Часть 1. ОЗЁРА ИЛЛЮЗИЙ МОЛОДОСТИ,

или Орнитологические экскурсии с "ветром в голове" и "дымом" ниже

Первая задача человека - опуститься ниже того, что всегда выше него.

Вторая - подняться выше того, что ниже него.

(Из книги "Высота полёта")

Пролог. НАЧИНАЛОСЬ ВСЁ ХОРОШО, А ЗАКОНЧИЛОСЬ ЕЩЁ ХУЖЕ...

Бывает - проснёшься, как птица,

Крылатой пружиной на взводе,

И хочется жить и трудится,

Но к завтраку это проходит.

(Из книги "Гражданин своей страны") По факту - Игорь Губерман

Начало моей практической и научной деятельности не сулило ничего, кроме счастья и необъятных перспектив. Поехав после 3 курса университета проходить курсовую практику в Ильменский заповедник, я уже не представлял для себя другого пути, как полевого орнитолога и биолога. На фоне рутины аудиторных занятий в ВУЗе - это был настоящий глоток свежего воздуха, настоящее соприкосновение с работой практикующих и опытных специалистов и интересных людей, наблюдение настоящих диких животных в естественной среде обитания, несмотря на то, что до города Миасса было рукой подать. Тем более, для такого коренного горожанина, как я, в нашей, очень освоенной промышленностью и сельским хозяйством местности.

Изумительные виды, атмосфера и грандиозные планы на будущее свели меня с рационального пути прагматика (если он во мне вообще когда-либо существовал). И в том же году я перевёлся на заочную форму обучения, чтобы весь следующий сезон 1991 года провести в заповеднике, выполняя научную работу для дипломного проекта под руководством А.Ф. Маматова и сотрудника заповедника Н.С. Гордиенко - специалиста по водоплавающим птицам и одного из авторов статей для известной фундаментальной сводки того времени "Птицы СССР". Что удачно и осуществилось в нужное время. Возможно, что в то время постороннему человеку без конкретной цели было легче съездить в Болгарию, чем попасть в заповедник и провести там полгода в пеших и лодочных походах. Позже были и поездки в архив заповедника, много работы с научной литературой. Это было настоящим приключением для романтически настроенного молодого человека того времени. И закончился этот период, как я полагал, с защитой мной диплома, поскольку вакансии в таких местах - вещь маловероятная даже для квалифицированного специалиста (то есть имеющего учёную степень). У меня видов на такое продолжение событий не было совсем - "на дворе" был 1992 год. И я продолжил заниматься "теоретической биологией" и сторожить очередной объект по совместительству.

***

Но в 1993 году грянула "сенсация"! Мне предложили работу в Миасском краеведческом музее. Инициаторами предложения и "радетелями за моё будущее" были мои новые друзья из заповедника - Валерий Давидович Захаров (удивительный человек, опытный естествоиспытатель, чрезвычайно целеустремлённый, последовательный и терпеливый учёный - основа и воплощение всей орнитологии Челябинской области) и Александр Васильевич Лагунов (заведующей лабораторий, энтомолог и чрезвычайно эрудированный и любознательный человек). В планах были совместные экспедиции по Челябинской области для пополнения коллекции музея и подготовки материалов для научной диссертации директора музея - опытного естествоиспытателя, краеведа, охотника и таксидермиста Николая Николаевича Мигуна. Съездив к директору музея и представившись, я убедился, что моя кандидатура устроила нового работодателя, и получил должность руководителя Отдела природы Музея! (Это вчерашний-то студент!)

***

Если не Бог, то кто ещё мог всё так великолепно устроить! И мне нужно было стать позднее совершенным в своём воплощении идиотом и выдающимся му*аком, чтобы всё это разрушить и уничтожить.

Если быть объективным, то перспектив в полевой биологии у меня, конечно, особых не было - по объективным причинам новой реальности, но и завершить этот период не "сжигая мостов", без чудачеств и "театра абсурда", плавно изменив свою жизнь, сохранив продуктивные и взаимовыгодные отношения со своими друзьями было возможно и необходимо. Именно тогда, возможно, и были мной заложены те негативные тенденции собственного развития и жизни, которые впоследствии привели к более тяжёлым для меня последствиям.

Не имели значения, на самом деле, некоторые материальные затруднения того времени - они касались всех, и кого-то в значительно большей мере. Сломалось во мне тогда что-то другое и более существенное. Возможно, моё ребячество, романтический максимализм и лень, отсутствие смирения и терпения, а также гордыня с сопутствующими ей самомнением и самонадеянностью получили "свыше" настоящую оценку и приговор.

И не нужно было путать студенческий статус практиканта, к которому и отношение более снисходительное, и деятельность его фактически никем не оплачивается, а является продолжением учебного процесса - со статусом официального работника на определённой должности, который получает зарплату. То есть, как предполагается - взрослого, самостоятельного и ответственного человека, которому никто и ничего более, чем это предусмотрено законом, не должен - ни холить и лелеять его, ни думать, о чём этот "умник" может думать и чего хотеть, ни обращать внимания на его чудачества. И так далее по списку. Потому что уже - не "детский сад, и сбоку бантик, и романтик-не романтик ты - всем до п*".

***

Тем не менее, несмотря на печальный конец истории, это время (за исключением небольшого последнего периода и по собственной вине) навсегда запомнится мне как самое восхитительное, светлое и яркое в моей жизни, а работа - самой интересной, запоминающейся и продуктивной. И я считаю, что мне очень повезло встретиться в жизни с теми чудесными людьми, которые очень украсили мне мою молодость и очень многому научили. И да простят они меня за мои детские глупости...

А как продолжение - всё позитивное из глубин моей памяти об этом чудесном месте и времени.