О Зурбагане Гена узнал еще в раннем детстве, от деда, которого в войну занесло в колониальные войска союзников. Странно и сладко было в середине зимы, прижавшись спиной к батарее, слушать про фосфоресцирующие волны теплого моря, пиратские клады залива Тысячи островов, храмы-сады старого города, где туземцы по ночам зажигают цветные свечи. Дед увлекался, забывал, с кем он говорит и где он находится - часть его рассказов явно не была адаптирована к детскому восприятию, как про языку, так и по содержанию. И Гена тоже куда-то улетал - тесная квартира и вьюга за окном исчезали, и они рука об руку с дедом искали приключений - довольно, впрочем,благородных - в портовых кабаках, светло-синих волнах залива, на острых рифах и в тихих лагунах. Когда Гена немного подрос, он сделал ошибку: спросил деда про войну. Дед сначала подобрался и коротко констатировал, что все это дерьмо - потом, через несколько недель,стал рассказывать - но это были уже совсем другие истории, интересные, но слишком похожие на жизнь. Скучно: но детства не воротишь.
В зрелости Гена слышал о Зурбагане много плохого: индустриальная клоака, рассадник спида и педофилии, гетто для туристов-нуворишей. Но вот когда пришла пора бежать из Порт-Пиковски, бежать куда подальше, почему-то вспомнил дедовы сказки: и не пожалел. Может, повезло просто: снял квартирку в изношенном доме на перепутье, так сказать, цивилизаций: на восток - порт, индустрия, жилые небоскребы, на запад - прибрежные отели, сначала старинные и фешенебельные, а потом все проще, дешевле, выше и разнуздаnнее, на юг - колониальный центр - шестиэтажный ампир,бульвары в пальмах - плавно переходящий в старый глинобитный зловонный туземный ад. На север - две лестницы вниз, и ты в демократичной марине, где стоит зафрахтованный катерок. В общем -выбор, что есть замена счастью, всегда найдешь место по душе.
Бизнесс-цепочка сложилась как десятикусковый паззл: Гена не верил своей удаче. На юге, на большом рынке он закупал синтетические оранжевые носки местного производства. Катерок нес его к островкам, что поближе к рифу и подальше от посторонних глаз. Там, на глубине от 10 до 30 метров он и развешивал расправленные носки. В одном из десяти носков рано или поздно нерестился прозрачный осьминог. Носок с яйцами переправлялся на сушу, и яйца, при тщательном соблюдении температурного режима, погружались в приготовленный Геной ройтзой - студень из квашенной капусты, гордость местной кулинарии. Ройтзой запаивался в пластиковую пленку, и по почте, с выплатой таможенной пошлины, отправлялся в Порт-Пиковски, где Генины партнеры и выводили осьминогов - в настоящее время монополизировав рынок не только в Порту, но и в прилегающих провинциях Империи. За неполных три месяца Гена сделал 400 тысяч, много больше, чем принесли бы за это время брошенные бизнесы в Порту - не удивительно, что много, так как по законам Занзибара нелегальный импорт прозрачного осьминога карался казнью через повешение. Зато было чем заняться, а риск, что усердный таможенник проверит пакет ройтзоя, был, из-за крайне специфического запаха этого деликатеса, вполне пренебрежим.
По десять часов в день Гена проводил в море, по пять - в акваланге, лишний вес исчез, мускулы налились, тело забронзовело не хуже чем у местных, на рынке с ним заговаривали по креольски, но отвечать он пока не мог. Думал, что сильно будет скучать по дому, Марте, детям - но оказалось, что часа в день по зашифрованному скайпу вполне достаточно, чтобы удовлетворить эту потребность и разбирать большинство непрерывно возникающих семейных конфликтов. Что касается потребности в общении не виртуальном - плотный рабочий день не позволял оной доминировать, ну а разок в неделю можно было спуститься на набережную в снэк-бар "Хризантема", гордый потомок легендарных портовых кабаков, и встретить либо гордую креолку, либо любопытную туристку, для постоянных клиентов там даже и комнаты были для общения, вполне даже приличные.
Уже около месяца назад в этом баре случилась встреча, сделавшая побег Гены и его пребывание в Зурбагане очевидно бессмысленным. Гена отлучился к стойке за коктейлем для дамы: и у стойки появились трое громил в белоснежных костюмах, отчаянно не замечающих Гену, а когда тот вернулся к столику, даму заменила знакомая длинная тыска, Эда. По погоде и туристской моде демократичной, одета она была лишь в просторную оранжевую майку до середины голеней: но майка удивительным образом не висела на угловатом теле, а вполне даже подчеркивала нечто приятное. Гена, не смотря на холодный ком в горле, попытался взглядом сообщить Эде об этом своем наблюдении, ну чтобы хорошее начало положить разговору. Но нет: взгляд не ловится, и разговор протекал сухо, официально: и что Гена никуда не от кого не убежал, и находится под присмотром, и про Снежную Королеву, и про затеянную сложную игру с четырьмя бывшими одноклассниками - вроде как на живца, на живцов Королеву ловить собираются. Только в конце разговора длинная кисть мимолетно коснулась плеча Гены. "А в общем - расслабьтесь. Какое у Вас ласковое прозвище - Рыбка, расслабьтесь, Рыбка. Живите здесь, занимайтесь Вашим бизнесом. Некоторое время - спокойно. А на память - давайте я подарю Вам свой портрет." Улыбка -почти кокетливая? Нет, показалось. Пластиковая карточка стандартного размера - одна сторона темно-серая, на другой - фото Эды, в фольклорной парке, не самое удачное. "Высокая технология, выпрямитель флуктуаций полей артефактов. Применять в трудной ситуации - достаточно сильно потереть карточку. Должно произойти что-то, что позволит Вам выйти из ситуации. Одновременно подается сигнал на нашу базу."
Вот и с тех пор Гена живет спокойно, по инерции, каждый день делая почти одно и то же, и каждый день ожидая неожиданного, поворота судьбы, который поломает эту каторжно-курортную жизнь. Что же, в таком ожидании есть свои прелести, оно обостряет чувства, замечаешь белоснежные горы на юге, оранжевый парус джонки, мелькнувший в темно-зеленом стекле бухты, живописно обвалившуюся лепнину припортовых домов - может, в последний раз все это видишь.
Этот вечер Гена решил посвятить общению. В начале вечера в "Хризантеме" было пустовато, а попозже образовалась имpерская туристка, по непринужденно-требовательной манере обращаться с персоналом - явно высший средний класс, медные длинные волосы, невысока, сбита крепко - а оказалась душевной, несколько простоватой, ищущей отдушины в рутине спокойной жизни, а не то чтобы покоя в отдушине. Вероятно, поэтому общение явно затянулось - настолько, что Гене пришлось подавить раздражение, раньше не было у него в привычке раздражаться на дам, наверное, возраст дает о себе знать. Да и еще медноволосая потребовала проводить ее до отеля - необычно и не по правилам "Хризантемы", но Гена вспомнил, что имперские дамы иррационально и панически боятся плохо освещенных улиц, еще вспомнил, почему они это делают, и пошел - твердо пообещав себе в отель не заходить ни под каким предлогом, вставать завтра рано.
Набережная, идущая на запад, представляла собой ухоженный и подстриженный сад с клумбами и скамеечками, местную молодежь оттуда из уважения к туристам гоняли, а отели в окрестности были дороговаты - поэтому скамеечки в основном не использовались, не смотря на многослойный цветочный аромат, шелест волн, непрестанный оркестр цикад и скупое освещение. Редкие пары среднего возраста совершали вечерний моцион, почти и не глядя друг на друга. Гена и медноволосая и не выделялись бы - но вот примерно в середине пути надо было задержаться для общения, к некоторому удивлению догадливых из проходивших. Уже у самого подьезда отеля медноволосая остановилась:
"Ну вот. Только ЕГО здесь не хватало.."
Шагах в двадцати от них сутулый бородач нервно курил, пять шагов туда, пять шагов обратно, руки рассекали воздух, явно монолог внутренний у человека.
"Муж?" - обрадовался в душе Гена.
"Ха. Вот только не это. Коллега, с нашей конференции, неприятный."
"Переждем?"
"Да нет - я еще таких стесняться буду ..."
"Добрый вечер, коллега Ясной!"
Бородач всмотрелся подслеповато.
"Да, пани Котовска, добрый. Генка - это ты что ли?"
Вот он, поворот. Мысленно убрать клочковатую бороду, морщины, разгладить улыбку - Вова.
"Вова."
"Я оставлю вас, панове" - мурлыкнула Котовска.
Минут пять ушло на радостный обмен анкетными данными: судьбы, города, жены, дети - и внук даже, а хорошо. Вот разговор замедлился, вот он должен бы переключиться на предметы сюрреальные и неприятные - Эда, Эду, шпионы, загадки, опасности.
"Вов, ты пьешь - как и раньше? Давай пойдем посидим где."
Озабоченность и рассеянность на лице Вовы, он затыкал в телефончик
"Тут такое дело. Доклад уже отчитал, и у меня последняя ночь в Зурбагане - завтра рейс в 18:15, а из отеля почти не выходил"
"Ты здесь первый раз?"
"Ну да. Не знаю почему - но в первый. По науке-то здесь не очень. Мне говорили, что здесь надо смотреть храмы-сады по ночам."
"А. Это можно, недалеко. Там и выпить можно - немного."
"Панове, а можно мне с вами?"
Котовска возникла уже в тренировочном костюме, по последней имперской моде, вероятно, и в высоких ярко-розовых кроссовках.
"Этта." - ответил Вова на недоуменный взгляд Гены.
"Я эту девицу уже лет тридцать знаю, с аспирантуры. Неплохой ученый, давно профессор. Она из провинции Вав, как и мой папа. Конечно, она подрабатывает на какую секретку, там без этого нельзя, но своя. Та дзе нэ взбенеши мене, Котовска?"
"Бзяк вровай та е, Бовиусэ" - ответствовала смущенная девица.
Двинулись на юг по узким переулкам между шестиэтажных зданий центра, пересекая широкие бульвары с обязательной пальмовой полосой.
"Вовик" осторожно начал Гена. "Мне говорили - у тебя неприятности с Империей." Котовска громко хмыкнула. Вова пожал плечами
"Да мы ведь никогда друг друга не любили. Гражданство давно сдал, со скандалом. А пару лет назад - ну, наверное, глупо сделал."
Вова опять закурил.
"К нам в Хартфилд приехал некто Романовик, богач из Империи. Сына устраивать, на наш факультет. Как положено, сделал пожертвование, семь мильенов или около. Поводили по факультету. Но наши козлы зачем-то лекцию его устроили, препов согнали, студентов. А он вдруг понес такую ахинею - политическую - на имперском телевидении такого не услышишь ... И на хорошем американском, с телефона правда зачитывал."
"Ах, Вовик, ты же должен был понимать" встряла Котовска "Руководство интересуется мнением зарубежной интеллигенции на возможные изменения позиции, обкатка так сказать... вот попросили помочь Романовика."
"Крясь ерданик руководство е!" крикнул Вова. Затянулся, вроде успокоился.
"Все сидели, ерзали, но терпели. Но когда он стал говорить о Величанке ..."
Вова остановился и стал мелко трястись, а Котовска и Гена приобняли его с двух сторон.
"Сука. Он же сам из провинции Вав, по выговору слышно. Может там бабку или тетку его сожгли..."
"Ты дал ему в морду?" догадался Гена.
"Нет. Не достал. Плюнул только."
"Ммм. Он же по штату с телохранителями. Тебя могли пристрелить на месте."
"У нас на кампусе запрещено ношение огнестрельного оружия. Только ректору можно."
"Им же могли сделать исключение - как гостям."
"Ну, как видишь, не сделали."
"Они тебя скрутили?"
"Нет. Препы наши поняли причину моей эмоциональной вспышки - народ начитанный. И спортивный - отбили от телохранителей. А потом еще студенты помогли..."
"Так это же скандал!"
"Мягко сказано" одобрила Котовска. "По ТВ потом неделю волну гнали на Америки, а в чем дело - ничего не сообщали, трех дипломатов выслали. Постарше народ стал спички, соль закупать - а когда сообщили об учениях ракетных войск, тогда и все перепугались. Вот Вова всегда так, еще, помню, в аспирантуре ... "
Гена не знал, как реагировать: житель вольного города Порт-Пиковски покатывался со смеху, а остатки гражданина Империи сжимались в смертном ужасе.
"Да что этот Романовик - Величайшему шурин, что ли?"
"Вроде нет. Как-то не так доложили, наверное - и шлея под хвост. Имперское посольство мне каждый месяц на работу телеги шлет. Но пока не выгнали." Вова уже почти улыбался.
Переулки становились все уже и обшарпаннее, на углу пахнуло аммиаком - они явно приближались к старому городу. Вот узкий каменный мостик без перил ведет через заросший канал - бывший обводной ров старой крепости. Массивная железнaя решетка в проеме глинобитной стены - угадываются крепостные ворота, теперь распахнутые и навсегда в таком состоянии заржавевшие. Асфальт сменился брусчаткой, местами скользкой. "Здесь что, мусор совсем не убирают" - спонтанно, несколько наивно спросил Вова. "Здесь относительно убрано" - успокоил его Гена, а Котовска лихо пнула пустую бутылку: та завертелась, пронеслась зигзагом и замерла в куче тряпья. На перекрестках стояли местные, занятые приятным вечерним разговором, приветливо и ненавязчиво улыбались прохожим. Переулки вели наверх, к вершине небольшого холма - там и располагалась туристская достопримечательность, храм-сад Неутолимой Судьбы.
С точки зрения туриста-пессимиста, храм-сад представлял собой квадратную площадку двадцать на двадцать, утыканную чахлыми деревьями, с грубым изваянием из красного песчаника в центре. Но это смотря на что смотреть и что видеть. На ветвях расположилось множество светлячков, разноцветных - время от времени они начинали мигать в унисон. Ветерок раскачивал гирлянды мелких фонариков. Музыка - было ли это музыкой? Гремели цикады, бритоголовый касался пальцами барабана - без ясно выделенного ритма, другой бритоголовый вроде взвизгивал, резко и неожиданно громко, а народ - то ли негромко пел, то ли молился, то ли болтал. Народ присутствовал, хотя и толпы не было. Очевидно, что поклоняться Неутолимой судьбе полагалось в формате пикника. Семьи и компании молодых людей сидели прямо на каменных плитах ("Могильные?" подотошничал Вова. Ему тихо кивнули.) разложив закусочки, ну что к закусочке. Многие уже и лежали, продолжая то ли петь, то ли болтать. "Трип. Коллективный." - резюмировала Котовска шепотом.
К ним подошел бритоголовый с лотком: по-видимому, прием пищи был обязательным и для туристов. Попробовал заговорить по-имперски - на него строго посмотрели, и он стал улыбаться. Взяли по коктейлью с сильным имбирным запахом, и медовому пирожку. Сели на свободную плиту - соседи помахали, улыбнулись, сверкнула вспышка - не только туристам фотками развлекаться-то. Стало хорошо - от коктейля? Пения? Света? Говорить не хотелось. Вова сфотографировал плиту и упорно пытался разобрать надпись, перерисовывая ее пальцем в окошечко определителя. Котовская посматривала на Гену, а Гена попытался расслабиться - и получилось отлично, сказался трудный день, и общение - как на санках куда-то заскользил Гена, в приятную темноту.
"Берегись, инородец, исправитель благодарен - а нет, все наоборот, никто его благодарить не будет." Гена проснулся, вскочил. А, это Вова выдал расшифровку. "Четыреста лет плите, однако. Бледнолицых тогда здесь не было - какие еще инородцы". "Тайна покрыта мраком" промычала Котовска. "Давайте к Судьбе подойдем. И пора уже, мальчики,а?"
Изваяние Неутолимой Судьбы было окружено кольцом факелов. Издали угадывалась грубо обтесаная женская фигура, сидящая, рот разверст, руки на головах лежащих - то ли детей, то ли кулей с картошкой. Подошли поближе: Гена чувствовал легкость и некоторую неуместную веселость. На подходе запнулся. Рядом с кольцом факелов - лежал массивный чернокожий мужчина, без компании, пустая бутылка, сильно пахнет, напоклонялся видать. Гену это развеселило, хотелось похихикать тихонько.
Вблизи разглядели, что изваяние покрыто сложной и тонкой резьбой - большие фигуры складывались из тысяч малых, маленьких и мелких, кричащие рты, распростертые руки, и надписи - золотой краской, охрой, чем-то непроницаемо черным. Дрожащий свет факелов . "Покорность судьбе есть основа благочестивой жизни." озвучила Котовска табличку, написанную по-американски. "Как у вас, мальчики, с благочестием?" Гену качнуло, он схватился за ствол факела. "Осторожно" озаботился Вова. "Кстати, Гена, у тебя сильно светится живот. Это что - тебе так звонят?" Гена сосредоточил взгляд на своей набрюшной сумочке - из нее вырывался сильный свет. Расстегнул, недоуменно показал товарищам янтарный крест с четками, доставшийся от Ули Башмачника - крест заметно светился. "Вау, какие сокровища благочестия! Ты не монах ли тайный, скромничек ты мой! У меня такого опыта еще не было." восхитилась Котовска. Вова заметил, как зашевелились вдалеке бритоголовые. Один направился к ним.
Гена наконец сфокусировал взгляд на изваянии. Вовремя. Голова Судьбы повернулась к нему. Что-то затряслось, и Судьба встала. В этом положении истукан был метров восемь в высоту. Ноги оказались неожиданно изящными, даже хрупкими. Колени пришлись на уровень глаз Гены. Стало видно, что пальцы Судьбы длинны и извилисты: даже в этом положении они оставались на головах детей. Стало видно, что это именно дети, а не кули: они злобно уставились на Гену. А вокруг все куда-то пропали - Гена один в темноте. Страха не было - было чувство брезгивости, выполз таракан, которого нужно немедленно прихлопнуть. Но как прихлопнуть такого крупного? Гена отошел на три шага и с разбегу ударил ладонями в колени истукана. Сработало. Ноги медленно согнулись назад, и туловище рухнуло, дробясь на куски песчаника.
"Гена, ты охренел совсем!" это - голос Вовы. Окружающее вернулось. Туча пыли. Груда обломков на месте Неутолимой Судьбы. Кольцо бритоголовых медленно сжимается вокруг троих иностранцев. Как быстро они опомнились: будто каждый день святыню их разрушают. Может, специальная психологическая подготовка? - вяло подумал Гена. Народ - народ безмолвствовал, не без интереса вникая в ситуацию.
Пьяный поднялся, легко и мягко. Какой крупный все-таки. Хлопнул бутылку о камень, с розочкой в руке развернулся к бритоголовым. Взревел "Дел коррекционал! Дел коррекционал вино! Дона м'ла меа фила!" Ближайший бритоголовый взлетел, как бабочка, стремясь ногами к голове пьяного. Взлет неудачный, мелькнула розочка, хрустнуло упавшее тело. Пьяный пошел вперед, бритоголовые отпрянули, кольцо разомкнулось. "Пора бежать" подчеркнул Вова лекторским тоном.
Бежать за Котовской было приятно: не надо было мучаться, пытаясь сориентироваться в вязи склизких переулков, видать врожденное у нее чувство ориентации, и случайных прохожих она распугивала эффективно, и розовые кроссовки светятся. Вот уже и последний переулок, в конце распахнутая решетка ворот старого города - еще рывок, а там цивилизация, полиция, должна защитить - кто же еще? Котовска перешла на спурт. Оказалось, что решетка, вроде бы намертво приржавевшая, легко захлопывается, а шнурок безопасности от лаптопа закрепляет створки не хуже всякого замка. Так что Котовска оказалась на стороне цивилизации, а ребята смотрели на нее через решетку. Преследующие оценили ситуацию и не спеша скапливались в другом конце переулка.
Котовска отошла на пару шагов, присела на перила моста. "Мальчики, это был приятный вечер, как жаль, что для вас он скоро закончится. Какие молодцы: я ломала голову, как вас спровоцировать, а вы все сами, трах-бух, исправители судеб. Мучить вас долго не будут, не напрягайтесь, растопчут, думаю, и все. Не бойтесь, я пока тут с вами побуду. Поснимаю, руководство радо будет, чистая операцию, может, Романовику продам потом, ему приятно, и мне приработок не помешает."
Вова затряс решетку. "Котовска, Марыйка, не вможе ци коластати опер нажди ме торе взбенешаши. Моле окувайте пра цо волясте Еже." "Гаркун трудехаший, альзо нэ кохаше негоше та не витчизна раму. Еже волясте, смердо, грум каший раждо навелишти." Гена знал, что вавская речь существенно удлиняется в моменты эмоционального возбуждения, но нельзя же так, опера прямо в трех заходах, а время ограничено. Сумочка - может, что найдем? Крест железо не плавит, нет. Универсальные кусачки ломаются на проклятом шнуре. Кредитную карточку некуда засунуть. Вот эта карточка с портретом тощей тыски - сказали потереть. Ну потрем, потрем ...
Дернуло налево, потом вбок. Погасли огни вокруг. Глухой взрыв вдали, крик. Гена за воротник оторвал Вову от решетки - вовремя, верхняя арка обвалилась, выворотив ее и освободив путь. В конце переулка стены, как бы подумав, рухнули навстречу друг другу, отрезая ребят от погони. Еще взрыв, отблеск пламени, крик - район, похоже, газифицированный. Небольшие землетрясения не редкость в Зурбагане, сейчас тряхнуло чуть побольше обычного.
Вова и Гена рванулись в город. Мостик развалился не полностью: рухнула в воду только часть, на которой стояла Котовска. "Эх, Марыйка, а еще профессор" подумал Вова, пробегая по мостику и пытаясь разглядеть что-либо в черной воде. Как пробежали мостик - заспанный голос Эду.
"Что стряслось, господа? Координаты читаю, не пойму, что там с вами могло случиться. Случайно потерли волшебную лампу, разбудили старого джина..."
"Я сломал Неутолимую Судьбу" честно и прямо признался Гена.
"Ой. И ведь уже не первый раз такое, господин коммерсант. Вандал-рецидивист. Она что, тянулась к Вам?"
"Вроде хотела."
"Дура, поделом ей. И, если я правильно читаю, исправили свой поступок подземным толчком. Хорошо, организую прикрытие: из Зурбагана надо выбираться, и вообще из Занзибара. Не бежать, медленно, не привлекая внимания идти обратно в сторону марины. К вам сейчас подьедут из консульства."
В центре города и свет был, и разрушений видно не было.
"Гена, а что это он сказал про прошлый раз? Ты что сделал?"
"Ты мне скажи, что я сейчас сделал? Мне казалось - я спал."
"Вид у тебя был несколько рассеянный. Ты запинался и хихикал - видно коктейль с устатку разобрал. Потом у тебя засветился крест. Ты его достал, посмотрел на него, и стал тыкать в статую. Довольно ожесточенно. И она - развалилась."
"Она не вставала?"
"Тебе так показалось? Нет. И не тянулась к тебе даже."
"Мда. В Порт-Пиковски статуя ходила. Я в нее выстрелил - вроде и попасть не должен был. Но она тоже развалилась."
"А крест у тебя был при этом?"
"Не у меня, но рядом."
Вова задумался, пожевал бороду.
"Ну что я помню по предмету. Известно, что со временем человекообразные изображения намагичиваются: поглощают энергию флуктуаций поля артефактов, аккумулируют в форме постоянного поля. Оптимизировать степень намагичености трудно, но есть приемы и аномально удачные художественные решения. Сильно намагиченные изображения симулируют человеческое поведение: ходят, говорят, и вмешиваются в чужую жизнь, как правило, негативно. Как вот ваш известный командор."
Гена вздрогнул от неприятного воспоминания. Вова зажег сигарету.
"Конфигурация поля метастабильна. Если что-то в поле резко изменит магическую проницаемость: коэффициент отражения магического поля, возникнет нестабильность, намачитенность снимется, накопленная энергия выделится в пластическую деформацию - что и приведет к разрушению обьекта. Этим чем-то может быть и твой крест: но что может активировать резкое изменение коэффициента магического отражения? Дай глянуть."
Гена осторожно достал крест, протянул Вове.
"Ага. Смотри - крест лютеранский, четки православные. Намек - не обычный предмет культа, а с функцией. Человек хочет отразить магию. Как активировать функцию? Да, с чего ты вдруг стал стрелять в командора - вроде тебя раньше не тянуло к мелкому хулиганству."
"Он убил моего друга." сухо заметил Гена.
"Ой. Прости, Генка." Вова коснулся Гениного плеча, но глаз с креста не сводил.
"Я не думаю, что сегодня испытывал сильные эмоции. Не сходится." не то чтобы Гена хотел затевать бессмысленный и беспредметный спор, но Вова начинал его раздражать. И идти надо было быстрее. Вова уставился на Гену: сначала вопросительно, потом обиженно, потом взгяд расфокусировался.
"Вова, пойдем"
"Погоди. Мы подошли к статуе. Там лежал - отдыхал товарищ. Он нас еще потом так неожиданно выручил. Скажи, ты когда-нибудь видел пьяного креола?"
"Ну они все время навеселе. Но нет, в дупель пьяного не видел. Не в культуре у них."
"Да. А что он кричал? Ты ведь вроде разбираешь?"
"Кричал что." стал вспоминать Гена. "Корректор - нет, как по-имперски - исправитель, исправитель пришел." От неожиданно пришедшего понимания голос дрогнул
"Он дочурку просил вернуть..."
"А вот так." Вова засиял Шерлоком Холмсом. "Сильное горе, значит, у человека. Это и активировало твое устройство."
"Но пойдем дальше. Магическая энергия высвободилась - небольшая, но быстро. Станции слежения по всему миру фиксируют аккуратный пичок. Привлечем информацию из другой области. Занзибар давно хочет стать великой державой, занять подобающее место в мире наравне с Америками и Империей. А своего артефакта нет. Обидно, надо искать везде, анализировать все доступные данные. Так что следящие станции Занзибара - самые мотивированные, и непосредственно связаны с соответствующими службами. Время бюрократической реакции я бы оценил в 20 минут. "
Вова остановился опять. "По-моему, это очень изящно обьясняет, почему за нами до сих пор не пришла машина из консульства." скромно подчеркнул он.
"Развивая мысль дальше, я бы позволил себе предсказание практического значения. Вскоре на этой пустынной улице появится свободное такси, и водитель любезно пригласит нас проехаться."
"Да, с иностранцами они здесь щепетильны. Но свободное такси здесь? Никогда не видел, они по заказу только." Гена все-таки растерялся: верить Вове или не верить? Действительность-то всегда сложнее теоретических построений.
Но сверкнули фары, прошуршали шины. "Господа, такси до отеля? Совсем не дорого."
Шофер мелкий, с тонкими усиками. Гена и Вова переглянулись. Сдаваться не хотелось. Однако спереди и сзади остановились еще два свободных такси, аккуратно заблокировав переулок, и из них не спеша вылезли свободные водители, гораздо крупнее первого. Гена потер волшебную карточку: ничего не произошло, видно, заряд еще не накопился. В порыве вдохновения сунул карточку в нос шоферу: "Сервиза секьюрита. Вылезай из машины!" Шофер оторопел, но не поверил: "Нет, это ты залезай в машину!" "Мы залезем, а ты вылезешь!" предложил компромисс Вова. Шофер задумался на секунду. Захлопнул дверцу, опустил стекло, стал звонить - начальству?.
Это сработало, дверь открылась, друзья бросились в подъезд, шоферы потянулись следом.
Медленно, как в кошмарном сне, Гена бежал наверх. Вова дышал страшно, со всхрипом, но не отставал. Четвертый этаж, выбить стекло, на скат крыши. Вот здесь Вова зашатался, закричал невнятное, попробовал свалиться вниз: пришлось тащить его на себе, свободной рукой хватаясь за конек. Еще стекло, подъезд, вниз бежать легче. Выскочили в переулок, шоферов не было. Дама зато с тремя кавалерами, в имперских двубортных пиджаках. В знакомых розовых кроссовках. "Мальчики! Оказывается, вы нужны сегодня живыми! Не бойтесь!" приветливо крикнула Котовска. Гена и Вова побежали в другую сторону: из-за угла наперерез бросился еще кто-то, жаждущий немедленного физического контакта.
Микроавтобус, появившийся в переулке, несомненно, только что пережил несколько столкновений, лишивших его фар и большей части остекления. И сейчас траектория его движения пугала своей непредсказуемостью: кавалеры в двубортных пиджаках бросились врассыпную. Микроавтобус замедлился, вот и еще один недавний знакомый: черное лицо залито свежей кровью. Детский смех, сверкают белые зубы "Иль коррейеро эл дестина дел коррекционале!" "Амиго, марина Хуан-Перейра!" доверительно шепнул Гена. Последующие три минуты сильно напоминали космический полет, особенно на последнем участке, когда микроавтобус спустился к набережной по сорокаметровой лестнице.
Друзья бежали по пирсу, а чернокожий махал им вслед и кричал: "Не забудь, верни мне мою девочку! Мариа Фатима Нуфар, семь лет!" Потом взвизгнули тормоза, крик прервался. Вскочили в Генин катерок, мотор завелся с пол-оборота, вспыхнувшие огни Гена сразу потушил. Как только у Вовы восстановилось дыхание, он поинтересовался: "А куда мы, собственно, направляемся?" "Попробуем спрятаться в островках бухты." Гена старался говорить уверенно. "Тут еще в прошлом веке укрывались целые пиратские флотилии - в двадцати милях от города. Только с развитием авиации..." Звук вертолета вдали. А главный пирс, похоже, огибал катер береговой охраны - прожектор метался по воде, как гигантский грозящий палец. Прибывшие на пирс марины чуть позже Гены и Вовы тоже не теряли время зря - и там застучали два мотора.
Вова некоторое время зачаровано глядел за борт. Когда Гена в первый раз вел катер ночью, он тоже так отвлекался: в бухте полно органики, половина ее флюоресцирует, от амеб и миллиметровых рачков до радужных кальмаров в бревно толщиной, вот один промчался в глубине, оставляя быстро расплывающийся след. Наметанный взгляд Гены выхватил из тусклого хаотического свечения характерные искорки прозрачного осьминога; надо же, так близко к городу... Однако сам отвлекся, надо забирать ближе к мели, так быстрее выйдешь к первым островкам, и погоня там - авось - не пройдет. "Ну сегодня спрячемся. А завтра? Или тут есть клуб робинзонов?" "В принципе на островках можно жить сколько хочешь... Море кормит, воду ночью можно собрать... Ну не знаю, Вов, позвоним кому, тем же тыскам ..." Взлетела красная ракета с неожиданной стороны - попыталась озарить пространство, не получилось, слишком низко и далеко. Зато осветила три быстроходных маленьких катерка. А береговую охрану вдруг обогнало что-то немалое, видное только по прожектору - бортовых огней не наблюдается. "Может, кто-то из них - тыски?" мечтательно протянул Вова. "У тебя нет какого бинокля?" "Дались они тебе. Пижоны гребаные. Загнали вот меня сюда, как лиса - зачем? А сейчас-сейчас дальше, похоже, гонят... Или не гонят - подставляют... " "А здесь - ты прости, Геночка, - у тебя рецидив имперского менталитета. Ты подозрителен к иностранцам, приписываешь им нечеловеческое коварство, злобу, проницательность и магические способности - и в тоже время надеешься на них." завел Вова противным лекционным тоном "Ребята отбивают зарплату - неумело, но честно. Ни чувств, ни коварных планов - просто наше благоденствие есть часть отбива. Лучше такой союзник, чем никакого...А надеяться - не надо."
Тем временем вертолет таки добрался до места событий, щедро осветил все вокруг - хоть газету читай, и друзья предстали окружающему миру как бы в свете софитов. Вертолет завис над катерком и успевал за ним следовать. До первого островка уже недалеко, но и остальные актеры подтягиваются - обычно приятно ощущать себя в центре внимания, но сейчас явно не тот случай. И все подходят одновременно - и не понятно, сколько же конкурирующих сторон, да и конкурируют ли они - может, уже сговорились.
Нет, еще не сговорились: с катера береговой охраны дали пулеметную очередь по посудине без бортовых огней. Получили симметричный ответ: прожектор охраны потух. От одного из быстрых катерков что-то отделилось, пронеслось - метрах в 20 от Гены - в середине посудины взрыв, свет пожара красиво добавился к спектаклю. Треск вертолетного винта утроился. Новоприбывший вертолет был раза в два больше, длинный, с двумя винтами. "Генка, смотри - это акулька! Наши - откуда?" Наши? удивился про себя Гена, для этого отщепенца имперцы - все еще НАШИ? "В Синем море всегда болтается полно авианосцев. Сколько мы уже на бегу? Часа полтора - вполне мог оттуда прилететь." Акулька - символ боевой мощи и духа Империи - мирно завис над занзибарским коллегой, тот понял намек, развернулся и тихо удалился.
Гена вел катер вдоль островка, почти в прибое. Это смущало преследователей: но вот быстрый решился приблизится. Мужик, сидящий за водителем, почти на его шее, поднял автомат. Неужели - сейчас? подумалось Гене. Пули - отскочили - от тонкого, почти жестяного борта. "Резина!" радостно крикнул Гена, и провалился куда-то - это автоматчик взял чуть повыше.
Боль в затылке. Гена лежит, если открыть глаза - тошно. Надо. За рулем катера -Вова. Курс катера - встречный, на более крупное судно, на столкновение. На носу судна - рыжеволосая мадам Котовска, пытается прицелится. Но не это удивляет Гену. Вова, перекрывая шум мотора и почти не фальшивя, выводит "Цо жертве нэ можу рокийну хрулядь" Песня эта, официальный гимн провинции Вав, знаменующая ее единение в жертвенном порыве к Империи, решительно не входила в Вовин репертуар. Ну может в детстве, и то - под угрозой физического наказания "Кромдерэ но сжеци проходи"
Ситуация требовала осмысления. Гена напрягся - все понял. Во времена Вовиной юности Империя не тратилась на военную подготовку студентов. Им просто вкачивали психпрограммы - которые должны были активироваться при определенных обстоятельствах. Вот так вот - кто бы говорил о рецидивах имперского менталитета. "Ужнарка цэ робно кражеске пыбнадь" Интересно, какого уровня эта психпрограмма - обычный камикадзе или что покачественнее? Встречное судно не выдержало, повернуло, естественно, мористее - Вова пролетел мимо, и правым бортом, без напряга, поцеловал гребной винт. Судно завертелось бешено, попало в прибой, пролетело на гальку, рвя днище, остановилось - сидящие в нем пролетели дальше, и замерли на пляже. "Ли сандра кью роже уроди. Три!" Покачественне, стало быть.
Акулька от такого разворота событий оживилась, завертелась, и пустила ракеты в разные стороны. С одной стороны, это было эффективно. С другой стороны, пришла и ответная ракета - уже непонятно откуда. Акулька сначала вроде и не дрогнула - но вскоре пламя озарило ее внутренности, главный винт отвалился, туловище тяжело пало в море, оставив быстро бегущее кольцо горящего бензина. Наступила тишина, только мотор катера еще лихорадочно стучал. "Вроде все?" вернулся к Гене оптимизм. "Не совсем. Гена. Я больше не знаю, как управлять этой твоей дребеденью. Пожалуйста, подползи осторожно, и перехвати штурвал." Гена исполнил команду, вовремя отвернул от скалы. "Мне надо отходнуть. Пардон." Вова вырубился. Гена осознал, где они находились, вспомнил неподалеку пещерку, вымытую волнами в скале, причалил туда катер. Разбудил Вову, они взяли одеяла, и, промокнув до пояса, выбрались на пляж. Долгий вечер близился к концу.
Тихо, шорох волн. Три тысячи звезд сияют безмолвно и безучастно. Яркие - раз,два,три,четыре,пять - складываются в подобие креста. "Генка, старый, я рад тебя видеть." "Взаимно, Вовчик. Давай поспим." "Слушай, у тебя с собой янтарная эта штука? Дай" Вова припал губами к кресту - как-то гадко, слюняво, подумалось Гене - задвигался, зашептал. "Как он сказал? Мариа Перейра .." " Мариа Фатима Нуфар, семи лет" "Ага." И еще перед тем, как заснуть, уже после того, как образ Стеллы, со звездными глазами, проплыл перед ним и улегся на дно сознания - вспомнил Вова медные волосы, сердце кольнуло жалостью - Марыйка, курва преска.
Микроавтобус заглох окончательно в воротах госпиталя. От ворот до морга чернокожий шел тяжело и не прямо, два раза ему пришлось лечь и отдышаться. Стук в дверь, от такого все проснутся. "Я пришел за ней!". Служитель морга - тоже черен, крепок, не боится ни черта, ни безумных ночных гостей - привычка. "Браток. Все в руке судьбы. Заходи, посмотри на нее. Она в покое, звезды унесли ее боль. И с тобой да будет покой." Посетитель проходит в холодный зал. Берет тельце с каталки. Девочка открывает глаза, ручка поднимается к ранам отца. Служитель в ужасе глаза закрывает, бросается на пол, рвет руки до крови о неровности цемента.
Медные волосы перепутались с водорослями и темной кровью. Судорога прошла по телу, рот оторвался от соленой лужи, наполнился рвотой, опорожнился. Еще судорога.
Проснулся Вова от легкого толчка в лицо. Светлый предрассветный час. Глаза сфокусировались на огромном флотском ботинке. "Вэйк ап. Кип стил. Фолла ми." Моряк был высок, красив, и не то что бы доброжелателен - но его безразличие и уверенное спокойствие воспринималось как улыбка. Новая Америка, значит. Вове вспомнилось, как его в скаутском лагере вот таким же ранним утром на пляже застукали вожатые, похоже реагировали. Тогда обошлось, всего без обеда оставили - может, и сейчас обойдется? Моряк, входя в роль вожатого, жестом приказал скатать спальник, собрать вещи. Вова, смущаясь, укладывался, то же рядом делал Гена. Строгие вожатые внимательно осмотрели место ночлега, один подобрал скомканную обертку, другой провел сканером над песком - ничего, не заругали. "Оки. То зе боат." Катер у них был большой, красивый. Вова и Гена повернулись к катеру, пошли - солнце как раз поднялось из-за горизонта, но тут свет для них померк ...
Проснулся Вова с той редкой для него радостью, которая приходит, когда хорошо, до предела выспишься, и еще не надо вставать. Мир вокруг обретал краски и детали: серая пижама - разве я когда спал в пижаме, узкая каюта, приятный люминесцентный свет, привычный фоновый гул - постой, почему гул, почему привычный. Детали сложились в воспоминания, радость сменилась стыдом и беспокойством. Оказывается, уже некоторое время Вова следовал довольно необычному режиму дня - сон на этой койке, волнующий переход по длинным узким коридорам, перегороженным люками, беседа с невероятно обворожительными людьми с не запоминающимися лицами, беседа, касающаяся самых мелких и интимных деталей Вовиной жизни, политических убеждений, и ценностей - никогда в жизни у Вовы не было таких внимательных слушателей, переход обратно, кормежка, сон - столько же это длится? Три дня? Три недели? А где - а вот Гена, слезает с верхней койки, тоже опухший со сна, да не только опухший, что-то постарел он со времени последней встречи, а как, интересно, я выгляжу, зеркала тут нет, телефон - нет телефона, вообще никаких вещей нет для простоты.
"Рум сервис" В дверь без стука вошел веселый чернокожий, в белом халате, накинутом на флотскую форму. Кофе! И запах - настоящий. "Джентльмены. Рад приветствовать вас на борту "Энтерпрайз". Ваше, хм, лечение закончено. Готовьтесь к выписке. Сейчас принесу личные вещи." Кофе. Горячий, из фарфоровой кружки, наслаждение. Откуда - это ведь вроде подлодка? "Ген, не помнишь, что за Энтрерпрайз такой?" "Наверное, тот, который к нам в Порт-Пиковски заходил в прошлом году. Подводный ракетоносец, велик обалденно - в портовых барах неделю нельзя было протолкнуться." "Ген, я плохо выгляжу?" "Ты меня в качестве зеркала используешь? Сообразно: на наркоте недельку провисели. Суки полированные." Чернокожий вернулся с двумя пакетами барахла, завернутыми в пластик, и толстыми пачками таблеток "Принимать каждые три часа, не пропускать, иначе крякнетесь от ломки. Вам, мистер Ясной, еще 15 никотиновых пластырей - не чаще двух раз в сутки, у нас не курят, где Вы вообще умудрились такую зависимость развить, как в средние века, заколебался иньекции Вам делать."
"Профессор."
"Э?"
"Вам следует обращаться ко мне - профессор Ясной. Извольте соблюдать." Карие глаза пересеклись с светло-серыми. Нехорошо пересеклись. Генка зашипел: "Вовка, хрен вавский, кончай понт нагонять." Карие глаза опустились. "Разумеется, профессор. Судно вам под вонючую задницу староамериканскую подкладывать и именовать Вас почтительно - наша служба, долг отчизне. Надеюсь, когда-нибудь и во внеслужебной обстановке пересечемся." "Возможно и пересечемся, сэр - э - мичман. Надеюсь, мы будем представлены командованию немедленно." Мичман швырнул каждому по пластиковому баджу. "Да. Одним ходить вам с таким баджем здесь нельзя. Только вместе, в сопровождении члена экипажа. Сейчас придут за вами, переодевайтесь."
Ходить одним по кораблю было бы и довольно бессмысленно. Сопровождающий, молоденький кадет, и сам три раза путался на перекрестках узких коридоров, и люки отдраить нельзя было так просто - кадет каждый раз подносил бадж к считывающему устройству. Путешествие заняло минут десять. В каюте -просторной, офисного типа - их встретил худощавый блондин, штатский, толстые стекла очков. "Я Питер Стенли, специальный представитель президента на этой посудине. Поскольку у меня юридическое образование, мне приходится заниматься всевозможными делами, для которых флотские слишком тупы. Вашими, в частности. Профессор Ясной. Господин Кононов. Интересы национальной безопасности Америк потребовали вашей неотложной госпитализации. Следует заметить, что срочность вопроса не позволила нам заручиться вашим согласием на данную операцию, что создает некоторое юридическое неудобство. Простейшим способом разрешения этого неудобства было бы ваше письменное согласие на госпитализацию." Питер извлек два листа бумаги. "Не изволите ли подписать?" Вова и Гена пробежали текст - вроде ничего страшного. "А если не подпишем?" "Простейшей нашей реакцией было бы возобновление госпитализации."
"Прекрасно" похвалил Питер, внимательно изучив подписи. "Как вы уже знаете, вы находитесь на борту Энтерпрайз - подводного ракетоносца, в настоящий момент курсирующего в Синем море. Во время пребывания вы - невольно - можете получить секретную информацию. Как на счет подписки о неразглашении?" Подписки появились на стандартном формуляре: надо было вписать имя и некоторые анкетные данные. "Вопрос можно?" возник Гена. "Даа" "Как я, гражданин Порт-Пиковски, могу отвечать за свои деяния согласно закону Америк?" "Ммм. Это довольно технический вопрос. Давайте я скажу просто: сможете."
Собрав подписанные бумаги, Питер стал заметно радушнее. Придвинул лаптоп, погрузился в мемо. "Джентльмены. У меня для вас много хороших новостей. Господин Кононов: Вы нам очень помогли. Поисками легендарного креста Исправителя занято было целое подразделение наших, эээ - друзей. Предполагалось, что это - необретенный артефакт. И вот, с Вашей помощью, изделие попало в наши лаборатории - установлено, что тысканские монахи просто сварганили отражатель магического поля, а сколько шуму, дешевой пропаганды-то было. И слежение за Неутолимой Судьбой более не нужно. Налицо экономия значительных бюджетных средств. В этой связи на Ваш счет переведено 80 тысяч динариев. Изделие будет передано Вам - предполагаю, его продажа в какой-либо тысканский музей принесет Вам не менее существенный доход. Мы, из гуманистических побуждений, известили Марту и Ваше многочисленное потомство о Вашем местопребывании, передали приветы от Вас - и Вам привет, у них все хорошо. Наши союзнические обязательства потребовали известить службы Занзибара о Вашем креативном бизнесе с осьминогами. Пожалуй, Вам не следует в ближайшее время появляться в границах федерации - но более не беспокойтесь об этом. Напомню, что в процессе госпитализации Вы рассказали нам не только про это, но и про другой Ваш креатив такого плана. Об этом тоже не беспокойтесь - коль скоро Вы остаетесь нашим другом, Вам ничего не угрожает."
"Профессор Ясной. Мы чтим традиции Старой Америки, исторической родины, и напомнили нижним чинам о необходимости соответствующего уважительного отношения. Здесь никто не назовет Вас "мистер". Наше уважение к Вам не поколебала подробная информация о Ваших экстравагантных политических воззрениях, сексуальных предпочтениях и приключениях, и других темных сторонах Вашей кипучей жизни, которой мы в полной мере располагаем. Стелла и дети не беспокоятся о Вас, и передают привет. Университетское начальство предоставило Вам саббатикал на время Вашего отсутствия, а Флот собирается поддержать Ваши научные исследования персональным грантом."
Питер откинулся в кресле, посмотрел со значением. "Это были хорошие новости. Перейдем к нейтральным. Не скрою, что основной причиной вашей госпитализации было беспокойство по поводу вашего интенсивного сотрудничества с тысканскими спецслужбами. Ситуация разьяснилась - во многом, уж позвольте говорить откровенно, благодаря глубинному сканированию вашего сознания. Слушайте меня внимательно - вам будет сложно принять мои слова. Однако мой долг - проинформировать вас откровенно." Пауза. Питер не смотрит в мемо - его расфокусированный взгляд устремился поверх голов гостей. "Следует разделить факты и вымыслы. Необретенный артефакт Гребень Ветров - факт. Корреляция его активности с проявлениями зла в мире - факт. Секция тысканских служб, фанатично исследующие эти корреляции - факт." Пауза покороче "Снежная королева как человеческое воплощение артефакта, разумность артефакта - вымысел. Угроза вашей жизни - вымысел. Ваши тысканские друзья искусно внедрили этот вымысел в ваше сознание, и всячески поддерживают его различного рода инсценировками. Боюсь, что цель этой манипуляции нам не вполне ясна. Вероятно, это часть некоторого шаманского ритуала, иррациональной попытки обрести данный артефакт." Питер хихикнул. "Они сердечно о вас беспокоятся. Они заставили старушку-королеву написать лорду-протектору: не томятся ли невинные джентльмены в наших застенках." Еще хихик. "Пришлось отвечать, успокаивать. Так что тыски примерно в курсе ваших обстоятельств." Питер взглянул пристально. "Послушайте, меньше всего я хочу морализировать. Вы свободные граждане свободных стран. Если вам в вашем возрасте не хватает ролевой игры - тыски к вашим услугам. Но сознавайте психологическую зависимость, которую вы таким образом развиваете, сознавайте, что добровольно подвергаете себя манипулированию не вполне рациональных людей."
"Подчеркиваю добровольность. Один звонок в наши ведомства - и тыски никогда более не побеспокоят вас. Так что решайте сами."
Питер встал, жестом показал, что вставать за ним не надо. "Разумеется, есть и плохие новости. Хотя - как сказать, не такие и плохие. Военно-политическая обстановка в Синем море несколько напряженная. Поэтому в ближайшие недели, возможно, месяцы, Энтерпрайз не зайдет ни в один порт. Вы - наши гости надолго. У вас будет время подумать о будущем, и скучать вам тоже не дадим - ваша экспертиза может быть полезна кораблю. На сегодня вам составлена небольшая ознакомительная программа" Питер взял со стола два листа, подал Вове и Гене, и опять же жестом дал понять, что пора и встать. "Рад знакомству. Возможно, увидимся еще сегодня."
Первым пунктом в программе стояло: Др. Джейгал, реституция и введение в м.з. Др. Джейгал оказалась рыжей, улыбчивой, и спортивной. Спортивность подчеркивалась странной униформой: не флотской совсем, облегающее однотонное бежевое трико, непонятный красный треугольник на груди. Др. Джейгал принимала гостей в два на три метра закутке, отделенном стеклянной стеной от обширного лабораторного пространства. Трое присели очень близко к друг другу. Гена увидел странные огоньки в глазах Вовы, не сразу сообразил почему: а вот как, др. Джейгал сильно напоминала пани Котовску - лет на 20 помоложе. Др. Джейгал выложила на стол Генин янтарный крест, протянула формуляр: "Вот. Распишитесь в получении, мистер Кононов. Тонкая старинная работа, не хочется отдавать, но, впрочем, за две недели я с ним достаточно наигралась. Давайте покажу, как работает."
Др. Джейгал извлекла два динария из ящика стола. "Собственно, ваша гипотеза, профессор, более-менее подтвердилась. Вот два динария, подлинных, поэтому слегка намагиченных, примерно на микромаг. Видите, они липнут к друг другу, как и положено. Мистер Кононов...." "Гена." "Окей, Гена, попытайтесь разделить динарии ногтем указательного пальца. Не получается - так и должно быть. Кладем на крест. Пробуем еще раз. Хорошо, получилось, у Вас неплохая координация движений. Мы показали, что крест экранирует магию." "Сейчас нам нужна сильная эмоция. Попробуем так." Др. Джейгал выругалась удивительно изобретательно и грязно. Динарии, лежащие на кресте, подлетели к потолку, откуда-то из стола выскочили еще монеты и зазвенели по железному полу. Др. Джейгал весело расхохоталась. "Ой, парни, я не расчитывала на такой бурный эмоциональный отклик, похоже, я сильно кого-то из вас разочаровала, мне очень лестно, прошу прощения, если что не так. А может, кто из вас тайный монах?" "Ну вот вы все увидели: резкое изменение магической проницаемости, примерно мегагерц: я так и не успела точно прокалибровать отклик на силу эмоций, но думаю, зависимость квадратичная. Уберите крест, Гена."
Др. Джейгал положила на стол пластину в ладонь: тоже прозрачно-янтарную. Отпустила динарий над ней: тот отпрыгнул обратно на ладонь."Занимаемся мы примерно тем же самым. Но технология ушла вперед: обеспечиваем гигагерц. Тысячи таких пластиной стоят вокруг пусковых установок посудины, элементы активной защиты. Троиче геть нэ, будет пуск - на пластинки подается высокое напряжение, создается надежная защита от сглаза. Половину времени мы тестируем пластинки, заменяем негодные, обеспечиваем надежность. Половина - исследовательская работа, оптимизация цикла, решаем задачу защиты от высоких температур, электромагнитного импульса. Парни, мне нужен помощник в лабораторию." Вова откашлялся. "Собственно, опыт лабораторной работы у меня не малый..." "Профессор, с Вашей квалификацией... ну то есть я не Вас имела ввиду." И встретилась глазами с Геной. Вова, по-видимому, по привычке, решил овладеть инициативой. " Троиче геть нэ - упаси Господи. Шпекали-чи зе Вавски, пани Жегалка?" Глазки его загорелись снова. "Неауе, пано прохвесуре. Бабушка учила, когда маленькой была. Позабыла все - вот осталось это выражение. Кстати, оно вошло в диалект нашего штата - даще бляно гоне Вавски люзе, мы гордимся нашими предками." "Вы никогда не посещали провинцию Вав: родину Ваших предков? Я помню, многие приезжают." Гена сам удивился своей проснувшейся галантности. "Неауе, Гена, бабушки давно нет, некому вспоминать старое, потом школа, колледж, магистратура, диссертация - и два года на этой долбаной посудине, некогда, вообще жить некогда..." Ой, подумал Гена, как персонально пошло, осторожно тут надо. "А сейчас - кто мне визу-то даст?"
"Секундочку." усек Вова. "Почему трудности с визой?" "А. Ну вы же две недели были ... да, понятно. В общем, Величайший ведет себя в последнее время несколько ... вызывающе. Две недели назад под Зурбаганом была сбита имперская акулька, экипаж погиб. Как она туда попала, никто не спрашивает, но флаги были приспущены. Адмирал Бауэр разорвал на груди тельняшку в прямом эфире. Ученые Империи доказали идентичность креольского языка Зурбагана диалекту провинции Гамал. Имперское ТВ транслирует о южных братьях. В пятницу Седьмой флот покинул Семисвятск и двинулся на юг. Наши аналитики в недоумении, многие уволились. Курс акции в свободном полете." Голос др. Джейгал прервался. "Большую часть моих сбережений за два года я вложила в зурбаганскую нефтянку..." "Да. Давненько империя так не выступала" Гена сжал в кулак вспотевшую ладонь. "Ну что заранее волноваться" рассудил Вова. "Не то еще бывало. Может, рассосется..." В дверь постучал сопровождающий мичман: свирепый и девятнадцатилетний.
Следующим пунктом программы был ланч: в огромной кантине, по не раннему часу уже полупустой. Не без удовлетворения отметил Вова, что более половины посетителей кантины носили обтягивающую нефлотскую форму, разных цветов, и соотношение полов было достаточно гармонично. Доносились обрывки интеллигентных фраз, вежливый смех, люди двигались свободно и упруго. Пришло ностальгическое воспоминание о студенческой мечте: работать в большом, смешанном коллективе, объединенном общей целью, где работа - не в тягость, где суббота органично перетекает в понедельник, где смех соседствует с интеллектуальным напряжением. Эх, жизнь-жестянка. Да и пища была как из хорошей студенческой столовой: вроде даже и не безвкусная, но такая, знаете ли, как бы из светлого будущего.
Следующим пунктом значилось: др. СэйСяо, введение в теорию и практику сингулярностей. Др. СейСяо также принимал их в тамбуре лаборатории. Только тамбур был темноват, и окно в лабораторию было старательно завешано. С первого взгляда было видно, что др. СейСяо не разговорчив - он и не пытался это скрывать. "Профессор Ясной. Мы знакомы. Вы изволили быть оппонентом на моей диссертации." "Мнее. Напомните тему, пожалуйста" "Диссипативная деструкция амальгированного биоквадрата в условиях..." "А. Подождите. Вы - студент Грэма Застойко. У Вас там в пятом уравнении опечатка была. И Вы брейк в ресторане танцевали. Чем сейчас занимаетесь? Развиваете тему?" "Нет. Переключился. Детектирование сингулярностей предсказательно-магического поля." "Ну расскажите..." Гена потерял нить разговора моментально, но из сочувствия честно пытался вспомнить, что он знает по предмету. Значит так. Современный мир слишком хаотичен, чтобы существовать без предсказуемого будущего. Предсказание возможно благодаря магическому полю артефактов, отслеживание и аналитическое продолжение его силовых линий позволяет предугадать макроэкономические и популяционные показатели с недельной и региональной точностью. Дело это дорогое, осуществляется официально только правительственными обсерваториями - так правительства и держат за жабры большой и малый бизнес. Проблема в сингулярностях поля. Теоретически каждое решение, каждый выбор ведет к микроскопической сингулярности, и никто не может сказать, какое из решений вдруг окажется настолько трудным, что приведет к сингулярности макроскопической - и все предсказания окажутся ложными. В школах рассказывают о сингулярности Поттса - немолодой староамериканский джентельмен собрался жениться, и три месяца не мог решится, в какого цвета галстуке ему следует присутствовать на мероприятии. После принятия решения произошло цепное отключение электричества на обоих американских континентах, тысячи жертв, неделю - пробки на всех моторвэях, правительство пало, полугодовой экономический кризис во всем мире. Это случилось тридцать лет назад - с тех пор патологически нерешительные люди в развитых странах поставлены на диспансерный учет, исследования и информация о сингулярностях строго засекречены, и сами сингулярности стали излюбленным сюжетом кассовых фильмов катастроф. Ну бывает, все бывает, еще астероид может в планету врезаться - какой смысл об этом думать мелкому бизнесмену....
Из дремоты Гену вывел крик Вовы. "Стоп! Прекратите обьяснять наконец! Дайте подумать!" И Гена, и СейСяо в тишине уставились на профессора, занятого процессом мышления. На его лице выражение отсутствующее сменилось непроизвольной счастливой улыбкой, которая почти сразу превратилась в гримаску обиды и зависти. "Я понял. Коллега СейСяо. Я Вас поздравляю." -отчаянно фальшивым голосом. "Экспоненциальная зависимость от квадратур градиентов магического поля. Как просто - и неожиданно. И никому в голову не пришло..." "Поворот в науке. Сказка. Поздравляю. Вы уже опубликовали это?"
"Нет. Нельзя. Засекречено."
"А, ну да, сингулярности. Ну покажите нам установку..." справившись с эмоциями, вальяжно, по-хозяйски протянул Вова.
Они прошли в темную лабораторию. Прохладно. Стены стеклянны: и за ними - Гена вздрогнул от неожиданности - тысячи, нет, наверное, миллион прозрачных осьминогов, почти не видимых в темноте. Кольца темно-красного лазерного цвета медленно проходили через лабораторию - и осьминожки послушно флюоресцировали, секунду-две, кто желтым, кто голубым, кто оранжевым. Под потолком бесшумно вращался аррей следящих камер. Гена так и не понял, как можно всем этим будущее предсказывать - биоквадратика, туды ее - но содрогнулся, представив себя осьминожком в тесноте аквариума, в облаке выделений себе подобных, ждущего прихода жгучего луча. "Великолепно! То есть установка локализует макросингулярности во времени и пространстве с часовой и километровой точностью - и относительно компактная, вероятно, не такая и дорогая..." "Сорок три миллиона на постройку. Недельная эксплуатация - около миллиона. Прозрачные осьминоги жутко дороги, и быстро расходуются." Гена содрогнулся еще раз.
Вернулись в тамбур. Др. СейСяо взлянул в мемо. "Мне поручили проинформировать вас о конкретных результатах измерений. Не знаю зачем. Вообще-то это засекречено на пятом уровне. Докладываю непосредственно представителю президента. Но у вас подписка. Не знаю. Пускай сами разбираются." Гена поймал взгляд др. СейСяо и прочел в нем усталость и хронический ужас. "В течении последних двух месяцев сингулярность, двадцатикратно превышающая по мощности сингулярность Поттса, детектировалась в центральной Империи, в сорока днях от сегодняшней даты. Две недели назад сингулярность переместилась. В настоящее время находится прямо по курсу нашего корабля, в сорока километрах, в часе - плюс-минус двадцать минут."
В дверь постучали - следующим пунктом программы был визит к капитану.
Капитан принял их в маленькой каюте для совещаний. Четыре стула, темный полированный стол - какой-то неприлично тонкий. Во всю стену - как положено, гриф и лев в обнимку, союз Америк. Экран на другой стене. Питер Стенли уже сидел за столом, приветственно махнул рукой. Капитан появился через пол-минуты. Не в форме - или все-таки это обтягивающее трико есть какая-то секретная флотская форма. "Рад видеть Вас, господа. Грег Пикар, капитан первого ранга." бритый череп. Полуулыбка. "Какое спокойное, интеллигентное лицо." - подумал Вова -"Вот болтаешься по университетам, людей не видишь..." "Хитрый шкырь - беречься с ним надо" - подумал Гена.
"Профессор. Прошу Вас, составьте мне компанию." Взмах руки - на столе появилась коробка сигар, пепельница. "Еще и фокусник" - взволновался Гена. "Курю я крайне редко: все-таки серьезное нарушение устава. Асоциально было бы дымить в одиночку, джентльмены не курят - но ничего, потерпят, вентиляция тут неплохая." Через минуту комнатка заполнилась приторным дымом. Вова, затянувшись, тут же закашлялся, зашелся натужно и безнадежно - все посмотрели в сторону, хотя и Гена, и Питер с удовольствием тоже бы покашляли, глаза слезились.
"Господа. Давайте к делу. Мы с Питером должны принять, а вернее, уже приняли, некоторое важное решение. По ряду причин мы не можем обсудить его с экипажем - хотим поговорить с вами, еще раз проверить аргументацию, может, услышать что-либо полезное. Есть и другая, несколько символическая причина, по которой обсуждение наших идей с вами могло бы быть полезно. " Взмах руки - экран осветился. Пустой пока. "Др. СяоСей, надеюсь, сообщил вам об обнаруженной им сингулярности в центральной Империи, в сорока-сорока двух днях от сегодняшней даты." На экране появилась спутниковая карта. "Узнаете? Наверное, нет. Это жилая часть центра Города - мегаполиса, где вы когда-то родились и выросли. Она с тех пор практически не перестраивалась. Питер." Вступил Питер : "Красные ромбики - адреса вашего местожительства в детстве, фиолетовые - ваших подружек, надо же, цепкая детская память, вы до сих пор их отлично помните." "А вот" на экране появился большой голубой круг "данные др. СяоСэй с учетом дисперсии полутора километров. Как видите, все четыре адреса попадают в круг." "Сейчас." попытался перехватить инициативу Вова. "Вот эта, должно быть, улица Вейнбаумана, параллельно ей - улица Цернике, переулок Новой Зари между ними - там стоит наша школа. Да, узнаю." Вступил капитан: "Я не предлагаю вам комментировать это интересное совпадение - в ходе вашей госпитализации нам стало известно, что содержательного комментария вы дать не можете, к сожалению. Скорее всего, это действительно совпадение - этом радиусе живет полмиллиона человек. Разрешите о другом."
"Др. СяоСэй должен был сообщить о силе аномалии - двадцать поттсов. Я надеюсь, он плохо представляет, что значит эта цифра для магически-информационного поля - это не его специальность. Я не хотел бы нагнетать неконструктивные негативные эмоции, но дватцать поттсов - скорее всего полный коллапс поля, непредсказуемая вариация свойств артефактов, возможно, их уничтожение и появление новых. Конец мира в том виде, в котором мы его знаем. Крах экономики, современного геополитического распределения сил, бунты, локальные войны, миллиарды жертв в итоге. Наши дети и внуки будут жить в эпоху перемен - если будут."
"Мы доложили об этом по команде: к сожалению, реакция руководства, по сведениям Питера, была крайне вялой. Они передали информацию Величайшему: исключительной разумности решение, поскольку вполне возможно, что аномалия есть следствие деятельности имперских служб, и - устранились от активных действий. Пусть Величайший разгребает." Глаза капитана нехорошо заблестели "Возможно, они стали готовится к эвакуации семей - своих семей разумеется." Питер стал делать успокаивавшие жесты и сдавленно улыбаться капитану. "Тыловые крысы. Схарки!" Капитан глубоко затянулся, видимость в комнате на секунду упала, Гена и Питер все-таки закашлялись. "Вот так. Тогда нам с Питером пришла в голову - у нас был мозговой штурм - некоторая необычная идея. Как только идея сформировалась - пришел доклад от др. СяоСэй. Аномалия - то есть, момент истины, решения - приблизилaсь к месту дислокации нашего судна и резко упала в мощности. Для нас это несомненно доказывает правильность нашей идеи. Какой бы ни безумной не казалась она на первый взгляд. Питер. Ты сможешь изложить менее эмоционально."
Питер взял паузу. "Мы доложили по команде. К нашему сожалению, реакция президента и его окружения была несколько неадекватной. Идея была отвергнута без обсуждения. Они стали откупоривать шампанское! Аналитики решили, что аномалия была связана с психосоциальным кризисом в Империи, и ее перемещение обусловлено вот этим последним Зурбаганским кризисом, сбитой акулькой, взрывом патриотизма простых имперцев, что и создало возможности для предотвращения кризиса. Так что наше руководство решило посодействовать - эти голубки слили Зурбаган Величайшему, известили его об этом, и решили, что их вселенская миссия завершена. В довершение, нам намекнули, что мы несколько засиделись на Энтерпрайз."
Капитан дотянул сигару длинной затяжкой, раздавил в пепельнице ногтем большого пальца. "В этих обстоятельствах я и Питер решили осуществить нашу идею самостоятельно."
Гена не вьезжал в разговор на рациональном уровне, но чутье его пело отходную и выворачивало желудок. "В чем же ваша идея, джентльмены?"
Капитан откинулся в кресле, лицо его просветлело, смягчилось. "Я очень рассчитываю на ваше понимание. Мы - одного поколения. У нас одни и те же базовые ценности. У каждого свой пост, своя зона ответственности. Каждому даны средства - чтобы вершить добро, противостоять злу на своем участке фронта. Идея базируется на конкретных возможностях нашего ракетоносца. Превентивный ядерный удар по центральной части Города."
Вова подал голос: "Невозможно. Ни президент, ни лорд-протектор никогда..." "Для чего, вы думаете, на подлодках представитель президента? Это не афишируется, но в случае чрезвычайных обстоятельств - потери связи с командованием - пуск может быть осуществлен совместным решением капитана и представителя..."
"Понял. Но это безумие. Империя нанесет ответный удар. Глобальная ядерная война. Уничтожение органической жизни на планете."
"Разумеется - подобное развитие событий совершенно обесценивало бы идею. Но. Целый ряд сопутствующих обстоятельств позволяет надеяться на более благоприятный исход. Во-первых, за минуту до пуска мы передаем радиообращение с обьяснением причин атаки. Во-вторых, секретный договор в принципе предотвращает ответный удар в случае атаки с одной пусковой установки: это исключает риск сумасшествия среднего командного состава. В третьих - слит Зурбаган, бесплатный подарок Величайшему, он умиротворен и чувствует себя должным Америкам. В четвертых: по-хорошему, это Величайший должен был бы разбомбить Город и предотвратить формирование сингулярности, это его зона ответственности, а мы любезно делаем за него эту грязную работу."
А самое важное: сейчас мы находимся непосредственно под Седьмым флотом Империи, стремящемуся к Зурбагану, наше положение зафиксировано их локаторами. Энтерпрайз будет уничтожен через две минуты после пуска - ну если адмирал Бауэр отлучится по малой нужде, через три минуты. Око за око - очень важный принцип..."
"Позвольте - это важно. Выживание корабля не планируется в принципе?" возник Вова.
"Повторяюсь - не хочу неконструктивных негативных эмоций. Не планируется. Мы рассматривали варианты: оказались не реалистичными."
"Господа" Вова привстал, привлекая внимание. "Я все понял. Решение просто - хотя и лежит в несколько неожиданной плоскости. Быт подводной лодки - тяжелая нагрузка для психики. Вы провели много времени вместе. Ваше отношение перешло рамки служебного. Это не укладывалось в вашу систему ценностей. Вы стали сублимировать: но психику не обманешь, и не обуздаешь. Фрустрация по поводу вашего обоюдного стремления привела к идее совместного самоубийства: преломленного в поле служебного долга. Отриньте. Забудьте все. Придите друг к другу в обьятия - прямо сейчас, пока не поздно, мы отвернемся!" "А хорошо колоду сносит - может, сработает?" вяло подумал Гена.
Питер и капитан понимающе переглянулись. "Благодарю, профессор, за ваш вклад в дискуссию. Ваше предположение разумно - но не оригинально. Оно пришло в голову и нам, и мы тщательно проверились у судовых психоаналитиков. Мы адекватны, не имеем задавленных комплексов - медицински подтверждено."
Полуулыбка вновь появилась на лице капитана. "Еще раз предлагаю вам оценить нашу идею. Вы разумные, образованные люди. На одной чаше весов - судьба мира, наших детей и внуков. На другой - да, издержки. Два-три миллиона жителей Города. Три тысячи американских моряков. Наши с вами жизни. Существенные материальные потери - сотни миллиардов динариев. Но - не конец. Надежда. Если вам трудно озвучить согласие - просто помолчите с нами."
"Капитан, Вы слышали о Боге? Верите ли Вы в него?" спросил Вова сухо. Капитан слегка поморщился. "Питер, вы, кажется, проработали этот вопрос." Питер откашлялся, взглянул в мемо. "Мы придерживаемся позиции активного агностицизма. Если есть некто всемогущий - все в его воле, и он направляет наши действия. Если нет - что же, мы управимся сами." "Скажите, капитан - вам не жалко тех, кого вы сейчас убьете?" спросил Гена. "Интересно мне вот." Скупая слеза в уголке капитанского глаза. "Жалко, разумеется жалко. К делу, Питер. Джентльмены, почему-то мне кажется, что вы должны присутствовать. Прошу не делать резких движений." В руке капитана появилось нечто, напоминающее крупную электробритву. Он махнул ею в сторону стола.
Пепельница исчезла, на ее месте появилась полусфера, мигающая сотнями мелких огней. "Компьютер, здесь капитан Пикар. Код зета-щесть-мю-ню-девять." Из полусферы донесся приятный девичий голос. "Запрос на автономный пуск. Капитан Пикар, посмотрите на голубой огонек. Начинаю скан сетчатки. Скан закончен. Вы - капитан Пикар. Требуется подтверждение представителя президента. Мистер Стенли, вы здесь?"
Тут Вова решил вмешаться. Глупо, как обычно. В других обстоятельствах опрокинуть на противников стол могло бы быть хорошим ходом. А сейчас Вова только замедлился, пытаясь оторвать крепко принайтованный к полу предмет мебели. Край стола все-таки затрещал, но поздно. Капитан легко ткнул электробритвой в Вовину переносицу. Вова грузно завалился назад, сбил стул, растянулся на полу. Не насмерть, отметил Гена. Инстинктивное уважение к жизни у капитана. Впрочем, все это уже как-то не имеет значения.
А у Гены в сознании сумасшедшей лентой крутились детские впечатления. Лица жителей обреченного Города, сотни, тысячи лиц. И как назло: вспоминалось неприятное. Знатный урка в барашковой шапке, вылезаюший из мерседеса, который только что облил прохожих из полузамерзшей лужи. Обкуренная шпана, пугающая мальчишку ножом в его подьезде. Крикливая старуха с бесцветными глазами, выпихнувшая его из очереди: час стоял. Контуженный учитель патриотизма, кричащий и брызжущий никотиновой слюной так, что достает до третьей парты. Многие. Таких и жалеть не стоило. Да и сделать ничего нельзя: капитан смотрит строго, следит за движениями. Можно только тупо, без всякой надежды, тереть и тереть, сдирая кожу на пальцах, кусок пластика с картинкой худой дуры-тыски. "Мистер Стенли, мне нужен подтверждающий код." "Хи-6-пси-7-9-1-тау" "Мистер Стенли, посмотрите на голубой ого..."