Аннотация: Навеяно замечанием православного священника по радио...
Василий вошел в квартиру и осторожно прикрыл дверь.
- Так-так - не на сигнализации и замочек-то хлипкий... - Приговаривал он вполголоса, вслушиваясь в тишину жилища. - Раз-раз - и гость у вас...
Несколько недель слежки сулили неплохую добычу: хозяин, старый бобыль, держал иногда дома приличные суммы денег, можно было рассчитывать и на что-нибудь этакое - антикварное, - Василий плохо разбирался в старинных вещах, но друзьями-приятелями на такой случай обзавелся. Грабеж? Никогда! Грубо, шумно, и романтика из этого ремесла ушла. То ли дело - домушник!
Вот она - комната с секретом: часто видел Василий, как старик возится у шкафа, - благо на окнах не было занавесок. Правда, разглядеть в подробностях, - что же хозяин там такое проделывает, - он не смог. Весь подоконник был уставлен цветочными горшками - и в них росли кактусы, - есть люди, которые увлекаются разведением только одного вида комнатных растений - узамбарских фиалок, например, или амариллисов...
Конечно, не в шкафу хозяин прятал деньги - для этого имелись тумбочка и бюро (столик с откидной крышкой). Вообще - мебель в скромной квартирке была довольно примечательная - довоенная и даже дореволюционная, хоть простенькая, - тогда тоже выпускали ширпотреб.
- Посмотрим-посмотрим... - В силу одинокого характера своего труда и волнения, с ним связанного, Василий любил успокаивать себя беседой с самим собой. - Где же наши сокровища? Где же мои миленькие деревянненькие и зелененькие?..
Он уже нашел то, что искал: совсем не мало - около двадцати тысяч в рублях и несколько сотен евро, серебряный брегет и кольцо-печатку с многообещающей патиной. Но вот шкаф не давал ему покоя: пусть вор и был уверен - там нет ничего ценного, однако уйти, не удовлетворив свое любопытство, не мог. И лучше бы он этого не делал.
Замок на старом дубовом монстре был врезан новый, мощный - зачем бы это? Поддался не сразу...
- А-аа-а-а-а!.. - раздался вдруг дикий вопль.
К хозяину цветок привык, а вот чужих очень не любил...
Иван Филиппович холил и лелеял свои растения: и поливал как надо, и температурный режим соблюдал, и свет им специально подвел: у нас и менее требовательным к освещенности видам приходится туго. Но ругал он кактусы нещадно, площадно, - ругал на протяжении не одного десятилетия, пока не вывелся тот самый, повышенной злобности, кактус Штейна, - фамилия у Ивана Филипповича была такая - Штейн. Он знал, еще до всех опытов современных ученых знал - слово может влиять на генетику! Да - если постоянно говорить добрые слова растению, оно будет хорошо расти, цвести и радовать глаз невозможной пышностью, - но кому это интересно? А вот если его ругать, то изменения, происходящие при этом в генах, сродни разрушительному воздействию радиации... (Теперь доказано также, что если потом сотворить молитву над обруганным растением, то оно восстановится, - так сказал по радио батюшка, ссылаясь на последние научные данные.) Плюс селекция, плюс талант цветовода - и вот оно - чудо!
- Ну, лапушка, ну успокойся. Сейчас я тебя полью... - подходил со шваброй в руках к шкафу Иван Филиппович, стараясь не смотреть на растерзанное тело под ногами.
К сожалению, ему приходилось хранить тайну о новом виде кактуса... Еще давно, когда Штейн привел представить кактусу... показать кактус руководителю общества кактусоводов, случилась небольшая неприятность - вроде той, что произошла сейчас - с несчастным воришкой, - и его открытие, его гордость, пришлось скрыть.
Наутро квартира вновь была тиха и светла: кровь отмыта, труп.... труп зарыт у одной из автострад - еще одна безымянная могила.