Навдуш Виктор Павлович : другие произведения.

Координаты сердца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

КООРДИНАТЫ СЕРДЦА


Детство

Я слуха с детства был лишен,
Ну ни просвета, ни окошка.
А у друзей была гармошка,
И я к ней был приворожен.

Припомню: грустно и смешно...
Как хулиган дворовый кошку,
Терзал я бедную гармошку,
А с ней хозяев заодно.

Не выходило, хоть кричи,
Хоть разорвись, не получалось.
А музыка, она звучала
Во мне и до сих пор звучит.


* * *

Вода в колонках пахла илом...
Верней, не илом, а рекой.
Да, да, рекой, их две там было,
В далекой юности такой...

Заветных мест вода святая,
Она живей любой живой...
И не поверю никогда я,
Что пахла трубами и ржой.


Из детства

День рожденья, день рожденья.
Гости, выпив, захмелев,
Мне суют в ладошку деньги,
Девять трешками рублей.

Девять, в радостной ручонке
Сжаты сколько силы есть.
На базаре, в уцененке
Фильмоскоп всего за шесть.

Фильмоскоп... Какие годы...
Мать выходит деньги взять,
Ведь у матери расходы.
Плачу я, и плачет мать.

Да простится мне, мальчонке,
Тот отчаянный рывок.
На базаре, в уцененке
Разжимаю кулачок.

Возвращаюсь, чуя трепку.
День рожденья, майский день...
На оставшуюся трешку
Я несу духи «Сирень».


* * *

Помню тихий город детства —
Неприметности пример.
Помню сопки по соседству,
В сопках — каменный карьер.

Оглашал он всю окрестность
Каждый день в урочный час.
Даже Каменно-карьерской
Наша улица звалась.

И хотелось нам, мальчишкам,
Той, окраинной шпане,
Чтобы тихий городишко
Загремел по всей стране.

Как мечтали мы азартно,
Как вздыхали всякий раз,
Если где-нибудь внезапно
Открывали уголь, газ.

Мы в наивной жили вере,
Что когда-нибудь и тут,
В нашем каменном карьере,
Много золота найдут.

И тогда пойдут кварталы,
Как там вьюгам не свистеть
Может, так оно и стало,
Может, вышел город в степь.

Может, вырос он до неба,
Впрочем, может быть, и нет.
Я не знаю, там я не был
С той поры так много лет.

Но как ни было б, ребята,
Греет память детских лет...
О годах жалеть не надо,
И не надо нас жалеть.

Мы не зря мечтали с вами:
Что-то все-таки сбылось.
И, конечно же, с годами
Наше золото нашлось.

Вот опять сбегает сердце
В то далекое житье...
Там, на Каменно-карьерской,
Детство — золото мое.


* * *

Целина, пятидесятые.
В колее буксует ЗИС,
И бараки поросятами
Розовеют из грязи.

Целина, пятидесятые.
Наша память началась.
Мы, как черти полосатые,
Примеряем эту грязь.

Примеряем детства нашего
Бесподобие вещей,
Чтоб потом носить — не снашивать
В зрелой памяти своей.


* * *

Я рос доверчивым щенком,
Бывал приласканным и битым,
Но не любил таить обиды,
Хоть груз обид мне так знаком.

Я рос в родительском дому,
И сытым был я, и обутым,
Но тяготел к чужим уютам
И сам не ведал почему.

Порой куражились скоты,
Меня растаптывая люто,
Но я опять тянулся к людям
При первом жесте доброты.

И я нисколько не сужу
Себя за прежние порывы,
Ведь никакой альтернативы
Я до сих пор не нахожу.


Воспоминание о первом велосипеде

По улице прямой, как штык,
Прохожим всем на удивленье,
Я пер в телеге змеевик
Для водяного отопленья.
Была так улица длинна
И так пряма, и, между прочим,
Звалась Рабочею она,
А я был маленьким рабочим.
Но я работал, как большой,
Вовсю корячился, не видя,
Как следом шёл, следя за мной,
Работодатель дядя Витя.
Мой круглый тезка, мой двойник,
Хотя причем тут званья эти,
И ни при чем тут змеевик,
Змеевиков полно на свете.
Тогда хоть черта посади,
Я так же пер бы его, гада,
Не видя, что там позади.
Но чуя — впереди награда.
Не помню, сколько было лет,
Но адрес неизменно точен.
Ведь первый мой велосипед
Оттуда, с улицы Рабочей.


У причала

Залив рябит, курится паром,
Набив на пирсе кромку льда:
Знать, молодой мороз недаром
Пыхтит в сиреневую даль.

На клочья пар кромсает ветер,
Заря запуталась в снастях,
И золотою фарой светит
Луна у мачты на руках.


* * *

Аромат акаций белых
Возле белого песка,
Расстаемся, теплый берег,
До свидания, пока.

В море брошена монета,
В сердце брошена тоска.
Мчится белая «Комета»,
Машет с берега рука.


* * *

Когда окно мое зашторит
Невыносимый снегопад,
Так нестерпимо тянет в море
Послушать волн глухой набат.

Чтоб, измотавшись в пляске шторма,
Мгновенно падать в пропасть сна
И видеть сон, как спишь ты дома,
А в окна ломится волна.


Салаги

А на Тихом, правда, тихо,
Если, правда, Тихий тих.
Мы потом расскажем лихо
О скитаниях своих.

Мы еще потравим байки
О бывалых моряках,
А пока мы «травим» пайки,
Пайки флотского пайка.

Мы еще морям послужим,
А пока, чтоб дать «добро»,
Чистит Тихий наши души,
Цепко взявшись за нутро.


* * *

То непокорно, то послушно
Прибой, как раб в плену веков,
До обтекаемости скучной,
Шлифует камни берегов.

И мало-мальски твердый мусор
Лишает граней и углов.
Но знаю: море дружит с музой,
Творя натуры моряков.

Когда оно сурово, просто
Бросает их в свои валы,
Из-под колючек и наростов
Являя грани и углы.


* * *

Так чудно чай на плитке закипал...
Казалось, за окном рождалась вьюга,
Казалось все... Но вдруг тот звук пропал,
И чайник засвистал, как бравый юнга.


Командиру

В кругу людей сугубо штатских,
В неколебимости квартир
Так не хватает палуб шатких
И вас, товарищ командир.

Порой на ком-то из начальства
Морской причудится мундир,
И с языка готово часто
Слететь:
— Товарищ командир!

И я не прочь оговориться,
Вернее, рвется из груди:
— Вы разрешите обратиться,
Мой кэп, товарищ командир?

Вы разрешите возвратиться,
А впрочем, что за ерунда,
Мне далеко уже за тридцать
И старше я, чем вы тогда.

Вы жизнь свою связали с флотом,
А я вот память завязал
Морским узлом и, хоть ты что там,
Все брежу морем, как причал.

И мне в кругу сугубо штатских,
В неколебимости квартир
Так не хватает палуб шатких
И вас, товарищ командир.


* * *

Осенний дождь. Тоска, тоска...
К земле прибиты самолеты.
Разрушен замок из песка.
Мне б улететь, да нет погоды.

Ты все сказала, уходя,
Как в вечность, в тихий переулок,
И осень черточкой дождя
Во мне тебя перечеркнула.

Теперь грусти, иль не грусти...
Хоть плачь... Я плакать не умею.
Послушай, осень, отпусти!
Я улечу, я поумнею.


* * *

Приди ко мне и жги костры.
Я без тебя живу, подобен
Магнитке без Магнит-горы,
Магнитке без печей и домен.


Зачем?

Зачем я в комнате твоей,
Где до замужества жила ты,
Зачем я через тыщу дней
Сюда явился неженатый?

Зачем так памятно игла
Скользит по старенькой пластинке,
Зачем примчался я стремглав
На эти пышные поминки?


* * *

У нее — одиночество.
У него — одноночество.
Он, как Ваше Высочество,
Ходит к ней, когда хочется.

У него — сто свобод.
Он — орел в облаках.
У нее — сто надежд
На него, дурака.


* * *

Без меня отходит поезд,
Я расстроенный такой.
Мне бы выглянуть по пояс
Из окна, махнуть рукой.

Неужели позапелись
Песни юности давно,
Неужели, неужели
Все со мною решено?

Отчего же сердцу мнится
Днем и ночью, в час любой,
Будто мчится, где-то мчится
Мой курьерский, мой родной.

Неужели, добрый поезд,
Ты промчишься стороной,
Как пронзительная повесть,
Незаконченная мной?


* * *

Как ни убийственно желанье
Словами обозначить свет,
Слова — попытка называнья
Того, чему названья нет.


* * *

Я знал почти что достоверно,
Что он нигде не воевал.
Но как-то неподдельно нервно
Он о войне повествовал.

Рисуя, будто под гипнозом,
Все то, что не могло с ним быть...
Сидел я с каверзным вопросом
И не решился перебить.


* * *

Я не верю тем писакам,
Кто, послав героя в бой,
Нагружает его всякой
Философской ерундой.

И отрывками трактата
Мыслит тот в пылу атак...
Как-то думают в атаках,
Но не думаю, что так.


* * *

Я шел домой и за собой
Манил бездомную дворнягу,
И пес доверчиво за мной
Бежал, прилаживаясь к шагу.

Рука моя была пуста,
И, видно, пса не мучил голод.
Он шел за мною просто так:
На жесты, мимику и голос.

И я своим его считал,
Но возле самого подъезда
Пес заупрямился и встал,
И как ни звал его — ни с места.

Какой заманчивой едой
Ни выстилал дорогу к двери,
Но пес, наученный бедой,
Остался там, за той чертой,
Где безопасно людям верить.


* * *

Вот и все, и большего не надо.
Опускаю сердце, как весло,
В тихое теченье листопада.
Пусть несет, куда б не занесло.


* * *

Без всяких робких предисловий
Пришла зима — душе мила.
Всю ночь кружило у подворий,
И целый день метель мела.

И целый день росли сугробы,
Как и положено в метель,
Росли уверенно, так, чтобы
Победным стал зимы мятеж.

И я поверил снега стаям,
Что так кружили во дворе...
И не раскис, и не растаял,
Еще на осень помудрев.


* * *

Старик. За семьдесят от роду.
Он обречен, как желтый лист.
Но жадно слушает погоду,
Как в море вахтенный радист.

И, целый день томясь в квартире,
Глуша лекарствами нутро,
Тревожно ждет «Сегодня в мире»,
Как сводку Совинформбюро.


* * *

Этот снег так задумчив и тих,
Как во сне надо мною кружится.
Я не жду больше писем твоих
На одну с половиной страницу.

Твоего не отыщешь следа,
И хоть сколько броди в этот холод,
Все равно мне тебя никогда
Не подарит заснеженный город.

Не вернет твоих глаз голубых,
И не встретиться нам, не проститься
Только снег так задумчив и тих,
Как во сне надо мною кружится.

Все кружится печален и тих,
Все садится на сердце, садится,
Как мотив давних писем твоих
На одну с половиной страницу.


* * *

Попутаешь маршруты,
Потом очнешься вдруг,
Покажется: как будто
Чужое все вокруг.

И, вглядываясь остро
В давно знакомый лик,
Вдруг открываешь остров,
А то — и материк.


* * *

Я был у смерти на краю,
Но я не видел смерть свою.
Во сне наркоза я витал
И нечего не испытал...
Не потому ль о том, как чуть,
Болтаю я, а не молчу.


* * *

Я жил бездомным, без почти,
В каморке прячась от мороза,
В мышиный кооператив
Вступив без взноса и без спроса.
Я жил! Я в самом деле жил,
А то с чего бы мой приятель
Мне вдруг завидовать решил,
Живя в большой, богатой хате.


* * *

А. Б. Павлову

Не обязательны столы
Поэтам для стихосложенья,
Им позарез нужны тылы
Всепониманья и терпенья.

Не для того, чтоб было где
Почистить перышки порою,
А чтоб на штормовой воде
Держался парус над волною.


* * *

А лист на дереве болел...
А то с чего бы так алел
И угасал среди листвы —
Июньской праздничной братвы?

А может, зная свой удел,
Он так отчаянно хотел
Того, кто здесь бродил не зря,
Обжечь восторгом октября?


* * *

На краю пустынного квартала
Фонари покачивают тьму.
Спят дома, и спит асфальт устало,
Только мне не спится одному.

Поезда куда-то простучали,
Сонный ветер листьями шуршит,
И к безмолвной полночи причален
Беспокойный парусник души.

Одинокий ритм сердцебиенья...
Я бреду в спокойной тихой мгле
И гоню упрямо ощущенье,
Что везде так тихо на земле.


Утро

Еще на улицах пустынно,
Еще дневная суета
Томится девушкой невинной,
Чтоб к полдню сразу шлюхой стать.


Другу

Твои слова — моя тревога,
С твоей душой коварный шок.
Скорей на помощь — другу плохо,
Вернее — страшно хорошо.

Ноль — три! Ноль — три! Сирену в полночь!
Пусть содрогнутся этажи!
Диктую адрес. Срочно помощь!
Рационализм души!

Что? Вы бессильны? Не шутите!
Ну хорошо, ну хорошо...
Ну пропишите, пропишите
Хотя бы... звездный порошок!


* * *

От мороза, от ветра
Залетаю в трамвай.
«Потерпи, скоро лето», —
Вдруг читаю слова.

«Потерпи, скоро лето», —
На замершем стекле.
Мне от надписи этой
Стало как-то теплей.

То ли детская шалость,
То ли чудо-душа
Тут стояла, дышала
И писала дыша.


* * *

Живу землянином обычным
И не хватаю с неба звезд.
Звучит, быть может, непривычно,
Но я не в шутку, я всерьез.

Я не боюсь, что скажут люди,
Боюсь: беды б не натворить.
Схвачу звезду, а вдруг не будет
Звезда с звездою говорить.


* * *

Дядька смотрит в объектив,
Я смотрю в видоискатель.
Я экватора достиг,
Дядька где-то на закате.

Дядька собран, дядька строг.
Не последняя ли встреча?
И на спуск, как на курок,
Смотрит он, расправив плечи.


* * *

Первый снег, первый снег
С такой хрупкой судьбой
Исцеленья навек
Не приносит с собой.

Не скрывает навек
Дней осенних черты...
Первый снег, первый снег —
Как на раны бинты.


* * *

Сегодня в первый раз стекло
Разрисовал мороз узором.
И рамы холодом свело,
Но так легко вздохнулось шторам.


* * *

Все дела, дела. Холера вас
Забери. Сбежав от дел,
Я приехал в Кавалерово,
Я давно сюда хотел.

Я давно уже уверовал
В жизнь — лучшую из вер.
Я иду по Кавалерово,
Чем же я не кавалер?

Может быть, не вышел мордочкой,
Да с лица воды не пить,
Выбирай меня, приморочка,
Выбирай да полюби!

Да пускай тревоги побоку,
Я тебя не подведу.
Мы пойдем с тобою под руку
У поселка на виду.

На виду у стройных деревцев,
Где на камне имена
Кавалеров-кавалеровцев,
Тех, что выбрала война.


* * *

Еду к младшему брату.
Столько лет не видал.
Знаю: жил на зарплату,
Но достаток достал.

Есть квартира, машина —
То, чем я не богат.
Видно, хваткий мужчина
Младший брат, младший брат.

И я рад, я не скрою.
В добрый час, в добрый час,
Но в сомненьях порою:
Кто же старший из нас?

Еду к младшему брату,
Эту грусть затая.
Что, как если и вправду
Стал он старше, чем я?


Начало дождя

Дождь следил на окне,
Дождь такое творил,
Что-то близкое мне
Говорил, говорил...

Он выдумывал, врал —
Я угадывал смысл.
Дождик силу набрал
И следы свои смыл.


* * *

Я люблю уезжать по утрам,
Но, подвластны законам столетним,
Поезда тяготеют к ночам.
Ничего не поделаешь с этим.

Ну и пусть! Я пошлю их к чертям,
В электричку вскочив на рассвете.
Я люблю уезжать по утрам.
Ничего не поделаешь с этим.


* * *

Три поколения поют,
По случаю собравшись вместе.
И что за песни выдают,
И где берут такие песни.

Как будто открываю клад,
Сижу, захвачен песнопеньем...
А песни молодо летят,
Сверкая древним опереньем.

Три поколения поют,
Три верхних в родословной кроне.
А кажется — века встают,
Могуче расправляя корни.


* * *

Памяти С. В. Мелешина

А он летал, летал в строке
И, обостряя ощущенье
Полета, уходил в пике,
Напоминавшее паденье.

И распрямлялась на коньке
Молва убогая, но в пику
Молве взмывал он из пике
И выпускал, как птицу, книгу.

Летите, птицы. Пусть никем
Не будет ваш полет освистан.
А он не вышел из пике...
Но помолчите, моралисты!

Поберегите ваши рты
Для пустословья и зевоты.
Пике — потеря высоты,
Но продолжение полета.


* * *

Я не скажу, что все цветы
Я не люблю, я всех не знаю,
Но зачастую красоты
Цветов иных не понимаю.

Не принимаю, хоть умри,
Красот, взлелеянных в теплице.
Мне больше сердцу говорит
Простой букет осенних листьев.


* * *

Живу в избе на половине,
Что сдали мне хозяева.
Здесь нету телека в помине,
Зато есть печка и дрова.

И я присяду как бывало,
Пошире дверцу отворю,
Плотней прихлопну поддувало
И все смотрю в огонь, смотрю.

Замру на ветхой табуретке
Над жуткой бездною огня...
И чудится: как будто предки
Оттуда смотрят на меня.


* * *

Старый дед, как пень замшелый,
У забора, а у ног —
Кошка масти черно-белой,
Как березовый пенек.


* * *

Не напишу сегодня ни строки,
Но сколько их сломается во мне:
Наивных, непутевых, не таких,
Мечтавших прокатиться на коне.

Минуя даже лист в черновике,
Они уйдут. Но именно без них
Не появиться истинной строке,
Которая поднимется в зенит.


* * *

Облака, как слой белил,
Заливают голубое...
Почему-то раньше жил
И своей не верил боли.

Сам не знаю отчего...
То ли боль легко лечилась,
То ли сам хотел того,
Чтобы больно получилось.


* * *

По осеннему золоту
Выхожу из ворот.
А по нашему городу
Эстафета идет.

Мчатся девочки, мальчики
Как отбившись от рук.
Разноцветные маечки
На ветру, на ветру.

В пику скорому холоду
И тоске непогод
По осеннему городу
Эстафета идет.

По осеннему городу
Как по жилам моим...
Ничего, что я смолоду,
Больше бит, чем любим.

Ничего, что рисуется
Мне судьба черново...
Ничего, образуется,
Ничего, ничего.


* * *

Когда земля не ждет своих снегов,
И птицы не торопятся на юг,
В нагроможденье белых облаков
Мне чудится таинственный уют.

И в этот миг в душе моей шальной
Рождается причудливая страсть —
Промчатся над притихшею землей
И в этом белом таинстве пропасть.


* * *

Немало в памяти такого,
Что я готов снести на скрап...
Но снится снова мне и снова
Морская служба, мой корабль.

Мне снится: он уходит в море,
И верный кэп «добро» дает,
И снова все ребята в сборе,
И продолжается поход.

А что хорошего там вроде?..
Но рвусь и рвусь туда во сне...
Остался сердцем я на флоте,
Как ветераны — на войне.


* * *

Залив рябит, курится паром,
Набив на пирсе кромку льда:
Знать, молодой мороз недаром
Пыхтит в сиреневую даль.

На клочья пар кромсает ветер,
Заря запуталась в снастях,
И золотою фарой светит
Луна у мачты на руках.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"