По привычке, видимо уже перерастающей в традицию, опять вырубили свет, и Валерий, проваливаясь на последних, несуществующих, ступеньках, старательно отсчитывая этажи в темноте, уныло топал на своих двоих. Но вот кажется и седьмой, в коридоре, за поворотом и вовсе ни зги. На ощупь найдя дверь, он зазвенел ключами, никак не попадая в замок, весьма отчетливо между тем представляя, как вот, за спиной, медленно-медленно, давая жертве шанс, подкрадывается на мягких лапах и острые когти постукивают о бетон... он захлопнул дверь, с облегчением чувствуя, как струйка пота стекает по позвоночнику.
Интересно, почему это в темноте все ощетинивается углами, да ребрами, как будто свет загоняет вещи в тюрьму формы, а тьма срывает всю мишуру, оставляя истинное - прозрение Пикассо. Он хмыкнул, оставил растирать пострадавшее колено и, раздернув шторы, в свете опухшей луны, стал рыться в секретере, отыскал свечу, зажег и тут же за спиной осторожно прокашлялись. Он вздрогнул, но нимало не удивляясь, повернулся, тени в северном углу плавно сложились в довольно таки уже пожившего господина - иначе и не скажешь - в прекрасном костюме и при трости.
--
Надеюсь я не не вовремя? -
Валерий долго смотрел на него, наконец выговорил - Вы всегда приходите сейчас, не вчера и не завтра, так как же вы можете быть не вовремя? -
--
Точно - улыбнулся визитер.
А Валерий без паузы продолжил - Вероятно мне следует называть вас Мефистофелем? -
--
Ну что вы! Куда нам до таких персон. Но и вы, простите, не Фауст -
--
Тогда чем же обязан честью?.. -
--
Да так, просто визит вежливости -
Очень не понравился этот ответ Валерию, он увидел в нем странную двусмысленность.
--
Ладно - наконец выдохнул он - Вы поужинаете со мной? -
--
Знаете, не откажусь -
--
Особая ирония мироздания - наблюдая как хозяин стоит у плиты, говорил гость - И самое забавное, что она состоит не в том, что вы готовите ужин для... - он сделал паузу - неизвестно кого, а в том, что вообще есть. Вы со мной не согласны? - обеспокоено.
--
Боюсь я не настолько понял вас, чтобы согласиться - расставляя тарелки.
--
Э-э - погрозил пальцем - не стоит лукавить с... -
--
С лукавым. - докончил Валерий - Ешьте суп, остынет -
--
Благодарю. Чуть подсолить - попробовав сказал он - Ага - кивнул.
Наконец Валерий сложил тарелки в мойку. А дьявол продолжил - ...Все вы понимаете, к чему притворство? Мне вообще рекомендовали вас, как человека с большим пониманием.
--
Ну допустим, и что? Этот разговор бесплоден, потому что... - он сделал паузу - Да потому! Понимаете теперь вы меня? -
--
Да - гость незваный, блестя глазами, улыбнулся - Зло и отец зла, и "все к лучшему" в каждом конкретном случае не является оправданием. Это - да. Только вы знаете, что такое самообман, наивная человеческая вера, что Бог не обманщик, что Он не играет со Вселенной в орлянку. О-о - дьявол вдруг подался вперед - вы знаете, еще бы вы не знали. А я, я есть то, что я есть лишь потому, что посягаю на свободу Его, защищая законы мира - он как-то весь обмяк и, уже обычным тоном - Потому давайте облегчим дальнейшую беседу, тем более, что это в ваших интересах.
Валерий, стоявший с непроницаемым лицом, чуть пожал плечами - С одной стороны, вы подтверждаете, что вы - это вы, - они усмехнулись одновременно - с другой же, вы призываете отказаться от сомнений вашей... благонамеренности, облегчить разговор. Не кажется ли вам, что это несколько смешно? -
--
Слова! Только лишь они. Речь ведь идет не о доверии, о необходимости. Потому что, скажите, вы чувствуете себя на своем месте в действительности? И если вы скажете "да", вы солжете.
Дьявол вдруг встал, подошел к холодильнику, взял с него стопку книг - Валерий поморщился, давно надо было положить их на место - чему-то усмехаясь сел назад, полистал их - Довольно любопытная подборка: Макарий, Иоанн Лествичник, Палама, Махайни, Руми, Хейлер - поднял взгляд - Да, довольно любопытная - и улыбка исчезла - Только вы не они. О-о. Гордыня грех смертельный и вам не дано посягать на то, что может только Бог. Я же предлагаю вам то, что итак должно было быть вашим.
Валерий с неожиданным высокомерием смерил собеседника взглядом - Вы говорите о справедливости - ваше право. Я признаю. Но могу ли я принимать ее как милость? Гордыня, сказали вы, я говорю гордость. Погибшая душа, может быть, но могу ли я предать свою городость? - Валерий подошел близко-близко, глаза в глаза. И удивительно похожи были взгляды - Скажи мне.
Смех. Смех, рассыпающийся острыми, больно режущими, осколками стекла. И Валерий содрогнулся под его каскадом. Так смеялся дьявол, медленно истаивая.
Рассвет.
От-чаяние. Валерий, уткнувшись разгоряченным лбом в оконное стекло, неуклонно осознавал смысл этого слова, до глубочайших адских глубин смысл - Гос-споди!...
Так человек становится равным дьяволу.
И Валерий начал смеяться совсем также, как за мгновение до того приходивший к нему.