Из-под оббитого добрым гномьим железом колеса выскочил камушек и полетел в пропасть. Эхо долго передавало его гулкое возмущение неожиданным погружением в подпирающие каменную громадину облака. На Заоблачном Кряже они были столь же незыблемыми, как и сами горы. На телеге среди тюков с товарами показалась голова парня. Всклокоченные темные волосы были столь же красноречивы, как и заспанные глаза. Его рука судорожно ухватилась за борт, пока он оглядывал плывущие в легком тумане пики да прислушивался, не донесется ли еще звонкий вестник обвала.
Он уже третий год ездил с отцом торговать с гномами, но так и не приобрел невозмутимости ветерана. Постепенно юноша уяснил, где проезжал обоз. Справа уносилась ввысь громада скалы, к которой каким-то чудом прилепилась узкая полоска дороги, слева находилась пропасть. Поняв, что камушек падал не сверху на дорогу, а с нее вниз, он успокоился. Сон его уже не манил, хотелось напротив развеять утреннюю тишину беседой. Подсев к вознице, парень для начала глотнул из мехов воды.
- Что, Даниэль, не спится?
- Да разбудил меня этот камень, будь он неладен!
- Значит, выспался. Потому как за ночь их много падало, но ты и ухом не вел.
- Видно, крепко меня сморило. Сколько можно по этим горам плутать?
- Еще пару дней потерпи.
- Да уже неделю терплю. Чего эти гномы не догадаются туннель прорубить?
- Если б могли, они бы это сделали. Но гномы в этих горах только сверху хозяйничают. Скажи им еще спасибо за эту дорогу. Глубже начинается твердая порода, которую кирка не берет. Пробовали гномы Полуденный Туннель пробить, чтоб тот же путь лишь полдня одолевать, да посрамили мастеров здешние недра.
Дан задумался, а вокруг начали перекликаться возницы, ворчали просыпающиеся купцы и охранники. Солнце потихоньку разогнало туман, но облака внизу оставались такими же непроницаемыми. Тут и там из них возносились вверх стройные пики и бесформенные скалы, а дорога затейливо вилась вокруг них, то ныряя в белые кучи, то снова оказываясь над ними.
Через день купеческий обоз встретили дозорные, которые сопровождали телеги до основных врат гномьего царства. В обязанности провожатых входило не столько охранять, сколько присматриваться к гостям. Слово наблюдателей могло открыть врата, а могло и погубить. Репутация у Никодима, главы купеческой артели, позволяла обходиться без подобных проверок среди людей, но не у гномов. Отец Даниэля это понимал и вел себя с непробиваемым достоинством.
У самих ворот обоз встретили посланники Науглома, родовитого гнома, с которым вел дела Никодим. Пока под присмотром закованных в латы гномов люди разгружали телеги, распрягали и обхаживали лошадей да себя в порядок приводили, старейшина артели отправился к торговому партнеру с визитом.
- Приветствую тебя, почтенный Науглом!
- И ты будь здоров, Никодим, старшина купеческий!
- Все ли ладно у вас в хозяйстве?
- Так работаем дружно, вот дело и спорится. Покажу тебе наши товары, сам все увидишь.
- Смотри, оценивать буду придирчиво.
- Договорились, потому что просьба у меня к тебе будет. Дочка моя, Гнидава, уже в том возрасте, когда тряпками интересуются.
- О чем речь? Найду лучшее!
- Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Ну, пойдем тогда?
Когда все дела были улажены, а Никодим ушел проверять, как устроились его люди, Науглом сидел в своих покоях, прикидывая, что еще нужно будет сделать. Торговые хлопоты раньше сроку пустили в черную как смоль бороду ручейки молока, а тут еще этот избранник дочери. "Нет, не надо думать о грустном, а то легок юнец на помине, - подумал дородный гном, а потом заметил колыхание парчовой завесы и добавил, - даже слишком легок".
Ткань отвела в сторону уверенная в своем праве рука и в комнату влетела Гнидава. В легком серебристого цвета сарафане она была хороша - волосы темнее отцовских перевязаны кожаным ремешком, а лицом вся в красавицу-мать. Поневоле Науглом залюбовался дочкой, так что даже не сразу нахмурился при виде ее провожатого. Не столь могучего сложения, как гномы именитых родов, Стром был жилист, а смуглое лицо по молодости еще не умело держать каменно непроницаемую маску. Чего скрывать, не хотел отец такому дочь отдавать, а за нею и дела свои купеческие. Такой ведь не удержит.
- Папа, Стром хочет тебе что-то сказать.
- И что же?
- Не сказать, - поправил гному ее спутник, - а просить - отдай за меня Гнидаву, почтенный Науглом.
- Помолчи, дочка, - оборвал ее отец и повернулся к Строму. - Ты знаешь, парень, что она привыкла жить в достатке? Сможешь ее обеспечить? Твой род не богат, а сам ты еще не мастер, да и воин из тебя вряд ли выйдет.
- Ради твоей дочери я горы сверну.
- Ну, может, какие и свернешь, но точно - не эти.
- Понадобится - любые сверну. А для начала пробью Полуденный Туннель.
- Не дури, там многие мастера кирки обломали. Куда уж тебе?
- Если одолею породу, отдашь Гнидаву?
- И с нею все богатства свои. В том тебе мое слово.
- Договорились.
Ни слова более не говоря, Стром развернулся и решительно покинул покои. Гнидава, бросив на отца полный укора взгляд, бросилась вслед за любимым. Ее отец остался сидеть. По себе знал, что останавливать дочь сейчас бесполезно, к тому же дела безотлагательно требовали внимания.
***
Много раз виденная дорога под снежным покровом выглядела незнакомо, навевала тревогу. Знатоки погодных примет, купцы артели редко выезжали к гномам, зная о начале сезона снегопадов. В такую погоду не мудрено и самому голову сложить, и товар потерять, о прибыли даже речь не шла. Когда все было нормально, так и поступали. А когда пожаловала чума, уже не думали ни о золоте, ни о погоде.
Взвыл ветер, закружив над телегами снежные смерчи. Выглянула из тюков голова в теплой шапке. Казалось бы, Дан не раз и не два ездил в этих местах, уже он возглавил артель, заменив слегшего в постель отца, а снова вернулись те далекие ощущения, будто забросило его в неведомый край, где он пришелец чужой, а не гость долгожданный. Отогнав ненужные мысли, он двинулся к вознице. Его люди знали, как важно доставить товар побыстрее, но перед отцом отвечал он, поэтому не имел права допустить задержки из-за чьей-то невнимательности или упадка сил. За людьми нужно было приглядывать, вовремя заменяя уставших и помогая тем, кто по молодости и ошибиться может.
- Как дела у Верана?
- Этой ночью пришлось стоять, пока его лошадке наспех подкову меняли. Теперь ладно идем. Глядишь, к ночи и поспеем.
- В горах темнеет быстро. Присматривай за молодыми, чтобы не пороли горячку.
- Хорошо, Дан.
А за очередным поворотом их ожидал приятный сюрприз. Дорога от копошащихся на ней гномов казалась живой, зато снега на ней не было. Зацокав по чистому камню, кони резво потянули телеги под приветственные возгласы рудокопов. В этот раз подгорное племя ожидало от людей помощи, вот и постарались пропустить их быстрее.
Далеко не всех удалось спасти. Лекарства раздали тем, кто еще имел шансы, поэтому хуже всего Дану было видеть Науглома. Тот сидел у одра дочери, бессильный чем-либо помочь. Еще три дня назад лекарства пришлись бы Гнидаве в пору, поставили бы ее на ноги на радость отцу. А так она угасала у него на глазах. Вечером того же дня Науглом зашел к Даниэлю, необычно спокойный. Купец заметил, что беда щедро посеребрила бороду гнома.
- Твой отец, да пошлют ему боги долгих лет здравия, мог бы гордиться тобой, Дан. Ваши лекарства спасли многих.
- Недаром над этими снадобьями трудились лучшие маги. Но мы все же опоздали.
- Ни люди, ни гномы не могут спорить с судьбой.
- Полуденный Туннель мог дать нам пять дней. Почему ты не поможешь Строму?
- Потому что бороться с этой породой так же глупо, как и с судьбой. Парень относится к тем чудакам, из которых один на тысячу добивается успеха. Я не хотел таких шансов для своей дочери. Что же я наделал?
Молодой гном жил все эти годы в небольшом отнорке, который в свое время удалось продолбить величайшим мастерам прошлого. Никто не ведал, как продвигаются у него дела, так как он отгородился несколькими шкурами, за которые другим хода не было. Слышали только, что день и ночь стучала кирка Строма. Когда же он выходил оттуда, то только запасался провизией да донимал расспросами других. Он обращался к магам, кузнецам, мастерам водяных колес, порою даже к кухаркам и портнихам. Вопросы он задавал дикие, но все они имели отношение к камням и Туннелю. Многие перестали его понимать, но открыто называть сумасшедшим пока не решались.
Даниэль испытывал участие к Строму, поэтому каждый раз узнавал о нем все новости, сколь мрачными они ни были. Как он ни надеялся, что удача от молодого гнома не отвернется, но с каждым годом надежды становилось все меньше.
***
- Баз!
На окрик из тюков выглянула вихрастая голова. Сверкнули задором молодые глаза, в которых узнавались глаза Никодима. Парню еще многое предстояло узнать. Любуясь, как сын ужом пробирается меж тюков, Дан радовался и с надеждой смотрел в будущее. Не только успехи наследника этому способствовали.
Тяжело груженые телеги, казалось, летели по каменному карнизу. Давно пора было забыть товарищескую помощь в борьбе с чумой, но гномы каждый год неизменно добавляли к честно выменянным товарам кое-что от себя. Но в этот раз самым ценным, что везли с собой артельские купцы, было знание - Полуденный Туннель создан. Вот уже день, как из его темноты, кое-как разгоняемой светом факелов, на старую дорогу выбрались телеги. Закрылись за ними тайные врата, отрезав три дня пути вверх и вниз по горам.
Давно нет Науглома, дела которого перешли к племяннику Трору, умер Никодим, вот уже второй год набирался ума в совместных поездках Базилевс, сын Дана. А Стром добился-таки своего. Великое дело совершил мастер. Да как совершил! Стены Туннеля в его руках словно мягкая глина превратились в барельефы, живописующие сцены из славных битв, изображающие знаменитых героев. Уступила сверхтвердая порода усилиям пытливого ума и упорных рук, но тревожило гномов, что Стром все так же сторонился соплеменников. Поговаривали даже, что у него появились видения. Теперь он жил в отдельной мастерской, откуда доносились удары молота. Чем занимался мастер на этот раз, никто не знал.
Погруженный в свои думы, Дан не сразу понял, что произошло. Из-за очередного поворота дороги показался большой отряд гномов, закованных в латы, с топорами и арбалетами в руках. Пока купцы соображали, что к чему, арбалетчики выпустили в сторону телег тяжелые бОлты, а затем в бой ринулись воины с боевыми секирами. Охрана обоза сразу бросилась им наперерез, но старейшина уже понял, что произойдет дальше, и кинулся к сыну.
- Бери лошадь и скачи к гномам. Воспользуйся Полуденным Туннелем. О нас не думай. Ты должен предупредить Трора!
- Отец! А как же...
- Не трать время, сейчас оно дороже жизни. Не подведи меня, Баз!
В конце обоза находилось полтора десятка сменных лошадей, к которым направились отец и сын. Вскочив на одну из них, Базилевс отсалютовал отцу и с гиканьем ускакал. Вслед ему полетело несколько бОлтов, но ни один парня не задел. В это время Дан связал лошадей поводьями и, поджигая им от масляного фонаря хвосты, направил их в самую гущу отряда пришлых гномов. Небольшой табун сорвался сразу в галоп, давя насмерть и сбрасывая в пропасть воинственных бородачей. Но их товарищи отреагировали быстро, а воинскому искусству они были обучены - разом взмахнули топоры и лошади стали одна за другой падать на дорогу, заваливая соседок. Щедро лилась кровь, орошая темный камень, звучали предсмертные хрипы, а гномы уже бросались в атаку на жалкие остатки защитников купеческого обоза.
Это было последнее, что через плечо увидел Баз, а потом ужасная картина скрылась за поворотом дороги. Вот тогда он и смог целиком сосредоточиться на скачке, отгораживаясь от болезненных мыслей. Единственное, о чем он думал, так это о приметном камне, обозначавшем вход в Полуденный Туннель. Без него тайный вход обнаружить не удалось бы, а на неделю обходного пути у него в любом случае не хватило бы ни сил, ни припасов.
Боги не дали ему проскакать мимо и в подземельях гномов, намного опережая гонца, зазвучали трубы. И потянулись к выходам закованные в лучшие доспехи гномы. Многие поколения назад их предков изгнали из родных гор, а теперь пытались выжить из этих. Сердца воителей Заоблачного Кряжа наполняла решимость дать в этот раз врагам отпор. К тайным бойницам направлялись арбалетчики, один отряд пеших воинов направился к основному выходу, а второй - к Полуденному Туннелю. Возле него ожидал Стром.
С головы до ног он был закован в броню необычного черного цвета с серыми разводами. В руках у него был топор из такого же металла, а за спиной висел арбалет. Ни слова не говоря, он влился в ряды воинов, готовый подчиняться приказам старейшин.
А потом была битва, в которой все видели, как Стром искал смерти, но находили ее только его враги. Его топор раскраивал лучшие доспехи пришлых гномов, его бОлты пробивали прочнейшие щиты. Топоры же врагов бессильно отскакивали от его брони, которая отвечала лишь густым мелодичным звоном. Многие полегли тогда от его руки, а его боевой клич внушал чужакам истинный ужас:
- Гнидава!
***
После битвы Стром удалился в свое жилище, а его соплеменники долго не решались его потревожить. Но время властно расправляется над страхами и предрассудками и однажды на пороге мастерской появился молодой гном.
- Великий мастер! Я Вроди, сын Трора, внучатый племянник Науглома. Прошу - возьми меня в ученики.
- Науглома? Ишь ты, как все обернулось. Ну что же, иди за мной.
Вопреки ожиданиям Вроди направились они не к Полуденному Туннелю, а высоко в горы. Сначала они шли широкой дорогой, уже прозванной Старой, потом пробирались узкой тропинкой, а в самом конце карабкались по скалам, используя едва заметные трещины. Молодой гном с трудом поспевал за мастером, поэтому даже не сразу заметил, как они оказались на вершине.
- А теперь, молодой Вроди, оглянись.
Тот повернулся и зачарованно охнул. День таял и солнце не обрушивалось с небес на горы, а лишь ласково их гладило. Покрытые снегом вершины уже не сверкали яростью, а мягко светились, навевая легкую грусть, которую только подчеркивали глубокие тени, поднимающиеся из ущелий.
- Слышал, - прозвучало за его спиной, - как говорят - умный в гору не пойдет, умный гору обойдет?
- Я понял тебя, мастер Стром, - с чувством ответил Вроди. - Я пойду в гору.
- Ничего ты не понял, - грустно вздохнул многое переживший на своем веку гном. - Ну, взобрался я на вершину. Зачем мне одному эта красота? Отправляться в гору одному - вот высшая глупость.
- Но против вас с Гнидавой была сама судьба.
- За счастье нужно бороться с любым противником, который встает на твоем пути. Тогда даже судьба не устоит. Уж теперь-то я знаю, а ты можешь мне пока поверить - в мире нет ничего тверже воли.
Примечание автора
Существуют материальные и документальные свидетельства того, что индейцы Доколумбовой Америки владели технологиями низкотемпературного размягчения камня. К примеру, в Боливии обнаружены куски гранита с глубокими отпечатками человеческих ступней и ладоней. Точный возраст находок неизвестен.