Наталья Я. : другие произведения.

Лыжные гонки в Златоусте

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Лыжные гонки в Златоусте 15.01.2015
  
   1. Отъезд. Дорога.
  
   Слава сообщил, что сборная НИИ едет на отраслевые соревнования в Златоуст. Анна была включена в её состав. Слава спросил, хочет ли она.
  
   "Конечно!"
  
   Сборная НИИ участвовала в этих соревнованиях впервые. От её результатов зависело, сочтёт ли профком нужным финансировать её в дальнейшем и как. Пока Славе выдали по 100руб на человека.
  
   Анин руководитель диплома сказал, что он бы на её месте поехал. Сосед по столу расстроился. Сотрудницы посматривали с любопытством и завистью.
  
   За две недели до отъезда Слава загонял тренировками. Ездили в Калистово, где тренировались все ведущие спортсмены Ясеневки. Погода стояла как в детской зимней сказке. Отрабатывали технику спуска с гор и подъёма на тягуны (длинные пологие подъёмы). Рельеф был не хуже красногорского, где проходили всесоюзные соревнования. И сборная участвовала там в отраслевых соревнованиях.
  
   Красногорск! Живописные горы, покрытые лесом, только на первый взгляд пологие и простые. Соревнования там - страсти, краски, амбиции, характеры, счастье и слёзы. Живая Галина Кулакова скользит по твоему лицу взглядом - мы знакомы? Я должна здороваться с вами? Веденин, Симашов...
  
   Блестящий финиш Галины Кулаковой. Кто-то делится с кем-то наболевшим: "Надо поднять вопрос о ранге участников".
  
   Действительно, на наших отраслевых соревнованиях много не подготовленных к такой трассе гонщиков. Трасса взрыхлена, распахана, покрыта обломками лыж и полита кровью. Мостик - 2 жёрдочки, - через ручей под горой. Ледяные горы. Тягуны.
  
   Батов сломал лыжу и шёл, не то улыбаясь, не то щурясь на ярком солнце. Анна радовалась, что сломала лыжу до того мостика.
  
   Она купила очки от солнца как у горнолыжников и чуть не осталась без глаз, спускаясь однажды среди столетних елей в кромешной мгле как в колодце. Она, конечно, упала, и если бы не очки, выбила глаз корнем. Слава велел использовать очки только для прогулок по Златоусту.
  
   Сборная жила только Златоустом. Радостно было собираться на тренировки, ехать в Калистово или под Ивантеевку на крутые берега реки Учи, возвращаться всем вместе назад усталыми донельзя.
  
   Саша Аулов дал девчонкам много в тренировке на тягунах и в переходе с тягуна на тягун с большей крутизной. Интересно было наблюдать, как он беседует с будущими соперниками - как рыцарь перед турниром, со скромным достоинством.
  
   Даже 8марта тренировались - это был подарок Славы гонщицам.
  
   Наступил день отъезда. Сборная должна была ещё в этот день участвовать в соревнованиях НИИ. Слава всегда лично размечал трассу и подшучивал над Ваней Генкиным, представителем профкома по спортивной работе.
  
   Как-то Слава рано утром приехал с Байконура, разметил трассу и заскочил в профком к Ване. Тот спросил: "А что, разве уже зима?" и высунулся в окошко удостовериться, что снег лежит толстым слоем. Профком помещался в избушке, выстроенной на скорую руку, снег искрился прямо под окном.
  
   На соревнованиях отъезжающие чувствовали себя именинниками. У Багряева на голове белая сеточка, специально связанная его бабушкой для гонок, наушники, на нём был нежно-белый анорак из болоньи.
  
   На старте как всегда бесновался Ваня Генкин - выйдя из пассивного состояния, он становился излишне активным. Внешность он имел Иванушки-дурачка: голубоглазый, светлые кудри, высокий, но сутулый.
  
   Заместитель начальника отдела, где работала Анна, и мастер спорта Тихон Борисович заметил, что Вася приставляет ногу после толчка, словно генерал в отставке. Борисович был огромным, мощным, красивым. Багряев рядом с ним выглядел пацаном, Керубино с замашками тореадора.
  
   Красавицей была и жена Тихона, миниатюрная, уверенная в себе. Она тоже была мастером спорта, но эта пара в сборную не вошла. Сынишка их, весёлый смышлёный мальчуган - дошкольник, часто бывал на соревнованиях, присутствуя при женских переодеваниях. Он с гордостью похлопывал безукоризненные по форме, но синие ноги своей мамы - переодевались почему-то прямо на улице, на ветру.
  
   В тот день Анна пробежала неплохо. Ася говорила, что лучше её. Ася - самая опытная из гонщиц сборной. Измождённая работой и спортом - она часто ездила на Байконур и была талантливым инженером, а также была титулованной альпинисткой. Жила с семьёй в общежитии, вышла замуж поздно, за альпиниста. В горы брала ребёнка с собой. При восхождении оставляла в базовом лагере. Все любили её. Анна тоже.
  
   Анна финишировала с большой скоростью - какой-то недотёпа стоял спиной к финишу на лыжах, и она на полном ходу вынуждена была схватить его за плечи и тормозить с ним вместе метра два - три.
  
   Наклонившись, чтобы расстегнуть крепления на лыжах, Анна внезапно увидела, как у неё вздулись вены на руках и почувствовала, как налилась кровью голова. Слава стоял рядом и тоже смотрел на Анины руки. Она радостно объявила ему, что ещё не собрала рюкзак в дорогу.
  
   Батов был великолепен в своём сером гоночном костюме. Анна слышала за спиной ахи и охи и женский голос: "А этот тоже поедет в Златоуст?". Он - самый красивый мужчина в сборной, только ростом не вышел. Не поехал почему-то. Анне было неловко спросить, почему. Вот он какой был: гармонично сложенный, с взглядом победителя из-под ушанки. Глаза были особенно хороши - умные, сверкающие.
  
   Сели в комнате профкома. Слава что-то говорил, писал, уходил и возвращался. Небольшой, но крепко сбитый, он, казалось, радовался каждому движению. Никто никогда не видел его унылым или усталым. А вот Анна хлопала глазами и старалась сделать вид, что не засыпает от усталости.
  
   Скорый поезд отходил от Казанского вокзала вечером. В воздухе пахло капелью. Анна надела своё ужасное синее пальто с порыжевшим от времени песцом, за спиной - рюкзак, в руках - лыжи. Пришла одной из первых. Последним прибежал Витя Куракин - его послали за хлебом, и он через всю площадь примчался за несколько минут до отхода. Вот с такой аристократической фамилией были люди в сборной.
  
   Ехали в плацкартном вагоне. Побросали рюкзаки и собрались вместе у парней. Анна сидела у окна, смотрела в темноту и радостно ужасалась, что её взяли на такие соревнования. Говорили чепуху, но весело, перебивая друг друга. Анна мерилась силой с Сашей Ауловым, и он чуть не вывихнул ей кисть. Победил, конечно. Слава попросил не увечиться до соревнований.
  
   Галя Кибиткина положила Анне голову на колени и они довольно фальшиво зачем-то изображали подруг. Вася недовольно поглядывал на эту пару, в центре внимания привык быть он.
  
   Вспомнили, как в польском фильме "Ущелье ведьм" горнолыжники сравнивали силу ног, Витя Куракин и Саша Аулов пробовали повторить. Случайно Анна взглянула на часы и сказала, что девушкам пора. Кибиткина пропела, потягиваясь: "Ну, куда ты, ты ведь хочешь ещё посидеть...", но все дружно вчетвером - ещё Ася и Надя, встали и пошли к себе.
  
   Кибиткина приехала из деревни. Была там агрономом. Брюнетка с лёгкой азиатчинкой в форме глаз. Лучшая гонщица в сборной. Бегает красиво, технично. Перед стартом настраивается, сверкает глазами, качает головой, может быть, что-то про себя произносит. Лыжи у неё в ослепительно-белом проутюженном чехле. В сборной кроме Славы мастеров спорта нет. Все кандидаты в мастера. Анна получила этот титул недавно.
  
   Ася, казалось, всю жизнь была кандидатом в мастера по лыжным гонкам. Но зато она мастер спорта по альпинизму. Скелетина, но очень милая.
  
   Надя - великанша. Выигрывает за счёт физической силы, а не техники. В ней нет взрывчатости и темперамента, которые есть у Кибиткиной. Лицо грубое, голос низкий, но мужчинам нравится. Не замужем только Анна с Галей.
  
   У Анны с Галей горели глаза, пылало лицо, дышалось легко и счастливо. Долго не могли заснуть - на нижней полке шахтёр из Челябинска на ужин ел невероятно вонючую колбасу. Она ему нравилась, как и всё в Закарпатье, где он отдыхал. Причмокивал, и повторял, готовясь ко сну: "Ох, Челяба, Челяба...".
  
   Натопили, было душно и тревожно. Однако шахтёр так аппетитно храпел, что и Анна заснула.
  
   Разбудил её голос Славы: "Волга!"
  
   Она вздрогнула, проснулась и уставилась в окно. Было неловко представить, что он видел её спящей. Волга была прекрасна - было на что посмотреть. Колёса восторженно гудели по мосту. Мост литаврами отзывался под ними. Головы Анны и Славы оказались совсем рядом - она спала на верхней полке. Впервые заметила, что он кудряв, губы крупные, улыбчивые. Похож на фавна. Он понял, что Анна смущена: "Что, разбудил?".
  
   Она кивнула и снова уставилась в окно. Проехали Волгу слишком быстро - не успели налюбоваться. Пришла с полотенцем на плече Галя Кибиткина: "А Васька так интересно спит - на спине, руки сложил на груди крестом и лицо как у младенца!", - умильно сияла она длинными лукавыми глазами. Все отправились посмотреть, как спит Васька, но он уже проснулся.
  
   День прошёл в приятной болтовне. Выходить в Златоусте надо было в пять утра. Анна обычно встаёт сама и будит других в назначенный час. Но среди них оказался человек более обязательный - Саша Аулов. Анна проснулась с трудом и слезла с полки, когда он заглянул и объявил подъём.
  
   Лампочка под потолком едва горела, и это хорошо - Анна не выспалась и выглядела неважно. Свет был в конце коридора, и туда она потащилась со своей косметичкой, чтобы выглядеть несколько свежее. Только разложила перед собой содержимое косметички - пудру, тени, тушь, губную помаду, как принесло Сашу, он сел напротив и начал пристально наблюдать за манипуляциями.
  
   Неизвестно, чего он добивался, но Анна довела начатое до конца, хотя не знала, куда деваться под его взглядом. Потом сидели целую вечность, тупо уставившись в пространство. Он молчал, и у неё язык не ворочался спросонья. Он был хорош без косметики, хотя вид у него тоже был заспанный, но какой-то близкий. Было приятно думать, что она сидит напротив мужчины, которому ничего не стоило пробежать, скажем, 30км с суммой перепадов 140м за 1час 57мин.
  
   У него блестел нос, а на затылке топорщился хохолок чёрных, как смоль, волос. Глаза были карие, с голубыми белками, взгляд прямой и твёрдый, кожа смуглая. Его, как и всех лыжников, отличала экономность движений и слов, он говорил тихим голосом, словно устал, или боялся сбить дыхание.
  
   Группа расшевелилась и расселась вокруг. За окнами стояла непроглядная темень. Всё выглядело слегка нереально.
  
   Мужчины выволокли все рюкзаки, лыжи свои и запасные в тамбур.
  
   Поезд в Златоусте стоял недолго, но когда уходили с вокзала, он ещё стоял. Шли на привокзальную площадь словно по дну океана: мороз стоял страшный, пар изо рта валил клубами. Кроме звука отходящего поезда кругом звенела тишина. Воздух был густой, как замерзающая вода. Казалось, что сейчас потрескается лицо. Хотелось спать.
  
   Подошёл трамвай. В нём было много народу. Слава указал Анне место, чтобы села. Вася стоял сзади. Анна чувствовала, что он еле стоит на ногах и с завистью смотрит на её место. Она повернулась к нему с виноватой улыбкой: "Давай лыжи, подержу". Он упрямо замотал головой.
  
   Ему шла рыжая выгоревшая ушанка. Он в ней был мальчиком, а уши ушанки болтались, как у ягнёнка
  
   Приехали в одну гостиницу - мест не было, в другую - то же самое. Слава с Сашей оставили группу в каком-то вестибюле и отправились на разведку.
  
   Вернулись и сообщили, что нашли - сборная будет жить на спортивной базе, только надо подождать. Вокруг ходил командировочный с незапоминающимся лицом и подсмеивался над бедами сборной, говоря, что эта команда - та тёмная лошадка, которая спутает все карты претендентов на победу.
  
   Солнце встало и слепило глаза так, что даже в голове отдавалось. Хотелось идти с закрытыми глазами. Весь город ехал со сборной на трамвае на праздник проводов зимы на ту спортивную базу, где предстояло жить. Муж с женой встали справа и слева от Анны и пытались сделать всё возможное, чтобы сломать её лыжи. При этом муж громко доказывал, что настоящий лыжник никому не даст сломать свои лыжи. Оказалось, что Анна настоящая.
  
   Всё-таки доехали. Оглушили оркестр, ярмарка, торговля блинами. Слава радостно улыбался и чувствовал себя именинником на этом празднике. Анне даже показалось, что он сейчас подсядет к какому-нибудь самовару и примется за блины со сметаной.
  
   Но он предложил смотреть трассу, как только коллектив бросит свои рюкзаки. Потом посмотрел на своих людей и дал передохнуть.
  
   2. Даниэль Ольбрыхский и подготовка к соревнованиям.
  
   Разместились на спортивной базе в длинном бараке. Анна повесила над своей кроватью карту Челябинской области и портрет Даниэля Ольбрыхского из журнала "Советское кино", который взяла с собой почитать. Славе портрет не понравился и он велел его убрать, чтобы не отвлекаться от тренировок.
  
   Розовощёких новобранцев с обложки "Огонька" он, скрепя сердце, разрешил оставить, так как она закрывала разбитую форточку. Топили хорошо - не мёрзли. Полчасика повалялись и отправились завтракать. Затем минут через 40 был объявлен общий сбор, переоделись и отправились на трассу.
  
   Девчонки ещё не добежали до старта, как у всех сбилось дыхание.
  
   Трасса начиналась с пологого тягуна, среди редких сосенок. Постепенно деревья становились выше и красивее. Неожиданно лыжня выскакивала на вершину сопки высотой метров 60. Анна встала как вкопанная, будто никогда не спускалась с гор, и молча наблюдала, как группа, человек за человеком, спускалась, подпрыгивая на трамплинах.
  
   Слава заставил её спуститься, и потом ещё два раза, и она даже полюбила этот спуск. Аулов соскучился с женщинами и предложил мужчинам тренироваться отдельно.
  
   Полезли на новый тягун среди мелколесья, который заканчивался спуском среди такого же мелколесья. Это оказалось гораздо противнее первого спуска - не зная дистанции, трудно было заранее определить, занесёт ли тебя на повороте. Анна с Асей упали по разу. Анна тормозила, где могла. А это в общем-то не дело, можно пропустить соперницу. Лыжня здесь проложена была ещё плохо, лыжи проваливались.
  
   На одном из поворотов откуда-то сверху выскочил лыжник из соседнего предприятия - огромный детина по фамилии Чупрына. Он выглядел профессиональным гонщиком - сухопарый, с измождённым невыразительным лицом, собранный и молчаливый. Он затормозил рядом с Анной, подняв снег веером, и сломал лыжу, чтобы не врезаться в неё. Анна извинилась. Запасные лыжи у него были.
  
   После этого спуска - новый тягун, почти параллельный тому первому спуску, который Анне так понравился. Этот тягун никак нельзя было назвать пологим - мужчины сказали потом, что он им тоже показался непростым. Он требовал хорошей техники - у Анны лыжи проскальзывали, и она зависала на палках. Витя Куракин сказал, что у него было то же самое.
  
   Следующий спуск был приятен тем, что сверху был виден как на ладони - широкая дуга вокруг горы. У подножья горы - избушка лесника, у избушки - конура, у конуры - собака. Ей не понравилась Галя Кибиткина, но Анна пристально посмотрела собаке в глаза, и та нехотя удалилась.
  
   Слава велел несколько раз подняться по крутому подъёму. Пахло свежим снегом, хвоей. Шорох лыж окружала тишина. Анна не помнит, как дотащились до кроватей. Усталость после тренировок Анна любила. Приятно чувствовать себя способной задать мышцам такую работу и убедиться, что они её выполнили. Радостно было чувствовать себя членом сборной.
  
   Анна переоделась в платье из коричневой шотландки, которое ей шло, и отправились в столовую. Она одна была не в брюках. У зеркала задержалась. На губах - помада, на ресницах - тушь, нос напудрен, на затылке - свёрнутая в узел русая коса.
  
   Глаза серые, но когда они расширяются и горят, то становятся голубыми, а иногда и чёрными. Талия перетянута замшевым коричневым ремнём, стройные ноги в английских кожаных сапогах, а что плечи широкие - так она этим гордится, зато руки худые и пальцы тонкие, с маникюром и перстеньком на том месте, где давно пора быть обручальному кольцу.
  
   Почему это вся женская часть сборной, стоя в очереди, уставилась на Анну? Слава незаметно подошёл сзади и спросил: "Анечка, что это ты там высматриваешь в зеркале? Мы там для вас с ребятами стол накрыли".
  
   Анна смутилась и присоединилась к Наде, Гале и Асе, которые подошли из очереди. Села напротив стола ребят, опустив глаза. Кормили участников соревнований шикарно - все так считали. Правда, и отсутствием аппетита никто не страдал. В столовой было чисто и пахло колбасой и ванилью. Группа потом написала благодарность. Анна ела быстро, чтобы не отстать от девчонок, и, опустив глаза, чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.
  
   Что забавно, все остальные дни продолжалось то же самое - Анна так и не знает, кто её так разглядывал. По этой же причине ей казалось, что у неё грязный рот, и она изводила массу салфеток, что возмущало Галю.
  
   На обратном пути долго ждали трамвая. Спортивную базу связывал с центром только он. Вообще в городе трамвай был основным видом транспорта. Ходил он редко, у дверей висел гроздьями народ. Кроме того, он часто сходил с рельсов - за шесть дней, пока длились соревнования, - дважды. Местные к этому привыкли и не удивлялись.
  
   Дул пронизывающий сухой ветер. Анино видавшее виды пальтишко пропускало его как марля. Слава увлечённо предлагал Аулову кого-то "ободрать" (обойти на дистанции). При этом Слава весь сжался от холода. Анна посоветовала ему ободрать кошку и подшить внутрь пальто. Он весело парировал - одну из кошек он даст ей на воротник. Вася тоже сутулился в стареньком пальто. Слава сказал, что у него и ботинки дырявые - надо будет купить новые.
  
   В трамвае Слава снова напоминал о технике. В женской комнате на спортивной базе он отвечал на вопросы Анны и показывал движения руками и ногами. Наконец Надя взмолилась: "Славочка, оставь нас в покое, теперь уже не исправишь".
  
   Почему-то ужинали с девчонками в кафе "Ёлочка", больше похожем на столовую. Какие-то неприятные типы хотели познакомиться, но Анна их "отшила", чем вызвала лёгкое недовольство спутниц.
  
   Следующий день был официальным днём приезда участников. С утра тренировались. Анна сломала лыжу. Ей дал свою Хрипов. Она и не заметила, как он появился среди них. В поезде его не было. Он работал с Асей в одном отделе, и они часто жаловались на напряжённый график работ.
  
   Ему было около сорока, он был полулыс, и это бросилось Анне в глаза в первую очередь. Одет он был просто и выглядел ловким и сильным. Он отдал ей лыжу, а сам довольно легко передвигался на другой лыже.
  
   Отскочивший обломок Анна взяла на базу, и там Вася приделал его обратно компаундом. Надо было видеть, с какой гордостью он встал на пороге женской комнаты и вручил лыжу Анне!
  
   Лицо Васи - хоть картины пиши. Карие круглые большие глаза, рот, нос, брови - всё правильно, только лоб низковат, но это уж мелочи. Привык нравиться.
  
   Она почувствовала, что должна сделать что-то достойное такого поступка. Она знала это, но не находила слов. Может быть, она должна была обнять его, заплакать от счастья и поцеловать? Она просто сказала спасибо и Вася ушёл. Фу, какая злая и неблагодарная.
  
   Анна не пошла на торжественное открытие соревнований - не любила церемонии. Прогулялась по городу и наблюдала в кафе местную элиту - красивую белокурую пару студенческого возраста в чёрных бархатных курточках, с рафинированными манерами, с хорошими светлыми лицами. Народ обтекал их и посматривал издали. Они как на острове были. Немного смешно было смотреть на них - держались noblessе oblige.
  
   Анна никак не могла уснуть перед гонкой. В комнате до полуночи не тушили свет, потом, в темноте, Галя разболталась, мешала спать, пока её не урезонила Ася. Потом все уснули, но Анна лежала и представляла себе всевозможные срывы.
  
   К утру приснился Батов. Солнечный день. Гонки в Красногорске. Он идёт к ней со сломанной лыжей и улыбается, чтобы не заплакать. Анне хочется его обнять, утешить, но даже во сне она не может разрушить свою скованность.
  
   Вот они возвращаются вместе в профкомовском газике. Он придвигает своё колено, хваля за успешно решённую логическую задачу. Она отодвигает колено, понимая, что он спишет это на свой невысокий рост и обидится. Члены сборной не оборачиваются на них, но затылки напряжены. А какие широкие плечи у мужчин! Анна выйдет замуж только за лыжника.
  
   Вот они треплются всей сборной, стоя в кружок перед началом майской эстафеты. Орут от счастья птицы, ласковый ветерок колышет алые стяги, пересекаются взгляды...
  
   Он передаёт ей эстафетную палочку. Она бежит легко, потом вдруг отрывается от земли и летит по воздуху, обгоняя соперниц. Те поднимают головы и разевают рты.
  
  
   Ещё на старте эстафеты. Сын Тихона Борисовича подходит к ней и улыбается как заговорщик улыбкой взрослого мужчины. Он переглядывается с Васей Багряевым. Анна не может запретить ему так улыбаться. Он же ребёнок. Он прикладывает палец к губам. Зачем ему лук и стрелы за спиной? И вообще, куда смотрят родители, где они?
  
   Не выспалась.
  
   3. Соревнования.
  
   Утром - предстартовая лихорадка. Сидели в комнате, одетые для гонок, и Слава давал последние наставления.
  
   Поднялась суета, побежали за автобусом, который должен был довезти до старта, и он довёз позже тех, кто пришёл на старт пешком.
  
   Стартовали по одному. Судья - невысокий мужчина в ушанке и чёрном тулупе - мягко положил Анне руку на плечо и негромко сказал: "Пошла!"
  
   Ей казалось, что он касался плеча и говорил целую вечность - за это время можно было пробежать метров сто. Но это только казалось. Анна рванулась и заспешила навёрстывать упущенное.
  
   Снег был прекрасный - сухой, лёгкий, стоял морозец. Со старта свою трассу не бегали, а выходили на неё с середины, и её было трудно узнать. Анна стартовала в конце соревнований, интервал между участниками был большой, её никто не обошёл. Не было уверенности, что не сбилась с трассы. Обрадовалась, когда увидела перед собой знакомый крутой подъём. На спуске не упала. Финиш показался неожиданно, и тогда стало ясно, что сил осталось только дотянуть до него.
  
   Пробежали неважно, даже Кибиткина. У Вити схватило на тягуне печень. Вася в гонке не участвовал - должен был кормить на тридцатке Славу. Тот его отругал, что ждал не в том месте. Славе пришлось отказаться от питания.
  
   Последовал день отдыха. Слава послал Васю проводить тренировку с женщинами, а сам тренировал мужчин. Галя упала на спуске. Анна выскочила из леса на вершину длинного спуска и увидела, как Вася перевязывает ей руку. Потом они отошли от трассы подальше. Анна толкнулась изо всех сил и безошибочно пронеслась по спуску до самого низа.
  
   Перед обедом Анна рисовала каток на спортивной базе. Она с детства мечтала иметь фотоаппарат, но пока на него не заработала. Вид был действительно красивый. Захотела спрятать кусочек этой красоты за щёку, словно обезьяна, чтобы потом потихоньку ещё пожевать.
  
   Высокие сосны и ели окружали овальный каток небольших размеров. Стволы их запорошены сухим чистым снегом, словно заштрихованы. Пахло смолистыми шишками. Ели отражались в ледяном зеркале. Несколько конькобежцев неслись по поверхности легко и радостно, словно и не было мороза.
  
   Летние домики сказочного вида разбросаны здесь и там. С Солнцем- Ярилой, Коньком-Горбунком и так далее. За серым забором - двух - трёхэтажные дома, дымила труба котельной, и запах дыма, вовсе не противный, иногда примешивается к запаху леса. А дальше - сопки, покрытые снегом, как яйца, поставленные острым концом вверх, гордые своим разнообразием, уходят за горизонт. Над ними - серое спокойное небо, готовое к снегопаду.
  
   Анна не специально выбрала время для рисования прямо перед обедом, чтобы все в полной мере оценили её талант, дожидаясь, когда же она закончит рисунок. Но получилось именно так. Восторгов, правда, никто не выразил.
  
   В столовую ездили на трамвае всей сборной, и Анне это нравилось. Это напоминало обряд, вроде чайной церемонии. Аулов ходил в столовую пешком, говоря, что это прекрасно дополняет тренировку. Анна уговаривала остальных присоединиться к нему, но они отказались. А вдвоём ходить было неудобно.
  
   По дороге выяснилось, что сапог Анны просит каши. Он имел полное право - ему было четыре с лишним года. Галя Кибиткина попросила поменяться - хотела блистать на вечере - встрече, а Анне предложила свои войлочные. Поменялись сапогами прямо на улице - Анна уже однажды участвовала с ангиной в соревнованиях, и не хотела повторения.
  
   Было скользко. Вася шёл впереди, поскользнулся и сел. Он сидел посреди дороги во главе группы, гордый и печальный, и когда все девчонки бросились его поднимать, отказался от помощи наотрез. Такой умирающий лебедь.
  
   Трамвая пришлось дожидаться долго. Слава снова пожаловался, что у него тоже прохудились зимние ботинки - надо здесь купить, а то жена отберёт деньги. И начал плакаться, какая у него никуда не годная, глупая жена.
  
   Говорил он с застарелым раздражением, с трудом сдерживаясь, будто его внезапно прорвало. Голос его стал выше и дрожал. Анне почему-то не было его жалко. Жалость - чувство, которое играет с женщинами плохие шутки. Анне об этом говорили, и поводов для сомнения не было.
  
   Надя улыбнулась и, взяв Славу под руку, тёплым грудным голосом пропела: Но ведь она лет на пять моложе тебя!". Такой голос был у Нади не для всех. Надя - великанша с широкими скулами, но при желании могла расположить к себе. И голос - глухой и низкий, призывающий к откровенности. Она умела наблюдать и слушать людей.
  
   Как-то она подслушала, как Аулов пробормотал что-то под нос по-татарски, и он признался ей, что он татарин, но просил никому не говорить. Тайн Надя, видимо, хранить не умела.
  
   Подошёл переполненный трамвай, на подножках которого висели люди. Решили пропустить его и поехали на следующем. В трамвае обсуждали, кто пойдёт в баню. Не хотели идти Анна и Вася. Анна - из брезгливости. Радостная от того, что у неё есть союзник, она закричала: "Мы с Васей - люди второго сорта, и можем ходить немытые!"
  
   Слава возразил, что у него в сборной не должно быть людей второго сорта. Вася заявил отчаянным голосом, что твёрдо решил вымыться.
  
   После обеда пошли в гости к женской сборной соседнего НИИ (работали за одним забором). Анне вздумалось найти себе замену - комплексовала. Девчонки уговаривали её успокоиться, но под её давлением решили посмотреть, можно ли кого-нибудь выбрать. Соседи размещались в общежитии со всеми удобствами. Присели у них в комнате на шесть человек, на кроватях. Комната была светлая, с высокими потолками. Чистотой напоминала хирургическое отделение.
  
   У них было двое запасных, их сразу выделяло выражение лиц, да и сложены они были не слишком спортивно.
  
   Из основного состава Анне запомнилась одна гонщица: маленькая, крепкая как репка химическая блондинка с голубыми глазами и звонким уверенным голосом. Одета она была в спортивную одежду с особым шиком. На голове - лыжная шапочка, которую, по её словам, подарила Галина Кулакова.
  
   Анна потихоньку поговорила с девчонками отдельно и заявила, что запасных брать не надо. Побежит сама. Все обрадовались.
  
   После ужина собирались в Дом Культуры. Готовились в женской комнате. Думали о том, как отметить отъезд из Златоуста. Рассматривали Анину карту Челябинской области, и Анна удивлялась, почему никто не хочет пойти в поход на озеро Тургояк - это недалеко от Златоуста. Вася не выдержал и объяснил, что зима и озеро подо льдом.
  
   Слава зажмурился от удовольствия и вспомнил, что однажды отлично провёл отпуск на озере Тургояк.
  
   Галя уговаривала Васю танцевать с ней на вечере, и Анне это казалось в высшей степени неприличным. Вася ломался и однажды переглянулся с Надей. Та улыбнулась: "Кого люблю, того здесь нет".
  
   В Доме Культуры был славный концерт. Выступали "Уральские самоцветы".
  
   Васе понравилась песня: "Посуда бьётся -жди удач,
   Не плачь, красавица, не плачь!
   Я все сокровища свои", - шлёп, шлёп (хлопки),
   Отдам за миг твоей любви!"
  
   Видели, как танцевал Чупрына с невысокой девушкой, которая рядом с ним казалась особенно миниатюрной. Слава заметил, что Чупрына времени зря не теряет. У него было такое лицо, как во время тренировок - как будто он делал тяжёлую физическую работу.
  
   Галя по-прежнему уговаривала Васю потанцевать с ней, Анна не выдержала и язвительно улыбнулась. Тогда Вася пошёл танцевать с Галей. Анну пригласил Витя Куракин. Возможный потомок аристократов танцевал как на светском балу - вдохновенно и по всем правилам. Высокий, красивый и ведёт бережно. Один недостаток - женат. Ему тоже понравилось танцевать с Анной, он приглашал ещё много раз. И Слава приглашал.
  
   Он полез играть в викторину, и Анна боялась, что он попадёт в смешное положение. Получил приз - синего пластмассового медведя, и подарил Анне.
  
   Настал день гонок на 5км. На старт бежали. Слава поскользнулся и чуть не упал со своими роскошными лыжами "Ярвинен".
  
   Гонки прошли на удивление спокойно. Анна осталась довольна собой, волновалась в меру и помнила всё, что советовал делать Слава. Главное - не упала, не тормозила на виражах и на тягунах не теряла скорость. Даже приятно вспомнить.
  
   На обратном пути Аулов и Надя затеяли возню, в которую включились все остальные кроме Анны. Надю посадили в сугроб, она кому-то подставила ножку и так далее.
  
   Анна смотрела на них широко раскрытыми глазами. Она выросла одна, её товарищами были книги, лыжи, краски и сад. В шумных играх она терялась, деревенела и не знала, что от неё требуется. Вовсе не из снобизма она не полезла в эту кучу-малу.
  
   Слава, продолжая какую-то фразу, повернулся к ней с улыбкой: "Потом пойдём креститься, а Анна будет нас крестить".
  
   После обеда поехали побродить по городу. День был ясный и морозный. Слава фотографировал, как он сказал, впервые в жизни. В одном киоске наткнулись на значки Златоуста. Анне не досталось, но Слава подарил ей один свой.
  
   Город в центре во многих местах сжимали отроги сопок, это было не всегда красиво, иногда мрачновато, но своеобразно. Где-то опять сошёл с рельсов трамвай. Из центра было невозможно уехать. Анна надулась, потому что замёрзла.
  
   Слава не очень уверенно гонялся за такси с таким видом, словно это по его вине встали трамваи. Он как раз бежал за очередным такси, когда трамваи пошли, и часть сборной втиснулись в первый же. Уехали, правда, не все. Вася, Галя и Надя появились перед самым ужином. Они сияли и имели вид заговорщиков. Больше всего радовалась Надя.
  
   Сидели в комнате девчонок. Анна как раз вымыла пол. В комнатах мужчин убирали, а у женщин почему-то нет. Было уютно. На следующий день после эстафеты уезжали. А казалось, что вот так будет ещё долго-долго: будет гореть лампочка без абажура, за окнами будет трещать мороз и Вася, взглянув украдкой, будет делать вид, что смотрит не на Анну.
  
   В тот день он зашёл к Асе за "Иностранной литературой". Важно взглянул на Анну и отнёс журнал к себе.
  
   Как-то Анна улучила момент, когда в комнате никого не было, и спела всю свою программу - в основном русские романсы. В детстве пела в хоре в музыкальной школе, и в обычной школе участвовала в художественной самодеятельности. Пение вошло в привычку как утренние процедуры. Анна мыла пол и разрешалась от трёхдневного молчания - ей казалось, что не пела 1000 лет. Аулов услышал и порадовал: похвалил. Анне интересно было - что ему понравилось больше всего? Но он не сказал, а она не спросила.
  
   Когда в детстве отдыхали в деревне, днём Анна собирала заявки, а вечером, когда становилось темно и не видно было, как она краснеет и волнуется, Анна выходила на крыльцо и оглашала притихшие окрестности своим концертом.
  
   После ужина ходили в кино. Анна перепутала, думала, что будет "Путь в высшее общество, этот фильм она хотела посмотреть, а попали на "Мы - вундеркинды". Но компания всё равно решила посмотреть фильм.
  
   Эстафета. Она завершала соревнования. Анна не спала всю ночь. Снился, конечно, Батов. Анна пела ему казачью колыбельную Лермонтова: "Молодец ты будешь с виду и казак душой", пока они шли с кольцевой, где их высадил после гонок профкомовский автобус, на остановку трамвая.
  
   Анна стояла на старте и волновалась. Вообще любая гонка - интереснейшая вещь: в ней проявляется характер, труд, смелость, грубость, хитрость.
  
   Эстафета - это законченный спектакль. Праздник для тех, кто хорошо подготовился. Анна вспомнила Асю, как она смотрела протокол соревнований на 10км. Она рассматривала его долго, то улыбаясь, то вздыхая, то просто молча, вытаращив глаза. Анна спросила её, что она там видит, та не смогла ответить вразумительно.
  
   Надя упала на спуске с поворотом к избушке лесника - этого Анна и боялась. Там бы Анна, может, и не упала, там открытый спуск без неожиданностей. Правда, по краям лыжни лежал свежевыпавший снег, и Надя не совсем вписалась в поворот. Метров 300 она шла со сломанной лыжей, потом её встретил Аулов, дал свою, но ботинок был велик, так что она потеряла много времени.
  
   Анне достался третий этап. Он считается решающим. Её никто не обошёл и она никого. Ну и ладно.
  
   Последний этап бежала Галя. Она стартовала как всегда красиво. Галя сделала всё, что могла, но пришла недовольная.
  
   Она рассказывала, что на тягуне, где шли спина в спину, одна немолодая костлявая гонщица дралась палкой и ругалась матом. Оказывается, все заметили эту женщину - некрасивая и взгляд ненормальный.
  
   После эстафеты до обеда разбрелись кто куда, и Анна впервые за эти дни вернулась в комнату одна. В первый раз отпирала комнату, и ключ никак не поворачивался. Она оглянулась - по коридору шёл какой-то парень. Он взялся помочь, но при этом так заинтересовался Анной, что она была уже не рада.
  
   Она как раз говорила ему, что вот-вот придут мужчины сборной, что они живут через дверь, когда в конце коридора показался Слава. Он в довольно резких выражениях избавился от помощника, и Анна вошла. Девчонок всё не было.
  
   Анна села с ногами на кровать и стала думать о том - о сём. У Славы забавное лицо - небольшие добрые глаза с хитрецой, крупные улыбающиеся губы слегка вытянуты вперёд, как для поцелуя, и вместе с носом несколько напоминают пятачок.
  
   Минут через пять постучал и вошёл Слава. Он так и был в пальто и вязаной серой шапке с козырьком. Остановился в дверях и сказал: "У нас никого нет и у меня нет ключа".
  
   Анна побледнела и ответила: "Здесь никого нет".
  
   Он протянул: "А...а" и ушёл. Анна вздохнула с облегчением, и ей сразу стало неудобно.
  
   Появилась Ася и затеяла мыться. Анна должна была держать дверь изнутри, а она мылась водой из-под крана. Вода была горячая. Ася в голом виде - ходячий скелет. Держать дверь оказалось непросто. Аулов так рванул её, что Анна несколько дрогнула, но не отступила, и он не прошёл. Было приятно, что такая сильная.
  
   После обеда окончательно решили, пойти не в ресторан, а на сопку, в походик.
  
   4. Дорога домой.
  
   Собрались быстро, и пошли гуськом. Это было непривычно - видеть перед собой спину и не пытаться обогнать. Члены команды наступали друг другу на лыжи сзади и даже переругивались поначалу.
  
   Бежалось легко и свободно. Лыжня кончилась, и Слава вышел вперёд. Анна начала снимать свитера, наматывая их на талию.
  
   Вот и подъём на сопку. Славу сменил Вася - сам, Слава ему слова не сказал. Вася был слишком лёгким, снег под ним почти не проминался. На обратном пути Анна в полной мере ощутила, как умело он проложил лыжню - по ней ничего не стоило спуститься даже на большой скорости.
  
   Неожиданно вышли на вершину сопки. Дул холодный ветер, лес остался внизу. Где-то вдали был Златоуст, скрытый заснеженным сосняком. Компанию окружали огромные серые валуны, среди которых мерещился снежный человек.
  
   Расположись на перекур так, чтобы любоваться видом, но ветер вырывал бутерброды из рук. И пальцы ничего не чувствовали. Устроились за большим камнем. Ребята достали бутылки, и Анну это удивило. Она сначала отказалась, но Саша Аулов, протягивая ей кружку, потребовал, чтобы она не задерживала других. Ветер едва не выплёскивал вино. Анна выпила залпом, глядя в восхищённые глаза Аулова. Вот действительно есть чем восхищаться!
  
   Быстро доела бутерброд, руки стыли.
  
   Спускаться после вина было радостно и легко. Ветер весело свистел в ушах. Вот что Анне было нужно для техничного спуска - раскованность! Раскованность ей нужна вообще. Вася шёл замыкающим.
  
   На фоне серого неба ослепительно белели тоненькие берёзки, и между двумя из них зловредный Багряев проложил лыжню. Но и тут Анна не упала.
  
   Начинало темнеть. Ещё похолодало. Слава дал Анне куртку из болоньи, чтобы не продувало, а Гале - шерстяную куртку. Он сказал, что надо поторапливаться, а то до поезда надо ещё собраться, сдать комнаты и бельё.
  
   Между ним и Ауловым возник спор, верно ли идёт группа - бежали великолепной просекой, среди высоченных елей, запорошенных снегом. На базу вернулись, когда совсем стемнело.
  
   В темпе собрали вещи. Куртка Славы была совсем мокрая. Галя и Анна сначала хотели взять куртки домой и постирать, но Надя вмешалась, утверждая, что они ненормальные, и велела отдать так. Носки его, которые он посоветовал одеть поверх ботинок, Анна взяла домой, а ему решила купить новые, без дырок.
  
   Куртка из болоньи была красивая, синяя с жёлтым, и от неё пахло мужским потом. Анна боялась, что люди после похода на сопку простудятся. И сделала бутерброды с репчатым луком, который всегда возила с собой с этой целью.
  
   Мужчины пригласили женщин к себе - продолжить прощальный ужин, прерванный на сопке. Сидели на кроватях и стульях, сдвинутых вокруг стола. В стеклянные банки из-под консервов налили красное вино. Говорили о том, как отмечали закрытие сезона в былые годы, Вася рассказал дамский анекдот.
  
   Слава никак не мог решить - ехать ли ему к родителям под Копейск или возвращаться со всеми. Ему очень хотелось возвращаться с командой.
  
   Он жалобно оправдывался, что был у них летом и построил им дом. Анна была поражена - целый дом!
  
   Всё-таки здорово устали - все лежали на кроватях, одетые для дороги. Анна сонно пробормотала, лениво растягивая слова: " Я вот лежу и думаю... надо достать со дна рюкзака казённое полотенце" ( она вспомнила о нём только что).
  
   Слава даже подскочил: "Да уж, пожалуйста, Анюта, будь добра..."
  
   Она пошла в женскую комнату вынимать всё из рюкзака, чтобы достать это проклятущее крошечное полотенчико.
  
   Вдруг заторопились на вокзал. Вышли на шоссе. Трамваев, как всегда, не было. Слава поймал автобус. Сели притихшие и полусонные. В автобусе была полутьма, придававшая происходящему слегка фантастический вид. За окнами мелькал ярко освещённый луной Златоуст. Анна там больше никогда не была. Она прощалась со Златоустом.
  
   Высадились у вокзала и встали в зале ожидания - сидеть было негде. Вася побледнел больше обычного - он легко устаёт. Анна тоже еле держалась на ногах и прислонилась к стене.
  
   Слава взял билеты в купированный вагон. Аулов заметил, что теперь-то что уж везти членов сборной как хрустальных, когда выступили так себе. Вот до соревнований - другое дело!
  
   Анна была с ним согласна. Зал ожидания был набит спортсменами. Анне показали невысокую девушку, довольно милую, чемпионку соревнований. У Анны вырвалось, что у чемпионки плохой цвет лица - действительно желтоватый. Сказала из зависти, неожиданно для себя самой. Стало стыдно. Было сказано слишком громко. Окружающие женщины старались исправить неловкость, говоря, что у неё большое будущее.
  
   Казалось, что стояние в зале ожидания никогда не кончится. Наконец вышли на перрон. Он был на уровне рельсов. Глухая ночь. Мороз держался крепкий. Окутанный паром, подошёл тёмный состав. Слава помог втащить вещи, с завистью оглянулся на купе, ещё раз проверил, всё ли в порядке, и вышел.
  
   Он походил под окнами вагона, а потом, кажется, ушёл. Быстро расположились на ночь. Анна легла на верхней полке ещё до отхода поезда. Он долго стоял, прежде чем тронуться. Мужчины ещё входили зачем-то, и Аулов извинился, увидев, что разбудил Анну.
  
   Ночью было жарко. Проснувшись, чтобы снять свитер, Анна видела напротив, как в бреду, костлявую фигуру Аси.
  
   Утром в полной мере оценили комфорт фирменного поезда "Южный Урал": ослепительная чистота, к чаю - прекрасное печенье в красивой оранжевой пиале. Набросились на это печенье и два раза просили принести ещё, пока оно совсем не кончилось у проводницы.
  
   Анна была рада, что худо-бедно всё обошлось, и можно вернуться домой. Будто сбросила с себя непосильный груз давящей ответственности. Спросила, можно ли петь - очень хотелось. Никто не протестовал. Она давно не пела с такой лёгкостью. Голос звучал неплохо: звонко, глубоко. Она пела "Что ты жадно глядишь на дорогу" и, отрываясь от окна, которое здорово помогало, поглядывала на Галю: "Вьётся алая лента игриво в волосах твоих, чёрных как ночь"
  
   Пела и удивлялась новым краскам в голосе - в нём словно прибавилось яркости, как в тех её этюдах маслом, по которым прошлась кисть её дяди. Ну, пыталась она в детстве рисовать, был такой грех, а дядя был профессиональным художником.
  
   Пела и представляла себе, как за стеной посверкивают глаза у Аулова. Ей хотелось нравиться всем!
  
   Мельканье за окном задавало такт, стук колёс - тональность. Анну утихомирили часа через два. Надя заговорила о родах, и было стыдно за ту откровенность, с которой она рассказывала. Дверь в купе была открыта, и её могли слышать проходившие мимо.
  
   Обсуждали ноги и решили, что у всех лыжниц они стройные.
  
   У окна в коридоре встретили того типа, который назвал команду "тёмной лошадкой" - она смешает карты лидеров. Он злорадно осведомился у Аулова, как дела.
  
   Пришли в гости мужчины, поговорили о чём-то - было хорошо, весело, легко. Так, наверно, бывает в дороге в студенческом стройотряде - Анна никогда не была. Аулов пожаловался на насморк и заявил, что это неважно - сезон кончается. Теперь можно пить, курить и так далее, но это Саше ни к чему.
  
   Сезон кончился! Он сказал это как крестьянин, убравший урожай - с удовлетворением и усталостью. Саша славно потрудился и хорошо выступил. Раньше Анне казалось, что невозможно любить лыжи больше, чем любит их она.
  
   Но Саша любил их больше: всё в его жизни было подчинено лыжам. Он даже отрезал половинки пальцев у новых кожаных перчаток, чтобы они были как у настоящих гонщиков. Он говорил и думал как лыжник, много самостоятельно тренировался и всегда мог взвесить свои шансы.
  
   Ася сообщила, что они с мужем впервые поцеловались, когда им было по 30лет. Рассказала о муже-альпинисте, дочке (слабое здоровье) и борьбе с соседом - алкоголиком.
  
   Галя говорила о том, как в бытность свою агрономом наслушалась мата и решила бросить работу в деревне, а работа ей очень нравилась. День прошёл незаметно, а утром сидели на чемоданах и любовались весенними проталинами, почками, вербами и сосульками за окном.
  
   Из поезда вышли гуськом и, привычно пристроившись за Ауловым, на рысях пересекли Казанский вокзал и Комсомольскую площадь. И в голову не приходило, что Аулов, может быть, не жаждал общества.
  
   Поезд Анны уходил раньше всех. Только тогда она осознала, что поездка кончилась. Но впереди было ещё много стартов!
   27.01.2015
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   20
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"