Наталья Я. : другие произведения.

Земляничная Полянна Доброй Кабанихи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
   ЗЕМЛЯНИЧНАЯ ПОЛЯНА ДОБРОЙ КАБАНИХИ 4.4.2013
  
  
   ПОЛЯНА КАБАНИХИ
  
   Открытие Никишиной горы началось в 2008г. В январе Игнат нашёл в библиотеке турклуба описание заповедного земляничного места. В мае его укусил клещ, и он очень болел, но купил две новые палатки. Мне казалось, что зря: мама болеет, он болеет, и мы никуда не пойдём.
  
   В начале июля на нашем любимом месте на берегу Нерской мы праздновали день рождения лучшего друга Игната Толи Лопатина. Он был со своей семьёй и много говорили о землянике - то ли она была у них рядом с дачей в том году, то ли в предыдущем. Для всех было очевидно, что мне очень хочется земляники.
  
   Вот после этого Игнат и позвал меня на Никишину гору за земляникой. Мама не сразу, но разрешила мне поехать - она плохо себя чувствовала, но жалела меня. Мы поехали на выходные.
  
   Было ясное утро в середине июля. Доехали от Шатуры на автобусе до остановки Поляково. Затем по уложенной плитами разбитой машинами дороге дошли до села Поляково. На окраине стоял дом, привлекавший ярко-голубой краской и резьбой, изображавшей белых голубей. Рядом, вне участка, стоял фургон без колёс. Представлялось, что хозяин дома и фургона - человек с фантазией.
  
   Мы спрашивали местных жителей и дачников про Никишину гору. Как правило, они не отвлекались на то, что было вне села и ближайшего озера. Красивое озеро, до которого добрались по той же дороге, не обозначено на карте. Это запрудили реку. Озеро получилось довольно большое. По берегам - машины, палатки, отдыхающие. Ивы, камыши, чайки. Простор неба с кучевыми облаками. За озером - так утверждал Игнат, - та самая гора, про которую он читал в библиотеке. Мне думалось, что это просто высокий хвойный лес, но спорить не стала. Перекусили на берегу. Игнат поплавал - я не умею плавать, хотя всю жизнь учусь.
  
   От пруда по заросшим высокой травой полям вела узкая, временами теряющаяся тропинка. Игнат сообщил, что здесь раньше были колхозные поля и пастбища. Теперь всё заросло люпином - символом заброшенности наших сельских дел. Тропинка пересекала живописные полосы снегозадержания - берёзы, сосны... Постепенно наш путь приближался к мелколесью и высоченной крапиве в рост человека. В жару и после купанья не очень приятно пробираться по ней, с трудом нащупывая ногами дорогу.
  
   Время от времени Игнат предлагал мне отдохнуть и уходил вперёд на разведку. Он знал, что мы должны выйти к противопожарному прудику. Наконец вернулся радостный - есть! Крапива достигла немыслимой высоты и расступилась - пруд. Берега его состояли из земли, которая была вынута, когда копали пруд. Высокие берега, кое-где заросшие дубами - сколько же ему лет? Часть стволов была погрызена бобрами и лежала наполовину в воде. На отвалах пламенела земляника. Я полезла её пробовать, даже не сняв рюкзак, и чуть не свалилась с кручи в воду. Игнат успокоил, что здесь неглубоко.
  
   За прудом жило самостоятельной жизнью нечто мелкое, неживописное - не то кусты, не то тонюсенькие деревца, выросшие на месте болота. Местность была сырая, но болота уже не было, по крайней мере, насколько хватало взгляда. За этим безобразием где-то вдали был хвойный бор. От пруда по краю леса и бывшего болота шла канавка с водой. Но Игнат повёл меня не вдоль неё, а поперёк, углубился в мелколесье, и только там отправился параллельно ей. Кочки, выжженная трава, большая куча гнилой картошки. "Это прикормка для кабанов", - объяснил Игнат. "Где-то недалеко на дереве должна быть засидка".
  
   Мы с Игнатом не любим охотников и жалеем дичь. Но согласны, что в этом занятии бывает иногда что-то мужественное. Засидка - это площадка на дереве или мачте, где охотник ждёт свою жертву. "Как это подло!", - закричала я, - приучить животное к кормёжке, вызвать его доверие и убить!". Игнат кивнул. Он добавил, что картошка - для кабанов. Но место дикое, и, может быть, здесь бывает снежный человек. Пейзаж напоминал тот, что был в фильме "Злой дух Ямбуя", экранизации повести геодезиста и писателя Федосеева.
  
   Игнат всю жизнь ищет снежного человека, хотя утверждает, что ему просто нравятся люди, которые принимают участие в поиске, и дикая природа, которая всё это окружает, а также экипировка по последнему слову техники. Вот и сейчас он обратил на ходу моё внимание на то, как высоко заломлены стволы тонких деревьев. Может, это снежный человек заломал...
  
   Мне так хотелось земляники, что было всё равно, кто это сделал, хотя думалось, что у нас в парке Лосиный остров тоже встречаются на болоте такие заломы, а снежного человека там никогда не было, а для лосей высоко. Ветер, наверно, был сильный. И зачем это надо меня пугать? Всё-таки испугалась. А заломы на деревцах всё выше, деревья крупнее... Игнат обещал здесь поливную чернику. Это когда она растёт, как рис в юго-восточной Азии, в воде.
  
   Мы приблизились к краю леса и болота, перешагнули через канавку с водой и углубились в крупный ельник, смешанный с березняком. Шли без тропы, стремясь найти сухое место для ночлега.
  
   Вышли на поляну, усыпанную земляникой. Живописные пни, покрытые сочным мохом, от некоторых остались только намёки в виде холмиков. Игнат ставил палатку и искал сушины для костра. Воду взяли в канавке. Солнце садилось. Вдали стреляли браконьеры.
  
   Мы накрыли ужин на траве, на клеёнке. За могучей ёлкой послышалось возмущённое шуршание. Я посмотрела в темноту и смущённо улыбнулась Игнату: "Там мой женский азимут". Мы оба посмеялись, глядя в темноту в глаза неизвестному существу.
  
   Игнат отправился спать в палатку, а мне надо было снова попудрить носик. Я так подробно останавливаюсь на этих моментах, чтобы стало ясно дальнейшее. Я всегда далеко отхожу от лагеря, если есть возможность. Туда, где кто-то возмущённо рыл землю, я не пошла, а в противоположную сторону от поляны, в крупный старый ельник.
  
   Луны не было. Ноги приходилось ставить, как при ходьбе по неглубокому болоту - опора на одной, а другая пробует, что там впереди. Вдруг я услышала, как рядом со мной, глубже к лесу, метрах в двух двигается так же осторожно, животное весом примерно с меня, судя по шуму, с которым шагало.
  
   Мне и в голову не пришло закричать от страха - это было бы некстати. Но испугалась, конечно. Я осторожно повернулась к спутнику спиной и не торопясь вернулась на поляну. Не торопясь, потому что бежать по старому крупному ельнику в темноте нельзя, - все ветки внизу сухие, можно остаться без глаз. И провоцировать животное бегством глупо. Существо, не выходя из темноты, тоже вернулось.
  
   Я сообщила о нём Игнату, но он дремотно проворчал, что вечно мне что-то мерещится. Поскольку нос так и не был попудрен, Игнат предложил посветить фонариком, от чего я категорически отказалась, доброжелательно посмеиваясь, чтобы слушатели в темноте не волновались.
  
   Наконец я улеглась в палатке. Костёр догорал - Игнат никогда не тушит его полностью, чтобы утром легче было разжечь. Как только мы замолчали, раздались шорохи, и поляну заполнило множество маленьких любопытных существ. Их можно было бы увидеть в окно в свете костра, но я знаю, как матери чувствуют взгляд, обращённый на их деток.
  
   Однажды кто-то открыл дверь в нашу однокомнатную квартиру, а там с порога сразу видно всю комнату. Взгляд упал на моё лицо - я спала на раскладушке, а мама на кушетке. Мама проснулась от этого взгляда, вскочила, и вор убежал.
  
   Под весёлый шорох поросячих ног на поляне я крепко заснула.
  
   Игнат ходил утром найти дорогу на Никишину гору и не нашёл. Пока он ходил, я доедала за поросятами землянику ("мин" не было). Потом загорали у озера. Нашла там немного садовой клубники, нарвала щавеля. Было жарко.
  
   ОТКРЫТИЕ НАКЛОННОЙ ВЫРУБКИ
  
   В конце июля от Шатуры на автобусе проехали до другой остановки, не Поляково, чтобы короче был путь к бывшему лесничеству. Прошли мимо кордона. Игнат сообщил, что там живёт пьянь с двумя собачками. По дороге ели малину и землянику. Вышли на ЛЭП. Там тоже было полно земляники. Читатель, если тебе не нравится, что я так часто сообщаю о том, что когда-то регулярно ела много земляники, можешь перелистать пару страниц. "Запиши - съела торт", - как сказала одна милая женщина. Всего пару раз ещё в жизни я всё лето видела столько ягод. А земляника в нашей стране очень дорогая, никогда её не покупаю.
  
   По просеке от ЛЭП шли мелколесьем, миновали большую кормушку для кабанов - не просто кучу, напоминающую помойку, а чего-то вроде павильона. Когда весной, в апреле, над нашими с Игнатом головами после заката над заснеженными и льдистыми полями отчаянно несутся куда-то поредевшие стаи журавлей, стараясь не отстать от вожака, я задаю себе вопрос: куда? Их оставалось от стаи всего семь. Они отчаянно боролись с гибелью.
  
   Надеюсь, что стремились они на кабаньи прикормки. Конечно, журавли предпочитают лягушек. Но где ж их взять - все реки под толстым льдом. И хотелось бы думать, что эти кабаньи прикормки спасают жизнь хоть некоторым журавлям.
  
   Я пыталась выяснить в интернете, помогает ли кто-нибудь журавлям в этой немыслимой ситуации. В интернете есть всё. Есть информация о Талдомском журавлином заповеднике. Правда, старая и неполная. Одна из фраз потрясла меня: "Мы не знаем, чем они питаются".
  
   А кто должен знать?! Там толчётся, как я поняла, много народу, но специалистов - орнитологов среди них почти нет. И денег у доброхотов нет. Кроме того, у них и времени нет - как правило, это молодые люди брачного периода, всю неделю работают, а на выходные приезжают помогать. А кому? Мне так и не удалось разобраться. Казалось бы, именно пока на воде толстый лёд, и журавли ходят по колено в снегу, надо найти какие-то ресурсы, чтобы согреть и прокормить хотя бы часть птиц. Но, впрочем, к теме этого опуса журавли не относятся, и нельзя мне судить дилетантов - я сама дилетант.
  
   Кроме того, энтузиасты в Талдоме защищают от застройщиков коттеджей эту территорию. А с ними, опять же выяснила в интернете, борются охотники, имеющие лицензии и не желающие быть браконьерами. Вот им бы объединиться с орнитологами против строителей коттеджей, а они распыляют силы. Помощники орнитологов фиксируют факты - покинутые гнёзда редких птиц. Они в выходные не отдыхают, а стараются что-то сделать для спасения природы.
  
   Но вернусь в благодатное лето. В тот жаркий день мы добрались по одной из просек до ямы, где раньше стоял дом лесника.
  
   Там посевы овса, щавель, обобранная кабанами яблоня, под которой они спали. Сделали салат с помидорами и, спрятав рюкзаки, пошли на вершину горы - почти незаметную, пологую, но с геодезической вышкой при пересечении просек. Игнат ликовал. Он добрался до Никишиной горы! .
  
   Вернулись, поставили лагерь в ельнике. Игнат хотел в березняке, но там мог кто-нибудь заметить. В березняке было всё зелено, уютно. В ельнике мрачновато, но полно деликатесин это сухие сосны без коры, из которых легко развести костёр. Термин придумал Игнат. Стояла маленькая яблонька, усыпанная яблоками, дичок. Кострище, ведро с прямоугольными прорезями. Лисички - я подарила их Игнату. Много земляничной листвы и немного земляники. От опушки вглубь за палатку - черничник, но он не то обобран, не то осыпался.
  
   Воды для ужина рядом не было. Игнат занялся костром, а мне подсказал, как пройти от перекрёстка вниз и взять воды из лужи. Лужи, действительно, были глубокие, вода в них чистая, но поразило не это, а обилие земляники. Спелая и крупная, она росла по краям грунтовой дороги и вглубь леса.
  
   Спустившись до самого низа, я увидела большую вырубку, окружённую шишкинским лесом. На ней начинали расти небольшие кусты, в том числе и малины. Вырубка раскинулась на склоне с углом примерно 30-40 градусов. Посередине была набита тропинка, ведущая наверх. Всё это было густо усыпано великолепной земляникой.
  
   Тропинка внизу упиралась в спортплощадку с турником. Я набрала воды и отправилась сообщить Игнату о своём открытии.
  
   У него уже горел костерок. Я пришла с водой кстати. Огромная осина, очертаниями похожая на берёзу, розовела в лучах заходящего солнца.
  
   Во втором часу ночи пришли кабаны. Один, наверно, вожак, сказал, как человек, басом, с чувством, на своём языке: "Йыух!", - рассердился, увидев нашу палатку. Я позвякала миской, заготовленной у изголовья. Они всё равно расхаживали.
  
   Игнат спал, когда я начала звенеть. "Игнат, они всё равно не уходят", произнесла я кокетливо - льстиво, не столько для него, сколько для вожака - короля играет окружение. Игнат взял у меня миску и постучал как следует. Представляю, как неприятно было уходить кабану, который привёл полакомиться яблоками свою девочку. Они ушли не торопясь.
  
   Утром спали долго. Мне солнце попало в левый глаз. Спали головой к входу. В один глаз можно, сказал Игнат, а в два - усугубляет катаракту. Не в тёмных же очках спать. Воздух был великолепен. Игнат сварил кофе. Я причесалась. Позавтракали с неизменным аппетитом.
  
   Свернули лагерь. Игнат хотел пройти к карьерам и там загорать и собирать на перемычках между карьерами лисички. Приехал мотоциклист с женщиной. Оставил её около нас, а сам куда-то уехал. Потом вернулся за ней. Мы стояли в тени в ельнике, но у меня, кажется, блеснули тёмные очки. Они уехали. Кормушка для кабанов за ночь опустела.
  
   Мы отправились на наклонную вырубку. Там собрала маме немного земляники. Земляника ещё цвела и вообще была во всех стадиях. Вышел неизвестно откуда молодой мужчина в одних трусах. Игнат заговорил с ним. Мне сказал: "Ты здесь немного побудь, я разведаю", - и ушёл. Мужчина тоже ушёл - вглубь леса от обустроенного кострища вела тропа. Мимо проехал велосипедист. Черники в лесу было полно. На карьеры уже не успевали. Мимо двое мужчин пронесли полные корзины лисичек.
  
   Пошли на остановку автобуса в Савватеево. Автобусом ехали мимо роскошных пронизанных солнцем хвойных боров. В этом году Шатура пока без пожаров.
  
   Торопились на поезд. На платформе заметила, что у Игната нет сумки с лисичками и очитком. Он забыл её в автобусе! Поспешил на автовокзал. Успел в тот момент, когда входила проводница. Вернулся, и, не замечая меня на платформе, начал изучать расписание на стене железнодорожного вокзала. Пришлось подойти и объяснить, что народ с платформы уехал в Черусти, а наша электричка опаздывает из-за товарняка. На платформе вручила конфету и поздравила с удачливостью. "7 раз уносил ноги с Памира", - ответил он.
  
  
   БОБРОВЫЙ ПРУДИК
  
   В конце июля снова посетили Никишину гору. Вышли на остановке Василисино. Прямо на тропе среди луга с густой травой съели салат из помидор. Когда выезжали на поезде, был дождь, а потом установилась замечательная погода. Немного собрали черники. Пошли купаться. Я потеряла там ложку, когда пили чай из термоса. Грозовые тучи на горизонте. Мы отправились на место засидки на кабанов. Гроза приближалась, молнии были живописны. Под ливнем добрались до засидки у противопожарного прудика.
  
   Игнат повесил коллективный тент, я села на мягкую часть рюкзака. Потом она оказалась самой мокрой, и самым мокрым местом в лесу были мои джинсы. Мы съели почти всё сладкое, выпили дождевой воды с тента и легли спать ещё засветло, не разводя костра - дождь так и лил. Перед тем, как лечь, полюбовались расчистившимся горизонтом и заходящим солнцем. Ночью кабанов не было.
  
   Рано утром небо было синим и солнечным. Вид из палатки на поляну в окно сквозь сетку завораживал: яркий мох, брусника, берёзы, ели и сосны и крошечные ёлочки с каплями росы на иглах у берёзового бревна посередине поляны, среди великолепных папоротников. Всё радостно дышало влагой от вчерашнего ливня.
  
   Завтрак был у большого ствола упавшей ели. Этот ствол был границей между непролазью бывшего болота и поляной у засидки. Поляна была просторная, словно предназначенная для костра. У ствола проходила песчаная канавка. В ней Игнат развёл костёр. Он принёс воду в бурдюке из прудика. Я спасла со стола длинноногого паука. Игнат заметил, что для меня характерно заниматься пауководством. Я быстро просушила джинсы у костра. И штормовку. Игнат редко делает костры, около которых можно просушиться.
  
   Собирали чернику, а бруснику, малину и землянику (да, она ещё не совсем сошла!) поклёвывала. Игнат уходил с ковшом далеко, а небо затянуло - трудно ориентироваться без дорог. Несколько раз начинало накрапывать. Надо мной стучал дятел.
  
   Когда стали собираться, пошёл дождь. Никишина гора прощалась с нами. Прощаться не хотелось.
  
   Игнат предложил мне пойти вперёд и поискать на берегу ложку. Что это так шумит, шипит? Дождь по поверхности озера. Оно словно кипело. По берегам в высоких сапогах и плащах - рыбаки. Больше никого.
  
   Игната я нашла на месте купания, грустным. Не удалось позагорать и искупаться. В августе он один едет на юг - я не могу оставить маму, она болеет.
  
   Как у него здорово продуман маршрут! Всё учтено. Он сообщил, что в этот раз не успеем на автобус в 5час, а в 6.30. Так что дома я буду на час позже. На самом деле было несколько быстрее, так как тот поезд везде стоял, а этот из Вековки - нет. Автобуса ждали долго. Красивая старуха из Поляково ответила на мои вопросы про хозяина крайнего дома с голубями на стенах и продовольственным фургоном без колёс рядом. Он жив и у него всё хорошо, просто оригинал.
  
   Другой из ожидавших автобуса, правильный такой на вид, сказал, что от их дачных участков до железнодорожной платформы 8км хорошей тропы. Участки от работы дали перед перестройкой и большая их часть не используется. Он знает, где есть белые. Он здесь имеет участок с 93г. Теперь профкома нет, и никто ничего не распределяет.
  
   Сели в автобусе сзади. Леса проплывали в дымке и дожде, сверкая зеленью. Шатурским лесам было хорошо, а Игнату - нет, он злился, хотел плавать и загорать. Поезда ждали под дождём. В Шатуре путь от автовокзала к железнодорожному вокзалу - под крышей, а платформа - нет. Игнат укрыл меня групповым тентом и сам укрылся.
  
   В вагоне оказались отдельно - не было других мест. Понесли мороженое. Игнат мне не купил - боялся, что простужусь. У торговки пирожками они кончились в другой стороне вагона. Мы не ужинали. У меня и так вчера болела голова от низкого давления - сплошные ягоды три дня подряд.
  
   Пришлось самой купить себе мороженое - мальчик - продавец чуть не промчался мимо - никто кроме меня не брал. Все были в куртках и плащах, только напротив сидел мускулистый небольшой парень в майке с бретельками, спавший на плече огромной красивой молодой женщины с мощным бюстом, на котором было что-то написано золотыми блёстками.
  
  
   ТУРНИК В ЛЕСУ
  
   На следующий год в середине июня поехали на Никишину гору. Мама умерла прошлой осенью, и теперь я могла не торопиться из похода домой, хотя дома меня ждала кошка.
  
   Утром было время до автобуса и пошли на рынок за средством от насекомых. Рюкзак тяжёлый, потому что день серенький и взяла тёплые вещи. Вышли в Савватеево и вернулись вдоль шоссе до поворота на гору. Сели за стол перекусить. Пошёл дождь.
  
   На ЛЭП началась земляника, и хотя Игнат не советовал собирать под дождём, но я не послушалась. Рядом другие тоже собирали. А Игнат потом тоже промок до нитки, и рюкзаки. Сфотографировал в тумане дали с горы.
  
   У кабельной катушки вошли в лес под прямым углом к ЛЭП. Стали спускаться мимо огромного количества земляники. Встали под наклонной вырубкой, недалеко от турника. Была ли вода в колеях - не посмотрели. Дождь припустил вовсю. Разбили лагерь, перекусили. Разжигать костёр не стали и легли сушиться в мешки, переодевшись в ночное.
  
   Солнце садилось не в тучи и освещало вершины сосен и елей. Ночью был туман.
  
   Утром я боялась, что кто-нибудь рано придёт на землянику. Ломали голову - переносить лагерь к землянике, сворачивать или ходить по очереди. Вышло само собой. Я встала в 8час и пошла на ягоды. Игнат доспал и через час меня сменил.
  
   Положил финики на завтрак. Я читала Стефана Цвейга "Нетерпение сердца". Когда я вернулась с земляники, нашла нарезанный салат из помидор и костерок для просушки - всё было хоть выжимай, я ходила в ночной одежде, в том числе в оранжевом свитере, и была мокрая от дождя и пота. Ночью не хватало оренбургского платка.
  
   Съела салат, подержала над костром штормовой костюм - от него шёл пар. Муравьи, которых Игнат потревожил, выдернув палки для растопки из их кучи, лезли в костёр и приходилось их отгонять. Костёр был разложен на дороге, небольшой, но сохло хорошо, хотя и не до конца.
  
   Повесила сушить одежду и полезла от комаров в палатку читать у окна, где больше света. Мимо бегали с лыжными палками два спортсмена, красиво бегали. Потом пришла какая-то местная лыжная сборная с детьми туда, где турник. Дачники.
  
   Они бегали мимо земляники, потом немного поели, но ушли, потому что вспотели. Приглашали меня тренироваться с ними. Какая-то Женя не хотела уходить, пока не соберёт ягоды. Обещали привезти её завтра на машине. Мальчик ревновал ко мне своего отца, и всё время напоминал ему про маму. Отец годился мне во внуки.
  
   Уходили к автобусу через низ, не влезая на гору. Там была глинистая разъезженная дорога - в гору при мне ни разу никто не въезжал, а вот с горы спускался какой-то автолюбитель - то ли ас, то ли на грудь принял. Обломков автомобиля мы не обнаружили.
  
   На автобусной остановке Игнат нарисовал на обложке Цвейга схему здешних мест. Через неделю мы снова приехали на гору за земляникой. Спрятали лагерь на опушке леса, окаймлявшего наклонную вырубку сверху.
  
   ПАЛАТКА НА ГОРЕ
  
   В начале июля, несмотря на холод, отправились на Никишину гору. Снова встали наверху наклонной вырубки. По дороге зашли за водой на колодец. Нас там застал дождь и пережидали на крылечке на кордоне. Вышел племянник хозяйки. Он эту крышу над крыльцом сделал недавно. Вернулась со сбора земляники хозяйка - загорелая, покусанная комарами, усталая, немолодая, но с красивыми чертами лица и поставленным учительским голосом. Она не знает, кто такой Никиша.
  
   Понесли бурдюк с водой на палке. На ЛЭП поклевали землянику. Проехала машина с поднятой крышкой багажника, там сидели, болтая ногами, две маленькие девочки. Повернули к наклонной вырубке у катушки. Даже если сведут лес, высота останется, и место это сохранит часть притягательности. На нашем месте никто не бывал. Землянику обобрали, но не всю.
  
   Игнат позвал меня в левый нижний угол вырубки, где малина. Там лучше ягода. Потом мне казалось, что он зовёт меня из леса, который уходит в болото. Так и звали друг друга полтора часа. Я - обернувшись к болоту, он - из лагеря. Нервы трепали. Я пришла в 19.30, до этого чуть не дошла до прошлогодней стоянки. Но собрала неплохо.
  
   Он уже разбил лагерь наверху, на опушке, и нарезал помидоры. Сокрушался, что не поеду на юг и не верил, что кошку никуда нельзя пристроить. Просил сдать в зоопарк в Лосе. Прямо туда ехать, просить, но в плацкарте остались только боковые места.
  
   Ночью на ЛЭП была собачья свадьба, свора собак лаяла.
  
   Было холодно. Пригодился оренбургский платок и башлык с овчиной. Утро было серым и холодным. Костёр не разводили. Съели финики, и выпили холодной воды. Бурдюк потёк - воды для каши не было.
  
   Пошли на очитковую поляну. Он протащил меня мимо хорошей земляники и семьи отдыхающих с машиной. Потом разрешил вернуться. Земляника была роскошной. Отец семейства хорошо знает лес - он местный. Никишина гора названа в честь лесника. Потом я слышала, что Никиша был егерем. Точно не знаю.
  
   Вернулись вовремя - рано надо выходить. Пришла первая и в накидке от дождя читала вырезки из журналов. Дождь пошёл, когда ещё собирали, небольшой. Потом сильнее.
  
   ИСТОКИ РЕКИ НЕРСКОЙ
  
   С водой на Никишиной горе плохо - то тащит Игнат от колодца один, то мы в бурдюке на палке. Прудик в непролази высох. Пошли к тому месту, где Игнат в мае видел ручей. Ручей тоже высох, превратившись в грязь. Кругом камыши и кабаньи тропы. Бобры нарыли - это они делают без воды?
  
   Усталые, пошли обратно. Я собиралась идти к колодцу одна, но там двое мужиков, одного из которых я спросила: "А вы хозяйке кто?"
   "Хозяин".
   Они могут быть пьяные.
   А земляники полно!
  
   Один подберёзовик. Чувствую, Игнату земляника надоела - он плохо её видит, и ковш больше подходит к чернике. А я земляники не наелась, она тут будет ещё месяц.
  
   И вдруг, случайно взглянув в сторону, я увидела чёрный блеск воды с кубышками в ней!. Это значит - вода глубокая и чистая. Рядом берёзы. Это были истоки реки Нерской . Я стала просить разбить здесь лагерь. Но Игнат предложил перекусить рядом, а лагерь устроить в другом месте.
  
   Игнат нашёл место, где жгли костерок лесники лет 20 назад - из него уже росли деревца.
   Поставили лагерь, я в спешке надела резиновые сапоги без шерстяных носок и пошли за водой к кубышкам. Туда Игнату было трудно идти - колдобины, пни, кусты. И он не носит с собой резиновые сапоги. Я стояла, держась одной рукой за дерево, в воде, и набирала воду котелком, переливая в бурдюк. Игнат сначала предложил держать меня, но у него не хватило бы рук. Держать, потому что дальше было много глубже. Ногам было холодно. Я простудилась.
  
   Землянику и малину собирали под ЛЭП. Мимо проехала машина с парнями и Игнат крикнул: "Наталья, ложись!" Я доверяю его интуиции. Однажды, когда зимой валили дерево для печки - Игнат построил хибару (он назвал её хозблок) в глухой части леса, с печкой, Игнат неожиданно крикнул мне: "Наталья, прыгай!". Прямо на меня падала огромная сосна.
  
   Прыгать было некуда - со всех сторон мелколесье, глаз выколешь. Я стояла и молилась. Наверно, мама молилась за меня. На моих глазах дерево переломилось пополам, в нескольких десятках сантиметров от моей головы, и ласково погладило мой нос маленькой веточкой. Я теперь боюсь валить деревья. Итак, я верю интуиции Игната.
  
   Я была в тридцати метрах от них, меня закрывали кусты, но легла плашмя на тёплую траву. Они постояли у бобровой грязи и уехали, пьяными голосами звали кого-то и не дозвались - на том берегу были рыбаки.
  
   Место для стоянки было отличное, земляника, малина и черника. Ночь была тёплая.
  
   Ночью хорошо выспались, я облилась водой из бурдюка, поели земляники и пошли в три часа на автобусную остановку - автобусы ходят редко. Набрала букеты зверобоя себе и Игнату.
  
   Выбежала пара собак. Она ушла, а он остался. Игнат тоже остался ещё отдохнуть, а я отправилась вперёд, потому что времени было в обрез. Игнат разговорился с псом, и они подружились. Он пришёл за 4мин до автобуса.
  
   Я как раз разложилась перекусить, а тут автобус. На остановке сидела нарядная старушка с локонами, с белым шарфиком, застрявшая в своей молодости. Напоминала брошенную невесту Диккенса.
  
   ПРОШЛОГОДНИЕ ФАНТИКИ У БОБРОВОГО ПРУДА
  
   Середина июля. Жара. Купались у озера и ели там помидоры. Дорога ещё больше заросла травой. На стоянке нет следов кабанов, а лежат фантики от наших конфет с прошлого года. Немного земляники, много малины и черники. Ночью неподалеку орали шашлычники. Засидка сломалась - интересно, когда с неё кто-то падал, то на кабанов или просто на траву?
  
   Начиналась сушь. Всё было готово для лесных пожаров. Молча оценивала для себя, остановит ли бобровый прудик - он противопожарный, - сильный пожар.
  
   Я отправилась на автобус раньше. Игнат пришёл за 8мин до автобуса. Старик на автобусной остановке ехал со дня рождения тёти. Встал рано, чтобы выгнать козу на луг, и проспал на остановке автобус. Люди стали злые и равнодушные - не разбудили и уехали. Восстанавливал несколько храмов. Его жена (50 лет вместе) ездила в Иерусалим. "Ходите чаще в церковь и водите туда детей". В автобусе я передала старику шоколадную конфету. В электричке традиционно ели мороженое.
  
  
   УТИНАЯ ОХОТА ИЛИ ЖАРЕНЫЙ С ЛУЧКОМ МЕДВЕДЬ
  
   В августе Игнат съездил на Чёрное море. В третьей декаде сентября мы отправились на Никишину гору. Погода была хорошая. У озера отдохнули. Дороги к противопожарному бобровому прудику были разъезжены и кругом полно троп.
  
   Я радовалась, что Игнат снова привёл меня сюда. Палатку поставил на солнце, чтобы прогревалась - всё-таки ветерок не летний. Всё бросили и пошли смотреть урожай брусники. По-моему, хороший, а ему мало. Черники тоже осталось много, причём крупная и сладкая, но не под ковш Игната.
  
   В одном месте, ограниченном правильным квадратом упавшими тонкими берёзовыми стволами, брусника росла как на клумбе. Я собирала её, пока мимо меня не пробежала не то мышь, не то крыса с явным намёком на протест моему вторжению. Я пожалела животное. Она потом пришла смотреть на наш ужин.
  
   Канавка, в которой в прошлом году была вода и которая была границей между лесом и болотом, высохла. Она упиралась в три наклонных берёзы, образовавшие букву Ж. Я так это место и называла, и дальше одна по канавке не ходила. Но в этот раз и туда не дошла, хотя этот тупик любила - от него было недалеко до Земляничной поляны доброй кабанихи. Я эту поляну одна не искала, потому что туда не было ни троп, ни ориентиров. Поклевала ягоды, пока Игнат сходил за дровами и водой. У прудика полно деликатесин. Когда сидишь у костра, такое впечатление, что находишься на берегу реки или озера. А это граница леса и болота. В разное время то лес находит на болото, то болото на лес.
  
   Игнат на юге намучился без воды и дров. Я: "Здесь просто рай с дровами и водой".
  
   На острове на болоте расположились охотники и стреляли уток. Это мешало радоваться. Стая уток, уже приготовившаяся к отлёту, металась по болоту и редела. В закате парил коршун - высматривал, не перепадёт ли что. От стаи осталось две утки.
  
   В темноте охотники пилили дрова бензопилой и долго веселились. Был слышен голос маленького мальчика. Дождя так и не было, но полвосьмого стемнело. Спать легли рано.
  
   Утром спали долго. Денёк был серенький, побрызгивал дождичек. Игнат спросил, что делать. Он заварил кофе, накрыл на стол. Я собиралась за брусникой и черникой, ещё встречалась ежевика. Предложила ему сходить в разведку.
  
   Он пошёл. Я поела до полного удовлетворения черники, а бруснику собрала, и чернику. Я бы продолжила это занятие, но накатила усталость и я завалилась в палатку.
  
   Пришёл довольный Игнат и смеялся, что я вот так собираю ягоду. Он принёс свинушку и лисичку. Разведал много троп, лисички, высокий черничник. Мне надо было к кошке - я забыла налить ей в тарелку воды. В блюдце налила, но это мало. Игнату в понедельник рано на работу. Жаль было уходить без десяти четыре. Но мы шли на предпоследний нормальный автобус. Потом ещё в 18.33, полдевятого - и всё.
  
   У входа на платформу кого-то ждали два милиционера и человек в штатском. Я: "Если бы я была преступником, то сошла бы с поезда до Шатуры и затерялась в лесах".
   Игнат: "А что бы ты ела?"
   "Медведя жареного"
   "Как бы он сам тобой не пообедал".
  
   На платформе моросил иногда дождичек, и было прохладно. Электричка была свободной.
  
   Вошла девушка с овчаркой без поводка. Я посоветовала ей одеть поводок, а то потеряется.
   "Что он, дурак, что ли?"
  
   Когда она пошла курить, пёс рвался в тамбур. Когда нагрянули контролёры, девица побежала, а пёс за ней. Я позвала пса обратно. Обошлось. В третий раз пёс чуть не потерялся на платформе в Выхино, когда в темноте увязался за посторонними людьми. Я окликнула его и вернула.
  
   КАРЬЕРЫ И РОДНИК
  
   На следующее лето в конце мая отправились на карьеры под Савватеево. Игната они больше интересовали из-за лисичек. Но в мае там тоже было здорово. Красивая лесная дорога, а у карьера, где мы планировали ночевать - Игнат его разведал ещё на майские праздники, - великолепный березняк с ярко-зелёными кронами.
  
   На взгорке - большой деревянный стол и лавки с обеих сторон, полиэтиленовая крыша. От стола открывался захватывающий вид на большой карьер с островами, на мостки. По дороге к мосткам - голубые астры, словно клумба.
  
   Стол среди берёз (всегда зелёные, поэтому и карьер Зелёненький). Всегда праздник Троицы. Благодать, доброта, гостеприимство. Всё аккуратно.
  
   Вас, наверно, удивляет, почему мы так часто меняем места воскресного отдыха, если они нам все нравятся. Это из-за охоты Игната к перемене мест. За то время, которое имеет отношение к сюжетам с Никишиной горой, мы побывали и на Оке, и на Сеньге, и во многих других прекрасных местах. Но о них, если повезёт и у вас хватит терпенья, в другой раз. Итак, Никишина гора и здесь маячила на горизонте.
  
   Игнат плавал, а я с большой опаской с мостков ополоснула ноги - карьер глубокий прямо от берега. На ночь встали подальше от стола, куда приезжали на машинах. Устроились в смешанном лесу, недалеко от просеки с местной линией электропередач, заросшей мелколесьем. Там могли быть подберёзовики.
  
   На границе нашего костра после ужина опалённая жаром стояла живучка ползучая - синеватый скромный цветок. Я вылила на неё постепенно ведро воды, и через какое-то время, когда мы снова пришли туда, она распрямилась и вовсю радовалась жизни.
  
   Игнат сообщил, что никак не может найти родник на берегу карьера. В библиотеке турклуба он про него читал. Он пошёл, грустный, на очередные поиски, а за ним по дороге к карьеру нёс на голове надувную лодку какой-то мужчина. Я окликнула хозяина лодки, и он ответил, что может показать, где родник. Докричалась до мрачного Игната, и он так обрадовался, что помог тащить лодку.
  
   НОЧЛЕГ У РОДНИКА
  
   На следующий раз мы приехали на карьеры в конце июня, через месяц. Я предвкушала берёзовое великолепие и вид от стола на водные просторы. Мы словно шли к себе домой. Впечатление дополнялось тем, что стол к нашему приходу был уже накрыт. Лежало несколько подберёзовиков, то ли лишних, то ли как подарок - я повторюсь, но радость переполняла всех, кто приходил туда. Ещё стояла неполная банка покупных солёных огурцов и двухлитровая бутылка воды "Липецкий бювет".
  
   Я с детства приучена не есть оставленные неизвестно кем и когда продукты. А Игнат у меня на глазах однажды после переправы через р. Сеньгу с аппетитом съёл половину огромного арбуза, оставленного на столе. Арбуз таких размеров наверняка был нитратным, а может быть и геномодифицированным, кроме того, его невозможно было продезинфицировать. Я с ужасом ждала, что будет, а ничего не было. Добрые люди оставили.
  
   Вспомнив тот арбуз, я решила участвовать в эксперименте. Огурцы были замечательные. А ведь чьи-то руки, может, и немытые, погружались в этот рассол после ремонта машины, например, а потом автовладелец вытер руки о брюки. И "Липецкий бювет" я пила вместе с Игнатом и, затаив дыхание, ждала, чем это кончится. А ничем. Место хорошее. А ещё лучше место было рядом с родником.
  
   Там Игнат решил ночевать. Я никогда не ночевала у родника. Никогда не видела дикого, не охраняемого, без толп и автомобильных стоянок родников. К родникам у меня трепетное отношение, особенно таким беззащитным. Берег в этом месте был многоступенчатым. Вернее, нижняя часть берега раньше, наверно, была затоплена. Он тогда был обрывистым, хотя и не высоким. Из него сочилась струйка - как слеза. Струйка стекала в ямку, много раз чищеную любителями природы. По берегам ручейка, вытекавшего из ямки, валялись кое-где следы их деятельности - ошмётки сгнивших листьев. Мы набрали воды и тоже почистили ямку от ила и гниющих листьев. Вода была холодная, но пахла хорошо. Игнат сообщил, что чистить приходится потому, что нет крыши над родником. А сделать крышу - зимой она может обрушиться в ямку, если снега будет много.
  
   От ямки по направлению к карьеру шёл рукотворный ручеёк. Его тоже надо было чистить - он местами превращался в пунктирную линию и не доходил до карьера.
  
   На взгорке над родником была поляна, где Игнат оборудовал лагерь. Упавшее на ёлку дерево было нашим диваном у скатерти, разложенной на траве. Игнат выдрал ёлку у палатки, и я посадила её в ручей. Через несколько лет она засохла. А живучку я навещала ещё несколько раз. Она процветала, но потом появилась новая трава, новые кострища и даже Игнат не мог найти место нашего первого костра у карьера Зелёненький.
  
  
  
  
  
   КУПАНЬЕ С МЯЧОМ
  
   В середине июля, в разгар земляничного и купального сезона, выпили в Шатуре колы, полакомились мороженым и отправились на озеро под Поляково. С него, как вы догадываетесь, тоже была видна Никишина гора. Я думаю иногда, что эта гора - лучший памятник леснику (егерю?) Никише. Он жив, но это неважно, так бывает - человек жив, а ему уже есть памятник. И потом будет. И не только ему, но и всем егерям и лесникам - это же исчезающий вид, не так ли? По крайней мере у нас в России. Вряд ли его дети будут лесниками или егерями.
  
   Вся страна почти уже браконьерствует. Никиша был егерем, ушёл работать слесарем и остался жив - так сказал встреченный в лесу человек из Савватеево. Только одно охотхозяйство я видела неразорённым, потому что там сделали что-то вроде базы для семейного отдыха. Ямы вместо домов лесников и егерей - даже кирпичей не осталось.
  
   В нашем искусстве не оставила следа эта исчезнувшая профессия. Разве что телесериал "Маршрут" с Александром Абдуловым. Не то что шедевр, но всё-таки...
  
   А что происходит с лесами, когда о них никто не заботится? Мне попалась на книжной ярмарке книга Игоря Шутова "Остановить деградацию лесного хозяйства в России" из серии "Экологическая политика", изданная с помощью партии "Яблоко" в 2007г. Это книга ужасов. Факты чудовищные!
  
   Лесов, где можно гнездиться птицам, всё меньше. Там, где они ещё есть, кабаны, журавли, соловьи сидят на головах друг у друга, как пассажиры в метро в часы пик. Прошлой весной в нашем Свиблово тротуары были покрыты трупиками соловьят. Дело в том, что соловьи вьют гнёзда на земле в заповедных местах. Лесов не хватает, и они гнездятся в городах, на асфальте! Но отвернёмся от проблем.
  
  
   Вода кипела от купальщиков. Одна красотка, уверенная в своём уме, стояла в воде с готовым её обнять молодым человеком и докладывала по мобильнику, что она едет на машине с грузом для предприятия. Жаловалась, что в такую прекрасную погоду потеет на работе. Причём жаловалась мужу. В голосе её была неподдельная усталость.
  
   Две женщины немалых объёмов с маленькими детьми упустили оранжевый мяч, с помощью которого дети учились плавать. Мяч, ехидно сияя на солнце, уплыл в камыши, откуда его почему-то мог извлечь только Игнат. Он извлёк и отдал почему-то мне. Дело в том, что компания с детьми расположилась на берегу далеко от нас и от камышей. Игнат посоветовал мне поучиться плавать с мячом. Он всю жизнь, как мы познакомились, учит меня плавать.
  
   Мне очень понравилось плавать с мячом, если на берегу сидит Игнат и наблюдает за моей безопасностью. Но потом я заставила себя вернуть мяч владельцам.
  
   По жаре дотащились до бобрового прудика. Игнат показал мне яблоню со сладкими яблоками. Я собрала их и сделала дома компот.
  
   Черника сохнет. Но зато можно было сразу отдыхать, а не собирать ягоду. А на болоте есть, наверно, черника. Муравьи закрыли отверстия в муравейниках, пытаясь сохранить влажность.
  
   Над нашими головами летал пожарный реактивный самолёт красного цвета. Ночью думалось - вдруг кто с перепою - в лесу и у озера было полно народу, всё гудело от голосов и песен - устроит пожар? Рисовались картины - огромные луга, поросшие высокой сухой травой и охваченные пожаром.
  
   Вы когда-нибудь видели, как горит степь? Я только в кино. Противопожарный прудик рядом, но он вскипит, как перегретый котёл, и улетит пузырём. Других препятствий огню рядом не было. Болото пересохло, земля в лесу тоже. До озера с пустыми руками бежать минут пятнадцать, если не спотыкаться. А с пустыми руками нельзя - надо что-нибудь накинуть от огня и дыма, чтобы не задохнуться. Игнату про эти мысли не рассказывала - он панические домыслы никогда не воспринимал.
  
   В конце октября выдалась удивительно мягкая погода на выходные. Без солнца, но и без заморозков. Мы ночевали у родника на карьере Зелёненький.
  
   Собирали грибы. Утром я заметила муравья, грустно прятавшегося в углу палатки. Похоже, он был пессимистом. Я поймала его и выбросила на волю. Тут у меня по затылку кто-то побежал. Я испугалась, что это клещ - их в тот год было особенно много, и, не глядя, шлёпнула ладонью. Потом раскрыла её. На меня вытаращил глаза ещё один муравей. Я раздавила ему живот. Он поднял голову, посмотрел мне в глаза и пытался понять: почему я помогла выбраться одному муравью из палатки, а его убила? Ему тоже хотелось выбраться. Но он был наполовину раздавлен. Я добила его и очень горевала. Правда, пыталась подбодриться тем, что за сезон уничтожила сотни ни в чём не повинных комарих.
  
   ПЛАВАНЬЕ В СПАСЖИЛЕТЕ
  
   Следующим летом много ездили по другим местам, вдали от Никишиной горы. Только в последний день июля оказались на берегу озера под Поляково. Жара, сушь. Немного черники.
  
   Игнат купил мне в Шатуре ещё в начале лета спасательный жилет. Мы просто гуляли по рынку у автовокзала в ожидании рейса, и он сказал, выбирая мне подарок: "Чтобы, когда ты плаваешь, у тебя не были такие испуганные глаза". Плавала на озере со спасательным жилетом. До этого бывала с ним во многих других местах.
  
   Из-за жары исчезли бобры и кабаны, утки.
  
   ПЕРЕПРАВА НАД ТРЯСИНОЙ
  
   В середине сентября, когда Игнат вернулся с юга, отправились на родник.
  
   Традиционно перекусили за столом под зелёными берёзами. Я выкладывала продукты к завтраку и только тут обнаружила, что отдала нищим у церкви рядом с железнодорожной платформой, где мы с Игнатом встречались, не тот пакет.
  
   Дело в том, что я панически боюсь опоздать и пропустить наш с ним поход. Приезжаю задолго до срока. Рядом церковь. Ну, я стала туда ходить, ставить свечки в часовне, подавать списки и раздавать нищим милостыню.
  
   Там была заметная такая цыганка. Сказать, что она была красива - ничего не сказать. Её жесты, движения, голос были полны достоинства. Кокетства в ней вовсе не было, хотя она понимала, что хороша собой. У неё были чистые, на вид сытые, аккуратно одетые дети, тоже красивые. Они помогали церковным служкам в простых работах снаружи церкви. Им давали чай и бутерброды иногда. Муж цыганки был маленький, не такой красивый, часто чем-то недовольный, но тоже аккуратно одетый. Вот этому семейству я принесла пакет с ненужной мне одеждой.
  
   В пакете была чёрная толстовка с капюшоном из хлопчатобумажной ткани. Дело в том, что прошлой осенью на меня навалилась аллергия - так, по крайней мере, диагностировали врачи, и мне можно было носить только хлопок и шёлк, синтетику и шерсть нельзя. А подруга подарила мне синтетические брюки, которые я и принесла для нищих. Говорили, что нищие были не настоящие - цыгане, которые искали себе жильё. Но я подавала мелочь всем при входе в церковь. Вот и новую толстовку отдала, а брюки, совершенно ненужные, оказались у меня в руках, когда я накрывала на стол к завтраку на карьере Зелёненький.
  
   Старалась не очень расстраиваться и правильно делала - мы зато собрали в тот день много прекрасных грибов. А подруга показала мне магазин тканей, где я купила тёмную фланель, чтобы сшить новую толстовку - у костра надо носить тёмное.
  
   Игнат сделал переправу на болотистом берегу по дороге к роднику, через узкий, но глубокий ручей. До этого через него прыгали, опираясь на палку. Порезал палец щепкой до крови.
  
   Как обычно, чистили родник. Было много белых. Ехали из Москвы в шатурской электричке под дождём. Обратно возвращались через Орехово-Зуево по лучезарной погоде.
  
   ПОСЛЕОБЕДЕННЫЙ СОН НА СТОЛЕ
  
   В конце сентября снова отправились на карьер Зелёненький. Погода была серой. То накрапывало, то лило. Вставать перед поездкой всегда приходилось рано, но в такую погоду особенно хочется спать. А вот Игнату нет. Он рвался на неизвестные мне перемычки между карьерами, где было много подберёзовиков и белых. Я просила его поставить палатку у родника, чтобы я могла там отоспаться, а самому потом идти куда угодно.
  
   Мы почти так иногда и делали, когда он загорал на солнцепёке, восстанавливая витамин D в своём организме, а мне в тени под берёзами ставил палатку. Правда, в жару палатка довольно быстро выплывала из тени, превращалась в душегубку. Приходилось выходить и перетаскивать её в тень.
  
   В этот раз мы тащились по новым для меня карьерам, довольно живописным в своей дикости и похожим друг на друга. В одном месте нас прихватил ливень, удивительно тёплый для сентября.
  
   Мы вышли к ещё одному столу охотников и рыбаков. Оттуда как раз собиралась уезжать на машине семья с ребёнком. Потом приехал мужчина с великолепным сеттером Диком, посмотрел на нас, решил, что мы хозяева и удалился.
  
   Я спала с открытыми глазами и пришла к решению. Ливень уже час как кончился. Я положила на стол полиэтилен, развернула на нём спальный мешок и заявила Игнату, что остаюсь здесь, а он, когда нагуляется, зайдёт за мной.
  
   Опасности было две. Первая - пьяная компания. Но я видела здесь две, и у обоих интеллектуальный и культурный уровень был гораздо выше среднего. Вторая - дождь. Но, во-первых, у меня было много одежды от дождя, а потом дождь мог меня и не разбудить, очень спать хотелось. Ну, подумаешь, промокну, зато высплюсь, наконец.
  
   Я влезла на лавку у стола, улеглась и увидела в двадцати сантиметрах от своего лица пепельницу. Её сделали авторы стола и лавок. Я не курю, но запах переношу. Тем более, что она до краёв была залита дождевой водой - её сделали как верх водостока на углу дома. И я уснула. Кажется, приезжал какой-то человек с ружьём и собакой, на ниве, вышел, посмотрел на меня издали и уехал. А может, он мне приснился. А что бы вы подумали, увидев на берегу глубокого карьера тело, завёрнутое во влажный полиэтилен?
  
   У каждого возраста свои преимущества. Если бы я была молодой привлекательной девушкой, я бы не спала так спокойно на этом столе. Правда, выспаться не пришлось - Игнат окликал меня каждые 15 минут.
  
   В обратной электричке сосед рассказывал, что два года не был в деревне, а хотел бы там жить и организовать бизнес. Он в первый вечер созвал одноклассников, накрыл стол и присматривался, можно ли их нанять к себе в работники. Сосед был яркий, похожий на художника, с бодрым взглядом и уверенными жестами, типично русский, как с картин передвижников.
  
   Ну, а соседи и одноклассники и назавтра пришли опохмелиться. Пьянство и зависть - вот что губит деревню. Больше он туда не ездил, а очень тосковал по родным местам.
  
   Потом два дня солила грибы. Польские белые.
  
   КАБАНЬИ РАСКОПКИ
  
   Однажды, когда мы обедали неподалеку от бобрового прудика, я заметила легковушку, которая ехала по бывшему болоту. Зрелище поразительное для тех, кто помнит, что там было. Она неслась, словно в центре города. Я сообщила об этом Игнату и после отпуска, в один из тёплых солнечных дней в начале октября, он предложил мне отправиться в разведку по этой дороге. Он где-то читал, что там должно быть много польских белых. Я привязываюсь к местам и с удовольствием остановилась бы у противопожарного прудика, но Игнат рвался странствовать.
  
   Дорога эта шла вдоль опушки обжитого нами леса на некотором расстоянии. Мы с Игнатом пришли к противоположным точкам зрения. Он утверждал, что дорога очень новая, а я - очень старая, но недавно прочищенная - пострадало много ёлочек примерно десятилетнего возраста, часть из них росла прямо посередине дороги.
  
   Вдоль и поперёк дороги шли глубокие осушительные каналы, иногда и под углом. В одном месте мы сели перекусить и нашли много польских белых. Но Игнат обещал, что дальше их будет гораздо больше. Слева от дороги виднелось что-то вроде мачты. Это была охотничья засидка, сделанная из металла. За ней, ещё левее, проглядывали следы высохшего болота. Троп не было. Охотничий рай.
  
   Лесной клоп подбежал к моему рюкзаку. Похоже, он жаждал свежих впечатлений. Как много этих бедолаг приношу я домой, и они постепенно погибают! Стараюсь выносить их на клумбу, но там их, наверно, склёвывают птицы.
  
   Я резко сказала клопу - не сопровождая речь жестами, заметьте! - "Иди, гуляй!". Он развернулся и пошёл гулять, оставив меня с разинутым ртом.
  
   Дорога неожиданно кончилась на поляне, где были следы пикника. Последние километры до поляны можно было проехать только на тракторе. К следам относились бутылки и пакет с изображением стодолларовой купюры.
  
   Оставался час светлого времени. Игнат пошёл искать место для лагеря, воду и дрова. Я достала детектив Устиновой и погрузилась в чтение. Хотела взять Аристотеля, но в лесу он идёт плохо, и книга весила несколько больше.
  
   Потом прошла немного в том направлении, в котором мы добирались сюда. Передо мной были каналы с глинистой жижей. Воды не было. Но глубина жижи была больше метра - промерила палкой. Вернулась и попыталась дочитать до конца. Тут появился Игнат.
  
   "Ты знаешь", - удивилась я, - "Устинова интереснее Аристотеля". Он очень смеялся, потом пожаловался, что не нашёл воду. Я, не отрывая глаз от сюжета, махнула рукой, словно мы были в квартире, а он спрашивал, где вымыть руки: "Там".
  
   "Но там глина мокрая".
  
   У меня есть бинт, процедим. Ты так делал когда-нибудь?"
  
   Я считала Игната идеальным туристом.
  
   "Нет", - смутился он.
  
   "Я тоже нет, но читала в книге соседа, что они делали так в тундре, цедили через носок".
  
   Мы отправились к глинистым канавам. Игнат всё-таки нашёл одно место, где была почти вода. Поляну для лагеря он нашёл за глубокой канавой, параллельной дороге тракториста. Там был старый живописный ельник, слегка сумрачный в лучах пурпурного заката. В этом ельнике кое-где встречались кабаньи раскопки. Я обрадовалась - они выживают в таком безводье! Игнат хоть и цедил жижу через бинт в первый раз в жизни, но быстро приноровился под моим чутким руководством. Вода в чае была даже вкуснее обычного.
  
   Луна выплыла полная, розовая, как персик. Ночь удивительно тёплая для октября. Ласковые порывы ветра. Светлячки как в летнюю жару. Грибов - нескончаемый ковёр, не унести!
  
   Утром проснулись под звуки моросящего дождя. Небо заволокло. Двух мнений не было - надо собирать грибы, сохнуть будем дома. Кроме грибов ещё была черника, и много больших муравейников.
  
   Перед выходом переоделась в сухое, но Игнат вылил мне за шиворот воду с палатки. Вдали стреляли. На шатурском вокзале купила бродячей кошке дешёвое мороженое.
  
  
   ТУШИМ ПОЖАР
  
   На следующий год в последний день июня отправились на наклонную вырубку на Никишиной горе - той, на которой тренируются лыжники. Игнат бросил рюкзак прямо на землянику и пошёл что-то разведывать, хотя земляники было столько, что ступить некуда. Солнце жарило вовсю. Черника была такая, словно её кто-то специально калибровал, не пропуская мелкую. Она больше пряталась в тени кустов.
  
   Я лакомилась, собирала впрок, отдыхала в тени на брёвнышке. На мне была тельняшка, камуфляжные брюки и косынка, глубоко надвинутая на глаза. Стиль унисекс. Краем глаза увидела мужчину лет тридцати - сорока, тоже собиравшего землянику. Специально не обернулась к нему - пусть думает, что я мужчина. Он тихо ушёл.
  
   Появился Игнат и радостно сообщил, что видел зайца, который ел землянику. Он вёл себя так же, как я: не обнаружил беспокойства, посмотрел недовольно и продолжал есть. Игнат пошевелился, и только тогда заяц убежал, не слишком торопясь и время от времени останавливался, чтобы оглянуться.
  
   Мне, как всегда, хотелось залезть в палатку и немного полежать. Снаружи было полно комаров. Но Игнат дотянул до вечера и пошёл с бурдюком к колодцу, оставив меня на месте будущей ночёвки. Наклонная вырубка была окантована тропами, только наверху не было тропы, вернее, она шла в лесу параллельно опушке и почти заросла. Эти тропы как бы образовывали наклонную букву П, причём нижняя, горизонтальная часть буквы была скорее глинистой разъезженной дорогой, а ножки буквы скорее годились для смелых мотоциклистов. Если идти сверху по правой дорожке, то посередине этого пути, в глубине, Игнат задумал лагерь.
  
   Там было сыро, прохладно и нещадно грызли комары. Палатку поставили прямо на крупной чернике. Солнце село, когда появился усталый Игнат. Он не дошёл до колодца - разболелась нога, - и взял воды из лужи. Вода была хорошая, ничем не пахла.
  
   В лесу было много поваленных стволов. Около одного из них постелили скатёрку и разложили ужин. Игнат разжёг костёр рядом со стволом, на котором мы сидели. Огонь перекинулся на ствол.
  
   Игнат был заторможен от боли и усталости. А огонь распространялся по стволу, хотя и не быстро. Я рванулась к бурдюку. Игнат заслонил его своим телом и замахнулся на меня палкой. Он это сделал в первый и единственный пока раз в жизни. Я молча пожала плечами и слегка улыбнулась, не разжимая губ.
  
   Вспомнилось, что в мамином школьном химическом кабинете был фанерный ящик с песком. Я где-то только что видела песок. А, так у вывороченных корней дерева, на котором мы сидели. Я набрала в свою миску песка и стала бросать в огонь. Ствол горел больше снизу и с него капало на траву. Трава тлела, потом подсохла и начала гореть. Всё это происходило быстро, это я рассказываю как в замедленной съёмке.
  
   Игнат крикнул: "Не сыпь песок на стол, грязь разводишь!" Потом догадался: "Ствол снизу в смоле. Она загорелась и капает, поджигая траву. Давай на траву, и папоротником сбивай пламя со ствола".
  
   Получилось. И получилось влажный мятый папоротник с песком использовать, чтобы вытереть горящую смолу в нижней части ствола. Наконец огонь был потушен. Стол, конечно, пришлось оттирать от песка, и я потеряла ложку, которой накладывала песок у корней в свою миску. Игнат нашёл ложку - она, как водится в таких случаях, стояла среди травы, как будто всегда там была. В благодарность за возвращение ложки я подарила ему красный шнур, на который он давно положил глаз.
  
   Очень довольные, что наши безобразия обошлись без свидетелей, мы навели порядок на столе и приступили к ужину. Представлялось, что мы будем ночевать в тихом глухом уголке. И вдруг где-то в километре в глубине леса загромыхал "долбильник" - так Игнат называет автомобильные магнитолы. Хор радостных пьяных голосов вторил ритму. Он так и вторил всю ночь. Но мы хорошо выспались.
  
   Возвращались через Орехово-Зуево. Бродили по платформе хулиганы, а я стояла среди двух мужчин. Дело в том, что пока Игнат со своей больной ногой добирался, я разговорилась с человеком из Павлова Посада. Он жаловался, что из деревянных домов с палисадами переселяют в бетонные джунгли. Видел Вячеслава Тихонова и гордится, что он его земляк. Мимо, приковывая всеобщее внимание, важно прошли два деда-рыбака в валенках.
   30.04.2013
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   19
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"