Наталья Я. : другие произведения.

Лондон, Сюська и подруги

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Лондон, Сюська и подруги 9/12.2012
  
   БОЛЕЗНЬ КОШКИ
  
   Школьная подруга Наташа заявила, что даст мне 30000 руб для поездки в Лондон.
  
   Мы с мамой всю жизнь хотели побывать в Великобритании, потому что любили прозу и поэзию этой страны, особенно Диккенса, Бернса, Скотта, Уайльда, Стивенсона, Дойла, Пристли, Кристи, Джерома, Вульф, Шекспира, Дефо, Свифта, Шеридана, Голдсмита, Голсуорси, Троллопа, Теккерея,... Но Лоуренса ("Любовник леди Чаттерлей"), Ричардсона и Смоллетта не любили. Однако мы не верили, что это возможно - поехать в Англию: мама была учительницей средней школы, а я - обычным инженером. Потом мама умерла в возрасте 90 лет, оставив меня вдвоём с кошкой Сюськой.
  
   До этого у нас постоянно был какой-нибудь кот, а один раз одновременно кот и кошка. Мама всю жизнь любила животных, как и положено англоманке, и с восторгом рассказывала о собаках своего детства - двух догах и одной беспородной и бесподобной собачке вроде болонки, ослепительно белой очаровашке Мурзилке.
  
   Мне всю жизнь хотелось иметь большую собаку, чтобы бегать с ней трусцой. Но самым дорогим сокровищем в моей жизни стала Сюська. Когда после смерти мамы я возвращалась домой, кошка радостно бежала мне навстречу, и я прижимала её к груди. Этому меня научила школьная подруга Рэна - она всегда, в любое время суток, так встречала своего мужа в прихожей.
  
   Один раз она так бросилась к нему прямо в спальной рубашке, - он приехал из командировки ночью, - что он от неожиданности упал и она вместе с ним. Выбежавшие на шум дети любовались живописной картиной.
  
   Мама была более сдержана в проявлении своих чувств. Думаю, вы понимаете, почему.
  
   Почему кошку назвали Сюськой? Точно неизвестно, но у неё было около шести хозяев до нас. И нам она досталась под именем Машка. Мы с мамой считали себя христианками, и я считаю себя христианкой. Называть животное именем Богородицы - кощунство, по-моему. Не будем осуждать её хозяев, они не ведали, что творили. Не судите, да не судимы будете.
  
   Кошка была сиамской породы. За год до моей встречи с ней мы потеряли кота и кошку с невероятно печальными биографиями. Мы к ним очень привязались. Но это уже другая история. И вот, я иду из дома по улице и мне навстречу женщина из соседнего подъезда несёт красивую голубоглазую кошку, несколько отстранив её от себя и с явным желанием от неё дистанцироваться вовсе. Мы встретились с кошкой глазами и подумалось: "Живут же люди! Таких кошек имеют, и ещё недовольны!
  
   Кошка поняла, что понравилась мне ещё и потому, что я ей широко улыбнулась - есть у меня такая привычка улыбаться чужим животным. Мы разминулись, и вернулась я домой вечером. А там уже эта кошка. Мама сказала, что с подачи общей знакомой с нашего двора хозяйка пришла прямо с кошкой и сообщила, что если мы не возьмём, она отнесёт её к церкви и там оставит, потому что у неё аллергия на шерсть. Она проявилась не сразу, но теперь уже дальше терпеть невозможно, и врачи рекомендуют. Кошка привитая, стерилизованная, приученная к лотку. Вот лоток и вот сумка, в которой её принесли. Если не возьмёте, несите сами на улицу или куда угодно.
  
   Обычно мама была инициатором приобретения очередного животного, но в этот раз предложила оставить кошку я - ведь мы с ней уже понравились друг другу. Потом всё равно кого-нибудь заведём - у нас редко дома их не было.
  
   Сосед по лестничной клетке, 30лет моривший свою сиамку голодом (потихоньку её подкармливали, когда он уезжал), и потому обеспечивший ей долголетие (она попала под машину, а так бы ещё прожила), предупредил, что эта порода привыкает к хозяину только в детстве и у нас будут проблемы.
  
   Проблем было немного: красавица часто кричала и просила её выпустить - скучала о прошлых хозяевах, любила впрыгивать на стол и выше, и страдала запорами. А так ничего. Если её посадить на колени, погладить, то замолкала. Стулья от стола отодвигали, а с пола она впрыгнуть на стол не могла. Проблема запора решалась несколько сложнее, но был один безотказный способ: я садилась за пианино и начинала петь. Животное тут же поворачивалось и шло на лоток.
  
   Были ещё способы, если некогда было музицировать: садиться перед лотком, в котором находилась болезная, и петь "В лесу родилась ёлочка" и некоторые другие песни, покупать витамины и придерживаться дорогого, но полезного питания. Она любила сырую рыбу, но у неё легко заводились глисты. А ещё иногда приходилось впадать в грех и по методу Джуны набирать энергии в ладони, направлять их на лоток с Сюськой и голосом Виктора Цоя камлать: "Давввай! Даввавай!!!"
  
   Мы стали называть сокровище Сюськой как производным от Масюськи, чтобы уйти от неправильного имени.
  
   А, вот ещё какая была особенность. Я туристка и летом хожу в походы с ночёвкой. Сюська по нашим понятиям иногда орала просто так, но когда по телевизору строго спрашивали маму: "22часа. Ваши дети дома?" и в этот момент Сюська вопила, маме становилось не по себе. Но я уже заметила выше, что вступила в пенсионный возраст, и мало чем походила на дитя.
  
   Мне представлялось, что маме не так скучно дома одной, если с ней рядом кошка.
  
   Прошло два года с маминой смерти, и школьная подруга, которая уехала жить в Израиль,
   Рэна, пригласила меня к себе в гости. Поездка была ослепительно прекрасной, меня встретили как родную. Ещё через два года Рэна собралась в Москву на свадьбу внучки и позвонила, что хочет повидаться со мной.
  
   В отличие о Рэны, которая жила в милом городке в симпатичном домике с садиком, я обреталась в крошечной однокомнатной квартире в доме, который с момента постройки в начале пятидесятых годов ни разу не подвергался капитальному или хоть какому-нибудь ремонту. Его только красили иногда. Обстановка в квартире бедная, порядка тоже особого не было.
  
   Я начала ставить будильник на шесть утра и ложиться в третьем часу ночи, чтобы привести жильё в порядок - вдруг зайдёт? Состояние Сюськи - когда пописала, когда покакала, - всегда заносилось в календарик. Число, когда она покакала, помечалось буквой "к", а когда пописала - буквой "п". Если были сбои, я массировала ей животик и вливала вазелиновое масло.
   Если вы не любите животных или вам не нравится описание того, как они какают или их тошнит, но интересуетесь Лондоном, переходите на стр. 5
  
   Но в тот год всё вроде наладилось, она обходилась без меня. А я закрутилась с подготовкой к приезду Рэны. Сюську и раньше иногда тошнило, и участившаяся тошнота меня не насторожила. Рэна приехала. Я закрутилась с угощением, ездила к ней, потом к нашей общей однокласснице Наташе, и только после отъезда Рэны заметила, что постепенно весь пол в квартире покрыт газетами, закрывавшими следы болезни кошки.
  
   Я посадила Сюську в переноску, с которой у меня не связано ни одного хорошего воспоминания - она означала для животного конец пути, - и побежала по совету ещё одной своей подруги Люды в очень хорошую ветлечебницу, в которой уже умерли несколько Людиных кошек (некоторые из них перенесли дорогостоящие операции). Всего у Люды было шесть кошек, но на момент моего повествования осталось только два кота - Малыш и Персик.
  
   Люда - не одноклассница. Мы с ней познакомились на туристской почве, вместе ездили в Киргизию в конный поход, потом ходили на выставки в художественные музеи, на фотовыставки и на концерты классической музыки. Например, она пригласила меня на концерт Хворостовского. Нашей дружбе четверть века. Она живёт одна в однокомнатной квартире, набитой под потолок книгами. Она до сих пор нравится мужчинам своей северной серебристо - прохладной красотой, но замужем никогда не была. Зато была во многих туристических поездках, и у нас в стране, и за рубежом. Кошек оставляла на сестру. Зарабатывала хорошо, так что могла и кормить, и лечить кошек.
  
   А другая наша приятельница, тоже вполне ещё привлекательная, побывала на всех континентах - в отпуск ездила. Правда, животных у неё не было: у сестры слабое здоровье. Все мы - страстные лошадницы.
  
   В первый приход в ветеринарную лечебницу меня огорошили, что у кошки отваливается печень и её надо усыпить. Я воспротивилась, и ей сделали УЗИ. Оперировать было нельзя, так как анестезия добила бы печень. Назначили капельницу и уколы. Питание тоже через шприц.
  
   Приходилось напоминать, чтобы на металлический стол положили салфетку. Гептрал, который вводился через капельницу, кончился, и его несколько дней забывали заказать. Начавшийся было перелом в состоянии кошки прекратился. Наконец через три дня лекарство привезли, но не ввели через капельницу, а через шприц оно действовало слабее- так сказала главная специалистка ветлечебницы.
  
   И среди всего этого ужаса моё сокровище, лёжа под капельницей, мурлыкало! Сентябрь выдался прохладный. Когда Люда пришла знакомиться с Сюськой в ветлечебницу, то отругала меня за то, что на кошке нет тёплой одежды (ей было холодно ещё и потому, что при загрузке в переноску у Сюськи выработался рефлекс - она писала и потом сидела там мокрая).
  
   Люда пришла в тот раз с палочкой - я в первый раз увидела её с ней, но она не предупредила, что только что перенесла инсульт... Тот, кого не интересуют человеческие немощи в моём изложении, может обратиться к стр. 5
  
   Дома я достала рукоделья мамы - ажурную розовую кофточку из ненатурального волокна (у меня аллергия и ненатуральные ткани носить не могу) и великолепную шерстяную шаль, в которую укутала бедолажку, одетую в мою кофточку.
  
   Я гладила кошку и вспоминала, как много не сделала для неё, а могла бы. Как кричала на неё, смотрела не так, а несколько раз даже назвала скотиной! Мы сидели с ней каждый день в обнимку под капельницей и смотрели друг другу в глаза. И в метро она смотрела мне в глаза сквозь сетку переноски. Она тогда не кричала, когда могла смотреть мне в глаза. Я редко мыла её посуду, экономила на сухом корме, средствах для выгонки шерсти и очистки зубов от налёта, витаминном напитке. Теперь у меня дома стоял мешок дорогого корма, а она не могла есть!
  
   У неё не было места, чтобы посмотреть в окно. В комнате подоконника не было, и раньше она впрыгивала на швейную машину Веритас, но с февраля этого года я стала делать редкие попытки по освоению этой машины и крышка её была поднята. На балкон летом я выпустить кошку не могла, потому что он был загажен голубями, а у меня аллергия к антибиотикам, которыми только и можно вылечить птичий грипп. Ставила сетку и располагала около неё старый рюкзак в качестве подстилки - Сюська любила спать на моих рюкзаках.
  
   На кухонном подоконнике во-первых стояли цветы, а во-вторых с него легко можно было добраться до кухонного стола. Теперь я была бы рада, если бы она сидела на любом столе - слова бы не сказала.
  
   А между тем срок моего отлёта в Лондон в соответствии с оплаченным туром приближался. Настоящая англичанка отказалась бы от поездки. Даже и не обязательно англичанка.
  
   В очереди на приём в ветлечебнице сидели замечательные люди. Среди них выделялась красивым добрым лицом девушка, которая пришла за результатами анализов своего пса. Она сообщила - мы много беседовали в очереди, чтобы отогнать тревогу за своих питомцев, - что всё лето просидела с ним в городе, чтобы делать ему уколы, не поехав на дачу. Позже я видела её фотографию с псом среди победителей конкурса Ройял Конин.
  
   Одна старушка уезжала навсегда из России в Одессу и торопилась оформить документы на кота, чтобы взять его с собой. Охранник с какого-то предприятия привёл собаку, которая сторожила это предприятие. Собака была огромной и не хотела входить туда, где была однажды - ей не понравилось. Она убежала - это было видно на входном мониторе. Охранник догнал и упросил осмотреть коллегу на улице при входе. С ним у меня был интересный разговор о журавлях, утках и других перелётных птицах, а также о кабанах - он - охотник, а я туристка.
  
   Итак, я могла бы, а иногда и хотела отказаться от поездки. Но для меня это был первый и последний шанс побывать в Англии. Люда в какой-то мере понимала меня, но не вполне - у неё есть сестра, и когда она уезжала в поездки, сестра ухаживала за её животными. А потом Люда ухаживала за животными сестры, когда та с семьёй уезжала в отпуск. Кроме того, Люда хорошо зарабатывала и могла отложить поездку.
  
   Настал день, когда мне надо было оставить Сюську на передержку в ветлечебнице до моего возвращения. Мы посидели в обнимку под капельницей, а потом я отнесла её в помещение, где находились животные после операции - это называлось передержкой. Там было два кота. Сюську поместили в верхнюю клетку и отгородили одеялом от взглядов противоположного кота.
  
   Я легко погладила её по спине, и она зарычала. То ли на кота, то ли на меня. Я вышла и вернулась. Сюська в последнее время много спала, и я выключила свет, хотя не положено. Подошла к дежурной - ветеринару: "Пожалуйста, будьте к моей кошке повнимательней", - сказала я и разрыдалась.
  
   Так и ехала в метро и шла по улице до дома. Мне всё время хотелось вернуться, забрать кошку и никуда не улетать. Чувствовала себя Иудой. В ушах стояли крики, когда она звала меня к лотку, чтобы помочь ей покакать, и прощальное рычание.
  
   Люда обещала приходить к Сюське через день. Когда она пришла для знакомства с Сюськой в ветлечебницу, то я сказала кошке: "Вот, смотри, это Людмила Георгиевна". Но видимо тогда это не произвело на моё сокровище никакого впечатления.
  
   НОЧЬ В ДОМОДЕДОВО И ПЕРЕЛЁТ
  
   Почему-то я всегда летаю ночью, хотя мне это не нравится. Я практически не сплю в самолёте, и приходится потом спать днём. Когда я была в гостях в Израиле, Рэна заявила своим домашним: "Тихо, Наташа спит". И они ходили по дому на цыпочках. Теперь я надеялась, что удастся отоспаться в гостинице, среди дня, в Лондоне.
  
   Самолёт улетал в общем-то утром, но в шесть. Надо было брать такси, но не было уверенности, что оно не подведёт. Да и выезжать из Свиблово в Домодедово всё равно пришлось бы среди ночи.
  
   Так что я выехала с Павелецкого вокзала на аэроэкспрессе в 23час накануне. Это не так дорого и очень удобно. Неудобства начались в аэропорту. Вещей я взяла немного, но всё-таки таскать их всю ночь было неудобно, а сесть было негде. Около каждого занятого сиденья было два свободных, но люди утверждали, что счастливый обладатель этого места отошёл на минутку.
  
   Сходила в часовню при аэровокзале и поставила свечку св. Николаю, попросив его, чтобы Сюська меня дождалась и умерла дома. Подумалось, что я даже не поискала в акафистнике акафист Флору и Лавру, которым можно молиться о животных. Женщина в часовне обрадовалась мне и с трудом отпустила, всё говорила, говорила...
  
   Шёл второй час, как я не расставалась с рюкзаком и сумкой. Пить кофе было дорого, и сколько его можно было выпить? У стен прямо на полу сидели люди с ноутбуками на коленях и чем-то занимались. Очень хотелось спать, пографоманствовать вот так за ноутбуком на полу (сколько времени пропало!) и есть - я взяла с собой из дома банку с гречневой кашей и кусок курицы.
  
   Подошла к стеклянной стене, полюбовалась огнями. Из зданья вышел экипаж - лётчики и стюардесса. Бодрые, говорливые... Лётчики шли впереди, стюардесса сзади, понурившись. Это была не лучшая девушка в Московской области. Мелькали такси. Регистрация начиналась в 3час.
  
   Около меня оказалась многодетная семья. Сесть им было негде, они расстелили газеты и стали кормить детей. Это была русская семья, но обстановка чем-то напоминала азиатский вокзал. Я тоже расстелила рядом с ними газету и принялась за кашу. Но их пригласили в комнату матери и ребёнка, так что доедала я в одиночестве. Потом так на полу и покемарила - свободных мест так и не появилось за всю ночь.
  
   Прогулялась ещё раз по магазинчикам - мне там ничего не было нужно. Пришла к месту регистрации. Там познакомилась с туристкой из нашей группы из Ростова. Лариса была бухгалтером, ухожена и при деньгах. Она сообщила, что взяла с собой театральное платье и туфли - пойдёт в театр, может быть в Ковент-Гарден. А как же не сходить в театр?
  
   У прилавка со спиртными напитками стоял в стельку пьяный пассажир.
  
   Сдавать вещи в багаж не стала - еду всего на неделю, были случаи, что груз застревал, я читала Правда, со мной такого никогда не было.
  
   В огромной толпе проходили с Ларисой плечом к плечу всякие контроли. Чувствовалось, что аэропорт не справляется с заявленной нагрузкой. Кажется, всё проконтролировали. Отправились по предложению Ларисы в Duty Free, где духи. Тут мне здорово повезло. Я же везде ходила с рюкзаком за спиной. Вдруг сзади раздался тихий шорох. Это я рюкзаком сбросила ценник с духов. А могла бы сбросить несколько пузырьков с духами. Это бы мне дорого обошлось. Больше я духами не любовалась. Мы сели у выхода к самолёту и слегка вздремнули.
  
   За стеклянными стенами рассветало. Мы, наконец, вошли в самолёт. Он был британской фирмы Мидланд. Очень люблю летать. Сидела у окна и наслаждалась осенним рассветом, выруливанием на взлётную дорожку (маленькая машина с надписью "Follow me").
  
   В этом следовании самолёта за маленькой машиной было что-то сексуальное. На Востоке есть песня: "Я свои глаза подведу сурьмой. За тобой не побегу, сам пойдёшь за мной"... - или что-то в этом роде. Разбег, взлёт, - всё как праздник. Панорама Москвы под крылом. Ослепительные облака и голубое небо. Даже пощёлкивание в ушах нравится. Темнокожий стюард привычно внёс тревожную нотку, напомнив о спасжилетах. Подумалось, что вряд ли я буду когда-нибудь более счастливой, чем в тот момент: "Увидеть Лондон и..."
  
   Потом стюарды развозили завтрак. Завтракать в самолёте тоже люблю, почти не отрывая глаз от окна. Ну, просмотрела правда журнал на английском языке в кармане спинки предыдущего кресла. Для нас были приготовлены пледы и подушки, но никто из русскоязычных не пользовался, а англичане укрылись и даже спали.
  
   Соседями были молодые люди - русская супружеская пара безработных, отправлявшаяся на отдых в Америку с пересадкой из аэропорта Хитроу в другой аэропорт Лондона, Гэтвик. Они много путешествовали по миру, особенно им понравилась Южная Корея, и города, и уникальная природа. Молодой человек после отдыха собирался искать работу. Вероятно, их содержали родители - на пособие по безработице вряд ли можно так отдыхать.
  
   Он был крупным, с правильными чертами лица, русоволосым, но с болезненной рыхловатостью. Она - с тёмнорусыми распущенными волосами до талии, голубыми глазами и детским голосом. Пара боялась, что не успеет на самолёт до Нью-Йорка.
  
   Под потолком - карта с изображением самолётика, указывающего, где мы летим. Кажется, что вижу счастливый сон. Стараюсь хотя бы временно не думать о Сюське. Самолётик уже пролетел весь север Европы и нацелился на Английский канал. Это не снится? В разрывах облачности я вижу Дуврские меловые обрывы и белый прибой?!
  
   Потом под нами города, города..., Лондон? Под нами?! Снижаемся. Хитроу из окна самолёта - аэропорт как аэропорт, ничем не отличается от любого другого. Выходим. Постепенно обволакиваемся англоязычной средой. Мне в ней комфортно, даже радостно, словно играю в увлекательную игру - смогу подобрать слова или нет?
  
   Большинство русскоязычных из России английским в должной мере не владеют. У нас в обычно средней школе была замечательная учительница английского, Зинаида Михайловна Лейвич. Она очень любила английский язык, его преподавание и школьников, которые хотели этот язык знать.
  
   Великолепно одевалась - сама вязала, была хороша собой и благоухала великолепными духами. Она была типичной еврейкой ашкенази - с удлиненными горящими голубым огнём глазами и румянцем на бледной коже, тонкими светоносными волосами. Мы занимались с ней в кружке, ставили для концертов скетчи и отрывки из Шекспира, пели английские и американские песни.
  
   По окончании школы я поступила - все считали, что так надо, - в Энергетический институт, а по окончании его три года совершенствовала английский на курсах при ИНЯЗе.
  
   В 90-ые годы, когда в промышленности, сельском хозяйстве, обороне, науке и многих других вещах отпала необходимость, я стала репетитором английского языка и успешно занималась этим до 60 лет. Я бы и дальше этим занималась, но графоманство меня захватило.
  
   И вот теперь я купаюсь в атмосфере английской речи и мне в ней хорошо.
  
   Пройдены все контроли и мы собрались около женщины с табличкой нашей фирмы. Выясняется, что моя соседка по номеру Эльза не прилетела. Не сразу, конечно, а после часового ожидания. Безумно жалко времени - ведь мы в Лондоне, и мы в Лондоне всего неделю! Наконец садимся в автобус. Шофёр - темнокожий, приветливый, огромный.
  
   Оказывается, это вам не турбазы советских времён: каждый турист может заказать себе гостиницу по вкусу и по деньгам. Мы оказались в фешенебельных районах Лондона, где из нашего автобуса выходили по двое и по трое туристы. Воздух города был чист как на вершине высокой горы.
  
   Была суббота. Толпами пробегали джоггеры всех возрастов и оттенков кожи, мужчины и женщины, с собаками и без собак. В Москве в центре тоже иногда можно встретить человека, бегущего по улице трусцой, но он выглядит как самоубийца - вот уж где воздух насыщен выхлопными газами, так это у нас.
  
   Здесь же за неделю я пару раз уловила слабый запах технического характера, и не такой противный. Видимо, контроль состояния автомобилей в Великобритании на высоте, взяточникам дан бой.
  
   Нам показалось, что расселение спутников по престижным гостиницам затянулось. Планы на первый день пребывания таяли на глазах. Правда, городские пейзажи за окнами автобуса были привлекательны. Приятно было просто посидеть в автобусе в Лондоне. Сияло солнце, голубело небо. Над городом летали рейсовые самолёты, что несколько удивляло.
  
   Нам раздали буклеты с описанием экскурсий. В автобусе находились не только туристы, живущие в отелях разного типа, но и выбравшие туры на разный кошелёк. Поскольку я приехала сюда только благодаря деньгам подруги, то выбрала самые дешёвый тип - стандарт. В него входила обзорная автобусная экскурсия по городу, пешеходная экскурсия по историческому центру города, Британский музей, Национальная картинная галерея. Всё. За остальные экскурсии надо было платить или заказывать туры другого типа. Но я радовалась, что была такая возможность - стандарт, потому что собиралась просто побродить одна по центру города. Чтобы побродить по улицам такого города - недели мало.
  
   Нам сообщили, что можно посетить знаменитый магазин Хэрродз. Я знала о нём из детективов Агаты Кристи - там мисс Марпл покупала скатерти, салфетки и носовые платки.
  
   Купить что-нибудь перекусить дешевле всего в магазинах Tesco. Мобильники можно подзарядить в номере. Там же есть розетка для чайника и чайник.
  
   Не забыть установить лондонское время - на экскурсии опаздывать нельзя. Для проезда в метро выгодно купить на две зоны, охватывающие центр города, карту oyster. Это действительно оказалось очень удобно.
  
   Рядом со мной - я оказалась на месте групповода, но обе мы были не толстые, так что уместились, - сидела русскоязычная украинка с двумя высшими образованиями, историк, которая готовилась сдавать экзамен на экскурсовода. Она сообщила, что самое диккенсовское место в Лондоне - Флит-стрит и Стрэнд. Он там работал и обедал. Ещё сообщила о муже и свекрови - очень достойные люди по её словам, тоже из СССР.
  
   Когда она уходила с очередной партией туристов, чтобы поселить их в гостиницу, я перекидывалась словами с двумя женщинами, сидящими рядом со мной через проход. И они, и я слегка перекусывали тем, что было у нас с собой. Их звали Эльвира и Галина. Они были работающими пенсионерками из Екатеринбурга. Посетили много стран и ещё хотят. У Эльвиры сын - крупный бизнесмен. Она в Англии во второй раз. В первый была в круизе и посетила внука, который учится в Оксфорде.
  
   Эльвира была ярко-рыжая (закрашивала седину), с ярко накрашенными губами, темпераментная, громогласная и весёлая. Одета обыкновенно, и выделялась только палантином из искусственного меха, который никогда не снимала. Галина держалась на вторых ролях, но тоже была достаточно ухожена, одета в простые и удобные для путешествий брюки и куртку, в меру надушена хорошими духами.
  
   Наша групповод распрощалась с нами и рядом села милая девочка, туристка и журналист, рекламирующая путешествия - бархатные глаза на бледном лице и бледные кисти рук с короткими пальцами.
  
   Наконец самых непритязательных туристов привезли в гостиницу Ройял Интернейшенел в Блумсбери, Тевисток, недалеко от Британского музея. Станция метро Рассел сквер была рядом с нами. Нам рекомендовали также пользоваться даблдекером номер 91, который прямо от гостиницы мог нас доставить на Трафпльгарскую площадь.
  
   Гостиница была большой, бетонной, с множеством стеклянных стен и дверей, многоэтажной. Нам сообщили, что номера не готовы. Можно сдать вещи в камеру хранения и пойти погулять и пообедать - была середина дня. Эльвира, Галина и я отправилась по улицам отдыхающего города.
  
   Мы довольно быстро попали на улицу, на которой под громкую музыку танцевали люди всех национальностей: англичане, шотландцы, темнокожие и желтокожие. Кто-то пел в микрофон, играли оркестры. Мы не поняли, что это было. На улицах торговали жареными окорочками, булочками и пирожными, чаем и кофе.
  
   Мы выбрали китайское заведение, чистое, с приличной публикой, и заказали фиш-энд-чипс и бутылку австрийского вина. Вино я пить отказалась из экономии. Собственно, переговоры с китаянкой, которая принимала заказ, происходили через меня - Эльвира и Галина не владели никакими языками, кроме русского.
  
   Так что я не отказалась бы, если бы меня угостили этим вином хотя бы за мою работу переводчика, но мне только плеснули на дно, чтобы я попробовала. Китаянка бегала то на кухню, то на улицу - там тоже были накрыты столы. Рядом с нами обедала семья англичан с детьми.
  
   Эльвира и Галина с интересом наблюдали в окно за празднеством. Эльвира довольно громко говорила и смеялась, и на нас обращали внимание, что совсем не радовало меня. Но в ней было много детской радости внезапно разбогатевшего человека: "Надо всё попробовать! Мне сын дал пачку денег и сказал: "Это тебе на мороженое"". Эльвира и Галина работают. Галина - бухгалтером, Эльвира - в той же фирме не знаю кем, но с летним или осенним отпуском у них проблем нет.
  
   Рыба была вкусна. Она была отварной, а не жареной, как я опасалась, и картофель тоже. Я спросила китаянку, как называется рыба, и она произнесла китайское название из двух звуков - гласного и согласного, которые я тут же забыла. Эльвира записала название вина, чтобы его купить.
  
   Когда расплачивались, переговоры тоже велись через меня и никак не могли увенчаться успехом, потому что Эльвира не хотела давать чаевые. На тарелке лежала монета и глаза нас троих и хозяйки были на неё устремлены, как будто жизнь всех присутствующих зависела от неё. Я втолковывала Эльвире, что с монетой придётся расстаться, и это наконец произошло.
  
   Мы не были ещё знакомы достаточно хорошо, и я побаивалась, что будут ещё неловкости - дамы уговорили на двоих одну бутылку. Мы вошли в вестибюль нашей гостиницы и сияющая Эльвира обняла меня и громко предложила спросить в рисепшене, когда нас заселят. Мальчики- щёголи за стойкой слегка покривились. Пришлось обратиться к девочке, выполнявшей те же функции, и она дала нам ключи и бумажки, по которым мы потом завтракали. Мы расстались и отправились в свои номера.
  
   Мой был на 7-ом этаже. Лифт обыкновенный, а коридор сильно смахивал на коридор в общежитии. Я первый раз в жизни попробовала открыть дверь в номер электронным ключом, и тут она открылась мне навстречу и на пороге возникла восточная красавица. Я знала, что мою соседку по номеру зовут Эльза, но это всё, что я знала о ней. Представлялась голубоглазая арийка с кукольной внешностью и льняными кудрями.
  
   Эльза оказалась туркменкой из Ставрополя. Она знала название своего племени и сообщила его мне, но я тут же забыла. Она всю жизнь - 25лет, - прожила в Ставрополе и про Ашхабад, где провела детство и юность моя мама, только слышала от бабушки, которая даже летом поила их настоящим туркменским чаем с мукой и жиром. А разве это не калмыкская кухня? Не спросила почему-то.
  
   У Эльзы есть замужняя сестра, папа-инженер и мама-медик. Моя соседка отдыхала однажды с родителями на Лазурном берегу, окончила престижный лицей в Ставрополе и заканчивает второе высшее образование. Имеет уже диплом кардиолога и оканчивает аспирантуру, а второе образование - юридическое. Ещё ей хочется научиться танцевать фламенко. Серьёзно занималась художественной гимнастикой. В Англии в первый раз, и никто из семьи не был. Любит Вирджинию Вульф. Знает два языка - французский и английский. Она потом иногда на ночь пела мне французскую детскую песенку. После Лондона она полетит не домой, а в Москву, на конгресс кардиологов.
  
   Огромные тёмные глаза с густыми ресницами, яркие брови, шелковистые густые волосы распущены ниже пояса. Музыкальный богатый оттенками голос, слегка ребячливый. Ухоженная кожа, безукоризненные черты лица. Фигуру подчёркивают белые обтягивающие брюки и такая же майка. Игривость свойственна и её манере поведения - никак не подумаешь, что она серьёзный учёный с опубликованными за рубежом работами.
  
   На полу лежал алый туристический чемодан на колёсиках и не хотел открываться. Я не сильна в таких делах, но дала ей пластмассовый нож, который нам выдали на завтрак в самолёте. Она что-то сделала им, и чемодан открылся.
  
   Эльза объяснила, почему не пришла на место сбора группы. Ей в Ставрополе в турбюро не оформили трансфер - доставку на место сбора. Кроме того, по её туру она летела не из Домодедово, а из Шереметьево. Время рейса с нашим, конечно, не совпадало, хотя было утренним. Девочка радовалась, что ей хватило английского языка, чтобы доехать самой от аэропорта до гостиницы на метро. Она тут же позвонила домой, чтобы успокоить родителей.
  
   Она уже выбрала себе кровать - не у окна. А я как раз люблю у окна. В шкафу быстро образовалась немалая коллекция красивой одежды. Но две вешалки мне всё-таки достались, а больше и не надо.
  
   Между кроватями была тумбочка, а в ногах - стол с ТВ и пустой бар. Мы побоялись включать ТВ, чтобы с нас за это не вычли. Окно выходило на узкую улицу, напротив был офис одной этажности с нашей гостиницей. На улице было шумно только после полуночи - откуда-то из паба вываливалась весёлая толпа. Небо в окне было голубым, звало на прогулку. Эльза вымыла голову и мы отправились в ближайший сквер - Рассел-сквер.
  
   Почти в очередь туристы стояли к красной телефонной будке около этого сквера, чтобы сфотографироваться. У всех были бесконечно счастливые лица. Мы вошли в сквер, и Эльза пожаловалась, что голове холодно - волосы мокрые. Шарфика у неё не было и пришлось возвращаться, потому что я чувствовала ответственность за ребёнка, который остался без родителей на чужбине.
  
   Я слегка поспала. Пили чай с домашними припасами - на столе был электрический чайник и тройник для зарядки мобильников. Я зачем-то включила свой, хотя симка не годилась для разговоров с Россией. Мне выскочило местное время. Билайн есть в Англии? Просто надо было знать время, чтобы не опоздать на экскурсии. У Эльзы мобильник был с роумингом и я попросила её дать мне его, чтобы позвонить подруге и спросить про кошку. Она посмотрела в мои уже влажнеющие глаза и ответила, что ей не жалко, но вдруг там совсем плохи дела, стоит ли портить себе отдых? Я представила, как отблагодарю свою милую соседку, если всю неделю буду рыдать белугой, находясь с ней нос к носу в одном номере, и согласилась, что лучше не звонить.
  
   Эльзе понравилось лондонское метро. Я не допускала возможности, хотя ещё его не видела, что оно может быть лучше нашего. Эльза обратила внимание на то, что англичане не смотрят на человека пристально. Они смотрят мимо. Она никак это не прокомментировала, а я предположила, что это деликатность.
  
   У неё здесь замужем подруга. Они встретятся. Обе мы были переполнены радостью от того, что приехали в Лондон.
  
   Спать легли рано - с утра в воскресенье была автобусная экскурсия по городу, а до неё очень рано для нас обеих - в 8час, - надо было позавтракать в ресторане при отеле. Разбудить нас должен был приятель Эльзы - он позвонит из Ставрополя. Он уже звонил вечером и никак не мог наговориться, денег не жалел. В России была уже глубокая ночь, и ему не то надо было куда-то далеко ехать, не то он уже ехал. Я представила, как он мчиться по пустынному шоссе среди степи, одна рука - на руле, в другой - мобильник, и слегка забеспокоилась. А соседка - нет. Эльза раскинулась в кровати и мурлыкала в ответ. Она время от времени спрашивала, не мешает ли мне разговор.
  
   БЕГОМ ПО ЭКСКУРСИЯМ
  
   Утром поклонник соседки был точен как хронометр - военный человек. Предвкушая поездку, мы направились в ресторан. При входе показали бумажки и встали в очередь. Она двигалась быстро. Стол был шведским. Первое, что было предложено - салат из апельсинов. Мне всегда было их можно, но два года назад разыгралась аллергия, и теперь их не ем. А что есть? Я собиралась существовать за счёт завтраков. Пять ложек салата, может, не повредит? Дальше были тосты - великолепные! Взяла побольше, и сливочное масло - несколько маленьких пачек. Булочки с мармеладом. Уставила весь поднос, хотя врачи указали мне сладкое в списке запрещённых продуктов, когда выписывалась из больницы.
  
   Овсянка ЧЕТЫРЁХ видов. Я выбрала один. Не знала, как остановить высыпающуюся из ёмкости массу. Подбежал официант. Кофе со сливками. Чай. Я поставила поднос и оглядела его. Нет, без обеда при таком завтраке не пробегать до ужина. Слева был прилавок с сосисками, беконом, яичницей. Взяла. Оказалось, что надо платить 4 фунта с лишним. Хорошо, что были с собой деньги.
  
   Эльза меня не дождалась и сидела отдельно. К автобусу вышли вместе. Эльвира, увидев меня, заключила в объятия, словно мы не виделись вечность, а до этого были знакомы всю жизнь. Значит, вино тут не при чём, она вообще такая. Мне стало неудобно. Мы, сами себе завидуя, колесили по центру. Вот храм, в котором венчались родители Диккенса. Стрэнд. Сохо.
  
   Собор св. Павла. Нас впустили внутрь, но экскурсии там не было - просто посмотрели и вышли. При входе - две небольшие православные иконы. Собор на этом месте был впервые построен в VII -ом веке. Св. Павел - покровитель Сити. Один из крупнейших протестантских храмов, соперничает с собором св. Петра в Риме. Купол, созданный гениальным Кристофером Реном, поражает и сейчас. Купол сохранился даже во время бомбёжек. Самый большой колокол Англии - это не Биг Бен, а Большой Пол.
  
   Внутри - красивая резьба по камню, кованые решётки, мозаика, деревянные резные скамьи. Хотелось бы послушать орган - он славится в Англии. Здесь похоронены художники Тернер и Рейндольс, адмирал Нельсон, создатель собора Кристофер Рен.
  
   Снова в автобус и на тот берег Темзы. Фотографируемся на фоне Тауэрского моста, потом - на фоне Парламента. Парламент - колыбель европейской демократии. Ну, впрочем, были Афины и Великий Новгород. Трафальгарская площадь, Пикадилли. Звучит как музыка. Вестминстерское аббатство.
  
   Около него оживление - много военных мотоциклистов. Ожидаются высокие особы. Я влезаю на оградительный заборчик, но вижу только удаляющуюся шляпу. Мне объясняют, что принц Чарльз вошёл в храм с женой. Неожиданно заявляю: "Что я, принца Чарьза не видела, что ли? Его почти каждый день по ТВ показывают.
  
   На принца Чарльза я обижена, что он недостаточно любил леди Ди. Ничего хорошего о нём не думала, хотя знала, что он много занимается благотворительностью. Но вот однажды услышала, уже когда вернулась из Лондона, что люди считают его чудаком, потому что он разговаривает с цветами. И словно увидела его в другом свете. Во-первых, англичане любят не только животных, но и цветы. Так что они должны понимать своего принца. Во-вторых, я среди знакомых не знаю людей, которые бы со своими цветами не разговаривали. Это совершенно естественно.
  
   В Вестминстерское аббатство сегодня нельзя. Туда вообще по плану экскурсии нет. Пойду потом сама. У меня пока в Лондоне есть "потом". Нас привезли к памятнику принцу Альберту. Напротив - Альберт-Холл. Памятник не в моём вкусе. Дальше мы отправились в музей Виктории и Альберта. Вот он нам понравился внутри и снаружи, особенно потолки. Этот музей с самого начала был создан королевой Викторией для простых людей. Собственно, экскурсовод посоветовала нам там пообедать перед поездкой в Тауэр. До Тауэра надо было добираться самим и времени было не очень много, некоторые собирались ехать на такси.
  
   Столовая при музее была демократична - было и дорогое, и дешёвое. Я заказала печёную рыбу с травами. Потом Эльза поехала на экскурсию в Виндзор, а я отправилась в Национальную портретную галерею. Было воскресенье и народу в галерее было полно, многие с детьми, семьями. Я рассудила, что если хочешь погрузиться в историю страны, то надо знать её знаменитостей.
  
   Девочка в одном из первых залов взглянула на стену с бюстами благотворителей - в Англии многовековая славная история благотворителей, и не только богачей, - и показала пальцем на бюст одного из благотворителей с носом, представлявшим четверть диска по форме. Она весело засмеялась, и все вместе с ней. Такой ангелочек с кудряшками. Она была с папой. Смех её постепенно затих в следующем зале.
  
   Портрет сестры Вирджинии Вульф. Она в линялом ситцевом сарафане и с отсутствующим выражением лица, почти сумасшедшим. Я тоже часто так выгляжу. Вероятно, так выглядели многие интеллигентные женщины её времени. Лев Толстой говорил, что говоря о произведениях живописи легко сказать глупость. Это я цитирую, конечно, не дословно.
  
   Лётчики, художники, политические деятели, поэты и писатели. Черчилль, конечно. Служительница музея подсказала мне, очень доброжелательно, как доехать до галереи Тейт. Она показала это на схеме метро и написала в моём блокноте чётким почерком. Я объяснила ей, что хочу видеть английских художников-классиков, а не итальянцев, немцев или фламандцев. Она от души пожелала мне успеха. В Тейт Модерн мне совсем не хотелось.
  
   Добралась легко красивыми почти безлюдными улицами. А в самой галерее было полно народу. Сильное впечатление произвела картина Эдвина Генри Лэндсира "Dignity and Impudence". Пара собак, он и она, с человеческими глазами, в глазах - любовь друг к другу и к хозяину. Раньше не была знакома с творчеством этого художника. Безоговорочно влюбилась. Он был не только блестящим анималистом, но создал портрет Вальтера Скотта, королевской семьи, очаровательные портреты детей и девушек.
  
   Лэндсиру принадлежат скульптуры львов у колонны Нельсона. Он очень любил Шотландию, хотя не оттуда родом. Он часто ездил туда. Мне близок его романтизм.
  
  
   Но в первую очередь он любил животных. Его лицо на автопортрете такое доброе! К сожалению, автопортрета в экспозиции не было, я позже видела его в репродукциях, и картину, изображающую пса, который воет ночью около погибшего рыцаря-хозяина.
  
   Прошлась в сквер рядом с нашей гостиницей, Тевисток-сквер. Очень зелёный, со скульптурами, ухоженными деревьями, лавочками с именами людей, в честь которых они поставлены, со стендом, в котором подробно описано, с чем связано это место. Здесь Диккенс жил, когда писал "Холодный дом". Потом переехал в Кент. Это место также называется Блумсбери. Здесь писала свои произведения Вирджиния Вульф.
  
   Это ведь и о Диккенсе сказано Тютчевым: "И нам сочувствие даётся, как нам даётся благодать". Маленький человек в творчестве Диккенса. Русская литература вышла не только из Гоголевской шинели? В.Вульф не вполне нравился Диккенс - слишком простонародно, для простых людей, написано, - и она подвергала критике классиков русской литературы - ей не нравилась русская ментальность. Не нравилось выворачивание чувств на показ, особенно уныния, неумение уйти от уныния. Но её очень интересовала русская классическая литература.
  
   В центре сквера - статуя Ганди скульптора русского происхождения.
  
   Международный день ненасилия, празднуемый в день рождения Ганди, собирает вокруг его статуи в этом сквере много людей. Я видела привязанные к деревьям, посаженным в честь событий, связанных с проявлением принципа ненасилия, деревья, тряпочки.
  
   Я поужинала чаем с булочками - горничная принесла в номер чайную заварку и пакеты с растворимым кофе. Соседка вернулась из Виндзора поздно, в восторге. Особенно ей понравилась капелла св. Георгия. В Тронном зале посвящают новых членов Ордена, а в зале Ватерлоо - ежегодный торжественный обед по этому случаю. Посвящение происходит в июне, накануне Аскотских скачек. Если соберётесь на эти скачки, учтите - там традиция, надо приезжать каждый год в новой шляпке.
  
   Ещё ей понравились кукольный домик королевы Мэри, фарфор, картины, в том числе Ван дейка и Рембрандта, гобелены. От Виндзорского замка открывается захватывающий пейзаж. Можно было бы погулять в роскошном парке и пройти к озеру, но тогда они вернулись бы значительно позже. Привидения Дороти, к сожалению, не видела. Видела Итон. Как хороша юношеская память, особенно тренированная! Я бы столько сразу не запомнила. Но если что-то здесь переврано, то все претензии к милой девочке Эльзе.
  
   Много восхищалась двумя шариками мороженого, которое рекомендовала в ресторане экскурсовод. Я вспомнила мороженое шариками моего детства на ВСХВ, в павильоне "Мороженое", где на крыше - дрессированный тюлень с мячиком на носу... Мне показалось, что не тактично со стороны Эльзы так много внимания уделять еде, когда рядом с ней человек ужинает булочками с мармеладом и вовсе не потому, что не хочет есть. По-моему, я уже здорово похудела за последние дни. Она потом это поняла.
  
   Я рассказала ей, что мы с приятелем на его машине осенью обычно ездим за яблоками в Тульскую область в заброшенные колхозные сады, когда с них снимают охрану. Она ответила, что живёт с родителями в частном доме с персиковым садом. У них есть собака и кошка. Мама мне рассказывала про Ашхабад, как прекрасны цветущие персиковые сады, и как здорово лежать в саду на ковре и есть персики с персидского блюда.
  
   Эльза пошла прогуляться и дошла пешком до площади Пикадилли. Заказала билет на мюзикл "Призрак оперы". На обратном пути начала терзаться, что переплатила. И главное, вспомнила, что в среду уезжает на весь день на экскурсию в Стоунхэндж и Бат.
   Испугалась, что не успеет его выкупить и попасть на спектакль.
  
   По-моему, совершенно естественно с моей стороны было предложить ей помощь, выкупить билеты и ждать её прибытия после экскурсии. Так и сделали. Если есть место в Лондоне, которое я хорошо знаю, но больше видеть не хочу, так это площадь Пикадилли. Мне было жалко время, которое я провела там.
  
   Во-первых, мы пытались вернуть эти билеты и купить другие, и для этого ездили туда вдвоём. Когда это было? Я ещё сфотографировала Эльзу рядом с мужчиной- актёром в костюме, сшитом из национального флага Великобритании, который стоял при входе в магазин сувениров. Во-вторых, я в тот день, когда надо было выкупить билеты, приехала один раз слишком рано. И только третий приезд на эту площадь дал желаемый результат. Мне же хотелось в Ковент-Гарден, но Эльвира предупредила, что ещё не начался сезон.
  
   Военный человек снова звонил и не мог остановиться в разговоре. Из окна - прохладный свежий воздух. Пурпурные облака над городом.
  
   В шесть утра бодрый голос военного человека разбудил нас с Эльзой и мы побежали на завтрак. Старательно обходя стойку с дымящимся омлетом, я набрала побольше булочек, повидла, сливочного масла и тостов - на ужин.
  
   Сбор был назначен в вестибюле Британского музея. Он был недалеко от нас, за площадью Рассел-сквер. Площадь была разбита по инициативе Фрэнсиса Рассела, в конце 18-ого века, на месте принадлежавшего ему дворца с садом. Великолепный сквер, в котором, будь побольше времени, я бы с удовольствием посидела с книжкой.
  
   Не сразу разобрались в схеме, но язык до Киева доведёт. Пришли раньше всех, и я фотографировала Эльзу при входе. У меня есть прекрасные фотографии Британского музея - подруга подарила альбом. Какой-то чудаковатый турист с восторгом запечатлевал Эльзу её дорогим фотоаппаратом (у неё есть и подешевле, цифровой).
  
   В вестибюле было полно недешёвых сувениров. Что бы купила я? Наверно, модель Розеттского камня.
  
   Собралась группа, показались экскурсоводы. К сожалению, они всегда не обращают внимания на специфику именно этого музея, ориентируясь на людей, которые никогда не слышали о Навуходоносоре или античности.
  
   Много внимания уделили искусству королевства Бенин, Африка. Было интересно, я впервые услышала то, что нам говорили. Впечатлил стенд с таблетками в количестве, которое принимает средний человек за жизнь, и статуя бога с острова Пасхи. Экскурсовод утверждала, что к ней приходят язычники и получают исцеления.
  
   Толпы никогда не расходятся у Розеттского камня. В нашей группе была забавная девушка с асимметричной причёской в стиле готов и светлыми, со странным выражением глазами. Глаза светло-серые, волосы - чёрные. Она была молчалива, но перед этим камнем заявила, что увидеть его - мечта всей её жизни.
  
   Понравилось, как нам рассказали про изображение сцены охоты ассирийского царя. Конечно, было любопытно посмотреть экспозицию Древнего Египта, хотя мумии я не люблю, вернее, считаю, что они должны были оставаться на своих местах и не подвергаться осквернению праха. Но этого было невозможно избежать - не учёные, так воры. Всё, что касается Фидия, неповторимо, конечно.
  
   Шахматы с острова Льюис понравились и ювелирные изделия бронзового века с территории Англии, золотая фибула и пряжки 7 века.
  
  
   После Британского музея надо было торопиться в Тауэр. Эльза выложила за эту экскурсию немалые деньги. Я решила не ходить внутрь, а посмотреть снаружи. Доехали на метро и не сразу нашли вход. Набережная у Тауэра была закрыта для посещения. На площадке перед входом вместо обеда перекусили горячими сосисками. Толпы туристов и стаи птиц: чаек, ворон, воробьёв, дроздов.
  
   Эльза ушла к группе, а я продолжала не торопясь доедать сосиски. Рядом со мной притулился дрозд и человеческими глазами заглянул в лицо: "Ты что, так вот всё одна и съешь, со мной не поделишься?" Доброжелательно заглянул, даже с юмором, такой психолог.
  
   Потом рядом сели две русскоязычные женщины и любовались сувенирами - чёрными воронами из сукна, символами Тауэра. Очень потешная игрушка. Справа от меня сидел грустный мужчина и смотрел, как я доедаю сосиски. Я подумала: "Несчастный, как он одинок... Обратила внимание на несколько шерстяных кофт в его руках и окружающие его женские сумки. Он был грустен не потому, что был одинок, а наоборот - сидел в таком малиннике, связанный этими кофтами.
  
   Эльза подошла и посоветовала: "Вы бы узнали, сколько стоит входной билет без экскурсии". Дельная мысль. Но я предварительно пошла прогуляться по Тауэрскому мосту, чтобы полюбоваться оттуда Тауэром. Хорош мост, хотя и не древний - построен при королеве Виктории. По нему в обе стороны шли толпы со счастливыми лицами. На металлической конструкции моста было выбито: "После 17.30 посещение Тауэра бесплатное". Вот то, что мне нужно! Но успею ли я до закрытия музея осмотреть его, особенно королевскую сокровищницу?
  
   С этими слегка грустными мыслями я покинула Тауэр. При входе в метро все фотографировались в обнимку с небольшой статуей римского воина или императора - я не поняла. Кажется, это был Юлий Цезарь. Неподалёку, при входе в туннель, сидел худой мужчина с пронзительно-прекрасными серыми глазами. При нём был пёс. Мужчина был нищим. Я дала ему монетку и пожелала удачи. Когда я снова приехала в Тауэр через день, чтобы купить билет и войти, нищего не было. Повезло ему или наоборот?
  
   Сбор был назначен на Трафальгарской площади. Вставать надо было рано, и Эльзин приятель был точен. Отправились от колонны Нельсона к Парламенту по ул. Уайтхолл.
  
   Я не буду повторять то, что можно прочесть в путеводителе. Улица названа по имени королевского дворца, который почти весь сгорел в 1619г. А построен он был среди заповедных лесов, конфискованных у кардинала Вулси. Леса эти стали основой Грин-парка, Гайд-парка и Сент-Джеймского парка. Уайтхолл - улица правительственных учреждений, в том числе военных.
  
   Не знаю, как других, а меня в первые несколько дней пребывания в месте, куда я мечтала попасть, охватывает опьянение. Я плохо соображаю и плохо понимаю и запоминаю экскурсовода. Поэтому стараюсь обо всём прочесть заранее. По улицам в обоих направлениях шли толпы туристов с такими блаженными улыбками на лицах, словно они обрели рай на земле.
  
   Мы фотографировали друг друга у почётного караула у резиденции премьер-министра. Караул был в блестящих на солнце касках, сидел на ласковых и терпеливых лошадях. Животные словно осознавали, как важно для каждого из нас приблизить к их физиономиям свои и запечатлеть этот факт. В выражении их прекрасных глаз было что-то от того, как смотрят на простых граждан коронованные особы - "положение обязывает".
  
   Нас привели в Сент-Джеймский парк. Вот тогда на нас упало несколько капель дождя, и мы раскрыли зонтики. А так всю неделю дождей не было! И тумана тоже. В парке с моста над прудом открывался неплохой вид на окружавший его город, в том числе на Вестминстерское аббатство. Про сам парк я уж не говорю - он был прекрасен! Редкие растения, масса птиц и пеликаны, подаренные русским послом Карлу II.
  
   Нас привели к Букингэмскому дворцу. Почему-то меня оставляла равнодушной его внутренняя роскошь - платить деньги за его посещение не хотелось. Мы прошли мимо Сент-Джеймского дворца, по-моему, некрасивого. Пошли по улице, где до наших дней сохранилось много аристократических клубов. Ни один человек не вошёл и не вышел при нас. Возможно, они соберутся ближе к вечеру.
  
   Когда мы с Эльзой между экскурсиями забежали в Хэрродз? Это инициатива соседки, мне там нечего делать. Говорили, что туда надо специально одеваться. А я была в кедах, джинсах и спортивной куртке, на которой было написано: " London, Burberry". Я купила её рядом с домом в секондхэнде. Правда, в Хэрродз хаживала мисс Марпл Агаты Кристи, но уже и она была недовольна, что на носовых платках и полотенцах появились рисунки. Она предпочитала любоваться фактурой льна в скатертях и столовых салфетках.
  
   Магазин ослепил стразами. Они были на обуви и одежде. Я стразы не люблю. редпочитаю украшения из натуральных камней. Впрочем, любая вещь из этого магазина, по-моему, во всём остальном безупречна. И обувь, и бельё, и платья, и пальто. В какой-то момент я вошла во вкус, но когда Эльза уселась на высокую табуретку выбирать губную помаду, а я сама предложила подержать её сумки, мне это быстро наскучило.
  
   После этого спутница моя исчезла в туалете, словно навсегда. Положение несколько скрасило то, что мимо меня прошёл хозяин магазина Мохаммед Аль-Фаед. Он шёл, приятно улыбаясь, сопровождая мусульманку в соответствующей её религии одежде, но с открытым лицом. Она была немолода, стройна, красива. Внешность Мохаммеда мне тоже понравилась.
  
   Тут наконец вышла Эльза. Как выяснилось, у неё не живот схватило, а в зобу дыхание спёрло, потому что в туалете было просто великолепно! Мрамор, позолота, хрусталь, можно бесплатно воспользоваться духами и кремом для рук! Я ответила, что она тоже кое-что потеряла, не видев хозяина магазина.
  
   У нас на руках был буклет с планами всех этажей. Мне, например, хотелось посмотреть детские игрушки, кукол, и скатерти. Но надо было бежать на экскурсию. В коридоре на столике Эльза показала мне несколько здоровенных, но красивых флаконов с духами, и я компенсировала ущерб, который нанесла себе, не побывав в туалете. В целом было интересно. Перед глазами стояли вечерние платья.
  
   Итак, Трафальгарская площадь. Нам объявили, что мы можем где-нибудь перекусить, а потом будет экскурсия в Национальную галерею. Четыре года назад в книжном магазине я не смогла пройти мимо и купила альбом с репродукциями этой галереи. Мама спросила, что это я так тщательно изучаю. Я ответила, что вот полюбуюсь и подарю кому-нибудь на день рождения. Мама, уже лежачая больная, предложила мне оставить альбом себе: "Дарю".
  
   И вот я вхожу в вестибюль этой галереи. Мы с Эльзой решили пойти в ресторан при галерее, потому что всё остальное было далеко или сомнительно. Поднялись на второй этаж, сели, взяли меню. За стеклянной стеной открывался вид на Трафальгарскую площадь.
  
   Всё было, конечно, очень дорого. Не то что хотелось, но было бы полезно для здоровья съесть нормальный обед. За соседним столиком мужчина, тоже турист, восхищался супом и просил открыть секрет приготовления. Эльза имела другие приоритеты - она хотела худеть. Поэтому отмела первое и второе и заказала у милой официантки с шоколадными глазами шоколадный пудинг. Я долго колебалась между первым и вторым и тоже заказала пудинг, яблочный. После этого я пулей вылетела из-за стола и помчалась в вестибюль, где через пять минут должна была собраться наша группа. При этом я делала успокоительные пассы в сторону нашей официантки.
  
   В вестибюле сидели Эльвира с Галей и, конечно, очень мне обрадовались, а больше никого не было. Им я тоже доброжелательно помахала и устремилась навстречу пудингу. Он оказался обычным кексом, но очень хорошим. Чай был слишком горячим. Пришлось пить его ложкой, но это был настоящий английский чай. Вообще говоря, в мои планы не входило вместо обеда съесть кекс, пусть даже очень хороший.
  
   Я подошла к кассе, чтобы не ждать официантку, и заявила, что плачу чаевые - не помню, сколько, немного, конечно. Просто я читала, что чаевые положены, во всех путеводителях и в бумаге, которую нам выдали в автобусе из аэропорта, были указаны даже проценты от суммы заказа.
  
   Милая девушка окинула взглядом мою простенькую одежду и спросила: "Из какой вы страны? Из России? Мы обычно у русских чаевых не берём. Вы настаиваете? Может, не надо? Я сама из бывшего СССР, из Молдавии". Меня почему-то заклинило на этих чаевых, и я их всё-таки заплатила. Мне их пробили в чеке. Вот он. Чаевые - один фунт. Пытаясь разобраться в собственных ощущениях, я махнула Эльзе, и мы выскочили на лестницу, по которой нам навстречу поднималась наша группа.
  
   Экскурсовод говорила вдохновенно. Она так любила живопись, что можно было предположить, что если она когда-нибудь разбогатеет, то займётся её коллекционированием. Как все настоящие и будущие коллекционеры, она, наверно, жалела Карла I и его коллекцию картин. Если бы его не обезглавили, его сокровища остались бы в Англии, а так они разлетелись по всей Европе. Женщина была из Польши, говорила с мягким акцентом. Было очевидно, что за несколько часов галерею не посмотреть.
  
   Мне, как и экскурсоводу, тоже было жаль Карла I. Он ещё и провёл первый в Лондоне водопровод.
  
   Экскурсия началась с Уилтонского диптиха, на нём остановились подробно, а вот Мазаччо и Ван Эйку - "Портрет мужчины в красном тюрбане", - должного внимания не уделили. Зато "Чета Арнольфини" того же мастера была рассмотрена очень внимательно.
  
   Конечно, мы не прошли мимо "Мадонны с младенцем и св. Анной", "Мадонны в скалах" Леонардо да Винчи и "Заката" Джорджоне. Похоже, наш экскурсовод очень любит Клода Лоррена.
  
   Промчавшись мимо множества шедевров, она встала около "Свадьбы Исаака и Ребекки" и, похоже, уходить от неё не собиралась. Я знаю, что в Национальной галерее мало английских художников - классиков, но они всё-таки есть и именно их мне хотелось бы посмотреть. Признаться, Лоррена я не любила. Но после этой встречи он начал мне нравиться. У него учился Тернер. Эльвира с энтузиазмом заносила в маленькую книжечку всё, что говорила экскурсовод.
  
   Мимо Рембрандта мы не прошли. Даже коснулись его биографии и сравнили с биографиями Рубенса и Ван Дейка. Но ни Хогарту, ни Гейнсборо, ни Констеблю, ни Тернеру достаточного внимания не уделили. Хотя нет, пожалуй, о Тернере всё-таки поговорили слегка.
  
   День в музее заканчивался. Залы пустели, нас ждали при выходе специальные службы, чтобы подготовить музей к закрытию на ночь. Я вдруг повернулась к выходу спиной и, подгоняемая мыслью о том, что никогда больше не буду в этой галерее, помчалась в английский зал, к Гейнсборо и Констеблю. Он был недалеко от выхода. Постояла несколько десятков секунд - и бегом обратно.
  
   Я предвкушала поездку нашей группы куда-нибудь подальше от меня. Не то что я по природе необщительна как сыч, по-моему, нет, но смотреть город лучше одной. И ходить по своим маршрутам. Думаю, многие на моём месте чувствовали бы зависть к людям, которые увидят Стоунхэндж и родину Шекспира.
  
   Может, я бы тоже хотела их посмотреть, но я уже настроилась, что буду бродить по Лондону. Мне бы хотелось побродить по Лондону с книгой Питера Акройда в руках. Она называется "Биография Лондона". Я видела её в магазине и не купила. Очень дорогая и большая. Я буду читать её всю оставшуюся жизнь. А надо ведь ещё запомнить прочитанное. И с такой большой книгой не погуляешь - уговаривала я себя. Да я по Москве-то с книгой Сытина "Из истории московских улиц" не нагулялась. Но всё-таки неплохо было бы выбрать какую-нибудь улицу в центре Лондона и пройти по ней с книгой Акройда...
  
   От апельсинового салата у меня вернулась аллергия и на обратном пути я купила в магазине Tesco недалеко от гостиницы влажные салфетки, чтобы не мочить кожу водой, немного дешёвого нектарина и чай Twinings, тоже относительно дешёвый. Наши дамы специально съездили в фирменный магазин Twinings и купили подарки своим родственникам и подругам в красивых жестяных коробках. А у меня была картонная.
  
   Лондонское метро... О нём, наверно, сказано немало. Что в нём нравится? Чёткость схем и указателей и доброжелательность пассажиров. Проявляла иногда бестолковость и всегда мне помогали разобраться. Хорошо, что такая старая вещь любовно поддерживается в должном виде и продолжает работать.
  
   Что не нравится? В андеграунде, мягко говоря, ездят не только лорды - я там не видела ни одного, - и от матерчатых сидений (у нас сейчас тоже встречаются такие вагоны на транспорте) пахнет грязью. Гораздо лучше было бы покрыть сиденья кожезаменителем или вообще сделать пластмассовыми.
  
   Самый большой восторг неожиданно произвёл на меня плакат, изображающий всадницу на лошади, стоящую слева на спускающемся эскалаторе. Очень смешно, особенно физиономия лошади. Это неизменно повышало у меня настроение, если его вообще надо было повышать.
  
   Из фруктов на завтрак нам давали почему-то только цитрусовые, и когда я в первый раз вышла из метро на улице на станции Рассел-сквер, увидела ларёк с фруктами и купила очень дорого несколько яблок. Потом узнала, что в магазине Tesco фрукты гораздо дешевле. Вообще в этом магазине я чувствовала как дома, в родной Пятёрочке.
  
   Но главное - я вышла со станции Рассел-сквер по ступенькам винтовой лестницы - на лифт, который тоже соединял платформы с улицей, было много народу. Я устала, конечно, но была довольна своим спортивным подвигом, который больше никогда не повторяла. Потом заметила, что между лифтом и этой лестницей висит объявление, предупреждающее о количестве ступенек.
  
   После ужина каталась на даблдекере номер 91. Его остановка была напротив гостиницы. Эльза отправилась куда-то на прогулку, и я дождалась автобуса, предъявила водителю oyster, вошла по лестнице наверх и села на первое по ходу сиденье. Плыла среди огней и наслаждалась картинами желанного города. Проехала остановок семь, вышла и дождалась автобуса в противоположную сторону. Даже выходить не хотелось. Проехала в направлении Трафальгарской площади ещё остановок пять, и вернулась в гостиницу.
  
   НЕПОВТОРИМЫЙ СТАРИК И НЕТОРОПЛИВЫЕ ПРОГУЛКИ
  
   Военный человек разбудил не свет не заря мою соседку, и она отбыла в Стоунхэндж и Бат. Сегодня ровно половина нашего срока пребывания в Лондоне. Я с наслаждением снова заснула и проснулась где-то часа через полтора с ужасной мыслью, что могу опоздать на завтрак. Я и так почти не обедала и не ужинала, так что завтрак был существенной частью моей жизни.
  
   Взяла на противень что обычно и села за свободный столик. Ко мне подошёл старик с подносом. На нём был пресловутый салат из цитрусовых, овсянка и чай. Пока он шёл, скрипка Яши Хейфица не играла и ничто в мире не изменилось. Но у него было светлое, хорошее, интеллигентное лицо. Оно было похоже на лицо одного холостяка, нашего руководителя походов выходного дня от Московского клуба туристов, который умер 12 лет назад.
  
   Это был уникальный во многом человек. Бесконфликтный, душевно тонкий, с великолепным чувством юмора. Хотя он не был красив, женщины за него сражались чуть ли не в рукопашную, но он и здесь как-то умел правильно построить отношения.
  
   Был он маленького роста, сутул, длиннонос, с тихим голосом. Я никак не могла понять, делать мне попытки выйти за него замуж или нет. Маме он нравился.
  
   И вот некто очень похожий приближался к моему столу с подносом, на руке его висела трость. Спросил разрешения сесть. Я королевским широким жестом разрешила и стала с жалостью смотреть, как он быстро справился с завтраком - то же было со мной в первый день. Я пока молчала, чтобы не обнаруживать дефекты произношения.
  
   Под моим сочувственным взглядом он отправился к яичнице с беконом и омлету с сосисками и вернулся ко мне. Я открыла рот и произнесла: "Proper meal" (вот настоящая еда). Он кивнул. Спросил - я из Германии или Польши, выговор не английский. С радостной улыбкой ответила, что из Москвы. А он откуда?
  
   Он назвал городок в Ирландии, который был мне незнаком и я тут же его забыла. Спросила, что он хочет посмотреть в Лондоне. Он не собирался смотреть, он хотел купить квартиру. Но здесь всё очень дорого. Я поинтересовалась, не опасно ли жить в Ирландии. Он слегка улыбнулся - не более чем везде.
  
   Тут неожиданно для себя я попрощалась с ним, встала и пошла к выходу. Мне почудилось, что он смотрит мне в спину и хочет, чтобы я обернулась. Но у меня нет такой привычки. А ведь он ел свою яичницу гораздо медленнее, чем цитрусовый салат...
   Или мне показалось, что он хотел продолжения разговора?
  
   Я даже не знала, может, он женат и у него дети и внуки. Может, он смертельно болен заразной болезнью. Может, он хотел бы переписываться со мной в интернете. Я не знакомлюсь в интернете, но если поговорила с человеком и составила впечатление о нём, то переписываюсь.
  
   Может, он хотел посмотреть Москву, а может он в ней бывал, и она ему даже надоела. Может, он предполагал, что Москва надоела мне, и я хочу продать там свою квартиру и поселиться с ним в Лондоне? Я даже не знала, кем он работает. Он был похож на учителя или настоятеля храма. Не всегда комфортно иметь фантазию.
  
   Шла я быстро, но перед дверью из столовой замедлила ход, хотя так и не обернулась. Я не придала этой встрече никакого значения - впервые в Лондоне у меня был целый день самостоятельных прогулок! Я забыла о старике. Может, это был призрак Володи Морозова, моего руководителя походов выходного дня. Ведь я в Англии, а здесь много призраков.
  
   Сначала я поехала в Вестминстерское аббатство. Идея Эльзы о более дешёвом билете без экскурсии работала ведь не только в отношении Тауэра. Билет оказался дорогим, но я всё-таки решилась его купить, и даже постояла в небольшой очереди.
  
   В экстатическом состоянии вступила я под своды собора. Вот бы прочесть биографии всех людей, статуи которых расставлены вдоль стен... Имена многих, наверно, не менее выдающихся, выбиты на могильных плитах, по которым мы ступаем - я шла в толпе, в основном англоязычной. И ведь все эти биографии опубликованы. Надо только прочесть, осознать, переварить, запомнить и использовать.
  
   А потолок (свод центрального нефа)! Витражи! Только бы и смотрела. И вообще верхняя часть. Время от времени казалось, что я сплю. Прошла мимо хоров и много мимо чего прошла, разинув рот, фигурально, конечно, но мимо часовни Генриха Седьмого пройти не могла. Давно о ней читала и разглядывала красочные фотографии. Использовала в своей работе репетитора английского языка. Даже не мечтала увидеть. И вот я вхожу в это светоносное помещение! Там в это время шёл молебен.
  
   Народу полно, но вдоль стен сиденья. Усаживаюсь и впиваюсь глазами в потрясающий по красоте потолок. Лучи света проникают через огромные окна, освещая кружева свода. С трудом встала и продолжила осмотр, хотя совсем не устала.
  
   Уголок поэтов. Снова завидую сама себе. Оказывается, я знаю не всех английских поэтов и писателей. Шучу. Джона Драйдена не читала. Приеду домой - обязательно прочту, а знакомых перечитаю, Вальтера Скотта, например. Как он красив! И похож на одного моего знакомого, который, к сожалению, уже умер. В уголке поэтов тоже хотелось побыть подольше, но толпа несла меня дальше.
  
   Собственно, красный пунктир со стрелочками на плане тут и заканчивался, и толпа послушно отправилась на выход, но я прошла свободными от людей коридорами в музей аббатства(Чаптер хаус) и, полюбовавшись на идеальные газоны из галереи монастырского дворика, вышла мимо дверей, за которыми жили очень непростые по положению люди, служившие в аббатстве.
  
   Я поразилась их скромности! Дверь, наверно, заперта, но на дверях надпись, что можно позвонить. Конечно, это же священники. Вот так с мамой и бабушкой я провела детство при школе, где работала мама. Двери больше окон. Мама как заведующая учебной частью всегда готова помочь в учебном процессе.
  
   В полном одиночестве добралась до сада часовни св. Екатерины. Откуда-то время от времени долетало ангельское пенье - это репетировал хор. Никто из редких встречных не знал, как попасть на концерт в часовне, а я где-то читала, что концерты бывают. На зелёной лужайке сидели темнокожие дети в кружок и слушали преподавательницу. По дорожке навстречу мне шли в обнимку влюблённые. Цвели растения редких видов. На голубом небе кружевным облаком плыл северный портал аббатства.
  
   Но надо идти к выходу. На выходе - кажется, я вышла не совсем, где надо, - встретила мужчину, который судя по улыбке и поведению, был известной фигурой. Он шёл навстречу, слегка смущённо улыбаясь моему восторженному выражению лица - я с ним по всему Вестминстерскому аббатству прошла, с таким лицом. "Ну да, это я и есть, тот самый", - как бы говорила его исключительно корректная улыбка. Остальные люди, встречавшие его на пути, тоже радовались. Наверно, они знали, кого видят перед собой. Но человек этот, поджарый, одетый в стиле "положение обязывает", мне понравился.
  
   Полюбовалась Парламентом со всех доступных сторон и памятником Боадицее. Неожиданно услышала, как офицер охраны объяснял туристам, где можно купить билеты на экскурсию в Парламент. А нас никто не предупредил, что туда есть экскурсия! Завтра надо обязательно сходить. Я столько про него читала и столько схем у меня есть, я могла бы пройти по нему одна!
  
   А сейчас надо где-то перекусить и узнать про концерты в церкви св. Мартина - в - полях. Я каждый день дома слушала записи концертов из этой церкви по радиостанции "Орфей".
  
   Ещё когда нам в первый раз на автобусной экскурсии показали Трафальгарскую площадь, я заметила этот уютный, гармоничный храм. Потом узнала, что долгое время эта церковь служила ночлегом для бездомных, а в США есть много повторений этого храма.
  
   Ещё со времён многократного посещения площади Пикадилли с Эльзой и её заказом на билет, а потом без Эльзы, но снова в связи с билетом, я затаскивала её в этот храм, потому что он был по дороге. Она сидела при входе в церковь, а я искала билетную кассу и интересовалась ценами. Дорого. Забежала в крипту - там был сувенирный магазин, приятный, с дешёвыми и дорогими вещами, и столовая, где человек с подносом ступал по плитам с именами смиренных верующих, погребённых под ними. Эльзе надо было мюзикл, а мне - концерт. В этот день я тоже пришла в кассу на пл. Пикадилли и выкупила, наконец, билет для Эльзы.
  
   Я попала на службу, которая была в час дня. Ещё накануне интересовалась возможностью попасть на службу у молодой женщины при входе, но она отправила меня в билетную кассу концертов в крипте. Сегодня была другая женщина, постарше, и я упросила, чтобы меня впустили - просто хотелось послушать орган, хор и насладиться акустикой зала.
  
   Женщина дала мне молитвенник. В зале уже сидели люди. Я села поближе к выходу. Мне просто хотелось послушать музыку и уйти. Но быстро поняла, что это невозможно. Во-первых, когда служба началась, пели так хорошо и органист играл так вдохновенно, что я вспомнила органиста Тома из Мартина Чезлвита.
  
   Неожиданно у меня из глаз хлынули слёзы, и это продолжалось долго и кончилось перед окончанием службы. Я сначала вытирала их платком, но потом он промок. Никто не догадывался, о чём я плачу. Наверно, думали, о своём несовершенстве, о грехах, о том, как мало я в жизни сделала хорошего. Конечно, и об этом тоже. Но больше всего о кошке. Я была к ней невнимательна, а иногда повышала на неё голос, и она всё равно меня любит. Жива ли она? Успею ли я вернуться и забрать её домой, чтобы она умерла дома?
  
   В этот день Люда, которая ходила к моей Сюське не через день, как я просила, а каждый день, потому что кошка была плоха и очень нуждалась в ласке, заметила, что кошка меня ждёт. Она говорила ей, что я вернусь, и кошка верила и ждала. Люда приносила ей измельчённую курицу, но Сюська уже не могла есть и только лизнула кусочек. Люда прижала её к себе, погладила, и кошка замурлыкала. Люда сидела с моей кошкой, когда та была под капельницей.
  
   А я молилась о здоровье кошки в церкви св. Мартина - в - полях. Было ощущение, что меня потихоньку разглядывают. Конечно, насколько это допускает этика поведения в храме во время евхаристии.
  
   Да, приближалась евхаристия. Я объяснила соседу, приятному мужчине лет 50-ти, что я православная и не собиралась причащаться и принимать святой хлеб, потому что православные перед принятием святых даров три дня постятся и готовятся с помощью специальных молитв. Но он посоветовал мне принять святой хлеб.
  
   Священник делал знаки людям в определённых рядах. Часть из них причащались из чаши, часть получали облатку. Я представляла себе лица священников нашей православной церкви - что бы они посоветовали мне, и какое наказание за моё поведение назначили?
  
   Вот священник указал рукой на меня - не отсидишься. Я подошла и сообщила вышеизложенное: я православная, к принятию святых даров не готова... Он положил свою ладонь на мою и когда аккуратно отвёл её, на моей ладони лежала облатка - протестантский освящённый хлеб. Я вернулась на своё место, изо всех сил пытаясь сообразить, что мне делать. Приятный сосед слева увидел, что я кладу облатку в полиэтиленовый мешок. Он запротестовал: "Не делайте этого! Вы навлечёте на себя беду! Я однажды так сделал, и очень пострадал. Вам надо это съесть сейчас!"
  
   И я съела. Он очень обрадовался. То ли сразу после этого, то ли до того, но все пожимали друг другу руки и радостно улыбались, совершенно искренне. И я тоже пожала руку милому соседу и ещё одной женщине и улыбалась сквозь слёзы. Так и не поняла, правильно ли сделала. Очень хотелось счастья себе, подругам и Сюське.
  
   Вышла из церкви потрясённая. Я всегда так выхожу, и с концертов классической музыки тоже. Я там тоже плачу.
  
   Теперь можно было пообедать. Не помню, что взяла, что-то горячее мясное, кажется, и чай. Напиток был хороший, но горячий. Я подсела за столик к двум приветливым дамам пенсионного возраста. Кажется, мы перекинулись парой слов. Ощущения были неотчётливы, как во сне, потому что я всё ещё была под впечатлением от посещения Вестминстерского аббатства и храма св. Мартина - в - полях.
  
   Я спросила у официантки - стол был шведский, и она просто проходила мимо, - что это такое белое с ложкой на раздаче? Она ответила: майонез. А мне хотелось сливок. Не подумав, второпях, положила в чай майонез. Чай перестал быть таким горячим. Я торопилась в гостиницу, чтобы передать Эльзе билет - она должна была вернуться из Бата и Стоунхенджа.
  
   Зашла в магазин сувениров. Ещё в Москве решила сувениров не покупать - у меня их дома полно. Подруга, которая была во всех частях Соединённого королевства, навезла мне сувениров.
  
   Но подумалось, что в благодарность Люде, которая сидит с моей кошкой каждый день под капельницей, надо купить какой-нибудь пустячок, и Виталию, троюродному брату, который дал мне 10000руб, чтобы я не падала в центре Лондона в голодные обмороки (он просил вернуть деньги обратно сразу по возвращении), и Наташе, которая дала денег на поездку, и в документах на визу выступала как спонсор, и двум соседкам, которые готовы были ухаживать за Сюськой, пока не выяснилось, что она больна и должна быть в ветлечебнице.
  
   В общем, я купила немного симпатичного фарфора и блокнотов с изображением кошек. Это было так же приятно, как и раньше, двадцать, тридцать лет назад, когда я работала и не была стеснена в деньгах на сувениры.
  
   Вернулась на 91-ом автобусе - мне никогда не надоест ездить на нём на втором этаже, особенно в первом ряду.
  
   Из Москвы я привезла с собой две банки килек. Уже в Лондоне обнаружила, что забыла консервный нож. Мне посоветовали пойти в бар и попросить открыть. Я опасалась, что тут-то и проявится английский снобизм бармена. Бармен был абсолютным британцем на вид. Без тени снобизма он выслушал мой рассказ о консервном ноже, взял банку, ушёл в подсобку и вернулся с открытой банкой.
  
   Прямо как родной. Когда в начале 90-ых военно-промышленный комплекс оказался ненужным, я из инженеров временно переквалифицировалась в официантки. Ресторан свой любила - в нём собрались хорошие люди. Среди них были поэты, экономисты, инженеры, повара и просто добрые люди без образования. Потом я нашла работу получше, но всегда с теплотой вспоминала свой ресторан. И здесь, на минуту, я почувствовала себя так же тепло, как в том ресторане.
  
   Интересно, что после этого случая с банкой, и после второй банки на следующий день, количество мыла, чая, кофе и сахара в нашем номере возрастало день ото дня. Неужели в этой многоэтажной гостинице мы были кому-то заметны? Я пришла в номер с открытой банкой и отлично перекусила рыбой с сушками, кофе и чаем.
  
   Эльзы ещё не было - автобус ещё не прибыл. Я запаниковала и даже просматривала вариант отправиться на мюзикл вместо Эльзы. Собрала её вещи - театральное платье, туфли и сумочку, взяла билет и пошла ко входу в гостиницу. Мне попалась туристка из нашей группы, которая, как и я, не поехала в Стоунхендж и Бат. Она успокоила, что время ещё есть.
  
   Во въездных воротах показалась знакомая фигура. Моя соседка не волновалась, но сердилась на шофёра, который высадил их в центре, и пришлось добираться на метро. Мы поднялись в номер и Эльза не торопясь, со вкусом, стала наряжаться. Не люблю мюзиклы. Красавица одела облегающее чёрное платье из чёрных кружев со стразами, чёрные туфли на тонких высоких каблуках с большими хрусталинками, висящими на ниточках у щиколоток, распустила свои роскошные волосы и что-то сделала с лицом.
  
   При этом она рассказывала о поездке. Бат: бани, аббатство, Смоллетт, Шеридан, Джейн Остин, Диккенс, Ричард Нэш, архитекторы Вуд (отец с сыном), Роберт Адам. В Стоунхендже многолюдно, суетливо и очень холодно, ветер. Она показала мне фотографии на цифровом фотоаппарате - волосы летят по ветру, нос красный, небо свинцовое. Мы с ней согласились, что лучше приехать туда ночью и побродить одним. Сказать-то всё можно, как говорит мой приятель. Хорошо, что у нас не было возможности поехать туда ночью.
  
   Заговорили о театре, музыке и я сообщила, что пою в хоре при нашем местном центре социального обслуживания. Она попросила меня спеть. Я встала - до этого поддерживала беседу, лежа в кровати, и запела.
  
   Пришли мои знакомые, с которыми я ходила в субботу в китайский ресторан, Эльвира и Галина. Они сообщили, что мой голос слышно на всём этаже, от лифта. Наконец-то я вспомнила про старика с палочкой и благородным обликом и стала умолять их, если увидят его, дать ему знать, что я хочу переписываться с ним в интернете. Они обещали его найти. Эльза упорхнула в театр.
  
   Я спела Херувимскую Чеснокова, Аве Мария Каччини, Баха-Гуно и Сен-Санса, Колыбельную Клары из оперы "Порги и Бесс" Гершвина, "Вокализ" Рахманинова, "Грёзы" Шумана, часть "Магнификата" Баха, "Дуэт Лизы и Полины" из оперы Чайковского "Пиковая дама" (одним голосом, конечно), "Благослови, душе моя Господа" Ипполитова-Иванова, арию Керубино из оперы Моцарта "Свадьба Фигаро", каватину Нормы из оперы "Норма" Беллини, колыбельную Волховы из оперы Римского-Корсакова "Садко", часть из "Аллилуйя" Моцарта.
  
   Мне всю жизнь говорили, что способности к музыке имею немалые, но во мне была уверенность, что они не прокормят. Мечтала, что когда выйду на пенсию, займусь музыкой - пианино было. На пенсии долго искала преподавательницу и, наконец, три года назад, нашла хор при центре социального обеспечения. Там иногда руководительница разрешала мне петь романсы соло. Концертного платья для такого случая не было. Всегда считала, что это не главное.
  
   Ещё любила петь в лесу, когда меня оставляли стеречь лагерь. Там я могла позволить себе Ave Maria или что-нибудь Чеснокова, и при этом почему-то плакала. Птицы умолкали, садились на землю и слушали, глядя мне в глаза.
  
   Я была в голосе. Мне хотелось, чтобы старик с палочкой услышал и понял, что я пою для него. Чем дольше я пела, тем прекраснее в моём воображении становился старик. Его седые волосы сияли, словно он только что вымыл голову самым лучшим шампунем. Глаза его, изначально хорошие, становились прекрасными. И сам он буквально олицетворял счастье для женщины моего возраста и положения. Эльвира и Галина похлопали и ушли искать старика с палочкой. Они обещали, что поднимут на ноги всю группу.
  
   Вечер ещё не кончился, и я отправилась на Бейкер-стрит. Сначала я пошла на Рассел-сквер, в небольшой парк на этой площади, и в наступающих сумерках начала ломать глаза и голову над мелкой картой лондонского метро, чтобы догадаться, как туда доехать.
  
   У нас в стране Конан Дойль, Шерлок Холмс, Бейкер-стрит - всё это немного аранжировано режиссёром Масленниковым, создавшим один из лучших сериалов о Шерлоке Холмсе. Это я так аккуратно выразилась, а вообще мне никаких других экранизаций Дойля просто не надо. Я погружаюсь в эту сказку о викторианской уютной Англии, где символом комфорта является дом миссис Хадсон - такое маленькое государство со своей королевой Викторией. И мне эти погружения никогда не надоедают.
  
   Ещё нашу русскую Англию создали кинорежиссёры Орлов (экранизация Диккенса, "Тайна Эдвина Друда") и Самсонов ("Чисто английское убийство"). Их я тоже могу смотреть без конца, хотя знаю наизусть.
  
   Рядом сидела милая ухоженная старушка. Я никак не могла набраться храбрости, чтобы к ней обратиться. Уж пора было понять, что англичане не снобы, не расисты, и доброжелательны, как правило, к людям всех национальностей. Даже несколько демонстративно доброжелательны, поскольку помнят о том имидже, который им традиционно навязали.
  
   Старушка - какая аккуратная у неё причёска!, - бросила взгляд на карту и сразу предложила простой маршрут. Я поблагодарила и побежала на метро. Вышла из подземки в полном мраке, если не считать фонарей. Пару раз мой путь подправляли, один раз даже с помощью мобильника - лондонцы не так любят Конан Дойля и Диккенса, как русские. Впереди появилась густая тень неосвещённого парка. Неужели мне туда? Нет, не доходя нескольких десятков метров - музей Шерлока Холмса. Он уже был закрыт, но свет ещё горел. Я заглянула во все окна. Проходившая мимо женщина меня сфотографировала при входе в музей. И я отправилась в отель.
  
   В метро долго не могла найти свою ветку. Мне увязался помочь испаноговорящий юноша. Он не говорил ни на каком другом языке, но я поняла из того, что он говорил по-испански, что он из Южной Америки и очень нуждается в друге. Время было позднее, по крайней мере, для меня. Я не специалист в области психиатрии. Ему тоже надо было найти какую-то ветку, но он не думал о ней, а думал обо мне. Я вежливо поблагодарила его за помощь, ускорила шаг и скоро вернулась в номер. Мне было жаль парня, но ничем, кроме молитвы, я посодействовать ему не могла.
  
   Вернулась Эльза. Она была ослепительна и разгневана. Постановка была великолепна, но публика жевала попкорн и была одета в джинсы и свитера. Она там встретила женщин из нашей группы и все вернулись вместе.
  
   Вечер завершился мурлыканьем по мобильнику с военным человеком. Завтра я предвкушала посещение Тауэра и Парламента.
  
   Уже в полусне я представляла себя солирующей то в одном из лучших платьев из Хэрродз, то в другом... Так и заснула.
  
  
   Утром Эльза убежала рано на автобусную экскурсию в Кембридж и Стрэдфорд-на Эйвоне. Я выспалась и на завтраке выискивала взглядом старика. Думалось - вдруг его ограбили, убили, обманули? Его не было.
  
   Ну, ничего, зато сегодня я увижу Парламент изнутри. Не буду пересказывать путеводители, но два факта, по-моему, будут интересны для всех. Парламент - слово нормандское. В английском парламенте поначалу и довольно долго говорили по-нормандски, по-французски. Слово это переводится на русский язык как говорильня. Между прочим, знаете, почему Парламент построили на берегу Темзы? Потому что его не сможет окружить толпа.
  
   В небольшом светлом домике через дорогу от Парламента, в полуподвальном этаже, в окошко можно было протянуть темнокожей приветливой кассирше 15 фунтов и получить желанный билет. Она убедила меня, что путеводитель по Парламенту совсем не дорог, и только вместе с билетом продаётся за такие деньги. У меня дома полно было материалов по Парламенту. Но путеводитель был прекрасен! Дома я убедилась, что он - само совершенство!
  
   Только сначала трудно тратить деньги, а потом постепенно экономишь всё меньше и меньше. Мне оставалось всего два дня в Лондоне. "Гулять так гулять, ещё по ириске!". За завтраком видела тушёные бараньи рёбрышки. Они поразили моё голодное воображение на весь день. Но на ужин у меня была запланирована очередная и последняя банка рыбных консервов.
  
   Между прочим, после того, как бармен открыл мне эти банки, в номер потоком хлынули упаковки с мылом, пакеты с чаем и кофе. Похоже, за нами наблюдали, такая большая гостиница - а все как на ладони. Может быть, я раскрываю чей-то секрет, прошу прощения. Ломала голову - как вычислили? А очень просто - горничная обнаружила пустые банки из-под консервов в мусорной корзине.
  
  
   С выражением безграничного волнения на лице я подошла с билетом к входу в Парламент. Конечно, у меня проверили сумки. Отнеслась с пониманием. Сфотографировали. Получилось неплохо, по-моему. Фотография на кусочке картона перешла в мою собственность.
  
   Вошла в Вестминстер Холл. Это часть старого дворца, которую при пожаре удалось спасти. Ничего больше нет в здании Парламента, что было бы так же благородно и подлинно. Начало строительства - 1097г. Деревянные перекрытия - чудо! Их не поддерживают столбы. Это один из самых больших средневековых залов Западной Европы. Витражи, резьба, полумрак веков... Здесь до начала ХIV века заседал Парламент, потом - Верховный суд. Здесь были банкеты по случаю коронации, рождественские празднества. Здесь судили Карла I, Томаса Мора, Гая Фокса, Оливера Кромвеля.
  
   Я стояла в группе англоязычных экскурсантов, отгороженной верёвкой от группы немецкоговорящих, а те в свою очередь - франкоговорящих, италоговорящих и испаноговорящих. Как вы догадываетесь, англоговорящих было больше. Почти у всех на лицах было выражение безграничного счастья и волнения, словно они пришли на первое свидание.
  
   К нам вышел экскурсовод - немолодой, но бодрый мужчина, хорошо, но просто одетый, стройный, с лукавой искрой в умных глазах, улыбчивым выпуклым ртом, седыми кудрями. По всему выглядел как маститый учёный - историк, приноровившийся к экономическому кризису. Ему бы в симпозиумах участвовать и книги писать, а он экскурсии водит. Но, по-видимому, убедил себя, что это тоже интересно. А может, так и есть.
  
   Он не сразу понял, что я не англичанка, обращаясь в своём рассказе иногда и ко мне. Но я задала несколько вопросов по ходу действия, и он разочаровался. Гид рассказал нам о Вестминстер Холле и мы поднялись за ним вслед по небольшой пологой лестнице.
  
   Галерея св. Стефана. Зал св. Стефана. Бесценные фрески, изображающие поворотные моменты в истории Англии, статуи исторических деятелей. Здесь раньше заседала палата общин. Хотелось бы побыть подольше, рассмотреть каждую фреску и каждую статую, но экскурсия наша двигалась дальше. Cм. С.60 Путеводителя
  
   Центальное лобби (Central Lobby), зал для предварительных дискуссий. Центр дворца. Здесь сходятся пути в палату общин, палату лордов и Вестминстер Холл. Зал восьмиугольный. Мозаики на стенах изображают св.Георгия, св.Андрея, св. Давида и св. Патрика. Арки, окружающие высокие окна, украшенные статуями королей и королев Англии и Шотландии.
  
   Те, кто больше меня знают о Парламенте и Тауэре, или не хотят знать о них вовсе, могут перелистать несколько страниц - я ведь когда-нибудь кончу рассказывать о своём пребывании там.
  
   Мы направляемся в палату лордов. Для этого проходим коридор пэров и лобби пэров. Ну что тут можно добавить к путеводителям? Всё великолепно, роскошно, чувствуется любовь всех мастеров, создавших немыслимую красоту, к своей родине, её истории и традициям. А разве не так у нас в Кремле или знаменитых русских исторических соборах? В лобби пэров яркость потолка, стен и пола соперничает с подобными образцами азиатской и в частности мавританской, испанской архитектуры. Некрасивых помещений в здании Парламента нет.
  
   Коридор пэров не так ярок, он помогает, наверно, пэрам сосредоточить свои мысли на работе - не на потолки же они приходят любоваться! Выходы из лобби связаны с подсчётом голосов при голосовании.
  
   Палата лордов. Ну до чего же все мы счастливы, хлебом не корми, дай побыть в палате лордов! Особую радость мне добавляет возможность разгуливать по ней в кедах камуфляжной расцветки. Комфорт и демократия. У меня дома много красивых туфель на каблуках, например, красные, и каблук хотя и высокий, но удобный. Однако для осмотра достопримечательностей лучше обойтись без каблуков.
  
   У большинства из нас сильно поглупевший от радости вид, и у темнокожих, и у светлокожих. Надо бы всё-таки прислушаться к тому, что говорит экскурсовод. Это человек с чувством юмора и нигде не дублировал путеводители. Мы охотно смеёмся его шуткам.
  
   Садиться на места лордов нельзя, да нам бы и в голову не пришло. Вон знаменитый мешок с шерстью. Здесь не просто красиво, это колыбель демократии и что-то такое присутствует в атмосфере, что вызывает уважение. Думается, англичане в большинстве своём искренне любят королеву.
  
   Интересно было рассмотреть статуи в лобби членов. Находится этот зал перед входом в Палату общин. Никогда не встречалась лично с Маргарет Тэтчер, но когда увидела её скульптурное изображение в лобби членов, то поняла, что именно так её и представляла, и Уинстона Черчилля тоже. Между прочим, кто-нибудь помнит, что в юности он был красив?
  
   В двери палаты общин стучали трижды специальным жезлом, чтобы пригласить её членов слушать речь королевы на открытии Парламента. Я вхожу в палату общин. Она была разрушена во время второй мировой войны и заново восстановлена.
  
   Меня потянуло на вопросы. Первый - "Как экскурсовод мог бы прокомментировать статьи о молодёжной безработице?". Тот ответил, что вопрос некорректен и тут стоят записывающие устройства. Второй - в какой из палат работал репортёром Диккенс? В этой? Ответ был: "Точно не в этой, потому что она была заново реставрирована после бомбёжки.
  
   Королевская галерея и комната для переодевания. Королевская галерея сначала называлась галереей Виктории. Используется во время церемонии открытия Парламента. Комната для переодевания используется при открытии Парламента. Здесь, в частности, королева одевает корону. Стены украшены картинами из эпоса о короле Артуре.
  
   Мы направляемся к выходу. Хотелось бы побродить ещё без экскурсии, не торопясь, но с путеводителем - я так ни разу его и не раскрыла, пока не вернулась домой, а он великолепен!
  
   Наша группа сувениры дружно не покупает. Расстаёмся с гидом, все жмут ему руки. Я решаюсь на это не сразу, отхожу метров на 50 в огромном Вестминстер Холле, а потом возвращаюсь и всё-таки с чувством пожимаю ему руку.
  
   Теперь в Тауэр. Дожидаться 17час, когда будут пускать бесплатно, или купить билет? Нищего с собакой при выходе из метро, рядом со скульптурой Юлия Цезаря нет. На площадке перед входом полно людей и птиц. В кассе темнокожий юноша отвечает, что бесплатного входа в 17час нет. Делает мне скидку как пенсионерке. Это трогательно - ведь я не вкладывала свой труд в благосостояние английского народа.
  
   Вхожу с билетом в ворота и продвигаюсь вдоль древних стен. Ещё ворота и внутренний двор со зданием королевской сокровищницы. По траве скверов разгуливают важные вороны. Кое-где видны изображения животных: слонов, львов, мартышек. Какое-то время здесь был зверинец. Где-то читала, что йоменам дают чаевые. Ко мне с этой целью никто из них не приближался, да и вороны в основном сидели отвернувшись - была вторая половина дня, и публика им изрядно надоела. Йомены (охраняющие Тауэр, в средневековых костюмах) действительно, как было обещано путеводителями, румяны (традиционно считается, что для этого они съедают много мяса).
  
   Для меня всё-таки Тауэр в первую очередь тюрьма. Вильгельм Завоеватель здесь не жил. Он приезжал сюда из Франции с проверками. Как сказал один мой знакомый, на дачу приезжал. И стоило огород городить, проливать столько крови?
  
   Наверно, всё-таки, Англия была лакомым кусочком для всех завоевателей. И не в первый раз её территории наполняют множества азиатов - их кровь уже течёт в жилах коренного населения страны. Волны завоевателей вторгались на остров и любовалсь закатами на берегу Атлантического океана. Даже финикийцы приплывали сюда и оставили в Ирландии название одного праздника. Ну, это я так думаю, я не историк.
  
   Было тепло, хорошо, солнечно. Трава, конечно, была очень зелёной. Сокровищница вызвала много ощущений. Короны, конечно, великолепны, и камни в них, и работа. Но наш Алмазный фонд и Оружейная палата больше и многообразнее. Вдруг захотелось в музеи Кремля.
  
   Прошлась по стенам Тауэра, посмотрела с них внутрь и наружу. Снова завидовала сама себе. В одном месте была включена запись, воспроизводящая звуки осады. В другом месте была камера пыток. Я не пошла, а какая-то темнокожая женщина с ребёнком туда направилась. То ли она не понимала надписи на английском, то ли надеялась, что ребёнок не поймёт, что там показывают. По-моему, зря.
  
   Самое жуткое впечатление производила вода Темзы у ворот, куда сбрасывали осуждённых на казнь. Полюбовалась в одной из башен на коллекцию доспехов. Очень милые сувениры там продавали.
  
   Вышла слегка усталая. Время приближалось к закрытию, а мне навстречу шла толпа. Может, всё-таки пускают бесплатно после 17час?
  
   Эльза в этот день приехала из Гринвича восторженная, показывала документ, удостоверяющий, что она стояла на Гринвичском меридиане. Они плавали туда на катере. Потом она отстояла очередь и прокатилась на колесе обозрения - Big Eye. Показывала фотографии. Она купила стразы Зваровски - зелёные серьги, имитирующие изумруды, для своей мамы. У неё зелёные глаза. Серьги были хороши, в великолепной оправе.
  
  
   Утром рано Эльза уехала в замок Лидс и Кентербери. На завтраке никто из наших моего старика не обнаружил - из тех, кто не уехал на экскурсию. Я с некоторой грустью просмотрела свои планы в блокноте - всего, что намечено, посмотреть не удастся.
  
   Решила найти дом Диккенса - он был неподалёку. С путеводителем в руках отправилась бродить по переулкам. В этом городе есть почти безлюдные переулки. Но если кто-то из прохожих видит на углу человека, молча созерцающего карту Лондона, как правило, он подходит и спрашивает, не нужна ли помощь.
  
   Я уже колебалась между метро и автобусом, как вдруг выяснилось, что туда, куда мне надо, следует идти пешком. У кафе сидела на стуле темноволосая усталая женщина, весело посверкивая глазами и положив ноги на другой стул. Слева и справа от неё, перебрасываясь отдельными фразами, отдыхали мужчина и женщина. Я вспомнила, как в начале 90-ых вот так отдыхала во время работы в ресторане. Что-то привлекательное было в этой компании. Я спросила дорогу к дому Диккенса, хотя думала - вдруг они его не читали?
  
   Нет, читали. Женщина с ногами на стуле вынула, лукаво стрельнув на меня глазами, из кармана фартука мобильник и посмотрела путь к музею. Рассказала мне. Мы пожелали друг другу удачи. Меня ещё пару раз подправляли прохожие. Один раз я спросила дорогу у пары с ребёнком, который был в коляске. Их ребёнок был болен, они шли от детской клиники им. Кромвеля. Странное сочетание - забота о детях и убийца короля. Такова ментальность англичан - этот человек боролся за права простого народа, по крайней мере, он это декларировал. Он к демократии стремился.
  
   Пара с коляской совершенно в наших русских традициях и даже с нашей интонацией ответила, что они не местные и грустно сообщили, что они из Сассекса. Я пожелала здоровья ребёнку, и им тоже.
  
   Наконец я почувствовала, что приближаюсь к цели. Это была безлюдная улица с очень приличными домами. Около одного из них были леса - 200-летие со дня рождения Диккенса. Шёл ремонт. Снаружи было сделано всё, чтобы не разочаровать посетителей: были вывешены великолепные изображения комнат, краткая биография вообще и более детальная, касающаяся периода его пребывания в этом доме. Это был первый собственный дом, первый достаток, и писатель стремился порадовать друзей вкусными обедами и уютом.
  
   Ещё снаружи висело расписание лекций и концертов, касающихся творчества Диккенса, адрес сайта в интернете и сообщался срок, когда музей откроется. К сожалению, я уезжала раньше. Я подёргала ручку - дверь открылась. Из неё запахло пылью, извёсткой, краской... Мимо равнодушно скользили темнокожие рабочие в касках, респираторах с чем-то тяжёлым в руках. Я поднялась на несколько ступенек по лестнице, воровато заглянула в пустую комнату и потихоньку вышла, тщательно прикрыв дверь.
  
   Гайд парк! Ещё одна мечта. Сколько о нём сказано! И вот я приехала и вхожу в него. При каждом входе - подробный план с указанием места, где находится человек. Пятница, но в парке полно народу. Бегают трусцой, катаются на лошадях, на велосипедах, гуляют с собаками. Трава газонов пожухла после жаркого лета и полчищ туристов, прошедших тут во время олимпиады. Кое-где меняют верхний слой почвы.
  
   Но вот уголок роз, и там, конечно, поют птицы и целуются влюблённые. Я иду по периметру Гайд-парка, чтобы не пропустить уголок ораторов. Но там собираются по выходным, и сегодня это просто площадка, по которой словно прогнали большое стадо слонов.
  
   Эти места принадлежали кардиналу Вулси, до этого - Вестминстерскому аббатству. Здесь были охотничьи угодья, леса. Генрих VIII отобрал их, но король Яков I открыл его для публики, а популярным он стал при Карле II. В столицах мира дорогая земля, но эта земля принадлежит королеве и у неё не возникло желания обогатиться за счёт этой недвижимости.
  
   Мимо прошла группа темнокожих азиатов. Они не носили традиционной мусульманской одежды, но очевидно не были европейцами. Ещё раз повторяю, я не националистка. Более того, я считаю, что Европа столетиями обирала остальные части света. Можно понять людей, которые хотят жить как в Европе. Но они должны помнить, что нельзя соваться в чужой монастырь со своим уставом. Уже никто из пешеходов не соблюдает правил уличного движения, как было несколько десятилетий назад - я об этом читала.
  
   А тут у меня на глазах маленький чернявый мальчик нарочито ломал ветки деревьев в Гайд-парке. Ему было обидно, что вся компания устремилась к кафе, а про него забыли. Он ломал ветки - одну, другую, и хотел, чтобы кто-нибудь заговорил с ним. Глаза его горели обидой на заговорившихся и голодных взрослых. Я подошла и, молча, встала перед ним с очень сердитым лицом. Он понял, отбежал подальше и сломал ветку у другого дерева. Гордо оглянулся на меня. Поняв, что я дополнительно его провоцирую, я ушла от этой проблемы. У нас во дворе такие же темнокожие мальчики и не только темнокожие, а просто нуждающиеся во внимании, тоже ломают ветки.
  
   Я уже видела в сквере Тевисток рядом с нашей гостиницей скамейки с памятными табличками, посвящёнными дорогим людям. В Гайд-парке их ещё больше. Фонтан у одного из входов. Маленький фонтанчик с обнимающимися медведями, старинный, но работающий, можно набрать воды. Мужчина при мне набрал воды и оглянулся на меня, а я почему-то не улыбнулась ему. Англичане улыбчивы.
  
   Масса собак бегают вдали от хозяев без поводка и гоняются за белками. Вот одна из них чуть не ухватила белку за лапку. Белок здесь много, они хорошо выглядят. Когда начались 90-ые годы и военно-промышленный комплекс в России начал разваливаться, а я ещё работала программисткой, то в обед гуляла в Воронцовском парке рядом со своим НИИ. Люди кормили белок сначала грецкими орехами, потом фундуком, потом семечками, потом сухариками, потом не кормили.
  
   Хвосты у белок соответственно становились всё тоньше, прозрачнее, по форме приближаясь к крысиным. Потом белки исчезли и начали появляться в парках уже в новом тысячелетии - после 2000г. Может, они были, но мне некогда было их разглядывать, и было их мало. Толщина хвостов белок - признак стабильности в стране, и количество снежных баб зимой - тоже. Снеговиков в середине 90-ых практически не было.
  
   Но вернусь к белке, преследуемой великолепным сеттером. Я закричала и прижала руки к груди. "Не бойтесь", - сказала мне по-английски хозяйка сеттера, немолодая симпатичная женщина.
  
   "Это охотничья собака?"
   "Да, но мы её не учили и на охоте она никогда не была".
   "Но ведь их надо учить"
   "Некогда".
  
   Мы разговорились о собаках, и я сообщила, что люблю собак, у меня никогда не было собаки, а у мамы в детстве было две, что приехала из Москвы на неделю посмотреть Лондон. А у меня там в Москве болеет кошка и ветеринары сказали, что надежды мало. С кошкой сидит моя подруга, а другая подруга дала денег для поездки в Лондон.
  
   "У вас хорошие подруги".
   "Да, очень!"
  
   Мы шли рядом, и у меня было такое ощущение, словно я знаю эту женщину давно. Было совершенно очевидно, что она хороший человек. Говорили вполголоса, расслабленно, всё, что придёт в голову.
  
   "Мне бы хотелось посмотреть Москву", - сказала моя собеседница.
   "Я живу в крошечной однокомнатной квартирке".
   "Мы тоже живём в однокомнатной квартире впятером - муж, двое детей и моя мама".
  
   Ну почему я не дала ей хотя бы свой адрес в интернете? Теперь, когда я вспоминаю про ту или иную московскую достопримечательность, я всегда думаю об этой женщине. Ну, подумаешь, увидела бы она, что в моей квартире нет порядка. На что ей моя квартира? Ей бы только переночевать. Я не помню, как она выглядит. Не знаю, как зовут. Но она могла бы стать моей хорошей приятельницей. Мы гуляли бы по центру Москвы, как гуляли тогда по Гайд-парку.
  
   Мы заговорили о том, что современная Великобритания - маленький островок, на который обрушиваются орды пришельцев. Стране трудно выживать в таких условиях. Тут мы с ней перешли к обзору политических проблем, как если бы были высокими политическими фигурами. Забавно.
  
   Мы тут с Эльзой несколько раз брали в метро бесплатные газеты и были в курсе трудностей. Я заявила собеседнице, что по моим понятиям главных проблем две - безработица молодёжи и вторжение из Азии и Африки.
  
   У нас тоже высокая безработица среди молодёжи. Они заканчивают университеты и не могут устроиться по специальности. Но есть люди, которые не хотят работать, их устраивает пособие по безработице.
  
   "Да, у нас тоже много такой молодёжи. Они не просто не хотят работать. Они не хотят думать, что-то создавать, жить с какой-то целью. Вон они сидят там под деревом, четверо молодых парней, а ведь рабочий день".
  
   "Ну, может быть, обеденный перерыв".
  
   "Отсюда повышенная преступность, лёгкие деньги. Вот даже здесь, в парке, могут быть преступники".
  
   "Да что вы?"
  
   Я привыкла, что всю эту неделю живу как в раю.
  
   "А почему нет?"
  
   Я продолжила: "И слишком много азиатов и африканцев, хотя я воспитана на интернационализме, я не националистка".
  
   "Совершенно с вами согласна. Знаете, мне бы хотелось посмотреть Кремль, Храм Христа Спасителя...".
  
   Я вдруг спросила её: "Что вы думаете о хулиганском танце бесстыжих девок (какие они девочки!) Pussy Riot в Храме Христа Спасителя? Надеюсь, вы не связываете это с правами человека и свободой? У вас в Парламенте, чтобы войти в палату общин, надо постучать три раза, ни в коем случае не два. А что было бы, если кто-нибудь сплясал рядом с Кенотафом на Уайтхолле?"
  
   Она опустила глаза: "Я мало знаю об этом танце. У меня не составилось мнение".
  
   Я: "Понимаете, храмы всех конфессий надо уважать, по-моему. Но даже если очень широко смотреть на вещи и не уважать религиозные чувства, то здесь затронуты не только они. Этот храм поставлен в память защитников нашей страны от наполеоновских завоевателей. На его стенах - имена героев, отдавших жизнь за свободу нашей Родины.
  
   Тут я молча подумала - должна ли христианка испытывать гнев к этим особам, может быть, жалость? Ну не могу я их назвать девочками, девочка - это невзрослое существо женского пола, по-моему.
  
   "Да, я понимаю", - сочувственно отозвалась она.
  
   Я вдруг с жаром сказала: "Я так хочу, чтобы в вашей стране всё было хорошо. Я так люблю ваши традиции, культуру, книги..."
  
   Снова создалось ощущение, будто мы находимся на встрече политических деятелей, но только обстановка была непринуждённой - нам нечего было делить с этой женщиной: ни нефть, ни газ, ни рынки сбыта, ни инвестиции, ни территории нас не интересовали. Мы в этих вопросах не разбирались.
  
   Моя собеседница была тронута. Ей не хотелось расставаться со мной, а мне надо было смотреть Кенсингтонский парк, дворец (снаружи, чтобы подешевле), Серпентайн (это их основное водное украшение в парке). Она показала, куда мне идти и смотрела вслед. А я не обернулась.
  
   Дворец, кормление птиц - некоторые посетители приносят по нескольку килограммов корма. Вот красивый юноша, с ладони которого клюют крошки сразу пять дроздов. Иду дальше. Выпь на засохшем дереве. Мужчина европейского облика из Южной Африки, по повадкам холостяк, фотографирует меня на фоне выпи. А вот другой, видимо, очень одинокий мужчина с некрасивым странным лицом кормит белок. Они обступили его со всех сторон и влезают на его плечи. Снова южноафриканец фотографирует меня на фоне сказочного Питера Пена.
  
   Мужчина дремлет на газоне в обществе нескольких сенбернаров. Улыбается, но просит не фотографировать. Надпись на газоне: "Dogs waist only" (пачкают только собаки)
  
   Собаки, собаки, кругом собаки. Корейцы (японцы?) кормят лебедей. Те обступают, потешно косолапя. Вот плывёт по голубой воде пара лебедей. Он слегка, вполне галантно, её преследует. Она уплывает от него и кокетничает с другим кавалером. Первый потрясён, это небывало! Он раздавлен, уничтожен и уплывает, хотя дама ещё не решила, кому отдать предпочтение, да и её новый избранник, кажется, не в таком уж восторге от неё. Я видела, куда уплыл первый - к лодочной станции на том берегу.
  
   Побродив немного по этому берегу и по мостам, я перекусываю у того места, где фонтанчик с обнимающимися медведями - недалеко от этого места я встретила женщину с сеттером, - и подхожу к обиженному лебедю. Он прячется от всех за сарайчиком лодочной станции, понурив голову. Я уговариваю его приободриться: он ещё парень хоть куда, она ещё пожалеет о содеянном! Может, мои слова и дошли до него, но при мне они видимого действия не оказали. Не нашла нужных слов? Он был прекрасен!
  
   Возвращаюсь к станции метро рядом с Гайд-парком. Кто-то что-то кричит в микрофон с интонациями человека, принявшего наркотик. Это мусульманский митинг. Полиция присутствует, и проскакивают мимо полицейские на мотоциклах - наблюдают издали развитие событий. Публика разжигается и скандирует лозунги. Обращаюсь к англо-саксу: "Что вы думаете об этом?"
   Он смущённо улыбается: "Я не знаю..."
  
   У детской площадки снаружи полно привязанных к ограде собак. Мамы с детьми внутри. Один пёсик понуро завистливо наблюдает, как носится вдали от хозяйки другой. Не упускаю возможности попрактиковаться в языке: "Вы не боитесь, что он потеряется?"
  
   Ответ как в России: "Не потеряется".
  
   Вот зря они так уверенны.
  
   Много людей сидит и лежит на траве. Какой-то индус что-то рассказывает десятерым маленьким соотечественникам. Как я люблю Гайд-парк!
  
   После Гайд-парка прошлась по набережной Темзы, была в Темпле, смотрела монумент в честь Великого лондонского пожара. Пришлось обедать пиццей - больше ничего не
   нашлось дешёвого, а мне её нельзя - там яйцо.
  
   Когда начало темнеть и впервые за неделю заморосило, я отправилась на метро смотреть Барбикан, музей истории Лондона. В вагоне метро было тесно - час пик. У дверей стоял молодой нервный мужчина с потушенной сигаретой в руке, в которой он также сжимал книгу так, как мог бы сжимать гранату. Выражение лица было соответствующее. Мне это знакомо по Москве. Сама с таким лицом ездила, когда уставала на работе. Вот такое примерно было выражение: "Начальник - сволочь, тёща и жена - ведьмы, дети - выродки, а денег нет и не будет, и тёща не даст, потому что - смотри выше". В Лондоне увидела такое выражение впервые, потому что впервые ехала после работы в час пик, наверно.
  
   Мы обменялись короткими взглядами с женщиной, примерно моей ровесницей, которая стояла рядом со мной, к нему лицом. Её разумное молчание мне понравилось. Мы обе уставились с жалостью и сочувствием в его глаза. Кажется, его начало отпускать, потому что он судорожно, не выпуская из руки книгу и сигарету, пытался снять с себя пиджак. Похоже, сейчас расплачется. Тут я приехала и вышла. Может, надо было вести себя как-нибудь иначе?
  
  
   Дня, как всегда, не хватило, и навстречу мне из дверей музея шли последние посетители. Но сама архитектура, и древняя, и современная, соединились гармонично, комфортно вокруг этого музея. Освещение позволяло фотографировать. Рядом была милая древняя церковка со скромными газонами. Постоять рядом с ней было очень хорошо.
  
   На обратном пути разговорилась с женщиной европейского вида из Австралии. Она помогла мне найти нужную станцию пересадки. Оказалась патриоткой Австралии. С жаром про неё рассказывала и советовала приезжать. Впрочем, Лондон ей тоже нравится. Уже совсем стемнело, когда я вернулась в гостиницу.
  
   Бараньих рёбрышек в ресторане при нашей гостинице не было! А именно в этот вечер я планировала их съесть. Последний ужин в Лондоне. Баранины не видно было на прилавке. И вдруг я со стыдом осознала, что забыла, как по-английски баранина! Я обратилась к официанту за прилавком: "Вот есть такое животное - корова.."
   "Есть", - доброжелательно отозвался он.
   "А ещё есть свинья"
   "Да", - терпеливо ответил он.
   "А вот третье животное...", - сказала я с мукой в голосе.
   "Курица?", - удивился он.
   "Нет, такое, покрытое шерстью", и я показала на себе, как если бы была покрыта волосами, как св. Инесса.
   "Овца!", - обрадовался он, как во время викторины.
   "Да!", - расцвела я.
   Он начал отрезать мне куски великолепной отварной баранины, время от времени останавливаясь и заглядывая мне в глаза - хватит?"
  
   Я думала о старческом склерозе и мешке с шерстью в Парламенте. Когда на большой тарелке образовалась гора кусков, я остановила его. Денег как раз хватило. Аппетита тоже. В зале кроме меня почти никого не было, и обслуга смотрела в мою спину с непонятным для меня, но сильным чувством. В сущности, я съела шаурму, но очень хорошую.
  
   Вечером пришла ровесница моей соседки из нашей группы - хорошенькая пшеничная блондинка, с которой Эльза плавала в Гринвич, и пригласила её в паб. В какой-то из вечеров они уже ходили на экскурсию по ночному Сити, с пабами и привидениями. Я тоже была приглашена, но заявила, что пива не люблю, и если употребляю, то гёсер, потому что он не такое горькое, как английское.
  
   Девочки вернулись довольно быстро, так как публика в пабе оказалась ещё раскованнее, чем в театре на мюзикле. Военному человеку в тот вечер Эльза доложила, что была в пабе. Я предупреждала, что не надо этого делать. Видимо он там был далёк от английских реалий и перепутал паб с публичным домом. Очень расстроился.
  
   Я спросила Эльзу - может, он ей надоел, и она решила избавиться от него таким способом. Нет, он не только ей не надоел, но она считает его своим женихом и хочет купить ему подарок здесь в Лондоне. Такой, чтобы он вспоминал всю жизнь. Надо всем купить подарки, и сестре, и её мужу, и папе. Никто из них в Англии не был.
  
   У меня, кажется, есть какие-то деньги, которые я не трачу? Может, я их дам ей до Москвы, а там она мне вернёт. А то она боится, что денег не хватит. Хорошо, что деньги, о которых она говорила, были у меня на карте, и я всегда клала их в карман блузки, в которой ходила.
  
   Я отказалась наотрез - деньги не мои, они страховочные, чтобы не упасть в голодный обморок. По приезде отдам троюродному брату, который строит однокомнатную квартиру в Одессе, чтобы жить отдельно от тёщи - мечтает об этом всю жизнь, с самой свадьбы.
  
   Нет, милая девочка безусловно не была воровкой, я ведь оставляла наличные в нагрудном кошельке в ящике стола. Просто ей нравилось тратить деньги в Лондоне. Тот самый брат, который спас меня от голодной смерти, сообщил однажды, что его сын скучал в Париже. В Париже? Скучать? Потом выяснилось, что у него кончились деньги.
  
   "Эльза", - спросила я, а как выглядит твой жених, блондин или брюнет? Должна же я знать, как выглядит мужчина, которому будет куплен подарок на мои деньги".
  
   "Конечно, брюнет! Для меня блондины не существуют!"
  
   На мои вопросы о поездке в замок Лидс и Кентербери Эльза ответила, что хотела бы всю жизнь прожить в этом роскошном замке среди озера, павлинов, гобеленов, знаменитых картин, садов, парков и виноградников.
  
   Что касается Кентербери, то она читала Чосера "Кентерберийские рассказы" ещё в колледже, на английском, конечно, а недавно прочла св. Августина, который в 5-ом веке прибыл туда из Рима крестить королей (спорная информация). Кентерберийский храм - красоты сказочной. Для меня же этот город привлекателен тем, что его с любовью описывал Диккенс. Эльза купила в магазине круассан и отрезала мне половинку. Прогресс в отношениях или надежда на субсидии?
  
   Сегодня вечером мы улетаем. Вчера Эльвира закидывала удочку - поехать в Кью Гарденз. Она много слышала о чудесных растениях этого ботанического сада. Я тоже читала о нём. Но если выбирать между этим ботаническим садом и Гайд-парком, то я предпочитаю Гайд-парк. Вчера была в нём, а сегодня хочу туда снова. Сколько бы ни было там народу, там нет толчеи.
  
   Эльза пришла с завтрака, а я ещё только собиралась. Она предупредила, что сейчас в номер придут Эльвира с Галиной, и мне надо поторапливаться, чтобы они меня не застали и не уговорили ехать в Кью Гарденз.
  
   Я опрометью выскочила из номера, бросилась к лифту и выбежала на первом этаже прямо в их объятия. Я сообщила, что ещё не завтракала, что проездной в метро у всех только на две центральные зоны, а Кью Гарденз - это Большой Лондон, что туда дорогой билет и ехать надо на весь день, а мы вечером улетаем.
  
   Они согласились со всеми моими доводами и смиренно остались ждать в вестибюле, пока я позавтракаю - мы поедем в Гайд-Парк. Старика нигде не было - ему не хватило денег на квартиру в Лондоне, и он уехал обратно в Ирландию. И вряд ли я сегодня встречу ещё раз свою собеседницу в Гайд-Парке. Я убегаю от людей и только потом осознаю важность встреч с ними.
  
   Я не торопилась с завтраком, но заглядывающие физиономии Эльвиры и Галины тронули меня, и я вышла, наконец, и мы поехали в парк. Им там всё понравилось. И розы, и скамейки с табличками в честь любимых людей, и белки, и собаки, и птицы... А мне вдруг стало так тепло рядом с этими женщинами - в последние три дня я с утра до вечера бродила одна.
  
   Потом они уехали обедать в свой любимый китайский ресторанчик, а мне захотелось посмотреть на театр Ковент- Гарден, хотя бы пройти мимо... Была суббота. Везде было много народа, многие с детьми. На знаменитой площади торговали ерундой, а не фиалками. Над входом в здание было написано: "Covent Garden", и туда вела стрелка со словом "театр", но это был обыкновенный магазин.
  
   Я вышла и прошла ещё намного, ломая себе голову, зачем делаю это. У меня не было ни денег, ни времени, ни подходящей одежды. Вошла в пустое фойе. Поднялась по ступенькам. Меня окликнула по-английски молодая женщина: "Не хотите на Вагнера, "Тангейзер", бесплатно, в три часа, то есть прямо сейчас?". Она протянула мне билет. Мало с чем сравнимое ощущение. Могла ли я мечтать, что буду стоять перед входом в театр Ковент-Гарден и держать в руках билет на Вагнера?!
  
   Я не могла выпустить билет из рук. В смятённом сознании проплывали соображения: "Купить другой билет на самолёт до Москвы, этот сдать, провести ночь на каком-нибудь вокзале... Послушать оперу не до конца и успеть к месту сбора нашей группы... Оперы Вагнера такие длинные... Но музыка так хороша..." Женщина добавила: "Я ждала подругу, а она не может. Вы, случайно, не из России?"
  
   "Да, из Москвы".
  
   "Я тоже", - улыбнулась она.
  
   К нам приближался мужчина с горящим взглядом, не то кореец, не то японец. Он не отрывал взгляд от билета. Он уже понял, что я не смогу его использовать. И я с улыбкой протянула ему билет!
  
   Вышла, потрясённая. Доехала на метро до Грин-парка. Там спросила милую старушку - ну прямо мисс Марпл!, - где Букингемский дворец. Она приветливо улыбнулась: "Вот он!", - и махнула рукой. Все кругом улыбались. Было солнечно, не жарко и не холодно. Я ещё перекинулась парой фраз с моложавым дедушкой и его хорошенькой внучкой с льняными кудряшками.
  
   Посмотрела в блокнот. Куда я успею съездить? Риджент-стрит, Лейстер-сквер... Прошлась. Хотелось бы ещё. Надо обедать и собирать вещи. Простите, Бонд-стрит, Оксфорд-стрит, Холборн, Ченсери-лейн, театр Олд Вик, хотя бы снаружи - мне не увидеть вас никогда.
  
   Выхожу на станции метро Рассел-сквер. Сдаю "ойстер", - свой проездной на метро. Получаю 5 фунтов. Здорово! Можно что-нибудь купить, но я не знаю что. Сунулась в наш ресторан при гостинице, а он до 17час не работает.
  
   Пришлось обедать напротив в маленьком ресторанчике переперченным мясом с большим количеством овощей. Обслуживала меня туркменка. Мы разговорились. Она учится здесь на факультете журналистики. Скучает по маме, которая осталась в Туркмении и не может переехать к ней в Англию или хотя бы в Россию.
  
   Я спросила, есть ли у неё публикации. Она удивилась: "Я устаю на работе, и учёба..."
   Я посоветовала ей начинать осваивать профессию, которой она обучается, чтобы понять, подходит ли ей эта работа, и подходит ли она к ней. Она согласилась.
  
   Вздумалось мне разменять доллары на фунты, но милая женщина в банке, узнав, как мало я собираюсь поменять, отговорила от этого, потому что при заданном проценте это не выгодно. Направляясь из банка в гостиницу, увидела на тротуаре милую детскую вещицу - хлопчатобумажную футболку. Я брезглива. Вернулась в банк, взяла там какой-то пустой бланк и пыталась поднять футболку, обмотав руку бланком, на столбик у остановки. Приветливый смуглый парень так и не понял причин моих мучений, поднял футболку руками, повесил на столбик и молча мне улыбнулся.
  
   В вестибюле уже сидели Эльвира, Галина и девушка, рядом с которой я сидела в автобусе, когда мы ехали из аэропорта в гостиницу. Я с трудом нашла в камере хранения свой рюкзак. Он был простенький, с одной оторванной лямкой, и, наверно, решили, что с ним что-то не так.
  
   Ждали долго. Я сидела и думала: "Вот сейчас могла бы Вагнера слушать..." Я рассматривала покупки девушки, с которой ехала из аэропорта в гостиницу. Она накупила массу интересных книг о Лондоне и Англии на английском языке. Она окончила журфак МГУ. Везёт мне на журналисток. Работает в журнале, рекламирующем путешествия. Специалист по Румынии.
  
   Я посетовала, что все воспринимают, и вне Румынии, и в ней самой, эту страну как родину Дракулы, и всё. Во-первых, не люблю вампиров. Во-вторых, там есть ещё что посмотреть и послушать: Энеску, Садовяну, Себастьян (пьеса "Безымянная звезда"), красивые пейзажи, особенно в Карпатах ( я бывала в западноукраинской части Карпат и после поездки туда все знали, что если у меня плохое настроение, надо спросить, как там в Карпатах), кружева, вышивки... Румын видела и на Украине, и в Молдавии. Красивый народ, наверно, потому, что ест много фруктов.
  
   Она согласилась со мной. Как жаль, что я никогда не поеду посмотреть Румынию...
  
   Когда я собиралась смотреть Карпаты, моя соседка-старушка, которая никогда в жизни не ездила никуда, кроме Сочи, пугала: "Там опасно, они все с топориками ходят..." Я, конечно, её не послушала. Никакой опасности не предполагала и в этот раз, хотя когда отправлялась в поездку, ловила себя на мысли, что если бы англичане, любители животных, узнали, что я бросила больную кошку, растерзали меня на мелкие кусочки.
  
   И потом, мой любимый Александр Грибоедов был убит экстремистами-персами по заданию английских спецслужб. А вообще персы Грибоедова очень любили, так же сильно, как русские и грузины. А НиколайII! Ведь английские родственники не дали ему приюта во время революции. А первые концлагеря? Они английские. Английские футбольные фанаты самые жестокие в мире. И это королева Виктория способствовала тому, чтобы в России появился больной гемофилией наследник. Всё сказала? Почему меня потянуло на такие мысли? Для равновесия что ли? Я всё равно люблю Англию, так уж сложилось.
  
   Наконец появился наш темнокожий шофёр автобуса. Был он явно недоволен, что пришлось работать в выходные. Сначала он нас не признал. Потом чем-то возмущался, но я почему-то делала ему успокоительный знак двумя руками, как делают, помогая машине припарковаться, и он успокоился. Мы начали собирать туристов по гостиницам в автобус.
  
   Мы объезжали гостиницы Белгравии - центра Лондона, вплотную примыкающего к паркам. Вошла Лариса из Ростова, но меня не узнала. Ещё бы - она была в Ковент-Гардене, а я нет. Кого-то ждали так долго, что начало темнеть. Мы переговаривались с журналисткой, которая пишет о Румынии, и ещё с одной, которая пишет о Париже - она сидела через проход. Парижанка была остроумна, мы то и дело хохотали в наступающей темноте.
  
   Опоздавшие так и не приехали - добирались, наверно, в Хитроу сами. Мы неслись среди ночных огней, над нами мигали самолёты... Выгрузились. Был среди нас нервный мужчина, который, кажется, хотел со мной с самого начала познакомиться, но человек он был сложный, одинокий, и надо быть выдающихся способностей женщиной, чтобы что-то с ним срослось. Он куда-то побежал, наверно, хотел сразу в самолёт, но потом подумал и подождал остальных.
  
   Начались контроли. Никогда не могу запомнить, что за чем проверяют. Кажется, сначала проверяли паспорта. Часть группы куда-то умчалась с покупками и бумажками. В зале, в котором это происходило, было много вооружённых мужчин в форме.
  
   В следующем помещении проверяли вещи, которые мы брали с собой в самолёт. У меня в рюкзаке нашли несколько газетных свёртков. Я улыбнулась и сказала, что это грязное бельё и носки. Мне в ответ очаровательно улыбнулась молоденькая служащая, до этого чувствовавшая себя скованно. Я сообщила ей, передавая по её просьбе тюбик с пастой и кремом, что понимаю необходимость происходящего. Она просто расцвела от этих слов. А рядом другой служащий разглядывал документы не то на иврите, не то на идиш. Чуть подальше смущённый парень снимал ремень с брюк и поднимал футболку, обнажая живот. Я старалась на него не смотреть.
  
   Вот и всё. Мы в зале ожидания среди магазинов дьюти фри. Наша группа расползлась кто куда. Мне ничего не нужно, только хочется пить - я обедала слишком острым мясом. Всё, что вокруг продавалось, было мне не по карману - коньяк, духи, драгоценности, стразы, одежда...
  
   Вот скромный магазинчик. В нём интересные и дешёвые книги на английском языке, игрушки, печенье, молоко. Захотелось молока. Оказалось тоже дёшево. Оригинальной формы ёмкость - у нас в такой бензин продают, только маленькая. Я выпила всё и только дома прочла, что это было поллитра почти. Храню эту ёмкость на память.
  
   Ещё ждали долго. Я представляла, что в Ковент-Гарден ещё звучит Вагнер. Нас привезли заранее, чтобы мы здесь что-нибудь купили. Наконец прошли в тот зал, откуда выход к самолёту. Сначала он был почти пустой, потом появились Эльвира с Галиной. И они, и все остальные шли с бутылками каких-то спиртных напитков. Даже пара старичков, муж и жена, тащили три огромные бутылки. С ней мы признались друг другу, что нам в гостинице не хватало радио. Телевизор мы с Эльзой не включали из экономии.
  
   Выходим к самолёту. Пледы, подушки. Аккуратно откладываем их в сторону. Моя соседка - из нашей группы. Я ещё раньше обратила внимание, какие у неё правильные черты лица. Перед нами - Эльвира с Галиной. В спинке кресла - экран. Можно смотреть фильмы или следить по карте за перемещением самолёта.
  
   Взлетаем. Под нами море огней. Стюардесса с напряжённым лицом и выпученными глазами (щитовидка?) показывает, как пользоваться спасательными средствами. Привозят обильный ужин. Все набрасываются на еду так, словно взяли билет на самолёт специально с этой целью - поесть.
  
   Какими беззащитными выглядят города сверху! Огни как бриллианты на чёрном бархате, а сверху - звёзды. Мы разговорились с соседкой. Она не любит молоко, а его дают им на работе бесплатно. Я сообщила, что публикую в интернете свои опусы. Она обещала почитать. Я рассказала про больную кошку и подруг. Соседка предположила, что я тоже сделала для них что-нибудь хорошее. Я порылась в памяти и ничего не нашла - что же я вообще хорошего сделала за всю жизнь, что мне так повезло - побывала в Лондоне?
  
   Удивила её, заявив, что она хороша собой. Похоже, ей это и в голову не приходило: "Да вы что?!". Она подумала и сообщила, что я красива. "Да вы что?", - искренне завопила я. Похоже, нам обеим ничего подобного никто никогда не говорил.
  
   "Д вы что?", - вопили мы, глядя друг другу в глаза. На нас начали оборачиваться.
  
   Хотелось бы вот так и лететь среди звёзд, но значок самолёта на экране замаячил у Великих Лук. Как же хорошо побродила я под ними в отпуск восемь лет назад...
  
   "Всё, приехали... Великие Луки", - с грустью сообщила я. Эльвира высунулась из-за спинки кресла: "Что такое Великие Луки?"
  
   "Прилетели, Эльвира".
  
   Экран выключился. Долго ждали выхода из самолёта, и я успела показать соседке на экране фотоаппарата свою подругу, которая дала денег на поездку.
  
   Снова проверки. Эльвиру с Галиной ждёт личный шофёр сына. Жду первую электричку - авиаэкспресс. Когда выхожу на платформу, выясняется, что она не первая. Лица окружающих такие, словно их всех только что выпороли. Сильно контрастируют с нашими туристскими лицами и теми, что видела в Лондоне. Неправильно поставила билет - штрихкодом не туда, - и выслушала гневную тираду служащего. В ней было позитивное зерно - он подсказал, что поезд сейчас уйдёт. Я с удовольствием пробежалась, но поезд ушёл не сразу. А до этого ещё одна служащая пугала, что авиаэкспрессов надо ждать часа два. Я ехала в поезде и думала: "Как там моя кисонька?"
  
  
  
   14.12.2012
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   40
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"