Вобла - вкусная рыбка. У акулы острые зубки. У карифены злобные глазки. У ската живот, как салазки.
Мы брали их под Варшавой. Мы били их под Каховкой. Мы ели их в кубрике с солью.
...Акула, прильнувшая к палубе, была полнолунной и сонной, нагой в разноцветных разводах таинственной лодкой подводной. И мне захотелось с нею обняться.
Она была гладкой и твердой, и пахла жасмином и йодом, ромашкой, сиренью и медом, потом она пахла весною, потом уже пахла сосною и шишкой еловой, потом -уже нашей столовой, подсолнечным маслом и смальцем, потом уже тем африканцем, что дал мне монету в двадцать копеек, когда мне было лет девять.
Это случилось в нашем же доме, в мебельной комиссионке. Там часто бывали Бернес, Лепешинская Ольга, Толубко - генерал-полковник и другие известные и неизвестные люди. Я тоже любила там же бывать, поглаживать кресла, пощипывать стулья и бацать на клавикордах, оживляя бесценную рухлядь. Мои Собачий вальс и Огинского полонез имели неизменный успех.В тот знаменательный день я так наяривала, что мне намекнули - уйди, мол, мешаешь, кто ты такая? Я хлопнула крышкой и огляделась нахально. Тут-то африканец и сунул мне в руку монетку. Вот чудак. Да у меня таких денег в розовой кошке было штук триста! Но я улыбнулась и сказала - спасибо. Однако монета обжигала ладонь. Я решила ее рассмотреть и забежала за дом. Монета оказалась обычной. Но что-то... А вдруг?! Заразная! Я бросила монету в подтаявший снег. (Солнце светило вовсю. Приближалась весна.) Монета сверкнула, как глаз африканца, и я пожалела ее. Подняла, отряхнула... но... Вдруг?! Заразная! Опять бросила в снег. Потом подняла. А вдруг? - Заразная! - Бросила - Подняла - А вдруг?! - Бросила - Подняла - А вдруг? - Бросила - (Солнце заволокли тучи. Стало серо и вдохновенно) - Опять подняла. Взяла двумя пальцами за ободок и отнесла в Дом Игрушек. Добавила еще сорок копеек и купила божью коровку. Красную, пухлую, на черных колесиках... Как я тащила ее на шнурке через мост, по-моему, Крымский - одно загляденье! Она двигалась, словно живая. Я назвала ее Феней. Феня, идем - говорила все время я - и Феня шла и шла, перебирая колесиками мокрый асфальт. На середине моста мы остановились. (Потемнело. Началась пурга. Зима не хотела сдаваться - боролась с весною.) Мне показалось, что я внутри моря стою. А рядом со мною - не божья коровка, а рыбка, не божья, а рыбка, не божья, а рыбка, рыбка золотая!