***
На солнечной Кубе созрели бананы,
Созрели кокосы, ананасы в ходу.
Сигары купить да продать балалайку,
Продать телогрейку да купить анашу.
В порту встретил дядя (здоровый детина),
Он хлопнул меня (от души) по плечу.
- Ну, как ты доехал? Из дома вестимо?!
- Конечно, оттуда, откуда ж еще?
Он сжал меня крепко (охапкой сгребая),
Ручищи как мачты, а шея как столб.
- Я рад тебя видеть, племянник родимый.
- И я тоже, дядя, пусти же, прошу.
- Конечно, конечно! Устал, что ль с дороги?
Ну, вижу устал, пойдем провожу.
И кинув на спину три чемодана
Мой дядя направился по тамкоридору.
Разведя для приличья руками
И капельки пота смахнув,
Направился следом за дядей
И еле угнался за ним.
- Ну, что Че Гевара балует
И как там Фидель, дорогой?
- Ты, Паша, перегрелся на солнце,
Как только приедем, в постель уложу.
В такси порешили молчать,
Смотрел я на город сквозь стекла.
А дядька, читая газету,
Частенько уж клял панталоны.
- Ну, вот и приехали, Паша.
- Вы, что здесь живете? - Ну да!
А что не похоже на дом.
- Да нет не похоже. А скоро ль на слом?
- Давно ль у врачей был? А Паша?
Если давно, не проблема, свожу.
Есть тут один из Одессы
Не доктор конечно, но все же...
В саду, как увидел, росли помидоры
Да из-под полы огурцы колосились.
Яблоки с грушами были червивыми,
А тыквы размером были с фасоль.
- Ну, что огляделся, племянник родной?
Как огород впечатляет небось?
- Я дядя конечно не юный мичуринец,
Но вижу, что худо у вас с пропитанием.
- Это все колорады, жуки-переростки.
Как не извожу, не мрут, паразиты.
Остался один радикальнейший метод,
Бензинчик, огонь и нету беды.
- С такими идеями тебе бы в Правительство,
Страна ж заждалась идейных борцов.
- Ну, нет уж, племяша, воевать будем после,
А перед прошу отведать винцу.
Вино было крепкое, красное, бойкое,
В бокале лениво плескалось слегка.
За встречу подняли, за тем за Буденного,
Потом за Чапаева, Петьку и Анку.
Окончили Жаком Ивом Кусто,
Ему пожелав смерти в пасти акулы.
Затем был, увы, обеденный час,
А после к нам заглянула жена.
Жена дяди Бори была женщина крупная
(Конечно, поди справься с таким кабаном).
Любил ее дядя безмерно и счастливо,
Лишь стоит ослушаться сковородкой по лбу.
Такая любовь - сильная, крепкая,
Ее не сломать повседневной тяжбой.
Ну, в общем, была Панихида Максимовна
Настоящей советской смиренной женой.
- Так снова пьем, любезные родичи.
- Ой, Пани, пришла. Проходи и садись.
- Я тебе сяду, артист недоделанный.
Так тебе сяду, будешь охать потом.
- Ну, что ты орешь, у нас дома гости.
Вот Паша-племяша с Москвы прилетел.
Мы чисто за здравие, за то, чтобы вновь
Куранты в столице звонили... и за любовь.
Что было дальше, я помню столь смутно,
Что даже не вспомнить ни дня, ни числа.
На Кубу приехал я с целью развлечься,
Однако романтики здесь на два дня.
Прощались недолго - всего лишь за час.
Собрался в дорогу, покинул приют.
А дядя махал мне рукою с порога,
Я скоро приеду. Ждите, дядя! Салют!