Аннотация: О комментариях к "Мастеру и Маргарите". Предчувствие Хрустальной ночи. Воланд, неудовлетворённый желудочно. (Обновление 13.01.2012)
О Булгакове
О комментариях к "Мастеру и Маргарите"
Лучший из анализов "Мастера и Маргарите" бесспорно принадлежит Кураеву.
Помните, где-то в начале 90-ых народ начал играться в "а что имел в виду автор?".
И началось: прототипом Мастера был-де Горький, а барон тот из "Интуриста" существовал на самом деле, а...
Словом, игра быстро приелась.
Кураев пошёл несколько иным путём: он показывает, сколько смысловых слоёв есть в книге, и что Булгаков подразумевал в контексте эпохи.
Например,он показывает, что в тексте романа есть намёк на то, что ждало Мастера через вечность с Маргаритой в Том Самом Домике.
Это в эпизоде со сном Маргариты.
Сравните:
Приснилась неизвестная Маргарите местность - безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны. Приснилось это клочковатое бегущее серенькое небо, а под ним беззвучная стая грачей. Какой-то корявый мостик. Под ним мутная весенняя речонка, безрадостные, нищенские, полуголые деревья, одинокая осина, а далее, - меж деревьев, - бревенчатое зданьице, не то оно - отдельная кухня, не то баня, не то черт знает что. Неживое все кругом какое-то и до того унылое, что так и тянет повеситься на этой осине у мостика. Ни дуновения ветерка, ни шевеления облака и ни живой души. Вот адское место для живого человека! И вот, вообразите, распахивается дверь этого бревенчатого здания, и появляется он. Довольно далеко, но он отчетливо виден. Оборван он, не разберешь, во что он одет. Волосы всклокочены, небрит. Глаза больные, встревоженные. Манит ее рукой, зовет. Захлебываясь в неживом воздухе, Маргарита по кочкам побежала к нему и в это время проснулась.
И момент, когда Мастер получает обещанный покой:
Зачем? -- продолжал Воланд убедительно и мягко, -- о, трижды романтический мастер, неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под вишнями, которые начинают зацветать,
[...]
Мастер и Маргарита увидели обещанный рассвет. Он начинался тут же, непосредственно после полуночной луны. Мастер шел со своею подругой в блеске первых утренних лучей через
каменистый мшистый мостик. Он пересек его. Ручей остался позади верных любовников, и они шли по песчаной дороге.
-- Слушай беззвучие, -- говорила Маргарита мастеру, и песок шуршал под ее босыми ногами, -- слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, -- тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом.
Ведь фактически описано-то то же место - мостик, домик, ручей, и то же время - ранняя весна. Отличается восприятие.
А вот за что Воланд глумился над посетителями Варьете:
Сеанс в варьете приходится на "службу 12 евангелий" - вечер Великого Четверга, когда во всех храмах читаются евангельские рассказы о страданиях Христа. Издевательства Воланда над москвичами (которые сами, впрочем, предпочли быть в варьете, а не в храме) идут в те часы, когда христиане переживают евангельский рассказ об издевательствах над Христом. В эти часы этого дня как раз очень ясное деление: где собираются русские люди, а где - "совки". Именно последние в своем "храме культуры" оказались беззащитны перед Воландом. В 30-е годы население СССР было еще наполовину религиозно (по данным переписи 1937 года) . Другая половина, уже отказавшаяся от личной религиозности, также была неоднородна. Многие по доброму помнили семейные церковные традиции. А вечер "чистого четверга" - это особое время. Это "четверговый огонь", разносимый из храма по домам и по всем комнатам дома... И чтобы в этот, самый эмоционально насыщенный вечер церковно-народного календаря пойти не в гости, не в библиотеку или в обычный театр, а в варьете, да еще на сеанс черной магии - надо было быть совсем уж "отморозком". Так что не среднестастистические москвичи пришил пред очи Воланда на его смотр, а весьма своеобразный контингент. Это были люди, давно снявшие с себя нательные крестики и смывшие с души все следы христианского воспитания. Вот они и оказались беззащитны перед князем тьмы...
Или вот ещё просто хороший пример анализа:
Но вот Воланд с крыши Дома Пашкова обозревает Москву, взирая "на необъятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обреченных на снос лачуг"... Читатель-не-москвич проходит мимо этой строчки, не замечая ее странности. Чтобы вполне оценить эту булгаковскую подсказку, надо знать географию и историю Москвы. Вспомните парадный, телевизионный вид на Кремль с Большого Каменного Моста. Кремль остается от этого моста по правую руку. Впереди несколько вполне добротных каменных домов, за которыми стоит Манеж. А вот слева от моста на Боровицком холме и стоит Дом Пашкова, "дом с круглой башней". Если теперь смотреть с этого дома, то перед лицом будет Кремль, впереди слева - Манеж, справа впереди - мост. За спиной - Музей изобразительных искусств имени Пушкина. За Музеем - усадьба Голицыных (будущее место работы Ивана Бездомного). Сзади и чуть левее дома Пашкова - усадьба Гагариных. Между Гагариными и Голицыными - усадьба Лопухиных. Наконец, сзади и правее дома Пашкова - Храм Христа Спасителя... Впрочем, всех этих подробностей можно и не знать. Достаточно понять, что речь идет о городском квартале, вплотную примыкающем к правительственной резиденции и стоящем на берегу городской реки. Во всех городах мира это - самый дорогой район. А, значит, в этом районе понятно "необъятное сборище дворцов, гигантских домов". Непонятно - откуда вдруг тут могли взяться "обреченные на снос лачуги".
И все же они тут были, правда в одном лишь месте и в одно лишь время. С 1933 по 1937 годы. "Тут" значит на месте Храма. Время же лачуг - это время между сносом Храма и началом строительства сталинского "Дворца советов". Храм взорвали в декабре 1931 года. Добивали его еще полтора года. Строительство дворца начали в 1937 году. А вот в промежутке между этимя двумя акциями на месте Храма и появилась "деревня Нахаловка" - самострой, домики, построенные безо всяких разрешений... Ее-то и видит Воланд.
В общем, книга всемерно рекоммендуется к прочтению.
Квартирник Анри Вьетана
Бельгийский скрипач, композитор и педагог Анри Вьетан много раз давал концерты в России.
А нам особенно известно его последнее выступление, состоявшееся весной тысячу девятьсот тридцать какого-то года на квартире одного москвича. Снятой специально под этот квартирник.
Помните, может быть:
-- Мало, мало, -- шептал Коровьев, -- глядите налево, на первые скрипки, и кивните так, чтобы каждый думал, что вы его узнали в отдельности. Здесь только мировые знаменитости. Вот этому, за первым пультом, это Вьетан. Так, очень хорошо. Теперь дальше.
-- Кто дирижер? -- отлетая, спросила Маргарита.
-- Иоганн Штраус, -- закричал кот
Почему мастер не заслужил света? (версия номер...)
Как было с Мастером?
Он написал книгу про Пилата. Потом познакомился с Алоизием Могарычем.
Тот стукнул на него Куда Надо - что Мастер "хранит у себя нелегальную литературу".
Откуда надо пришли и Мастера забрали.
Но ещё до того на Мастера накатило помрачение, в облике лезущего в окна Ктулху и рукопись он спалил.
Так что, когда за мастером пришли, сигнал о нелегальной литературе не подтвердился.
В результате, Мастера слегка помурыжили месяца три и выпустили.
Теперь прорабатываем вариант: А ЕСЛИ бы у Мастера хватило сил сопротивляться? Если бы он рукопись не спалил?
Опять-таки приходят с обыском. Заметают. Но уже - по вполне обоснованному обвинению в хранении незаконной литературы.
И светит Мастеру вполне реальное мученичество со вполне вероятным летальным исходом. "Евангелие от Мастера" обретает своего первого мученика, и, вполне возможно, начинает жить своей жизнью. Как там было - "А жизнь есть текст".
Но Мастер смалодушничал и получил - дурку вместо мученичества и покой вместо света.
Короче, "сказали мне, что эта дорога меня приведет к океану смерти, и я с полпути повернул обратно. С тех пор все тянутся передо мной кривые, глухие окольные пути..."
Булгаков и поговорки
Во многих местах "Мастера и Маргариты" вылавливаются аллюзии на известные русские поговорки.
Первая.
Буквально в самом начале книги. Я недавно писал о ней:
"Тут в государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века, так вот требуется, чтобы я их разобрал. Я единственный в мире специалист".
В переводе:
"Что написано? А чёрт его разберёт".
Вторая.
Обнаружена Кураевым:
"...-Рукописи не горят. Ну-ка, Бегемот, дай сюда роман.
Кот моментально вскочил со стула, и все увидели, что он сидел на толстой пачке рукописей. Верхний экземпляр кот с поклоном подал Воланду".
Вопрос для знатоков кошачьей анатомии: где находилась всё это время рукопись?
Правильно, у кота под хвостом. Верхняя в толстой пачке рукописей с аналогичной судьбой.
И, кстати, "Рукописи не горят" - это ведь прямая аллюзия на "Дерьмо не тонет".
Третья.
"В то самое время, как старательный бухгалтер несся в таксомоторе, чтобы нарваться на самопишущий костюм, из плацкартного мягкого вагона N 9 киевского поезда, пришедшего в Москву, в числе других вышел пассажир с маленьким фибровым чемоданчиком в руке. Пассажир этот был никто иной, как дядя покойного Берлиоза, Максимилиан Андреевич Поплавский, экономист-плановик, проживающий в Киеве на бывшей Институтской улице".
Почему именно из Киева? Зачем вообще нужно его нелепое появление в квартире Воланда? Да и просто всё строение этой фразы: ""В то самое время, как [развитие основного сюжета], из плацкартного мягкого вагона N [появляется киевский дядя]".
В переводе: "В огороде бузина, а в Киеве дядька"
Почему покой?
(Версия по Лукьяненко)
К концу книги и Мастер и Маргарита были не людьми, а неумершими мертвецами. Продолжающими думать, чувствовать, любить, иметь дело с Сатаной - что угодно, но не жить.
То есть, говоря проще, они стали нежитью. А всё, что ты можешь сделать для нежити - это упокоить её.
Может имелся в виду именно такой покой?
Предчувствие Хрустальной ночи
Помните, в "Мастере и Маргарите" визит Маргариты к Латунскому? Фамилии жильцов: Хустов, Двубратский, Квант, Бескудников, Латунский. В основном еврейские.
Маргарита громит квартиру Латунского - при полном сочувствии читателя. Своего рода предчувствие Хрустальной ночи. А заодно демонстрация читателю - что он, читатель, при определённых обстоятельствах, будет погромщикам сочувствовать.
Обратите внимание, самого Латунского нам автор не показывает, мы судим о нём со слов в общем-то сумасшедшего. И только на основании слов одного психа, не дав человеку оправдаться, читатель сочувствует погрому.
Читателю показывают зеркало. И показывают, как мало нужно, чтобы он, читатель озверел, стал толпой.
То же, что в эксперименте Мальгрема
Воланд, неудовлетворённый желудочно
Забавно, какое важное место занимает в "Мастере и Маргарите" гастрономическая тема.
Вот тема разговора писателей:
- Ты хочешь сказать, Фока, что судачки можно встретить и в "Колизее". Но в "Колизее" порция судачков стоит тринадцать рублей пятнадцать копеек, а у нас -- пять пятьдесят! Кроме того, в "Колизее" судачки третьедневочные, и, кроме того, еще у тебя нет гарантии, что ты не получишь в "Колизее" виноградной кистью по морде от первого попавшего молодого человека, ворвавшегося с театрального проезда. Нет, я категорически против "Колизея", -- гремел на весь бульвар гастроном Амвросий. -- Не уговаривай меня, Фока!
-- Я не уговариваю тебя, Амвросий, -- пищал Фока. -- Дома можно поужинать.
-- Слуга покорный, -- трубил Амвросий, -- представляю себе твою жену, пытающуюся соорудить в кастрюльке в общей кухне дома порционные судачки а натюрель! Ги-ги-ги!А это древние римляне из романа Мастера:
Пришедший не отказался и от второй чаши вина, с видимым наслаждением проглотил несколько устриц, отведал вареных овощей, съел кусок мяса.
Насытившись, он похвалил вино:
-- Превосходная лоза, прокуратор, но это -- не "Фалерно"?
-- "Цекуба", тридцатилетнее, -- любезно отозвался прокуратор.А вот сцена обеда председателя жилтоварищества:
Супруга его принесла из кухни аккуратно нарезанную селедочку, густо посыпанную зеленым луком. Никанор Иванович налил лафитничек, выпил, налил второй, выпил, подхватил на вилку три куска селедки... и в это время позвонили, а Пелагея Антоновна внесла дымящуюся кастрюлю, при одном взгляде на которую сразу можно было догадаться, что в ней, в гуще огненного борща, находится то, чего вкуснее нет в мире, -- мозговая кость.И даже Воланд карает не за прелюбодеяние, а за фальсификацию продукта:
-- Нет, нет, нет! Ни слова больше! Ни в каком случае и никогда! В рот ничего не возьму в вашем буфете! Я, почтеннейший, проходил вчера мимо вашей стойки и до сих пор не могу забыть ни осетрины, ни брынзы. Драгоценный мой! Брынза не бывает зеленого цвета, это вас кто-то обманул. Ей полагается быть белой. Да, а чай? Ведь это же помои! Я своими глазами видел, как какая-то неопрятная девушка подливала из ведра в ваш громадный самовар сырую воду, а чай между тем продолжали разливать. Нет, милейший, так невозможно!
-- Я извиняюсь, -- заговорил ошеломленный этим внезапным нападением Андрей Фокич, -- я не по этому делу, и осетрина здесь ни при чем.
-- То есть как это ни при чем, если она испорчена!
-- Осетрину прислали второй свежести, -- сообщил буфетчик.
-- Голубчик, это вздор!
-- Чего вздор?
-- Вторая свежесть -- вот что вздор! Свежесть бывает только одна -- первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!
Просто книгу писал человек, не по наслышке узнавший, что такое голод. Да и теперь питающийся не едой, а продуктами питания.
О мемуарах врачей
В начале ХХ века сразу два врача ударились в мемуарии: Булгаков и Вересаев.
Мемуар Вересаева - одно большое самооправдание на тему "Почему я из медицины ушёл": мол, и медицина дерьмо, и врачи сволочи, и эксперименты бесчеловечные над больными проводят, и лекарств действующих нет.
Булгаков работал практически в то же время и в тех же условиях. Не скулил, не ныл, в позы гордые не становился и не объяснял, почему так работать невозможно. Просто работал.
Спасал, кого можно спасти. Ампутировал ноги, одним глазом поглядывая в учебник, делал трахеостомии, попадал в метели у дальних деревень и отстреливался от волков.
И именно поэтому читать его "Записки юного врача" намного интереснее, чем книгу Вересаева.
Людям неинтересно читать объяснительные
О Мастере на букву "М"
Помните этот момент:
"- Я - мастер, - он сделался суров и вынул из кармана халата совершенно засаленную черную шапочку с вышитой на ней желтым шелком буквой "М". Он надел эту шапочку и показался Ивану в профиль и в фас, чтобы доказать, что он - мастер. - Она своими руками сшила ее мне, - таинственно добавил он".
Что Мастер - чудак, сомнений быть не может, так? А как мы называем чудака на букву "М"? Ото ж.
О Дон Кихоте
Иногда считают, что прототипом Дон Кихота был Игнатий Лойола. Чудак-человек, объявил себя рыцарем Девы Марии и отправился совершать подвиг во имя её. Причём подвиг заведомо безнадёжный. А человек взялся. И нашёл не одного Санчо Пансу, а шестерых соратников. И изменил ход истории.
Вот и получается, что в реальном мрачном средневековье у романтика был шанс изменить мир. Сервантес убедительно доказал миру: шансов нет, и не пробуй. Не выставляй себя на посмешище. Люди - свиньи, романтики - идиоты. А поскольку был Сервантес безумно таланлив, человечество ему поверило. И мир изменился... разделившись на свиней и идиотов.
А теперь вспомните роман Мастера. Ведь именно в этом и было назначение романа - подменить реальность очень талантливым вымыслом. Штука в чём? В общем-то старик Оккамм прав, из всех вариантов обычно срабатывает самый скучный. Но иногда...очень редко выпадают Жанна д'Арк..Александр Македонский...и вот они-то в истории как правило и остаются, запоминаются.
Очень соблазнительно показать - всё было не так, проще и скучнее. Только вот шанс это такая штука - чтобы выиграл один, играть должны тысячи. И что будет, если в каждого вбивают эту, заученную беспомощность? А ведь мы знаем одну страну, вся культура которой была построена на этом. Отчего и развалилась.
А следующий вопрос, почему "Дон Кихот" стал бестселлером? Представьте его же во времена Реконкисты.
Ответ у Гумилёва: "Те испанские идальго, т.е. нищие дворяне, которые обеспечили королям Кастилии и Португалии победу над мусульманами, но у которых были только плащ, шпага и, в лучшем случае, конь, оказались без дела. Вот все они и отправились в Америку и там нашли себе применение. А в Испании оставались люди спокойные, тихие, которым меньше всего хотелось спорить с начальством".
Безбожная пятилетка
"В 1932-1937 годах шла так называемая "безбожная пятилетка", ставившая целью забыть имя Бога на территории СССР к 1 мая 1937 года."
Случайно ли, что в один майский день 1937-го года в Москве появился специалист по рукописям Герберта Ориякского?
Низко падать
"- Я люблю сидеть низко, - проговорил артист, - с низкого не так опасно падать".