Я сидела перед надменно-глядящей Ею - в синих колготах, короткой оранжевой юбке, в черных сапогах и красной кофте, с рыжими волосами и в зеленых сережках. Лира Прозайка хотела меня предостеречь. Такое странное прозвище дал ей бывший муж - у него было своеобразное чувство юмора.
Наманикюренным пальцем играя крошками на столе в бильярд, загоняя их в щели деревянного стола, знаменитая писательница исподлобья изучала меня. Определенно, Лиру раздражал мой внешний вид.
Несмотря на запаренный день, когда на авторской встрече обычно восторженные читатели разгромили ее выстраданное стихотворное детище, Лира собиралась перенести свои обиду и разочарование на новый объект.
- Знаешь, тебе бы приодеться, - она задумчиво закурила и неискренне улыбнулась. - Тебе наверное нужны друзья, которые бы взяли над тобой шефство. Подобрали бы тебе нормальную одежду и поработали над твоими манерами... Твои прическа и макияж никуда не годятся. И даже обувь...
- "Снимите это немедленно"? - пыталась пошутить я, но Лира смерила меня презрительным взглядом, заставив скрыть досаду за вегетарианским салатом. Подобно жирафу, я зажевала большой зеленый лист и, видимо, погрузилась в меланхолический туман, когда Лира попыталась изобразить великодушие и потрепала меня по плечу: "Ничего, я познакомлю тебя с нужным мужчиной. Он жаждет создать семью с простушкой вроде тебя, ну а ты прекрасно годишься на эту роль".
Согласно законам скрытой манипуляции, я сразу не осознала, что именно было для меня обидным в словах Лиры и послушно согласилась встретиться с кандидатом от великого прозаика. Позже оказалось, так она подстраховывала себя от вмешательства бывшего мужа в ее новую "удачную" жизнь, поскольку именно с бывшим она решила меня свести.
Явно же Лирино высокомерие проявилось, когда она подозвала официанта и громко, на весь "Макдональдс", провозгласила:
- Ну все, я пошла. Плачу за себя и, - кивает на задумчивую меня, - за нее.
Еще более громко:
- Ну а одежду ты присмотри себе, для личной жизни первое дело - выглядеть как баба, а не использованная тряпка.
Она ушла, а я осталась, пристыженная, сидеть в презренном общепите.
Начало конца
А пока я готовилась к своему юбилею, назревало тридцать лет. Моя студентка однажды пришла на занятие и в тоске сообщила, что у нее депрессия, вследствие чего ее лучше не беспокоить неделю.
- А что случилось? - поинтересовалась я.
- У меня день рождения завтра.
"И что же?" - непонимание отчетливо выразилось в моих глазах, на что девушка горестно вздохнула и пояснила:
- Мне будет... двадцать лет! Целая жизнь позади.
В ее словах не было ни тени позерства.
Напутствуя меня, как лучше отметить радостное событие, мои коллеги долго шушукались по пути к метро. Надавали массу полезных советов по готовке и организации досуга, они как-то странно переглянулись и одна женщина не выдержала:
- Тридцать тебе стукнет? Да уж, начало конца...
Ее спутница подхватила:
- В сорок у меня была настоящая депрессия, по сравнению с предыдущими - просто аут. Не хотела ничего, никого видеть, и даже себя. Избегала своего отражения в зеркале, хотя и макияжем не пользовалась. Мужиков даже в качестве "сумконосителей" не рассматривала - боялась, я им несимпатична. Соответственно, и они меня избегали. А после как рукой сняло - верите! - она сделала широкий жест - просто вдруг почувствовала обновление крови. И в мои пятьдесят ощущала себя порхающей бабочкой. Сейчас вот снова мужчину ищу - не для любви даже, а для ***хания. Поняли, девочки?
Она улыбнулась сияющей улыбкой, а мы расхохотались.
Разноцветный секс
Ну а в день моего варенья мой любовник устроил мне настоящее секс-рандеву.
Мы попробовали с ним "это" во всех мыслимых и немыслимых позах - на полу и на подоконнике, в ванной и на балконе (внизу, где не увидят прохожие), стоя, прислоняясь к стене и лежа прямо на полу в прихожей - пока не изнемогли оба.
Капельки пота стекали с его впалых щек на мои глаза и лоб, впитываясь моими волосами. Я пыталась обнимать его ускользающий мокрый торс, мы терлись друг о друга как два беспечных дельфина. Нашей стихией стала его квартирка-студия, где почти не было мебели, зато ничто не мешало взаимному наслаждению.
Мы игнорировали телефонные звонки и ойканье компьютерной "аськи"; пропустили даже домофон, который, к счастью, не побеспокоил дважды. Запах усердно потрудившегося мужчины пробудили во мне, халявщице, некие укоры совести за свою пассивность. После чего я сама накинулась на него.
- Ну ты даешь, именинница! - одновременно удивился и восхитился мой партнер.
После позы обоюдного удовольствия мы оба оглянулись. За нами тянулся длинный шлейф хаотично стянутой в пылу страсти одежды. Со стороны это напоминало развал разноцветного тряпья в секонд-хенде: черное... серое, золотое, темно-синее, сиреневое, оранжевое, зеленое, бирюзовое... А вон там - бежевое, розовое, желтое!
- А здесь вот, гляди,- задыхался от смеха мой спутник, - для разнообразия белое! Кажется, твое белье...
Мы давились хохотом.
Словно шарики мороженого мы лопали разноцветный секс в приглушенном свете торшера, наплевав на моду и на возраст!