Такой посетитель на пороге детективного агентства "Свенсон, Барбер и сыновья" появился впервые. Бесси, печатавшая на новехонькой электрической машинке отчёт для налоговой, удивлённо посмотрела на голубоглазую девчушку, которая вошла в приёмную и, пристально глядя на секретаря, уселась, аккуратно расправив платье на коленях.
- Фрекен, что вам угодно?
- Мне угодно увидеться с самым лучшим детективом.
- А где ваша матушка? С кем вы пришли? - уточнила Бесси.
- Моя матушка скончалась месяц назад, а пришла я сюда одна. Мой папа и его новая жена не знают о моем визите, - чопорно ответила посетительница.
Бесси вышла из-за стойки и направилась к шефу Свенсону доложить о странном клиенте. Девчушка осталась сидеть на стуле. Было видно, что ей хотелось поболтать ножками, но она себя сдерживала. Малышка лишь немного качнула голубыми туфельками, пытаясь достать кончиками носков до пола. Через полминуты толстый шеф Свенсон, почесывая лысину, вышел к девочке, присел на край стула напротив и спросил:
- Как вас зовут, юная леди?
- Вероника. А вы самый лучший детектив? - уточнила голубоглазка.
- Несомненно, - подтвердил шеф Свенсон.
- Вы - Хью Барбер, о котором писали в газетах? Это вы помогли признать невиновной Алису Гольдбах?
- Нет, - удивленно хмыкнул шеф Свенсон, не понимая, откуда девочке известна история об убийстве домработницы известной меценатки.
- Тогда я не буду с вами говорить.
Шеф засмеялся и крикнул Хью Барберу, чтобы тот вышел в приемную.
Барбер поздоровался с девочкой и спросил, что ей угодно. Та встала со стула, взяла Хью за руку и повела в кабинет, из которого он вышел.
- У меня очень секретное дело, херр Барбер, - сказала девочка шепотом, округлив глаза, - мой дедушка читал о вас в газете и очень хвалил ваш ум. Я могу вам довериться?
- Разумеется! Вы можете рассказать мне свой секретик, - со всей серьезностью в голосе сказал Хью Барбер.
- Меня зовут Вероника Геттенбрейт. Моя мама умерла от того, что ей на нос села бабочка, - девочка вскинула голову, словно показывая, что ей и самой это кажется весьма странным.
Барбер не перебивал, внимательно слушая посетительницу и не выражая ей недоверия. Девочка, видя, что над ней не смеются, продолжила.
- Мне уже девять лет, и я всё отлично понимаю. Это может подтвердить и наш школьный психолог мифру Якобсон. Но я сама видела, как моей маме Грит на нос села бабочка. Это было во время обеда на нашей открытой террасе. Мама сильно закричала. Потом начала кашлять и задыхаться. А вечером она ... умерла. Я сказала папе о том, что мама умерла из-за бабочки. Он меня отругал, назвал дурочкой и даже шлепнул. Но когда маму в больницу увозили, то я видела, что на носу и на щеках, - тут малышка показала на свой нос и щеки, - у нее проступило красное пятно, похожее на крылья бабочки.
- Чего же ты хочешь от меня, Вероника? - спросил Барбер.
- Я хочу, чтобы вы доказали мне, что моя мама умерла не от того, что ей на нос села бабочка.
- Ну, - впервые улыбнулся Барбер, - это же очевидно! Нужно просто посмотреть медицинское заключение о смерти, и там будет написана причина ее наступления. Правильно?
- Вовсе нет, - возразила девочка, - в заключении написано, что смерть наступила от внезапной остановки сердца.
Малышка вытащила светокопию документа из детской сумочки.
- Это я у папы в столе нашла и украла, - сказала она шёпотом.
Барбер прочитал документ.
- Всякому известно, что если сердце остановилось, то человек умирает, - убежденно продолжила Вероника, - но вот почему оно остановилось? Не из-за бабочки же... Я прочитала в энциклопедии, что бабочки не ядовитые, и жалить не могут. Так что здесь есть какая-то тайна, а я не знаю, как мне с ней жить дальше.
Хью вернул документ посетительнице, она аккуратно его сложила и спрятала в сумочку с нарисованным лупоглазым котенком.
- Я знаю, что вы берете за работу деньги. За полгода я накопила пятьсот гульденов из карманных денег и подарков, хотела купить самокат. Самокат подождет, - девочка положила кучку денег Барберу на стол и продолжила, - договора не надо, я вам доверяю. Я сейчас живу у бабушки с дедушкой, это папины родители. Если вы что-то узнаете - вот их адрес.
Шеф Свенсон насмехался над Барбером всю неделю, пока тот заканчивал другое расследование. Старый Свен дразнил Хью то нянькой, то ловцом бабочек. Особое удовольствие Свену доставляла демонстрация остроумия на тему размера гонорара. Где это видано, чтобы детектив работал за горсть пряников? Наконец, Барбер не выдержал и, купив на пятьсот гульденов конфет и печенья, разложил в кабинете шефа три громадных коробки со сластями.
- Съешьте и успокойтесь, - сказал он сердито.
- Ни одна блоха не плоха, - парировал ему шеф Свенсон, уплетая печенье.
В детективном агентстве было временное затишье. Почему бы и не заняться делом об ядовитой бабочке? Бесси поддержала Хью, напомнив развеселившемуся шефу о том, что их клиент в последнем расследовании в качестве аванса заложил свою скрипку. Хью обрадовался её поддержке, но высказал опасение, что расследование не обещает быть легким. Как вести расспросы тех же соседей и родственников, не возбуждая подозрений? Ведь в агентство обратился ребенок, а это скрыть не так легко.
- Можно представиться учителями или социальными работниками, - предложила Бесси. С этой идеей согласился и Барбер.
- Надо разложить по полочкам факты, выстроить версию, а потом уже думать, как мы начнем сбор информации, - начал Свен Свенсон.
- Итак, что мы имеем? Я думаю, что в версию о бабочке-убийце никто не верит, и обсуждать ее не стоит. Первое: мы имеем умершую маму и отца, который быстренько женился. Мы знаем, что девочка воспитывается с бабушкой и дедом. В семье она не нужна ни папе, ни его новой жене. Это подтверждает наличие возможного мотива у них обоих. Второе: смерть носит странный характер. А внезапная смерть всегда вызывает подозрения.
- Ты не Шерлока Холмса цитируешь? - съязвила вредная Бесси.
На это шеф Свенсон отреагировал молча, он просто ткнул пальцем в любимое изречение, напечатанное на мелованной бумаге и размещенное на стене в золоченой рамочке. Изречение гласило: "Самое неочевидное является самым очевидным".
- С вашего позволения, продолжу, - Свен прошелся по комнате.
- Если версия не подтвердится, то можно поискать мотивы в наследниках и имуществе умершей, в ее возможных долгах и конфликтах. Это труднее. Нужно проверять обширный круг знакомых Грит Геттенбрейт. Меня это особенно печалит, учитывая щедрый гонорар...
Хью предпочел не заметить колкостей шефа.
- В любом случае, мы должны сначала точно знать, правильно ли установлен диагноз мифру Геттенбрейт, - и написал пункты плана расследования: посещение дедушки и бабушки, беседа с патологоанатом, посещение нотариуса. Их надо было опросить в первую очередь.
Шеф Свенсон сказал, что за пару бутылок хорошего бургундского нотариус шепнет о проблемах с наследством умершей Грит Геттенбрейт.
Бесси и Хью двинулись по адресу, написанному Вероникой. Херр и мифру Геттенбрейты встретили мнимых учителей с некоторой тревогой. Как могла Вероника так запустить учебу, что учителя посещают их на дому! Приглашенная для беседы Вероника с полувзгляда обо всем догадалась и приняла условия игры. Да, ведь она давно говорила бабушке, что ей не дается математика. Мифру Симмонс потренируется с ней в решении уравнений на дому. Бесси поднялась с Вероникой в ее комнату на втором этаже, а Барбер остался с четой Геттенбрейт.
- Наша Вероника так переменилась после смерти матери, - сокрушалась бабушка, - она стала задумчивая и необщительная!
- Меня пугает то, что Вероника отказывается участвовать в уроках ботаники, которые мы проводим на природе, - врал напропалую Барбер, - она плачет.
Бабушка и дедушка переглянулись.
- Видите ли, - со вздохом сказал дедушка, - Вероника вбила себе в голову, что ее мать умерла от яда бабочки. Она нам так и заявила сразу же после похорон Грит. И сколько мы ее не убеждали, что бабочки не могут жалить, что они не ядовитые насекомые - все без толку. Эту же ерунду она и в школе рассказывает...
Дед развел руками, а бабушка грустно покивала, поддакивая.
-Отчего же умерла Грит? - спросил "в лоб" мнимый учитель.
- У нее было слабое здоровье, - промямлил дедушка.
- Она часто ездила на лечение в санатории, - тут же подхватила бабушка. - Мы не очень вникали, что с ней. Бирк, наш сын, говорил, что у нее слабое сердце. Денег на лечение не жалели, но... ничего не помогло.
- Я вас убедительно прошу поговорить с внучкой и объяснить ей, что занятия биологией совершенно не опасны, а ядовитые бабочки в нашем климате не водятся! - сказал Барбер со всей серьезностью в голосе. - И еще нас беспокоит тот факт, что дочь мало видится с отцом. Она уже пережила потерю матери, а теперь она просто вырвана из семьи. Возможно, потому и сочиняет эти неправдоподобные истории, чтобы привлечь его внимание. Психологи утверждают, что дети часто так манипулируют близкими.
- Да, - пробормотал херр Геттенбрейт, - мы говорили Бирку, но он... Он решил, что горе им лучше переживать отдельно.
- И потому он снова женился? - уточнил Барбер.
- Да, видимо, Вероника, многое рассказала вам, - с неудовольствием сказала бабушка.
- Дело в том, что социальные службы всегда интересуются такими случаями, если девочка и дальше не будет воспитываться отцом, то вопрос об отобрании опеки над ребенком возникнет рано или поздно... - осторожно намекнул Барбер.
В таких беседах время течет быстро, а информация накапливается медленно. Барберу не удалось выудить, в каких клиниках лечилась покойная Грит. И он побоялся развивать эту тему. Тем временем, Бесси спустилась со второго этажа в сопровождении Вероники. Барбер понял, что аудиенция завершена, и более долгое пребывание в доме вызовет лишние вопросы. По дороге в офис Бесси в категоричной форме попросила Хью не вмешивать ее в свои темные делишки, ведь она просто секретарша. Пусть нанимают себе помощницу для тайных обысков чужих особняков.
- Что же ты там нашла? - спросил Хью, предвкушая интересный рассказ.
- Поскольку я не знала, что именно будет иметь значение, то просмотрела документы, которые лежали в столе дедушки. Ты мне всего полчаса выделил на это дело, так уж извини - сфотографировала, что смогла.
- Не томи, - угрожающе сказал детектив.
-Я нашла там пачку квитанций, какие-то письма, и самое интересное - платежное поручение на двадцать тысяч крон от психиатрической клиники в Эйндховене.
- Может, это платежное поручение на имя психиатрической клиники? - уточнил Барбер.
- Ты хочешь сказать, что я веду пять лет вашу идиотскую бухгалтерию, сдаю налоговую отчетность и прячу ваши доходы, не зная, что пишут в графе "получатель средств" в банковском документе? - высокомерно спросила Бесси.
- И кто там был указан? - в животе Барбера колыхнулся холодок.
Барберу ничего не оставалось, как снова прибегнуть к услугам старого приятеля - профессора Губерта Зильберштейна . С момента последней с ним встречи прошло меньше года, но материальное положение опального психиатра значительно улучшилось, за что тот не уставал благодарить невесту Хью. Юджина Майер очень помогла в том, чтобы репутация Губерта Зильберштейна была восстановлена, поэтому Барбер бессовестно пользовался консультациями этого доктора по всем сложным вопросам.
- Знаете ли, я был практикантом в этой клинике, всего полгода, - ответил Губерт на вопрос Хью о клинке "Ховенринг". - Клиника получила свое название от знаменитого парящего моста. Прибежище самоубийц. И сам мост, и клиника. Увы. Мне там не нравились доктора и методы лечения.
- Вы можете узнать мне что-нибудь о пациентке - Грит Геттенбрейт или о ее малолетней дочери Веронике? - попросил Барбер.
- Эта ваша Грит умерла в клинике или убила кого-нибудь? - спросил доктор. - Просто так вы же не будете интересоваться!
- Нет, - засмеялся Барбер, - она либо ее дочь могли там лечиться. Я просто хотел бы узнать об их пребывании в клинике. Все, что только удастся разведать.
- Я думаю, что смогу получить только самую общую информацию, - пожевал губами Губерт. - Очень уж там к документации относятся безобразно. Подчищают, подмазывают, а то и вовсе уничтожают. Лишь бы скрыть все возможные ошибки. Лицензию сложно получить, да и страховые компании не дремлют.
Пообещав связаться с Барбером на днях, доктор Зильберштейн продолжил прием пациентов, а Хью вернулся в контору.
Шеф Свенсон уже побывал у нотариуса семьи Геттенбрейт. Там его ждало разочарования. Ни долгов, ни особенного имущества у Грит не имелось. Наследниками являлись муж Бирк и дочь Вероника. От нотариуса шеф Свенсон направился в морг - беседу с патологоанатомом он решил взять на себя. Шеф беззастенчиво пользовался старыми полицейскими связями, а также не пренебрегал сунуть хрустящую бумажку в карман чиновнику. Размер вознаграждения зависел от наглости берущего, а патологоанатом Вернер Труус не был жадным. Распив с шефом Свенсоном бутылочку французского коньяка, Вернер подобрел настолько, что хрустящая бумажка не понадобилась.
- А какие мы дела раскрывали, друг мой... - сентиментально вспоминал былые времена херр Труус, - разве нынче преступники? Ни одного приличного маньяка за последние пять лет. А в деле Хоппена мы каждые три-четыре дня кого-то вскрывали да протоколировали. Орудовал пилой он, будь здоров! Привозят мне тело, а оно вспорото, что твоя свинья на бойне... А ты был следователем, еще не лысый, еще не пузатый...
- Да, помельчал преступник, что и говорить, зато мы посолиднели, - утер непрошеную слезу Свен.
Херр Труус прокашлялся и полез в несгораемый шкаф за нужной папкой.
- Тут вскрытия за прошлый месяц, - похлопал он по корочке. - Что не понятно - спроси. Память у меня еще светлая. Не все пропил. Хе-хе.
Свен полистал папку. Протокол вскрытия Грит Геттенбрейт нашелся сразу. Беглый просмотр документа не пролил свет на причастность бабочки к смерти Грит Геттенбрейт. Херр Труус описал, что Грит Геттенбрейт умерла от внезапной остановки сердца, коей предшествовал инфаркт левого желудочка.
- Скажи, Вернер, а могла Грит перед смертью кашлять и ощущать одышку?
- Разумеется. Это один из признаков инфаркта, мы называем его "непродуктивным кашлем", - со знанием дела отвечал приятель, выуживая из металлической баночки крупную оливку, закусывая выпитое.
- Я ожидал, что причиной смерти будет отравление ядом, - разочарованно протянул Свенсон.
- Нет, таких признаков не было, - сказал уверенно патологоанатом.
- А могло у Грит быть покраснение лица перед смертью?
Херр Труус покачал головой.
- Только наши предположения. Могло или не могло. Если давление поднялось - могло быть. Могло быть покраснение от лекарственных препаратов. При вскрытии я ничего не видел. Никаких изменений кожных покровов.
Свен продолжал читать немногословный протокол. Он заметил, что в крови умершей были обнаружены нифедепин и атропин. Свенсон ткнул пальцем в заинтересовавшую его строчку.
- Нифедепин, - менторским тоном сказал патологоанатом, - это препарат для сердечников. Расслабляет сердечную мышцу, способствует устранению ишемии, снижает давление в легочной артерии
- А атропин? - спросил Свен, - я думал, что это капли такие глазные.
- Эх ты, - покачал головой Труус. - Это блокатор холинорецепторов. При брадикардии его назначают. Ну, тоже сердечникам. Кстати, он может вызвать покраснение лица при определенных дозах.
Свен довел информацию до подчиненного, снабдив рассказ сильным запахом дорогого коньяка. Хью был недоволен, версия о насильственной смерти рассыпалась на глазах. Воздействие яда насекомого также исключалось. В эту картину прекрасно ложились и случайно залетевшая на террасу бабочка и покрасневшее от лекарств лицо Грит перед смертью. Но перечисление крупной суммы из психиатрической клиники на счет малышки не укладывалось в идиллическую картину. Оставалось дождаться информации от доктора Зильберштейна.
Знакомый психиатр не заставил ждать себя слишком долго и позвонил уже наутро. Хью примчался в его частную клинику, надеясь хоть на малейшие подробности, на какую-то зацепку.
- Скажу сразу, что Вероника Геттенбрейт никогда в клинике "Ховенринг" не лечилась, к тому же там вообще нет детского отделения. А вот ее мать лечилась там четыре раза, первый раз после неудачного аборта, затем еще трижды. Она страдала шизофренией, бредовым расстройством, виня себя в смерти нерожденного ребенка. В общем, типичный случай.
- Женщина умерла от инфаркта, - сообщил Барбер удрученно, - никаких ядов не обнаружено. Только наличие в крови лекарственных препаратов, назначаемых при болезнях сердца. Какие-то нефидепин и атропин.
Доктор Зильберштейн хмыкнул и предложил Баберу чашку чая и карамельку из вазочки.
- А знаете ли вы, мой юный друг, - с видимым удовольствием на лице начал доктор, - что атропин не принимают для предотвращения инфаркта? Вернее, его прием возможен, например, при снижении частоты сердечных сокращений, то есть при брадикардии. Вам об этом лучше расскажет любой кардиолог. А вот в психиатрии атропин применяли... и это интереснейшая история.
Барбер весь обратился в слух.
- Лет пять назад был скандал с применением атропина в одной из антверпенских клиник. Польза от препарата незначительная - общее расслабление мышц, снижение давления, а вред - огромнейший. При постоянном приеме препаратов атропина изнашивается сердечная мышца, к тому же атропин плохо выводится из организма.
- Иными словами, атропин ухудшает состояние больного со слабым сердцем? - спросил Хью, видя радость доктора, нашедшего зацепку.
- Именно так! К тому же есть масса вредных последствий в виде непереносимости лекарства. Причем, непереносимость в малых дозах не так вредна. Ну, покраснеет кожа, ну... рвота. Крупные дозы могли быть опасными. В 1970 году психиатры повсеместно отказались от атропина, заменив его более дорогими и менее вредными препаратами. Об этом даже было соответствующее решение.
- А в клиниках, где контроль ослаблен, пациентов могли пичкать этим лекарством. Да еще и дома лечение продолжалось... - предположил Барбер.
Вполне возможно, - подтвердил доктор Густав, - больной спокоен, расслаблен, не опасен. Вполне может содержаться в домашних условиях.
Здесь было над чем подумать, но Хью Барбер уже сделал для себя выводы и пришел с ними к Бирку Геттенбрейту без приглашения.
Бирк работал инженером по строительству метрополитена. В рабочем графике Бирка лишней минуты не было, но Хью был настойчив. Он прямо изложил суть дела Бирку.
- Правильно ли я понимаю, что клиника "Ховенринг" пичкала вашу жену атропином, что привело в итоге к инфаркту, а вы обнаружили это и потребовали компенсации от клиники?
- Я не знаю, как вам удалось это раскопать, - устало ответил ему Бирк, - но я прошу оставить эту тему. Всё так. Вы правы. Поймите, моя дочь страдает, я страдаю... Сил устраивать публичный скандал с привлечением судебных экспертов у меня не было и нет.
- Если в суде доказать врачебную ошибку клиники "Ховенринг", то сумма компенсации будет гораздо больше, - начал Хью.
- Грит уже не вернешь, а мы погрузимся в пучину скандала. Состояние моей жены будет публично обсуждаться, репортеры станут снимать свои новостные ролики, дочь станет объектом всеобщего внимания, - Бирк закрыл лицо руками и сел в рабочее кресло.
Хью молчал.
- Сами понимаете, что и дочери я не рассказывал о психической болезни Грит. Веронике мы говорили, что мама уехала в санаторий, всякий раз, когда ремиссия заканчивалась. В период ремиссии Грит жила дома. К ее странностям все привыкли.
- А что это за история с бабочкой? - спросил Хью, давая понять, что другие темы для разговора исчерпаны.
- Грит считала, что в бабочках живут души умерших. Когда после аборта я заметил, что болезнь стала прогрессировать, я уже не мог убедить жену ни в чем. Она была уверена, что душа ее нерожденного сына вернется к нам в дом и заберет кого-то. Эту легенду Грит часто повторяла.
- Все-таки будет правильным рассказать дочери часть правды, чтобы она не считала вас заинтересованным в смерти жены. Ведь ваша недавняя женитьба говорит о том, что вы не так уж страдаете после смерти Грит.
Бирк помрачнел и поднялся:
- Не вам меня судить, вы не знаете, что это такое! Жить с женщиной, которая даже не понимает, что я - ее муж. Которая живет много лет в своих снах и видениях.
Хотя детектива Барбера было трудно смутить, но он покраснел и попрощался с инженером.
Вечером того же дня Барбер и Бесси пришел к Геттенбрейтам. Вероника качалась в саду на качелях. Бесси начала ворковать с бабушкой, обсуждая успеваемость Вероники. Хью подошел к девочке и сел рядом с ней на траву.
- Я провел расследование, Вероника, - серьезно сказал он.
- Что же ты узнал? - глаза малышки засверкали.
- Я узнал у докторов, что у твоей мамы было плохое здоровье и слабое сердце. Она боялась бабочек, веря в старую легенду. Поэтому ее испуга было достаточно для того, чтобы слабое сердечко твоей мамы не выдержало.
- Значит, во всем все-таки виновата бабочка? - удивленно спросила Вероника, округлив глаза. - Она пришла и забрала душу мамы?
- Да, моя милая.
- И что же будет дальше?
- Тебе не стоит бояться. Жестокая сказка закончена. Теперь всё будет хорошо.