Так уж получилось, что последние лет десять, Иван Матвеевич, колесил по стране и жил там, где была хоть какая-то сносная работа - практика, вполне обычная для Запада, но для России это было ново и непривычно. В свои неполные 45 лет, он успел поработать во множестве должностей в различных фирмах, перевидал всевозможные условия жизни - съемные квартиры, временное жилье у знакомых, гостиницы и везде приходилось как-то обустраиваться, обживаться и привыкать к новому месту обитания. Но, не смотря на столь разнообразные условия жизни, Иван Матвеевич старался сохранить привычки и правила, сформировавшиеся годами. Одним из таких правил было то, что, не смотря на внешние условия и любой, самый суровый образ жизни, просто необходимо иногда давать себе передышку, хоть немного доставлять себе приятных минут, иначе, постоянное напряжение могло сыграть злую шутку в виде депрессий или иных нехороших последствий.
На протяжении рабочей недели питаться приходилось, что называется, "чем Бог пошлет". Не было ни времени, ни сил на какие-то кулинарные изыски. Все самое простое и доступное - пельмени, консервы, бутерброды, полуфабрикаты... Но, когда наступали выходные, и была финансовая возможность как-то разнообразить свое меню, Савицкий не отказывал себе в этой маленькой слабости. Вот и сейчас, наскоро прибравшись в съемной квартире, он выбрался на рынок, сделать необходимые покупки на неделю. В данный момент, судьба забросила, Ивана Матвеевича на благословенный юг России, что, не смотря на присущую глубокую провинциальность места, сулило некоторые плюсы, в виде мягкой погоды, наличия зелени и всевозможных фруктов и овощей, практически круглогодично. Вот и теперь, закупив все, что необходимо, по более низким, чем в городских овощных лавках ценам, он направился домой, тем более, что день уже склонился к вечеру и необходимо было подумать об ужине. Еще утром было решено, что на ужин будет приготовлена нежирная говяжья отбивная с гарниром из картофеля-фри, хранящегося в морозилке, в пакете. Оставалось только воплотить планы в жизнь.
Савицкий зажег газовую плиту и поставил сковородку на огонь. Плеснул немного подсолнечного масла, благо сковородка была с антипригарным покрытием и много просто не требовалось. Пока масло разогревалось, достал из морозильника половину пакета, оставшейся от позапрошлых выходных, замороженной картофельной соломки, немного постоял, глядя, как масло на нагревающейся поверхности собирается в прозрачные лужицы и, немного подумав, высыпал весь остаток картошки на мгновенно зашипевшую поверхность сковороды. Перемешал ложкой, убавил огонь и накрыл сковородку крышкой. Вместе с этим, нарастало ощущение, что, как всегда, все эти действия, такие простые и обыденные, являлись неотъемлемой частью творческого процесса. И сейчас, выполнялась та самая, отработанная последовательность ритуала, с четко-поставленным сценарием, вступлением, завязкой и кульминацией хорошей пьесы. Так что, если следовать этой терминологии, в данный момент, наступала середина первого акта.
Пока картофель доходил до готовности, появилось время для мяса. Порционный кусок хорошей говядины давно дожидался своей очереди на тарелке, в холодильнике. Взяв молоток для отбивных и деревянную разделочную доску, Савицкий проследовал на лоджию, дабы стуком не нервировать соседей снизу. Несильно, но тщательно отбив мясо с обеих сторон и вернувшись на свое рабочее место, он снова перемешал жарящийся картофель, отметив про себя, что уже пора снимать его с огня. Аккуратно собрав с наклонной плоскости сковороды золотистую соломку и выложив ее в тарелку, посолил и поперчил отбивную. Теперь наступало время начала второго акта и мясо отправилось на разогретую поверхность, вызвав бурное крещендо оркестра, в виде шипения и облаков пара, так что пришлось немного умерить страсти с помощью стеклянной крышки сковородки, которая пригасила звук, но так и не смогла ослабить драматизм момента. Периодически переворачивая отбивную, для обеспечения равномерности прожарки, Иван Матвеевич, казалось, дирижировал удивительным оркестром, где партии сменяли одна другую и звук солирующих инструментов сменялся слаженным звучанием всего оркестра. Со временем, мясо приобрело ровную, прожаренную поверхность, шипение снизило свою интенсивность, действие подходило к антракту перед третьим, кульминационным актом. Было просто необходимо выждать это, короткое время, немного оттянув развязку, для полноты ощущения, для переживания предвкушения кульминации.
Сняв с огня сковородку и выложив отбивную, Савицкий, взялся за приготовление всех комплектующих, должных присутствовать на столе. На столе появилась тарелка со свежей, изумрудной зеленью - укропом и петрушкой. Еще на одну тарелку была выложена, купленная на рынке турша - национальное армянское блюдо из переброженой стручковой фасоли, особого сорта, которое Савицкий очень любил. Недалеко примостилась вазочка с острым, грузинским соусом. И, конечно же, - было налито в бокал прохладное, красное, сухое столовое вино. После того, как все необходимое было готово, Иван Матвеевич сел за стол.
Если ранее, происходящее действо, напоминало дирижирование оркестром, то сейчас, с полным правом, происходило написание полотна. Имела значение каждая мелочь - вилка и нож, инструменты, должны быть легки и удобны; все компоненты должны были находиться под рукой, в строго выверенном порядке, необходимом для написания картины. Как и в живописи, очень важно было правильное соотношение пропорций, чтобы ни один вкус не главенствовал, не доминировал, а был бы составляющей частью многокомпонентной гармонии.
Отрезав небольшой коричневый кусочек отбивной, Савицкий сделал широкий мазок ярко-красным, острым кетчупом. Вкус хорошо прожаренного мяса был великолепен! Иван Матвеевич продолжал усложнять цвето-вкусовую гамму с помощью ярко-зеленой зелени и бледно-зеленой турши. Для придания формы и объема очень хорошо подходил золотистый хрустящий картофель. И вот уже полная, насыщенная, глубокая гамма вкусов позволяет отдаться наслаждению при созерцании шедевра. Причем, в отличие от двухмерной плоскости картины, можно было добавить к ощущениям и объем - плотная консистенция мяса, перемежающегося острыми нотками соуса, великолепно гармонировала с упругим вкусом зелени и фасоли, дополняясь похрустывающими мазками картофеля, образовывала как бы многогранную пирамиду, каждая грань которой, играла своим, особенным вкусом. И вот, когда вкусовые рецепторы уже, казалось, задыхались от переизбытка впечатлений, завершающим аккордом прозвучал глоток сухого вина. Прохладной волной он смыл все накопившиеся ощущения, оставляя после себя терпковатую, затухающую вдали ноту, подготавливая рецепторы к принятию новой порции наслаждения. Раз за разом, не спеша, последовательно и постепенно, Иван Матвеевич заполнял белое полотно ужина. И вот, заключительный глоток вина - картина готова! Не торопиться, не спешить, чтобы насладиться еще одной гранью - послевкусия и воспоминания. Когда уже дело сделано и чувствуется удовлетворение от проделанной работы и приятная тяжесть в желудке. И самое главное - никакого чая сейчас! Чай может быть потом, через время, а сейчас это было бы пошлостью и насилием, и смазало бы ту гармоничную картину, которая сложилась во время прошедшего ужина. Остается только немного молча посидеть, прислушиваясь к собственным ощущениям.
День догорал, косые лучи закатного солнца окрасили багрянцем занавеси на окне. Вот и еще одни выходные заканчиваются... Завтра опять будет напряженный рабочий день, обед из чая с сушками и ужин из консервов и разведенного порошкового картофеля. Но это все будет завтра... Сейчас же, это был только его, Ивана Матвеевича, вечер и только его маленькая радость, которую в полной мере смогли доставить пища и творчество.