Мутовчийская Ирина Зиновьевна : другие произведения.

Девятая драгоценность (девятая столица)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Смс триллер.

  Книга из серии
  "Китай моими глазами"
  Автор рукописи:
  Мутовчийская Ирина Зиновьевна
  
  Смс-триллер
  
  Девятая драгоценность из нефрита
  
  За пять тысяч лет до начала нашей истории.
  Владычица Запада принимала роды. С каждым криком роженицы, небо хмурилось все больше и больше. Тучи нависли над головой так низко, что казалось, что до них уже можно достать рукой. Богиня с опаской посмотрела вверх, а потом оглянулась назад. Бесполезно. Три ее придворные дамы, которых она из глупого каприза отправила обратно во дворец, возвращаться не собирались. Это произошло еще до того, как Сиванму обнаружила роженицу. Роженица сломала ногу карабкаясь по скалам и лежала теперь в расщелине не в состоянии сдвинуться с места. Богиню звали Сиванму, имя роженицы, мы не узнаем никогда, потому что она была немой. Императрица назвала ее Упрямицей, потому что даже сейчас, находясь в почти бессознательном состоянии от боли, странная девушка пыталась ползти и показывала головой на вершину горы Кунлунь. На горе находился дворец Сиванму . Богиня была доброй и отзывчивой женщиной, но у нее пока не было детей, да и по возрасту она была только лет на пять старше лежащей перед ней девушки. Небо разродилось раньше, чем это произошло с измученной девушкой. Капли дождя, сначала неуверенно, потом все быстрей и быстрей стали падать на землю. Мгновенно похолодало. Сиванму сняла с себя накидку, подбитую мехом и попыталась подсунуть ее под окоченевшее тело роженицы. Но сделать ничего не смогла, тело было таким тяжелым, что казалось, спустись сюда сам повелитель Востока Дун Вангун, со всем своим двором, охраной и солдатами и то не смогут они сдвинуть несчастную женщину с места. Поднялся ветер. Лицо роженицы исказила гримаса боли и она выгнулась дугой. Очнувшись от странного оцепенения, Сиванму попыталась позвать на помощь, но ее голос тут- же утонул в шуме ветра. Не зная, что делать дальше, императрица укутала накидкой ноги несчастной. Как только она сделала это - ветер тут же стих, стих и дождь, но ненадолго, на смену ему пришел снег. Снег падал почти вертикально и уже через десять минут обещал похоронить под снежной пеленой двух застигнутых непогодой женщин. Сверху послышались голоса.Повелитель Востока, обеспокоенный исчезновением жены, отправился вниз, по короткой, но очень опасной дороге. Услышав голос мужа, императрица перевела дух. Уйти от роженицы она не могла, какая-то сила держала ее рядом, но и оставаться здесь с каждой минутой становилось все опаснее и опаснее. Метель в горах невероятно страшная вещь. В тот момент, когда помощь была уже совсем близка спазм боли приподнял роженицу над землей, а может это дрогнула земля, оттого что Упрямица попыталась сесть. Как только она сделала это, началось землетрясение. В воздухе возник гул, и посыпались камни. Кричала свита Дун Вангуна, кричала Сиванму, кричал сам Дун Вангун, боясь потерять свою богиню, не кричала только Упрямица. Наконец в воздухе возник посторонний звук и словно по волшебству, все остальные звуки стихли. Кричал ребенок, мальчик. Упрямица пошарила рукой и подала Сиванму камень, кромка которого была остро отточена. Богиня взяла камень и недоуменно повертела его в руках. Она была императрицей всей поднебесной, но не умела отсекать пуповину. Но женщина умеет все. Ей может казаться, что она чего-то не умеет. На самом деле силы ее безграничны. Вскоре ребенок был освобожден от пуповины, но что делать дальше, Сиванму не знала и повернулась к Упрямице. Однако на том месте, где только что лежала женщина остался только след. Зеленый камень повторил контуры тела женщины. Ребенок закричал еще громче и как бы в ответ этому крику вдруг раздался вздох. Вздохнула сама земля. Монолит, который повторял очертания женщины, от этого вздоха вдруг потрескался. Держа в одной руке ребенка, Сиванму наклонилась и свободной рукой подняла зеленый камешек. Этот камень позднее назовут нефритом. А ребенка, Дун Вангун и Сиванму, стали звать своим сыном. И было это очень давно. Богиня Сиванму была тогда еще молоденькой женщиной.
  
  Много веков спустя
  
  и...за двенадцать месяцев до начала нашей истории
  
  Вечер за окном не предвещал ничего плохого. Вечер как вечер, один из череды тех, что не приносят ничего, кроме сожаления о потраченных впустую часах. Было очень тихо. Из спальни родителей доносилось тиканье часов. Дочитав книгу, я заложила ее закладкой и потянулась к шторам, чтобы задвинуть их на ночь, как вдруг тишину комнаты прорезал звук сотового телефона. Пришло сообщение. Мне вдруг стало страшно. Бросив взгляд на Смс, я похолодела.
  "Отсчет пошел, - гласило сообщение,- "Синий бантик" никогда уже не постучит в твои двери!"
  "Синим бантиком" дразнили мою подругу. Когда мы учились во втором классе, она пришла на школьный праздник в бантах невероятно синей окраски. Синий цвет не очень популярен у нас в Китае, его стараются избегать. Однако родители моей подруги, вероятно решили блеснуть оригинальностью и отправили ее в бантах такого цвета. Прошло много лет. Никто уже и оттенка этих бантов не помнил, а прозвище осталось. Решив, что Смс - это лишь глупый розыгрыш, я тут же перезвонила подруге. Я уже отчаялась дождаться ответа, но тут трубку взяли и мне даже показалось, что я услышала голос подруги "...помоги!". После этого послышались длинные гудки. Я звонила снова и снова, но трубку больше не брали. Когда я села на велосипед, двор был уже пуст. Приближалась полночь. Ночная прохлада охладила мое разгоряченное воображение и лицо. Подруга жила совсем недалеко (по Пекинским меркам). Через двадцать минут я уже была на месте. Подруга никогда не закрывала дверь в квартиру, а от входной двери у меня был ключ. Толкнув дверь, я вбежала в прихожую и с удивлением обнаружила, что в квартире все в порядке. В гостиной бубнил телевизор, где-то тихо играла музыка. Везде был включен свет. Медленно обойдя квартиру, я обратила внимание на то, что свет не горит только в одной комнате-комнате Ли Юн Хуа, моей подруги. Как я и ожидала, Ли Юн Хуа была в своей комнате, но почему-то сидела в темноте. Она не удивилась тому, что я пришла. Даже не обернувшись, она проговорила:
   -Это ты Лин Линь? Почему ты так долго шла?
   -Но ты же... Что случилось? Объясни мне, наконец!
   -Тише! - подруга прижала палец ко рту, - Я его боюсь!
  -Кого ты боишься? Да повернись ты ко мне, наконец!
  Но лучше бы я об этом не просила. Лицо моей подруги было вытянутым и белым. Глаза не двигались. Отвернувшись, она снова уставилась в одну точку.
   -Ли Юн, я к тебе обращаюсь! Так не поступают с подругами! Ты знаешь, сколько сейчас время!? Я ехала по совершенно пустому Пекину.
   Ли Юн что-то ответила, но так тихо, что я не разобрала. Пришлось взять подругу за руку и повернуть к себе. Перескакивая с пятого на десятое Ли Юн попыталась рассказать о том, что с ней произошло. Рассказывая, она поминутно поворачивалась к одному и тому же месту, которое находилось где-то на стыке двух стен. На мой взгляд там ничего не было, однако Ли Юн так не считала.
  -Мне позвонили по сотовому телефону, - наморщив лоб, с трудом проговорила девушка, -кто-то долго смеялся, а потом внезапно отключился. После этого я получила См-с.
  Ли Юн внезапно замолчала. Я попыталась разорвать завесу тишины, но сделала только хуже.
  -Что было в смс? Не молчи!
  -Он обещал, что медведь вернется! Все так и произошло!
  -Какой медведь? - продолжала настаивать я, не обратив внимания на совершенно побелевшие губы Ли Юн, - о чем ты говоришь?
  -Ты помнишь его! Тот игрушечный мишка, которого я забыла в парке.
  Сейчас, когда Ли Юн напомнила мне, я в подробностях вспомнила эту историю. Мишку подарили Ли Юн на третий день рождения. Везде и всегда любимая игрушка сопровождала Ли Юн, пока однажды, когда нам было по десять лет, мишка не исчез. Ли Юн думала, что забыла его в парке. Я же думала по-другому, в тот полдень мы гуляли в парке не одни. Это был организованный выход в парк. Помимо нас, в парке был весь наш класс. Естественно, с учителем. Я думаю, что мишку украли прямо из ранца. Было у нас несколько недоброжелателей. Впрочем, дело не в этом. Ли Юн сильно убивалась тогда по своему мишке и даже заболела. И вот сейчас...
  -Ли Юн Хуа, возьми себя в руки и постарайся успокоиться! - я попыталась привести подругу в чувство, однако она опять меня не слушала!
  -Смотри, Лин! Вот же он! Неужели ты не видишь! Да вот же он! Он так и не простил мне...
  -Ли Юн, да перестань же, ты меня пугаешь! Ли Юн!
  Ли Юн вдруг покачнулась и упала. На губах у нее появилась пена. Упав, она по-прежнему пыталась повернуться туда, куда смотрела ранее с таким страхом.
  -Как больно, -вдруг прошептала она, - он так и не простил меня! Посмотри Линь, синий огонь, который он метнул в меня, вылетел из телефона. Посмотри Линь, вот же он, стоит в углу и укоризненно качает головой.
  Посмотрев в том направлении, о котором говорила Ли Юн, я действительно что-то увидела. Но лишь на мгновение. Сбросив с себя наваждение, я снова повернулась к Ли Юн Хуа. Подруга так и лежала на полу, глаза ее смотрели в одну точку. Я содрогнулась. Первым моим побуждением было бежать отсюда, но я пересилила себя. Включив свет, я опустилась перед Ли на корточки, и попыталась нащупать пульс. Однако все было кончено. Прежде чем вызвать полицию, я подошла к тому месту, куда, даже после смерти, был прикован взгляд моей несчастной подруги. Подойдя туда, где мне недавно что-то показалось, я, конечно же, не увидела ничего потустороннего. Однако кое-что я там нашла. Этим кое-чем оказался сотовый телефон, с которого звонила мне Ли Юн. Но больше с этого телефона никто уже не позвонит. Он был совершенно обуглен.
  Полиция приехала очень быстро. Я сбивчиво пересказала всю историю, тому, кто меня допрашивал, не забыв упомянуть и про медведя. Когда я указала то место, где мне что-то показалось, в комнате повисла тишина. Фотограф и патологоанатом переглянулись. Я понимала, что создала своими словами образ не совсем нормальной девушки, но скрывать ничего не собиралась. Кто бы ни был человек, запугавший Ли Юн Хуа до смерти, он должен понести наказание.
  Когда я вернулась домой, то пожалела, что мне не с кем поделиться происшедшим, но, посмотрев на часы, вдруг обнаружила, что через три часа мне нужно уже собираться на работу и было бы неплохо подремать хоть часок.
  Настал вечер следующего дня. Мне было невыносимо плохо. Я металась по дому, не в силах найти себе место.
  Наконец, вскочив на велосипед, отправилась в ближайший парк. Было время вечерней зарядки. Пожилые люди, сверстники моих бабушки и дедушки, делали плавные движения под музыку. Эта, то ли полузарядка, то ли полутанец, сближала пожилых людей и делала их счастливыми. Я бездумно смотрела на вдохновенные лица и мучительно думала о том, откуда взялось несчастье, свалившееся на мою голову. Кроме Ли Юн Хуа у меня не было подруг. Были приятельницы, были знакомые по работе, но это все было не то. Задумавшись, я вдруг поймала недовольный взгляд одной из пожилых женщин. Звонил мой телефон и звонил наверно уже долго, а я ничего не слышала.
  Звонил жених Ли Юн Хуа. Он был совершенно растерян и никак не мог смириться с мыслью, что Ли Юн больше нет. Полчаса назад он вернулся из полиции, где его дотошно допросили. Так как я была последней, кто разговаривал с Ли перед ее странной смертью, то полиция не смогла придраться к молодому человеку. Полицию очень интересовал вопрос, кто был тот неизвестный, запугавший Ли. Жених Ли рассказал, что в тот день не видел Ли Юн, а лишь разговаривал с ней, но доказать ничего не мог. Телефон Ли превратился в спекшийся кусок пластмассы и было совершенно невозможно узнать номер телефона, с которого звонили Ли. Полиция сделала запрос в телефонную компанию, но официальный ответ ждали не раньше завтрашнего дня. Е Сяо, жених Ли Юн, подробно расспросил меня по телефону о том, что произошло в ту кошмарную ночь, а потом предложил... Встретиться. Я оглянулась вокруг. Пока мы говорили, бабушки и дедушки уже разошлись. В парке стало темно и заметно похолодало. Я попыталась перенести встречу на завтра, но Е Сяо настаивал, заявив, что находится недалеко от парка. Прежде чем я встречусь с Е Сяо, позвольте сделать небольшой экскурс в годы моей школьной жизни. Вернее, к тому моменту, когда мы все трое, Ли Юн Хуа, я и Е Сяо учились в выпускном классе. Так как мы с Ли Юн Хуа были с первого класса не разлей вода, то и первый молодой человек оказался у нас один на двоих. Нам обоим нравился Е Сяо, и он вроде относился к нам обоим одинаково, но, однако, когда пришло время, он выбрал Ли Юн Хуа. Это оказалось ударом для меня, хотя я думала, что готова к такому исходу дела. Мы тогда чуть не рассорились с Ли Юн навсегда. Вот такая банальная история. Но постепенно время расставило все на свои места. Я помирилась с подругой, и время потекло по-старому. Школьные времена давно растаяли в смутной дымке прошлого. Прошло уже восемь лет. Через полмесяца у моей подруги и Е Сяо должна была состояться свадьба и вот...
  Мне было безумно жалко Е Сяо, он был совершенно потерянный. Говорил только о Ли Юн Хуа и все время забывал, что ее больше нет. Не мог говорить о ней в прошедшем времени. Рассказав обо всем, что знала, я поднялась, чтобы отправиться домой. Однако Е Сяо не захотел меня отпустить. Встав на колени, он стал умолять меня не оставлять его одного сегодня. Что скрывать, Е Сяо нравился мне до сих пор, но то, что он требовал от меня, было немыслимым.
  Присмотревшись к молодому человеку, я увидела, что он, ко всему прочему, еще и чем-то напуган. Помимо скорби по невесте, какие-то очень сильные эмоции тревожили его не на шутку.
  -Лин, - обратился вдруг Е Сяо ко мне, - давай уедем отсюда! У меня есть деньги!
  Предложение настолько возмутило меня, что я задохнулась от негодования.
  -Я понимаю,- не обратив внимание на мое молчание, снова заговорил Е Сяо, - что мое предложение кажется тебе чудовищным, но пойми, и ты меня! Я не вынесу, просто не вынесу того, что ждет меня впереди. Похороны состоятся, как только полиция разрешит. Я не могу туда пойти, но и не пойти не могу.
  Е Сяо вдруг разрыдался, а я смягчилась. Невозможно злиться на человека, который так любил мою подругу.
  -Нет. Ты успокоишься и поймешь, что идти надо обязательно, - наставительно проговорила я, - мы вместе пойдем!
  -с тобой? - вдруг закричал Е Сяо, - ты хочешь, чтобы он уничтожил меня, так же, как и ее? Оказывается, ты такая жестокая!
  И мой одноклассник вдруг сорвался с места и убежал. А я осталась, озадаченная и опечаленная. Было такое впечатление, что со вчерашнего дня весь мир сошел с ума. Кремация Ли Юн Хуа должна была состояться в четверг, а в среду вечером мне позвонил Е Сяо. Представившись, он долго молчал и вздыхал в трубку. Я уже решила, что он боится завтрашней кремации и попыталась его подбодрить, как вдруг он перебил меня на полуслове, и понес какую-то чушь. Послушав его несколько секунд, я с огорчением поняла, что он совершенно не слушал того, что я говорила.
  -Лин, - вдруг обратился он ко мне, - я хочу повторить мое предложение. Давай уедем!
  -Куда? - коротко спросила я. Спорить с человеком, находящемся в таком состоянии, было себе дороже, - ты уже продумал маршрут?
  -Давай уедем в Америку! У меня там есть родственники!
  -А у меня нет. Спокойной ночи Е Сяо.
  -Ну, что же, - обреченно прошептал несчастный, - ты только что подписала мне смертный приговор.
  Успокоив несчастного жениха, я прервала разговор и, вернувшись, домой, попыталась заснуть. Рассказ об опасности, мнимой или настоящей, прозвучал уже второй раз, а я не успела расспросить об этом Е Сяо. Наступил, и ушел в прошлое, день похорон Ли Юн Хуан. Е Сяо стоял рядом с родителями и родственниками Ли Юн и даже не обернулся ко мне, когда церемония подошла к концу. Я уже давно перестала вникать в суть действа этого театра абсурда, но отношение Е Сяо оказалось последней каплей. Расстроившись, я даже не пошла на поминки. Прошло еще дня три и вот ночью, примерно часа в два, у меня вдруг зазвонил телефон.
  Вернее, началось опять все с См-с. "Он не стоит тебя, и поэтому он погибнет. А ведь ты могла спасти его!". Девять раз приходило ко мне это См-с. Кто бы ни был таинственный отправитель, жестокости было ему не занимать и, по-моему, он был безумен.
  У меня был телефон Е Сяо, однако, как я не старалась, трубку никто не поднял. Конечно же, я знала, где жил мой бывший одноклассник. Е Сяо жил со старенькими родителями, которые не чаяли в нем души. Кружа по комнате, я никак не могла решить, что же мне делать. Ехать к Е Сяо домой? А вдруг все нормально, и я просто перепугаю пожилых людей!? Но и не поехать я не могла, мысль, что я каким-то образом замешана в кошмаре, который происходит вокруг меня, не давала мне покоя. Правда было бы хорошо, если бы хоть кто-нибудь все-таки объяснил в чем я виновата. Решившись, я оседлала железного друга и двинулась в путь. Е Сяо жил в соседнем хутуне, и уже через пять минут я была около его дома. Окна комнаты Е Сяо мерцали мягким светом, однако окна родителей были темны. Побродив по двору, я наконец решилась и постучала в окно. Никто не отзывался. Конечно, Е Сяо мог заснуть под телевизор и не услышать меня, однако уехать, не разобравшись, я уже не могла. Подойдя к домику, я тихонько постучала. Не дождавшись ответа, я постучала вновь, но результат был тот же. Никто не отвечал. Толкнув дверь, ибо она была не заперта, я вошла. Переходя из комнаты в комнату, я стучала во все двери, прежде чем войти, но комнаты были пусты. Последняя комната была открыта, оттуда лился свет. Кресло, где сидел человек, находилось по центру. Вокруг него стояли телевизор, ноутбук и сотовый телефон на подставке. Сотовый был в центре. Все три прибора светились одинаковым, молочно-голубым, цветом. Когда я вошла в комнату, Е Сяо был еще жив. Как я теперь понимаю, его спасли бусы из нефрита, которые были на шее (благослови Будда новую мужскую моду). Мне показалось, что на всех трех экранах я видела женское лицо, но стоило мне зайти, как все три источника изображения покрылись голубой рябью. Я остановилась перед другом, но Е Сяо даже не думал ко мне поворачиваться.
  -Зачем ты пришла, -огорошил меня вопросом Е Сяо, голос его звучал сонно, - мне было так хорошо!
  -Я пришла тебя спасти! - ответила я, однако уверенности в моем голосе не было.
  -Моя кукла, - вдруг закричал Е Сяо совершенно детским голосом, - не забирайте мою куклу! Почему сестре можно иметь куклу, а мне нет?
  Я подскочила к Е Сяо и начала его трясти. Однако парень все больше и больше впадал в блаженный транс.
  Вдруг в тишине я услышала приглушенные стоны. Сориентировавшись, я пошла на звук и нашла в пристройке двух связанных стариков. Рты у них не были заткнуты, но они были так слабы, что уже даже не могли стонать. Освободив стариков, напоив их чаем и согрев, я хотела вызвать полицию, но они мне этого не разрешили. Говорила мать, отец потерял дар речи, онемев от горя.
  -Е Сяо всегда был чудесным сыном, преданным, добрым, послушным. Странности с ним начались в ночь смерти невесты. Из его комнаты все время слышались звуки разговора, песни, а однажды даже звуки драки.Однако, когда мы заходили к сыну, чтобы благословить его на крепкий сон, все оказывалось в порядке. Сегодня с утра не переставая звонил телефон. А потом произошло вот что, в комнату родителей, не постучав, зашел сын. Он был возбужден и полон решимости. Е Сяо разговаривал детским голосом, и требовал свою куклу. Старики принялись взывать к его разуму, тогда сын неожиданно попытался убить их. Даже не так. Е Сяо изо всех сил боролся с внутренним убийцей, который приказывал ему разделаться с родителями, но борьба была не равной. С каждой минутой он все больше превращался в того маленького мальчика, чьи родители выбросили его любимую куклу на помойку. Черная и белая сторона боролись до изнеможения, И. вышла ничья. Е Сяо связал родителей и вынес в пристройку. Он не смог убить их, но ночной воздух быстро сделал бы это за него. Ведь родители Е Сяо были уже очень стары. Мама несчастного молодого человека замолчала, молчала и я.
  Вдруг из комнаты Е Сяо донесся крик, и я бросилась туда. Вбежав в комнату, я остолбенела и хотела броситься назад, но дверь за мной захлопнулась. мне не оставалось ничего, как встретиться с ужасом лицом к лицу. Лучи от телевизора, ноутбука и сотового телефона скрестились на гигантской кукле, голова которой подпирала потолок. Помните, мне показалось, что на экранах я видела женское лицо? Я ошиблась. То, что я приняла за женщину, было всего лишь куклой. Крик Е Сяо не был криком боли. Е Сяо кричал от восторга. Называя куклу именем умершей невесты, он тянулся к ней всем телом. Взглянув на куклу, я поняла, почему восемь лет назад Е Сяо выбрал не меня, а Ли. Лицо куклы было грубо намалеванной копией моей подруги. Кукла шарила руками по полу и расшвыривала мебель, а глаза ее незряче смотрели в пустоту. Е Сяо кричал, махал руками, кидался кукле под ноги, но все было тщетно. Кукла аккуратно обходила его, но в то же время отчаянно искала. Я уже решила, что все обойдется. Как в сказке, утром запоет петух и нечистая сила сгинет! Но не тут-то было. Театр ужасов набирал силу. Вдруг, тоненько закричав Е Сяо рванул нефритовые бусы с шеи. Бусины посыпали на пол, а кукла вдруг прозрела. Наклонившись над Е Сяо, она нежно взяла его на руки. Но ее объятья не имели ничего общего с материнскими. Это было объятья любовников. Кукла прижимала Е Сяо все сильнее и сильнее к себе. Хрустели и ломались позвонки, легкие лопались от недостатка кислорода. Однако с лица Е Сяо так и не сошла улыбка счастья. Смотреть на это не было сил. Когда все стихло, я открыла глаза. Огромная и ужасная кукла исчезла, а Е Сяо лежал на своей кровати и прижимал к груди маленькую куколку с лицом Ли Юн Хуа. Казалось, что он спит. Оглянувшись, я увидела, что мать, которая стояла в дверях все это время, идет ко мне.
  -Мы никому не расскажем об этом, - сказала она, посмотрев мне в глаза и направившись к кровати сына, - он теперь со своей куклой.
  Бережно укрыв сына, и расправив оборки на ярком платьице куклы, она отправилась к отцу, чтобы сообщить ему скорбную весть.
  Встреча с полицией во второй раз за неполные две недели, была мне не по силам, и я решила потихоньку уйти. Уже в дверях я встретилась взглядом с матерью Е Сяо, женщина тихонько кивнула мне и отвернулась. Да, забыла рассказать. Уходя из комнаты, я бросила взгляд на телевизор. С ним произошла та же история, что и с сотовым Ли Юн Хуа. Он почернел и спекся, так же как ноутбук и мобильный телефон. На всем белом свете у меня было только два человека, которым я могла рассказать все; моя подруга и мой школьный друг, и вот теперь их не стало, и в этом была виновата я. Корни их проблем, так же, как и источник моих бед, тянулись из моего детстве
  
  За одиннадцать месяцев до начала нашей истории
  То, что моя жизнь находиться под чужим, пристальным контролем я поняла еще в детстве. Жалобы, обиды, слезы -ничего не помогало, мои родители не желали слушать меня. Отец не забыл то, что произошло с ним в детстве, но, тем не менее, не верил мне. Ведь поверить, значит открыть врата в сверхественное, а мой отец был на редкость рациональным человеком. Были еще дедушка и бабушка, но я побаивалась их, хотя ко мне они относились прекрасно. Просто мне было жалко родителей. Сильный скандал случился после того, как я упала в обморок прямо посреди комнаты дедушки и бабушки. Перед этим я три ночи не спала и кажется, не ела, хотя мама исправно накрывала на стол к завтраку, обеду и ужину. Но до обморока довела меня последняя ночь. Однако начну с первой поступи ужаса. Все события и воспоминания свежи до сих пор, хотя думать об этом страшно. В девять часов мама и папа вошли, чтобы пожелать мне спокойной ночи. Зная, что помощи от них ждать бесполезно, я только натянуто улыбнулась и кивнула. Сказать что-либо я побоялась, голос обязательно бы меня выдал. К десяти часам в доме стало тихо. Во дворе еще галдела детвора и слышен был стук костяшек маджонга, несколько человек пело, кто-то стучал мячом о стену дома, стоял гул голосов, а у меня в комнате было тихо. К одиннадцати двор опустел. К двенадцати уже нигде не было слышно ни звука, и тут в комнату вполз ужас. Вначале были только звуки, плакала маленькая девочка. Я не могла понять ни слова, девочка говорила очень быстро и на незнакомом мне диалекте. Звуковой кошмар повторялся из часа в час, пока я не поняла, что девочка совершила какую-то оплошность и молит о пощаде. Потом послышался звук удара и новые мольбы девочки. Чем больше просила о пощаде девочка, тем более зверели ее палачи. В конце концов плач стих, сменившись хрипами и стонами. В тот день, когда я первый раз услышала этот звуковой кошмар, я с криком убежала в комнату родителей. Встревоженные мама и папа вернулись вместе со мной в детскую, но ничего не услышали, хотя для меня этот радио спектакль ужасов продолжался. В первый раз родители отнеслись ко мне с сочувствием, второй раз с недоумением, в третий раз отец обозвал меня лгуньей. О том, чтобы переночевать в комнате родителей и речи не было. Когда я прибежала к родителям в четвертый раз, меня наказали и велели больше никогда не поступать таким образом. Неведомый мучитель издевался надо мной особенно изощренно в те дни, когда я взывала к помощи. Как только родители уходили, начиналось повторение самых жутких отрывков из уже услышанного. Особенно мучителям нравилось повторять момент, которого я так боялась. Самым страшным были последние часы девочки. Обладая живым воображением, мне ничего не стоило представить, как девочка теряет сознание. Вошедшего во вкус мучителя не удовлетворял такой исход дела, и он подзывал слугу с ведром холодной воды. Через несколько секунд слышался слабый стон девочки. Она пришла в себя. Те пытки, которые, видимо, доставляли несказанное удовольствие неведомому господину, я пересказать не решусь. Три дня, когда я была не в себе, не ела и не спала, были заполнены ежеминутными звуками побоев, криков ярости, стонами, криками боли, мольбами, и закончились, как я уже говорила, моим обмороком. Когда я пришла в себя, то, спрятавшись за бабушку, долго наблюдала странную картину. Дедушка ругал папу. До этого момента я никогда такого не видела. Слышались выкрики отца "Она лгунья!", спокойное увещевание деда, и его просьбы вспомнить себя в детстве. Чем больше распалялся отец, тем спокойнее становился дедушка. Вдруг его голос понизился до шепота. Мне стало страшно. Видимо так же страшно стало и отцу, потому что он вдруг успокоился и прошептал что-то про себя. Реальный страх дедушки и отца был столь ужасен, что когда, в конце концов, я вернулась в свою комнату, то перестала обращать внимания на звуковой беспредел. Всегда ужасно, когда взрослые люди, в чье могущество ты веришь безгранично, оказываются простыми смертными и начинают чего-то боятся. Пережив страх за своих родных, я перестала бояться неведомого, и звуки прекратились. Следующая пытка началась через неделю. Лишь только я ложилась в постель, дверцы шкафа начинали скрипеть. Я вскакивала и вглядывалась в темноту. Темень стояла такая, что я не видела собственных рук. На минуту повисала тишина, чтобы смениться увесистыми шагами, от которых начинала содрогаться вся мебель в комнате. Спрятавшись под одеяло, я шептала сама себе: "Этого всего нет, мне только кажется", "Этого всего нет...". Дойдя до моей кровати, шаги стихали, слышалось сиплое дыхание. Меня обдавало нечистым воздухом. Как будто человек, невидимый мне в темноте, наклонялся все ниже и ниже. В тот момент, когда казалось, что еще чуть- чуть, и я умру от страха, все прекращалось. В комнате воцарялась полная тишина, чтобы через несколько минут внезапно содрогнуться от визгливого голоса неведомой женщины; "Сколько можно повторять, - кричала женщина,- обувь надо оставлять перед дверью. Перед дверью, слышишь, перед дверью". Далее слышался характерный звук оплеухи и детский плач. Только на этот раз предметом издевательств кажется служил мальчик. И такой кошмар продолжался всю ночь. Я опять перестала есть и естественно не спала. Однако наученная горьким опытом, даже не пыталась рассказать родителям о возобновлении ночных кошмаров, но к счастью, на этот раз, бабушка с дедушкой были начеку. Ничего не объясняя родителям, дед велел перенести мою кровать в свою спальню. В детскую комнату я заходила теперь только днем, чтобы поиграть или сделать уроки. Кошмары закончились. Спала я в комнате дедушки и бабушки до четырнадцати лет. Мама, давно уже не одобрявшая эту затею, однажды не выдержала. В китайских семьях не принято перечить старшим, но в этом случае дедушка был вынужден согласиться. Я уже выросла и должна была спать отдельно. На следующий же день после водворения меня в детскую кошмары начались снова. Только теперь, так как я вступила, в очень важную для каждой девушки Китая эпоху, эпоху созревания, начались кошмары с сексуально садистским уклоном. Сейчас мне двадцать один и у меня до сих пор нет парня. Вспоминая звуковые уроки юношества, я даже мысли не могу допустить, что останусь когда-то наедине с чужим мужчиной в спальне, и он будет проделывать со мной то, что я слышала каждую ночь с четырнадцати до восемнадцати лет. Кошмар, о котором я писала, продолжался непрерывно четыре года. В восемнадцать все внезапно закончилось. И вот теперь, целую неделю, я опять, как в детстве, не знаю под какое одеяло спрятаться, что бы ни видеть и не слышать того, что происходит вокруг. Только теперь рядом нет добрых дедушки и бабушки. Некому отереть и осушить мои слезы, выслушать мои жалобы и оставить ночевать в своей комнате. Утром, вечером и в обед меня преследуют странные См-с. Мне страшно, но я обманываю себя что этого всего нет. Выходные-это кошмар. Но к счастью на работе я обо всем забываю. Нам запрещают пользоваться в течение дня сотовыми телефонами. Я работаю в Пекине, на фабрике нефрита. Вечером, возвращаясь на велосипеде домой, я вспоминаю о сотовом телефоне, но не включаю его, пока не въеду в свой хутун. Я живу в этом хутуне последние недели. По генеральному плану на месте нашего хутуна через полгода будет стоять отель. Я перееду в новую квартиру, она будет далеко отсюда, и кого-то из своих соседей я больше не увижу никогда. Ведь Пекин город очень большой. Но я не грущу, а уж тем более не ропщу. Кто я такая, чтобы спорить с теми, кто с отцовской заботой управляет нашими жизнями. Мне только больно, что мои дети, которые у меня, наверное, будут в будущем, не увидят этот дворик, не сделают свои первые шаги по этой, утрамбованной ногами многих поколений, земле. Я знаю только о восьми коленах моей семьи, которые жили до меня здесь, а о скольких я не знаю! Дорога да дома занимает около часа, это если ехать на велосипеде. На метро быстрее, но это дорого и неудобно - пересадок много. Линией метро я пользуюсь очень редко, только в крайнем случае. Но я отвлеклась, надо что-то решать с этими См-с. Незнакомый корреспондент терроризирует меня уже две недели. Особенно тяжело и страшно по ночам и в выходные дни. Первые два дня после начала Смс атаки, я была в недоумении, на третий день решила обратиться в полицию, но оказалась в глупом положении. Обратившись к инспектору полиции, я рассказала обо всем. Меня внимательно и с сочувствием выслушали, но когда дело дошло до Смс, в папке, с посланиями от анонима, ничего не оказалось. Можно представить, что подумал обо мне полицейский, и с каким лицом я покидала полицейский участок. Я живу одна. Мои близкие, чей род идёт от древних императорских фамилий, были достойными людьми. Вечером, когда жители нашего хутуна собираются во дворе, я ищу среди играющих в маджонг, по-военному прямую спину дедушки, и каждый раз расстраиваюсь вспомнив, что его больше нет. У меня много родственников по всему Китаю, но здесь, в хутуне, я живу одна. И поэтому, как только всё вокруг затихает и лишь луна зловеще подсматривает в мое окно, я закрываю голову подушкой, чтобы не слышать звоночков Смс, непрерывно следующих один за другим. "Ищи себя в прошлом. Ищи скорей или я найду тебя! Я уже близко!", "Вспомни детские ужасы", "Я, ветка, которая стучит в окно в полночь. Ищи, иначе окно окажется разбитым". Это лишь самые безобидные из посланий. Остальные пересказать не осмеливаюсь, уж очень мне страшно!
  Вчера, на фабрике, администратор зала долго выясняла, что за посторонние звуки доносятся из женской раздевалки и если это звук телефона, то кто из работников осмелился оставить телефон включенным. Приближался пятиминутный перерыв. По настоянию администратора нам следовало использовать перерыв на то, чтобы разобраться со своими телефонами. Недовольство администратора - это не простой каприз. Нефрит - камень императоров. В древности иметь его могли только сам император, его домочадцы и особо отличившиеся приближенные. Простолюдинам грозила смертная казнь за обладание даже маленьким нефритовым камешком. Не знаю, как в других странах, но у нас, в Китае, нефрит по-прежнему ценится высоко. Изделия из настоящего нефрита стоят дороже, чем золото. И поэтому аппараты, обрабатывающие нефрит тоже стоят баснословно дорого. Во-первых, потому что во время работы они соприкасаются с божественным камнем. Вторая причина... Вторая причина, наверно, более близка к действительности. Нефрит обрабатывающая аппаратура делается на тех же заводах, где изготовляют детали для космических кораблей. Она сделана на основе сверхновых и сверхточных, секретных технологий. Одна настройка этой аппаратуры занимает около месяца. Как вы уже, наверное, догадались, каждая бусина из нефрита стоит целое состояние и поэтому сбой аппаратуры - это настоящая катастрофа. Я не знаю, как работать на этих аппаратах, никогда не была в рубке управления. Чтобы туда попасть, нужен особый допуск. Но подозреваю, что управляется аппаратура чем-то похожим на радио волны. А они, как вы знаете, очень неустойчивы. И поэтому каждое утро нас предупреждают по громкой связи, что использование на территории фабрики ноутбуков, телефонов и прочей аппаратуры грозит большим штрафом вплоть до увольнения. Даже транзистор на батарейках нельзя включать. А также убедительно рекомендовано, до и после работы, пользоваться лазерной, тепловой и душевой кабинами. И эти предосторожности оправданы. Невидимый глазу мусор, нечаянно занесенный на волосах или одежде, способен вывести из строя высокоточную аппаратуру надолго. Когда звонок возвестил перерыв, я бросилась в раздевалку. Бросилась в раздевалку, хотя точно помнила, что, перед тем как переодеться и войти в камеру тепловой обработки, выключила телефон. Следом за мной в раздевалку вбежала стайка моих соседок по цеху. Девушки, смеясь и переговариваясь, бросились к своим шкафчикам. Вздох облегчения пронесся как ветер и чуть не сбил меня с ног. Вернее, это девушки, ставшие от облегчения легкими как пушинки, едва не сбили меня с ног. До конца перерыва оставалось еще три минуты, и девушки ринулись отдыхать. Вскоре я осталась в раздевалке одна. Было тихо и в этой тишине стало ясно слышно, как непрерывно работает мой телефонный аппарат захлебываясь смс. Это при всем при том, что я, до мельчайших подробностей помнила, как выключала свой телефон перед работой, а потом еще вернулась, чтобы перепроверить.
  Выключив телефон, и закрыв шкафчик, я пошла в цех. Пять минут истекло. Надо работать. День покатился по наезженной колее. Руки делали свое дело, а голова в этом не участвовала. Мысли мои были далеко. Я вспоминала события месячной давности. Когда в августе дедушка объявил мне, что они всей семьей (не считая меня) отправляются в путешествие, ничего не ворохнулось во мне, никакие тревожные предчувствия не замутили мои глаза. Я довольно точно предчувствую всякие опасности и неприятности, поджидающие членов моей семьи, но в этот раз мой внутренний голос молчал. Я спросила дедушку о маршруте, но он предпочел сделать вид, что не слышит мой вопрос, а я не посмела задать тот же вопрос снова. Так не принято. Если бы было нужно, дедушка сам бы посвятил меня в свои планы. К отцу я даже и не подумала обратиться. Если с матерью я кое-как худо-бедно еще общалась, то с отцом отношения так и не нормализовались. События детства продолжали довлеть над нашими отношениями. Вбив себе в голову то, что я лгунья и притворщица, отец так и не поменял свои взгляды. Сейчас уже все равно ничего узнать невозможно, но мне кажется, что, что-то подобное происходило в детстве и с ним. Но бог с ним, я не держу зла на своих родителей, тем более что злиться больше и не на кого. Насколько я знаю, последним пунктом турне по городам Китая был город в провинции Сычуань. Вернее, даже не так, в планах моей семье не стояло посещение этого города, но на этом настояла моя двоюродная бабушка Лин. Кстати меня назвали в честь нее, у меня тоже имя, Лин. Я готовилась к торжественному возвращению родных, когда по телевизору сообщили, что в провинции Сычуань произошло землетрясение. Но и в этот раз меня не посетило никакое предчувствие. Конечно же, вместе со всем Китаем я скорбела по погибшим, но не знала, что это горе коснулось и лично меня. Тетушка Лин выжила, она то и сообщила мне о гибели всей моей семьи. Вот так я стала сиротой. И мне не к кому будет прийти на кладбище в праздник Цин мин. Землятресение произошло девятого сентября, сейчас десятое октября. Я живу в хитине, который готовят под снос, и меня преследует анонимными смс неизвестный психопат, который знает о странных событиях, которые происходили в моей детской комнате, когда я была совсем маленькой.
  В ту ночь, когда я осталась по-настоящему одна, когда я оплакивала безвременно ушедших, мой преследователь снова послал мне смс. "Тебе придется ответить за всех", вот что написал мне этот недочеловек. В который раз я попыталась позвонить ему и сказать все, что я о нем думаю, но когда набрала номер, состоящий из девяти нолей, услышала то, что и ожидала услышать. "Набранный вами номер не существует." раз за разом радостно сообщал мелодичный девичий голос. На следующий день пришел старший по хутуну. Он выразил мне соболезнование и сообщил, что надо потихоньку собирать вещи. Ордера на новую квартиру будут раздавать месяца через два. Похлопав меня по плечу, он ушел. А я осталась, попытавшись осмыслить второй удар, который постиг меня за такое короткое время. Как я уже говорила, в моем хутуне жило не меньше восьми поколений семьи Линь. Мой род очень древний. Настолько древний, что его следы теряются в прошлом и нет никакой надежды, пройти по этим следам и выйти к истокам. Раньше весь этот хутун принадлежал одному из моих предков, вернее его семье. После культурной революции дедушка решил, что для его семьи целого хутуна многовато и согласно планам партии подал заявку о том, что согласен на уплотнение. Семья Линь занимала теперь только один домик, а в остальных поселились еще три семьи. Более того, когда великий председатель, чтобы подчеркнуть заслуги дедушки, предложил ему вместе с семьей переехать в новый, только что отстроенный, многоквартирный дом со всеми удобствами, дедушка отказался. Он считал, что в Пекине есть более достойные, чем он люди. Вот таким был мой дедушка. Таким же он вырастил и моего отца. Если бы моя будущая квартира находилась, где-то в этом квартале, недалеко того места, где прошло мое детство, мне было бы легче! Но вряд ли это возможно. Размышляя о прошлом и будущем, я так глубоко ушла в свои мысли, что просто подпрыгнула на месте, когда на мое плечо опустилась рука. Рядом со мной стоял, и с любопытством смотрел на меня, начальник смены. Оказывается, он уже устал окликать меня.
  -Лин, но нельзя же так! Я конечно понимаю твое состояние, но надо все-таки, как-то, потихоньку возвращаться к жизни. Я зову тебя, зову...
  -Что случилось, господин Фань?
  -Там, внизу, тебя ждет парень.
  -Какой парень, - испугалась я, - у меня нет никого парня!
  -Ну, тебе виднее, - засмеялся Фань, - что у тебя есть, а чего нет! Так как смена твоя заканчивается через полчаса, я посоветовал ему подождать тебя на проходной.
  -То есть как, посоветовали? Вы его видели?
  -Нет, ты сегодня совершенно невозможна! Зачем мне его видеть? Я разговаривал с ним по телефону.
  И ворча что-то себе под нос, Фань пошел вглубь цеха. Я же стояла оцепенев, слова про телефон привели меня в полный ступор. Мне стало страшно, но оглядев многолюдный цех, я постепенно успокоилась. Убедив себя, что ничего страшного мне не грозит, я так же механически закончила свои дела. Пройдя все обработки и приняв душ, оделась и на лифте спустилась вниз. Сердце мое колотилось как безумное, мне хотелось, как можно вскоре увидеть неведомого визитера, и в то же время я хотела оттянуть время встречи. Дверцы лифта разошлись, и я вышла, так и не разобравшись, чего я хочу больше. Обратившись к охраннику, я получила нужную информацию. Впрочем, если бы я захотела, то увидела бы того, кто ждал меня без всякой подсказки. Кроме него в холле никого не было. И...Мне кажется, что сердце подсказало бы мне, что это он и без всякой посторонней помощи. А также мне кажется, что он тоже узнал меня. Потому что он двинулся в мою сторону, как только увидел меня.
  -Госпожа Линь, - учтиво обратился он ко мне, - я друг вашего троюродного брата Вана. Узнав, что я направляюсь в Пекин, ваш брат попросил передать вот эту маленькую записочку.
  Я не помнила никакого троюродного брата Вана, но у меня было такое количество родственников, разбросанных по всей поднебесной, что можно было кого-то и не упомнить. Поэтому, не желая выглядеть в глазах такого красивого парня забывчивой дурочкой, я серьезно кивнула ему в ответ и подтвердила, что помню брата Вана и благодарна за посылку. Визитер хотел еще о чем-то рассказать, но тут внезапно посыпались звоночки. Поток смс возобновился. Сотовый снова включился сам по себе. Что-то такое, видимо, промелькнуло на моем лице, потому что Чжан Ли тут же шагнул ко мне с озабоченным лицом,
  Я видела этого парня впервые в жизни и наверно именно поэтому рассказала ему все. Слова лились из меня потоком. Я не думала о том, какое впечатление произвожу на этого человека, просто говорила и говорила.
  Закончив свой рассказ, я впервые в упор посмотрела на Чжан Ли.До этого момента я стеснялась его разглядывать. Удивительно то, что после всего того бреда, который я вылила на голову этого парня, он еще оставался здесь. Даже дедушке я никогда не рассказывала так подробно о своем неведомом мучителе. Так разговаривая, мы и добрались до хутуна. Когда мы подошли к воротам сихуаня, мне показалось, что я знаю Чжан Ли очень давно, хотя с того момента, как мы встретились в воротах фабрики, прошло не больше двух часов. Мне не хотелось расставаться с Чжан Ли, но и привести его к себе домой я не могла. Я знала, что мои родные, озабоченные тем, что у меня еще нет парня, были бы не против, но сейчас, когда их не было со мной, я просто не могла привести чужого человека. В моем понимании это было бы равносильно предательству. Может быть потом, позже, когда, и если, я узнаю Чжан Ли получше, то осмелюсь пригласить его домой. Мы топтались перед воротами сихуаня и молчали. Заметив мой смущенный взгляд, Ли быстро принял решение. Он пригласил меня в кафе и мне, как уже не раз за эти два с половиной часа, показалось, что он читает мои мысли. Стоило мне о чем-то подумать, как он тут же высказывал мои мысли вслух. Мы двинулись прочь от ворот сихуаня и честно говоря вовремя, вездесущие соседи поглядывали на нас с любопытством. На улицы Пекина быстро спустился вечер. Вокруг зажглись огоньки и фонарики. И хотя сегодня был обычный вечер, мне казалось, что каждый звук, каждая краска, добавленная в палитру вечернего города, каждый яркий фонарик имеет огромное значение. Каждый раз, когда девушки, сидящие за столиками, поворачивались в сторону Ли и хихикали, у меня падало сердце, мне казалось, что в такие моменты Чжан Ли сравнивает меня с окружающими. Но, конечно же, я была не права, Чжан был озабочен только моими проблемами и говорил только обо мне. Между прочим, он предложил мне довольно легкое решение моей проблемы. Я выслушала его и вздохнула, и почему эта идея не пришла в голову мне? Чжан Ли предложил мне купить новый сотовый телефон, и сменить номер. Вот так, простенько и со вкусом. Вечер закончился невероятно быстро. Когда до моего дома оставалось всего ничего, мои мозги наконец заработали, и я придумала, как не уронив своего достоинства сделать так, чтобы завтра снова состоялась наша встреча с Ли. Ведь было бы верхом неблагодарности, если бы я не передала с Чжан Ли ответную посылочку. Мама Вана, моя троюродная тетушка, не помню ее имени, (хотя Чжан Ли несколько раз назвал его мне), передала изумительный чай. Его делают только в той провинции откуда Чжан Ли родом. Такого чая я не пила никогда, хотя благодаря маме я могу назвать себя знатоком в искусстве чайной церемонии.
  Утро началось с неприятности. Я спала крепким спокойным сном, когда на кухне раздался страшный шум, и я проснулась от звона посуды. Ворвавшись в помещении кухни, я увидела, что вся посуда дребезжит и прыгает, а любимый чайный сервиз дедушки лежит на полу, разбитый вдребезги. Ветер свободно входил туда-сюда в разбитое окно. Я стояла посреди кухни и удивлялась сама себе. Произошло такое чудовищное происшествие, а я по-прежнему спокойна и не плачу. Дело в том, что окна моего дома, так же, как и остальных трех домов, выходят только внутрь двора. Такова особенность почти всех дворов, которые находятся в хутунах. Значит, разбить окно мог только кто-то из соседей. Это привело меня в такое негодование, что я уже совсем было, собралась идти разбираться с обидчиком или обидчиками, когда очевидная мысль вдруг заставила меня остановиться. Сосед мог разбить окно, но сервиз стоял достаточно глубоко. Он был задвинут в чайный шкаф и спрятан в несколько коробок наподобие самой маленькой матрешки. Так велика была ценность этого сервиза. Тот, кто бросил камень в окно, должен был как-то попасть в кухню, это притом, что, даже в разбитом виде, окошко кухни не могло вместить маленького ребенка, не говоря уже о взрослом. Я бросилась к входной двери, но там было все так, как я оставила закрываясь на ночь. Впрочем, в нашем хутуне задвижки на дверях домов всегда были делом чисто символическим. Мы не привыкли прятаться от соседей. Задвижки служили скорее оберегом от злых ночных духов.
  Вернувшись в кухню с совком и веником, я наклонилась над осколками и остолбенела. Всюду лежали маленькие самодельные фонарики. Я не заметила их сразу, потому что они были примерно такого же цвета как осколки от сервиза. Вскрыв фонарик, я с ужасом обнаружила записку, спрятанную внутри. "Гони этого человека от себя. Я всегда начеку и приду к тебе, если не уйдет он. Чашки-это предупреждение. Твоя голова разлетится на такие же осколки, если не сделаешь, то, что я велю".
  Приглядевшись, я увидела, что фонарики засыпали весь пол кухни как ковер. Когда я уходила за веником, фонариков не было, иначе я бы заметила их. Сев на пол я зарыдала, а потом завыла в голос. От приподнятого романтического настроения, естественно, не осталось и следа. Я поняла, что мои ночные кошмары все больше и больше обретают зримую форму. Конечно же, никто из соседей не мог поступить так со мной. В своей массе они были очень милыми людьми, которые жалели меня и сочувствовали моему горю. В шесть утра я как всегда вышла из ворот сихуаня. Садясь на велосипед, я увидела спешащего ко мне человека. Мой сердце упало-это был Чжан Ли. Он запыхался, боясь опоздать, хотя мы не договаривались о встрече. Чжан Ли пришел, чтобы проводить меня на фабрику. Отдав ему велосипед дедушки, мы влились в поток спешащих на работу людей. Я молчала, молчал и он. Я привыкла молчать, а для него видимо молчание было невыносимым
  -Линь, что случилось? У вас припухшие глаза!
  Я хотела отшутиться, но конечно же не смогла удержаться, и все рассказала. Удивительно, как я еще не расплакалась. Хороша же я была бы! Со стороны могло бы показаться, что мой рассказ Ли совершенно не тронул, однако еще со вчерашнего дня, я уяснила одну маленькую деталь характера этого человека. Чем сложнее был вопрос, тем спокойнее и отстраненнее становился Чжан Ли. В остальном он был очень эмоциональным и остроумным человеком. Уже подъезжая к фабрике, я услышала в голове плач ребенка. Меня обуяла тоска, обещание ненавистного преследователя претворялись в жизнь. С Чжан Ли я договорилась встретиться вечером. Утром следующего дня он планировал отправиться восвояси, поэтому подарочек троюродной тетушке и брату я должна была передать сегодня, а сделать это я смогу только после работы. Площадка перед фабрикой опустела, а Чжан Ли все еще медлил не отпуская мою руку. Наконец, неловко улыбнувшись, он выдавил из себя
  -Знаешь, я наверно завтра никуда не поеду. Могу задержаться до понедельника. Завтра суббота и мы с тобой пойдем на прием...врачу. Тебе нужно попить успокоительные лекарства. У вас врачи принимают по субботам?
  На смену я опоздала. Это произошло первый раз в жизни. Я так обиделась на Чжан Ли, что из-за нехватки воздуха начала задыхаться. Комок, образовавшийся в горле, не давал воздуху проходить свободно. Чжан Ли бросился ко мне и попытался помочь. Но сделал это так неловко, что я оттолкнула его. В результате воздух поступил, все-таки в мои горящие огнем легкие, но Чжан Ли оказался на земле, и разбил себе бровь. Извиняться друг перед другом мы начали одновременно. Чжан Ли долго объяснялся и жалел меня, потом я жалела его. В результате, как я уже говорила, произошло опоздание. Чжан Ли уехал, пообещав встретить меня вечером, а я вошла внутрь. На первый раз администрация цеха ограничилась выговором, но весь день я ловила на себе недовольные взгляды руководителей высшего звена и любопытные взгляды моих соседок по цеху.
  Утро настало внезапно и сопровождалось повседневными шумами. Слава богу, никакая потусторонняя чертовщина не потревожила сегодня мой сон.
  Чжан Ли ждал меня у выхода из хутуна, и мы отправились к врачу, который принимал на дому. Прием к нему стоил больших денег, но зато к нему не было очереди, и он принимал по выходным. Однако несмотря на все плюсы, Чжан Ли в кабинет к врачу вместе со мной не пустили. Строгая секретарша, указала Ли на диванчик в приемной. Я никогда не была у врача, который лечит нервы. В детстве, когда со мной происходили чудовищные события, о которых вы уже знаете, мама пыталась несколько раз отвести меня к детским специалистам, но дедушка и отец в два голоса запретили ей это делать. Чем уж они мотивировали этот запрет, не помню, хотя, на мой взгляд мне вряд ли мог помочь тогда врач, но я по крайне мере смогла бы выговориться. Объяснив через пень колоду проблему, которая меня мучила, я опустила голову вниз. Мне стало страшно и вдруг показалось, что сейчас врач закричит на меня голосом отца: "Лгунья, ты все придумала! Иди в свою комнату и не выходи оттуда неделю!" В кабинете повисла такая тишина, что казалось ее можно разрезать ножницами. Наконец я подняла голову и встретилась с внимательным взглядом врача.
  -Да, странная история, - глядя мне в глаза, проговорил доктор, - я был бы вам благодарен, если бы вы повторили эту историю еще раз, но не так быстро и эмоционально. Не волнуйтесь. У нас уйма времени. Давайте начнем все с начала. Можете рассказывать с того момента, где остановились. Помните, все детали важны, а вот эмоций может быть и поменьше. Итак, ...
  Но чем больше я рассказывала, тем более рассеянным становился доктор. Казалось, что он силится запомнить хоть что-то из того, что я рассказываю, но мои слова пролетают мимо, не задерживаясь в его памяти. На пятом повторе я остановилась. Что-то было не так. В комнате потемнело. Выглянув в окно, я увидела залитую солнцем мостовую, а здесь, в кабинете у доктора, ощутимо похолодало. Не глядя на меня, врач встал и включил свет. Но лампочка не смогла разогнать тьму, сгустившуюся в помещении, и освещала лишь пяточек над столом. Доктор ходил по кабинету, меряя комнату шагами. Я ждала его приговора, затаив дыхание.
  -Я не буду заставлять вас рассказывать всю историю заново, хотя кое-что, мне, по-прежнему, остается неясным, - вздохнул мужчина, - я попробую погрузить вас в гипнотический сон. Вы, когда ни будь подвергались такой процедуре?
  Я ответила доктору, но кажется, он меня даже не услышал.
  Кушетка была такой мягкой, что я просто провалилась в нее. Уже уходя в гипнотическое небытие, я подумал: "Какая неприятная кушетка, погружаясь в нее, будто тонешь. И как я буду выбираться из ее влажных, кожаных объятий, когда проснусь?" Я не знаю, сколько прошло времени, но пришла я в себя, от истошного женского крика. Как я узнала позже, это кричала секретарша. Вероятно, доктор не успел погрузить меня в самые глубины гипнотического сна, иначе так легко я бы вряд ли пришла в себя. Позже Чжан Ли рассказал, что прошло около полутора часа, когда секретарша решила, что сеанс длится необычайно долго и аккуратно заглянула в кабинет. С первого взгляда ей показалось, что в комнате никого нет. Удивившись, она уже более смело вошла в комнату. Меня она увидела не сразу, я совсем утонула в глубинах кушетки. Разобравшись с клиенткой, она решила, что неплохо бы разобраться с вопросом, куда же делся врач. Но лучше бы она не задавала себе, такой вопрос. Доктора она нашла, много усилий для этого ей не пришлось затратить, но результат вред ли ее вдохновил, скорее наоборот. Я думаю, то, что она увидела, отпечаталось в ее мозгу надолго, если не всю жизнь. Увидев край белого халата, торчащего из дверцы шкафа (боже мой, опять шкаф), она небрежно дернула дверцу на себя. Доктор был там. Его лицо исказила гримаса страха, руки так судорожно зажали детский автомобильчик, что вынуть его, полиция, приехавшая через пять минут, не смогла. Доктор был мертв, а причиной его смерти, вероятно, была опять я.
  Полиция пока ни к какому выводу не пришла, но я-то знала правду. Я подписала смертный приговор этому человеку, в тот момент, когда только вошла в его дверь. Я поняла это, когда получила очередную смс. После изнурительного допроса в полиции, я еле доползла до кровати и начала погружаться в пучину сна, однако не прошло и десяти минут, как сигнал смс вырвал меня из спасительного забытья. "Никогда не делай этого" гласил текст. Сон как рукой сняло, часы шли за часами, а я сидела на кровати, твердила раз за разом слова смс и качалась в такт безжалостным словам. Чжан Ли тоже подвергся допросу и хотя много он сказать не мог, ему велели не покидать Пекин до окончания следствия. На допросе присутствовал тот полицейский, к которому я обратилась несколько дней назад с просьбой отследить смс маньяка. Следователь, расследующий смерть доктора, хотел знать, связаны ли между собой мое первое посещение полиции и смерть доктора, но что я могла ответить?
  На следующий день Чжан Ли принес мне новый телефонный аппарат и сим карту. Я была не в себе, и он почти насильно заставил меня встать и одеться, естественно по телефону. Домой я по-прежнему не решалась его пригласить. Мне очень сложно кому-то сказать нет. Вот и в этом случае, стоило только Чжан Ли попросить меня показать Пекин, как я оделась и вышла из хутуна. Чжан Ли приехал из очень отдаленной провинции и город совершенно не знал и его желание побродить по самым значимым местам Пекина было понятно. Ведь Пекин-это сердце Китая и нет такого китайца, который не мечтал бы побывать в этом городе и походить по местам, окутанными легендами прошлого и настоящего. Мы решили не менять транспорт и потихоньку, на велосипедах, добрались до Парка Ихэюань - летнего императорского дворца, бывшего любимым местом прогулок опекунши предпоследнего императора Китая - императрицы Цы Си.
  
  Мы остановились около очень красивого 17-арочного моста Шицикунцяо. Возраст моста был более двухсот лет, а на его каменных столбах были вырезаны 564 льва. Пролеты моста отражались в водах озера, создавая удивительно красивую картину. По рукотворному озеру Куньмин можно было прокатиться на вырезанной под старину ладье с головой дракона, но Чжан Ли не захотел
  
  Мы любовались парком, павильонами, ивами и зарослями уже отцветших лотосов. Фотографии этих мест вышли замечательно. В парке были расположены павильоны, в которых жил в заключении сын императрицы Цы Си, Гуан Сюй, чью власть она узурпировала. Опять очередные дворики, переходы, лотосы - все просто, но замысловато. В одном из павильонов были фотографии Гуан Сюя и его матери и замечательная панорама всего парка. Перед одним из павильонов стояли: скульптура оленя - символ карьерного роста, треножные вазы - символ богатства и благополучия.
  Мы добрались до совершенно изумительной галереи Чан Лан с расписным потолком, рисунки которой не повторялись. Взобравшись на гору Ваньшоушань, где на высоте 58 метров был расположен храм Фосянгэ, мы походили по "Дворцу воскуривания благовоний в честь Будд".
  Выше Фосянгэ находился храм Чжихуэйхай, "Море мудрости и разума", в котором была помещена огромная золоченая фигура лежащего Будды. С высоты очень хорошо были видны и горы, и весь Пекин.
  
  Когда мы бродили по Летнему саду, месту, где все проникнуто личностью последней императрицы Китая -Цы Си, Чжан Ли увлек меня на одну из скамеек. Мы долго молчали, глядя на воды прекрасного озера. Мимо плыли на лодках и катерах люди, слышался говор и веселый смех. Наконец, Чжан Ли попросил у меня мой сотовый. Чуть поколебавшись, я отдала его. Чжан Ли несколько раз взвесил его в руке и широко размахнувшись, выбросил в озеро Куньминху. Взамен, как драгоценный подарок, он преподнес мне, новый телефонный аппарат, с уже вставленной сим-картой. Мы еще посидели в тени деревьев, а потом продолжили экскурсию. Как вы понимаете, за один день обойти весь Пекин невозможно. Мы побывали на Бадалине, одном из участков великой китайской стены. На обратном пути погуляли по олимпийскому парку, который находился возле стадиона, именуемого в просторечье гнездом. Чжан Ли все время пытался отвлечь меня от горестных мыслей, но вскоре понял, что это бесполезно. Так, в молчании, мы и закончили нашу экскурсию. Остальные достопримечательности мы решили оставить на следующие выходные. Прощаясь со мной у ворот сихуаня, Чжан Ли сказал
  -Линь, я понимаю, что твоя печаль так глубока, что и дна ее не видно, и я глубоко сочувствую тебе, но сейчас хочу сказать вот о чем: постарайся, чтобы твой новый телефонный номер, знало, как можно меньше людей. Тогда будет гораздо легче вычислить того мерзавца, который превратил твою жизнь в ад.
  Такое обещание я дала Чжан Ли с удовольствием. Однако не прошло и суток, как я получила смс уже на новый номер; "Хотела спрятаться от меня? Ничего не выйдет! Я вездесущ! Я везде! Оглянись, может, сейчас я стою за тобой!" Прочитав смс, я круто обернулась. Конечно же, за моей спиной никого не было. Однако, когда я повернулась к зеркалу, которое держала в руках, зеркало просто взорвалось. Осколки разлетелись по всей комнате, а один из них впился мне в щеку. Вот так, а ведь я последовала совету Чжан Ли и до сих пор даже никому не сообщила о том, что сменила номер. Цифры нового номера знали только Чжан Ли и я. Остановив кровь и собрав осколки, я перебрала людей, которые могли нечаянно подсмотреть мой номер и пришла к выводу, что таких людей просто не было. И тут мне в голову закралась чудовищная мысль. Я подумала, а собственно, кто такой этот Чжан Ли? Что я о нем знаю, кроме того, что он сам мне рассказал? Да ничего. Даже брата Вана и тетушку "Как ее там", я помнила смутно, а если честно, то не помнила совсем. С другой стороны, возразила я себе, зачем ему дарить мне новый телефон, взамен того, который лежит сейчас в озере императрицы? Что бы войти ко мне в доверие, объяснила я сама себе. А зачем ему входить ко мне в доверие? Кто я такая? Что я такое? В общем, я запуталась окончательно. Рабочая неделя пролетела незаметно. Каждый вечер Чжан Ли встречал меня у ворот фабрики. Несколько раз меня вызывали в полицейский участок для уточнения некоторых деталей, что не прибавило мне популярности среди начальства и подруг по цеху. Чжан Ли тоже вызвали несколько раз. Наконец в пятницу, на последней беседе со следователем, он получил разрешение вернуться домой. В субботу мы решили не встречаться. Прошла неделя со дня гибели доктора. Этот день я решила посвятить довольно хлопотному и грустному делу. Мне нужно было заняться, наконец, укладкой вещей. Ведь переезд был уже не за горами. Но, войдя в комнате родителей, а потом бабушки и дедушки, я поняла, что пока это выше моих сил и вернулась в свою комнату. Но и там я никак не могла сосредоточиться. События последних дней все время крутились у меня в голове. Я все время забывала, зачем я устроила этот хаос и непонимающими глазами смотрела на горы вещей, сброшенных посреди комнаты. Проходило несколько секунд, прежде чем я вспоминала "Ах, да, переезд! Я же готовлюсь к переезду!" что бы, через несколько следующих секунд, снова забыть. И так продолжалось весь день. Настал вечер, оставив в покое кучу с вещами, я легла на кровать и стала думать. Нет, не прошлое меня сейчас волновало. Меня волновали отношения с Чжан Ли, я перестала ему верить, но и не верить не могла. Но все эти мысли меркли перед грядущим отъездом моего друга, ибо он все-таки уезжал. Уже были взяты билеты. Чжан Ли уезжал вечерним поездом, в понедельник.
  Утро следующего дня было дождливым и пасмурным. Неожиданно на меня напала странная сонливость. Было уже семь часов утра, а я никак не смогла заставить себя встать с кровати. Просыпаясь, я пыталась открыть глаза, но тут же проваливалась в сон. Наконец, запустив пальцы в волосы я изо всех сил потянула за корни, но...не почувствовала боли, испугалась и окончательно проснулась. Веки были свинцовыми, а голова кружилась так, будто я всю ночь провела за кружкой крепкого пива или еще чего покрепче. Однако надо было вставать. Мы договорились с Чжан Ли, что я позвоню ему, когда встану. Взглянув на часы я обомлела. Десять утра, какой ужас! Что обо мне подумает мой парень? Однако путь от кровати до шкафа, показался мне вечностью. Я не могла идти. Ноги вязли в голубоватом тумане, который заполнил всю комнату. К тому же туман еще и мерзко пах. Только ударившись о край стола, я окончательно пришла в себя и поверила наконец, что это уже не сон. Одевшись, я позвонила Ли и, открыв входную дверь, чтобы выветрился запах ночи, села ждать ответного звонка.
  Часом позже мы приехали на площадь Тяньаньмэнь - сердце столицы, - любимое место прогулок пекинцев.
  Площадь Тяньаньмэнь, "Врата Небесного Спокойствия" -это это самая большая площадь в мире.
  
  Когда мы оказались между главными воротами бывшей городской стены и боковой стороной Мавзолея, Чжан Ли испытал разочарование, потому что не так себе представлял площадь. Я объяснила ему, что мавзолей делит площадь на две части. Если встать лицом к входу в мавзолей, то с правой стороны будет вход в Запретный город, сзади - музей китайской истории и музей китайской революции, впереди здание местного парламента - Всекитайского собрания народных представителей.
  Мы сфотографировались около ворот, чтобы было видно и портрет Мао, и гостевые трибуны.
  Экскурсия началась с императорского дворца-Гугуна. Пурпурный Запретный город - бывший императорский дворец, резиденция 24 императоров династии Мин и Цин. Гугун называют Пурпурным, из-за окраски стен. Считалось, что такой цвет имеет Полярная звезда, являющаяся, по мнению древних, центром Вселенной.
  Как я уже говорила, Гугун-это запретный город, в нем жило много поколений императоров. Отсюда они правили всей поднебесной. Переступать порог запретного города могли только императоры со своим домочадцами и приближенными, да изредка немногочисленные послы, которым естественно, дальше зала для приемов проходить не разрешалось. А простолюдинам не разрешалось даже приближаться к запретному городу. И лишь недавно Гугун превратился в музей под открытым небом и доступ к дворцу императоров был открыт всем
  Парк Бейхай был недалеко от Гугуна, и мы довольно быстро до него доехали.
  Парк Бейхай - северное море, когда-то было местом отдыха императора. На озере был насыпан искусственный остров, который называется Цюндао - Нефритовый остров.
  Павильоны буквально забиты сидящими людьми, занятыми хоровым пением под аккомпанемент.
  Играла музыка, кто-то танцевал парами, здесь были и традиционные пары мужчина-женщина и одиноко танцующие, кто-то делал физические упражнения под музыку. И все не на публику, а для себя, для души. Чжан Ли предложил мне присоединиться к танцующим, я уже было согласилась, но потом все-таки отказалась.
  Около буддийского храма стояли традиционные фигурки черепахи и аиста, затертые до блеска. Все дышало покоем и напоминало, что сегодня выходной день, об этом говорили и сосредоточенные лица мужчин, играющих в мяч, и восторженные лица женщин, надевших национальные костюмы для съемок на память о посещении парка. Тут же слышалось и хоровое пение.
  Пройдя по крытой галерее вокруг нефритового острова, мы увидели пристань, от которой отходили лодки и поднялись наверх, к Белой пагоде. Мы прогуливались вдоль озера и снова наблюдали за танцующими парами.
  Последним пунктом нашей экскурсионной программы был ламаистский храм "Юнхегун". Храм "Юнхегун" имеет длинную историю. Один из императоров построил этот храм в честь рождения сына, сын вырос и тоже в свою очередь стал императором. Он очень гордился подарком отца, но после его смерти помещения дворца были перестроены и теперь на месте дворца стоит ламаистский храм. Юнхегун - самый красивый храм в Пекине. Это-резиденция императора, превращенная в монастырь, в котором исповедуют тибетский буддизм за пределами Тибета. Храм встретил нас ароматом многочисленных благовонных палочек.
  Самое знаменитое здание монастыря - это павильон десяти тысяч радостей, или Ваньфуге, известный также как Башня Большого Будды. Внутри находится занесенная в книгу рекордов Гиннеса, самая высокая 26-метровая статуя Будды Будущего Майтрейи. Статуя выполнена из единого куска сандалового дерева. Кстати, постройка здания велась вокруг уже вкопанного ствола, а резьба делалась потом.
  Все Будды делятся на Будд прошлого, настоящего и будущего. В этом есть какое-то таинственное очарование бесконечности переходов из сегодня во вчера, из вчера в завтра. И так до бесконечности...Нельзя наступать на высокий порог при входе в храм, а только переступать через него с левой ноги. Считается, что порог - это плечо Будды. И мы усердно следили за собой все время, пытаясь начать движение с правой ноги.
  Войдя в храм, мы двинулись по дороге императоров. Она шла между двумя красными стенами. Предназначалась она для торжественных шествий. В эпоху Цин, три раза в год, император приходил в храм, чтобы совершить жертвоприношение предкам.
  В тереме Десяти тысяч радостей-Ван фуге, я неожиданно встретилась со старой приятельницей бабушки -матушкой Ши. В храме не принято громко выражать свои эмоции, но, по-моему, я не удержалась от крика радости.
  Матушка Ши была лучиком той жизни, которой я так неожиданно и жестоко лишилась. Обойдя вокруг 26 метрового Будды будущего, Майтреи, (историю которого я расскажу позже), я подхватила матушку Ши под руку и уговорила пойти с нами посидеть в кафе. Я боялась отпустить руку матушки. Бедная женщина была потрясена тем, что я рассказала. У нее даже не было сил попенять мне на то, что я никому не сообщила о свалившимся на меня горе. Закутавшись в свое горе, как в белое ватное одеяло, я глубоко внутри понимала, что поступаю вопреки всем человеческим и китайским, в том числе, нормам, не сообщив никому о том, что произошло, но ...Просто не могла я никому ничего рассказать. Пока я молчала, они, все четверо, для меня были еще живы. И потом, я уже говорила о том, что просто не могла притронуться к бумагам родителей, бабушки и дедушки, а ведь только там я могла найти адреса и телефоны друзей и знакомых. Конечно, все официальные органы были поставлены в известность, а вот что касается остальных...Когда первый шок прошел, матушка Ши кое-что рассказала мне о прошлом дедушки и бабушки. Рассказ был длинным и горьким, но всю эту историю я услышала лишь благодаря расспросам Чжан Ли. Сама я, как вы понимаете, не стала бы ни о чем спрашивать пожилую женщину. Сказать, что рассказ потряс меня, значит не сказать ни о чем, я была просто раздавлена болью. Шестьдесят четыре года назад моих бабушку и дедушку, которым в то время было лишь по двадцать лет, под конвоем привезли в городок Пинфан, который находился под Харбином. После сбивчивого и эмоционального рассказа матушки Ши, я более месяца просидела в библиотеке, чтобы понять и попытаться почувствовать то, что испытали мои самые дорогие люди, попав в лабораторию ?9, "отряда 731". Отряд 731 - так называлось это сборище убийц в белых халатах. Вот что я вычитала из газет и книг.
  "Начало Второй мировой войны накрыло Харбин зловещей тенью. В 1939 году в Харбинском предместье Пинфан был размещен "Отряд 731" или "Отряд Исии". Сейчас о деятельности этого отряда знают во всем мире, а в 1930-40-е годы эта группировка была строго засекречена.
  Начиналось все в Токио, где в 1931 году была создана армейская медицинская школа, а при ней - лаборатория по борьбе с эпидемиями. Впоследствии она получила кодовое название "Отряд 731". Он неоднократно передислоцировался, пока не осел, в харбинском Пинфане... "Бревнам" не нужны были человеческие имена. Всем пленным отряда давали трехзначные номера, в соответствии с которыми их распределяли по исследовательским группам в качестве материала для опытов.
  В группах не интересовались ни прошлым этих людей, ни даже их возрастом.
  В жандармерии, до отправки в отряд, каким бы жестоким допросам их ни подвергали, они все же были людьми, у которых был язык и которые должны были говорить.
  Но с того времени, как эти люди попадали в отряд, они становились всего лишь подопытным материалом - "бревнами" - и никто из них уже не мог выбраться оттуда живым.
  "Бревнами" были и женщины - русские, китаянки,- схваченные по подозрению в антияпонских настроениях. Женщины использовались главным образом для исследования венерических заболеваний.
  В центре блока "Ро" находилось двухэтажное бетонное сооружение. Внутри оно было опоясано коридорами, куда выходили двери камер. В каждой двери имелось смотровое окошко. Это сооружение, сообщающееся с помещениями исследовательских групп, было "складом бревен", то есть специальной тюрьмой отряда.
  "Склад бревен", бывший в ведении специальной группы, делился на две части - правую и левую,- которые назывались корпусом 7 и корпусом 8. В 7-м корпусе находились мужчины, в 8-м - женщины, но так как "бревен" - женщин было меньше, то в 8-й корпус помещали и мужчин.
  По показаниям подсудимого Кавасимы на Хабаровском судебном процессе, в отряде постоянно находилось от 200 до 300 "бревен", но точно это неизвестно.
  "Бревна", в зависимости от целей исследований, помещались в отдельные камеры или общие. В общих камерах содержалось от 3 до 10 человек.
  По прибытии в отряд всякие пытки и жестокое обращение, которому подвергались пленные в жандармерии, прекращались. "Бревен" не допрашивали, не заставляли выполнять тяжелую работу. Более того, их хорошо кормили: они получали полноценное трехразовое питание, которое иногда включало и десерт - фрукты. Они имели возможность достаточно спать, им давали витамины. Пленные должны были как можно скорее восстановить силы и стать физически здоровыми.
  Получавшие обильное питание "бревна" быстро поправлялись, работы у них не было никакой. С того момента, как их начинали использовать для опытов, их ожидала или верная смерть, или же страдания, сравнимые только с муками ада. А до этого тянулись ничем не заполненные дни, похожие один на другой. "Бревна" томились от вынужденного безделья.
  Одна из "бревен", учительница-китаянка, скручивала полоски бумаги и искусно плела из них маленькие китайские туфли. Другие занимались иной ручной работой. Такова была повседневная жизнь "бревен".
  Но дни, когда их хорошо кормили, проходили быстро.
  Циркуляция "бревен" была весьма интенсивной. В среднем через каждые два дня три новых человека становились подопытным материалом.
  Позже Хабаровский судебный процесс по делу бывших военнослужащих японской армии, основываясь на показаниях подсудимого Кавасимы, зарегистрирует в своих документах, что за период с 1940 по 1945 год "отрядом 731" было "потреблено" не менее трех тысяч человек. "В действительности это число было еще больше",- единодушно свидетельствовали бывшие сотрудники отряда.
  В Квантунской армии высоко ценили секретные специальные задания, которые выполнял "отряд 731", и принимали все меры для обеспечения его исследовательской работы всем необходимым.
  К числу этих "мер" относилось и бесперебойное снабжение "бревнами".
  Людям, когда подходила их очередь становиться подопытными, прививали бактерии чумы, холеры, тифа, дизентерии, спирохету сифилиса и другие культуры живых бактерий. Их вводили в организм с пищей или каким-либо другим способом. Велись также эксперименты по обморожению, заражению газовой гангреной, проводились расстрелы в опытных целях."
  Дедушку и бабушку не поместили вместе с другими "Бревнами". Лаборатория ?9 была другой. Жилые помещения, примыкавшие к лаборатории, были похожи на пятизвездочную гостиницу. Но то, что проделали с дедушкой и бабушкой и остальными семью пленниками, доставленными позже, было не менее чудовищным. А бабушка в то время уже была беременна моим отцом. Срок беременности был два месяца. Но вернемся к матушке Ши. Вспоминая рассказ бабушки, пожилая женщина так разволновалась, что ей стало плохо с сердцем. Персонал кафе тут же вызвал скорую помощь и матушку Ши увезли в больницу. Расплатившись, и мы вскоре покинули кафе. Обратная дорога было мучительной. Я говорила и говорила, и никак не могла остановиться. Истеричная болтовня перемежалась то взрывами смеха, то плачем. Наконец Чжан Ли решил прекратить эту пытку. Он слез с велосипеда и ссадил меня. Прижав меня к себе, он в течение минут пяти не давал мне сказать ни слова, пока я не успокоилась полностью. До дома оставалось совсем немного, поэтому больше на велосипеды мы не садились, а везли их за собой. Я успокоилась совсем, однако предложение Чжан Ли, которое он высказал прямо перед воротами моего дома, заставило меня внутренне собраться и пересмотреть свое отношение к этому молодому человеку. Чжан Ли предложил помочь мне разобраться в архиве, который оставили после себя мои родные. Я уже не раз слышала это предложение от Ли, но, умиляясь его заботой, все же находила силы, чтобы отклонить его. Сегодняшняя настойчивость пробудила во мне самые худшие мысли и подозрения. В результате прощание с Чжан Ли было скомкано. Поймав недоуменный взгляд парня, я повернулась и скрылась в глубинах сихуаня.
  Посещения полиции нанесли большой урон моей работе. Недельный план был не выполнен. Поэтому я изо всех сил пыталась наверстать упущенное. Игнорируя все перерывы, я даже пропустила обеденное время, но дело так и застыло на мертвой точке. День пролетел как одно мгновенье. Выйдя из ворот фабрики, я с удивлением увидела, что влилась в поток людей, которые ехали в направлении западного вокзала. Мое тело оказалось умнее головы и не желало подчиняться ее абсурдным домыслам. От фабрики до северного вокзала довольно далеко, но я успела. В Пекине имеется четыре пассажирских железнодорожных вокзала. Самый большой из них - Пекинский западный вокзал, с которого Чжан Ли и предстояло уехать. Вход и выход в вокзал строго по билетам. Билеты следует сохранять до конца поездки, иначе придется снова оплатить свой проезд. Площадь перед вокзалом кишела народом.
  В тот момент, когда беспорядочная толпа хлынула к контролерам, пропускающим отъезжающих на перрон, я была уже внутри вокзала. Я не боялась проглядеть Чжан Ли в толпе. Он был довольно высок и его светлые волосы, обесцвеченные по последней молодежной моде, были видны в любой толпе. Наконец толпа поредела, а Чжан Ли по-прежнему не было. Я похолодела, неужели я все-таки пропустила его? Вдруг в моей сумочке завибрировал телефон. Я еще не привыкла к той мелодии, которую он издавал и поэтому не сразу сообразила, что происходит. Время шло. Чжан Ли по-прежнему не было, а телефон надрывался. Наконец мне в голову пришла мысль, а что если это Чжан Ли прислал мне смс? А я стою тут и изображаю глухую. Рванув молнию сумочки, я достала сотовый. Было много сообщений, но к Чжан Ли они не имели никакого отношения. Зря я так торопилась.
  Сообщений было девять, но текст у них был один и тот же.
  "Подсказки недопустимы. Подсказчик будет наказан. Ищи сама." - гласил он. Сначала я испугалась за Чжан Ли, но потом перевела дух. Он мне ничего не подсказывал. Тогда кто? С кем я говорила последнее время? Матушка Ши! Я рванулась к выходу из вокзала и столкнулась с Чжан Ли. Он торопился на поезд. Опоздал он из-за того, что прождал меня у ворот моего хутуна. У него был мой телефонный номер, но он так и не решился позвонить. Спасать матушку Ши Чжан Ли отправился вместе со мной. Поезд, на котором он должен был уехать, уже отъехал от Пекина, когда мы подъехали к дому, где жила матушка. Прежде чем сделать это, нам пришлось вернуться домой, и найти записную книжку бабушки, где был адрес матушки Ши. На этот раз я пустила Чжан Ли к себе домой без опаски. Квартира на третьем этаже, где по нашим предположениям жила старушка, пылала вовсю. Я остановилась оцепенев, а Чжан Ли подошел к пожарным. На наше счастье и конечно, на счастье матушки Ши, в доме никого на момент пожара не оказалось. Пожилая женщина до сих пор была в больнице, а все остальные домочадцы были на работе и в школе. Как я узнала позже, в этот день матушку Ши, по ее настоянию должны были выписать из больницы, чтобы продолжить лечение на дому, но перед самой выпиской матушке опять стало плохо, и разговор о выписке отпал. Чжан Ли в тот день никуда не уехал. Не уехал он и к концу недели, потому что после беседы с матушкой Ши нас опять вызвали в полицию. Вернее, вызвали меня, про Чжан Ли матушка Ши ничего не сказала. Однако Ли не мог оставить меня в беде и отправился в полицию вместе со мной. Сопоставив все три (начиная с моего первого обращения в полицию) дела, в полицейском участке пришли к выводу, что у меня есть тайный недоброжелатель. Все три дела объединили в одно и назначили следователя. Наконец я могла вздохнуть свободно, но облегчения, как не пыталась, так и не почувствовала. На работе между мной и всем остальным коллективом возникла стена. Я и так особой общительностью не отличалась, а теперь и вовсе оказалась в изоляции. Между тем послания на какой- то период прекратились. Мы с Чжан Ли встречались каждый день, но однажды он заявил, что его дела не терпят отлагательств и к тому же отец гневается. После этих слов я поняла, что время разлуки не за горами и ни какие события не смогут предотвратить отъезд моего друга. В пятницу вечером Чжан. Ли встретил меня у ворот фабрики с цветами. Время неслось с неумолимой скоростью. Прошло две недели с момента нашего знакомства. Показав мне билеты на поезд, который уходил завтра, Чжан Ли пообещал, что уезжает ненадолго, только чтобы уладить свои дела и поставить в известность родных о том, что у него есть невеста. Когда я услышала эти слова, мой велосипед вильнул, и я чуть не упала. Но все-же, я смогла удержать свою норовистую лошадку и как ни в чем не бывало покатила дальше. Сердце бухало как ненормальное. Однако никаких уточняющих вопросов я задавать не стала. Захочет - сам все объяснит. И он объяснил. Подождав у ворот хитона пока я переоденусь, он пригласил меня в кафе и надел на мой палец кольцо. В ответ он видимо ждал каких- то слов или эмоций, но не дождался. Я просто не знала, как себя вести. Мне казалось, что любые слова в этой ситуации будут лишними. Я опустила голову и пыталась подобрать слова, соответствующие случаю.Чжан Ли казалось все понял. Переведя разговор на какую-то бытовую тему, он постепенно освободил меня от столбняка. В субботу Чжан Ли уехал. Я проводила его, несмотря на то, что он очень этого не хотел.Поезд уходил поздно и Чжан Ли очень волновался о том, как я буду добираться домой. Мои уверения, что в Пекине почти нет преступности, его не успокоили.Он согласился отпустить меня одну только при условии, что половину пути я проделаю на метро. Благо спуск в метро был прямо на привокзальной площади.
  В воскресенье, в три часа утра, мне пришло смс, и травля возобновилась.
  Я почти привыкла к смс (если к этому можно привыкнуть), то есть перестала бояться, когда однажды, одно сообщение привело меня в такое негодование, что уже хотела разбить телефон и разбила бы, если бы знала, что это приведет хоть к какому-то результату. Это было время, когда я почувствовало себя не только безумно одинокой, но еще и не защищенной. Чжан Ли не возвращался. Он не писал мне писем, и не слал телеграмм, я даже номера телефона его не знала. Мне оставалось только ждать, верить и надеяться. Я старательно работала, и атмосфера вокруг меня чуть-чуть потеплела, однако была еще одна проблема, которую я не смогла бы решить, как ни пыталась. Приближался день, когда нам, всем жителям хутуна, должны были объявить, где мы будем теперь жить. И вот именно в такой период и пришла то возмутительное сообщение; "Ты молодец! Мое воспитание принесло плоды. Я не просто тебя пугал, а воспитывал! И буду воспитывать впредь. А всех, кто окажется рядом с тобой, уничтожу!!!". Это уже было слишком. Я знаю, что не только буддийская, но и все религии мира осуждают самоубийство, но мне уже было все равно. Я по-прежнему не могла притронуться к вещам родных, но знала, где у бабушки находится аптечка. Открыв коробку с лекарством, я задумалась о том, что же выпить. В лекарствах я разбиралась слабо, так же, как и в способах самоубийства. Я никогда ничем не болела, как, впрочем, и мой отец. Мама, часто болевшая простудными заболеваниями, удивлялась крепости нашего иммунитета, поэтому-то я сейчас и попала в затруднительную ситуацию. Можно было выпить все подряд, благо в бабушкиной аптечке и было то всего пять пузырьков, но вдруг от такого количества лекарств я получу расстройство желудка или останусь инвалидом? Впрочем, были и другие способы покончить с жизнью, только надо было решиться. Мне было так больно и плохо, что не передать словами! Все мои детские страхи, все пытки, все ужасы - все это, оказывается, было только способами воспитания. У меня не было друзей в школе и институте, я была подозрительна по натуре, у меня не было парня...И наверно уже не будет! Слезы, копившиеся так долго, вырвались наружу и я начала выть в голос и крушить все, что попадалось под руку. Это продолжалось бы бесконечно, если бы кто-то не подошел сзади и не обхватил меня руками. Первой моей мыслью был страх, но потом я почувствовала характерный запах человека, стоявшего за мной и успокоилась. Это был Чжан Ли. Он вернулся. На мои обиды и вопросы Чжан Ли ответил поцелуями. Позже, когда я успокоилась, он объяснил, что в его провинции, которая находится недалеко от гор Куньлунь, очень часто бывают перебои со связью. Да к тому Чжан Ли очень мало провел времени на равнине, все свое время он вынужден был потратить на выполнении сложного поручения, которое дал ему отец. Я не поверила Ли, но предпочла не углубляться в тонкости. Мой друг был рядом и этого было достаточно. Скупо поделившись с Чжан Ли тем, что со мной произошло за время его отсутствия, я сама предложила ему поискать ответы на накопившиеся вопросы в бумагах моих родных. Мы потратили на эту работу пять вечеров, но к моему глубокому разочарованию ничего не нашли. Когда последняя коробка с письмами, открытками и записными книжками была пересмотрена, я задумалась, но, сколько не ломала голову, не могла вспомнить никаких тайников или сейфов. В нашей семье никогда ничего не пряталось. Чжан Ли уже собирался возвращаться в гостиницу, когда пришла смс. "Поищи в ножке стола. Ха-ха-ха!". Вернув Ли, я прочитала ему смс. Столов в доме было четыре. По одному в каждой комнате и еще один старый и массивный стол был в кухне. С тремя комнатными столами мы разобрались быстро, никаких тайников там не было, но когда дело дошло до стола, который был в кухне, мы не смогли его даже сдвинуть, а не то что бы перевернуть. На следующий день Чжан Ли вернулся со сверлом. Досталось всем четырем ножкам стола, но никакого тайника, конечно же, там не было. От нервного напряжения на меня вдруг напал смех. Я долго сдерживалась, а потом, когда больше не смогла, разразилась громким смехом. Влюбленные очень уязвимые люди. Может быть, в другой ситуации, Чжан Ли не обратил бы внимания на мое странное поведение или даже, как бывало не раз бросился бы меня утешать, однако сейчас произошло нечто другое. Красный, грязный и сердитый Чжан Ли встал с пола, на котором долго сидел на корточках и уставился на меня. Я первый раз видела его таким грозным. Мне бы испугаться, а я вдруг начала смеяться все громче и громче. Даже не приведя себя в порядок, Чжан Ли бросился было к двери, но потом опомнился и вернулся назад. Подойдя ко мне вплотную, он оглядел меня с ног до головы и сказал
  -Ты знаешь, а я все понял! До меня дошло только сейчас. Вот в эту минуту, когда я шел к двери. Это ты сама себе посылаешь сообщения! Я не знаю, как ты это делаешь, но...Коварство женщины не имеет придела.
  Несколько минут я была в шоке. Конечно, я виновата, этот смех...Наверно это все выглядело просто ужасно! Но заподозрить меня в том, что я...
  То, что происходило дальше, я, помню смутно. В меня, вероятно, вселился дьявол, все, что попадалось мне под руку я швыряла в Чжан Ли. Всю ненависть, всю несправедливость мира, я, почему-то собиралась выместить именно на нем. Но критической точкой этого безумия оказалось то, что я просто вытолкала его из дома (откуда только силы взялись) во двор и пообещала натравить на него соседей, если он еще явится ко мне. Вторая половина дня прошла как в тумане. Хорошо, что впереди меня ждал еще один выходной, на работу меня не смогли бы сейчас поднять и подъемным краном. Я ничего не ела и не пила. Полтора суток я просто лежала и смотрела в одну точку. Чжан Ли несколько раз стучал в дверь и звал меня по имени. И хотя дверь была не заперта, он так и не решился зайти без моего разрешения. В понедельник я взгромоздилась на свой велосипед и поехала. Чжан Ли ехал рядом и что-то говорил, но я ничего не слышала, только видела, как шевелятся его губы, но как не пыталась не могла разобрать ни слова. И так было всю неделю. Утром Чжан Ли провожал меня на работу, вечером встречал. Стоило мне зайти в двери дома, как я забывала о внешнем мире. Нет, Чжан Ли я помнила, но как-то смутно. Время шло, а ничего не менялось. Однажды ночью я вдруг проснулась. Что-то разбудило меня, кто-то был в моей комнате! Дверцы шкафа...Дверцы шкафа были открыты. Я обнаружила это, включив свет дрожащей рукой, а ведь с вечера я плотно закрыла дверцы и даже подперла стулом. Эта привычка сохранилась у меня с детства. Переодевшись в домашнюю одежду, я всегда плотно затворяю створки, и подпираю дверь. Сейчас же стул был отброшен, и дверцы были открыты. Не задумываясь ни на минуту, я встала и потянула за собой кровать. Дедушка еще в детстве приделал к ней колесики. Я втащила ее в комнату, где спала до четырнадцати лет, в комнату дедушки и бабушки, и поставила ее между их кроватями. А в моей комнате нарастала вакханалия звуков, но сексуально-садистский бред, который доводил меня в юности до умопомрачения, сейчас на меня не действовал. Я спокойно заснула. Утром в просоночном состоянии мне в голову пришла мысль, а вдруг действительно вся проблема во мне? Вдруг по ночам, сама того не осознавая, я пишу сама себе смс с неведомого телефона? Но тут же отмела эту мысль. Успокоившись, я поняла, что, наконец, пришло время для того, чтобы заняться укладкой вещей в комнате дедушки и бабушки. За работой тревожные мысли отступили в сторону и вскоре моя голова прояснилась настолько, что я смогла посмотреть на ситуацию глазами Чжан Ли и испугалась. Что я буду делать, если в один прекрасный момент терпение у Чжан Ли кончится, и он уйдет навсегда? Однако в то время, когда голова работала, руки продолжали делать свое дело. Вскоре почти все вещи были бережно и любовно упакованы. Оставалось самое главное, сложить постели бабушки и дедушки. Сегодня ночью, как только я легла между этими двумя пустыми кроватями, мои страхи отступили, и я заснула спокойно. Что же говорить о том времени, когда я спала сном младенца, зная, что защищена с двух сторон самыми близкими людьми. Сначала я собрала постели, одеяла и матрасы, и попыталась их упаковать. Однако представив грядущую ночь, которую придется провести, постоянно натыкаясь взглядом на голые сетки кроватей, я передумала, и, перестелив постели, вернула все на место. Кровати-это будет самым последним делом, которое я завершу перед самым отъездом. Укладывая любимую бабушкину подушку на место, я сделала неловкое движение и с подушки соскользнула наволочка. Вернее, вначале я подумала, что это наволочка. Соскользнув с подушки, наволочка съежилась до размера нарукавника. Подняв странную вещь с пола, я пощупала то, что приняла за наволочку и обнаружила что она сделана не из ткани. То, что я держала сейчас в руках, было похоже на браслет-нарукавник, состоящий из квадратных монет плотно подогнанных друг к другу. В середине каждой монеты был вырезан иероглиф. Натянув браслет на руку, я почувствовала неудобство. Нарукавник плохо сгибался. Вещество, из которого был сделан браслет, было мне не знакомо. Металл не металл, но что-то очень напоминающее этот вид железа. Хотя...Браслет был изготовлен из материала очень толстого, но легкого. И еще, материал был на ощупь теплый, что к железу конечно же не имеет никакого отношения. А еще, браслет очень легко растягивался. Сколько себя помню эта...Не знаю даже, как назвать, ткань или материал, всегда покрывал бабушкину подушку, а сейчас соскользнул как кожа змеи или обертка. Я стояла в растерянности. Но чем больше проходило времени, тем неприятнее были ощущения от браслета-нарукавника. Потянув за края браслета, я уже хотела его стянуть, как вдруг одна из ближайших монет, за которую я только что потянула, засветилась странным светом. Луч света указывал в определенную точку. Она находилась на стыке двух стен. Мною овладело странное чувство. Засмеявшись, я вдруг решила поиграть с лучом. Повернувшись в противоположную сторону, я хотела направить луч туда же. Но у браслета была задача от которой он не собирался отступать. Вместо того, чтобы подчиниться моему желанию, луч прошел через мою руку и тело, и опять указал на то же место. Казалось, что луч начинает злиться, он горел все с большей и большей интенсивностью. Наконец я развернулась и подошла к стене вплотную. Как только это произошло, луч нарисовал на стене контур иероглифа, и кусочек стены вывалился на пол. Сделав свою работу, луч тут же погас. Отверстия в стене хватило ровно на столько, чтобы просунуть руку и достать то, что лежало в тайнике. Вытащив что-то свернутое в тугую трубку, я села в кресло и положив неведомый предмет на колени, задумалась. Я понимала, что после того как разверну неведомый сверток, жизнь моя изменится. Бабушка учила меня: "У человека 999 путей. Ты можешь пойти по любому. Но помни, обратного пути уже не будет, и вся ответственность будет лежать только на тебе!". Развернув сверток, я увидела, что это дневник. Дневник был сделан из того же материала из которого был сделан нарукавник.
  Вот что было в нем написано.
  "То, что написано в этом дневнике откроется только потомку рода Хуан-ди. Только потомок великого желтого императора сможет развернуть это свиток. Только ему откроют свое значение тайные иероглифы, созданные императором Хуан-ди. Иным же не стоит, и разворачивать этот свиток. Благородный материал, из которого сделан свиток, рассыплется в пыль. Вдохнувший эту пыль начнет чахнуть и быстро уйдет туда, откуда нет возвращения".
  Прочитав эти строки, я со страхом отложила дневник и стала ждать страшной кары, ибо никто и никогда не говорил мне, что я являюсь потомком легендарного рода. Однако время шло, а дневник лежал на том же месте, куда я его отложила. Правда, опять свернулся в трубку. Глубоко вздохнув, я решилась и стала читать дальше
  "Есть три вещи, которые никогда не должны оказаться вместе. Это рукав от платья императрицы Лей-цзы, жены императора Хуан-ди, нефритовая печать самого императора и лист из тетради сына Хуан-ди. То, что ты сейчас читаешь, написано на этом самом листе. Случилось так, что сын императора пожаловался отцу на усталость от учения. Мальчик был прилежным, и весь год учился не покладая рук. Посоветовавшись со второй женой -матерью сына, Хуан-ди решил, что сын заслужил право на отдых. А причем же тут листок из его тетради спросишь ты? И будешь прав. После окончания года учебы, прилежные драконы разнесли по всей поднебесной все то, что узнал сын императора за год. Все, до листочка, было отдано людям. Но вот беда, в тетради остался один неиспользованный лист. Что делать? Не выбрасывать же лист из драгоценного материала на ветер? Поразмыслив, император велел отдать этот лист мне. Я-приемыш, молочная сестра сына императора. Его невеста и будущая жена. Этот лист- рукав платья моей молочной матери - будущей свекрови и печать свекра, никогда не должны находиться в одном помещение. Иначе случиться страшное!"
  Устав читать я оглянулась вокруг. Стрелка, как и полчаса назад все стояла на одном и том же месте, но я побоялась отложить дневник и подойти к часам. Задумавшись, я вспомнила, что по крайне мере раза три смотрела на часы во время чтения, и за все это время стрелки не сдвинулись ни на минуту. Еще я обратила внимание на то, что вокруг было очень тихо. Что было совсем не характерно для нашего двора ранним вечером. Пожав плечами я решила читать дальше, а все таинственное оставить на потом.
  "Допускается хранение одним человеком двух вещей сразу, но заклинаю того, кто держит этот лист в руках, не берите в руки третью вещь, если две уже лежат рядом. Вот уже месяц как я то рассыпаюсь в пепел, то превращаюсь вновь в человека, а все, потому что не послушалась великого императора Хуан-ди. Дворец Хуан-ди и Лей-цзы огромен. Никто и никогда не мог похвастаться, что обошел его весь. Люди, которые выбирались из дворца, говорили, что он все время изменяется, то становиться маленьким, примерно, как хижина самого распоследнего бедняка, то разрастается так, что занимает всю площадь горы Куньлунь. Правда я сама ни разу не видела тех смельчаков, что рискнули выйти из дворца и вернуться обратно. Молочная мать предупреждала меня, что бы гуляя по дворцу я не вздумала приближаться к желтой комнате. Пока я не стану женой ее сына, мне это запрещено. Но я..."
  Одурев от прочитанного я перевернула лист на другую сторону, но там ничего не было. Рассказ или предупреждение оборвался на самом интересном месте. Более того, как только я отложила лист, он сам по себе свернулся в трубку. Листы склеились между собой и скоро передо мной лежал цилиндр из неизвестного материала. О дневнике напоминали только беспорядочно разбросанные по всей окружности цилиндра иероглифы. Вот так. На ощупь цилиндр по-прежнему был теплый и легкий и стал похож на браслет. Однако если верить дневнику, то этот никакой не браслет, а рукав от платья легендарной императрицы. У меня заурчало в животе- очень захотелось есть, хотя если верить часам, я ела всего час назад. Оставив цилиндр, я двинулась к выходу из комнаты, как вдруг то, что было надето на мою руку, напомнило о себе.
  Мою руку охватило сияние. Теплый воздух, шедший от рукава императрицы приятно грел руку. Вдруг рука помимо моей воли поднялась и вытянулась по струнке. Пальцы смотрели в потолок. Рукав стал вращаться на руке сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, он испускал режущие глаза лучи. Вдруг движение прекратилось, и я увидела светящиеся надписи на все четырех стенах комнаты. Иероглифы были все те же, что и в дневнике, но я отлично их разбирала. На стенах было написано: Сиань, Лоянь, Пекин, Нанкин. Это было название китайских городов. Ноги понесли меня в комнату родителей, на четырех стенах их спальни отразились другие четыре города, вернее их название. Кайфын, Ханчжоу, Аньян и Чженжоу. Браслет обжигал. Момент, когда от него шло приятное тепло, давно прошел. Превозмогая боль, я двинулась в свою комнату. Однако, войдя в нее, почувствовала такой нестерпимый жар охвативший руку, что не выдержала и сорвала нарукавник. На стене только начали проявляться иероглифы, обозначающие вероятно названия еще какого-то города, однако у меня уже больше не осталось терпения. Сорванный с руки браслет тут же превратился в цилиндр, наподобие того, что лежал в комнате дедушки.
  Однако мне было уже все равно, бросив его на пол, я кинулась в комнату родителей в поисках аптечки. Я знала, что у мамы есть аэрозоль от ожогов, потому что полгода назад сама покупала его для нее, когда она ошпарилась, перевернув на себя горячую воду. В этот момент в кармане кофты завибрировал мобильный. Смс гласила. "Слабаков уничтожают. Надень браслет и вернись в детскую."
  Я рассмеялась, ничто на свете не могло заставить меня вернутся сейчас в детскую. Бросив телефон на пол, я встала на стул и полезла за аптечкой. Вероятно, это меня спасло от более опасных ран, чем ожог. Захлебываясь идущими друг за другом сообщениями, телефон вдруг издал какой-то визжащий звук и взорвался. Один из маленьких осколков впился мне в ногу. Боль была такой, что на какое-то мгновение я забыла про ожог и, перестав контролировать себя, закричала. Тут же раздался топот. Кто-то метался по дому, а потом в комнату влетел Чжан Ли.
  -Сладчайший Будда, да что это с тобой такое? Я три дня не мог к тебе дозвониться и на стук ты не отвечала. Соседи говорили, что к тебе несколько раз приходили с фабрики. Где ты была? И что это с тобой?
  Я попыталась что-то объяснить, но потом замолчала, боль была столь невыносима, что я просто не смогла собраться с силами и объясниться. Вынув осколок из ноги, Чжан Ли аккуратно обработал рану, благо аптечка была рядом, а вот с рукой дело обстояло гораздо хуже. Рука была багрово красной, а волоски на ней обуглились и отвалились. Линь вызвал врача, однако, когда доктор, наконец, приехал, оказалось, что моя левая рука приобрела нормальный цвет и перестала чем- либо отличаться от правой. Когда, врач ушел, я со страхом посмотрела на Чжан Ли. Помня нашу последнюю размолвку, я ожидала от него чего угодно, но лицо моего друга выражало лишь участие и желание помочь. На следующий день я вышла на работу. Коленки мои тряслись, когда я заходила в здание цеха, однако день прошел спокойно. Меня не вызвали к администратору, да и косых взглядов я не заметила. Все было, как всегда. Может Чжан Ли ошибся? Однако, когда я задала ему этот вопрос, Чжан Ли отвел меня к тетушке Хай, соседке, с которой изредка общалась моя мама и та подтвердила, что приходили люди, и не один раз, а три. Однако Чжан Ли все-таки ошибся. Неизвестные люди не спрашивали, где я, а расспрашивали обо мне. Пусть так, однако все же любопытно, почему на фабрике не хватились меня. На что Чжан Ли, в свойственной ему иронической манере, посоветовал мне подойти к мастеру или начальнику и поинтересоваться ответом на этот вопрос. Прошла еще неделя. Без телефона было неуютно, и не я купила новый сотовый телефон и сим-карту. Это был уже третий телефон, и я совсем не удивилась, когда тут же получила см-с. "Если хочешь все узнать, зайди в Интернет, и жди сообщение на электронную почту". У меня не было дома компьютера, но не потому, что я избегала нового или не умела работать на нем, дело было в том, что живу я в хутуне. Так как всеобщая компьютеризация постепенно обхватывала весь город, то я надеялась, что скоро очередь дойдет и до моего хутуна. А пока я, в случае крайней нужды, пользовалась Интернет кафе. Вот и сейчас я уныло сидела, дожидаясь письма на свой электронный адрес, и думала только об одном. Когда все это кончится? Когда наконец неведомый мучитель оставит меня в покое? Наконец появилось извещение, что письмо, которого я в общем и не ждала, пришло.
  В письме был приказ: "Введи в поисковик название городов, которые видела на стене!". Я тут же написала название городов. Однако информация, которая тут же лавиной посыпалась в ответ на мой запрос, заставила меня ахнуть и замереть. Все восемь городов в разное время были столицами императоров разных династий. Послышалось негромкое треньканье. На мой адрес вновь пришло письмо. "Еще чуть-чуть, и я бы узнал все! Ты слабая! Ты понесешь за это наказание...".
  И безумный аноним вновь взялся за старое, только теперь в Интернете. Письма с угрозами сыпались и сыпались, не давая мне возможности осмыслить прочитанное и прийти к какому-то выводу. Экран компьютера стал опасно мигать. Испугавшись того, что компьютер повторит судьбу телефона и вот-вот взорвется, я быстро вышла из системы и расплатившись с оператором выскочила на улицу. Небо над Пекином было голубым. Обычная дымка, которая месяцами висела над городом и давила духотой и тяжестью, сегодня куда-то улетучилась. Я поверила, что все будет хорошо и выбросив в урну только что купленный телефон, который опять захлестнул поток смс, счастливая и свободная двинулась к парку, где меня ждал Чжан Ли.
  Парк встретил нас свежестью и покоем. Это все что нужно было сейчас моим измученным нервам. Размолвка с Чжан Ли была забыта. Рассказав Чжан Ли о событиях сегодняшнего дня, я упомянула о купленном и выброшенном телефоне. Что-то мелькнуло в глазах моего друга, он даже хотел что-то сказать, но удержался и лишь обиженно вздохнул. Но обижаться Ли долго не умел, поэтому не прошло и пяти минут, как на мою голову водопадом посыпались версии о том, зачем телефонному психопату понадобилось мое присутствие в Интернет кафе. День начался отвратительно, но зато закончился чудесно. Мы долго стояли у ворот хутуна, не в силах расстаться, пока наконец не стемнело окончательно. Утро началось с шума. Староста хутуна шел от дома к дому и стучал во все двери. Выглянув в дверь, я долго пыталась хоть что-то понять из шума и гама, поднявшегося во дворе, пока наконец не сообразила, что речь идет о переезде.Староста говорил о том, что вечером нам всем надо будет собраться в районной управе, там будет окончательно решен вопрос о нашем переселении. На следующий день я уже точно знала, где буду жить, в каком районе, на каком этаже и даже номер квартиры знала. Правда квартиру еще не видела. Однако знала, что в ней, как и в моем родном домике, будет три комнаты. Мои родные считались без вести пропавшими и пока не появиться официальное уведомление о том, что расследование закончено, никто не посмеет заявить мне, что они вычеркнуты из домовой книги. Так как с квартирой все было ясно, нам, жителям хутуна, предложили освободить дома в недельный срок. Вечер следующего дня застал нас с Ли в новой квартире. Квартира была чудесной, но безликой. В общем, это была не моя квартира. Поохав и поахав, я закрыла дверь квартиры новеньким ключом, и мы поехали домой. Линь предложил помочь уложить и перевезти вещи. Я согласилась, хотя червячок подозрения опять начал точить меня. Ну что я могла с собой поделать? Обделенная любовью родителей, угрюмая, сторонящаяся вся и всех девочка, никак не могла поверить, что кто-то готов любить и заботиться о ней. Собственно, не собранными вещи остались только в комнате родителей и на кухне. Кухню я взяла на себя, а Чжан Ли отправила в комнату родителей. Я понимала, что это не правильно, что я сама должна все собрать и распорядиться о том, что надо оставить, а что выбросить, но я просто не могла заставить себя дотронуться до вещей родителей. С самого детства на комнате родителей лежало табу. Сейчас, когда их не было со мной, ничего не изменилось. Я уже почти закончила свою работу в кухне, когда вдруг услышала восклицание Чжан Ли. Бросив все, я влетела в комнату. Чжан Ли держал в руках какой-то документ и растерянно смотрел на меня. Сбылись мои худшие подозрения. Чжан Ли даже не приступал к укладке вещей, а копался в бумагах моих родителей. Впрочем, как Ли объяснил позже, он решил начать с документов, а потом перейти к тряпкам и мебели, но увлекся и обо всем забыл. Взглянув на документ, я застыла от неожиданности. Это был официальный документ, и внизу стояла подпись знакомая и дорогая каждому китайцу. Это была подпись Мао Цзэдуна. Сев на диван, мы вместе читали и перечитывали документ. Помните рассказ матушки Ши, в котором она рассказывала о лаборатории в Пинфане, о страшных опытах над людьми? Бабушке и дедушке тогда было всего двадцать лет. В это невозможно было поверить, они были младше меня, когда одним недобрым утром их похитили прямо с улицы и увезли в неизвестном направлении! Дедушку и бабушку поместили в подземную лабороторию.На двери лаборатории стояло число девять. Это число имеет очень большое значение, для китайцев. Не иначе как боги держали свои руки над головами бабушки и дедушки в те страшные несколько месяцев. Но скорее всего, им просто повезло, в Харбин вошла Красная Армия и пленники лаборатории ?9 были спасены. Дедушка и бабушка вышли живыми из этих страшных стен, но как гласил документ, который я сейчас держала в руках, через десять лет они вернулись в Пинфан и провели там неделю. Насколько я знаю, там, в этих подземных казематах, до сих пор таиться опасность. Можно войти внутрь живым и здоровым, а унесут тебя оттуда на носилках. Имея на руках девятилетнего сына, дед с бабкой все же рискнули, и заручившись документом, с подписью, открывающей все двери, поехали. Судя по документам, они поехали не сами по себе, а в качестве сотрудников лаборатории занимающейся космическими разработками. Вот уж не знала, что в лаборатории, где работали мой отец и мать, чуть раньше трудились дед и бабушка. Впрочем, любопытный документ не пролил свет ни на одну тайну. Он являлся просто разрешением. Было не понятно, что хотели найти старшие представители семьи Линь в Пинфане через десять лет после окончания оккупации японцев, и почему этот документ оказался затерянным среди бумаг отца. По логике вещей ему самое место было в архиве дедушки, но...Перерыв был окончен, и мы опять приступили к укладке. Чтобы не дразнить Ли, голова, которого все время была повернута в направлении секретера с папками, я просто выгребла все документы и не глядя сложила их в чемодан. Настал вечер. Все было уложено. Эхо наших голосов отражалось от стен и вгоняло в тоску. Переезд был запланирован на среду. В два часа дня должны были приехать грузовики. Я не знала, что делать. Лишь несколько дней назад мне удалось закрыть брешь, которою я проделала своим отсутствием на работе, и теперь я просто не могла подойти к начальнику цеха с просьбой отпустить меня на пол дня. Как всегда, спасение пришло в лице Чжан Ли. Утром, уходя на работу, я попрощалась с комнатами и самим домиком. Отдав ключи Ли, который как всегда ждал меня у ворот, я попросила его не провожать меня. Я не хотела, чтобы он видел, как я плачу. Вечером я вернулась уже в другую квартиру. До двенадцати ночи мы раскладывали с Ли вещи и конечно не успели все расставить по местам. Было уже очень поздно, и поэтому я предложила Чжан Ли переночевать в одной из комнат. Однако он мягко отклонил мое предложение и уехал. Я уже не раз задумывалась о том, где живет Чжан Ли и на какие деньги. Но когда я спрашивала его о месте работы, он отшучивался или говорил, что работает на национальную безопасность. И вот сегодня, проводя час за часом без сна, я задумалась о Чжан Ли всерьез. Он не нуждался в средствах. Это было видно с первого взгляда. Гостиница, которую он снимал, была из разряда пятизвездочных и жил он в ней уже больше месяца. Впрочем, если он агент национальной безопасности...Последнюю мысль я додумать не успела, так как меня наконец сморил сон. За всеми этими проблемами я совершенно забыла, что приближается день образования республики-первое октября и была очень обрадована, когда на очередном собрании по поводу подведения итогов месяца узнала, что следующие несколько дней будут выходными. Я предвкушала прогулки по паркам и скверам, неспешные чаепития и задушевные разговоры! Однако Чжан Ли вдруг огорошил меня, предложив совершенно другую программу на предстоящие выходные, и я вынуждена была с ним согласиться. Он предложил поехать сначала в Харбин, а потом в Пинфан. Билеты пришлось доставать с большим трудом. В праздничные дни весь Китай двигается с места и мигрирует внутри страны, навещая родных и родственников. Там, куда отправлялись мы, нас никто не ждал. Мы ехали в Харбин. Кто-то из маминых родственников жил в трех часах от Харбина, в Муданьзяне, но наш маршрут лежал немножко в другую сторону. Нам надо было в Пинфан.
  Поездка прошла довольно неплохо. Я даже поспала немножко. Однако утром, выйдя на слишком оживленную привокзальную площадь, я почувствовала, что озябла. Здесь было гораздо холоднее, чем в Пекине. И мне сразу захотелось домой. Однако вспомнив, что дома меня никто не ждет, да и дома у меня теперь нет, я собрала волю в кулак и улыбнулась своему спутнику. Хорошо, что я взяла с собой теплую куртку. Можно было бы сразу двинуться в Пинфан, благо городок находился не очень далеко от Харбина, но Чжан Ли решил по-другому. Взяв такси, Чжан Ли велел водителю ехать в гостиницу. Однако отношения, возникшие между нами, начали меня тревожить. Мне все больше и больше не нравилось, что Чжан Ли берет бразды правления моей жизнью в свои руки. Я попыталась запротестовать, но Ли убедил меня, что времени предостаточно. Его хватит и для отдыха, и для дела. Не сразу, но в конце концов я все - таки согласилась с его доводами. Гостиница находилась рядом с рекой Сунгари, вокруг которой крутилось все и вся в этом городе. Мне показалось, что Ли довольно хорошо знает этот город, хотя он отрицал это. В городе было много русских. Забавные белокожие люди попадались на каждом шагу. Они скупали все подряд и щелкали без конца своими фотокамерами. Взглянув на Чжан Ли я с гордостью отметила, что ростом он не уступает русским, не говоря уже о цвете его волос. Отметив этот факт, я вдруг задумалась, меня кольнула мысль о том, что я уже столько времени знаю Ли, но его волосы не меняются. Они даже не светлые, а ближе к желто-оранжевым. Если они окрашены, то рано или поздно должны проявиться более темные корни волос. Однако я ни разу этого не видела. Я хотела узнать у Чжан Ли название краски для волос, но что-то отвлекло меня, и я забыла об этом спросить.
  Центральная улица в просторечии называлась Арбат. Чжан Ли сказал, что улица с таким названием есть в Москве. Я не поверила ему. С чего бы это? Зачем китайскому городу такое странное название улицы? Но побродив и поездив по городу, я узнала, что здесь осталось очень много от прошлого. Ведь раньше Харбин был русским городом и лаборатории в Пинфане пополнялись не только китайскими, корейскими, но и русскими пленными. Мы провели ровно сутки в этом городе. От железнодорожного вокзала до Пинфана шел 343-й автобус. Ехали мы неожиданно долго, ведь путь от Харбина до Пинфана занимает чуть ли не 10 километров. На предпоследней остановке кондуктор показал нам в окно траурный мемориал. Добравшись до Пинфана, я первым делом начала расспрашивать местных жителей о лаборатории ?9.
  Меня интересовало ее расположение. Но на мое удивление, никто не слышал о существование лаборатории с таким номером. В городке было еще довольно много людей, которые помнили то страшное время. Хотя лет прошло немало. Кто-то с удовольствием делился воспоминаниями, а кто-то сердился или уходил молча, не желая ворошить старые раны. Отчаявшись добиться хоть какого-то результата, я обратилась к Чжан Ли. Он все это время старался не мешать мне в изысканиях, признав, что это дело касается в первую очередь меня. Мой друг сопровождал меня, но молча. Когда я повинилась ему в том, что мои расследования зашли в тупик, он предложил пройтись по мемориалу. Мы пошли к главному административному зданию: больше полувека назад здесь работали палачи в белых халатах, размещались охранники. А нынче, в главном "блоке" была музейная экспозиция. На входе я увидела, что обе стены облицованы металлической чеканкой. Прямо из стен к посетителям тянулись руки в кандалах и со сжатыми кулаками.
  После того как СССР вступила в войну на Дальнем Востоке, японское командование решило замести следы преступлений. 8 августа 1945 года были спешно взорваны все объекты на территории отряда: тюрьма, крематории, бараки, лаборатории, в которых проводились бесчеловечные опыты над людьми с применением болезнетворных бактерий. И все же уцелели каменные стены "холодильника": На плацу перед ним заключенных зимой привязывали к столбам и обливали водой, проверяя, сколько времени выдерживает организм. Заключенных умерщвляли в вакуумных камерах, пытали электрошоком, ампутировали конечности, лишали воды, и подопытные погибали от жажды. Сохранились и бетонные ячейки глубиной около метра, в которых содержались мыши, крысы, суслики и прочая живность, - их заражали инфекционными бактериями, чтобы потом выпустить на территорию врага.
  В 1978 году на территории Пинфана был создан музей. Его экспозиция размещается в бывшем здании штаба "Отряда 731". В первое время в музее бывало всего 700-800 посетителей за год. Но в последнее время отмечен всплеск - мемориал посещают около 11 тысяч человек ежегодно, причем очень много японских туристов. Среди японцев, посетивших "Отряд 731", были и те, кто работал здесь в 1939-45 годы. В то время "зондеркоманду" сомнения не мучили: перед главным зданием даже была баскетбольная площадка, где можно было размяться после трудового дня. Отрезвление пришло с годами, после поражения Японии во второй мировой войне. Я подошла поближе к стенду, заинтересовавшему меня. На фотографии был Наоката Ицибаси, бывший член "спецназа" "Отряда 731". Он посетил Пинфан в 1987 году и оставил в книге для посетителей покаянные строки. Всмотрелась в другое фото: бывший вивисектор Хидео Сонода замаливает свои грехи на руинах барака. Еще один "перековавшийся" - бывший охранник Ютака Мио. После войны он отказался от пенсии, в знак покаяния за причастность к преступлению против человечества.
  Экспозиция музея обрывается 1945 годом, когда "Отряд 731" прекратил свое существование. На выставке представлены были представлены фотокопии документов о послевоенной судьбе генерала Исии и других изуверов. Из содержания этих материалов следует, что их приголубили американцы, и они оказались в США, где внесли свою лепту в военно-бактериологические изыскания Пентагона. В одном из залов можно видеть бактериологическую бомбу, изготовленную в США. По некоторым сведениям, такие бомбы американская армия использовала на первых порах в ходе Корейской войны 1950-53 годов.
  Правда, некоторые подельники Исии от кары не ускользнули. К их числу относится Tомио Исава. В 1949 году он предстал в Хабаровске перед судом над японскими военными преступниками, но еще до окончания процесса покончил с собой в камере.
  Когда я слушала матушку Ши, мне было худо, но действительность оказалось страшнее ее воспоминаний. На территории мемориала был медицинский пункт. Он был создан специально для таких как я, получивших потрясение от столкновении с прошлым. Сначала начался озноб, к горлу подкатила тошнота. Чжан Ли отдал мне свою куртку, но я никак не могла согреться. Потом кровь резко прилила к лицу.
  И тут пришел ужас. Ко мне вернулась моя детская способность слышать то, что не слышат другие. Я слышала команды, отдаваемые на том же языке, на котором кричала маленькая девочка из моего первого детского кошмара. То, что я приняла за трудно разбираемый диалект, было просто другим языком. Вероятно, японским. Приказы, стоны, мольбы, звуки льющейся и замерзающей прямо на воздухе воды, звук пилы, разрезающей еще живое тело, писк крыс и мышей, которым вводили чуму и холеру, замешанную на человеческой крови. В какой-то момент я, вероятно, вселилась в тело человека, испытывающего нечеловеческие муки и начала кричать, потому что Чжан Ли взял меня на руки и понес в направлении белого здания с красным крестом.
  Люди расступались перед нами и пытались как-то помочь, но я всего этого не помню. Мое сознание отключилось в тот момент, когда озноб сменился температурой. Как рассказывал Чжан Ли мне вкололи успокаивающее лекарство. Через какое-то время бред прекратился, и я спокойно уснула. В больнице был изолятор на десять коек. Врач посоветовал оставить меня там. Поколебавшись Чжан Ли согласился. Мое состояние могло ухудшиться и лучше мне было находиться под присмотром медперсонала. Сам Чжан Ли поселился в гостинице, которая находилась не далеко от мемориала. Утром Чжан Ли навестил меня. А когда врач обрадовал его, заявив, что мое состояние стабилизировалось, мой жених решил, что нужно как можно скорее возвращаться домой. Как говорится, от греха подальше. Однако врач отсоветовал ему это, объяснив, что я еще сильно слаба и могу не перенести такой длинный путь. Единственным послаблением было то, что врач разрешил перевести меня в номер гостиницы. Хотя до гостиницы было несколько шагов Чжан Ли поймал такси. Врач предложил донести меня на носилках, но Чжан Ли отказался. В номере было тепло и уютно. Чжан Ли постарался, чтобы я хотя бы на время забыла об осколках прошлого, которые стояли на пути любого, кто посетит этот городок.
  В вазах стояли цветы, в корзинах фрукты, в коробках конфеты. Беззвучно работал телевизор, бросая голубоватый отблеск на закрытые шторы. Я искренне радовалась тому, что окружало меня, но время от времени тихонько переводила дыхание, чтобы избавиться от запаха гнили, человеческих испражнений и формалина. Благодаря лечению я перестала слышать звуки, но от запахов мне деться было некуда. День пролетел незаметно. Несколько раз Ли выходил из номера, чтобы принести еду заказанную в ближайшем ресторане. Аппетита у меня не было совсем, но я старательно ковырялась в тарелке, чтобы не огорчить Ли. Но главным деликатесом в этом номере был телевизор. Я слукавила, когда рассказывала, что компьютера у нас не было из-за того, что мы жили в хутуне. Конечно, это одна из главных причин, но при большом желании эту причину можно было бы обойти. Дело не в этом. У нас дома не было никакой аппаратуры. Вообще никакой. У нас даже не было электрических розеток. Готовили мы по старинке. Единственное послабление, которое разрешил дед, это то, что провели свет. Поэтому, можете себе представить, как мне было обидно, когда мои приятельницы по школе делились впечатлениями от просмотренного мультфильма, а позже приключенческих или любовных фильмов, а я не могла участвовать в этих обсуждениях. Я ходила с родителями в кинотеатры, в цирк, на китайскую оперу. Позже, в колледже и институте я основательно познакомилась с компьютером, однако телевизор навсегда остался тем самым, сладким запретным плодом.
  Заснула я в прекрасном теплом номере. Чжан снял для себя соседний номер, но мне не было страшно, кровать Чжана была через стенку от моей. Стоило мне стукнуть по стене, как мой верный друг тут же пришел бы ко мне. Но я надеялась, что таких экстренных мер не понабиться и ночь пройдет спокойно. Как я уже говорила, заснула я в уютном номере, а проснулась в операционной комнате, лаборатории ?9.
  
  Я точно знала, что я в лаборатории ?9, хотя никто мне об этом не говорил. Так бывает во сне. Мне не было страшно, но я знала, что этот сон очень важен для меня и изо всех сил уговаривала себя запомнить все до мелочей. Раздался высокий мужской голос. Переводчик в голове тут же синхронно сделал перевод
  -Что делать с мужчиной и женщиной?
  -Иссия не велел их наказывать, - ответил кто-то с более низким голосом, - просто рассели их по разным номерам.
  -А если они еще раз попытаются убежать?
  -Доложишь Исии, вот и все. Постой, - мужчина с низким голосом, которого я буду для простоты называть Низким, окликнул Высокого, когда тот уже собирался уйти, - ты не забыл приготовить операционную?
  -Еще полчаса назад все было готово.
  -Тогда через, - Низкий сверился с часами, - полтора часа, самый младший из пленников должен быть готов. Обеспечь тишину. Оперировать сегодня будет Сам.
  -Уколы приготовить?
  -Никаких уколов, оперируемый должен быть в полной памяти.
  -То есть, если я правильно понял, перед операцией пленнику не будут давать наркоз?
  -Ты правильно понял, а теперь иди и подготовь самого младшего из девяти.
  -Слушаюсь.
  Пошевелившись, я почувствовала, что могу перенестись туда, куда хочу. Осознав это, я тут же дала себе приказ:
  "Хочу увидеть бабушку и дедушку!"
  Тут же внутри себя я услышала щелчок и поняла, что уже перенеслась из холодных недр операционной. Голоса бабушки и дедушки я узнала сразу, а вот увидеть, как не напрягалась, не смогла.
  -Как ты думаешь, они уже знают о ребенке? - послышался тихий шепот. Это был голос бабушки
  -Нет, если ты им об этом не сказала, - при звуках этого голоса сердце мое упало.
  -Но на завтра назначено более полное обследование, и я боюсь...
  -Не надо боятся жизнь моя, - ласково проговорил дедушка, - что будет то и будет. А изводить себя заранее не надо!
  -Ты видел печать императора? - еще тише спросила бабушка
  -Разве ты ничего не помнишь? Прости, мой цветок сливы! Когда печать императора была разъята на две части, ты потеряла сознание от боли, а я ничем не мог тебе помочь! Эти палачи держали меня за руки и не дали приблизиться!
  -Боже мой! Я ничего не помню! Что же теперь будет?
  Вдруг по моим глазам ударил яркий свет, и я закричала. Эхом за мной летел крик бабушки. Она просила не разлучать ее с мужем.
  Однако сон не хотел еще отпускать меня. Действие поменялось. Теперь я все видела, но ничего не слышала.
  В отряде наряду с тюрьмой, где содержались "бревна", были еще "комнаты ужаса", вход в которые запрещался всем, кроме небольшого числа лиц. Я читала об этом, но естественно не видела. И вот теперь во сне передо мной разворачивалось немое кино. Пленка раскручивалась и раскручивалась. Я закрывала глаза руками, которых у меня не было во сне, я щипало свое тело, которого у меня тоже не было, я даже пыталась кричать. Однако все было бесполезно. Я должна была это увидеть. Мой суровый невидимый учитель не давал мне послабления.
  Итак, "выставочная комната" хотя и называлась комнатой, по размерам равнялась площади трех комнат. Тому, кто, пройдя по коридору от хозяйственного управления, достигал "выставочной комнаты", прежде всего, ударял в нос резкий запах формалина, затем внезапное нервное потрясение заставляло человека зажмурить глаза.
  Тот, кто впервые входил в эту комнату, впадал в шоковое состояние, и даже видавшие виды люди, шатаясь, искали опоры. Мне некуда было сесть, я была бесплотна, но крик, рвущийся изнутри, сотрясал все мое невидимое тело.
  На полках, расположенных в два или три ряда вдоль стен, стояли наполненные формалином стеклянные сосуды диаметром 45 и высотой 60 сантиметров. В формалиновом растворе находились человеческие головы. Отделенные от шеи, с открытыми или закрытыми глазами, с колышущимися волосами, они тихо покачивались в стеклянном сосуде.
  Головы с раздробленным, как гранатовый плод, лицом.
  Головы, разрубленные на две части от темени до уха.
  Головы распиленные, с обнажившимся мозгом.
  Головы с разложившимся лицом, на котором невозможно распознать ни глаз, ни носа, ни рта.
  Головы с широко открытым ртом, с красными, синими, черными пятнами на коже.
  Головы людей разных рас, мужчин и женщин, старых и молодых, смотрели из коричневатого формалинового раствора на вошедшего в комнату и обращались к нему с немым вопросом: "Почему мы здесь?"
  В "выставочной комнате" были не только головы. Человеческие ноги, отрезанные по бедро, туловища без головы и конечностей, желудки и кишки, причудливо переплетенные в растворе, матки, некоторые с плодом. Короче говоря, это была выставка всех составных частей человеческого тела.
  Были среди них и совершенно невероятные. Например, человеческая рука, отрезанная по локоть. Владельцем этой руки был служащий отряда. Раз в месяц он приходил в "выставочную комнату", останавливался перед своей рукой и долго глядел на нее. Вот и сейчас после смерти он по-прежнему был здесь. Стоял рядом со мной и недоуменно рассматривал свою руку. Оглянувшись, я увидела, что выставочный зал медленно наполняется людьми. Мы стояли друг против друга, они, те, которых не было числа, и я- совершенно одна. За окнами промелькнуло не одно тысячелетие, а мы все стояли друг против друга. Одна из женщин-призраков подошла к аквариуму с раствором, где лежала отрезанная матка с плодом. Любовно погладив гладкую поверхность аквариума, она обернулась и посмотрела на меня. А я в это время не могла оторвать глаз от аквариума, потому что матка начала пульсировать и растягиваться. Она пыталась исторгнуть из себя плод. И тут я не выдержала и закричала.
  Чжан. Ли стоял рядом с моей кроватью и пытался успокоить. Я ничего не могла ему объяснить, только повторяла "Дедушка, бабушка!", "Эти люди. Убери от меня этих людей" и плакала. Уехали мы из Пинфана лишь на следующий день. Мне уже было намного лучше, но Чжан Ли так не считал и поэтому в Пекин мы вернулись на самолете.
  В аэропорту я вдруг почувствовала, что мне необходимо остаться одной, чтобы все осмыслить. И не просто завтра, послезавтра, а сейчас, сию же секунду. Когда я сказала об этом Чжан Ли, он конечно обиделся, но не подал вида. Он был готов выполнить мою просьбу, но это стоило ему больших душевных затрат, потому что он любил меня и волновался. Вставляя ключ в замок, я удивилась тому, что двор так безлюден. И лишь войдя внутрь, поняла свою оплошность; Я вернулась не в новую квартиру, а в хутун. Двор внутри сихуаня был еще цел, но уже пуст. Вероятно, из-за того, что сегодня был все еще праздничный день, рабочие не приступили к сносу. Когда-то давно все четыре домика внутри сихуаня принадлежали моей семье. Много поколений сменилось, много династий расцветало и уходило в небытие, а мой род по-прежнему жил здесь. После провозглашения республики, дедушка добровольно решил "уплотниться" и оставил себе и своей семье лишь один дом. В остальные три вскоре въехали новые люди. Я без конца повторяю сихуань, хутун, но до сих пор не удосужилась объяснить историю этих слов. Итак, слушайте!
  .
  "Однажды, устав бродить по улицам залитыми огнями, вы свернете в старый городской квартал и попадете в совершенно другой мир. Мир, где время остановилось. Как и два, три, как восемь столетий, назад, хутуны-это замкнутая система, где ничего не меняется. По обе стороны тянутся высокие кирпичные стены без окон, с облупившейся штукатуркой. За стенами ничего не видно, только сверху нависают какие-то обломанные карнизы черепичных крыш, да кое-где выглядывают кроны деревьев. По переулку с трудом пробираются автомашины, нередко упирающиеся в тупик и закупоривающие проезд нетерпеливо крутящим свои звонки велосипедистам. Иногда в скучных однообразных стенах встречаются узкие ворота с рассохшимися дверями, за ними можно разглядеть захламленные мрачноватые дворы, откуда стекают ручьи мыльной воды и доносится затхлый запах разного старья, десятилетиями хранящегося во всех углах и на крышах как попало слепленных времянок.
  Но не спешите уходить отсюда: за этими старыми стенами сохранились колоритные уголки древней столицы, именуемые "сыхэюань".
  Сыхэюань - это прямоугольный двор, в котором все четыре его стороны заняты жилыми и хозяйственными помещениями. В таких маленьких городских усадьбах вплоть до начала XX века селилось большинство состоятельных пекинцев. Население победнее владело саньхэюань, где были заселены и застроены три стороны или лянхэюань, где были застроены две стороны двора. Конечно, были и городские низы, жившие, где и как придется.
  "Четыре поколения под одной крышей" - к этому идеалу устройства традиционной китайской семьи сыхэюань был приспособлен как нельзя лучше. Высокие стены и крепкие ворота надежно скрывали от соседей и посторонних личную жизнь и возможные семейные неурядицы, позволяли вести уединенное существование в гуще бурлящего города и чувствовать себя в полной безопасности от непрошеных гостей.
  Сыхэюнь отличались друг от друга по площади, числу внутренних двориков и построек, но основные их элементы были общими. В своем традиционном виде пекинская городская усадьба сложилась еще в XII веке и восемь столетий сохранялась почти без изменений. Ее главные помещения обращены фасадом на юг, поэтому предпочтительным считался участок по северной стороне переулка. В этом случае единственный вход устраивался в юго-восточном углу усадьбы. Декоративное оформление ворот сразу говорило всякому прохожему о материальном и общественном положении владельца количеством и богатством фигурного кирпича и деревянной резьбы. К двустворчатым дверям с высоким деревянным порогом ведут несколько каменных ступеней. В пекинских усадьбах не держали ни лошадей, ни ослов, поскольку закон разрешал иметь собственный выезд лишь немногим представителям высшей аристократии, поэтому в проездных воротах не было необходимости. По обе стороны от дверей ставились небольшие каменные барабаны с вырезанными на них львиными мордами - своеобразные охранные амулеты. "Мода" на эти амулеты появилась еще в XI веке, когда случайно извлекли из земли древний каменный барабан. Их называют "шиганьдан", т.е. "камень, дерзающий противостоять" зловредным силам. Львиная морда или надпись "Тайшань" (Священная Восточная гора) в верхней части камня призваны повысить его магическую силу. В "культурную революцию" этим барабанам досталось от хунвейбинов, свидетельством чему - многочисленные сколы и трещины на львиных мордах.
  А теперь войдем внутрь и попытаемся представить, как все здесь выглядело лет сто назад.
  Сразу за входом располагался небольшой дворик. Его северная стена, облицованная серой узорчатой плиткой, выполняла роль ширмы, прикрывающей вход в дом от злых духов. У этой стены в керамических горшках обычно росли олеандры, иногда - какие-нибудь цветы. Из этого дворика, повернув налево, попадали в следующий, узкий и длинный. Он служил своеобразной "залой" усадьбы. На его южной стороне находятся помещения, предназначавшиеся для приема гостей, кабинет для занятий и библиотека.
  Отсюда через ворота "чуйхуамэнь" можно пройдем в центральный двор усадьбы. Эти ворота с "висящими цветами" накрыты черепичной кровлей, украшены росписью по балкам перекрытия и парой выточенных из дерева "цветочных" бутонов, по которым они и получили свое название. За дверными створками устроена еще одна деревянная ширма, прикрывающая главный дом. Она раздвигалась только в особо торжественных случаях, а обычно ее обходили сбоку. По периметру двора устроена галерея, соединяющая главный дом с другими помещениями. По бокам к дому пристроены "эрфан" (уши) - небольшие комнаты, действительно подобные ушам, приставленным к "голове" - главному дому. По галерее и в жару, и в дождь с удобством можно было попасть в левую и правую боковые фанзы, где жили дети и внуки. Главный дом всегда занимал глава семьи. Обычно во дворе росло несколько деревьев, при этом предпочтение отдавалось хурме, финикам, акации, иногда встречались сосны или кипарисы. Подбор деревьев не всегда определялся только практическими соображениями. Например, во дворе нынешнего дома-музея Мой Лань Фана в старину посадили две хурмы, яблоню-китайку и обычную яблоню. Из названий этих деревьев составляется пожелание всеобщего мира и покоя. В больших глиняных горшках с весны выставляли самые разные цветы, а клумб или грядок никогда не устраивали. Не были редкостью чаны с золотыми рыбками и просторные деревянные клетки с попугаями. В теплую погоду семья любила проводить почти все время во дворе, от палящего солнца спасались под циновочными навесами, закрепленными одной стороной под карнизом крыши. Стекол в окнах тогда не было, а оконные решетки по несколько раз в году заклеивались белой бумагой. Столбы галереи, рамы, двери покрывались темно-красным лаком, удачно гармонировавшим с чистым серым цветом стен и черепичной кровли.
  Обогнув главный дом, мы попадем в задний двор с кухней, кладовыми и помещениями для прислуги. Здесь помимо повара и домработницы мог иметь свой угол и нанятый на постоянную работу рикша. В дальнем левом углу усадьбы отводилось помещение под домашний алтарь Предков.
  Все постройки сыхэюаня - одноэтажные. Фундаментом для каждой из них служила невысокая платформа из утрамбованной земли, облицованная камнем и кирпичом. Холодные каменные полы застилались циновками или коврами. В этих усадьбах даже не всегда устраивались печи, и в зимнюю стужу комнаты обогревались жаровнями с древесным углем.
  Если хозяину позволяли средства, то к сыхэюаню пристраивались еще один-два боковых или задних дворика, где обычно устраивались миниатюрные сады с беседками и декоративными бассейнами, уединенные павильоны для занятий литературой и науками.
  Благополучно просуществовав восемь столетий, сыхэюань не устоял перед натиском перемен, принесенных двадцатым веком. Пекин быстро превратился в политический, экономический и научный центр страны. Грандиозные стройки, фабрики и заводы, учреждения привели к резкому увеличению населения столицы. Поскольку со строительством нового жилья не успевали, уплотнялись в старом.
  Так в старых удобных усадьбах возник экзотический пекинский вариант коммуналок...
  Сегодня в каждом сыхэюане, некогда принадлежавшем одному хозяину, живет по десять-двенадцать совершенно чужих друг другу семей. Когда-то достаточно просторные дворы превратились в узкие лабиринты из сарайчиков и пристроек, крохотных кухонь. Они загромождены велосипедами, всяким хламом и собранным про запас строительным мусором. В сыром углу двора торчит единственная водопроводная труба с железным краном, по стенам извивается электропроводка, свисают веревки с бельем, общая на несколько дворов уборная - в переулке, зимой из каждого окна торчит кривая чадящая труба печки-буржуйки, - таким предстает изумленному взору современный сыхэюань.
  И все-таки, какой пекинец не мечтает провести летний вечер, в трусах и майке сидя в уединенном дворе на низенькой табуретке, обмахиваясь веером? И чтобы рядом стояла клетка со щеглом, в фарфоровой чашке золотился жасминовый чай, над головой трещали в ветвях цикады. К тому же в таких сыхэюанях жили и воспели их в своих сочинениях такие знаменитости как писатели Лу Синь и Мао Дунь, видные ученые и государственные деятели. Поэтому в последние годы все чаще в Пекине публикуются ностальгические воспоминания о старых усадьбах, а некоторые из них восстанавливаются и становятся своеобразными музеями прежнего городского быта. Сейчас в хорошем состоянии их сохранилось не больше трех десятков. Цивилизация наступает, и на месте целых кварталов сыхэюаней растут новые здания."
  Ода уходящему в века, красиво не правда ли? Впрочем, это не мои слова, я так красиво изъясняться не умею. Все это я вычитала в газетах и Интернете и поделилась с вами. Однако вернемся к настоящему, сейчас мой сихуань выглядел так, как вероятно в то время, когда его только построили. Двор был чист, ничего не свисало, не мешало проходу и не оскорбляло взор. Из рассказа бабушки я помню, что в конце шестидесятых, за особые заслуги перед страной дедушке предложили квартиру в новом благоустроенном доме. Однако он отказался переезжать из хутуна. Посчитал что в Пекине еще много людей более достойных и нуждающихся в улучшении жилищных условий. Впрочем, об этом я кажется уже рассказывала.
  Но вернемся к настоящему. Побродив по двору, я вошла в свой дом. Было грустно, но уже не так больно.
  Попрощавшись еще раз с дорогими стенами, я пошла к выходу, как вдруг дверь распахнулась и меня швырнуло назад в коридор! Но это было еще не все, чуть помедлив, ветер вдруг поменял свое направление и меня буквально высосало из дома, что бы тут же впихнуть в соседний дом! Дверь третьего домика оказалась закрытой. Однако невидимая сила не растерялась, миг и стекло в окне разлетелись в мелкую крошку. Когда стихия впихнула меня в четвертый домик, я потеряла сознание.
  Очнулась я оттого, что меня тошнило. Кое-как добравшись до своего дома, я легла прямо на пол в комнате дедушки и бабушки и отключилась. Солнце било по глазам сквозь окна, которые лишились штор, в дверь кто-то колотил так, что дрожал пол. Открыв глаза, я сразу вспомнила все и попыталась резко встать. Тело болело после ночи, проведенной на полу. Только я подошла к двери как стук прекратился. Помедлив еще чуть-чуть, я приоткрыла дверь и осмотрелась. Почтальон, тетушка Цзы уже почти достигла ворот хутуна, когда я попыталась ее окликнуть. Голоса не было, вместо слов изо рта вылетал какой-то сип. Морщась от боли, я побежала следом за тетушкой. Она уже садилась на велосипед, когда я выбежала из ворот
  -Это что с тобой такое? - удивилась тетушка Цзы, - Откуда ты взялась и почему долго не открывала?
  -Я...Я спала.
  -Спала в двенадцать часов утра? - тетушка потрогала мой лоб, - Ой, да ты вся горишь! Тебе в больницу надо, а не дома отлеживаться! Садись на мой велосипед, а я рядом пойду!
  -Нет. Я...Мне надо доделать кое-какие дела, и я...Тетушка, - увидев, что женщина пристраивается в седле велосипеда, заволновалась я, - а чего вы приходили?
  -Заговорила ты меня. Я все и забыла! Письмо тут тебе! Я несколько раз заезжала, а дома никого не было. И до соседей достучаться не смогла. Вчера заходила, позавчера.
  -Переехали мы, велели в недельный срок освободить домики.
  -А, вот в чем дело! А я все стучу, стучу...Ну значит повезло тебе что я сегодня мимо проезжала. Сегодня то день еще не рабочий, а я думаю...А какой адрес то у тебя теперь будет? Куда почту пересылать?
  Адрес на письме был надписан знакомым почерком. Я влетела в дом, села прислонившись к стене, и надорвала конверт
  Первые же строки письма заставили меня зарыдать. Я читала и вытирала слезы;
  "Дорогая Линь, дорогая внученька! Если ты читаешь эти строки, значит меня уже нет в живых. Верный человек обещал переслать это письмо тебе, если в течение трех месяцев я не объявлюсь или не пошлю ему весточку! Было бы жестоко оставить тебя один на один с теми вопросами, которые я уверен, накопились у тебя к этому времени. Я тебе все расскажу, а ты уже будешь мне высшим судьей. Надеюсь, ты не осудишь меня строго. Наш род, вернее род твоей бабушки ведет свое начало от императора Хуан-ди. В моих жилах тоже течет кровь императоров, но это уже другая ветвь. С детства и она и я знали, что предназначены друг другу и в отличие от других семейных пар, которые иногда до свадьбы и не видели друг друга, нам повезло. Ты наверно слышала о печати императора Хуан-ди? Эта печать должна была храниться в семье твоей бабушки, но ветры истории много раз создавали такие завихрения, что след печати потерялся. В 1937 году японцы оккупировали Китай. Было создано марионеточное государство Манжоу-го. Наш последний император Пу-и был вынужден встать во главе этого фарса. Я не знаю, какие способы были применены к Пу-И, что бы он отдал печать. Жестокость этих людей не имеет границ, и я не осуждаю Пу-И, я лишь скорблю. Ты наверно слышала о Пинфане, этой цитадели зла? Если не слышала, то отложи письмо и найди все что можешь о том времени. Прости, но я просто не смогу рассказать тебе об этом. До сих пор меня по ночам мучают кошмары, а воспоминания не оставляют ни на один день. В 1945 году, перед самым приходом русских нас привезли сначала в Харбин, а потом в Пинфан. В лаборатории номер девять проводились эксперименты над потомками императоров. Нас было девять человек. Семейная пара была только одна- это были мы с твоей бабушкой, остальные шестеро были посторонними друг другу людьми. Девятым, его привезли последним, был мальчик пяти лет.
  Печать Хуан-ди была раздроблена на девять кусков. Я не буду рассказывать, какие муки испытывали те, кто оказался прямым потомком Хуан-ди. После того как нефрит был раздроблен, его грубо обточили до размера бусин и вживили нам. Операционная лаборатории ?9 еще помнит наши крики боли. Операцию проводили без анестезии. Я...Прости, я просто не могу удержать свои эмоции в руках. Страшно вспоминать об этом. Среди нас было три женщины. Но послабления не получили и они. Горошины нефрита были вживлены и им. И тоже без всякого обезболивания. После этого, над нами проводились всяческие эксперименты. Нас были током, облучали рентгеновскими лучами, замораживали и нагревали те части тела, куда был вживлен нефрит!
  В один из дней не разрешали сесть ни на минуту, в другой приковали к койкам и не разрешили шевелиться. Прости меня, моя маленькая, что я посвящаю тебя в эти подробности, но у меня нет выхода. Твоя бабушка, тогда естественно молодая женщина 20 лет, была беременна. Врач-гинеколог должен был осматривать всех трех женщин именно в тот день, когда в Пинфан вошли солдаты Красной Армии. Мы были спасены и в отличие от остальных "бревен", как японцы называли, китайских, корейских и русских пленных, живы и относительны здоровы. Конечно, этого нельзя было сказать о нашем психическом состоянии, но кто тогда смотрел на такие мелочи?! Однако всех девятерых поместили в госпиталь. К сожалению, в разные. К счастью я успел узнать адреса пятерых. Мальчика поместили вместе с нами, в один госпиталь. Только адрес одного из девятерых остался неизвестным. Мужчина после опытов был в бессознательном состоянии..."
  Погрузившись в письмо, я совершенно потеряла счет времени и страшно испугалась, когда услышала стук в дверь. Чжан Ли был очень обижен на меня и не собирался больше этого скрывать. Кое-как объяснившись, я показала ему письмо, но он не стал ничего слушать, а попросил меня подняться с пола. Напомнив, что я перенесла страшный стресс и высокую температуру, он посоветовал мне дочитать письмо в нормальной обстановке. Там, где можно сесть в кресло или даже прилечь. Бережно закрыв дверь дома, я ушла вместе с Чжан Ли.
  Мне не терпелось дочитать письмо до конца, но Чжан Ли заставил меня сначала поесть, выпить лекарство, которое выписал доктор и лишь потом, устроив меня поудобнее, ушел. А я осталась ночевать в моем новом доме.
  Я читала и перечитывала письмо. Такого чувства ненависти я не испытывала никогда и ни к кому в жизни. Это было невыносимо. Но ведь дедушка написал это письмо не для того, чтобы я истратила все свои силы на слезы и эмоции? Конечно нет. Собравшись, я развернула письмо и стала читать дальше.
  "...твой отец родился с рыжими как кленовый лист волосами. То, что происходило с ним в детстве, очень напоминает твои детские ужасы. Только в десять раз хуже. Он мог поджечь пластмассовые кубики, если у него не получалась пирамида. Мог перенестись в мгновение ока в другую комнату, если не хотел есть еду, которой кормила его мама. Если во дворе ему нравилась игрушка другого ребенка, она в мгновение ока исчезала из рук малыша и оказывалась в руках моего сына. Эти способности, слава богу, не передались тебе, однако тебе досталось кое-что похуже. Ты не могла бороться с ужасами, а ему хватило одного раза, чтобы разделаться с невидимым обидчиком. Однажды, когда твой отец был совсем маленьким, (ему было примерно годика четыре), стены нашего домика подверглись деформации. Это произошло после полуночи. Мы спокойно спали, и вдруг на нас посыпалась труха и кусочки штукатурки. Я включил свет и не поверил своим глазам. Стены нашего дома выгнулись. Ворвавшись в комнату сына, которая позже стала твоей детской, мы увидели, что малыш плачет, стоя в кроватке. Стены в его комнате были особенно выгнуты, а за окном слышались возбужденные голоса. Наверно со стороны наш дом выглядел так, будто его надули.
  Когда настало утро, все встало на свои места.
  У этой истории не было повторения. Когда твой отец подрос, он научился контролировать свои способности. У нас с женой с течением времени тоже проявились кое-какие способности, но о них я рассказывать тебе не стану. Достаточно сказать, что любые волны, радио, электрические и так далее, вызывали у нас чувства сходные с припадком и заставляли сильно страдать. История твоего рождения тоже необычна.
  Когда ты родилась, акушерка обрадовала твою мать, заявив, что родился мальчик. Тебе обрезали пуповину. Положив тебя в лоток, медсестра потянулась за зеленкой, чтобы обработать тебе пупок. То есть отвела свой взгляд ровно на несколько секунд. Когда же она снова посмотрела на тебя, то дико закричала, испугав твою мать, которая отдыхала после родов. Медсестра визжала, ребенок кричал, кричала от страха твоя мать, не в силах приподняться и посмотреть, что случилось с ее ребенком, сбежался весь медперсонал. Медсестра тыкала в тебя пальцем и не могла ничего сказать. Еще бы, ведь в лотке, где несколько секунд назад лежал мальчик, теперь лежала девочка. А ведь к этому времени все данные новорожденного было уже занесены в книгу. Узнав то, что произошло, твоя мать подняла крик, утверждая, что ее мальчика подменили. Но в тот день рожала только она и подменить ребенка было некем.
  Да и физически это было просто невозможно. Никто не видел в родзале посторонних людей. Никто не выносил и не заносил ребенка. Рядом с родзалом на посту сидела сестра, которая подняла бы тревогу, если бы вошел посторонний. Все эти доводы на твою мать не действовали. Она требовала своего сына и отказалась приложить тебя к груди. На следующий день разбираться с ситуацией пришел твой отец. Однако ни угрозы, ни мольбы, естественно ни к чему не привели. Медперсонал был растерян и деморализован. Через несколько дней твоя мать выписалась из больницы. Тебя она с собой не взяла. Все эти трагические события я пропустил, так как был в командировке в дальней провинции. И вернулся лишь на следующий день после выписки невестки. Моя жена настаивала на том, чтобы забрать малышку, сын с невесткой были категорически против. Мое слово оказалось решающим. Я предложил отправиться в больницу и хотя бы посмотреть на тебя. Когда тебя вынесли к нам, мне показалось что вернулось прошлое. Показалось, что мы с женой снова молодые, а перед нами наш младенец сын. Ты была очень похожа на своего отца. Голову твою украшали такие же рыжеватые, цвета октябрьского клена, волосики. Ты улыбнулась нам с бабушкой, и мы не смогли устоять. Мы были готовы воспитывать тебя сами, но этого не понадобилось. Сердце твоего отца дрогнуло, он конечно не мог помнить каким был в младенчестве (а может и помнил, мы никогда не знали всех его возможностей), а вот твоя мать так и не смогла полностью смириться с тайной твоего рождения.
  Забирая тебя из роддома, я привез дорогие подарки, которые приготовил для персонала больницы
  Однако старенькая медсестра отказалась от подарков. Она попросила отдать ей твою пеленку. Растерявшись, я спросил зачем ей это надо, на что старая женщина, любовно улыбнувшись, заявила, что будет хранить эту пеленку всю жизнь. Потому что это пеленка новоявленной бодхисатвы Гуанин.
  Конечно, ты знаешь историю этой бодхисатвы, но я все же, тебе, напомню эту легенду, чтобы тебе стало более понятным высказывание старой акушерки. Бодхисатва была уже на пути к вечному блаженству. К нирване. То есть оставался шаг до того, как произошло бы ее перевоплощение в Будду. Но этот шаг так и не был сделан. Бодхисатва услышала плач и мольбы мира, который она собиралась оставить за спиной. Отныне бодхисатва носит имя Гуанин и все страждущие, отчаявшиеся и просто верящие в справедливость мира молят Гуанин о помощи. Однако до того, как принять решение, бодхисатва была мужчиной. Как только решение было принято, бодхисатва превратилась в Гуанин, и поклоняются ей теперь как женщине, богине. Тебе это ничего не напоминает? Мне бы никогда не пришла такая аналогия в голову, если бы не слова старой акушерки. Но вернемся к рассказу о твоем детстве. До пяти лет в нашей семье царили тишь да гладь. Пока твои сверхъестественные способности не проявились и не стали пугать твоего отца. Я знаю, ты давно простила его за холодность и недоверие, теперь ты знаешь причину этого. До пяти лет не было девочки отзывчивей тебя, ты всем старалась помочь, всех утешить. После рокового случая в детской ты изменилась. Нефрит считается камнем богов, а нефрит, из которого была сделана печать императора, обладает еще и неслыханной силой. Привезли этот нефрит с гор Куньлунь, и мы до сих пор носим в себе горошины из этого нефрита. Однако его сила преобразила жизнь твоего отца, отразилась в тебе и наверно будет диктовать свою волю твоим детям. Я не понимал смысла чудовищного эксперимента, который проделали над нами палачи в белых халатах, не понимал до прошлой недели. Как не странно помог мне в этом твой отец. Ты была в это время на работе и, слава богу, не присутствовала при скандале, который разразился между мной и твоим отцом. Твоя бабушка к старости стала рассеянным человеком, ты наверно это замечала не раз, и вот однажды, разбирая архив, она отвлеклась и в результате один из ценнейших документов, который не должен был покидать нашу комнату, оказался на полу в коридоре. Подобрал этот документ твой отец. В общих чертах он знал об отряде 731, о нашем пленении, но подробности были государственной тайной. Я дал подписку о неразглашении, когда вернулся из лаборатории, куда меня через десять лет после войны командировали. Твой отец потрясал документом и кричал, что имеет право знать все! Было сказано много горьких и несправедливых слов. Дело уже шло к примирению, как вдруг твой отец страшно побледнел и потерял сознание. Уложив его в постель, мы с бабушкой стали думать, что делать дальше. Вызвав твою мать с работы, мы попросили ее поговорить с мужем. Он давно очнулся, но молчал. Отвернувшись к стене, он лежал и смотрел в одну точку, пока не настал вечер. Отчаявшись добиться какого-то ответа, мы стали думать не вызвать ли нам врача, однако твой отец внезапно вошел в комнату и бросился передо мной на колени. Оказывается, получив потрясение, он вдруг всколыхнул в себе способности, которые столько подавлял лет и вдруг увидел прошлое. Все что мы с твоей бабушкой пережили в Пинфане, он, тогда двухмесячный зародыш впитал в себя, и сейчас страшная хроника всплыла в его памяти. Более того, у твоего отца вдруг открылся дар не только возвращаться в прошлое, но и видеть будущее. До того, как твоего отца посетило озарение я никогда не придавал значения катаклизмам, сотрясающим различные провинции нашей великой страны. Я скорбел вместе со всем народом Китая, но не подозревал что истоки участившихся катаклизмов в нефритовой печати. В раздробленной печати императора Хуан-ди. Как раз подошло время очередного отпуска твоей матери. Твой отец по роду своей работы мог отправляться в отпуск в любое время, тем более что он не был в отпуске несколько лет. А мы с бабушкой, как ты знаешь, были на пенсии и могли располагать собой. Решили не объяснять тебе ничего, тебя просто поставили перед фактом, что мы улетаем. Целью путешествие было турне по городам Китая. Доля истины в этом объяснении была, но главная цель его, как ты наверно уже догадалась, было собрать девять (считая и наши две) бусин и снова соединить их в печать императора.
  Это сделать должна была ты, когда мы вернемся."
  Было уже очень поздно, а письмо дедушки занимало целую ученическую тетрадь. Я прочитала ее только до половины. Оставшуюся половину я оставила на следующий вечер, хотя мне невероятно трудно было заставить себя закрыть тетрадь. Но самодисциплина-одно из драгоценных качеств, которые привили мне дедушка и бабушка, и оно давно уже стало частью меня.
  На следующий день меня постигло великое разочарование. Чжан Ли не проводил меня утром на работу и не встретил вечером у ворот. Потрясение было столь велико, что я даже на какое-то время забыла о письме дедушки. Я не знала куда идти, кого спрашивать, где искать Чжан Ли. У нас с ним не было общих друзей, я даже не знала, в каком номере он проживает в гостинице. Хотя название гостиницы он однажды при мне упоминал. Два дня я ждала, надеясь, что Чжан Ли вернется, однако время шло, а ничего не менялось. Набравшись смелости, я однажды вошла в холл гостиницы и подошла к администратору. То, что поведал мне администратор, полистав книгу постояльцев, повергло меня в шок. Оказывается, Чжан Ли действительно жил в этой гостинице, но выписавшись из гостиницы в первый раз, назад в гостиницу так и не вернулся. Это было довольно давно, еще в ту первую, неудавшуюся поездку. С горящими щеками я выскочила из гостиницы. Странно, а где же все это время жил Чжан Ли? Может он называл мне другую гостиницу, а я прослушала? Вроде бы нет. Все что касалось моего любимого, я запоминала намертво, хотя он никогда не баловал меня информацией о себе.
  Вернувшись домой, я поднялась в квартиру, но решив, что Чжан Ли мог написать мне письмо тут же спустилась снова на первый этаж, к почтовому ящику. Однако меня ждало разочарование. Новый почтовый ящик ломился от вороха разноцветной рекламы, но желанной весточки там не было.
  Вернувшись в квартиру, я придвинула к себе письмо дедушки, надеясь таким образом отвлечься от обиды и боли заполнившей мой дом.
  "...да забыл тебе рассказать. Вернувшись через десять лет в лабораторию ?9, я попытался узнать хоть что ни будь о девятом пленнике, который во время нашего освобождения был в бессознательном состоянии. Однако меня ждало разочарование. У девятого подопытного из лаборатории номер девять был только порядковый номер. Попав в отряд ?731, пленники становились "Бревнами". Им присваивались номера. Они становились безликими номерами, потерявшими право на имена и фамилии. Пришлось возвращаться в Харбин. Архив жандармерии был сохранен частично. Многие папки были пустыми. После прихода Красной армии японцы уничтожали документы тоннами. Однако папка под грифом "Совершенно секретно", каким-то удивительным образом сохранилась. Как ты понимаешь, такая информация не имеет срока давности, поэтому рассказывать о том, что я там вычитал, я не имею права до сих пор. Тебе достаточно будет узнать, что фамилию, имя и адрес девятого товарища по несчастью я нашел с легкостью. Переписав данные всех семи человек, вдруг память подведет меня в самый неподходящий момент, я уже хотел закрыть папку, но вдруг увидел подпись одного из тех, кто с особой жестокостью издевался над нами. Такеши У.Вот чья дьявольская подпись была начертана под одним из документов. Этот живодер получал удовольствие от пыток. Дело доходило даже до того, что сам Иссия вынужден был иногда останавливать вошедшего в раж Такеши. Отчет об эксперименте был подписан именно именем Такеши. Но я отвлекся и опять вспомнил дела давно минувших дней. Прости меня, если ты сейчас читаешь то, что я написал, то испытываешь невероятные муки. Зная твой характер, я никогда бы не посвятил тебя во весь этот ужас, но у меня не было выхода. Итак, у меня были адреса всех семи человек. Прости за очередное отступление, но это письмо я пишу по настоянию твоей бабушки. Сегодня мы должны были вернуться домой, но встретили моего племянника. Он возвращался в провинцию Сычуань и слышать не захотел о том, что мы уедем и не повидаемся с его матерью. Ведь до Сычуани рукой подать. Твоя бабушка не стала оспаривать мое решение, она только попросила, чтобы я написал тебе письмо и все объяснил. Удивленный ее необычной просьбой, я сначала пытался возражать, но взглянув в ее глаза, вынужден был согласиться. Когда письмо было написано, мы решили так: я отошлю письмо другу, ты его знаешь, это господин Ку. Если по прошествии трех месяцев я не заберу письмо назад, он перешлет его тебе. Но скорее всего, письмо только успеет коснуться ладоней моего друга, как я приду за ним. И ты ничего не узнаешь. Однако надо заканчивать с письмом. Все девять нефритовых бусин теперь лежат в шкатулке твоей бабушки. Это была нелегкая операция. Некоторые бусины срослись с телами бывших узников отряда 731, и операция доставила довольно неприятные и болезненные минуты. Однако после объяснений моего сына никто не посмел возражать. Самому старшему из пленников, которому на момент пленения было сорок лет, сейчас сто четыре года. Но ему не дашь больше шестидесяти. Самому, младшему-которому было тогда пять, сейчас шестьдесят девять лет. Однако всех их объединяет большое горе. Все семеро бездетны. Ты знаешь Лин, с некоторых пор мне кажется, что за нами следят. Поэтому, бусины из нефрита я не рискну сейчас везти в Пекин".
  Я оглянулась, мне показалось, что в комнате кто-то есть. Я явственно чувствовала, что кто-то пытается заглянуть через мое плечо, в то время, когда я читаю. Быстро спрятав письмо в конверт, я огляделась. Однако тут же вздохнула с разочарованием. Ни одна из комнат не годилась на то, чтобы спрятаться от невидимого соглядатая. А что если попытаться спрятаться в хутуне? Однако, когда я приехала, на месте моего дома уже была груда кирпичей, которые усердно растаскивали рабочие. Слезы потекли по моему лицу. Я стояла, и картинки моего детства и юности проплывали перед глазами. Рабочие ушли, а я робко подошла к тому месту, где был мой дом. Конечно, точно сориентироваться не представлялось возможным, но кажется я нашла то место, где лишь недавно была комната бабушки и дедушки. Подстелив кусок картона, который я нашла здесь же, я снова углубилась в чтение. Быстро темнело, становилось зябко, однако здесь мне дышалось легко, и я не чувствовала постороннего присутствия. Я снова открыла письмо:
  "Возьми накидку, которая защищает подушку бабушки. Одень ее на руку... После того, как узнаешь название девяти городов, отправляйся в путь. В каждой из девяти столиц тебе нужно будет найти буддийский храм. Годится только тот храм, где есть нужная тебе статуя. По обычаю, нашей страны каждую статую пытаются как можно богаче украсить. Ищи нефритовую бусину среди других украшений. Как только найдешь, подойди к настоятелю храма и тебе выдадут бусину. Имя богини, воплощенной в статуе, я тебе сейчас не буду писать. Подсказка уже есть в этом письме.
  После того как ты его перечитаешь, истина откроется тебе. Девятая бусина уже в Пекине. Я отослал ее еще одному из своих друзей, имя его тебе знать не надо. Если ты читаешь это письмо, значит, бусина уже ждет тебя в назначенном месте. Но я посоветовал бы тебе начать поиск с той столицы, которая была первой в череде великих столиц. И хоть Пекин стоял не на последнем месте, оставь его и езжай. Когда вернешься, бусина будет ждать тебя уже в Пекине. И еще, прости меня за то, что не дал осуществиться твоему таланту. Я знал, что ты мечтаешь о карьере художника, у тебя был серьезный талант, но заставил тебя после окончания университета выбрать работу на нефритовой фабрике. Значение этого моего решения ты скоро поймешь. А пока что отправляйся в путь. После того, как соберешь все девять бусин, отправляйся в горы Куньлунь. У подножия горы в городке Турфан тебя будет ждать еще одно мое письмо. Пускай тебе поможет Будда. Твой дедушка".
  Вернувшись домой я загрустила. Голос дедушки как живой звучал у меня в голове. Так и казалось, что все это лишь досадная ошибка и мои родные вот-вот вернутся.
  Однако осуществить дедушкину задумку я смогла не раньше, чем настал новый год.
  В китайских семьях принято встречать новый год в кругу большой семьи. Только в самом Пекине у меня было родственников человек двести, а уж сколько их было по всей поднебесной, знала только бабушка. И конечно же, одной встретить новый год мне никто не позволил. Сестра моей мамы, тетя Алутэ после новогодней ночи и слышать не хотела, чтобы отпустить меня домой. Вот кто знал наше генеалогическое древо не хуже, а может даже лучше бабушки. Беседуя с тетей на разные темы, я коснулась в разговоре темы о троюродном брате Ване, жившем в отдаленной провинции, и с удивлением узнала, что никакой тетушки "как ее там" и брата Вана у меня нет. И никогда не было. Это был удар. Значит Чжан Ли все это время меня обманывал? Вторым ударом было то, что в разных городах Китая за последние несколько месяцев погибло очень много родственников и близких друзей семьи. А я, закутавшись в свое горе, ничего не знала. Люди умирали по разным причинам, но одно было неизменным. Рядом с умершим человеком лежал сотовый телефон. Расплавленный и пришедший в непригодность.
  После встречи нового года настали новогодние каникулы, которые длились около месяца. Собрав все свои сбережения, я отправилась в путь. Западный пекинский вокзал, с которого мне предстояло уехать в город Сиань, тут же напомнил мне недавние несостоявшиеся проводы любимого человека. Немного о том, как работает железная дорога в Китае. Вход и выход в вокзал строго по билетам.
  Я прошла внутрь через турникет предъявив билет, вещи прошли досмотр, как в аэропорту. После этого я направилась в зал ожидания для пассажиров, которые едут в вагоне с мягкими местами. Обладателям билетов предлагали разного класса залы ожидания в зависимости от категории билета. Зал ожидания был полон, кресла были кожаные, стоял гул людского говора. Вокруг плакали, смеялись, болтали, а я была одна и мне было грустно. Я прогулялась немного по вокзалу, но это был такой большой комплекс, что мне стало страшно далеко идти. Я лишь купили фруктов в дорогу и вернулась в зал ожидания.
  На вокзале было шумно, светло, ярко и чисто.
  После того, как объявили посадку, я двинулась к еще одному турникету. Потом прошла через длинный коридор, расположенный над путями и спустилась по широкой лестнице вниз. Сразу ощутила знакомые запахи вокзала: запах дороги, отъезда, гари...Поезд уже был подан под посадку.
  Вагоны поезда были белого цвета с широкими окнами. У двери вагона стояла проводница.
  В купе на столе стоял термос с кипятком, на стене был телевизор. В сетчатой полке лежали наушники, а на боковой стене пульт для переключения программ. Я обрадовалась, мне так редко удается посмотреть телевизор!
  Напротив, нашего состава стоял готовый к отправлению поезд. Проводники были одеты в национальную одежду, была хорошо видна высокая тибетская шапка.
  Поезд отправлялся в 10 вечера, в 8 утра мы прибывали в город Сиань. Когда поезд тронулся, я попила чаю, затем включила телевизор. Я безумно волновалась. Чем дальше мы отъезжали от Пекина, тем более бредовой мне казалась вся эта затея. Но на мое счастье под рукой у меня был телевизионный пульт. Я одела наушники и всю ночь смотрела фильм за фильмом, пытаясь расслабиться и не думать о будущем.
  Первым пунктом моего назначения, как я уже говорила, была древняя столица Китая-Сиань. Город был не очень большой, но в нем было много мечетей, храмов, пагод и церквей. А мне нужно было найти одно единственное место, то место, где была спрятана бусина из нефрита.
  Чтобы понять, как мне тяжело было выполнить задуманное дедушкой, немного истории. Впрочем, подождите немного. Есть люди, которые не любят такой предмет, как история, а еще есть люди, которые не любят путешествовать. И тем, и другим я посоветовала бы пропустить мои описания восьми древних столиц и мои поиски нефритовых бусин. В книге это просто, пролистнул несколько страниц, и ты уже...Для тех же кто любит историю и особенно историю Китая, а также для тех, кто хотел бы город за городом посетить все восемь древних столиц, написанное ниже будет не просто дорогой к бусинам, но и просто приятным и увлекательным путешествием. А вот теперь действительно, немного истории;
  Сиань - столица китайской провинции Шаньси. На протяжении более трех тысяч лет, этот город, в древности носивший название Чанъянь, был столицей двенадцати феодальных династий. Сиань - древняя столица Китая. Первые поселения людей возникли здесь 6000 лет назад, и на протяжении 2000 лет Сиань был свидетелем зарождения, расцвета и падения пяти императорских династий и три раза был столицей империи. Около Восточных и Западных ворот находились рынки, а на севере возвышался дворец, отделенный от жилых кварталов особой стеной.
  Город Сиань вполне мог спорить с Римом или Константинополем за право называться крупнейшим городом мира. В восьмом веке нашей эры внутри внешних городских стен проживало 2 миллиона человек, еще миллион жили снаружи.
  Сиань делился на: "Императорский город" с ансамблем дворцовых зданий, "Чиновничий город" и "Внешний город". В северной части располагался императорский парк.
  Городская стена была прямоугольной формы, украшенная сторожевыми башнями, она по праву является одной из главных достопримечательностей города, ведь только в Сиане она сохранилась полностью, поэтому прогулка по ней притягательна для любого туриста, даже в самый густой туман. Кстати о тумане, я протерла глаза, так и есть, навстречу мне шагали двое ребят в костюмах древних китайских воинов, с круглыми щитами, вооруженные мечами - готовился исторический праздник, видимо в нем участвовали не только воины древних времен, так как у подножия стены сидели ребята, вооруженные автоматами и карабинами начала прошлого века. В Сиане можно прокатиться на велорикше по крепостной стене. На дорогах их теперь запретили. Машин стало много, а велорикши мешали. Но я решила пройтись по стене пешком.
  Когда-то в Средние века, здесь, в монастыре "Да син шань сы", проживало 5 тысяч монахов. Они представляли пять школ буддизма. Первой из них была "чань", которая потом распространилась в Японии под названием "дзэн". В древности его приверженцы жили в уединении, нередко уходили в горы.
  Я очень устала, однако совершила восхождение на верхний ярус пагоды и посмотрела на город сверху. Город хоть и был в дымке, но это не портило впечатление. Сразу стало видно, как четко геометрически он спланирован.
  Город был заметно меньше Пекина, но в нем соседствовали современные зеркально-стеклянные фасады домов с домами в национальном стиле. Естественно, что все эти достопримечательности я увидела не в один день. Многого я не увидела, многое из увиденного пропускаю, потому что боюсь того, кто видит и слышит, то, что не предназначено.
  Однако хватит истории, я нашла бусину в одном из храмов Сианя в украшении той, о которой сейчас упоминать не буду.
  После этого одна из первых бусин оказалась у меня в руках. Я рассматривала ее при свете солнца и свете луны, но ничего особенного не заметила. А ведь как вы понимаете, глаз у меня наметанный. Кажется, можно было бы уже почивать на лаврах, однако меня постоянно мучила мысль о том, что я что-то упустила. Перед поездкой я сделала сама себе новогодний подарок-купила ноутбук. Это был аппарат последней модели и ответы на все мои вопросы появлялись в нем мгновенно. Покопавшись в исторических документах, я быстро нашла ответ на мучивший меня вопрос. Хотя официально считается что Сиань-это место где зародилась цивилизация, где правил первый император древности, последние исследования в области археологии доказали, что это не так. В Сиане правили императоры династии Цинь. А дедушка велел мне отправляться в то место, где все началось. С первой древней столицы. Древних столиц династии Шан было две. И обе были открыты сравнительно недавно. Аньян в 1988 году, а Чженжоу в 2004 году.
  Чженжоу был ближе, и я решила отправиться сначала туда.
  Чжэнчжоу-это центр Хэнань, самой густонаселенной провинции Китая. Нет в нем ни впечатляющей монументальности и строгости столичного Пекина, ни вычурного лоска Шанхая, ни деловитой экспрессивности Гонконга, нет и выставочного ажиотажа Гуанчжоу.
  Основные достопримечательности Чжэнчжоу располагаются восточней железной дороги. Самая оживленная часть города - с уличными базарами, лавками и ресторанами - около вокзала и автостанций.
  Город славится древней историей и культурными памятниками, обладает богатыми ресурсами. Город мне понравился, несмотря на то, что не являлся экскурсионной зоной. Однако побродив по нему два дня, я впала в отчаянье.Храмов и монастырей было много, но в них не было той, что я искала, а в тех храмах, где она была, на ее украшениях не было моей бусины.
  Наконец отчаявшись, я нашла то, что искала. Нужный храм находился совсем недалеко от того места, где я жила. Через полчаса вторая бусина лежала в сафьяновом мешочке, где обычно хранят дорогие украшения.
  Далее мой путь лежал в Аньян. Чженжоу и Аньян на карте находятся совсем близко, а на самом деле достаточно удалены. Мой путь был извилист и крайне запутан.
  Через некоторое время я прибыла в третью по счету, а фактически вторую столицу древнего Китая. Эта столица тоже процветала при династии Шан.
  Итак, Аньян
  Аньян (Чжандэ)-это город в центральном Китае, в провинции Хэнань. В нем живут 382 тыс. жителей. Аньян лежит в долине реки Вайхэ, в районе, являющемся колыбелью древней китайской культуры. Свидетельством этого являются археологические находки в окрестностях города. Поблизости от Аньяна найдены памятники древнейшего китайского государства Шан-Инь и предшествовавших ему культур, возникших в ходе неолитической революции. Я побывала в первом в Китае музее китайских иероглифов. Я узнала, что именно здесь, в городе Аньян, в 1899 году были найдены первые цзягувэнь - иероглифические надписи на костях животных и панцирях черепах, которые использовали для гадания.
  Бусину я нашла довольно быстро, но почему-то мне не хотели ее отдавать. Я даже испугалась. Подумала, что дедушка забыл предупредить, что за бусиной придут. После долгого спора оказалось, что дедушка все сделал правильно. Просто того, кто мне был нужен, сегодня не оказалось на месте.
  Он уехал к родственникам в соседнюю провинцию, однако должен был вернуться не позднее, чем завтра. Я отправилась гулять, благо посмотреть было на что.
  Окрестности Аньяна были заселены уже в эпоху неолита. В конце 20-х годов XX века здесь были открыты городище и могильники эпохи развитой бронзы. Археологи нашли огромный архив надписей на гадательных костях, расшифровка которых позволила решить многие исследовательские задачи, в частности отождествить городище близ Аньяна с хорошо известным по древним письменным памятникам государством Шан-Инь. Этот очаг цивилизации просуществовал около двух-трёх веков. После чудского завоевания иньская столица была разрушена.
  Письмо в аньянском архиве предстаёт в виде гадательных надписей со многими сотнями идеограмм-иероглифов и хорошо продуманным календарём с циклическими знаками.
  В царских гробницах рядом с царственным покойником были найдены сотни, сопровождающих его на тот свет сподвижников, жён и слуг, а также великолепные изделия из бронзы, камня, кости и дерева, оружие, украшения. На следующий день вернулся тот, кто мне был нужен. Я сознательно не называю место, где ждала меня третья бусина. Враг не дремлет. И хоть я давно не получала от него вестей, все время чувствую его присутствие. После того как третья бусина легла в мешочек, я задумалась о том, что мне делать дальше. По логике, несколько городов, которые ждали меня, были как раз мне по дороге. Но если следовать наказам дедушки, то придется вернуться почти к началу путешествия, в город династии Чжоу-Лоян. Из цепочки городов, которые я посетила и должна посетить, Лоян был ближе всего к Пекину.
  
  ЛОЯН
  Лоян находится в западной части провинции Хэнань. Он обосновался в среднем течении Хуанхэ на двух ее берегах, а название свое получил оттого, что раскинулся на солнечном берегу реки Ло. Я была в этом городе не первый раз. Моя мама, страстная любительница цветов, привезла меня однажды сюда на фестиваль пионов. Мне тогда было двенадцать лет. Мама была со мной добра как никогда, а на улице была весна. Ну что еще надо ребенку? Чем дальше мы отъезжали от Пекина, тем больше преображалась мама. Казалось, что, вдалеке от хутуна и от сурового отца, она молодеет с каждым часом. Как я уже говорила, тогда была весна. Весна - одно из самых благоприятных времен года для путешествия по Китаю. Весной многие китайские и иностранные туристы оплавляются в город Лоян, чтобы насладиться красотой древовидных пионов. Считается, что пион цветет всего 20 дней, и всю силу, которую куст пиона накапливает на протяжении целого года, он демонстрирует на протяжении этих 20 дней, поражая всех окружающих своей необыкновенной красотой. Лоян славится своими пионами с глубокой древности. В Китае везде выращивают пионы. А город Лоян, бывший столицей девяти династий, прославился именно благодаря пионам. Считается, что лоянские пионы - самые красивые в мире. Одна легенда гласит, что китайская императрица У Цзэтянь - единственная в истории Китая женщина-императрица из династии Тан, в городе Сиань во время самого холодного зимнего месяца сидела в парке и любовалась снегом. Она открыла окно беседки, чтобы вдохнуть свежий воздух, и сразу почувствовала аромат цветов сливы. Императрица, считая, что имеет власть над всем, написала повеление: "Пришла насладиться природой, приди же и ты весна! Пусть все цветы распустятся за ночь, не ждите утреннего ветерка".
  Все цветы распустились в указанный срок. Но только пионы не подчинились, не изменили времени своего цветения и не расцвели. Поэтому их и отправили в ссылку в город Лоян. Это конечно легенде, но, оказалось, что климат и почва этого города очень подходят для этого цветка. Именно по этой причине лоянцы и любят пионы.
  Лоянские пионы славятся своей яркостью. Сейчас их насчитывается почти пятьсот сортов. Ежегодно с 15 по 25 апреля во всех парках города проходит Фестиваль пионов.
  Каждый год во время цветения пионов в Лоян съезжаются тысячи художников. Художники пишут свои картины прямо в парках.
  Десять дней пролетели как миг. Мы с мамой присутствовали на всех мероприятиях, связанных с фестивалем, но у нас не хватило времени, чтобы посмотреть на достопримечательности самого города. И вот теперь у меня есть такая возможность. Но рядом, к сожалению, нет мамы.
  Древний город служил столицей 9 императорских династий. Символом города, как я уже говорила, является цветок пион, с которым связывают красоту и богатство. В эпоху расцвета Лояна, к югу от города, в гротах из песчаника началось создание статуй Будды. Со временем здесь в 2345 пещерах было создано почти 100 000 изваяний и рельефов. Хотя многие статуи в гротах Лунмэня сильно пострадали во время гонений на буддистов, а позже - от грабителей, они, тем не менее, остаются выдающимися памятниками религиозного искусства.
  Под защитой древних стен я впервые почувствовала себя свободной. Здесь, в колыбели древней цивилизации, я почувствовала всю накопившуюся усталость. Чужая, злая воля давила на меня ежечасно, ежеминутно. И хоть сделать ничего плохого неизвестный мне не мог, однако уже давно я чувствовала себя измотанной физически и духовно. Остановившись в гостинице, я немного передохнула после дороги и опять отправилась искать.
  Лоян не такой уж большой город, однако того, что мне нужно было как воздух, я так и не нашла. Настоятель одного из храмов посоветовал поискать в пещерах Лунмэня. Эти пещеры находились в окрестностях Лояна. Там был расположен один из трех крупнейших пещерно-храмовых ансамблей - Гроты Лунмэня. Этот пещерный монастырь начал возводиться в 494 году. Несмотря на то, что комплекс пережил много разрушений, до сих пор сохранилось 43 пагоды, около 100 тысяч изваяний святых. Самая высокая скульптура имеет высоту 17 м., а самая маленькая-не превышает 2 см.!
  Однако и там не оказалось того, что я искала. Изображения будд, бодхисатв и других божеств, были вырезаны прямо из известняковых скал реки Ихе. Я обошла все пещеры. Это заняло не один и не два дня. Однако я не могла уехать не найдя вожделенной бусины. Многие из пещер были расположены очень высоко, однако к ним были прорублены лестницы и положены мостки. Я побывала в трех пещерах Баньян, пещере десяти тысяч Будд, пещере цветка Лотоса, пещере медицинских предписаний. В пещере поклонения предков я нашла статую, которую искала, но моей бусины там не оказалось. Не надя бусины я опять двинулась по кругу. Пока не оказалась во второй раз в этой же самой пещере. Один из служителей, заметив мое странное поведение, спросил меня о том, что я ищу. Я сама не ожидала что расплачусь, однако это произошло. Сквозь слезы я умудрилась рассказать доброму человеку о своей проблеме.
  Каково же было мое удивление, когда служитель, никак не отреагировав на мой рассказ, ушел. Его так долго не было, что я собралась обойти пещеры в третий раз, когда мужчина вернулся. В его руке покоилась четвертая бусина. Пока я укладывала ее в мешочек, мужчина объяснил мне, почему я не могла найти бусину.
  Изображения, как я уже говорила, были вырезаны прямо из известняка и вероятно дедушка прикрепил бусину недостаточно прочно. На мое счастье служитель оказался рядом в тот миг, когда бусина упала в корзину с цветами, которая стояла у подножия нужной мне скульптуры. Я не знала, как благодарить доброго человека. Однако он не хотел принимать слов благодарности, говоря, что во- первых-это его долг, а во-вторых, обрадовавшись находке, я обрадовала и его. Моя радость стала его радостью. А это зачтется ему в следующем перерождении.
  О городе Кайфыне я расскажу коротко. Потому что я просто устала. Чем дальше я уезжала от Лояна, тем тяжелее мне приходилось. Чужая воля почти сгибала меня в дугу. Было тяжело дышать. Каждый шаг давался с невероятным трудом. Поэтому достаточно сказать, что я нашла то, что искала, сразу же, как только привела себя в порядок и отправилась бродить по городу Кайфын.
  Ханчжоу
  Каждый китаец хоть раз в жизни должен побывать в Ханчжоу. Поэтому я сначала расскажу о своих впечатлениях и поисках и только потом окуну вас в прозрачные воды истории.
  В Ханчжоу растет знаменитый на весь Китай чай - "Колодец дракона". Деревня, где растут чайные кусты защищена с трех сторон горами. Возможно, это наделяет чай необычайными свойствами.
  Время останавливается, когда ты готовишь чай и достаешь приспособления для него. Чай пьется тогда:
  - когда тебе скучно;
  - когда кто-то читает монотонные стихи;
  - когда твои мысли не с тобой;
  - когда отбиваешь такт, слушая песню;
  - когда музыка умолкает;
  - когда живешь один;
  - когда живешь жизнью ученого мужа;
  - когда беседуешь поздно ночью;
  - когда занимаешься учеными изысканиями днем;
  - в брачных покоях;
  - принимая у себя ученого мужа или воспитанных певичек;
  - когда посещаешь друга, возвратившегося из дальних странствий;
  - в хорошую погоду;
  - в сумерки дня;
  - когда созерцаешь лодки, скользящие по каналу;
  - среди раскидистых деревьев и бамбуков;
  - когда распускаются цветы;
  - в жаркий день, у зарослей лотоса;
  - возжигая благовония во дворе;
  - когда младшие покинули комнату;
  - когда посещаешь уединенный храм;
  - когда созерцаешь потоки и камни, составляющие живописную картину.
  Готовя чай, создаешь вкус жизни.
  Три каменных пагоды, имеющие форму тыкв-горлянок, высятся над водной гладью. Высота пагод 2 метра, каждая из них покоится на круглом каменном фундаменте, часть, возвышающаяся над водой, имеет форму поставленных друг на дружку шаров. В стенках пагод просверлены пять круглых отверстий. В праздник Середины осени внутри пагод зажигают светильники, свет от которых, пройдя сквозь отверстия и отражаясь в воде, создает впечатление многочисленных разбросанных на воде отражений луны.
  Монастырь Линъиньсы расположен на южном склоне горного пика в северо-западной окрестности озера Сиху. Это один из 10 важнейших буддийских монастырей Китая. В первом году правления династии Восточная Цзинь под девизом Цзяньхэ здесь побывал индийский монах Хойли. Пораженный великолепием горного пейзажа, он уверовал, что именно здесь находится тайная обитель святого духа. Поэтому он решил построить на горном склоне монастырь под названием "Обитель духа".
  В Ханчжоу бусина была отдана мне без происшествий. Правда на поиски ушло около четырех дней.
  А дальше возникла проблема. Если смотреть по порядку, то следующей столицей после Ханчжоу был Пекин. Ханчжоу процветала при династии Сун, при следующей династии Юань столицей стал Пекин. И стал Пекин городом с интересным именем Даду. Однако дедушка ясно дал мне понять, чтобы я оставила Пекин напоследок. Что же, отправляюсь в Нанкин. Он был столицей после Пекина при династии Мин
  Нанкин.
  Нанкин является центром провинции Цзянсу. Город стоит в низовьях Янцзы и является портом. Стратегическое положение около дельты реки было источником его взлетов и падений в истории Китая. Поезд до Нанкина - скорый. Места сидячие, но пронумерованные. Сажусь согласно билетам. В час ночи приезжаю в Нанкин. Прямо на перроне меня окружают агенты отелей. Выбираю один. Меня отвозят на микроавтобусе прямо до отеля.
  Утром отправляюсь в старую часть Нанкина, район реки Циньхуайхэ. Квартал очень оживленный и по-своему живописный. Я не смогла пройти мимо кумирни Конфуция. Мой папа серьезно занимался изучением его трудов.
  Эта поездка закалила не только мой дух, но и тело. Посоветовавшись сама с собой, я решила, что мне еще хватит сил посетить минские гробницы. Дома, в Пекине, я была с бабушкой в минских гробницах несколько раз.Я ходила по аллее духов, в которой были представлены разные животные, в том числе слоны и верблюды. Усыпальница императора Хун У стала прообразом усыпальниц императоров в окрестностях Пекина. Она была завершена в 1383 году. От Красных ворот к гробнице вел восемьсот метровый "священный путь", по обеим сторонам которого были расположены парные статуи зверей, а также изваяния полководцев и высших чиновников.
  Возвращалась в город я уже в темноте: общественный транспорт не ходил. Шла по лесной дороге вдоль городской стены Нанкина. Нанкин обладает самой большой городской стеной в мире. Она была построена в эпоху династии Мин. Большая часть стены сохранилась до сих пор, так же, как и некоторые из первоначальных 13 городских ворот. Шла я долго, конечно я знала, что стена такая длинная, изучала это в школе. Но не до такой - же степени!
  Конечно, Нанкин нельзя поставить в один ряд с Пекином или Ханчжоу, но определенный лоск в этом городе есть. Я не могла его не посетить хотя бы по той причине, что он был долгое время столицей Китая, и произошло это еще до того, как столицей стал Пекин.
  Вечером в отеле я смотрела телевизор. Шла викторина "Я люблю Китай". Победители получали в награду поездки в разные уголки страны. Я невезучая. Даже по лотерейному билету ни разу не выиграла, однако судьба заставила меня отправиться в путешествие. Хоть я и не заслужила этого.
  С немалыми трудностями седьмая бусина оказалась в моем мешочке. Пора было возвращаться домой, в Пекин, за восьмой бусиной. Однако дедушка просил объехать восемь городов, а я объехала только семь. Я не могла посетить восьмой город и забрать бусину, потому что не знала его названия. Ведь я не успела прочитать то, что было написано на стене моей детской из-за ожога. Как же мне нужен был чей- то совет!
  Живя в семье, где так много старших, невольно перестаешь руководить своей судьбой и полагаешься во всем на мнение родных. И вот теперь я осталась одна, а спросить совета было не у кого. В надежде на подсказку я прожила в Нанкине еще сутки. Однако по прошествии суток ничего не изменилось, и я села в поезд, который повез меня назад домой. В Пекин.
  Мой родной город, столица поднебесной, так велик, что и не описать. Вернее, описать можно, но на это нужно потратить слишком много времени. О Пекине нужно писать отдельный роман. А я тороплюсь, очень тороплюсь.
  Вернувшись домой, я узнала от тети Алуте, что за время моего отсутствия погибло еще несколько родственников. Некоторые были дальними, очень дальними родственниками. Другие напротив были рядом со мной все мое детство. О тех и других я скорбела. И обвиняла себя. Ведь рядом с каждым лежал ненавистный сотовый телефон.
  Краткое описание Пекина я привожу ниже. А пока вы читаете, я попытаюсь собраться с мыслями. Мне нужно найти последнюю-восьмую бусину.
  Краткая история Пекина:
  История города насчитывает уже 3000 лет. Город стал столицей трёх династий и 33 императоров. В древности Пекин был центром торговли для Центрального Китая, племён Шаньдунского Китая, а также для корейцев и монголов. Такое развитие привело к тому, что Пекин стал столицей королевства Ян и, в конечном счете, стал известен как Пекин во времена династии Ляохэ. В 1215 году нашей эры Пекин был сожжён ханом, и на его месте в 1272 году возник Даду, что означает - Великая Столица. Даду так же известен как Ханбалык. В период с 1280 по 1300 годы сохранялось временное перемирие, в течение которого много иноземных путешественников прошли по Шёлковому Пути, но в 1368 году, Чу Юань-Чанг пришёл к власти и мирное время закончилось. Он возглавил поход на Пекин, чем и положил начало правления Династии Мин. Он же изменил название города на Пекин, что означает Северный Мир и перенёс столицу в Нанкин.
  Тридцать лет спустя, приблизительно с 1398-1400, после его смерти, его второй сын Йонг Ли принял трон и вернул Пекину статус столицы Китая. Но при этом название столицы писалось как Beiping - Северная Столица. В этот период начался расцвет Пекина. Было построено много известных дворцов и храмов, которые сохранились до сегодняшних времён.
  Итак, довольно истории. Новогодние каникулы подошли к концу. В понедельник я вышла на работу. Было так странно видеть привычную обстановку, привычные лица. Будто и не было насыщенного путешествия длиною в месяц. Я тосковала по Чжан Ли. Разум твердил мне, что он обманщик, а сердце...Сердцу было все равно какой он. Ему, сердцу, нужно было только, чтобы любимый был рядом. Каждый вечер после работы я отправлялась искать предпоследнюю, восьмую бусину. Мне совсем не хотелось идти домой, и поэтому храмы и монастыри я осматривала очень тщательно. Передо мной стояла очень серьезная задача, ведь Пекин славиться обилием монастырей, храмов и церквей. Вечер за вечером я посвящала осмотру священных мест и немножко досадовала на деда. Если бы он оставил мне хоть какую ни будь подсказку! В Пекине насчитывается около 200 основных объектов туризма. Здесь находятся крупнейший сохранившийся в мире дворцовый комплекс "Запретный город", Храм Неба Тяньтан, храм Конфуция, гробницы 13 императоров династии Мин.
  Я так надеялась найти бусину в Храме неба, но кроме благоговейного восторга, новых впечатлений и вороха информации, ничего не нашла. Впрочем, все по порядку. Храм Неба -это место, где император молился о благополучии страны и приносил жертвы.
  Я сразу попала в крытую галерею пятиметровой ширины. Когда-то по ней двигалась императорская процессия. Алтарь Неба - круглая трех ярусная терраса, обнесенная круглой оградой с четырьмя воротами. На верхней площадке террасы, куда ведут с 4 сторон лестницы, происходили церемонии жертвоприношения Небу.
  Многочисленные туристы выстроились в ряд, чтобы набраться мудрости императора. Я тоже встала, мне просто необходима была сейчас толика мудрости.
  Следующим и были; храм Земли, храм Солнца, храм Луны. А также, храм Цзетай и храм Юньцзуй. Храм Таньчже находился в сорока пяти километрах от Пекина и поэтому был потрачен целый выходной день, чтобы добраться до храма и все осмотреть. Раньше храм называли храмом удачи. Храмы Юньцзуй, храм Гуанцзы, храм Конфуция, чем большей храмов я посещала, тем легче становилось у меня на душе. Это был не формальный обход. Моя истосковавшаяся по любви и участию душа, отдыхала в святых стенах. Чем больше было пройдено, тем сильней становился мой дух, а силы не убывали, а наоборот прибывали. Итак, оставались еще, храм Белого облака, храм Юнхегун, храм Белой пагоды, храм Лазурных облаков и храм Лежащего Будды. Храм Лежащего Будды находился по соседству с ботаническим садом.
  Я уже совсем развернулась, чтобы отправиться по этому маршруту, как вдруг вспомнила матушку Ши. Как она там?
  От матушки Ши мысль моя метнулась к храму Юнхегун, где мы встретились с этой почтенной женщиной. Ведь Чжан Ли был тогда вместе со мной. Вспомнив все это, я почувствовала настоятельное желание вернуться в храм. Вечерело. До закрытия храма оставалось около часа. Я уже хотела уйти и вернуться сюда лишь в следующие выходные, как вдруг меня будто кто-то потянул за руку. И это отнюдь не было ласковым прикосновением. Пролетев четыре павильона; Тяньвандянь, Юнхедянь, Юньюдянь и Фалуньдянь, я буквально влетела в терем десяти тысяч радости Ваньфуге.
  В павильоне никого не было.
  Это спасло меня от изрядного стыда. Нельзя влетать в священное место как сорвавшаяся с насеста курица. Трехэтажный павильон был пуст. Лишь поскрипывал ветер где-то высоко за храмом, да Будда Митрейя безмолвно взирал на меня с высоты 18 метров. Голова его упиралась в крышу верхнего перекрытия, а грудь была на уровне второго этажа. Очень болели руки и шея. Когда невидимая сила тащила меня через павильоны, я чувствовала ее железные пальцы на плечах и шее. Я обошла весь последний павильон, но того или той, что мне нужна была, здесь не было.
  Впрочем, настало время рассказать, кого я искала весь этот месяц. И чье изображение, высеченное в камне, гипсе или дереве я ищу сейчас. Я искала изображение богини Гуанин.
  Я три раза перечитала письмо дедушки, прежде чем поняла, чье изображение надо искать. Помните, дедушка упоминал о старой медсестре, которая отказалась от подарка, но попросила оставить в дар мою пеленку? И все потому что старая женщина решила, что в мир пришло новое воплощение богини Гуанин. Во всех семи священных столицах я искала статуи именно этой богини. Искала я ее и здесь - в ламаистском храме "Юнхегун" имеющем зловещую историю. Однако сегодня мне было не до историй.Статуи Гуанин не было. Отчаявшись, я вышла из последнего терема и стала бесцельно бродить вокруг, не желая признавать поражение. Я еще была не готова к тому, чтобы выйти из храма и вернуться домой. И я была вознаграждена за упорство. Позади храма была выставка тибетских предметов эпохи династии Цин и выставка, посвященная тибетскому буддизму и истории Храма Ламы. В коллекции тибетских предметов были; колесо дхармы (колесо закона), колокольчики, фигурки Будды, и статуя многорукой Гуанин.
  Я нашла ее. Бусина в украшении Гуанин была невзрачной и портила всю картину. Однако это была она, предпоследняя бусина из нефрита. Вокруг было тихо-тихо. Я знала, что не имею права уйти, не забрав бусину. Что-то говорило мне, что я если я не заберу ее сегодня, то завтра ее на месте не окажется. Ведь тайна Гуанин уже открыта. Выглянув наружу, я увидела, что вокруг никого нет. Только вдалеке виднелось желтое одеяние служителя. Я потянулась, чтобы снять бусину с одеяния богини, как вдруг у меня помутилось в голове. Я попала в прошлое. Ярко горели свечи, жаровня источала такой жар, что мне казалось, что еще чуть-чуть, и я просто растаю. Звучала музыка, звонил колокол, бил барабан. Вдалеке слышались взрывы смеха и крики восторга. Под звук фейерверка в Китай пришел 1929 год. Однако в храме, несмотря на обилие свечей и жаровен было сумрачно и тяжело. Вдруг по павильону пронесся вздох ветра, все свечи кроме одной погасли. Воцарился мрак. Однако монахов казалось это нисколько не смутило, они как будто ждали чего- то подобного. Их пение становилось все громче и громче, потом звук пения начал искажаться и дрожать. Стал прерывистым и вибрирующим. Как только пение монахов перекрыл посторонний звук, они все разом замолчали и, опустившись на пол, зарылись головой в колени. По стенам метались тревожные тени. Тревога нарастала. Однако было непонятно, где ее источник. Все монахи растянулись на полу и не издавали ни звука. Вдруг все звуки пропали, чтобы возвратиться ритмичным стуком, сопровождаемым подвыванием. Тень начала двигаться в такт стуку. Она вертелась все быстрей и быстрее, пока вдруг порыв ветра не распахнул двери в павильон. Человек в белом капюшоне внес огромный поднос. На подносе лежал...младенец. Сходство дополнялось тем, что где-то в стороне вдруг послышался детский плач. Зажглись все свечи, вспыхнул, чуть не опалив мне окончательно глаза, огонь в жаровне. Тень, дойдя до кульминации танца, вдруг исчезла. Монахи встали в тесный круг, пальцы их были вытянуты вверх. Поднос с младенцем был помещен на пальцы служек, а фигура в белом вдруг растворилась. Человек не ушел, он исчез. И тут началось самое страшное. Поднос упал на пол. Где-то в отдалении ребенок зашелся плачем, однако тот, что лежал на подносе, молчал как мертвый. Вдруг двое из монахов подошли с двух сторон, схватили младенца за руки и ноги и... разорвали. Остальные монахи довершили дело. Лишь приглядевшись, я поняла, что никакой это не ребенок, а фигурка, вылепленная из теста и наполненная жидкостью, напоминающей кровь. Меня замутило, но сила, притащившая меня сюда, не дала опустить веки. Монахи намазали жидкостью, которая была в тестяном младенце, место между бровями. А тестяное тело преподнесли Хозяйке всего сущего-на земле, чтобы после нового года, срединное царство ждал богатый урожай. Совершив этот ритуал монахи замерли. Минута шла за минутой, как вдруг воздух наполнился бисером из нефрита. Нефритовый снег мгновенно засыпал всю залу. А монахи в величайшем восторге возопили хвалебную песнь. Качаясь в такт пению, монахи вышли из павильона. Я попыталась последовать за ними, но не смогла. Ноги мои будто приклеились к полу, а бисер все сыпал и сыпал. Вот он дошел до талии, до плеч, до подбородка.
  Через несколько секунд свет померк перед глазами. Однако я тут же очнулась. Прошлое и настоящее было перемешано и металось перед глазами, меняя павильон то в светлую, то в темную сторону. Служитель в желтом, наконец, привел меня в сознание, мой рассказ видимо испугал его так сильно, что уже через минут пять я была перед воротами павильона, створки которого резко захлопнулись за моей спиной. В руке я сжимала последнюю бусину. Служитель не стал даже ничего уточнять и спрашивать, а просто вложил бусину в мою ладонь. Через сорок минут я была дома. Заглянув в ноутбук, я прочитала о темном прошлом Юнхегуна, вот что там было написано. "Несмотря на свое название Храм Вечного Покоя (Юнхэ-гун), Ламаистский храм ранее имел весьма зловещую репутацию. До 1930 года для встречи тибетского Нового года здесь использовался ритуал "танцующего дьявола", состоящий в разрывании на части куски теста в форме младенца, внутри которого помещали жидкость, имитировавшую кровь. Много рассказов и слухов ходило в Пекине о странных событиях в Ламаистском храме, поскольку там исповедовался примитивный тибетский буддизм, В течение долгих лет таинственный храм был под запретом для жителей Пекина."
  Однако, как бы там не было, но бусина уже лежала в заветном мешочке. Прошел месяц. Я потихоньку привыкала к новой квартире и к одиночеству. Ночь и день сменялись, не принося ничего нового. Однако дедушкина просьба была еще не выполнена до конца. Собравшись с духом, я попросила у администрации, неделю отпуска за свой счет. Просьба была принята без воодушевления, однако заявление подписали. Мне нужно было добраться до города Турфан, там меня ждало еще одно письмо от дедушки.
  Турфан находился в непосредственной близости от священных гор Куньлунь.
  Он расположен в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Город являлся первым важным пунктом на Центральной ветви "Шелкового пути". В древности он был гораздо более знаменит в мире, чем сегодня. Среди многочисленных исторических памятников Турфана на первом месте стоит городище Цзяохэ. Оно расположено в 10 км. к западу от современного города Турфана. Он служил столицей древнего государства Чэши, а позднее царства Гаочан, западных территорий и Уйгурского каганата. Город постепенно расширялся и благоустраивался. В конце XIII века в ходе войн он был разрушен. Интересно, что строители Цзяохэ буквально вырыли городскую территорию, так что крепостными стенами стали специально оставленные нетронутыми краевые бока возвышенности.
  Строения города сохранили архитектурный стиль, характерный для досунского Китая. В 1994 году археологи раскопали здесь уникальный подземный буддийский храм, находка эта привлекла пристальное влияние в ученых кругах. Я много читала об этом подземном храме и решила, что задержка в полчаса или час не сыграют роли в моем путешествии в горы. В храме было прохладно, но не холодно, тем удивительнее мне показался звук хрустальной капели. Это было похоже на то, когда тихонько ударяешь по тонкому стеклу. Звук был приятным, однако у меня начала болеть голова.
  Прервав экскурсию, я вышла из храма, но попала совсем в другое место. Это был Цзяохэ из прошлого. Однако и меня самой в нормальном понимании больше не было. Я стала музыкальным инструментом. Он назывался пипой. Музыкант, что играл на мне, думал, что мелодия сама приходит ему на ум. Однако это было не так, - я то видела все ясно. Однажды один из моих многочисленных двоюродных братьев баловался с сотовым телефоном, и создавал музыку. То, что я видела сейчас, очень напоминало процесс сочинения музыки тем мальчиком. Музыкант играл, но не осознавал, какое действие производит на жителей городка его музыка. Хотя я не права, музыкой, то, что исходило из-под пальцев музыканта, назвать было нельзя. Какофония звуков пробуждали в жителях городка все низменное. Вокруг кипела злость и нетерпимость друг к другу. Слышались брань, звуки ударов, плач, вопли, стоны, гневные выкрики. Как только волна злобы достигала апогея, музыка сменялась легкой и печальной, с хрустальными вкраплениями. Люди с недоумением смотрели друг на друга, не понимая, какая муха их укусила, что бы через некоторое время кинуться друг на друга с еще большим остервенением. Я видела все это и чувствовала, но сделать естественно ничего не могла. Резкая, зловещая музыка пробуждала в человеке все низменное. К городу подошло кочевое племя, которое даже не надеялось захватить город, так хорошо он был укреплен, как вдруг ворота распахнулись и в предводителя кочевников, почти в упор, была выпущена стрела. Это был самоубийственный и ничем не оправданный поступок. Через полчаса город пылал и захлебывался в крови. Звуки пипы подогревали пыл варваров. Пипа замолчала только в тот момент, когда музыкант был убит шальной стрелой.
  Но к тому времени от города и его жителей мало что осталось.
  Я не буду рассказывать о том, что я ощутила, когда вернулась в реальный мир. Вернувшись в гостиницу, я узнала, что проводник, который обещал довести меня до предгорий Турфана, сегодня занят и в путь отправимся мы только завтра. То, что произошло со мной в Цзяоехе, не поддавалось никакому разумному объяснению, было зловещим и отвратительным, но вскоре впечатления от произошедшего немного потускнели, тем не менее, чувство тревоги не оставляло меня. Мысль, что я пропустила что-то важное, не давала мне расслабиться и хоть чуть-чуть отдохнуть. Что-то...Что-то ускользало от меня!
  До города Цзяохэ я побывала в восточном предместье Турфана, где находятся городище Гаочан, Астанские могилы и Байцзыкликские пещеры Тысячи Будд. Городище Гаочан расположено в 50 км к востоку от Турфана. Город был известен еще в I веке до нашей эры. он служил политическим центром восточной области Западных территорий и важным пунктом на "Шелковом пути". Здесь располагались административные органы, а одно время Гаочан служил столицей. Город просуществовал около 1400 лет, а в конце XIII века в ходе войн был разрушен. Сегодня можно увидеть фундамент крепостной стены и остатки строений.
  И вдруг я вспомнила! Гостиничный номер поплыл перед моими глазами, и я с ужасом вспомнила, что, бродя от склепа к склепу, я где-то потеряла свой желтый платок. Потерять платок-это вообще плохая примета, а тем более желтый и в таком месте. Впрочем, страх тут же прошел. Стоило мне все вспомнить, как все мои страхи испарились. После того, что я испытала недавно, все остальные ужасы, вымышленные и настоящие, казались лишь мультиками. Однако я ошибалась и очень сильно. Все было еще впереди. Сон не шел как я не старалась. Кондиционер работал исправно, однако меня кидало то в жар, то в холод. В голове пульсировала боль, перед глазами стоял желтый туман. Он то приближался, то отдалялся. Превращаясь в желтый платок, он тут же вырастал в размере и оказывался накидкой к императорскому одеянию. Наконец сон затянул меня. Во сне я держала дисплей телефона, который давно покоился в водах Летнего сада. Через телефон я вошла в Интернет. Форум назывался: "Почему грабят наши могилы?" и там, на страницах сайта, шло активное общение между...Умершими. Фараоны Египта давали советы всем остальным давно или недавно почившим, как защититься от вандалов, будь они археологами или просто грабителями. Во сне я понимала, что это только сон и попыталась вновь выбросить телефон и заставить себя проснуться, но не тут-то было! На форуме было многолюдно. Высказывались и жаловались фараоны и цари ушедших эпох и сгинувших царств.
  Первым слово взял фараон Джосер.
  "Фараон Джосер.
  Около 4000 лет назад, спустя "всего" 500 лет после постройки, была ограблена самая древняя пирамида Египта, моя ступенчатая усыпальница... Не помогли охранные надписи, проклинающие воров и грабителей могил, каменные глыбы, падающие на головы непосвященных, запутанные лабиринты подземелий, внезапно открывающиеся шахты, ложные тупиковые ходы и каменные мешки."
  Дальше шли сетования и жалобы на пол листа. Коротко скажу, что предосторожности всесильных владык Древнего Египта оказались напрасными: их усыпальницы были ограблены еще в глубокой древности. Пустыми оказались могилы священных быков Аписов, гробницы самых древних фараонов в Абидосе, вторая по величине пирамида Хефрена, "пирамида ужаса" последнего фараона солнечной династии Унаса...
  Слово взял фараон Сет:
  "Фараон Сет
  Грабитель использовал... таран, чтобы в Долине царей проникнуть через замурованные стены пирамид. Таким путем ему удалось из моей гробницы вытащить прекрасный алебастровый саркофаг..."
   В реестре украденного были: античные статуи Пергамского алтаря, тоже обманом вывезенные из Турции в Берлин немецким инженером Карлом Хуманом. Ганские национальные реликвии, незаконно увезенные англичанами в Лондон; скульптуры и барельефы минейских и сабейских городов Йемена, хранящиеся в музеях Лондона и Парижа. Бирманские колокола; буддийские скульптуры; скифское золото; украшения Великих Моголов... В конце 1897 года в антикварных лавках Парижа, Лондона, Берлина появились необычайной красоты бронзовые головы, литые рельефы, фигурки людей и животных. Несколько реликвий сразу же приобрел Берлинский музей народоведения, вслед за ним вступили в битву Британский музей, Лувр. Несмотря на мгновенно взлетевшие цены, удивительное литье больше в продаже не появлялось. И только спустя год-два выяснилось, что загадочные скульптуры привезены из Африки солдатами английских колониальных войск, участвовавшими в карательной экспедиции, когда был сожжен и разрушен до основания Великий Бенин. А несколько лет назад в Дакаре демонстрировалась исчезнувшая бронза Великого Бенина... привезенная из частных и государственных собраний и музеев Лондона, Парижа, Берлина, Амстердама, Нью-Йорка. В африканских музеях бенинской бронзы не оказалось...
  Высказывались император Инков, царь Ацтеков, какой-то мелкий правитель народа Майя. Грабителей могил, задержанных на месте преступления в древности карали смертью, так было в древнем Китае, Египте, в Скифии. И снова слово взял фараон Египта
  "Рамсес IX
  В мое правление грабители могил распоясались до такой степени, что их по праву можно назвать королями преступного мира прошлого и будущего.
  В 16-й год моего правления царские гробницы у подножия западных скал были найдены разграбленными. Причем грабители совершали акты вандализма над священными мумиями, а затем пострадали от грабителей гробницы одной из жен Сети I, и гробница великого Аменхотепа III." Грабежи царских могил в правление этого фараона приобрели катастрофические масштабы. В этот период были разграблены гробницы всех египетских царей и императоров, погребенных в Фивах. Изо всей линии фараонов от начала XVIII династии и до конца ХХ династии, только тело Аменхотепа II, было найдено лежавшим в своем саркофаге. Хотя оно и подверглось ограблению, но не было осквернено.
  Мне порядком надоел эти жалобы и перечни вандализма и надругательства над святым. Я уже давно не понимала, зачем я здесь и когда окончиться этот тягостный сон, как вдруг увидела, что на экране появилось имя князя Гаочана, который правил тогда под знаком Уцзи и был полномочным комиссаром династии Хань. Его вклад в общение на форуме оказался ничтожным. Он написал только два слова
  "Она здесь!"
  Тут же весь ранее написанный текст исчез и поле компьютера окрасилось в желтый цвет. Приглядевшись, я увидела, что это мой желтый платок, выросший до невероятных размеров. Платок расширялся, а я падала в его объятья. Впрочем, к моменту приземления, в желтый цвет остался окрашенным только храм.
  Я была в странном городе. Это был Гаочан, но он был совсем не похож на развалины того города, который я видела совсем недавно. Дома, в которых сохранились не только стены, но и своды, улицы, дворцы и храмы-все это было на своих местах.
  Однако я по-прежнему была в Интернете. Передо мной развернулась схема. Под ней были обозначения.
  "Городище Гаочан-ты тут!"
  "Могилы Астана-
  тебе надо туда!"
  На самом деле мне никуда было не надо! Я хотела спать без сновидений, но кто когда-нибудь считался с моим мнением?
  Выл ветер, поднимая песок. Если это был сон, то очень неприятный. Все затихло в ожидании моего решения и мне пришлось сделать его! Подойдя к иконке с надписью "могилы Астана", я ткнула в нее и естественно мгновенно оказалась там.
  Здесь имелись захоронения как выходцев из знати, так и простолюдинов. Каждое захоронение представляло собой пещерный склеп, к которому с поверхности ведет наклонный подземный коридор. Во многих захоронениях стены склепов были украшены фресками, краски на которых хорошо сохранились. По древнему обычаю в склеп замуровывали могильную плиту, глиняные человеческие фигуры, сделанные из бумаги гробы, предметы одежды, обувь. Интересно, что бумага, из которой были склеены погребальные предметы, в ряде случаев оказались документами делопроизводства, которые велись в административных учреждениях, а также бухгалтерскими записями, архивными записями, письмами. Из-за сухого климата трупы похороненных не подверглись гниению, а превратились в своеобразные засохшие мумии, у некоторых можно даже различить сохранившиеся волосики ресниц. Раскопанными стояли более 400 могил, из которых были извлечены более 10 тысяч погребальных предметов и утвари.
  Вероятно, настал час Икс, тот час, ради которого неведомый кукловод поместил меня в этот безумный спектакль. Однако Кукловод просчитался. Здесь, внизу, среди предков моего народа, я была уже неподвластна его зловещим манипуляциям. Да, мумии окружали меня и подходили все ближе и ближе, однако, когда до меня оставалось ровно девять шагов, с мумиями начинали происходить метаморфозы. Мумии вдруг начинали превращаться в людей. Тех людей, которыми они были когда-то. Я стояла в кругу. Девять шагов отделяли меня от ушедших в прошлое. Однако глаза людей не горели злобой и ненавистью, в них была только жалость и мольба. Толпа не была плотной. Я была центром солнца, а они были лучами. И поэтому князю Уцзы даже не пришлось пробиваться сквозь толпу.
  -Спасибо, что пришла к нам, - с поклоном проговорил князь, - хотя мы и не звали тебя. Для любого смертного, лицезрение теней прошлого-страшное потрясение!
  -Нет, все хорошо, - улыбнулась я, - только я не понимаю, сон это или явь!
  -Считай, что это лишь сон! Но сон важный! Важный для нас, мертвых Астаны. Вот возьми, - князь подошел ко мне еще ближе, - этот платок не случайно был потерян тобой! Тот, кто сейчас в силе, торопится уничтожить тебя. Однако он просчитался. Небесные светила дают ему все меньше и меньше сил. Поэтому мы смогли вмешаться в то, что происходит. Мы твоя защита здесь в мире мертвых, однако и ты наша защита в мире живых!
  -Но что я могу? - проведя рукой по разграбленной могиле, изумилась я
  -Время идет к утру и мне все тяжелее говорить. На платке схема. Вчитайся внимательно и тебе сразу станет все понятно. Могилы, которые ты видишь вокруг, уже восстановить нельзя, но ты можешь спасти несколько древних городов, находящихся недалеко отсюда. Археологи еще не знают о них. Эти города значительно старше тех городов, которые уже разграбили. Но беда этих городов в том, что они лежат не достаточно глубоко в песке. Пески истории, которые в свое время поглотили их, очень скоро падут под натиском ветра. И крыши храмов укажут грабителям дорогу.
  -Я готова помочь, однако, что мне надо сделать?
  -После того как разберешься в схеме, - голос князя звучал уже совсем слабо, - отправляйся в то место, которое указано. Нужно...Лишь...Бросить платок на песок...Дальше все произойдет само!
  Я даже не успела попрощаться, как глаза мои сами по себе открылись. Переход от сна к реальности был болезненным. Впрочем, не более болезненный, чем сам сон. Все было так, как сказал князь. В руке у меня был платок, а на платке красными нитками вышита схема. Я не буду говорить, где находилось то место, куда я с трудом, но все- таки, добралась. Пусть мертвые города и люди, когда-то жившие в них, покоятся с миром. Да не осквернит нога грабителя могил, эти руины! Выполнив просьбу князя, я наконец приступила к тому, зачем собственно сюда и приехала. Пошла на почту и взяла письмо дедушки, которое дожидалось меня там уже давно.
  Дедушкино письмо было коротким. В нем он просил меня подняться на вершину горы Куньлунь. И провести там ночь. После этого вернуться в Пекин и собрать на фабрике печать императора заново. После того как печать будет собрана, я должна буду действовать по обстоятельствам. Что значит действовать по обстоятельствам, я так и не поняла. Но больше в письме ничего написано не было. Денег у меня было не очень много. Отложив деньги на обратный путь, я взяла на прокат подержанное снаряжение туриста. Палатку, спальник, лыжный костюм. Лыжи я брать не стала, все равно я не умею на них ходить. В путь я вышла в пять часов утра, где-то ехала на попутках, где-то шла, однако, когда стемнело, я лишь достигла полосы, где зелень весны переходит в желтизну нейтральной полосы. Начались осыпи.
  Стемнело так, что уже не видно было ничего. В досаде, оттого что прошла так мало, я остановилась. Палатку меня кое-как научили ставить. Однако сейчас было очень темно и колышки, как я не старалась, не втыкались. Отчаявшись, я просто села на землю. Вы думаете, в горах тихо? Ничего подобного. Поскрипывание, постукивание, вой ветра, шепот тысяч голосов-вот что такое горы. В детстве дедушка рассказывал мне легенду о богине Сиванму. Высоко в горах есть дворец невероятной красоты и величия. Собираясь в горы, я наивно мечтала о том, что дойду до вершины и увижу чудо из чудес, дворец Владычицы запада, богини Сиванму. Однако не добралась даже до подножия. Передохнув, я обнаружила, что тьма не столь густа как мне казалось. Сдвинувшись чуть влево, я быстро поставила палатку, земля там оказалась мягче. Потом услышала журчание воды. Ого, от жажды я не умру, рядом протекал тоненький речек. Хотя, могу поклясться, еще пять минут назад звука журчания и в помине не было. У меня было полно с собой воды, но такой шанс я пропустить не могла. Набрав воды, я выпила полкружки. Это было божественно! Все мои тревоги улеглись разом. Посмотрев вокруг, я вдруг почувствовала восторг. Тьма отступила, я видела так далеко и так четко, будто смотрела в бинокль, нет, не в бинокль, в телескоп! Кровь бежала по жилам, мир звал меня к себе. В довершении всего я вдруг стала лучше слышать! Но, однако от огромного количества звуков стремительно наполняющих мою голову мне вдруг стало плохо. Стоило мне подумать об этом, как звуки исчезли, и снова воцарилась тишина. Я была всем и никем, маленьким камешком и огромной горой, каплей воды и океаном!
  Утром я отправилась обратно. В фирме проката, куда я пришла, чтобы вернуть палатку, спальник и лыжный костюм, долго не хотели принимать вещи назад, требуя, чтобы пришла та девушка, которая их брала. Когда я начала настаивать, что это была я, меня подняли на смех. "Вчера, - сказал хозяин проката,- была девушка лет двадцати пяти, двадцати семи, а сегодня пришла девушка, которой от силы лет семнадцать."
  Наконец устав спорить, я придумала, что являюсь сестрой той, которая приходила вчера. После этого конфликт был исчерпан, я отдала снаряжение, а мне выдали залог. Я волновалась о том, как отнесутся к факту моей внезапной молодости на работе. Однако к тому моменту, когда я снова вышла на работу, никто не заметил во мне никаких изменений. А вчера погиб племянник тетушки Алуте и опять той же нелепой смертью, от которой не остается никаких следов кроме расплавленного телефона. Узнав об этом, я поняла, что медлить нельзя. Нужно завершить то дело, которое поручил мне дедушка. Однако легко сказать, иди и соедини бусины снова в печать. Нефрит тяжело разбить, еще тяжелее соединить его снова в одно целое. Это нелегко, но возможно. В среду вечером я не ушла после работы, а спряталась в душевой. К тому моменту, когда все разошлись, я уже сильно замерзла. Ведь я стояла в душевой обнаженная, не смея снова включить воду. Несколько раз в душевую заглядывала охрана и светила на кабины. Хорошо, что стены кабины доходят до пола иначе охранники обязательно увидели мои синие босые ноги. По моим подсчетам было около десяти вечера, когда я поняла, что больше стоять в душевой не в силах. Я не придумывала заранее, что скажу охране, если наткнусь на них в цехе. Все мои оправдания в равной мере звучали бы глупо. Но мне повезло. В цехе никого не было. Из страха, что меня услышат в комнате охраны, я побоялась включить станок. С ним я бы справилась с работой часа за два, а так я провозилась почти до трех часов утра. Когда печать была готова (если можно считать готовой печать, в которой не хватает одной бусины) цех вдруг залил свет фонаря.
  Сначала я подумала, что это охрана. Однако мужчина приближающийся ко мне, на охранника был совсем не похож. Он и на китайца то похож не был. Мужчина был другой национальности, он был японцем. Все его намерения были написаны у него на лице и поэтому, бросив инструменты, я попыталась ускользнуть в зал, где стояли уже готовые нефритовые изделия, а чуть дальше была комната охраны... Но не тут-то было. Двигался мужчина огромными прыжками. Я успела лишь добежать до середины зала, когда он схватил меня за руку, пытаясь разжать мои пальцы и отнять печать. Он сломал мне уже два пальца, когда я не выдержала и закричала. Однако это не остановило мужчину. Не выдержав боль, я выронила печать, а он уже нагнулся, чтобы поднять ее, как вдруг резко закричал. Печать упала возле фигурки терракотового солдата императора Шихуан-ди. Соприкоснувшись с солдатом, печать начала испускать безумный свет. Мужчина не смог к ней приблизиться. Тогда он снова подскочил ко мне и схватив за волосы, стал наклонять мое лицо к печати.
  Кое-как вырвавшись, я отбежала от него. Мужчина сначала кинулся ко мне, а потом подумав сказал
  -Не делай вид, что не знаешь меня!
  Я действительно не знала этого человека, но слышала его голос не один раз. И теперь пыталась вспомнить. А мужчина тем временем продолжал говорить
  -Хорошо, допустим, что в отличие от своего отца ты не видела меня! Но уж слышала точно!
  И тут я вспомнила этот голос. Значит передо мной стоял мой мучитель.
  -Что вы хотите от меня? - справившись с дрожью, спросила я
  -Сначала скажи, ты знаешь меня?
  -Нет!
  -Маленькая лгунья! Ну, хорошо, меня зовут Такеши.
  -Это имя мне уже встречалось. Только не могу вспомнить где! Вспомнила, письмо дедушки! Что-то про ...
  -Ненавижу вас! Ненавижу вашу нацию! - вдруг закричал мужчина, - Еще бы чуть-чуть, и мы с отцом нашли бы ключ к власти над всем миром и бессмертию! Для завершения экспериментов нам нужен был только месяц, один месяц! Но нам его не хватило! Красная Армия вошла в Китай и все семь лет трудов пошли коту под хвост! Еще больше чем китайцев, ненавижу русских! Японцы-единственная нация, которая должна править миром!
  -Я ничего не понимаю! Вам можно дать от силы лет двадцать-двадцать пять, а ведь война кончилась шестьдесят четыре года назад! Вам сейчас должно быть...
  -Замолчи! Что может понимать такая безмозглая, мягкотелая тварь как ты?!!! С самого твоего рождения я пытался выработать в тебе силу воли и готовил к тому моменту, когда нефрит окажется у тебя!
  А что сделала ты? Убежала под крыло к ним?!
  -И все-таки я не понимаю!
  -Не понимаю, - передразнил мужчина, - ну хорошо! Я тебе расскажу все, может тогда ты поймешь меня и отдашь печать!
  Мой отец был гением, а я был бастардом. Сыном горничной. У меня было два сводных брата и родная сестра. Один из сводных братьев забил мою сестру насмерть. Ей, было пять, мне-два. Ты все это слышала, жаль, что в отличие от своего отца не могла видеть! Может тогда твой характер стал бы тверже. Когда я вырос, отец отправил меня учиться на медицинский факультет. Я сделал все, чтобы быть ему нужным. И когда в 1937 году он отправился в Харбин, рядом с ним был я, а не мои сводные братья. Кстати, их уже нет. Я отомстил за сестру, они закончили свою жизнь в психлечебнице.
  В сорок четвертом году я проводил уже опыты самостоятельно, в сорок пятом отец начал гордиться мной, моим самурайским характером и несгибаемой волей.
  Когда начались опыты с нефритом, я решил сделать отцу сюрприз. Когда вытачивались шарики из нефрита, осталось немного нефритовой стружки. Совсем немного, со столовую ложку. Во все времена были ученые, которые проводили эксперименты на себе. Прививали себе оспу и чуму. Я же решил перещеголять всех. И ввел себе растворенную стружку нефрита, ту, которая остался от печати. Правда рассказать отцу об этом я уже не успел. Проклятые русские разлучили нас. А потом отца забрали под свое крыло американцы. Я не числился ни в каком ведомстве и скоро оказался на свободе. Отец умер в 1959 году, у нас на родине в провинции Тибо. А я живу до сих пор. Я могу все, ты видела мои возможности! Но порошок кончился, месяц назад я ввел себе последние крупинки! Впрочем, это уже не важно! Ты сейчас положишь печать в мои руки, и я стану бессмертным! Давай же, возьми печать! Делай то, что я говорю!
  Пока Такеши говорил, я мучительно думала о том, что мне делать дальше. Бежать я не успею, охранников звать бесполезно!
  Рядом с печатью стояла фигура воина Шихуан-ди. Внезапно вскочив, я схватила воина и бросила в лицо мучителю. Но убежать мне не удалось опять. Пока я делала пять шагов, Такеши в прыжке перекрывал все десять. Догнав меня, он нанес мне страшный удар. И в этот момент случилось чудо, печать императора загудела и начала крутиться на месте. При этом она светилась тем светом, который я уже видела. Помните бабушкин нарукавник? Я не потеряла сознание, а только вытерла кровь, которая текла по лицу и протерла глаза, в которых начало двоится. Такеши упал на колени и пытался закрыть уши, а потом глаза. Но самое странное было вот что.
  Терракотовые солдаты, которых по всему залу нашлось довольно много, вдруг стали приобретать зеленый цвет- цвет нефрита. Солдат становилось все больше и больше. Ротами, отрядами, взводами, они становились вокруг меня. Наконец они застыли неподвижно. Силы были неравными, большой Такеши и несколько тысяч маленьких солдат. Такеши усмехнулся и поднялся во весь рост. Следующим его желанием вероятно было крушить и топтать. Он уже занес ногу, как вдруг все воинство как один сделало шаг, потом второй, потом...Я закрыла глаза. Такеши кричал так жутко, что тряслись стены. Последнее что я увидела перед тем как отключиться окончательно-это зеленую нефритовую руку Такеши. Да, мой недруг, мой мучитель, злой гений моей семьи, обрел все-таки бессмертие. Он стал нефритовым. А нефрит камень вечный. Если не пытаться его расколоть.
  Так они и застыли, большой нефритовый Такеши У в центре, и маленькие, ставшие опять терракотовыми, солдаты.
  Крик Такеши заставил охрану наконец то подняться в зал готовой продукции. Когда прибыла полиция, я была без сознания. Меня сначала поместили в тюремный госпиталь, а потом в камеру. Придя в себя, я испугалась за судьбу печати императора. В том состоянии, в котором я была после встречи с Такеши, меня волновало только одно, где печать? Я понимала, что со мной что-то не то. Узкая койка на которой я лежала, мало походила на ту кровать, которая была у меня дома, но все эти переживания были так сказать, на втором плане. В какой-то момент я почувствовала неудобство от того, что моя правая ладонь затекла от неудобного положения. Если говорить просто, ладонь была сжата в кулак так сильно, что пальцы впились в мякоть ладони. Сама собой ладонь разжиматься не желала. Пальцы левой руки были сломаны и покоились в гипсе, и поэтому мне было достаточно сложно разжать левой рукой пальцы правой. Но я сделала это. Разжав пальцы, я убедилась, что печать на месте. Отнимая печать от ладони, я успела прочитать слово, которое отпечаталось на ладони. Я не помню того момента, когда подобрала печать. А слово, которое отпечаталось у меня на ладони, я сейчас назову. Это слово - Хотан. Насколько я знаю, это название города, находящегося недалеко от Турфана и от самих гор. Печать направляла меня дальше. Но прежде чем воспользоваться ее подсказкой, надо было выйти из камеры предварительного заключения. В нашей стране никогда не забирают под стражу просто так. Ведется кропотливая работа по сбору материала и лишь, когда следователь уверен на все сто процентов в вине преступника, только тогда дается сигнал к задержанию. В моем деле улик было предостаточно. Все мои вольные и невольные приводы в полицию были подшиты и систематизированы. Когда администрация фабрики выдвинула свое обвинение, это оказалось последней каплей. Меня обвинили в воровстве. Прошла неделя, раны, нанесенные Такеши, давно затянулись. А вот душевные кровоточили. Каждый день меня вызывали на допрос и заставляли сознаться в краже. Я же твердила как заведенная, что осталась ночью на фабрике, чтобы поработать в ночную смену. Мне смеялись в лицо, однако я настаивала на своем. Расскажи я всю правду, мне светила путевка в другое заведение. В психиатрическую больницу. Правда администрация фабрики до сих пор так и не смогла сформулировать свой иск ко мне. Было неизвестно, что же пропало. На девятый день за мной пришли снова. Я думала, что на допрос, а оказалось, что меня отпускают домой. А администрация приносит мне извинения за ошибку. В зале готовых форм была найдена вырубленная из нефрита фигура солдата в человеческий рост из армии Шихуан-ди. Естественно, что вопрос о воровстве был снят. Больше того, мне дали недельный отпуск и премию. Я с удовольствием воспользовалась отпуском и премией, но через месяц уволилась с фабрики. В душе моей был прах и пепел. И вот отряхнув все это добро с ног, я двинулась вперед в будущее. Мой путь лежал в город Хотан.
  Хотан расположен на юге Синьцзяна, площадь его больше Англии. Большинство населения пользуется уйгурским и китайским языком.
  На севере от Хотана расположена пустыня Такламакан считающей второй пустыней земного шара. Горы Каракорум и Куньлунь окружают Хотан.
  Расположенный у подножия горы Куньлунь город Хотан является центром округа.
  Климат округа относится к теплому пустынному континентальному характеру. Летом очень жарко, очень мало дождя, но зимой не бывает сурового холода.
  Я очень боялась, что и этот подъем в горы не принесет никакого результата и поэтому не торопилась. Сам город, несмотря на славную историю, не отличался обилием исторических реликвий, а я уже привыкла за время своего месячного путешествия познавать новое. И поэтому, чтобы собраться внутренне и в то же время отвлечься от предстоящего путешествия, я отправилась в музей Хотана. Бродя из зала в зал, я погружалась все глубже и глубже в историю Хотанского царства.
  Когда мои верные ножки не выдержали и послали мне сигнал об усталости, я посмотрела на часы. О, сладчайший Будда, время пролетело так незаметно! Я бродила по музею три часа и только сейчас почувствовала боль в ногах. Отдохнув, я уже повернулась к стрелочкам, указывающим на выход, как вдруг мой взгляд упал на мумию. Каким-то образом я проглядела этот экспонат и ушла бы, так и не увидев его, если бы...Подойдя к мумии я вдруг с изумлением услышала музыку. Скорее всего, это была погребальная музыка, впрочем, долго на этой мысли я задержаться не успела, потому что вокруг все потемнело. Такое уже со мной было. Однако вспомнить подробности мне не дали. Вдруг совершенно отчетливо я услышала щелчок затвора фотоаппарата. Оглянувшись, я увидела сотовый телефон, который загородил мне проход, так как был выше трех метров. Кинувшись в сторону, я увидела, что проход был закрыт другим телефоном. Я была окружена. То вместе, то поодиночке телефоны вспыхивали и щелкали затворами. Адская фотосессия была организована лишь для одной несчастной модели-меня. Что это были за фотографии! Кадр за кадром был снят весь процесс моего погребения. Первая фотография показывала момент, когда служанка обнаружила мое бездыханное тело. Кадр за кадром напряжение нарастало. Мои измученные глаза попытались закрыться в тот момент, когда фото стали демонстрировать процесс вскрытия и извлечения органов. Каждый орган помещался в отдельный сосуд. Однако, как я не старалась, глаза не закрывались. Я не понимала смысла дьявольской пытки! Не понимала, кто это проделывает со мной и зачем? Ведь мой враг остался в зале готовой продукции на нефритовой фабрике. Но самое страшное ждало меня впереди. После всех положенных церемоний меня поместили в лодку полную моих умерщвленных подруг и придворных дам. Лодка была огромной и на ней был только один живой человек-перевозчик. Лодку везла женщина. Вглядевшись в ее лицо, я с удивлением увидела, что лодкой управляет младшая наложница моего мужа. Лодка плыла по подземному озеру. Весь путь занял около трех часов, ведь мы были глубоко под землей моего Хотанского царства. Я думала, что погребальное путешествие вот-вот закончиться, но не тут-то было. Прошло еще около часа, прежде чем лодка уткнулась во что-то твердое. Лодочница согнулась в поклоне. Нас было тридцать шесть женщин, не считая лодочницы. Тридцать шесть мужских фигур тут же окружили лодку. Тридцать пять моих сестер по несчастью тут же исчезли вместе с сопровождающими. Оттолкнув лодку от мрачного берега, младшая наложница захохотала. Тридцать шестой и единственный оставшийся на этом берегу человек бережно опустил меня на берег из черепов, наклонился и вдруг... Разорвал мои погребальные одежды!
  Я попыталась оттолкнуть варвара (что довольно тяжело сделать, если ты мумия) и вдруг увидела, что толкаю музейного служителя. Был вечер. Я провела в музее почти целый день. И почти полдня простояла перед мумиями! Оттолкнув служителя музея, я тоже упала на пол. Мои ноги больше не желали служить своей жестокой хозяйке. Посрамленная, я постаралась уйти как можно быстрее и вернулась в гостиницу. Мне было так плохо, что я не смогла заставить себя даже сходить в ресторан. Так голодная и заснула.
  Мой сон был долог, потому что я спала почти... Две тысячи лет. Я проснулась в городе Ния, в образе шахматной королевы из нефрита. Кто бы ни был неизвестный мучитель, он не желал оставлять меня в покое ни на день. Оглядевшись, я увидела древний город. Игроки, сидевшие за шахматной доской, базар и весь город, выглядели как-то странно. Постепенно мое зрение стало проясняться, и я увидела, что город и все остальное, нарисованное. Я была в игре, которая управлялась с дисплея сотового телефона. Да, да, моим мучителем снова стал телефон. Когда сеанс игры была закончен, проигравший игрок швырнул меня об землю. Боль была невыносимой. Ворча, игрок поднял меня с земли и небрежно сунул вглубь шахматной доски. Две половинки доски захлопнулись. Перекатываясь внутри доски вместе с остальными фигурками, я просила остановиться. Ведь там, в пыли базарной площади осталась часть моей руки. Но рассерженный хозяин, с доской под мышкой, уходил все дальше и дальше.
  В городе Юртурган, где состоялся следующий шахматный турнир, было безумно жарко. Песок, вездесущий и беспощадный, царил везде. Дворец наместника императора давал относительную прохладу. Однако исход игры был для меня предрешен. Как не старался Юсупхан, нынешний хозяин шахмат, счет был не его пользу. И опять виновницей проигрыша была я. После игры все остальные фигурки так и остались на доске, однако мне была уготована другая участь. Разгневанный хозяин велел рабу выточить из нефрита новую королеву, а меня...Меня просто бросили в раскаленный песок. Песок пустыни очень горяч. Я чувствовала это даже находясь в тесных оковах королевы из нефрита, хотя нефрит легко переносит высокую температуру. Однако часы шли за часами, а пытка горячим песком не прекращалась. К тому же меня подстерегала еще одна беда, пески были зыбучими. Это было страшнее всего, миллиметр за миллиметром, но меня неотвратимо засасывало. Мой ужас не поддавался описанию, но что я могла сделать? Последний взгляд на небо над головой и все было кончено, песок закрыл собой все.
  Маликурватура, город в 25 км. к югу от Хотана был таким же прокаленным от солнца, однако же здесь чуть больше было домов и растительности, что создавало определенную тень. Я снова была шахматной фигуркой, и снова у меня был другой хозяин. Однако в этом матче победа была за мной. Но это не добавило мне счастья! Слуга гостя тайком сделал ставку. И проиграл. А расплачиваться, как всегда пришлось мне.
  Очнулась я среди развалин все того же города Маликурвата.Это уже был не сон. Радовало то, что вокруг все было реальным. И песок, и солнце и руины домов. Однако очень огорчительно было то, что я находилась в самом центре древнего города. Ноги вязли в песке, солнце жгло немилосердно. Иногда я выбиралась на твердую поверхность, но чаще всего брела по щиколотку в песке. Два раза я упала. Наконец обожженная и обессиленная я выбралась на шоссе и вскоре уже ехала в гостиницу. Шоферу я наплела невесть что, так как уже и не знала, кто я и где я. Только вернувшись в гостиницу, я немного пришла в себя и решила, что дальше тянуть невозможно, надо отправляться в горы.
  На этот раз все было по-другому. Так же, как и в Турфане, я взяла на прокат палатку, спальник, одежду и еще несколько частей для снаряжения. Даже лыжи взяла, хотя, когда вышла из фирмы проката, никак не могла взять в толк, зачем я это сделала. И вот уже двое суток я в пути. Пошел снег. Началась метель. Вскоре я уже не понимала где запад, а где восток. И вдруг я увидела тоннель, созданный из снега. Меня стало затягивать туда, однако в последний момент какая-то сила мягко вернула меня на место, а в воронку влетел зеленый смерч. Прошло секунды две-три, и раздался грохот. Казалось, что рушиться скала. Голос полный ненависти, взмыл ввысь и упал, разбившись на миллиарды голосовых осколков. И все стихло. Снег прекратился. Больше ничего не мешало мне идти вперед. Напротив, что-то помогало и дарило силы и энергию. Я поднималась все выше и выше, а усталости не было и в помине. Сон облегчал боль в натруженных мышцах. Однако спала я не более трех часов и снова отправлялась в пути. В какой-то момент я решила попробовать пойти на лыжах. И лыжи понесли меня.
  Это произошло не сразу, но к вечеру четвертого дня я уже довольно сносно двигалась вперед. И вот настал момент, когда нефрит запел. Во время путешествия он лежал в сафьяновом мешочке. Как только нефрит подал голос, мешочек осветился. И я увидела дворец. Стены его испускали свет. Парадные ворота распахнулись, однако никто не вышел меня встретить. Я долго стояла возле ворот, переминаясь с ноги на ногу, ведь нельзя ходить в гости непрошенной. Однако нефрит пел все громче и громче и вот настал момент, когда мешочек потянул меня за собой. Я вошла в ворота и тут же получила все почести, которые полагаются дорогой гостье.
  Первый раз за несколько месяцев я почувствовала себя дома. Церемония представления хозяевам дворца произошла лишь на следующий день, а пока что меня отвели в терем Гостеприимства и Радушия. Расположение терема напоминало сихуань в моем хутуне. Хотя конечно это сравнение было чудовищным. Но я ведь говорю только о расположении. Я переходила из покоев в покои и не переставала удивляться. Даже в запретном городе я не видела такой роскоши.
  На следующий день я была представлена повелителю Востока Дун Вангуну и его жене-богине Сиванму. Церемония была закончена, однако все ждали еще кого-то. И тут вошел он, в платье наследника императора. Его волосы по-прежнему сияли желтым цветом, а осанка и рост поражали благородством. Первым моим желанием было запустить церемониальный кубок Чжан Ли в лицо. Но я сдержалась. Однако Дун Вангун, перед которым все мои мысли были открыты, нахмурился
  -Ответствуй, сын! Чем обидел ты девицу Линь из рода Лин?
  -Ничем не обидел, о, повелитель Востока, и отец! Напротив, всячески ограждал от козней Подлого Врага Замыслившего Худое.
  -Но почему же мысли ее так темны и мрачны? Почему не воз радовала ее встреча с тобой?
  -Не знаю отец! Я поступал так, как велело мне сердце и честь нашего Рода.
  Повисла тишина, однако ее тут же нарушил чарующий голос той, которой нет равных. Богиня Сиванму спустилась ко мне и улыбнулась
  -а может девица Линь сама нам расскажет обо всем?
  Я попыталась что-то сказать, но захлебнулась от подошедших к горлу рыданий. И тут, чтобы успокоить мой дух и сердце, нефрит запел. И так была величава и прекрасна его песня, что слезы сами по себе высохли на моих глазах, а окружающие заулыбались. Позже, когда мы остались вдвоем, я высказала Чжан Ли все свои обиды и недоумения. Однако Чжан Ли лишь покачал головой.
  - Я был тебе не нужен, - грустно проговорил он, - и я ушел! Хотя сердце мое отчаянно рвалось к тебе!
  -Но ты мог хотя бы сказать, намекнуть, предупредить!
  -Нет, нефрит души моей! Мне было велено быть с тобой, пока не проявиться сила твоего духа!
  -Но я же ничего не сделала такого! Все время я полагалась на кого-то, а сама не была не способна ни на что!
  -Ошибаешься! Помнишь тот день, когда мы вернулись из Харбина?
  -Конечно помню, как только я приняла решение, ты стал темнее тучи! Я тогда еще подумала...
  -Я знаю, о чем ты подумала, твои мысли всегда видны на твоем лице! Нет, не самолюбие мое страдало в тот миг, а влюбленное сердце! Как только ты приняла решение, в тот же миг силы матушки земли стали прибывать к тебе, а от меня убывать! Останься я с тобой хотя бы на дня три, случилось бы непоправимое! Ты увидела бы мою сущность и отшатнулась! А хуже всего то, что я начал истаивать, мои руки стали просвечивать, а волосы...
  Мое счастье, что нашлись билеты на поезд, и я успел добраться до подножия Куньлунь. Обернувшись в того, кем являюсь на самом деле, я в течение трех часов достиг ворот родного дома, но сил было потрачено так много, что теперь в течение девяти лет я не смогу вернуться в реальный мир.
  -а как же я....Ведь я....Ведь мы, - договорить я не смогла, обида на судьбу, снова лишившую меня родного человека, захлестнула меня.
  -Тсс, - Чжан Ли приложил палец ко рту. - Здесь, в этом дворце, нельзя поддаваться слишком сильным эмоциям! Может ты не знаешь, но дворец живой и очень чутко реагирует на слезы, смех, восторги и горести! Поэтому будь осторожна! Я могу сказать в оправдание только лишь единственное, уйдя из поля твоего зрения, я все равно все время был незримо с тобой. Конечно, я дал слабину не уничтожив Такеши У полностью, а просто поместив его в нефрит. Я не учел, что его силы от этого только разрастутся. Он издевался над тобой в Турфане и Хотане, он пытался разделаться с тобой здесь, в горах. Но теперь ты можешь быть спокойна, его больше нет. Нет нигде, даже нефрит в который он был помещен, перемолот теперь в мелкую пыль, чтобы не одна частичка его сущности не осталась в этом мире! Тебе ничто теперь не угрожает, а здесь, в горах надо просто дышать полной грудью и не думать о суетном.
  -Но, - попыталась возразить я, - ведь мы...
  -Наша судьба еще не определена! Все зависит только от тебя! Тебе будет дано три дня, чтобы решить дальнейшую судьбу поднебесной. Один день уже прошел.
   Чжан Ли кивнул мне и собрался выйти из комнаты, но я остановила его.
  -Послушай, мне вот что пришло в голову! Получается ты все время был со мной, потому что отец велел тебе это? А я то думала...
  -Нет. У меня был выбор. И я сделала его. А приказ моего отца не мог повлиять на исход дела.
  -Я ничего не поняла.
  -Если бы я захотел, ты никогда бы не увидела меня, я защищал бы тебя, но был бы невидим.
  -То есть вел бы себя примерно так же как Такеши?
  -В том то и дело. Я не мог допустить, что бы в твоей жизни добавилось еще что-то, что пугало бы тебя
  -Но я так и не поняла...
  -Ты обязательно все поймешь! На самом деле все очень просто. Тебе нужно отдохнуть. Более полугода ты в напряжении. Верь мне, ты здесь дома! Тебя здесь ждали, следили за тобой, за твоей безопасностью и никому не позволят тебя обидеть!
  Начался и закончился второй день. Я гуляла в крытых садах, купалась в открытых и закрытых водоемах. Я видела картины и статуи, которых на земле больше нет. Все уничтоженные произведения искусства были здесь. Зал с произведениями искусств был очень длинный и уходил в бесконечность. Я смогла увидеть лишь очень маленькую часть того, что здесь было. А еще здесь была библиотека с книгами, которых больше нет на земле. Книги, которые уничтожил император Цинь Ши хуан-ди, которые горели при пожарах, которые уничтожал Гитлер и другие диктаторы. И опять рядам книг не было ни конца, ни края. Был там концертный зал в который при желании могли бы поместиться все жители земли. Я уже устала, а ведь это было только начало сокровищниц дворца. Досадуя на себя я легла спать, и сон мой был легок и беззаботен. Таким он был в раннем детстве до того, как проявились мои способности. Третий день начался с церемониальной музыки. Меня одели, причесали и накрасили подобающим образом. Меня украсили как витрину в ювелирном магазине. Туфельки мои были расшиты килограммами редчайших бус. Девять раз я пыталась сделать шаг, и все девять раз передо мной проходил отряд воинов, одетых в церемониальные одежды.
  Наконец все стихло, и ко мне подошел сам Дун Вангун. Взяв меня за руку, он повел меня под стук барабанов и колокола. Позади трона четы хозяев дворца была дверь. В прошлый раз она была закрыта. Сейчас же Дун Вангун вел меня прямо к ней. Дойдя до двери, он попросил дать волосок с моей головы. Я растерялась, но разрешила. Вероятно, в двери было отверстие не различимое глазом. Вставив волосинку в отверстие, император поспешно отошел от двери. Стало тихо. Дверь пошла волнами, но потом опять успокоилась. Тогда повелитель Востока попросил меня приложить нефритовую печать к ладони. Я не видела, что отпечаталось на ладони. Драгоценный оттиск по совету Дун Вангуна был моментально приложен к другой замочной скважине, которая опять-таки была не видна глазу. Знал о ней вероятно только император. На этот раз пространство двери осветилось и из комнаты выкатилось еще одно тронное кресло. Это был трон, созданный специально для меня.
  Меня со всеми почестями усадили в кресло, извините трон, и я услышала гул ликующих голосов. А я то не подозревала что здесь столько народа. Мне даже стало страшно! Наконец Дун Вангун поднял руку, и воцарилась тишина.
  -Мои поданные, мой народ, - начал свою речь повелитель Востока, - настал великий день! То, что было предсказано много веков назад, свершилось! Она пришла, и срединное государство будет спасено!
  Дифирамбы в мою честь продолжались около часа. Дун Вангун видимо любил поговорить и вот теперь разливался соловьем. Когда он закончил, слово взяла Сиванму. В отличие от своего мужа она говорила мало. Ее речь была короткой. Когда заговорил Чжан Ли, в церемониальном зале стало особенно тихо. Однако наследник божественной четы сказал всего несколько слов. Когда все речи были закончены, взгляды скрестились на мне. Я никогда не умела говорить речи и тем более не могла сделать этого сейчас, в присутствии такого количества народа. Однако во взглядах окруживших меня людей читалась такая любовь и преданность, что мой страх исчез. Но это не изменило ситуацию. Мое горло пересохло, и я не могла издать ни звука. Как всегда, на помощь мне пришел Чжан Ли.
  -Наша гостья еще не готова к тому чтобы забросить мысли о реальном и окунуться в призрачное!
  -Однако, - перебил его отец, - сегодня последний день! Она должна сделать выбор!
  -Вы испугали бедную девочку, - Сиванму подошла ко мне и обняла, пытаясь защитить от всего того, что ждало меня впереди.
  -Хорошо, - вдруг согласился Дун Вангун, - есть другой выход. Уважаемая гостья, - обратился вдруг он ко мне. - Выньте печать из рукава и нащупайте в подлокотнике трона отверстие. Именно туда надо вставить печать. Если она заговорит, вам говорить уже будет не надо. Она сделает за вас все сама.
  Церемониальная одежда была довольно неудобной и в какой-то момент я испугалась, обнаружив, что печати не было. Раньше, во времена императоров, функцию карманов выполняли рукава. Вот в таком рукаве и лежала моя печать. Однако взяв себя в руки, я поняла, что ищу в правом рукаве, а печать лежит в левом. Когда я вынула печать, все благоговейно замолчали и опустились на колени. В полной тишине я проделала то, что посоветовал повелитель Востока. Раздалась странная речь. Я никогда не слышала этот язык, но в то же время, он казался мне очень знакомым. Около двадцати минут шел репортаж на неизвестном языке. Все это время в зале стояла тишина. Наконец диктор неведомого матча закончил свою речь на высоких нотах. И зал заполнил звук гонга. После этого заговорила женщина. Звучала родная речь. Зал зашевелился. Все встали и глядя на меня начали аплодировать. Вслушавшись, я с удивлением обнаружила, что печать говорит моим голосом. Впрочем, вступительная речь была довольно короткой.
  То, что произошло дальше, повергло меня и всех находящихся в зале в великую печаль.
  -2005 год, - вещал голос. - В Китае произошло немало серьезных бедствий: - наводнений, тайфунов, землетрясений и прочих катастроф. Всего, в 2005 году было зафиксировано 8 тайфунов и 13 землетрясений силой свыше 5 баллов. От природных бедствий в 2005 году в Китае погибло две тысячи 475 человек.
  2006 год. Различные стихийные бедствия в Китае унесли из жизни 1 тыс. 382 человек.
  В числе стихийных бедствий, периодически обрушивающихся на Китай - наводнения, землетрясения, засухи, проливные дожди и вызываемые ими паводки и оползни. Так, только в июне в результате стихийных различных бедствий в стране погибло 349 человек, десятки пропали без вести. В июле же достаточно крупным стало землетрясение силой 5,1 балла, произошедшее в провинции Юньнань.
  2007г. По данным Китайского общества Красного Креста, в в стране свыше 300 млн человек пострадали от различных стихийных бедствий.
  2007год стал наиболее неблагополучным с точки зрения стихийных бедствий: От землетрясений, схода селевых потоков и наводнений пострадали 310 млн. человек - это самое большое количество пострадавших.
  Кроме того, до сих пор 245 человек числятся пропавшими без вести.
  2008 год
  Министерство гражданских дел сегодня объявило, что в результате стихийных бедствий в 2008 г. пропали без вести или погибли 88928 человек, включая тех, кто пострадал от 8-балльного землетрясения в юго-западной провинции Сычуань в мае.
  В результате землетрясения, эпицентром которого стал уезд Вэньчуань, 69 тыс. человек погибли, 374 тыс. человек получили ранения, 18 тыс. человек пропали без вести, а миллионы - остались без крова
  .
  2009г.
  Пекин, 6 июля. В Китае, в результате наводнений в центральной и южной частях страны, вызванных проливными дождями, погибли, по меньшей мере, 16 человек.
  Более 320 тыс. человек вынуждены были покинуть свои дома.
  В центральной части страны, в провинции Хэнань, дожди начались 1 июля 2009г. В результате, погибли 8 человек, 140 тыс. - покинули жилища.
  В южной части Китая, в провинции Фуцзянь, пятеро погибли, двое - пропали без вести, 22 тыс. человек остались временно без крыши над головой.
  В провинции Цзянсу погибли три человека, четверо пропали без вести, 80 тыс. - оставили свои дома. С 2009 года по март 2014 года ..."
  Голос говорившей стал убыстряться, потом стал замедлятся, а потом вообще затих. С голосом что-то происходило. Зал озарился траурными свечами, звучала музыка, выворачивающаяся душу. Однако никто не смел плакать. Слезы текли по моему лицу, но я держалась изо всех сил.
  -Но теперь, теперь... - снова заговорил голос с пафосом, как вдруг умолк, речь снова убыстрилась и стала неразборчивой. После небольшой паузы раздался мелодичный звук, и мне на колени упала нефритовая печать. Речь осталась незаконченной, и в зале начался ропот.
  Сиванму и Дун Вангун тоже были в недоумении, они переглядывались, но сказать ничего не успели. Догадка молнией пронзила меня, и я вскочила
  -Это я виновата, - закричала я в отчаянье. Подхваченный неведомыми рупорами мой голос пронзил зал, - если бы печать императора содержала в себе все девять бусин, стихии больше никогда не мучили бы нашу землю. Простите меня, - я обернулась к семье богов, - вы, наверное, не знаете, но в печати не хватает одного элемента!
  И я коротко рассказала историю нефритовых бусин.
  Император с недоумением уставился на меня, а потом перевел свой взгляд на Чжан Ли.
  -Почему ты мне ничего не сказал? - горестно спросил отец, - Все еще можно было исправить! А теперь хутуна нет, и мы никогда не узнаем, где почтенный Линь спрятал девятую бусину!
  Чжан Ли молчал. В зале зашелестел растерянный шепот. Не вынеся тягостной паузы, я снова заговорила.
  -Я все исправлю. Не может быть, чтобы не было выхода. Мои дедушка и бабушка учились на одном факультете- факультете математики, когда познакомились в юности. Все детство я отгадывала загадки, которые они придумывали для меня. Среди них было много математических. Древних столиц известно восемь, но дедушка откуда- то узнал про девятую столицу. И спрятал там бусину. Что известно одному человеку, может и должен узнать другой. Я высчитаю, я найду! Но... - я вдруг запнулась, - почему печать говорила об июле 2014 года? Сейчас ведь только конец марта 2009 года? Как могло погибнуть столько человек от проливных дождей, если сейчас март?
  -Сейчас тоже март, - грустно проговорил Чжан Ли, - но март 2014 года. Ты пробыла здесь пять лет.
  -Но, - попыталась возразить я, однако Дун Вангун, бросив грозный взгляд на сына, попытался сгладить боль от потрясения.
  -Как только ты поднялась на несколько метров в горы, время изменило свой бег.
  -Но ведь в тот раз, когда я пыталась подняться со стороны Турфана, ничего такого не произошло, почему же...
  -Во второй раз ты выбрала правильный путь. Это удается лишь некоторым избранным.
  -А кто же эти люди? - протянула я руку в направлении людского моря, заполнившего зал, но с удивлением увидела, что зал пуст. Здесь были только мы четверо, и эхо наших голосов отдавалось под сводами гигантского зала.
  -Они ушли, - спокойно сказал Дун Вангун, - однако я отвечу на твой вопрос. Когда-то эти люди были смертными. Теперь же возведены в ранг бессмертных. Но подробнее я рассказать не могу. У нас просто нет времени.
  -Да, - согласилась я, - мне нужно идти.
  -Нужно,- согласился повелитель Востока, - но не сию же секунду. У нас есть еще время. Целых полдня и еще ночь. И это время я предлагаю использовать на подготовку...к свадьбе!
  -Что? - спросили мы одновременно с Чжан Ли.
  -Если ты согласна, - ласково обняла меня Сиванму, - то сейчас же начнутся приготовления к церемонии!
  -О чувствах Чжан Ли мы и спрашивать не будем,-подхватил император. - Все чувства написаны у него на лице!
  Я растерялась.
  -Но это будет неправильный брак! Ведь Чжан Ли ваш сын. Значит я выйду замуж за бессмертоного?
  -Нет,-успокоила меня Сиванму. -Чжан Ли не родной нам сын, а приемный. Его мать появилась неоткуда и ушла в некуда. На том месте где она лежала, когда рожала Чжан Ли, теперь месторождение нефрита. У меня есть и родные дети, которые родились после того, как мы усыновили Чжан-Ли.
  -А как же...
  -Ни о чем не волнуйся, - успокоила меня богиня, - все будет сделано как надо! Сейчас иди в свои покои. Перед предстоящей церемонией ты должна быть свежей и отдохнувшей! В своей комнате ты увидишь персик-это персик бессмертия. Тебе надо будет его сьесть.Это мой подарок к свадьбе.
  -А когда проснешься завтра утром,то не удивляйся, - улыбнувшись, перебил жену Дун Вангун, - ты окажешься в своем доме, в Пекине. Должны же мы тебя откуда-то забрать? И не волнуйся! Ты не будешь одинока в день свадьбы, здесь, во дворце много твоих родственников! Я даю тебе две недели на подготовку. Через две недели в твоем доме появиться твои прабабушка и прадедушка. К сожалению живых родственников, мы пригласить не можем. Свадьба будет проходить ночью. Я еще не знаю, кто из почивших родственников даст согласие на то что бы явиться в реальный мир ради тебя. Поверь, это очень сложно и болезненно. Но что не сделаешь для любимой правнучки. Через две недели к тебе домой придет геомант, чтобы определить дату свадьбы.
  -В тайне от вас с Чжан Ли, мы уже говорили с гадателем, и он подтвердил, что вы подходите по гороскопу друг другу, - ласково погладила меня по голове Сиванму. -У тебя в гороскопе знак дерева, а у Чжан Ли-огня, это считается благоприятным и сулит хорошее потомство. Надеюсь, ты не против?
  От волнения я лишь покачала головой в знак согласия.
  -Ну вот и все! Еще раз прошу, не волнуйся ни о чем!
  
  Я последовала наказу богини и отправилась в свою комнату,где меня ждал персик бессмертия.
  
  Как любая китайская девчонка я много знала о свадьбах и часто гадала о том, какая будет у меня свадьба. В старину родители не спрашивали согласия молодых, сговариваясь о свадьбе. Свадьба была, прежде всего, понятием экономическим. Были, конечно, и счастливые браки. Сейчас все происходило так, как было в старину.Дун Вангун сам решил, что нам пора пожениться, и я не посмела возразить, а тем более не посмел этого сделать Чжан Ли, но к счастью мы любили друг друга, и эта свадьба должна была быть счастливой. Однако я вспомнила все, что читала о свадьбах и загрустила. У меня не осталось никого из близких родственников, тех, кто закрыл бы мой свадебный паланкин на замок. В Китае верили, что все браки благословлены небесами, поскольку каждую пару подбирает Лунный Старик. Тем не менее, чтобы исключить возможность ошибки и убедиться, что будущая семья будет крепкой и надежной, заключение брачных союзов было длительным.
  Долгими одинокими вечерами я сидела дома и вспоминала все, что знала о китайских свадьбах, а то, что не знала, подсмотрела в Интернете.
  Собственно, сам обряд бракосочетания заключался в совместном, прилюдном поклонении богам Неба и Земли. Этот ритуал считался официальным уведомлением духам о том, что брак, заключенный ранее на небе, наконец, состоялся и на земле. За день до того, как невеста станет рядом с будущим супругом у алтаря, рядом на низком столике раскладывали различные вещи-талисманы.
  После завершения церемонии, начиналось свадебное пиршество. До этого времени молодая обязательно хранила молчание, и только отпив зеленый чай из чаши, связанной красной нитью с бокалом мужа, девушка могла вступить в беседу. Во время застолья гости и родственники, присутствующие на свадьбе, преподносили паре подарки.
  
  Две недели пролетели быстро. Однажды ночью я проснулась и узнала, что теперь в квартире буду не одна. Ко мне прибыли прабабушка и прадедушка по женской линии моего рода. На следующую ночь прибыл геомант. Словом, приготовления к свадьбе шли полным ходом. И однажды настал этот день, вернее ночь. Ведь члены императорских фамилий женились и выходили замуж ночью. Моя свадьба была столь необычна, что к моменту, когда прибыл брачный паланкин, я была готова уже ко всему и пообещала себе ничему не удивляться. Мой путь лежал в Гугун, Запретный город. В час официальной свадебной церемонии, красочная процессия неспеша двигалась по улицам Пекина к резиденции многих императоров Китая. Впереди двигались шесть военных оркестров, за ними в дворцовом одеянии на конях двигались великие князья, держа в руках специальные знаки полномочий. За ними следовали снова военные оркестры, войсковая и полицейская кавалерия, конные отряды. Далее шествовали знаменосцы с семьюдесятью двумя знаменами и зонтами с изображениями драконов и фениксов, затем несли девять желтых беседок в которых были мои будущие драгоценности и мой свадебный наряд и тридцать пар дворцовых фонарей. У ярко освещенных и украшенных ворот резиденции, меня ждал огромный отряд военных,стоя на коленях.
  Через полуоткрытую дверь я видела, как двигалась эта процессия среди глубокой тишины.Я увидели глашатаев с посохами, завернутыми в желтый шелк. Сотню слуг в красных халатах и с белыми зонтиками в руках. Сотню людей, идущих попарно, с фонарями.Девяносто лошадей, покрытых попонами. Мой паланкин несли на красных палках 16 носильщиков, окруженных массой евнухов, одетых во все желтое.
  Чжан Ли были поднесены по случаю свадьбы богатые подарки: четыре сосуда с художественной эмалью, две штуки шелка и сатина, один занавес и свитки с парными надписями пожелания долголетия и счастливой судьбы.
  Как я уже говорила, свадебный обряд в Запретном городе устраивался не днем, а ночью. В два часа ночи раздались звуки прекрасной музыки. Паланкин остановился у ворот Цяньцинмэнь. Вся процессия двигалась медленно.Новобрачная, то есть я, прибыв во дворец, называлась Инцзюй-встреча со свадьбой. Я сидела в паланкине, покрытая красной фатой, на которой были вышиты девять фениксов, драконы и сотня мальчиков. Ночью паланкин пронесли через ворота Дацинмэнь, Тяньаньмэнь, Дуаньмэнь, Умэнь, Тайхэмэнь, Нэйцзомэнь и центральный проход Цяньцинмэнь.
  Свадебный обряд должен был совершиться в павильоне Цзяотайдянь. Опять зазвучала музыка, и все присутствующие на церемонии возвратились в палату Сифан. Это означало, что новобрачные, то есть я и Чжан Ли должны были вместе отведать пельмени "цзы сунь" -сын и внук и специальную лапшу долголетия.
  В палате, во время свадебного обряда, на корточках, на земле, сидело много старушек. Не поднимая голову, они что-то причитали. Так они пели радостную песню.
  По традиции наша первая брачная ночь должна была проходить во дворце Куньнингун, в свадебной комнате размерами не более десяти квадратных метров.В ней находился только кан, занимавший четверть комнаты. Кроме пола, все было красного цвета. Свадьба по-китайски называется хунши -красное дело.На свадьбах по преимуществу во всем используется красный цвет, означающий веселье, радость, счастье. Испив брачный бокал и съев так называемые "пампушки, приносящие детей и внуков", Чжан Ли вошел в эту темную красную комнату и посмотрел на меня. Я сидела на кане, опустив голову как предписывается законом предков, но подглядывала за тем, кто теперь звался моим мужем. Украдкой оглядевшись я почувствовала, что перед глазами все красно: красный полог, красные цветы, смущенное красное лицо моего мужа...
  Через три дня после свадьбы, мы с Чжан Ли вынуждены были ненадолго расстаться. Вернувшись в Хотан, я хотела вернуть снаряжение в фирму проката, но по дороге туда увидела свежую газету, которую только что вставили в застекленный стенд. Если верить газете, то сейчас был июнь 2014 года. Свадебная ночь длилась больше трех месяцев. С того момента, как я взяла снаряжение и поднялась в горы, прошло больше пяти лет. Мой залог, который я оставила за снаряжение, значительно превосходил стоимость этих подержанных вещей, поэтому я решила даже не заходить в здание проката. Ну что бы я объяснила после пятилетнего отсутствия?
  Вернувшись из Хотана домой, я несколько дней отдыхала, а потом занялась расчетами. Достав карту, я долго смотрела на названия провинций, городов и городков Китая.Были среди них и те города, которая я посетила во время моего вынужденного паломничества. Но ни одна мысль не желала посещать мою глупую голову. Тогда я взяла линейку и карандаш, и начала чертить. Я всегда так делаю, когда нужные мысли не желают появляться в моей голове. Но все было тщетно. Тогда я достала запылившийся мольберт, натянула холст и стала рисовать объемную карту Китая. Когда работа была закончена, я, думая совершенно об посторонних предметах, попыталась обвести одной чертой те города, которые были древними столицами. Сначала у меня ничего не получалось. А потом случилось чудо! У меня получился треугольник. Вершинами его были Пекин Сиань и Ханчжоу. Все остальные города были внутри треугольника.
  Треугольник! Вот она схема, которую вычерчивал все время дедушка.
  Делая уборку в комнате дедушки и бабушки, я несколько раз натыкалась на листочки с тщательно вычерченными треугольниками. Внизу стояли какие-то расчеты. Как жаль, что я такая не любопытная, запомни я хоть один расчет, знала бы уже расположение и название девятого города. Достав архив дедушки, я долго искала среди бумаг, надеясь найти подсказку. Но дедушка всегда отличался аккуратностью, доведенной до педантизма. Что же спасибо и за то, что имею. Впрочем, нельзя пренебрегать любым шансом! Войдя в Интернет, я попробовала обратиться к статьям на интересующую меня тему. Когда я открывала ноутбук, то была полна надежды, однако ничего нового о древних столицах не прочитала. О четырех древних столицах; Сиани, Лояне, Нанкине и Пекине, было известно давно. А вот остальные четыре были открыты в разное время. Кайфын в двадцатые годы двадцатого столетия. Ханчжоу в тридцатые годы, Аньян в 1988 году. Чженжоу в 2004 году.
  Последний город был открыт в 2004 году. А с 2005 года Китай начали усиленно сотрясать стихийные бедствия и с каждым годом жертв становилось все больше!
  Ну, что же, теперь моя задача найти девятый город. Он может быть в том треугольнике, который я вычертила. А, впрочем, может быть где угодно! Но я все-таки верю в свою отгадку! Когда я найду девятый город, у меня будет вся пирамида вместе с вершиной. После этого я вернусь туда, где теперь мой дом! Однако отправится в путь я смогу только на следующей неделе. Мне нужно будет привести в порядок свои дела.
  Вечером, перед отъездом, я долго смотрела на фото моих родных и грустила. Я надеюсь, что к тому моменту, когда я вернусь в горы Куньлунь, вся моя семья пройдет положенные этапы очищения и будет ждать меня в императорском дворце! Дедушка, бабушка, мама и папа, а также те, кто погиб сметенный злой волей ученого-гения Такеши У, все они будут ждать меня.Я очень на это надеюсь. А пока что мне надо собираться в путь, потому что от меня зависит будущее Чжунгоу, срединного государства.
  Будущее Китая.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"