Стрелки часов показывали 9 часов 40 минут утра. Ментовский Фольксваген и чимишлийская машина Скорой помощи подъехали со стороны екатериновского бара Бивола по улице Победы к калитке Барановых. Старый Александр Фомин, сосед, стоял на своём пороге и сосал, пуская клубы ядовитого никотинового дыма на всю округу: нет в Молдавии закона, запрещающего ему дурака валять - "сердобольное" правительство побеспокоилось. Из Фольксвагена выбрался лейтенант А. Лупу. "Старшой я! - сказал Лёлик в "Бриллиантовой руке". - Лейтенант!" Из Скорой выбрался медбрат. Лупу нажал несколько раз на автомобильный сигнал. Баба Тоня Баранова выглянула в окно второго этажа.
- Ага! - крикнула она. - Он уже спускается.
Лупу стоял у калитки. Андрей Баранов отворил дверь; сейчас он был трезв, но он был не прочь опохмелиться после вчерашнего. В правой руке он держал топор; Андрей размахнулся и кинул топор в мента, наподобие индейского томагавка. Мент дёрнулся и повёл правым ухом, словно осёл; топор воткнулся в деревянный забор, надломив его. Фомин раскрыл рот: это Фомин первым, когда Андрей ещё был пацаном, налил ему и к цигаркам приучил.
Лупу выхватил браунинг и выстрелил в подследственного, но промахнулся, правое ухо подвело. Медбрат стоял чуть в стороне от Баранова, подскочил и скрутил его.
Скорая и Фольксваген отъехали в направлении бара Бивола. Возле квартиры Игоря Танасейчука под забором лежал пьяный Дмитрий Поповский, успевший уже опохмелиться до бесчувствия.
Андрей посмотрел на пьяного приятеля через окно Скорой.
- А его почему не забираете? - спросил он медбрата.
- Мы его через годик возьмём, - ответил медбрат, сидевший рядом с водителем.
- Когда он окончательно дойдёт до ручки?
Медбрат и Баранов прошли по вестибюлю первого этажа чимишлийской поликлиники, возле кабинета травматолога сидели калеки, дверь аптеки была отворена.
- В аптеке ещё много таблеток? - съязвил Баранов.
- Хватает, - ответил медбрат.
Они направились по коридору. Возле кабинета нарколога Раку никого не было, человек десять сидели на лавках у кабинета психиатра Буюкли. Из соседнего с её кабинета вышла психолог Галина Барбарова.
Оля Лунгу, Лиля Видрашку, Люда Тян и я вошли в кишинёвский дискобар "Серенада солнечной долины". Последнее слово месяц назад отвалилось от вывески и поэтому вверху светилось неоновыми цветами лишь "Серенада солнечной". В баре хорошо работали кондиционеры, трое парней и две девушки танцевали рядом со столиками; звучал ремикс группы X-Mode и Аллы Пугачёвой "Мне нравится". Четверо вошедших подошли к прилавку, за которым стояла старуха с горбатым носом.
- Квасу, бабуля! - сказала весёлая Оля.
- Перекусывать не будем? - спросила Лиля.
Барменша принялась цедить в бокалы квас.
Баранов вошёл в кабинет Раку. Нарколог сидел за своим столом и записывал, оторвал взгляд от бумаги и обратил на вошедшего.
- Садись.
Баранов сел на стул у двери.
- Опять на сорок пять дней? - сказал он неприязненно. - Делать вам нечего.
- Работа такая.
- Доктора?
- Ага, мы доктора.
- А может вы коновалы?
Раку с ухмылкой на бетонном лице откинулся на спинку стула.
- Вы никогда никого за всю историю не вылечили. Хирурги что-то вырезают и то забывают пинцеты в животе пациента.
- За что же нам?..
- ...коновалам, - продолжил за нарколога Баранов.
- ...докторам, платят деньги?
Через полтора часа машина Скорой помощи проезжала по кишинёвскому бульвару Стефана Великого. В машине сидели Баранов и сопровождавший Лупу.
- Цигарку можно? - попросил у мента Баранов.
Лупу врезал кулаком ему в челюсть, Баранов отшатнулся на стенку. Скорая проехала мимо дискобара "Серенада солнечной".
Я сидел за столиком, просматривая том Льва Толстого, запивая квасом и закусывая неаполитанами. За соседним столиком сидели профессор Владимир Жданов с Лилей и она о чём-то его спрашивала. Оля и Люда танцевали в небольшом кругу танцовщиц и танцовщиков, звучал трек Дитера Болена "Big Yellow Taxi".