Мусникова Наталья Алексеевна : другие произведения.

Крысавица

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Однажды, по воле старой волшебницы, тебя, успешную и уверенную, пожалуй, даже самоуверенную бизнес-леди может зашвырнуть в прошлое. А ещё, по воле всё той же старой волшебницы, ты станешь крысой. Обычной, серой, довольно безобразной на вид крысой. И нужно будет не только выжить в эпоху шпаг и героев, но ещё и вернуть себе свой человеческий облик. Только как это сделать, если в том времени, куда тебя занесло, все носят маски и скрывают свою истинную суть?
  Пролог
  Чистенькая, золотистого цвета машина, ловко подрезав на повороте неуклюжий, похожий на танк и залепленный грязью по самые окна внедорожник, грациозно остановилась у светофора. Ну да, у самого светофора, объехав скопление машин, которое провинциалу показалось бы жуткой пробкой, а местному лишь досадным затором. Сидящая в машине кареглазая, с копной разметавшихся по плечам каштановых кудрей девушка с воистину королевской надменностью проигнорировала ругань других автовладельцев и вдавила в пол педаль газа, едва только замигал жёлтый свет. Машина выпустила в сторону неудачников (те, кто сзади, по определению неудачники) бензиновый выхлоп и рванула с места, через пару минут полностью скрывшись из виду.
  - Вот крыса, - сплюнул на землю заросший щетиной таксист и повернулся к сидящей на заднем сидении благообразной старушке. - Нет, мать, ну бывают же такие, а?
  По бледным, выцветшим от времени губам скользнула тень улыбки, старушка покачала головой, затем руками, сухими, с вылезшими от времени и тяжёлой работы венами, поправила платок на голове и снова повернулась к окну.
  - Да ты не переживай, мамаш, - решил подбодрить пассажирку таксист, - у нас далеко не все такие крысы, нормальные девчонки тоже есть.
  - Знаю, сынок, - дребезжащим от старости голосом ответила старушка, - моя внучка хорошая. Я к ней в гости еду.
  - Гости - это хорошо, - водитель легко вписался в поток машин, продолжая светскую беседу. - У нас вот тоже недавно гости были, из Самары. Сеструха жёнина приезжала с мужем да детьми. Ух, и шебутные же у неё пацаны!
  Та же, что стала темой беседы в такси, уже решительно входила в высокое, сплошь из стекла и камня здание. Высокие, сантиметров пятнадцать, не ниже, шпильки тёмно-бордовых туфель гулко стучали по блестящим плитам пола, полы лёгкого красного кардигана развевались за спиной словно крылья, на локотке чуть покачивалась в такт шагам крохотная лакированная сумочка того же цвета, что и туфли.
  - Доброе утро, Каталина Сергеевна, - пискнула девушка-администратор за полукруглой стойкой, удивительно похожей на гигантский аквариум, торопливо накрывая папкой любовный роман.
  Шатенка наклонилась над стойкой, с презрительной усмешкой вытащила роман и брезгливо, словно дохлую крысу, держа его двумя наманикюренными пальчиками, мельком посмотрела на обложку.
  - 'Цветок страсти', - протянула Каталина Сергеевна, и уголок её пухлых губ пренебрежительно дёрнулся, - господи, какой только дрянью не забивают пустые головы провинциальных дурочек! Милочка, если вы намерены и дальше работать в нашем офисе, будьте так любезны, выкидывайте мусор, а не тащите его сюда. Это приличное заведение. Вам всё понятно?
  - Да, Каталина Сергеевна, - пролепетала бордовая от смущения девушка, виновато втягивая голову в плечи. - Больше подобного не повторится.
  - Надеюсь, - Каталина с ласковой улыбкой оторвала у книжки обложку, после чего не глядя швырнула испорченный роман в мусорное ведро. - Скажите Максиму и Марине, чтобы пришли ко мне. Я их жду.
  И не удостоив девушку взглядом, Каталина Сергеевна плавно развернулась и направилась к лифту.
  - Вот крыса, - прошипела администратор, торопливо наклоняясь к мусорному ведру, чтобы вынуть из него растерзанный роман.
  - Ого, Марьяшка, ты чего это по помойке ползаешь? - прозвучал над головой и так-то расстроенной девушки весёлый мужской голос. - Денег что ли не хватает? У нас, мне казалось, зарплаты хорошие.
  Марьяна вздрогнула и так резко повернулась, что не удержалась на ногах, буквально упав в объятия симпатичного сероглазого блондина в дорогом костюме, с отнюдь не научным интересом изучавшим свою собеседницу.
  - Ух ты, какое у меня сегодня утро доброе, - выдохнул мужчина, не спеша отпускать опять отчаянно покрасневшую девушку. - Да не трепыхайся ты, Марьяшка, я же не волк, не съем. Только покусать могу и то в порыве страсти.
  - Вас, Максим Андреевич, самого покусать могут, - пролепетала Марьяна. - Каталина Сергеевна хочет Вас видеть.
  - Каталина Сергеевна меня хочет, и не только видеть, - боевым конём заржал Максим и, ущипнув Марьяну за упругую попку, тоже направился к лифту, бросив напоследок. - Кофе мне сообразишь, ага?
  По совести и трудовому договору, в обязанности Марьяны не входило приготовление кофе, но отказать, а тем более Максиму Андреевичу, девушка не могла. Мечтательно вздохнув, Марьяна опять наклонилась над ведром и уже даже достала роман, как её опять отвлекли.
  - Марьяша, крыса уже пришла?
  Девушка охнула и, выронив из рук обрывки романа, отчаянно закивала.
  - Зар-раза, - пышногрудая блондинка досадливо хлопнула себя по крутому бедру, - опять говнять начнёт, что я опоздала. Ладно, совру, что у меня машина сломалась. Кофе мне сделай!
  Марьяна печально кивнула и вынула роман из ведра, а блондинка заспешила к лифту.
  ***
  Поднявшись на лифте на второй этаж (лестницей она не пользовалась принципиально, считая это дурным вкусом), Каталина Сергеевна, которую почти все знакомые за глаза называли Крысой, прошла по коридору, по пути метко пнув ведро с водой.
  - Да что ж ты делаешь-то, изверг?! - вскинулась уборщица тётя Люся, которая только-только успела навести порядок в коридоре. - Ить только всё намыла, а ты, гляди-ко, воду разлила. Мне же опять затирать придётся, а я ить не молоденькая.
  Каталина вздёрнула тонкую, тщательно выщипанную бровь, смерила уборщицу холодным взглядом сверху вниз и отчеканила:
  - Насколько я помню, вас и наняли специально для того, чтобы вы за нами грязь подтирали. А если сил нет, так увольняйтесь, на ваше место уже через час желающих толпа набежит!
  Тётя Люся приглушённо всхлипнула, хотела что-то сказать, но только махнула беспомощно рукой и отвернулась, а Каталина продолжила шествие по коридору, моментально выбросив из головы стычку с уборщицей. В самом деле, не забивать же себе голову всякой ерундой!
  Стоило только Каталине Сергеевне скрыться за дверью своего кабинета, как створки лифта бесшумно распахнулись, выпуская довольного всем и всеми Максима. Зоркие глаза парня моментально заметили одинокую слезинку на щеке уборщицы, и Максим решительно шагнул к пожилой женщине:
  - Тётя Люся, чего случилось? Катька опять нахамила?
  Женщина шмыгнула носом, пожевала губами, скорбно покачивая головой с редкими, мышиного цвета волосами, убранными в куцый хвост:
  - Вот ведь до чего я дожила, Максимка. Знаешь, она мне чаво сказала? Если сил нет, так убирайся. Другие, мол, через час уже набегут.
  - Да не слушай ты её, - Максим обнял женщину, прижал к груди, словно обиженного ребёнка. - А то ты Катьку не знаешь.
  - В том-то и дело, что знаю, - горько усмехнулась тётя Люся. - Я же её, паршивку, этими самыми руками вынянчила, пока матерь на работе была, с ней сидела, сказки ей рассказывала, колыбельные ей пела. Сам знаешь, не садичная она была!
  - Да плюнь ты на неё, - Максим резко махнул рукой. - На дур не обижаются.
  - Дак ведь она не дура, Максимка, - вздохнула тётя Люся. - Гляди, какой офис отгрохала, какое дело подняла. Самой настоящей бизнес-леди стала.
  - Крысой она стала самой настоящей, - пробурчал Максим. - За делами своими людей видеть перестала.
  Тётя Люся насупилась и явно хотела сказать что-то в защиту Каталины Сергеевны, но створки лифта в очередной раз распахнулись, выпуская в коридор пышногрудую блондинку.
  - Максим? - удивилась девица, выпрямляясь и буквально тараня парня своим бюстом. - А ты чего это с уборщицей обнимаешься? Можно подумать, других девушек нет!
  - Таких как тётя Люся нет, - отрезал Максим и решительно повернулся к блондинке спиной. - Пошли, Каталина Сергеевна нас уже заждалась.
  Каталине действительно пришлось ждать, что не могло не сказаться на настроении этой весьма своенравной особы. Стоило только Максиму войти в кабинет, как он понял: будет гроза. Способ избежать жёсткой выволочки был, причём многократно проверенный, но сейчас за спиной Максима стояла Марина, не соблазнять же грозного босса при ней!
  - Надеюсь, у вас была веская причина для опоздания, - Каталина Сергеевна метко швырнула в ведро скомканную бумажную салфетку, которой старательно протирала руки.
  - Ой, Каталина Сергеевна, у меня машина сломалась, кучу времени убила, пока этих мастеров дождалась, - защебетала Марина. - Зато я договорилась об интервью с Барановой, она расскажет о своей новой коллекции.
  - У Барановой нет вкуса, - брезгливо поморщилась Каталина, - и не было никогда. В этом номере будет интервью с Ягодниковым, он в новом фильме снялся.
  - А как же Баранова? - пролепетала, бледнея, Марина, - я еле уговорила её. Пришлось эксклюзивную фотосессию обещать.
  - Ваши проблемы. Мне нужно интервью с Ягодниковым, а не линялые тряпки на потасканных вешалках, - отчеканила Каталина, поворачиваясь спиной к незадачливой помощнице. - Максим, когда снимки принесёшь?
  - У меня с собой, - Максим похлопал себя по карману, - на флэшке.
  Каталина Сергеевна выразительно втянула носом воздух и ледяным тоном процедила:
  - Я говорила, что никогда не смотрю фотографии с компьютера, мне нужны только распечатанные снимки.
  Максим знал, что ему следует промолчать, а ещё лучше извиниться и клятвенно пообещать исправиться, но обида за тётю Люсю, ту самую тётю Люсю, которая была для Максима второй мамой, давала о себе знать.
  - А я говорил, что не собираюсь по сто раз распечатывать одно и то же, - парень поднялся, навис над столом, зло сверкая глазами.
  - Пойду, пожалуй, агенту Ягодникова позвоню, - почуяв, что в воздухе отчётливо запахло палёным, пролепетала Марина и так поспешно выскочила из-за стола, что с грохотом уронила стул.
  - Надо же, как тебя разнесло, уже за столом не помещаешься, - фыркнула Каталина Сергеевна, не сводя пылающих гневом глаз с Максима.
  Блондинка отчаянно покраснела и выскочила из кабинета с такой скоростью, словно от голодного тигра улепётывала. В коридоре же, надёжно защитившись от грозной начальницы дверью, Марина в сердцах плюнула на пол и одними губами яростно прошептала:
  - Вот крыса! Да чтоб ты провалилась, проклятая!
  Разумеется, проваливаться Каталина Сергеевна не собиралась. Наоборот, покрепче расставила стройные ноги, сверкнула глазами и окинула Максима таким взглядом, что он почувствовал себя жалким червём. Червём? Нет, ещё хуже, куском грязи, каплей помоев.
  - Ты, кажется, слишком много о себе возомнил? - усмехнулась Каталина Сергеевна, проводя наманикюренным ноготком по щеке Максима. - Мальчик мой, то, что я с тобой сплю, не делает тебя особенным. Даже твои фотографии, весьма неплохие, признаю, тоже не делают тебя особенным. Особенным тебя делаю я. Без меня ты даже не ноль, минус. Именно я вытащила тебя из вонючего подвала, в котором ты делал моментальные снимки на паспорт и прочие документы. Именно я пригласила тебя фотографом в этот журнал. Именно я допустила тебя до своего тела. Не забывайся, мальчик, всё, что я тебе дала, я легко могу отобрать. И ты снова станешь минусом.
  - Ну и стерва же ты, Катька, - со смесью восхищения и презрения заметил Максим. - В кого только? Родители же были нормальные люди.
  - Эти, как ты выразился, нормальные люди не достигли в жизни ни-че-го, - Каталина прошлась по кабинету, звучно цокая каблуками. - Мамаша всю жизнь чужим деткам носы подтирала, папаша на заводе вкалывал, пока не выгнали, потом пил так, что чертей видел. Мерзкие людишки!
  Каталина брезгливо передёрнула плечами.
  - Эти мерзкие людишки пользовались любовью друзей и уважением соседей, - голос Максима зазвенел, подобно боевой трубе, призывающей на бой. - И отец твой запил не на пустом месте, а потому, что...
  - В один год потерял и жену, и работу, - одним уголком губ усмехнулась Каталина, - я помню. У этого бесхребетника не хватило мужества начать жизнь с чистого листа!
  - А не поздновато, в пятьдесят семь лет жизнь с чистого листа начинать?! - окончательно вызверился Максим. - Катька, кончай, а то ей-же-ей ударю!
  - Ударь, - Каталина решительно подошла к парню, почти прижалась к нему, - ну, что же ты медлишь? Давай, бей! Докажи свою мужественность!
  Максим стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев, а потом схватил Каталину и... нет, не ударил, конечно. Впился в губы яростным, на грани боли поцелуем. Отпустил только когда закончился воздух в груди, отстранился, тяжело дыша, смаргивая плывущий перед глазами тяжёлый багряный туман.
  - И это всё, на что ты способен? - Каталина с пренебрежительной усмешкой полезла в стол за зеркальцем и помадой. - Хотя должна признать, с каждым разом ты целуешься всё лучше. Мальчик мой, поздравляю, ты обучаем!
  - Зачем ты так, Катька, - прошептал Максим, без сил опускаясь на стул.
  - Но не до конца, - продолжила, пропустив реплику парня мимо ушей, Каталина Сергеевна. - Я тысячу раз говорила, что меня зовут Каталина.
  - Тебя зовут Катерина, - повысил голос Максим, - Катерина Сергеевна Лобанова. Я знаю тебя с детства, уж передо мной-то ты могла бы и не выпендриваться.
  Каталина Сергеевна, чеканя шаг, подошла к парню, взяла его за широкие плечи, склонилась к самому уху и шепнула бархатистым, волнующим до самых глубин голосом:
  - Меня зовут Каталина. И если будешь хорошим мальчиком и не станешь спорить, в обеденный перерыв двери моего кабинета будут для тебя открыты.
  Максим хотел гордо отказаться, сказать что-нибудь и уйти не оглядываясь, но узкая прохладная ладошка скользнула в расстёгнутый ворот шёлковой рубашки, а другая и вовсе легла на бедро, в опасной близости от паха. От этих почти невинных прикосновений вспугнутыми воробьями разлетелись все слова в голове, остались только инстинкты: хватательный, на колени сажательный и страстно целовательный.
  - Так как? - прошептала Каталина, поглаживая грудь Максима. - Ты придёшь?
  Парень отчаянно закивал головой, судорожно облизывая сухие губы.
  - Вот и умница, - Каталина ловко отпрянула в сторону, поправила чуть задравшуюся юбку и сухим деловым тоном закончила. - Жду тебя в обед с распечатанными фотографиями, - после чего села за свой рабочий стол и открыла электронную почту. Спокойно, деловито и отрешённо, словно ничего и не произошло.
  'А может, для неё наши отношения действительно ничего не значат? - уныло думал Максим, выходя из кабинета. - Она мной пользуется, а я, как идиот, только слюни пускаю, позволяя ей из себя верёвки вить. Нет, так дело дальше не пойдёт. Хватит, надоело! Что она, единственная женщина в мире? Да я дюжину таких найду! Хотя нет, дюжины мне не надо, одной хватит. Единственной, чтобы на всю жизнь, в болезни и здравии и так далее, по тексту'.
  - Ваш кофе, Максим Андреевич, - вырвал парня из мрачных мыслей нежный девичий голосок.
  Максим поднял глаза и пару секунд незряче смотрел на попеременно краснеющую и бледнеющую Марьяну, в руках которой всё сильнее дрожал поднос с чашечкой ароматного кофе и парой пирожных со сгущёнкой, так нежно любимых Максимом.
  - Ваш кофе, - повторила Марьяна, - пожалуйста.
  Максим машинально взял поднос, не сводя с девушки внимательного взгляда профессионального фотографа.
  'А она ничего, - молнией проносилось в голове парня, - симпатичная. И фигурка почти модельная, без лишнего жирка, но при этом и костями не гремит. И нежная, настоящая женщина, а не то что некоторые, крысы в юбке. Заботливая опять же, причём безвозмездно, своей добротой точно попрекать не станет. Интересно, а в постели она какова? Вот сейчас и проверим'.
  Максим поставил поднос на стол, благо тот недалеко стоял, а потом нежно погладил Марьяну по щеке, одновременно заправляя за ушко выбившуюся прядку. От такой неожиданной ласки девушка вздрогнула и залилась краской до скромного декольте на практичном сером платье, единственным украшением которого служил узкий белый пояс да манжеты на рукавах ему в тон.
  'Э-эх, скромняшка, - чуть заметно поморщился Максим, - хорошо, если я у неё вторым окажусь. А с другой стороны, всему её научу, настрою как гитару, на себя да под себя, разве плохо? И Катьке нос утру, а то думает, у меня кроме неё и быть никого не может! А я вот возьму и женюсь на Марьяшке, то-то Катька взвоет. А что, идея недурна, из Марьяшки жена хорошая получится, и родителям моим она понравится. А захочется чего-то ещё, Катька никуда не денется. Ну, подуется пару недель, а потом соскучится и сама первая меня позовёт, сколько раз так было'.
  Ободрённый своими мыслями Максим так лучезарно улыбнулся Марьяне, что девушка испуганно отпрянула, как щитом закрываясь подхваченной со стола папкой.
  'Тихо, не гони коней, а то всё испортишь, - приказал себе Максим. - Она не Катька, с ней по-другому надо, мягче, нежнее'.
  - Марьяш, а ты чем вечером занимаешься? - весенним голубем проворковал Максим, заинтересованно подаваясь к девушке.
  Марьяна отчаянно покраснела, уронила папку и наклонилась, поспешно собирая выпавшие листы. Максим проворно наклонился и стал помогать девушке, время от времени чисто случайно касаясь её пальцев своими.
  - Так чем ты вечером занимаешься? - повторил Максим, когда все бумаги были собраны, а влажная от волнения ладошка Марьяны оказалась в его руке.
  - С собакой гуляю, - робко ответила Марьяна, делая слабые попытки освободить свою руку.
  - Ух ты, у тебя собака есть? И какой породы?
  - Ну... У Рекса папа овчарка, а мама... немного не совсем овчарка. Но это же неважно, я Рекса не за породу люблю.
  Воспоминания о домашнем питомце вызвали на губах Марьяны лёгкую улыбку, успокоили и помогли услышать тихий, еле слышный голосок надежды: а вдруг именно сейчас и случится чудо? То самое, о котором так здорово пишут в книгах? А вдруг именно так и рождается любовь?
  - У меня тоже собака была, - вздохнул Максим. - Давно, ещё в детстве. Её потом машина сбила, я так плакал, у меня даже температура подскочила, пришлось 'скорую' вызывать. Мама после этого сказала, что нам больше не надо домашних животных, слишком больно, когда они уходят.
  - А у меня бабушка говорит, что каждый миг рядом с любимым существом бесценен, - поделилась Марьяна и, бросив быстрый взгляд на часы, всплеснула руками и заполошно воскликнула. - О боже, бабушка!
  - Что случилось? - нахмурился Максим.
  - У меня бабушка сегодня приезжает, я хотела у Каталины Сергеевны отпроситься, а после того, как она роман выкинула, я не посмела, - хлюпая носом призналась Марьяна.
  - Давай я тебя отвезу, - с готовностью пионера-героя отозвался Максим, - я на машине.
  - Да ты что?! - от изумления Марьяна даже на панибратское обращение перешла. - Если я с работы без спроса уйду, меня же сразу Каталина Сергеевна выгонит!
  Максим прикусил губу. Что верно, то верно, миндальничать с девчонкой Катька тоже не станет. А терять малышку жаль, она милая, с той же Катькой не сравнить.
  - Когда у тебя бабушка приезжает? - Максим оттянул рукав пиджака, посмотрел на часы.
  - Уже едет, - хлюпнула носом Марьяна. - А у неё даже ключей от квартиры нет...
  - Жди меня здесь, никуда не уходи, - Максим наставительно поднял указательный палец, моментально вспомнив, как жестоко высмеивала этот жест Каталина, поморщился и опустил руку, - самое большее через полчаса я добуду для тебя выходной до конца дня. Кстати, у тебя фотографии можно распечатать?
  - Да, конечно, - пролепетала Марьяна, глядя на Максима как на архангела, покинувшего небеса ради похода в кондитерскую за фруктовой корзиночкой. - Вон, там принтер стоит.
  Максим быстро подошёл к видавшему виды принтеру (по состоянию техники каждый легко мог понять, какое место в служебной иерархии занимает тот или иной сотрудник), скептически покачал головой, но всё же запустил печать. Принтер судорожно вздрогнул, едва не спрыгнув со стола, старчески закряхтел, пару минут подумал, но всё-таки стал печатать. Правда, каждая третья фотография оказалась с полосой, но это уже ерунда, для Максима фотографии были всего лишь поводом.
  - Жди меня, и я вернусь, - процитировал своего любимого классика Максим и поспешно шагнул в лифт, истово молясь всем святым, чтобы Каталина была в кабинете одна.
  Звёзды явно покровительствовали фотографу, грозная начальница была в кабинете одна. Едва Максим вышел в коридор, как Каталина с шумом отложила мобильный телефон в сторону, с трудом удерживая себя от того, чтобы запустить им в стену.
  - Не ходил бы ты, Максимка, - шёпотом предупредила парня тётя Люся, - она опять с Коноплёвым по телефону ругалась.
  - Она всегда ругается, - отмахнулся Максим и, торопливо стукнув костяшками пальцев по двери и даже не дождавшись ответа, шагнул в кабинет.
  Тётя Люся меленько перекрестила дверь кабинета, после чего торопливо посеменила прочь по коридору. Крики будут раздаваться из логова грозной начальницы или стоны сладострастные, в любом случае, свидетели будут лишними.
  Каталина сидела за столом, обхватив длинными тонкими пальцами голову, и даже головы не подняла на незваного гостя, коротко приказав:
  - Пошёл вон!
  - Я фотографии принёс, - Максим скользнул ближе к столу, положил ещё тёплые после принтера листки и предусмотрительно шагнул за спину Каталины.
  - Я сказала, пошёл вон!!! - рявкнула Каталина, запуская бумагами в стену.
  - Я соскучился, моя сладкая, - шепнул Максим, осторожно целуя Каталину в шею.
  - Иди отсюда, не до тебя, - отмахнулась Каталина Сергеевна, но уже без прежней злости.
  - Хочешь, чтобы я ушёл? - рука Максима ловко скользнула в вырез светло-кремового платья, пробралась в чашечку бюстгальтера, чуть сжав грудь. - Уверена?
  Каталина замерла, а потом резко шлёпнула парня по руке. От неожиданности Максим дёрнулся, Каталина Сергеевна резко поднялась и сделала пару шагов к стоящей в углу кофеварке:
  - Если ты забыл, я могу и напомнить, хотя вообще это не в моих правилах. Я жду тебя в обед. Сейчас ни ты, ни твои фотографии мне не нужны. Пошёл вон.
  - А если я не приду в обед? - сердито сверкнул глазами Максим. - Если я вообще уйду, что тогда?!
  - Найду замену, это не сложно, - так уверенно ответила Каталина, что Максим ни на миг не усомнился: его замена - вопрос времени.
  - Я на пленэр, возьму Марьяшку с собой, - рыкнул раздосадованный фотограф, направляясь к двери.
  - Ну-ну, - усмехнулась Каталина, - когда будешь с малышкой кувыркаться, не забудь: в обед я тебя жду. Если опоздаешь или не придёшь, можешь вообще не возвращаться.
  Максим вылетел из кабинета пунцовый от ярости, звучно шарахнув дверью, а Каталина Сергеевна покачала головой, сделала себе чёрный кофе без сахара и сливок и вернулась за рабочий стол. С отвращением посмотрела на чёрную жижу в чашке и с лёгким стоном откинулась в кресле.
  ***
  Каталина. Господи, как же я устала от этих бесхребетных хлюпиков, которые ничего толком сделать не могут! Ненавидят, плюются ядом за спиной, а в глаза улыбаются, лебезят. Им самим-то не противно? Так и вспомнишь анекдот: 'Девочки, как же хочется, чтобы прискакал, схватил, увёз... А у него то дождь, то выходной, то конь сдох, то спину прихватило...' Где они, настоящие мужчины, неужели вымерли все ещё до динозавров?! Я отхлебнула кофе и скривилась от его пронзительной горечи. Паршивая погода, паршивый день, неудивительно, что настроение ему под стать, тоже паршивое. Я сделала ещё один глоток кофе и включила компьютер. Сегодня, активно поддерживая общую паршивость дня, загружался мой единственный верный друг на целых полторы минуты дольше, а потом и вовсе, вместо того чтобы привычно открыть для меня электронную почту, развернул неизвестно откуда вытащенную картинку: лихой всадник на горячем вороном чертит в воздухе огненную букву Z. Этот-то идиотизм у меня откуда? Неужели вирус какой пробрался сквозь мощную систему защиты? Я нажала команду: 'Полное сканирование', а потом не глядя щёлкнула кнопку селекторной связи. Моя личная секретарша Леночка, дама без определённого возраста, определённых увлечений и весьма размытой системой личных ценностей откликнулась моментально:
  - Слушаю Вас, Каталина Сергеевна.
  Ну, слушай-слушай. Это единственное, что ты нормально умеешь делать.
  - Леночка, специалиста службы IT ко мне в кабинет. Срочно.
  Я отключилась раньше, чем секретарша успела ещё хоть что-то сказать. Ей только дай волю, неделю языком будет молоть, а порученное дело так и не сдвинется с мёртвой точки. Пустая бабёнка, надо менять её. Вот годовой контракт закончится, и пинком под зад. Я допила кофе и, нахмурившись, уставилась на отчёт о результатах сканирования. Компьютер утверждал, что вирусов, вредоносных программ или ещё чего-то такого же вредоносного он не обнаружил. А это тогда что? Я свернула окошечко антивирусной защиты и недовольно посмотрела на картинку. Исчезать после проверки она не собиралась, и конь, и всадник выглядели до омерзения довольными жизнью. Я побарабанила пальцами по столу. И что это, если не вирус? Чья-то дурацкая шутка? Узнаю чья, выгоню к чёртовой матери с такой характеристикой, что даже в тюрьму заключённым не возьмут! И вообще, где этот чёртов айтишник?!
  Словно прочитав мои мысли, в дверь робко постучали, заставив меня раздражённо закатить глаза. Ну неужели среди пяти, подчёркиваю, пяти специалистов не нашлось никого кроме этого тюфяка Лёнечки, чтобы прийти ко мне?! Я этого слизняка по стуку определяю: тихому, неуверенному, если занята чем-то, даже не услышишь, а этот рохля так и будет под дверью торчать, ждать приглашения войти. Я посмотрела на всадника на картинке. Да уж, этот-то герой вообще не стучится, с ноги дверь открывает, а то и окном заходит. Интересно, какой из него любовник? Я фыркнула, прогоняя абсурдные мысли, и громко крикнула:
  - Входи, Леонид!
  - Вызывали, Каталина Сергеевна? - проблеял белобрысый голубоглазый парнишка, которого язык не поворачивался назвать не только мужчиной, но даже парнем.
  Я раздражённо поджала губы: нет, блин, не вызывала, пошутила!
  - У меня вирус, который система не определяет, - я резким взмахом руки указала на картинку на мониторе. - Или это чья-то шутка, тогда мне нужно знать, кто, когда и зачем подключался к моей сети. Выполняй!
  Я отошла к кофемашине, пытаясь хоть немного успокоиться. Меня окружают сплошные идиоты. Нет, идиоты, завистливые змеи и бабники. С ними и ангел озвереет!
  - Каталина Сергеевна, - робко проблеял за моей спиной Лёнечка.
  От неожиданности (надо же, посмел меня от размышлений оторвать!) я вздрогнула и пролила кофе на платье. На груди моментально появилось большое пятно, цветом напоминающее экскременты. Вот чёрт, это было моё любимое платье!
  - Чего тебе?! - рявкнула я, резко поворачиваясь к Лёнечке.
  От испуга этот слизняк смертельно побледнел и пошатнулся, схватившись за угол стола. Чёрт, ещё не хватало, чтобы он в обморок рухнул!
  - Чего тебе, Леонид? - уже мягче спросила я, запахивая на груди кардиган.
  - К-каталина С-сергеевна, - проблеял Лёнечка, тщетно пытаясь отвести взгляд от пятна на моей груди, - я в-всё проверил, у вас нет вирусов.
  - Да кто бы сомневался, что я здорова, - насмешливо фыркнула я.
  Мда, природа-матушка явно забыла наделить Лёнечку чувством юмора, а впрочем, не только им. Блондинчик сник, сжался и, что самое неприятное, замолчал. Я скрипнула зубами, мысленно разбивая о голову этого слизняка весь кофейный набор. А что, всё равно это подаренное коллегами страхолюдье ни на что больше не годится!
  - Вирусов ты не нашёл, - сама поражаясь своему терпению, повторила я. - А откуда тогда эта пакость? - я кивнула на картинку.
  Лёнечка так отчаянно покраснел, что я стала лихорадочно вспоминать, куда запихала после очередной перепланировки кабинета аптечку. Если этого болезного инсульт шарахнет, 'скорая' же доехать не успеет, и куда я труп дену? Мне вот только покойников для полного счастья не хватает!
  - Ка-каталина Сер-сергеевна, - сдавленно проблеял Лёнечка, - это... это... Вам подарок... Шутка... Сюрприз...
  Ну, я, собственно говоря, так и думала. Пошутить решил гадюшничек мой ненаглядный. Забыли, кто в доме хозяин? Ничего, напомним!
  - И кто такой остроумный? - сладкоголосой сиреной пропела я.
  Лёнечка судорожно сглотнул и молча ткнул трясущейся рукой в монитор. Ага-ага, я прям с того места, где стою, всё так чудесно увидела! А что, у меня же зрение, как у орла горного! Я же кондор, блин!
  - Видишь ли, Лёнечка, - всё так же нежно напомнила я, - я бинокль не взяла. А потому, друг милый, придётся тебе шутничка этого вслух назвать. Причём чётко и ясно, чтобы я не разбирала твой детский лепет, ясно?! - под конец я сорвалась на рычание.
  Трусливый идиот, как же он меня бесит!
  - Ма-мама-максим Андреевич, - прошелестел Лёнечка и сделал ещё одну героическую попытку свалиться в обморок.
  Я взмахом руки выгнала вон этого малохольного и открыла окно. Придурок бесцветный, даже духи у него какие-то бабские, сладкие, от которых противно ноет висок и в горле першит от сладости. Значит, Максимка пошутил? Забылся, друг детства?! Ну ничего, я ему тоже пошучу. Так пошучу, себя забудет. Что же сделать? Я в задумчивости заходила по коридору. Выгнать с волчьим билетом? Тогда я больше ему ничего не сделаю, да и жаль терять хорошего фотографа. Лишить секса недельки на три? С Максом хоть поговорить можно, а Вадик на разговоры не способен, у него уровень развития кухонной табуретки. Лёха тот, наоборот, только треплется, а как любовник полное ничтожество. Да и Максим не шибко расстроится, если я его от тела отлучу. Быстро утешится в объятиях очередной романтичной курицы вроде этой Марьяшки. Марьяшка... Романтичная курица, верящая в любовь с первого взгляда и до последнего вздоха... Я задумчиво побарабанила пальцами по столу, взяла перекидной календарь, в котором педантично отметила Дни рождения всех сотрудников своего офиса. Та-ак, что тут у нас? Ага, прекрасно, у этой курицы через три дня день рождения. Максима она пригласит наверняка, не удивлюсь, если к её днюхе она уже не только его любовницей станет, но даже надоесть успеет. А я, хе-хе, сладкой парочке подарочек подготовлю. Они меня надолго запомнят, придурки романтичные.
  Коротко приказав секретарше ни с кем меня не соединять, я позвонила в охранную фирму, с которой уже давно и плодотворно сотрудничаю, и заказала установку скрытой камеры. Приехавший молчаливый откровенно бандитского вида мужик быстро и чётко всё установил, скупо, буквально в трёх словах: 'Сюда нажимать надо', объяснил принцип работы камеры и отбыл в неизвестном направлении. Наверное, вернулся к себе в берлогу. Или нору. В самом лучшем случае, камеру предварительного заключения.
  Я переоделась, благо у себя в кабинете всегда на всякий случай держу и строгий деловой костюм, и фривольное платьице, проверила работу камеры и бросила взгляд на часы. До обеда оставалось ещё полчаса. Прекрасно, успею даже немного поработать!
  ***
  Максим успел не только довести Марьяну до дома, но даже встретиться с бабушкой и плотно пообедать в компании почтенной старушки и её весело щебечущей, словно птичка по весне, внучки. Парень всё чаще ловил себя на мысли, что не отказался бы и чаще бывать в столь приятной компании. А променял бы он Катьку, такую строгую, холодную, временами откровенную крысу, на эту милую Марьянку? Максим со вздохом покачал головой. Нет, отказаться от Катьки он не готов. Пока, по крайней мере. Есть в этой высокомерной стервозине что-то такое, что манит и не отпускает, словно сеть запутавшуюся в ней рыбу. И рад бы вырваться, да не можешь, потому что, по большому счёту, не сильно и хочешь. Извращение какое-то, честное слово! Или наваждение? А может, Катька ведьма?
  - О чём задумался, Максим? - с лёгкой полуулыбкой, которая так часто заметна у стариков и воспринимается теми, кто на них смотрит, как символ старческого слабоумия или безграничной мудрости, спросила Александра Ярославовна, бабушка Марьяны.
  Максим сначала хотел отмахнуться, отшутиться, и вообще пора возвращаться к Катьке, а то если опоздаешь, точно с волчьим билетом на улицу выставит, но потом ещё раз посмотрел в эти поблёкшие от времени, когда-то (ещё в юности первого царя династии Романовых, не иначе) голубые глаза и решился:
  - Александра Ярославна, а колдуньи бывают?
  Марьяна, решив, что это шутка, с готовностью хихикнула в кулачок, но Максим оставался серьёзным. Александра Ярославна тоже не смеялась, покачала головой задумчиво, поправила искривлёнными многолетней работой сухими пальцами платок и ответила нараспев, словно былину рассказывала:
  - Многое простому человеку не ведомо, потому как и знать ему о том нет надобности.
  - Значит, бывают? - напирал Максим.
  Старушка неожиданно зорко посмотрела на парня, спросила строго:
  - А ты почто спрашиваешь?
  - Максим, наверное, начальницу нашу вспомнил, - махнула рукой Марьяша, - та ещё крыса, между нами говоря.
  - Крыса, говоришь, - задумчиво повторила Александра Ярославна, - да полно, ничего такого худого она, поди, и не сделала. Спрашивает строго, не более.
  Марьяна возмущённо ахнула, а потом зачастила со скоростью пулемёта, с такой яростью и ненавистью описывая Каталину Сергеевну, что Максим даже опешил. Это надо же, на вид такая милая девчонка, а сколько в ней лютой злобы таится!
  - Ладно, пойду я, мне на работу надо, - пробурчал Максим, неловко поднимаясь из-за стола и бочком продвигаясь в прихожую.
  Марьяна мигом перестала источать яд, смущённо улыбнулась и, отчаянно покраснев, прошептала:
  - Так обед же сейчас.
  - Каталина Сергеевна сказала, что если в рабочее время отлучаюсь, в обед отработать надо, - вдохновенно выпалил Максим и почти не солгал.
  - У моей внучки через три дня день рождения, - неожиданно подала голос сидящая с прикрытыми глазами (Максим вообще подозревал, что она задремала, а что, годочков-то, чай, немало!) Александра Ярославна. - Приходи, мы тебя ждать будем.
  - И правда, приходи...те Максим Андреевич, - пролепетала пунцовая от смущения Марьяна, робко касаясь рукава парня.
  - Обязательно приду, - клятвенно пообещал Максим и поспешно вышел.
  Уже за дверью бросил короткий взгляд на часы и зло выругался: чтобы успеть вовремя, придётся рискнуть и гнать на всех светофорах. Лишь бы гайцы не тормознули, а то потеряешь не только права, но и работу, а вместе с ней и репутацию.
  К искреннему облегчению Максима он всё-таки успел, хотя гнать приходилось с изрядным превышением скорости. Офис встретил его привычной пустотой, все сотрудники ушли восполнять потраченные за первую половину рабочего дня калории, никто не остался на рабочем месте. Каталина Сергеевна требовала, чтобы все чётко соблюдали режим работы и не торчали в офисе в обеденное время. Максим быстро добрался до кабинета Каталины и у самой двери замер, выравнивая дыхание и на всякий случай отряхивая одежду. А то мало ли, найдёт волос женский, потом пакостить начнёт, кому нужны лишние проблемы? Максим коротко стукнул костяшками пальцев в дверь, дождался разрешения войти и шагнул внутрь. На пороге Максим замер, глядя широко распахнутыми глазами на чудное видение, забросившее умопомрачительно длинные ноги на стол грозной начальницы. У чудного видения были пышные каштановые кудри, прихотливо разметавшиеся по плечам, и стройная фигурка, которую тёмно-вишнёвое платье, облегающее и до неприличия короткое, выгодно подчёркивало.
  - Максим, - мурлыкнуло чудное видение, и только по голосу парень понял, что перед ним не ожившая картинка из мужского журнала, а самая настоящая, знакомая ещё с детства до последней родинки на коже Катька. Каталина Сергеевна, его грозная начальница и, по взаимному согласию сторон, любовница.
  - Максим, - ещё раз повторила Каталина медленно, с грацией хищной кошки, снимая одну ножку со стола.
  Максим сдавленно откашлялся, как оказалось, под тёмно-вишнёвым платьем не было трусиков.
  - Я тебя ждала, - томно прошептала Каталина, внутренне демонически хохоча над своим опешившим любовником. - Иди же ко мне.
  Медленно, словно сомнамбула, Максим сделал пару шагов к Каталине и опять замер, глядя на любовницу восторженными щенячьими глазами.
  'Идиот, шевелись быстрее! - ругнулась про себя Каталина, сохраняя на лице обольстительную улыбку. - Обеденный перерыв кончится, я же не успею ничего толком!'
  - Катька, - восторженно выдохнул Максим, едва ли не молитвенно простирая руки к Каталине. - Какая же ты...
  Каталина мысленно выругалась, чуть слышно скрипнула зубами, а потом невесомой грацией скользнула к Максиму, страстно прижалась к нему, одновременно мягко, но непреклонно толкая к столу.
  - Я скучала, - страстно прошептала Каталина, одновременно ловко раздевая своего любовника, - иди ко мне.
  Максим с пылом моряка, вернувшегося домой после трёхлетнего плавания, стиснул Каталину в объятиях и без лишних слов опрокинул её на стол.
  'Оказывается, чтобы парень начал соображать, с него достаточно стянуть пиджак, - холодно отметила для себя Каталина Сергеевна, не забывая сладострастно стонать и извиваться на столе, поощряя любовника к ещё более активным действиям, - а для того, чтобы он зашевелился - рубашку. Теперь я понимаю, почему те, кто ходит в костюмах, да ещё и с галстуками, ни черта не делают!'
  Максим был фотографом и очень любил красоту во всех её проявлениях. Его мог умилить чуть не до слёз симпатичный котёнок или забавный щенок, закат или рассвет вызывал в нём почти детский восторг, а красивый торт или прекрасная женщина, если они были по-настоящему красивы, вызывали скорее благоговейный восторг, чем желание обладать.
  'Вот чёрт, - ругнулась Каталина, плавно изгибаясь и выразительно приподнимая бёдра, - долго этот юродивый будет тупо таращиться на меня?! Единственное, что он сделал за эти почти полчаса, - стащил с меня платье'
  - Какая же ты красавица, Катя, - восторженно прошептал Максим, чуть касаясь обнаженного тела руками. - Я люблю тебя.
  'Так, это уже неплохо, - отметила Каталина. - От слов Макс как правило переходит к делу'.
  - Ты меня любишь? - томно выдохнула Каталина, чувствуя себя героиней дешёвого бульварного романчика.
  - Больше жизни!
  - Так докажи это, - Каталина призывно улыбнулась, в очередной раз соблазнительно изгибаясь на вообще-то не приспособленном для любовных утех столе. - Люби меня!
  'Ну, наконец-то, дозрел, - устало выдохнула Каталина, когда Максим перешёл к активным, пусть и начисто лишённым фантазии действиям. - С охами-вздохами покончили, переходим, хо-хо, к съёмкам порно!'
  Каталина Сергеевна ещё раз посмотрела на своего любовника, который чуть ли не из кожи вон лез, пытаясь доставить ей удовольствие, и сделала мысленную поправочку:
  'Да, порно нам не светит. Ладно, качественной эротики'.
  Ровно за пять минут до завершения обеда Каталина мягко выдворила за дверь своего кабинета Максима, благосклонно кивая на его пылкие объяснения в любви. Оказавшись в коридоре, Максим грязно выругался и с силой шарахнул кулаком по стене. В этот раз врождённое чувство прекрасного сыграло с ним злую шутку: не дало в полной мере насладиться происходящим. Каталина была для него скорее музой, чем живой женщиной из плоти и крови, а теперь, когда восторг и восхищение прошли, кровь буквально кипела, требуя решительных и даже грубых действий. А может, послать всё к чёрту, распахнуть дверь с ноги, повалить Катьку на пол и любить её до тех пор, пока она сама пощады не попросит?
  'И вылететь с работы, а то и загреметь в тюрьму как насильнику', - мрачно подумал Максим и побитой собакой поплёлся прочь. И почему в отношениях с Катькой он вечный номер два? А как же мужик, вожак стаи?! Об этом оставалось только мечтать...
  ***
  Каталина. Мда, я всегда знала, что Макс тряпка и рохля, но даже не догадывалась, насколько всё запущено. Я еле развела этого телёнка на секс! Хорошо, эта дура Марьяна наверняка даже в своих дурацких романчиках эротические сцены покраснев пролистывает, а потому подвоха не заметит. С торжествующей улыбкой я быстро оделась, затем ловко достала флэшку из видеокамеры и положила её на стол. Вечером посмотрю, сейчас работать надо, а то я кучу времени угрохала. Не на ерунду, но денег мне моя задумка точно не принесёт.
  День прошёл в привычной рутине: я довела до слёз пару пигалиц, носящих громкое звание стилистов, в пух и прах разметала осеннюю коллекцию мегаизвестной, с её собственной точки зрения, модельерши Карасёвой и выгнала-таки Варьку из отдела рекламы. Причём без выходного пособия, ещё и штраф вкатила! Дура ещё ерепениться пыталась, кричала, что жаловаться на меня будет, в суд подаст, да ради бога! Пусть выставляет себя на посмешище, что мне, жалко что ли?
  Вечером, едва всё успокоилось и старуха-уборщица зашаркала шваброй, имитируя уборку, я проверила запись на флэшке. Камера работала без помех, запись была чёткая, звук тоже вполне различим. Так, с технической точки зрения всё нормально. Теперь сюжетец оценим. Я включила запись ещё раз, оценивая её уже с точки зрения режиссуры. Та-ак, в этом месте я переиграла, здесь поторопилась, а тут вот совершенно затмила Максима, такое впечатление, словно его и нет!
  Я раздражённо побарабанила пальцами по столу, досадливо покусала губу и пришла к неутешительному выводу: придётся переснимать. Для первого раза недурно, но лично меня такое видео бы не убедило, за версту видно фальшивку и подставу. Ладно, раз так, переснимем. До праздника ещё два дня, один раз видюшку снять я точно успею. Но надо продумать всё до мелочей, чтобы комар носу не подточил! А значит, меньше красоты и больше страсти. Я подхватила блокнот, по привычке делая в нём пометки. Итак, вместо фривольного платьица деловой костюм, вместо томных охов-вздохов раздразнить Максима, разозлить его, чтобы он перестал себя сдерживать, и самой больше страсти и огня. И резче, резче, я не сопливую романтическую комедию для подростков снимаю!
  К моему искреннему раздражению следующий день был совершенно идиотским, словно все вокруг просто цель поставили довести меня до белого каления, которое традиционно заканчивается местечковым апокалипсисом. Уже к обеду я готова была порвать на фантики любого, кто под руку подвернётся, так стоит ли удивляться, что после обеда офис словно вымер! Кто только мог, убежали по интервью, премьерам, показам, совещаниям и прочей мутотени, лишь бы не мелькать у меня перед глазами, а те, у кого работа предполагала пребывание в кабинете (бухгалтерия например), затаились по рабочим местам, не смея даже лишний раз громко на звонок ответить. Мне бы радоваться тому, что в кои-то веки раз журнал будет готов досрочно, но радоваться не получалось. Хотелось напиться и повыть на луну. Или на шабаш слетать. В самом крайнем случае прибить кого-нибудь. ПМС что ли начался? Так вроде рано ещё...
  За день до дня рождения слащавой курицы Марьяшки я надавала себе мысленных оплеух и приказала взбодриться. Максим, доведённый потоком моих бесконечных придирок до состояния тихого озверения, смотрел на меня волком. Отлично, это как раз то, что мне нужно! До обеда я парня старательно игнорировала, чтобы не сорвался раньше времени, а за пятнадцать минут до обеда через секретаршу приказала явиться ко мне в кабинет. Судя по тому, как у меня запылали щёки, послали меня по весьма увлекательному маршруту... Или я банально простудилась? Ладно, вечером ванну приму с хвойной солью и чаю с имбирём и лимоном выпью.
  - Звали, Каталина Сергеевна? - с тихой ненавистью спросил Максим, без стука появляясь на пороге моего кабинета.
  Ой, ты мой сладенький, у котёнка коготочки прорезались? Так мы их сейчас ещё наростим.
  - Без стука вломился в мой кабинет? - я презрительно дёрнула уголком губ. - Выйди и зайди как положено!
  Максим круто повернулся на каблуках и вылетел с такой скорость, что я на миг даже забеспокоилась: а вернётся ли он? Хотя куда он денется, мог бы, уже давно высказал в лицо всё, что за моей спиной регулярно озвучивает. Слабак, тряпка, и по этому парню поголовно сходят с ума девки в нашем офисе! Фи, как измельчал род людской.
  Специально не сразу откликнувшись на стук, я всё-таки милостиво позволила Максу зайти, а затем приступила к самой увлекательной, хотя и довольно рисковой части плана: доведению любовника до нужной кондиции. Здесь очень важно не переступить грань, за которой сжимание в объятиях превратится в банальное и пошлое удушение.
  Максим кипел походным котелком, играл желваками, стискивал кулаки, так что костяшки пальцев аж синеть начали, но молчал. И что мне делать с этим партизаном-недобитком? Нашёл время выдержку показывать!
  - И как мужик ты полное ничтожество! - закончила я хриплым голосом и отвернулась к кофемашине.
  Уф, в горле пересохло, надо срочно попить, а то вообще позорно раскашляюсь.
  Я даже пары шагов сделать не успела, как меня с такой силой швырнули на стол, что я даже испугалась. Немного, совсем чуть-чуть, но испугалась. Ого, у котёночка не только коготки, но даже львиный рык прорезался!
  - Ничтожество, значит? - прошипел окончательно взбешённый Максим и рванул мой пиджак так, что пуговицы новогодним конфетти брызнули в разные стороны. - Это мы сейчас посмотрим!
  Ой, а я случайно не переборщила? Блузку-то тоже теперь только выкидывать... Эй, с бюстгальтером осторожнее, он мне, вообще-то, нравится! А вот юбка нет, её без этого пиджака я точно носить не буду. Так, а запасные капроновые колготки у меня есть? Вроде были... Ладно, в крайнем случае Леночку за ними в ближайший универмаг отправлю. Чёрт, о чём я думаю, мне же страсть изобразить надо! Или испуг? Я украдкой, так, чтобы в камеру видно не было, покосилась на часы. Нет, испуг изображать поздно, раньше надо было. Тогда страсть. А может, в кои-то веки раз не притворяться? Ну не заводит меня Максим, не за-во-дит. Сегодня, по крайней мере. Ага, а Марьяшке я что презентую? Первое видео, которое без ведра крепкого чаю и смотреть невозможно? Эх-х, придётся играть.
  Я застонала, выгнулась дугой, прильнула к разгорячённому любовнику, который словно тетерев по весне вообще ничего вокруг не замечал. Интересно, а если я сейчас вывернусь из-под него и уйду, он остановится или будет продолжать? Я прикусила губу, ловко замаскировав насмешливый смешок стоном страсти. Сколько ему ещё времени дать? Я опять стрельнула взглядом на часы. Так, ещё минут двадцать, и пора заканчивать. А пока можно подумать о том, что я хочу увидеть в журнале в следующем месяце. Кого на обложку поместим? Светочку? Хе, не надо путать гламур с борделем! Лидочку? Она была популярна в эпоху динозавров, не раньше. Юлю? Точно, Юлю. Сейчас она на гребне волны, мордашка опять же вполне симпатичная...
  - Каталина Сергеевна, пришли пробники косметики... - дверь в кабинет распахнулась без стука, явив искрящуюся трудовым пылом (с чего бы вдруг? Ах, да, я же сказала, что выгоню, если она работать нормально не начнёт) Марьяну. - Куда отнести прикажете...
  Последние слова девица лепетала на автомате, явно не понимая не только смысла того, что говорила, но и того, что видела. Точно, не понимала, иначе зачем было задавать совсем уж идиотский вопрос:
  - А что вы тут делаете?
  Что-что, крючком, блин, фламандские кружева плетём!
  Появление девчушки подействовало на Максима как ведро ледяной воды, он испуганно подпрыгнул и шарахнулся от меня прочь с пылом инквизитора, которому ведьма предложила акт совместного самосожжения.
  - Максим?! - ахнула Марьяна, прижимая трясущиеся ладошки к пылающим щекам. - Что... Как... Крыса!!! - истерично завизжала окончательно ополоумевшая девица. - Крыса! Дрянь! Стерва! Ненавижу тебя, крыса подзаборная!!! Крыса!!!
  Ну вот, хоть кто-то набрался смелости и сказал всю правду мне в лицо.
  Я медленно слезла со стола, с наслаждением потянулась и отчеканила:
  - Максим, забери свою истеричку и вон отсюда. Вы оба уволены. За нарушение трудовой дисциплины, выходного пособия не получите.
  - Ну и крыса же ты, Катька, - прошипел Максим, - подожди, рога-то тебе ещё обломают!
  Крыса с рогами? Сколько у тебя было по биологии, пупсик? Я презрительно передёрнула плечами и стала медленно одеваться. Да, я в курсе, что это заводит сильнее, чем раздевание. Так что, мой сладенький, смотри, чего ты лишился. Можешь волосы повырывать. Хочешь, на своей голове, хочешь, у размазывающей сопли у тебя по груди курице. У неё, смею заметить, волос-то побольше будет.
  - Пошли вон, - ещё раз с нескрываемым удовольствием повторила я. - Вы уволены.
  Марьяшка душераздирающе всхлипнула и, схватив голого Максима за руку, буквально вытащила его из кабинета. О-о-о, такого позора наш мачомен этой слюнтяшке точно не простит! Я довольно потёрла руки, приказала Леночке принести мне апельсиновый чай и с головой погрузилась в работу.
  Когда за окном стемнело, я выключила компьютер, с наслаждением потянулась, разминая затёкшие плечи, и поднялась из-за стола. Вдруг у меня в глазах резко потемнело, тело скрутила жуткая боль, и я рухнула на пол не в силах не только закричать, но даже вздохнуть. Что со мной? Что происходит? Меня... отравили?
  Прямо передо мной неожиданно возникла какая-то старуха, показавшаяся мне странно знакомой. А это ещё что за развалина? А, вспомнила, Марьяшка как-то раз притаскивала её на новогодний корпоратив, сказала, бабка её. Так это она меня отравила? Я открыла рот, чтобы высказать старухе всё, что думаю по поводу её идиотки-внучки, но из горла не вылетело даже слабого стона. Я умираю? Чёрт, как не вовремя-то.
  - Ты станешь крысой, пока не научишься быть человеком, - пафосно, в духе дешёвого простенького фильма, в котором идёт традиционная борьба идиотизма с зачатками разума, то есть добра со злом, провозгласила старуха и растаяла в воздухе.
  'Чтоб ты до конца своих дней на одну бюджетную пенсию жила', - мысленно от всей души пожелала я ненормальной старушенции и потеряла сознание.
  Глава 1
  Испанская Калифорния, 1820-й год
  Корабль легкокрылой птицей взмывал над волнами, чтобы спустя всего несколько мгновений опять зарыться носом в волны. Погода стояла прекрасная, море своей синевой беззлобно спорило с небесами, солнце сияло так уверенно, словно точно знало: никакие тучи никогда не смогут закрыть его живительных лучей.
  - Прекрасная погода, сеньор Диего, - почтительно обратился загорелый широколицый капитан, в облике которого проскальзывало что-то неуловимо пиратское, к стоящему на палубе широкоплечему молодому человеку в распахнутой на груди белоснежной рубашке, - если ветер останется попутным, уже завтра утром прибудем в порт.
  Собеседник капитана согласно кивнул, сверкнув белозубой улыбкой:
  - Отлично, капитан. В таком случае, полагаю, мне стоит спуститься вниз, чтобы проверить, все ли вещи собраны.
  Капитан почтительно склонил голову и отошёл к рулевому, а Диего проворно спустился по узким ступенькам вниз, туда, где в чреве корабля, напоминающем чрево огромного морского чудовища, располагалась его каюта.
  - Ну как, Бернардо, все вещи собраны? Капитан сказал, утром мы будем в порту.
  Склонившийся над большим массивным сундуком гибкий юноша, чьи глянцевито поблескивающие в свете лампы чёрные прямые волосы выдавали в нём индейца, проворно развернулся, низко почтительно поклонившись.
  - Брось, Бернардо, - Диего чуть заметно поморщился, - мы одни, не стоит разыгрывать почтительного слугу. Ты мой друг.
  По невозмутимому, как это свойственно всем индейцам, лицу Бернардо скользнула улыбка. Слуга прижал обе руки к сердцу и опять поклонился.
  Диего рассеянно кивнул, задумчиво пригладил тонкую ниточку усов над верхней губой и спросил:
  - Письма отца ты уже убрал?
  Бернардо указал рукой на стоящий на столе небольшой деревянный сундучок, искусно украшенный завитками и цветами.
  - Отлично. Давай-ка посмотрим последнее его письмо.
  Диего открыл сундучок, пошуршал хранящимися там бумагами и вытащил два исписанных крупным резким почерком листа.
  - О, а вот и оно! Так, что тут у нас? Ага, 'милый мой Диего... не знаю, получишь ли ты это письмо...' Помнишь, Бернардо, в прошлом письме отец жаловался, что далеко не все послания доходят до адресатов? Особенно, если речь в них идёт о новом коменданте и его порядках. 'Тебе следует срочно вернуться домой... ситуация слишком серьёзная... не стану писать всего в письме, даже бумаге не стоит поверять всех своих тайн... Ты не узнаешь родного города...' Намёков много, но ничего конкретного. Кстати, Бернардо, - Диего свернул письмо, но продолжал держать его в руке, - я поговорил с капитаном, он довольно резко отзывается о новом коменданте.
  Бернардо выразительно покрутил головой и развёл руками.
  - Нет, не думаю, - рассмеялся Диего, который прекрасно понимал своего немого друга без всяких слов, - что коменданта ругают за справедливую строгость.
  Бернардо бросил на Диего быстрый выразительный взгляд и предостерегающе поднял ладонь.
  - Ты прав, Бернардо, выводы делать рано. Пока нам слишком мало известно.
  Диего огорчённо вздохнул и отвернулся к окну, по-прежнему сжимая в руке письмо. Бернардо с тревогой смотрел на друга, готовый выполнить любую его просьбу.
  - Знаешь, дружище, пожалуй, стоит уничтожить это письмо, - Диего круто повернулся на каблуках. - И вообще, пусть из Испании вернётся уточённый щёголь, ценитель старинных книг и изящных искусств, никогда не державший в руках ничего тяжелее пера и книги.
  Бернардо скептически приподнял бровь, демонстративно скользя взглядом по широким плечам своего друга.
  - Широкие плечи скроет пышный наряд, - сверкнул белозубой улыбкой Диего. - А вот полученные в состязаниях по фехтованию награды придётся выкинуть за борт.
  Бернардо страдальчески заломил густые чёрные брови и отчаянно замотал головой.
  - Надо, друг мой, - строго повторил Диего. - У изнеженного книгочея их быть не должно.
  С тяжкими вздохами, нога за ногу, Бернардо поплёлся выкидывать блестящие кубки в воду. Диего между тем сжёг письмо от отца и вытащил из дорожного сундука роскошный, тяжёлый от золотой вышивки камзол. Подержал наряд в руках, придирчиво рассматривая, потом достал к нему яркое сомбреро и широкий шёлковый пояс.
  'Как павлин, - недовольно подумал Диего, - а ведь мама говорила, что мой тотемный зверь - лис. Лис... Чёрный лис... Эль Зорро... Решено! Днём я буду сеньором Диего де Ла Вега, а ночью, если в этом будет необходимость, стану Зорро!' Диего резко захлопнул сундук, торжествующе поблёскивая глазами. Опечаленный Бернардо удивлённо посмотрел на своего друга: чему это он так обрадовался?
  - После обеда расскажу, - прошептал Диего и подмигнул Бернардо.
  Индеец выразительно закатил глаза и покачал головой, всем сердцем предчувствуя большие неприятности, нет, очень большие неприятности.
  ***
  Каталина. Пришла в себя я от омерзительного ощущения качки, из-за которой мой желудок то подкатывал к горлу, то прилипал к позвоночнику, то падал куда-то в пятки, то резко сжимался. Я застонала и медленно приоткрыла глаза. Вокруг царила какая-то серая, покачивающаяся в такт с моим многострадальным желудком мгла, из которой время от времени проступали очертания странных, невероятно больших предметов. Где я? Что со мной сделала эта проклятая ведьма?
  - Ты как, сестра? - прозвучал над самым моим ухом какой-то омерзительно писклявый голос.
  Я, морщась от боли и постанывая, скосила глаза вправо, откуда долетел голос, и замерла, не веря своим глазам. Справа от меня стояла крупная серая крыса и, чуть подёргивая чёрным влажным носиком, принюхивалась ко мне. Сожрать хочет, не иначе! Я моментально вскочила на ноги и завизжала так, что у меня чуть кровь горлом не пошла. А-а-а-а, крыса!!! Заберите меня отсюда!!!
  - Что с тобой, сестра? - крыса тревожно приподнялась на задние лапки. - Почему ты кричишь?
  А-а-а-а, говорящая крыса!!! Моя паника достигла апогея. Я заметалась по узкой полутёмной каморке, больно ударяясь о всевозможные гигантские сундуки. Спасите-помогите, люди добрые!!! Кто-нибудь, на помощь!!!
  Но никто не спешил меня спасать, только из тёмных углов разом прыгнули несколько крыс поменьше, крепко прижимая меня к грязному, пахнущему вонючей тряпкой и пылью полу.
  - Успокойся, сестра, - говорящая крыса подошла ко мне, - тебя никто не обидит.
  Стану я советов всяких крыс слушать! Злость немного укротила страх, я гордо вскинула голову, фыркнула:
  - Будут меня ещё всякие крысы успокаивать!
  - Всякие крысы? - медленно повторила серая ошибка природы. - Милочка, ты имеешь честь говорить с самой Констанцой Большеухой, морской крысой в пятом поколении!
  Пф-ф-ф, тоже мне повод для гордости, большие уши да пожизненное бултыхание по грязным лужам на гнилом корыте! Я откашлялась, чтобы ничего не мешало, и чётко и внятно сказала этой крыске, куда ей следует идти, предварительно засунув свои длинные уши коту под хвост. Держащие меня крыски (мутанты, не иначе, человека удержать могут!) испуганно пискнули и отшатнулись в стороны. Я гордо поднялась и стала отряхивать одежду... Интересный у меня какой наряд, серенький, бархатистый, только я серый цвет не люблю... И руки в каких-то позорных чёрных перчатках... Я озадаченно покрутила руки, скосила глаза на излишне выпирающий вперёд кончик носа, ещё раз внимательно осмотрела то, что сначала приняла за платье, и опять закричала. Этого не может быть! Этого просто не может быть!!!
  Мощная пощёчина заставила меня заткнуться, а какая-то мразь наступила на хвост (хвост, у меня есть хвост!), заставив подпрыгнуть от боли.
  - Мы приняли тебя как сестру, - звенящим от ярости голоском пропищала эта... как её, Большеухая, - а что получили в ответ?! Ты оскорбила нас, пренебрегла нашим радушием и излишним шумом, возможно, привлекла внимание самого лютого нашего врага - человека!
  А может, я с ума сошла? Или мне кошмар снится. Пожалуйста, пожалуйста, пусть всё это будет только сном!
  - Сеньора Констанца, - пропищала какая-то крыска, яростно принюхивающаяся ко мне, - эта дерзкая крыса пахнет человеком!
  Окружающие меня крысы замерли, яростно принюхиваясь и перепискиваясь:
  - Человек! Она пахнет человеком! Я тоже чувствую! Эта крыса пахнет человеком! Невероятно, человек в крысином теле!
  Ой, девочки, вы не поверите, я сама в шоке.
  - Ты не крыса, ты человек, - тоном пророка, изрекающего неоспоримые истины, провозгласила эта, ну, которая тут самая крутая. - Человек в теле крысы. А значит, ты наш враг вдвойне.
  У меня как-то нехорошо ёкнуло сердце и сильно зачесалось под хвостом в предчувствии больших, очень больших неприятностей. И предчувствие меня, увы и ах, не обмануло.
  - Девочки, - пафосно провозгласила эта большеухая стерва, - выгоним прочь эту подлую мерзкую тварь, пока она не погубила всех нас!
  Ну вот, как говорится, что и требовалось доказать. Я попыталась сбежать, не дожидаясь обещанной расправы, и не успела. Крысы бросились на меня со всех сторон, кусались, царапались и пищали так, что уши закладывало. Я отчаянно отбивалась, но их было больше. Сама не знаю, как мне удалось сбросить двух злючек со своей спины и пробиться к дырке в двери, а затем, оставив кончик хвоста в зубах мерзкой большеухой твари, я протиснулась в дырку и что есть духу бросилась прочь. Сердце колючим комком замерло в горле, всё тело горело от боли, лапки подгибались и запинались одна за другую, но я продолжала бежать. Быстрее, ещё быстрее! Только когда от недостатка воздуха занялось дыхание и глаза заволок густой туман, я остановилась, прижавшись к стене и дрожа всем телом. Страшно хотелось пить, ещё больше лечь и не просыпаться до тех пор, пока не развеется этот кошмар, но я прекрасно понимала: этот кошмар реален. Я действительно стала крысой и попала на какое-то занюханное гнилое корыто, какими в нашей стране лет сто минимум как никто не пользуется. И самое страшное, я понятия не имею, что мне теперь делать.
  Я досадливо дёрнула носиком и замерла, ожесточённо принюхиваясь. Неужели? Этого просто не может быть! Нет, я не ошибаюсь, действительно пахнет едой. При мысли о еде живот скрутило голодной судорогой, сопровождавшейся громкой и совершенно немузыкальной трелью. Господи, да я сейчас всех крыс готова слопать, такая голодная! Позабыв обо всём на свете, я словно кобра за заклинателем двинулась на запах, сама не заметила, как попала в помещение (судя по кровати и сундуку, в которые я врезалась по дороге, это была каюта), с третьей попытки вскарабкалась на стол, дрожащими лапками схватила с тарелки виноградинку и буквально проглотила её. До чего тут виноград мелкий, просто изюм какой-то! Только после четвёртой ягодки я поняла, что виноград не так уж и мелок, а ещё просто божественно сладок на вкус! Я потянулась к ещё одной ягодке, но в этот момент раздался удивлённый возглас, и меня крепко схватили поперёк моего и так уже изрядно истерзанного тельца.
  - Смотри-ка, Бернардо, до чего крысы дерзкие! - в прозвучавшем восклицании насмешка смешалась с удивлением. - И что мне с тобой делать, безрассудное создание?
  Я испуганно вытаращилась на схватившего меня мужчину, который держал мою скорбную тушку прямо перед своим лицом. Даже перед лицом скорой и лютой (а чего ещё ожидать крысе от человека?) смерти я не могла не заметить, что мужчина очень красив. Черты лица чёткие, но лишённые женственной смазливости, свойственной киношным красавчикам. На золотистом от загара лице ярко блестят большие глаза моего любимого тёмно-карего цвета, а белозубость улыбки выгодно подчёркивает тонкая нитка усов над верхней губой. Хм-м-м, кого-то мне этот парень напоминает, только вот кого? Я задумчиво потянулась к подбородку, есть у меня такая привычка, потирать подбородок, когда что-то вспоминаю, и замерла, заметив, с каким нездоровым вниманием смотрит на меня мужчина. Чёрт, он меня что, сожрать собрался?
  - Бернардо, - голос у моего пленителя прозвучал несколько напряжённо, - иди сюда.
  Чёрт, чёрт, чёрт!!! Кто-нибудь, может мне сказать, что здесь происходит?! Я испугалась и принялась отчаянно выдираться. Что значит, как? Упёрлась лапками в цепко держащие меня пальцы и попыталась вылезти из этой ловушки, как толстушка из кринолина! Да знаю я, что животные всем телом извиваются, знаю, только в тот момент это бесценное знание у меня начисто из головы вылетело!
  - А ну, не вертись, - сурово приказал мне кареглазый парень и для большей убедительности так крепко сжал мою тушку в руке, что я реально услышала хруст собственных рёбер.
  Гад! Гад и сволочь!!!
  - Ты разумна, - красавчик не столько спрашивал, сколько утверждал, не сводя с меня тяжёлого изучающего взгляда.
  Ой, что-то мне как-то нехорошо, словно в лапы инквизиции угодила. Я повисла безвольной тряпочкой, стараясь придать своему лицу максимально идиотское выражение. Но везение, похоже, не только повернулось ко мне задом, но и вообще вычеркнуло меня изо всех своих списков. Мне не поверили.
  - Ты разумна, - ещё раз повторил красавчик и задумчиво усмехнулся. - Забавно...
  ***
  Диего. Отец всегда говорит, что любовь, приключения и неприятности начинаются без видимых внешних причин. Вроде бы всё тихо, спокойно, а потом р-раз, и такая каша заварится, только успевай расхлёбывать. И отец точно знает, о чём говорит, в нашей семье такие каши завариваются регулярно. Мои предки по отцовской линии древнего испанского рода, влиятельные настолько, что даже Святая Инквизиция не смела обращать на них свой строгий взор и повышать против них свой обличающий глас, укрывали от этой самой Инквизиции своих друзей, знакомых, а прадед даже кровному врагу помог спастись, после чего кровная вражда моментально переросла в крепкую дружбу. Именно благодаря этому прадедову кровнику мой дед и перебрался в Калифорнию, где приобрёл себе гасиенду, а потом прибрал к рукам и окружающие её земли. Мой отец после трёхлетней учёбы в Испании вернулся в родной Лос-Анхелес и как раз успел принять участие в укрощении индейского мятежа, в результате которого индейцы были окончательно вытеснены в резервации, старик-губернатор лишился скальпа, а мой отец познакомился с отважной Быстроногой Ланью, которая и стала моей мамой. Далеко не сразу, разумеется, ради права стать супругом Быстроногой Лани, принявшей при крещении имя Марии, отец победил в ритуальном поединке её прежнего жениха, выходил тяжело раненного во время восстания шамана племени, усыновил немого мальчишку-сироту из племени и даже стал губернатором Лос-Анхелеса. Как говорится, на что только не пойдёшь ради любимой женщины!
  Мама отвечала отцу искренней любовью и святой убеждённость, что он самый лучший мужчина на свете, практически земное воплощение господа бога. Через девять месяцев после торжественного венчания, на котором без всяких преувеличений присутствовали все жители города, родился я, оглушительным воплем оповестив о столь замечательном событии всю округу. Усыновлённый отцом Бернардо стал моим другом, наставником, поверенным всех секретов и самым незаменимым после родителей человеком.
  Когда мне исполнилось десять, мама провела над нами с Бернардо обряд Посвящения, после которого мы обрели право называться мужчинами, носить оружие и получили защиту от своих тотемных животных. У Бернардо тотемом оказался орёл: мудрый, зоркий, готовый защищать своих птенцов до последней капли крови. Моим же тотемным животным духи назвали лиса, да ещё и чёрного, символизирующего хитрость, ловкость и невидимость. Согласитесь, не самый завидный вариант для десятилетнего мальчишки, с кровью отца перенявшего сказания о неустрашимых героях, готовых в одиночку, в честном поединке сражаться с самыми могущественными злодеями! Я готов был обидеться на бестолковость духов, но отец посадил меня к себе на колени и рассказал о прадеде, который без помощи оружия, исключительно с помощью ловкости и хитрости спасал людей из лап Инквизиции! Я слушал с открытым ртом, а потом спрыгнул с коленей отца и звонким, прерывающимся от волнения голосом поклялся, что буду защищать слабых и неправедно угнетаемых, стану их тотемом, их Зорро, который всегда придёт на помощь в трудную минуту. В знак нерушимости клятвы мама порезала мне ладонь, вытекшая из ранки кровь не дала легковесным словам раствориться в воздухе, связала их своей силой и передала предкам. Долгие годы я не вспоминал об этой клятве, перестал замечать белёсую нитку шрама на ладони. Многое за это время изменилось: мы с Бернардо повзрослели и возмужали, отец ушёл с поста губернатора, чтобы было больше времени ухаживать за всё чаще и чаще болеющей мамой. Мамочка ни на что не жаловалась, только с каждым днём всё больше таяла, сохла, пока в один несчастный день не легла в обед подремать и больше не просыпалась. Мы похоронили маму по двум обычаям: канонам католической церкви, с торжественной заупокойной службой, траурной процессией и морем цветов, и индейскому, выпустив из плетеной клетки десяток маленьких певчих птиц.
  Через год после похорон мамы я отправился в Испанию, в университет. Верный Бернардо, который и слышать не хотел о том, чтобы остаться дома, поехал вместе со мной. Испания мне не понравилась. На фоне цветущего великолепия садов особенно бросались в глаза фальшь и высокомерие грандов, которые привыкли судить о человеке не по его поступкам, а по длине родословной и тяжести кошелька. Маска напускного благочестия скрывала самый гнусный разврат, а милосердие чаще встречалось в словах, чем в делах. Поэтому, когда спустя три года отец в письме попросил меня вернуться домой, я без всякой жалости покинул Испанию. В тот момент, когда я смотрел на удаляющийся испанский берег, я даже и не предполагал, что судьба сведёт меня с самым настоящим оборотнем, в существовании которых ни капли не сомневались мои предки, как со стороны отца, так и со стороны матери.
  Мы с Бернардо вышли попрощаться с командой корабля, бравыми моряками, ставшими за время путешествия нашими друзьями, а когда вернулись в каюту, я сразу заметил тощую потрёпанную крысу, сидящую на столе и пожирающую виноград. Мой любимый, между прочим! Сделав знак Бернардо не шуметь, я скользнул вперёд и крепко схватил крысу поперёк тела.
  - Смотри-ка, Бернардо, до чего крысы дерзкие! - я покрепче ухватил мерзавку, поднял её повыше к своему лицу. - И что мне с тобой делать, безрассудное создание?
  Крыса испуганно вытаращилась на меня, даже не пытаясь вырваться. Хм, а не слишком ли разумное поведение для простого вредителя? Мои подозрения окрепли ещё больше, когда крыска потянулась к мордочке, словно человек, в задумчивости потирающий подбородок. Та-а-ак, это уже интересно.
  - Бернардо, - голос у меня прозвучал напряжённо, как-то я оказался не готов к встрече с чудом, - иди сюда.
  Мой друг прекрасно знает повадки животных, он с первого взгляда отличит настоящую крысу от оборотня. И тут моя пленница совершила ещё одну промашку: она упёрлась лапками в мои пальцы и попыталась вылезти! Да-да, именно вылезти, словно застрявший в узком тоннеле человек!
  - А ну, не вертись, - сурово приказал я своей пленнице и для большего послушания стиснул её так, что даже услышал хруст крысиных рёбер. Позволить сбежать столь интересной пленнице в мои планы не входило. Это же надо, человек в облике крысы! Интересно, за что его превратили?
  - Ты разумна, - я не столько спрашивал, сколько утверждал, не сводя с тяжело дышащей крысы тяжёлого изучающего взгляда. Таким взглядом на меня отец смотрел, когда узнавал об очередной шалости.
  Крыса повисла безвольной тряпочкой, стараясь придать своей морде максимально идиотское выражение. Вот честное слово, если бы меня по-другому воспитывали, подумал бы, что мне всё примерещилось и это обычный вредитель!
  - Ты разумна, - ещё раз повторил я, убеждая и себя, и свою пленницу, в том, что я раскусил её нелепый маскарад, и не сдержал довольной усмешки. - Забавно...
  Крыса продолжала висеть в моей руке грязной тряпкой, даже дыша через раз и то с большой неохотой. Что, милая, думаешь, я тобой хвастаться начну или сожгу, как дьявольское отродье? Не бойся, я тебя не обижу. Всё ещё не выпуская крысу из рук, я чуть повернул голову к Бернардо и попросил:
  - Будь добр, принеси горячей воды. Надеюсь, наша гостья не откажется от купания.
  Бернардо коротко кивнул и вышел, а я опять посмотрел на свою дивную гостью:
  - Ну что, малышка, обещаешь не сбегать, если отпущу?
  ***
  Каталина. Вот правильно говорят: не всех дураков война убила, многие родились позже! Или раньше, чёрт его разберёт, в какое время я попала. Одно точно знаю: попала я крупно, хотела бы сильнее вляпаться и то, наверное, не смогла бы. Красавчик оказался придурком редкостным: легко смирился с тем, что у него в каюте самый настоящий оборотень (так, кажется, называют тех, кто из человека в животное превратился?) и так свободно держит себя, словно всю жизнь с крысами общался. Чует моё сердце, крыша у этого симпатяги не то что едет, а вообще капитально обвалилась. Причём давно. И что мне делать? С одной стороны, бежать надо, пока цела, а с другой - куда мне бежать-то? Вернуться в грязный трюм к озверевшим крысам на растерзание?! Фигушки, я, пусть и в крысиной шкуре, а жить хочу! У психа этого остаться? А где гарантия, что он меня не сожрёт, сожжёт или ещё как-нибудь покалечит? Сейчас-то он добрый да ласковый, а потом, р-раз, помутнение накатит или наоборот, в ум войдёт, и поминай как звали бедную крыску.
  Я усиленно зашевелила носиком, жадно впитывая окружающие меня запахи. Будучи человеком, я даже и не подозревала, что мир вокруг меня такой ароматный. Свежие бодрящие запахи моря просачивались через неплотно прикрытую дверь, старым деревом пахла обшивка стен каюты, пол, наоборот, чуть смердел старой тряпкой, которой по нему регулярно елозили, называя это действо влажной уборкой. Но вкуснее и ярче всего пах держащий меня в руке парень. К острому запаху моря (красавчик явно не привык дни напролёт в каюте сидеть) примешивался густой запах кофе и чуть терпкий аромат сигар (курит, паразит, кто бы мог подумать!). Я прикрыла глазки, выпуская на волю свою звериную сущность и за этими внешними, легко различимыми и понятными человеческим разумом запахами обнаружила резковатую, оставляющую горечь на языке, нотку скрытой тревоги, густую, тёплую, словно горячий шоколад, волну спокойствия и уверенности в себе и пряный, кружащий голову, коричный аромат искателя приключений. М-м-м, пупсик, какой же ты вкусный, так бы и съела! Я невольно облизнулась, вызвав у красавчика улыбку и буквально окрылившие меня слова:
  - Сначала помоешься, а потом поешь.
  Ты будешь меня кормить? Хм, пупсик, я тут подумала, а останусь-ка я у тебя. На время, пока опять человеком не стану.
  Глава 2
  Бернардо был твёрдо убеждён, что природа лишила его способности удивляться. Спокойный и невозмутимый от природы, после тяжёлой болезни лишившийся речи, Бернардо предпочитал оставаться в тени, благо яркости и живости Диего с лихвой хватало на двоих и ещё оставалось. Неожиданное появление в каюте ободранной полудохлой крысы оставило индейца невозмутимым, а вот утверждение друга, что эта крыса - человек, заставило пошатнуться привычную невозмутимость. Конечно, Диего - фантазёр, каких ещё поискать, природа дала ему сердце воина и душу поэта, но крыса и правда вела себя необычно. Не так, как другие представители хвостатого племени. И пахла она по-другому, в этом Бернардо был абсолютно уверен. Индеец задумчиво покачал головой, стараясь не расплескать миску с горячей водой, которую ему без всяких вопросов выдали на камбузе. Если предположить, что крыса действительно заколдованный человек, то к добру или худу её появление? Да ещё и в тот самый момент, когда Диего возвращается домой. Не подсыл ли это от губернатора? Бернардо досадливо прикусил губу, неловко дёрнул рукой, и вода выплеснулась из миски ему на руку, но он этого даже не почувствовал, погружённый в невесёлые раздумья. Может, стоит выкинуть крысу за борт? А если эта крыса - суженая Диего, дарованная ему богами? Бернардо брезгливо поджал губы. Да ну, глупости, такому видному сеньору, как Диего, нет нужды искать невесту среди облезлых крыс. Ему любая сеньорита рада будет. А если и не ему самому, то его деньгам и положению в обществе. Вот в этом-то и главная проблема единственного наследника рода де Ла Вега. Сам по себе Диего мало кому интересен. Отец хочет видеть в нём наследника и продолжателя своих начинаний, почтенные донны - покорного их капризам зятя, юные сеньориты... У этих ярких, словно оперение райских птиц, девушек требований к своему потенциальному супругу больше, чем букв в священных книгах, которые так любит читать брат Антонио. А Диего подобен ветру, океану, облаку на горизонте, его нельзя загонять в рамки, условности и обычаи, иначе он угаснет, зачахнет, скукожится, словно неправильно хранимая упряжь.
  Индеец тяжело вздохнул и осторожно открыл дверь в каюту.
  - О, а вот и вода для ванны! - воскликнул Диего и кивнул на освобождённый по случаю грандиозного купания стол. - Ставь сюда.
  Бернардо осторожно поставил на стол большую миску с водой и вопросительно посмотрел на Диего. Что теперь?
  - Спасибо за помощь, дальше я сам, - Диего озорно улыбнулся и повернулся к сидящей на столе и даже не пытающейся убежать крысе:
  - Ванна подана, сеньорита!
  Крыса продолжала сидеть с таким видом, словно сказанное её никак не касалось и вообще, она обычная крыса, которая не понимает человеческой речи. Диего насмешливо фыркнул, насыпал в воду цветочных лепестков, а потом подхватил крысу и бережно опустил её в воду. Крыса блаженно зажмурилась, несколько раз шлёпнула лапками по воде, а потом опять неподвижно застыла, буравя Диего маленькими чёрными глазками.
  - Что-то не так? - удивлённо приподнял брови Диего.
  Крыса выразительно помахала лапками перед собой, намекая, что было бы просто чудесно, если бы её вымыли. Но Диего, всегда прекрасно понимающий Бернардо, в этот раз проявил просто удивительную недогадливость.
  - Да, малышка, - бодро кивнул де Ла Вега, - это твоя ванна. Можешь мыться.
  Крыса выразительно шлёпнула лапкой по лбу и помотала головой.
  - Если робеешь, мы можем отвернуться, - в глазах Диего отплясывали сарабанду тысячи чертенят, но голос оставался серьёзным.
  Крыса в ярости забила лапками по воде, щедро залив всё вокруг.
  - Если тебе что-то нужно, просто попроси, - с усмешкой заметил Диего.
  Крыса презрительно фыркнула и гордо отвернулась, сцепив лапки на груди.
  - Как хочешь, - Диего пожал плечами и, жестом позвав Бернардо, отошёл с ним к окну, перестав обращать на крысу внимание.
  ***
  Диего. Кажется, я понимаю, за что эта сеньорита была превращена в крыску. Нрав у моей нежданной гостьи оказался о-го-го какой, словно у молодой необъезженной кобылицы. Убедившись в том, что никто не собирается её обижать, крыска стала вести себя как сошедшая на землю богиня, уверенная в том, что все смертные обязаны целовать следы ног её уже за одно то, что богиня покинула небо и спустилась на землю. Что ж, придётся нашей гостье напомнить, кто в доме хозяин, а кто всего лишь плохо воспитанный домашний питомец.
  Ванне крыска обрадовалась, но поблагодарить Бернардо за то, что он принёс ей воды, даже не подумала. Сама в воду не полезла, подождала, пока я добавлю ароматических лепестков и на руках отнесу ЕЁ Крысочество в воду. И мыться сама не стала, замахала лапками, не прося, требуя, чтобы её намыли! Не знает малышка, что я приказов с детства не терплю. Ну да ничего, если не дурочка, быстро всё поймёт.
  - Да, малышка, - бодро кивнул я в ответ на активные лапкомахания, - это твоя ванна. Можешь мыться.
  Крыса выразительно шлёпнула лапкой по лбу и помотала головой. Ха, можно подумать, я тебя с первого раза не понял! А вот ты меня точно не понимаешь, продолжаем забавляться.
  - Если робеешь, мы можем отвернуться, - я с трудом, но сдержал улыбку, хотя при виде медленно закипающей от ярости крысы чуть не расхохотался в голос.
  Крыса в ярости забила лапками по воде, щедро залив всё вокруг. Какая она хорошенькая, когда сердится!
  - Если тебе что-то нужно, просто попроси, - я всё-таки не сдержался, улыбнулся.
  Что, малышка, не привыкла просить? А зря, полезный навык, существенно облегчает жизнь.
  Крыса презрительно фыркнула и гордо отвернулась, сцепив лапки на груди.
  - Как хочешь, - я пожал плечами и, жестом позвав Бернардо, отошёл с ним к окну, перестав обращать на крысу внимание.
  Если не совсем глупышка, попросит о помощи или справится сама. В любом случае это будет хорошим уроком и отличной проверкой. А то вдруг я ошибаюсь, и это просто дрессированная зверюшка? Хотя нет, даже очень умные и дрессированные звери так себя не ведут. Это явно девушка. Капризная, избалованная, упрямая девчонка. Будь она в человеческом теле, я бы мог в неё даже влюбиться, благовоспитанные примерные сеньориты, не смеющие даже рта раскрыть в присутствии мужчины, меня никогда не привлекали.
  ***
  Каталина. Гад! Гад и сволочь!!! Иного определение этот наглый красавчик и не заслуживает! А как всё красиво начиналось: он по первому взмаху моих ресничек приказал подать мне горячей воды, лепесточков розовых в воду бросил, на руках меня в ванну отнёс. Я прям растаяла, вот она романтика! Ага, как бы не так! На этом лимит благородства и романтизма у этого типчика закончился, зато активно прорезалась присущая всем без исключения козлиная сущность. Я ждала, что красавчик меня намоет, согласитесь, короткими крысиными лапками мыться неудобно, и вообще, какая женщина откажет себе в удовольствии понежиться в руках сильного красивого мужчины! Так нет, этот придурок сделал вид, что перестал меня понимать! Или этот идиот просто перестал притворяться?
  - Да, малышка, - бодро кивнул этот смазливый придурок в ответ на мои активные взмахи лапками, означающие, что он должен, подчёркиваю, должен, меня намыть, - это твоя ванна. Можешь мыться.
  А то я не поняла! Кретин малахольный! Я выразительно шлёпнула себя лапкой по лбу, аж в голове загудело и лапка заныла, и помотала головой. Тупица. Как таких только земля носит. Но красавчик не заткнулся, продолжал противно нудеть:
  - Если робеешь, мы можем отвернуться.
  И вот тут-то я отчётливо услышала в голосе красавчика смех. Так, я не поняла, этот козёл что, смеётся надо мной?! Я попыталась поймать взгляд слабоумного насмешника, но тот смотрел куда угодно, кроме меня. Этот придурок меня ещё и игнорирует!!! Я в бешенстве забила лапками по воде, жалея, что не могу свернуть шею этому козлу или утопить его в этой дурацкой миске.
  - Если тебе что-то нужно, просто попроси, - красавчик расплылся в сладкой улыбке, вызвавшей у меня страстное желание откусить ему губы и язык.
  Ага, счас, разбежалась я унижаться перед всякими козлами! Да я скорее сдохну, чем опущусь до просьбы!!! Я презрительно фыркнула и гордо отвернулась, попытавшись сложить лапки на груди. Не получилось, тельце оказалось слишком толстым, только лапки кое-как сцепила, краем глаза косясь в сторону охамевшего красавчика.
  - Как хочешь, - этот гадёныш безразлично пожал плечами и, жестом позвав слугу, отошёл с ним к окну, перестав обращать на меня внимание.
  Время шло, вода стыла, я постепенно замерзала, но мыть меня никто так и не собирался. Красавчик, наболтавшись вволю со слугой (фи, нашёл с кем говорить!), завалился на кровать с книгой, зашуршал страницами. Надо же, грамотный, буквы знает! Я тихонечко, чтобы не заметили, присмотрелась к книге, да так и села в холодную воду. Книга была на испанском, если быть точнее, старо-испанском. Чёрт, чёрт, чёрт, куда же меня занесло?! Так, нужно срочно выбираться из этой холодной лужи! Я полезла из глиняной миски, которую ванной можно было назвать только издалека и в кромешной тьме, но стоящий у стола слуга ловко опрокинул меня обратно в воду. Не поняла, это ещё что такое?! Я опять полезла из миски, и меня опять швырнули обратно.
  - Пока не помоешься, из ванны не выйдешь, - спокойно, не отрываясь от книги, произнёс козёл с кровати.
  Ну всё, красавчик, ты нарвался. Это война.
  Я быстро кое-как ополоснулась холодной водой и вопросительно посмотрела на приставленного ко мне надзирателя. Проклятый индеец (вот не зря их истребляли, совсем не зря!) с издевательской ухмылкой приглашающе взмахнул рукой. Я так понимаю, доставать меня никто не будет, самой надо выбираться? Ладно, пупсики, вы сами напросились.
  Сопя и пыхтя от напряжения, я выкарабкалась из проклятой миски, мстительно перевернув её. Грязная вода хлынула на стол, но никого не обрызгала и не замочила: индеец успел отойти, а до кровати вообще ни капельки не долетело.
  - Ужин на столе, - красавчик по-прежнему не отрывался от книги. - Ты его только что залила грязной водой, но это же ерунда, крысы - существа не брезгливые.
  Я посмотрела на печально тающий в воде воздушный бисквит, торчащие, словно айсберги в океане, виноградинки и сдавленно зарычала. Я это есть не стану. Сами жрите подобную дрянь.
  - Не голодна? - красавчик отложил-таки книгу, с наслаждением потянулся. - Ну и хорошо, тогда пошли спать.
  Индеец проворно вытер воду со стола. Я бы позлорадствовала, что мальчишка убирает устроенный мной бардак, но проклятый индеец так размахивал тряпкой, что смахнул меня на пол. Блин, больно, между прочим! Ну ничего, пупсики, я вам ещё устрою Варфоломеевскую ночь, вы у меня ещё попляшете...
  Я едва дождалась, когда стемнеет и два мерзопакостных паразита, к которым меня забросила проклятая старуха, угомонятся. Но вот наконец-то в каюте воцарилась тишина, разбавляемая лишь вздохами моря и равномерным, почти бесшумным дыханием спящих. Хе-хе, уснули, голубчики? Я потёрла лапки и приступила к воплощению своей Страшной Мести.
  Для начала я скользнула со стола, на котором лежала издыхающей тушкой, на пол и, преодолев врождённую брезгливость, впилась зубами в сапог красавчика. Ум-м-м, как упоительно пахнет настоящая кожа! И не сравнить с тем дерьмантином, что нам впаривают ушлые продавцы. Острые зубки быстро превратили сапог в оригинальный дуршлаг. Я подошла к процессу вредительства не только с душой, но и фантазией, не просто прогрызая дырки, а делая их на месте пальцев. Закончив с одним сапогом, я, чтобы не повторяться, другой грызть не стала, 'всего лишь' разодрав его когтями. Конечно, коготки у меня не кошачьи, поменьше будут, но я очень старалась. После сапог пришёл черёд одежды. Я откусила пуговицы на камзоле, прогрызла дырки в районе сосков и под мышками на рубахе, а на штанах сделала симпатичные дыры сзади и распустила нитки спереди. На первый взгляд незаметно, но стоит только надеть штаны, как откроется просто дивный вид. Или жалкий, не знаю, есть ли у пупсика повод гордиться собой, не видела пока.
  'Облагородив' наряд господина, я не могла оставить без внимания и костюма слуги. Красавчик так трепетно относится к этому мальчишке-индейцу, я же не могу его разочаровать! Но желания как-то особо изощряться в мести слуге, слепому орудию господской воли, у меня не было. Зубки устали и ныли от непривычной работы, лапки подрагивали от напряжения, глазки слипались от усталости. Поэтому я быстро порвала-покусала одежду слуги и без сил рухнула спать. Что значит, куда?! Естественно, на подушку красавчика, почти прижав когтистые лапки к его смазливому личику. Ум-м-м, как же всё-таки упоительно пахнет этот смазливый козлик. Эх, малыш, была бы я человеком, совсем бы по-другому мы с тобой ночь провели...
  Глава 3
  Утро на корабле, прибывающем в порт, начинается задолго до того, как на небе появится нежно-розовая полоска зари. Пожалуй, правильнее будет сказать, что на таком корабле за день до прибытия пропадает ночь с её тишиной и всеобъемлющим покоем: матросы торопливо перекладывают грузы, готовя их к таможенному досмотру, вперёдсмотрящие напряжённо всматриваются в окружающую их ночную тьму. Прибрежные воды коварны и часто прячут смертельно опасные для кораблей мели, рифы, а то и обломки незадачливых кораблей, чьи команды оказались недостаточно бдительными и осторожными.
  Капитан последнюю ночь перед прибытием в порт тоже предпочитает провести на ногах, старинная морская примета гласит, что моряк, заснувший перед заходом в порт, гневит морских богов и рискует проснуться на дне морском. Или вообще не проснуться, став морской пеной, с печальным шелестом набегающей на берег и тающей на прибрежном песке.
  - Капитан, ветер попутный, часа через три прибудем в порт, - рулевой оскалился в зверской гримасе, которая означала у него добродушную ухмылку и могла довести до сердечного приступа впечатлительного пассажира. Но робкие и изнеженные сеньоры и сеньориты редко ступали на борт 'Попрыгуньи', предпочитая более комфортабельные, пусть и менее быстроходные суда. - Не пора ли будить сеньора де Ла Вега?
  Капитан задумчиво посмотрел на горизонт, на котором нежно розовела красавица заря, легкокрылая и кокетливая предвестница солнца. Если будут милостивы морские божества, денёк будет добрым.
  - Ты прав, Родриго, - капитан поправил фуражку и одёрнул китель, - пойду, сообщу сеньору Диего, что мы скоро прибудем в порт.
  Рулевой опять оскалился, но под строгим, почти свирепым взглядом капитана поджал губы и сосредоточенно нахмурился. Смеяться над пассажирами на 'Попрыгунье' было не принято.
  Капитан окинул орлиным взглядом палубу корабля, ещё раз поправил фуражку и, спустившись вниз, негромко, но настойчиво постучал в дверь каюты. Дверь открыл взлохмаченный со сна индеец Бернардо, слуга Диего. Капитан коротко кивнул (любезничать со слугой он считал ниже своего достоинства) и сухо сообщил:
  - Часа через три корабль прибудет в порт.
  Бернардо кивнул и захлопнул дверь перед самым носом капитана. Индеец тоже считал, что не стоит любезничать с человеком, который воспринимает тебя чем-то средним между безгласной скотиной и элементом мебели.
  - Что случилось, Бернардо? - хрипловатым со сна голосом спросил Диего и размашисто потянулся, нечаянно (или нарочно?) смахнув на пол пригревшуюся на груди крысу.
  Упавшая на пол взлохмаченная крыса мрачно посмотрела на Диего, выразительно повернувшись к нему хвостом.
  - Не сердись, малышка, - Диего подхватил крыску на руки, шутливо подул в мордочку, - я правда не хотел.
  Крыса выразительно фыркнула, намекая, что извинений ей недостаточно.
  - Ладно, убедила, можешь продолжать обижаться, если тебе нравится, - пожал плечами Диего, легко смахивая крыску на кровать. - Так ты говоришь, Бернардо, корабль часа через три прибудет в порт? Отлично, как раз успеем подготовиться к нашему триумфальному спуску на берег.
  Диего белозубо усмехнулся, Бернардо тоже улыбнулся и потянулся за небрежно брошенной на спинке стула одежде Диего. Странно, индеец был уверен, что вечером всё складывал аккуратно, чтобы не измять тонкую ткань, но, может, он только пособирался сложить? Или Диего вставал ночью... хотя нет, Диего спит крепко. Особенно, когда волнуется.
  Бернардо взял в руки одежду и замер, не в силах поверить в увиденное.
  - Ты чего? - Диего одним плавным кошачьим движением поднялся с кровати и подошёл к другу, начисто позабыв как о своей давней привычке спать обнажённым, унаследованной от индейцев, так и о том, что они с Бернардо в каюте не одни.
  - Что случилось, Бернардо?
  Индеец молча пихнул в руки другу художественно изгрызенную одежду. Диего нахмурившись посмотрел на лоскуты, а потом расхохотался так, что на столе задребезжала крышечкой чернильница.
  - У нашей маленькой крыски на редкость изощрённое чувство юмора, - Диего засунул руку в дырку на штанах и снова расхохотался. - Ну что ж, каков привет, таким и ответ будет. Бернардо?
  На губах индейца появилась очень выразительная, не обещающая ничего хорошего улыбка. Заметившая эту улыбку крыса попыталась сбежать, но Диего ловко схватил её поперёк тельца, сдавил, лишив возможности отбиваться, и прошептал в бархатистое оттопыренное ушко:
  - Умела напакостить, умей и отвечать.
  Крыса замерла, мелко дрожа всем телом, а Диего ловко поместил пленницу в уже подготовленную Бернардо изящную птичью клетку, самое настоящее произведение искусства, в котором крыса смотрелась замарашкой в богатой карете.
  ***
  Диего. Отец любит повторять, что как день начнётся, так он и пройдёт. Что ж, сегодня мне выпал шанс проверить правдивость слов отца на собственном опыте. Крыска, оставленная вчера вечером без присмотра, изгрызла мою одежду, но не в лоскуты, как сделало бы обычное животное, а с фантазией, присущей лишь человеку. Забавная малышка, целиком и полностью зависит от моей доброй воли и при этом не упускает возможности мне напакостить! Что ж, придётся ещё раз напомнить сеньорите, кто в доме хозяин, тем более что Бернардо прекрасно понял мой замысел и достал из сундука красивую небольшую клетку, которую я купил в подарок сеньорите Лусии, дочери нашего соседа дона Эрнандо.
  Крыска, почувствовав, что над её головой сгущаются тучи, попыталась сбежать, но я успел её перехватить и, чуть сжав в руке, чтобы отбить желание сопротивляться, прошептал в бархатистое, отливающее розовым на свету круглое ушко:
  - Умела напакостить, умей и отвечать.
  Так всегда говорила мама, когда заставала меня у растерзанного розового куста или перевёрнутой шкатулки с рукоделием, или у пролитой в кабинете отца прямо на важные бумаги чернильницы.
  Крыска замерла, мелко задрожав всем телом, наконец-то осознав всю серьёзность моих намерений и неизбежность расплаты за мелкую, такую девчачью, пакость, а я воспользовался замешательством жертвы и ловко запихнул её в подготовленную Бернардо клетку. Главное, не проболтаться сеньорите Лусии и её матушке, донне Бьянке о том, кто был первым обитателем их прелестной клеточки.
  Крыса пыталась испепелить меня взглядом через прутья клетки. Напрасно стараешься, малышка, я огнеупорный. И да, моя месть только началась. Конечно, благородный кабальеро не должен опускаться до мести женщине, это неприлично и недостойно звания мужчины, но, во-первых, я наказываю крысу, во-вторых, она сама виновата, в-третьих, лучше сразу показать малышке её место, чем потом жалеть об упущенных возможностях. И нет, мне ни капельки не стыдно.
  Я подёргал дверцу клетки, проверяя, надёжно ли она закрыта, и присоединился к Бернардо, который уже начал сшивать разномастные лоскуты моего испорченного камзола. Теперь главное - успеть до прибытия в порт. В две пары рук работа закипела быстрее, и уже через двадцать минут всё было готово. Мы с Бернардо с одинаковым сомнением смотрели на перекошенное нечто, в котором даже при очень богатой фантазии разглядеть платье для крыски было весьма проблематично.
  - Ладно, для первого раза очень даже неплохо, - бодро заявил я, старательно избегая взгляда маленьких чёрных крысиных глаз.
  Прости, малышка, но ты сама напросилась. Не надо было портить мою одежду.
  Едва я протянул руку к клетке, как крыса вцепилась в прутья всеми лапками и даже зубами, категорически отказываясь вылезать наружу и примерять сшитый для неё наряд. Вот зараза неблагодарная, я все пальцы исколол, пока шил, а она ещё кочевряжится!
  - Так, - я внушительно тряхнул клеткой, - если не вылезешь, то мы с Бернардо сойдём в порту, а тебя оставим здесь. Прямо в клетке, ясно?
  Крыса отчаянно задёргала носиком, но я оставался суров и непреклонен и уловить в моих словах хоть нотку нерешительности или фальши малышка не смогла. Ха, если бы меня можно было так легко поймать, меня бы из университета в Испании давным-давно бы исключили!
  - Считаю до трёх, - поторопил я крыску.
  Давай, шевелись, малышка, я всё равно не отстану, а таможня на суше ждать не будет, пока ты соблаговолишь из клетки выбраться.
  Крыска опять дёрнула носиком, а потом медленно, словно обречённый на казнь, вышла из клетки. Вид у неё при этом был такой уморительный, что я не сдержал улыбки:
  - Выше голову, мне казалось, девчонки любят наряды.
  Крыса одарила меня таким взглядом, что мне следовало бы осыпаться мелким пеплом, но как я уже говорил, я плохо обугливаюсь от взглядов. Я подхватил крыску на руки, а Бернардо ловко нацепил на малышку наше творение. На пару секунд в каюте повисла напряжённая тишина, мы с недоверием смотрели на нелепую, топорщащуюся во все стороны разноцветными лоскутками, неровно обрезанными нитями и кривыми стежками тряпку, в которой крыска полностью исчезла. Чёрт, велико! А перешивать и не хочется, да и некогда, времени в обрез осталось.
  Я задумчиво покусал губу, потом решительно выпутал крысу из тряпки, поднёс к лицу и строго спросил:
  - Урок усвоен или повторить?
  Судя по откровенно обалдевшей морде, крыса меня вообще не поняла. Или это последствия культурного шока, вызванного созданным нами одеянием? Я тряхнул крыску, сосредотачивая её внимание на себе, и пояснил:
  - Ты испортила мою одежду, за это мы с Бернардо сшили тебе вот это, - я взмахнул рукой в сторону пёстрой тряпки, так и не сумев подобрать точного названия получившемуся 'шедевру'. - Если продолжишь пакостить, будешь носить его постоянно. Вопросы есть?
  Крыса яростно забила хвостом по моей руке. Судя по всему, малышка урок усвоила, и вопросов у неё нет, а вот пожеланий предостаточно, вон, даже запищала что-то, сильно подозреваю, отнюдь не благодарное. Так, теперь закрепим успех, и до очередной пакости можно жить спокойно.
  Я посильнее сжал крысу и, пристально глядя в её яростно сверкающие глазки, внушительно произнёс:
  - Я тебя предупредил. Ты меня поняла?
  Крыса замерла, усиленно делая вид, что её тут вообще нет, и она понятия не имеет, с кем я тут общаюсь. Вот зараза упрямая!
  Я дёрнул пленницу за хвост:
  - Ты меня поняла?
  Крыса пискнула, скорее отправляя меня в заманчивое, хоть и неприличное путешествие, чем выражая согласие, но я решил удовольствоваться и этим. Главное, меня услышали и выводы сделали, а большего мне пока и не надо.
  Я запихнул крысу в клетку и небрежно бросил:
  - Будешь хорошей девочкой, помогу тебе снять заклятие.
  Крыса опять приникла к прутьям клетки, словно обречённый узник, которому внезапно пообещали помилование, но я решительно отвернулся. Малышка, спору нет, хороша, но совсем скоро мы прибудем в порт, а я ещё даже не одет.
  ***
  Каталина. Скажу прямо: красавчик, к которому меня закинула коварная старая ведьма (вот не зря их в Средние века на костре сжигали, правильно делали!), совершенно не похож на парней из моего времени. Во-первых, у него есть чувство юмора. У моих знакомых чувство юмора не поднимается выше пояса, если вообще есть, а этот красавчик умеет посмеяться и над собой, что делает ему честь. Во-вторых, этот паршивец не прощает обид и издевательств, но не таит обиду, делая вид, что всё нормально, а отыгрывается сразу, причём так, что реально задумаешься, стоит ли пакостить дальше. Как он ловко за испорченную одежду отомстил! Блин, даже зауважала, честное слово, хотя то, что он меня за хвост дёрнул, не прощу, при случае тоже за что-нибудь дёрну, хе-хе. Или укушу, якобы случайно.
  - Будешь хорошей девочкой, помогу тебе снять заклятие.
  Небрежно брошенная фраза подействовала на меня как пресловутое ведро холодной воды. Что ты сказал, красавчик?! Я подпрыгнула на месте и опять приникла к прутьям клетки, но от меня решительно отвернулись. Эй, а ну, иди сюда, живо, мы не договорили! Я вцепилась в прутья, намереваясь, если надо будет, разобрать клетку по прутикам, и тут же замерла, позабыв не только о словах красавчика, но и вообще обо всём на свете. Как оказалось, красавчик привык спать обнажённым. Понятное дело, я должна было это заметить раньше, когда он с кровати вскочил, но мне, честно говоря, не до того было. Сначала я усиленно изображала оскорблённую в лучших чувствах невинность, потом на меня цепляли эту жуткую тряпку, а сейчас, когда страсти поутихли, я наконец-то заметила наготу красавчика. Бли-и-ин, какого чёрта я в крысином обличье, когда тут такой секси под боком оказался?! Я часто задышала, чувствуя, как низ живота скручивает горячая волна желания. Правду говорила сушёная вобла, какой-то там специалист по сексологии, которую мы приглашали в наш журнал три выпуска назад, одевающийся мужчина возбуждает сильнее, чем раздевающийся. Я тогда только посмеялась, не этой вобле очкастой о сексе рассуждать, а она права оказалась!
  Я скрипнула зубами и поёрзала, пытаясь хоть немного расслабиться. Ага, с тем же успехом я бы могла раскалённую сковороду остужать горячим паром. Чёрт, чёрт, чёрт!!! Секси, если ты немедленно не прекратишь надо мной издеваться, то первое, что я сделаю, став человеком, - изнасилую тебя! Во всех возможных позах, благо у меня дома 'Камасутра' есть.
  Словно услышав мои мысли, красавчик обернулся, мудрёным узлом повязывая шейный платок, и задорно мне подмигнул:
  - Ну что, готова сойти на берег, малышка?
  Да я уже давно готова, прям изнемогаю вся!
  Сильно подозреваю, видок у меня был тот ещё, красавчик озабоченно нахмурился и шагнул ко мне:
  - Что с тобой, малышка? Ты взъерошенная вся и дышишь тяжело... Заболела?
  Что я там говорила по поводу того, что этот дятел отличается от парней из моего времени? Беру слова обратно, такой же тупица, как и все остальные! Ни черта не понимает в женщинах!!!
  Я постаралась изобразить на неприспособленной для человеческих эмоций крысиной мордочке всё, что я думаю по поводу разумности красавчика, а для наглядности ещё и кулачком по голове постучала. Секси удивлённо приподнял брови, а потом в его блестящих карих глазах мелькнула искорка догадки и, вот не сойти мне с места, если вру, загорелые щёки потемнели от смущения!
  - Прости, малышка, - красавчик смущённо усмехнулся, - я забыл, что ты девушка... пусть и в крысином облике.
  Ну, между нами говоря, не такая уж и девушка, но понял ты меня правильно, молодец. Может тогда и на ручки возьмёшь, раз уж такой догадливый? Как оказалось, я опять переоценила умственные способности красавчика.
  - Прости, больше подобного не повторится.
  Что?! Эй, красавчик, ты хочешь лишить меня зрелища, способного сделать моё утро добрым?! Не смей, слышишь, я против! Я вцепилась в прутья клетки и отчаянно запищала, пытаясь объяснить, что я не против, а наоборот, очень даже за, но красавчик сурово нахмурился:
  - Всё. Обсуждать тут больше нечего.
  Вот ведь козёл безрогий, а?! Гад гадский! Свин свинский! Ух, будь я человеком, я бы ему всё высказала!!! И бабке этой, колдовке недобитой, мать её так растак и разэдак!
  Красавчик, игнорируя мой яростный зубовный скрежет, подхватил клетку и, насвистывая что-то легкомысленно-весёлое, вышел из каюты. Я оживлённо закрутила головой по сторонам, спеша обогатиться новыми наблюдениями. Как говорится, кто владеет знаниями, тот владеет миром. На данный конкретный момент мир мне был нафиг не нужен, а вот любая информация могла оказаться очень полезной.
  - Добро пожаловать в Лос-Анхелес, дон Диего, - с широкой улыбкой произнёс продубевший на солнце мужик откровенно пиратского вида.
  Поскольку шедший рядом с красавчиком индеец на дона не походил даже со спины в темноте и на о-очень большом расстоянии, нетрудно догадаться, к кому обращался пират. Значит, Диего? Я задумчиво посмотрела на красавчика, примеряя к нему услышанное имя. А что, подходит...
  - Благодарю, капитан, - краса... пардон, Диего, широко улыбнулся пирату.
  Мать моя, и этот головорез капитан?! Хотя чему я удивляюсь, корабль-то тоже корыто редкостное. Я быстро осмотрела палубу посудины, на которой мы всё ещё торчали, презрительно фыркнула и жадно впилась глазами в грязноватый и бедноватый, с моей точки зрения, порт. Мда, это вам не Ницца. И даже не Марсель. На приколе у дощатого настила, сколоченного из местами прогнивших досок, стояли разнокалиберные корабли, самый приличный из которых выглядел младшим братом 'Летучего голландца', а самый отстойный - ровесником Ноева ковчега. Кучка грязных, потрёпанных домишек, словно высыпанные из коробки детские кубики, то тут, то там выглядывали из роскошной зелени, словно сами стеснялись своего убожества. А что за люди торчали на берегу, мамочка милая, я таких даже на стенде 'Их разыскивает полиция' не встречала! Ну и рожи, явные головорезы с садистическими наклонностями. Как их только в армию взяли! Или они просто-напросто сняли мундиры с трупов убитых солдат? А что, такие могли...
  - Сеньор Диего!!! - раненым слоном затрубил один из вояк и с такой скоростью бросился в нашу сторону, что я красочно представила себе, как мы с Диего по красивой ровной дуге летим прямо в воду. - Как я рад Вас видеть!!!
  - Педро Гарсия? - приятно удивился Диего. - Вот уже не ожидал тебя здесь увидеть!
  И ни капельки не лукавил, своим крысиным чутьём я отчётливо ощутила пряный, словно имбирный пряник, запах радостного удивления, исходящего от Диего. Напомните, я говорила, что красавчик вообще приятно пахнет? Так вот, повторюсь.
  - Я стал военным, сеньор, - вояка выпятил грудь, демонстрируя свой военный мундир. - Сержант Гарсия к Вашим услугам.
  Какая-то мыслишка вспугнутой птицей скользнула в моей голове, но ухватить её я так и не успела. Где-то я уже слышала это имя. И имя Диего, кстати, тоже.
  - Гарсия!
  От резкого, словно выстрел окрика вздрогнули все: Диего, улыбка на лице которого сменилась маской вежливого интереса, за которой скрывалась прохладная настороженность, сержант, виновато втянувший голову в плечи и как-то сразу поблёкший и поглупевший. Я так и вообще подпрыгнула на месте, пискнув от неожиданности.
  - Какая у Вас крыска миленькая, - пролепетал сержант, умильно улыбаясь, но его окончательно втоптал в грязь очередной сердитый оклик:
  - Гарсия! Гарсия, где тебя носит, чёрт бы тебя побрал?!
  - Я здесь, господин комендант! - оглушительно заорал сержант в сторону относительно белого домика, на пороге которого стоял какой-то военный.
  - Комендант? - вопросительно приподнял брови Диего.
  - Год назад к нам нового коменданта прислали, капитана Родриго Гонсалеса, - шёпотом зачастил сержант, испуганно озираясь по сторонам. - Прошлый-то, упокой господь его душу, помер...
  - С чего бы вдруг?! - искренне изумился Диего.
  У меня даже на языке защипало от его удивления. Хотя нет, не совсем удивления, ещё тревоги. Да, точно, так солёно пахнет тревога.
  - Его укусила змея, - стоявший у домишки военный, так и не дождавшись своего подчинённого, сам подошёл к нам, ещё и в разговор вмешался, нахал. - Сержант Гарсия, почему вы не пришли ко мне? Перестали меня слышать?!
  - О, прошу прощения, комендант, - Диего так сладко улыбнулся, что у меня прямо зубы заныли, - это я отвлёк сержанта Гарсию.
  Военный бросил на Диего внимательный колючий взгляд, а я судорожно сглотнула, впервые увидев такие пронзительно-синие глаза на смуглом от загара лице. Чёрт, тут мужики один другого краше, а я, как дура, в облике крысы!
  - С кем имею честь? - процедил военный таким тоном, словно общение с нами было для него неприятной обязанностью.
  - Дон Диего де Ла Вега к Вашим услугам, - Диего склонился в изящном непринуждённом поклоне, хотя лично я прекрасно ощутила горечь насмешки в его словах.
  - Дон Диего де Ла Вега, - задумчиво повторил комендант, а я еле сдержалась, чтобы не взвыть в голос и не побиться головой о прутья клетки.
  Чёрт, какая же я всё-таки дура! Как же я сразу не сообразила! Смуглый усатый красавчик Диего, придурковатый сержант Гарсия, злобный комендант - это же из фильмов про Зорро! Бли-и-ин блинский, неужели проклятая ведьма закинула меня в эпоху Зорро?! И этот Диего, к которому я попала, тот самый, который Зорро и есть! Так, ладно, отставили панику, она сейчас бесполезна, лучше решим вот какой вопрос: чем мне могут быть полезны полученные сведения?
  Я задумчиво пробежалась по клетке. Раз. Другой. Третий. Угомонилась только на четвёртом круге, услышав полный нескрываемого презрения вопрос коменданта:
  - У Вашей крысы бешенство?
  Что?! Да это ещё спорный вопрос, у кого из нас в скором времени бешенство начнётся, ты, козёл мундирный!
  - Она просто беспокоится, - мягко ответил Диего, успокаивающе поглаживая прутья клетки, - мы только что сошли на берег.
  - И откуда же Вы прибыли? - резко заинтересовался комендант.
  - Из Испании. Я там три года учился в университете.
  - И почему вернулись?
  Судя по гаденькой усмешке, которую комендант даже не попытался скрыть, он уже составил определённое представление об умственных способностях Диего.
  - Увы, - Диего с тяжёлым вздохом развёл руками, - в университете слишком много времени уделяли физическим упражнениям.
  Вот это я понимаю, врать и не краснеть. Да ладно, краснеть, даже не пахнуть смущением! И вообще, Диего так хорошо вошёл в образ слащавого малахольного книжного червя, что у него даже запах изменился. Ей богу, не вру! Не сильно, но лично для меня ощутимо. Обалдеть, я даже не думала, что такое возможно.
  Комендант растянул губы в вежливой улыбке, а потом махнул рукой в сторону уже замеченного нами ранее домика:
  - Я вынужден отнять у Вас ещё пару минут Вашего бесценного времени. Вам нужно зарегистрироваться.
  Блин, ну всё как у нас! Не успеешь ногу на перрон поставить, уже прописку и регистрацию требуют!
  - Как пожелаете, господин комендант, - вежливо раскланялся Диего.
  - Этот индеец с Вами? - резко, на грани приличий спросил комендант, махнув рукой в сторону стоящего истуканом слуги.
  - Это мой слуга, Бернардо, - с готовностью ответил Диего и, понизив голос, добавил. - Бедняга глухонемой от рождения и слаб на голову, но зато очень предупредителен.
  - Да у вас просто храмовый приют какой-то, - процедил комендант, - в слугах калека, а в питомцах крыса.
  - Что Вы имеете против моего питомца?! - вскинулся Диего.
  - Ничего, - комендант лениво вскинул ладони вверх, - прошу прощения, не хотел Вас обидеть. А сейчас, если Вы будете столь любезны, мы продолжим нашу беседу в более уютном месте.
  - Да, Вы правы, солнце так печёт, - простонал Диего, вытаскивая белоснежный платок и вытирая лицо, - а эта пыль... Ужасно, просто ужасно!
  Комендант презрительно усмехнулся и первым направился к домику. Зря ты так, пупсик, врага, даже потенциального, недооценивать нельзя. Это первый шаг на пути к поражению. Да и верить людям, тем более первый раз в жизни увиденным, форменная глупость. Хотя покажите мне хоть одного умного военного!
  Я хихикнула, вспомнив свою подружку, с которой мы вместе учились в школе, а потом и в институте, я на журфаке, а она на историческом. Ленка обожала историю с детства, причём так пылко и искренне, что заражала своей любовью и окружающих. Благодаря ей я неплохо знала историю своей страны и могла отличить Александра Невского от Александра Суворова, а Романовых и вовсе всех без запинки перечислить. Знания, конечно, бесполезные, но создать впечатление образованной и, что немаловажно, патриотичной особы они помогали. Так вот Ленка искренне считала военных умными мужчинами. Но она вообще наивна, сколько лет историю в занюханной провинциальной школе преподаёт, мда...
  Глава 4
  Беседа с комендантом в здании таможни, сквозь маленькие пропылённые окошечки которой с трудом пробивался солнечный свет, была недолгой. Комендант ещё раз спросил, почему Диего вернулся домой, не завершив обучение, и через двадцать минут, когда смог-таки вставить слово в многословный поток жалоб сеньора де Ла Вега, со скорбной миной сообщил, что вынужден завершить беседу, так как звание коменданта обязывает... Требует... Заставляет...
  Диего сочувственно кивал, а потом с милой улыбкой предложил подвезти коменданта до города, чтобы в дороге продолжить так замечательно начавшееся знакомство. Коменданта отчётливо перекосило, но, преодолев себя, он, пусть и скрипя зубами, процедил вежливый отказ, привычно отговорившись делами.
  - Да, Бернардо, капитан Гонсалес тёмная лошадка, - Диего задумчиво покачал головой. - И на честного человека мало похож.
  Бернардо скривился и так отчаянно замотал головой, что чуть не свалился с козел лёгкого экипажа.
  - Хочешь сказать, совсем не похож на честного человека? - Диего рассеянно провёл пальцами по прутья стоящей на коленях клетки. - Выводы, конечно, делать рано, но...
  Крыса, которой надоело торчать в клетке, раздражённо пискнула и попыталась ухватить Диего за палец.
  - Прости, малышка, мы совсем о тебе забыли, - Диего поспешно открыл дверцу клетки. - Пить хочешь?
  Крыса проворно юркнула из клетки, с наслаждением потянулась, вскинув вверх сначала голову, а потом и попку. Длинный хвост мазнул по лицу Диего, и тот отодвинул его с коротким смешком:
  - Осторожней, красавица, а то откушу. Будешь первой бесхвостой крысой в наших краях.
  Крыса фыркнула, протёрла лапками мордочку и вопросительно уставилась на Диего.
  - Пить хочешь?
  Крыса отрицательно мотнула головой.
  - Проголодалась?
  Крыса немного подумала, поскребла лапкой ухо и опять отрицательно покачала головой.
  - А-а-а, хочешь знать, когда мы приедем? - догадался Диего, даря крыске чуть насмешливую улыбку.
  Крыса довольно запищала и подпрыгнула на месте в знак согласия.
  Диего приподнялся на сиденье, окинул взглядом пыльную дорогу, по которой они ехали, да так и замер, напряжённо всматриваясь в группу всадников, появившихся на дороге и резвым галопом скачущих к массивным воротам крепости. К слову сказать, ворота были гораздо внушительнее самого здания, которое не смогло бы выдержать не только многодневной осады, но и простой атаки. Даже очень малочисленный и плохо вооружённый индейский отряд, вздумай он напасть на Лос-Анхелес, без труда смог бы захватить крепость, в которой с самого момента основания города располагалась комендатура с небольшим военным гарнизоном и тюрьмой.
  - Бернардо, - негромко окликнул друга Диего, - смотри, уж не дона ли Рамиреса везут солдаты?
  Индеец коротко кивнул, его обычно бесстрастное лицо омрачилось.
  - Почему они забрали старика Рамиреса? - прошептал Диего, не отводя взгляда от приближающихся стражников.
  Бернардо пожал плечами, крыса фыркнула и сладко зевнула, намекая, что для ареста не нужен законный повод. Достаточно желания арестовать. И вообще, сколько можно торчать на солнцепёке, пора ехать дальше! Но Диего накрыл крысу ладонью и окликнул всадников, стараясь придать своему голосу приветливое удивление:
  - Доброго дня, сеньоры! Доброго дня, дон Рамирес! Странно видеть Вас со столь необычным сопровождением!
  - Ох, дон Диего, много странного увидите Вы в Лос-Анхелесе, - покачал головой изборождённый морщинами старик, чьё лицо помимо его воли исказила гримаса боли. - С тех пор, как умер старый комендант, закон покинул наши земли...
  - Молчать! - рявкнул ехавший рядом со стариком солдат и угрожающе прорычал Диего. - С арестованным запрещено разговаривать!
  - Арестованным? - удивлённо округлил глаза Диего, словно до этого не замечал связанных рук старика. - Помилуй бог, но в чём Вы обвиняете дона Рамиреса?
  - В государственной измене, - рявкнул солдат и шлёпнул ладонью по боку коня, на котором сидел старик. - Шевелись!
  Всадники один за другим скрылись в воротах крепости, подняв на дороге густое облако пыли.
  - В государственной измене, - прошептал Диего, - да быть такого не может! Старик Рамирес истово предан короне и народу.
  Бернардо кивнул, не поднимая взгляда от зажатых в руке поводьев.
  - Ладно, поехали, - Диего откинулся на спинку сиденья. - Дома разберёмся, что к чему.
  Крыса, которую де Ла Вега по-прежнему накрывал ладонью, отчаянно завозилась и гневно запищала, требуя, чтобы ей вернули свободу.
  - Прости, малышка, - Диего криво улыбнулся, незряче глядя на крыску, - сама понимаешь, не до тебя было.
  А вот этого говорить точно не стоило. И так-то пребывающая в паршивом состоянии духа крыса окончательно взбеленилась и, что-то яростно пища и даже шипя, прыгнула в клетку звучно хлопнув дверцей. Крыска думала, что её немедленно начнут утешать и успокаивать, но Диего каяться и посыпать себе голову пеплом не собирался. Ему сейчас было совсем не до крысиных причуд.
  ***
  Диего. Возвращаясь домой из Испании я думал, что меня ждёт привычная сонная тишина родного городка. Жалобы на нового коменданта я всерьёз не воспринимал, на власть всегда жалуются, это традиция такая. Прошлого коменданта тоже обвиняли в том, что он суров и излишне въедлив, а как ворчали на отца, пока он был губернатором Лос-Анхелеса! Наблюдения за солдатами в порту поколебали мою веру в то, что всё не так уж плохо. При покойном коменданте солдат редко можно было увидеть вне стен крепости, делами таможни руководила светская власть во главе с губернатором. Сейчас же солдаты вели себя как захватчики на совсем недавно покорённой территории: задирали мужчин, обменивались сальными репликами в присутствии женщин, а иногда не ограничивались и словами, пуская в ход кулаки. Комендант своих солдат не останавливал, хотя прекрасно видел, как они себя ведут. Сначала я решил, что капитану Гонсалесу просто безразлично, как себя держат солдаты, но после беседы с ним понял, что всё это не результат небрежности и попустительства, а тонкий расчёт. Капитан сознательно запугивал жителей Лос-Анхелеса, подминая власть под себя. Дон Рамирес, видимо, попытался протестовать, вот его и арестовали.
  При воспоминании о старом соседе меня накрыла волна дикого первобытного гнева. Я резко втянул воздух через плотно стиснутые зубы, пытаясь совладать с собой. Сидящая у меня на коленях крыска тревожно пискнула и приподнялась на задние лапки, заглядывая мне в лицо.
  - Не переживай, малышка, - я погладил шелковистую шёрстку, даже улыбку попытался изобразить, - всё хорошо.
  Крыса выразительно фыркнула и, проворно вскарабкавшись мне на плечо, защекотала усами ухо. Видимо, я совсем мрачный сижу, раз крыса меня успокаивать стала. А выдавать своих чувств нельзя, я же праздный щёголь, для которого нет большей печали, чем вышедший из моды камзол. Я глубоко вздохнул, прикрыл глаза, мысленно набрасывая лассо на вышедшие из-под контроля чувства.
  - Не волнуйся, малышка, - я легонько похлопал крыску по тёплой спинке, - я в порядке.
  Крыса недоверчиво покосилась на меня круглыми чёрными глазками. Вот ведь упрямое создание! Да ни одна благовоспитанная сеньорита не станет спорить с мужчиной, даже если точно знает, что он её обманывает.
  Бернардо повернулся ко мне, выразительно кивая в сторону появившейся справа знакомой до последнего камня гасиенды. Дом, милый дом, как же я рад снова тебя видеть!
  - Да, Бернардо, - мой голос дрогнул от едва сдерживаемых чувств, по лицу растеклась счастливая широкая улыбка, - мы приехали.
  Крыса тревожно пискнула и сама юркнула в клетку, даже дверцу за собой прикрыла. Не бойся, малышка, какие бы тучи ни сгустились над Лос-Анхелесом, в нашем доме тебя никто не обидит.
  Стоило только нашему экипажу подъехать к гасиенде, как ворота стремительно распахнулись, и на дорогу высыпала шумная, пёстрая, галдящая толпа слуг.
  - Сеньор Диего приехал! - завопили слуги, бросаясь вперёд и обступая экипаж. - Сеньор Диего приехал! С возвращением, сеньор Диего! Ваша комната готова, сеньор Диего!
  По обычно невозмутимому лицу Бернардо скользнула улыбка, я тоже не скрывал своей радости.
  - Мери, как ты похорошела, - я подмигнул зардевшейся от моих слов стройной красавице, которую помнил нескладной тощей девчушкой с двумя вечно лохматыми косичками. - Бернардо будет непросто завоевать твоё сердце.
  - Нет, сеньор, - робко возразила девушка, бросая на моего друга огненные взоры из-под длинных пушистых ресниц, - Бернардо не придётся завоёвывать моё сердце, оно и так принадлежит ему.
  - Сеньор Диего, - затеребил меня за рукав пухлощёкий Рэмми, - а я научился плеваться сквозь зубы, смотрите!
  Мальчуган сделал глубокий вдох, но тут ему на плечо легла мягкая ладонь нашей поварихи, а по большому счёту и домоправительницы, Розамунды:
  - Рэмми, напомни-ка, кого я на кухне оставила за жарким присматривать?
  - Так ведь сеньор Диего приехал, - обиженно протянул мальчуган.
  - И что? - уткнула пухлые руки в бока повариха. - В честь этого счастливого события мы оставим его и дона Алехандро голодными? Смотри, паршивец, если жаркое подгорит, я тебя сама зажарю!
  Рэмми печально поплёлся в дом, но я придержал его за плечо и заговорщически шепнул:
  - Вечером покажешь, как далеко ты научился плеваться.
  - Далеко! Очень далеко! Даже дальше Тоби, - закричал мальчуган и быстрее стрелы бросился в дом, чуть не сбив с ног моего отца, который как раз выходил на крыльцо.
  Отец... Я внимательно смотрел на отца, перед которым, словно волны перед пророком Моисеем, расступались слуги. Как же сильно он поседел, голова совсем белой стала! И на лбу новые морщины появились... Но держится прямо, и тёмные глаза блестят по-прежнему, а в их глубине прячутся знакомые огоньки, которые могут сверкнуть смешинками или превратиться в грозное пламя, способное испепелить на месте любого.
  - Диего, - отец положил мне руки на плечи, окинул горделиво-любящим взглядом с головы до ног, - как ты вырос. Я отправлял в Испанию юношу, а вернулся молодой и полный сил мужчина!
  Я смущённо кашлянул, вспомнив, в каких переделках набирался порой сил и мужества.
  - Идём в дом, - отец хлопнул меня по плечу, - Розамунда нам не простит, если еда успеет остыть прежде, чем мы сядем за стол.
  - Как приятно, что ничего не изменилось, и Розамунда по-прежнему правит в нашем доме, - мысленно напомнив себе, что нужно придерживаться образа щёголя даже дома, заметил я.
  В глазах отца мелькнула горькая усмешка, кончик седой бороды дрогнул, как бывало всегда, когда он пытался совладать с эмоциями.
  - Идём, сынок. У нас будет время поговорить о переменах... и тех, кто их вызвал.
  За столом беседа текла мирно и неспешно. Я рассказывал об Испании, передавал приветы и поклоны от многочисленных родственников и друзей, вскользь упомянул, что сеньорита Дульчия вышла-таки замуж за дона Хорхе, а сеньор Эстабан признал Мигеля своим сыном. Ещё бы он этого не сделал, Мигель точная его копия!
  Слушая меня, отец улыбался, что-то уточнял, благосклонно кивал или, наоборот, хмурился, но я чувствовал, что его мысли витают далеко от Испании и всего, что я говорю. Несколько раз я готов был прямо спросить у отца, что его тревожит, но каждый раз останавливался, вспоминая, что не стоит демонстрировать излишнюю наблюдательность. Легкомысленным щёголям она не свойственна. Мадонна, как же тяжело притворяться перед отцом! Но иначе никак, по крайней мере, первое время, пока комендант не перестанет ко мне присматриваться. А он присматривается, в этом я даже не сомневаюсь. Новый человек всегда вызывает повышенное внимание к себе.
  Только когда подали кофе, и мы с отцом перешли в кабинет, уставленный потемневшей от времени массивной мебелью, отец медленно стал рассказывать об изменениях, произошедших в Лос-Анхелесе после появления в городе капитана Гонсалеса. Во-первых, практически сразу повысили налоги. Комендант объяснил это нуждами короны, но отец, да и я сам, даже на миг не усомнился в том, что корона получает в лучшем случае половину собранных денег, а остальные оседают в карманах коменданта и его приспешников. Во-вторых, те, кто не в состоянии платить налоги, подвергаются арестам, а то и публичным наказаниям плетью на городской площади! У несчастных конфискуют всё их имущество, а если, с точки зрения коменданта, это не покрывает долгов, то бедолаг отправляют на рудник, который с момента основания нашего города называли не иначе, как Рудник Смерти. И самое мерзкое, что комендант, похоже, полностью контролирует все дороги из города, ни один гонец, отправленный с сообщением о творимом в Лос-Анхелесе произволе, так и не вернулся назад.
  - Мы не можем больше молча терпеть! - отец вопросительно посмотрел на меня, в его тёмных глазах пылал мрачный огонь.
  Прости, отец, но мне придётся тебя разочаровать.
  Я задумчиво погладил корпус висящей на стене гитары:
  - Гитару нельзя держать на свету, от этого она портится.
  - Я говорю тебе о творящихся в городе беззакониях, а тебя больше занимает какая-то гитара?! - загремел отец, с силой ударяя кулаком по столу.
  - Отец, - я прижал руки к груди, старательно отводя взгляд, - разумеется, ты прав. Мы должны немедленно написать в Испанию!
  - Написать? - усмехнулся отец, откидываясь на спинку кресла. - Наш сосед, дон Рамирес, пытался написать. И что? Он арестован и обвинён в государственной измене. Нет, сынок, время бумаг закончилось, пришёл час решительных действий!
  Полностью согласен, но говорить об этом я не стану. Как ты правильно заметил, отец, пришёл час решительных действий.
  - Отец, - я всплеснул руками, изображая страх напополам со смущением (не переиграть бы, отец очень чувствителен к обману), - ты говоришь страшные вещи!
  - Я говорю правду, - отец устало опустил руки, его плечи поникли. - И я не понимаю, как ты, мой сын, можешь быть таким... нерешительным.
  Всё просто, отец, я всего лишь отвлекаю от себя внимание коменданта. Как говорится, если не можешь быть львом, стань лисою.
  - Ладно, Диего, - отец тяжело поднялся из кресла, хлопнул меня по плечу, - отдыхай. Путь был долгим, ты, наверное, устал.
  Ад и адово пламя! Я смотрел вслед уходящему отцу и кусал губы, изо всех сил сдерживая желание броситься к нему и сказать... А что сказать? И, главное, зачем? Слова мне точно не помогут. Пришёл черёд решительных действий.
  ***
  Каталина. А-а-а-а!!! Бунтовщики! Смутьяны! Мятежники! Гады гадские! Сами в петлю голову пихают, а обо мне даже не думают! А как всё хорошо начиналось: нас высыпала встречать огромная толпа слуг, причём нам действительно были рады, моё крысиное чутьё не обманешь. Я, дура наивная, расслабилась, думала, буду сейчас в роскоши купаться. Ага, сейчас! Этот благообразный старичелло, папаша красавчика Диего оказался самым настоящим бунтовщиком и мятежником. Главное, сам же рассказывал, что с недовольными комендант делает, и тут же призывает сына, родного сына, к бунту! Он нормальный вообще? Или с возрастом в мозгах что-то перегорает и разжижается, делая стариков совершенно невменяемыми? Взять хоть этого старичелло или ту бабку полоумную, которая меня сюда запихала. Да чёрт с ними, с этими ходячими мумиями, мне-то сейчас что делать?
  Я отчаянно запищала, привлекая к себе внимание погружённого в раздумья (ох, как мне эти думы не нравятся!) Диего. Эй, красавчик, многая знания, многая скорби, хорош думать, мозги слипнутся, обрати на меня внимание! Ага, с тем же успехом я могла Бернардо звать. Или к стене обращаться.
  Диего, ау! Твоя малышка сейчас сгинет от голода и жажды!!!
  Ноль внимания, фунт презрения. Я заскрежетала зубами. Ладно, красавчик, ты сам напросился. Задвижка на клетке была простой, но отодвинуть её крысиной лапкой оказалось не так-то просто. Я пыхтела, сопела, кряхтела, а проклятый засов даже не дёрнулся ни разу! Ну же, давай, ещё чуть-чуть! Есть! Я победно пискнула и, изрядно уставшая и вспотевшая, вывалилась из клетки. Диего на меня по-прежнему внимания не обращал, Бернардо вообще спиной стоял, разбирая дорожный сундук Диего. Хм, ничего такой сундучок, в нём запросто пару трупов спрятать можно. А ещё говорят, что мужчины путешествуют налегке!
  Я протёрла мордочку лапками и подбежала к Диего. Сейчас я тебя, красавчик, быстро в чувства приведу. Мужчины вообще не в состоянии долго думать, а в обществе сексуальной девушки не способны думать в принципе. Сейчас я, конечно, не в самой лучшей форме, но сексуальность - это же не только смазливая мордашка и точёная фигурка. Это обаяние, жесты и мимика, запах... Да много всего! Я поставила лапки на ногу Диего и пискнула, в очередной раз пытаясь привлечь к себе внимание. Меня опять проигнорировали, а вот сама я не заметить исходящий от Диего аромат не смогла. Ум-м, как же восхитительно красавчик пахнет! К аромату сильного, уверенного в себе и своих силах мужчины примешивалась острая нотка сдерживаемого гнева, солоноватый аромат печали и прохлада стальной решимости. Побрейте меня налысо и назовите ёжиком, этот симпатяга уже всё для себя решил! Эй, красавчик, опомнись! Не смей, слышишь меня, не смей делать глупостей! Или хотя бы сначала расколдуй меня, а потом рискуй собой, сколько душе угодно!
  - Бернардо, - Диего легко смахнул меня в сторону и встал, как я ни пыталась его удержать, - эту рубашку не убирай. И плащ тоже.
  Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт!!! Я не сдержала горестного писка при виде чёрной шёлковой рубашки и такого же непроницаемо чёрного плаща, вынутых индейцем из сундука. Так, без паники, мне нужно срочно придумать, как остановить этого ненормального. Может, хе-хе, внести свои оригинальные дополнения в костюмчик героя?
  То ли меня выдал блеск глаз, то ли кто-то в дополнение к смазливой физиономии обладал зачатками телепатии или просто не в меру умным оказался, но меня подхватили на руки, поднесли к лицу и прошептали прямо в ушко:
  - А ты бы стала терпеть такой произвол военных?
  Я?! Терпеть?! Пупсик, ты меня с матерью Терезой не перепутал случаем? Да попробовал бы хоть один козёл говорить со мной таким тоном, как с тобой губернатор, быстро бы зубы в платочек собрал!
  - Вот и я не хочу, - Диего вздохнул, жёстко усмехнулся. - Только выступать открыто против коменданта пока рано, горожане боятся военных. Надо сначала ослабить их власть, пошатнуть авторитет, выставить дураками, а вот тогда-то и можно будет сражаться с открытым забралом.
  Диего, ты первый в моей жизни красавчик, наделённый не только смазливой рожицей и великолепным телом, но ещё и мозгами. Обычно человеку даётся или красота, или ум. А мужикам вообще ничего не даётся кроме грубой силы.
  - Я стану Зорро. Лисицей, уводящей солдат по ложному следу. А пока они гоняются за мной... - по губам Диего скользнула озорная мальчишеская улыбка.
  О, кажется, мальчик уверен в том, что кроме его самого и его древнего папеньки есть ещё готовые не просто возмущаться по углам беззаконием коменданта, но и противостоять ему. Увы, кажется, я слишком переоценила ум красавчика. Я же говорила, человеку даётся или ум, или красота.
  - Не сопи, у нас всё получится, - Диего шутливо потянул меня за хвост.
  Я вздрогнула и засопела ещё громче, даже не пытаясь скрыть собственного скепсиса.
  - А завтра поедем к падре Антонио, он обязательно подскажет, как тебя расколдовать. Падре Антонио очень мудрый, он самый уважаемый человек в нашем городе, а может быть, даже во всей Калифорнии, - Диего подул мне в мордочку и негромко рассмеялся, когда я сморщила нос и звонко чихнула.
  Хм, новость о мудром человеке, способном меня расколдовать, порадовала. Только как Диего назвал этого мудреца? Падре? Он что, священник? Так, а теперь включаем логику. Диего де Ла Вега испанец, значит, католик, соответственно и падре у нас священник католический. А что я, как любой среднестатистический человек, помню о католических священниках? Правильно, Инквизиция, несчастная, загубленная похотливым святошей, а точнее, собственной дуростью, Эсмеральда, обет безбрачия, нарушаемый чаще, чем все остальные обеты со времён сотворения мира, Крестовые походы, интриги, заговоры и золото тамплиеров. Кхм, что-то меня как-то совсем не тянет знакомиться с представителем церкви. Я и в своём-то времени к ним не тянулась. Только вот спрашивать меня, похоже, никто не собирается. Диего вообще не склонен что-либо с кем-либо обсуждать, как сказала бы моя давнишняя подружка Ленка, мужчина мечты. Только вот я о таком не мечтала! Или мечтала? Я отчаянно поскребла лапкой за ухом, но умные мысли категорически отказывались посещать мою голову. Ну и чёрт с ними, буду решать проблемы по мере их поступления. А самое главное для меня сейчас что? Правильно, вернуть себе человеческий облик. И что мне для этого нужно? Дон Диего де Ла Вега, точнее, его желание мне помочь, потому что если красавчик упрётся и откажется, я окажусь в безвыходном положении. Кроме Диего о том, что я человек, знает только Бернардо, а он всего-навсего слуга, что-то среднее между элементом мебели и домашним питомцем. И какой из всего этого вывод? Мне придётся быть милой и ласковой с Диего, по крайней мере до тех пор, пока он не расколдует меня. А уж потом... О, как только я опять стану человеком, я смогу поставить непокорного красавчика на колени! Я заставлю его пылать от страсти и желания, это проверенный и лучший способ подчинить себе любого мужчину. Эх, мне бы хоть на одну ноченьку чары снять, уж я бы тогда не оплошала!
  - Судя по довольной мордашке, ты уже составила план действий, - чуть насмешливый голос Диего вернул меня с небес на землю. - Даже страшусь представить, что меня ждёт, когда ты станешь человеком!
  О, поверь, пупсик, ничего особенно страшного тебя не ждёт. Я всего лишь напомню тебе, кто именно является в доме хозяином. Точнее, хозяйкой. Но выдавать свои планы красавчику Диего я не собиралась, а потому сладко улыбнулась, села столбиком, умильно сложив передние лапки на груди, и зашевелила носиком, намекая, что соловья баснями не кормят. Диего, как всегда, понял меня сразу.
  - Проголодалась?
  Я согласно кивнула и опять замерла, всем своим видом демонстрируя кротость и послушание. Диего, стоит всё-таки признать его ум, на мою покладистость не купился, рассмеялся негромко, хорошо хоть без еды не оставил. Положил на блестящее, аж просвечивающее на свету блюдечко виноград, несколько микроскопичных бутербродов и ещё что-то тёмно-коричневое и скукоженное. Не поняла, это ещё что такое? Я опасливо принюхалась, но скукоженное упоительно пахло копчёным мясом.
  - Это вяленое мясо, - в голосе Диего по-прежнему отчётливо слышалась улыбка, - попробуй, тебе понравится.
  Я осторожно лизнула лежащий ближе всего ко мне кусочек. М-м-м, вкуснятина! Разум отдал бразды правления желудку, следующие несколько минут совершенно выпали из моей памяти. Я ела! Всё подряд, лапками хватая еду, пачкая мордочку и усы, причмокивая и даже попискивая от удовольствия. Мамочка, как же хорошо поесть! И почему я раньше не ценила наслаждения едой?
  - Первый раз по-настоящему голодала? - понимающе усмехнулся Диего, а потом сказал нечто такое, отчего у меня надкушенная виноградинка из рук выпала, а в уши словно с размаху затычки забили. - Когда мне было десять, нас с Бернардо отправили на неделю в лес. Вдвоём. Мы должны были обрести свои тотемы, только после этого мы могли называться мужчинами.
  Обалдеть! Десятилетних детей на неделю в лес сбагрить! У нас бы таким родителям уже давно срок припаяли за жестокое обращение, а тут ничего, даже пальцем строго не пригрозили.
  - Знаешь, самым сложным было не тотемы обрести, а банально выжить, - Диего без всяких церемоний опустился прямо на пол, обхватил колени руками. - Я же до этого на всём готовом жил, отец меня баловал со страшной силой.
  Ещё бы! Первенец, наследник, у мужчин это особый бзик, даже если наследовать кроме пары драных башмаков да десятка пустых бутылок и нечего. Ну, может, ещё несколько поколений полудохлых тараканов, обитающих в углу занюханной коммуналки.
  - Я когда впервые до нормальной еды дорвался, тоже уплетал всё подряд, даже вкуса не чувствовал, - Диего усмехнулся, провёл рукой по волосам, - зато научился ценить простые вещи: крышу над головой, еду, тепло очага, хотя теперь и умею обходиться без этого. Мы часто не ценим того, что имеем. Просто потому, что оно есть, и нам кажется, что так будет всегда.
  Я задумчиво смотрела на сидящего передо мной загорелого кареглазого красавца и впервые видела в нём не просто смазливого паренька, с которым было бы приятно покувыркаться в постели или посетить какой-нибудь приём, чтобы увидеть, как желтеют от зависти проклятые конкурентки, а сильного мужчину. Причём сильного, может быть, и не телом, вряд ли Диего способен свернуть трубочкой серебряную тарелку или сломать стальную вилку, сколько духом. Наверное, именно такие парни и прокладывали дорогу в богом и людьми занюханной глуши, возводили города, а при необходимости шли одни против полчищ врагов. Чёрт, что-то я начала рассуждать как Ленка, та часами могла говорить о скромном Герое с соседней улицы. Хотя лично я никаких героев на соседней, да и своей собственной улице не встречала, обычные алкаши и неудачники, ничего в жизни не добившиеся. Или я чего-то не понимала?
  - Мыться будешь, малышка?
  Диего явно не относился к людям, готовым часами предаваться мечтам или воспоминаниям. Посидел, поностальгировал, а потом словно захлопнул шкатулку с воспоминаниями, вернувшись к энергичному ритму жизни. Уважаю, в моём мире на такое не многие способны.
  Я доела виноградинку и только после этого, я же приличная девушка, а приличные девушки во время еды не разговаривают, кивнула.
  - Сама справишься или помочь?
  А ещё у Диего хорошая память и острый язык. Вот зараза, не упустил возможности поддеть меня моим первым купанием!
  Я обиженно фыркнула и по привычке попыталась скрестить руки на груди, опять забыв, что в крысином облике это действие физиологически невозможно. Чёрт, да что же я такая забывчивая!
  - Помощь понадобится, попросишь, - Диего поставил передо мной большую глиняную посуду, похожую на игрушечную ванночку для кукол. Не поняла, Диего играл в куклы?
  - Это чаша для полоскания рук после еды, - пояснил Диего, заметив мой любопытный взгляд. - Старая, ей ещё при маме пользовались.
  Так-с, делаем вывод, что матери у Диего нет давно. А отца кончина супруги не сломала, выглядит он довольно бодро и не спился, в отличие от моего папаши. Может, не так сильно и любил супругу? Я передёрнула плечиками и попыталась забраться в ванночку. Угу, с тем же успехом я могла бы без специального снаряжения штурмовать Эверест. Края чаши казались шероховатыми и низкими только на первый небрежный взгляд. Я банально не дотягивалась до бортика своей будущей купальни. Гр-р-р, мало того, что я в человеческом обличье ростом не вышла, так меня ещё и превратили в маленького зверька! Хотя, с другой стороны, вряд ли Диего смог бы проникнуться состраданием к огромной массивной зверюге, невесть как оказавшейся в его каюте. Крыса, конечно, тоже не самый привлекательный зверь, но менее опасна, чем одичавшая собака или огромный ягуар.
  Я вздохнула, недовольно дёрнула хвостиком и ещё раз попыталась вскарабкаться на стенку этой проклятой чаши. У меня даже получилось уцепиться за её край, но слабые нетренированные пальчики не удержались, и я бесславно скатилась вниз.
  - Помочь?
  Голос Диего прозвучал так неожиданно, что я подпрыгнула, истошно пискнув.
  - Прости, малышка, не хотел тебя пугать, - Диего успокаивающе погладил меня по спинке. - Тебе помочь или сама справишься?
  Положа руку на сердце, которое, как считают все мои теперь уже бывшие коллеги, у меня напрочь отсутствует, я не люблю просить о помощи. И не потому, что вся из себя такая гордая, вовсе нет. Просто люди не умеют помогать бескорыстно. Один раз помогут, а потом всю жизнь попрекают тебя своим добрым делом. Проще стиснуть зубы и сделать всё самой. Да, получится медленнее и не так хорошо, зато ты никому и ничем не будешь обязан. Вот такая философия человека двадцать первого века.
  Как оказалось, философия человека девятнадцатого века (или в каком там времени сеньор Диего обитать изволит?) существенно отличалась от моей. Не дождавшись ответа, Диего ловко подцепил меня ладонью и плюхнул в воду. От неожиданности я булькнула в ванну головой вниз и глотнула воды, пряно пахнущей какими-то восточными благовониями. Причём действительно благо, а не просто вониями.
  - Осторожнее, сеньорита, - Диего приподнял меня над водой, подождал, пока я закончу чихать и фыркать, после чего аккуратно погрузил в воду.
  Я всем тельцем навалилась на стенку чаши, так что над водой только нос торчал, и блаженно запищала. Боже, я в раю. Или, по крайней мере, где-то очень близко.
  - Позволите? - Диего с лёгкой усмешкой смотрел на меня, одновременно закатывая рукава.
  На ум мне почему-то пришла песнь о легендарном Стеньке Разине, та самая, в которой он княжну за борт кидает. А ещё вспомнились многочисленные детективы, в которых маньяк с садистской улыбкой топит жертву в ванне. Ой, чует моё сердце, пора мне заканчивать водные процедуры.
  Однако сбежать я не успела, меня ловко перехватили и... нет, не притопили, а стали мыть, бережно разминая каждую мышцу. Сеньор Диего де Ла Вега, потомок древнего рода, богач и аристократ собственными благородными руками мыл крысу! Вы вообще эту картинку представляете? Я - нет, хоть и была той самой крысой, которую мыли.
  - Вот и молодец, - приговаривал Диего, бережно массируя мне спинку, - вот и умница. Сейчас я девочку намою, она будет чистенькая и красивая.
  Я откровенно балдела под этими сильными и при этом удивительно чуткими и нежными пальцами. Дома я регулярно посещала массажистку, пару раз мне даже эротический массаж делали, но движения профессионала были чего-то лишены, какой-то человечности, что ли. Чёткие, размеренные, уверенные прикосновения, словно тебя не человек массирует, а киборг какой-то. Диего не был профессиональным массажистом, зато под его пальцами я вспомнила, что я женщина. Молодая, привлекательная и, что было для меня даже ново, слабая. Я и слабая? Ха, да это как горячий снег или солнечная ночь, в принципе невозможно! Только вот в этой чаше, ставшей ванной, под чуткими пальцами сеньора Диего мне было глубоко наплевать на собственные принципы. Потом, всё потом, когда я стану человеком и вернусь назад, а пока пусть всё будет так, как есть. Лично меня всё устраивает, а если кого-то что-то не устраивает, то это не мои проблемы.
  Я уже дремала, когда Диего достал меня из ванны, вытер мягким полотенцем с густым ворсом, а потом положил на чистую, хрустящую от крахмала наволочку и бережно накрыл платком, который при моих размерах вполне сошёл за покрывало. Я пошевелила усиками в знак благодарности, после чего провалилась в крепкий и здоровый сон.
  Глава 5
  Дон Алехандро в задумчивости ходил по кабинету, каждый раз спотыкаясь об одну и ту же ножку стоящего у камина кресла. В голове почтенного сеньора упорно билась лишь одна вечная как жизнь мысль: что делать? Сегодня вечером придут те, кто готов бросить вызов произволу коменданта, те, кому не безразлично происходящее в Лос-Анхелесе. И в глазах у каждого будет читаться вопрос: 'Ну что Диего? Он согласен?', а именно на этот вопрос у дона Алехандро ответа не было. Не скажешь же, что Диего глубоко безразлично всё, что происходит в родном городе! Да и не был уверен убелённый сединами отец, что его решительный, отважный мальчуган за три года мог стать легкомысленным щёголем, не интересующимся ничем, кроме красоты собственного костюма и книг по средневековой архитектуре. Не верило отцовское сердце в такое преображение сына, кричало, не хотело мириться, а разум желчно возражал, что всё именно так. Испания испортила многих, так почему Диего должен был устоять перед соблазном?
  'Потому что он мой сын! - надрывалось сердце. - Мой и Марии!'
  'И что? - возражал разум. - У дона Рамиреса тоже был чудесный сын, но где он? Почему не откликнулся на зов отца? Почему не приехал, чтобы спасти его? Почему допустил арест?'
  'Потому что не смог!' - упрямо твердило сердце.
  'Или не захотел, - желчно рассмеялся разум. - Комендант не последний человек в городе, с ним враждовать опасно'.
  Дон Алехандро схватил стоящий на столе бокал и что было сил запустил его в стену. Стекло с печальным звоном разлетелось в стороны, вино выплеснулось на стену, украсив её кроваво-красными потёками, словно брызгами крови.
  - Даже если Диего не станет нам помогать, мы сами справимся, - прорычал дон Алехандро, стискивая пылающую голову ледяными от волнения пальцами. - Я справлюсь!
  В дверь коротко, негромко стукнули, заставив дона Алехандро встрепенуться и поспешно опуститься за массивный рабочий стол, придвинуть к себе стопку бумаг и бронзовую чернильницу. Только взяв в руку перо, почтенный сеньор громко крикнул:
  - Да-да, войдите!
  Дверь осторожно приоткрылась, в кабинет просочился, не вошёл, не проскользнул, а именно просочился среднего роста нескладный мужчина, на покрытом рябинами лице которого отдельными клочками топорщилась серебристо-седая бородка.
  - Сеньор Алехандро, - мужчина так низко поклонился, что едва не коснулся пола лицом, - мой господин, дон Михаэль желает Вам доброго дня и крепкого здоровья и интересуется, приехал ли Ваш сын, дон Диего?
  'Вот оно, началось', - мелькнуло в голове дона Алехандро.
  Почтенный сеньор медленно поднялся из-за стола, подошёл к слуге и, пристально глядя ему в глаза, произнёс:
  - Передай дону Михаэлю, что я шлю ему свои самые наилучшие пожелания и приглашаю вечером в гости отведать прекрасного вина из наших фамильных погребов.
  Слуга опять низко поклонился и так бесшумно покинул кабинет, словно был призраком и обладал даром ходить сквозь стены. А впрочем, ведь не даром в своей прошлой жизни, в которой было и индейское племя, и участие в лихих операциях банды хромого Мигеля, и рудник, и грудная болезнь, и побег, этого незаметного бесшумного мужчину звали Вечерний Туман! Дон Михаэль подобрал умирающего от ран и голода беглого каторжника, выходил его и укрыл от солдат, чем и приобрёл безграничную преданность бывшего Вечернего Тумана, ставшего в своей новой жизни пастухом Хуаном.
  Дон Алехандро вздохнул, покачал седой головой и вернулся за стол. Какие бы тучи ни сгустились над Лос-Анхелесом, делами гасиенды пренебрегать не стоило.
  До самого вечера почтенный сеньор подписывал документы, беседовал с арендаторами и пастухами, слушал отчёты управляющего и других доверенных лиц. Дел было много, хорошо хоть Диего сказал, что к падре Антонио сам съездит! Дон Алехандро вздохнул, потёр уставшие глаза и с наслаждением потянулся. За работой время промелькнуло незаметно, за окном сгустились сумерки, а значит, пришла пора готовиться к визиту гостей. Официально это будет простая встреча почтенных сеньоров, за бокалом отличного вина беседующих о старых добрых временах, соглядатаи коменданта, которые кишмя кишат по всему Лос-Анхелесу, не смогут ни к чему придраться.
  Дон Алехандро не смог сдержать озорной мальчишеской усмешки, сверкнувшей в глазах и промелькнувшей по губам. Рано, ох, рано сеньор комендант записал его и других почтенных сеньоров города в безобидные старики, годные лишь на то, чтобы греть свои старые кости на жарком солнышке да вспоминать давно прошедшие времена! Ну да ладно, пусть капитан Гонсалес думает, что хочет, время всё расставит по своим местам. Продолжая чуть заметно улыбаться в широкую короткую бороду, дон Алехандро поспешил навстречу своим гостям.
  - Дон Алехандро! - восторженно прогудел дон Михаэль, с таким пылом пожимая руку своему другу, словно не виделся с ним уже несколько лет. - Как я рад Вас видеть! Я слышал, Ваш сын вернулся из Испании?
  - Да, Диего приехал домой, - дон Алехандро мягко похлопал друга по руке, - идёмте в гостиную, друг мой, я приказал принести вина, а Розамунда испекла чудесные пирожные!
  Дон Михаэль нахмурился, ему не понравилось, как Алехандро сменил тему. Что произошло? Алехандро всегда с гордостью вспоминал о своём сыне, а сейчас словно стыдится его...
  - Алехандро, что случилось? - прогудел дон Михаэль, с тревогой глядя на друга.
  Тот только рукой махнул:
  - Потом, всё потом.
  Когда гости, а их было шесть человек, все представители самых знатных и богатых фамилий, цвет города, собрались в гостиной, дон Алехандро распорядился подать вина, после чего плотно закрыл дверь кабинета. Незаметный и незаменимый Хуан расположился за дверью, зорко следя за тем, чтобы никто не помешал беседе знатных господ и, самое главное, не смог её подслушать.
  - Так что случилось, Алехандро? - дон Михаэль никогда не любил ждать, как говорили записные острословы, он и родился раньше срока. - Что Диего?
  Алехандро тяжело вздохнул, на миг опустил седую голову:
  - Его с нами не будет.
  - Почему?! - ахнули почтенные сеньоры, а самый старый, дон Эстебан, крякнул, провёл ссохшейся рукой по длинной белой бороде и неодобрительно проскрипел:
  - Мельчает молодёжь. Даже самые смелые из них уже не способны на настоящие мужские поступки. А вот в наше время...
  - Дон Эстебан, да кому интересно, что было во времена незабвенной королевы Изабеллы, - отмахнулся дон Михаэль. - Что будем делать, сеньоры?!
  - А что делать, - пожал плечами дон Фердинандо, сохранивший резвость движений и яркую рыжину шевелюры, - за всех не скажу, но лично я, почтенные сеньоры, больше терпеть не намерен.
  - Мы тоже не намерены, - дон Алехандро гордо вскинул голову. - Коменданту давно пора показать, что в Лос-Анхелесе ещё остались люди, для которых честь не пустой звук!
  - Славно сказано, - прозвучал из тёмного угла кабинета молодой насмешливый голос, - жаль только, что эти слова можно трактовать как измену.
  Собравшие в гостиной почтенные сеньоры вскочили на ноги так резво, словно были пятнадцатилетними юнцами, застигнутыми строгим родителем за чем-то предосудительным.
  - Кто Вы, сеньор? - воскликнул дон Михаэль, хватаясь за стоящий рядом с ним бронзовый подсвечник. - Как посмели Вы явиться в этот дом без приглашения?!
  - Прошу прощения, сеньоры, - рассмеялся незнакомец, выходя из тёмного угла на свет, - я забыл представиться. Сеньор Зорро к Вашим услугам.
  Мужчина, чьё лицо было закрыто чёрной маской, а на плечи наброшен широкий чёрный плащ, снял с головы шляпу и насмешливо поклонился. Под тонкой ниткой чёрных усов на миг сверкнула улыбка.
  - Зорро? - удивлённо проскрипел дон Эстебан, устало опускаясь в мягкое кресло.
  - Зорро? - нахмурился дон Михаэль, не спеша выпускать из рук подсвечник. - Никогда о Вас не слышал.
  Зорро равнодушно пожал плечами.
  - Зорро, - дон Алехандро внимательно смотрел на незнакомца, словно вместе с темнотой просочившегося в комнату. - Зорро значит лиса...
  - Совершенно верно, сеньор, - Зорро коротко кивнул дону Алехандро и, словно невзначай, повернулся спиной к почтенному хозяину дома.
  - Во времена моей юности, - проскрипел дон Эстебан, - ходили легенды о всаднике в чёрном, неуловимом и беспощадном. Он боролся со злом... Нет, наверное, просто разбойничал, ведь я очень хорошо помню, как его потом повесили.
  - Надеюсь, до этого не дойдёт, - озорно улыбнулся Зорро, сверкнув белозубой улыбкой. - Сеньоры, я слышал, Вам нужна помощь.
  - Хотите проводить нас до эшафота? - мрачно прогудел дон Михаэль.
  - Я готов помочь Вам бороться с комендантом.
  Собравшиеся в гостиной сеньоры замолчали, внимательно глядя на Зорро.
  - То, что Вы предлагаете, - протянул дон Алехандро, пытливо глядя на Зорро, - называется государственной изменой.
  - То, что Вы здесь обсуждали, тоже.
  - Сеньоры, - дон Михаэль хлопнул ладонью по колену, - я не мастак в словесных распрях, терпеть не могу все эти расшаркивания и витиеватости, а потому скажу так: если этот Зорро готов нам помочь, то пусть освободит дона Рамиреса. Мадонна свидетель, этому почтенному сеньору совсем не место в тюрьме!
  - А если это ловушка? - проскрипел дон Эстебан. - Что если это происки коменданта?
  - Не думаю, - дон Алехандро покачал головой. - Сеньоры, мне кажется, дон Михаэль прав. Сеньор Зорро, Вы сможете освободить дона Рамиреса из тюрьмы?
  Зорро помолчал, чуть склонив голову к плечу, после чего согласно кивнул:
  - Полагаю, да. Солдаты привыкли к безнаказанности и не ждут отпора.
  - Чем мы можем Вам помочь?
  - Вам нужно будет найти такое убежище для дона Рамиреса, чтобы комендант не смог его обнаружить.
  Теперь замолчал дон Алехандро, задумчиво глядя на мерцающий огонёк свечей.
  - Есть такое место, - продребезжал дон Эстебан, потирая руки. - Я сам отвезу туда дона Рамиреса.
  - Стоит ли Вам так рисковать, дон... - начал дон Михаэль, но старик властным взмахом руки заставил его замолчать.
  - Я буду ждать Вас с доном Рамиресом на развилке, там, где кривое дерево, разбитое молнией. Знаете, где это, сеньор Зорро?
  - Я родился в этих местах, - коротко ответил Зорро и ещё раз поклонился. - Прошу меня простить, почтенные сеньоры, мне пора ехать. До встречи на развилке, сеньор!
  Взмахнув плащом, Зорро скрылся в тёмном углу гостиной. Стоящий неподалёку дон Алехандро успел заметить, как часть стены, скрывающая потайной ход, бесшумно отодвинулась, а потом закрылась.
  'Шустрый малый, - усмехнулся дон Алехандро и устало покачал головой, - не случилось бы с ним беды'.
  - Кто-нибудь может мне объяснить, что это было? - подал голос дон Михаэль, свирепо глядя на всех присутствующих.
  Почтенные сеньоры разводили руками, удивлённо глядя друг на друга.
  - Хотите сказать, не поторопились ли мы довериться этому незнакомцу в маске? - усмехнулся дон Алехандро.
  - Вот именно! - дон Михаэль сердито отодвинул бокал, несколько капель вина пролилось на стол, словно брызги крови.
  - А мы ему и не доверялись, - продребезжал дон Эстебан. - Всем известно, что я страдаю бессонницей, врачи прописали мне прогулки на свежем воздухе. А та развилка как раз ведёт от моего дома к дому моей дочери.
  - А мы понаблюдаем, чтобы Вашей прогулке никто не помешал, - усмехнулся дон Михаэль.
  - Благодарю Вас, сеньоры, - дон Эстебан поклонился. - Сеньор Алехандро, признаюсь, я бы не отказался от чашечки крепкого душистого кофе.
  ***
  Диего. Весь день я был словно натянутая струна. Мысль о том, что я не оправдал ожиданий отца, жгла меня, словно позорное клеймо каторжника. Я старался держаться в соответствии с образом беспечного бездельника: негромко напевал себе под нос, листал книги, ворошил старые нотные тетради, шутил с хорошенькими горничными и при этом старательно избегал встреч с отцом. Ни к чему нам лишний раз пересекаться, это ещё больше огорчит его и взвинтит меня, а для того, что я задумал, мне нужна ясная голова. Только в своей комнате, в компании верного Бернардо и крыски я мог позволить себе стать самим собой. Да и то лишь отчасти, я точно знал, что крыса против того, чтобы я становился Зорро. И дело не в том, что она переживает за меня, вовсе нет, сеньорита бархатная шубка больше всего боится, что если со мной что-то случится, она не сможет стать человеком! Ох уж эти женщины, они никогда не способны думать широко и по-государственному! Все их интересы начинаются ими самими и заканчиваются их близким окружением. Одно слово, женщины!
  Чтобы хоть чем-то занять себя, накормил и выкупал крыску. Разумеется, хвостатая сеньорита и в этот раз не просила о помощи, но хотя бы вредничала меньше. А во время купания и вовсе разомлела, такая нежная стала, ласковая... А как сладко заснула потом! Мадонна, какая же она всё-таки миленькая... когда сладко спит. А вообще характер у крыски боевой, моим знакомым сеньоритам до неё далеко. Я ещё немного полюбовался на хвостатое чудо, а потом решительно шагнул к шкафу, в который убрал костюм Зорро. Оставлять одежду на виду и в свободном доступе для острых зубов вредной малышки я больше не собирался. Одного раза более чем достаточно!
  Я усмехнулся, а потом решительно выбросил из головы всё, что не относилось к сегодняшнему вечеру. Итак, чего я хочу? Вытащить дона Рамиреса из тюрьмы, щёлкнуть по носу коменданта и растревожить свитое им в Лос-Анхелесе осиное гнездо. Как этого достичь? В крепости я бывал неоднократно, покойный комендант, мир его праху, был близким другом нашей семьи. Загон под жалким навесом, с трёх сторон огороженный глиняными стенами, а с четвёртой ржавой, но всё ещё крепкой решёткой, носящей гордое название тюрьма, найду без труда. Открыть засов и замок тоже труда не составит, на это уйдёт пара минут от силы. Ладно, будем надеяться на лучшее, а готовиться к худшему, замок могли и поменять. Да и тюрьму перенести... Хотя нет, это невозможно. За стены крепости её вынести не могли, а в крепости для тюрьмы другого места нет. Значит, на замок мне нужно выделить максимум пять минут. Справлюсь я за это время? Я положил в карман связку железных отмычек, подаренных мне перед отъездом неким сеньором Ганго, которого я спас от ножа наёмного убийцы. Мда, не знает отец, какими знакомствами я обзавёлся в Испании. Да и слава богу, что не знает!
  Так, теперь солдаты. При прежнем коменданте гарнизон был небольшим. Новый комендант в Лос-Анхелесе всего год, Педро Гарсия не говорил, что гарнизон увеличили. Забыл, не сказал или гарнизон остался прежним? Распорядок в гарнизоне, скорее всего, сохранился прежний, слишком мало времени новый комендант у власти, чтобы успеть внести кардинальные изменения. Да и причин для серьёзных перемен нет, городок у нас спокойный... был до сегодняшнего вечера. Значит, часов в девять вечера трубач играет сигнал 'отбой', после которого всем солдатам, за исключением двух часовых, полагается быть в казарме и не высовываться из неё до команды 'подъём' в шесть утра или сигнала тревоги. Дверь в казарму нужно будет попытаться закрыть, это даст нам с сеньором Рамиресом несколько минут форы.
  Мог ли новый комендант увеличить количество часовых? Мог, но зачем ему это? Те солдаты, что я видел, не похожи на людей, ожидающих нападения, уж больно дерзко себя ведут. Ладно, в самом худшем случае, в крепости будет не два часовых, а четыре, больше там быть не может, часовые сами себе мешать начнут. Как их обезвредить? От двух часовых легко ускользнуть, ночь обещает быть тёмной, она и укроет. А если часовых будет четверо? Тогда есть риск, что меня заметят. Значит, сначала проведу небольшую разведку, постараюсь обезвредить хотя бы одного часового, а потом освобожу дона Рамиреса.
  Ещё было бы просто чудесно заручиться поддержкой надёжных людей, но... Я вздохнул. Да, верные люди мне бы совсем не помешали, но доверие должно быть взаимным, а я даже перед отцом не готов пока раскрыться. Может быть, со временем, а пока никто не должен связать светского щёголя дона Диего с Зорро, это слишком опасно. И так, скорее всего, комендант завтра нагрянет в наш дом с негласной проверкой, на круглого идиота, не способного сложить два и два, он не похож.
  Я так увлёкся составлением плана действий, что не сразу почувствовал, как Бернардо тянет меня за рукав. Другу пришлось даже пару раз весьма чувствительно хлопнуть меня по плечу, чтобы обратить на себя внимание. Мадонна, что ещё могло произойти?!
  - Чего тебе? - прошипел я не очень любезно и виновато добавил. - Прости, но мне нужно как следует подготовиться.
  Бернардо согласно кивнул, а потом принялся так яростно жестикулировать, что я невольно отшатнулся. Если я правильно понял то, что пытался передать мне Бернардо, в дом к отцу съезжаются гости. На первый взгляд в этом нет ничего необычного, но, во-первых, время уже позднее, во-вторых, собираются исключительно мужчины, а, в-третьих, вместе с доном Михаэлем прибыл и его слуга, тот самый, которого мама звала Вечерний Туман! А этот сеньор просто так нигде не появляется.
  - Что задумал отец? - я, не скрывая тревоги, посмотрел на Бернардо. Отец слишком отважен и горяч, он всегда идёт напрямик, это его сила, но это же и его слабость! Если комендант заподозрит отца...
  Я поспешно натянул маску, негромко ругнулся сквозь зубы и поправил маску так, чтобы не мешала смотреть. Быстрее, нельзя терять ни минуты! Бернардо уже протягивал мне плащ. Я коротко кивнул и, нажав на камине два лепестка причудливого лепного украшения (отец утверждал, что это листья, мама называла их цветами, а лично мне они всегда казались непонятными завитушками), скользнул в открывшийся потайной ход. Перед тем, как тайник закрылся, Бернардо успел сунуть мне в руку подсвечник, стоявший на ночном столике. Огоньку свечи я искренне обрадовался, тьма вокруг меня царила непроглядная и жутко пыльная. Стараясь не только передвигаться, но даже дышать как можно тише, я скользил вниз по выщербленным от времени ступеням и чутко прислушивался. Если я правильно помню, то этот тайный ход опоясывает весь дом, а значит, через него я смогу попасть в кабинет отца. Я нахмурился и остановился на месте, поглаживая пальцами подсвечник. А зачем мне в кабинет отца? Для того, чтобы встреча почтенных сеньоров не вызывала подозрений, её нужно проводить не в кабинете, а в гостиной! И если я правильно помню... Я вытянул руку и осторожно скользнул вправо. Моя рука, затянутая в тонкую чёрную перчатку (на левой руке у меня с детства довольно приметный шрам, да и оружие в перчатке не скользит), нашарила на стене небольшой рычаг, а рядом с ним умело замаскированную дверь. Ву а ля, как говорят французы, вот и гостиная! Я прижался ухом к двери, решительно наплевав на то, что подслушивать неприлично. Законы тоже нарушать неприлично, а кого это хоть раз останавливало? И вообще, как говорила моя мама, в любви и на войне все средства хороши, а уж она знала толк в этих вещах!
  Из-за двери доносилось только невнятное бормотание, заставившее меня тихим словом помянуть того, кто сделала такие прочные стены в доме. Не слышно же ничего! И что делать? Пытаться подслушивать дальше или рискнуть и зайти в гости без приглашения? Тем более что мне, как хозяину, приглашения и не надо. Я озорно улыбнулся и плавно нажал на рычаг. Часть стены бесшумно отъехала в сторону, открыв гостиную. Почтенные сеньоры, собравшиеся в ней, были так увлечены разговором, что даже не заметили моего появления. Чудно, у меня появился прекрасный шанс узнать больше об этом неожиданном собрании, на которое меня отец даже не пригласил. Интересно, почему?
  Уже после первых услышанных мною слов я понял, почему отец не сказал мне о вечерней встрече. Это была не просто встреча почтенных сеньоров за бокалом вина и партией в шахматы, это было собрание заговорщиков! Одна фраза дона Фердинандо, что он не намерен больше терпеть, чего стоила! А отец-то каков, вместо того, чтобы успокоить разбушевавшегося гостя, поддержал его! Выходит, не я один в нашей семье занимаюсь лицедейством?
  - Коменданту давно пора показать, что в Лос-Анхелесе ещё остались люди, для которых честь не пустой звук!
  Отец произнёс эту фразу с таким пылом, что я не смог больше оставаться незримым наблюдателем.
  - Славно сказано, - я чуть заметно улыбнулся, не скрывая гордости за отца, - жаль только, что эти слова можно трактовать как измену.
  Никогда бы не подумал, что эти почтенные сеньоры способны с такой прытью скакать! Да они любого десятилетнего мальчишку за пояс заткнут!
  - Кто Вы, сеньор? - воскликнул дон Михаэль, хватаясь за стоящий рядом с ним бронзовый подсвечник в явном намерении швырнуть его мне в голову. - Как посмели Вы явиться в этот дом без приглашения?!
  Кхм, вообще-то, это мой дом, но говорить об этом пока рано. Ладно, тогда представимся по-другому.
  - Прошу прощения, сеньоры, - я чувствовал себя проказливым мальчишкой в отцовском костюме пробравшемся на праздник только для взрослых, - я забыл представиться. Сеньор Зорро к Вашим услугам.
  Я вышел из тёмного угла на свет и чуть насмешливо раскланялся с присутствующими. Вот интересно, они меня не узнают?
  - Зорро? - удивлённо проскрипел дон Эстебан, про которого смерть забыла, не иначе. Я был уверен, что старик уже давно помер, а он не только жив, но ещё и заговорщиком стал! О времена, о нравы, как кричали древние латиняне.
  - Зорро? - нахмурился дон Михаэль, предусмотрительно не спеша выпускать из рук подсвечник. - Никогда о Вас не слышал.
  Да неужели? А ведь именно Вы, сосед, были категорически против любого маминого обряда, утверждая, что сыну знатного кабальеро не пристало забивать голову всякой индейской чепухой. Спорить с доном Михаэлем я не стал, только равнодушно пожал плечами.
  - Зорро, - отец внимательно, слишком внимательно, смотрел на меня, буквально глаз не сводил. - Зорро значит лиса...
  Вот чёрт! И что делать? Отпираться глупо, отступать поздно, значит, полный вперёд!
  - Совершенно верно, сеньор, - я коротко кивнул отцу и, словно невзначай, повернулся к нему спиной. Да, не очень вежливо, зато безопасно.
  - Во времена моей юности, - проскрипел дон Эстебан, - ходили легенды о всаднике в чёрном, неуловимом и беспощадном. Он боролся со злом... Нет, наверное, просто разбойничал, ведь я очень хорошо помню, как его потом повесили.
  А напомнить, благодаря кому его нашли и повесили? Или этот унизительный эпизод Ваша память предпочла предать забвению, дон Эстебан?
  - Надеюсь, до этого не дойдёт, - я понял, что меня не узнают, и сверкнул белозубой улыбкой. - Сеньоры, я слышал, Вам нужна помощь.
  - Хотите проводить нас до эшафота? - мрачно прогудел дон Михаэль.
  Ну, с этим Вы, дон Михаэль, и сами прекрасно справитесь, что я буду у Вас под ногами болтаться, ещё растопчете ненароком!
  - Я готов помочь Вам бороться с комендантом.
  Собравшиеся в гостиной сеньоры замолчали, разглядывая меня с интересом каннибалов, к которым пожаловал христианский миссионер.
  - То, что Вы предлагаете, - протянул отец, не сводя с меня внимательного взгляда, который, откровенно говоря, уже начинал меня нервировать, - называется государственной изменой.
  Уж кто бы говорил!
  - То, что Вы здесь обсуждали, тоже.
  - Сеньоры, - дон Михаэль хлопнул ладонью по колену, - я не мастак в словесных распрях, терпеть не могу все эти расшаркивания и витиеватости, а потому скажу так: если этот Зорро готов нам помочь, то пусть освободит дона Рамиреса. Мадонна свидетель, этому почтенному сеньору совсем не место в тюрьме!
  Полностью с Вами согласен, сеньор Михаэль. И я уже даже составил план освобождения дона Рамиреса.
  - А если это ловушка? - проскрипел дон Эстебан. - Что если это происки коменданта?
  Что?! Мне показалось или меня действительно обозвали пособником коменданта?! Ваше счастье, сеньор Эстебан, что Вы старый, а то бы не избежать Вам вызова на поединок! Я уже собирался высказать старому сеньору всё, что о нём думаю, как за меня заступился отец.
  - Не думаю, - отец покачал головой, наконец-то перестав буравить меня взглядом, чуть дырку в груди не протёр. - Сеньоры, мне кажется, дон Михаэль прав. Сеньор Зорро, Вы сможете освободить дона Рамиреса из тюрьмы?
  Ясное дело, смогу. По крайней мере, сделаю всё, от меня зависящее. Но для виду я помолчал, по привычке чуть склонив голову к плечу, после чего согласно кивнул:
  - Полагаю, да. Солдаты привыкли к безнаказанности и не ждут отпора.
  По крайней мере, я очень на это надеюсь.
  - Чем мы можем Вам помочь?
  Ого, вот это, я понимаю, доверие! Что ж, постараюсь его оправдать, тем более что я знаю, какая помощь мне нужна:
  - Вам нужно будет найти такое убежище для дона Рамиреса, чтобы комендант не смог его обнаружить.
  Отец замолчал, задумчиво глядя на мерцающий огонёк свечей. Все остальные сеньоры тоже примолкли, то ли обдумывая, чем можно помочь сеньору Рамиресу, то ли прикидывая, насколько помощь нужна им самим.
  - Есть такое место, - продребезжал дон Эстебан, который долго молчать не мог чисто физически, - я сам отвезу туда дона Рамиреса.
  Ого, вот так поворот! Мне так сильно доверяют?
  - Стоит ли Вам так рисковать, дон... - начал дон Михаэль, но старик властным взмахом руки заставил его замолчать.
  Ясно, дело не в доверии, просто сеньор Эстебан надеется, что комендант не будет к нему слишком суров. Напрасно надеется, сеньор Рамирес не намного моложе, а его поместили в тюрьму. Хорошо хоть не повесили.
  - Я буду ждать Вас с доном Рамиресом на развилке, там, где кривое дерево, разбитое молнией. Знаете, где это, сеньор Зорро?
  Сеньор Эстебан, ну нельзя же так сильно напрашиваться на поединок! Сначала предателем назвали, теперь слабоумным, в конце концов я ведь и обидеться могу! Я чуть слышно скрипнул зубами, но ответил предельно вежливо:
  - Я родился в этих местах.
  Всё, пора уходить, пока этот старик ещё чего-нибудь не ляпнул. Я коротко поклонился мужчинам, составлявшим цвет нашего городка:
  - Прошу меня простить, почтенные сеньоры, мне пора ехать. До встречи на развилке, сеньор!
  Взмахнув плащом, я скрылся в тёмном углу гостиной, спиной ощущая внимательный взгляд отца, направленный на меня словно дуло пистолета.
  Только оказавшись в потайном ходе я бесшумно выдохнул и на краткий миг прикрыл глаза. Итак, первое появление Зорро состоялось, почтенные сеньоры, оказавшиеся не такими уж и безобидными старичками, обо мне узнали. Теперь осталось сообщить о своей почти скромной персоне капитану Гонсалесу и его приспешникам. Представляю, как они мне 'обрадуются'!
  Я решительно тряхнул головой, прогоняя излишнюю весёлость. Нельзя недооценивать врага, это первый шаг на пути к поражению. Глубоко вздохнув и поправив перчатки, я заскользил по потайному ходу, временами замирая и прислушиваясь. К счастью, вокруг по-прежнему царила пахнущая пылью тишина, обитатели гасиенды спали или же делали вид, что спят. Ещё через пару поворотов воздух посвежел, стал доноситься стрёкот цикад. Отлично, значит, скоро я буду у цели! Я прижался к стене и замер, напряжённо прислушиваясь. Учитывая, как беззаботно стрекочут цикады и перепискиваются ночные птахи, людей поблизости не наблюдается, можно выходить. Я легко преодолел последние ступени, словно нарочно сильно разрушенные и скособоченные и отодвинув рукой прикрывающие ход густые заросли дикого плюща, вышел на небольшую округлую полянку, со всех сторон укрытую высокими деревьями и обломками камней, непонятно какими путями оказавшимися в этих местах. Мама, которая и показала мне потайной ход, называла это место Загоном. Мальчишкой я часто удирал через этот Загон от скучных уроков и светских обязанностей, которым меня тщетно пытался обучать отец. Да-а-а, хорошее было время...
  Я мечтательно вздохнул, ещё раз прислушался и негромко свистнул. В ответ на мой свист раздалось чуть слышное ржание, и вскоре из тени деревьев вынырнул вороной конь, гордо вскинув небольшую голову с раздувающимися ноздрями.
  - Торнадо, - позвал я, доставая из кармана припасённый заранее ломоть хлеба, щедро посыпанный солью, - иди сюда, мальчик.
  Торнадо фыркнул, тряхнул гривой, немного постоял, словно светская красавица, решающая, стоит ли принимать приглашение на танец или всё-таки отказать, а потом лёгкой танцующей походкой направился ко мне. Я залюбовался конём, его лёгким пружинящим шагом, сильными мышцами, перекатывающимися под глянцевито поблескивающей кожей. Такой конь легко уйдёт от погони, птицей пролетит широкий овраг и заберётся на любую крутизну.
  - Торнадо, - прошептал я, любовно похлопывая коня по шее, - красавец... Умница...
  Торнадо жевал хлеб и благостно вздыхал, прядая небольшими заострёнными ушами, соглашаясь и на умницу, и на красавца.
  - Поможешь мне? - прошептал я на ухо коню. - Без тебя мне не справиться.
  Торнадо коротко фыркнул, словно действительно понял меня, топнул копытом и замер, позволяя взобраться в седло.
  - Благодарю, - я коротко кивнул и быстрее молнии взлетел на спину вороному, который тут же пустился лёгким галопом.
  В ночной тишине, окутавшей город мягким пуховым платком, стук копыт звучал приглушённо и удивительно успокаивающе. Я наслаждался царящей вокруг тишиной, одинокими домиками, чьи белёные стены в темноте чуть заметно светились, словно рождественские игрушки, порывами ветра, пропитанного ночной прохладой. Как-то даже не верилось, что в такой умиротворённой, самими небесами благословенной земле может происходить что-то скверное, но одинокий крик часового, подобный воплю бесприютного духа, прозвучавшего со стен крепости, развеял очарование ночи.
  - Слу-у-шай! - заунывной ночной птицей кричит часовой, и в ночной тишине хорошо слышен лязг оружия, задевший за камень стены.
  - Слу-у-шай! - эхом откликается на крик часовой с другой стороны крепости.
  Больше никто не отзывается, значит, часовых всего два, комендант не позаботился об усилении охраны крепости, ему даже в голову не пришло, что кто-то может вторгнуться в его крепость ночью. Что ж, сеньор комендант, придётся вас разочаровать.
  Я потрепал Торнадо по холке, и умный вороной перешёл на плавный почти бесшумный шаг. Умница моя, вернусь домой, отборного зерна насыплю! У самой стены конь повинуясь лёгкому движению моих коленей, послушно замер. Я приподнялся на стременах, чуть подпрыгнул и уцепился руками за край стены. Напряжённо прислушался, а затем медленно подтянулся на руках и взобрался на стену. Бдительные часовые моего появления на стене даже не заметили. Что ж, не стану навязывать почтенным сеньорам своё общество, пусть дальше изображают бесприютных, лишённых покоя духов, может быть, когда и пригодится подобный навык. Кровь в моих жилах бурлила, словно игристое вино, голову кружило предвкушение опасного приключения. Чтобы хоть немного спустить себя с небес на землю, я с силой прикусил губу, вспышка боли и металлический привкус, появившийся во рту, помогли мне успокоиться. Я медленно вздохнул. Раз, другой, третий, пока сквозь грохот сердца в ушах не стал различать тихие шорохи, присущие ночи. Вот теперь можно и приступать к освобождению сеньора Рамиреса. Я легко спрыгнул со стены вниз и, стараясь двигаться незаметно, заскользил к тому закуту, который в крепости гордо именовался тюрьмой. Проходя мимо казармы, через распахнутые окошки которой был слышен могучий храп десятка здоровых мужских глоток, я с лёгкой улыбкой задвинул засов на двери. Никто и никогда не мог мне объяснить, зачем был приделан этот массивный, содержащийся в идеальном порядке засов, чтобы солдаты ночью не разбежались что ли, но в эту ночь я был ему искренне рад. Конечно, надолго запертая дверь солдат не остановит, они смогут выскочить в окно, но зная бравых вояк, смело могу утверждать, что сначала они с упорством залетевшей в окно мухи будут долбиться в дверь. И только потом, когда проснётся самый сообразительный, начнут прыгать в окна. Так что, минут десять, а то и пятнадцать после сигнала тревоги у меня есть. Следующей на моём пути к тюрьме оказалась конюшня, точнее, обычная коновязь, убогий сарай, в котором содержали лошадей при прошлом коменданте, снесли, а нового пока не построили. К счастью для меня. Успокаивающе пофыркивая, благо мама прекрасно научила меня договариваться даже с самыми строптивыми и трусливыми лошадьми, я скользил меж лошадей, ослабляя ремни подпруги. Теперь моих возможных преследователей ждёт очень неприятный сюрприз, хе-хе. Чувствуя, как голову опять начинает кружить упоительное ощущение безнаказанности, я остановился и прижался спиной к стене, глубоко дыша. Соберись Диего, а то рискуешь потерять голову в самом прямом смысле. Как оказалось, я выбрал очень удачный объект для своей остановки: именно на эту сторону выходило окно покоев коменданта, широко распахнутое по причине царившей днём страшной жары. Конечно, благородным кабальеро подслушивать неприлично, но я сейчас не самый законопослушный сеньор в нашем городе, а раз так, о приличиях можно и забыть. Я плотнее прижался к стене и вытянул шею, напряжённо прислушиваясь. - Надеюсь, ты меня понял? - резко прозвучал голос коменданта. Кхм, интересный вопрос, жаль только, что я опоздал к началу беседы. - Так точно, господин комендант, - раздался в ответ жизнерадостный голос, в котором я без труда узнал Гарсию, - Вы приказали освободить дона Рамиреса. Осмелюсь заметить, это мудрое решение! - Заткнись, идиот, - прошипел комендант, - тебе нужно выпустить этого спесивого дона, а потом поднять сигнал тревоги. - Зачем? - искренне изумился Гарсия. - Потому что я так сказал, - рявкнул комендант. - Ты выпускаешь арестованного и поднимаешь сигнал тревоги, больше от тебя ничего не требуется. Понял меня, идиот? - Так точно, - ответил сержант и по его растерянному голосу я прекрасно услышал, что Гарсия ничего не понял. Да и у меня возникли вопросы. Какой смысл отпускать сеньора Рамиреса, а потом тут же поднимать сигнал тревоги? Чего комендант хочет добиться? Я задумчиво погладил эфес шпаги. Так, начнём с начала. Сеньора Рамиреса арестовали за то, что он пытался написать жалобу на коменданта. Понятно, что отпускать такого человека капитан Гонсалес не станет, ему это невыгодно, даже небезопасно. Казнить почтенного кабальеро без суда и длительного разбирательства, с приглашением крючкотворов из Испании, тоже нельзя, это вызовет слишком сильные волнения в городе. Выходит, комендант решил убить дона Рамиреса! Он приказал отпустить старика, а сам пристрелит его якобы при попытке к бегству! Чёрт побери, мне попался на редкость умный и изворотливый противник! Я завернулся в плащ и проворно метнулся к тюрьме. Сержант Гарсия только-только подошёл к решётке и начал возиться с замком. Хм, странно, а в детстве Педро был смышлёным и расторопным малым, неужели его так военная форма испортила? Я тряхнул головой, прогоняя лишние воспоминания и плавно, как в танце, шагнул к сержанту, одновременно вытаскивая из ножен шпагу. Убивать друга детства я не собирался, но оружие волшебным образом делает человека очень убедительным, проверено на практике. - Тихо, - угрожающе прошипел я, стоило только тюремной решётке со скрипом отвориться, - одно лишнее движение или глубокий вдох, и ты покойник! Гарсия послушно замер, нелепо разведя руки в сторону, даже дыхание затаил. Господи, как же приятно общаться с людьми, когда перевес на твоей стороне! Невольно начинаешь верить в собственную неотразимость. - Дон Рамирес, Вам поклон от Созвездия. А теперь, если Вас не затруднит, заберите у бравого сержанта оружие, оно ему не понадобится. Почтенный сеньор, который к моему искреннему облегчению помнил про данное падре Антонио донам нашего городка прозвище Созвездие, молча вышел из камеры и так ловко разоружил сержанта, что я невольно задумался, откуда у благородного кабальеро столь неблагородный навык. - Теперь заткните сержанту рот и свяжите руки, лишний шум нам ни к чему. - С-с-сеньор, - проблеял Гарсия, так и не дождавшись мгновенной и мучительной смерти, - пощадите, сеньор... - Если обещаешь не шуметь, останешься цел, - прошипел я, продолжая остриём шпаги упираться в спину бравого сержанта. Гарсия закивал так отчаянно, что я отчётливо услышал хруст его шеи. Не покалечился бы, болезный, ему и так от коменданта достанется. Дон Рамирес, отстранённо-спокойный, словно был у себя в гостиной, а не в крепости, ловко стянул со своей шеи платок, сделал из него кляп и заткнул рот сержанту. Затем сдёрнул пояс Гарсии и крепко связал ему руки. - Отлично, - я чуть подтолкнул сержанта в сторону 'арестантского загона', как называли тюрьму в нашем городке, - прошу, сержант, сия обитель ждёт вас. Гарсия проворно заскочил в загон, и на лице его растеклась широкая блаженная улыбка, стоило решётке захлопнуться, а замку с лёгким скрежетом вернуться на место. Господи, как же мало надо человеку для счастья! - Кто Вы, сеньор? - дон Рамирес, по-прежнему спокойный и отстранённый, смотрел на меня с вежливым интересом. Гарсия затаил дыхание и навострил уши. Что, надеешься оправдаться перед комендантом, назвав моё имя? Эх, Педро - Педро, а ведь таким славным парнем был... - Зорро, - я коротко кивнул почтенному сеньору и видя, что он собирается ещё что-то сказать, добавил, - дальнейшее знакомство отложим на потом. Здесь не самое лучшее время и место для светских церемоний. - Как мы выберемся отсюда? - Верхом, - я кивнул в сторону коновязи. - Садитесь на гнедого с белой звездой. - Но это конь коменданта! И что? Это что-то меняет? Я презрительно фыркнул и пожал плечами. Дон Рамирес, к счастью, и сам понял, что спросил глупость, виновато улыбнулся и послушно направился к нервно роющему землю копытом гнедому. Так, можно себя поздравить, почтенный кабальеро свободен. Теперь нужно сделать так, чтобы он успел добраться до заветной развилки. Я окинул взглядом крепостной двор и задумчиво погладил эфес шпаги. Пока всё тихо, но надолго ли? - Вы едете, сеньор? - Дон Рамирес подъехал ко мне. Гнедой под ним не выглядел особо счастливым, но и сбрасывать седока не спешил. Отлично, как говорила мама, если ты удержался на спине коня пять минут, он признает тебя своим хозяином. Я прищурился и осмотрелся по сторонам. Так, где-то здесь была потайная калитка, предназначенная для отважных лазутчиков и секретных гонцов. Прошлый комендант, помнится, спорил со мной на пять порций мороженого, что я не смогу её отыскать. Ха-ха, я, конечно, не такой хороший следопыт, как Бернардо, но всё равно дам сто очков вперёд любому военному. Так, где она? Я ещё раз внимательно осмотрелся, понимая, что каждая секунда промедления может оказаться роковой. Уф, вот она, справа от арестантского загона. Интересно, какой идиот сделал потайную калитку так близко от тюрьмы? Я проворно кинулся к тайному ходу и не сдержал ругательств: калитка оказалась даже не запертой! Всё это время путь в крепость был открыт! Чёрт, да я вообще мог въехать сюда верхом, а как осторожничал! Выходит, идиотизм и правда заразен, нужно меньше общаться с военными. - Отправляйтесь к развилке, там, где кривое дерево, разбитое молнией, - прошептал я дону Рамиресу и тут раздался яростный крик коменданта: - Гарсия! Где тебя черти носят?! Где-то я это уже слышал, причём недавно. Или у коменданта это традиционный вопрос? - Уезжайте, - поторопил я замершего от неожиданности кабальеро, - ну же! - А как же Вы? - спросил дон Рамирес, не трогаясь с места. Как-как, молча! Нашёл время благородство демонстрировать! Вместо ответа я яростно хлопнул коня по крупу. Гнедой тонко жалобно заржал (не ври, не так и больно!) и пустился с места в карьер. Комендант, который, как оказалось, кричал не из окна, а с крыльца, заметил уносящегося во весь опор всадника и яростно крикнул: - Какого чёрта тут происходит?! Гарсия, где вы? - Ваш бравый сержант сейчас очень занят, - я усмехнулся, не спеша покидать крепость, - может быть, я могу Вам чем-нибудь помочь, комендант? Капитан Гонсалес замер, напряжённо пытаясь разглядеть меня в темноте. Зря, я бы сразу поднял тревогу и крикнул солдат. Узнавать друг перед тобой или враг лучше всего после окончательной и безоговорочной победы. Словно для того, чтобы комендант не терзался излишними сомнениями, сквозь завесу облаков проглянула красавица луна, щедро залив землю своим серебристо-мертвенным светом. Ну что, капитан Гонсалес, давайте знакомиться? Я с усмешкой положил руку на эфес шпаги, давая коменданту возможность внимательно рассмотреть меня. - Кто вы? - пробормотал капитан Гонсалес, но тут же, не дожидаясь ответа, отпрыгнул в тень и оглушительно рявкнул. - Тревога!!! Умница, комендант. Останься он на месте, я бы мог без труда пристрелить его, а так придётся покинуть пределы крепости, пока это ещё возможно. Но уйти и не попрощаться?! Да ни за что, я же благородный кабальеро! - До скорой встречи, комендант! - крикнул я, шутливо поклонившись и бросился через потайную калитку за стены крепости. Умница Торнадо уже ждал меня, я легко вскочил в седло и прислушался. Солдаты осенними пчёлами долбились в запертую дверь казарм, часовые со стен вопили во всё горло и даже пытались стрелять, причём палили, судя по звукам куда попало. - Живее, идиоты, он уйдёт!!! - истошно заорал комендант, на миг заглушив и крики солдат, и стрельбу. Поздно, комендант, я УЖЕ ушёл. Я чуть тронул Торнадо каблуками, и верный конь послушно понёс меня прочь от стен крепости. Я не спешил, в случае погони мне нужно было направить солдат по ложному следу, а то мало ли, вдруг они сдуру наткнутся на сеньора Рамиреса или почтенных кабальеро, которые должны его встретить? Добравшись до невысокого холма, первого намеченного мною наблюдательного пункта, я придержал поводья. Торнадо недовольно всхрапнул, намекая, что стоять и ждать непонятно чего ему уже порядком надоело. Потерпи, дружище, придёт время, и моя жизнь будет зависеть от резвости твоих ног. О, а вот и погоня! Я приподнялся в стременах, вглядываясь в распахнувшиеся ворота крепости, из которых под истошные вопли сигнальной трубы вылетали всадники. Ну что, мальчики, поиграем? В этот раз я не стал сдерживать безрассудную лихость, словно крепкое вино, пробежавшую по венам и разгорячившую кровь. - Господа, Вы не за мной? - крикнул я и громко расхохотался, увидев, как несколько солдат придержали коней, а один вообще повернул в сторону крепости. - Взять его! - рявкнул комендант, нещадно нахлёстывая своего коня. Ну-ну, удачи вам, бравые вояки. Я хлопнул Торнадо ладонью по шее, и конь рванул с места крупным галопом. От быстрой скачки в ушах засвистел ветер, и я похвалил себя за то, что благоразумно надвинул поплотнее шляпу, иначе она слетела бы на дорогу. За моей спиной грохнул выстрел, потом ещё один и ещё, и ещё. - Взять живым! - проорал комендант, заставив меня коротко хохотнуть. Да эти вояки быку в зад с трёх шагов не попадут, они вообще когда последний раз оружие в руках держали? При прежнем коменданте каждую неделю проводились учения, причём иногда с ночными тревогами и атаками, мальчишкой я частенько бегал на них смотреть. Капитан же Гонсалес явно пренебрегал своими непосредственными обязанностями, за что сейчас и страдал. Кстати, а не добавить ли нам коменданту причин для терзаний? Я дёрнул повод, на всём скаку поворачивая Торнадо, и понёсся прямо на своих преследователей. Видели бы вы их лица! Кто-то истошно завопил что-то про исчадье ада (интересно, это он о ком?) и быстрее ветра понёсся к крепости, кто-то стал стрелять, кто-то вместо оружия схватился за спрятанные на груди чётки. Даже самые благоразумные в первый момент растерянно придержали скакунов, чем я не преминул воспользоваться, быстрее молнии проскочив мимо солдат. В спину мне понеслись вопли и стрельба, солдаты поспешно разворачивали коней, не решаясь в присутствии коменданта прекращать погоню. Отлично, теперь сменим салки на прятки, это тоже весьма занимательная забава. Я свернул на извилистую дорогу, ведущую в город. Торнадо, решивший, что мы направляемся домой, вскинул голову и радостно заржал, но я успокаивающе похлопал вороного по шее, прошептав ему на ухо: - Подожди, малыш, мы ещё не домой. Конь раздосадованно фыркнул и демонстративно сбавил ход, но я, привыкший к чудачествам крыски, только сильнее сжал коленями бока коня, напоминая ему, кто именно является в нашей паре главным. Торнадо обиженно всхрапнул, попытался встать на дыбы, но, получив ощутимый шлепок по боку, прекратил капризничать и послушно свернул в тень одной из заброшенный гасиенд. Сколько себя помню, это место всегда было заброшенным, и про него ходила дурная слава: говорили, что здесь логово разбойников, обитают злые духи и разгневанные произволом бледнолицых индейские божества. Мальчишкой мне было страшно интересно, как они все могут поместиться в одной небольшой гасиенде, и я часто вопреки запретам отца убегал из дома, чтобы понаблюдать за таинственным домом. Побеги мои заканчивались всегда одинаково: раньше или позже, сразу за воротами или у заброшенной гасиенды, меня неизбежно находили и возвращали домой. Отец долго и красочно ругался, живописуя мою мучительную гибель под обломками рухнувшей крыши или коварно разверзшейся прямо под ногами трещины в полу, но я со свойственной всем детям незыблемой верой в добро был твёрдо убеждён, что ничего плохого со мной не случится. И разбойники меня не найдут, и призраки не тронут, а уж индейские божества и вовсе будут рады видеть! В конце концов, отец сдался и сам, лично, отвёз меня в заброшенную гасиенду, позволив облазить её со всех сторон. Моему разочарованию, когда я не нашёл не только призраков и богов, но даже намёка на логово хотя бы одного бандита, не было предела. До сих пор помню, как я горько плакал, а отец сказал, что мечта подобна дивному цветку, стоит только стиснуть её в руке, и она неизбежно разрушится. С тех пор я не верю слухам и не боюсь призраков. Отец прав, самое страшное чудовище на свете - это человеческое воображение, именно оно населяет окружающий нас мир жуткими монстрами. И вот сейчас я собирался призвать на помощь дурную славу о старой гасиенде, ведь вряд ли солдаты как и я в своё время основательно изучили этот заброшенный домишко. Я чуть сжал коленями бока Торнадо, призывая его к полной тишине, и стал напряжённо вслушиваться. В ночной тишине отчётливо был слышен стук копыт, отдельные выкрики солдат, демонстративно бравые и воинственные, но стоило воякам только узнать в неверном свете луны очертания заброшенной гасиенды, как их голоса становились тише, а желание продолжать преследование всё меньше. Да, великая вещь - слухи, непобедимая! С трудом подавив улыбку, я достал притороченный к луке седла кнут, размахнулся им и что было силы ударил по поблёскивавшему в неверном свете луны большому окошку, в темноте казавшемуся особенно таинственным и поэтому жутким. Стекло с печальным звоном разлетелось вдребезги, заставив солдат испуганно закричать и отпрянуть прочь. Самые робкие вообще повернули коней и что есть духу понеслись под защиту крепостных стен. Я зажал рот рукой, сдерживая хохот, и издал низкий вой, тщательно копируя вышедшего на охоту волка. Индейцы бы мне, может быть, и не поверили, а вот солдаты точно прониклись. Среди истошных воплей, отчаянного ржания коней и беспорядочной пальбы совершенно потерялись крики коменданта, который изо всех сил пытался призвать к порядку своё деморализованное воинство. Ха-ха, надо было раньше этим заниматься и не пренебрегать ежедневными воинскими упражнениями! А то распустили своих подчинённых, превратили их в сборище жирных мародёров, трусливых, словно глупые курицы, теперь вот и получайте. Хлебайте беды полной ложкой, как говорится. В принципе, можно было спокойно возвращаться домой, насмерть перепуганные солдаты не представляли никакой угрозы, но мне захотелось ещё немного подразнить коменданта. Я покинул своё так и не раскрытое убежище (отлично, значит, в следующий раз можно будет опять им воспользоваться), выехал в пятно лунного света и громко крикнул: - Сеньор комендант, ваши солдаты трусливо, словно зайцы! Возвращайтесь в крепость, а ещё лучше... Окончательно взбешённый капитан Гонсалес выхватил пистолет и даже толком не прицелившись, выстрелил. Пуля просвистела мимо, до смерти напугав какую-то ночную пичугу, с пронзительными воплями поднявшуюся с ветки и улетевшую прочь. - Теперь я понимаю, в кого ваши солдаты такие неумелые стрелки, - расхохотался я, поворачивая Торнадо и пуская его галопом. Комендант честно попытался меня догнать, но с тем же успехом он мог бы гнаться за солнцем или ветром. Кажется, я всё-таки сильно преувеличил его умственные способности. Немного попетляв по улицам городка и окончательно избавившись от погони, я отправился к кривому дереву у развилки. Искренне надеюсь, что сеньор Рамирес уже в полной безопасности, но как любит повторять отец, хочешь знать наверняка, проверь сам. *** Каталина. Проснулась я от странного холода, словно на меня ведро колодезной воды вывернули. Не поняла, это ещё что за шуточки?! Я недовольно подняла голову, ожесточённо принюхиваясь. Нет, меня никто не купал, я по-прежнему лежу на подушке, заботливо укрытая носовым платком, только вот Диего, которому полагалось сидеть рядом и охранять мой сон, собрался куда-то идти. Судя по чёрному костюму, маске и плаще, намылился он явно не на свидание, хотя у этих мужиков любое дело заканчивается либо пьянкой, либо сексом. Я задумчиво пошевелила усами, прикидывая, что мне делать. Продолжить спать? Ага, заснёшь тут, если этого придурка схватят, я до конца своих дней останусь крысой! Значит, нужно любой ценой остановить его! Я ловко спрыгнула вниз и успела шмыгнуть в потайной ход в тот самый миг, когда он уже закрывался. Уф-ф-ф, всё-таки у маленького крысиного тельца тоже есть свои преимущества. Я бежала за Диего, который так уверенно шёл по потайному ходу, словно у него был GPS-навигатор. Вот интересно, сколько времени Диего провёл в этой грязной и пыльной дыре, что так хорошо её выучил? И, самое главное, как мне его остановить? Повинуясь сиюминутному порыву, я вцепилась передними лапками в плащ Диего, пытаясь его затормозить. Угу, с тем же успехом я могу лесовоз шёлковым шарфиком останавливать! Диего моих попыток даже не заметил, а на очередном повороте так махнул плащом, что я отцепилась и со всей дури впечаталась в стену. Сдавленно пошипев сквозь зубы и отчаянно помотав головой, чтобы поскорее угасли вспыхнувшие перед глазами от удара искры, я вскочила на лапки и опять бросилась в погоню. Господи, как же низко я пала, сама за мужиком бегаю, что б этой старой колдовке на Святую Инквизицию нарваться! Я обиженно пискнула, миновала очередной поворот и изумлённо застыла, не веря своим глазам. Коридор был пуст! И куда его чёрт унёс? Я яростно принюхалась, втянув носом тонну пыли, не меньше, после чего оглушительно чихнула. Раз, другой, третий, да так звонко, что даже эхо откликнулось! Эхо-то откликнулось, а вот о Диего по-прежнему не было ни слуху, ни духу. Я протёрла нос лапками и опять принюхалась. Дохлый номер, после чихания обоняние отказало напрочь. Я яростно запищала, от всех души пнула стену, после чего с жалобным поскуливанием принялась тереть ушибленную лапку. Вот только хромоты мне для полного счастья и не хватает! Буду не просто крысой, а хромоногой крысой, дитя трущоб, блин. Окончательно раздосадованная, я попыталась зло плюнуть на пол, но только перемазалась слюной, отчего взъярилась пуще прежнего. Да гори он синим огнём ясным пламенем этот чёртов Диего, Зорро, блин, недобитый! Умотал искать приключения на свою пустую голову и флаг ему в руки, ветер в спину! Козёл, такой же бесполезный и никчёмный пижон, как и все остальные мужики! Гад, урод, сволочь... Ругательств мне хватило аж на два поворота, а потом... Нет, словарный запас у меня не кончился, я просто внезапно осознала, что совершенно не помню обратную дорогу. Чёрт, чёрт, чёрт, что же делать?! Я что было сил потянула себя за уши, прекращая начинающуюся панику, затем встала и сделала пару глубоких вдохов. Проклятая пыль опять защекотала нос, но я уже не обращала внимания на ерунду, не до того сейчас. Итак, что мне делать? Попытаться вспомнить дорогу. Я честно постаралась, но память ушла в глухую оборону и сотрудничать категорически отказывалась. Чёрт, выберусь из этой заварушки, каждый день буду стихи учить, фотографическую память вырабатывать. Если вообще выберусь, а не сгину в этом проклятом подвале от голода и жажды. Я всхлипнула, шлёпнула себя по щекам, подавляя приступ слёз. Сырость разводить глупо, слёзы хороши только как способ воздействия на мужчин, а их здесь нет. Здесь вообще никого нет, только я одна... такая несчастная и заброшенная... и никто меня не лю-юбит! Я всё-таки разрыдалась, отчаянно, с подвываниями и поскуливаниями, обхватив голову лапками и безнадёжно раскачиваясь из стороны в сторону. Эхо сострадательно подхватило мой великий плач, и скоро всё вокруг рыдало и пищало, выло и голосило. Мне так жутко стало, что я испуганно притихла, забившись в щёлку потемнее. Мама милая, а вдруг это не эхо, а какое-нибудь подземное чудовище, которое сначала сожрало Диего, а теперь и ко мне подбирается? В памяти, чёрт, она бы дорогу лучше запоминала, моментально всплыли разнообразные монстры из просмотренных мною фильмов ужаса, разум окончательно и бесповоротно капитулировал, передав бразды правления самой настоящей панике. Я истошно завопила и бросилась вперёд, ничего не видя от страха и сама не зная, куда и зачем бегу. Как оказалось, у дураков есть свой ангел-хранитель. Сама не зная, как, я выскочила именно к тому ходу, который так долго и безуспешно искала, более того, меня уже ждали. Бернардо, который то ли просто волновался за Диего, то ли услышал шум и решил проверить, что происходит, открыл ход и вышел в этот проклятый тоннель, избавив меня от необходимости искать рычаг для открытия хода самостоятельно. Господи, да я никому в жизни никогда так не радовалась, как сейчас этому немому мальчишке-слуге! Истошно всхлипывая, завывая и самым несчастным образом хлюпая носом я бросилась к индейцу и буквально взлетела ему на плечо, уткнувшись мордочкой в шею. Бернардо от неожиданности вздрогнул, попытался брезгливо отстраниться, но я вцепилась ему в ворот рубахи с такой силой, что отодрать меня можно было только с одеждой. Не отпущу! Пока не вытащит меня из этого проклятого тоннеля, не отпущу! А Диего я ещё улью щей на ложку, он надолго запомнит, как оставлять меня одну. Я ему... я его... Я начала строить коварные планы мести и незаметно для себя успокоилась. Мальчишка-индеец, надо отдать ему должное, оказался не совсем уж законченным идиотом, уже после третьей попытки перестал отдирать меня от ворота рубахи, даже ободряюще погладил по спинке. Я расслабилась, но отпускать Бернардо не собиралась, так королевой на его плече и въехала в комнату, моля всех богов, чтобы на этом мои ночные приключения закончились. Или я молила не тех богов, или они самым наглым образом проигнорировали мои просьбы, но приключения на этом не кончились, наоборот, посыпались как навоз из дырявого мешка. Стоило мне только попасть в щедро льющийся в окно лунный свет, озаряющий всю комнату призрачно-серебристым сиянием, как всё моё тело скрутила жуткая боль. Я даже пискнуть не смогла, глазки закатила и плашмя рухнула на пол. Причём падала крысой, а приземлилась на пол человеком! Блин, больно, между прочим! Шипя от боли и сочно матерясь, я села на полу, проверяя, не появилось ли у меня в результате падения лишних впадин или выпуклостей. Уф-ф-ф, вроде бы, цела, теперь осторожненько поднимаемся на ноги... осторожненько, чтобы опять не рухнуть на пол, он, между прочим, каменный и холодный! Дом богатого кабальеро, а на пол даже грязную тряпку не постелили, жмоты. Бернардо смотрел на меня так выпучив глаза, что я невольно вспомнила американских мультяшек, у которых глазки выпрыгивают и повисают на пружинках. Что, парнишка, не видел никогда голых женщин? Ну извини, стриптиз не по моей вине, спасибо скажи старой колдовке, что б ей до конца дней на прожиточный минимум выживать! - Чего уставился? - рявкнула я на Бернардо, когда относительно твёрдо встала на ноги (раньше не рисковала, боялась опять на пол рухнуть). - Платье тащи, нечего на меня пялиться, извращенец! Бернардо отчаянно покраснел, сравнявшись цветом с варёными раками и так поспешно выскочил из комнаты, словно был миссионером, по ошибке попавшим в низкопробный бордель. Я с тяжким вздохом закатила глаза. Вот блин, и почему мне так везёт на лохов? Интересно, Диего от меня тоже шарахаться станет? А может они тут все ненормальные, зоофилы, какие-нибудь? Я вспомнила обнажённого Диего, наше почти совместно купание и облизнула пересохшие губы. Не, такой красавчик просто обязан быть нормальным полноценным гетеросексуалом, полигамным, понятное дело, но я с ним под венец не собираюсь, мне его верность нафиг не нужна. Я с наслаждение раскинула руки, встала на носочки и закружилась по комнате. Господи, как же хорошо быть человеком! Какое счастье, что я... Я замерла, недоверчиво прислушиваясь к самой себе. Чёрт, чёрт, чёрт, нет, этого просто не может быть! Я метнулась к зеркалу, огромному, в полный рост, такое легко представить в комнате сексапильной красотки, хотя и у Диего оно смотрелось удивительно гармонично, сглаживая брутальность массивного камина и мебели тёмного дерева. Мама мамочка, пусть будет чудо... Я припала к стеклу с пылом героини сопливого любовного романа, дождавшейся-таки своего благоверного из дальних странствий. Я стала человеком, заклятие снято, ведь так? Увы, как и утверждали все многочисленные экстрасенсы, колдуны и прочие нечистики, которых последние годы расплодилось больше, чем тараканов в коммуналке, зеркало явило правду. В ровной блестящей поверхности отразилась я, вся такая красивая, с сексуально растрёпанными волосами, пышной грудью, тонкой талией, модельными бёдрами и умопомрачительно длинными ногами, но при этом крысиными ушами и длинным тонком хвостом. Чары не спали, просто я как принцесса-лебедь в лунном свете вернула себе человеческий облик. А значит, как только луна скроется, я опять стану крысой. Я до крови прикусила губу, с силой шарахнув кулаком по стеклу. Гады! Все гады, ненавижу! Ещё один удар заставил зеркало пошатнуться, я замахнулась в третий раз, но мой кулачок перехватили. Кого ещё чёрт принёс?! Я зло повернулась и сквозь пелену слёз увидела Бернардо. Ну надо же, а я думала мальчишка сбежал и вернётся только в сопровождении священника и вязанки хвороста либо охотника на оборотней! - Чего надо?! - рявкнула я, злостью прогоняя слабость и слёзы. - Чё припёрся?! Бернардо с лёгкой улыбкой протянул мне платье, заставив меня досадливо прикусив губу. Чёрт, точно, я же его за шмотками отправляла... Ясное дело, извиняться перед каким-то слугой я не собиралась, гордо выхватила платье и уже без прежней грозы в голосе приказала: - Отвернись. Не то, чтобы я смущалась присутствия мужчины, но пристальное внимание слуги меня сильно раздражало. Чего, спрашивается, уставился? Физиология взыграла? Я покосилась на послушно отвернувшегося Бернардо и недоверчиво хмыкнула. Мда, если он чего и хочет, то только возвращения Диего. Может, я права, и у парня действительно большие проблемы с ориентацией? Хотя, моё-то какое дело, пусть хоть по примеру Калигулы коня любит, главное, чтобы меня не трогал. А вообще, досадно, я привыкла к обожанию, в крайнем случае, попыткам привлечь моё внимание, а тут на меня смотрят как на диковинную зверюшку. Чёрт, может, мне этого индейца соблазнить? Я опять покосилась на стоящего ко мне спиной парня и презрительно фыркнула. Ещё не хватало, слугу соблазнять! Тем более, индейца, бе-е-е. Лучше с Диего замутить, тот и симпатичнее, и вообще, кабальеро. Теперь-то у меня есть всё для укрощения нашего красавчика Зорро! От мысли о том, что я снова стала человеком, моё настроение стремительно улучшилось, я даже замурлыкала себе под нос какую-то попсовую песенку, чей прилипчивый мотивчик с лихвой компенсировал отсутствие смысла и рифмы в тексте. Правда, пение скоро пришлось прекратить, уж больно заполошно Бернардо ко мне повернулся, решил, придурок, что мне плохо. Нормально я пою, у меня почти идеальный музыкальный слух, просто далеко на каждый может это понять! Я зло махнула рукой, приказывая слуге отвернуться и стала натягивать на себя принесённое Бернардо платье. Надеюсь, он его не с какой-нибудь служанки снял? Я скептически пощупала ткань, проверила швы и расплылась в довольной улыбке. Нет, это платье принадлежало знатной даме, вряд ли в этом доме служанки могут позволить себе наряды из натурального шёлка, да ещё и с декоративной вышивкой серебряными нитями. Так это что же получается, Бернардо принёс мне платье матери Диего? Или ограбил любовницу дона Алехандро? Наряд или с покойницы или с подстилки, мда, что и говорить, завидная обновка! Я гадливо передёрнула плечами, но платье не бросила, другого-то всё равно нет, а бегать голышом я не согласна. И не потому, что стыжусь своего тела, вовсе нет, просто прохладно без одежды. Кое-как, сдавленно ругаясь сквозь зубы, я выпуталась из длинной юбки, поправила серпантином закрутившиеся рукава и не сдержала звучного проклятия: застёжки платья располагались сзади и представляли собой ядерную смесь шнуровки и крючков. Так вот зачем знатным дамам все эти болтливые горничные и прочие камеристки, вовсе не для того, чтобы сплетни сводить и амурные записочки передавать. Я досадливо прикусила губу. У меня камеристки не было, и что мне теперь, в стиле ню ходить, сверкая обнажённой грудью и держа юбку, чтобы платье окончательно не слетело? Да фигу всем! - Помоги платье застегнуть, - приказала я, даже не глядя на Бернардо, но проклятый мальчишка сделал вид, словно не услышал. Оглох, парнишка? - Эй, глухой что ли?! - рыкнула я. - Кому говорят, застегни мне платье! Бернардо даже не шелохнулся. Так, я не поняла, это ещё что за бунт на корабле?! - Бернардо, - мой голос можно было разливать по бутылкам и выдавать военным в качестве смертельного оружия массового поражения, - не прикидывайся тупее, чем ты есть на самом деле. Живо застегни мне платье! Мальчишка наконец повернулся и с совершенно серьёзным видом замахал перед моим носом руками. Это ещё что за фокусы? - Хватит сквозняк устраивать, - презрительно фыркнула я и попыталась отвернуться, но мерзкий мальчишка схватил меня за плечо, отчаянно жестикулируя. А вот не надо меня трогать, когда не просят! Я моментально, на рефлексе попыталась заехать обнаглевшему слуге в нос. Бернардо ловко уклонился, поспешно шагнул к столу и что-то нацарапал на выхваченном из стопки листке бумаги. Нашёл время для писулек! Я уже открыла рот, чтобы высказать безмозглому паршивцу всё, что я о нём думаю, как парень сунул исписанный листок мне мало не в лицо. Я брезгливо отстранилась, но Бернардо так настойчиво пихал мне в руки листок, что пришлось его всё-таки взять. Так, что тут у нас? Как говорила незабвенная Людмила Прокофьевна из бессмертного 'Служебного романа', почитаем, полюбопытствуем. Если, конечно, смогу разобрать каракули немого слуги, которого сам Диего назвал слабоумным. К моему искреннему удивлению, смешанному с лёгкой досадой, паршивый мальчишка обладал прекрасным каллиграфическим почерком, о каком мне оставалось только мечтать (в детстве мне неправильно поставили руку, поэтому пишу я довольно своеобразно, Ленка, помню, всё прикалывалась, что мою подпись никто подделать не сможет). Так, а что же этот чудик написал-то? Придерживая платье на груди, я брезгливо тряхнула листком, выражая своё отношение к посланию и заодно расправляя его. Та-а-ак, что тут у нас? Ого, да этот мальчишка совсем обнаглел! Я с нарастающим возмущением снова и снова перечитывала ровные строки: 'Если сеньорита хочет, чтобы я ей помог, нужно вежливо попросить'. Причём этот вконец охамевший слуга ещё и подчеркнул слово вежливо, отмечая тем самым его значимость! Я скомкала бумагу и уже собралась запустить его в рожу обнаглевшему мальчишке, как вдруг поняла одну простую вещь: кроме этого немого Бернардо никто в целом доме не знает о моём существовании! Для всех я обычная крыса, пригретая прихотью Диего, не более того. И если этот проклятый индеец меня убьёт, ему за это ничего не будет! Я досадливо прикусила губу, скривилась, словно проглотила горькую пилюлю, и медовым голосочком, от которого мои коллеги смертельно бледнели и начинали заикаться, пропела: - Всемилостивейший сеньор Бернардо будьте так любезны, помогите мне застегнуть это прелестное платье. Мальчишка недоверчиво моргнул, но к моему искреннему огорчению, быстро совладал с собой и снова стал невозмутимо-бесстрастным, словно скалистый утёс. Гр-р, ненавижу индейцев! Я резко повернулась к слуге спиной решив для себя, что если он не поможет с этим чёртовым платьем, то я буду ходить голой! И Диего пожалуюсь, что его слуга меня обижает, а что, ябедничать и наушничать я умею, сколько раз на работе практиковалась! Моей спины так неожиданно коснулись тёплые шероховатые пальцы, что я чуть в голос не заорала. Блин, нервы ни к чёрту стали, надо бы пустырничка попить или ванну с успокаивающими аромамаслами сделать. В крайнем случае, сексом нервы полечить, тоже помогает... Я так красочно представила, что сзади меня стоит не Бернардо, а Диего и платье не натягивают повыше, а наоборот, спускают с плеч, обнажая нежную кожу, что даже приглушённо застонала. Голова откинулась назад, открывая для поцелуев шею, соски под тонкой тканью требовательно напряглись, а в низу живота запульсировал огненный шар, постепенно наливающийся жаром и увеличивающийся в размерах. Сердце обкуренным воробьём подлетело к горлу и затрепыхалось там, отчаянно пытаясь вырваться наружу, губы пересохли от тщетного ожидания поцелуя. Чёрт-чёрт-чёрт, ну ведь нельзя же так! Я резко рванулась к окну, подспудно ожидая, что меня удержат, а ещё лучше, крепче прижмут к себе, осыпая страстными ласками, но проклятый мальчишка наоборот, поспешно убрал руки и проворно отпрыгнул в сторону, крайне озадаченным моим поведением. Что, мальчик, никогда не видел, как даму плющит от желания? У ваших благородных во всех отношениях девиц такое не принято? Вот именно поэтому вы, индейцы, и вымерли, как мамонты! Я передёрнула плечами, выравнивая дыхание, а то пыхтела, словно марафонскую дистанцию пробежала, нацепила на лицо строго-невозмутимую маску и, плавно повернувшись к Бернардо, отвесила ему изысканный поклон, коротко бросив: - Благодарю за помощь. У индейца мало глаз дёргаться не начал. Внутренне демонически хохоча, но внешне сохраняя полную невозмутимость, я всё тем же изысканно-светским тоном, который действует даже на откровенных 'быков' продолжила: - Сеньор Бернардо, не будете ли Вы так любезны принести мне стакан воды? Слуге понадобилось пять минут, чтобы осознать, что я обращаюсь именно к нему и ещё пять ушла на понимание того, о чём именно я его попросила. Мда, не зря его Диего слабоумным назвал, совсем не зря. Я глубоко вздохнула, страдальчески морщась, помассировала висок и повторила просьбу, сохраняя полную невозмутимость. Слабоумный Бернардо наконец-то понял, чего от него хотят, поклонился и вышел из комнаты, но не успела я облегчённо выдохнуть, как паршивец вернулся, взял с ночного столика ключ, ещё раз поклонился мне, бесшумно вышел из комнаты, после чего самым наглым образом запер её на ключ! Эй, я не поняла, это что за шутки! Я метнулась к двери со скоростью биатлониста, которого перед самым финишем нагло подрезал пьяный мужик на снегоходе, всем телом налегла на ручку, но дверь даже не шелохнулась! Я прикинула толщину дерева, из которого неведомый, к счастью для него, строитель построил эту дверку, и тихо застонала: ворота крепости, мимо которых мы проезжала с Диего, и то были тоньше. Проклятый слуга запер меня, словно воришку! Гад, ну я ему устрою! Дыша огнём похлеще любого сказочного дракона, я резко отвернулась и окинула комнату кровожадным взглядом. Ну всё, мальчик, ты сам нарвался, это уже даже не война, на войне щадят женщин и детей (совершенно напрасно, на мой взгляд) и берут пленных, это бойня! И у тебя нет шансов в ней выжить!!! Первым делом я посмотрела на тайник, неумело замаскированный картиной с каким-то испанским пейзажем. Мои губы искривила очень нехорошая усмешка, при виде которой мои коллеги спешили разбежаться в разные стороны или притвориться элементами интерьера. Ну что, мальчик, проверим, насколько ты нужен Диего? Я припала ухом к двери, убедилась, что в коридоре тихо и лёгким скользящим шагом направилась к тайнику. Сняла картину и не сдержала тихого возгласа изумления: дверца тайника не была даже закрыта! У них тут что, воров вообще нет?! Или кто-то свято убеждён, что к нему никто не сможет вломиться? Что ж, как говорил мой отец, дураков учить надо. Я философски пожала плечами и бестрепетной рукой достала лежащие в тайнике бумаги. Так, что тут у нас? Какие-то письма, грамоты, прочая ерунда, разбираться в которой у меня нет ни малейшего желания. Лично мне эти бумажки не нужны и неинтересны, а значит, в камин их! Я посмотрела на огонь в камине, подмигивающий мне яркими язычками пламени, словно шаловливый котёнок, взвесила бумаги в руке и отрицательно покачала головой. Нет, уничтожать их глупо. Во-первых, не факт, что получится свалить всё на Бернардо, а во-вторых, если правда откроется, мне влетит. Убьют вряд ли, но прибить, а то и покалечить могут запросто. А значит, проведём небольшую галантную комбинацию, в просторечии именуемую подставой. Я ловко запихала вытащенные из тайника бумаги в одежду Бернардо, отошла на пару шагов и скептически изучила проделанную работу. Хм, весьма неплохо, бумаги не заметны, их можно обнаружить, только если целенаправленно перерывать гардероб, а я не замечала за Бернардо страсти к щегольству. Да и не пристало слугам нарядами интересоваться, они не для этого нужны. Я обвела комнату алчным взглядом, прикидывая, что бы ещё такое сотворить, но тут моя крысиная ипостась (о, какое я мудрёное слово вспомнила!) сообщила о том, что Бернардо подходит к двери. Грациозней лани я метнулась к креслу и опустилась в него, чинно расправив юбки и церемонно сложив руки на коленях. Чёрта с два этот мальчишка сможет меня в чём-то заподозрить, я с детских лет лучше всех во дворе в карты играла, лицо держать умею! Слуга вошёл в комнату с таким видом, словно ожидал обнаружить здесь налаженное производство водородной бомбы, не меньше. Я старательно подавила улыбку, продолжая изображать из себя полную невинность, честное слово, я даже нимб у себя над головой представила! Бернардо ещё несколько секунд напряжённо всматривался в моё безмятежное личико, затем всё-таки отмер, подошёл ко мне и протянул бокал воды. Мда, мужская щедрость не знает границ. Попросила воды, одну воду и получила, ни кусочка шоколадки к ней, ни пироженки, ни вежливого вопроса об ужине... Одно слово, мужчина! - Благодарю, - я изящным жестом благородной дамы приняла воду и сделала крошечный глоток. Какое счастье, хотя бы не минералку притащил, с детства терпеть её не могу! - Ты можешь идти, Бернардо, если мне что-то понадобится, я тебя позову. Индеец так выпучил глаза, словно был китайской игрушкой из тонкой резины, которую сильно сдавили с боков. Не расслабляйся, пупсик, со мной вообще следует быть в постоянном тонусе! - Что-то не так? - наигранно приподняла бровки я, делая ещё один кукольный глоточек воды. Бернардо отчаянно замахал руками, горячо доказывая мне, что он никуда не уйдёт и одну меня в комнате не оставит. Ладно, зайка, ты сам напросился, можешь остаться. - Не устраивай сквозняк, - я слабо, чтобы не оставлять морщинок, поморщилась и томно взмахнула ручкой, - меня продует. Хорошо, если хочешь, можешь остаться. Ты будешь развлекать меня беседой, пока не вернётся Диего. Бернардо очень натурально изобразил вытащенную из воды рыбу. В который раз признаю, что Диего был тысячу раз прав, назвав этого мальчишку слабоумным! И вообще, мне кажется, что Диего единственный нормальный, относительно нормальный, мужчина в этом безумном мире! Ужас какой-то, как только Америка с такими кадрами дожила до наших дней!!! - Надеюсь, хотя бы слушать мою непринуждённую болтовню ты в состоянии? - я смерила индейца пренебрежительным взглядом. Мальчишка призадумался, настороженно глядя на меня своими тёмными мефистофелевскими глазами, а потом неуверенно кивнул. Учти, пупсик, ты сам согласился. Я коварно улыбнулась, набрала в грудь побольше воздуха и застрекотала чудовищным гибридом стрекозы с пулемётом. До Варьки из отдела кадров мне, конечно, всё равно было не дотянуть, она могла вещать без пауз часа четыре, но судя по постепенно мрачневшему лицу Бернардо, ему и этого хватало. Врождённая, воспетая во множестве книг и фильмов индейская невозмутимость трещала по швам не хуже идущего на дно 'Титаника', а судя по алчным взглядам, бросаемым на подушку, мальчишка всерьёз начал обдумывать грубые способы укрощения моего фонтана красноречия. Ладно, помолчим, тем более что у меня уже голос сел и в горле пересохло. Я с наслаждением допила воду, протянула бокал Бернардо и с кокетливой улыбкой милой девочки попросила: - Будь другом, принеси ещё водички. Слуга с такой поспешностью вскочил на ноги, словно у него под стулом разверзлась геенна огненная, выхватил у меня бокал, едва не уронив его на пол, и выбежал из комнаты быстрее охотника, сдуру вломившегося в берлогу к медведю. Правда, сволочь индейская, дверь на ключ запереть не забыл, ну да ладно, я и тут найду чем себя развлечь. Я легко поднялась с кресла и направилась прямиком к шкатулке, которую заметила, пока 'щебетала' с Бернардо. Так-с посмотрим, что тут у нас. Шкатулка, гадство какое, оказалась заперта, а у меня под рукой не было ничего достаточно тонкого и острого, чтобы её открыть. Ладно, чёрт с ней, со шкатулкой, другим чем-нибудь себя развлеку. Например... Например... Я открыла крышку сундука и хищно улыбнулась. Например, буду плести сеточку из шейных платков. К тому моменту, когда вернулся Бернардо, я пришла к двум неутешительным выводам: во-первых, рукодельницей я никогда не была и вряд ли стану, а во-вторых, шёлковые платки очень тяжело даже просто связывать друг с другом. Поэтому я искренне обрадовалась, почувствовав приближение слуги, с готовностью захлопнула крышку сундука, предварительно закопав перекрученные и завязанные узелками шейные платки поглубже, и опять села в кресло, не глядя цапнув с полки какую-то книгу. Ага, типа я тут сидела и читала и ничего такого не делала. Ну совсем ничего! Бернардо опять подозрительно застыл на пороге, но ничего изобличающего меня не заметил, заметно приободрился и даже попытался приветливо улыбнуться. Конечно, радушная улыбка плохо вязалась с настороженно-изучающим выражением глаз и лёгкой пришибленностью позы, но я решила не обращать внимания на подобную ерунду. У самой-то, между прочим, тоже улыбка далека от искренней и беззаботной, я заметила кончик торчащего из сундука платка. Вот чёрт, не хватала ещё запалиться по такой ерунде! Чтобы отвлечь внимание мальчишки от того угла, где стоял проклятый сундук, я поперхнулась водой и отчаянно раскашлялась. Бернардо побледнел, подскочил ко мне и с такой силой шарахнул меня ладонью по спине, что я чуть с кресла не вылетела. Вот уж действительно, сила есть, ума не надо! - Благодарю Вас, - прохрипела я, мягко останавливая Бернардо, - Вы спасли мне жизнь. И ресничками так нежно затрепетала, ну просто Наташа Ростова на первом балу! Индеец расправил плечи, гордо выпятил подбородок и засверкал глазами. Я усилием воли стёрла с лица ехидную усмешку, напустила на себя невинно-беспомощный вид и, жалобно всплеснув ручками, прощебетала: - Мне так тоскливо, я переживаю за Диего, куда он уехал? Действительно, где этого паршивца чёрт носит, к бабе что ли смылся?! Помню, мне Ленка рассказывала про какого-то героя Смоленска, который так и сгинул: после бравой партизанской операции отправился к любимой девушке, у которой его и зацапал немецкий патруль. Чтобы не сдаваться живым врагу парень подорвал себя гранатой. Надеюсь, у Диего хватит ума не повторять ошибок этого партизана, хотя, как сказали в фильме 'Мушкетёры', мальчики есть мальчики. И они всегда найдут приключения на свои, кхм, будем считать головы. - Так где Диего? - повторила я, поскольку Бернардо не спешил раскрывать мне тайну исчезновения своего хозяина. - Я знаю, что он в костюме Зорро покинул гасиенду, но зачем? Куда направился? Бернардо развёл руками, всем своим видом выражая полную неосведомлённость. Ага, будь я наивной дурой вроде Марьяшки, даже поверила бы. Я попыталась развести слугу на более подробный и, самое главное, содержательный ответ, но проклятый мальчишка вёл себя как партизан на допросе: молчал и делал вид, будто ничего не знает, не видел, не слышал. Чёрт! Я уже готова была перейти к более основательным формам выпытывания важной для меня информации, как вдруг моё тело опять пронзила боль, к счастью, не такая сильная как в прошлый раз. Я застонала, выгнулась дугой и рухнула с кресла на пол, причём падала человеком, а упала уже крысой, с яростным писком пытающейся выкарабкаться из шёлковой ловушки, которой стало для меня платье. Самое обидное, что едва я выпуталась из ворота платья, как потайной ход открылся, явив до невозможности счастливого и довольного собой и всем миром Диего. - Привет, Бернардо, - Диего белозубо улыбнулся, сбрасывая плащ и с видимым наслаждением стаскивая маску, - дон Рамирес свободен. А чего это мамино платье на полу делает? Мы с Бернардо переглянулись и одинаково тоскливо вздохнули. Красавчик Диего пропустил всё самое интересное... Продолжение истории можно прочитать здесь: https://noa-lit.ru/krysavica.html
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"