Рекламный трюк
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
"Сто лет тому вперед..."
|
Рекламный трюк
Глава 1
"Делайте деньги! Все остальное второстепенно"
Откровение Маммоны, первая заповедь стяжателя.
К вечеру дождь усилился. Крупные капли падали с низкого свинцового неба. Барабанили по крышам, стучались в окна, разбивались о черный асфальт. Холодный сентябрьский ветер лениво гнал по небу стада лохматых серых туч. Дождливая и слякотная петербургская осень, как молодой менеджер, нетерпеливо и напористо заявляла о своих правах.
Дождь - это особое состояние природы, состояние ожидания. Время, когда все живое затаилось и ждет. Даже человек - это самодовольное существо, возомнившее себя повелителем природы, что спрятался от небесного водопада под крышами домов, отгородился от него стенами и стеклами, и сотворил в своем маленьком бетонном мирке микроклимат по вкусу - даже он захвачен всеобщей атмосферой ожидания. Кто-то ждет чуда. Таких очень немного, но они есть. Кто-то ждет перемен. Пусть маленьких, едва заметных - например, дождь смоет кучу мусора с помойки под окном, или вновь зазеленеет давно засохший клен рядом с той же помойкой, и мир станет хоть немножко менее серым. Кто-то просто ждет, когда кончится дождь.
Антон относился к числу последних. Среднего роста шатен лет тридцати, в стильном защитном комбинезоне темно-синего цвета и черных ботинках с высоким, до колен, голенищем. На его правом запястье слабо мерцал серебристый прямоугольник - экран нанокомпьютера. Прозрачная полумаска свободно висела на груди - согласно датчику на стене, уровень смога в помещении был вполне приемлемым. Датчик, вшитый в воротник комбинезона, подсказывал, что его собрат на стене врет, но не настолько бессовестно, чтобы одевать маску.
Антон стоял в длинном грязном коридоре, что тянулся через весь второй этаж жилого массива номер 247 по Бухарестской улице. Серые стены были покрыты черными надписями и тусклыми граффити. Грязный бетонный пол давно нуждался во влажной уборке, а серый с ожогами потолок - в побелке. Тускло светившие лампочки были забраны прочными на вид решетками. На металлических дверях было нацарапано, выбито, намалевано или нанесено другим способом мнение соседей друг о друге. Судя по характеру надписей, в качестве жильцов преобладали сексуальные извращенцы, умственно неполноценные люди и животные, подчас весьма далекие от приматов. В целом, вполне типичное предпоследнее прибежище неудачников, где приличный человек не стал бы задерживаться ни единой лишней секунды. Если бы не этот дождь.
К сожалению, жилой массив типовой серии 504 никогда не оборудовался причалами для дельта-такси. До крытой остановки общественного транспорта надо было пробежать метров двести под этим дождем, но датчик в воротнике и его громоздкий собрат на стене делать этого категорически не советовали. Оставался только вариант с такси, но, если с одежды пассажира обильно капает кислота, проезд обойдется значительно дороже. А убедить таксиста подогнать машину вплотную к входному шлюзу жилмассива, рискуя поцарапать борт, можно было, только поманив крупной купюрой. Дело того не стоило. Тем более, прогноз погоды по этому сектору обещал кратковременное прекращение осадков самое позднее минут через сорок. Тоже, конечно, потерянное зря время, но такова цена, которую приходится платить при нежелании обременять себя лишними предметами. Хотя конкретно сейчас зонтик был бы очень кстати.
Антон немедленно подавил потребительскую мысль и бросил взгляд на экран нанокомпьютера. В правом нижнем углу тревожно помаргивал красный ромбик - сигнал от датчика обратного контроля о том, что мысль о желании обладать зонтиком была перехвачена чьим-то мыслеуловителем. Антон нахмурился и подключил анализатор. Задумчиво помигав всеми четырьмя огоньками, тонкий прибор за пару секунд оценил неосторожность хозяина в числовом выражении и поделился своими выводами с нанокомпьютером. Мигающий ромбик стал оранжевым, а в его центре появились цифры - 46. Не так и плохо. Увиденное означало, что потребитель, выразивший желание обладать зонтиком, идентифицирован с точностью 46% и, следовательно, юридической силы желание не имеет. Конечно, сам по себе отказ от потребления материальных благ цивилизации может вызвать неудовольствие жрецов Маммоны, но у Антона, как потребителя седьмого уровня, есть законное право на мотивированный отказ. Мотивированный... Антон взглянул в узкую щель, гордо именуемую здесь окном. По стеклу бодро и весело сбегали мутно-радужные струйки. Внизу громко и противно зашипел входной шлюз в тщетной попытке убедить окружающих, что он таки работает. Антон тяжело вздохнул.
Вверх по лестнице бодро взбежал невзрачный плешивый мужичонка лет пятидесяти, в потертом, видавшем виды сером плаще поверх комбинезона. Из потрепанного рюкзачка, свободно болтавшегося за спиной, торчали разноцветные рукоятки зонтов. На левом предплечье - здоровенный, похожий на небольшой квадратный щит, нанокомпьютер, заботливо упрятанный от непогоды в потертый кожаный чехол. На поясе - пси-сканер с короткой пистолетной рукояткой. На рюкзаке - претенциозно-абстрактная эмблема и реклама зонтов - статичная картинка - неизменная обнаженная красотка с зонтиком под проливным дождем. В общем, типичный торговый представитель мелкой провинциальной фирмы, решивший - самостоятельно или с подачи руководства - попробовать свои силы в метрополии региона. Ему подобные каждый месяц появлялись на окраинах Петербургского конгломерата. Некоторые приживались, некоторые возвращались восвояси, некоторых большой конгломерат стирал в порошок.
Остановившись на лестничной площадке, торговец зонтиками стянул с лица маску и ладонью отер пот со лба. Отдышался, поднял голову и только теперь заметил Антона. Делая вид, что просто поправляет снаряжение, как бы невзначай повел в его сторону пси-сканером. Крупный нос картошкой с торчащими из него рыжими волосками комично сморщился, когда торговец увидел показания на приборе. Антон едва заметно усмехнулся. Сейчас он и без пси-оборудования мог озвучить мысли, появившиеся в голове торговца: "Эх, всего четырех процентов не хватило. Еще б чуть-чуть, и Сделка была бы у меня в кармане".
- Отличный вечерок, - оптимистично заметил торговец. - Отличный вечерок для прогулки.
- Наверное, - не стал спорить Антон.
- Вот только дождь... - с намеком продолжил торговец, и осторожно покосился на сканер.
- Дождь скоро кончится, - разочаровал его Антон. - По прогнозу - примерно через полчаса.
Торговец погрустнел. Прошелся по коридору, поводя сканером в разные стороны, но результат, как и следовало ожидать, был нулевой. Все-таки не трущобы - пси-щиты стояли практически в каждой квартире. А с теми немногими, кто не мог себе позволить прикрыть от пси-сканирования (и пси-воздействия!) хотя бы одну стену, и связываться не стоило. Вот и торговец зонтиками, задержавшись у одной из дверей, некоторое время внимательно изучал снимаемые сканером показания, потом вздохнул и побрел обратно.
- Безнадежно, - поделился он своим горем с Антоном. - Тринадцатый уровень, нулевой баланс, да еще неоднократные предупреждения за ненадлежащее потребление. Предлагать таким купить приличный зонтик - все равно, что издеваться над больными.
- А неприличный зонтик? - спросил Антон.
Здравый смысл подсказывал, что лучше было бы промолчать. Проявить интерес к чужому товару - значит, сделать первый шаг к покупке, и ни один уважающий себя торговец не позволит себе проигнорировать такой очевидный сигнал. Но, в конце концов, надо же было чем-то занять оставшееся до окончания дождя время.
Торговец среагировал прямо по учебнику ("Теория и практика уличной розничной торговли" Неймана для 2-го класса общеобразовательной школы).
- Неприличных у меня нет, - не без гордости ответил он. - Весь товар первоклассный. Да вы сами взгляните...
Он ловко скинул рюкзак, откинул крышку и только извлек первую модель, как входной шлюз опять зашипел.
- Конкуренты проклятые, - прошипел торговец не хуже шлюза. - Понаехали тут.
Антон усмехнулся. Захотелось сказать какую-нибудь колкость, но все слова вдруг застряли в горле. По лестнице, гулко топая подкованными башмаками, промаршировал патруль полиции Понимания - четверо патрульных во главе с районным Контролером. Все в черных форменных комбинезонах, на рукавах и на спине в праведном гневе восстал на дыбы золотой телец. Торговец зонтиками побледнел, да и Антон почувствовал себя не уютно.
Полиция Понимания - оплот и защита всех добропорядочных потребителей. Сияющее копыто Маммоны, беспощадно топчущее врагов и предателей и неутомимо вдалбливающее заблуждающимся правильную Истину. Как и подобает настоящим защитникам, эти плечистые парни в черной форме внушали куда больший трепет, чем те, от кого они защищали. На их фоне немногочисленные, пока еще уцелевшие враги общества всеобщего благоденствия казались жалкими и убогими. Правда, и без этого фона те же самые враги казались жалкими и убогими, но под охраной жить спокойнее. Так учили жрецы Маммоны.
Контролер - могучий упитанный мужчина с багровой недовольной физиономией и короткими седыми волосами ежиком - лениво скользнул взглядом по случайным свидетелям.
- Документы, пожалуйста, - тихо сказал он, глядя куда-то вдаль по коридору.
Антон и торговец протянули ему свои идентификационные карты раньше, чем он закончил фразу. Контролер удостоил взгляда - одним глазом - карту Антона и окончательно утратил интерес к обоим.
- Ладно, пошли, - буркнул он своим подчиненным.
Они промаршировали по коридору к той самой двери, за которой влачили свое не в полной мере благоденствующее, лишенное счастья обладания приличным зонтиком, существование потребители тринадцатого уровня. Не утруждая себя возней с коммутатором, Контролер забарабанил в дверь кувалдоподобным кулаком.
- Полиция Понимания! - проревел он. - Откройте!
Дверь робко приотворилась, выдавив в узкую щель двоих - невысокого тощего потребителя в полосатой линялой пижаме и худенькую женщину с большими печальными глазами. Большего Антон не запомнил - только большие голубые глаза, в которых, казалось, отразилась сама безысходность.
- Сливкин Федор Романович? - спокойно спросил Контролер у мужчины.
- Да, вы же меня знаете, - с готовностью подтвердил тот, и тут же поспешно добавил. - Но я ни в чем не виноват.
- Виновность есть разница между законностью и реальностью, - философски заметил Контролер. - А реальность состоит в том, что ты опять не закрыл норму потребления за прошлый месяц.
- Но... но...
- На садовников почти нет спроса, господин Контролер, - поспешила пояснить женщина. - А в его возрасте так тяжело переучиваться.
Контролер не сводил с проштрафившегося потребителя сурового взгляда и молчал.
- Но мы стараемся, - голос у женщины дрогнул. - Мы оба. Беремся за неквалифицированный труд, но за него так мало платят... Но мы стараемся.
- Плохо стараетесь, - сообщил ей Контролер. - Недоброкачественное потребление - это серьезное политическое преступление, и вы совершили его неоднократно. Или вы полагаете допустимым игнорировать интересы социума?
Женщина вздрогнула и осеклась.
- Меня арестуют? - жалобно проблеял мужчина.
- Нет, - ответил Контролер. - Для общественно-полезных работ ты совершенно бесполезен.
Потребитель тринадцатого уровня чуть расслабился. В руке Контролера тускло блеснул пистолет. Глухо бухнул выстрел. Тело медленно осело в дверном проеме, прямо под ноги опешившей жене.
- Пистолеты фирмы Лайт-Шлепс очень надежны и просты в обращении, - хором уныло пробасили патрульные.
- Хотя пистолеты Бульдог, что мы рекламировали на прошлой неделе, понадежнее будут, - заметил кто-то.
- Все меняется в этом мире, - философски заметил Контролер. - И разговорчивый патрульный вполне может превратиться в молчаливого безработного.
Разговорчивый патрульный счел за лучшее промолчать. Откуда-то появился большой черный мешок. Патрульные запихали в него тело и, перебрасываясь шуточками, поволокли по коридору к лестнице. Контролер сверился с наручным нанокомпьютером.
- Похороны в среду, шестнадцатого, 15:26, четвертый крематорий, - сказал он сжавшейся у стены женщине. - Уровень похорон семнадцатый, зато за государственный счет. Четыре рекламных места. Три заполнит Управление, на четвертое имеете право вы, как вдова политически ликвидированного. У вас есть что-нибудь на примете?
Ныне вдова только покачала головой.
- Рекомендую фирму Лайт-Шлепс, - посоветовал Контролер. - Это будет символично, и они, скорее всего, накинут что-нибудь сверх обычной ставки.
Женщина едва нашла в себе силы, чтобы кивнуть и не расплакаться.
- Крепитесь, - сочувственно сказал Контролер.
Достал из кармана пачку сигарет, выудил одну. Женщина тихо всхлипнула. Контролер закурил, вздохнул и ободряюще похлопал ее по плечу.
- Таков закон, - сказал он. - Возьмите, вам это сейчас нужнее. Платить не надо. Будут гробовщики приставать, звоните мне. Он теперь на три четверти государственный рекламоноситель, так что разберусь по полной программе.
Контролер буквально силой вложил ошеломленной женщине в руки пачку сигарет и тяжело затопал по коридору. На Антона с торговцем он не взглянул, но им обоим вдруг стало очень не уютно. Не сговариваясь, они скинулись по десятке, сунули деньги плачущей на пороге женщине и поспешно ушли.
Спустя пару минут Антон с торговцем уже бодро шагали по тротуару прочь, прикрывшись от дождя зонтом с широким силовым коконом. Струйки воды причудливыми зигзагами сбегали по невидимому контуру, зависали на миг в полуметре над асфальтом - там, где проходила граница поля - и крупными каплями падали вниз. Угловатый броневик полиции Понимания скрылся за серой пеленой дождя, но его незримое мрачное присутствие давило на плечи и подталкивало в спину. Да, одно дело - приветствовать проходящие маршем отряды полиции Понимания на параде при свете дня, и совсем другое - столкнуться с ними же ночью, когда они при исполнении своего сурового долга. В конце концов, безгрешен-то один Маммона.
- Всякий раз, как с ними встречусь, так мурашки по коже, - вслух пожаловался торговец зонтиками.
- Не в первый раз что ли? - спросил Антон.
- Угу. На окраинах они часто шуруют. Ты-то, как я понимаю, из центра. Восьмой уровень?
- Седьмой, - не без гордости поправил Антон. - Коммивояжер фирмы Нано-к-нану, Антон Латынин.
Седьмой уровень получил он в январе: провел месяцем раньше очень удачную сделку и по итогам года вышел на Максимальную прибыль в Петербургском конгломерате. Его портрет вместе с открытой версией контракта потом целый квартал висел на стене Почета в районном храме.
- А я - Иван Зотиков, торговец зонтиками. Для друзей - дядя Ваня. Девятый уровень пока что. Торговый представитель самого себя.
Антон с уважением кивнул. Не многие потребители ниже седьмого уровня рисковали работать сами на себя, хотя бы для видимости не прикрывшись какой-нибудь фирмой. Конечно, с нанимателем надо делиться прибылью, но зато он всегда готов решить твои проблемы. М-да... Вот, к примеру, сегодня работодатель гражданина Антона Латынина решил проблему сотрудника Антона Латынина, поручив ее решение подчиненному Антону Латынину. Да еще сроки жестко ограничил. Может быть, имеет смысл перенять полезный опыт дяди Вани?
- Отметим знакомство? - предложил торговец зонтиками. - Да и залить увиденное не помешает.
Антон хотел было задать сакраментальный вопрос - а кто платить будет? - но по итогам дня махнул рукой на экономию и согласился.
- Давай. Я угощаю.
Дядя Ваня кивнул, словно другого и не ожидал.
- Здесь неподалеку классная забегаловка есть, у станции монорельса. Выглядит, может, и не очень, зато кухня - что надо. Пальчики оближешь. Рекомендую их фирменное блюдо. Химия, конечно, но со вкусом жареной картошки.
Антон недоверчиво усмехнулся. Конечно, каждый крутится как может, и рекламой при случае все подрабатывают, но уж так-то откровенно врать зачем? Вкус жареной картошки еще с Великой войны был зарегистрированным товарным знаком фирмы "Хрустяшки", а они не раздают лицензии направо и налево. Но дядя Ваня только многообещающе подмигнул, мол, сам увидишь. Точнее, попробуешь.
Забегаловка располагалась на верхнем этаже торгового комплекса. Массивное сине-серое шестиугольное строение с башней на крыше едва втиснулось между двумя собратьями этажностью пониже, и полностью закрывало станцию монорельса - пройти на платформу можно было только через огромный, во весь первый этаж, торговый зал. В узком коридоре за трехстворчатым входным шлюзом вдоль стен плотно выстроились старушки с искусственными цветами, нехитрой одежонкой и всякой мелочевкой явно кустарного производства. В отличие от южных конгломератов, торговки не бросались со своим товаром под ноги проходящим потребителям и не смотрели на них со вселенской тоской в глазах. Просто стояли, болтали с соседками, а то и весело перекрикивались через весь коридор, ничуть не смущаясь невольной аудитории, с редкими покупателями держались запанибрата и, расхваливая свой товар, успевали поведать о большей части своих семейных неурядиц. В дальнем конце коридора одинокий мужской голос печально и монотонно вскрикивал: "Все по десять кредитов!".
Привычным движением потеснив пару старушек с вязаными носками, дядя Ваня ненадолго освободил проход на пожарную лестницу.
- Нам сюда. Вперед и вверх, как говорится.
Антон прошел, и старушки сомкнулись за его спиной.
- Разве здесь нет эскалатора? - удивленно спросил он.
- Есть, - ответил дядя Ваня. - Только он не работает. И вдобавок там турникет стоит - надо полкредита заплатить.
- За подъем по неработающему эскалатору?
- Ну а что такого? Эскалатор, положим, не работает, но ты-то все одно поднимаешься.
Антон кивнул. Определенная логика в этом была. Раз турникет - платишь за проход, а не за проезд. Потом, конечно, можно подать в суд за недоброкачественный сервис, но судиться за полкредита определенно не серьезно - там одних пошлин на двадцатку выйдет.
Они поднялись на четвертый этаж, переступили через спящее тело и миновали бронированную, жестко застопоренную в полуоткрытом положении дверь. Забегаловка оказалась вполне приличным кафе - с чистыми столиками и не ломаными стульями. За прозрачной витриной были выложены местные деликатесы с воткнутыми в них флажками-ценниками. Над серой стойкой, за которой непоколебимым утесом возвышалась монументальная женщина в белом фартуке поверх некогда синего комбинезона, висело небольшое, написанное от руки, объявление: "норма потреблена досрочно". В смысле, в этом месяце торговым представителям администрацию не беспокоить. Строго говоря, объявление не слишком корректное - каждый должен всегда и везде высматривать потенциальную возможность заключить Сделку и обрести свою Прибыль, - но, с другой стороны, нельзя же запретить добропорядочному потребителю рекламировать собственные достижения.
Привычно сориентировавшись, дядя Ваня раздобыл пару металлических подносов и подрулил к стойке.
- Наше тебе с кисточкой, - с ходу забалагурил он. - Прекрасная погода на дворе. А с чем у нас сегодня фирменное блюдо?
- Со свининой, - равнодушно бросила женщина.
- Свинина натуральная, или концентрат? - не подумав, ляпнул Антон.
Женщина бросила на него ласковый взгляд, достойный короткого прямого в челюсть, произведенного боксером в среднем весе и отличной форме, окинула тяжелым взором наполовину заполненный зал и вежливо проинформировала:
- Все натуральные свиньи пока здесь. Даже парочка новых подтянулась.
Антон малость опешил от такого реликтового сервиса, но дядю Ваню потрясать, что нищего штрафовать.
- Ну, значит, давай, как обычно. Две порции фирменного, и вот этого, зеленого, порежь грамм двести. И не стесняйся заказ на весы ставить - постоянного покупателя надо по всем правилам обвешивать.
Женщина возмущенно фыркнула, но ни одна тарелка не попала на поднос, минуя весы. Дядя Ваня тщательно контролировал процесс, решительно отказался от растворимого кофе с молоком знаменитой марки МолКофе - оно же толченый кирпич с ароматизатором, идентичным натуральному - и, стрельнув глазами по сторонам, сказал, понизив голос:
- И соку нам. Фирменного.
Женщина, повторив его маневр глазами, выставила откуда-то из-под стойки литровую банку, до краев заполненную мутной жижей неопределенного цвета. На пластиковой крышке было написано: сок домашний. Дядя Ваня довольно сгреб заказ и направился к столикам у окон, мотнув на ходу Антону головой - плати, мол.
- Лучше чайными, - сообщила женщина.
Чайными называли наличные деньги. Безналичные платежи давно стали нормой взаиморасчетов, но мелкие услуги традиционно оплачивались довоенными монетами и банкнотами небольшого - до десятки - номинала. Как правило, оплата чайными деньгами нигде не фиксировалась. Это сильно расстраивало государственную налоговую службу, но дальше публичного выражения неудовольствия дело никогда не доходило. Если подойти к вопросу формально: находящаяся в обращении масса наличных ничем не обеспечивалась, а потому ничего не стоила. Платежеспособность чайных денег определялась только традиционным кредитом доверия у населения, но, как подтвердит вам любой политик, этот параметр настолько нестабилен, что проще сразу довериться генератору случайных чисел. Результат будет тот же, но без лишних иллюзий.
Вот взять к примеру историю довоенной североамериканской экономической зоны. Признанное во всем мире высоко-цивилизованное сообщество, а уж Тоталитарной Демократии там было столько, что излишки экспортировались на слаборазвитые территории, в обмен на разное недорогое сырье. С теми территориями, у кого своей Демократии было достаточно, североамериканцы расплачивались собственными чайными деньгами, имевшими высокий кредит доверия. Все было чудесно, пока вдруг случайно не выяснилось, что эта наличность не обеспечивается вообще ничем, и реальная ее стоимость даже ниже, чем у конфетных фантиков аналогичного формата - в государственных банкнотах использовалось меньше цветов и степеней защиты от подделок, чем в коммерческой продукции. Кредит доверия упал до нуля, напряженность в отношениях выросла, и неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы не разразилась Великая война.
Чайные у Антона были. Не много, но расплатиться хватило. Дядя Ваня тем временем накрыл стол и аккуратно, через марлю, разлил по стаканам сок домашний. Чокнулись, залпом выпили. В желудок как будто ухнула кислотно-ядерная бомба. Обоих передернуло. В голове приятно заштормило. Закусили чем-то зеленым, по вкусу и консистенции напоминавшем рассохшуюся резину.
- Что это было?
- Ты про сок? Спирт с грибочками, ну и химия какая-то для вкуса.
Антона передернуло вторично, и он поспешил перейти к фирменному блюду. Попробовал, удивленно приподнял брови - не обманул дядя Ваня. Антону доводилось несколько раз, по завершении особо удачных сделок, лакомиться натуральными продуктами с сохранением вкуса.
- Ну, что я говорил? - довольно заявил дядя Ваня.
- Но как?
- Темная история, - махнул рукой дядя Ваня. - Вроде как жил сразу после Великой войны один чудак, который раскопал, что картофель может быть двух разных видов. Ну, то есть, видов-то чуть ли не две сотни, а вот культурных - два. А зарегистрированный товарный знак у "Хрустяшек" - на один. И он, не долго думая, получил на второй. Судились, конечно. В химии-то разницы по вкусу нет, а тот чудак предъявил бумагу: так мол и так, а до войны культурных видов два было, даже в энциклопедии про это прописано. Ну и уперся рогом, пока апоплексическим ударом по башке не получил. С наследниками-то договориться не в пример легче. Ну, огласили завещание, а тут - бац: чудак тот отписал свой товарный знак в общественное достояние, и оформил все честь по чести, не придерешься. Нет, "Хрустяшки", разумеется, придираются, но к тем, кто активно на рынок лезет, а которые тихо сидят, те свою прибыль имеют. Вот так-то... Давай-ка еще по одной.
- Давай.
Выпили, закусили.
- Кстати, - сказал дядя Ваня. - Все хочу спросить. Ты ж седьмой уровень, как тебя на окраины-то занесло?
Антон хмуро усмехнулся. Как занесло, спрашиваешь?
День не заладился с самого утра, с тендера. Проходя через тройные бронестеклянные двери в головной офис "П-Синтетики", Антон в мыслях уже ощущал контракт на поставку двухсот нанокомпьютеров у себя в кармане. НКН-747 были лучшими из выставленных на тендер моделей - нанятый за приличную сумму шпион добыл данные обо всех предложениях конкурентов. Для гарантии Антон по своим каналам отправил председателю комиссии солидную премию и ближайший конкурент (бизнес есть бизнес) был снят с конкурса за несоответствие его предложения какой-то старинной Инструкции.
Офис-компьютер фирмы "П-Синтетика" заглотил девять кристаллов с окончательными предложениями, составил свое мнение и выдал его в виде сводных таблиц на экраны. Представители заказчика - все четверо одного роста, в одинаковых серых комбинезончиках, с одинаковыми прическами и одинаковыми корпоративными улыбками - больше по традиции, чем надеясь обнаружить упущение в компьютерном анализе, некоторое время глубокомысленно созерцали увиденное. Потом переглянулись, кивнули друг другу и поднялись. Собравшиеся на тендер коммивояжеры и торговые представители последовали их примеру. Все вместе вознесли молитву Маммоне, чтобы он указал самое выгодное решение, и представители заказчика удалились на совещание. Отсутствовали они на удивление не долго, да и решение их глубокой продуманностью не блистало. Предпочтение было отдано нанокомпьютерам фирмы "Ультрамолния" - претенциозной модели с весьма посредственными характеристиками и явно завышенной ценой.
От первого разочарования ко второму Антон поехал на такси. Серо-синий дельта-мобиль с легким гудением скользил в паре метров над черным дорожным покрытием. Сверху мобиль выглядел как сильно вытянутый в длину треугольник - за что и получил приставку "дельта". Впереди располагалась клювообразная прозрачная кабина для водителя, сзади - четырехместный блок для пассажиров, посередине, в мерцающей сфере, билось сердце мобиля - гравитационный компенсатор. Не полноценная антигравитация, конечно, но вполне достаточно, чтобы мчаться не столько по, сколько над ровной поверхностью и даже совершать небольшие прыжки. Последнее, впрочем, не сильно приветствовалось. Дальность парящего полета не превышала трехсот метров, потом мобиль, подчиняясь закону тяготения, должен был снова вступить в контакт с поверхностью под колесами. В лучшем случае это было дорожное покрытие, в худшем - крыши других транспортных средств или неосторожные пешеходы. Непредсказуемо, словно котировки акций, прыгающие дельта-мобили нередко создавали опасные ситуации на улицах конгломерата. Несколько лет назад был даже принят закон, запрещающий прыжки на оживленных трассах, но просуществовал он не долго. Скорость передвижения экономит время, а время, как известно, это деньги. Терять время - это терять деньги, а терять деньги - это святотатство. Никакие частности не могут противоречить духу Откровения.
К сожалению, иногда и сэкономленного времени бывает мало. В бизнес-центр Антон прибыл за пять минут до назначенного срока. В триста семнадцатом офисе он обнаружил семерых разгневанных дилеров, троих сотрудников полиции Правосудия и полное отсутствие вчерашнего разговорчивого коммивояжера. Антон как чувствовал, что слишком сладкие условия контракта на поставку комплектующих к нанокомпьютерам должны были обернуться на каком-то этапе горькой пилюлей. Он внимательно изучил контракт, но ничего подозрительного не обнаружил. Начальство, поглупев от внезапно свалившейся прибыли, торопило с совершением сделки, и Антон, отмахиваясь от тяжелых предчувствий, поставил свою подпись под контрактом. Сегодня, видимо, разговорчивый коммивояжер осознал неэффективность сделанного им предложения, пересмотрел свое отношение к заключенным контрактам и покинул конгломерат в неизвестном направлении. Хуже того, он не счел необходимым пересмотреть свое отношение к уже полученным авансам и у Антона на этой почве состоялся крайне неприятный разговор с руководством. Деньги надлежало вернуть, а сумма была не малой.
Уже темнело, когда Антон впервые услышал Слух. Как и положено слуху с большой буквы, он передавался строго по секрету только особо доверенным друзьям, а спустя неделю о нем знал весь конгломерат. Слух этого месяца был достаточно традиционен: некто изобрел нечто, способное перевернуть мировую экономику, и это что-то можно перекупить (отсудить, отобрать), запатентовать и снять в итоге Максимальную Прибыль. Обычно Антон игнорировал Слух, предпочитая погоне за химерой Гарантированную Прибыль, но сегодняшний день был каким угодно, только не спокойным и уравновешенным. Погнавшись за химерой для непосредственного руководства, он поймал проблемы для самого себя. Что с ними делать, Антон не знал и знать не хотел. Чего он хотел, так это: развеяться и выбросить все неприятности из головы. Можно было, конечно, просто потеряться в наркотическом трансе, но Антон предпочитал активный отдых.
Бесплодная погоня за химерой стоила Антону пятьдесят кредитов. Тщательно скрываемый от посторонних глаз агрегат оказался банальным самогонным аппаратом, стоившим внимания разве что с точки зрения местного участкового. Коммерческого интереса агрегат не представлял, хотя изобретатель и клялся Копытом Маммоны, что самогон его аппарат может гнать практически из любого продукта.
- Конечно, из любого, - с хохотом согласился дядя Ваня. - У нас ведь на рынке всего один продукт, только ароматизаторы разные.
Они выпили еще по одной, и Антон уже со смехом рассказал, как разгневанный отказом изобретатель выгнал его вон, и все норовил ударить по голове тапком, прыгая по такому случаю на одной ноге. Делать в том доме больше было нечего, но Антона задержал так некстати начавшийся дождь.
- Все, что ни делается - к лучшему, - заверил его дядя Ваня. - А я-то думал... Смотрю, вашего брата на улицах вроде больше стало. Даже одну высокоуровневую видел.
- Это ты обознался, - заверил его Антон.
Высокий уровень - это не ниже пятого. Такие люди за Слухом гоняться не станут, даже ради развлечения.
- Это я-то обознался?! - вскинулся дядя Ваня. - Да у меня глаз-алмаз. Точно тебе говорю - высокоуровневая деваха была. Оделась попроще, но я такие вещи нутром чую.
- Ну что высокоуровневой делать на окраине? - миролюбиво произнес Антон. - Сам подумай.
- Вот я и думаю. Не в самогонке тут дело, - последнюю фразу дядя Ваня произнес шепотом, и подозрительно огляделся. - Тут что-то серьезное, я это чую. А самогонка - так, прикрытие. Знаешь, Антон, это судьба. Знак, если хочешь. Мы с тобой не зря встретились. Давай-ка объединимся, и все разведаем.
- Что разведаем, дядя Ваня? Ты хоть знаешь, что это за деваха, куда шла, откуда?
- Узнаю, - запальчиво заявил дядя Ваня.
- Вот узнаешь, тогда и позвони, - свернул спор Антон, протягивая кристалл-визитку. - Давай лучше еще выпьем.
Башня управления конгломератом, 43-й надземный этаж, кабинет Управляющего конгломератом.
- Честно говоря, просто не понимаю, на что вы рассчитываете, Юрий Максимович? - недоуменно произнес Пал Палыч.
Был он высок и грузен, Хранитель Безопасности Петербургского конгломерата. Его оппонент, напротив, отличался невысоким ростом и худобой, а в его хитром востром личике явно проступало что-то лисье.
- Разве могут быть в этом конгломерате от вас какие-то тайны? - ответил он риторическим вопросом и развел руками, мол, что ж тогда спрашивать.
Пал Палыч нахмурился и прошелся по кабинету.
- Вроде бы все про вас знаю, - рассуждал он вслух. - Знаю, за что вас выставили из Московского конгломерата, и спровадили к нам. Знаю о ваших, скажем так, достаточно широких взглядах на букву закона в святом деле личного обогащения. Знаю и о ваших контактах с Непонимающими.
Юрий Максимович попытался изобразить на лице недоуменное возмущение, но получилось совершенно не искренне. Пал Палыч демонстративно отвернулся к большому, во всю стену, панорамному окну. Третий участник разговора - высокий благообразный старик далеко за семьдесят, Управляющий петербургским конгломератом - недовольно поморщился.
- Давайте не будем корчить друг другу рожи, Юрий Максимович, - спокойно сказал он, аккуратно и точно проговаривая каждое слово - словно укладывал кирпичик к кирпичику свою мысль в мозгу собеседника. - Безгрешен один Маммона, а ваше досье произвело впечатление даже на меня.
- Дмитрий Борисович...
- Ваши возражения, Юрий Максимович, меня сейчас не интересуют. Как, впрочем, и ваше прошлое. Сейчас речь идет о вашем будущем. Точнее, о той его части, которая определяется вот этим документом, согласно которому вы выразили желание занять мое место.
- Разве вы не уходите в отставку? - на этот раз удивление Юрия Максимовича было вполне натуральным.
- Ухожу. Назначив своим преемником Пал Палыча.
- Согласно Закону о выборах, Правилам регуляции умонастроений электората и общей традиции Тоталитарной Демократии вы обязаны назначить выборы, - заметил Юрий Максимович. - И вы их назначили.
- А вы подали заявку на участие, - сказал Пал Палыч.
- Так же, как и вы, - спокойно уточнил Юрий Максимович. - И еще шесть членов Совета Управления.
- Шесть старых баранов, которые возомнили, что им позволят немного покомандовать перед тем, как спровадить на пенсию, - поправил его Дмитрий Борисович. - Неужели вам не понятно, что они - лишь статисты в этом шоу для электората?
- Мне это известно, - невозмутимо отозвался Юрий Максимович. - Также как и то, что рядовые избиратели на этом шоу - тоже зрители, а не участники... По имеющейся у меня информации, между вами и жрецами заключено устное соглашение о возмездной поддержке кандидатуры многоуважаемого Пал Палыча. А четырнадцатый пункт закона о выборах гласит, что выборы считаются состоявшимися, если за рекомендованного Маммоной кандидата проголосует не менее 70% избирателей. Таким образом, Дмитрий Борисович, предопределенный вами итог выборов - дело только времени и бюджета.
- Что ж, если вы хотели произвести на меня впечатление - вам это удалось, - признал Дмитрий Борисович. - Что дальше? Собираетесь разыграть карту разоблачителя-правдоискателя?
- Разыграв пустышку, я вряд ли заслужу ваше уважение, - с легкой полуулыбкой ответил Юрий Максимович.
- Разумно. Я согласился на эту встречу исключительно из любопытства, но теперь вижу, что время потрачено не зря. Однако я по-прежнему не понимаю, на чем вы тогда планировали составить конкуренцию Пал Палычу?
- Конкурировать с Хранителем Безопасности? - Юрий Максимович театрально приподнял брови. - Упаси меня Маммона от такой ошибки!
Дмитрий Борисович усмехнулся.
- И это разумно. Но тогда я бы хотел услышать объяснение вашему самовыдвижению на предстоящие выборы.
- Возможно, как вы справедливо подметили, я просто хочу заявить о себе, - ответил Юрий Максимович. - Привлечь ваше внимание, произвести впечатление и, в итоге, продвинуться по служебной лестнице.
- Вот как? Должен признать, вы меня заинтриговали, - сказал Дмитрий Борисович. - Что ж, о себе вы заявили достаточно убедительно. Теперь посмотрим, чего стоят ваши заявления.
Глава 2
"Только я несу истину, ибо только я совершенен"
Откровение Маммоны, вторая заповедь стяжателя.
На следующее утро - было воскресенье - Антон отправился в церковь. Прогноз на день обещал отличную погоду, плюс ровные здоровые зубы при условии покупки отбеливающей пасты "Ослепительная улыбка" с ментолом. Уровень концентрации смога - 80%, кислотность - третьего уровня. Температура воздуха плюс 12 градусов с последующим понижением к вечеру до минус трех. В течение дня возможны кратковременные колебания температуры в пределах плюс-минус восемь градусов от текущей. Отличный денек для прогулки, благо районный храм Маммоны буквально в трех кварталах.
Уже от себя домашний компьютер рекомендовал легкий стимулятор, призванный изгнать из головы последствия вчерашнего затянувшегося застолья. Антон на ходу заглотил таблетку, и вышел на улицу. Прогноз не обманул: сквозь серую пелену облаков даже что-то просвечивало, - и неоновые лампы на стенах горели через одну. По той же причине уличная реклама была задействована на полную катушку. Ослепительно сияли щиты видео-рекламы, надрывались динамики, расхваливая всевозможные товары, то тут, то там словно из-под асфальта выскакивали призраки голографической рекламы. Один такой - обнаженная длинноногая блондинка с экраном вместо левой груди - вынырнул прямо перед летящим на пике высоты дельта-такси. Раскинув руки, девица пронзительно, переходя в ультразвук, заверещала о высоком качестве продукции фирмы Гнусман, являющейся номером один по рейтингу журнала "Бизнес - жизнь". Водитель то ли дернулся от неожиданности, то ли слишком резко свернул к ближайшему гипермаркету, где торговали продукцией фирмы Гнусман - и дельта-такси зацепило крылом стену. Машину занесло. Она еще раз приложилась к стене - на этот раз клювоподобным носом - и боком рухнула на стоянку, аккурат на крышу другого такси, ожидавшего пассажиров. Удар, скрежет, взрыв. Обе машины вспыхнули почти одновременно. Звонко лопнул экран видеорекламы на стене, во все стороны полетели искры и осколки стекла. Заполыхал угол крытой остановки. Кое-кто задержался поглазеть, но большинство равнодушно спешило по своим делам. Из горящих такси выбрался на четвереньках человек без маски, и повалился на бок, судорожно глотая уличный смог. "Не повезло бедняге", - сочувственно подумал Антон, проходя мимо. - "Ну и где эта служба спасения? Налоги-то исправно собирают, а вот так, не допусти Маммона, случись что, помощи не дождешься".
Антон дошел до перекрестка, пропустил тяжелый колесный грузовик-длинномер и перешел на другую сторону. Сирен все еще не было слышно. "Уснули они там что ли?!" - уже возмущенно подумал Антон. Перед мысленным взором бестактно всплыло бледное лицо чудом уцелевшего пассажира. Или таксиста. Хотя, нет, для таксиста у него комбинезон слишком приличный. Но пусть бы и таксист. Там, в дыму и смоге задыхается полезный член общества, а никому и дела нет.
За спиной еще что-то грохнуло и зашипело. Наверное, полыхнула проводка рекламного щита над остановкой. Здоровенный такой щит, со всегдашней обнаженной красоткой, полупогребенной под грудой ярких синтетических овощей. Упадет - накроет всю остановку. А сирен по-прежнему не слышно. Вот вам и хваленый мониторинг улиц!
Снова вспомнился этот, бледнолицый. Он вроде бы сказать что-то пытался, или показалось просто. Наверное, на помощь звал. Только кто его хрипение услышит? Если уж взрывы проспали, тут хрипи - не хрипи, все одно без толку. Сигнализировать, что ли? Антон вздохнул. Как назло, лимит времени по тарифу он уже за этот месяц проговорил, теперь каждый звонок в полкредита встанет. Может, кто другой сигнализует - народу-то на улице прилично. Антон остановился и огляделся по сторонам. Люди спокойно спешили по своим делам, на всякий случай обходя пожар стороной. Остановка уже вовсю полыхала, над ней опасно накренился горящий щит.
В другое время Антон бы посочувствовал в душе, и пошел дальше, не забивая себе голову чужими проблемами. В конце концов, деньги налогоплательщиков идут и на содержание службы спасения - вот пусть они и занимаются своими прямыми обязанностями. Да и патрульные уже могли заметить пожар и доложить по инстанции. Или в самой остановке, во встроенной торговой точке, должна сработать противопожарная сигнализация. Или еще кто проявил сознательность. Ведь разве не сказано в Откровении Маммоны: "Не игнорируйте интересы социума - источника и опоры вашего благосостояния"? К тому же, за сигнал, спасший жизнь члену социума, полагается премия. Правда, не слишком большая, всего десять кредитов. Но, с другой стороны, соблюдение заповедей и само по себе что-то значит, а Антон был по настоящему верующим человеком. К тому же, не следовало сбрасывать со счетов не такую уж ничтожную вероятность получения "спасибо" на банковский счет от самого спасенного - некоторые люди ценят свою персону весьма дорого.
Однако, где же эти бездельники-спасатели? Конечно, в тумане смога дальше, чем за два квартала, ничего не разглядишь, но сирены у правительственных служб воют так, что даже аудио-рекламу заглушают. Антон вздохнул, осознавая свой долг перед социумом. Главное - уложиться в одну минуту, иначе пойдет дополнительная оплата трафика. Антон тихо выругался и набрал номер службы спасения. Спустя некоторое время на экране нанокомпьютера появилась заспанная морда дежурного клерка.
- Чем могу помочь? - осведомился он, выдав обязательную корпоративную улыбку в тридцать два ослепительно-белых зуба. - Наша служба...
- Вашей службе есть чем заняться, - бесцеремонно перебил его Антон.
Скороговоркой сообщив о месте и обстоятельствах аварии, он прервал связь, даже не дождавшись обязательного: "Благодарю вас, гражданин" с последующей попыткой навязать абонементное обслуживание на приоритетное спасение. Будучи, как и положено истинному верующему, чистым прагматиком, Антон не считал целесообразным платить за то, в каком порядке извлекут его труп и как с ним потом обойдутся. Клерк, конечно, может накатать жалобу, что Антон не дал ему возможности изложить свое взаимовыгодное предложение, ну да не впервой. Надо просто сделать удивленное лицо и сказать: "Какое предложение? Не было никаких предложений. Я даже обязательной благодарности не услышал - контроль эфирных сообщений полиции Понимания тому свидетель". И пусть уже клерк доказывает, что это он не пренебрег должностной инструкцией, а просто не успел поблагодарить за звонок.
Храм Маммоны выглядел огромным даже для современной многоэтажной архитектуры. Черно-золотой шпиль пронзал плотное облако смога и устремлялся прямо в небеса. Первые два этажа были надежно укрыты бронеплитами, вход для прихожан располагался на третьем. Вдоль всего фасада тянулся крытый металлический балкон, на который выходил ряд трехстворчатых шлюзов. Попасть на балкон можно было по широкой, в пол фасада, мраморной лестнице, или на одном из четырех наружных лифтов, или даже на дельта-мобиле, причалы для которых гроздьями прилепились с обоих концов балкона - каждый должен иметь возможность вознестись к золотому престолу.
Антон неспешно направился по лестнице к ближайшему шлюзу, привычно игнорируя поток обрушивающейся на него рекламы. Купите лучший в мире...! Попробуйте номер один в мире...! Прямо сейчас закажите не имеющий аналогов...! Со скидкой...! С умопомрачительной скидкой...! С фантастической скидкой...! Сам дурак!
Последний рекламный слоган прозвучал так неожиданно, что Антон даже остановился. Впереди, бурно жестикулируя вслед уходящему мужчине, на ступеньках подпрыгивал ветхий старикан в латанном-перелатанном черном комбинезоне. Из-под маски воинственно топорщилась борода. В руках была толстенная потрепанная книга, которую он от избытка чувств чуть было не запустил в спину уходящему, но вовремя одумался. Повернувшись, старик заметил Антона и тотчас метнулся наперерез.
- Остановись, сын мой! - заголосил он, и добавил еще что-то, неразборчиво прозвучавшее на фоне грянувшего марша - пошла реклама кредитных программ Храма.
Вряд ли старик хотел выпросить милостыню - попрошайку быстро прогнали бы прочь. Маммона любит тех, кто наживается, а не побирается. Нужны деньги - возьми кредит, благо кредитное отделение Храма рядом. Крайний левый шлюз, там налево и к секретарю.
- Книги продаете? - тоном вежливого равнодушия осведомился Антон, когда марш смолк и приятный женский голос принялся расписывать достоинства новой кредитной линии. - Вид у этой вот очень непрезентабельный. Я бы посоветовал вам поменять обложку.
Старик вздрогнул и обмахнул себя свободной рукой, словно слова Антона запачкали его отнюдь не отличающийся чистотой комбинезон.
- Я ничего не продаю, - гневно ответил он. - Я пришел сюда, чтобы спасти тебя и тех, кто подобно тебе, слепо шагает навстречу гибели.
- А что, в Храме какие-то проблемы? - удивился Антон.
Все было вполне буднично, никакой тревоги. Случись что серьезное, жрецы обязательно предупредили бы прихожан - несчастные случаи плохо отражаются на имидже.
- Сам Храм - проблема! - с пафосом возвестил старик. - Ибо поклоняются там не истинному богу, а идолу наживы.
- Не идолу наживы, а богу богатства, - недовольно поправил его Антон, но старик проигнорировал поправку.
- Истину глаголю! - сорвался на профессиональный жаргон старик. - Грядет конец света, когда тьма опустится на землю и мертвые встанут из своих могил, и придет бог истинный, чтобы судить грешных и установит царствие свое... Верь мне, сын мой!
- Тоже мне, родственничек нашелся, - усмехнулся Антон.
В ответ старик с еще большим жаром пустился в описание грядущих ужасов, откровенно сплагиаченных с хроник Великой войны, хвала Маммоне вот уже тридцать лет как закончившейся. Даже живые мертвецы были. Разлагающиеся на ходу несчастные, оказавшиеся без защитного снаряжения в чумной зоне. Утратив разум, они упорно ковыляли вперед, не обращая внимания на запрещающие знаки, пока не падали уже навсегда под меткими выстрелами пограничников.
А старикан, видимо, принадлежал к одному из довоенных культов. Много их было. Только на территории Петербургского конгломерата конкурировали за сферы влияния не менее пяти крупных, и один Маммона знает сколько мелких. Золотой Телец, правда, не открыл им еще свой сияющий лик, но, и поклоняясь самодельным идолам, довоенные жрецы делали отличные деньги. В лучшие времена золотой поток тек рекой, хотя накопившиеся за века предрассудки и экономически не оправданные традиции подчас становились серьезной помехой бизнесу. Потом пришло время, и Маммона открылся людям, и те поняли, что он давно среди них. Старые культы рухнули в одночасье. Даже вооруженных столкновений почти не было, хотя они, согласно историческим данным, регулярно сопутствовали процессу установления новой веры. Маммона в бесконечной мудрости своей предвидел подобное развитие событий и остановил кровопролитие.
Жрецы Маммоны явились одновременно повсюду, разнося свет Истины: все люди служат одному истинному богу, хотя и представляют его себе по-разному. В доказательство были предъявлены отчеты о доходах региональных культов и люди увидели, что на самом деле все они стремились стяжать милость Маммоны, путаясь в бесполезных межкультовых спорах. А раз так, то не нужно сражаться друг с другом - и уставший от Великой войны народ всколыхнулся и пошел за истинным богом. Не нужно больше лгать самому себе, делая большие деньги под сенью своего храма - и культисты склонились перед истинным богом. Не нужно лицемерить перед народом, делая огромные деньги на локально-патриотических конфликтах - и правители восславили Маммону и передали ему высшую власть. Так Истина победила мрак невежества и Великая война закончилась. По крайней мере, так это записано в учебниках.
Конечно, отдельные трудности были. Не все и не везде прошло гладко. Где-то озлобленные на весь свет люди, потерявшие все в годы Великой войны, не желали увидеть свет истины и начать жизнь с начала. Исчерпав все разумные аргументы, агенты полиции Понимания были вынуждены избавиться от таких сограждан. Где-то культисты с упрямством фанатиков вцепились в свои устаревшие догмы, не желая признавать реальность, и провоцировали беспорядки в зоне своего влияния. Полиции Понимания приходилось бороться и с этими безумцами, не способными постичь Истину. Где-то авторитарные правители с непонятным упорством цеплялись за свою абсолютную власть над небольшим клочком земли, препятствуя великому объединению и оставляя силам прогресса единственный выход - военное вторжение.
Так что кое-где Великая война продолжалась еще лет десять после своего окончания. Отстаивая с оружием в руках свои священные права, погибли миллионы добропорядочных потребителей. Тысячи Непонимающих, так и не сумевших переступить через устаревшие стереотипы и принять Истину, умерли в спешно созданных для них лагерях Понимания. Да и для многих усвоивших, наконец, учение Маммоны свобода пришла слишком поздно - подорванное в лагерях здоровье мешало включиться в новую жизнь с полной отдачей и заработать на лечение.
Разумеется, строительство общества всеобщего счастья стоило таких жертв. Оспорить это мог только безумец или предатель. Но иногда попадались просто заблудшие души, которые не могли понять, а где, собственно, это самое всеобщее счастье, ради которого были принесены такие жертвы? Разумеется, такие вопросы считались кощунством, оскорблением памяти павших в Великой войне и последовавшей за ней не менее великой Чистке, но кощунство, приносящее какие-либо дивиденды, не осуждалось Мамоной, что сильно мешало борьбе полиции Понимания с этим вредным заблуждением. Вот и этот старикан. С какой самозабвенностью он проповедует о жутком рабстве, в котором якобы держит людей Маммона. Проповедует, между прочим, стоя средь бела дня прямо на ступенях его храма. Попробовал бы он исполнить этот номер в своем восхваляемом прошлом! Пальнули бы из окна, да повесили потом труп над входом, чтоб другим не повадно было. А здесь на него никто даже внимания не обращает. Нет, только в современном обществе Тоталитарной Демократии добропорядочный потребитель обрел истинную свободу слова! Вот только некоторые используют ее явно не по назначению, впустую растрачивая время и силы.
Конечно, сферу приложения своих сил и времени каждый определяет сам, на то она и Демократия, но старик так искренне старался спасти Антона от какой-то мифической напасти, что просто повернуться и уйти было бы не совсем правильно. Как гласит довоенная поговорка: долг платежом красен. Надо открыть бедолаге глаза.
Антон дружески приобнял проповедника за плечи.
- Проснись, старина, все это уже случилось. И даже бог явил нам свой истинный лик. Пойдем, вознесем ему хвалу, а потом ты возьмешь кредит и займешься нормальным делом. А то устроил тут персональный митинг. Столько крику, и ради чего? Ради свободы, у которой и бога то нет? Какой же ты жрец после этого? Пойдем, старина.
Они сделали шаг. Другой. Главное, войти внутрь, а там быстро вызвать жреца, который куда доходчивее рядового прихожанина сможет раскрыть заблудшему во мраке невежества суть Истины. Потом старик возьмет кредит - жрецы Маммоны охотно кредитовали даже недавних противников, считая, что никакие политические предрассудки не должны быть помехой в святом деле наживы, - и, с такой-то бодростью, наверняка добьется больших успехов. Антон даже был готов поручиться за него под небольшой процент, если вдруг возникнет такая необходимость. Но тут старик дернулся, как будто вынырнул из-под воды, и рванулся в сторону.
- Изыди! Изыди! - завопил он, сбегая вниз по ступеням.
И чуть не налетел на поднимавшегося навстречу Контролера. Того самого, которого Антон видел прошлым вечером. Старик прикрылся книгой, как щитом, и снова крикнул:
- Изыди!
"Ну вот и довыступался дед", - печально подумал Антон, но Контролер всего лишь остановился, с некоторым даже интересом разглядывая своего тщедушного противника.
- Истину не убить! - храбро заявил старик.
- Истину не убить, - согласился Контролер. - Но при чем здесь ты?
- Я...
Старик стушевался и, прикрываясь книгой, сбежал по ступеням. Контролер пожал плечами и спокойно продолжил свой путь. Хотя мраморная лестница в храм была достаточно широка, Антон и еще пара прихожан, оказавшихся близко к предполагаемой траектории его пути, поспешно и почтительно уступили Контролеру дорогу. Тот, абсолютно равнодушный к проявляемым знакам внимания, тяжело топал по ступеням. Проходя мимо Антона, он чуть повернул голову и спокойно сообщил:
- Здесь нет ничего интересного, гражданин. Не задерживайтесь.
Антон взлетел по ступеням, как цены на аукционе при продаже Монопольного Права.
Храм всегда действовал на него умиротворяюще. Огромный, богато отделанный зал с массивными мраморными колоннами дарил ощущение незыблемости - островок неизменной стабильности в быстро меняющемся мире. И центр сосредоточения Истины - величественная статуя Золотого Тельца. На постаменте была выбита первая заповедь стяжателя: "Делайте деньги, все остальное - второстепенно".
Антон склонился перед Маммоной в поклоне, опустил в жертвенную чашу заранее купленную золотую монету и прошел налево. В храме было два молитвенных сектора. В правом перед алтарем выстроились ряды деревянных, обитых настоящим бархатом, кресел. Первый ряд по воскресеньям стабильно занимали члены районной администрации, но для них было еще рановато. В левом секторе мест для сидения не было. Здесь, на гладкой гранитной поверхности пола, стояли те, кто не считал возможным сидеть в присутствии Бога - воплощения Истины.
Надо отметить, что по этому вопросу между "левыми" и "правыми" нередко возникали нешуточные баталии. "Левые" категорически утверждали, что Маммона - не первый среди равных, а высшее существо, достойное всяческого поклонения, и сидеть в его присутствии - кощунство. "Правые" в ответ ссылались на демократичность Золотого Тельца и его пренебрежение экономически нецелесообразной показухой. Жрецы, к которым нередко обращались спорящие, в лучших демократических традициях ответствовали: "обратитесь в сердце свое, и, коли вера ваша тверда, услышите золотой голос". Верующие послушно обращались в сердце свое, но оно подчас подсказывало такое, что даже демократические СМИ отказывались это публиковать. В удаленных сырьевых зонах, говорят, баталии иногда выходили за пределы словесных перепалок, но в промышленных и тем более экономических зонах полиция Понимания ничего подобного не допускала.
Антон принадлежал к умеренным "левым" - то есть не считал целесообразным лезть в не приносящую прибыли полемику. Если Маммона допускает существование двух "партий", значит, так надо. И незачем по этому поводу шуметь. Антон прошел на свое обычное место, кивнув по дороге двум-трем знакомым. Погруженные в молитвенный транс, они, разумеется, не ответили и даже не заметили его, но некоторые стереотипы поведения имеют странную власть над логикой. Антон привычно засек время, молитвенно сложил руки и очистил разум от мирских забот. На стене напротив мелькали яркие контрастные фигуры - психообразы, призванные помочь слабым в аутотренинге прихожанам. Антона психообразы обычно только отвлекали, поэтому он прикрыл глаза. Храмовый компьютер получил соответствующий сигнал от психосканнера, висящего над левым сектором, и дал команду убавить яркость образов.
Кратко сформулировав тему молитвы, Антон прошептал кодовую фразу вхождения в транс. Кодовая фраза у каждого была своя - еще в детстве жрец-наставник, после специальной гипнообработки, подбирал юному прихожанину ту единственную последовательность звуков, которая помогала сознанию сбросить оковы повседневности и вознестись к Золотому престолу.
Как-то еще в школе, изучая новый тогда предмет "Основы Оккультизма", Антон простодушно спросил у преподавателя: разве не проще и демократичнее использовать одну фразу на всех? Преподаватель - высокий, лысый и столь худой старец, что ученики за глаза звали его Шприц - наградил любопытного ученика тяжелым взглядом из-под кустистых бровей и напомнил притихшему классу восьмую заповедь Маммоны:
- Не все вопросы одинаково полезны, Латынин. Вы должны научиться контролировать свой мозг, дабы не позволить неправильным мыслям свести вас с пути Истины. Что до вашего вопроса... Индивидуальность кодовой фразы зависит от индивидуальных особенностей вашего мозга, и здесь нет никакого противоречия с принципом равноправия в Тоталитарной Демократии, который, как вы должны помнить, сформулировал еще до войны судья Блэкман: чтобы соблюдать равноправие, мы должны к разным людям относится по-разному. К примеру... Вы уже прошли краткий курс Довоенной Истории. Кто назовет мне причины краха Первой Волны Тоталитарной Демократизации?
Ну, естественно, первой руку тянет круглая отличница Синицина - редкостная вредина и задавака.
- Причинами краха Первой Волны являются, - четко затарабанила она, получив разрешающий кивок преподавателя, - Во-первых, не полное понимание Истины, которую принес нам Маммона и в рамках которой только и возможно построение современного единого государства. Во-вторых, неоднозначность трактовки самой демократии. Демократия однозначно подразумевает обязательность правительства учитывать интересы рядовых граждан, объединенных под общим термином "народ". В период Первой Волны идеи Тоталитарной Демократии распространяли граждане североамериканской экономической зоны и примкнувшие к ним союзники из ряда независимых территорий нынешней Европейской Пустоши. Таким образом, в Демократическую Коалицию входило ограниченное количество народов. Соответственно, в процессе привнесения Тоталитарной Демократии на территории, занятые другими народами, возникала коллизия: в интересах какого конкретно народа будет действовать новое правительство - освободителя или аборигенов? Подобные споры, по традиции того исторического периода, решались в честной, открытой борьбе, что соответствовало мировым стандартам, но часто противоречило локальным воззрениям аборигенов. В основном, их претензии сводились к разрушению экономически ценных объектов и уничтожению не участвующих непосредственно в боях так называемых "мирных граждан". А, учитывая тот факт, что высокоточное оружие того периода особой точностью не отличалось - не всегда в страну попадали, не говоря уже о менее масштабных объектах, - потенциальный район возможных претензий был значительно шире демократизируемой зоны. При этом, после победы снова возникал все тот же вопрос: интересы какого народа представляет оккупационное правительство? И все начиналось заново. Так, к примеру, территориальное образование Сербия было демократизировано вообще до основания. Постоянные и безрезультатные локальные конфликты привели к истощению демократических сил с одной стороны, и росту недовольства всех прочих народов с другой стороны - закономерным итогом чего стал полный разгром войск Демократической Коалиции в битве при Косово в 4 году до нашей эры силами Восточного Альянса. На этом Первую Волну можно считать законченной, хотя окончательно Демократическая Коалиция развалилась лишь год спустя. Историческим итогом Первой Волны является практическое доказательство нецелесообразности военного метода демократизации и высокой эффективности взращивания демократии непосредственно внутри демократизуемой территории. Позднее великий Маммона подтвердил эту интуитивную догадку в своем Откровении.
- Молодец, Синицина, - сказал Шприц. - А что послужило залогом успеха Второй Волны?
- Успех Второй Волны, - снова зачастила Синицина. - Предопределен: во-первых, волей и благословением Маммоны, а во-вторых, индивидуальным подходом к нуждам различных территориальных образований с целью прихода к власти истинно демократического правительства, которое и проводило под руководством жрецов Маммоны интеграцию своего территориального образования в современное единое государство.
- Именно так. Отлично, Синицина. На этом примере, Латынин, я надеюсь, вы поняли, что индивидуальный подход не только укладывается в рамки Тоталитарной Демократии, но и лежит в ее основе... Всем приготовить конспекты, мы возвращаемся к нашему уроку.
И Шприц неспешно направился к доске. Синицина показала Антону язык и состроила рожу. Кто бы мог тогда подумать, что спустя всего десять лет она окажется одним из лидеров восстания Непонимающих в какой-то жутко периферийной сырьевой зоне, и погибнет при зачистке территории войсками.
Воспоминание промелькнуло и исчезло, но какой-то осадок остался. Антон сконцентрировался на молитве, суть которой сводилась к возврату потерянных денег и получению Прибыли. Одновременный сеанс самовнушения укрепил и направил мысли в нужном направлении. Как показалось, из-за некстати ввернувшегося воспоминания молитва получилась не совсем искренней, и Антон для закрепления эффекта сделал еще один заход. Затем, еще раз склонившись в поклоне перед Золотым Тельцом, поднялся по винтовой, стилизованной под старину лестнице в офис храма. Для тех, которые справа, был установлен лифт, а левые восходили на пятый этаж пешком. В конкретно этом вопросе Антон ничего против лифта не имел, но традиции есть традиции. Их надо уважать.
Дежурный жрец, узнав постоянного прихожанина, приветливо кивнул. Антон внес десятину за неделю и выписал счет за посещение Храма. Аккуратно указал в должных графах количество поклонов, затраченное на молитву время и тому подобное - Маммона любит скрупулезность в расчетах. Покончив с делами, вышел в просторный холл.
Антон любил бывать здесь. Строгая, деловая и вместе с тем такая уютная атмосфера храмового бизнес-центра словно дышала неторопливостью и уверенностью. Вдоль стен стояли мягкие кресла, каждое с гипношлемом и комплектом легких наркотиков для медитации - приятно провести время, пока храмовые службы определят параметры предоставляемого вам кредита, подготовят анализ вашего бизнес-плана или составят гороскоп-прогноз вашего нового предприятия. Сам Антон наркотиками не увлекался, предпочитая более активный отдых, а вот некоторые из его знакомых каждое воскресенье погружались здесь в сладкую нирвану. Потолок полностью занимал огромный экран, на котором ежесекундно менялись котировки акций на Всемирной Бирже. Полулежа в мягком кресле, можно было выйти в Сеть и успеть за время ожидания провести пару-другую трейдов. У Антона было отличное чутье и он почти всегда оставался с прибылью. Впрочем, порезвиться на Бирже можно и дома.
Справа от входа располагались в ряд семь маленьких изолированных офисов - кабинок для практических консультаций и политических доносов. Дверь третьей была приоткрыта и Антон шагнул внутрь.
Серые стены, пол и потолок. Из обстановки - простой металлический стол, перегораживающий офис пополам, пара стульев - по одному с каждой стороны стола - и старинная плазменная панель, повернутая к сидящему по ту сторону жрецу. Как и положено, жрец был в тяжелой золотой мантии, но сверкающая лысина и старомодные очки бессовестно скрадывали все величие образа. Этакий свой парень, случайно вознесенный в самую значимую иерархию мира. Тем не менее, Антон сложил руки и смиренно поздоровался.
- Приветствую вас, ведущий.
- А, ведомый Латынин, - радостно расплылся в улыбке жрец. - Давненько вы к нам не заглядывали - дела идут только в гору, и даже еще выше?
- Если бы, - криво усмехнулся Антон.
Он присел на стул, а жрец быстро сверился с цифрами на своем мониторе.
- Да-а, ведомый мой. На этой неделе твои доходы упали вдвое, - укоризненно заметил жрец. - Большому человеку, конечно, к лицу большие провалы.
- Увы, ведущий, - покаялся Антон. - Я ввязался в авантюру. Потерял и время, и деньги.
- Авантюра - это предприятие, угодное Маммоне, - довольно кивнул жрец. - Ибо только настоящая авантюра может привести человека к Максимальной Прибыли. Но... - тон жреца несколько посуровел. - Только удачная авантюра радует Золотое сердце. Надеюсь, ведомый мой, ты извлек урок из постигшей тебя неудачи?
- Да, ведущий, - Антон, вспомнив дядю Ваню с его шпионским прожектом, невольно улыбнулся. - И еще я завел новое, интересное знакомство... С вашего позволения, я пока умолчу о деталях, - поспешно одернулся он.
Жрец благосклонно склонил голову.
- Коммерческая тайна священна, ведомый мой. Да благословит Маммона твой бизнес.
Антон поблагодарил и замялся.
- Желаешь донести на кого-нибудь? - осведомился жрец, доставая голубой бланк доноса. - В этом месяце у нас особые расценки на подрывную деятельность Непонимающих. Полуторная ставка за обычный донос, тройная - в случае предоставления неопровержимых доказательств.
Антон покачал головой.
- Нет... Вчера я видел ликвидацию политического... Недоброкачественное потребление...
- Несомненно, это - знак, ведомый мой, - авторитетно заявил жрец. - Маммона благословляет успех, но сурово карает неудачников.
Антон неуверенно кивнул.
- Да, это правильно... Конечно... Но убийство...
- Неужели ты думаешь, что Маммона раздает заказы на политических, как приглашения на сезонную распродажу? - жрец улыбнулся с мягкой укоризной в глазах. - Нет, ведомый мой. Прежде, чем принять окончательно решение, личное дело взятого на заметку потребителя тщательно изучается специальной комиссией из трех жрецов. Храм предпринимает все возможные усилия, чтобы помочь человеку и вернуть его к правильной жизни. И только когда не остается никакой надежды, заказ передается Контролеру. Это вынужденная, но, увы, необходимая мера. Как хирург отсекает больную плоть, чтобы спасти жизнь больного, так и Контролеры отсекают недоброкачественных потребителей, чтобы спасти целостность нашего общества. Понимаешь?
- Да. Спасибо, что разъяснили.
- Пожалуйста. Пять кредитов.
Антон кивнул, положил на стол пятерку и попрощался.
Башня управления конгломератом, 42-й надземный этаж, кабинет Хранителя Безопасности.
Пал Палыч выслушал доклад своего заместителя, стоя у окна и задумчиво глядя вдаль.
- Это все? - спокойно спросил он.
- По существу дела - да, - с готовностью подтвердил заместитель.
Пал Палыч поморщился. Что существенно, а что - нет, он и сам может решить. Словно угадав его мысли, заместитель выложил на стол кристалл.
- Здесь полная запись действий Юрия Максимовича за текущую неделю. Где был, с кем говорил. Как я уже отмечал в своем докладе, подозрительный контакт один, с лидером местного движения Непонимающих Морозовым...
- Кстати, сколько там их у нас осталось? - поинтересовался Пал Палыч.
- Зарегистрировано пятьдесят шесть активных членов организации и около двух тысяч сочувствующих. Активные сейчас обосновались на старом заводе Форда, ну тот, который в войну кислотными бомбами разнесли... Может, пришло время брать?
- Не суетись, - Пал Палыч снова поморщился. - Куда они денутся? Меня сейчас больше Юрий занимает. Так что там твой Морозов?
- Морозов вышел на связь точно по графику и доложил о визите на конспиративную квартиру Юрия Максимовича. Визит был замаскирован благотворительностью в адрес местных низкоуровневых и деклассированных элементов - в основном шпионов Непримиримых и наших агентов. На квартире Юрий Максимович передал Морозову две тысячи кредитов старыми купюрами не крупнее десятки.
- Две тысячи? На эти деньги можно порезвиться... Какие указания он дал Морозову?
- Ждать и надеяться.
- Чего ждать? - спросил Пал Палыч скорее самого себя, чем заместителя.
- Полагаю, это обычная риторика для рядовых членов организации. У Юрия Максимовича нет ни одного шанса подняться до вашего уровня. По предварительным данным он соберет не более десяти процентов голосов электората.
- И он достаточно умен, чтобы это понимать. Какой отсюда вывод?
- Юрий Максимович с треском провалится на выборах и вы станете новым Управляющим! - четко отрапортовал заместитель.
Пал Палыч хотел было сообщить тому, что он - болван, но сдержал себя. Заместитель был не слишком умен, но исполнителен и расторопен. А думать... Думать он будет сам...
- Если уровень конкурента слишком высок, то можно попробовать приспустить планку. А лучший способ понизить планку Хранителя Безопасности - устроить беспорядки накануне выборов. Скажи Морозову, чтобы ничего не предпринимал без нашего ведома. И переключи его на канал альфа... Что ж, ваш ход, Юрий Максимович.
Глава 3
"Не позволяйте никому и ничему отвлекать вас от обретения прибыли, ибо чувства проходят, а богатство в умелых руках - вечно"
Откровение Маммоны, третья заповедь стяжателя.
Утро понедельника - это утро понедельника. Серый промозглый смог сгущается над конгломератом. Мощные уличные фонари не в силах разогнать этот туман, но зато могут придать ему особое, неповторимое очарование воплощенного кошмарного сна. По улицам мчится плотный поток автомобилей, над которыми привидениями парят дельта-такси и редкие, недавно появившиеся антигравитационные платформы. И люди повсюду. Множество людей - хмурых, заспанных, буквально на ходу перестраивающихся от неспешной расслабленности выходных дней к стремительной деловитости будней. Словом, то самое время, когда в высокотехнологичном хаосе, гордо именуемом цивилизацией, просыпается вся его первозданная дикость.
Вот к платформе монорельса стремительно подлетел поезд. Двери распахнулись, и монолитная толпа спешащих на работу, покачнувшись, устремилась вперед. Первым достанутся сидячие места и укромные уголки, где их никто не будет пихать на протяжении всего пути. Всем это понятно, и на каменных лицах вырезана одна эмоция - первым буду я! Средневековые феодалы, увидев этот дружный натиск, не раздумывая променяли бы свои дружины на этих людей. То тут, то там в дверях образовывались пробки, сопровождаемые хмурым злым бурчанием. Особенной популярностью, как всегда, пользовались старушки с тележками, с утра пораньше направляющиеся на рынок.
Бабка в зеленом плаще поверх мятого комбинезона и допотопной маске - еще с хоботом! - прорвалась внутрь вагона. Объективная самооценка подсказала ей, что старушка - не конкурент стремительной, способной к моментальным решениям, молодежи. И она широко раскинула руки, стремясь задержать поток на те секунды, что нужны для оценки диспозиции и выбора посадочного места. Кто-то споткнулся о тележку и упал. По упавшему пробежали счастливчики, которые сегодня поедут с относительным комфортом. Неудачники плотно забили все оставшееся место, многие стояли на одной ноге, причем некоторые - не на своей. Упавший каким-то чудом успел подняться, и повис на поручне, злобно матерясь в адрес девицы, наступившей ему на ухо острым каблуком. Девица демонстративно отвернулась к окну, думая о несданном вовремя отчете.
- Место бабушке!
Отчаянный старушечий вопль перекрыл монотонное бурчание прочих недовольных. Выставив вперед тележку и прикрывая тылы большой хозяйственной сумкой, бабка рванула к облюбованному месту. Она опоздала буквально на четверть секунды. Место занял дородный мужчина, прорвавшийся в соседнюю дверь. На одну его ногу встал угловатый металлический ящик с лямками, на вторую - дама средних лет и выше средней комплекции, на колени села притиснутая толпой симпатичная девушка в обтягивающем кожаном комбинезоне алого цвета.
Внимание мужчины разделилось между девушкой на его коленях и дамой на его ноге. Первая не обращала на мужчину никакого внимания, жевала резинку и периодически выдувала через специальную прорезь в маске розовые пузыри. Вторая, напротив, вперилась в него суровым обвиняющим взглядом. Каждой хотелось сказать пару слов, но уж очень разных. Сформулировать мысль мешала бабка в зеленом плаще - она повисла на поручне чуть сбоку и недовольно бурчала на ухо мужчине, что он должен незамедлительно уступить место более старому и заслуженному члену социума, то есть ей. Ближайшие пассажиры, уже успевшие поделить окружающее пространство с острыми металлическими углами принадлежащего мужчине ящика, имели свою точку зрения на вопрос перемещений в переполненном вагоне и монолог старушки постепенно стал перерастать в острую социальную дискуссию. В другой половине вагона бравый ветеран Великой войны, размахивая сразу тремя удостоверениями, согнал с места неуверенного в себе юнца. Бабку его успех вдохновил, но на остальных никакого впечатления не произвел. Девушка в алом выдула огромный пузырь, который, лопнув, повис розовыми клочьями на приспущенной старушечьей маске.
- Отвали, бабка.
Но старушка оказалась не из тех, кто сдается просто так. Резкий ответ и решительное движение тележкой привлекают внимание заинтересованной общественности, и половину вагона охватил вполне будничный скандал.
Жизнь - это заезженная пластинка, которую каждую неделю всесильный Некто ставит по новой. Чуть позднее, когда на человека обрушатся дела и заботы, за суровыми окриками начальства и жалобным бормотанием подчиненных, она будет не так слышна. Но сейчас, утром понедельника - любого понедельника! - пластинка хрипит на полную громкость.
В бизнес-центр "Невский" Антон вошел без пяти девять. Предъявил охранной системе карту допуска и прошел по коридору к скоростному лифту, перед которым в хмуром нетерпении переминались с ноги на ногу сотрудники из разных офисов его этажа.
- Доброе утро, - буркнул Антон.
В ответ прозвучало: "доброе" - три раза, "привет" - два раза, "пошел ты" - четыре раза. Еще шесть человек затруднились ответить.
В офисе прием был традиционно более теплым. Не смотря на неудачи прошлой недели, многие коллеги смогли выкроить немного времени на ответное: "Привет". Девушка на ресепшине подарила ему полноценную тридцатидвузубую улыбку и выдала под роспись кристалл с прогнозами и гороскопом рынка на неделю. Антон сдержанно улыбнулся в ответ, попытался вспомнить ее имя, но не преуспел, и сказал:
- Спасибо, Рита.
Девушка, не убирая улыбки, кивнула в ответ. То ли угадал имя девушки, то ли ей было все равно. Наверно, последнее. Когда Антон добрался до своего кресла, он уже забыл о ее существовании. Кристалл с едва слышным щелчком встал в гнездо. Антон только успел начать считывание, как за спиной грозно замаячила тень босса. Как ему это удавалось, будучи столь субтильным человечком - коммерческая тайна, но факт остается фактом - он грозно маячил.
- Так, так, Латынин, - задумчиво то ли проворчал, то ли прорычал босс. - Сидим, значит? Надо полагать, украденные деньги уже возвращены в кассу фирмы, а преступник передан полиции Правосудия. Так?
- Не совсем, - уклончиво отозвался Антон.
- Тогда почему вы сидите здесь, а не ищете там?!
- Где - там? - не подумав, ляпнул Антон.
- А вот это вы мне ответьте, Латынин, - рявкнул в ответ босс. - Я, что ли, за всех тут думать должен?!
Честный ответ на этот вопрос стоил бы Антону работы, поэтому он счет целесообразным промолчать. Тихо запищал сигнал вызова. Антон, радуясь возможности хоть ненадолго прервать неприятный диалог, поспешно принял звонок. На экране появилась довольная физиономия дяди Вани.
- Привет, Антон, - заговорщицким тоном выдал он. - Ты где?
- Не поверишь - на работе, - с сарказмом ответил Антон.