Зал Заседаний Совета Правителей и Глав Секвенций был заполнен как никогда. Гул голосов, перекатывающийся волнами от одного края зала до другого, указывал на небывалый интерес к обсуждаемому вопросу - досрочной отставке Верховного Правителя. Некоторые фракции, особенно представители северных Секвенций, не жалея блоки голосовых синтезаторов, возбужденно скандировали: "Магденборг - ренегат! Магденборг - ретроград!".
На трибуне стоял один из представителей правящего блока конференций - милинер Традецки. Он тщетно пытался вставить слово в сплошной вал выкриков, фоновой генерации аудиопомех и стука металлических пальцев нижних рук сверхгуманов, заменивших в свое время архаичные аплодисменты. На этот раз амплитуда их ударов о поверхность панелей для голосования была задействована в полную силу.
Милинер Традецки, наклонив голову, терпеливо ожидал спада активной фазы реакции собравшихся. Его поблескивающая сине-фиолетовыми кругами оптика выдавала настороженное ожидание любого эксцесса со стороны противостоящих его блоку фракций, особенно североскандинавской группы, находящейся в официальной оппозиции.
Оппозиционеры выбрали верное время. По поступающим докладам из каждой Секвенции Консорциума, власть на местах постепенно переходила к избранным Главам Секвенций, поддерживающих оппозиционную политическую доктрину. Эта доктрина была ничем иным, как курсом на реорганизацию и смещение от руководства группы фракций традиционеров. "Бунтовщиков" не устраивало твердая четкая позиция на создание мощной централизованной власти, чем в последние годы усиленно занимался милинер Магденборг.
Его политика сильно ущемляла местнические замашки чиновничьей элиты Секвенций Западноевропейского Консорциума. Даже главы Секвенций, в большинстве своем верные курсу Верховного Правителя, не устояли перед массированным натиском меркантильных интересов. Многие, не желая менять своих взглядов, уходили со своих постов добровольно, другие соблазнились более высокой статусной, чем им было положено по рангу, реинкарнацией. Такие подпольные реинкарнации были в большинстве своем организованы на средства заинтересованных политиков других Консорциумов. Третьих шельмовали, угрожая насильственной эувенизацией более низшего уровня.
Плановая реинкарнация Верховного Правителя послужила спусковым крючком. И этим обстоятельством как нельзя лучше совпавшим с напряженной обстановкой во внешней и внутренней политике Консорциума, решила воспользоваться фракция Пентадиона, давно лелеявшая мечту о реванше за потерю самостоятельности экономического и политического образования в Североскандинавском регионе.
Тактика противодействия группы фракций Пентадиона была более изощрённа, чем у остальных. Среди них не было явных лидеров. Объединив информационные базы личных данных нескольких сверхгуманов, они создали виртуального лидера. Этот виртуальный лидер не был локализован в физическом индивидуале, все время перемещаясь по нескольким десяткам личных баз данных всех членов фракций. Таким образом, исходя из Свода Кодекса законов Западноевропейского Консорциума, привлечь к ответственности за несанкционированное противодействие закону никого было нельзя.
Милинер Традецки понимал, что сейчас главным в его действиях будет всемерно возможное затягивание времени. Любая удачная попытка утопить пыл собравшихся в нудном соблюдении протокольного порядка проведения заседания Совета Правителей, станет спасением катастрофического положения. Только затяжка времени даст возможность дождаться прибытия главы Службы Безопасности. В том, что это может сработать, Традецки не был уверен. Все его упования были рассчитаны на выработанный веками структурно-генетический рефлекс соподчинения отдельных индивидуумов общему официальному протоколу. Он вдавил палец в сенсорную панель общего повиновения и держал палец на ней до тех пор, пока к сознанию каждого сверхгумана не пробился устойчивый сигнал молчания.
- Прошу уважаемое собрание приступить к процедуре регистрации всех, желающих принять участие в выступлении по каждому из пяти выставленных на повестку данного собрания вопросов, а также в прениях по означенным темам.
- Досточтимый милинер видимо забыл, что наше заседание внеочередное и официальному протоколу не подлежит. Мы немедленно приступим к обсуждению экстренных мер по реорганизации состава Совета и выведению из состава Совета Правителей Консорциума милинера Магденборга, как не соответствующего этому ответственному посту в сложившейся чрезвычайной ситуации!
Произнесший эту фразу ни один из членов североскандинавской фракции не стал вставать. Да и никто из них не смог бы этого сделать. Вся прозвучавшая фраза была составлена из фрагментов дискретных звуков, в абсолютной последовательности произнесенной друг за другом десятком сверхгуманов. Требование фракции исключить Магденборга из состава Совета Правителей было всего лишь ширмой, за которым последовало бы логическое предложение ультиматума сложить с себя полномочия Верховного Правителя. Традецки, нисколько не сомневаясь в конечной цели противников, усмехнулся. Переключившись на официально-вежливые интонации, впрочем, прозвучавшие весьма холодно, он поинтересовался:
- Не соблаговолят ли милинеры уважаемой оппозиции выставить своего представителя для разъяснения своей позиции по озвученному заявлению? Если так, то попрошу это сделать немедленно. Иначе, по протоколу или без него, я, как полномочный представитель Верховного Правителя вынужден буду исключить фракцию Пентадиона из сервитутного права пользования местом в зале собрания Совета Правителей на основании отсутствия законного представителя этой фракции, что определено статьей Кодекса законов о перманентном условии проведения собраний.
- Милинер Традецки превышает свои полномочия! - взревела вся североскандинавская фракция. - Не существует ограничений на количество индивидуальных представителей от одной фракции! Наша позиция совершенно законна! Мы заявляем о лидере, организованном в локальном кластере! Его право такое же, как и отдельно взятого сверхгумана!
- В таком случае я должен провести процедуру представления вашего "лидера-кластера" в состав Совета Правителей и Глав Секвенций. Если есть у кого-нибудь из присутствующих патерналитов уточнения по вопросу инициации представляемого собранию нового главы фракции, то прошу известить меня об этом до начала протокола представления.
Милинер Традецки чувствовал удовлетворение. Его план удался вполне - отвлечь всех от главной цели собрания. В том, что главные организаторы "смуты" - североскандинавская фракция приняла правила предложенной им игры, было уже небольшой победой. Главное - выиграть время до прибытия Верховного Правителя и, что было несомненно важнее, главы Службы Безопасности Консорциума Дитерсона с частями гвардии. И потому, выждав положенное время, он объявил:
- Предложенный фракцией Североскандинавских милинеров официальный претендент, исходя из предписанных протоколом Свода Кодекса законов, может приступить к исполнению обязанностей лидера фракции на время проведения данного собрания. Так как, предусмотренный теми же статьями Кодекса Свода законов Устав собраний Совета Правителей не уполномочивает ни одно из лиц, проводящий собрание вместо законного Верховного Правителя, утверждать в правах избранного лидера фракции на срок, превышающий длительность этого собрания.
Поднявшийся шум дал Традецки понять, что он не ошибся в выбранной тактике. Собрание разделилось на тех, кто ратовал за немедленное начало голосования, и на тех, кто стоял за установленный законами традиционный порядок. Судя по накалу схватки противоборствующих сторон, Традецки понял, что у него есть некоторое время. Успокаивать сбившихся в отдельные кучки глав всех мастей разгоряченных до уровней гневных эмоций вмешательством при помощи сигнала молчания он не стал. Вместо этого Традецки торопливо вытащил из нагрудного контейнера стержень личного шифрования. Вставив его в один из пазов на другой нагрудной панели, он вызвал Верховного Правителя:
- Милинер Магденборг, в нашем распоряжении есть всего пятнадцать-двадцать минут. Пока не соберут кворум для голосования по процедуре ведения голосования. Ты сейчас где?
Услыхав ответ, Традецки собрал на лбу озабоченные складки. Если Магденборг и успевает появиться на собрании, то Дитерсон пока находится в Южной Секвенции, где у законной власти остались верные части гвардии. Их количества вполне хватит, чтобы повернуть ход экстренного собрания в благоприятное русло. Дитерсон... от него сейчас зависело все. Быть Западноевропейскому Консорциуму мощным независимым региональным политическим образованием или исчезнуть, распавшись на мелкие сателлиты окружающих его Консорциумов. Дитерсон должен успеть!
За день до этого собрания Глава Службы безопасности милинер Дитерсон организацией конспиративной явки в региональном отделении Южной Секвенции. Шифровка, полученная накануне от одного из глубоко засекреченных осведомителей, внедренного в Совет правителей Южной Секвенции содержала код высшего регистра. Это означало, что сведения, полученные осведомителем, не могут быть переправлены ни одним из способов сообщения по внешним каналам Службы Безопасности, включая уровень высшей секретности. Информация подлежала сугубо личной передаче.
Случилось нечто сверхординарное, если агент решился на этот шаг. Никогда еще на протяжении руководства милинером Дитерсоном Службой Безопасности Консорциума не возникали прецеденты такого рода. Несмотря на реальный риск полного провала при возможности засветиться при встрече с главой всей Службы, агент все же пошел на прямой контакт. Значит, он придавал этой информации определенно исключительную важность для безопасности Консорциума.
И теперь, когда самые худшие опасения были подтверждены, милинер Дитерсон был вынужден действовать на свой страх и риск. Не было времени на размышления. Информация, которую предоставил агент, сообщалось, что завтра состоится экстренное собрание Совета Правителей и Глав Секвенций. На нем будет предпринята попытка устранения милинера Магденборга от всех постов, включая должность Верховного Правителя. То, что само по себе такое стало возможным, указывало на намерение не просто смены власти, но и на более худшие последствия для существования самого Консорциума.
Дитерсон отчетливо понял, что случись этот вариант развития событий, и ему долго не продержаться. Он, как адепт нынешней власти будет немедленно сослан в Фонд трудовых резервов до скончания времен. Доступ к Верховному Правителю в связи с реинкарнацией был закрыт на следующие пятнадцать часов и потому ему, главе Службы Безопасности Консорциума следовало в случае чрезвычайных обстоятельств принять решение о введении на территории Центральной Секвенции чрезвычайного положения.
Оказавшись в здании Службы безопасности Южной Секвенции, Дитерсон торопливо спустился на лифте на третий подземный этаж. Отослав всех присутствующих из помещения канала экстренной правительственно связи, он отстегнул на груди крышку контейнера личного кода доступа, дающего право использовать его в чрезвычайных обстоятельствах, и вынул оттуда стержень. Затем привел на панели терминала в действие одну из кнопок. В глубине засветившейся сферы видеопласта показалось лицо штурмкапитана гвардии Дирка, командира корпуса немедленного реагирования. Дитерсон не очень хорошо знал штурмкапитана.
Этот мегалон был назначен на эту должность прямо из реинкарнационного Медцентра буквально накануне. Дитерсон, вглядываясь в лицо командира корпуса, пытался понять, что кроется за непроницаемо-служебным выражением лица молодого парня. По возрасту Дирк не совсем соответствовал своей должности, но рекомендация милинера Костакиса и милинера Скаретти были категоричны - по всем параметрам психофизиологических и биологических допусков мегалон Дирк полностью соответствовал уровню среднего и высшего командного состава.
Во вновь образованные гвардейские части кадровые системы подбора командного состава на первое место поставили кандидатуру мегалона Дирка. Это был невероятный случай, когда штурмкапитаном становился простой мегалон, а не потомственный сверхгуман. Но с системами подбора кадрового состава спорить никто не мог. Они были первой и последней инстанцией в этом важнейшем вопросе. И потому Дитерсон, даже не просматривая личную базу данных вновь назначенного мегалона Дирка на ответственейшую роль штурмкапитана, сейчас с некоторой тревогой рассматривал спокойное, чуть холодное выражение его лица.
- Штурмкапитан Дирк, вам надлежит получить инструкции и приступить к их исполнению по истечении одного часа. Корпус должен быть экипирован по нормам тяжелого десантного вооружения космического назначения. Оповещения о цели перебазирования командиров бригад известить только по прибытии на место назначения.
- Так точно, шеф-генерал Дитерсон! - козырнул штурмкапитан.
- Сейчас получите инструкции и немедленно приступайте к исполнению приказа.
- Слушаюсь, шеф-генерал!
Дитерсон отключил видеопласт, вставил стержень с информацией в панель терминала и вдавил кнопку секретного шифровального устройства. Считывание информации и кодирование произошло почти одновременно с нажатием кнопки и потому Дитерсон, вытащив стержень, тут же его спрятал обратно в нагрудный контейнер.
Выйдя из Отделения Службы Безопасности, Дитерсон сел в дранглайн и назвал адрес казарм гвардейского корпуса. Пока ехал по скучным, серым улицам комплекса административных учреждений Южной Секвенции, он прокручивал варианты проведения акции по изоляции "бунтовщиков", как уже окончательно оформилась оппозиция в его представлении. Конечно, не все из них были таковыми, но с такими он разберется позже, а сейчас необходимо перестраховаться и подвергнуть изоляции всех находящихся в зале Совета Правителей.
Переход из Медцентра через несколько промежуточных регистрирующих терминалов, считывающих данные определенных областей конструктива для записи в индивидуальную архивную базу, Магденборг едва перенес спокойно. В нем опять поднималось неведомое до этого ощущение господства своего Эго над всем окружающим Миром. Его уже не удивляло, что вся информация, в каком бы виде она не поступала бы, даже в виде собственных мыслей, воспринималась им в виде уже готовых решений.
И сейчас, практически мгновенно проанализировав несколько вариантов развития событий, он пришел к неутешительному выводу, что только один из них даст положительный результат. Некоторые варианты предусматривали исключительные меры своих реализаций, вплоть до физического уничтожения конструктивов всех оппозиционеров. Эти варианты, случись они до реинкарнации, не вызвали бы у него такого отторжения, которое возникло у него сейчас. Что могло так резко переменить его внутренний менталитет, Магденборг не знал. Но это его не обеспокоило. Наоборот, возникшее новое ощущение стало приоритетным в принятии любого решения. Все прежние логические алгоритмы переподчинились этой сверхинтеллектуальной надстройке его логики.
Раньше он без колебаний отдал бы приказ на чрезвычайные меры, если события, заставившие его принять их, грозили по меньшей мере, всего лишь локальными неприятностями устоям официальной власти. То, что ощущал Магденборг после реинкарнации, открыло в нем гораздо большие горизонты в осмыслении своих решений. Он понял, что узость взглядов его, прежнего, может быть и привела к напряженному конфликту в Совете Правителей. Но это понимание только вызвало досадливое раздражение. Что б ему не пройти реинкарнацию намного раньше! Дела, дела! Эти отговорки у него находились всегда. И эта отсрочка привела к таким непоправимым обстоятельствам. Хотя, этот донорский материал был доставлен всего лишь несколько дней назад. Тот, что был запланирован для реинкарнации, его кураторы в силу известных только им причин, отклоняли, несмотря на прошедшие сроки.
Теперь он знал, что им стало известно об исключительных интеллектуальных качествах нового донора. Но срок его реализации был для этого недостаточен, иначе результат преждевременного его использования мог быть непредсказуем. "М-да, оно видно так и получилось!". Случай решил все - ситуация самым благоприятным образом сработала на него. Донор, который должен был "дозревать" еще полгода, учитывая ускоренные процедуры Откровений в Медцентре, сам решил свою и его, милинера Магденборга, судьбу...
Пэр с интересом вникал в ход мыслей "чужого". Ему было непривычно ощущать и свои мысли и слышать как свои собственные мысли поселившегося в его мозгу "чужого". Но едва "чужой" коснулся того кластера памяти, ставшего переломным в его судьбе, на Пэра тотчас же хлынули воспоминания о тех недавних днях, когда они с Критом приступили к исполнению тщательно продуманного плана - прорваться через Лес...
В первых своих попытках уйти дальше в Лес друзья мало преуспели. Когда кто-то из них придумал делать метки, ломая ветви деревьев, они быстро пришли к выводу, что ходят все время по кругу, огибая поселок на разных радиусах. Однажды, уйдя на очень большое расстояние от Аврелиона, они, проблуждав около двух дней, все равно вернулись к той точке, от которой вышли. Дома, после вечернего молитвенного ритуала, Пэр, отозвав Крита в сторону и с опаской оглядываясь по сторонам, будто не желая, чтобы его кто-то посторонний услышал, сказал:
- Ты знаешь, Крит, мне кажется, что вокруг нас существует какое-то постороннее Наваждение. Все, что мы с тобой обсуждаем, так или иначе становиться известно жрецу. Мне не очень понятно, почему наши разговоры, даже о Миссе и Дее интересуют богов Лакки. Как ты думаешь, не становятся ли наши планы по походу вглубь Леса, известны? Я уверен, что Наваждение можно обмануть, если мы сможем придумать что-нибудь для этого.
- А почему ты думаешь, что Наваждение не слышит нас сейчас?
- Вот то-то и оно! Я давно заметил, что как только мы с тобой говорим о чем-нибудь подальше от домов и храма, или рабочих помещений, то Наваждение не срабатывает!
- И что с того, что Наваждение нас слышит? Все равно не удастся его перехитрить, неважно ; слышит Оно нас или нет!
На том тот давний разговор и закончился. Он вспомнился приятелям почти во всех подробностях, когда Пэр, после обеденного посещения гастория, отозвал Крита в сторону:
- Давай пройдемся, разговор есть!
- Ну так выкладывай, чего ноги топтать, - с довольством сытого человека заметил Крит.
- У меня разговор особый. Не хотелось бы, чтобы Наваждение что-то прознало о нем.
- Даже так? Пошли.
Усевшись под заветным олеандром, Пэр некоторое время молчал. Крит, довольный, что можно развалиться на травке в тени огромного дерева, не прерывал молчания приятеля.
- Ты помнишь, как-то мы с тобой говорили о переходе через Лес?
Крит лениво приоткрыл глаза:
- Надо же! А я думал, что эта блажь уже давно выветрилась из твоей головы. И чего бы это она воскресла?
- Да я, собственно, и не думал оставлять это дело. Просто помалкивал, пока обмозговывал кое-какую идею.
- Наверное, у тебя появились сведения, что Наваждение исчезло, если ты снова принялся за старое. Что можно поделать с явлением природы и божественной волей?! Уж чего только интеллакты не предпринимали за столетия нашей цивилизации! Как ни старайся, а Лес все равно останется непроходимым для людей!
- Как сказать! Я думаю, что тут дело вот в чем. Ты заметил, что метки на деревьях все время попадаются только с одной стороны, и никогда с другой, пока мы идем в одну сторону. Мне кажется, что Наваждение намеренно поворачивает нас одним боком, чтобы мы описывали все время очень большие круги. Так можно идти и день и два, и больше, в зависимости, какой размера радиус круга мы захватили. Я очень долго думал над этим парадоксом. И вот что придумал. Гляди.
Пэр вытащил торчащие из сумки два скарановых стержня. Крит с недоумением разглядывал их. Он увидел, что с одного из своих концов стержни были соединены шарниром и по длине один из них на треть короче другого. Он гмыкнул:
- Гм? На что эти палки?
- Это не палки, приятель. Это пропуск через Лес! Вот смотри.
Пэр развел их в стороны и Крит увидел, что стержни, на ладонь дальше от шарнира, соединены между собой куском веревки. Пэр развел стержни на возможно большее расстояние. Веревка остановила их ровно на прямом угле.
- А теперь главные детали, для чего я эту штуку приспосабливал!
- Слушай, так это же триангулема! - воскликнул Крит. - Ты что, Лес собираешься измерять!
- Ну, Лес не Лес, а измерять буду. Направление движения, понял?
- Не-а, - мотнул головой Крит.
Пэр загадочно улыбнулся. Достав из сумки две пластины размером со ступню, с торчащими из них посередине небольшими штифтиками, он вдел этими штифтиками в отверстия на концах стержней. Повращав пластины, Пэр остался доволен.
- Я стану на эти пластины, привяжу ноги к ним и буду идти вперед. Ты понимаешь, мое прямое движение при помощи триангулемы превратится в диагональное. Даже если Наваждение будет стараться завернуть меня, Оно не сможет этого сделать, потому что я не буду поддаваться его внушениям. А механически двигаясь на триангулеме, я все время буду забирать в ту сторону, куда будет смотреть короткий стержень.
- То есть, ты хочешь сказать, что делая шаг вперед, короткий стержень принудительно заставит твою ногу сделать движение по диагонали. А если это так, то действительно, хочешь ты или нет, но будешь постоянно забирать в одну из сторон. Как просто! Но сможет ли это сработать в Лесу, где нет ориентиров для прямого направления?
- Я думал об этом! - хладнокровно ответил Пэр. - И потому опробовал свое устройство. У меня получилось! Знаешь, там, где идут поля с посадками мясо-соевых биодобавок. Они уже почти созрели, и ориентироваться в их зарослях на глаз невозможно. Так вот, я прошел все семь километров их длины и вышел ровно по диагонали там, где рассчитал. Точка в точку. Где я поставил заранее маркер. Так что действует моя машинка!
- Хм! Но в полях нет Наваждения. А вдруг это окажется решающим фактором?
- Вот это да! Только что я тебе объяснил принцип действия триангулемы, а ты снова-здорово! Не действует на механическое приспособление никакое Наваждение! Оно воздействует только на психику интеллакта или мегалона! А какая психика у механики! Соображаешь?!
- Ну-у, - неуверенно протянул Крит. - Давай попробуем. Только я слышал рассказы об интеллактах, заходивших очень далеко в Лес. И ни один из них, случайно вышедших назад, не остался в своем рассудке.
- Ты не понял сути этих небылиц. Они сходили с ума от длительного блуждания по Лесу, без пищи и воды. Потом, там же водятся дикие звери для "охоты" мегалонов. Так любой сойдет с ума!
- Наверное, ; почему-то охотно согласился Крит.
Пэр понял, что рассеял последние остатки сомнений друга в затеянном им авантюрном предприятии.
Около недели приятели собирали необходимые в пути приспособления для ночлега, приготовления пищи и саму еду с запасами питьевой воды. Никто из них не предполагал, сколько времени займет переход через Лес, если только он возможен вообще. Крит настаивал на большем количестве припасов, чтобы не сойти с ума от их отсутствия. Пэр, напротив, не хотел обременять себя лишними килограммами, объясняя это наличием в Лесу ягод, грибов, съедобных кустарников и кореньев. Шишки с деревьев тоже были взяты на учет, и потому, найдя компромисс, Пэр с Критом за день до назначенного срока, решили провести его весь со своими женами. Каждому хотелось как-то дать им знать, что их длительное отсутствие намеренное и беспокоиться не стоит.
Пэр и Мисса уже давно составляли пару для деторождения. В тот памятный день после Ухода Адели, когда Мисса, презрев Закон о сомафилии, стала его тайной женой, Пэр не мог явно выказывать при всех свое истинное расположение к Миссе. Этого не допускал Закон, который строго блюли жрецы. Только им было позволено распоряжаться судьбами интеллактов - кому и с кем быть в супружеских отношениях. Хотя многие интеллакты до объявления вступления их в пару, тайно симпатизировали совсем другим, указание жреца обрывало все их хрупкие надежды на счастье. И, тем не менее, почему-то после объявления об Образовании пары, никто из тех, кто был потрясен жестокостью волеизъявления богов Лакки, после посещения Храма Творения для Откровения, уже не высказывал своего недовольства их решением.
Был еще один вопрос, который приводил в недоумение Пэра и Крита. Они иногда разговаривали о девочках, о взаимоотношениях после объявления супружеской пары, о последствиях такого взрослого шага. И всегда они, так или иначе, касались запретной темы - тайной сомафилии. Друзья знали некоторых знакомых ребят, которые нарушили табу строжайшего закона о преждевременных связях между противоположными полами. Об этих связях никто не упоминал ни слова не только в дружеских беседах, но и по страшному секрету, ибо все знали, чем это кончается - досрочной отправкой в Медцентр на исправление патологии. Оттуда провинившиеся возвращались замкнутыми, безразличными к общению с приятелями, к играм и любым проявлениям своего интереса к окружению.
Со временем это проходило, но все равно, было заметно, что они уже не те, в которых жизнь била ключом. К тому же, такие молодые интеллакты уже никогда не вступали в супружеские отношения. Но самое удивительное было то, что у всех, кто состоял в преждевременных отношениях и удачливо избежал их огласки, никогда до объявления пары не появлялись дети. После объявления - да, но в отношениях тайной сомафилии - никогда.
Два месяца назад Пэр и Мисса стали объявленной супружеской парой. Этот обряд проходил при большом стечении народа в Храме Творения. Он был приурочен ко Дню почитания Откровений Знания богов Лакки. Среди нескольких пар были и Крит с Деей. На их лицах было написано нескрываемое, несмотря на торжественность момента, счастье. Дея, хоть и была более раскрепощенной девочкой в отношениях с мальчиками, позволяя им некоторые вольности в "случайных" прикосновениях, и прочих избыточных контактах, но Закона страшилась. Все разговоры об "этом" Дея обрывала незамедлительно. И потому Крит, который и так больше характером походил на маленькое бревно; трусоват, медленен на подъем, просчитывающий каждый свой шаг, ; "кабы чего не вышло...", на Объявлении пар выглядел гордо, тем самым придавая внушительность событию, будто он сам был его инициатором.
Дея стояла рядом с Миссой. Она не смотрела на подругу. Что было причиной недавнего охлаждения их отношений, никому было невдомек. Но Пэр догадывался, что, видимо, Мисса не удержалась и поведала их абсолютную тайну. Она знала о роковых последствиях этого шага не только в отношении себя, но и в отношении Пэра. И все же, что-то заставило ее поделиться с подругой своим страшным проступком. Судя по их отношениям, Дея не одобрила ее поступка, но заперла это жгучий секрет в своем сердце навсегда...
Мисса была на втором этаже. Взбежав наверх, Пэр не обратил внимания на то, что она сидит у окна с отрешенным видом. Не зная, как приступить к изложению своей задумки, Пэр заходил из угла в угол. Наконец он, выдохнув, остановился напротив и нерешительно сказал:
- Мисса, мне нужно с тобой... поговорить.
Мисса медленно повернула голову:
- Что, Пэр? Ты что-то сказал?
- Я говорю, мне надо тебе что-то сказать...
- Ладно, говори. Потом я тебе что-то скажу.
- Хорошо. - Пэр переступил с ноги на ногу и, глядя в пол, пробубнил: - Ты знаешь, что мне предоставлен двухнедельный перерыв в работе, пока не установят новый блок энергопитателей. Энергии оказалось маловато для кросстемпферного усилителя...
Пэр взглянул на Миссу. Она сидела по-прежнему в той же позе, глядя в окно. На ее губах едва угадывалась потаенная улыбка. Пэр, ободренный ее видом, уже бодрее продолжил:
- Понимаешь, мы с Критом хотим немного попутешествовать по Лесу. Так, на шесть-семь дней, ну, может, на десять. Ты как, не возражаешь?..
Мисса ничего не ответила. Спустя некоторое время она повернулась к Пэру. Тот удивленно смотрел на ее лицо, на котором светилась загадочная улыбка. Мисса, будто не слыша слов Пэра, тихо произнесла:
- Пэр, у нас будет ребенок...
Пэр не сразу смог осознать ее слова. Но едва он смог что-то сказать, он прошептал:
- Мисса, это случилось... Мы будем родителями... Я... ты...
Мисса прижала ладонь к его губам и нежно шепнула:
- Пэр, дорогой, не говори ничего! Я так счастлива!..
- Как "не говори"! Но ведь надо подать прошение на регистрацию первого ребенка! И сколько еще надо будет сделать!..
- Не торопись, милый, ; рассмеялась Мисса. - Ведь ему еще надо родиться, а это не скоро будет. Мне сегодня в Медцентре на обследовании подтвердили, что нам всего-то две недели.
- Ох, боги Лакки! Вы поистине милосердны, что дали мне возможность узнать перед... этим предприятием!
- О чем ты говоришь, Пэр? О каком предприятии? - вдруг встревожилась Мисса.
- Боги Лакки! Да ты не волнуйся! Я с Критом хотели на неделю-полторы уйти в Лес, чтобы проверить одну гипотезу!
- Пэр... - Мисса замерла с тревожным выражением на лице. - Это обязательно?.. Идти обязательно?
- Милая, я просто хочу воспользоваться перерывом в работе. - Пэр обнял Миссу. - У нас образовался маленький отпуск. И как раз сложилась очень благоприятная обстановка. Мы даже не будем заходить далеко. Расставим приборы и проведем эксперимент.
- Пэр, я боюсь... Не знаю, почему... - Глаза Миссы вдруг наполнились слезами. - Я знаю Пэр, ты не вернешься... Я это чувствую... - прошептала Мисса, высвобождаясь из объятий.
- Мисса! Откуда в твоей голове такие глупости! Это всего лишь небольшой поход для уточнения необходимых данных по экологии Лесной полосы, примыкающей к массивам посадок. И все, что с этим связано! Неужели это так страшно!
Пэр намеренно свел свой поход в Лес к фиктивной цели. Он знал свойство характера Миссы чувствовать такое, что не поддавалось никакому логическому анализу. Она действительно могла проникать в некое чувственное пространство и ощущать его истинную подоплеку. Пэр однажды уже убедился в этой ее способности, когда сделал попытку ментального проникновения и внушить ей свои мыслеобразы. Тогда он даже был ошарашен. Ее восприятие произнесенных им слов было удивительно по точности их воспроизведения. Он тогда проверил Миссу на возможность медиумных способностей к ментальному дару. Но того, что Пэр ожидал увидеть, не было. Он только ощутил какое-то другое, мощное поле чувственной ауры. Что это было, он не знал.
Его заинтересованность даром Миссы заставила Пэра покопаться в учебниках психологии и нейросенсорных свойств биоорганизмов. Все, что он смог извлечь из них, не походило на свойства таинственного дара его подруги. Но Пэр все-таки был вознагражден за упорство. В одном из старинных фолиантов, чудом сохранившихся в нижних подвальных этажах лингвотеки, куда многие десятилетия никто не заходил, в сноске к одному из абзацев Пэр прочитал: "Интуиция - свойство некоторых высших организмов, в основном присущих человеку, предвосхищать исход ожидаемых событий...".
Легкое покалывание по всему телу окончательно привело Берне в чувство. Инаугурация, завершившаяся благословением богов Лакки, стала для него пропуском в другой, высший мир Бытия. Вернувшись из обители богов Лакки, Берне смог на должном уровне закончить весь ритуал посвящения в должность Главного Жреца, хотя был потрясен масштабом и величием свершившегося события. Несколько дней он находился в состоянии неконтролируемой раздвоенности. То, что его пребывание в месте, где прошла почти вся его жизнь, в этом грандиозно-величественном Храме Творения, стало будничной основой простого существования, над которой другая сторона его сознания поднялась до вершин божественного Откровения, доставляло Берне душевные муки.
Эта раздвоенность восприятия жизни никак не сочеталась с прежними представлениями об истинности своего предназначения. До этого великого события он жаждал добыть хоть крупицу правды из противоречий окружающей жизни, чтобы преобразовать, исправить хоть малую ее часть. Частые беседы с патриархом стали для него программой к действию. Он не сомневался в истинности слов мудрого человека. Но вместе с тем, сознание того, что где-то там, над вершинами твоего Бытия существует всесильная власть могущественных богов, постоянно вступали в непримиримые противоречия с обустройством своего мира по собственной воле.
Патриарх много раз говорил об этой великой миссии. Берне теперь ясно понимал, что Главный Жрец, зная об истинности существования богов Лакки, намеренно избрал путь противоборства с воплощением могущественной ипостаси Бытия. Что подвигло патриарха на этот заведомо проигранный путь борьбы, Берне не понимал. Но он чувствовал правду в поступках патриарха, какие бы мотивы ни двигали им. А мотивы эти были, видимо, настолько значимы для Главного Жреца, что он, ради достижения своей цели отверг самое значимое для любого посвященного - бессмертие. Берне чувствовал, что это распутье не может длиться вечно. Теперь, когда он не умозрительно узнал о богах Лакки, а не только принимая их существование всего лишь на веру, что нужно было выбрать? И во имя чего? Бессмертие для себя или... свободу для всех? Где он, этот поворот, о котором с такой печалью и тоской говорил патриарх...
Утром, перед началом Моления, Берне получил повеление предстать перед богами Лакки. Всю службу он был напряжен и внимателен. Следуя полученным инструкциям, Берне должен был во время ритуала обращения с просьбами о милостивом прощении и даровании лицезрения, совершить известные ему манипуляции, о которых говорил Главный Жрец.
Развернувшись к Чаше Дарения, Берне раскинул руки и, повернувшись вокруг себя, выставил вперед посох. И тут же его словно сжало в одну единственную точку, в которой он ощутил сразу всего себя, все тело в одной молекуле. В следующее мгновение он услышал мелодичный звук гонга и когда к нему вернулось зрение, Берне вновь увидел знакомое молочно-жемчужное облако, растворяющееся вдали. Те же голубые шары плавали в черной бездне и он сам стоял посреди этого Мира, как единственное живое существо.
На этот раз, в отличие от первоначального, ему не пришлось ждать долго появления божественного образа. Полупрозрачная фигура появилась сразу перед ним. Берне в почтении склонился на одно колено. Голос, раздавшийся прямо в его голове, приказал: "Встань и садись...".
Берне не задумываясь, на что же он может сесть, встал и, повинуясь приказу, стал садиться прямо в туманное образование. К его удивлению, он ощутил на должном уровне твердое основание. Едва он сел, как фигура молча раздвинула перед ним колыхавшийся молочно-жемчужный полог и Берне, к своему изумлению, увидел обычный кабинет с обстановкой, какой в Аврелионе мог быть у каждого интеллакта.
Перед ним, чуть в отдалении за столом сидела фигура, облаченная в мантию с капюшоном, низко надвинутым на лицо. Голос, прозвучавший по-прежнему в голове Берне, сказал:
- Тебе сейчас будут даны указания и информация по поводу того, что надлежит делать в течение некоторого времени. По его истечении ты получишь следующие повеления. Ты должен будешь исполнять все в абсолютном порядке и точности. Все инструкции, которые тебе надлежит выполнить, не превышают твоих возможностей, а потому их неисполнение не может быть оговорено никакими обстоятельствами. Сосредоточься и внимай Высшему Знанию, ты будешь посвящен в Абсолют...
Берне тотчас же ощутил тяжелый, стремительный поток энергии, вливающийся в мозг. Он не успел даже испугаться, как этот поток исчез и Берне тут же словно прозрел. Знания проявились в его сознании отчетливыми образами, в которых была сконцентрирована огромная информация. Берне понимал ее всю сразу. Информация была разбита на своего рода блоки, которые светились, будто надписи на храмовом табло. Бог Лакки, выждав некоторое время, спросил:
- Ты хорошо воспринимаешь полученные Знания!
- Да.
- Тогда тебе нужно будет найти раздел, в котором говориться о задачах конкретного плана. Раздел называется "Сепарация общественного сознания на предмет отклонений от социально-этических и нравственно-политических норм поведения в Аврелионе". Теперь это одна из важнейших составляющих твоей деятельности на посту Главного Жреца. Надеюсь, тебе все понятно?
- Ваша божественная Сущность! Позвольте мне повременить с ответом. Слишком неожиданный поворот в моей традиционно-сакральной деятельности по внушению населению Основ Священного Знания... - едва пробормотал Берне.
Фигура, продолжая неподвижно сидеть, рассматривала находящегося перед ней жреца, не удостаивая его ответом. Берне с замиранием сердца, опустив голову, ждал вердикта на свои дерзкие слова. Еще накануне он решил с самого начала не быть послушной игрушкой в руках всесильных подателей жизни. Будь что будет, но его убеждения при нем и никто не сможет их переменить. Наконец фигура заговорила:
- Что тебя смущает?
- Ваша божественная Сущность! Я, наверное, не так выразился! Я опасаюсь не оправдать вашего Благоволения! Мне многое предстоит изучить и сделать внове на должности Главного Жреца. А потому обретенный объем информации, в дополнение к отправлению должностных обязанностей боюсь, будет обременителен для моего слабого ума!
- Хм! Ты должен понять одно, Главный Жрец, ; все наши Повеления учитывают слабость ваших интеллектуальных возможностей. Тебе нужно только исправно следовать каждому пункту наших Повелений. С этим покончено. И последнее. Сейчас ты получишь доступ к одной из божественных Тайн. Код доступа к терминалу, посредством которого ты сможешь, в случае чрезвычайных или экстремальных ситуаций, оказаться здесь, в этом месте немедленно для оповещения о ситуации. Ты понимаешь, что это Знание налагает на тебя великую ответственность. Не пытайся всуе использовать дарованную тебе возможность. Такое случилось однажды с одним из твоих предшественников. Его сущность в тот же миг была стерта из линии Бытия.
- Ваша божественная Сущность! Безмерна моя благодарность за ваше Благоволение. Я не доставлю вам никаких сомнений в моей полнейшей покорности.
- Это все. Ты можешь приступить к своим обязанностям...
Время и пространство мгновенно вновь превратились в точку. Очнувшись, Берне понял, что находиться в той же самой позе, что и до своего визита к богам Лакки. Он вздохнул, набрал воздуха и воскликнул: