Сургут- город газовиков и нефтяников, добывающих несметные природные богатства Сибири. Интернациональные бригады добытчиков слетаются сюда со всех концов бывшего советского государства. Одних влечет туда романтика, других - жажда заполучить-заколотить деньжат, третьих - необычайная свобода действий и невероятная ширь лесов и озер.
Скорее всего, именно третье обстоятельство заманило на север Тюменской области белоруса Вовчика Лешика, любящего просторы, несоизмеримые с белорусскими, где затеряться трудно, где всякая собака тебя знает с рождения.
Раззудись плечо да размахнись рука! Душа славянина иначе не может.
Прибыл Лешик (фамилия у человека такая) покорять Сибирь. И однажды покорил-таки!
... В вагончике (их еще северяне называют балками) собрались пятеро добытчиков богатств Севера. Компашка подобралась, что надо, то есть полный братский союз наций и народностей. Здесь были и русский, и татарин, и молдаванин, и украинец, и белорус. Собрались они, чтобы посидеть за общим столом, поговорить, то есть душевно пообщаться.
И пообщались!
Как-то совсем незаметно их разговор про жизнь стал приобретать повышенные тона. То ли выпивон не поде- лили, то ли закусоном кого-то обошли - трудно сказать. Доподлинно известно лишь то, что в братской семье народов наметился раскол. Конфликт, значит.
Придав лицам звериный облик, украинец Поздняк и белорус Лешик повалили на пол татарина Гайнетдинова. Тот брыкался и нещадно матерился. По-русски, конечно. Потому что всемогущий Аллах не велит употреблять скверные слова на родном языке: на русском - да, на татарском - нет.
Поздняк стал держать Гайнетдинова за ноги, чтобы, значит, шибко не брыкался. А Лешик, умеющий лучше других обращаться с ножом, всадил оный несколько раз в тело лежащего.
Гайнетдинов отдал душу Всевышнему.
А что же другие?
Самым нестойким оказался молдаванин Попа (это фамилия такая). Он решил "смыться" подобру-поздорову. Завидев, что одного уже зарезали, Попа рванул через окно вагончика. Его хитрый "маневр" заметил Лешик и остановил своевременно. Остановил ударом ножа в спину.
Молдаванин повалился на раскладушку. Лежа на ней, прикрываясь руками, он завопил:
- Не убивай меня! Я - хороший! Я тебе денег много дам!
Лешик сменил гнев на милость.
- Ну, ладно, живи уж. Но смотри мне, чтобы - ни-ни.
- Клянусь! Век свободы не видать! - заверил Попа.
Лешик вскоре забыл о том. У Лешика возникли иные, более важные заботы.
- Надо все здесь сжечь. Ну-ка, - обратился он к Ильину, - тащи мазут.
Ильин принес. Лешик облил пол, труп Гайнетдинова, чиркнул спичкой и бросил ее на пол, Заполыхало все, распространяя кругом дым.
Все четверо покинули горящее помещение.
Когда проходили бытовки, молдаванин Попа незаметно юркнул в одну из бытовок. Там были люди. Он попросил их вызвать милицию.
Милиция прибыла, но Лешик успел исчезнуть. Во время е недолгого розыска Вовчик или Вован (кому ведь как приятнее) успел еще совершить одно тяжкое преступление.
В конце концов, "повязали" белоруса.
Потом было долгое следствие и нудный суд. Вовчика обвиняли по целому "букету" статей Уголовного кодекса, но осудили на десять лет лишения свободы.
Конвой отвез Лешика в Таборинский район (крайний северо-восток Свердловской области, богом забытые места - прим. авт.), где находится одна из колоний для убийц.
Как он отбывал свой срок? Неплохо, говорят. Я бы поверил, если бы не одно обстоятельство. Но о нем...
ВТОРАЯ СЕРИЯ.
Прошло много лет.
"Мясник", носящий белорусскую фамилию Лешик, пребывал в колонии-поселении, находящейся в поселке Якшино того же Таборинского района. Это - еще не свобода, но, видимо, предтеча ее для убийц. Над душой Лешика и ему подобных не стоял придира-надзиратель, не слышались по утрам устрашающие команды и прочие атрибуты обычной колонии. Мне показалось, что в указанном "поселении" царила настоящая вольница. Находящиеся там лица занимались, чем хотели, ходили, куда хотели, делали, что им нравилось. Иначе говоря, была именно та атмосфера, в которой особенно нравится быть убийцам.
А нравилось им в "поселении" больше всего (так мне показалось) то, что могли в любое время запастись крепкими горячительными напитками и "принять на грудь" столько, сколько душа пожелает.
... 31 декабря. Середина дня. До нового года остается менее двенадцати часов. Среди "колонистов-поселенцев" царит приподнятое настроение. Еще бы! В соответствии с Указом Президента России им "грозит" в новом году досрочное освобождение, то есть абсолютная свобода, а не относительная, как сейчас. А большего праздничка и лучшего новогоднего подарка для них и придумать невозможно.
Подпал под означенный Указ и белорус Лешик. Он и так был близок к отбытию полного срока, а все же... Чем раньше, тем приятнее!
В комнате общежития, где обитает Лешик и сотоварищи, идет гульба. Все пьют и закусывают, живейшим образом обсуждая предстоящее условно досрочное освобождение. Каждый делится своими мечтами и надеждами. И самым естественным путем у иных разговор перешел в сугубо практическую плоскость, то есть материальную. Каждому хотелось уехать отсюда не с пустыми карманами. Желание понятно: чем больше денег, тем дальше отъедут от "зоны", от этого проклятущего и Богом забытого места их сегодняшнего обитания.
Первым открытым текстом заговорил на эту тему осужденный Мороков. Обращаясь к Лешику, бригадиру своему, Мороков сказал:
- Слышь-ка, паря, ты это... не жмись, закрывай наряды щедрее. Скоро- на свободу. Сам понимаешь, что мне деньги нужны.
Сказал и одним махом опрокинул в рот полстакана водки. Крякнув от удовольствия, закусил. Другие - тоже.
Просьба-то, судя по всему обычная в их среде и, кажется, привычная. Но Лешик отчего-то пришел в ярость. Видимо, было еще что-то, копившееся в его душе и выплеснувшееся сейчас наружу.
Лешик набросился на Морокова. Началась отчаянная драка, могущая перерасти в нечто большее, чем выяснение отношений.
Вмешались другие осужденные и остановили драку.
Предновогоднее настроение было изрядно подпорчено данным инцидентом, поэтому "зэки" решили сменить место дислокации. Они ушли в общежитие напротив, к корешам.
Лешик остался у себя в комнате.
Там, в общежитии напротив, мужики готовились к встрече Нового года.
Примерно в девять вечера Мороков вернулся в свою комнату (они вместе с Лешиком жили). Ему стало жаль одиноко лежащего на своей кровати "бугра". Он предложил Лешику присоединиться к ним. Лешик согласился.
И вот они опять вместе, в прежней компании, правда, в ином месте дислокации.
Пьют, закусывают и ведут прежние разговоры. А о чем еще говорить, кроме предстоящего досрочного освобождения?
Мороков должен был заметить, что Лешик все время бросает в его сторону пылающие гневом взоры. Он этого не заметил и поплатился.
Через полчаса или чуть- чуть больше между Лешиком и Мороковым вновь завязалась драка. Только сейчас один из них был во всеоружии.
Лешик неожиданно для всех присутствующих наносит два точных и метких удара ножом, как-то оказавшимся в его руке, в жизненно важную часть тела Морокова - прямо в сердце. Мороков, охнув, мешком, повалился на пол. Он был готов.
Сделав дело, Вовчик Лешик спокойно вышел и покинул территорию поселения. Он не имел права этого делать без соответствующего разрешения администрации, тем более поздним зимним вечером, но кто ему указ? А никто!
Уйти не удалось далеко.
Нашли Лешика, стоявшего уже одной ногой на свободе. Задержали и водворили за решетку.
Вот так - вновь над ним -~ небо в клетку. Вместо условно досрочного освобождения.
СЕРИЯ ТРЕТЬЯ.
Началось новое следствие. Всем хотелось поскорее завершить его, чтобы забыть. Ведь в данном случае неочевидных обстоятельств дела, можно сказать, вообще не было. Труп потерпевшего? Он тут. Свидетели? Налицо. Доказать вину не было никакого труда. Да и сам Лешик не запирался и признал факт, что именно он зарезал "кореша". Правда, обвиняемый намекал, что потерпевший мог и сам нечаянно "наткнуться" на " перышко", то есть на лезвие ножа. Но опровергнуть подобный намек было просто: свидетели видели, хоть и были все поддатенькие, как тот умышленно нанес два удара в сердце. Объективно о том же свидетельствовали и сила ударов, и число ударов, и область нанесения ударов.
И все-таки больше года прошло в судах-пересудах.
И вот судебная коллегия
по уголовным делам Свердловского областного суда рассмотрела дело в отношении Лешика, зарезавшего себе подобного. Рассмотрела и постановила обвинительный приговор, определив срок наказания в двенадцать лет лишения свободы с содержанием в исправительной колонии строгого режима: Приплюсовали к этому еще шесть месяцев, которые не успел Лешик отбыть по предыдущему приговору, за прежнее "мясницкое" дело.
Я читал жалобу осужденного-убийцы, направленную им в Москву. Подробно в ней все описано, жалостливо, так, как только умеют сочинять убийцы. Читал, а на глаза невольно слеза жалости наворачивалась. Экий, право, бедолага, которого преследует злой рок. Ну, никак не хотел и не хочет он, Лешик, никому зла, а вот рука как-то сама по себе в каждом случае тянется к ножу. Тянется и все тут. Ничего он с проклятой рукой поделать не может. Не слушается его рука, не подчиняется.
Заслуживаю, писал он, не осуждения, а снисхождения, потому что не было умысла играться с "перышком", не входило в его планы.
Туда же, в Москву, с кассационной жалобой обратился и адвокат Ф. Р. Саляхова.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации под председательством Н. П. Пелевина, рассмотрев поступившие кассационные жалобы, изучив материалы уголовного дела не нашла оснований для отмены приговора.
Но я вынужден сказать и о том, что в приговор было внесено изменение: из него исключено обвинение в ношении и хранении холодного оружия Лешиком.
Вот как объясняет свое решение судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда:
"Как видно из материалов дела, нож, которым было совершено убийство потерпевшего,. действительно является холодным оружием, однако вина в его ношении не доказана. Из приговора видно, что в момент совершения преступления Лешик в этой же комнате схватил указанный нож, однако ни органы следствия, ни суд не опровергли доводы осужденного, что этот нож ему не принадлежит, и в комнату он его принести не мог... Никто из допрошенных по делу не подтвердил, что нож, использованный в совершении преступления, принес с собой осужденный, а факт использования им ножа в качестве орудия преступления состава названного преступления не образует.
Таким образом, приговор в этой части подлежит отмене, а дело - прекращению..."
Но это решение высшей надзорной инстанции (спешу успокоить гневные голоса протестующих) никаким
образом не отразилось на мере наказания. Срок оставлен прежний - двенадцать с половиной лет.
Это лишь значит, что приговор Свердловского областного суда в отношении Лешика оказался до такой степени гуманен, что, убрав еще несколько статей из обвинения, назначенное наказание вполне может оказаться прежним. И убийце в квадрате грех было жаловаться на предвзятое к нему отношение.
Впрочем, пусть это остается на его совести... Если, конечно, таковая у него имеется, в чем я сильно-сильно сомневаюсь. Сомневаюсь я также и в том, что гуманизм к "мяснику со стажем" что-либо изменит в характере белоруса Лешика, которого "зэки" обычно называют Вовчиком.