Перед следователем Белоярской (райцентр в пятидесяти километрах южнее Екатеринбурга - прим. авт.) межрайонной прокуратуры сидит парень двадцати с небольшим лет Дмитрий Демин. Он дает первые показания и, судя по всему, ничем не напуган, держится уверенно.
Следователь:
"Заходили ли вы с девочкой в лес?"
Задержанный:
"Не помню этого".
Следователь:
"Били ли вы девочку?"
Задержанный:
"Не помню".
Следователь:
"Совершали ли вы с ней половой акт?"
Задержанный:
"Затрудняюсь ответить".
Да, явно "дядя Дима" страдает серьезным заболеванием - глубоким и затяжным склерозом, который присущ обычно лицам крайне преклонного возраста. Недуг запущен до неприличия. И отчего это его родители не спохватились вовремя и не занялись излечением, хотя бы народными средствами?
Впрочем, чего теперь-то говорить? Не поможешь, потому что болезнь приобрела необратимый характер: в памяти - сплошные провалы.
Спрашивает, к примеру, следователь насчет судимостей. Дима без запинки отвечает:
"Ранее не судим".
Ну, как же так, гражданин Демин, ты мог начисто вычистить из памяти то, что происходило в тобой всего лишь год с небольшим назад? Ну-ну, поднатужься-ка чуть-чуть...
Матросу-срочнику Демину предоставлен отпуск по "семейным обстоятельствам". Приехал домой, в свой родной поселок Белоярского района. И так увлекся поправлением "семейных обстоятельств", что начисто забыл о возвращении в родную войсковую часть, где матросы-сослуживцы уже заждались. Не на день или два задержался в родных пенатах, а на месяц с лишним. Отпуск его продолжался бы и намного дольше, если бы на службе не объявили всероссийский розыск. Нашли дома и этапировали в часть. Потом был военный суд и приговор:
"Признать виновным в неявке в срок без уважительных причин на службу из отпуска продолжительностью свыше месяца, то есть в совершении преступления, предусмотренного статьей УК РФ... От наказания освободить в связи с амнистией".
Изредка, по правде говоря, в мозгах наступали просветления и он начинал вспоминать. Он неожиданно, например, сказал на очередном допросе, что еще до ухода на армейскую службу против него было возбуждено уголовное дело по факту изнасилования своей сверстницы, но оно было прекращено из-за того, что его жертва отказалась от всех к нему претензий.
После этого минутного просветления вновь был провал в памяти. Родители парня всерьез забеспокоились за жизнь дитя, когда тот заявил следователю:
"В виду плохого самочувствия отказываюсь от дачи показаний".
Несмотря на все это, следователь на этот раз был настроен решительно и намерений своих не скрывал. Он определенно настроился на поиск истины и на доведение следствия до логического конца.
Ну, а пока в уголовном деле было лишь несколько листков: протокол допроса подозреваемого, впавшего в беспамятство, заявление матери потерпевшей и постановление следователя прокуратуры В. К. Белугина, юриста третьего класса, по факту совершения насильственного полового акта с несовершеннолетней.
Пусть следователь занимается своим делом, а мы с вами, дорогие читатели, попробуем вернуться в прошлое и попробуем самостоятельно восстановить происходившие тогда события.
Традиционно оговариваюсь (чтобы не возникло недоразумений), что фамилии потерпевших и их родителей изменены по понятным, надеюсь, причинам.
Был разгар короткого уральского лета.
Бояркина Наталья Николаевна, жительница Екатеринбурга, решила отправить свою одиннадцатилетнюю дочку Ольгу отдохнуть и набраться сил и здоровья в село, находящееся неподалеку от областного центра, где жили в собственном доме ее родители.
Отправила мать и думала, видимо, что все будет в порядке.
Так и было примерно с полмесяца.
Но вот шестнадцатого июля произошло событие, избежать которое вполне было по силам людям.
В полдень бабушка Ольги и другие родственники, проживавшие в селе, решили сходить на кладбище, чтобы помянуть по русскому обычаю усопшую недавно родную душу.
Ольга не хотела оставаться дома одна и тоже отправилась на кладбище вместе с толпой.
Там, на сельском кладбище, все происходило так, как было заведено еще нашими предками. Правда, за одним небольшим исключением. Оно заключается в том, что кладбище - это для русского человека было всегда святым и особенно почитаемым местом, где нажираться до потери сознания никогда не было принято. Сейчас же...
Я обращаюсь к протоколу допроса Ольги:
"На кладбище все выпили. Часа в три или четыре стали собираться домой. Моя бабушка была пьяная и не могла подняться на ноги. Ее стали поднимать, но не смогли.
Тогда дядя Дима сказал, что он проводит меня до дома, а бабушка потом сама придет. Я согласилась. Мы пошли".
Прерву на время цитирование этого документа для того, чтобы сказать вот о чем.
Можно ли было родителям Ольги так полагаться на родственников-сельчан, чтобы на их попечение оставлять несовершеннолетнего ребенка? Ведомо ли было им, что там процветает пьянство и, значит, атмосфера для девочки далека от идеальной? Знали, хорошо знали!
Из свидетельских показаний отца Ольги:
"В селе живет отец жены. Он живет там с какой-то сожительницей. Оба злоупотребляют спиртным, с родственниками жены я мало общаюсь, так как не нравится их образ жизни".
Обратите внимание, читатели: отец отказывался от общения с людьми, не считая достойным их образ жизни, но не воспротивился, когда туда была отпущена девочка, за которой, исходя из ее возраста, глаз да глаз нужен. Ребенок остался без какого-либо присмотра. Да и контакт с дедушкой и бабушкой, находившихся почти всегда под воздействием винных паров, вряд ли приемлем.
Возвращаюсь к показаниям Ольги:
"Мы шли через лес в сторону села. Там, в лесу, он стал обхватывать меня, руками пытался снять штаны. Я попыталась вырваться, но дядя Дима сказал: "Будешь кричать - придушу!" Он взял меня за горло и стал душить. Потом повалил на землю. Он снял с меня штаны и плавки, лег на меня сверху и что-то стал делать со мной... Мне стало больно. Я закричала. Он снова стал душить. Это продолжалось минут двадцать..."
Это как раз то самое, что начисто забыл Дмитрий Демин, когда отвечал на вопросы следователя.
Ольга после этого пришла в село, но бабушки дома все еще не было. Она пошла к одной из родственниц. Та сразу обратила внимание, что девочка вся не своя и ведет себя как-то странно. Зато "дядя Дима", при-. шедший позднее, был в отличном настроении и много шутил. Женщина насторожилась и стала все-таки допытываться, что же произошло. Девочка разрыдалась и рассказала все, что с ней сделал "дядя Дима".
О происшествии быстро сообщили матери Ольги. Тут она, надо сказать, приехала быстро. Выяснив подробности, написала заявление в прокуратуру Белоярского района. В нем она писала:
"Прошу Вашей помощи и наказания по самой строгой мере преступника, который... изнасиловал мою одиннадцатилетнюю дочку... Была попытка убить ее и скрыть свои следы преступления".
...Следствие шло своим чередом. Демин был обследован врачами-психиатрами, которые сошлись во мнении о том, что тот совершал свои деяния, находясь в здравом уме и рассудке, что отклонений в смысле психики нет. Здоров, короче, как бык парень. Подтвердили факт изнасилования и судмедэксперты, проведя соответствующие анализы.
Том с материалами уголовного дела разрастался на глазах.
Был и "сюрприз", ужасно неприятный для правоохранительной нашей системы.
На свет всплыло еще одно преступление, совершенное Дмитрием Деминым. Оказывается, он за три месяца до изнасилования Ольги уже пытался сделать нечто подобное с другой девушкой.
Цитата из документа:
"Восьмого марта в вечернее время в районе лесного массива возле села Демин Д. Н., встретив несовершеннолетнюю Галямову, с целью изнасилования напал на нее, затащил в лес, применяя насилие, попытался раздеть ее и совершить половой акт, однако не смог довести свой преступный умысел до конца, так как на крик Галямовой подошли люди..."
Молчание, говорят, золото. Но, выходит, не всегда. На этот раз отказ от дачи показаний и поразительная забывчивость не пошли на пользу Демину.
Суд над ним все-таки состоялся. Судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда, где председательствовал Т. П. Поденко, рассмотрела уголовное дело в отношении Демина. Она констатировала: вина подсудимого в полном объеме подтверждается исследованными в судебном заседании доказательствами, вина в совершении преступлений установлена.
Приговор гласит:
"Демина Дмитрия Николаевича признать виновным в совершении преступлений... и назначить ему наказание... десять лет лишения свободы с содержанием в исправительной колонии общего режима".
Итак, можно сказать, справедливость восторжествовала, зло наказано.
Да, с точки зрения права - это так. Но вот в нравственном отношении есть еще о чем сказать.
Я возвращаюсь к родителям Ольги. Потому что именно они в первую очередь ответственны за судьбу их девочки, а не бабушка с дедушкой. Эти, последние, как мне кажется, вообще не представляют себе, что такое отвечать за внучку, переданную под временное покровительство.
С отцом - все ясно: сам он не считает возможным контактировать с родителями жены, зато спокойно смотрит на общение с ними своей малолетней дочки.
А мать? Понимаю, как ей больно за все, что случилось с ее дочерью. Готов посочувствовать, но что-то мне мешает сделать это. Что же?
В одном из документов, находящихся в уголовном деле, мать воскликнула: "Я молю только 6ога, что дочка осталась жива!"
Надеюсь, что столь эмоциональное восклицание шло от души.
Но, простите Наталья Николаевна (так и зудится рука назвать подлинное имя матери!), все произошло и из-за вашего легкомыслия и, я бы даже сказал, безрассудства. Отдых внучки у бабушки - дело, конечно, привычное. Но не в вашем случае. И вы лучше, чем кто-либо, знали об этом. И все же доверили дитя. Так кто же виноват?