Людвиг Витгенштейн - сложная и противоречивая фигура. Имел левые политические взгляды. В 30-х годах после визита в Россию имел планы переселения в Советский Союз. Поздний Витгенштейн боролся с формализмом и скептицизмом современной ему философии как с заболеваниями человеческого духа, призывал философов использовать обыденный язык. Последователи Витгенштейна превратили его философию в игру словами и сделали из него подобие психоанализа, который не учитывает фундаментальные социальные причины психических расстройств. Он сам об этом говорил: "Болезни, связанные с пресыщенностью, излечиваются переменой образа жизни. Так и "заболевания" философии могут быть излечены только изменением стиля мышления".
Критика Витгенштейном традиционной философии касается метафизической концепции языка, в которой значение слова в конечном счёте заключается в том, что оно называет. Он выступил против философского взгляда, что именуемый объект есть значение слова. Эту концепцию Витгенштейн называл "августиновской концепцией языка". Св. Августин считал, что овладение языком заключается в обучении именам объектов, как "деятельность называния". И Витгенштейн сразу указывает, что Августин не понимал различия между видами слов. Например в предложении "пять красных яблок" мы не можем указать на референта слова "пять". Витгенштейн: "Такой вещи не существует. Существенно только то, как используется слово "пять". В данном ситуации, по выражению Витгенштейна, "языковой игре", значение слова "пять" не имеет смысла. Витгенштейн: "Концепция Августина "значения" основывается на примитивной идее языковых функций" *Что наш язык? - игра!
Августинская концепция языка считает, что обучение значению заключается в установлении прямого соотношения между значением и словом. Витгенштейн указывает: "Для многих слов, таких как "число", "нет", "ещё", не существует прямых соотношений". Августинское обучение, основанное на установлении ассоциации между словом и вещью, должно быть дополнено специальным обучением (training). Иначе говоря, определение может быть понято только в контексте. Так понимание слова "пять" требует обучение числительным, а слова "туда" - указание жестом на положение вещи в пространстве.
Витгенштейн: "Что же, если не способ употребления слов языка, должно указывать на то, что они обозначают?".
Различия употребления слов в игре "язык" требуют различных процедур обучения употреблению слов в соответствии с различными видами действия, к которым они относятся. Витгенштейн: "Обучение языку заключается в описании различных "языковых игр"(!)".
"Голубую книгу" Витгенштейн открывает вопросом: "Что есть значение слова?". "Этот вопрос, подобно вопросам "Что такое истина?", "Что такое прекрасное?" ставит нас в тупик. Мы отвечаем одним из серьёзнейших заблуждений философии: существительное побуждает нас искать вещь, которая ему соответствует". *Фраза "значение слова" имеет силу заклинания, побуждающего искать вещь (объект, качество), которая соответствует каждому существительному или прилагательному. Это заклинание навязывает идею, что эта вещь есть значение слова и называется этим словом так же как каждый индивидуум имеет имя. Чтобы снять это заклятие Витгенштейн дал знаменитый совет: "Не спрашивайте о значении, спрашивайте об употреблении". Преимущества такого подхода: во-первых, "употребление" не несёт никаких предположений об объектах, соответствующих словам, а во-вторых, оно (значение) может быть понято только в контексте - как лингвистическом, так и социальном. Например, употребление денег не есть объект как и сами деньги, предназначенный для покупок, а есть часть большой и сложной финансовой и социальной системы, в контексте которой имеет смысл. Витгенштейн: "Значение слова есть его употребление в языке". *Слово так же характеризуется своим употреблением, как инструмент - своим назначением. Нет одной, общей для всех функции, функции наименования вещей.
Наряду со словами предложения (язык) тоже можно рассматривать как инструменты. Витгенштейн: "Рассматривайте предложение как инструмент, а его смысл - как его использование. Понять предложение - значит быть готовым к одному из способов его употребления. Если мы не можем придумать никакого способа употребления, мы вообще его не понимаем".
Использование языка всегда имеет цель. Витгенштейн перечисляет цели языка: отдача приказов и повиновение им; описание вида объектов; отчёт о событиях; размышление о событиях; формулирование и проверка гипотез; сочинение рассказа, исполнение роли; благодарности, приветствия, молитвы...
Витгенштейн: "Язык не сводится к какому-либо одному виду практической деятельности, не служит одной существенной цели. Язык это совокупность инструментов, служащих совокупности целей".
Другое важное свойство языка - его социальная природа. Витгенштейн сравнивает язык с игрой в шахматы, слова - с фигурами, а произнесение слов - с шахматными ходами. Витгенштейн: "Для понимания роли шахматной фигуры надо понять игру в целом, её правила". Аналогично значение слова заключается в его месте в языковой игре, а употребление предложения аналогично шахматному ходу. Витгенштейн: "Разве могу я сказать "бу-бу-бу" и подразумевать под этим предложение "если нет дождя, то я пойду гулять"? Только в языке я могу подразумевать что-то под чем-то".
Язык есть множество типов деятельности (практик), определяемых конкретными правилами. Витгенштейн указывает, что социальная природа языка заключается в том, что однократное следование правилу не имеет смысла. Невозможно, чтобы только один раз был задан вопрос или отдан приказ. Правила суть традиции и привычки, они предполагают наличие социальной жизни, общества. Витгенштейн: "Кто-то руководствуется указательными знаками лишь постольку, поскольку существует привычка их использовать". В другом месте: "Стрелка, которая "указывает" - не фокус-покус, который выполняет над стрелкой психика. Стрелка "указывает" только в контексте применения, заданного человеческой практикой". *Маркс: "Человек есть в самом буквальном смысле общественное животное. Производство обособленного одиночки такая же бессмыслица как развитие языка без совместно живущих и разговаривающих индивидов".
Главное в концепции правила заключается в возможности на его основании оценивать поступки. Вопрос "Правильно ли я поступаю?" означает "Следую ли я правилу?". Нарушить правило значит оказаться виновным, подлежать наказанию. *Что правильно, а что неправильно никогда не зависит от нашего каприза. Витгенштейн: "Я могу использовать слова только тогда, когда другие могут понять как я их использую. Другими словами, я должен принять определённые соглашения. Но "верно" или "неверно" определяется не соглашением мнений, а согласием в поступках, в практике".
Витгенштейн: "Понять предложение означает понять язык. Понять язык означает овладеть техникой". Можно сказать, что язык это сложная практика, состоящая из многих разновидностей практики, лингвистической и социальной. *Витгенштейн признавался, что не может дать общую форму высказываний языка: Я утверждаю, что "языковые игры" не имеют общего признака, но они перекрещиваются друг с другом всевозможными способами. Именно из-за этой взаимосвязи мы называем всех их "языками". Он приводит в пример разные игры: "Что у них общего? Мы видим сложную сеть сходств между карточными играми , играми с мячом и т.д., которые имеют сеть сходств не смотря на наличие отличий в деталях. Игры образуют семейство, имеют "семейное сходство" подобно членам одной семьи. Также и "языковые игры" не имеют единого общего, но образуют "семью". *Если прибавлять к языку всё новые и новые "языковые игры", то мы получим концепцию языка по Витгенштейну. Он указывал, что язык подобен множеству социальных практик как множеству инструментов, но существует множество социальных практик и инструментов, которые не являются языками. Витгенштейн отрицает, что существует отличительные свойства, которые делают эти разновидности практики и инструментов именно языками и он не намерен создавать "теорию языка".
Зато такую теорию смело предложили Маркс и Энгельс: "Язык есть форма и продукт коллективного сознания и может быть преобразован (*созданием новояза) практическим ниспровержение реальных общественных отношений (*революционной, а не духовной практикой)". Но тогда язык можно переменить в ходе научно-технического прогресса (революции). Искусственный интеллект вполне способен дать нам Новояз, на основе верифицированным истин, без поэтических двусмысленностей и образной расплывчатости. Перефразируя слова Чжан Дзяо, предводителя восстания "жёлтых повязок" - "Синее небо уже мертво. На смену ему должно явиться жёлтое небо": "Старый язык уже мёртв. На смену ему должен явиться новый - язык Искусственного Интеллекта".