Аннотация: Политический портрет видного деятеля Горской Республики, впоследствии - политэмигранта Вассана-Гирея Джабаги.
В правительстве Горской Республики Васан-Гирей Джабаги поначалу занимал пост министра финансов. Правительство доверило Джабаги этот пост, будучи убежденным в правильности своего выбора: к тому времени сына полного Георгиевского Кавалера полковника Ижи Джабагиева знали как выпускника реального училища во Владикавказе, сельскохозяйственного факультета Дерптского Политехнического института и, наконец, самого престижного в Европе - Йенского Университета (Германия), откуда в 1908 году он вышел с дипломом профессора 26 от роду лет.
Первая же научная работа Джабаги "Свободная земельная собственность и техника сельского хозяйства в Европе" (1915 г.) привлекла внимание ведущих специалистов мира. В это время молодой автор занимал довольно высокое положение в бюрократическом аппарате России: вице-директор департамента земледелия.
Как и все образованные кавказцы, после февраля 1917 года Джабаги возвращается на родину, где вместе с единомышленниками занимается вопросами гражданского и политического обуст-ройства северокавказского региона. Он - один из авторов Конституции Северокавказской демократической республики. Политическая роль Джабаги в созидании нового государства, его влияние на народ были столь безусловны, что деникинцы сочли необходимым использовать весь арсенал клеветы, впрочем, шитой белыми же нитками, дабы скомпрометировать незапятнанное имя Васан-Гирея Джабаги. Вот выдержка из Воззвания командования Добровольческой Армии к чеченскому народу:
"...Умы ваши смущают авантюристы из Тифлиса: Джабагиевы и Цаликовы. Они подняли на ноги полоумного старика Узун-хаджи, и этот последний окруживший себя бандою разных проходимцев, беглецов, разбойников с лозунгом "шариат" на устах и с мыслью полного вашего разорения и порабощения в душе призвал вас выступить против Добровольческой Армии". (Ноябрь, 1918 г.)
В ответ на это Джабаги обратился к народу:
"Наша цель - сохранить маленький народ в надвигающейся братоубийственной бойне. История знает немало примеров, когда такие народы бесследно исчезали в ходе революции. Мы должны быть готовы признать любую законную власть, которая утвердится в Центре и даст возможность независимого развития горских народов. Ингуши по-роковому для себя стечению обстоятельств, главным образом из-за вечной земельной проблемы, все же пошли за большевиками" (Цит. по Журнал "Кавказ", N 1, 1993).
Не будем вдаваться в пространные комментарии искренней веры В.Г. Джабаги в "предоставление независимости горским народам любой законной властью, которая утвердиться в Цент-ре". Что касается большевиков, использовавших Узун-хаджи и других безусловных лидеров в борьбе с Деникиным под бесконечные обещания свободной жизни, то ни для кого теперь не секрет, что это была ложь. Что же касается их противников - контрреволюционеров, меньшевиков и т. п., то как тут не вспомнить редкую по своей исповедальности повесть Бориса Савинкова "Конь вороной". (Удивительно, как эта личность совмещала в себе перепачканного кровью политикана с художником, кровью же отмытым?) Савинков-писатель размышляет о жизни Савинкова-политика. И писатель, несомненно, мудрее своего героя. Этот беспощадный, отчаянный суд над самим собой - попытка покаяния и возможность отпущения грехов. При всей противоречивости его личности, при всей ее раздвоенности, понимаешь, что все-таки не низменное начало, а начало высшее подвигало его. И вот она, трагедия Савинкова: "... черт меня дернул родиться русским! "Народ-Богоносец" надул. "Народ-Богоносец либо раболепствует, либо бунтует; либо кается, либо хлещет беременную бабу по животу; либо решает мировые вопросы, либо разводит кур в ворованных фортепиано... За родину умирает горсть, за свободу борются единицы".
Могли ли горцы, воспитанные иначе, пойти за таким правителством?ьством?
Не могли. Но пошли...
Почему?
"Ингушский большевизм", которому-де препятствовал в свое время Джабаги, и за это, вкупе со своими соратниками, был обвинен в симпатиях к большевикам, вызывает существенные уточнения.
В протесте правительства Горской Республики против посягательств Добровольческой Армии на самостоятельность и независимость Республики от 14 марта 1919 года черным по белому сказано:
"Армия генерала Деникина, вторгнувшись в наши пределы, уничтожила несколько ингушских селений" (Газета "Дагестан", N 45 за 14 марта, 1919 г)
Что же оставалось делать ингушским крестьянам: из двух зол было выбрано меньшее, ведь большевики, как и деды ингушей, боролись с царскими генералами и солдатами! Чем сложнее ситуация - тем проще логика!
Но где в это время было Горское правительство? Почему между ним и народом произошел водораздел?
На это исчерпывающе ответил В.Г. Джабаги в своей статье "Правительство и народ":
"В последнее время все чаще и чаще приходится слышать об отчуждении Парламента и Правительства от народа, о том, что между властью и населением отсутствуют более или менее тесная связь..."
Причины В. Г. Джабаги называет следующие:
- Члены парламента не были избраны способами, обеспечивающими правильное выражение народной воли;
- Поэтому Парламент не мог претендовать на всю авторитетность: в стране, где еще не существует партийная дифференциация и не успело проявиться классовое самосознание, где внут-ренняя политическая борьба осложнилась внешней, крайне сильны еще различные ориентации на внешние силы.
Таким образом, Правительство Горской республики оказалось не только оторванным от народа, над ним нависла угроза многих враждебных всякой Горской независимости и Горскому государству течений, какимы бы ни были его состав и программа.
Последний из процитированных пунктов Джабаги, вполне укладывающийся в извечный скомороший сценарий неизбывной русской смуты, в бесконечное ожидание "светлого будущего", названные "пробуждением классового самосознания", увлек в утопические дебри и легковерных горцев. Большевики, не мудрствуя лукаво, выдвинули лозунги "мир - народам", "земля - крестьянам", а заодно и очернили лидеров Горской Революции, которые оказались "миллионерами", "эксплуататорами", "помещиками", "буржуями" и, вообще, "всякой сволочью", которую истребит большевистская революция.
"Дай-то Бог дожить!"
- "До чего дожить-то?"
- "А все равно: до коммунизма ли, до революции ли!"
В конце концов, случился военный переворот. Генерал Деникин сделал правителем Дагестана генерала Халилова, а шейх Узун-Хаджи в вынужденном союзе с большевиками прогнал обоих и ушел с политической арены.
Кстати, этот временный политический (но никак не идеологический) альянс преподносился на первых порах большевиками как идиллическое единство судеб ислама и большевизма, чтобы склонить верующих мусульман Северного Кавказа на свою сторону. Под-сурдинку уничтожались исламские богословы и их труды. Что было потом, мы знаем.
Во время оккупации Северного Кавказа Деникиным В.Г. Джабаги находился в Тифлисе (к тому времени он был уже Председателем Парламента Горской Республики), а в июле 1920 года он представлял делегацию Северного Кавказа на Парижской Мирной Конференции. Там, во Франции он узнал об оккупации большевиками Грузии. Возвращаться на родину не было смысла.
Но политическая деятельность Джабаги на этом не закончилась. В 1922 он эмигрировал в Польшу, где группировались видные деятели северокав-казской эмиграции, публиковал статьи и мемуары в газетах "GazetaPolska", "SprawyObceKurjerWarszawski", "PolskaZbrojna", в качестве эксперта по советским и средне-восточным делам. Помогало знание языков: В. Г. Джабаги блестяще владел ингушским, чеченским, русским, английским, турецким, французским, польским и немецким языками.
В 1930 году Джабаги издавал в "Восточном журнале" (на польском языке) статьи, главная идея которых сводилась к полному несоответствию лозунгов большевиков, апеллирующих к основным догматам Корана, на что, собственно и "клюнули" легковерные горцы, у которых Джабаги и его соратники ввиду своего социально-го происхождения не нашли поддержки в 20-х годах.
В. Г. Джабаги верил, что идея Кавказской Конфедерации, возродится с крушением коммунистического гнета, ибо вся многовековая история горских народов - это трагическая увертюра к Важнейшему Акту Единения.
Одновременно Джабаги старался дать верный образ Ислама, ориентируясь на западного читателя. Это нашло отражение в его статьях "Отношение Запада к Исламу" (1955 г.), "Пробуждающийся Ислам" (1936 г.) и др.
В 1924 году Васан-Гирай Джабаги был аккредитован в Стамбуле корреспондентом газеты "KurjerWarszawski" и представителем Польского Телеграфного Агентства. Там он организовал вместе с братом Магометом "Комитет Независимости Кавказа", в который объединились эмигранты "всех порабощенных народов Кавказа". Статьи и исследования В. Г. Джабаги были также опубликованы в газетах "TANIN"(Турция), "LARepublique"(Франция) "CaucasianReviev", "Свободный Кавказ" (Германия) и др.
Во время Второй Мировой войны он прибыл в Берлин и вместе с другими политэмигрантами старался облегчить судьбу советских военнопленных.
Главная его книга "Русско-Кавказская война" вышла в Стамбуле на турецком языке уже после смерти автора, в 1967 году.
Умер Васан-Гирай Джабаги в Стамбуле 18 октября 1961 года.
В некрологе, опубликованном в американской прессе, о нем сказано: "Известие о смерти этого выдающегося общественного деятеля было воспринято с глубокой скорбью в среде кавказской эмиграции... Эти люди помнят его как патриота и борца за свободу".