Экспромт Максимилиана Волошина: 
"Анна Андреевна Ахматова,
Полюби меня, черта косматого". 

    Анна Ахматова о "Бродячей собаке": 
"Да, я любила их,
те сборища ночные -
Веселость едкую
литературной шутки"
        Михаил Кралин.
        Артур и Анна: Роман в письмах. Л., 1990. 
У попа была собака,
Он ее любил.
Она съела кусок мяса,
Он ее убил.
И в яму закопал,
И надпись написал,
что
У попа была собака,
и т.д.

                Анна Ахматова
Я бедный попик убогий, 
живу без улыбок и слез. 
Ах, все исходил дороги 
со мною немощный пес. 

Обветшала грустная келья, 
скуден мяса кусок. 
И его в печальном весельи 
куда-то пес уволок. 

И смерть к нему руки простерла... 
Оба мы скорбь затаим. 
Не знал я, как хрупко горло 
под ошейником медным твоим. 
Э. Паперная 1914 г. 
Жил-был у бабушки серенький козлик.
Вот как, вот как, серенький козлик.

Бабушка козлика очень любила.
Вот как, вот как, очень любила.

Вздумалось козлику в лес погуляти.
Вот как, вот как, в лес погуляти.

Напали на козлика серые волки.
Вот как, вот как, серые волки.

Оставили бабушке рожки да ножки.
Вот как, вот как, рожки да ножки.

                        Анна Ахматова
Я у бога просила, старая: 
Сохрани мне козлика, Господи! 
За здоровье его много слез поди 
Пролила я ночами, старая. 

Но ушел от меня мой серенький, 
Не взглянул даже, как я плакала.
Лишь цепочка на шейке звякала, 
Когда в лес убегал мой серенький. 

А ведь чуяло сердце вещее, 
Что печаль мне от бога завещана -
Видеть рожки его ветвистые 
Да копытца, когда-то быстрые. 
Э. Паперная 1912 г.
Пошел купаться Веверлей,
оставив дома Доротею.
С собою пару пузырей
берет он, плавать не умея.

И он нырнул, как только мог,
нырнул он прямо с головою.
Но голова тяжеле ног,
она осталась под водою.

Жена, узнав про ту беду,
удостовериться хотела,
Но ноги милого в пруду
она узрев, окаменела.

Прошли века, и пруд заглох,
и поросли травой аллеи;
но все торчит там пара ног
и остов бедной Доротеи.

                            Анна Ахматова
Все как прежде небо лилово,
те же травы на той же земле,
и сама я не стала новой,
но ушел от меня Веверлей

Я спросила: чего ты хочешь?
Он ответил: купаться в пруду
Засмеялась я: ах, напророчишь
нам обоим, пожалуй, беду

Как забуду? Он вышел бодрый,
с пузырями на правой руке
И мелькали крутые бедра
на хрустящем желтом песке

Для того ли долгие годы
в одинокой любви прошли,
чтобы отдал ты темным водам
свой загадочный древний лик?!

Тихо сердце мое угасло,
на душе у меня темно
О, прости, - я не знала, что часто
голова тяжелее ног.

О, как сердце мое темнеет,
не смертельного ль часа жду?
И я одна каменею
на холодном темном пруду

А. Финкель. 1914 г. 
В лесу
Четыре алмаза - четыре глаза, 
Два совиных и два моих.
О страшен, страшен конец рассказа
О том, как умер мой жених.

Лежу в траве, густой и влажной, 
Бессвязно звонки мои слова,
А сверху смотрит такою важной, 
Их чутко слушает сова.

Нас ели тесно обступили,
Над нами небо, черный квадрат,
Ты знаешь, знаешь, его убили. 
Его убил мой старший брат...

Не на кровавом поединке
И не в сраженьи, ни на войне,
А на пустынной лесной тропинке, 
Когда влюбленный шел ко мне.

Анна Ахматова
В луже
(пародия)
Имею я четыре носа -
Четыре "пятачка" свиных,
Тремя глазами смотрю я косо
- Один совиный и два своих.

Лежу в луже зловонно-липкой,
Носами чую в квадрате смрад,
А на меня с немой улыбкой
Четыре борова глядят.

Сова дивится, что глаз совиный
В затылке у меня блестит,
И смотрит сверху с важной миной,
А мой жених убит, убит.

Соплю я четырьмя носами,
Таращу я совиный глаз.
Но что мне делать - судите сами -
- Когда я в луже улеглась.

Сочинения В.П. Буренина. Т. 4. Стрелы, Пг., 1916.

Над водой
Стройный мальчик-пастушок, 
Видишь, я в бреду.
Помню плащ и посошок
На свою беду.
Если встану - упаду.
Слышу тихое ду-ду.
Мы прощались, как во сне 
Я сказала: "Жду!"
Он, смеясь, ответил мне: 
"Встретимся в аду!..."
Если встану упаду,
Дудочка поет ду-ду.
О, глубокая вода
В мельничном пруду,
Не от горя, от стыда 
Я к тебе приду.
И без крика упаду, 
А вдали звучит ду-ду.

Дуда
(пародия)
Ах, Маковский-пастушок,
Я пишу, пишу в бреду:
В "Аполлоне" мой стишок
Поместишь ты на виду?
От восторга заведу
На дуде мотив: ду-ду.

Мне Маковский - милый он -
- Молвит: "Пусть сгорю в аду,
Но тебя я в "Аполлон"
Рядом с Брюсовым введу.
Заиграй скорей - я жду -
- Заиграй дуду, ду-ду..."

И Маковский-пастушок
И себе и мне к стыду
В "Аполлоне" мой стишок
Напечатал на виду.
От восторга я пойду -
Утоплюсь с дудой в пруду.

Сочинения В.П. Буренина. Т. 4. Стрелы, Пг., 1916.

Мне больше ног моих не надо -
- Пусть превратятся в рыбий хвост -
- Плыву, и радостно прохлада,
Белеет тускло дальний мост...

Не надо мне души покорной 
Пусть станет дымом. Легок дым.
Взлетев над набережной черной, 
Он будет нежно-голубым.

Смотри, как глубоко ныряю, 
Держусь за водоросль рукой. 
Ничьих я слов не повторяю 
И не пленюсь ничьей тоской.

А ты, игрушечный, ужели
Стал бледен и печально-нем, 
Что слышу? - целых три недели 
Все шепчешь: "Бедная, зачем?.."

Анна Ахматова
Та же глубоко патриотическая тема
(пародия)
Мне ног не надо - ноги к черту!
Пусть превратятся в рачий хвост:
Предавшись раковому спорту,
Нырну под Полицейский мост,

Коль в голове все мысли пусты -
- На что она, скажите? Ах,
Пусть вырастет кочан капусты
На беломраморных плечах

А ты, игрушечный, что станешь
Тогда со мною делать - ну?
За рачий хвост меня потянешь,
Как в волны Мойки я нырну?

Сняв с плеч моих качан, разрубишь 
Его, чтоб борщ сварить аль щи? 
Ты побледнела. Не так ты любишь? 
Другую для себя ищи!





ПАРОДИИ
Владимир Набоков

Я надела темное платье
И монашенки я скромней:
Из слоновой кости распятье
Над холодной постелью моей.

Но огни небывалых оргий
Прожигают мое забытье,
И шепчу я имя Георгий -
Золотое имя твое!

Иван Бунин
Одиночество
Худая компаньонка, иностранка,
Купалась в море вечером холодным
И всё ждала, что кто-нибудь увидит,
Как выбежит она, полунагая,
В трико, прилипшем к телу, из прибоя.
Потом, надев широкий балахон,
Сидела на песке и ела сливы,
А крупный пёс с гремящим лаем прядал
В прибрежную сиреневую кипень
И жаркой пастью радостно кидался
На чёрный мяч, который с криком "hop!"
Она швыряла в воду... Загорелся
Вдали маяк лучистою звездой...
Сырел песок, взошла луна над морем,
И по волнам у берега ломался,
Сверкал зелёный глянец... На обрыве,
Что возвышался сзади, в светлом небе,
Чернела одинокая скамья...
Там постоял с раскрытой головою
Писатель, пообедавший в гостях,
Сигару покурил и, усмехнувшись,
Подумал: "Полосатое трико
Её на зебру делало похожей". 
Александр Иванов
Мне, признаюсь, с тобою расстаться не жаль, 
Я на плечи накину Ахматовой шаль, 
А на шею надену Цветаевой брошь, 
И тогда я уверена: ты не уйдешь. 
И, скорее всего, образуется драка: 
Ты ведь глаз положил на часы Пастернака, 
На пальто Евтушенко, Волошина шляпу, 
А Есенина фрак ты унес "тихой сапой". 
Помнят наши друзья прошлогоднюю драму: 
Мы делили с тобой портсигар Мандельштама. 
Ты бросал мне слова и упреки в лицо 
И ушел, прихватив Гумилева кольцо. 
Надоело терпеть мне тебя, вечно пьяного, 
В издевательски-модном кашне Северянина. 
На сей раз ты, подлец, от меня не уйдешь,
Я уже приготовила Бальмонта нож, 
Да к тому же Дантеса нашла пистолет, 
Мне, сдается, надежней оружия нет. 
Впрочем, есть со стихами моими скрижаль, 
Но оценит ли их этот бабник и враль? 

Эпилог 
Ни стрелять, ни пырять не пришлось, 
Оттого, 
Что стихи мои насмерть сразили его! 

пародия на "Поэму без героя"Анны Ахматовой

Далеко в стране Негодяев 
и неясных, но страстных знаков,
жили-были Шестов, Бердяев,
Розанов, Гершензон и Булгаков.
    Бородою, в античных сплетнях,
    верещал о вещах последних
Вячеслав. Голосок доносился
до лохматых ушей Гершензона:
"Маловато дионисийства,
буйства, эроса, пляски, озона.
    Пыль Палермо в нашем закате".
    (Пьяный Блок отдыхал на Кате,
и, достав медальон украдкой,
воздыхал Кузьмин, привереда,
над беспомощной русой прядкой 
с мускулистой груди правоведа,
    а Бурлюк гулял по столице,
    как утюг, и с брюквой в петлице).
Да, в закате над градом Петровым
рыжеватая примесь Мессины,
и под этим багровым покровом
собираются красные силы.
    И во всем недостача, нехватка:
    с мостовых исчезает брусчатка,
чаю спросишь в трактире - несладко,
в "Речи" что ни строка - опечатка,
и вина не купить без осадка,
и трамвай выползает из трещин
силлурийского тротуара.
Но еще это сонмище женщин
и мужчин пило, флиртовало,
    а за столиком рядом с эсером
    Мандельштам волховал над эклером.
А эсер глядел деловито,
как босая танцорка скакала,
и витал запашок динамита
над прелестной чашкой какао.

* Петербург, то есть зашифрованный герой "Поэмы без героя" Ахматовой.

Москвичи. 1.
Дворовая свора бежала куда-то, 
визжала девчонка одна.
"Я их де-фло-ри-ру-ю пиццикато", -
промолвил старик у окна.

Он врал и осекся,
трепач этот древний,
московской орды старожил.
Он в комнату выплывшей
Анне Андреевне
услужливо стул предложил.

Он к ней обращался
с почтительным креном,
он чайничек ей придержал.
Его, побывавший в корзиночке
с кремом,
мизинец при этом дрожал.

Он маялся, мальчик
шестидесятилетний,
но все же отважился на
рассказ, начиненный
последнею сплетней,
и слух не замкнула она.

Он даже заставил ее
улыбнуться,
но все-таки ей угодил,
москвич,
отдуватель чаинок на блюдце,
писатель стишков в "Крокодил".
                    Лев Лосев. Стихи //
                    Знамя. 1991. Љ 10. С. 71-80.



Ах! Я знаю любви настоящей разгадку,
Знаю силу тоски,
- "Я на правую руку надела перчатку
С левой руки!.."
Я пленилась вчера королем сероглазым
И вошла в кабинет.
Мне казалось, по острым, изысканным фразам,
Что любимый - эстет.
Но теперь, уступивши мужскому насилью,
Я скорблю глубоко!..
Я на бедные ножки надела мантилью,
А на плечи - трико...
        Дон-Аминадо. Дамы на Парнасе. Из альбома почтительных пародий //
        Новый сатирикон. 1916. Љ 37. С. 8. 
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки...
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: - Не стой на ветру.
А. Ахматова

Настоящую даму не спутать
Ни за что: ведь она в мехах.
Ты напрасно хочешь напутать.
И ответил он жалобно: - Ах!
Только вздрогнула: - Милый! Милый!
О, господь мой, ты мне помоги!
И на правую руку стащила
Галошу с левой ноги.
Задыхаясь, ты крикнул: - Анютка!
Я на лесенку села: - Ну что?
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал: - Не протри пальто!
Сергей Малахов // Удар. Альманах. М., 1927. С. 199-200.