ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН
Роман в стихах
(Пародия)

Не мысля славный стих унизить,
Сети вниманье возлюбя,
Хотел бы я тебя приблизить
К трудам достойнее себя.
С пикантной правдой той эпохи
Фривольной дерзостью своей
Я раскрываю жизнь пройдохи
Пред церемонностью твоей.
Пусть будет так - оставим вздохи
По целомудренным речам,
Я представляю непристойный,
Мирок забавный и достойный
Всем аморальным богачам.
Прими сей плод ночных раздумий,
Ума холодного расчёт,
И не ищи ты в нём безвкусий - 
Моя бездарность здесь не в счёт.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

I

"Мой дядя - самых честных правил,
Когда блудить уже не мог, 
Он яйца в рамочку поставил
И от бессилья занемог.
Себе во вред, другим докука;
Ах, боже мой, какая скука
С кастратом басенки вести 
О бабах, пьянках, ... мать ети!
Какая блядская судьбина
Полуживого забавлять,
От ночи к ночи и опять
Читать Баркова "Поп Вавила",
Дрочить и думать про себя:
И это тоже ждёт меня!"

II

Так думал наш эротоман,
Трясясь в раздолбанной карете;
Засунув длань свою в карман,
Дрочил, воспомнив о минете.
Друзья Мудищева, Орлова!
Позвольте вставить два три слова
Без выпендрёжа и трепни
О том, кто чёртушке сродни:
Онегин Женя, член с оглоблю,
Родился в ночь на понедельник
И был он всех родных наследник.
Вот только я совсем не помню:
Был ли то город, иль деревня,
Но, что мороз трещал, то верно!

III

Служа в трактире сутенёром,
Блядями жил его отец,
Но, заработав триппер,  скоро
Пришёл его деньгам конец.
Судьба Евгения хранила:
Сперва Madame его любила, 
Давала сиську пососать, 
Чтоб он не принялся орать,
Потом Monsieur её сменил.
Ребенку поправлял мудя 
И, чтоб не мучилось дитя,
Дрочить он Женьку научил,
И как свою развеять скуку,
В карманы брюк засунув руку.

IV

Когда же юности прыщавой
Пришла Евгению пора, 
Заняться похотью им славной,
Monsieur прогнали со двора.
Вот наш Онегин на свободе, 
Воткнул серьгу себе по моде;
Завёл двух девок, трубку в рот,
И вышел с дерзостью в народ.
Он по-французски совершенно
Мог трахать баб и молодух,
Когда одну, а то и двух;
Елду ж дрочил он непременно.
Чего ж вам больше? Свет решил,
Что в свете нет таких мудил.

V

Мы все сношались понемногу
Когда-нибудь и с кем-нибудь,
Так членом крепким, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин трахал очень многих:
Блядей в соку и чуть седых.
Как секса истинный гигант
Имел он счастливый талант
С улыбкой милой Казановы
Коснуться клитора слегка,
С ученым видом знатока
Сказать, что позы все не новы
И возбуждать фригидных дам,
Слегка похлопав по губам.

VI

Блатной жаргон сегодня в моде, 
Так, если правду вам сказать,
Он мог легко по-фене ботать,
В Сенате ксивы разбирать,
Потолковать о мсьё Гюго
В конце сказать, что всё фуфло, 
Что цены нынче все взлетели,
Что бляди все уж надоели,
И быть веселым до утра.
В конце добавить анекдот, 
Как дьяк елду засунул в рот
(На спор с корнетом Делуа)
Мадам Н.К. на той неделе,
Когда муж был ещё в постели.

VII

К картишкам пристрастившись с детства,
Для виста время не щадить,
Он мог пиковый туз от трефы 
На ощупь сразу отличить.
Бранил ханжей и мудрецов
И недолюбливал скопцов,
И был отменный моветон, 
То есть, умел судить о том, 
Как баба под тобой потеет,
И как вставлять, и почему
Не нужно жёнушки ему, 
Когда простую блядь имеет.
Отец понять его не мог:
Блядей не звал он за порог.

VIII

Всех баб, с кем переспал Евгений,
Не перечтешь за сто ночей;
Но в чём он истинный был гений,
Чем овладел с младых ногтей,
Так портить девушек невинных,
Простых, застенчивых, стыдливых;
Сношался ль ночью, или днем,
Послушный член стоял конем.
И, переплюнув в сем искусстве
Всех волокит вокруг Невы,
Хоть это были даже Вы,
Он слыл искуснейшим в распутстве
Средь молодых и стариков,
Не зная ханжеских оков.

IX

Как ловко мог Евгений смело
Залезть под юбку к девке так,
Что та и охнуть не успела,
А между ног ее - елдак!
Как он умел быть равнодушным
К слезам и радостям ненужным,
В любовных ласках был так скор,
Что вызвал праведный укор
Со стороны тех девок сладких,
Чьи взгляды просят нас всегда:
Подольше бы твоя елда
Меж ягодиц ласкала гладких!
Но он берег свою елду
Для самых важных рандеву.



X

Как он умел лапшу навесить
На уши дамочек иных,
Заставить их почти уверить
В чистосердечность чувств своих.
И под столом, в часы обеда,
Той деве, что напротив села,
Залезть под юбку и ногой
Играть с покорною губой.
Когда трусы набрякнут влагой
И клитор затрепещет вдруг,
Рождая девичий испуг,
Прервать си ласки и с отвагой
Добиться, чтоб наедине
Дать полный раж своей елде.

XI

Как рано он познал секреты
Сердечных грез замужних дам!
Как расточал он комплименты
Их рогоносящим мужьям!
Его любила проститутка
И молодая институтка
За то, что в играх вечерком,
Что были не всегда  тайком,
Не знал он скучных упражнений:
Неутомимый хитрован
Не лез за фокусом в карман,
Всегда готовый без сомнений
Казать талант особый свой 
С чужой доверчивой женой.



XII

Бывало, он еще в постели
И член стоит  как истукан,
Слуга приносит приглашенья
На вечер от знакомых дам.
"Куда спешить? Еще успею
Оттрахать Марью, Галатею!
У нас тут девок полный двор:
Все сочные, как на подбор."
Покамест в утреннем угаре
Он член не успокоит свой,
В игре с девической плевой,
Ему не рыскать на бульваре
В погоне за мадам Клико,
Надев парадное трико.

XIII

Взошла луна, вот пьяный Ванька 
Пердит, присев на облучок,
И наш герой, усевшись в санки,
Летит, как будто на толчок.
В кабак! Его, конечно, ждали -
Пить без Онегина не стали:
Бочонок рома, пунш, кагор.
Такой уж был их уговор,
Что первый тост заглотят вместе, 
Потом пойдет чреда блядей -
Отборных девок из людей,
И вперемешку с мясом в тесте
Под ром и грохот барабан
Они откроют новый жбан.

XIV

Еще бифштекс он ест со смаком
И тост за баб поднял корнет,
Еще стоит Праксинья раком,
Да вот уж слышится брегет.
То час балета наступает, 
Где наш Онегин (кто не знает?),
Протрахал весь кардебалет
Во славу будущих побед.
Летит к театру наш проказник
Узреть Моины нежный взгляд
И Клеопатры тощий зад.
Вот то-то славный будет праздник,
Когда в кулисах он один
Среди красавиц балерин.

XV

Партер забит, в райке нет места,
А в ложах, мать твою ети!
Весь свет блядей собрался вместе
И Женьке не дают пройти.
Вот в ложе, там, где закуток,
Поручик Ржевский без порток
Распял красавицу Анетту,
Всадив елду ей между ног.
Одной ногой касаясь кресла,
Другую вскинув на погон,
Она берет такой разгон;
Свои волнующие чресла
Со стоном выгнет и взовьет,
И быстро ручкой яйца трет.

XVI

Все рты раскрылись. Женька входит,
Продрался к сцене на руках
И пьяным взором он обводит
Все ножки во первых рядах;
Взглянул на сцену - вот те на!
Стоит Истомина одна:
Под звуки скрипки и трубы
Снимает потные трусы,
И платье с плеч летит на рампу.
Онегин громко так икнул, 
Отворотился - и срыгнул,
И молвил: "всех пора на свалку;
Театры долго я терпел,
Но и стриптиз мне надоел."

XVII

Еще на сцене девки скачут,
В оркестре бас пердит трубой;
Еще поручик, сын удачи,
Работает своей елдой;
Еще швейцар, напившись пьяно,
В дверях дерёт купчиху рьяно;
Еще в буфете водка, пиво
И сыр с икрой лежат красиво;
Еще не все ушли зеваки,
Столпившись у самих дверей -
Ждут новомоднейших блядей,
Промерзнув аж до самой сраки: 
А уж Евгений выполз вон -
На бал резвиться едет он.

XVIII

Так поспешим и мы проворно,
Уж недоев и пирога,     
На светский бал, где так удобно
Мужьям  пристраивать рога.
Карета мчит по камням гладким
Располагая к  мыслям сладким.
А вот и дом в убранстве света,
Куда во двор летит карета,
За счастье скорое ратуя.
Большие окна, шелк гардин
Не скроют тайну всех картин
Что тенью бродят, взор волнуя:
Там чудна ножка, это грудь:
Терпи дружок - и в славный путь.

XIX

Вот наш герой домчал успешно;
С кареты вылез весь хмельной,
Ширинку застегнул поспешно,
Взлохматил волоса рукой,
Швейцару рубль на чай откинул,
Икнул и шляпу гордо сдвинул,
Вошел. Свечной огонь горит;
Заметив поздний столь визит,
Все разом стихли, рты разинув;
Скрипач один, без панталон,
Водил смычком совсем не в тон;
Пред ним мадам, горжетку скинув,
Забыв про свет и этикет
Неспешно делала минет.

XX

Во дни безнравственных желаний
Я был в восторге от балов:
Нет лучше места для свиданий
Для простофиль и дураков.
О вы, отцы прелестных дочек,
Рабы наглаженных  сорочек!
И вы, мужья примерных жён!
Совет мой вовсе немудрён:
Держите баб своих построже!
За ними нужен глаз да глаз:
Ведь все они в который раз
Супружеское делят ложе!
Ведь я б об этом не писал,
Кабы и сам того не знал.

XXI

Увы, и я был сильно грешен:
Каких я девочек любил!
Не будь бомонд наш так потешен
Я б жизнь свою не загубил.
Люблю блондинок и брюнеток,
Но слаще всех земных конфеток
Любил я рыже-золотых -
Избранниц слабостей  земных.
С трудом найдешь, от страсти млея,
Ты дам эффектней и нежней,
Чьи ножки глаже и стройней,
Чем златокудрая Цирцея. 
К чему мне жребий свой  винить -
Ее не смог я позабыть.

XXII

Что ж мой Онегин? Полупьяный
Тащится с бала он домой:
Какой-то фатум окаянный
Разверз врата  над головой.
Не встал его елдак сегодня
Как ни старалась наша сводня
Менять кокеток перед ним -
Не воскресил он свой интим.
Весь Петербург неугомонный
Заметил Женькин сей изьян;
Ведь не был он совсем уж пьян,
И девками так утомленный,
Чтобы ударить в грязь лицом!
Что стало с нашим молодцом?

XXIII

Да, шум поднялся несусветный
И по Неве разнесся слух,
Что силу младости Евгений 
Растратил на простых стряпух.
Теперь наш друг, запершись в доме,
Лежит на мятлицкой соломе;
Однообразна и скучна
Пошла минута шалуна.
И был несчастлив мой Евгений
Послушно пользуя рецепт
От сексуальных разных бед.
Теперь ему нет наслаждений
Среди разврата и пиров.
Ах, если б Женька был здоров!

XXIV

Нет: рано член его загнулся;
Ему не слышать света шум;
И хладный ум к нему вернулся
С тоски от непривычных дум;
Друзья покинули повесу,
Не спев заученную мессу
О дружбе, верности, любви
И о курьезах визави.
Ему теперь с одной бутылкой
Вести неспешный разговор,
И жизни праведный укор
Напомнит нам о жизни пылкой.
Судьбу поставил он на кон -
В деревню к дяде едет он.

ГЛАВА ВТОРАЯ

I

Деревня, где осел Евгений,
Стояла между двух дорог;
И в дрожках шумные соседи
Вели никчемный диалог.
Сначала все к нему езжали,
Хотя их даже и не звали,
Но наш герой, забившись в сенках,
Стоял, согнувшись, на коленках
И бил поклоны той иконе,
Что дед Евсей купил у Грек, 
Лечить свой юношеский грех,
Когда он жил ещё в Вероне.
Чудачествам дивясь таким,
Все дружбу прекратили с ним.

II

'Сосед наш явно сумасбродит:
Вина не пьёт и самогон-с;
Нам это, братцы, не подходит:
Сидеть с ним за одним столом-с.'
'Вчерась я был в его светлице,
В кой мебель вся из заграницы,
Он там стоит без панталон
И бъет с усердием поклон
Какой-то варварской картинке:
На ней козел, спустив трико, 
Обнял девицу за бедро.'
'Хоть мы живём в самой глубинке
И водку пьём прям из горла,
Его ж причудам несть числа'.

III

В другой деревне, за дубравой,
Помещик юный проживал;
И он осмеян горькой славой
За то, что книжицы писал.
По имени Владимир Ленской
С душой как будто деревенской, 
Но был ученый филосОфф,
Противник всяческих оков.
Мужскую дружбу, без сомненья,
Он чтил превыше суеты,
Со всеми был бы он на ты,
Когда б не странные томленья
По женской ласке. Вот за то
Все сильно злились на него.

IV

Вдали от Невского разврата,
В глуши российских дубняков
Он мог с женой родного брата
Поспать без лишних дураков.
Его не трогала забава -
Невинных девушек отрада,
Стремился он без лишних дум,
Что портят юношеский ум,
Залезть в постель к соседке сладкой;
И на балах, что редки здесь,
Сбивать с супругов жалку спесь,
Имея дочку их украдкой.
Мозги он долго не ломал -
И не такое вытворял.

V

Найдя в Онегине поддержку
Своим похотливым делам,
Призрел публичную насмешку
В стремленьи  к девичьим телам.
Они сошлись на играх, славных,
Досель невиданных и странных,
Когда повеса молодой
Играл послушною елдой
Во чреслах девицы ядреной,
А наш герой, глядя в глазок,
Пытался хоть один разок 
Воскресть из немощи сей бренной. 
Надежды мало в той беде:
Помочь  Онегинской елде.

VI

Друзья не ведали раздоров;
Да что делить там было им?
Любовь, печаль и страстный норов -
Всё проплывало перед ним.
В любви считаясь инвалидом,
Внимал Онегин тем  флюидам,
Что расточал Владимир с той,
Доверчивой и молодой,
Девчонкой из села за речкой.
Евгений знал, что эта дива,
Хоть и была не столь красива,
Она не пряталась за печкой 
И сызмальства держала класс,
Известный с юности для нас.

VII

Ах, он любил, зачем лукавить,
Поэта трудно обвинять, 
Он не сумел её оставить,
За это нужно ль осуждать?
Всегда и всюду он, томимый,
Её повадками ранимый,
И возбуждая страстный пыл,
К её утехам не остыл.
Ни бабы дворни, ни субретки,
Ни жёны старых дураков,
Ни сёстры тихих чудаков,
Ни моложавые соседки
Души не извратили в нём
К подруге детства. Мы о ком? 

VIII

Чуть волос закурчавил щеки,
Еще не зная женских чар,
Он, избежав родных опеки,
Увидел Ольгин божий дар.
В тени заброшенной дубравы
Он стал свидетелем забавы,
Которой Ольга предалась,
Явив прелестну ипостась.
Лишив невинности девицу,
Узнав ту силу, что есть в нём,
Он возгорелся к ней огнём.
Она ж, преобразясь в блудницу,
Не знала удержу в грехах,
Оставив Ленского в слезах. 

IX

Она Володе подарила
Восторгов полный первый стон
И мысль его воспламенила,
Забрав покой, невинный сон.
Прощай, беспечное веселье
И утра горькое похмелье,
Теперь страдает наш поэт,
Не слыша Ольгин смех в ответ.
В те дни, когда она являлась
Утешить сердце молодца
С улыбкой нежной агнеца 
Его лицо вдруг оживлялось,
Он воскресал и видел в ней
Огни всех местных фонарей.

X

Всегда нежна, всегда распутна,
Всегда с утра навеселе,
Как Магдалина вся доступна,
Когда бутылка на столе.
В её глазах лукавый чёртик
И неги полон влажный ротик,
И гибкий стан манит мечтой,
И блещет ножка наготой,
Всё в Ольге я подметил верно,
Её портрет довольно мил,
Я б больше красок уделил,
И расписал его безмерно,
Но мне пора, приятель мой,
Заняться старшею сестрой.

XI

Итак, она звалась Татьяной.
Худая швабра без грудей, 
Из-за своей костястой жопы
Не привлекла б ничьих мудей.
Глупа, надменна, нелюдима,
К забавам детским нетерпима, 
Считалась девочкой чудной
И средь детей была чужой.
В родной семье не знала ласки,
Отца и мать терпела так,
Как лужу мокрую башмак.
Жила тихонько -  без огласки
И часто целый день одна
Дрочила молча у окна.

XII

Сальная свечка, друг альковный
От девичьих тех самых дней,
Вела её на путь греховный - 
Унынье украшала ей.
Её чувствительные пальцы
Танцуют согрешенья вальсы,
Скользя по клитору слегка
Среди пушистого лобка.
Но похоть - сладостна конфета,
С послушной свечкою дитя
Приготовляется шутя
К забавам ветренного света,
И важно помнить, что елда
Гораздо толще, чем свеча.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

I

'Помилуй, Ленской, сколько можно
Твои забавы лицезреть?
Мне за судьбу свою тревожно,
Дай шанс вконец не захиреть.
У Лариных, я слышал, дочка
Другая жаждает глоточка
Утех любовных поиметь.
Я не конючу, ты заметь,
Но, право, стоит мне забыться
О доле горечной своей,
Как кровь бурлит в башке моей
И не даёт душе смириться
С болезнью плоти. Что за вздор -  
Вести с тобой сей разговор!'

II

'Поехали, - сказал приятель, -
Но только ты учти, дружок:
Займись Татьяною, мечтатель,
На Ольгу не дери роток.' 
Явились; стол ломился снедью,
Друзья с ней справилися с честью:
Хвалили мясо, водку, грог
И сногшибательный пирог.
. . . . . . . . . . . . . .

(продолжение следует)