Данная вторая глава является продолжением цикла "Пиджак от профсоюза", в котором рассказывается о строительстве элитного посёлка на немецкие деньги в годы смутного для России времени начала реформ
Первый рассказ этого цикла называется "Вишнёвый унитаз" и расположен по адресу: http://proza.ru/texts/2007/05/05-162.html
Начальник в России - бес, ибо живёт он и работает с народом, который по-русски ни бельмеса не понимает: хоть кол ему на голове теши - тупой, как сибирский валенок: Умело используя эти известные "постулаты" Анатолий Иванович Деревянко сделал на комбинате головокружительную карьеру от простого куряки-конструктора до директора по внешнеэкономическим связям. Помогли ему в этом его дипломы и ...русский язык! Держа в раболепии нижестоящую номенклатуру, он её унижал всячески, подчеркивая: "...полное ничто" прожитой теми жизни, парил над ними, глумясь, и скоро поднялся на самый верх иерархической лестницы комбината - до двадцать седьмого разряда. Стоит отметить, что расчётная сетка росла в геометрической прогрессии - каждый последующий тариф был в полтора раза больше предыдущего. Богаче в городе жил только один человек - генеральный директор Павел Иванович Гуркалов, который на короткой ноге общался с главой правительства России "Не по таланту...", - считал Деревянко. Популярный шутник и острослов Виктор Степанович Черномырдин приходился Гуркалову другом детства.
Сегодняшний гнев у Деревянко был особенно ядовит. Праведная желчь переполняла всё его существо от печени и до самого носа, как дрожжи кастрюлю - кипела в горле, скворчила во рту, искала выхода в лицо производителю работ по строительству элитного посёлка, где Анатолий Иванович считался прима-застройщиком - денежные потоки шли в посёлок с его подачи. Первый этаж его усадьбы не получился: швы у каменной кладки чернели толще обычного, углы оказались пузатыми, а откосы оконных проёмов - кривыми и безнадёжно выгнутыми вовнутрь. Хозяин очень долго вертел в руках строительный уровень, не зная куда и как его приложить, матершинничал, поминая Советскую власть и дороги - свежезадранные в небо дома его соседей выглядели внушительнее и крепче...
- Кто это клал? - показал он на раскиданное Бешлягой окно у парадного входа и заревел он на всю округу, да так громко, что поселковые коровы на выпасе вторили его отчаянью, думая, что это по их душу бык дорогу найти не может.
- Самая лучшая бригада, - ответил производитель работ.
- Уволю всех! Голь перекатная, пьянь и рвань!..
Директор показал рукой на сонного рабочего в шелудивом костюме, отряхивающего седую бороду от раствора и сказал:
- Шабашники, иху мать, мастера!..
- Какой кирпич, такая и кладка, - ответил ему обиженный человек. - Поищи-ка где лучше, - и в оправдание заметил, что за такие копейки - какие им платят, могло быть и хуже.
- И в самом деле, Анатолий Иванович, - догадался прораб, - кирпич привезли с иголочки - горячий - поторопились, вот он и рассыпался под первым дождём. Кто же знал?
Бесноватый директор оттаял и приказал "...убрать отечественную сволочь" с объекта долой, а также - разобрать кладку обеих углов на части и перекласть их "...как положено": - "...в связи с отвесом и уровнем".
- Было б сказано! - обрадовался прораб. - Только вот - старый кирпич - "пожуханый" и мокрый.
- Я выпишу новый, - пообещал директор. - В целлофановой упаковке - сухой и красный. Чтобы конфетка была, а не сарай!
Охаянный силикатный кирпич лежал поодаль серый и непрезентабельный на вид после дождя.
- Куда его? - поинтересовался прораб
- В овраг, - распорядился директор. - И тракторами!..
Виной приостановки строительства дома стала долгосрочная командировка в Европу, откуда Анатолий Иванович не хотел уезжать всё лето, потому что суточные деньги были немалые. Они текли в карманы рекой из обильного источника инвестиций, вполне окупая роскошную жизнь в раю. Полгода назад - зимой металлургический комбинат получил долгосрочный кредит из Германии на реконструкцию сталеплавильного производства, и дирекция решила увековечить свои имена в истории города капитальным строительством объектов социально-культурного назначения. Были зачаты две церкви, мечеть и храм, роскошные дома отдыха, четыре автостоянки, коммерческий банк, комфортабельная гостиница, подземные гаражи и десятки дочерних фирм по обороту и перекачке свалившегося богатства в иные сектора жизни. Управление индивидуального строительства коттеджей элите тоже стало частью великого плана истории. Умные люди спешили в рай, не касаясь инфляции, меняя валюту на кирпичи. О реконструкции сталеплавильного производства забыли...
Рублей уже не было. Вместе с Деревянко из Европы приехали югославы-отделочники - чудо-строители офисов и иных комфортабельных помещений и бань. Это было частью великого плана по отмывке денег. В отличии от местных рабочих, гости работали за доллары и горя не знали. Тяжести было много - малая механизация разошлась по рынкам вместе отжившими век "Промстроями", и на смену стальному канату лебёдки пришли верёвки и поношенные вёдра с помойки, но иностранные гости освоились и использовали безденежье русских на благо. Меняя доллары на рубли, югославы нанимали подсобников и до сыта угощали их пивом (в продаже появились первые заморские банки с ветчиной, маринованные томаты и цитрусовые: апельсины, мандарины, лимоны). Привлечённые к работе люди делали практически всё, кроме товарной работы - приятной и лёгкой - побелка ложилась на стены мягко и весело, облицовочная плитка клеилась, не разбегаясь во швах. "Югов" хвалили, а русские стыдливо разводили руками в стороны, ссылаясь на экономический кризис: "Нам столько не платят!.. И мы бы могли".
Но элитный посёлок вырос как на дрожжах, не зная гостей. Дармовая валюта лежала не в каждом кармане, и творческая мысль отечественных строителей металась бесплатно, ещё не осмысливая хода реформ. В управлении комбината шушукались об успехах того или иного застройщика, обсуждая цветные орнаменты, пилястры и сандрики из декоративного кирпича, мансарды, архитектурные пояски и другие заумные мелочи, почерпнутые невесть откуда, словно не он - Деревянко, а они - деревенщина жили за рубежом. Анатолий Иванович ревниво прислушивался и думал: "Много вы знаете!", поглощая при этом желчь. Словно щербина во рту из белых фарфоровых зубов, на улице посёлка чернело его недостроенное хозяйство. Горькие мысли мешали ему нормально работать и спать. "Вы ещё наверстаете упущенное", - кланялись ему ежедневно на лестнице сотрудники того или иного отдела - молодые специалисты (безродная мелочь) - носители диплома о высшем образовании, уповая на помощь в служебном росте, но он принимал близко к сердцу эту подобострастную болтовню, предвзято думая, что язвят - горькая желчь стояла поперёк горла.
- Вы слышали, есть умелец! - заметил ему намедни на лестнице сосед по участку - директор завода силикатных изделий, подписывая на комбинате бумаги на бартер, кирпич меняя на металл. Его белый дом достраивали таджики, он скаредничал на деньги, но держал на контроле всё происходившее в посёлке. Никогда не бывавший за границей человек, затмил лучи солнца стенами из силикатного кирпича и поучал окружающих умению жить.
- Покладист. Рекомендую. Творит чудеса!..
- Как звать его?
- Сашка... Но пьет, уставши, до положения риз. Любит архитектуру и любые чертежи поправит на глаз лучше конструктора - знает пропорции!..
- Я не нищий, - высокопарно отрезал ему Деревянко, заканчивая беседу, - чтобы кормить шарлатана.
На следующий день рано утром на объект к застройщику Деревянко прибыли три шаланды с облагороженным кирпичом, автокран и два самосвала - возили скалу и землю. Облагораживая хозяйство, кругами ходил бульдозер, и к вечеру люди вытащили подворье из ямы. Щербина на улице исчезла, и порушенный в драке дом не бросался в глаза прохожим, как туалет. Когда привезли навоз, на стройке никого уже не было, кроме сторожа, сумерки поглотили посёлок, моросило, и впопыхах, не разобравшись, буксуя, усталые водители вывалили его у задней стены дома, засыпав приямок - четверть машины ушло в подвал...
Дорогие читатели!
Я непрофессиональный писатель и буду признателен, если вы поможете мне правильно расставить знаки препинания и укажите на стилистические ошибки, о которых я совсем ничего не знаю. Искренне Ваш - Ослик Яша (Муленко Саша).