Сначала подтянули к ним камеры, что уже было невыносимо и после этого напомнили о предстоящих вопросах, которые они собирались задавать. Улицы заливал дождь и от серой промокшей шерсти, валяющейся на ломаном асфальте, некуда было спрятаться. Воняло разлагающимися мелкими животными. Один из называвших себя журналистом попросил закрыть окно, чтобы остановить миазмы, расползающиеся по комнате. Дети, сидевшие на балконе в ожидании, казалось бы прислушивались к дождю. Ливень не уменьшался и в комнате становилось все больше потных, дурно пахнущих людей.
Детей было двое, их разместили на стульях возле окна и на них были сейчас направлены камеры. Остальная комната была наполнена человеческими отходами - журналистами и их прислужниками. Камеры все еще были выключены, но дети уже наизусть выучили вопросы. Особенно досталось девочке - из нее буквально выбили эти зазубренные ответы. Тренер, до этого работавший только с собаками, продолжал адаптировать известные ему техники дрессуры на человеческих образцах. Этим можно было объяснить некоторые синяки на руках детишек. Их было изначально трое - два мальчика и девочка, но одного из них унесли. Он что-то там не выдержал и один из журналистов попросил его убрать, он сопроводил это все каким-то едким замечанием. "Не справился, а нам слабаки не нужны". Потом несколько минут смеялся один, поддерживая левой рукой свой выпирающий круглый живот. Дети рассматривали как он ест какое-то время, как запихивает в рот какую-то фастфудную мерзость и потом долго мучительно пережевывает, вытягивая сморщенные губы. Девочка опустила голову, чтобы не наблюдать за тем как двигаются челюсти журналиста, а мальчик продолжал смотреть с ненавистью. Он на большее не мог и рассчитывать, ненавидеть внутри было бесплатно. Дрессировщик собак, дети могли бы его назвать живодером, еще какое-то время покружился вокруг них и услышав окрик одного из журналистов поспешно бежал, напоследок поправив косички девочке и отпустив какую-то неуместную шутку, которую взрослый мужчина не должен говорить девятилетнему ребенку женского пола. От него несло псиной и дети невольно морщились, пытаясь выглядеть взрослыми.
"Через десять минут начинаем", - редактор испуганно пригрозил детям, он был весь потный и на липком лбу были приклеены несколько рано поседевших волос, кожа блестела сальным глянцем, узкие брюки подчеркивали женоподобные оплывшие ляжки. "Через восемь минут начинаем", - визжал толстый журналист, сам себя настраивая на предстоящее, компенсируя дисбаланс гормонов. Дети переглянулись, когда он вынужден был наклониться завязать шнурки, складки сала вывалились за линию пояса брюк, впившуюся в раздутую белесую кожу. "У него и жир мягкий наверное", - подумал мальчик. "И под синими волосами лысина", - сказала шепотом девочка. Они переглянулись и едва наметившаяся улыбка долю секунды напомнила им о том, что где-то могло бы проходить их настоящее детство.
"И еще они должны выглядеть как-то более жалко", - добавил редактор, - "Правдоподобно".
"Грустными", - его ассистентка, бесполое существо лет сорока с сигаретой в потрескавшихся губах, добавила резким писклявым голосом. "Дети, вы слышали?", - обратилась она в сторону сидящих, пытаясь выглядеть понятной им безопасной тетей. У нее это не получилось и она сама понимая свой неловкий провал, сдавила зубами сигарету так сильно, что почти перекусила ее пополам.
"Не курите здесь, пожалуйста, мы же дети еще", - сказал ей мальчик и она, не ожидая такой просьбы, принялась нервно смеяться ему в лицо. "У нас дети с такими проблемами не проходят, тоже мне детей нашли", - она выплюнула сгусток дыма ему в лицо, прямо в маленькие серые глаза. "Молодые легкие, переживете как-нибудь", - после чего закурила вторую. Мальчик интуитивно понял, что это все-таки мужчина. Запах изо рта был мужским и крупные венистые ладони никак не выглядели женскими, несмотря на акриловые ногти яркого оттенка. Он хотел было спросить его об этом, но им запретили. Редактор еще на старте сразу же напомнил им. "Один неверный вопрос и окажитесь там, где и ваши родители". Потом он смеялся, увидев, что девочка заплакала. "Ой, как мне жалко стало", - сказал он ей и дернул за косичку. "Твое счастье, что меня девочки не интересуют", - после этого он уже во весь рот хохотал, подергиваясь своим несимметричным телом в каких-то звериных конвульсиях.
Плакать было запрещено, как и задавать вопросы. Для этого был выдан психолог, который тоже оказался мужчиной, хотя его и представили им как Мисс Эдна. "Какую женщину так назовут?", - переглядывались дети, понимая, что перед ними мужчина в парике. "Женщины не бывают такого роста", - девочка показала руками что он огромный. Именно Мисс Эдна была приставлена им на случай появления вопросов. Она сначала провела множество тестов, выясняя какой все же пол у каждого из детей, потому что когда мальчик сказал ей, что он мальчик, ее это не устроило. "Можешь своим друзьям рассказывать, что там твои родители тебе в детстве сказали, на моей стороне наука, а ее эмпирическим методом определяют", - Мисс Эдна была непреклонна. "Но я же знаю, что я мальчик", - он попытался возразить ей,- "Нам ничего не сказали в детстве, мы еще дети, наше детство не закончилось". На что она уже раздраженно рявкнула: "Не спорим со мной и не рассказываем мне ваши все эти устаревшие информации". Она так напрягала лоб, что дети начали видеть как на нем жирным слоем был нанесен грим. Мисс Эдна потела и запах этот был тоже мужским. "Так еще дядя Толя потел, когда приходил у нас дома гантели поднимать", - вспомнила девочка. Несколько лет назад, когда они жили с родителями и были обыкновенными детьми, которые начали ходить в школу.
Учительница подозрительно отнеслась к некоторым их странным вопросам, которые в современном мире не принято задавать детям. "Это все влияние родителей, надо бы их проверить", - учительница Дмитрий Николаевич так сформулировала проблему на школьном заседании. "У нас появились несовременные дети и они пытаются думать, нужно срочно что-то делать". Другая учительница, которая вообще взяла себе новое имя из нескольких цифр и называла себя "Мы" ей поддакивала, ковыряя в носу толстым неэстетичным пальцем. "А вот пойдем и навестим их всем товарищеским комитетом", - предложила она учительнице Дмитрию Николаевичу, предвкушая кровавую расправу с инакомыслящими. "И еще всех наших девочек позовем". "Бедные детки, жить с такими устаревшими информациями...".
Дети не знали, что произошло после, родители исчезли, они не вернулись с работы, и у них появился опекун-идеолог, потом психолог в школе, еще дрессировщик, прошло два года пока им сообщил специалист по коррекции пола, что родителей они больше не увидят. "Ваши мама и папа признаны устаревшими, стоящими на пути прогресса и ограничивающими вашу свободу самоопределения". "Мы их элиминировали". Пройдет еще год, пока дети поймут, что это значит. Еще им запретят придерживаться устаревшей парадигмы сестринско-братских отношений. Их освободят от этого. "Это вам мама и папа сказали, что вы все трое братья и сестры, а это все общество братья, мы все одна большая семья, все равны и все счастливы. Вы скоро научитесь". Какое-то время дети привыкали к новым правилам, что было легко - неверные мысли приводили к профилактическим побоям. Младший брат совсем сдал. Тесты установили, что он все же человек женского пола и ему рекомендовали коррекцию. Специалист был уже рядом, он тоже был в прошлом мужчиной, дети начали привыкать. В школе над ними смеялись и называли устаревшими и отсталыми, они много пропустили и им пришлось наверстывать, сдавать самостоятельно экзамены по практическому марксизму. Здоровье было подорвано, школа их отвергала и здесь одна из учителей предложила им поучаствовать в съемках документального фильма о страданиях устаревших детей в современном мире.
Приехал редактор и долго рассматривал детей, приглядывался, смогут ли. Учителя гордо выхаживали вокруг, чувствуя свою сопричастность и желая быть упомянутыми в предстоящем документальном исследовании. Детей никто не спрашивал, но у них были все вопросы и ответы на них, которые необходимо было выучить наизусть ко дню первого интервью. Редактор предложил несколько раскачать эмоционально главных героев и это порадовало нескольких учителей - они не гнушались в средствах. "Главное не заплакать снова", - думала девочка изо всех сил стараясь быть взрослой. Брат был рядом. "Нет, не брат, нельзя так говорить, снова забыла", - шептала она сама себе под нос.
Редактор, попросил включить освещение и подготовить камеры.
"Две минуты", - заверещал он в сторону остальной группы.