Мухина Елена Георгиевна. Роковое сходство ч1

Что делать, что же теперь делать. Как она могла так с ним поступить. Его боялись все, все знали о его бешеном нраве и неуёмном характере, а уж о его мстительности ходили легенды. Месть его всегда была непредсказуемой, изощренной и тонкой, и конечно же, она всегда попадала в цель. Её особенностью было то, что люди теряли покой и сон, гадая, какая же их ждет судьба и прекрасно понимая, что одними страхами дело не обойдется. И, самое главное, ему все сходило с рук, он был богат, влиятелен, имел связи по всему свету, а с Королем был вообще не разлей вода, что-то типа друга детства, который не раз спасал ему жизнь. Так что, если королю донесли бы, что его друг: сжег город, отравил министра, избил прилюдно палками всех его придворных, увлекается черной магией, заключил договор с Сатаной, в старинных замках держит сотню пленниц, издеваясь над ними, и, в довершение всего ,вынашивает план убийства короля - король на это просто махнул бы рукой, он охотно простил все прегрешения друга, а насчет последнего просто рассмеялся в ответ. Никто не понимал такого доверия короля. И вот такого человека ей удалось задеть.

Но Лорен была не из тех, кто легко сдаётся, она всегда поступала так, как выгодно ей, только себя она любила, о себе заботилась. И вот сейчас она придумывала как бы половчей выпутаться из истории, в которую сама себя втянула. Мысль, что можно просто извиниться, даже не пришла ей в голову. Всю жизнь она крутилась и изворачивалась, лицемерила и обманывала, подставляя окружающих, но не думая о том, какая их ждет плачевная участь. Она не задумывалась о последствиях своих поступков. И вот теперь она по-настоящему влипла. И нет даже никакой возможности свалить вину на кого-то ещё. И вообще, кто виноват, что она не привыкла себя сдерживать и ограничивать? Это ему не надо было быть таким вспыльчивым. Ну, подумаешь, нагрубила она ему, что с того, не её это вина. А он должен был быть только очарован ей и всё простить, хотя и прощать-то ей нечего. Мало ли что ему не нравится, почему она-то должна страдать. Это он - деспот. Но виновата она или нет, а делать что-то нужно, это факт. Иначе ей несдобровать. Бежать, было первой её мыслью, бежать отсюда подальше. Минут пять она упивалась мыслью, что она уедет и будет жить как раньше, и всё останется позади. Но нет, вздохнула Лорен, это не выход, с любым другим этого бы вполне хватило, но этот человек будет преследовать её до самой смерти, пока не отомстит. Вероятно, он уже поджидает её на дорогах. А может, запереться в доме и никуда не выходить, никого не впускать? Нет, это его тоже не остановит, может, удастся сбежать, если переодеться? А он бы думал, что она по-прежнему сидит в доме, нет, наверняка он следит за домом и быстро сообразит, что её нигде нет. Вот если бы он видел, что она тут в доме

, никуда уходить не собирается, а в это время.... Жаль, что человек не умеет раздваиваться. И тут коварная усмешка появилась на её лице, ведь в голове у неё родился гениальный план. Шеннон - вот решение всех её проблем. Шеннон - проклятье её жизни...

Лорен было десять лет, когда в её жизнь вошла Шеннон. Десять лет жила она и радовалась жизни, она была любимой, единственной, ненаглядной, неповторимой, её баловали, ей восхищались. И вот в одно прескверное утро, она узнала, что сестра её матери с мужем потерпели кораблекрушение, пропали без вести и, скорее всего, погибли. Но есть надежда, что осталась жива их дочь. И если это так, то она будет жить с ними. Когда родители Лорен поехали в город посмотреть на девочку, она молилась первый раз в жизни, как она молилась, она так хотела, чтобы все это оказалось ошибкой. Чтобы это был совсем другой ребенок. Чужой, которого родители не обязаны были брать. Видимо, уже тогда, думала Лорен, у неё появилось предчувствие беды, но такой катастрофы она предвидеть не могла. Родители вернулись и с улыбкой сообщили, что сразу узнали девочку, хотя не встречались с ней раньше, и они привезли её домой. И тут в дверях появилась Шеннон. Похожая на Лорен как сестра- близнец. Это был конец света, ничего ужаснее нельзя было даже вообразить. Мало того, что Лорен теряла возможность сомневаться в происхождении Шеннон, не могла насмехаться над её внешностью, сама Лорен переставала быть единственной в своем роде, самой красивой, самой очаровательной. Нет, этого Лорен уже не могла простить. И при этом ей приходилось улыбаться и приветствовать мерзавку, выражать надежду, что ей здесь понравится. Нет, не бывать этому, Лорен не была бы собой, если бы не смогла бы придумать способ сделать жизнь Шеннон невыносимой. Но сейчас Лорен была просто в отчаянии, она извинилась перед родителями и пулей вылетела из комнаты. Родители Лорен недоуменно переглянулись, они были уверены, что их дочь обрадуется кузине также, как и они, особенно, когда увидели Шеннон. Пожав плечами, родители решили, что всему виной смущение, и когда Лорен придет в себя, девочки станут настоящими сестрами. А Лорен в это время навсегда проклинала роковой день. Но теперь, Лорен улыбнулась, наконец-то справедливость восторжествует и за все придется отвечать этому дьявольскому отродью, этой святоше Шеннон.

Шеннон не была дьявольским отродьем, но и святошей она не была тем более. Узнав о том, что Лорен посылает за ней, она понимала: ничего хорошего ждать не приходится. Но была готова на все, только бы выбраться из монастыря, куда угодила по воле той же Лорен. Воспоминания нахлынули на неё. Катастрофа, которая унесла жизни её родителей. Шеннон до сих пор не могла поверить, в то, что их нет, грохот бушующих волн, темнота, потом ужасный, холодный, кирпичный дом, чужие люди с мрачными лицами, и вот словно чудо, пара людей приветливо смотрящие на неё, они улыбаются ей, женщина как две капли воды похожа на маму, Шеннон знала, что это не мама, но она чувствовала любовь этих людей. Они все равно были её родные, и они пришли забрать её отсюда. Шеннон была благодарна им за это, она понимала: теперь у неё началась новая жизнь. Уже по дороге она узнала, что у неё есть двоюродная сестра на полгода старше её. Шеннон с нетерпением ждала встречи. Когда Шеннон вошла в комнату и увидела там свое зеркальное отражение, она очень обрадовалась, ей всегда хотелось иметь сестру, особенно после того, как мама рассказывала ей о том, какие проделки устраивали они с сестрой, когда были девочками. А теперь у Шеннон появилась кузина. Однако Лорен убежала, едва поздоровавшись. Шеннон растерялась, может, она что-то сделала не так? Но посмотрев на родителей Лорен, она увидела, что они тоже удивлены, значит, это не её вина. Позже Лорен сказала, что была смущена, и что она хочет с ней подружиться, и предложила носить одинаковые платья. Шеннон обрадовалась и сказала, что это будет здорово. Она была так рада, что не заметила подвоха, но она ещё недостаточно знала Лорен, чтобы что-нибудь заподозрить. У Шеннон не было оснований считать, что кто-то может желать ей зла. Так что, в тот вечер она заснула с надеждой. Казалось, родителей не вернуть, но жизнь дала ей новую семью и кузину, чтобы смягчить боль утраты. Она уже представляла, какими подругами они станут с Лорен. Как они будут вместе играть, учиться, устраивать мелкие шалости, меняться местами и рассказывать друг другу обо всем. Отец Шеннон был послом, так что ей было о чем рассказать, большую часть своей жизни Шеннон провела в разных тропических странах, зато Лорен могла познакомить Шеннон с местными обычаями, с модой, с правилами поведения в свете. Шеннон не сомневалась, что Лорен обладает истинным вкусом и воспитанием. В чем-то, конечно, Шеннон была права, Лорен действительно очень хорошо разбиралась и в моде, и в правилах хорошего тона, и из-за сходства с Шеннон, не решалась выставить её дурочкой, так как кто-нибудь мог решить, что это она совершила оплошность, а такого допустить Лорен просто не могла. Поэтому Лорен решила действовать хитрее. Несколько дней прошло спокойно, родители Лорен с радостью восприняли идею насчет одинаковых платьев и ,лукаво улыбаясь, заказали девочкам новый гардероб. Вскоре девочек можно было различить только по лентам в волосах. Казалось, девочки сдружились, все, и даже сама Шеннон, были уверены, что Лорен взяла кузину под свое крылышко. Так шло время, у девочек начались занятия. Родители наняли им нового репетитора. Вот тут-то и грянул гром. Шеннон пришла в классную комнату, Лорен опаздывала, её не было почти весь урок, потом, когда учительница вышла, она влетела запыхавшаяся в класс, приблизившись к Шеннон она произнесла:

-- Меняемся лентами, быстрее.

Шеннон без раздумий поменялась с ней лентами, решив, что Лорен хочет просто разыграть учителя и избавиться от обвинения в опоздании. Шеннон вспомнила, как мама рассказывала о такой проделке: по сценарию одна из девочек должна была сесть в самом темном уголке класса, а вторая занимала её место, когда учитель возвращается, первая какое-то время старается сидеть тихо, а потом, зашумев, привлекает внимание учителя, и начинает утверждать, что она сидела тут с самого начала. Если учитель не верит и начинает задавать вопросы по пройденному материалу, та без труда отвечает, так как она действительно была здесь, и учителю ничего не остается, как поверить, что он просто не заметил вторую девочку в темном углу. Правда, учитель близняшек был подслеповатым.

Но события стали развиваться совсем иначе, не успела Шеннон пройти в противоположный конец комнаты, как в классную ворвались люди, оглядевшись, с криком: "это она" люди ринулись к Шеннон, не успела она опомнится, а её уже обвинили в том, что она разбила стекло в оранжерее и попортила целую клумбу, от неожиданности Шеннон не могла вымолвить ни слова. Лорен же, казалось бы, пыталась защитить Шеннон, но крайне неубедительно. Стиснув руки, она бормотала:

-- Это не Шеннон, вы ошибаетесь это не Шеннон, это не могла быть она...

Шеннон была готова поверить, что кузина просто растерялась, так же как и она, если бы не заметила торжествующего огонька в глазах Лорен, и не поняла, все что произошло - не случайно. Тут вернулась учительница, и Шеннон еще влетело за прогул. Позже Лорен просила прощенья, Шеннон промолчала и сделала вид, что верит Лорен. Но в глубине души она знала: - Лорен ей враг, и с ней надо быть настороже. Заблуждение Лорен, что Шеннон легко провести, продержалось только до следующей выходки. В скорости она на собственном опыте познала справедливость пословицы: "Не рой другому яму".

Однажды утром, дня через два после происшествия в оранжерее, Лорен зашла в комнату Шеннон, приветливо поздоровалась и предложила погулять в саду. Шеннон поняла, что это неспроста .

-- Извини, Лорен, - сказала Шеннон, - но, к сожалению, я не могу, ты же знаешь, я должна помогать в оранжерее.

-- Ах да, конечно, - воскликнула Лорен, ничуть впрочем не огорчившись, - тогда встретимся в саду перед обедом, я буду ждать тебя в беседке.

Шеннон только кивнула, на самом деле она была уверена: Лорен задумала очередную пакость. Поэтому она постаралась все время быть на виду. Своей лентой она повязала куст в оранжерее, а потом порвала платье и помогала прачке его зашивать. Так что, когда выяснилось, что кто-то из девочек утащил из кухни пирожные перед обедом, наказали Лорен и оставили её без десерта. Когда девочек отправили спать, Шеннон пожелала Лорен спокойной ночи и бросила на прощание.

-- Прости, что я не пришла в сад.

По тону кузины Лорен поняла, что девочка видит её насквозь и больше не позволит себя провести. Она решила быть осторожнее в своих выходках. С тех пор между девочками началась холодная война. Чтобы не расстраивать родителей Лорен, на людях они создавали видимость дружбы. Но на самом деле они всегда были настороже, Лорен пыталась придумать, как испортить жизнь Шеннон. Шеннон делала все, чтобы за свои проделки Лорен расплачивалась сама. С каждым днем это удавалось ей все легче, так как она успела подружиться со слугами, и они уже понимали, на что она способна, а на что - нет. Вскоре, они твердо знали, что Шеннон легко может порвать или испачкать платье, залезть на дерево или на старую башню, плавать на плоту по озеру, провести всю ночь в лесу или с диким гиканьем носиться на лошади. Но так же они были уверены: она никогда ничего не украдет, не сломает дерева, не обидит животное, никогда не отлынивает от своих обязанностей и всегда добра и внимательна к людям. Только учительница долгое время относилась к Шеннон с недоверием. Но и тут Шеннон примерной учебой заслужила одобрение. Лорен оставалось только кусать локти от досады. Но однажды, когда девочкам минуло шестнадцать лет, и их понемножку начали вывозить в свет, она отыгралась за все.

По соседству с ними жил человек, которого Шеннон терпеть не могла, это был молодой оболтус, огромный туповатый грязнуля и грубиян. С некоторых пор он стал засматриваться на прелестных кузин, Шеннон из-за всех сил старалась его избегать, Лорен прекрасно знала об этом и не преминула воспользоваться, она убедила его, что Шеннон от него просто без ума, и только и ждет, чтобы он похитил её и увез. Родителям же Лорен наплела, будто бы Шеннон ей призналась, что мечтает поступить в школу при монастыре, как она слышала, там замечательная библиотека. Шеннон была поставлена перед выбором, либо жизнь с невыносимым придурком, либо монастырь. Из двух зол она выбрала школу при монастыре. Она надеялась, что к тому времени когда она закончит её и вернется, этот придурок уже переключится, на кого-нибудь другого. Через год после её отъезда, Лорен вышла замуж за богатого старого графа, родители очень удивились её выбору, но протестовать не стали, после того, как Лорен их покинула, они отправились в путешествие, а Шеннон осталась в монастырской школе. И даже после её окончания осталась жить при монастыре, якобы в качестве послушницы, хотя всем было понятно, что монахини из неё не выйдет, но по закону она не могла покинуть его стены, пока за ней не пошлют, во всяком случае, до своего совершеннолетия. И вот теперь Лорен послала за ней.

Шеннон улыбнулась, вспомнив сцену прощания. Все вздохнули с облегчением, все понимали, что ей место не в монастыре, она не была ленивой или злой, но у неё были большие проблемы с дисциплиной. Она была слишком живой для строгих и аскетичных порядков монастыря и школы при нем. Она носилась по коридорам, громко пела, лазала по деревьям, притаскивала себе в комнату всякую живность, мало того, она невольно вовлекала в свои шалости одноклассниц и даже некоторых монахинь. Так что, те, чьей обязанностью было следить за дисциплиной, всерьез опасались за стены монастыря. Шеннон представила себе лицо настоятельницы, в котором властность и ощутимая внутренняя сила удивительно сочеталась с мягкостью и некоторой отрешенностью, её невозможно было обмануть, но с нею всегда хотелось поговорить, поделиться, Шеннон часто, когда выдавалась свободная минутка, приходила к ней в кабинет, и хотя у настоятельницы было много дел, на ней держался весь монастырь, она всегда находила время, чтобы выслушать того, кто к ней обращался. Сейчас настоятельница сама вызвала её в кабинет, чтобы сообщить новость.

-- Не буду скрывать, - сказала настоятельница, улыбаясь, - я рада, что твоя кузина наконец вспомнила о тебе.

-- Но, - начала было Шеннон.

-- Не возражай, я помню, как она навещала тебя вместе с родителями, я хорошо разбираюсь в людях и уверена, она намеренно не вспоминала о тебе. Но мы обе с тобой знаем: монастырь - не твоя стезя, ты создана для мирской жизни, а не для этого места.

Шеннон только кивнула.

-- Но, - продолжала настоятельница мягким тоном, - надеюсь все же, годы, проведенные здесь, пошли тебе на пользу, и ты не забудешь о том, чему научилась тут. Не растеряй все это.

-- Постараюсь.

-- Иди с Богом, девочка, я распоряжусь, чтобы всех, кто захочет с тобой попрощаться, освободили от работы, помни: тебя любят здесь, и береги себя, девочка, мне бы не хотелось думать, что что-то может погасить твою жизнерадостность.

-- Спасибо - проговорила Шеннон, тронутая словами, а еще больше тоном матушки-настоятельницы, - мне будет Вас не хватать, - ответила она очень искренне и выбежала из кабинета.

Мать-настоятельница с улыбкой покачала головой

-- Оставайся такой же, девочка,- тихо пробормотала она себе под нос.

А Шеннон уже мчалась по коридору. Она действительно любила настоятельницу, её ум, её внимание, проницательность, заботу, но монастырь она считала тюрьмой строгого режима. Она, конечно, будет скучать по людям, но не по порядкам, не по бесконечным правилам и дисциплинарным наказаниям. И вот теперь, свобода, девушка уже почти смирилась с мыслью, что ей придется жить здесь, пока ей не исполнится двадцать один. Шеннон, конечно, не забывала о характере Лорен, и понимала, та послала за ней неспроста, но сейчас это не имело значения, с этим она как-нибудь разберется на месте, главное, что завтра она уедет отсюда, можно будет, петь, танцевать, смеяться, ходить с непокрытой головой, есть что захочется, надевать что-то, кроме серой бесформенной робы. Сегодня прощальный вечер, а завтра, завтра - новая жизнь, что ждет её впереди, сердце билось восторженно в ожидании чуда.

И был прощальный вечер, многие монахини, послушницы, бывшие воспитанницы пришли её проводить. Пришли даже строгие наставницы, сестра Клара и сестра Еухения, хотя и ворчали, что из-за Шеннон все работы в монастыре пришлось остановить, но так как это в последний раз, они не могли пропустить такое событие, заодно и присмотрят, чтобы с подачи Шеннон оно не вышло за пределы дозволенного. Но Шеннон в этот момент нельзя было ничем огорчить, она любила весь свет, даже строгих сестер - наставниц, особенно же она была рада тем, кого считала своими подругами, двум монахиням и одной послушнице, которые еще недавно были её одноклассницами. С ними она прошла весь путь, они одновременно поступили в школу, вместе привыкали к здешним порядкам, скучали по родным, рассказывали друг другу свои истории, правда, девочка, которая теперь стала сестрой Сарой, сразу почувствовала себя тут дома. Она всегда была тихой и слегка отстраненной, она рассказывала, что несмотря на любящую семью, в родном доме она чувствовала себя чужой, она всегда старалась быть добра и внимательна к людям, но все равно, она была как бы отрезана от мира, только в монастыре её душа обрела цельность, и она стала источником спокойствия для остальных девочек. Сестра Элоиза, напротив, в школьные годы отличалась довольно буйным нравом, она как и Шеннон потеряла родителей, но не нашла общего языка со своими опекунами, и они, не зная что с ней делать, отправили в школу при монастыре, в надежде, что там её научат смирению. Шеннон до сих пор удивлялась решению Элоизы стать монахиней, но видимо именно вера стала путеводной звездой для её мятущейся души. Но все-таки Шеннон видела в ней не смирение, а самоотверженность, душой и телом она принадлежала Господу, но она была готова нести этот свет людям, до изнеможения ухаживать за больными и ранеными, или, рискуя жизнью, доставлять лекарства в отдаленную миссию. Кетрин считалась послушницей, так же как и Шеннон, и казалось, сама судьба толкала её уйти в монастырь, она была круглой сиротой еще с рождения, не имела родни, росла в приюте. За хорошую учебу была отправлена в школу при монастыре, в реальном мире её никто не ждал, в лучшем случае она могла рассчитывать на место компаньонки или гувернантки, так что, самый надежный путь вел её принять постриг. Но Кетрин сомневалась, несмотря на то, что ей некуда было идти, она не чувствовала в себе настоящего призвания, чтобы навсегда отречься от реального мира. Настоятельница хорошо понимала это и не торопила Кетрин. Шеннон с большим сочувствием относилась к ней. Обнимая подругу, она сказала ей:

-- Держись, Кетрин, не сдавайся, не теряй надежды. Мне жаль, что я не могу забрать тебя отсюда прямо сейчас, но, возможно, все изменится.

На глаза Кетрин навернулись слезы.

-- Спасибо, Шеннон, ты очень добра, знаешь, в глубине души я всегда мечтала жить полной жизнью, иметь мужа и детей, но ты же понимаешь, на это мало шансов, даже если я выйду отсюда.

-- Хватит, - возмутилась Шеннон, - это никуда не годится, не позволяй отчаянию загнать тебя в... угол. Ты мила, умна, добра, почему бы тебе не встретить того, кто тебя полюбит. Даже бедные прачки выходят замуж. Отказываясь от мечты, ты всю жизнь будешь жалеть о том, чего лишилась.

Кетрин улыбнулась.

-- Хорошо, Шеннон, обещаю: я буду сильной, буду верить в себя.

-- Так-то лучше, - Шеннон обернулась к Элоизе, - позаботьтесь о ней, девочки.

-- Не волнуйся за неё, Шеннон, - сказала Элоиза, - лучше береги себя, не дай себя в обиду своей интриганке- кузине.

-- Постараюсь, - Шеннон покачала головой, - хотя, если честно, мне сейчас море по колено.

-- И есть от чего, - смеясь, сказала Элоиза, - и все-таки не забывай, как ты сюда попала.

-- Не забуду, но я уверена: сюда я больше не вернусь! А вообще, может все к лучшему, хотя я так и не смирилась со здешними порядками, нельзя сказать, что все это время прошло даром, оглядываясь назад, есть что вспомнить.

-- Ты права, я уверена: здесь тебя не скоро забудут, мало кто может наделать столько шума в таком серьезном месте.

-- Ну-ну, не надо все на меня сваливать, ты сама в первое время была не сахар.

-- Ну, я просто бесилась и бушевала. Не я первая, не я последняя, можно сказать: специализация подобных школ справляться с необузданными натурами, ты у нас - совсем другой случай.

-- Ага, со мной справиться так и не удалось.

-- Это потому, что тебя нельзя назвать необузданной, - вмешалась в разговор сестра Сара, - ты просто очень энергична, жизнерадостна и умеешь заражать своим настроением других, твои поступки нарушали дисциплину, но они не были злыми.

-- И все-таки, мне здесь всегда доставалось.

-- Ну, если бы тебе все сходило с рук, от дисциплины ничего не осталось бы, правила есть правила, к тому же строгость закаляет душу.

-- Легко тебе говорить, сестра Сара, у тебя никогда не было проблем с местными порядками.

-- Почти, - улыбнулась сестра Сара, - ты помнишь случай с птичками?

Шеннон только кивнула. В принципе в этом происшествии виновата была она. Ведь именно она во время своих блужданий по территории монастыря наткнулась на упавшее гнездо с полувзрослыми птенцами, именно она притащила его в свою комнату, и несколько дней девочки по очереди прибегали их кормить. Пока Саре не пришла в голову мысль, что птенцам одиноко и хочется живого тепла, и она не нашла ничего лучшего, чем засунуть их себе за пазуху. Сначала птенцы пригрелись и сидели тихо, но потом решили потребовать очередную порцию корма, о чем известили громким писком прямо посреди урока, что тут началось - страшно вспомнить. Сару конечно наказали, а птенцов приютила настоятельница, и потом, когда они достаточно подросли и смогли летать, их торжественно выпустили в присутствие всего класса. Причем тысячу раз напомнили, чтобы воспитанницы не приносили в монастырь всяческую живность. Хотя Шеннон это не останавливало: если она хотела кому-то помочь, она не вспоминала о запретах.

-- А еще был парад эльфов, - вспомнила Сара.

-- Ну тут ты точно ни в чем не виновата, - возразила Шеннон, - это была моя идея.

-- Ну да, - кивнула Элоиза, - но мы все её поддержали, иначе ничего бы и не было.

-- Но именно я все это придумала и уговорила вас.

Парад эльфов был в самом начале их пребывания в школе, они тогда еще не успели привыкнуть к строгому расписанию, и им было ужасно скучно. Шеннон предложила собираться у кого-нибудь в комнате и рассказывать друг другу интересные истории. А потом одна из девочек рассказала о друидах и эльфах, и Шеннон придумала устроить парад. Девушки сплели из листьев и цветов венки, распустили волосы, с помощью поясов и простыней они придумывали себе наряды, и потом так увлеклись действием, что процессия девочек в ночнушках с плащами из простыней, венками в волосах и свечами в руках, что-то напевая, прошла по коридору. На шум естественно сбежались монахини и действие прекратили. Все девочки были строго наказаны, а Шеннон прозвали маленькой язычницей.

Наставницы с того момента наблюдали за ней с особой строгостью, а девочки очень сдружились, они продолжали тайком собираться в чьей-нибудь комнате, но уже меньшим числом, и стараясь не шуметь. Они придумывали интересные истории, игры. И это позволяло им держаться в атмосфере строгости и серьезности. Многие девочки постепенно привыкли к порядку вещей. Подъем в пять утра на утреннюю службу, строгая форма и долгие уроки, небольшой отдых и труд на благо общины. Со второго семестра девочки попеременно дежурили на кухне, занимались уборкой, помогали в огороде, ткали, вышивали, вообще осваивали все ремесла, которыми занимались в монастыре. Позже добавились еще и занятия с сиротами в подшефных монастырю приютах. После такого насыщенного дня и вечерней службы девочки ложились спать, и лишь у немногих хватало сил на что-то еще. Шеннон была одной из них. Её живой характер не позволял смириться с суровыми правилами, радость жизни искала выхода, душа хотела праздника, она протестовала против однообразных буднях. И девушка своими выдумками пыталась раскрасить в яркие цвета унылую повседневность, так что в этот прощальный вечер было много интересных воспоминаний, и хотя многим, кто пришел её проводить, доставались выговоры за нарушение дисциплины, благодаря выдумкам Шеннон, все они понимали: они будут по ней скучать. Но они также радовались за девушку, что она покидает эти стены, и ей уже не надо будет сдерживать свою живость. И вот теперь, Шеннон подъезжала к дому своей кузины и гадала, что её ждет впереди. Карета наконец остановилась, и Шеннон направилась к дому.

Лорен встретила кузину на пороге, она специально отослала слуг, чтобы никто не увидел её гостью и не догадался о подмене. И вот Лорен уже несколько часов сидела у окна, поджидая карету. " Наконец-то, - подумала она увидев Шеннон, - я уже стала бояться, что эта копуша опоздает, враг сделает свой шаг первым, и мне как-то придется выкручиваться самой. Но теперь все в порядке, теперь за все будет расплачиваться она".

-- Дорогая, - сказала Лорен вслух, - я так рада тебя видеть, ты не представляешь, как я в последнее время жалела, что тебя нет рядом.

" И ведь чистую правду говорю",- подумала она про себя.

-- Здравствуй, Лорен, - ответила Шеннон довольно сдержанно.

-- Ты не рада меня видеть, - возмутилась Лорен, но тут же взяла себя в руки, - извини, я понимаю, проходи пожалуйста, не будем стоять на пороге, - и она буквально затащила Шеннон в дом.

Шеннон прошла за ней в гостиную, но по-прежнему оставалась настороженной. "Нет, так дело не пойдет, - подумала Лорен, вспомнив, сколько её затей провалились из-за бдительности Шеннон, - надо, чтобы она поверила мне и расслабилась, иначе, чего доброго, помешает мне уйти"

-- Прости, Шеннон, я знаю: у тебя есть причины мне не доверять, - выдавила она из себя, - но тогда я была очень молода и глупа, я очень ревновала тебя к родителям, ты должна меня понять, и я очень боялась, что когда я встречу того, за кого захочу замуж, он будет сомневаться, кого из нас выбрать. Но теперь я осталась совсем одна, ты знаешь: родители уехали, а мой муж умер. И я поняла, что была не права, что ты нужна мне, пожалуйста, Шеннон, - мысленно Лорен скрежетала зубами, но на лице промелькнула лишь виноватая улыбка, - пожалуйста, давай начнем все с начала.

-- Хорошо, - сказала Шеннон просто, видно было, что она слегка расслабилась.

-- Замечательно, - просияла Лорен. "Какая я все-таки актриса", - подумала она про себя. Потом обняла Шеннон, - я действительно очень по тебе скучала, расскажи как ты, может ты устала с дороги, давай я провожу тебя в твою комнату. К сожаленью, у прислуги выходной, но я сама помогу тебе принять ванну и переодеться. Я уверена, что ты хочешь бросить эти свои тряпки в камин, а потом я причешу тебя, и ты снова будешь выглядеть как леди ,которой не стыдно показаться в обществе, я уверена, мы произведем фурор.

И Лорен повела Шеннон вверх по лестнице.

-- Спасибо, Лорен, - сказала Шеннон, несколько сбитая с толку этим бесконечным потоком слов, - я с удовольствием приму ванну, но ты не беспокойся, я вполне могу сделать это сама.

-- Никакого беспокойства, но я действительно хочу помочь, к тому же я ужасно соскучилась, пока ты будешь принимать ванну, мы премило поболтаем, - возразила Лорен. " Не волнуйся, останешься ты одна, - подумала она, - мне бы только добраться до твоей одежды, и от тебя избавиться ненадолго - чтобы сбежать не помешала, небось, из ванны ты голышом не выскочишь, или во всяком случае не так сразу"

Она провела Шеннон в комнату, с предусмотрительно задернутыми шторами, чтобы наблюдатели, а Лорен не сомневалась, что за домом уже следят, ничего не заподозрили. А так, пришла в её дом монашка, наверное, за пожертвованием и через какое-то время ушла.

-- Это ведь твоя комната, - изумилась Шеннон.

-- Ну да, - ответила Лорен: "Гадкая, подозрительная девченка", - но мы ведь должны тебя во что-то переодеть, сейчас ты устала с дороги и наверняка не хочешь ходить по магазинам, так что тебе придется взять вещи у меня, к тому же, моя служанка оставила горячую воду в моей ванне, ты ведь не заставишь меня таскать её из комнаты в комнату, так что пойдем, тем более, что у меня там все мои ароматизированные соли и вообще все.

-- Ну ладно, - сказала Шеннон несколько неуверенно.

-- Пойдем, пойдем, - улыбнулась Лорен: "Долго мне еще придется с тобой возиться, уговаривай её ещё!"

Она утянула Шеннон в ванную.

Ванная комната Лорен действительно была отделана по первому разряду. Лорен любила часами лежать в теплой ароматной воде, поэтому первое, что она сделала после замужества, это оборудовала ванную комнату. Здесь было все: и роскошная огромная ванна, и широкие полочки, сплошь уставленные всякими флаконами с ароматными солями, мылом, лосьонами, и разные губки, и пушистые полотенца. Большие зеркала висели на стенах, обитых панелями, долго сохраняющими тепло, также тут была последняя новинка: специальная подставка, не позволяющая воде быстро остыть. Сейчас это было как нельзя кстати, так как она отослала прислугу, некому было таскать горячую воду. Пока Шеннон раздевалась, Лорен запустила систему, при помощи которой вода из чана, стоявшего на специальной подставке, перекачивалась в ванну. В то же время Лорен не переставала болтать о всяких пустяках, она надеялась таким образом усыпить бдительность Шеннон, пусть та поверит, что Лорен позвала её потому, что сходит с ума от одиночества. К тому же, эта трескотня должна утомить Шеннон, и она будет рада остаться в ванной одна, что даст Лорен время спокойно осуществить задуманное. Время, вот в чем проблема, думала Лорен, ей надо поторопиться пока наблюдатели не задумались, что монашка делает в доме столько времени. Иначе Лорен бы дождалась, пока Шеннон вымоется, причесала бы её, накрасила, одела бы её в одно из своих любимых платьев, чтобы добиться полного сходства. Но приходилось довольствоваться тем, что есть. Слава богу, никто в городе не подозревал о существовании её кузины, к тому же неизвестно, как бы она тогда от нее избавилась, чтобы переодеться и смыться. Ну вот, Шеннон наконец разделась и забралась в ванну. Лорен подобрала её одежду.

-- Знаешь, я тут подумала, что тебя, возможно, смущает мое присутствие и ты предпочитаешь побыть одна, я выйду на кухню посмотрю, не явилась ли Салли, но если тебе понадобится моя помощь, ты, конечно же, позови меня.

-- Спасибо, Лорен, не волнуйся за меня, я прекрасно справлюсь сама, - сказала Шеннон с видимым облегчением.

-- Ну, хорошо, - Лорен пулей вылетела из ванной комнаты.

Первым делом, она подошла к окну и раздвинула занавески, она хотела, чтобы наблюдатели увидели Шеннон, как только та выйдет из ванны. Потом она вышла и заперла двери гостевых спален, чтобы Шеннон осталась у неё в комнате, при мысли, что Шеннон будет спать на её кровати, носить её платья, пользоваться её косметикой, Лорен заскрипела зубами от ярости, пришлось напомнить себе, что так надо, что это, скорее всего, не надолго, и что месть, предназначенная для Лорен, тоже обрушиться на Шеннон. Шеннон будет страдать, а Лорен беспрепятственно уедет и будет наслаждаться жизнью. В коридоре, где не было окон, и её не могли увидеть, Лорен переоделась в одежду кузины, спрятала волосы под косынку, взяла саквояж, похожий на тот, что был у Шеннон, с самыми любимыми своими вещами, и спустилась вниз по лестнице. Все, можно идти, она уже взялась за ручку двери, когда её взгляд случайно упал на зеркало в прихожей, что-то с ней не так, Шеннон явно так не выглядела. Она почти целую минуту не могла понять, в чем дело, почему она выглядит странно, неестественно, потом догадалась, достала платок, стерла помаду, смочила его своим лосьоном и удалила остальной макияж. Черт, пока она не сменит одежду, о косметике придется забыть. Она еще раз взглянула на себя в зеркало, надвинула косынку пониже на лоб, чтобы побольше скрыть лицо, опустила голову и вышла за дверь, спустилась с крыльца и быстрым шагом пошла по улице. Сначала она явно ощущала на себе чей-то взгляд, потом свернула за угол, убедилась, что за ней больше не следят, видимо, Шеннон как раз появилась в окне. Лорен с облегчением прислонилась к стене: "Ура! Удалось!"

Ролонд вошел в свою комнату, громко хлопнув дверью. "Час настал, - подумал он, - пора действовать, эта негодница, вдова графа Лорен де Шанти должна получить по заслугам". Он вспомнил события трехдневной давности. Происшествие в театре стало последней каплей. Лорен де Шанти уже давно будоражила весь город своими интригами, ложью, женскими уловками, она сеяла вокруг себя зло и разрушенье. Ради своих целей, она соблазняла мужчин, она третировала женщин, иногда, говорят, она могла быть очень обаятельна, но добившись своего, она вытирала ноги о людей, доверившихся ей. С того момента, как она приехала со своим мужем в город, в нем не прекращались дуэли, скандалы, ссоры. Ради выгоды или развлечения она ссорила близких друзей, она заставляла супругов сомневаться друг в друге. Из-за неё один из его друзей оказался на грани самоубийства. Уже тогда Ролонд чуть было не вмешался, но удержал себя, он не привык враждовать с женщиной, к тому же, поддерживать порядок в городе - не его дело. Но случай в театре положил конец его намерению оставаться в стороне.

В тот день он, наконец, уговорил свою кормилицу, женщину, которую он почитал почти как мать, посетить театр. Она очень много работала, хотя он всегда был готов обеспечить её безбедную старость, но милая скромная женщина предпочитала трудиться. Такое событие, как поход в театр, было для неё праздником. Он же старался как можно чаще уговорить её отдохнуть от забот, но, к сожалению, это не всегда у него получалось. Она была слишком скромна и не хотела никому причинять лишних хлопот, так что убедить её можно было только тогда, когда никаких дополнительных усилий не предвиделось. Но когда, наконец, наступал такой момент, к нему тщательно готовились заранее, доставалось лучшее платье, специально сшитое для подобных случаев. Когда Ролонд в первый раз предложил эти их маленькие выходы в свет, он готов был обеспечить ей надлежащий гардероб, но она сказала, что позаботится об этом сама. Он с уважением отнесся к её чувствам и не стал настаивать, а когда увидел результат, понял, насколько он был прав, доверившись её вкусу и умению, не всякая благородная дама в дорогих шелках от известного кутюрье выглядит настолько элегантно. Платье было простое, строгое и все же невероятно красивое, украшенное прекрасной вышивкой, оно очень шло ей. "Вы прекрасны как никогда, Рози", - не удержавшись, воскликнул он. Роза смутилась: "Ты мне льстишь, мой мальчик, но если честно, я действительно чувствую себя королевой". Но главной гордостью Розы был веер. Тонкие украшенные ручной резьбой пластинки изготовил её муж, между ними была натянута тончайшая бумага, присланная её сыном ,капитаном одного из кораблей Ролонда, из экзотических стран, а затем расписана изящным узором. Для Розы кисть и перо были внове, не то, что игла к которой, она была привычна с детства, так что на роспись веера было потрачено много часов кропотливого труда. То, что у них получилось, было произведением искусства, единственное в своем роде, вещью, в которую был вложен не только труд, но и душа. И поэтому для Розы веер был самой дорогой драгоценностью, извлекаемый из сундука лишь по торжественным случаям. К тому же муж Розы, не большой любитель театра, часто говорил, когда с ней веер, мысленно он тоже с ней. И вот в тот день Ролонд радовался, что уговорил Рози отдохнуть и насладиться представлением. Сначала все шло замечательно, но во время антракта он отошел, чтобы принести Розе напитки из буфета, а в это время появилась Лорен: то ли она опоздала к началу, то ли увидела знакомых и торопилась в соседнюю ложу, но, как-то так получилось, что она толкнула Розу и выбила у неё веер.

"Мой веер!",- воскликнула Роза и кинулась его поднимать, перегородив Лорен проход. Лорен нагнулась и сама подняла веер, но вместо того, чтобы с извинениями отдать его Розе, разразилась гневной обличительной речью: что театр не место для людей низшего класса и их дешевых побрякушек, что своим присутствием, они мешают обществу приличных людей, что низшие должны знать свое место. Во время этой терады Ролонд вернулся, и графиня осмелилась искать у него поддержки и требовать, чтобы он выгнал Розу. Когда он встал на сторону своей кормилицы и потребовал, чтобы Лорен извинилась, она вышла из себя, накричала на них обоих и, бросив в них разломанный веер, вылетела из ложи. Рози была просто убита, он долго не мог её успокоить, и понимал, что он уже вряд ли когда-нибудь сможет вновь уговорить Розу куда-нибудь пойти. Он был в ярости, если бы Лорен обидела только его, он бы, наверное, стерпел, но то, что она намеренно обидела беззащитную пожилую женщину, сломала веер, так пренебрежительно отнесясь к чужому труду, он простить не мог. И все равно, он дал ей целых три дня, чтобы она раскаялась и все-таки извинилась. Но, похоже, что извиняться она не собиралась. Так что, пора было действовать, тем более, что того требует его репутация. Многие были свидетелями происшествия в театре, и все твердо знали: он такое не оставит безнаказанным. Такая репутация закрепилась за ним еще в юности. Ролонду было всего двенадцать лет, когда он во время пожара потерял обоих родителей, он и сам чуть не умер, но Роза и её муж сумели спасти его и выхаживали его до тех пор, пока он не поправился. Когда он пришел в себя настолько, чтобы его можно было безопасно перевозить, его приютили в королевском замке, так как его отец был один из преданнейших и доверенных придворных. После того, как прошло первое горе, и он немного успокоился, его отправили в одну из лучших частных закрытых школ в стране, подумывали даже отправить его учиться за границу, но юный кронпринц и слышать не захотел, чтобы Ролонда отправили так далеко. Поначалу Ролонду пришлось в школе очень тяжело, многие мальчишки, то ли уверенные в мнимой безнаказанности, из-за того что он был сиротой, то ли из зависти к его положению при дворе и дружбе с кронпринцем, испытывали его на прочность, стараясь унизить. Но Ролонд никогда не давал себя обидеть, он никогда не жаловался на своих обидчиков королю или кому-нибудь из учителей. Но он был умен и зол, так что он старался не только заранее заметить ловушки, но и делал все для того, чтобы обидчики тысячу раз пожалели о своей затее. Иногда, может быть, он был слишком жесток и непримирим. Но он все еще переживал из-за потери родителей, и его разъедала мысль, что пожар не был несчастным случаем. Тогда он поклялся себе, что обязательно найдет виновного и накажет его так, чтобы ни у кого не возникало желание обидеть его, или его близких. Надо сказать, что благодаря такому поведению, он заслужил уважение всех учеников, даже восемнадцати-девятнадцатилетних амбалов, которые, пользуясь преимуществом силы и знатности, пытались заправлять в школе. Ролонда быстро оставили в покое, скоро все знали: задевать его - себе дороже. Многие теперь пытались подлизаться к нему и извлечь выгоду из этого знакомства. Но Ролонд долгое время держался особняком, подхалимов он не терпел, не мог он так же простить тех, кто пытался его унизить, да и свою боль он пытался пережить в одиночестве. Только кронпринц составлял ему компанию, когда приезжал навестить его или, когда Ролонд возвращался во дворец на каникулы. Многие из-за этого обвиняли Ролонда в заносчивости и высокомерии. Большинство удивлялось этой, казалось бы, внезапно возникшей дружбе, тем более мальчики даже не были ровесниками. Кронпринц был младше Ролонда на два года, и практически никто не понимал, что наследник престола нашел в этом замкнутом, озлобленным мальчике. Их дружбу толковали вкривь и вкось, но мало кто знал, что их связывает на самом деле. А на самом деле все было так: Когда принцу Эльрику едва исполнилось пять лет, король узнал, что из далекой ссылки тайно вернулся кровный враг королевской династии, в страну тот конечно заявиться не посмел, но ошивался поблизости и, скорее всего, готовил заговор. Король мгновенно понял, что так как подступиться к нему самому очень сложно, в опасности в первую очередь оказывался наследный принц, и его необходимо хорошо спрятать. На тайном совете король объявил, что намерен отправить наследника в монастырь, но на самом деле, опасаясь предательства, он доверился только самому верному своему придворному - отцу Ролонда. Пока якобы наследника собирались перевезти в монастырь. Отец Ролонда с женой, Ролондом и маленьким Эльриком вернулись в свое родовое поместье, выдавая Эльрика, за своего младшего сына. Мальчикам понравилась эта игра. Ролонд с удовольствием звал Эльрика младшим братом, это обращение он употреблял до сих пор. Некоторая заминка произошла с именем Эльрика, было бы слишком подозрительно, если бы мальчика тех же лет, звали так же как принца, но родители Ролонда не решались поменять ему имя. Ролонд первый предложил звать его "Рикки", так его и представляли соседям: "малыш Рикки", все думали, что это уменьшительное от Рикардо или Ричарда, так же его называли родители Ролонда. "Малыш Рикки" прожил в семье Ролонда целых три года, до восьми лет, и все это время с ним обращались как с настоящим членом семьи. Его любили, заботились о нем, но также не страшились его наказывать, когда он этого заслуживал. Когда со всеми заговорщиками было покончено, и опасность миновала, король призвал принца к себе, чтобы дать ему приличествующее наследнику престола воспитание, на всякий случай, место его реального пребывания решили оставить в тайне. Эльрика отправили во дворец под видом девочки. А родители Ролонда объяснили соседям, что "малыш Рикки" очень заболел, и его пришлось отправить к дальним родственникам в теплые края. А через два года родителей Ролонда не стало. Встреча после долгой разлуки (мальчикам не разрешали даже переписываться), общее горе, ибо для Эльрика родители Ролонда тоже были семьей, еще больше сблизили их. Общая боль, общие воспоминания, общая тайна, - вот что навеки сплотило их. Старый король одобрял их дружбу, понимая, что в Ролонде принц найдет самого преданного друга и защитника. Так и случилось, но прежде, когда Ролонду исполнилось восемнадцать, он осуществил свое давние намерение и нашел человека, по вине которого погибли его родители, это был чересчур честолюбивый придворный, он всегда завидовал близости отца Ролонда к королю и метил на его место, он не успокоился, даже когда отец покинул двор и стал жить в своем имении. Этот придворный часто пытался опорочить перед королем отца Ролонда, но безрезультатно и тогда он решил, что проще его убить, нанял людей, чтобы устроили в фамильном имении Ролонда пожар. Надо сказать, что своей цели приблизиться к королю, он так и не добился. А когда Ролонд выяснил правду, он взял правосудие в свои руки и старый король и принц закрыли на это глаза, посчитав, что это будет правильно. После этого случая, люди решили, что чтобы не сделал Ролонд, жаловаться на него королю, и старому, и тем более его наследнику, бесполезно. "Но, слава богу, - думали они, - Ролонд не злоупотреблял своей безнаказанностью, и если его не задевать, все будет в порядке". Надо сказать, до сих пор Ролонда вполне устраивала такая репутация, в школьные годы он все-таки приобрел кроме короля еще несколько друзей, но после трагедии с родителями, он стал очень замкнутым и не нуждался в шумной веселой компании. Естественно, он благодаря своему происхождению и положению при дворе был вхож в любое общество, но он редко этим пользовался, предпочитая путешествовать или жить в своем имении, которое он полностью восстановил, что было очень нелегко, хотя старые стены остались целы, лишь потемнев от копоти, но всю внутреннюю отделку пришлось восстанавливать заново, пришлось также заново перекрывать крышу, так что работы было много, и король даже предложил Ролонду подарить ему любое понравившиеся имение, но Ролонд предпочел свой фамильный замок, сказав, что там жили поколения его предков, и не гоже ему отказываться от своего наследия. Король с уважением отнесся к решению Ролонда. Правда, если честно, Ролонд велел отмыть замок от копоти, обставил свою спальню, кухню, несколько гостевых комнат, помещения для прислуги, в главный зал поставили стол и стулья, а все остальное так и осталось мрачным и пустынным, в дальних помещениях даже осталась старая закопченная мебель. И дело вовсе не в отсутствии средств, обширные земли его приносили немалый доход, к тому же он владел целой флотилией кораблей, и при покровительстве короля дела его процветали и он мог позволить себе что угодно. А сейчас Ролонд собирался проучить Лорен де Шанти. За те три дня, которые он дал ей чтобы извиниться, он успел обдумать, что же ему с ней делать, и в конце концов он решил, по заслуге и награда, если она так презрительно относиться к незнатным людям и слугам, пусть побудет одной из них, пусть на своем опыте узнает, что такое труд. Ролонд подумал, что для такой избалованной гордячки это будет тяжелое наказание, и он не отпустит её, пока она не раскается и не исправится. Все, час настал, решение принято, пора действовать, переодевшись во все черное, Ролонд позвонил и велел закладывать карету.

Когда Лорен вышла из ванны, Шеннон вздохнула с облегчением. Какое-то время она бездумно наслаждалась покоем и теплой ароматной водой, которая так приятно расслабляет тело, но потом она снова насторожилась. Только увидев Лорен, выражавшую, к её удивлению, радость от встречи, Шеннон заподозрила неладное, она то ожидала хмурую физиономию и сообщение, что дня через два возвращаются родители Лорен. А не заверения в том, что Лорен раскаивается в своих прошлых поступках, но делать было нечего, не пререкаться же с ней на пороге, конечно, в раскаяние Лорен Шеннон не поверила, но подумала, что, может, Лорен перессорилась со всеми в городе и действительно страдает от одиночества или скуки, что бы там ни было, Шеннон решила пока ничего не предпринимать. И вот теперь Шеннон лежала в ванне и прислушивалась, не нравилось ей, что так тихо. Если бы Лорен действительно страдала от одиночества, она бы уже снова вернулась в ванную комнату, непрестанно треща о своих делах, а её все нет и нет, и не спроста она так хотела заманить Шеннон в ванную. Что же она задумала? Шеннон вспомнила, что Лорен унесла её одежду. Шеннон прислушалась, ей показалось, что внизу хлопнула дверь. Шеннон вся напряглась, неужели Лорен кого-то пригласила, и хочет, чтобы Шеннон почувствовала неловкость, выйдя из ванны голой? Шеннон выскочила из ванны, осмотрелась и увидела изящный пеньюар, красивый и в то же время не слишком открытый, удобный, такая вещь, в которой приятно ходить дома, широкие рукава, ниспадающие вниз волны нежного шелка, так приятно ласкающего тело. Шеннон быстро оделась и стала думать дальше, может, Лорен заперла её в ванной? Шеннон подошла к двери и повернула ручку: открыто. Шеннон вышла в комнату, там никого не было, но девушка обратила внимание на раздвинутые шторы, когда она входила в комнату с кузиной, окно было занавешено. Шеннон подошла к окну: вроде ничего необычного, правда на углу мелькнуло что-то темное, похожее на фигуру в одежде монахини. "Наверное, показалось - подумала Шеннон,- хотя и странно все это, и Лорен не слышно, пойду её поищу". И Шеннон вышла из комнаты. Первым делом она спустилась с лестницы и пошла искать кухню, пройдя несколько пышно обставленных комнат, девушка оказалась в коридоре, который явно вел на территорию прислуги, он был темноватый узкий, его не украшали ни изящные обои, ни какие либо произведения искусства, просто голые стены, деревянный пол и пара тусклых светильников на стенах. Толкнув первую попавшуюся дверь, Шеннон оказалась в том помещении, которое искала, но Лорен здесь не было. Похоже, что на кухне никого не было с утра, огонь в очаге еле тлел, на плите стоял остывший кофейник, в раковине была гора недомытой посуды, оставшейся после завтрака. Это показалось Шеннон очень странным. Правда, Лорен заявила, что у прислуги выходной, но насколько знала Шеннон, прислуга не уходит, бросив неоконченную работу, к тому же сомнительно, чтобы Лорен держала всего лишь одну служанку. Конечно, у Лорен неуживчивый характер, помнится, еще когда они были детьми, если не видели родители, Лорен обращалась со слугами как настоящий раджа. Но за деньги бедные люди многое могли вытерпеть, и уж чем-чем, а скупостью Лорен вроде не страдала, так что, даже если ушел один слуга, она с легкостью могла заменить его другим. Сейчас же, по-видимому, дом был пустым, так что напрашивался вывод, что Лорен специально отослала прислугу. Почему? Зачем? Трудно представить, что Лорен собственноручно будет готовить или вытирать пыль, или она решила заставить это делать кузину? Шеннон сомневалась, она, конечно, не могла покинуть монастырь самостоятельно, но не настолько зависела от Лорен, чтобы та могла превратить её в служанку, да и что скажут люди, такое не утаишь, а мнение окружающих всегда было для Лорен очень важно. Во всяком случае, когда она могла мыслить разумно, не поддаваясь взрывам своего темперамента. Однако, вопрос куда подевалась Лорен оставался открытым. Не задерживаясь больше на кухне, Шеннон вернулась в хозяйскую часть дома. Теперь Шеннон внимательно осматривала комнаты, не то что бы она действительно ожидала найти Лорен, Шеннон уже подозревала, что тот звук хлопнувшей двери означал, что Лорен покинула дом. Но Шеннон просто было интересно, к тому же, нельзя исключать, что она все-таки ошибается, и кузина где-то в доме, вдруг ей стало плохо и она лежит где-то без чувств, это конечно маловероятно, но все может случиться. Так что Шеннон с любопытством осматривала дом своей кузины. Обстановка комнат была очень изящна, со вкусом подобрана, но такая типично женская, что с трудом верилось, что когда-то здесь жил мужчина. Шеннон обошла комнаты на первом этаже: столовая, гостиные, музыкальная комната, даже небольшая бальная зала, но никаких намеков на библиотеку или рабочий кабинет, всюду огромные зеркала, обои с ангелочками, розочками, цветочными гирляндами, повсюду маленькие кругленькие столики, вазочки с искусственными цветами. Китайская комната, желтые обои с затейливым рисунком, низкие диванчики, ширма в углу, с потолка свисают китайские фонарики, по стенам развешаны веера, расписанные драконами, низкий инкрустированный столик и китайская ваза на нем, пожалуй, это единственная комната, в которой нет зеркал В музыкальной комнате стоят рояль и арфа в чехлах, на рояле лежит стопка нот, с которых регулярно, но не очень усердно стирают пыль, кромка пыли лежит по краям, зато под нотами совсем чисто, над камином в столовой огромный портрет Лорен, стол большой овальный на витых ножках украшен резьбой, в гостиной с розочками столики покрыты кружевными салфетками, в комнате с цветочными гирляндами салфетки полотняные с вышивкой, круглые вышитые подушки украшают диваны и кресла, бальная зала отделана розовым мрамором, небольшое огороженное место со стульями для музыкантов, вдоль стен серебряные поставцы для подносов. Осмотрев все внизу, Шеннон поднялась на второй этаж, тут её поджидал еще один сюрприз, все спальни за исключением комнаты Лорен были заперты, самой Лорен Шеннон так и не нашла. Все еще недоумевая, Шеннон вернулась в спальню и устало опустилась в кресло. Потом, осененная внезапной мыслью, она вскочила и подошла к дверям гардеробной: "если Лорен уехала, она наверняка забрала свои вещи"-, гардеробная была полна прекрасных платьев, Шеннон, конечно, не могла сказать с точностью, все ли на месте, но что большинство - это очевидно, так же Шеннон осмотрела туалетный столик, уставленный баночками с косметикой и флаконами духов, тут по следам на столе можно было определить, что некоторых вещей не хватает, но, возможно, Лорен просто выбросила пустые баночки, а новых еще не поставила. Внимательно оглядевшись, девушка поняла еще одну вещь: вместе с Лорен пропала одежда самой Шеннон и её саквояж, Шеннон сомневалась, что Лорен взяла его с собой, но возможно, спрятала в одной из запертых комнат, так что, для того, что бы лечь спать, Шеннон пришлось позаимствовать вещи кузины, все еще недоумевая, девушка забралась в постель, конечно если бы Шеннон не была так утомлена, она скорее всего нашла бы ответ, почему Лорен оставила её в своем доме, со своими вещами, но девушка провела длинный насыщенный переживаниями день и от усталости мыслила не так ясно как обычно, так что разгадка пришла сама.

Шеннон проснулась от ощущения, что в комнате кто-то есть, она открыла глаза и стала осматриваться, он стоял у самой её кровати, при мысли, что он бесшумно проник в дом и даже в спальню, Шеннон испытывала ужас, она попыталась закричать, но его ладонь закрыла ей рот.

-- Кричать бесполезно, - услышала она его глубокий бархатистый с легкой хрипотцой голос, - никто тебе не поможет, Лорен де Шанти.

Незнакомец отнял руку и занялся свечей. "Боже,- подумала Шеннон, - теперь все ясно Лорен во что-то вляпалась и решила подставить меня, надеюсь это не отвергнутый любовник.", тут наконец загорелась свеча и Шеннон смогла разглядеть того, кто нарушил её сон. " Нет, - подумала она, глядя на его волевое лицо, на темные волосы, густые брови, твердую складку губ, в тусклом свете свечи она не могла судить о цвете его глаз, но сразу почувствовала: таких не бросают", к тому же он явно был зол, но смотрел на неё так холодно, что было ясно: он не испытывает страсти. Шеннон хотела было спросить, кто он, но, похоже, в данных обстоятельствах это прозвучит глупо, Лорен явно знала этого человека.

-- Что вы здесь делаете ? - спросила Шеннон вместо этого.

-- Пришел за тобой, - разъярился мужчина - или ты надеялась, что я обо всем забуду, напрасно.

Шеннон было очень интересно, что же такое сделала Лорен, чем она так задела этого человека, но решила больше ни о чем не спрашивать, незнакомец и так был зол, не стоило раздражать его еще больше.

-- Ну что, пойдешь сама или тебя понести, поверь мне, это тебе не понравится.

-- Я сама - сказала Шеннон и встала, сопротивляться было бесполезно.

-- Ну все, пошли, - незнакомец взял её за руку и повернулся к двери.

-- Можно я хотя бы оденусь,- не выдержала Шеннон.

Мужчина окинул взглядом её ночную рубашку и отрицательно покачал головой.

-- Там, куда мы направляемся, твои роскошные наряды тебе не понадобятся, к тому же, тебе придется обходиться без горничной.

Шеннон вспомнила, что изысканные платья Лорен действительно трудно надеть без посторонней помощи. Они пошли дальше, но перед тем, как выйти из дома, мужчина накинул ей на плечи свой плащ.

-- Спасибо, - произнесла Шеннон.

-- Не хочу, чтобы ты смущала моих людей своими прелестями, - грубовато пояснил он.

Шеннон только кивнула, через минуту они уже сидели в карете, которая увозила её в неизвестность. Девушке было страшно, но она не подавала виду, какой смысл, также она не пыталась объяснить, что произошла ошибка, и она не та, за кого её принимают, совершенно ясно, ей не поверят, тем более Лорен любила врать. Так что она тихо сидела, забившись в угол кареты. Незнакомец не выдержал.

-- Что, никаких вопросов, куда мы едем, и что тебя ожидает?!

-- Захочешь, сам расскажешь, - пожала плечами Шеннон.

-- Все так же дерзка, - констатировал он, - но дерзость тебе придется поумерить, как и гордыню, теперь твоя жизнь изменится, мы направляемся в мое имение, где ты будешь на равных жить среди тех людей, которых так презираешь, и трудиться, как обычная служанка.

При этих словах Шеннон нервно усмехнулась, она вспомнила свои мысли сегодня на кухне, Лорен хоть и косвенно все же удалось превратить её в прислугу. Утешало только, что ей не придется служить кузине. Потом Шеннон с улыбкой подняла глаза на своего похитителя, она не испытывала к нему неприязни, понимая, что Лорен, скорее всего, заслужила такое отношение, а теперь узнав, что ей не грозит физическая расправа, она стала находить случившиеся даже забавным.

-- Ну что ж, в таком случае мне понадобятся силы, так что я, пожалуй, посплю, - произнесла она, устроившись поудобнее, и попыталась заснуть, что ей без труда удалось, так как карета была очень комфортна, а похититель, несмотря на свой грозный вид и недоброе отношение, её больше не пугал.

А Ролонд тем временем, не мог прийти в себя от изумления, все с самого начала пошло как-то не так. С того самого момента, как он её разбудил и зажег свечу, он ожидал от неё чего угодно, от слез, криков и обвинений, до попыток обольстить его, чего он никак не ожидал, так это насмешливого спокойствия. Конечно, сначала она испугалась, но потом в её глазах мелькало скорее любопытство, нежели страх, и потом, как покорно она последовала за ним, с другой стороны, как умная женщина, она наверняка понимала, что сопротивляться бесполезно, и его лучше не злить, но в театре она об этом не вспомнила и обрушила на него всю мощь своего темперамента. А то, как просто и естественно она поблагодарила его за плащ, не приняла это как должное, не окинула его кокетливым взглядом, надеясь, что он смягчился, просто вежливо сказала спасибо. И уж совсем странно она восприняла новость о том, что её ожидает, вместо того, что бы полезть на стенку от ужаса и возмущения, она лишь усмехнулась, хотя, возможно, это всего лишь игра, все знают: Лорен де Шанти умеет притворяться, и все же, глядя на неё, сейчас безмятежно спящую, трудно поверить, что это - стерва, которая затерорезировала целый город. Без затейливой прически и косметики она выглядела моложе, скорее невинной девушкой, а не женщиной, побывавшей замужем и меняющей любовников как перчатки. Но Ролонд напомнил себе, что он не должен обольщаться, хотя не мог не признаться себе, что сегодня она его чем-то зацепила, что странно, встречаясь с ней раньше на балах, он не испытывал ничего, кроме холодного презрения, даже когда поначалу она пыталась его очаровать, что же случилось теперь? "Ну ничего, - подумал он, - скоро она проявит свой истинный характер и все встанет на свои места". Карета тем временем въехала в усадьбу, еще немного, и они будут на месте. Когда карета остановилась у замка, он почему-то решил не будить пленницу, вместо этого он подхватил её на руки и отнес в комнату, где ей предстояло жить. Потом отдал распоряжения экономке насчет Лорен де Шанти и предупредил о возможных последствиях, затем наскоро перекусил и опять отправился в путь, дела требовали его присутствия в городе и при дворе.

Шеннон разбудил солнечный луч, сквозь окно проникший в комнату, она открыла глаза, потянулась, огляделась, пытаясь понять, где она находится, потом вспомнила события вчерашнего вечера и догадалась, что, наверно, это комната в замке её похитителя, странно, что она не помнит, как они приехали, значит, здесь она будет жить. Шеннон оглядела комнату уже с большим интересом, она, конечно, была меньше и не такая роскошная, как спальня Лорен, но зато она была вдвое больше той кельи, где жила Шеннон последний год. В комнате было очень светло, большие окна, стены выкрашены в нежно голубой цвет, мягкая постель, занавески из дешевой материи раздвинуты, на подоконнике стоят горшки с цветами, в ногах кровати стоит сундук, у противоположной стены большой платяной шкаф, пара стульев из светлого дерева, столик, на нем кувшин и тазик для умывания, все просто, опрятно, ничего лишнего. Шеннон встала, подошла к шкафу и заглянула в него. К её облегчению, там находилась одежда, простые крестьянские юбки и рубахи из домотканого полотна, они могли показаться грубыми для дамы, привыкшей к шелку и бархату, но Шеннон радовало уже то, что они не были серыми, к тому же, по сравнению с монашеским балахоном, эта одежда не была лишена изящества, особенно было приятно, что широкий пояс подчеркивал талию. Девушка быстро умылась и уже заканчивала одеваться, когда в дверь постучали.

-- Войдите, - отозвалась Шеннон, с замиранием сердца думая, что это её похититель.

Но вместо него в комнату вошла плотная, немолодая уже женщина в скромном платье, чепце, белоснежном переднике и связкой ключей у пояса. Экономка, поняла Шеннон.

-- Меня зовут миссис Мил - строго сказала женщина, - с этого дня ты работаешь под моим началом, если ты встала, спускайся на кухню.

-- Хорошо, - кивнула Шеннон, - только я ничего здесь не знаю.

-- Следуй за мной, - произнесла миссис Мил с видимым облегчением, она наверняка была наслышана о характере Лорен и ждала сопротивления.

"Интересно, - подумала Шеннон, - а что было бы если она стала протестовать? - потом вспомнила хозяина дома, ну наверняка он что-нибудь придумал, что бы заставить Лорен делать то, что он хочет". Но сама Шеннон не испытывала никакого желания возникать, работа её не пугала. Тем временем, они прошли по коридору и спустились вниз по широкой лестнице, из большого зала, который по видимому служил столовой, повернули направо, еще один небольшой коридор, и они оказались на кухне. Шеннон огляделась и с первого взгляда просто влюбилась в это место. Просторное светлое помещение было как бы поделено на две части, в одной стояли длинные масивные обеденные столы, в другой собственно была кухня. Пол в комнате был выложен красивой терракотовой и светло охряной плиткой в такой же светлый теплый тон были окрашены стены, на высоте примерно двух третей шел темно-красный узор, окна оплетали вьющиеся растения, с балок свисали пучки сушеных трав и яркие плетенки лука, вдоль стен располагалось множество буфетов и полок, украшенных резьбой, висели начищенные сковородки на длинных ручках, красиво вышитые полотенца, на полках стояли разноразмерные деревянные короба, центр кухни занимал огромный разделочный стол, в самой его середине стоял большой чугунный горшок с охапкой ромашек. Увидев восторг на лице Шеннон, экономка смягчилась.

-- Ты права, девочка, - это самое уютное помещение в замке.

-- Правда? - удивилась Шеннон.

-- Да - тон миссис Мил стал тверже, - сейчас ты поешь, затем я проведу тебя по замку, а после ты будешь делать то, что приказал хозяин.

Шеннон кивнула в знак согласия и еще раз огляделась: кроме кухарки и пары поварят на другом конце комнаты в кухне никого не было. "Неужели и тут недостаток слуг?"- подумала Шеннон.

-- А где все?

Экономка вопросительно на неё посмотрела.

-- Другие слуги - пояснила девушка.

-- Уже позавтракали и занялись своими обязанностями, сейчас уже девять, но сегодня хозяин разрешил тебе подольше поспать, обычно слуги завтракают в восемь утра и работают до десяти вечера, если нет приема, так что тебе придется привыкать.

-- Чудесно, - пробормотала Шеннон, в монастыре она вставала в пять утра и ложилась в одиннадцать, если их не подымали на ночную мессу.

Еще Шеннон подумала, что её похититель позволил ей поспать, что бы она избежала встречи со слугами, иначе она могла отыграться на них. Шеннон знала, что Лорен относится к тем, кто ниже её, с большим презрением и, скорее всего, стала бы всех оскорблять, хотя в данном случае ей было бы хуже. Шеннон понимала, что хозяин дома думал скорее о своих слугах, а не о Лорен. Странно только, что он сам не пришел проконтролировать ситуацию. Тем временем кухарка уже поставила на стол завтрак. Шеннон с наслаждением вдохнула аромат, вчера вечером она была так озадачена, что легла спать, не поужинав, но даже если бы это было не так, она все равно бы пришла в восторг от этого запаха. В монастыре кормили сытно, но пища была скромной: ржаной хлеб, каша, приготовленные на пару овощи, растительное масло, никаких специй, почти никаких сладостей и мяса. А тут её поджидала яичница с беконом, свежий белый хлеб со сливочным маслом и, самое замечательное, яблочный пирог, и очень вкусный травяной отвар с медом. Шеннон набросилась на еду и была просто счастлива.

Миссис Мил смотрела на неё и недоумевала, хозяин предупредил, что у той, кого он привез, скверный характер, что, скорее всего, она будет протестовать и упрямиться, что она будет ругаться и требовать обслуживания, что она наотрез откажется что-нибудь делать, но девушка, которую миссис Мил обнаружила в комнате, не пыталась даже спорить, ей явно понравилась кухня и ела она с таким аппетитом, будто голодала целую неделю, но, с другой стороны, ей пока не дали никаких поручений, возможно, она хитрит и спорить начнет потом. Когда Шеннон поела, она заметила, с каким недоумением на неё смотрят, она понимала, что от неё ждут совсем другого, но то, что её принимают за кузину, не означает, что она должна вести себя как Лорен, так что пусть себе удивляются.

-- Спасибо, очень вкусно, - обратилась она к кухарке.

Кухарка, полная женщина лет сорока с сияющими карими глазами, темными бровями, полными улыбающимися губами, расцвела от похвалы.

-- Рада, что тебе понравилось, девочка,- сказала она.

Шеннон улыбнулась

-- Ну если ты поела, пойдем- велела миссис Мил, - до свидания, сеньора Анжелини.

Шеннон попрощалась с кухаркой и вышла вслед за экономкой осматривать замок. Замок был очень большой, когда-то это была настоящая крепость, призванная защищать своих владельцев и их подданных, способная выдержать любую осаду и приютить целую армию, но теперь, когда уже несколько веков в стране был мир, большая его часть пустовала. Он представлял собой неполный прямоугольник, огораживая внутренний дворик с трех сторон, с четвертой возвышалась круглая сторожевая башня, соединенная с основным зданием высокой стеной, опоясывающий замок на высоте третьего этажа, там же были расположены комнаты для караульных, но сейчас никто не ходил дозором, жилым было только левое крыло и парадная зала в центральной части, над залой на втором этаже портретная галерея, с двух сторон которой спускались лестницы, а с третей - высокие перила, так что, стоя на галерее, можно было наблюдать за парадным залом, на первом этаже кроме парадной залы находились подсобные помещения: кухня, ткацкая, прачечная, прядильная, всякие кладовые, на втором этаже над кухней были расположены комнаты прислуги, а в левом крыле - спальни для господ, комнаты располагались по обе стороны широкого коридора, но жилых немного: спальня хозяина и несколько гостевых, которые тоже по большей части пустовали. Ознакомив Шеннон с планом замка и проведя по обитаемым помещениям, миссис Мил приступила к перечислению обязанностей Шеннон.

-- Ты должна подмести все комнаты на втором этаже, помыть лестницу, вымыть окна на первом, а потом будешь помогать со стиркой.

-- Все сразу! - воскликнула Шеннон.

-- Нет, конечно, - ответила миссис Мил, - как сделаешь, так сделаешь, никто не ждет, что ты сразу справишься со всем, но не советую лениться, после стирки будешь на кухне мыть котлы, кажется, все.

-- Странно только, что мне не поручили чистить камины, - усмехнулась Шеннон.

-- Хозяин решил, что ты можешь устроить пожар, - пояснила миссис Мил - ну все, можешь приступать.

-- Только дайте мне метлу и ведро теплой воды.

Миссис Мил удивленно подняла брови.

-- Если метлу не смочить, я только подниму пыль, - пояснила Шеннон.

-- Не ожидала, что ты об этом подумаешь, - качая головой, сказала миссис Мил, - насколько я знаю, ты...

-- Давайте не будем об этом, - воскликнула Шеннон, - и если можно, не называйте моего имени, - Шеннон не хотела, чтобы её звали Лорен.

-- Как скажешь, милочка, - не стала возражать миссис Мил.

В этот момент они подошли к кладовой с метлами, какой-то паренек принес ведро воды. Экономка попрощалась и ушла. Шеннон же поднялась с мальчиком на второй этаж и приступила к работе. Мальчик, донеся ведро, отправился по своим делам, и девушка осталась одна. " Да - подумала она, окуная метлу в ведро и давая воде стечь, - мой похититель знал, что делает. Худшее наказание для Лорен, чем грязная работа, трудно было придумать, в отличии от меня, она терпеть не могла пачкаться, интересно, где она сейчас?"

Лорен тем временем ехала в экипаже, все еще оставаясь в одежде монашки. Покинув дом и убедившись, что за ней не следят, она отправилась на почтовую станцию, где можно было без проблем нанять экипаж. Первоначально она планировала переодеться как только покинет город, и уехать куда глаза глядят. Но в отеле, где она остановилась на ночь, её поджидал неприятный сюрприз. Она увидела знакомых и поняла, что если она наденет свое платье, её могут узнать. С другой стороны, кто обращает внимание на монашку, в таком виде её уж точно никто не опознает. В то же время Лорен не хотела носить это унылое одеяние слишком долго, она привыкла к совсем другим нарядам, но если её заметят и это дойдет до Ролонда, все её усилия пойдут насмарку, значит, надо где-то затаиться, но где? Не в монастырь же ей ехать на место Шеннон. Идея! Она поедет к себе домой в родное имение, слава богу, в городе никто не знает откуда она приехала. Так что она доедет под видом монашки до имения своих родителей и поживет там какое-то время, кстати, там осталось много её платьев, немного вышедших из моды но все равно гораздо наряднее, чем то убожество, в котором она сейчас, там она соберет свои чемоданы и отправится в длительное путешествие. Может, ей даже удастся очаровать какого-нибудь заграничного лорда, так как в этой стране ей уже ничего приличного не светит. Лорен вздохнула: "проклятый Ролонд, она так надеялась, что он падет жертвой её чар и представит её королю, но за границей она наверняка очарует лорда, герцога или даже принца, обязательно очень богатого, они будут жить во Франции - столице моды и каждый день заказывать новые туалеты и драгоценности, она будет посещать приемы в королевском замке, и все будут восхищаться ей и завидовать. А пока придется еще немного по притворяться". Боясь снова наткнуться на знакомую пару, она заказала еду в номер, а на утро села в экипаж, едущий в город близ имения её родителей. Чтобы не привлекать излишнего внимания, она не решилась нанять отдельную карету и вынуждена была, к своей досаде, делить экипаж с попутчиками. Среди них, правда был привлекательный молодой человек, но он, к сожалению, не смотрел в её сторону, предпочитая нашептывать любезности молодой девушке, путешествующей вместе с матерью. Так что её маскарад доставлял Лорен все больше досады, правда на одной из остановок эта троица вышла, и Лорен наконец-то осталась одна, но настроение от этого у неё отнюдь не улучшилось. Ей было скучно сидеть в этом темном и неуютном экипаже на жестких сидениях, она ведь привыкла путешествовать с комфортом, но, к сожалению, её роскошная карета осталась в городе, и мысль о том, что свобода требует жертв, Лорен уже не грела. Ведь всю свою жизнь она лишь потакала своим прихотям и не испытывала нужды, никогда еще она не пыталась себя сдерживать, и поэтому поездка в наемном экипаже да еще и под видом скромной монашки стала для неё тяжелым испытанием...

А в замке Ролонда Шеннон, тихонько напевая себе под нос, уже заканчивала подметать вторую комнату, для неё это было совсем не сложно, тем более, что комнаты регулярно убирались. Тяжелым наказанием это было лишь тому, для кого унизительно было даже взять в руки метлу. Так что Шеннон совсем не напрягалась, наоборот, она размечталась и вот она уже не подметает а танцует под музыку с прекрасным кавалером, так она кружилась по комнате, пока не услышала голос за своей спиной.

-- Привет, ты новенькая?

Шеннон обернулась, перед ней стояла девочка лет семи. Рыжие волосы её были заплетены в косичку, озорные зеленые глаза глядели с любопытством, но без всякой робости, по богатой одежде и тому, как девочка себя держала, Шеннон заключила, что она из благородной семьи. Странно, миссис Мил не упоминала, что хозяин женат.

-- Что-то вроде того, - ответила Шеннон.

-- Понятно, тебя привез дядя Ролонд из города?

-- Да, так он твой дядя? - "значит, его зовут Ролонд - подумала Шеннон - красивое имя".

-- Вообще-то, он сосед моего папы, но он разрешает так себя называть и гостить у него в поместье. Однажды я убежала в лес и заблудилась, он нашел меня, накормил, отвез домой и разрешил приезжать сюда и играть в его поместье, когда мне будет грустно. А у нас все время очень грустно с тех пор, как умерла мама, папа целыми днями сидит в кабинете и не выходит, а Гретта гувернантка злая, правда, она в основном занимается Альбертом, моим братом, а на меня почти не обращает внимания, хотя я даже рада. Так что теперь кто-нибудь из слуг привозит меня сюда, а вечером забирает домой. Мне интересно здесь, знаешь, тут очень много пустых комнат и много интересного, и слуги тут добрые, и экономка миссис Мил, и кухарка, и остальные, а ты будешь со мной играть?

-- Я бы с удовольствием, но мне еще много надо сделать.

-- Ты прям как золушка, - восхитилась девочка.

Шеннон покачала головой.

-- Не совсем, золушку ведь так прозвали из-за того что она вся в золе была.

-- Тогда ты метелка, все метешь и метешь.

-- Ну, метелка так метелка.

-- А я Эльзе, миссис Мил иногда зовет меня скворчонком, но мне не очень нравится.

-- Ну, тогда ты бельчонок, озорной и рыженький.

Девочка задумалась.

-- Подойдет, - кивнула она головой, - значит, ты метелка, я белочка. Пойдем, я покажу тебе дом.

-- Но работа, к тому же миссис Мил уже показала мне его.

Девочка махнула рукой.

-- Что она знает, миссис Мил.

-- Нехорошо так говорить,- строго сказала Шеннон, - это не вежливо.

Девочка нахмурилась, но потом кивнула.

-- Ладно, не буду, а ты странная, местные слуги не стали бы мне возражать, даже экономка, ну ладно, пойдем, если миссис Мил будет тебя ругать, я за тебя заступлюсь.

-- Ну, хорошо, - сдалась Шеннон.

Эльзе повела её по коридорам в нежилую часть дома. Когда они дошли до галереи, Эльзе выглянула через перила и сделала знак пригнуться, так согнувшись и стараясь не шуметь они преодолели галерею и поспешили скрыться в коридоре правого крыла. Когда они остановились, Шеннон спросила:

-- От кого мы прятались?

-- Ни от кого, - сказала Эльзе - просто так интересней. Никто не знает, где мы.

-- То есть это часть игры.

-- Точно, когда пробираешься сюда тайком, можно вообразить, что это сказочное королевство, заколдованный лабиринт или замок спящей красавицы. Мне нравится ходить по этим заброшенным комнатам, тут столько всего интересного, огромные сундуки, шкафы, полные старинных нарядов, обломки мебели, закопченные стены, иногда попадаются очень интересные вещицы, я играю с ними. Вообще-то, я люблю, когда никто не знает, где я, но иногда надоедает играть одной.

-- Но наверняка в замке есть еще дети, хотя бы тот мальчик, что принес мне воду.

-- Слуги.

-- Что плохого в том, что они слуги, или тебе запрещают с ними играть?

-- Да нет, никому дела нет с кем я играю, но в них нет ни капли романтики. С Гансом - сыном конюха можно побегать на перегонки, пострелять из рогатки, Анна - дочь сеньоры Анжелини - все время играет в куклы, мастерит им платья, Жанна - младшая горничная видит лишь грязные комнаты с кучей хлама. А Джейн - племянница экономки - боится приведений, крестьянских же детей не заманишь в замок. А вот ты, мне кажется, можешь меня понять.

Шеннон только кивнула. Она как никто могла понять Эльзе, ей тоже нравилось в детстве обследовать незнакомые места, выдумывать разные истории, устраивать тайное убежище и прятаться ото всех. Когда она стала жить у дяди с тетей, она надеялась, что теперь они будут играть с кузиной, но очень быстро поняла, что Лорен нельзя доверять тайны. Правда, у неё появились подружки в монастыре, но там было мало времени на игры, и вот теперь она с девочкой Эльзе осматривала давно заброшенные комнаты замка. Комнаты, которые были ближе к лестнице, были практически пустые, никакой мебели и закопченные стены , но чем дальше они шли по коридору, тем более обставленные комнаты им попадались, тут уже попадались огромные, покрытые патиной, старинные зеркала, массивные шкафы и комоды с тысячью отделений, кровати под балдахинами, сундуки, в которых без труда поместятся пара человек, на стенах висели гобелены, покрытые слоем пыли.

-- Тут здорово играть в прятки - сказала Эльзе

-- Не совсем, - покачала головой Шеннон, мест, где спрятаться, конечно, много, но пыль тебя мигом выдаст, даже если не расчихаешься , за нами остаются следы, вот если все вымыть.

-- Я же говорила, ты метелка, тебе бы только мыть и мести, ведь это так интересно, что здесь никто не бывает, а эти и картины, я надеюсь найти за ними потайной ход, а ты только и думаешь об уборке, но если тебе так нравится, можешь все тут подмести.

-- Да мне одной тут и за год не управиться, чтобы содержать в чистоте такой большой замок, требуется армия.

-- Между прочим, тут и жила целая армия, поэтому замок такой большой. Когда предок нашего короля со своими приверженцами пришли и обосновались здесь, замки стали форпостами, они защищали территорию от кочующих племен и загребущих соседей и всегда готовы были дать отпор, но потом было мирное время, страна разрослась и необходимость содержать здесь армию отпала, а замки остались, во всяком случае, некоторые из них.

-- Откуда ты все это знаешь?- удивилась Шеннон.

-- От отца, раньше он любил рассказывать о прошлом.

-- А ты тоже живешь в замке?

-- Нет, у нас поместье посовременнее и поменьше, хотя и мои предки из тех, кто пришел сюда с королем, так что мои предки когда-то жили в этом замке и служили под началом предков дяди Ролонда, а потом получили свои земли и с тех пор живут по соседству. Знаешь, я иногда представляю, как они ходили по этим помещениям, дежурили в башне и на верхней стене, возможно, тут еще остались их вещи.

-- Возможно, - сказала Шеннон, - а ты не знаешь, почему в некоторых комнатах пусто и закопченные стены, неужели замок пострадал во время осады, и до сих пор так и осталось?

-- Нет, замок чуть не сгорел, но это было, когда дядя Ролонд был мальчиком. Погибли его родители, папа рассказывал: черный дым закрывал пол неба и виден был даже от нашего дома, родители отца говорили: чудо, что мальчик выжил, и думали: он сюда не вернется. Но он вернулся, только, мне кажется, он так и не простил это место.

Тут по коридору разнесся гул.

-- Что это? - встревожилась Шеннон.

-- Это гонг, - сообщила Эльзе, - не волнуйся, просто пора обедать, замок большой, и поэтому сеньора Анжелини бьет в гонг, созывая к обеду, иначе им бы пришлось меня долго искать. Ладно, пойдем на кухню.

Когда они пришли, слуги сидели за столом.

-- А вот и вы, - поднялась им на встречу миссис Мил, - я вижу, Эльзе взяла над тобой шефство

-- Это точно, - гордо кивнула Эльзе.

-- Но я надеюсь, ты не будешь отрывать новенькую от работы, хозяин будет недоволен, а ты ведь не хочешь его огорчить.

-- Нет, конечно, но ведь у Метелки тоже должно быть свободное время.

-- Метелки?!

-- Так меня прозвала Эльзе, - пояснила Шеннон с улыбкой.

-- Ладно, садитесь есть, а то все остынет, и сеньора Анжелини будет сердиться.

Шеннон устроилась на свободном месте рядом с Эльзе, сначала она была полностью поглощена едой, но потом почувствовала, что слуги бросают на неё любопытные взгляды. "Интересно, - подумала она, - что им обо мне известно, знают ли они, что я здесь пленница по воле их хозяина, может, удастся выяснить, что же Лорен натворила, слуги обычно в курсе хозяйских дел, - потом Шеннон вспомнила их хозяина, - а может и нет. Экономку конечно на счет неё предупредили, а остальные смотрят на неё с любопытством, настороженности или враждебности Шеннон не заметила.

Разговоров за столом не вели, ели молча, Шеннон это совсем не удивляло, кухарка была мастером своего дела, и оторваться от еды можно было, только съев все до последней крошки. Даже Эльзе, которая со времени их знакомства трещала как сорока, притихла, и лишь спустя некоторое время воскликнула:

-- Добавки.

Слуги поели быстрее, чем Шеннон и заспешили по своим делам, видимо, даже в отсутствие хозяина, а в том, что хозяина нет дома, Шеннон уже не сомневалась, в замке было полно работы. Оставшись за столом вдвоем с Эльзе, Шеннон смутилась, но сеньора Анжелини принесла добавки и ей.

-- Не торопись, девочка, поешь еще, ты такая худенькая.

-- Спасибо, сеньора Анжелини, вы очень добры, я давно не ела так вкусно.

-- Зови меня, как все, Мария, девочка, сеньора Анжелини меня называет только миссис Мил. Кстати, если тебе интересно, можешь мне помогать, а я научу тебя вкусно готовить, в жизни пригодится.

-- С удовольствием, но пока у меня наверху много работы, и боюсь, миссис Мил будет сердиться, если я задержусь.

-- Не переживай, успеешь еще, все равно хозяина дома нет, да и гостей мы не ждем, так что полчаса погоды не делают.

-- Но другие слуги уже отправились по делам.

-- Ну да, как же, подремать на рабочем месте они отправились, уж поверь мне, я- то знаю, так что ешь спокойно. Эльзе компанию составь, ты ведь ей понравилась, а то играет она одна одинешенька и дела до нее бедняжки нет никому, где оно видано, чтобы ребенок и без присмотра, понятно мы слуги к работе с ранних лет приучены и то старшие дети за младшими приглядывают, а у богатых и люди есть специальные.

Тут стукнула по столу ложка.

-- Не надо меня жалеть, мне и так хорошо, - воскликнула Эльзе

-- Ну, конечно, прости меня, девочка, - заволновалась сеньора Анжелини, - хочешь еще сладкого пирожка.

Эльзе не успела ответить, послышался шум шагов и на кухню с достоинством вошел лакей, ливрея у него наряднее, чем на слугах, которых видела Шеннон.

-- Прошу прощения, - произнес он, - меня послали за молодой госпожой.

Эльзе напряглась.

-- Что-то случилось, - срывающемся от волнения голосом спросила она.

-- Приехала Ваша бабушка, - пояснил лакей, - и желает видеть Вас.

Эльзе поднялась.

-- Хорошо - сказала она. Но девочка вовсе не выглядела счастливой, извини, Метелка, - обратилась она к Шеннон, - наверное, я не смогу навещать тебя в ближайшие дни.

Эльзе обняла девушку и вышла вместе с лакеем.

-- Мне показалось, новость её не обрадовала? - спросила Шеннон.

-- Она боится, что бабушка заберет её к себе,- пояснила кухарка,- хотя ей сейчас одиноко, но она любит отца и брата и вовсе не хочет жить с бабушкой, к тому же, подозреваю, что бабушка держит её в ежовых рукавицах, пытаясь привить ей правила хорошего тона.

-- Бедная Эльзе, - посочувствовала Шеннон, - ну ладно, мне, пожалуй, тоже пора, еще раз спасибо.

Шеннон вышла из кухни и стала подниматься вверх по лестнице. "По крайней мере, кухарка не в курсе, иначе она не была бы ко мне так добра, и уж тем более не предложила бы научить готовить". На втором этаже Шеннон встретила миссис Мил.

-- А вот и ты, а где Эльзе?

-- Она уехала, за ней приехал лакей.

-- Ясно, - экономка вздохнула с облегчением

-- Вы не сердитесь, что я бродила по заброшенной части замка.

-- Нет, на территории замка можешь ходить, где хочешь, к тому же, я понимаю, Эльзе трудно отказать, девочка может быть очень настойчива, - сказала экономка, - но я все же надеюсь, что ты не будешь отлынивать от работы, - строго добавила она, - это не в твоих интересах.

-- Постараюсь, - кивнула Шеннон.

-- Кстати, сегодня можешь лечь спать пораньше, я скажу кухарке, и она отправит твой ужин тебе в комнату.

-- Спасибо, - поблагодарила Шеннон.

Тем временем они дошли до комнаты, где она оставила метлу, и девушка продолжила прерванную работу. Подметая, она думала о словах экономки. Разрешение уйти спать пораньше и поужинать у себя в комнате, позволяло избежать вечера в компании слуг. Шеннон ничего не имела против этих людей, но она боялась, что они начнут задавать ей вопросы. Врать ей не хотелось, но и рассказать о себе всю правду было немыслимо. Конечно, ей придется жить и работать с этими людьми под одной крышей, так что избежать вопросов не удастся. Но отсрочка даст ей время придумать, как отвечать. К тому же, экономка, вполне возможно, сама решит эту проблему, запретив приставать к девушке с расспросами. Миссис Мил показалась Шеннон очень серьезной и сдержанной женщиной, не любящей лишней болтовни. Так что, беспокоиться заранее нет смысла. Но все-таки Шеннон была рада передышке, вечером у неё будет возможность спокойно поразмыслить над тем, как повернулась её жизнь.

А тем временем Лорен благополучно добралась до городка близ имения своих родителей, тут она с облегчением покинула дорожный экипаж. Здесь можно было, уже не скрываясь, нанять карету. Правда, в таком виде её скорее всего примут за Шеннон, ну да ладно, после всего, что ей пришлось перенести, как-нибудь переживет, главное, что через час-два она будет дома, а потом свобода... Но, как оказалось, Лорен переоценила свои силы, прежде чем пойти нанимать карету, она решила перекусить, так как со времени завтрака в гостинице прошло много часов, а взять еды с собой она не догадалась, обычно о таких вещах думали слуги. И вот сейчас, стоило ей войти в кафе, и все тут же обратили на неё внимание. Будь Лорен похожа на себя, ей бы просто вежливо кивнули и тихо постарались побыстрее выполнить заказ, но так как её принимали за Шеннон, казалось, полгорода старалось с ней поздороваться, каждый подходил, спрашивал, надолго ли она, как доехала, хуже того, начинал рассказывать, как у него дела, и что нового в городе. Как будто бы ей есть дело до сына прачки и дочери пекаря или здоровья престарелой вдовы священника. Правда, еду принесли мгновенно и даже сообщили, что не возьмут денег, но Лорен предпочла бы заплатить, лишь бы её оставили в покое. Но все когда-нибудь кончается, и вот, наконец, Лорен подъезжала в самой роскошной наемной карете к воротам усадьбы, еще немного и её путешествие будет окончено, а неприятности с Ролондом останутся позади. Но тут карета остановилась, Лорен ждала, что сейчас ворота откроют, и карета поедет дольше, но шло время, а карета не трогалась с места.

-- Что там такое? - раздраженно спросила она.

-- Ворота заперты, - послышался глухой голос.

-- Ну, так позовите привратника.

-- Привратник не отвечает...

-- Ну вот, все приходится делать самой, - ворчала Лорен, выходя из кареты.

И тут на неё обрушилась тьма. Не успев понять, что ей на голову надели мешок, Лорен потеряла сознание...

Шеннон проснулась ранним утром. Вчера вечером она собиралась хорошенько подумать о своей жизни и о последних событиях, но придя в свою комнату и поужинав, она почувствовала, что устала и не в состоянии связно мыслить, она легла спать и уснула, как только голова коснулась подушки. Сейчас, открыв глаза и наблюдая, как первые лучи солнца проникают в комнату, девушка решила, что все к лучшему. Утро вечера мудренее, и что бы полностью понять положение, в котором она оказалась, и решить, как быть дальше, ей потребуется время. Ей надо обследовать замок и прилегающую к нему местность, поближе познакомиться с людьми, попытаться выяснить, чем Лорен заслужила наказание, и как долго Ролонд намерен держать её здесь. Конечно, её не привлекала идея всю жизнь провести прислугой, но работа её не пугала, и так как ей, похоже, больше нечего опасаться, планы побега могут подождать. К тому же, Шеннон была уверена, что её похититель позаботился о том, чтобы она не могла легко выбраться отсюда, и даже, если бы ей удалось сбежать, оставался вопрос, что ей делать дальше? Возвращаться в городской дом Лорен не имело смысла, а путешествовать одной, без денег, в простой крестьянской одежде было небезопасно. Так что, для неё будет лучше спокойно оставаться тут и ждать, как будут развиваться события, жизнь непредсказуема, и возможно, впереди её ждет счастливый случай, который поможет ей обрести свободу. А пока наслаждаться тем, что есть. Она оказалась в таинственном старинном замке, и те люди, с которыми она здесь познакомилась, вызывали её симпатию, оставалось выяснить, что представляют собой остальные. С этой мыслью она встала и умылась принесенной с вечера водой. " Интересно, - размышляла она - когда и как я смогу принять ванну, при том количестве грязной работы, которую на неё навалили, она ей просто необходима, и вообще, как люди моются в этом замке? В барских комнатах оборудованы ванные комнаты с большими чанами, куда можно натаскать горячей воды, конечно, не такие современные, как у Лорен. А что делают слуги? Как в древние времена, моются раз в неделю по очереди в одном чане, обливаются холодной водой, или, может быть, где-то при замке есть баня? Надо выяснить это у экономки", - подумав так, Шеннон закончила приводить себя в порядок, оделась, заплела волосы в косу и спустилась вниз. Ей повезло, на кухне она застала только кухарку и экономку, остальные слуги еще не спустились. Поздоровавшись с сеньорой Анжелини и миссис Мил, Шеннон задала свой вопрос.

-- Летом слуги обычно моются в реке, - ответила экономка, - но ты можешь мыться в чане в комнате рядом с прачечной, попроси кого-нибудь из слуг, чтобы он натаскал тебе воды.

-- Хорошо, - кивнула Шеннон, - а их не удивит такая просьба?

-- Может и удивит, но я попросила не приставать к тебе с расспросами, так что можешь не волноваться.

-- Спасибо.

-- Не за что, если бы хозяин хотел, чтобы слуги о тебе знали, он бы сам им рассказал. Еще вопросы?

-- Только один, сеньора Анжелини сказала, что научит меня готовить, если я буду ей помогать, но у меня и так много поручений.

-- То, что тебе поручили, ты обязана делать, - строго сказала миссис Мил, - Но если хочешь, можешь помогать ей по утрам готовить завтрак.

-- Отлично, - обрадовалась Шеннон.

Миссис Мил удивленно подняла брови, но ничего не сказала. Поговорив с экономкой, Шеннон подошла к кухарке.

-- Здравствуйте, Мария, миссис Мил разрешила мне помогать Вам по утрам с завтраком.

-- Здравствуй, девочка, - улыбнулась ей сеньора Анжелини- я рада, уверена, тебе будет интересно.

-- Могу я чем-нибудь помочь? - спросила Шеннон.

-- Еда уже готова, но если тебе не трудно, помоги накрыть на стол, а то мои поварята, похоже, где-то задержались.

-- Сейчас, - сказала Шеннон и принялась за дело.

К тому времени, когда стол был уже накрыт, стали стекаться слуги. Первым пришел немолодой сухощавый мужчина, очень живой, с горящими темными глазами и шапкой вьющихся волос, первым делом он бросил взгляд, полный обожания, на кухарку.

-- Вот и я, дорогая, - произнес он, обращаясь к Марии, и повернулся к Шеннон.

Миссис Мил представила его как Джорджио Анжелини - мужа кухарки и старшего конюха.

-- Очень рад пополнению в нашей скромной компании.

Тут на кухню вошли молодой человек и девочка лет десяти.

-- Позвольте представить: наши дети Энтони и Анна.

Шеннон кивнула. Потом стали появляться остальные слуги, миссис Мил представляла их девушке, в ответ они кивали, здоровались, бросали на неё любопытные взгляды, но, к радости Шеннон, воздерживались от вопросов, видно было, что экономку здесь уважают и не решаются ослушаться. Так Шеннон познакомилась и с веселыми прачками, несколькими чопорными старшими горничными, робкой племянницей миссис Мил Джейн, кокеткой Жанной, о которых рассказывала Эльзе, младшим конюхом - отцом Ганса, молодыми грумами, лакеями и слугами, лукавым старичком - садовником. Последними на кухне появились смущенные нерадивые поварята, кухарка повернулась к ним, нахмурив брови.

-- А, вот и вы, негодники, опять проспали, ну и задам я вам жару, а сейчас живо за стол.

Поварята послушались, но было видно, что не очень уж они испугались. Ели все, как и вчера, молча, но сегодня Шеннон не была ни столь смущена, ни столь голодна и исподтишка наблюдала за слугами, ей были интересны люди, в обществе которых она оказалась. Сердце этого дома, конечно же, сеньора Анжелини, недаром кухня самый уютный уголок в замке, наверняка под её присмотром утихают все конфликты, невозможно продолжать сердиться, поедая такие вкусные с любовью приготовленные блюда, и это неудивительно, кухарка так и светилась теплом и заботой, с материнской нежностью она оглядывала тех, кто собрался за столом. Её муж в свою очередь не забывал на мгновение отрываться от еды и бросать на жену восхищенные взгляды, казалось, еще чуть-чуть и он вскочит и увлечет её в укромный уголок. Остальные слуги не обращали на это никакого внимания, то ли из-за еды, то ли просто давно привыкли. Жанна тем временем устремляла свой взор на лакея Жака, но тот был занят только собой, ел он не торопясь, явно пытаясь придать своим манерам изящество, одет он был гораздо более щегольски, чем остальные, иногда он отрывался от еды, чтобы поправить манжеты или галстук. Шеннон поморщилась, все в его манерах говорило о фатовстве и самовлюбленности. Старик - садовник заметил гримасу Шеннон и лукаво подмигнул, девушка опустила лицо, пряча усмешку, вот кто замечал все, что творится в доме. Шеннон уверена, когда слуги собираются на отдых в свободное от работы время, многие страдают от его острого язычка, Шеннон сделала зарубку на память, с ним надо быть осторожнее, вряд ли он будет придерживаться указаний миссис Мил. А вот Ганс и его отец, который больше походит на старшего брата, оба живые, подвижные, жуют словно наперегонки, обмениваясь озорными взглядами, эти наверняка первыми выскочат из-за стола и помчатся по своим делам. А вот Джейн рядом с миссис Мил, девушка, похоже, здесь совсем недавно, сидит, опустив глаза в тарелку, ест, нервно отщипывая по маленькому кусочку, жмется к тетушке, вздрагивает, словно боится не только остальных слуг, но и родную тетку, в принципе неудивительно, если кухарка -сердце этого дома, то экономка - его закон, суровый, но справедливый. Шеннон заметила, что даже занятые едой слуги невольно подтягиваются, стоит упасть на них грозному взгляду миссис Мил, она явно не позволит окончательно разболтаться даже в отсутствие хозяина. Когда завтрак был закончен, Шеннон решила, что впереди её ждет интересная жизнь.

В то время когда Шеннон знакомилась с обитателями замка, Лорен пришла в себя. Не открывая глаз, она пыталась собраться с мыслями. Что же все-таки произошло? Она помнила, как она почти добралась домой, и карета остановилась у въезда в поместье, и кучер пропал. Потом она вышла, и все: темнота. Больше она ничего не могла вспомнить. Где она и что с ней? Судя по качке, стуку колес и топоту лошадей, её куда-то везут. Но куда и кто, неужели её все-таки выследили люди Ролонда? Может этой тихоне Шеннон как-то удалось доказать, что она не причем, и даже подсказать, где Лорен надо искать. Нет, маловероятно. Лорен постаралась, чтобы Шеннон приняли за неё. Сходство между ними поразительное, а раз так, Ролонд не должен верить ни одному её слову. Чем больше Шеннон будет доказывать, что она не кузина, тем больше должен злиться Ролонд, считая, что она врет, чтобы избежать наказания, возможно, он даже больше накажет Шеннон за такую глупую, по его мнению, ложь, вот было бы забавно. Лорен нахмурилась, хватит думать об этой мерзавке, надо наконец подумать о себе. Итак, что мы имеем? Я лежу на чем- то мягком, и меня куда-то везут, руки-ноги вроде бы не связаны, но что-то мешает двигаться. Лорен открыла глаза, сначала она испугалась, что ослепла, но потом поняла, что на неё надет мешок, она взвизгнула, резко села и стащила с себя эту гадость, но на этом кошмар не закончился, она действительно лежала на чем-то мягком, но это было не мягкое сидение дорогого экипажа. Она ехала в простом деревенском фургоне, хуже могла быть только телега. Значит, все-таки разбойники, подумала Лорен, и тут её взгляд упал на возницу, который затормозил. Услышав вопль Лорен, возница обернулся:

-- Наконец-то я дождался тебя, Шеннон, любовь моя.

Лорен громко застонала, это был тот придурок, которым она запугала свою кузину. Кто же знал, что он будет настолько упорен.

-- Ты плохо себя чувствуешь?- нахмурился он.

-- Отвратительно, - вздохнула Лорен, - к тому же, я не Шеннон.

Он-то должен знать, что нас двое, подумала она.

-- Ну и ладно, - пожал плечами он, - все равно я так давно тебя ждал и больше не отпущу.

-- Говорю же тебе, я не та, кого ты ждал, ты же помнишь: у меня есть кузина.

Он нагнулся, притянул её к себе и поцеловал.

-- Нет, я точно ждал тебя, - сказал он, оторвавшись, - я помню, как мы целовались тайком. Я понял: это часть игры в похищение, ты предупреждала. Видишь, я ничего не забыл.

Лорен не ответила, она ведь действительно под видом Шеннон тайком встречалась с ним и целовалась, ей нравилось испытывать на нем свои чары, и потом, она же убеждала его, что Шеннон мечтает быть похищена, что это так романтично, и что он должен увезти её, несмотря на все её протесты, кто же знал, что все это так обернется. И что ей теперь делать, может, притвориться больной, а когда он пойдет за врачом, попытаться сбежать. Но куда она направится? Лорен огляделась: её саквояжа в фургоне не было, этот дурень не потрудился его забрать, так что все её имущество - то, что на ней: бедная монашеская роба. Податься некуда, в поместье её перехватит этот олух влюбленный, а в Городе - Ролонд. Безобразие! Это Ролонд во всем виноват и, конечно, эта тихоня Шеннон. Завела себе воздыхателя. О том, что воздыхателя Шеннон Лорен организовала сама, она старалась не думать. Ну почему жизнь с ней так несправедлива? Она ведь мечтала о Париже и принце, а трясется в жалком фургоне с деревенским олухом. С другой стороны, может ей удастся убедить его отвезти её обратно, он, конечно, упрям, но Лорен подумала, что раньше она вертела им, как хотела. Лорен взяла себя в руки и выдавила улыбку:

-- Дорогой, - проворковала она сладким голосом, - я так рада, что ты все помнишь, мы теперь точно будем вместе. Но не могли бы мы вернуться? Я так устала от путешествий, к тому же, в экипаже остались мои вещи.

-- Не волнуйся, любимая, - отозвался он, - я позабочусь о тебе, я дам тебе все, что тебе будет нужно.

-- Ну, пожалуйста, ну пожалуйста, ну ради меня, я так соскучилась по родному дому,- уговаривала Лорен.

Но в этот раз её чары не действовали. Как бы она не просила, он оставался непреклонен. Все его ответы сводились к одному, он её обожает, но пока они не поженятся, назад она не вернется. Поняв, что его не переубедить, Лорен пришла в отчаяние. Брак с этим человеком совсем не входил в её планы. Не то что бы он был совсем беден и безроден, но недостаточно знатен и блестящ для её устремлений. Лорен прекрасно понимала, насколько он привязан к своему наследному имению, и даже если уговорить его уехать за границу, на жизнь надолго не хватит, во всяком случае, на такую жизнь, которую Лорен считала достойной. И как с таким прикажете блистать в обществе, к тому же, Лорен сильно подозревала, что он точно не позволит ей иметь других ухажеров, не говоря о том, чтобы принимать от них дорогие подарки. И как же ей теперь быть? А еще этот вызывающий опасения дешевый фургон, что если этот олух уже профукал свое поместье?

-- Слушай, а почему мы трясемся в этом фургоне? - спросила она.

-- Для маскировки, - ответил он, - чтобы сбить погоню со следа, мы будем путешествовать под видом обычных селян, никто не догадается...

-- Какую погоню, - в ужасе воскликнула Лорен, - неужели за нами кто-то гонится?

-- Да вроде бы нет, но мы ведь решили все делать тайком, ты ведь сама этого хотела, помнишь.

-- Ничего я не хотела, - взорвалась Лорен, - и вообще это было давно, сейчас это просто глупо.

-- Какой темперамент, - восхитился олух, - чувствую, в пути нам скучно не будет.

-- Кстати, а куда мы собственно едем?- спросила Лорен.

-- К "Сумасшедшему Дункану", конечно.

Лорен снова застонала. Орден Сумасшедшего Дункана существовал уже много веков, его основатель - первый Дункан венчал всех без исключения, чаще всего к нему стекались парочки, желающие пожениться без родительского благословения. Но он мог также обвенчать невесту с кляпом во рту или жениха под дулом пистолета. Он и его последователи всегда селились далеко в горах на окраине страны в безлюдной труднодоступной местности, утверждая, что раз брачующиеся добрались туда, значит это судьба, на то воля божья. И, главное, такой брак считался вполне законным. Извесно также, что один из королей женился именно там, и с тех пор никто не осмеливается оспаривать законность такого союза, так что, если они туда доберутся, олух все-таки станет её мужем. Утешало одно, дорога будет долгой...

Ролонд ехал домой. Уже прошло три дня с тех пор, как он оставил Лорен в замке, и теперь ему не терпелось проверить, как повлияло на неё наказание. Все это время его преследовало тревожное воспоминание о её странном поведении во время похищения и своей реакции на неё. Но теперь с этим будет покончено, убеждал он себя, живо представляя, во что превратилась задавака Лорен за три дня грязной работы. Разъяренная, расстроенная, лохматая, потому что некому сделать ей прическу, в заляпанной пятнами одежде от неумелого обращения с метлой и шваброй, вынужденная на равных общаться с теми, кого всегда считала ниже себя. Ролонд специально не сообщал слугам о её происхождении, опасаясь, что тогда перевесит уважение к господам, а вот заносчивую служанку живо поставят на место. Так что, наверняка Лорен уже готова просить прощения, но Ролонд собирался держать её в замке до тех пор, пока она не осознает, что была не права. Ролонд очень надеялся, что на это не понадобится много времени, и его снедало любопытство, насколько она на пути к исправлению. Он строил разные предположения, но того, что его ожидало, представить никак не мог. Стоило ему переступить порог родного замка, как до него донеслось веселое, мелодичное пение, он пошел на звук, и когда пересек залу, увидел незнакомую девушку, которая увлеченно драила ступеньки лестницы, напевая себе под нос. Понадобилось несколько минут, чтобы узнать в этой аккуратно одетой в простую крестьянскую одежду, со светлыми волосами, заплетенными в косу и перевязанных лентой в тон сияющим аквамариновым глазам, девушке, ту, которую он сам недавно привез в замок. Не успел он оправиться от удивления, как она, заметив его присутствие, оторвалась от своего занятия, посмотрела на него и улыбнулась:

- Привет, - приветливо поздоровалась она.

Ролонд изумился еще больше, в её тоне, как и в прошлый раз, не было кокетства, только дружелюбие. Что это? Притворство, очередная игра? Ролонд, конечно, хотел, чтобы Лорен исправилась, но не верил, что это случилось так быстро. И как ему теперь быть? Тем временем его новая работница, кажется, всерьез забавлялась его замешательством. Заметив это, он уже было открыл рот, чтобы сказать что-нибудь резкое, но тут появилась миссис Мил, и он был вынужден переключить свое внимание. "Потом, - сказал он себе, - я разберусь с этим потом, заодно и узнаю, как быстро произошло это чудесное превращение". Но разговор с экономкой его еще больше озадачил, оказывается, его пленница примерно вела себя с самого начала. Поверить в такое мгновенное перерождение было трудно, следовательно, Лорен что-то задумала. К тому же, непонятно, сколько её теперь тут держать, если её раскаяние не вызывает доверия. Отпустить сразу - значит ничего не добиться. Но как определить, что её поведение стало искренним. Оставалось надеяться, что эта игра Лорен быстро надоест. И все-таки удивительно, просто не верится, что девушка на ступеньках - это Лорен де Шанти. Вроде и лицо то же, и фигура, но он не помнил, что бы Лорен излучала такую искреннюю приветливость, даже в лучшие дни её дружелюбие отдавало приторной слащавостью, еще удивительнее, что она знает, с какой стороны браться за швабру. Но с другой стороны, что он знает о прошлом Лорен, ничего до тех пор, пока граф де Шанти не привез жену в город. И вообще, не следует расстраиваться, наверняка стоит приглядеться поближе, и притворство слетит с Лорен, словно луковая шелуха.

Ролонд переоделся и спустился вниз распорядиться насчет обеда. Когда он подходил к кухне, он услышал смех и голоса.

-- Ну же, Метелка, - попросил один из слуг, - расскажи еще какую-нибудь из своих историй.

-- Просим, просим! - поддержали остальные.

Ролонд остановился в дверях. Интересно, кого это так прозвали.

-- Ну, хорошо - отозвалась Лорен, - но только недолго, у меня еще много работы.

-- Метелка ? - переспросил Ролонд - а что, мне нравится.

Все слуги встревоженно обернулись на его голос.

-- Это Эльзе придумала - призналась девушка, - теперь все меня зовут так.

-- Значит, и я буду тебя так звать, - решил Ролонд, потом кивнул остальным слугам, чтобы не обращали на него внимания, и обратился к кухарке.

Обсудив меню и распорядившись подавать обед через час, он вышел, хотя ему очень хотелось остаться и послушать, что за истории рассказывает его пленница. Но Ролонд понимал, что в его присутствии слуги не будут чувствовать себя свободно, не подслушивать же ему под дверью. Как-нибудь послушаю, пообещал он себе. Но такое дружеское отношение со слугами! Они явно считают её своей, и она не пытается их переубедить. Надо же, Метелка! - подумал он, - еще одна странность. С другой стороны, она ведь понимает, что помощи ей тут ждать не от кого, но развлекать слуг, рассказывая им разные истории? Да, неспроста все это. Ну ладно, хватит об этом думать, пора заняться делами, накопившимися за время его отсутствия, нечего ему переживать столько времени из-за этой интриганки.

Но отвлечься оказалось не так уж легко. Тем более, странности продолжались. Когда он спустился к обеду, прислуживать за столом стала тоже Лорен.

-- Решила расширить круг своих обязанностей?- язвительно спросил он.

-- Нет, просто Джейн приболела и просила её заменить, - пояснила она.

-- Какие мы стали добрые, с чего бы это? И что-то я не слышу в твоем голосе особого сочувствия.

-- Я думаю, на самом деле она просто боится тебя.

-- А ты нет?

-- А мне уже бояться вроде нечего, - возразила она.

-- И поэтому ты рвешься меня обслуживать, - Ролонд выразительно поднял брови, - я надеюсь, еда не отравлена.

-- Портить такую еду - преступление, к тому же, где бы я взяла яд.

-- Тебе достаточно плюнуть, - пробормотал Ролонд себе под нос.

Но она расслышала и рассмеялась. Казалось, её совсем не раздражала его язвительность, наоборот, было видно, её что-то сильно забавляет. Такое её поведение выводило Ролонда из равновесия, веселая и услужливая она казалось... милой, так и хотелось подшучивать вместе с ней. Ролонд снова нахмурил брови.

-- Если ты стала такой образцовой служанкой, не обращайся ко мне на ты.

-- Я бы не сказала, что быть служанкой - мечта всей моей жизни, - покачала она головой, - и как ты хочешь, что бы я к тебе обращалась?

Никак,- чуть не вырвалось у него, - надо вывести её из себя, заставить показать свое истинное лицо, - напомнил он себе.

-- Как и другие слуги, зови меня хозяином или обращайся "мой господин".

-- Как скажешь, - снова улыбнулась она, могу называть тебя "Ваше величество"

-- Судя по тону, уважения в любом случае не прибавится, так что можешь идти, не хочу отрывать тебя от основного занятия, возвращайся к ведрам и швабрам, Метелка. Я тут справлюсь сам.

-- Какая заботливость, - снова рассмеялась она и направилась к выходу из зала, но вдруг, нахмурившись, остановилась, - только не надо из-за меня наказывать Джейн.

-- Какая заботливость, - передразнил её Ролонд и помрачнел еще больше, - иди уже, я не наказываю людей за чужие грехи.

Тут она снова рассмеялась, отсмеявшись, она взглянула на него со странным выражением.

-- Возможно, ты и прав, - задумчиво пробормотала она и вышла.

А он пытался понять, что она имела в виду.

Оставить комментарий © Copyright Мухина Елена Георгиевна (little_mouse80@mail.ru) Размещен: 12/04/2013, изменен: 12/04/2013. 110k. Статистика. Глава: Любовный роман Разбивка		Ваша оценка:

Мухина Елена Георгиевна : другие произведения.

Роковое сходство ч1