Мудрая Татьяна Алексеевна : другие произведения.

Дивное мерцание мира

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    3-е место абсурдистского конкурса "Здесь водятся...", проведенного в Обществе Камюлот в апреле-мае 2010 года.

ДИВНОЕ МЕРЦАНИЕ МИРА

Сад как на открытке []

В игольчатых чумных бокалах
Мы пьем наважденье причин,
Касаемся крючьями малых,
Как легкая смерть, величин.


И там, где сцепились бирюльки,
Ребенок молчанье хранит,
Большая вселенная в люльке
У маленькой вечности спит.

Осип Мандельштам

   Мир вокруг меня постоянно обнаруживает свою невсамделишность, полупрозрачность и отсутствие цельности. Он лукав и постоянно хитрит, играя со мной в многозначительные прятки и хитроумно путая следствие с причиной.
   Обыкновенно в мелочах. Так, однажды в юности я сдала в химчистку пальто с двумя сопливыми рубликами в кармане, которые вернулись ко мне вдвое усохшими, но как-то подозрительно зарозовевшими. К моему удивлению и радости, их удалось сплавить в ближайшем советском магазине, купив белые тряпичные тапочки для беременных. Вот только через день-другой тапочки усохли на два размера, и рожала я уже без них.
   Иногда в крупном. На старом коврике, что висел над моей бессменной дачной постелью, один цветочек был похож на старинного амбала, то есть грузчика с рогожным мешком, распоротым по длинной стороне и накинутым на голову - для ношения всяких грузов. Этот амбал с трудом волок огромный танур - сосуд для холодной воды, по виду обоих - хорошо наполненный. Когда я выросла из детства и перестала видеть в шерстяном цветке человека с водным грузом, дача сгорела в одночасье на следующий же год.
   Совсем редко - в благих делах. Как говорила моя личная бабушка (потому что теперь бабулей называют мою маму, а скоро и саму меня в это самое произведут): в нашем дачном саду растет особая яблоня. Корень ее достигает центра земли, плодит она каждый год, а не через сезон, как все прочие подмосковные, и что самое удивительное - яблоня эта является следствием некоего гигантского яблока, что однажды должно появиться на его ветке ради того только, чтобы одному из его семечек породить саму волшебную яблоню...
   Кстати, именно это дерево уцелело, когда от нестерпимого жара погибли все прочие на крошечном нашем участке, и осеняет теперь всю дворовую окрестность. Только не знаю, дождались ли мы яблока конца света или оно уже предупредило наши старания.
   Понятно теперь, что когда мы, наконец, отстроились, я повесила над своей дряхлой, еще довоенной "кушеткой" новый индийский ковер, совершенно роскошный, длинноворсовый. Вот только почему-то рисунок на нем оказался несимметричный - изображение купола, беседки или чего-то похожего на фоне стилизованных ветвей, цветов и плодов.
   Засыпаю я теперь, уткнувшись носом в одетую ковром стенку, а на самом ковре - в цветок с какой-то особенно пестрой середкой.
   И оттого каждую здешнюю ночь мне снится вечный Сад.
   Он раскрывается передо мною наподобие чашечки гигантского цветка, что сам состоит из цветов, но более мелких и пестрых. В пышных белых астрах, осенних астрах опального поэта, что расстилаются ковром перед моими ногами, можно угадать великолепие всех цветов радуги, изобильность всех времен весны и лета. А посреди них - кусты и деревья, из которых я не могу назвать и десятой доли. Потому что все плодоносные широты и изобильные долины дарят этому мирку свою немую и молчаливую красоту: деревья с округлыми глянцевыми листьями цвета меди удерживают на ветвях кремово-золотистые чаши живого алебастра - живые канделябры, что пахнут пленительным дурманом. Цветущие копья, скипетры и трости роз и камелий янтарного, чайного, винного оттенков колышутся при каждом дуновении теплого ветра, что родят мои шаги в густом от благоуханий воздухе. Гибкие лозы обвивают камень стен и подносят к моему лицу оливково-глянцевые шишечки своих плодов; мелколистые пряди трав, ниспадающие долу, касаются кожи. А дальше мосты изящно перегибаются над бурлящими прохладой потоками шириной в малый женский шажок, узкие пурпурные плети кустов свисают со скал в воду, шелест листвы и лепет струй разносит пряные благовония. Птички, похожие на пестрых жуков, бурно трепеща крылышками, целуются на лету с цветами втрое их крупнее, но далеко не такими яркими. Миниатюрные дракончики, с четырьмя рогами и усатые, извиваются и парят над водой в струе свежего воздуха, топорща полупрозрачные летательные перепонки цвета жемчуга, перламутра и маргариток. У меня тоже есть нечто подобное - широкий прозрачный плащ цвета тьмы и ночи, что попеременно реет и опадает за моей спиной.
   Я уже знаю, что все цветущие и плещущие дороги Сада ведут к его сердцу - зданию в виде восьмигранника простых форм, с крутым, но необычайно соразмерным куполом. Восемь входов ведут в него и восемь белых арок над ними, похожих на стрелы, взлетают над резным деревом тугих дверей. Издали Дом кажется массивным и тяжелым, но вблизи, когда глаз начнет различать детали текучего изумрудно-синего орнамента, что своими чертами и резами, бутонами и вязью заливает всю поверхность стен, монолитная глыба превращается в нечто куда более зыбкое, чем морская вода или крона большого карагача под ветром. Орнамент обращает Дом в воплощенный знак, более того - знак знаков. Это верно в той же степени, что видение окружающего Дом Сада как цветка цветков. Дом всегда был для меня ключом к Саду и одновременно самым драгоценным его плодом.
   Но всякий раз, когда я выхожу из Сада и ступаю на ведущую к Дому тропу из белых мраморных плит, передо мной появляется Страж Порога. Изумительной красоты создание - огромная белая кошка с когтями льва, хвостом дракона, мощными крыльями орла и прекрасным женским лицом. Золотые косы, желтые колосья и алые ленты сплетены над изящной головкой в высокую корону.
   Теперь мне придется в который раз отвечать на вопросы...
  
   - Ты знаешь, кто я? - спрашивает меня Белая Львиная Кошка.
   - Да. Ты оживший сосуд для вина. Лекиф или ритон - не знаю точно. Из бренной глины, как и я сама.
   - Хрупкий сосуд - и всего-то? Мало ты меня ценишь. А что у меня внутри?
   - Жадная пустота. Несытое лоно.
   - Чем ты собираешься наполнить эту пустоту, оплодотворить лоно, чтобы угодить мне?
   - Всей кровью из моих яремных жил, Владычица Порога.
   - А как мне взять ее из тебя?
   - Как тебе будет угодно: хочешь - клыками порви мне горло, пожелаешь - пропори когтями запястья. А можешь просто выпить меня досуха - язык к языку, уста к устам.
   Странное дело: проговаривая все это, мы веселимся: она улыбается, я же едва не смеюсь.
   - А что мне потом делать с твоей плотью?
   - Если решишь убрать ее с меня - преврати ее, пожалуй, в тысячу пурпурных бабочек и пусти по ветру.
   - Каково мое тайное имя для тебя?
   - О-о. Сфинкс. Смертельная Душительница.
   - Чем я обыкновенно душу?
   - Обвиваешься вокруг жертвы своим хвостом.
   - Что я должна убить в тебе?
   - Тот труп, что влачится за моей спиной и кладет на нее тень. Мои мелкие страхи. Мои рабские привязанности. Мои стыдные грешки. Меня самое.
   - И тебе не боязно лишиться всего этого?
   - Ну, если ты не сломаешь мои крылья...
   - Странная ты! Как я могу хотя бы повредить их, если они родом из здешнего мира?
   Мы мерим друг друга взглядами - это также отработанный до тонкостей ритуал.
   - А когда я убью в тебе твое постылое "Я", куда ты направишься?
   - К Лазурному Дому - чтобы в него войти и там поселиться.
   - Зачем тебе там пребывать? Пустой он на твой взгляд.
   - Я ведь только и делаю, что выдумываю для него украшения.
   - Да, но лишь для своих вымыслов: непонятного человека по имени Тень, женщины по имени Селина. Вот когда придумаешь нечто для себя самой, той, что не скрыта под заемной личиной - приходи, может быть, тогда я и пропущу...тебя.
   - А что делать, если в те поры не останется ни тебя, ни меня?
   - Не хитри, человечек. Ступай обратно по дороге и думай.
   - Думала уже. Может, еще что посоветуешь?
   - Ну... Отчего тебе на следующий раз не прийти вчера?
   - Когда Сад еще не уронил в землю изначальное семя, и от Дома возник один ключевой камень в своде, и сила потоков повернута вспять...Да?
   - Верно. Ты бывала здесь в воскресенье, наведывалась в субботу - почему бы тебе в следующий разок не попробовать пятницы? А теперь иди.
   Мы расстаемся, довольные и друг другом, и той лукавой беседой, что мы вели, и той бесконечной игрой, которую мы здесь устраиваем. И меня уносит назад: текст Сада сокращается до узорной строчки, строка - до буквы, буква - до крошечной точки под ней. А точка - это и есть цветок на моем ковре....
   И вот скажите мне теперь, кто я на самом деле: бабочка, которой снится, что она человек, или человек, который воображает себя огромным, хмельным бражником с широкими серебристыми крыльями. Гражданин великих и громогласных времен - или скромный насельник крошечной, как дом, Вечности....
  
  
© Мудрая Татьяна Алексеевна
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"