| . |
![Японская проститутка очень высокого полёта - ойран [Старое фото]](/img/m/mudrowa_t_a/prostitut/japonskajaprostitutkaojran.jpg)
ДИПКОРПУС СВЯЩЕННЫХ ПРОСТИТУТОК,
или летучий отряд королевы Екатерины Медицейской
Все в мире соединено нитями, не занимающими места ни в пространстве, ни во времени и благодаря этому невидимыми для людей.
Искусство нашей белой магии - знать, за какую ниточку следует дёрнуть, чтобы сеть всколыхнулась, будто изловив драгоценную муху. Это несколько ограниченное искусство, если говорить по правде: ибо женщины здесь не делают ничего рационального, напротив - сотворяют из человеческого космоса хаос. Направленные на одну цель желания двоих взаимно погашаются; стройные шеренги мужских военных порядков наступают друг на друга в битве; стремление народов к сильной руке вскармливает Гоббсова Левиафана - и тогда необходимо отступить к первоначальному состоянию, низвести мир к его младенчеству и даже внутриутробности, чтобы дать ему возможность пересотворить и вырастить себя заново. Прогрессивный возврат. Процесс, который продолжается без конца и почти без надежды.
Женщины горазды вышивать по натянутой ими же основе и по заданной канве: но это самые простые узоры, мало чем отличающиеся от них самих, потому что женщины практичны. Лишь мужчины расцвечивают своим безумием и своей фантазией суровую серую ткань мира: беда в том, что каждый узор пьёт соки и краски из других. Необходимо знать, за какую нить потянуть, чтобы распустить всё плетение, - ведь любая мандала рисуется песком и на песке, обречена на то, чтобы едва завершившись, смешаться с прахом. Мир ограничен, число узоров - неисчерпаемо: всем им подобает своё место.
Женщины набрасывают на разобщённый мир сеть тайного, многозначного и многозначимого родства - не только по крови, но и по семени.
У женщин - Женский Дом в центре деревни; у мужчин - Длинная Хижина на отшибе. Само слово для неё - Дом, Ворота, Дверь - мужчины узурпировали у нас, и от этого имени пошли титулы владетелей: Пер-О, Микадо, Великая Порта.
Мужчины объединялись (и обособляли себя от других мужчин) для добычи, ради громкой власти и ревниво молились во имя этого своему Триединому Богу - женщины невидимо ткали свою сеть, соединяя их разбитый на осколки мир во имя служения Триединой Богине. Первый её лик - девственной невесты-матери, второй - плодовитой жены, испытательницы мужей и коварной убийцы, третий - грозной кабаньей самки, поглощающей мёртвое и возрождающей живое, Богине Смерти-в-Жизни. Три цвета женщины - три цвета бузины: белый-красный-черный. Три разновидности тополя: белый - простой тополь, красный тополь - осина, чёрный тополь - осокорь.
Потомство - не от брака, то есть не от секса. Эту связь вымыслили мужчины нового времени, однако их первобытные предки куда лучше понимали, от чего понесла жена: от северного ветра, летучего семени или от танца при свете полной луны. Дети трёх разных природ различались по характеру, силе и жизнестойкости. В воле одной только женщины было в те времена - зачать или не зачинать и кого призвать себе в помощь; мужское семя было поводом, а не причиной для награды, как заразная болезнь на самом деле не от микроба и поветрие - не от вируса, но кара Всевышнего за грехи. И разве не обнаруживается последнее теперь со всей очевидностью: нет дня, чтобы мы не побеждали новой, невесть откуда свалившейся на нас хворобы и напасти. А ведь - подумайте! - нет и не может быть ни одной части натуры, самой мелкой, которая целью своей бы имела несчастье и смерть.
Но тогда, может быть, нет и такой частицы, которая целью своей имеет рождение и жизнь? Спартанцы и вообще греки, оправдывая свое "арете", говорили, что через семя старшего мужа юному передаются его храбрость и прочие нравственные доблести. Женщина для того не годилась, возможно, и вправду, по своей инакой природе; хотя древние вообще ставили её весьма невысоко. Одухотворенный сперматозоид её не брал.
Болезни - от Бога: в назидание и устрашение. Но тогда и дети - от Бога: во имя радости и в знак единения, и не от семени мужа, не от похоти, не от плоти, но от благоволения Бога к жене они рождены. Любой из них, даже братоубийца Каин, про которого прозорливо сказала Ева: "Получила я свое дитя от Господа".
Таков урок первой жены.
Ложна та цепь, что связывает начало жизни с рождением нового существа; ведь именно эти рождения порочно связаны со смертью и порождают смерть из себя самих; одни вытесняют других, потому что в среде людей действуют, как и прежде, жёсткие законы звериной популяции, и никто их не отменял... И с малой, преходящей смертью лишь потому неразрывно то наслаждение, что творится двумя, что возникновение краткой земной жизни в итоге порождает смерть бесповоротную.
Как нет чистой и честной мысли помимо беспримесной радости помышления (ведь истинный философ думает не ради еды, не ради славы и бессмертия, не для угождения властям и забавы детям - а просто так, вне всяких обстоятельств), как стихи - то, что нельзя ни съесть, ни выпить, ни поцеловать, так не может быть истинной любви там, где с неё стригут купоны в виде уюта, экономии в хозяйстве, защиты, содружества и согласия взглядов - и в виде потомства. Нет любви не только там, где царит ненависть, но и в добром мире, ибо уж скорей родится она из пламенной ярости, чем из тёплой дружбы и согласия.
Таков урок второй жены.
Для чего же тогда мужское семя изливается в женщину, для чего соединяются их вода и влага, для чего они умирают в упоении - одной смертью, но и двумя различными, исходящими из двух разных источников? Зачем просыпаются они вживе и разъединяются в тоске?
Так сделано затем, чтобы им владеть и покорять друг друга, держать в обоюдном плену и рабстве, но не покоряться обоим сразу никакой третьей силе, стоящей вовне. Так и раб Божий свободен от князя мира и всех мирских владык.
Почему ни одно животное не получает наслаждения от удовлетворения похоти - только покой и особенную сытость?
Потому что лишь людям суждено стоять в любви как единая крепость о двух башнях, как храм о двух стрельчатых главах.
Ни для кого и ни для чего не творят они любовь, кроме как для самих себя.
Это символ, и это урок. В малом круге проигрываются события круга великого. Ибо только в любви на грани потери и смерти - переходящей, перехлестывающей за эту грань - может человек подняться на новую ступень; только принеся в жертву себя старого - возродиться новым.
И еще: только тем, кто разучился жить, страшна смерть; только те, кто пытается обыграть смерть в шахматы, теряют жизнь невзирая на выигрыш. Полный сосуд не боится быть разбитым и расплёсканным; пустой ссыхается, как баранья шкура в зной.
Но как есть лишь одно земное рождение, так есть лишь одна земная смерть. Из лона женщины - в её лоно. Всем нам надобно родиться заново от Руах. И есть только одно, что умирает при этом, - ложь о себе самом, и лишь одно, что родится, - истина.
А в высях нет ни смерти, ни жизни, хотя сохранены оба вечных их воплощения...
И это урок третьей жены.
Вот в чём наше учение. Вот три урока, которые человечество потеряло бы напрочь, если бы не мы. Подчинённое мужской ипостаси Бога, вращающее себя в порочной цепи псевдосмертей и псевдорождений, не смеющее ни жить, ни умереть взаправду - о человечество!
Нас с детства обучали нашему высокому предназначению: доводить мужчину до края и останавливать на обрыве любовной пропасти. Мы соединяли в себе все земные царства - служанки Матери Людей и Матери Зверей, Госпожи Цветов и Хозяйки Медного Пика.
Благом и удачей считалось тогда повстречать на улице жрицу Великой Богини, и твёрдо знал муж, что самим слиянием с нею приносит он себя в жертву.
О да, святая Анахита, и Таис, и Танит, и Инанна! Кроме его жертвы, мы брали и иную плату за наше утончённое искусство - для храма, а когда он перестал быть нам защитой, - и для нас самих. Но что с того? Разве искусство, наука, религия - всё в мире разве не идет тем же путем? Вынужденное выживать, разве не профанирует себя и не обрастает, как судно ракушками, корой дармового дилетантизма?
Мы не могли избежать общей участи, не могли не обзавестись фальшивыми копиями. Но знающий - различал.
Виршеплёт и поэт нередко одеты одной обложкой.
Жрица в непогоду делит кров с гетерой.
Но в обеих соседствующих парах незаметно происходит взаимозамена. И не всегда к худу.
Мужчины воевали: женщины учились у нас, как роднить их в своей ненасытной купели.
Мужчины убивали себе подобных: наши женщины рождали им настоящих детей - из пламени страсти, не из глины расчета.
Не напрасно самое мужество мужчин всегда проистекало из женской царственности и свободы. Нет в мире мужчин более смелых и яростных в битве, чем те, которые дают своим женщинам власть над собой, как туареги - своей легендарной царице Тат-Хинан, сумевшей внушить им благоговейное почитание к своему полу.
Мы делали мужчин мужами. Мы ниспосылали в каждый земной брак нашу искру, и это она, а вовсе не дети, не давала браку распасться. (Освящение свыше - о, это освящение было лишь тем, что позволяло страсти плавно и без трений скатиться в дружбу.) Позднее эту жгучую крупинку, эту восточную пряность припечатали как "технику секса" - что за душевная грубость! Но в ней есть и своя правда - возможно, так освящаются крупицей просфоры там, где не находят в себе места для всего божества.
Естественно, нас объявили ведьмами и шлюхами. Такое бывало тоже, но они уже были не мы - или не мы истинные. Правда была в том, что мы прятали себя, прикрывались этими обликами и, не снимая масок, принимали смерть и позор: пусть лучше клеймят нас - лишь бы не Триединую Богиню. Ведь само её существование мы держали в тайне от людей, хотя не от церкви.
Ибо церковь подсознательно всегда знала о высоком предназначении эроса, и даже теперь ополчается на секс не как на животность (это лишь прокламируется), а как на властного конкурента. Даже низкий секс - метафора высокого эроса, который есть символ Пути.
Но ныне мы расквитались: тантрический Восток изловил Запад на приманку, сделанную во вкусе последнего - то есть весьма аляповато и пестро. Снова секс, снова техники и ремесленничество - но ведь сама искусственная муха рыбу не убивает, она только помогает удилищу подсечь её и выдернуть из привычной среды. И тогда он, мнящий себя сугубо водным жителем, обнаруживает, что, как целакант, может жить в обеих средах! Воздух - стихия, которой стоит овладеть, даже если она сжигает вам жабры: это как новое заселение земли...
Самая умная приманка - та, которая становится самой рыбой.
Нет, нашей Богине стоило пройти через поругание, чтобы испытать триумф!
А дети... Что же, Бог всегда нуждается в них, Бог выпускает их в мир - однако незачем навязывать Ему конкретный способ их сотворения.
Дети - это прекрасно. Если не наше бессмертие, то хотя бы веское напоминание о нём.
Только пускай не забывают о нашей власти и они...
![Первая царица туарегов Тат-Хинан []](/img/m/mudrowa_t_a/prostitut/caricatat-hinan1.jpg)
©
Мудрая Татьяна Алексеевна
| . |
