На расколотом блюде засохшая кровь.
Ты узнаешь сегодня что такое любовь.
Субпродукты исходят сердечной тоской
и ласкаю я печень несмелой рукой.
Я не помню имя, я забыл лицо,
третий день я пытаюсь разгрызть яйцо,
но оно ускользает в бесконечную даль,
и я кутаюсь зябко в вишневую шаль,
а кишки исполняют длинный траурный марш,
я тебя представляю облаченную в фарш.
Застывает надежда, как говяжий бульон,
и из тьмы бутербродной появляется Он -
бесполезной петрушкой на протухшем желе,
неспособный понять, где кострец, где филе.
На яремную вену наложенный жгут
говорит, что сегодня меня здесь не ждут.
Все что было вчера - не прикрытая ложь,
и сосок на груди, как разбитая брошь.
Ты забыла о долге, ты ушла от меня,
но вернет мясорубка все на круги своя.
К сожалению, больше мне любить не дано,
и разряды в мозгу, словно кадры кино,
озаряют подкорку и твой мозжечок,
что игривым котенком мне в селёдницу лег.
Этот студень - итог восхитительных ног.
Меня сводит с ума твой упругий лобок.
А на сфинктере губ наивный вопрос.
Мне дурманит рассудок запах жженых волос.
Я накину на шею петли толстых кишок - 
пусть аппендикс укажет мне путь на восток.
Черепная коробка - чаша буйного пира.
Я склоняю колени пред жестокостью мира.
Захрустят на зубах подкопченные уши.
На конвейере жизни я клеймлю полутуши.