Птичку...жалко!
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
"Птичку...жалко!".
( или один день боевой службы)
Старший лейтенант Сергей Мурин, в хорошем расположении духа и приподнятом настроении, негромко постучал в металлическую дверь матросского кубрика N10. Чуть помедлив, он уверенно открыл её. Входя в помещение, Сергей встретил безразличные, и даже озлобленные взгляды пяти младших офицеров. Такое единодушие слегка огорошило Мурина. Все пятеро, словно поражённые слабым током или, в лучшем случае, произошедшим каким-то неординарным событием, сидели по углам просторного кубрика и откровенно грустили, зыркая глазами. Царила опустошённость и безысходность.
На гитаре, вяло перебирая аккорды, бренчал лейтенант Крестовский. Даже если бы слон наступил слушателю на ухо, всё равно "классическую" мелодию - "Чижик-Пыжик", просто невозможно перепутать ни с какой другой на свете. Предыстория проживания младших офицеров корабля в данном кубрике проста и банальна. Они были выселены из своих кают одиннадцать месяцев назад, когда плавбаза обеспечения подводных лодок прибыла на боевую службу, а на борт перебазировали с другого флагмана штаб Средиземноморской эскадры. Естественно на их места заселили привилегированных офицеров штаба. Мурин как раз и входил в их число. В кубрикN10 он приходил часто, к своим однокашникам, которые составляли половину местных постояльцев.
- Я ощущаю всей своей кожей свершившийся факт трагедии, витающей в воздухе, - произнёс Сергей с улыбочкой на лице.
- Ты недалёк от истины, - ответил ему за всех, с грустью в голосе, старший лейтенант Виктор Сидяков. - Жаль. Не успели сделать прижизненную фотографию, вернее не додумались, а то бы она сейчас висела на самом видном месте, в чёрной рамке, - его рассуждения были словно продолжение уже начатого разговора. - Ничего, скоро Василий принесёт какую-нибудь вырезку из газеты, соответствующую нашей печали. Что-то он долго в библиотечных подшивках копается, - встрепенувшись, выразил беспокойство Виктор.
- Приходи вечером, - вяло произнёс старший лейтенант Руслан Макаров, обращаясь к Мурину, - поминки будут.
- Вот те раз! Мне кто-нибудь скажет наконец-то, что случилось, - произнёс Сергей, теряя терпение.
- Тебе же сказали, что у нас горе. Наш героический Антистас при исполнении служебных обязанностей, на боевом посту, на боевой службе погиб, - медленно, подбирая слова, произнёс капитан-лейтенант Евгений Романов.
Его мысль, со скорбью на лице, продолжил командир группы радиосвязи БЧ-4 старший лейтенант Антон Крутов.
- Доктор гад, не предупредив, начал травить тараканов. А у нас было всё так хорошо! Антистас местных "стасиков" почти всех съел, а после такой подлой выходки "нашего Айболита", он героически погиб. К нам же в наказание новые, оставшиеся в живых, прибежали толпой.
- Всё равно ничего не понимаю, объясните толком, - Мурин развёл руками.
Пояснить ему взялся Сидяков.
- Три дня назад, к нам в открытый иллюминатор залетела маленькая птичка.
- В два раза меньше воробья, - уточнил Руслан Макаров. - Мал золотник, да дорог.
- Вон оттуда прилетела, - Виктор подошёл к иллюминатору и показал в сторону берега. - Это её малая родина, - произнёс он проникновенно.
Плавбаза неделю уже стояла вблизи Тунисских берегов. Очень часто, особенно ночью, на свет верхнепалубных фонарей к кораблю прилетала масса всякой живности. Это были маленькие и большие птицы, бабочки, жуки и экзотические насекомые.
- Когда она залетела в кубрик, сразу же, на наших глазах, поймала и съела таракана, - продолжил повествовать о славном пути и подвигах птички Виктор. - Мы срочно задраили иллюминаторы, сделали сетки, и всё было в ажуре. Антистас на следующий день тараканов щёлкал как семечки. Представляешь! - его восторгу не было предела.
- Это уже нечто, что проливает свет на обстоятельства, - безразлично произнёс Мурин.
Все в кубрике зашевелились и наперебой стали делиться светлыми воспоминаниями о легендарном друге.
У Мурина в голове мысли стали трансформироваться и приобретать форму сочувствия.
- Да ребята, явно ощущается двенадцатый месяц вдали от дома. Птичку боготворить, это уж слишком.
Он мог понять их состояние только теоретически, так как у самого начался всего лишь второй месяц нахождения в море.
Плавбаза, как её ещё называли штабные офицеры - "плавбаня", по придуманному кем-то наверху порядку, несла боевую службу по году, а то и больше. Экипаж состоял в основном из молодых людей по возрасту, так как должности здесь выше капитан-лейтенант можно было по пальцам пересчитать, остальные и вовсе старлеевские. Умудрённым опытом и старым закалённым моряком на корабле считались командир, стармех и помощник командира. Если взять уровень ниже, то костяк составляли человек десять мичманов - "зубров". После такого срока люди находились явно в депрессии и старались придумывать себе различные занятия и утешения, чтобы уйти от апатии. Они к этому явно не стремились, но поведение становилось странно-оригинальное.
- Ещё не клиника, но уже в голове птички, - издевался мысленно Мурин. - И что, ваша птичка никого не пометила? - спросил он.
- Ну не без этого. Косте на тропичку капнула, а он её только постирал. Мы простили птаху, - открыл ему секрет Антон Крутов.
Крестовский подтвердил информацию, утвердительно кивнув головой.
- Что естественно, то не безобразно, - добавил он.
Первым не выдержал напряжения старлей Крутов. Он молча встал, на ходу взял с тумбочки боксёрские перчатки, надел их и подошёл к мешку, висевшему в углу помещения. На импровизированной боксёрской "груше" был нарисован контур человека.
- Это ненавистный старпом Рысин приказал доктору тараканов потравить, - произнёс он с презрением в голосе.
- Ты прав, это доктор со старпомом нам "свинью" подложили, - выкрикнул Макаров.
Старший помощник командира, которому вечно до всего было дело, являл собой всеобщего нелюбимца, после перловой каши и политзанятий.
Крутов начал колотить "грушу", вкладывая в это удовольствие всю силу и произнося слова: "Вот тебе Рысин, получай. Получи ещё раз, в печень. За птичку, за Антистаса".
- Дай ему, дай! - полетели слова одобрения со всех углов кубрика. - Жёстче бей.
- И про доктора не забудь, - выкрикнул Крестовский и в убыстрённом темпе, усилив голос, с пафосом запел "Чижика-Пыжика".
- Да вы тут со своей птичкой чокнитесь, - не выдержал Мурин.
- Не святотатствуй, - угрожающе пригрозил ему Романов. - Это была удивительная птаха!
- Сочувствия от тебя видно не дождаться, - упрекнул Сергея Макаров.
- Я прямо обрыдался от вашей истории. Самому не смешно? - с улыбкой на лице он обратился к Руслану.
Открылась входная дверь, и в кубрик вошёл старший лейтенант Василий Песков. Все взоры потянулись к нему.
- Сделал? - спросил у него, с нотой заинтересованности в голосе, Крутов. Он ближе всех находился к входной двери. Песков, не обращая ни на кого внимания, молча подошёл к переборке, развернул рулон и приложил его к борту, на свободное место между двух иллюминаторов. На глянцевом листе из журнала была изображена сидевшая на ветке, нахохлившаяся грустная ворона. Лист опоясывала чёрная траурная рамка. Внизу таким же цветом скорби была сделана подпись, выражавшая крик души: "Птичку... жалко!".
Народ некоторое время недоумённо таращился на столь оригинальное решение. В воздухе повис вопрос.
- Ты чего Василий, с дуба рухнул, - нарушив всеобщее оцепенение, медленно произнёс Крестовский. - Ей ещё сыра с дырками в клюве не хватает, а у нас тараканы. Поясни.
- Пойди и сам поищи, ничего подходящего больше не нашёл, - огрызнулся Песков.
- Ну ладно, - растягивая слова, Сидяков попытался перевести обсуждение в область философии. - Включим воображение, это особый случай.
Следовало срочно выводить товарищей из очередного огорчения.
- Обсуждение детальной стороны изображения портрета героя опустим. Будем считать, что даже чайка в бушлате грустит по нашему Антистасу. Номинально она всё-таки тоже птица, - он вздохнул, и, ища поддержку у коллектива, обвёл всех взглядом.
- Только у неё какие-то виноватые глаза, как у нашего продовольственника, - произнёс Пугачёв. Он подошёл ближе к плакату и пристально разглядывал представительницу пернатых.
Василий, после противоречивых высказываний оппонирующей стороны и всеобщего обсуждения, спонтанно организованного собрания, получил молчаливое одобрение от народа. Достигнуть единодушия в этом вопросе оказалось делом непростым, в другой ситуации даже нереальным, но оно состоялось. Жирную точку в эмоциональном споре, авторитетно поставил Романов.
- По этому поводу есть разные мнения, но мы решили и постановили, что плакат выполнен на высоком художественном уровне.
Песков с серьёзным лицом прикрепил клеем БФ картинку к переборке корабля.
- Трёхдневный траур, - объявил Макаров.
Офицеры разошлись по своим углам.
- Вечером накрываем стол, - напомнил всем капитан-лейтенант Романов.
По корабельной трансляции объявили о начале обеда.
Мурин, выходя из кубрика, подумал: "Дурдом уже начался".
Вдогонку он услышал в свой адрес приглашение:
- Серёга, в 20.00 ждём к столу, - произнёс Руслан Макаров.
- Да, явка обязательна, - предупредил его Песков.
- Всё верно, если не уважаешь птичку, значит, не уважаешь и нас, - поддержал его Сидяков. - Приглашение за наш стол получает не каждый, а только тот, кто к нам вхож. Так что друг, тебе оказана высокая честь, птичку помянуть.
За Муриным захлопнулась дверь.
- Парень мнительный, - произнёс так, между прочим, Василий. - Думает, мы тут все "того", рехнулись.
- Я тоже это заметил, - высказал свои наблюдения Макаров. - Серёжа решил, что в нашем коллективе уже начались неадекватные поступки. - А что у нас сегодня к столу, из горячительных напитков? - обратился к народу Крутов. - Какие будут соображения?
- Вадим нам "шила" нальёт, - предложил один из вариантов Песков.
- Надоело употреблять технический спирт, Витя сходи к доктору. Объясни ему популярно, что он не прав и про то, как каждому из нас личную обиду нанёс. Натворил, пусть свою вину загладит медицинским спиртом, - на правах старшинства обратился капитан-лейтенант Романов к Сидякову. - Да, и пригласи его на поминки.
Последовал уточняющий вопрос.
- Каков эквивалент его вины?
- Возьмёшь флягу, из которой мы обычно откушивать изволим. Всё должно быть в умеренных дозах. Нам сегодня сильно напрягаться нельзя, после обеда подойдёт сухогруз, должен почту привезти.
- И что это значит? - недоумённо переспросил его Виктор Сидяков, мысленно не увязав одно с другим.
- Это значит, что на Костю должна прийти выписка из приказа о присвоении очередного воинского звания. Обмывание погон предстоит - сэр.
Офицеры коротали время перед обедом, каждый занимался своим делом. Изредка обменивались новостями, задавали друг другу вопросы, выходили из помещения и заходили обратно. Прошло немного времени после объявления обеда, Сидяков предложил направиться в сторону кают-компании. Офицеры неспеша потянулись к выходу.
К концу боевой службы, после такого продолжительного пребывания вдали от родного берега, человеком овладевала апатия и меланхолия, часто проявлялась сентиментальность. В своих мыслях все они словно находились в замкнутом круге, выход из которого - терпение и вера. Каждый мечтал о долгожданной встрече с родными и близкими. Между членами экипажа, во взаимоотношениях чувствовалась натянутость. Такие вот полуночные посиделки хоть как-то отогревали душу. Когда они прибудут домой, то через месяц это будут уже совсем другие люди. А пока, как и все одиннадцать месяцев, сильные духом мужчины искали самовыражения. Это приобретало разные формы: увлечение спортом; чтение книг, для духовного роста; изготовление различных поделок; в свободное время рыбалка и т.д.
Обед закончился, и офицеры возвращались в свою "общую" каюту на "адмиральский час" сна. Они вернулись не все сразу, а шли вереницей, растянувшись по времени один за другим. Кто-то задержался, чтобы покурить, а кому-то, по служебным делам, надо было находиться с личным составом. Были и те, кто сегодня дежурил с повязкой на рукаве. Постепенно почти все они вернулись, чтобы в этот знойный день отдохнуть и поспать час. Предпоследним пришёл капитан-лейтенант Романов
- Все те же лица, - произнёс он равнодушно, со скучной физиономией.
Последним явился Виктор Сидяков, когда все присутствующие уже лежали в кроватях. В руках он держал чёрный потрёпанный портфель, с широкой красной полосой по диагонали. В таких, на службе, обычно переносят секретные документы.
- Вижу, что доктор не сопротивлялся, - подметил очевидный факт на лицо, Крутов.
- Да, доктор искупил свою вину, но помянуть Антистаса отказался.
- О, как! А чего это он? - удивлённо спросил Макаров. - Вроде бы ему ничто земное не чуждо.
- Обещал на девять дней прийти. Сейчас лечит адмирала, пить ему никак нельзя.
Сидяков достал из портфеля плоскую флягу и, открыв рундук, положил её среди вещей.
- Доктор кроме адмирала, ещё старпому копчик лечит, - дополнил сенсацией прежнюю информацию Виктор.
Управившись, он разогнулся и стал снимать с себя тропичку, чтобы на белоснежных простынях отдохнуло тело.
- Неужели у нашего неутомимого Рысина появился недуг? - с открытой иронией в голосе произнёс Романов. - Он же по поводу и без любит повторять, что все болезни у военнослужащего от низкой воинской дисциплины. Отсюда вывод...
- Док поведал мне врачебную тайну. "Героический" старпом пятился как рак от командира, когда он "распекал" его по полной программе, и неудачно упёрся в вентиляцию.
- Главное, почта от родных и близких пришла, после обеда сухогруз будет швартоваться, - довольно, растягивая слова, произнёс Крестовский. - А на старпоме, как на собаке всё заживает.
- Я слышал на этом судне, и ларёк привезли, - дополнил разговор своей порцией информации о прибывшем посланце с Родины, Песков.
- Рано радуешься, забудь. Нам, как всегда, крохи, может быть, достанутся, - охладил его ложную надежду на часть деликатеса Макаров. - Мурин нам в прошлый раз рассказал интересную историю про то, как подарок с берега в штабе делили.
- Он что присутствовал при этом? - ухмыльнулся Василий.
- Ему ларёчник штабной поведал. Есть у них там мичман такой, тот ещё жук. Фамилию забыл.
- Карпенко Тарас, - подсказал Сидяков.
- Точно, этот Карпенко ему в жилетку поплакался. В прошлый раз привезли товар, мичман разложил его, как там у них полагается, по заведённому порядку. Ждал прибытия Начальника Политотдела, который всё это распределяет, и крутился по своим делам.
- Знаем мы это распределение. Это тебе, это опять тебе... - усмехнувшись, вставил шутку Крутов.
- Вроде того. Вдруг открывается дверь и заходит особист. Тот, который главный, кап раз с красной рожей, в очках. Карпенко вытянулся и глазами хлопает. Особист осмотрел хищно кучу добра и говорит:
- Так мичман, мне пятнадцать тельников, пак кофе и два пака конфет. Всё это доставить в каюту.
Развернулся и на выход. Карпенко начал возражать, мол, НачПо распределяет, а он всего лишь мелкая сошка.
А особист как рявкнет:
- Я на тебя дело заведу!
Этот Тарас Карпенко прибежал к Мурину в каюту, трясётся весь. - "Мужики, что мне делать? НачПо с особистом ругаться не будут, а на меня всех собак спустят", - причитал он жалобно.
- Что тут сказать? - выступил в роли мудреца Романов. - Проблемы с совестью бывают и у тех, кто носит большие погоны. У них тоже ведь есть свои пороки.
- Его младший собрат, корабельный особист, не лучше. Капитан-лейтенант, а ведёт себя очень заносчиво, - вступил в разговор Сидяков. - Играли мы как-то на вертолётке в волейбол. Он в паре с механиком проиграл. Пролетел, уходи. Наступила наша очередь с Валентином Генераловым. Каплей начал просить чтобы ещё партию сыграть, а у нас обед заканчивался. Я отказал. Видели бы вы его лицо, как он зыркал глазами и скрипел зубами. Всё указывало на то: "Я тебе ещё припомню!".
- Ну и что было дальше? - нетерпеливо спросил Макаров, видя, что он не собирался больше продолжать повествование на эту тему.
- Да ничего особенного, при встрече отворачивался. Прошло шесть месяцев, и его заменили, другим "мохнатым ухом". "Пахарь моря" в союз укатил. Они же не могут как мы, до безумия, по двенадцать месяцев, лямку тянуть вдали от дома.
В кубрике повисла тишина, которую нарушил Руслан Макаров.
- Вот бы посмотреть на "образцово-показательный" скандал.
- Ты о чём? - произнёс в полудрёме Крутов.
- НачПо с особистом.
- Наивный. Ворон ворону, а дальше сам всё знаешь.
- Нынешний вроде бы ничего, - заступился за работника невидимого фронта Крестовский, - учтивый такой, умные беседы о жизни ведёт.
- Хороший человек, это не профессия, - оборвал его рассказчик. - Ты от него лучше подальше держись. А то сначала будешь для него свой в доску, потом и сам того не заметишь, как в "сексоты" запишешься, - Давайте поспим. Сегодня вечерний стол у нас будет, в виде формы общения.
Крутов зевнул в предчувствии сладкого сна. Вслед ему, через две секунды, зевнул Макаров.
- Ты чего дразнишься, меня повторяешь? - предъявил он претензии Руслану в шутку, с серьёзным выражением лица.
- Резонанс, друг мой. Как в радиотехнике, колебательный контур. Вон смотри и Костя зевает.
Через пять минут в кубрике, словно после щелчка выключателя, установилась тишина, было слышно только сопение и скрип пружин коек под переворачивающимися с боку на бок офицерами.
Не спал только один капитан-лейтенант Романов, он держал в руках книгу и лёжа дочитывал какой-то рассказ. Открылась дверь, вошёл лейтенант Вадим Пугачёв. Евгений оторвался от чтения.
- И где тебя носило? - шутя, с ухмылкой тихо спросил он.
Вадим устало махнул рукой, его от жары начало "возить", слипались глаза.
- После обеда флагсвязист пересаживается, наш важный "Перец".
- Этот неуравновешенный офицер? - продолжал шептать капитан-лейтенант, чтобы не разбудить остальных.
- Матросы каюту его драили, а меня туда "бычок" старшим послал.
Лейтенант быстро разделся, юркнул в койку, прикрывшись простынёй, сомкнул веки и стал "догонять" спящих товарищей.
Через час по корабельной трансляции объявили: "Команде вставать, приготовиться к построению".
В дверь раздался стук. Она открылась, на пороге стоял матрос, подчинённый Макарова.
- Товарищ старший лейтенант, вас старпом вызывает к себе.
- Хорошо, иду, - с недовольством в голосе ответил Руслан. - Чтоб его командир и копчик замучили, - пробормотал он, когда за матросом закрылась дверь.
Все об этом знали, что больше всего на свете старпом боится вспыльчивого командира корабля.
Через пятнадцать минут офицеры вереницей потянулись на выход.
- Когда сухогруз принимать будем? - спросил Пугачёв на ходу у штурмана Пескова.
- Через час.
Военнослужащие корабля и штаба с нетерпением ждали почту, вестей с берега от родных и близких. После построения и инструктажа, экипаж разошёлся по боевым постам, службам и командам. Продолжалась обычная рутинная работа и служба. Проводились запланированные занятия, учёба боевому мастерству, отработка элементов задач по боевым тревогам, уход за материальной частью, работа с документами, исполнение приказов и других элементов в жизнедеятельности корабля. Несмотря на духоту и жару, необходимо было исполнять обязанности. Радисты сидели в приёмном радиоцентре на своих местах с наушниками в одних трусах, а у раскалённых дизелей нёс вахту, в таком же "наряде", личный состав БЧ-5. И те, и другие обливались потом.
По трансляции прошла долгожданная информация: "Швартовой команде построиться. Место построения, шкафут правого борта".
По кораблю прокатилась невидимая волна, которая обострила эмоции и растревожила чувства у всего личного состава. Почта! Вот, что сейчас будоражило умы от матроса до офицера. Все до одного на корабле знали, что после этой команды будет подходить и швартоваться сухогруз. На верхней палубе закипела работа, готовились к приёму продуктов, овощей и пополнения других запасов. Всё происходило в привычном штатном режиме, действия команды расписаны были по определённому алгоритму.
Пришвартовалось судно, с него перешли прибывшие с отдыха офицеры штаба эскадры. Перегрузили почту, с которой были не только письма из дома и пресса, но приказы и указы "свыше", руководящие документы, всякого рода служебные посылки. После этого заработал судовой кран. Кран-балка осторожно поднимала из трюма и опускала на палубу плавбазы мешки, ящики и бочки, где их в готовности ждала команда снабженцев. Умудрённый опытом, с большим сроком службы седой боцман, мичман Гаврилов, зычным голосом отдавал приказания матросам.
- Куда лезешь под кран-балку, сынок? Дома мамка ждёт. Мне тебя живым для неё нужно сохранить, - пресекал он всякие отклонения и нарушения правил безопасности.
Через каких-то минут двадцать по кораблю разлетелись конверты, телеграммы и газеты. У кого была возможность, те забивались куда-нибудь подальше и, испытывая волнение от разыгравшихся чувств, вскрывали один конверт за другим. Ведь письма скапливались в стопку где-то на почте, пока не попадали к адресату. Бывало и так, что с берега приходили и не совсем хорошие вести, даже драматичные. Молодым людям, если они были связаны с противоположным полом, пережить это было особенно трудно.
Офицеры штаба, в большинстве своём, находились уже в солидном возрасте, но и они были подвержены эмоциям, общей эйфории - эйфории почты.
На юте стоял и курил, проницательно смотря в морскую даль, флагманский специалист ракетного оружия, капитан первого ранга Силин. Он не обращал ни на кого внимания. На его лице периодически появлялась улыбка умиления. К нему подошёл капитан второго ранга Потапчук.
- Что это ты Сергей Петрович улыбаешься, в задумчивости?
- Жена пишет, дочка внука родила. Этот внук у меня первый! Стою, и представляю, какой он будет, когда вырастет.
- А у меня сын Сашка в ВВМУ подплава, Ленком поступил. Тоже радость.
Они поздравили друг друга.
Всё, что простиралось до границ дозволенного в семейной жизни, моряки делились друг с другом, облегчая порой душу. В этих исповедях непременно были радости и огорчения, переживания и сочувствие.
В кубрике N10 собрались почти все её обитатели. Стояла тишина, сквозь которую иногда проскакивали какие-то короткие эмоциональные звуки, возгласы и мычания. Надо было видеть, эти счастливые глаза офицеров!
Вошёл старший лейтенант Сидяков.
- Кубрик-читальня, - бросил он с порога.
Сел на свою кровать, достал из кармана пачку писем и углубился в чтение. Никто не обратил внимания ни на его реплику, ни на него самого.
Следом за Виктором пришёл Крутов. Он огляделся вокруг, все увлечённо читали. Самый сосредоточенный вид был у Крестовского. Это его позабавило.
- Костя, что пишут из дома? - не удержался он и спросил шутя.
Крестовский услышав свою фамилию, с трудом оторвался от чтения.
- Чего ты хочешь? - грубовато переспросил он.
- Я спрашиваю, что подруга из дому пишет?
- Целую крепко, твоя репка! - отмахнулся Константин от товарища, желая чтобы его оставили в покое, и снова углубился в чтение.
- Хорошо, когда так целуют страстно, - видя что Константин готов завестись, он оставил его в покое и взялся за свою почту.
Глаза побежали по строчкам, по согревающим душу словам из дома.
- Вот это гром среди ясного неба! - произнёс резко Пугачёв.
Все оторвались на секунду от чтения и посмотрели в его сторону. Внешний вид Вадима отражал глубокое удивление и непонимание.
- Друг мой по училищу, Генка Васильев, пишет с Камчатки. Жена от него ушла к другому. Представляете! - он смотрел на окружающих так, словно его обидели.
- В жизни всякое бывает, - равнодушно произнёс Романов, - уходят, приходят. Вечный процесс.
- Нет, ну это глупость, - от волнения и досады, он даже не смог внятно выразить своё возмущение.
Немного успокоившись, Вадим продолжил.
- Гена познакомился со своей Верой на четвёртом курсе, а на пятом они поженились. После училища, по распределению уехали на Камчатку. Вся беда в том, как оказалось, что до него она встречалась с курсантом из нашего же училища. В их взаимоотношениях что-то произошло, они поругались и расстались. Её прежний друг выпускался на два года раньше нас. По иронии судьбы, Генкина жена его встретила на Камчатке и у них вновь вспыхнула любовь, - он ещё до конца не мог поверить в случившееся с его товарищем. - Хорошо, что ещё детей не завели. Вот так у моего друга в одночасье рухнул мир личной жизни, - произнёс он, с большим огорчением, последнюю фразу.
- Женщина оказалась с прошлым. Получается что с первым у неё была любовь, а с твоим корешем просто дружба, - рассуждал в слух всегда и всё знающий Романов. - Вот и сделала ему ручкой.
- У каждого своя правда, и у неё и у него. Переживёт твой друг, - категоричным тоном высказал своё мнение Сидяков, - через это, к сожалению, много моряков прошло.
Все вновь углубились в чтение. Прошло некоторое время, дверь резко открылась, на пороге стоял замполит корабля, капитан третьего ранга Павленко. От природы глаза у него имели одну особенность, почти на половину располагались на выкате. В данный момент и вовсе готовы были выскочить. Как человек, на удивление он был крайне озабоченный, с замашками сельского дояра, которому всегда хочется дёргать женский пол за титьки. Боевая длительная служба обострила эти наклонности. Он часто и бурно выражал свой восторг, не по чину и не по должности, когда при просмотре очередного кинофильма, на экране появлялась женщина с красивой грудью. Не сдерживая себя в рамках приличия, Павленко каждый раз громко комментировал женские достоинства. Он активно обращался к рядом сидящим со своей "фирменной" репликой:
- Смотри, смотри какие аппараты! Со стороны это выглядело крайне несолидно и создавалось впечатление, что "товарищ" не совсем здоров на голову. Подобная "невинная шалость" коробила окружающих. В семейной жизни Павленко слыл большим ревнивцем.
- Крутов, - грозно зарычал он, не переступая порог, сверкая безумными глазами, - мичман Кукарешту твой подчинённый?
- Мой. А что случилось? - лицо Антона отображало наивное недоумение.
- Быстро найди его, командира БЧ-4 и ко мне в каюту. Я с вами разбираться буду.
Тучный замполит со всей силы, яростно хлопнул дверью.
- Железо всё выдержит, - спокойным голосом произнёс Сидяков, моргая глазами, - Услышали приглашение, в мягкой форме, - добавил он.
- "Хорошие" люди всегда не вовремя приходят, - прокомментировал, в свою очередь, Песков, усмехаясь. - Явление конечно малоприятное.
- Только помяни чёрта, а он тут, как тут, - присоединился к ним Романов.
У него с замполитом были свои, "особые" отношения. Упустить шанс проехаться по заму, хотя бы словесно, он никак не мог.
Антон сложил письма в тумбочку, надел тропическую пилотку и с озабоченным видом направился на выход из кубрика. По пути он обронил фразу: "Не задался сегодня день!".
- Последнее время поводов огорчаться гораздо больше, нежели восторгаться, - прокомментировал ситуацию Романов, глядя на расстроенное лицо товарища. - Вижу, что ты явно ещё не соскучился по общению с ним.
Все остальные продолжали читать, в полном молчании. Вскоре вернулся Крутов от замполита. Взгляды присутствующих сошлись в одной точке, на старшем лейтенанте.
- Ну что? - нарушил всеобщую тишину Романов. - Выслушал пламенную "проповедь"?
Со словами: "Кто остановит этот произвол и форменное издевательство?", - Антон сел на краю своей койки. - Говорил я Кукарешту: "Коля не зли его". Так оно и вышло.
Крутов смотрел на товарищей озадаченно.
- Подробней, пожалуйста, - поинтересовался Сидяков. - Может так статься, что и нам придётся от него отбиваться.
- Поведай нам, что же натворил твой "Кукареку" из Бессарабии, - поддержал его вопрос Песков.
- Вам это не грозит, а история такая. Замполит по вечерам, проходя мимо нас на бак, для просмотра со всем экипажем кинофильма, повадился заглядывать в КПС (корабельный пост связи). Если дежурил Кукарешту, то он безапелляционно совал ему записку со словами: "Коля, позвони мне домой. Узнай как дела, как обстановка. На обороте ответ запиши". У нас в смене, как правило, состав смешанный, дежурный по связи - офицер штаба, а помощник - корабельный мичман. Что, значит, позвонить его жене в наших условиях? Этот нахрапистый зам даже не представляет себе. Необходимо по служебной связи выйти на какой-нибудь береговой пост, упросить дежурного, чтобы он по городскому телефону позвонил замполиту домой. Проще иметь там знакомого, но где его возьмешь. Потом он должен записать от "Дездемоны" ответ, как правило, расхождения одного текста от другого невелики, так как зам звонит постоянно, и потом всё это репетовать к нам обратно. Если такое действо происходит периодически, на протяжении длительного времени, то оно может достать кого угодно, даже тех, у кого железные нервы. Дежурные, на береговых постах, поначалу шли ему навстречу, а потом стали отказывать. Да и замполит раньше являлся приблизительно раз в десять дней, а последние два месяца совсем обнаглел, через каждые два дня. Это стало очевидной нормой. Все устали от его назойливости. Когда Коле начали отказывать, он нашёл выход, писал на обороте ответ от "балды" за брата и за свата. Да так увлёкся, за последние два месяца ни разу не позвонил. Я предупреждал его, что всё это всплывёт потом. И случилось то, что должно было случиться. Сегодня Павленко получил от своей жены письмо, в котором она спрашивает, почему от любимого "пончика" не было ни одного звонка за последние два месяца.
- Ну и что дальше? - спросил Пугачёв.
- Дальше, ты всё сам видел. История ещё не окончена. Павленко сказал, найдёт повод и добьётся того, чтобы мичмана с боевой службы отправили домой. С формулировкой: "Невыполнение оным должным образом своих обязанностей". А для начала, замполит с завтрашнего дня в БЧ-4 будет проверять конспекты и тетради по политзанятиям. Наверное, с пристрастием.
- Вижу, ты расстроился? - с сочувствием произнёс Пугачёв.
- Конечно, по сути, Коля не виноват. Он же не волшебник, а простой мичман. Где я ему замену найду? Хороший специалист, добросовестно обязанности исполняет. Этого зама обратно отправь, абсолютно ничего бы не случилось, а мы тут как в одной цепи. Звено выдерни, на остальных пропорционально нагрузка увеличивается, - он с огорчённым лицом, глубоко вздохнул. - И надо было этой "попадьихе" своему "пончику" пожаловаться. Неужели не о чем больше писать?
Крутов небрежно махнул рукой.
- Остаётся с благодарностью вспоминать только прежнего зама, хороший был человек. Не то что этот, - с огорчением высказал своё мнение Романов.
- У меня ещё терпимо, а вот артиллерист сейчас на ковре у Командующего эскадрой вместе с командиром, старпомом и замполитом. Они по-особому случаю "подарки" получают.
В кубрике наметилось оживление, все оставили чтение и устремили заинтересованные взоры в его сторону. "Жареная новость" не оставила никого равнодушным.
- Упёртый старпом за что-то взъелся на командира БЧ-2 и в полдень устроил им проворачивание материальной части, с его личным присутствием. Рыскал по постам, придирчиво осматривал и давал "вводные". В районе бака, где каждый день в обед ходит по кругу адмирал, он постоянно на том месте с дряхлостью борется, по команде с поста, опустили ствол. Вы же видели, как комэск ходит? Смотрит в палубу, думает о "своём", адмиральском, и нарезает круг за кругом. Я не сомневаюсь, что он уже с завязанными глазами сможет пройти этот маршрут с препятствиями, в нужных местах высоко поднимая ноги. Но не это главное. Когда адмирал лбом въехал в опущенный ствол, то оказался на пятой точке. В глазах загорелись маленькие, маленькие звёздочки, но много. Потом заревела "сирена" и началось.
- Говоришь много звёздочек! - перестав смеяться, шутя, произнёс Пугачёв.
- Да. Если собрать с наших погон в этом кубрике все, то надо ещё возвести в третью степень, - он продолжил свой рассказ. - Командир, узнав об этом, чтобы зад свой прикрыть, объявил БЧ-2 оргпериод. Но, кажется это ему, а особенно старпому, не поможет. Получат они и в хвост и в гриву!
Дверь кубрика открылась, зашёл лейтенант по имени Валентин, со звучной фамилией Генералов. Он был хорошим другом лейтенанта Пугачёва.
- Привет! Я в "десятку" попал? - спросил он весело, глядя на озабоченные, немного усталые лица.
- Это, смотря, куда целился, - в такой же тональности ответил ему Песков.
- В самое "яблочко", - взгляд его остановился на переборке. - Что это у вас портрет старпома на самом видном месте? Я что-то пропустил? - усмехнувшись, спросил он. - У него что, сегодня день рождения?
Валентин кивнул в сторону мрачной вороны.
- Это место, предназначено ей судьбой, а участь старпома сейчас решается на "торжественной церемонии" у адмирала, - оторвав голову от подушки, произнёс Вадим. - Если вернётся оттуда с лёгким испугом и без последствий, значит, у него сегодня будет второй день рождения.
- Слышал я про это, - иронично усмехнулся Валентин, потирая ладони. - Далеко идущие выводы от начальства и втык он точно получит. Птички вашей что-то не видать? Неужели всех тараканов съела, и вы её выпустили? Кстати, я видел недавно, как две чайки поймали вот такую птаху и разорвали на лету. Вроде она на рыбу не похожа, - он удивлённо пожал плечами.
- Мы тоже не съедобные, но жрут нас каждый день, - вставил с мрачным видом реплику в разговор Романов.
- У нас другая история. Наша легендарная птичка приняла жуткую смерть от морёного таракана, - гордо произнёс Пугачёв.
- Что долго мучалась? - участливо спросил Генералов.
- Нет, смерть мгновенная. Видно док постарался с дозой. А до этого всё было так прекрасно, всё в ажуре, - Вадим закатил глаза, - ещё немного и обрела бы она свободу. Мы уже почти решили, что выпустим птичку на волю, в награду за славный труд. Фактически вопрос был уже решён, оставалось назначить дату, написать сценарий церемонии и - "Здравствуй родина!". Надо же было такому горю случиться!
- Это точно, птичке не хватало свободы, как и нам тоже, - поддержал его Василий, произнеся задумчиво, - Я видел её грустные глаза, - он встал и посмотрел на себя в зеркало, которое висело возле кровати.
- Реальность, как водится, внесла свои коррективы. Вы ей хоть последние почести отдали? - продолжая скорее дурачиться, спросил Валентин.
- А как же! Она, как член нашего экипажа, с почестями была предана морю, вблизи берегов своего отечества, - пояснил Вадим, уже с лукавой, спрятанной в усы улыбкой.
Лейтенанты Пугачёв и Генералов стали о чём-то говорить в пол голоса и потеряли интерес к предыдущей теме. Офицеры почти все прочитали адресованные им послания из дома, вдумчиво перелистывали газеты и журналы, утоляя информационный "голод". Макаров обратил внимание на то, что Крестовский получил больше всех писем и ещё не закончил их читать. Он безошибочно определил, что такая большая стопка, за редким исключением, может быть только от невесты. У претенденток на место рядом с моряком, ещё нет такого большого круга обязанностей, как уже у состоявшихся славных спутниц. Поэтому у них имеется много времени, чтобы страдать на бумаге.
- Костя, а ты ещё не женат? - спросил он с целью, чтобы подтвердить свою версию.
- Пока нет, но на берегу мне уже шьют свадебный костюм. Вернусь и в ЗАГС.
- Понятно, - удовлетворённый полученным ответом, благодушно протянул слова Макаров.
- Валентин, а куда это ты сегодня, после утреннего построения, сломя голову мчался? - спросил у Генералова Романов.
- Вызвал меня на КП зам флагманского механика, - оторвавшись от беседы, поведал Валентин. - Мозги промывал из-за одной ерунды.
- Это такой чудаковатый кап два, который постоянно находится в себе, молчит и в палубу смотрит?
- Да, это он, Мохов - чисто специалист в военной форме. "Типа образцовый", всегда застёгнутый на все пуговицы офицер. Противоречивая фигура: неглупый, мыслит нестандартно, но какой-то забитый и бывает очень вспыльчив. Из его второстепенных недостатков, я бы отметил напрочь отсутствие чувства юмора. Представляешь, - он обратился к Пугачёву, - этот нудный зам, сегодня в ходе воспитательной беседы вышел из себя, выпучил глаза, и начал на меня орать и брызгать слюной изо рта. Я тактично дал ему отпор, так он разнервничался ещё больше, и давай меня своим ноющим голосом строить. Видите ли, его солидного человека несолидно возили носом на ковре у начальства, из-за какого там лейтенанта. Потом в повышенном тоне, почти криком объявил: "Вы генерал Лейтенантов меня подвели, вы у меня допрыгаетесь!". По своей природной тугодумости, этот Мохов даже не догнал, что сказал обидную глупость.
Офицеры рассмеялись.
- Вот и я говорю, народ насмешил, а мне обиду нанёс, обозвал - "генералом Лейтенантовым". Даже не выговоришь правильно, - Валентин тоже усмехнулся.
- Наоборот, он тебя возвысил, если посмотреть с другой стороны. Ты что обиделся? - продолжая смеяться, спросил Сидяков.
- Во-первых, я морской офицер, а во-вторых, наша фамилия гремит во все века. А что значит Лейтенантов? - он недоумённо пожал плечами. - Всегда в одной поре.
- Представляешь, Валентин, что будет, если ты вырастешь по службе до адмирала, - продолжал дурачиться Сидяков. - Это будет звучать грозно и экзотично - адмирал Генералов!
- Скорее экстравагантная форма сочетания, - присоединился к обсуждению Романов. - Но ты не обольщайся и не расстраивайся раньше времени. С такой военной профессией - механик, стать адмиралом уже в два раза нереальней.
- Я пока и не хочу быть адмиралом, я домой очень хочу, - в шутливой форме парировал лейтенант. - Двенадцать месяцев боевой службы, это круто, - он вздохнул. - Однообразие заметно раздражает, накапливается какая-то критическая масса.
- Вообще, я полагаю, человек не задумывается, созвучна или нет его фамилия приобретённой профессии или ещё раньше, на этапе её выбора, - вступил в разговор Макаров. - Разве мог знать лейтенант Генералов, что на службе он будет король воды, дерьма и пара. Это у женщин, под цвет пальто подбирается сумочка или сапоги, а фамилия, увы. Подобные сочетания, скорее всего ирония судьбы: лейтенант Майоров, матрос Каюткин, матрос Солдатов или наоборот, ну и лейтенант Генералов. Таких вариантов море.
Мысль развить ему не дали. Открылась дверь, и вошёл командир БЧ-4 капитан-лейтенант Потапов.
- Чего вы сидите, как засватанные, наливайте, - произнёс он ухмыльнувшись.
- Что Сергей Васильевич, прямо сейчас? - не поняв намёка, серьёзно это или шутка, спросил Крутов.
- Наливать завтра будете, на Крестовского выписка из приказа пришла, о присвоении очередного воинского звания старший лейтенант. А прямо сейчас нас собирает в своей каюте флагсвязист Харламов. Если вы забыли про него, то зря. Желает самолично нам в глаза посмотреть. Соскучился, наверное.
Он подошёл к Крестовскому и подал руку.
- Поздравляю тебя, Костя. Так держать! У меня к тебе по службе претензий нет.
- Спасибо, Сергей Васильевич, - ответил он, смущаясь и испытывая лёгкую неловкость, получив от своего командира твёрдый кредит доверия. - Когда можно будет стол накрыть?
- Завтра после бани. Совместим приятное с полезным, немножко и отметим. Только не так, как недавно у механиков. Группа товарищей отмечала личный праздник одного из них. Накачались "шилом" до поросячьего визга и море стало по колено. Виновник торжества напился, вы знаете, о ком я говорю, до такой степени, что перешёл в разряд "вездесущих" и "застенчивых". Произошло это по причине, как бы это тактичней сказать, низкого уровня воинской культуры. Ну что это такое, совсем не солидно?! - возмутился он. - В "хлам" пьяного, держащегося за переборку и ничего не соображающего "юбиляра", обнаружил, при ночном обходе, один из начальников. Нам такие неприятности ни к чему, - он покачал головой. - Помни Костя всегда поговорку: "Береги честь смолоду!".
- Мы норму знаем, - ответил за всех Макаров.
Потапов посмотрел на часы.
- Через десять минут встречаемся у каюты флагсвязиста. Погоны тебе на вечернем построении командир вручит. Понятно?
- Да, - бодро ответил сияющий Крестовский.
- Василич, а что с Кукарешту? - спросил, переживая за подчинённого, Крутов.
- Отобьём, я к командиру корабля схожу, - ответил уверенно командир боевой части связи.
Потапов двинул к выходу, но у плаката с вороной остановился.
- Зачем вы её повесили? - спросил он, ничего не понимая. - Какая-то невразумительная картина.
- Да, так...- с неопределённостью протянул слова Сидяков.
- Странное у вас представление о красоте.
- Вы предлагаете повесить плакат с обнажённой девицей, которая разгоняет кровь? - усмехнувшись пошутил Макаров. - Проблем нет, мы их в Сирии купили в достатке, только замполит не поймёт.
Командир БЧ-4 ухмыльнулся и покачал головой.
- Лучше не давайте ему повода. Для зама это будет "приятный сюрприз".
Потапов вышел из кубрика.
Офицеры стали поздравлять Константина и пожимать ему руку. Он лишь улыбался и кивал в ответ.
- Товарищ старший лейтенант, все основные пожелания мы Вам завтра выскажем, за столом, - в шутливой форме выразил всеобщее мнение Песков. - Обмывание погон - веками устоявшаяся традиция, - пафосно добавил он.
- Лейтенант всё знает, но ничего не умеет, - произнёс Романов медленно. - Старший лейтенант всё знает и умеет. Ты теперь Костя всё знаешь и умеешь.
- А дальше, - спросил Крестовский.
- Дальше. Капитан-лейтенант всё умеет, ничего не помнит. Капитан 3 ранга, зачем ему знать и помнить, ему надо руководить знающими и всё умеющими.
Кубрик опустел, офицеры убыли по постам для продолжения исполнения должностных обязанностей. Остался лишь один старший лейтенант Сидяков, ему надо было подготовиться к заступлению на дежурство по кораблю. Раздался стук в дверь. Она открылась, в проёме стоял с чемоданом и сумкой капитан-лейтенант Кирилл Павлов. Он переступил порог.
- Привет! Квартирантов принимаете?