Боб почувствовал, что кто-то поймал его за руку. Он оглянулся и увидел улыбающееся лицо своего земляка, Дика Стоуна. Парни были родом из одного города Санта-Фе, штат Нью-Мексико и знакомы давно, еще со школьной скамьи. Земляки даже жили какой-то период в одном квартале, а как позже выяснилось, у них были и общие знакомые. Боб и Дик, часто встречались на городских соревнованиях по баскетболу, выступая за свои школьные команды. Три года назад, они столкнулись нос к носу на авианосце "Америка" и сразу узнали один другого. С тех пор знакомство переросло в дружбу. Служили друзья в разных командах, Дик в электромеханической части, а Боб обслуживал самолеты.
- Привет, Боб! Что ты летишь, по коридору, как облегченный "Хорнет", отбомбившийся по цели?
- Привет, Дик! Бегу надевать парадную форму и на построение через двадцать минут.
- В честь чего это? - непонимающе выпалил Дик.
- Как, в честь чего! Командующий шестым флотом, вице-адмирал Фрэнк Пейдж, пятнадцать минут назад прилетел. Сейчас построят экипаж, и он по блеску наших глаз определит, готовы ли мы выполнить свой священный долг.
Дик продолжал смотреть удивленными глазами. Боб взял его под руку и отвел в ближайший тамбур.
- Ты что, действительно ничего не слышал?
- Нет,- пожал плечами Дик.
- Уже часа три, как все обсуждают новость о предстоящем ударе по Ирану,- пояснил Боб.
Дик, почесал затылок и стал оправдываться, что недавно проснулся и идет заступать на вахту.
- В конце концов, чего переживать, как всегда дадим иранцам понять, кто в их доме хозяин и уйдем на базу,- браво резюмировал, Дик не только свое национальное убеждение, а убеждение подавляющего большинства американского народа.
- Ну ладно, я уже опаздываю, приходи вечером, поболтаем,- стал прощаться Боб.
- О, кей! - ответил Дик и пошел заступать на вахту.
Вице-адмирал Фрэнк Пейдж принял доклад от капитана авианосца, капитана первого ранга Мартина Джонсона, прошел вдоль строя личного состава и выступил с речью. Он не стал объяснять экипажу всю суть предстоящих военных действий, но провел параллель высокой ответственности, и заверил, от имени всех, Президента и Родину, что если потребуется, то каждый член команды, в любой момент, выполнит любое их приказание.
- Во имя победы идей великой американской нации, каждый из нас не пожалеет даже своей жизни,- с пафосом закончил он свою короткую речь.
После этого, прозвучал государственный гимн, который еще выше поднял боевой дух у личного состава экипажа. Адмирал объявил о том, чтобы руководящий состав авианосца собрался в каюте оперативных совещаний и под марш духового оркестра убыл. Капитан, после небольшой паузы, отпустил экипаж.
С адмиралом прибыл походный штаб, с разработанным планом нанесения удара по объектам непокорного Ирана. В зале совещания, к намеченному времени, все эти графические планы, таблицы, и схемы были развешены для демонстрации, руководству.
В просторном помещении, собрались начальники и их заместители всех уровней. В зале стоял гвалт. Офицеры приветствовали друг друга, разговаривали, обсуждая намечающуюся военную акцию. Многие давно не виделись и использовали подвернувшуюся возможность пообщаться, некоторые из них вспоминали "Бурю в пустыне" и вторую войну с Ираком, которые начинались вот также, с совещания.
В помещение вошел адмирал со своей свитой, и капитан дал команду - "Внимание". Офицеры дружно встали и вытянулись, приветствуя высокое начальство. Адмирал предложил всем сесть, сам продолжал стоять.
- Господа офицеры,- начал он,- президент, министр обороны и начальник штаба ВМС США поставили перед нами задачу, в ближайшие сутки нанести по Ирану мощный ракетно-бомбовый удар. Политическую обстановку вы, надеюсь, отслеживаете и причину подобной акции, с нашей стороны, я освещать не буду. Ракетно-бомбовому удару будут подвергнуты: военные, военно-промышленные и стратегические объекты, которые смогут влиять, в дальнейшем, на ход наземной операции. К последним относятся: мосты, по которым осуществляется переброска войск противника; заводы, которые могут быть переоборудованы для выпуска продукции военного назначения; электростанции, от которых идет снабжение военных объектов и т.д. Атомные объекты противника, должны остаться не поврежденными. Я имею ввиду действующий и научный реакторы.
План операции был разработан в нашем штабе Главного командования Атлантическим флотом и представлен в Министерство обороны США, в Пентагон. Его утвердили и в Белом доме. Президент высоко оценил нашу работу. Он утвердил план. В ближайшие часы, на авианосец будут переброшены несколько подразделений морской пехоты, для усиления десанта, при осуществлении наземной фазы операции. Каждый из вас, руководителей разных уровней, получит боевое предписание, где действия любого начальника и его подразделения расписаны по минутам. А сейчас, офицер-планировщик доведет до вас общий план военной операции.
К картам вышел капитан первого ранга Том Стивенсон, тощий, рыжий и невысокого роста офицер в очках. Стопроцентный типаж штабиста, главное достоинство которого, хорошая штабная культура, соответствующая тактическая подготовка и стратегическое мышление, граничащее с фантазией.
- Господа офицеры,- произнес капитан первого ранга, смотря на всех собравшихся через толстые линзы очков, - перед наземной операцией, по объектам Ирана будут нанесены удары с воздуха, с моря и наземной территории. С воздуха удары ракетами нанесут бомбардировщики В-1, В-52 и "Стелс". Этот район очерчен, синей линией, - сказав, он стал водить и показывать указкой на карте. С береговых, мобильных ракетных установок, расположенных на территории Саудовской Аравии, Кувейта и Ирака, будет нанесен удар по территории, очерченной зеленым цветом. Морская составляющая - главная, её цели находятся на площади очерченной красным цветом. Вот этот план, - он показал на вторую карту, которая висела рядом с основной, - на которой представлен укрупненный фрагмент вашего района, разбитого на сектора. По этим секторам,- он очертил указкой несколько районов, - нанесет удар, стратегическими крылатыми ракетами, многоцелевая атомная подводная лодка "Шайен". По остальным, палубная штурмовая авиация, самолеты F-16 и F-18 авианосца "Америка". По ряду секторов будет работать атомная подводная лодка, и авианосец из восточной части Средиземного моря. Как обычно, в таких операциях, на шаг раньше, будет нанесен упреждающий авиационный удар по выявленным ранее объектам ПВО и РЭБ, а основной позже, массированно и одновременно.
После изложения основной стратегической мысли, офицер-планировщик постепенно стал переходить от глобального к мелким деталям предстоящей морской операции. Он затронул нюансы, которые могут возникнуть в ходе начальной фазы войны и уже случавшиеся в других войнах.
Стивенсон несколько раз ссылался на выводы, сделанные после двух войн с Ираком. Далее, он перешел к задачам каждого конкретного исполнителя, вплоть до уровня тактического звена, и в конце доклада, призвал всех продемонстрировать врагу мощь военной машины, государства с самым демократичным строем. После бравурного завершения своей миссии, он доложил адмиралу, что план доведён и сел к офицерам походного штаба. Адмирал, в свою очередь, напутствовал присутствующих на святое дело, во имя процветания Америки. Он вспомнил великие морские победы флота своей страны, пожелал их преумножить присутствующим и вместе с капитаном авианосца, походным штабом, под громкие аплодисменты, которые вызвал патриотический порыв у моряков, убыл из помещения. Офицеры корабля, шумно обсуждая доклад, расходились по своим местам.
"Атака".
Ковалев то подходил к карте, то сидел, уставившись в одну точку.
- Эта тишина обманчива, - лезла в голову навязчивая мысль.
Нельзя сказать, что это было нервное перенапряжение или тем более страх, но какое-то беспокойство внутри у него присутствовало. Он старался, по возможности, раскрепоститься, но ничего не выходило. Наверное, все та же профессиональная интуиция, заложенная на подсознательном уровне, подсказывала, что вот-вот что-то произойдёт и это вызывало нервозность. Не действие, а его ожидание, вот что было тяжелее выносить.
- Когда начнётся баталия, ни о чём не думаешь, кроме своих обязанностей. Будет легче.
В сознание, оттеснив всё в сторону, начал настойчиво лезть неприятный вопрос, который больше давил на совесть: "Во имя и ради чего"?
- Вопрос возник оттого, что качусь я вниз, - нашел ему объяснение Ковалев и ответил сам себе честно.
Он в очередной раз попытался отвлечься, сел в кресло и закрыл глаза. В голову ничего светлого не приходило, кроме одной мрачной строки, неизвестно откуда взявшейся: "А если ты уйдешь из этого мира, то исчезновение твоё никто и не заметит".
Страшную мысль он тут же отогнал от себя, но ненадолго.
- Неужели это предчувствие смерти, которое навязывает мне состояние потерявшегося человека? - продолжали лезть в голову всё из той же серии думы.
Ковалев встал со своего места, подошел к карте и бессмысленными глазами уставился на нанесённое обозначение предполагаемого американского авианосца и армады кораблей вокруг него. Абдула обратил внимание на то, куда длительное время смотрит командир.
- Смотри, как берегут, - с ехидством в голосе промолвил он.
- Судит нас только Бог,- не обращая на него внимания, медленно произнес Ковалёв, чем вызвал удивление у старпома. - Здесь уж, как говорится, кто кого.
Вернувшись к своему креслу, он удобно уселся и попытался забыться. Это частично ему удалось, сознание включалось только тогда, когда в посту происходили какие-то перемещения, доклады, просто шум или шорох. В таком томительном ожидании веки, в конечном итоге, стали будто бы "чугунные" и он ненадолго задремал.
Они уже два часа, сверх предполагаемого срока, искали авианосец, так как в расчетной точке его не обнаружили. Этот просчёт очень давил на нервную систему. Через двадцать минут, Ковалев вздрогнул во сне, очнулся и отрешенно, с закрытыми глазами, находясь на зыбкой грани сна и яви, просидел еще минут тридцать. В центральный пост прошел какой-то доклад, который, своим шумом, вывел его из этого состояния. Отогнав дремоту, он уже в который раз, мысленно, начал анализ своих действий заново.
- Все ли правильно я сделал и делаю?
Ход его размышлений внезапно прервали, раздался радостный полукрик Абдулы.
- Мохаммед, есть!- глаза его сверкали, словно лакированные угольки.
После того, как Абдула изрек долгожданное "есть", полулежащее, в кресле, тело Ковалева резко приняло вертикальное положение.
- Ну что, Абдула, настал момент истины?- еще сидя, обратился он к старпому.
- Да, Мохаммед, проверим вашу поговорку: "Бог шельму метит, или нет".
- В принципе, и я не верю россказням о том, что Иран, как и Ирак в свое время, может угрожать демократии дяди Сэма через океан, - развил мысль Абдулы Ковалев, подходя к карте. - Злу всегда надо противостоять.
Это был не разговор, это были, скорее всего, фразы брошенные друг другу для того, чтобы сбить внезапно возникшее первое волнение, внутри у обоих.
- Что докладывает акустик?- спросил серьезным тоном Ковалев.
- По пеленгу - 15 градусов правого борта, курс- 60, скорость- 14 узлов акустик слышит слабый сигнал, шум винтов четырех целей, - Абдула докладывал уверенно, твердым голосом, в котором появился стальной оттенок. - Один из них шум авианосца, самый сильный. Сзади, на небольшом удалении от него, слышен шум одной из четырех целей, - закончил доклад старпом и смотрел на Ковалева.
- Все ясно, это танкер, авианосец на ходу заправляет и оттого у него скорость такая маленькая, - прокомментировал обстановку Ковалев, со знанием дела.
Он быстро рассчитал курс в точку выхода подводной лодки, из которой лучше всего атаковать авианосец, отдал старпому приказание на изменение своего курса, увеличения скорости до 18 узлов и продолжал стоять над картой. Если в постановке противолодочной системы "Квадрат" они действовали по заранее разработанному сценарию, то в атаке, сценарий писался с листа. Переписать, или изменить заново строку замысла, просто невозможно, нет ни секунды времени. Шаг назад, это шаг в пропасть и равносилен гибели.
- А где же остальные цели, Абдула? - Ковалев больше задавал себе этот вопрос, чем старпому, это была его манера - иногда рассуждать вслух.
- Наверное, с левого борта от авианосца, мористее, - выдвинул свою версию старпом.
- Правильно, некуда им больше деться, - утвердительно произнес и кивнул головой Ковалев, - там мы их и найдем.
Подводная лодка миля за милей сокращала расстояние до авианосца. Уже обозначились и остальные четыре цели, как и предполагалось, по левому борту своего флагмана. Когда настала пора, Ковалев позвал Абдулу, и они склонились над картой. Он смотрел азартным взглядом охотника.
- Наша с тобой задача, не ошибиться в выборе направления главного удара и не принимать скоропалительных решений, а цель - уравнять шансы за счет неожиданности, - с напутствия начал Ковалев. - Смотри, в этой точке диспозиция кораблей наших "заклятых друзей" будет следующая, - он показал старпому нанесенное на планшет расположение авианосного соединения американцев. - С правого борта его, впереди, идет фрегат и работает сонаром на излучение, а по корме, скорее всего, атомный крейсер УРО, на излучение не работает. Наша задача, выйти в это место, - он показал карандашом уже нанесенную на карте точку, расположенную на линии траверза авианосца, слева и справа от которой находились крейсер и фрегат.- Вот из этой точки, на почти предельной дистанции стрельбы торпедами, восемнадцать километров на лимбе, при скорости хода подводной лодки семь узлов, выпустим по авианосцу пять торпед, - он, на несколько секунд, задумался и добавил. - Прохождение их, по нашему замыслу, должно состояться между кораблями.
После залпа по авианосцу, шестую торпеду выпускаем по крейсеру, почти сразу же. Чтобы не разворачивать лодку и не терять времени, установишь на лимбе торпеды угол отворота ее влево, по окончании выхода из торпедного аппарата. Этот угол будет составлять - 30 градусов. После выхода последней торпеды, сразу же перезарядить торпедные аппараты, в максимально короткое время, - акцентировал он внимание старпома. - Это для нас жизненно важно. Одновременно со всем этим, выстреливаем из ВИПСа (устройство выстреливания имитаторов и патронов сигнальных) два пассивных имитатора подводной цели. Время начала их действия, пусть поставят через пятнадцать минут. Разворачиваем подводную лодку и идем параллельно обратному курсу авианосца, а затем отворачиваем в сторону его кормы. По всей видимости, несколько кораблей будут обходить флагман именно с этого направления. А пойдут они, по нашу душу, - он на мгновение задумался.- При перезарядке торпедных аппаратов, в пятый и шестой закатить активные торпеды - имитаторы, с третьим режимом.
Ковалев закончил говорить, в центральном посту установилось молчание. Он обдумывал, всё ли довел до старпома.
- Крейсер мы, конечно, не завалим, - нарушил он молчание,- но если попадем, ход он точно потеряет. Нам это здорово поможет, его обязательно надо нейтрализовать. Один активный имитатор запустим параллельно курса авианосца с правого борта, в тот момент, когда будем находиться в районе его кормы. Да, еще вот что, в первый и второй аппараты пусть зарядят электрические, противокорабельные торпеды, они более бесшумные. Вопросы есть, товарищи и господа? - произнес он в шутливом тоне, не адресовав их никому. - Пора делать самые высокие ставки в этой игре, победа в которой - жизнь, а риск - благородное дело. Спасти их может, как и нас, только чудо, - он внимательно посмотрел в глаза Абдуле.
А в это время в его голове крутилось: "Проигравшие морской бой участники кормят рыб и навсегда остаются в памяти родных и близких", но оставил это при себе.
- Третье тысячелетие - время высоких технологий, которые уже реальность. Но мы по старинке, с техникой из прошлого, сегодня будем тягаться с ними.
- Вот бы еще одну торпеду по крейсеру пустить, - поддержал тему старпом.
- Нельзя Абдула, авианосцу будет маловато, - уточнил командир, на которого весь экипаж, по-прежнему продолжал смотреть как на божество. - Наше спасение в знании их слабых мест, - глядя в навигационную карту, медленно бросил общую фразу Ковалев.
До начала операции все воспринималось, как страшная игра, как что-то неправдоподобное, нереальное, но время, неумолимо, подходило к кровавому бою.
- За время службы бессчётное количество раз представлял абстрактный образ врага, а теперь вот он, передо мной. Мистика! Снова зашевелилась совесть. Он, по-прежнему внутренне считал, что делает что-то неправильное, заранее чувствовал себя виновным.
- Отчего-то становится не по себе. Это трудно, видеть совесть свою в двух лицах.
В первом отсеке, на лимбах торпед, произвели уже все установки углов атаки, дистанций стрельбы и множественные вспомогательные значения различных пеленгов и дистанций, углов расхождения торпед при стрельбе залпом. Подводную лодку вывели на боевой курс. Ковалев начал отсчет, Абдула дублировал команды. Глубиномер показывал отметку в 100 метров.
- Только на тебя уповаем "The hunter submarine killer",- как заклинание произнес Ковалев.
Он не выдержал напряжения, перекрестился и скомандовал: "Первая пуск", после интервала произнес: "Вторая пуск" и так до пятой. Корпус лодки вздрагивал при каждом выходе очередной торпеды. Акустик доложил, что прослушивается шум винтов пяти удаляющихся торпед. Пять торпед понесли на себе полторы тонны самой мощной и смертельной взрывчатки - "Морской смеси" в сторону огромного тела авианосца. Подойдя, на большой скорости, к этой туше, они снизят скорость и определят, что это то, зачем они пришли. После классификации цели, проходя под днищем корабля, на расстоянии 6-8 метров, умные устройства подорвут боевой заряд, создавая напор воды огромной силы. Гидравлический удар проломит в днище авианосца, от каждой торпеды, отверстие, приблизительно, 12 - 15 квадратных метров.
В случае попадания торпеды в борт, сработает контактный взрыватель. Отверстие от такого взрыва не эффективно и составит площадь диаметром незначительно большим, чем диаметр самой торпеды, в 533 миллиметра.
По-прошествии тридцати секунд, Ковалев скомандовал: "Шестая, пуск". Торпеда ушла также благополучно, как и предыдущие пять. Ему доложили, что имитационные патроны, из ВИПСа, за бортом. Тогда он приказал лечь на новый курс, курс который должен был подтвердить правильность его расчетов. Если в них была ошибка, даже в чём-то незначительном, то их в скором времени должны были просто прихлопнуть, во что никак не хотелось верить не только экипажу, но и ему самому. Абдуле, судя по внешнему виду и затравленному взгляду, ещё больше. Ковалёв мысль о скорой гибели быстро отогнал от себя и продолжал руководить. Он как зомбированный думал и командовал, смотрел на часы, сверял обстановку с расчетными точками на карте, постоянно контролировал себя, периодически проверяя предварительные расчеты. Временами, он отключался от работы на мгновение, так как его мучил один вопрос.
- Что делать, если в крейсер не попадет торпеда? А, может быть, всё-таки есть другие варианты?
Ковалев нервно тряхнул головой.
- Нет, крейсер - это ключ к решению многих проблем. Это означает только одно - конец! - от этой мысли внутри вдруг похолодело. - Он ближайший к нам корабль и очень быстро обнаружит подводную лодку, поднимет в воздух вертолет противолодочной обороны, с грозными глубинными бомбами и торпедами,- подсказывала ему тренированная, обостренная интуиция.
В отсеках и на центральном посту стояла напряженная тишина. Блеск, в глазах каждого моряка, сменился тревожным ожиданием и неопределенностью ситуации. Подводники сквозь шум механизмов подводной лодки прослушивали учащенный, громкий стук своих сердец. Время, после пуска торпед, перевалило за десять минут. Прошло еще полторы минуты томительного ожидания, как вдруг акустик доложил о взрыве первой торпеды. Для Ковалева и всего экипажа прошла целая вечность до этого, первого доклада. Абдула с нескрываемой радостью и улыбкой на лице доложил об этом командиру, но у того не дрогнул ни один мускул на лице. Глядя напряженно в карту, он ждал шестой взрыв. Шестой, который на данном отрезке боя будет означать, что момент их собственной гибели отодвигается и дает небольшой шанс на жизнь. Атака вступила в критическую фазу. Следом, через определенные интервалы времени, прошли очередные доклады о взрыве второй, третьей и четвертой торпед. Пятого не было.
- Наверное, проскочила и сейчас делает разворот на повторную атаку,- в глубине души, надеясь на это, Ковалев успокоил себя и в очередной раз, нервно, посмотрел на секундомер.- По шестой доклада нет,- эта проблема продолжала его угнетать, с самого начала атаки.- Неужели просчет, неужели надо было выпустить по крейсеру две торпеды?- казнил он себя.
Вслед за этим у него промелькнула кощунственная мысль.
- Надо было врезать ядерной и не трястись сейчас,- но он быстро отрекся от неё и упрекнул себя за малодушие.
Неожиданно поступил доклад о пятом взрыве. Ковалев бросил взгляд на часы.
- Есть!- закричал он, не сдерживая свои эмоции, и как футбольный фанат вскинул вверх согнутую в локте руку, словно после забитого важного мяча, любимой командой. - Это знаковое событие в этом бою!
Абдула данную ситуацию воспринял и прокомментировал по-своему: "Возмездие свершилось"! Старпом, в состоянии эйфории, тут же объявил по трансляции предварительные результаты атаки. В отсеках, на потемневших от усталости лицах появились радостные улыбки. Еще через минуту прошел доклад, что слышен взрыв шестой торпеды, но это сообщение у командира подводной лодки не вызвало никаких эмоций. В своих мыслях он разворачивал картину боя уже дальше, а для этого ему был необходим определенный доклад. Абдула словно ждал этого.
- Мохаммед, акустик докладывает, что не слышит шум винтов авианосца и крейсера. Начали работать наши пассивные имитаторы, которые, в данный момент, находятся на одной линии между фрегатом и подводной лодкой.
Ковалев выслушал доклад, отметив, что пока все идет по плану, и задал вопрос: "Как идет загрузка"?
- Мохаммед, третью закатывают.
- Хорошо, молодцы,- похвалил он.- Все доклады акустика немедленно мне переводи. Сейчас каждый шорох в его наушниках очень важен, а с линии надо быстрей уходить.
Он начал заново анализировать диспозицию над картой и проводить новые расчеты, перед этим отметив, что его старпом блестяще справляется с обязанностями. Заранее выясняет обстановку и упреждает почти все его вопросы. Через некоторое время, не отвлекаясь от нанесения позиции кораблей на планшет, он напомнил Абдуле, чтобы приготовили к постановке следующий имитационный патрон. Внезапно, корпус подводной лодки стали сотрясать забортные взрывы. Было такое ощущение, словно по ней бьют огромной кувалдой. Они зависли между жизнью и смертью. В этот самый критический момент, исчез из сознания страх за свою жизнь.
- Самый полный вперед!- закричал Ковалев.
Команду очень быстро исполнили, и подводная лодка увеличила скорость до 18 узлов. Он припоминал, искал, где совершил ошибку, что, сделал не так. Через небольшой промежуток времени, взрывы стали ощущаться слабее и слабее. В сложившейся непростой ситуации, нестандартное мышление Ковалева подтолкнуло его на дерзкий шаг. Он решил пройти мимо обездвиженного крейсера не на расстоянии, а под его носовой частью. Необходимо было выиграть время. Пока он решал эту задачу, от старпома поступил доклад: "Взрывы прослушиваются в районе того места, откуда мы производили атаку", а Ковалев про себя добавил: "И оставили имитационные патроны".
Абдула доложил об окончании перезарядки торпедных аппаратов, и командир замер над картой.
- Беспокойство вызывает другое, этот фрегат от нас не отстанет,- произнес он, сделал паузу и как всегда нашел быстрое и самое верное решение.- Будем атаковать его двумя электрическими торпедами. Надо "закрыть" эту проблему раз и навсегда.
Его догадку подтвердил акустик, доложив, что фрегат начал движение в их сторону. Взяв транспортир и параллельную линейку в руки, Ковалев нанес на карту истинный пеленг на цель и измерил дистанцию до неё, рассчитал углы атаки для установки на лимбах торпед. Расчеты были произведены таким образом, чтобы торпеды разойдясь в разные стороны на максимально возможное расстояние от пеленга на цель, прошли дистанцию и начали циркуляцию вправо и влево на фрегат. Тактический ход заключался в том, чтобы всю дистанцию торпеды прошли как прямоидущие болванки, а аппаратуру обнаружения и наведения включили после преодоления рубежа противоторпедной защиты, который поставит корабль противника.
Ковалев принял решение на ввод данных в торпеды, но его опередил акустик, он доложил, что фрегат начал движение в сторону авианосца, его новый курс и скорость.
- Значит, там совсем плохи дела,- решил Ковалев. - Вот это попёрло!
Он быстро пересчитал углы атаки на новую, упрежденную, точку встречи с целью и отдал приказ на их установку. По его команде подработали курс подводной лодки в сторону фрегата.
- Абдула, как произведут установки, командуй.
Он бросил фразу, а в его голове уже прорабатывались десятки новых вариантов дальнейшего развития событий. Каждый начинался с: "А если это не сработает, тогда...", при этом быстро и тщательно взвешивалось все "за" и "против". Через короткий интервал времени, Абдула стал дублировать свои команды на русский язык, но это было лишнее, так как по содроганию корпуса ясно и понятно, что обе торпеды ушли на встречу с целью. Ковалев спокойным голосом приказал держать прежний курс и скорость, семь узлов. Несмотря на то, что экипаж продолжал выполнять свои обязанности, в отсеках царила атмосфера ожидания результатов второй торпедной атаки. По истечение восьми минут, от акустика поступил неутешительный доклад, что по курсу торпед слышны периодические взрывы. Они продолжались еще две минуты, а затем резко исчезли. Прошла короткая пауза, сообщение акустика вызвало ликование в центральном посту и всей подводной лодки.
- Слышу одиночный, сильный взрыв.
- Одну торпеду утопили,- прокомментировал Ковалёв,- но расчет оказался верным. Мудрый ход и фрегат отдал "Богу душу". И я думаю, что это ещё не предел. Что докладывает акустик по изменившейся обстановке, Абдула? - остановив всеобщую радость, строго спросил он.
Прояснив обстановку, Абдула доложил, что четыре цели идут к авианосцу, их элементы движения: курс, скорость и пеленг. Корабли спешили к раненому флагману на предельной скорости в 30-32 узла. Сонары всех четырех работали на излучение в полную мощность. Ковалев, забегая вперёд, заранее вычислил их манёвр, после того как они атакуют авианосец. Он задумался и вновь в разработку подключил весь свой арсенал тактических приемов. Он твердо знал лишь одно, что бой далеко не закончился, а настоящие трудности для них только начинаются.
- А где у нас танкер?
- Акустик доложил, что шум его винтов исчез вместе с шумом винтов авианосца,- отреагировал на вопрос Абдула.
- Похоже, он крепко поцеловал авианосец в корму,- высказал предположение Ковалев.
- Что дальше, Мохаммед?- Абдула с мольбой в глазах смотрел на командира, как на библейского мудреца.
Глаза его красноречиво говорили о том, что может, хватит, пора уходить, но командир обладал незаурядной выдержкой, ковавшейся годами.
- Победителем всегда становится не тот, кто раньше всех стартует, а тот, кто приходит к финишу первым. Да и плата за страх, Абдула, всегда самая высокая, - он смотрел на старпома холодными глазами. - Теперь главное - определить правильное направление.
Ковалёв задумался.
- Как правило, бывает: "или-или", - медленно произнёс он сквозь какие-то мысли.
Своими словами он сумел внушить старпому уверенность. Ковалёв твердым взглядом посмотрел на карту и ткнул в неё карандашом.
- Выйдем в эту точку, пустим по кораблям четыре боевые торпеды и две торпеды-имитаторы, которые будут сбивать с толку противника. Запустим их в разные стороны, а сами повернем на обратный курс. После этого можно будет уходить. По моим расчетам, последние четыре должны пройти где-то под авианосцем и танкером. Главное, чтобы корабли раньше времени не стали тонуть, только тогда они смогут проскочить. Какие торпеды сейчас закатывают в первый и второй аппараты?- обратился он к старпому, резко сменив направление обсуждения.
- Кислородные.
- Хорошо, что кислородные,- задумавшись, повторил Ковалев,- скорость больше.
В скором времени, выйдя в точку между крейсером и авианосцем, они выпустили по американцам четыре боевые торпеды и два активных имитатора, как ранее планировали. Вдобавок ещё выстрелили один пассивный патрон-имитатор, установив время его срабатывания через тридцать минут, после этого легли на обратный курс и дали самый полный ход. Новый курс огибал, в точке встречи, предполагаемое место дрейфа поврежденного крейсера. Ковалев не решился играть, в очередной раз, с судьбой в рулетку. Он не стал подныривать под повреждённый корабль, хотя держался как можно ближе к этому месту. Командир уже "шкурой" как серый волк чувствовал, что они начали переход по самому краю пропасти, что по их следу вот-вот начнется погоня. Главное теперь не попасть в обклад красных флажков. А в это самое время, корабли противника и выпущенные по ним торпеды, с подводной лодки, шли навстречу друг другу, сокращая расстояние, миля за милей. Томительно медленно потянулось время ожидания результатов последней атаки, а внутренний хронометр периодически напоминал и подгонял: " Быстрей, быстрей из этой зоны". Для спасения своих душ, им в первую очередь, необходимо было в кратчайшее время выскочить из опасного района, а потом раствориться и затеряться в водной стихии. Удивительно рано доложил акустик: "Слышу сильный взрыв". Ковалев посмотрел на часы, торпеды должны были пройти одну треть дистанции.
- Вот черт!- выругался он и огорченно развел руками.
У Ковалёва резко изменилось выражение лица, а глаза горели злобным блеском. Абдула и штурман смотрели на него с нескрываемым испугом. Глаза командира бегали по переборке, видно было, что он очень сильно расстроился и судорожно ищет какое-то решение. Прошло десять секунд, он махнул рукой и безразлично выдавил: "Будь, что будет".
- Мохаммед, ты чего?- наконец-то решился спросить Абдула.
- А ты не понял, куда попала одна торпеда? Думаешь, что я от нечего делать беснуюсь.
Абдула молча, пожал плечами. Ковалёв смотрел мимо старпома в одну точку, эта точка находилась на прочном корпусе подводной лодки. Какой-то неизвестный матрос, возможно даже из России, очень давно, приклеил на этом месте снимок из журнала, наполненный лиризмом цветной пейзаж. Когда он увидел его первый раз, повеяло чем-то родным, может даже немного позабытым. Бумага от времени засалилась, но не потеряла своих красок. На картинке было изображено уходящее вдаль, к горизонту, ярко-желтое, колосящееся пшеничное поле, а над ним сгущающиеся, огромные, черные грозовые облака. Ковалев очень любил природу и когда долго смотрел на картинку, то у него возникали определённые эмоции, приходило ощущение свежего воздуха и беспорядочного ветра перед наступающей грозой, в этом душном отсеке. И сейчас, чтобы остыть, прийти в себя, он смотрел на неё. Этот пейзаж магически действовал на него, с тех пор, как только нога Ковалева ступила в центральный пост этой подводной лодки. Картинка невидимыми нитями связывал его с природой России, её полями и лесами, а буйство красок вызывало положительные эмоции, также как и сказки в детстве.
- Одна наша торпеда, Абдула,- прервал он затянувшееся молчание и уже спокойным голосом произнес,- попала, либо в просевший авианосец, либо в танкер. Глубина её хода, в коридоре, 25-30 метров, осадка авианосца, приблизительно, 11 метров, по теории. Выходит, он прилично загрузился водой и подзатонул, - подвел черту под своими рассуждениями Ковалев. - То, что именно она поможет нам его окончательно потопить, не факт.
- Тем более, чего ты расстроился? - с явным облегчением выпалил Абдула.- А я голову ломаю, что могло такое случиться. Не все так грустно и печально, если наши торпеды точно в цель попадают, - успокоил он командира.
- Случилось, Абдула, то, что из моего расчета, по досадной ошибке, выпала одна торпеда, - с огорчением сказал он. - Противник явно поставит защиту против нашей атаки, после её обнаружения. Если взять за вероятность преодоления этого барьера пятьдесят процентов, из четырех торпед должны были дойти две, а теперь полторы из трех. Всё не так, как я рассчитывал, нелогичное завершение. Нам теперь может помочь только случайное стечение обстоятельств. Но поживём - увидим.
- Как бы мы не хотели, всех их не перетопишь, - успокоил его Абдула.
- В нашем подвешенном положении, ссылку на досадную ошибку может услышать только бог, а увидеть рыбы, - стоял на своем Ковалев.- Но, как известно, всё исправимо, - произнёс он, думая о чём-то. - Так, все диспуты заканчиваем и по местам,- резко подвёл черту Ковалёв.
По-прошествии ещё некоторого времени, доклад акустика не оставил никаких надежд на ожидание положительного результата атаки, но не для Ковалева.
- По курсу торпед прослушивается подводная канонада взрывов, - констатировал факт старпом.
Расчёты Ковалёва это предполагали, но ставка была сделана, прежде всего, на то, что корабли, обнаружив торпеды, вынуждены будут отпустить их на определенную дистанцию от авианосца, чтобы не поразить свой аварийный корабль и плавающих вокруг него людей. Это увеличивало вероятность успешной атаки. В данной ситуации был применён старый трюк. То, что экипаж покинул свой корабль, Ковалёв мог только догадываться, но он всегда упорно стремился к победе и при этом непременно учитывал, каждый раз, любой шанс.
- Да, действительно, результаты последней атаки ждать бесполезно, среди такого шумового фона взрывы торпед, пожалуй, не услышишь, - высказал он мысль, слегка огорченно.
В следующий миг Ковалев уже думал о торпедах-имитаторах.
- Режимы на них мы установили такие, чтобы эти устройства периодически обнаруживали себя, а потом с большой скоростью, в полном молчании, перемещались в другое место. Может, сработает? - ответ на данный вопрос повис в воздухе.
В своих мыслях он перешел уже к другой проблеме.
- Наша ближайшая задача быстрей выскочить отсюда и как можно дальше. Если повезет, то поднырнуть под любое судно.
До атаки каждая минута была для них - предчувствие беды, каждая секунда - ожидание непоправимого, теперь ожидание чуда или конца. Фанатизм членов экипажа давно уже сменился надеждой на выживание.
Ковалёв погрузился в размышления.
- Сейчас американцы направят в этот район самолеты ПЛО "Орион", с береговых аэродромов, а, прилетев, они начнут ставить противолодочные рубежи из гидроакустических буев. Да еще эта головная боль - многоцелевая атомная подводная лодка. Когда её перенацелят на нас, тогда точно не уйти.
- Абдула, - позвал его Ковалёв и показал карандашом на карту, - в этом месте сбросим патрон-имитатор и изменим курс на 90 градусов в сторону правого борта. Время включения его поставишь через час после сброса, и приготовьте следующий.
- Все понятно, Мохаммед.
- Морская баталия окончена, приступаем к бегству.
"Авианосец".
Этот день на авианосце "Америка", как и все предыдущие, на боевой службе, прошел по привычному для моряков распорядку дня. С самого раннего утра, самолеты истребительной палубной авиации F-14 "ТОМКЭТ" производили плановые полеты. Личный состав корабля, в службах и командах, занимался обслуживанием механизмов, плановым ремонтом, палубная команда обеспечивала полеты авиации. На фоне всего этого проводились местные учения по аварийным, пожарным и другим тревогам. Команда по обслуживанию арсеналов готовила ракеты и бомбы к предстоящему боевому применению. В обед была произведена смена дежурных сил в воздухе. Авианосец снизил скорость при полёте авиации. По очереди взлетели и ушли, в назначенные им районы, противолодочный самолет S-3A/B "Викинг" и самолет ДРЛО E-2C "Хокай". Через двадцать минут произвели посадку такие же два самолета, вернувшиеся из района патрулирования. После обеда, начальники служб собрались у капитана для доклада обстановки по ведению подготовки материальной части корабля и вооружения к нанесению воздушного удара по Ирану. Капитан, внимательно выслушав своих подчиненных, был очень доволен ходом подготовки. Предупредив командиров всех уровней еще раз о том, что сигнал может прийти в любую минуту, отпустил их. После этого, капитан Мартин Джонсон, сидя в своём кресле, оценил обстановку, собрался и убыл на доклад к адмиралу. В салоне, куда прибыл капитан, кроме Фрэнка Пейджа, присутствовал весь походный штаб. Адмирал весь доклад, молча, слушал и смотрел на карту, на которой уже были отмечены все районы патрулирования авианосца и маршруты нанесения удара по береговым объектам. Вице-адмирал когда-то сам командовал авианосцем и долго ему объяснять, что-либо связанное с тактикой ведения боевых действий подобных кораблей, не было необходимости. Исходя из этого, он всегда требовал кратких и содержательных докладов. Когда капитан Мартин Джонсон отчитался за свой сектор ответственности, адмирал поблагодарил его. Он кивнул головой капитану первого ранга Тому Стивенсону и предложил: "Докладывайте". Том подошёл с указкой в руке к карте и начал доклад.
- Дальность действия нашей палубной авиации в составе групп до 1400 километров, одиночно до 1850 километров. Отсюда следует, что подъём авиации нужно производить из этого района, - он обвёл указкой район, нанесённый на карте, расположенный на границе Оманского залива и Аравийского моря. - В этом месте развернуты, пять наших тральщиков, которые уже протралили эту акваторию и прилегающие квадраты. Командир группы траления, капитан-лейтенант Грэг Кнутсон, доложил о том, что район чист и охраняется. Нами туда же направляется фрегат "Нокс". Фрегат ещё раз произведёт поиск в районе. Все эти корабли будут находиться там, до окончания операции, продолжая обеспечивать безопасность, вплоть до ухода авианосца. Перед нашим приходом, этот сектор ещё раз проутюжат "Орионы", с ближайших береговых аэродромов.
Стивенсон ещё долго и много говорил о нужных и умных вещах, а когда закончил доклад, его сменил начальник тылового обеспечения кораблей. Он довёл до высокого начальства запасы по всем позициям. В конце доклада он напомнил командованию, что в 22 часа к авианосцу подойдёт танкер с авиационным керосином.
- Как думаете заправляться? - поинтересовался адмирал у капитана.
- На ходу, - подумав, ответил Джонсон. - Море спокойное, а потому в корме подадут трос, со шлангами, и на параллельном курсе перекачаем топливо. Этот элемент отработан у нас до тонкостей. Капитана танкера я лично знаю, опытный моряк.
- Ну, хорошо, - подвёл итог адмирал, - продолжайте заниматься подготовкой. В 18.00 за мной прилетит вертолёт с крейсера УРО "Банкер Хилл" и до 12.00 завтрашнего дня, я буду находиться на этом крейсере с инспекционной проверкой. Полечу я один, а старшим, в походном штабе, назначаю капитана первого ранга Тома Стивенсона.
Адмирал поставил точку, после этого все разошлись.
Он летел на крейсер с официальной проверкой, а на самом деле, этим кораблём командовал его зять, капитан первого ранга Эдди Томпсон. Фрэнк не видел его уже полгода и решил навестить.
Жизнь и служба на авианосце продолжала идти по своему плану. Вечером улетел адмирал, поменяли дежурные силы ПЛО и ДРЛО в воздухе, произвели облёт акватории по курсу следования авианосца два штурмовика F-18 "Хорнет", поднятые с палубы "Америки", а к 21.00, с опережением назначенного времени, подошёл танкер с керосином.
Капитан прибыл на ходовой мостик "острова", единственной надстройки, на верхней палубе авианосца. Дежурный офицер доложил, что всё готово к приёму танкера с правого борта, в корме. Джонсон попросил дать ему связь с капитаном танкера, Барри Чарльзом. Через некоторое время дежурный офицер пригласил капитана к микротелефонной трубке.
- Сэр, капитан танкера на связи.
Джонсон взял трубку и начал переговоры.
- Хэлоу, Барри, это Мартин.
- Хэлоу, Мартин! Как служба?
- Спасибо, нормально Барри. А как у тебя жизнь?
- Спасибо, хорошо Мартин.
- Барри, теперь о деле. Подходи, как всегда, к корме, с правого борта. Скорость нашего корабля 12 узлов. Подай из линемёта конец, трос, а затем и шланг, потом второй. Всё понятно?
- О, кей, Мартин. В первый раз что ли?
- Сколько привёз, Барри?
- Пять тысяч тонн.
- Хорошо, начинаем.
Через сорок минут танкер шёл параллельным курсом, в районе кормы, авианосца и от него были протянуты несколько тросов, на которых висели толстые, гибкие шланги для подачи топлива. Натяжение тросов регулировала автоматика на танкере. Вот шланги раздулись, до расчётных пределов, и по ним сильной струёй в цистерны авианосца начал поступать жизненно важный керосин, для штурмовиков-убийц. Закончив с танкером, капитан Джонсон обратил внимание, что уже наступила ночь и вокруг легла темнота. Он отдал указания дежурной службе и убыл в свою каюту.
Во всех жилых помещениях авианосца, как в огромном, многоэтажном небоскрёбе кипела жизнь. А больше всего он был походил на уменьшенную копию обычного города, только уже со своими правилами общежития. Кроме того, что этот корабль несёт в себе грозное оружие, на нём есть бани, библиотеки, спортзалы, кафе, парикмахерские и много ещё чего, чтобы военнослужащий легче переносил отрыв от дома и берега. Здесь есть всё, чтобы он выглядел красивым, спортивным и повышал свой культурный уровень. Те, немногочисленные члены экипажа, которые на берегу, не задумываясь, спускают деньги в казино, они и здесь играют в карты, продувая будущие зарплаты в долг, кто проповедует культ тела, тот по вечерам таскает штанги и гири в корабельном спортзале. Есть, конечно, и такие, кто думает о своём будущем образовании, они просиживают свободное время от службы в библиотеке.
Весь этот муравейник угомонился только за полночь, хотя в 23.00 по корабельной трансляции уже прошли команды - "Отбой" и "Задраить межотсечные люки и двери". Постепенно в различных коридорах, помещениях, тамбурах наступала тишина и был слышен только шум работающих механизмов. Кроме тех, кто нёс вахту, для остальных ночь вступила в свои права. В этом "городе" со своей ночной жизнью, были и свои нарушители.
Стрелка часов, пробежала уже три четверти времени первого часа наступивших новых суток. Внезапно, корпус авианосца вздрогнул от какого-то очень сильного толчка в носовой части.
- Боже, что это было? Вахтенный офицер, Саймон Тейлор, тревожно посмотрел на часы, которые показывали 00.55 минут. Неожиданно зазвучал телефонный звонок. Он быстро поднял трубку и с тревогой в голосе крикнул: "Есть". На другом конце провода послышался голос, который произнёс: "У нас тут...". Саймон ощутил, как второй сильный толчок, ближе к центру, потряс корабль. Голос в трубке молчал, связь прервалась. Тейлор быстро щёлкнул по клавише и стал набирать номер телефона каюты командира, но и с ним уже не было связи. В это время, капитан Мартин Джонсон спешно надевал брюки, он проснулся после первого мощного сотрясения корпуса. Дежурный офицер срочно нажал кнопку аварийной корабельной тревоги. Проснувшийся экипаж ощутил третий толчок в районе миделя, средней части корпуса корабля. Саймон по всем признакам уже понял, что идёт атака торпедами. Взрывы ложились с педантичной точностью по расстояниям между собой, от носа к корме. После четвёртого толчка, наступило, на некоторое время, затишье.
В помещении ходовой рубки трещали все телефоны и селекторные связи, которые здесь имелись. Это был признак того, что корабль переключили на аварийное электропитание. Вахтенный офицер и его помощники не успевали поднимать телефонные трубки и отвечать на звонки. Дверь резко открылась, и в её проёме стоял капитан Джонсон с бледным лицом, застёгивая пуговицы на военной форме. Переступив порог, он нервно крикнул дежурному офицеру: "Доложите обстановку". В это время пятая торпеда, которую сбил с толку корпус танкера, проскочила авианосец. Её логическое устройство, проанализировав данные, дало сигнал исполнительному механизму на разворот и повторную атаку цели.
После приказа капитана, доложить обстановку, произошёл пятый взрыв. Сотрясение корпуса было такой силы, что все находившиеся в ходовой рубке, с трудом удержались на ногах. Эпицентр пятого взрыва был в районе кормы корабля, ближе к "Острову", чем предыдущие четыре. Последняя торпеда, в отличие от остальных, взорвалась с правого борта. Мощным взрывом сорвало с упорного подшипника вращающийся вал, который под продолжавшимся действием силы вращения и потерянной центровки, стал ломаться как спичка и крушить всё вокруг. Второй вал продолжал, некоторое время, вращаться и разворачивать авианосец вправо. Вахтенная служба на танкере ничего, не понимая что, происходит, не успела среагировать и отвернуть судно, которое залезло под авианосец и стало скользить своим по борту военного корабля. Лопнули заправочные шланги и искра, от скрежета металла о метал, воспламенила керосин. Раздался сильный взрыв первого танка и огненный столб поднялся вверх. На какое-то мгновение этот столб завис в воздухе, а потом медленно, словно в кино, стал оседать на палубу авианосца и танкера, вызвав сильнейший пожар на борту обоих. Танки, с авиационным керосином, стали один за другим разрушаться и взрываться. Прошло несколько десятков секунд, судно превратилось из танкера в чудовищный красно-жёлтый факел, в котором плавился даже металл. Пожар стал быстро распространяться по коридорам авианосца. Доклад вахтенного офицера капитану выглядел уже как констатация факта. Джонсон всё и сам понял, по нарастающему крену на левый борт и пожару в корме, что это катастрофа.
- Авианосец потерял ход, затапливаются машинные отсеки, в корме пожар, - захлёбываясь от ужаса, докладывал капитану Саймон. - Накренившись, авианосец застыл в таком положении. Капитан быстро отошёл от шока, ожил и начал командовать, принимать решения. Надо было реагировать на доклады, которые сыпались со всех отсеков. На каждом участке люди боролись за жизнь корабля: изолировали повреждённые отсеки, включали системы пожаротушения и орошения погребов, пытались наладить и запустить системы откачки воды, но по очереди стали обесточиваться их подручные средства - вышла из строя система подачи электроэнергии. Через некоторое время пропала последняя надежда - поломалась аварийная корабельная система энергообеспечения. По запасному каналу вышел на связь, с капитаном авианосца, вице-адмирал Фрэнк Пейдж и властным тоном приказал доложить обстановку. Капитан высветил ему всю картину, которая сложилась на корабле после атаки его противником. В конце разговора он добавил, что начинает эвакуацию оставшегося в живых личного состава.
- Как вы смеете, - взревел адмирал, - никому корабль не покидать и бороться за его спасение до конца, - закончил он в повышенном тоне. Под правым глазом у него трепетал нерв.
- Бесполезно, этот конец уже настал, - огорошил его своим спокойствием Мартин. - Обстановка меняется каждую секунду и уже с палубы в воду падают самолёты, которые мы с вечера приготовили к утренним полётам.
Несколько секунд продолжалось молчание, после которого капитан выключил переносную радиостанцию, чтобы больше не слушать истерики адмирала.
- Оповестить весь экипаж об эвакуации, - крикнул он вахтенному.
До крайности ухудшившаяся обстановка заставила его сделать это без промедления. Он уже понял - всё кончено, подошёл к капитанскому креслу и с отрешённым взглядом, устало сел в него.
Адмирал нервно побарабанил пальцами по столу и приказал направить фрегат "Гарсиа" к авианосцу, для спасения людей. Ему по-прежнему не хотелось верить в то, что уже случилось. Только его приказание передали по радио, поступил доклад, что атомный крейсер УРО "Арканзас" атакован торпедой и потерял ход. Фрегат "Гарсиа" обнаружил подводную лодку, атаковавшую авианосец, и нанёс удар по ней глубинными бомбами. После этого, он обнаружил две торпеды идущие на него. Докладывавший офицер сделал паузу, чтобы перевести дух.
- Производит бомбометание по торпедам, уклоняется противоторпедным зигзагом и ставит акустические помехи.
- Крейсер УРО, оба эсминца и фрегат, нашей группировки, оповестить о неопознанной подводной лодке, которая атаковала корабли. Всем следовать к авианосцу, а также подготовить донесение в Пентагон.
- Сэр, - адмирал повернул голову в сторону вахтенного офицера крейсера, в его глазах застыл ужас, - одна торпеда попала во фрегат.
Адмиралу стало плохо, он взялся левой рукой в области сердца, а правой держась за переборку, медленно сполз на пол. В его голове мелькнула только одна мысль: "Как же так, расстреливают как мишени". Адмирала срочно унесли в каюту, сделали несколько уколов, и он забылся. Через некоторое время, приставленный к нему корабельный врач доложит командиру крейсера, что у адмирала глубокий инсульт и что дни его сочтены.
"Фрегат".
Командир фрегата "Гарсиа", капитан Сэм Горски, задержался в этот вечер в ходовой рубке. Он до 00.30 минут первого ночи работал с документами, полученными с авианосца, на который, ранее, привёз походный штаб вице-адмирала Фрэнка Пейджа. Проинструктировав заступающего на ходовую вахту, своего первого помощника Кена Джексона, он ушёл отдыхать в каюту. Сэм не успел заснуть, как раздался звонок телефона. Он быстро снял трубку, висевшую рядом с кроватью, и ответил: "Слушаю".
- Сэр, акустик слышал подводный взрыв в районе авианосца, предположительно торпеда, - докладывал его первый помощник.
- Что сообщают с авианосца? - задал он вопрос.
Ответа не последовало, а Сэм услышал, как Кенн с кем-то разговаривает.
- Сэр, - послышался его голос в трубке снова, - акустик докладывает, что ещё два взрыва торпед слышал в районе авианосца.
Сэм не стал слушать доклад дальше, а бросив фразу: "Я сейчас буду, играй тревогу", опустил трубку на рычаги. Прибежав, запыхавшись в ходовую рубку, он получил неутешительный доклад от вахтенного офицера.
- Сэр, под авианосцем взорвалось уже пять торпед, а шестая позади нас, в районе, идущего в кильватере, атомного крейсера УРО "Арканзас". Наш сонар засёк место пуска торпед, мы готовы накрыть этот район бомбами. ПЛУРО "Асрок" применять нельзя, на линии стрельбы потерявший ход крейсер.
- Цель классифицировали?
- После пуска торпед, в этом месте появилась большая засветка на экране сонара, работает, очевидно, поставленная подводной лодкой пассивная помеха. Наши торпеды готовы к пуску, но цель ещё не классифицирована. Палубная команда выкатывает вертолёт и готовит его к вылету. Лётчики к полёту готовы.
- Открыть огонь по предполагаемому месту нахождения подводной лодки, - скомандовал капитан. - С торпедами пока повременим.
С фрегата полетели бомбы в предполагаемую точку.
- Сэр, с авианосца получен приказ, следовать к его борту для спасения экипажа, - доложил офицер-связист. - У них начинается эвакуация.
- Вот чёрт, всё это не вовремя.
Фрегат дал самый полный ход и начал свой бег к флагману. Сэм, в предчувствии чего-то, занервничал.
- Доклада акустиков я давно не слышал, - высказал он, с укором, замечание своему первому помощнику.
Помощник подошёл к дисплею, внезапно на экране высветилась тревожная информация от акустика и сработала сигнализация.
- Сэр, - закричал он, - по левому борту, пеленг - 50 и 140 градусов, дистанция 8 миль, на нас идут две торпеды.
- Поставить заслон взрывами, по курсу торпед. Право на борт, курс обратный.
Его помощник продублировал приказание командира моментально, быстро вычислив в голове свой обратный курс. Он прибавил 180 градусов к действующему и крикнул его вахтенному у штурвала.
- Сбросить имитаторы помех, - продолжал, как на автомате, выдавать приказания капитан фрегата. - Что у нас с вертолётом, почему он ещё не в воздухе? - нервно спросил он у помощника.
- Сэр, лопасти рассредоточили и зафиксировали, сейчас запустят двигатель, на прогрев, и будут взлетать. Боезапас технический персонал уже подвесил.
- Что с торпедами?
- Сэр, продолжаем бомбометание, акустику трудно пока определиться, так как идёт засветка экрана.
- Сделайте кратковременный перерыв и выясните обстановку, - отдал приказ капитан.
В торпедах, выпущенных с подводной лодки, с определённым замыслом была установлена дистанция пассивного сближения. Ковалёв хотел, чтобы торпеды проскочили то место, где находился фрегат в начале атаки, а затем, полностью пройдя рубежи поставленных им активных и пассивных помех, включилась аппаратура обнаружения цели. Возле одной из торпед раздался мощный взрыв и ударная волна, повысив многократно давление воды, вывела из строя гидростат, который управлял глубиной хода торпеды, горизонтальные рули беспомощно переложились вниз. Торпеду развернуло носом в сторону дна, и она на полной скорости пошла в морскую пучину. Вторая, благополучно пройдя дистанцию и проскочив район взрывов и действия имитаторов помех, включила аппаратуру обнаружения и наведения. Когда цель была захвачена, торпеда начала циркуляцию влево до пересечения с кильватерным следом, пытающегося изо всех сил спастись, фрегата. Нащупав этот кильватерный след, она как по проторенной дороге помчалась к своей жертве. Сильный взрыв потряс корпус корабля и на ходовом мостике все, находившиеся там офицеры, упали на палубу. В днище фрегата образовалась огромная дыра. Корабль продолжал ещё, по инерции, короткое время движение на полном ходу. Проникающая в отверстие вода, под большим давлением, разрушала прилегающие к пробоине переборки, срывала люки и двери, проникая внутрь корабля всё глубже и глубже.
"Агония".
На авианосце, в это время, экипаж спешно выполнял приказание капитана - "Эвакуация". Почти весь личный состав корабля надел спасательные жилеты и ринулся на верхнюю палубу. В большинстве внутренних помещений, ощущался опасный крен, и это обстоятельство усиленно подталкивало людей к выходу. Освободившись от плена замкнутого пространства и выскочив на полётную палубу, все уцелевшие моряки спускались, скатывались к левому борту, так как с него ближе всего было к воде. Через небольшой промежуток времени, после объявления команды - "оставить корабль", в море мелькали сотни плавающих надувных плотов, раздувшихся спасательных жилетов, а тысячи ещё были на пути к этому. Огромный пожар в корме, раздвинул ночь над местом разыгравшейся трагедии, и это очень помогло покидающим авианосец не падать и не прыгать на головы своим товарищам, уже барахтавшимся в воде. Люди старались быстрей и дальше отплыть от корпуса, чтобы в дальнейшем, гибнущий титан не потянул их с собой на дно. Эвакуация достигла своего пика, моряки как горох продолжали сыпаться за борт, а авианосец словно застыл, не увеличивая и не уменьшая крен на левый борт. В центральном посту управления "острова" сидел одиноко в темноте, в своём кресле, командир. Зная заповедь для капитана тонущего корабля, он и не собирался его покидать. Если бы кто-то стоял в этот момент за спиной Мартина Джонсона, то слышал бы, как он читает тихо молитву и просит у бога о спасении тысяч жизней моряков своего экипажа.
И вот настал момент, когда у левого борта, на верхней палубе, остались единицы членов экипажа не покинувших корабль, но уже готовых к этому. Внутри почти мёртвого авианосца, никого не было, кроме Боба Грэхема, который рискуя жизнью, с трудом пробирался по коридорам, в поисках своего друга Дика. Накануне вечером, они засиделись у Боба в каюте до поздней ночи, пили пиво, вспоминали родной город, своих невест и всё, что связывало друзей с малой родиной. За пять минут до первого взрыва, Дик собрался уходить, поблагодарил товарища за приятный вечер и они попрощались. Когда он шёл по коридору, то по пути завернул в корабельный туалет, который находился на одной вертикали с эпицентром взрыва. После сильного толчка, Дик, ударился головой о переборку и потерял сознание. Голова его была сильно разбита, а из глубокой раны текла кровь. Боб, после объявления аварийной тревоги, прибыл на свой пост, к которому был приписан. Он, как и все члены экипажа, боролся за жизнь умирающего организма корабля. Когда поступило приказание - покинуть аварийный корабль, он вместе со всеми устремился к выходу. В одном из коридоров Боб столкнулся с соседом по каюте Сэмюелем Райтом, который рассказал ему в двух словах про Дика. Сэмюель видел, что он выполз в коридор с пробитой головой и сидел, прислонившись спиной к переборке. Это происходило недалеко от их каюты. Кто-то перебинтовал ему голову, но перенести в санитарный блок не было времени, так как в первую очередь надо было спасать корабль, ведь покидать его команда ещё не поступала. Боб ещё раз уточнил, где это конкретно было и, не раздумывая, побежал спасать Дика, а Сэмюель мог помочь ему только тем, что отдал свой фонарик. Друга он нашёл быстро. Подбежав, Боб упал перед ним на колени, осмотрел лицо и голову Дика, после этого потряс за руку. Дик, приоткрыл глаза и слабо улыбнулся.
- Ты можешь двигаться, дружище? - задал ему вопрос Боб.
Не дождавшись ответа, он подхватил его под руки и с трудом поставил на ноги. Одну руку Дика Боб перекинул через свою шею и потащил его по коридору. Он направлялся по линии, ведущей в носовую часть корабля. Боб хорошо понимал, что они почти не успевают, к эвакуации со всеми вмести, а поэтому нужно принимать какое-то нестандартное решение. Ему моментами становилось страшно, что он и Дик остались одни в этом стальном безжизненном чреве корпуса корабля, который в любой момент пойдёт ко дну. Дальше этого, в своей боязни, он не зашёл и паническому настроению не поддался. Попадавшиеся на пути трупы моряков, которые лежали в коридорах, шум поступающей забортной воды, где-то там внизу, не шокировали его, не парализовали волю, а только придавали Бобу силы в борьбе за жизнь.
- Некрополь - это город мёртвых, - мелькнуло в голове. - Нам туда с тобой ещё рано дружище.
Он хорошо понимал, что если раскиснет, то их с другом ожидает, то же самое.
- Может, и увидимся с ними, но только позже, - он прочитал в мыслях молитву. С большими усилиями, дотащив друга до носовой части корабля, Боб принял на ходу решение, покидать его через верхнюю палубу. Второй вариант, найти выход в море со штатных отверстий правого борта, он отмёл. Немного подсев, он положил тело Дика на своё плечо и стал карабкаться, с большими усилиями, по трапу вверх. Оказавшись на полётной палубе, на которой стоять уже было почти невозможно, из-за большого крена корабля, Боб одел Дику свой спасательный жилет и приготовился к основному этапу их эвакуации. Он на секунду призадумался, преодолел порог страха, перевалил тело Дика через правый борт, придерживая, и оттолкнулся. Они оба, скользя по наклонному борту, стали перемещаться к воде. Скорость скольжения их тел по поверхности борта нарастала и Боб, изловчившись, в последний момент, оттолкнулся со всей силы ногой от какого-то выступа, прижав тело Дика крепко к себе. Они полетели в темноту. Самое главное, в эту роковую ночь удача друзьям сопутствовала, в воду они вошли ногами. Вынырнув на поверхность, Боб усиленно стал грести одной рукой, другой, придерживал друга. Он старался, как можно быстрей покинуть опасное место в районе тонущего корабля. Отплыв подальше, они держались на поверхности моря и отдыхали.
- Кажется, сам Бог привёл меня в то место, откуда мы прыгнули, - была его первая, радостная мысль. - В отличие от подводников, у нас есть хоть какой-то шанс.
Визуально уже было видно, что корма авианосца сильно просела, и он вот-вот пойдёт ко дну. С левого борта была совсем иная картина. Тысячи моряков отплыв на безопасное расстояние от корабля, раскачивались на волнах и ждали помощи. Они переговаривались, сообщали друг другу новость, что на спасение к ним идёт крейсер УРО, два эсминца и фрегат. В глазах у большинства людей появилась надежда, но пока конца этому безумию не было видно и у некоторых отчаяние брало верх. Ещё час назад любой из них не мог себя представить среди этого хаоса, со всеми ужасающими предчувствиями.
В это время, в просевшую корму их непотопляемого авианосца, на полной скорости врезалась торпеда. На ней сработал инерционный, контактный взрыватель и 300 килограммов сильнейшей взрывчатки проделали в днище, очередное, шестое по счёту, отверстие. Плавающие в воде моряки, ощутили на своих телах гидравлический удар, последствие этого взрыва. По правому борту, не в поле их зрения, раздался громкий шум истекающего из корпуса воздуха. Из проделанного взрывом отверстия, вышла воздушная подушка из какого-то большого, закрытого помещения. Корабль и в этот раз не спешил тонуть.
В этот самый момент, на группе приближавшихся к месту трагедии боевых кораблей, прошло информационное оповещение - "на нас идут три торпеды". Вслед за этим были переданы координаты цели. Капитаны эскортных кораблей - двух эсминцев и фрегата, классом ниже, чем крейсер УРО, на котором находился адмирал, подчинялись ему и выполняли команды оттуда беспрекословно. Капитан первого ранга Эдди Томпсон, в свою очередь, не стал им объяснять, да и времени для этого не было, что у адмирала смертельный недуг, он взял командование отрядом кораблей на себя. Томпсон приказал отпустить торпеды от авианосца на полторы мили, чтобы не попасть в плавающих на воде людей, и открыть по их курсу заградительный огонь, а также поставить все помехи, которые имеются против торпед, вокруг своих кораблей. В это время крен авианосца рос угрожающими темпами. Наступило время, и корабли начали массированный обстрел, а у моряков на спасательных плотах и тех, кому там место не хватило, но находившихся в воде рядом и державшихся за них, создалось впечатление, что бомбометание вот-вот будет перенесено на их головы. Ажиотаж добавляли и некоторые бомбы, которые, перелетев заданную им дистанцию, падали рядом. Возникла паника и вся масса людей ринулась в сторону авианосца, прочь от бомб, а он как-будто нарочно ждал этого момента, чтобы забрать свой экипаж с собой. Люди, почти уже спасшиеся, подплыв на опасное расстояние, увидели, как на их глазах начал резко погружаться корабль. Образовалась огромных размеров воронка, по наклонным стенкам которой, как по водяным горкам аквапарка, сотни тонущих, с ужасом в глазах, скатывались вслед за кораблём. Всё пространство моря, на несколько миль вокруг, покрыли истерические крики, раздирающие душу, тысяч тонущих. Над ушедшим в тёмные воды кораблём море сомкнуло свои объятия. Через некоторое время всплыл воздушный пузырь, который над местом гибели образовал водно-воздушный бурун. Немногим в эту ночь посчастливилось вернуться из морской пучины обратно наверх, а выживших людей, которые прошли все круги ада, впоследствии, этот кошмар будет преследовать долгие десятилетия.
Ещё до трагедии, яркую луну затянули тёмные облака. Этой роковой ночью балом правил сатана.
"Подводная лодка".
На многоцелевой атомной подводной лодке медленно и размеренно проходила боевая служба. Она уже около двух месяцев находилась в охранении соединения кораблей, во главе с авианосцем ВМС США "Америка". Подводная лодка плавно парила в глубине и временами была похожа на океанского исполина. На связь субмарина не всплывала, так как из кормы была выпущена и тянулась за ней длинная буксируемая антенна. Управляющим штабом, подводной лодке было определено время приёма информации, и когда эта необходимость наступала, она делала манёвр и подвсплывала. У её антенны была положительная плавучесть, и запас выпущенного троса позволял этому устройству находиться намного выше к поверхности, чем она сама. Соблюдалась полная маскировка. Сквозь толщу воды, на сорок метров, проникали радиоволны сверхдлинноволнового диапазона, а для приёма космического сеанса связи, антенна всплывала на поверхность. В этот день всё было как обычно, по распорядку дня. После завтрака, капитан собрал офицеров в кают-компании, провёл короткое совещание и поставил задачу, на предстоящий день, всем начальникам служб. После завершения инструктажа, командиры всех степеней разошлись по своим отсекам и занялись служебными делами.
Экипаж подводной лодки нёс службу и жил по времени района нахождения, как это было на авианосце и кораблях его охранения. После обеда и небольшого отдыха, всё возобновилось снова, только очередные подводники, заступавшие на вахту и её уже несущие, жили по другому боевому расписанию.
Время проходило, как всегда, монотонно. Учебных тревог и тренировок по специальности в этот день не было. После ужина свободные от дежурства занимались своими делами: одни тренировались в спортзале, другие смотрели видеофильмы, третьи читали книги, а были и такие, кто по привычке писал домой письма, одно за другим, складывая в стол, в надежде при случае отправить их все вместе домой любимой жене или верной подруге.
Часы показывали 23.00 местного времени. Капитан атомной подводной лодки Стив Мэтьюз находился в своей каюте. Он только что закончил работать с документами и, полулёжа в кресле, смотрел на семейную фотографию, висевшую на переборке. На ней он был снят с женой и двумя дочерьми, студентками биологического и философского факультетов Йельского университета. Фотография была сделана в прошлом году, когда его семья отдыхала во Флориде. Стив тогда вернулся с очередной боевой службы. На общем семейном совете они быстро решили, что это тот редкий случай, когда все в сборе и такой шанс упускать нельзя. Купив билеты на самолёт, чета Мэтьюз с дочерьми улетела отдыхать. Вместе с множеством впечатлений, загаром и хорошим настроением они привезли несколько фотографий, одна из которых висела над его кроватью.
- Как быстро выросли дочки, - подумал Стив и глубоко вздохнул, - недавно ещё были школьницами. При редких встречах с ними, девочки всегда засыпали меня вопросами, хотели всё знать, а теперь уже почти взрослые. У каждой своё мнение, обе в разговорах отстаивают свою точку зрения. Это уже факт - сформировавшиеся личности.
Стиву было чуть-чуть обидно, что в воспитании и становлении их характера он участвовал очень редко, эпизодически. Вся прошедшая жизнь его состояла из общения с морем и экипажами подводных лодок. Однако Стив был рад, что его любимая жена справилась с этой проблемой, и дочки выросли на зависть всем, умными и воспитанными. Жена Лори, как-то обмолвилась, что у старшей Катрин, уже есть парень, и что они нравятся друг другу. Младшая Маргарет, правда, вся в науке.
- Но это ничего, - подумал Стив, - это до первой любви. Не успеешь моргнуть, как одна из двух дочек сделает нас с Лори дедом и бабкой.
В дверь его каюты постучали.
- Войдите, - ответил он.
Дверь открылась, и вошёл офицер связи лейтенант Уильям Грэмм, высокий, светловолосый симпатичный парень.
- Сэр, разрешите доложить, - спросил он.
- Да лейтенант, докладывайте.
- Получена приказная телеграмма из Пентагона.
Стив взял телеграмму, расписался за неё в журнале у офицера связи и отпустил его.
Он быстро прочитал важную телеграмму, текст которой неожиданно его озадачил и немного огорчил. Капитан сидел, не шелохнувшись, с загадочным видом, раздумывая. Десять лет назад, такая же депеша была получена на их многоцелевой атомной подводной лодке в Средиземном море и предназначение её Стив хорошо помнит. Он служил в то время первым помощником командира, на лодке такого же проекта. Для их экипажа, именно с получением такой телеграммы, началась операция "Буря в пустыне". Их субмарина нанесла по Ираку удар крылатыми ракетами "Томагавк", из восточной части Средиземного моря.
- Ну что же, история повторяется на очередном витке моей судьбы, - подумал о современной обстановке, уже капитан подводной лодки Стив Мэтьюз.
Он никогда не был пацифистом, никогда не задумывался над тем, что ракеты с его подводной лодки несут кровь, смерть и разрушения, что они могут попасть не в военный объект, а в дома мирных жителей. Очевидно, так устроено сознание человека, а особенно благополучно живущего, что он никогда не думает над последствиями своих действий, до тех пор, пока его самого не постигнет беда в собственном доме. Стив Мэтьюз был типичным продуктом военной машины, которая эти сомнения вычёркивала напрочь из сознания исполнителей и подводила под их действия оправдательную теорию. Стив, как и подавляющее большинство американских военных считал, что для дальнейшего процветания его страны неважно, сколько погибнет людей не его нации. Везде в мире должен существовать порядок, который удобен и установит его любимая и неповторимая страна - США. Он слепо доверял очередному президенту, который якобы видел на десятилетия вперёд, какое государство представляет для них опасность и угрозу, какое нужно разбомбить быстрей. Огорчил капитана только один момент, насколько по времени теперь будет отодвинуто возвращение домой его подводной лодки, в связи с боевыми действиями.
- Иран, так Иран, - произнёс Стив, прервал размышления, взял телеграмму и стал читать её более внимательно.