"История эта произошла на одном из островов Средиземного моря в те давние времена, когда Парис не успел еще похитить Елену, а Одиссей только собирался появиться на свет.
Небольшое селение, в котором жили мирные арейцы, было мало кому известно даже на их родине, В Италии, но именно благодаря легендам, об одной из которых я и хочу рассказать, селения эти становятся достоянием молвы.
Поселок расположился в месте слияния двух ручьев, питавшихся родниками. Местность, которую заселили арейцы, представляла собой обширное плоскогорье с долинами и каньонами. В одной из таких долин и жили люди.
Никто не знал, как они здесь появились. Их жизнь была иной, нежели в Италии, - ни больших домов, ни амфитеатров, ни богатых, ни бедных; все одинаково трудились, возделывая землю и сея хлеб. Не было у этих людей ни праздников, ни развлечений. Целыми днями они ловили рыбу и охотились на диких животных, которые водились в здешних лесах.
За одним из плоскогорий, скрывающих от взгляда долину с селом, находилось кладбище. Поселенцы устроили его, согласовав этот вопрос со старейшинами, и там закапывали в землю усопших. По мнению мудрых людей этого племени, человек, умерший своей смертью, не мог быть принесен в жертву богам, которые даровали людям дождь, огонь и солнце. Решили поэтому закапывать покойников в землю и, таким образом, отправлять их души к богу подземного царства мертвых.
Могилы отцов и дедов зарастали бурьяном, возле них делали себе гнезда птицы и ящерицы, но это не волновало жителей поселка. Их не беспокоил даже вид разрытых могил и разбросанные повсюду кости, которые иногда попадались им на глаза. Они знали, что душа усопшего уже унеслась к Аиду, а вандализм был приписан диким зверям, бродившим повсюду в поисках пищи.
Но с некоторых пор место это стало пользоваться дурной славой, и здесь перестали хоронить умерших. Поговаривали, будто неподалеку объявилось чудовище, пожирающее как мертвецов, так и живых людей. Правдой это было или просто россказнями, никто не ведал, но однажды в селении умер старый крестьянин. Друзья, родные и соседи, оплакав покойного, взвалили его на носилки и потащили на кладбище, чтобы предать тело земле. Все видели, как скрылась траурная процессия за изгибом тропинки, ведущей к усыпальнице, но никто не видел, чтобы кто-нибудь вернулся обратно.
Один старый охотник, издавна бродивший по острову с луком и стрелами, поведал, как, проходя мимо кладбища, он увидел лежащие в траве пустые носилки. Он огляделся. Ни души кругом, зато место это было сплошь усеяно человеческими костями. Старика посчитали сумасшедшим и не поверили его выдумкам, но после того как однажды пропала целая семья, ушедшая ранним утром, чтобы поплакать на могиле своего сородича, людей обуял страх. Это кладбище стали избегать, туда боялись ходить и стар и млад, и место это прозвали "долиной ужасов", а умерших отныне попросту бросали в море со скалы.
Прошло несколько лет. И никто так ничего и не узнал ни о таинственном исчезновении людей, ни о тайне кладбища. Молчал и старый охотник, но время от времени он, хмурясь, глядел в сторону "долины ужасов" и о чем-то озабоченно думал, попыхивая трубкой.
Жил в этом селении один молодой и веселый плебей по имени Тит, и была у него возлюбленная, которую звали Марией. Они очень любили друг друга, эти двое молодых людей, одному из которых было двадцать лет, другой - семнадцать. Родители их, видя, что юноша и девушка не могут жить друг без друга, поклонились в пояс старейшинам поселка. Те объявили, что через несколько восходов солнца по воле Юноны молодые будут объявлены мужем и женой, и богиня Веста позаботится, чтобы у их очага было всегда сытно и тепло.
На том и порешили, и счастливые влюбленные целые дни проводили вместе в ожидании священного обряда.
Однажды теплым солнечным утром они ушли, чтобы насобирать кореньев для захворавшей внезапно матери Марии. Долго бродили они по окрестным рощам и равнинам, рвали на лугах цветы и весело болтали о чем-то своем, наверное, о том, как и где станут строить себе жилище. Они собирали на полянах и в буераках сочные ягоды и коренья и сами не заметили, как подошли к кладбищенской ограде, представлявшей собой каменный пояс вокруг заброшенных могил.
Угрюмым молчанием встретило их проклятое место. Для любого другого одно это уже послужило бы предупреждением, граничащим с угрозой, но не для влюбленных. Они были так веселы и беспечны, что им вовсе не хотелось возвращаться; они мечтали как можно дольше побыть вдвоем, вдали от всех.
- Идем туда, - Тит вытянул руку, указывая на обомшелые, холодные могильные камни, - побродим там. Это должно быть интересно. Заодно навестим Деция. Ты помнишь, где он погребен?
Деций был другом Тита. Однажды он отправился поохотиться за рыбой и там разбился о скалы, сорвавшись с утеса.
Лесу он связал из сухожилий животных, крючок сделал из кости, насадил на него кусок мяса и забросил в море. Потом намотал сухожилия на руку и стал ждать. Кто-то сильный из глубины дернул его снасть. Деций подумал, что если бы он не принял нужных мер, рыба вырвала бы лесу; теперь он ее вытащит. Он горько ошибся. Его наживку схватила очень большая рыба, и он понял это, когда увидел совсем близко ее плавник, торчащий над водой подобно парусу. Он испугался, торопливо стал освобождать руку от снасти, но не успел. Рыба резко рванула, он не удержался и полетел со скалы вниз головой. Там его и нашли без малейших признаков жизни.
Его предали земле при страшной буре, когда на берег обрушивались волны высотой с дерево. Казалось, они поглотят остров, и от него не останется следа...
- Мне страшно, уйдем отсюда, - возразила спутница Тита, доверчиво прижимаясь к нему.
- Чего ты боишься? - воскликнул юноша, и глаза его возбужденно заблестели.
- Как, разве забыл ты, что случилось здесь? Не знаешь разве, что это проклятое богами место?
Тит нахмурился. Он не желал выглядеть в глазах возлюбленной трусом. Передернув плечами, он беспечно спросил:
- И что же с ними случилось?
- Да ведь они бесследно исчезли с тех пор, как отправились сюда, и никто не знает, где их кости.
Юноша рассмеялся:
- Бредни выживших из ума старух и нелепая выдумка старого охотника! Веришь, что здесь обитает невиданное чудовище?
- Верю... и мне страшно, - повторила Мария, глядя ему в глаза.
Тит взял ее за руку и решительно повел за собой:
- Не стоит ничего бояться, ведь мы вместе.
Они нашли проход в каменной ограде, преодолев невольно охватившую их робость, огляделись вокруг, убедились, что опасности нет, и шагнули на проклятое место.
Мертвым холодом и угрюмым молчанием повеяло на них от почерневших от времени бесформенных глыб, венчавших каждую из могил. То тут, то там валялись, упавшие от ветра или от времени, огромные сучья. Вокруг, словно стражи, стояли вековые деревья, вяло шелестевшие листвой.
Все это давало богатую пищу для воображения суеверным людям, жившим в то время, но этого нельзя было сказать о двух островитянах, волею случая попавших сюда. Они беззаботно шагали между частично обвалившимися и засыпанными листьями могилами, не обращая ни на что внимания. Мария, подзадориваемая женихом, уже перестала испытывать боязнь. Радуясь жизни, этому дню и громко крича, что теперь они всем расскажут, что нет в этом месте никаких причин для страха, они стали бегать друг за другом, лавируя среди надгробий, хмуро наблюдающих за ними из своих подземных укрытий.
Солнечный диск начал медленно скрываться за горизонтом, погружаясь в морские глубины. Пора было возвращаться, но Тит увидел вдруг какой-то большой, обсыпанный опавшими листьями холм, возвышающийся между двумя огромными деревьями. Холм этот, ему показалось, как-то странно покачивался из стороны в сторону.
"Что бы это могло быть?" - подумал он, но не стал предаваться размышлениям.
- Заберемся туда! - предложил он и первым вскарабкался на возвышенность.
Девушка молча наблюдала за ним. Он почти тотчас же обернулся; на лице его читалось удивление.
- Странно, - пробормотал юноша, попрыгав на вершине этого бугра, - но он почему-то вздымается и опускается... Я такого еще не видел. К тому же он вовсе не земляной. Мне чудится, подо мной огромный дикий кабан.
Он притопнул ногой, поковырял носком сандалии и вдруг зашатался. Холм, на котором он стоял, неожиданно стал подниматься и расти на глазах.
Тит проворно спрыгнул на землю. Мария закричала, он схватил ее за руку, и они бегом бросились прочь с этого места.
Вдруг за их спинами раздался жуткий, леденящий душу, звериный рев. Тит на бегу обернулся и обомлел от ужаса.
На них с любопытством глядело невиданное чудовище. Оно было серого цвета, обладало массивными толстыми ногами, полусогнутыми в коленях и сплошь покрытыми блестящей чешуей, и маленькими передними лапами со скрюченными когтями. Позади него лежал на земле огромный хвост. Тит хорошо видел большую зубастую пасть, из которой торчали вверх и вниз направленные клыки, и подумал, что это очень сильное животное. Сидящие глубоко на морде зверя два крупных зеленых глаза, не мигая, смотрели на незваных гостей. Это был тиранозавр, во всяком случае, что-то очень похожее на него. При скудости тогдашней информации никто этого, конечно, не знал.
Чудовище замотало головой, беспокойно озираясь по сторонам, и снова обратило взор на две человеческие фигурки, метущиеся впереди. Желтая, морщинистая пленка прикрыла глаз, потом взлетела кверху. Животное моргнуло раз, другой, затем издало звук, похожий на клокотанье лавы в кратере вулкана, и сделало шаг вперед.
О мать богов! Он был равен десяти человеческим!
Второй был точно такой же.
Поднимая одну за другой свои огромные лапы с острыми когтями, чудовище бросилось вдогонку за беглецами, свирепо рыча всякий раз, как убеждалось, что расстояние до них быстро сокращается. Оно ломало на своем пути огромные сучья, словно хворостины, вырывало с корнем деревья и уничтожало надгробия, разбрасывая их ногами в стороны. Ему ничего не стоило догнать беглецов за какие-нибудь несколько шагов. Догнав, оно остановилось и злобно уставилось на них, потом нагнулось и протянуло лапу к Марии.
Девушка, обернувшаяся на ходу, уже лежала на земле без чувств. Тогда Тит схватил попавшийся под руку толстый сук и обрушил его на эту лапу. Животное недовольно зарычало и отбросило Тита в сторону. Он пролетел шагов двадцать и упал, ударившись о валун и едва не потеряв сознание от боли. Но он быстро пришел в себя, поднялся на ноги и тотчас вскричал от ужаса.
Картина, представшая его взору, была зловещей. Животное держало в лапах ногу Марии и то, что осталось на ней от тела, разодранного пополам. Вторая часть вместе с головой выглядывала из пасти. Чудовище обглодало ногу, выплюнуло кусок материи (всё, что осталось от туники), выбросило кость и принялось за вторую половину. По его морде и лапам ручьями стекала алая кровь его жертвы. Оно слизывало ее и вновь глотало живую, теплую плоть.
У Тита волосы зашевелились на голове. Еще немного, и он лишится рассудка! В надежде, что забыт, он попятился назад и, прячась за деревьями и кустарником, стал удаляться от этого места. Он рассчитывал уйти, видя, что их преследователь не обращает на него никакого внимания.
Но он ошибся...
Случай распорядился его судьбой. Делая шаг в сторону, он наступил на сук, и тот затрещал. Динозавр повернул голову и уставился на него. Тит в испуге оглянулся назад, боясь ошибиться, еще надеясь... Но надежда улетучилась, как пар. Так решили боги!
Гигантское чудовище семимильными шагами догоняло его, неуклюже размахивая лапами.
"Неужели сейчас со мной будет покончено?.. - подумал Тит. - О Зевс, Аполлон, всемогущие боги - ну еще хотя бы немного, всего несколько шагов!"
Он подбежал уже к каменному кольцу, а дальше думал укрыться в пещерах между скал, которые были совсем уже рядом, но в это время страшная, безжалостная сила обрушилась на него сверху и сдавила, словно клещами.
Юноша почувствовал, как поднимается в воздух. От страха он зажмурил глаза, а когда открыл их, увидел прямо перед собой забрызганную кровью, страшную морду, двумя холодными зелеными глазами глядевшую на него. Из пасти зверя выглядывал клочок туники...
Животное повертело человека в лапах, молча разглядывая со всех сторон и словно бы обдумывая, как лучше поступить, потом издало жуткий рев; когти его зашевелились и стали сжиматься... Послышался хруст ломаемых костей и предсмертный крик человека...
Чудовище разжало лапу и поднесло ее к пасти. Одним глотком выпив всё, что в ней было, оно бросило останки тела на землю и медленно побрело прочь".
В классе стояла тишина; казалось, можно было услышать, как зудят в воздухе комары.
- Ну, - сказал учитель, оглядывая лица охваченных волнением, притихших ребят, - как вы думаете, кто мог написать такое сочинение? Даже не сочинение, а небольшой, лучший из всех, рассказ с прямой и косвенной речью.
И сразу стало шумно. Ученики наперебой принялись высказывать предположения.
Одни кричали:
- Это Зинка Малышкина! У нее по литературе и русскому одни пятерки.
Другие:
- Это Серега Дронов! Он так любит историю, что спит с учебником в обнимку.
Класс дружно засмеялся и обернулся к Дронову, сидящему на задней парте или, по-местному, на "камчатке".
С другой парты послышался ядовитый девичий голосок:
- Он, наверно, раз десять ходил смотреть "Миллион лет до нашей эры" и "Седьмое путешествие Синдбада". Я сама видела, как он во время "физ-ры" бегал за билетом. И после школы ходил каждый день.
Едким голоском обладала, по-видимому, та еще "заноза".
- Когда это ты меня видела? - вспыхнул Сережа. - Следила, что ли, за мной? Да я всего-то раза три смотрел...
- Да, а вчера, а позавчера, а поза-позавчера?
- "Поза, поза..." - передразнил ее Дронов. - Сама ты поза.
- Тихо! - движением руки учитель остановил вновь готовый забушевать класс. - Это написал не Сергей Дронов.
Все сразу отвернулись от Дронова, потеряв к нему всякий интерес, и уставились на учителя, ожидая, когда же он назовет фамилию счастливчика (или счастливицы), заслужившего столь высокую профессиональную оценку.
- Результат оказался, прямо скажем, неожиданным, - объявил преподаватель. - Мы вместе с учительницей литературы дали вам в конце года эту домашнюю работу для того, чтобы проверить, насколько хорошо вы усвоили материал. Вы должны были написать простое, пусть даже небольшое сочинение на любую тему, какая только придет вам в голову, исходя из курса "Всемирной истории". К стыду моему признаюсь, что вы совсем забыли, о чем мы говорили на уроках. Я не хочу сказать, что остальные работы плохие, вовсе нет, но я хотел бы выделить именно эту, поскольку она, на мой взгляд, отвечает запросу и неплохо написана в литературном отношении. Кстати, Орлов Виталий, а какие у тебя отметки по русскому и литературе?
Класс, ахнув, замер на вдохе. И тотчас десятки пар глаз с удивлением воззрились на Орлова, круглого троечника, ибо все сразу догадались, кто был автором этого необычного рассказа. На минуту-другую воцарилась тишина и прекратилось всякое движение, как в муравейнике перед дождем.
Орлов встал, слегка покраснев.
- Да это... так... тройки.
- Странно. И по истории не лучше. Но ты, наверно, много читаешь. Кого именно, не скажешь нам?
Помолчав, явно смущаясь, Виталий выдавил из себя:
- Дюма, Жюль Верна... еще Вальтера Скотта.
- Понятно. Да и не удивительно. Ну а, скажем, Достоевского, Чернышевского, Толстого?
Не поднимая глаз, Орлов обреченно махнул рукой:
- А ну их... Скучно.
- Но ведь это школьная программа.
И ответ, который вызвал оживление в классе, выражающее солидарность:
- Пусть старики читают эту муть.
Учитель улыбнулся и промолчал. Вспомнил, вероятно, свои школьные годы. Потом обвел глазами притихших учеников.
- Сочинение Орлова всем понравилось?
И снова классная комната стала похожа на оживший муравейник, словно туча, грозившая обрушиться на него ливнем, прошла мимо.
- Мне тоже. Но, Виталий, я хотел бы указать на некоторые ошибки, которые, конечно, не повлияли на отметку, но о которых ты должен знать. Ведь тебе хочется о них знать, правда?
- Конечно, - ответил Виталий и, повинуясь жесту учителя, сел на место.
- Ошибок немало. Первая. С момента загадочного исчезновения людей не могло пройти, как ты пишешь, несколько лет. За эти годы голодное чудовище в поисках пищи наверняка совершило бы нападение на поселок. Надо было написать просто: прошло некоторое время. А какое время, кто знает? Пусть каждый догадывается. Вторая. Охотник не мог закурить трубку, потому что у него ее не было. В то время люди еще не знали, что такое табак. Третья. Как это могут "надгробья наблюдать за ними из своих подземных укрытий?" Из каких укрытий? Из-под земли, что ли? Но ведь эти люди не зарывали надгробий в землю, а просто клали их сверху. Есть и другие просчеты. Например, такая фраза: "плоскогорье с долинами и каньонами". Каньон - это, в общем, та же долина, только глубокая, с крутыми склонами, поэтому правильнее было бы сказать "равнинами и каньонами", хотя в принципе плоскогорье - та же равнина. И еще. Судя по началу, а также из разговора, видно, что время действия рассказа - около тысячелетия до нашей эры. В это время давно уже не было гигантских ящеров, которые жили на земле много миллионов лет назад. Просто ты непреднамеренно соединил в одном сюжете две эпохи: Юрский период и рабовладельческий строй западного Средиземноморья, в частности, древнего Рима. Вот еще фраза: "было усеяно человеческими костями". Откуда это известно? Не кости ли это животных? Надо было: "разгрызенными костями". Или просто, без прилагательного. Дальше. "Оглянулся назад". Оглянуться, это значит, - обернувшись, посмотреть назад. Получилось, выражаясь по-простому, масло масленое маслом. Кроме того, ты строишь иногда чересчур длинные фразы, в которых легко можно заблудиться самому. Это главное, об остальном можно умолчать. И последнее. Очень уж жестоко обошелся ты со своими героями, тебе не кажется?
Виталий опустил голову и поскреб затылок, словно сознаваясь в том, что и в самом деле переборщил.
- А вообще хорошо. А вот от Иры Поливановой я никак не ожидал. Натянула, конечно, на хиленькую пятерку, но... Никакого понятия о сочинительстве. Живешь по заданной схеме. А ведь ты по литературе и истории отличница.
Все уставились на Иру Поливанову. Та, вся пунцовая, будто из пульверизатора брызнули суриком на лицо, отвела взгляд и отвернулась, уставившись на стену.
- И знаете, что я вам скажу, - продолжал учитель и в наступившей вновь тишине прибавил: - Из Орлова, если он будет продолжать много читать, вообще всерьез займется литературой, в будущем может получиться хороший писатель.
Кто-то даже негромко присвистнул.
- А из Поливановой? - прозвучал вполне резонный вопрос с "камчатки".
- А вот из нее, думаю, вряд ли.
Вместо присвиста оттуда же послышался ехидный смешок.
- Догадывается ли кто-нибудь из вас, в чем тут секрет? - спросил учитель и загадочно улыбнулся.
"Муравейник" замер. Сорок пар глаз с любопытством уставилось учителю в рот.
И он сказал:
- Ошибки всегда исправляются; научившись, можно писать и без них; но если у тебя отсутствует дар владения пером, если нет воображения, словом, буйной фантазии, то ты никогда ничего стоящего не напишешь.
В это время прозвенел звонок. В поднявшемся гомоне никто уже не услышал, как учитель негромко прибавил: