Дождь шпарил, не переставая. И кто бы поверил, что такой холодный ливень может бушевать в самый разгар лета? Лютик смахнул с лица дождевые капли и чертыхнулся, когда его лошадка в который раз оскользнулась в жирной грязи. Дорога была препаршивой. Хотя какая там дорога?.. До ближайшего поселка они доберутся хорошо, если к вечеру, а по такой-то распутице могут только к полуночи доковылять. Поэт тяжело вздохнул, в который раз с беспокойством подумав о надежно укутанной лютне, покоившейся в седельной сумке. Только бы не намокла. Эта проклятая влага чрезвычайно губительна для инструмента...
Геральт ехал впереди. В мутной пелене дождя Лютик мог разглядеть лишь темный силуэт всадника - не больше. А может оно и к лучшему, что припустил такой ливень. Это исключает всякую возможность разговаривать. Разве что в случае крайней необходимости. При хорошей погоде пришлось бы мучиться из-за тяжелого молчания. Ведьмак был порядком зол на друга, так что общение, мягко говоря, не клеилось. Лютик с несчастным видом шмыгнул носом и рискнул окинуть взглядом небо. Ледяные капли тут же попали за шиворот, заставив содрогнуться от холода. Надежды на скорое окончание ливня не было и в помине. Впрочем, как и на возможность быстрого примирения.
А начиналось все вполне обнадеживающе. Они как раз перебрались в Бругге из Вердена, где Геральту удалось выполнить несколько довольно прибыльных заказов и тем самым недурственно пополнить тощую мошну. Остановившись на постой в придорожном трактире, на следующий день они собирались миновать Диллиген, спуститься южнее, чуть ли не к самой Яруге и продолжить удачное путешествие. Лютик примкнул к ведьмаку еще в Настроге и в ближайшем будущем не планировал путешествовать в одиночку.
Трактир был просторным и добротным, с выбеленными стенами и соломенной двускатной крышей. Наверху нашлась приличная чистая комнатка с двумя тюфяками. Лютик с важным видом расплатился за постой, чувствуя себя настоящим богачом. Деньги по обоюдному согласию до поры решили хранить у него за поясом. Последний раз в стычке с лихими молодцами на одной из лесных троп Геральт так энергично орудовал мечом, что кошель с монетами едва не полетел в густой подлесок. Доверять же капитал седельным сумкам - последнее дело. Деньги всегда должны быть при хозяине. Мало ли что...
Посетителей в корчме оказалось не так уж много. В углу пара краснолюдов потягивала темное пиво, неприветливо зыркая по сторонам и о чем-то скупо переговариваясь. За длинным столом у дальней стены расположилась шумная компания мелких купцов и их сопровождающих. Помятые тусклые пластины доспехов и местами проржавевшая кольчуга выдавали в последних безземельных рыцарей, видимо предоставивших свои услуги каравану в обмен на скромную плату. Стол у двери занимали трое странствующих ремесленников и какой-то человек в темном балахоне. Женщин в общей зале не было вообще. До поры.
Когда дочка трактирщика убрала пустые тарелки и смахнула со стола крошки, а на душе посветлело от съеденного, пожаловали новые посетители. Правда, в общей зале они не задержались - переговорив с протиравшим пивные кружки хозяином, сразу отправились наверх. В одном из новоприбывших, несмотря на широкий плащ, полностью скрывавший фигуру, Лютик безошибочно признал женщину.
Геральт, не удостоив пару столь пристальным вниманием, зевнул и потер глаза.
- Пора на боковую, Лютик. Весь день в седле.
- Ты иди, - поэт отер пенные усы и с надеждой уставился на лестницу. - Я, пожалуй, закажу себе еще кружечку.
- Отправляемся рано утром. Так что не сильно-то налегай.
Лютик скривился:
- Ты превращаешься в заботливую мамашу, друг мой. Лишняя кружка пива не помешает мне встретить зарю в прекрасном расположении духа.
- Хотелось бы верить, - усмехнулся ведьмак и встал из-за стола. - Надоело слушать твой вечный скулеж о гудящей голове. Кстати, не пропей все заработанное.
Трубадур отсалютовал другу кружкой и успокоительно похлопал по поясу:
- Об этом можешь не беспокоиться. На то, чтобы пропить все наши деньги, мне теперь потребуется не один вечер.
Геральт отправился наверх, оставив друга наедине с пивом и надеждами. Расторопная дочь трактирщика по его просьбе принесла новый глиняный жбан, от одного прикосновения к холодному боку которого радовалось сердце. Лютик плеснул в кружку новую порцию и откинулся к стене, приготовившись ждать. После разговора с таинственными гостями трактирщик не давал сновавшим по залу дочерям никаких указаний. Ни одна из трех девчонок не отправилась наверх, а значит, вполне вероятно, рано или поздно новоприбывшие спустятся поужинать. Хотя, он бы предпочел, чтобы своего спутника незнакомка оставила наверху. Его голод Лютика мало интересовал.
Когда посетители спустились в залу, он пожалел, что не прихватил с собой лютню. С ней привлечь к себе внимание красотки было бы куда легче. А посетительница и впрямь оказалась очень недурна собой. Крутые рыжие локоны, стянутые на затылке в небрежный узел, в свете большого камина и каганцов на столах отливали золотом и медью. Стройная и невысокая, с треугольным личиком, большими светлыми глазами и чуть вздернутым носиком. На девушке было обычное дорожное платье и легкий замшевый жилетик на шнуровке. Ее спутник оказался невзрачным долговязым парнягой в потертой кожаной куртке и с перевязанными шнурком длинными засаленными волосами. Оставалось только надеяться, что это родственник или провожатый, иначе же приходилось признать - вкус у девчонки сильно хромает.
Парочка устроилась за одним из свободных столов. Трактирщик гаркнул:
- Граська, неси ужин!
Пухлощекая девица с толстой русой косой кинулась выполнять поручение. Лютик сделал очередной глоток, и пиво уже не казалось таким вкусным. Рыжие локоны мягко сияли, маня к ним притронуться. Несмотря на простоту одеяния и явно неблагородные черты, девчонка была чудо как хороша. Перекинуться бы с ней хоть парой словечек. Глядишь, и вечер бы удалось спасти. Но время шло, посетители неспешно ужинали, и оставалось только ждать подходящего случая. Если таковой вообще представится.
Наконец, парень с сальными волосами бросил пару слов спутнице, поднялся из-за стола и вышел на двор. Надолго он там вряд ли задержится. Скорее всего, вышел справить нужду. Пиво в жбане подходило к концу, и в голове уже порядочно гудело. Нет, пожалуй, он бы сейчас и с лютней не справился. Так что жалеть не стоило.
Данута бросила взгляд на рыжеволосую и пожала плечами:
- Путешественники. Как все. Ни разу их тута не видала.
- Ну, хорошо. А скажи, Данута, радость моя, есть ли у вас что-нибудь из десерта?
- Десерта? - наморщила лоб дочь трактирщика.
- Ну, сладости какие-нибудь подаете?
- А... ну так, пирог со сливами есть, - девчонка с сомнением посмотрела на жбан и пивную кружку. - Принести?
- Принеси. И подай той вот юной даме. Скажи, от меня их столу, - Лютик, покопавшись, вынул из кошеля несколько шелонгов и щедрым жестом опрокинул их на столешницу.
Данута ловко сгребла плату и, кивнув, удалилась. Это все, что смогло прийти ему в голову. но не обратить на себя внимания рыжули он не мог. Внутри все просто зудело от желания разглядеть девчонку вблизи. Оставалось надеяться, что ее спутник не будет слишком возмущен подарком. В любом случае, о его реакции думать сейчас не хотелось. Лютик так далеко не заглядывал.
Огненноволосая богиня, посмотрев на подношение, внимательно выслушала Дануту, окинула взглядом залу, остановила глаза на нем... и Лютик влюбился. Во всяком случае, тогда он был в этом практически уверен. Девушка какое-то время смотрела на щедрого незнакомца, по ее губам скользнула легкая улыбка и она отблагодарила менестреля кивком. Лютик отсалютовал ей кружкой, сделал глоток и почувствовал, что нуждается в добавке.
Пока он делал очередной заказ и вытягивал из кошеля остатки монет, успел вернуться спутник рыжеволосой. Лютика невольно прошиб пот, когда парень в кожаной куртке обернулся и посмотрел в его сторону. Но, к удивлению барда, он повторил жест благодарности своей спутницы и что-то ей сказал. Спустя совсем немного времени отодвинул тарелку, отправил последние куски хлебного мякиша в рот, допил свое пиво и поднялся наверх. Рыжеволосая осталась сидеть за столом.
А потом, покончив со сливовым пирогом, подхватила свою кружку и направилась к его столу. Приблизилась, покачивая бедрами, и присела напротив, заставив Лютика невольно сглотнуть. Что-то в незнакомке было такое, что заставляло смотреть на нее неотрывно.
- Спасибо за угощение, господин...
- Лютик, зови меня Лютик.
- Господин Лютик, - послушно повторила девушка. - И не жаль вам, господин Лютик, на всяких незнакомцев деньги выкидывать?
У нее была мягкая улыбка и чистый девичий голос.
- Могу себе это позволить, - его так и распирало от желания продемонстрировать новой знакомой всю величину запрятанного в поясе богатства. Ах, на такие-то деньжищи он мог бы купить этой красавице нитки жемчугов на шею и нарядов цвета глубокого летнего неба к пожару длинных локонов. Он непременно должен написать об этом балладу...
- Один путешествуете, господин Лютик?
- С другом, - бард следил за тем, как выбираются из-за стола купцы и сопровождающие, чтобы подняться в свои комнаты. - Полагаю, как и вы?
- Эберт - мой кузен по материнской линии. Мы с ним направляемся в Розрог на ярмарку.
На радостях Лютик опрокинул в себя едва ли не половину кружки. Лучше пива он в жизни своей не пивал! И кажется, не пивал его столько, сколько в тот вечер.
Они проговорили до тех пор, пока в общей зале не остался лишь сам трактирщик, его дочки, принявшиеся мыть и чистить столы, и заспанный парнишка с метлой. Пришлось оставить в ладони хозяина еще несколько монет, чтобы после уборки их с собеседницей оставили поболтать наедине. Трактирщик хмуро посмотрел на них, покачал головой и, выгнав челядь из залы, сам отправился восвояси - спать или подсчитывать выручку. Лютику до этого было мало дела. Сказать по чести, почти сразу после того, как трактирщик ушел, ему не стало дела вообще ни до чего.
Очнулся трубадур от болезненного тычка в плечо, которым наградил его Геральт. Окончательно проснуться ему помог заметно полегчавший пояс, за что стоило поблагодарить очаровательную собеседницу... Так всего за один вечер Лютик умудрился потерять любовь, дружбу и деньги.
Дождь, кажется, припустил сильнее, и захотелось выть. Он промок до исподнего, а постоялого двора впереди до сих пор не видать. Но поэт и не подумал бы окликать спутника. Все будет без толку.
Геральт тогда не разговаривал с другом целое утро и весь день. Лютик отчаянно пытался быть полезным и сообщил, что рыжеволосая упоминала Розрог. Он ведь даже имени ее не удосужился спросить. Хотя какой в том прок? Вряд ли бы наглая воровка назвалась настоящим. Мальчишка-конюшонок сказал, что путники и впрямь рано утром еще в тумане двинулись по дороге на восток, в сторону Ленточки. Но поиски в том направлении ничего не дали. Они доехали до самого Бодрога, миновать который парочка никак не могла, и нигде по пути им не встретились ни эти двое, ни кто бы то ни было, кто мог на них указать. Трактирщики и корчмари о таких постояльцах не слышали. День за днем тонули в бесплодных поисках, пока не было решено поворачивать назад и ехать туда, куда они и собирались в самом начале. Тогда, кажется, и состоялся их самый длинный за последнее время разговор.
- Проверить стоило, но лучше бы нам было не сворачивать с тракта.
- И куда бы мы поехали?
- Куда и собирались поначалу.
На немой вопрос поэта ведьмак вздохнул:
- О том, куда они направляются, паршивка могла также наврать, как и о том, что ее подельник ей кузен и зовут его Эрберт.
- Эберт, - машинально поправил Лютик, чувствуя, как внутри ворочаются острые осколки разбитого сердца. - Кузен Эберт.
Геральт одарил друга таким взглядом, что будь Лютик дойной коровой, отныне смог бы давать лишь скисшее молоко. Но такая аналогия ему не очень понравилась. Пожалуй, в балладу о своих заключениях он ее включать не будет.
Дождь чуть унялся, и впереди в сгущающихся сумерках мигнули приветливыми желтыми огоньками окна постоялого двора.
Два дня минуло с тех пор, как они оставили Диллиген и сегодня вечером, если повезет, заночуют в относительном комфорте. От близкой реки несло тиной и влажной землей. Дорога выведет их к небольшой прибрежной деревеньке Кропивки, где Геральт надеялся получить какой-нибудь заказ и заплатить таким образом за постой. До наступления темноты предстояло отыскать местного солтыса и побеседовать с ним на предмет возможного приработка.
- Нет у нас тута сейчас никакой нечисти, - крепкий старик с ручищами кузнеца и седой бородой, смахнув с выскобленной столешницы крошки, посмотрел Геральту в глаза. - Нетути ни единой. Завелась, было, дрянь какая-то у реки, но тут молодой ведьмак с подружкой проезжал. Он быстро дело уладил.
- С подружкой? - Геральт поднял брови. - Нечасто такое встретишь.
Солтыс Сибор кивнул и отпил из своей кружки, утер рот рукавом:
- А я тебе говорю, баба при ём была. Как по мне, так не без ведьминки. Молодая и рыжая.
Лютик, едва не откусивший язык за грозившую сорваться с языка реплику о том, что знает лишь одного ведьмака, у кого в подружках водилась чародейка, так и вытаращился на бородача.
- Рыжая?
- Натурально рыжая. Вот такенная копна. Смотрит вроде по-доброму, а все равно странная какая-то. Но они у нас совсем недолго пробыли. Ведьмак свою работу выполнил, и они отправились дальше кудысь на закат.
- А как выглядел этот... ведьмак? - Геральт бросил короткий взгляд на Лютика.
- Дык как... Обычно. Куртка кожаная на ём была, волос мышастый какой-то. Неприметный. Хоть и высокий. Но работу он свою выполнил честь по чести.
- С тварью-то что сделали?
- Знать не знаю. Мы ее и не видали-то. Но как ведьмак поколдовал у берега, так она нас мучать и перестала.
- И чем мучала?
- Дык как... ухала по ночам, стонала. Дети в колыбелях вечно хныкали, собаки заливались до самой зари. А что оно было, никто и не знает.
- Ясно, что за ведьмак тут поорудовал, - Геральт задумчиво следил за пламенем каганца, чадившего среди остатков ужина. Благо, у них еще оставались кое-какие гроши от последнего заказа, полученного вблизи Диллигена. Но было их совсем немного, так что следовало срочно нагонять предприимчивую парочку.
От солтыса Сибора удалось узнать, что были гости в деревеньке не так давно и двинулись, скорее всего, вверх по течению. Здесь, по берегу Яруги друг за другом расположились в ряд несколько деревень и небольших поселков. В одном из них и стоит искать рыжеволосую с ее приятелем. Благо, теперь понятно, по каким признакам этих двоих можно найти.
- Думаешь, девчонка наводит страху, создает мороки и все такое, а ее подельничек якобы расправляется с чудищами?
- Думаю. Я хоть и видел того парня всего раз, но точно знаю, что из него такой же ведьмак, как из тебя - жрец Вечного Огня. И не такие уж они и дураки, раз умудряются получать плату, не показав спасенным, от чего их собственно спасли. Видно, девчонка и впрямь что-то умеет, пудря мозги тем, с кого "ведьмак" договаривается взять плату. А ты, бард, умеешь влюбляться.
Лютик обиженно надулся, но промолчал. Наутро они распрощались с Кропивкой и, не солоно хлебавши, отправились дальше на запад. Оставалось надеяться, что предприимчивую парочку удастся схватить прежде, чем они успеют растратить денежки. Правда, судя по действиям мошенников, выходило, что они скорее преумножают добытый капитал. Что ж, радовало хотя бы это.
В Тиховодье они прибыли за пару часов до полудня. По дороге им попался еще один поселок, где обнаружились следы "ведьмака" и его рыжеволосой спутницы. Здесь молодой умелец якобы уберег двух рыбаков от внезапно напавших плавунов, хотя те здесь завелись совсем недавно, а доселе поселян никогда не беспокоили. Награду спаситель получил из рук самого солтыса, и тел в доказательство никто у него не запросил. Да и зачем, если насмерть перепуганные рыбаки клялись и божились, что своими глазами видели, как молодой ведьмак располосовал тварей. Рыжеволосая, видимо, свое дело знала. Стоило быть начеку, когда они попытаются вернуть свои деньги.
Деревня оказалась большой и зажиточной. Она, как и ее предшественницы, располагалась на берегу Яруги. Добротные срубы, крытые густыми соломенными крышами, терялись в роскошной зелени плодовых садов. По широкой хорошо утоптанной дороге путники добрались до здешней корчмы, по одному виду которой понятно было, что держит ее очень рачительный хозяин. Околачивавшиеся у дверей мальчишки, завидев за правым плечом Геральта меч и болтавшийся на цепи серебряный медальон, припустили вниз по улице, упиравшейся в дворовые ворота большого дома. Наверняка спешили сообщить местному старосте о том, что в деревню пожаловал ведьмак.
Внутри оказалось чисто и уютно. Солнечные лучи проникали в просторную общую залу сквозь окошки, затянутые бычьим пузырем, золотили выметенные полы и выскобленные столешницы. Старосту долго ждать не пришлось. Путники едва успели договориться о ночлеге, когда на пороге в окружении местных появился кряжистый уже немолодой мужчина в нарядно расшитой безрукавке поверх белой рубахи и штанах, заправленных в поскрипывающие начищенные сапоги. Звали старосту Стеваном. Держался он приветливо и без подозрительности, впрочем, как и остальные поселяне, что можно было посчитать за добрый знак.
Миловидная девчонка с длинной каштановой косой и смешинкой в глазах поставила перед новоприбывшими кружки с холодным душистым квасом, краюху свежего хлеба и козий сыр. Стеван взмахом руки разогнал односельчан, но кое-кто из молодых, не сумевших побороть любопытства, остались в зале, присев за соседние столы. Бард покосился на вытягивающих шеи деревенских и вздохнул: а ему-то казалось, это приватное расследование, и поговорить с солтысом надо бы с глазу на глаз. Но Геральт против подобной компании, очевидно, не возражал, и Лютик счел за благо промолчать.
- Найдется ли работа для ведьмака, милсдарь Стеван? - Геральт разломил краюху хлеба и не глядя сунул меньший кусок Лютику.
Староста почесал короткую аккуратно подстриженную бороду и на миг задумался, потом кивнул.
- Найдется.
- И кто же вам покоя не дает?
- На старом кладбище, что за лесом, говорят, грайвера видали. Да только пока живы все, боги миловали. Я так думаю, неча там без дела лазить, тогда и кости целы будут. А вот с полгода назад у нас полуночница в полях завелась, - на миг загорелое лицо старика потемнело. - Парочку милующихся как-то спугнула воем, но те успели убежать. Голозадые по деревне проскакали, понацепляли заноз в пятки, да и все. Легко отделались.
Лютик разочарованно вздохнул. Полгода... Вряд ли это проделки рыжеволосой. Слишком внушительный срок.
- И никто не вызывался нечисть убить?
- Дак вашего брата здеся на моем веку и не видывали ни разу.
Ничего о молодом ведьмаке и странствующей вместе с ним чародейке староста не слышал. Никаких услуг в деревне никто не предлагал, и гостей кроме них двоих в Тиховодье уже давно не появлялось.
- Чужих здеся не водилось давно. Если кто в Содден едет, так обычно выше по тракту забирают. А из своих... дочь моя токмо недавно из поездки вернулась. Ездила к своей непутевой тетке в Настрог, - еще чуть-чуть и барду подумалось, староста сплюнет. - Та любит, видишь ли, всякими магическими штуками баловаться и девке ими голову забивает, холера ее забери.
У Лютика появилось острое желание переглянуться с другом, но тот старательно делал вид, что не замечает его взглядов.
Староста согласился оплатить услуги ведьмака, хотя, договариваясь о цене, Геральт все больше мрачнел. Так и подмывало спросить, что такого он расслышал за словами Стевана. Но Лютик с поистине стоическим терпением дожидался окончания разговора. Когда с ним было покончено, путники отправились прогуляться до полей. В то место, где, по словам старосты, видели полуночницу.
Они шагали по краю колосившегося золотом поля, и поэт первым отважился нарушить молчание:
- Что-то не так, Геральт?
К его удивлению, ведьмак не стал избегать разговора.
- Еще точно не знаю. Девица с подельником, скорее всего, проехали деревню или вовсе обошли ее стороной. В конце концов, могли еще раньше спуститься к переправе и уйти на тот берег.
- В гастроли по Цинтре?
- А почему бы и нет? Зачем Стевану что-то от нас скрывать?
- Но его дочь...
- Дочь старосты из зажиточного Тиховодья вряд ли возьмется за воровство и всякие кудесничества на пару с... с кем она там этим занимается. Даже если ту и тянет ко всяким магическим штучкам. Какая девка не мечтает нос себе подправить или ноги выровнять? Мы его дочь не видели. К тому же ты сам слышал, полуночница тут давно, а грайвер, если он есть, деревенским, видимо, не мешает. Эти же двое наверняка бы устроили представление где-нибудь под самым носом у поселян, чтобы содрать с них плату.
Все это звучало чертовски верно. Приходилось признать, они снова упустили след. На душе сделалось совсем паскудно.
По возвращении в деревню было решено отправиться в поля на следующую ночь, когда луна войдет в силу и полуночница появится наверняка, собирая лунный свет и печалясь о своей судьбе. К тому же, до этого предстояло разжиться гусиным жиром или собачьим салом и приготовить масло для призраков.
Вечернее солнце окрасило облака в оранжевый, золотой и алый. В воздухе, напоенном ароматами меда и трав, жужжали шмели. От реки доносился лягушачий хор, шелестели на легком ветерке раскидистые кроны яблонь и вишен, закрывавших своими изумрудными шевелюрами крышу корчмы. Проходившая мимо поселянка несла в подоле крупную алую клубнику. Смахнув со лба налипшие белокурые пряди, подмигнула Лютику и улыбнулась. Бард расплылся в ответной улыбке и тренькнул струнами.
- Приходи сегодня вечером в корчму, красавица. Я сыграю для тебя.
В ответ на приглашение поселянка бросила через плечо игривый взгляд и со смехом припустила по улице, так и не дав ответа.
Синие сумерки принесли с собой долгожданную прохладу, высыпав на небо щедрые пригоршни звезд. Лютик придремал на крыльце, натянув шапочку по самые брови. Перо свешивалось, щекоча нос. Он лениво поскреб щеку и зевнул.
- Стал быть, проездом у нас, милсдарь Лютик?
Пришлось открыть глаза и выпрямиться. Рядом на крылечке примостился один из деревенских, с которым Лютик за поздним обедом успел пропустить по кружке пива. Его звали Юлек. Парень жевал травинку и смотрел в небо. Свет, лившийся из дверного проема за порог, в густой деревенский вечер, золотил его курносый профиль.
- Да, - поэт отложил лютню, в обнимку с которой так и задремал, потянулся и оправил камзол. - Завтра ночью Геральт разделается с вашей полуночницей, и мы отправимся дальше.
- Странно, что Стеван согласился вам за нее заплатить.
Поселянин говорил так, будто его собеседник тоже участвует в охоте, и Лютик не стал его переубеждать.
- И что ж тут странного?
- Дак не трогает она никого.
- Ну это пока что. Ваш староста сказал, двоих-то она чуть ли не до смерти напугала.
- Дак в том-то и дело, что пугать пугает, а не трогает.
Подозрения всколыхнулись в нем с новой силой. А не потому ли не трогает, что и не может-то? Что не настоящая их полуночница?..
- Как это?
- А так. Видать, своих чует и не трогает.
- Своих?
- Агась.
- Ничего не понимаю, - Лютик стянул шапочку, отряхнул и вновь водрузил на голову.
- Конечно, не понимаете. Вы ж, милсдарь Лютик, ничего про нашу полуночницу и не знаете.
- Ничего, - согласился бард, приготовившись слушать. Юлек был явно доволен такому вниманию.
- Я вот вам расскажу, а вы потом об энтом песенку сложите и спойте. То-то нашим приятственно будет! Обязательно сложите, потому как есть про что.
- Непременно, - машинально произнес Лютик, уже и впрямь предвкушая что-то действительно интересное. И не ошибся.
- Ну так... полуночница эта, она из наши-то будет, из Тиховодья. Молодая девка, подружкой приходилась дочери нашего старосты, Розвите. Аккурат до того дня, как Стеван объявил, что выдает дочурку замуж. Женихом выбрали Вучка, по которому Далинка ужо давно сохла. На том дружба и закончилась, - Юлек выплюнул изжеванную травинку и потер колени. - На свадьбу все Тиховодье собралось, понятное дело. Все пьют, едят, веселятся, а Далинка сидит ни жива, ни мертва. Все вино глотают, а она - токмо соленые слезы. Ну и что? Едва грянули танцы, она как сорвись, да как завой и понеслась в пляс. Как шальная выскочила на двор и убежала в поля. С тех пор никто ее и не видел. А жених-то Розвитин и месяца не прошло, как помер. Говорят, чтой-то с печенкой, а я так думаю, это его любовь безответная сгубила. А потом на полях объявилась эта наша полуночница. В лунные ночи танцует понад колосьями, песни поет, рыдает, но никого не трогает. Вот как оно бывает, милсдарь Лютик.
- Выходит, - бард пытался переварить услышанное, - не такое тут у вас и тиховодье.
Юлек рассмеялся, встал с крыльца и отряхнул штаны.
- Ну? Говорил же, история как раз для песенки.
Бард проводил его взглядом, пока силуэт молодого поселянина не растворился в сгустившейся темноте, схватил лютню и пробежался пальцами по струнам, пытаясь сосредоточиться и разобраться в словах Юлека. Сам того не замечая, принялся наигрывать "Звездным трактом" и лишь бледно улыбался, когда кто-либо из посетителей корчмы приветствовал его у порога.
Нужно бы разыскать Геральта и все ему рассказать. Что-то подсказывало, что история с Розвитой и Далиной выслушана им не просто так. Лютик уже всерьез собирался отправиться на поиски ведьмака, когда по дороге мимо корчмы проскользнул тонкий девичий силуэт в плаще. Всего на миг вспыхнул на свету медный локон, и Лютика как из ушата окатило. Он готов был прозакладывать душу на то, что перед ним мелькнула та самая рыжуля из таверны.
Времени разыскивать Геральта не оставалось. Да и если уж начистоту, в том, что случилось, виноват только он сам. Значит, попытаться все исправить тоже нужно самому. Кем бы ни была и что бы ни задумала рыжеволосая ведьма, неплохо бы разузнать, куда это она подалась на ночь глядя. Лютик решительно устремился вслед за воровкой в душистую темноту ночи.
В густой высокой траве цокотали сверчки. Пахло разогретой землей и полевыми цветами. Вслед за медноволосой Лютик миновал последние изгороди и вышел к полосе негустой рощицы, за которой тянулись пшеничные поля. Света звезд не хватало, чтобы разглядеть впереди темный плащ девушки, поэтому идти приходилось наобум. Но Лютик точно помнил, что именно этой тропкой днем они с Геральтом выходили посмотреть на то место, где появлялась полуночница.
Свет от дворов и звуки деревни затихали вдали. Сейчас его окружали только стрекот сверчков и волнами поднимавшееся от разогретой за день земли душистое тепло. Последние деревья расступились, и Лютик вышел на серебристое в звездном свете поле. Колосья слегка колыхались под ладонью несильного ветерка. Вокруг было совершенно пустынно. Куда же она подевалась?
Он постоял еще какое-то время, внимательно осматриваясь, и уже собирался вновь отступить в сень деревьев, чтобы пройтись вдоль межи поля и поискать девчонку. Но не успел. Над легкими волнами пшеницы беззвучно взвилось туманное облачко. Постепенно оно принимало очертания тонкого девичьего стана, и вот уже над колосьями трепетал силуэт полуночницы, стеля по ветру плащ длинных темных волос. Трубадур невольно содрогнулся, хотя уже и знал наверняка, что это только морок, наведенный стоявшей где-то неподалеку ведьмой. Она и есть та самая Розвита, Стеванова дочка, ездившая к тетке в Настрог поучиться магии.
Время шло, а невесомое видение продолжало колыхаться в призрачном звездном свете, вскидывая в небу тонкие руки. Рыжеволосая по-прежнему пряталась где-то в роще. Так можно и до утра здесь проторчать. А вдруг ведьмочка только тренируется и снова ускользнет, как только узнает, что в деревне проездом ведьмак? Действовать нужно немедленно и без долгих раздумий.
- Дьявольщина! - шёпотом выругался Лютик и сделал несколько шагов вперед, не спуская взгляда с умело наведенного морока. - Эй! Не прячься, юная госпожа! Мы раскусили твои фокусы, так что предлагаю сдаться по-хорошему.
Видение повернуло к нему белое лицо с черными провалами глазниц. Лютика передернуло, но он заставил себя сделать еще несколько шагов и сглотнул. В горле пересохло и ощутимо горчило. Розвита никак не откликнулась на его слова. Зато их, кажется, хорошо расслышала полуночница. Она распахнула объятья и медленно поплыла к Лютику над пшеницей. С ее губ сорвался едва различимый полустон-полувздох, или это ему только показалось.
- Бросайте это гиблое дело, юная Розвита! Вот видите, я даже имя ваше знаю!
Но поле и роща отвечали ему гробовым молчанием, а стон полуночницы превратился в протяжное заунывное пение без слов. Призрачная дева тянула какую-то одной ей ведомую мелодию и с каждым ударом сердца была все ближе. Видимо, рыжеволосая хочет доиграть представление до конца. Эта мысль его разозлила, и Лютик смело пошагал прямо в объятья темноволосой певуньи.
Он и сам не заметил, как спустя мгновение уже кружился вместе с нею, топча сапогами золотые колосья, захваченный вихрем ветра и мелодии. Звезды слились в тонкие спиральные узоры, в груди становилось тесно от бьющего в лицо ветра.
Всего на мгновение он краем уха уловил отдаленный крик, и взор на краткий миг заслонила черная туча. Рядом со свистом блеснула серебряная молния. От резкого протяжного визга в мгновение ока заложило уши. Лютика грубо выдернуло из магии хоровода, швырнуло в сторону и изо всей силы приложило о землю, выбив из легких весь воздух.
Какое-то время он так и лежал в полнейшем онемении, открывая и закрывая рот, не в силах сделать ни вдоха. В голове было совершенно пусто, а рот наполнился солоноватой слюной с металлическим привкусом.
-Лютик! - кричал кто-то прямо в ухо, и он смог лишь поморщиться. На грудь что-то сильно надавило, а когда, наконец, отлегло, он смог как следует вдохнуть, закашлялся, перевалился на бок и его вырвало.
Слегка придя в себя, Лютик почувствовал, как кто-то пытается его усадить, поддерживая под спину. Мир вернулся с головы на ноги, и бард огляделся. В ушах до сих пор стоял странный звук, будто рядом кто-то мяукал. Он повертел головой, вызвав еще один острый приступ тошноты, и попытался найти источник звука.
- Кур-рва мать, что со мной?..
- Тебя чуть не затанцевали до смерти, - раздался рядом спокойный голос ведьмака.
- Геральт?.. Как ты...
- Мы же вроде бы договорились, что я отправлюсь в поля завтра. На кой ляд ты сюда поперся, Лютик?
Трубадур безуспешно пытался нащупать рядом свою шапочку и, наконец, махнул рукой:
- Это была моя вина. Целиком и полностью. Хотел исправить сам. Я увидел рыжую, когда сидел на крыльце...
- Я тоже ее видел, - тихонько звякнуло, и Лютик понял, что это меч после выполненного дела вернулся в ножны. - Еще днем у ворот Стеванова дома. Под описание она подходила. Потому решил заглянуть сюда ночью, но тебя брать с собой не собирался. Кто же знал, что тебе хватит ума увязаться за девчонкой? Я думал, ты уже пьян и резвишься на сеновале с какой-нибудь поселянкой.
- Был такой план, - признался поэт, сжимая гудящие виски. - Так что тут произошло?
- Еще точно не знаю. Но полуночница была самая что ни на есть настоящая. Я убил ее, а то, от чего ты пытаешься прочистить уши, стоны твоей рыжей подруги. Видимо, эта самая полуночница была ей очень дорога...
Судя по интонации, Геральт был порядком озадачен, но у Лютика, кажется, имелись ответы...
Они втроем сидели за опрятным столом в корчме, и утреннее солнце отбрасывало на столешницу золотые полосы. Завтрак остывал нетронутым. Лютику казалось, голова до сих пор кружится, и все вокруг плавает в странном медленном танце. Геральт сидел рядом, хмурый и собранный, внимательно слушая рассказ рыжеволосой воровки.
Розвита и при свете солнца, бледная, растрепанная и заплаканная, выглядела красавицей, какой он ее запомнил.
- Ренвар заверял, что процесс обратим. Что ему нужна определенная... сумма. На ингредиенты.
Геральт кивнул, поощряя собеседницу на дальнейшую исповедь. Дочка старосты тихонько шмыгнула носом и продолжила:
- Против воли отца я пойти не могла, да и нравился мне Вуко. Я не знала, что Далина его по-настоящему любит. Уж слишком часто она его задирала и смеялась. Я думала... Когда он умер, хотела пойти утопиться, да не смогла. Смелости не хватило. А Ренвар, он у нас что-то вроде друида. Учился у них. В деревне нашей уже три года как живет и многим помогал: скотину лечил, посевы спасал. Я как узнала, что Далинку вернуть можно, сама не своя стала. Не могла ни о чем думать. Деньги решила раздобыть. Кое-какие силы мне от бабки достались, вот я и придумала...
- Кстати об этом. Где тот "ведьмак", с которым ты вместе работала?
- Отдала ему причитающееся и отправила восвояси перед тем, как вернуться в Тиховодье. У Эберта были свои причины мне помогать.
Ведьмак покачал головой:
- Извини, Розвита, но нет таких сил, что смогут вернуть полуночницу к жизни. И то зелье, что дал тебе Ренвар... он просто обманул тебя, вот и все.
- Но ведь она и впрямь была не просто призраком! - с жаром возразила девушка, и в зеленовато-синих глазах заблестели новые слезы. - Никого не трогала. Я к ней часто приходила, каялась, плакала. А она слушала и ни разу, ни разу меня не тронула. Она меня слышала, ведьмак. Понимаешь?
Геральт склонил голову, видимо, решив не спорить без толку.
- А что же с нашими денежками? - нахохлился Лютик. Ему было очень жаль Розвиту, но раньше времени демонстрировать ей свое сочувствие бард не собирался.
На его вопрос Стеванова дочь потупилась.
- Я... я сожалею. Это ведь плата за зелье. Деньги у Ренвара.
- У Ренвара, - повторил Геральт, посмотрев на Лютика. - Скажи, Розвита, а сможем ли мы с твоей помощью как-то отплатить любителю звонкой монеты за его доброе дело?
Девушка отерла бледные щеки и посмотрела на них с удивлением.
- Мы останемся в Тиховодье как минимум еще на одну ночь. Сейчас никуда не спешим.
- А если вернем деньги, так и вовсе... - Лютик перехватил блестящий взгляд бирюзовых глаз, отчего-то запнулся и явственно ощутил жар на щеках.
- Пообещайте только, что ничего не расскажете отцу. Корчмарю и остальным скажу, что вы меня от волка спасли, когда я поутру от Мелешкиного двора возвращалась.
- Договорились, - со всей серьезностью ответил Геральт.
- Договорились, - повторил Лютик, в уме подыскивая рифму к строчке "Медные нити волос". Как-никак, он задолжал Юлеку балладу.