Звезда Давида

Теща с самого раннего утра назойливо ворчала беспрерывно шаркая ногами так, что этот звук наполнял все помещение маленького домика ядовитой нервозностью. Шамкая беззубым ртом, она то и дело вздыхала, перекладывала с места на место совершенно ненужные в доме вещи и при этом беспрерывно бормотала, отпуская проклятия всему роду человеческому и, в первую очередь, конечно же зятю.

Давид смотрел на восходящее солнце, сидя на коленях перед маленьким окошком его совсем убогого жилища. Заря уже заалела и теперь мчалась на огромной скорости по небу, заставляя облака вспыхивать то желтым, то красным, то оранжевым светом. Они разбегались в стороны будто бы под дуновением чьего-то дыхания.

Уже несколько дней он наслаждался этим зрелищем, имевшим великую силу и заставлявшим окружающую природу просыпаться, жить, рождаться заново, расти и благоухать. Он давно уже не прислушивался к каждодневному нытью тех, кто населял его дом, тем более, что этот дом нельзя было назвать домом. В нем не было ничего, что можно было любить: теща, которая с каждым часом становилась все старее и все больше впадала в маразм; жена, которая с каждой минутой стервенела все больше, впрочем, как и толстела так же. Хотя с чего было ей толстеть? В доме не было ни крошки хлеба уже два дня, и последние полгода обитатели жилища перебивались в буквальном смысле тем, что бог пошлет.

Стоит ли говорить о том, что теща видела единственную причину всех несчастий в своем зяте, жена в бестолковом муже, а сам Давид в Боге. Он искал ответы на свои вопросы с тех самых пор как продал свою любимую козу, чтобы хоть как-то прокормить себя и тех, кто жил в доме его, который был разорен. Неурожай третий год подряд выбил Давида из привычной жизненной колеи.

Но даже это не так больно ударяло по нему как осознание того, что он не может иметь детей. Это очень больно ранило душу Давида, и он начал спрашивать Бога: в чем же он, Давид, виноват? Ведь Бог не дал ему богатства, Бог не дал ему большого ума, Бог не дал ему красоты не телесной, не душевной, не дал таланта, не дал здоровья, дома, семьи и, главное, не дал ему возможности иметь детей. Ради чего? Бог молчал. И Давид, так же молча в ответ, продолжал смотреть на солнце, которое блеснуло из-за облаков своей золотой короной, и вынырнуло, покатившись по небу огненным шаром. Теперь оно уже не казалось привлекательным в своем рождении. Теперь оно становилось все более враждебным. Его лучи тянули палящие руки к земле, грозясь сжечь на ней все живое.

Давид на мгновение увидел, как солнце разрастается, выпячивается и несется к земле с неимоверной скоростью. Какие-то непонятные процессы происходили в самом его сердце. Что-то кипело, клубилось, трещало и разрывалось. При этом свет, порождаемый желтой звездой, стал настолько ярким, что Давид рефлекторно зажмурился и внезапно почувствовал на себе толчок. Ему показалось, будто бы какая-то сверхъестественная сила ударила его со всей мочи, и он полетел, кувыркаясь, куда-то в сторону. В следующую секунду Давид услышал оглушительный треск, и, не открывая глаз, зажал уши руками. Его все еще крутило и бросало из стороны в сторону, и не мог он понять, что происходит.

Неожиданно все стихло, и Давид приоткрыл глаза, тут же зажмурив. На него надвигалось желтое, сверкающее море, колыхаемое огромными волнами, которые набегали друг на друга, гасили, рождали новые и неслись огненным вихрем вокруг на столько, на сколько хватало глаз. Единственное чего боялся Давид - ослепнуть. Свет был настолько ярким, что он видел мельчайшую сетку кровеносных сосудов, пронизывавших веки.

Ощущения во всем теле были незнакомы Давиду, сознание того, что он не может двинуться несколько пугало. Ему казалось будто бы он застыл, словно гигантский монумент во Вселенной - без движения, без энергии, без жизни. Но он - то понимал, что жив, а ощущение опасности было так близко! Вокруг стояла оглушительная тишина, и Давид смутно понимал, что это затишье перед бурей. И, как подтверждение его мыслей, налетел вихрь: душный, знойный, горячий, сметающий все на своем пути.

Давид вновь полетел, увлекаемый бурей света, чувствуя на себе все его существо, безжалостность и силу. Давид пытался ухватиться за невидимые опоры, но поток увлекал его за собой все дальше и дальше. Он тонул в лучах света, но, выныривая из них, он все же пытался бороться за свою жизнь пока, наконец, не был выброшен за пределы страшной силой.

Давиду показалось, что его тело разлетелось на тысячи кусков от грохота за спиной. Из глаз сыпались искры, а в ушах гудело так, будто кто-то прямо внутри головы стучал молотом по наковальне. Было такое чувство, что это мучение никогда не кончится. Но когда, спустя некоторое время, боль утихла, и Давид смог открыть глаза - он онемел от увиденного. Он парил где-то в черном пространстве, а небо! Над головой, справа, слева и даже под ногами! Небо было везде. И звезды. Они были величиной почти в ладонь. У Давида захватило дух от увиденного зрелища.

Он сделал неуклюжее движение вперед и, чуть балансируя руками, чтобы сохранять равновесие, двинулся вперед. И чем больше он хотел увидеть то, откуда ему чудом удалось вырваться, тем быстрее он двигался. Остановившись, Давид замер. Там, где раньше находилась желтая звезда - царил хаос. Она сделалась выпуклой, словно беременной. Ее лучистая корона продвигалась прямо к крошечным шарикам, поглощая их один за другим. Давид расширенными глазами смотрел, как быстро растет эта большая звезда. Ее беременность с каждой секундой увеличивалась и, наконец, прорвалась. Из самого сердца вырвалось раскаленное до бела пламя, взметнулось ввысь и с ревом понеслось во все стороны.

Давид на долю секунды увидел голубой шар, покрытый мутной пеленой облаков, и в следующее мгновение его поглотила огненная стихия, разорвав на невидимые частички. Давиду даже показалось, что он увидел недоумевающие лица людей, искаженные страхом и неожиданностью. Еще один оглушительный взрыв, яркая вспышка, от которой Давид вновь зажмурился, а когда открыл глаза, то на месте Солнца и Земли увидел зияющую черную пустоту. Не было ничего, что бы напоминало о недавней бьющей фонтаном жизни. Давид бросил прощальный взгляд на погибшую родину и отправился в путь.

Теперь, пролетая сквозь отдаленные галактики, Давид все еще с тоской бросал взгляд назад, где все еще горела звезда, именуемая солнцем, ибо свет умершего тела все еще продолжал покрывать расстояния в миллиарды парсек. Там был его дом.

Так вот о чем молчал Бог.