Аннотация: Девочка-подросток учится жить по своим правилам.
В школе ей присылали записки: "Шемякина - дура!" Она плакала и жаловалась родителям. Отец становился красным, пухлым и беспомощным, и прятался с головой за газетой. Мать решительно распоряжалась:
-Нечего слушать всяких там!
Матери было легко говорить! Ольга прятала глаза и становилась похожей на отца, такой же беспомощной и жалкой. Отец, наверно, знал, что в ней такого дурного, но молчал.
Однажды Ольга решила подлизаться к отцу:
-Папа, что во мне такого? За что меня дразнят?
-Ну... Ты не красавица.
-Что ты говоришь, ненормальный?! - напустилась мать: - Ты зачем на ребенка комплексы навешиваешь? Не слушай его, Оля! Ты не хуже других!
Ольга верила отцу. Он ей казался важным связующим звеном между ней и внешним миром. Отец все понимал и знал, а мать не могла объективно оценивать свою дочь. Для нее Ольга всегда будет лучше всех.
Записки не престали писать даже в старших классах. Когда остальным девочкам уже дарили цветы, на Ольгу кидали все те же презрительные взгляды, и она чувствовала себя полным ничтожеством.
"Что же я делаю не так?" - размышляла Ольга. Она думала, что чего-то не понимает. Когда-то, еще в доисторический период, всем детям рассказали, как нужно жить. Всем сказали, а про Ольгу забыли, и теперь она вынуждена была сама искать то, что другие уже знали давным-давно.
Любимым ее занятием было перед сном рассматривать сложный узор на ковре, висевшем над ее кроватью. Мелкие и крупные цветы, ветвистые стебли составляли замысловатый лабиринт, и Ольга, следила глазами за его хитрыми переплетениями. Ей казалось, что вся жизнь составляет подобный узор. Цветок на ковре - человек, стебелек - линия взаимосвязи. Ольга давала цветам имена своих одноклассников и придумывала им отношения. Зеленый стебелек означал любовь, синий - дружбу, серый - вражду. Только себя Ольга так и не смогла найти на этом ковре, ее там не было. Она не вписывалась в картину своего мира.
Иногда ковер снимали со стены. Отец относил его на улицу и выбивал, потом приносил обратно в дом и клал на пол. Временно. Для Ольги это были самые счастливые минуты. Тогда она ходила по ковру, валялась на нем, разглаживала цветы руками и водила пальцами по стебелькам.
Она изо всех сил старалась следить за собой. Ее удивляло, как просто другие девочки ходят, разговаривают, смеются. У Ольги не получалось так легко. Она путалась в ногах. Выходя к доске, медлила, мучительно обдумывая, как пройти так, чтобы это было правильно. Вступая в разговор, она думала, с чего начать. Это должна была быть особая фраза. Чтобы на Ольгу сразу обратили внимание, но не засмеялись. И то, и другое не получалось. Получалось либо глупо, либо блекло.
На своих сверстников Ольга смотрела с уважением: они знали что-то такое, что не знала она. То, что ей доставалось так тяжело, они делали просто, не задумываясь.
Заходя в вагон поезда, она, не моргая, следила, как люди рассаживаются, переговариваются, расставляют сумки. Ольге никогда не хватало места. Она оставалась стоять в проходе, где все ее толкали и раздражались: "Что в проходе стоишь? В сторонке не встать?" Ольга конфузилась и искала так называемую "сторонку". Видимо люди знали, где в вагоне есть "сторонка", если предлагали Ольге там встать. Но ей никак не удавалось ее найти. Куда бы Ольга ни встала, везде был проход, и она всем мешала.
У одноклассников таких проблем не возникало. Они даже не подозревали, как внимательно следила за ними Ольга. Она по сотым долям секунды расчленяла их движения на множество составляющих. Ее поражала практичная и мудрая программа поведения, записанная на подкорке у обычного человека. Почему той же программы нет у Ольги?
С горем пополам Ольга окончила школу и задумалась, куда ей поступать. Мать посоветовала педагогический институт. Ольга решила, что это будет правильно, и подала документы. Но третий экзамен завалила, потому что после второго поняла, что ей нельзя учить детей. Чему же она их научит, если сама не умеет жить?
У матери была истерика. Отец чуть было не впал в прострацию:
-Я же говорил, - бормотал он матери шепотом: - Я же говорил, что у нее не все в порядке... А ты все: "Не хуже других, не хуже других..."
В конце августа Ольга, наконец, определилась и подалась в библиотечный техникум. Ее приводила в восторг мысль, что она окунется в настоящий книжный мир. Во сне Ольге снились бесконечные книжные стеллажи. Она ходит между стеллажами со стремянкой в руках, залезает на верхние полки, сдувает многолетнюю пыль с обложек и до одурения нюхает пожелтевшие страницы. Перечитать все равно все не успеешь, а вот перенюхать, это - пожалуйста! Пару лет, и все книги перебывают в Ольгиных руках, и каждая поделится своим мудрым запахом.
В одном из снов Ольга попыталась прочитать попавшуюся ей в руки книжку. Может, там записаны те жизненные правила, которых она не знала? Ольга напрягла зрение и всмотрелась в строчки, но книга была написана арабской вязью, и тут из середины книги выпал беленький листок, исписанный от руки. На нем были русские буквы. Ольга поймала листок дрожащими руками и пробежала глазами по написанному: "Шемякина - дура!"
Несколько дней Ольга плакала.
-Давай, покажем ее психологу, - предложил отец матери.
-Никаких психологов! Не дам калечить ребенка!
В техникуме тоже не заладилось. У Ольги как будто на лбу была написана ее бесславная биография. К ней подходили, знакомились, потом отходили и переставали замечать.
Ольга все ждала Этого Момента, Этого предначертанного ей Момента. Ее удивляло, что Он так долго не наступает. Наконец, свершилось. Одна из девочек бросила в сторону Ольги уничижительный взгляд и вполголоса что-то сказала своей подружке. Ольга по движению ее губ угадала убийственную фразу: "Шемякина - дура!" Ей как будто в грудь выстрелили, и все ребра горбом собрались на спине.
Ольга снова плакала целую неделю, отказывалась идти учиться. Вот после этого случая мать согласилась показать ее психологу.
Возвращаясь от психолога Марьи Гавриловны, Ольга всматривалась в ребристые, студеные воды Фонтанки и болезненно морщилась. Было еще светло. Ей было только семнадцать, а жить уже не хотелось. Никакие психологи не помогут: мама была права. В Фонтанке был сплошной хаос. Волны не выстраивались по порядку, не представляли собой лабиринт, они мельтешили, играли, перемешивались. Вот там бы Ольга нашла себе место. В этих хаотичных волнах...
Чтобы не поддаваться соблазну, Ольга свернула в подворотню. Оттуда дворами добралась до Московского вокзала, села на первую попавшуюся пригородную электричку и уехала. Впервые в жизни она не следила за пассажирами, сразу нашла себе место, села и уставилась в окно. В носу булькали слезы.
Она вышла недалеко от города, на тихой станции, спустилась с платформы и побрела к лесу. Долго шла по тропинке и пинала сосновые шишки. И плакала.
Вышла на лужайку и опустилась на четвереньки. Подняла маленькую шишечку, покатала ее в ладошках и аккуратно положила на землю. Подкатила к ней другую, потом еще одну. Скатив вместе десятка два шишек, Ольга перестала плакать и, сопя, начала выкладывать подсолнух. Сердцевина из шишек, лепестки - из березовых, желтых листьев, стебель - из еловых иголок.
Подсолнух не получался. Сердцевина не получалась круглой, и все время перекашивалась к низу. Ольга кусала губы и без конца выравнивала свой подсолнух. Вроде получилось. Она встала и отошла, посмотрела со стороны и снова разревелась. Цветок был так же далек от совершенства, как и сама Ольга. Она подбежала и пнула кружок из шишек ногой. У нее никогда ничего не получится! Она ничего не знает о жизни. Она - дура!
-Ты что плачешь? - спросил незнакомый голос.
Ольга от неожиданности перестала плакать и подняла голову. Перед искалеченным цветком стоял молодой художник с мольбертом подмышкой.
-Ты что это с подсолнухом сделала? Зачем ты его ломаешь?
-Нет, подсолнух, - возразил художник и подкатил носком отлетевшую слишком далеко шишечку: - Очень оригинальный, необычный подсолнух! У тебя потрясающее видение мира! У тебя нестандартное мышление.
-У другого бы человека получился бы подсолнух, как подсолнух, а у меня каракатица какая-то. Я все всегда делаю неправильно! - Ольгу прорвало, как гейзер.
-А зачем правильно? - удивился парень: - Ведь у каждого свои правила. Я уверен, что найдутся десятки людей, которые назовут твой художественный, неправильный подсолнух самым лучшим в мире. А остальное стадо, если его убедить, будет считать также.
Художник поставил мольберт, опустился на корточки, переместил несколько шишек и поднял голову:
-Что ты видишь?
-Костер с летящими искорками.
-А еще? - заинтересовался художник.
-А еще шаровая молния, или воздушный шар. А если сверху посмотреть, - архипелаг островов, как на карте. Вокруг море и кораблики. И еще волны.
-Потрясающе, - прошептал парень, поднимаясь на ноги: - Меня зовут Николай.
-Ольга, - она застенчиво склонила голову на бок.
-Считаешь себя неправильной? Не такой, как все? - спросил Николай и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Я тоже считал. А потом понял, что правила есть у всех, и у тебя есть. Просто у одних правила похожи, а у других особенные. У нас особенные правила!
-А что делать?
-Заставить мир считаться с твоими правилами! Перестраивать жизнь под свои внутренние правила и не стесняться их.
Ольге вдруг начал нравиться ее авангардный подсолнух. Она мысленно попросила у него прощения и почувствовала, что любит его, такой неправильный и милый...
В город Ольга и Николай вернулись вместе.
Ночью родители проснулись от подозрительного шума. Мать накинула халат и зашла в комнату Ольги. Увиденное ее поразило: Ольга снимала со стены ковер.
-Оля! Зачем?! - выдохнула мать.
-Я хочу положить ковер на пол, - улыбнулась Ольга и пояснила: - Мне так нравится!
-Ты больше ничего не собираешься двигать?
-Пока ничего. Но если захочу, передвину! Я буду создавать мир по своим правилам.