Откуда берутся книги? Как приходят они в головы писателей, перед тем как вольным потоком или пересохшим ручейком скатиться с его пера, пальцев, языка?
У людей целая теория есть про события жизни, которые наслаиваются друг на друга и создают неповторимую и волшебную какофонию. Эх, люди! Везде-то они высматривают то, что могут сами объяснить и воспроизвести. На самом-то деле все, разумеется, гораздо сложнее.
Что бросается в глаза на второй-третьей тысяче романов, эпосов, саг и трилогий? То, что все они имеют в своей основе огромную, но конечную вариацию разных событий и поворотов. Да, по-разному поданных, да, всякий раз по-новому скомбинированных. Но никому не под силу создать истинную бесконечность, поэтому со временем последовательности (англичане сказали бы емче - patterns; ну не прелесть ли этот английский?) намертво отпечатываются на извилинах. Напрашивается вывод, что перед каждым писателем разворачивают все многообразие вариантов, а он просто берет столько, сколько может унести.
Это присказка, не сказка. Сказка дальше.
Итак, где-то в далекой пустыне человеческого воображения, которой не всякий пытливый ум сможет достигнуть, есть огромный лабиринт. Никто не может похвастаться картой его коридоров, потому что больше дюжины раз за свою жизнь мало кто его прошел. А ходов и переходов там столько, что хватит на миллионы миллионов странствий.
Лабиринт поделен на залы. В каждом зале странника что-то ждет - древнее ли знание, задача ли, а то и просто кучка чьих-то вещей. Каждый вправе взять то, что хочет, но вправе и оставить что-нибудь. Чаще всего люди идут на компромисс, внимательно изучая найденное и оставляя его на месте. Не каждый справится с ношей из содержимого сотни залов, не каждый согласится оставить лабиринту кусочек своей жизни. А перекладывать вещи из зала в зал запрещено.
Из каждого зала есть пять выходов. Пять дверей разных цветов, разного вида. Даже пахнут они по-разному: одна - болью и смертью, другая - свежим ветром, третья - книгами... Дверей пять, как пальцев на руке. Каких только знамений в этом не искали! Кто-то даже рисовал на своих пальцах карту своего путешествия: полоску на среднем пальце, чуть ниже - полоску на мизинце, еще ниже - на большом. Потом карты переносились на бумагу и таскались с собой в надежде, что это поможет каждый раз находить полностью новый путь. Такие люди не учли одного: в залах не только по нескольку выходов, но и по нескольку входов. Просто вход может служить еще и выходом, оттого и незаметен.
Кто-то проходит лабиринт до конца, кто-то бросается назад, кто-то остается в каком-то зале навечно. Кто-то бросает произведение, которое и складывается из этих странствий, на середине, объявляя его законченным, кто-то более честен.
Конец у каждого свой. Сверкающая надпись "Финиш", сложная "миссия", выход в чистое поле, встреча в божеством. Кто-то получал послание очередной комнаты и понимал, что дальнейшая работа не имеет смысла.
Помимо дороги вперед, завершена она или нет, нужно было осилить дорогу назад, к обычной жизни. Не всем это удавалось. Кто-то так и жил в мире лабиринта, продолжая при этом как-то функционировать в мире обыденном.
Ах, да. В лабиринт можно было войти вдвоем, но никто никогда не проходил больше одного зала рука об руку с встреченным по пути незнакомцем.
На входе в лабиринт выгравировано слово на древнем языке, которое те, кто учил египетские иероглифы и вбирал в себя поэзию арабской вязи, читают как "творчество", а знатоки латыни и греческого видят в нем загадочное, но прозаичное слово "комбинаторика".