1. Каждый по своему понимает и оценивает стихи. Для меня хорошие стихи - те, что тронули меня. Лично меня. При этом мне абсолютно все равно, соблюдены в них правила классического стихосложения или нет. Грамотность - не главное. Совершенство формы и содержания, как гарантия хороших стихов - для меня не гарантия. Для меня важно, чтобы после прочтения или прослушивания стихов во мне появился "Отклик". Что это такое - определить полностью не могу. "Отклик" может быть изменением настроения, возникновением размышлений на неожиданную тему, меланхолией, иногда -стыдно сказать, слезами, всплеском активности, желанием напиться, уехать из этой страны к чертовой матери или , наоборот, вернуться в нее и т. д. Он может выражаться в самых разнообразных чувствах, порождаемых информацией, выходящей за пределы той, которую может в принципе нести группа слов, отражающих лишь строгий смысл и логику человеческих понятий. Далеко не всегда "Отклик" вызывал у меня "правильные" действия в реальной жизни. Но, я берег в себе чувство "Отклика", понимая, что с его появлением у меня появилось еще одно о ощущение мира, которые мне не давали ни "Здравый смысл", ни "Любопытство", ни "Принцип наименьшего действия". "Мои" стихи, то есть стихи, вызвавшие у меня отклик, могут оказаться и у Пушкина, и у Блока, у Беранже, и у малограмотного зэка, поющего под гитару. У сельского учителя, получившего доступ в Интернет и признанного графоманом. Иногда я слышу их в прозе Гоголя, Германа Мелвилла, Бабеля или в бесхитростном рассказе бомжа, как он дошел до жизни такой. Если утрировать, я - как приемник, у которого свой набор частот восприятия волн поэзии.
Когда я читаю стихи, которые меня оставляют равнодушным или чем-то раздражают, то это просто не мои стихи. Для меня они ни плохие, ни хорошие. Они для других, они вне поля моего восприятия, и я никогда не буду их критиковать.
2. Это восприятие поэзии не отрицает литературной критики, если критикующему, есть, что сказать. Но меня всегда поражала готовность вываливать свое мнение по какому то вопросу при полном нежелании донести это мнение в удобоваримой для восприятия форме. Неумение сказать, что ты хочешь сказать- не порок. Тысячи талантливых и творческих людей косноязычны. Они выражают свои мысли формулами, чертежами, расчетами, своей музыкой, построенными домами и конструкциями, блестящим хирургическими операциями, победами в боевых действиях т.д. Но многие области деятельности, в том числе литературная критика, требуют точного изложения своей мысли русским языком. Когда я читаю критику типа птичьей, я понимаю, что это проявление болезни, которой надо поставить диагноз.
3. Опять мои "Здравый смысл" и "Любопытство" двинулись на страницы критического труда птицы, просматривая блок "номинации". Из невнятного объяснения птицы следовало, что в этом разделе она говорит о стихотворение то, что вытекает из первых двух блоков:
173 Вневременье, современность, истории у костра, живые мифы.
Вот таким образом птица оценила 173 стихотворения.
4. В первую очередь я со своим прозаическим " Здравым смыслом" совершенно не мог понять, почему птица так часто, и совсем не к месту, в рецензии использует термин "вневременье", смысл которого хорошо известен широким народным массам и понятен, например, из определения, данного в книге: Наумкин А.Л. Калагия. М.: А/О "Прометей", 1992.
"......вневременье есть выход из течения и плотности времени, есть погружение в субстанцию время, где нет ни течения, ни плотности его, ибо они остаются во внешнем пространстве материи, потому что проявляются лишь в нем.
Проходя поверх эффекта времени и погружаясь в субстанцию время (которая является голограммой), мы устраняем Майю, то есть устраняем материальную протяженность от самого низа до самого верха, и выходим в принципиально "необъективируемую" реальность, называемую Нирваной и являющуюся пространством духа. Именно выход во вневременье соответствует у буддистов выходу в Нирвану."
Я думаю, все понятно... Для меня выход в Нирвану, т. е. по научному, во "Вневременье", впервые состоялся, когда я аспирантом работал в лаборатории родного института, починяя с паяльником электронный блок на уже забытых лампах. Анодное питание электронных ламп требует напряжения порядка трехсот вольт, поэтому блок был снабжен соответствующим источником питания, в который я и влез всем своим любознательным рыльцем естествоиспытателя и с раскаленным паяльником. Но, забыл отключить источник питания. Даже профессионалам, попадавшим под напряжение и знающим толк в этом удовольствии, я бы не посоветовал закорачивать напряжение в триста вольт на контактах, один из которых касается лба, а второй носа. Ощущение вылета во "вневременье" возникает сразу же, со всеми прелестями "необъективируемой" реальности и пространства духа, выбитого из мозгов начисто.
Вы никогда не получите такого же эффекта, замыкая контакты рукой, когда ток течет по кисти руки, не доставляя вам ничего, кроме злобного неудовольствия.
Совершенно другое дело, если ток течет по мозгам. Это полная Нирвана. Я влез в блок и замкнул напряжение между лбом и носом. Войдя во "Вневременье" и некоторое время пребывая в нем, я упал челюстью на горячий паяльник, потому что отключились мышцы шеи. Контакты разомкнулись.
Возвращаясь в реальность от боли и запаха горелого подбородка и пытаясь осознать , что произошло, снова поднял голову. Голову поднимал недолго... До замыкания контактов между носом и лбом......до Нирваны. И снова упал челюстью на паяльник. Так я и двигался, периодически "устраняя Майю и материальную протяженность от самого низа до верха" в пространстве корпуса блока, где внизу лежал дымящийся канифолью паяльник, а на верху - призывно торчали два оголенных контакта. Меня оттащили за ноги сотрудники по работе, встревоженные длительным, всхлипывающим трудолюбием, так не свойственным мне...
5 Я почитал стихи, где птица в разделе номинация написала: "Вневременье". Птица не права. Я не увидел в этих стихах "устранения Майи и материальной протяженности от самого низа до верха". Просто птица никогда не попадала под электрическое напряжение между носом и лбом, в результате чего возникает прозрение и истинное, с кривой улыбкой, понимание "Вневременья".
6. Еще большее недоумение встречало словосочетание "Взгляд со стороны мрака". Я никак не мог понять, кто и на кого смотрит из мрака и с какими намерениями. Для меня это словосочетание ассоциировалось с событиями из моей юности, когда я, десятиклассником, заявился на вечер в школу соседнего района. После вечера проводил домой приглянувшуюся мне девятиклассницу, внешность которой должна была бы мне, дураку, подсказать, что, при таких ее прелестях, я заведомо не мог быть единственным соискателем взаимности. Хотя она и отвергла мои попытки склонить ее к легкому грехопадению после часа знакомства, я, прощаясь, чувствовал, что некоторые перспективы просматриваются..
Совершенно потеряв бдительность, я беспечно вошел в свой подъезд, у дверей которого, почему -то была разбита лампочка, и увидел три пары светящихся из мрака глаз. Они были похожи на глаза трех разъяренных и приготовившихся к броску мартовских котов. Но не коты это были, а ревнивый Отелло - одноклассник моей пассии, со своими корешами, готовыми постоять за поруганную честь друга.
Удивительная штука -человеческая память. Я совершенно забыл детали побоища, давно забыл боль боевых ран, забыл лицо и формы прелестницы, из-за которой мне расквасили физиономию вплоть до полного ее несоответствия красоте внутренней сути . Но три "взгляда из мрака" помню до сих пор, хотя для долгой, долгой памяти было бы вполне достаточно и одного . Для меня взгляд со стороны мрака всегда означал потенциальные побои или неприятности, и я никак не мог понять, о какой угрозе прокаркала птица, комментируя безобидные стихи.
Нет, не бывала птица в подъездах, где перед вашим приходом кто- то разбивает лампочку...., готовясь взглянуть на вас со стороны мрака.
7. Но особенное раздражение у "Здравого смысла" вызывало словосочетание "Взгляд с другой стороны". И опять услужливая память переносила меня в более зрелые годы, когда мне довелось идти ночью по небольшому провинциальному городу, славившемуся романтической дикостью нравов молодого поколения жителей. Я переходил по мосту через небольшую речушку, заросшую по берегам крапивой и тиной, из которой доносился самозабвенный концерт лягушек. На середине моста стоял пацан, лет восьми - десяти, который, сплюнув светлячок окурка в воду и пристально глядя мне в глаза, сказал: " А платить, фрайер, за проход по моему мосту кто будет? Пушкин ?" Со своей дурацкой привычкой отвечать на прямые вопросы всегда перпендикулярно, я пообещал заплатить и за себя и за Пушкина, если пацан покажет справку от родителей, подтверждающую его право сбора дани на мосту в два часа ночи. И вот тут то, и почувствовал на себе "взгляд со стороны", со стороны затылка, высоко над которым сиплый голос произнес: " Не обижай мальца и не оборачивайся, а то дурно станет..". Конечно же, мальца я не обидел, сунув в его , татуированную до плеча, лапку то, что торопливо наскреб из кармана платой за проход. Я пошел в свою сторону и чувствовал по взглядам с другой, что, похоже, переплатил за переправу. Сзади приглушенно обсуждалось предложение - а не вломить ли, все-таки, фрайеру на сдачу ?
С тех пор я хорошо представляю, что такое "взгляд с другой стороны", и его появление в рецензии на поэтическое произведение, означает, что птица, наверное, испытывала те же чувства, которые я испытал на мосту. Быть может, она ощутила, что юность автора стихов прошла в небольшом провинциальном городке, с мостом над маленькой рекой, по берегам которой из крапивы самозабвенно квакают лягушки...
6. Мне кажется, что способность писать стихи и воспринимать их есть у огромного количества людей. Просто многие об этом не знают. Точнее, они смутно догадываются. Почему иногда их трогают нелепые слова блатной песни? Почему даже в старости помнятся какие-то строчки Пушкина, хотя последнюю книгу в жизни прочитал еще в восьмом классе? Величие поэтов прошлого, с моей точки зрения, состоит в широте диапазона частот излучения с захватом большого количества приемников, каждый из которых настроен на узкий интервал частот. Мне кажется, в этом и состоял феномен В.Высоцкого. Иногда этот диапазон уходит от частот восприятия их современников, но потом перекрывает частоты следующих поколений. Но я убежден, что каждый человек, чувствующий стихи, способен их писать.
Вопрос лишь в одном, а вызовут ли они у кого-то отклик ?
7. Проверить это можно только одним способом. Надо начать писать, если вы чувствуете, что вы этого хотите. Писать стихи, как хочется, писать, как получается и ничего не бояться. Не бояться злых и язвительных отзывов эстетствующих кликуш, неумных собратьев по перу, которые тоже ощутили этот зов, но превратили поход в соревнование. Писать, как пишется, не руководствуясь никакими правилами классического стихосложения. Правила стихосложения вырабатывались специалистами, анализировавшими стихи поэтов предыдущих поколений и их техническое построение. Они расширялись и дополнялись все новыми и новыми техническими находками. Формальная систематизация с понятиями ритм, рифма, слог и последующего расширения их отражала лишь внешнюю оболочку творчества, нашедшего огромное число откликнувшихся. Попытка найти правила и принципы построения широкодиапазонной поэзии бесплодна. Нет правил построения у творчества, у любого, не только поэтического. Далеко не все поэты широчайшего диапазона вообще знали о существовании таких правил. Они просто писали, а потом уже их стихи систематизировали литературные специалисты. Изучить правила классического стихосложения и ими руководствоваться - можно. Можно руководствоваться, а можно и плюнуть на них. Правила вообще необходимо строго соблюдать лишь там, где они написаны кровью. Например, правила техники безопасности на производстве или правила дорожного движения.
8. Если ваша цель не состоит не в том, чтобы вас назвали поэтом, если вы свободны от честолюбивого желания похвал вашему творчеству, если вы просто хотите получить отклик хотя бы в одной душе, то пишите. Когда вас назовут графоманом, отнеситесь к этому равнодушно. Вы не графоман. Вы пишете, потому, что надеетесь на отклик. Может статься, что не дождетесь ни одного. Никогда. Спокойно. Вы же не поэт, вы пишите свои стихи, потому, что вам хочется их писать.
Графоман назойливо требует признания всем своим творениям. Он еще не понимает, что это невозможно. Он раздражен тем, что, изучив правила стихосложения, не достиг желанного успеха. Со всех сторон его бьют птицы, упрекая, что он недостаточно постиг правила или не сумел выполнить их. Они раздражены неумелым исполнением канонов.
Не надо его учить. От этого графоман сам становится шумен и активен, а иногда и агрессивен. Он болеет от непризнания, начиная отравлять жизнь окружающим и близким. Зачем же провоцировать развитие болезни.
11. Вы пишете и ждете возможного отклика. Читая стихи других, вы определяете, какие из них хорошие. По вашему отклику. Остальные стихи, не нашедшие в вашей душе отклика, - не ваши. Но вы не имеете права назвать их плохими. Возможно, эти стихи для других - хорошие стихи. Не надо писать отзывов на стихи, которые не вызвали у вас отклика . Если же вас просят прочитать и дать оценку стихов, вас не тронувших, напишите тактичный отзыв, который не вызовет болезненных эмоций. Это же так просто...
12. Я снова возвращаюсь к критике птицы, поскольку все - таки хотелось бы поставить диагноз. Просматривая снова и снова ее блок "номинации", я не мог избавиться от ощущения, что набор слов, которыми оперирует птица, напоминает мне, что-то, хорошо знакомое. Мучительно знакомое. Меня, почему то, особенно клинило на слове "мрак", которое часто использовала птица.. Я все пытался понять, почему при этом в моем сознании выплывает слово "жуть", которого не было в тексте.
Внезапно заинтересовавшийся проблемой "Принцип наименьшего действия" произвел приблизительную статистическую обработку слов, использовавшихся в тексте "номинация" по частоте их повторений и представил их в виде гистограммы.
Наиболее часто, приблизительно 75-80 раз птица использовала слово "пустозвон", а общее количество использованных слов для "номинации" ста семидесяти трех стихотворений не превышало (90-100). Это был словарь. Только чей?
И тут я понял, что мучило меня и мой "Здравый смысл" все это время. В памяти всплыло:
"Словарь Вильяма Шекспира, по подсчету исследователей, составляет 12 000 слов*. Словарь негра из людоедского племени "Мумбо-Юмбо"* составляет 300 слов. Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью". И.Ильф, Е. Петров. "Двенадцать стульев".
Теперь я понял, что слова "Мрак" и " Жуть", связка которых так мучила меня, были наиболее используемые из словаря Эллочки.
Но, вместе с тем, словарь птицы был несколько богаче, чем словарь людоедки Эллочки. И тогда я вспомнил о ее подруге, культурной девушке - Фимке Собак, в словаре которой было 180 слов и даже такое редкое слово, как "гомосексуализм". Внимательно просматривая словарь птицы в надежде обнаружить такую же, или близкую культурную редкость, я ее нашел. Это был "Сатир мудозвон".
Я осознал, что просвещенное мнение по номинации конкурсных стихотворений высказывала не птица, а вселившаяся в нее Фимка Собак.
13. Когда Эллочки или Фимки вселяются в людей, истинный словарный запас которых, может быть и достаточно широк? Чаще всего это происходит с теми, кто вызывается изложить свое мнение по вопросу, в котором ни черта не понимает, но обнаруживает это сам уже тогда, когда надо излагать. Вот тут-то и начинается использование примитивных словарей с вызывающей краткостью бессмысленных определений и образов, с задором мнимой беспристрастности, за которыми кроется, с одной стороны - желание скрыть неспособность к анализу и неподготовленность, а с другой - надежда:
"Публика - дура, авось все схавает".
Птица погорячилась и надорвалась. Надорвалась она уже после оценки "Техника".
Потом она поняла, что дать серьезный анализ не может. Она заглотила сто семьдесят три стихотворения, переварить которые оказалась не в состоянии. Как результат произошел словесный запор с редким выходом - " номинации", написанные языком Фимки Собак.
Но спрашивается: "А кто ее просил?"
Все проходит, и многие болезни тоже. Будет еще словесный понос, но потом будет умиротворение. Останется опыт.