Глава 7 - Ланигро-ланигирам

Я, Юджин Моргри, (так, для протокола)
С собой довольно странный спор затеял:
Что от зенита солнца до его заката
Я буду выражаться в рамках такта,
Ритма, ямба и хорея, как сложно б не было,
Как житель книг, в которые я верил,
Любил, читал и чтил...

Вчера я что-то пил:
Магический нектар и амбру самой ночи.
Сегодня гложет организм и точит
Ножи Оккама - я не сказал ни слова нового
И наплодил бастардов от литературы.
Какие ясные глаза у этой дуры,
С такой не жить спокойно...
Пожалуй, мне довольно,
Достаточно, не наливай!
Я пьян одним восторгом бытия.

Какие изувеченные рифмы!
О боже, как же пошло быть поэтом,
И как же пошло именно быть мной:
Я лил больного тела старых ран
Неинтересный, нелицеприятный гной,
Марал податливую кожу тех деревьев,
Которыми дышал.
И часто, задыхаясь, вспоминал,
По-рыбьи выпучив глаза от удивленья:
О, как же мстительны они, как много зла!
Колышутся, смеясь, на окна нагоняя тени -
Деревья, насосы жития.

Но прочь тоску! Водой умоюсь
Внутрь и наружу. Я не молюсь:
Нет бога, одобряющего пьянство,
Нет человека, одобряющего чванство
В боге. Мы спим в одной берлоге,
Мы упускаем прелести зимы,
Холодной и расчетливой,
Заботливой и мрачной.

И мысли скачут как коты,
Бегущие воды иносказательно,
Буквально и метафорически,
Я был котом практически пять лет,
Потом я стал собой, не лучше ни на грамм.
О, Будда, где мой храм?
Хотя бы миллиграмм!
Я в пагоде бы жил, мяукал и орал,
И пел хорал, хоругвью отгонял бы комаров -
Недовампиров раздражающих,
Ни более ни менее.

Как хорошо, что я один,
Буквально, экзистенциально.
Как сложно было бы мне говорить
Высокопарным слогом да с людьми
Обычными, не ищущими блага
И судьбы Дедала, да не того,
Что издевался над детьми,
А сам был чьим-то сыном,
Отца гулящего, которого не видела
Семья лет двадцать,
Ни более ни менее.

Ох, как же от воды размяк,
Крепчающий с минуты на минуту
Торс, Оккам помог мне скинуть ворс,
Мешающий любить и целоваться.
Не время ли прощаться?
Ну что вы, нет, конечно, нет!

Вот я опять, цепляясь словно альпинист
За прошлое внимательное слово,
Карабкаюсь, потея, на Олимп,
Чтобы сорвать им праздник
Своим немым присутствием
И звуком тела, от которого
Поморщился бы сифилитик,
Без носа, любопытный чересчур.
Чур-чур меня! Противно даже думать!
Да побыстрее смыть тлен ночи!

Вода и ода, достойная воды!
Я пил заболевая, теперь я пью,
Чтоб возродиться на своих останках.
Да, я вчера опять читал свои стихи
Тем, кто из вежливости попросил,
А я не чувствуя подвоха и ловушки -
Веревки, что вся в банках -
Споткнулся и гремел,
Гремлю я и теперь.

Дремлю, а ведь прекрасный день,
И Байрон путешествует,
Пока его антагонист -
Лорд Рутвен - в склепе спит:
Там мягко на камнях
Бесчувственному голему.
И большего не надо, не проси!

Как странно прыгает мой мозг:
Стихи, бастард, Оккам, распятье, греков тоги,
Похмелье и веселье, коты, вода, вампиры,
Опять вода, стихи, Олимп и псевдо-боги,
Торс, ворс, прощаться, целоваться!

Я начинаю повторяться и лучше помолчу.
И до заката не скажу ни слова,
Тем самым не нарушив глупый спор,
Не выиграв ничего, не проиграв,
А просто показав, что я, пожалуй,
Болен, маргинален, и тот дар,
Который если и существовал,
То растворился в суете, в течении,
А я всего лишь ланигро-ланигирам...
Ни более ни менее.

Следующая глава