"Ты смотри, прямо кавалер. Ишь, как вырядили", - думал Лёня Куц, смотря на дядю Толю в чистом костюме, который лежал в дешёвом деревянном гробу. Гроб стоял перед подъездом на двух табуретках в окружении нескольких человек. У изголовья стояла вдова Анатолия Ивановича, Любовь Ивановна Каткова. Она смотрела на мужа блестящими глазами, в которых даже самый опытный сыщик не нашёл бы следов горя. Рядом толпились люди, мечтавшие о скорейшем приближении фуршетно-банкетной части мероприятия. Куций пришёл тоже скорее из меркантильных, чем из сентиментальных соображений. Сутки, проведённые на отдыхе в обезьяннике, подгоняли его неокрепший организм к скорейшему обретению привычного состояния. Выпустили же Лёню потому, что его левый глаз объявил пожизненный бойкот и навсегда бросил свою работу по созерцанию окружающего мира. Так как недуг у куцего не прошёл даже после нескольких ударов лечебной дубинкой в околопочечное пространство, его просто попросили удалиться во избежание бумажной волокиты. Частичная потеря зрения сулила сплошные привилегии в виде льгот и пенсии, поэтому всё, можно сказать, сложилось как нельзя лучше.