Тех Марико : другие произведения.

Ведьма - Гильдия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    И стал я на песке морском. И увидев выходящего из моря Зверя. С семью головами и десятью рогами. На рогах его было десять диадем. А на головах его - имена богохульные. И дивилась вся Земля, следя за Зверем. И поклонились Дракону, который дал Власть Зверю. И поклонились Зверю, говоря: -Кто подобен Зверю сему? И Кто может сразиться с ним? "Откровения Апостола Ионна Богослова, глава 13, стих с первого по четвертый" [Ленор цитирует по памяти понравившиеся моменты "Апокалипсической Библии"...] Гильдия. В этом мире сотни гильдий - но лишь одна настоящая... В этом мире тысячи ведьм - но лишь одна настоящая... В этом мире миллионы сердец - но лишь одно ведет к тебе... Ностальгия - имя той страны, которой отныне правит Безымянный. А может - правил когда-то, а может, и нет. А может - кто-то украл его имя, чтобы нести людям их же зло. А может, когда-то его именем сотворяли добро. Под черными небесами несется Твердыня. Там никогда не наступает день - крохотная луна прячется в Тенях планеты. Огромные, словно живые деревья Башни выросли на ней. Тут живет не печаль - а самая тихая и отрешенная Грусть. Внизу проносятся века. Миру, над которой реет несущая твердыню Тёмная Луна нет имени. Каждый народ, из там живущих, называет мир по-своему. Одна из башен Темной Луны особенная. Там живет Ведьма, что когда-то "нашла этот мир". Оттуда через колодец из самого чистого и старого льда Глазами температуры Сна Мира она смотрит вниз. У маленькой Ведьмы Измерений нет имени. Правда иногда она думает о себе как о Снежке, что затерялся у чужого солнца. Солнце и то не одно - их целых четыре. Одно маленькое и желтое и три больших. Мир из двух планет-сестер водит бесконечный хоровод вокруг меньшего солнца, а три остальных согревают по очереди их. Но каждые тысячу оборотов вокруг звезды Мир Близнецов превращается в маленький белый комочек, от которого отдаляются все солнца, кроме самого маленького. И хочется Ведьме согреть его в ладошках, а временами - между бедер. Холодный мирок, и впрямь снежок - все три звезды тепла уходят, и наступает долгая Зима, цвета глаз Ведьмы, что Смотрит, но не Видит. [-Все было не так! - Кричала Ленор, топая ножкой. - Бака, Юки Нэнэнэ, Бака Ридман, БАКА!!! Ты ничего не понимаешь в предсказаниях...] ~40 от романа тут >_<"
  Ленор.
  forgotten realms
  Забытые Королевства...
  [Все совпадения фактов и вымыслов, причин и следствий, имен, наименований и прочего - исключительно случайны и объяснимы творящемся в коллективном бессознательном землян безобразием...]
  
  И стал я на песке морском.
  И увидев выходящего из моря Зверя.
  С семью головами и десятью рогами.
  На рогах его было десять диадем.
  А на головах его - имена богохульные.
  И дивилась вся Земля, следя за Зверем.
  И поклонились Дракону, который дал Власть Зверю.
  И поклонились Зверю, говоря:
  -Кто подобен Зверю сему? И Кто может сразиться с ним?
  'Откровения Апостола Ионна Богослова, глава 13, стих с первого по четвертый'
  [Ленор цитирует по памяти понравившиеся моменты 'Апокалипсической Библии'...]
  
  Гильдия.
  В этом мире сотни гильдий - но лишь одна настоящая...
  В этом мире тысячи ведьм - но лишь одна настоящая...
  В этом мире миллионы сердец - но лишь одно ведет к тебе...
  Ностальгия - имя той страны, которой отныне правит Безымянный. А может - правил когда-то, а может, и нет. А может - кто-то украл его имя, чтобы нести людям их же зло. А может, когда-то его именем сотворяли добро. Под черными небесами несется Твердыня. Там никогда не наступает день - крохотная луна прячется в Тенях планеты. Огромные, словно живые деревья Башни выросли на ней. Тут живет не печаль - а самая тихая и отрешенная Грусть. Внизу проносятся века. Миру, над которой реет несущая твердыню Тёмная Луна нет имени. Каждый народ, из там живущих, называет мир по-своему. Одна из башен Темной Луны особенная. Там живет Ведьма, что когда-то 'нашла этот мир'. Оттуда через колодец из самого чистого и старого льда Глазами температуры Сна Мира она смотрит вниз. У маленькой Ведьмы Измерений нет имени. Правда иногда она думает о себе как о Снежке, что затерялся у чужого солнца. Солнце и то не одно - их целых четыре. Одно маленькое и желтое и три больших. Мир из двух планет-сестер водит бесконечный хоровод вокруг меньшего солнца, а три остальных согревают по очереди их. Но каждые тысячу оборотов вокруг звезды Мир Близнецов превращается в маленький белый комочек, от которого отдаляются все солнца, кроме самого маленького. И хочется Ведьме согреть его в ладошках, а временами - между бедер.
  Холодный мирок, и впрямь снежок - все три звезды тепла уходят, и наступает долгая Зима, цвета глаз Ведьмы, что Смотрит, но не Видит.
  [-Все было не так! - Кричала Ленор, топая ножкой. - Бака, Юки Нэнэнэ, Бака Ридман, БАКА!!! Ты ничего не понимаешь в предсказаниях...]
  
  
  Рей.
  Капитан Морган Морлей опустил подзорную трубу и крякнул. Рей взглянула на него и снова впилась черными глазами в горизонт. Тучи, сгущавшиеся все утро на западе, к обеду расползлись, пару раз разрядившись уже восточнее 'Каспера' громом. Короткое и ничем не примечательное плавание через самую узкую горловину вытянувшегося вдоль восточных границ Королевств Мертаны Кораллового Моря подходило к концу.
  Рей не могла больше сдерживаться.
  -Молодой господин! - Кричала она, сбегая вниз к играющим в дромо и шахматы немногочисленным пассажирам. - Уже виден берег, господин!!
  Мэдока отложил на мгновение книгу, словно прислушиваясь к своим внутренним часам.
  -Рано еще, до заката потерпи - на какое-то время мы займемся каботажным плаваньем.
  -Каботажным?
  -Будем идти вдоль берега на север.
  -Чертовы Снарки! - заметил пьяным голосом небритый мужчина лет двадцати восьми, буквально слившийся со своим креслом - настолько он удобно и естественно в нем устроился. - Когда я сосал молоко матери правили землями Кэролла северного и южного. Когда учился стрелять из лука - они породнились со Сноу, теперь же Гриффиндор вступил с ними в союз и у Снарков два королевства на восточном побережье и с десяток у Стены на севере!
  -Кажись они, просто удачно заключали родовые браки.
  -Ты просали свои кости, пока их не сломала подагра, Трулс, заключать брак - как руку жать, только не говори, что и вправду просто жмешь руку. Это как меряться силами - ты или тебя, кто сильнее. Снарки всегда рвали всех и будут рвать, потому что с кем бы брак не заключали - в итоге появляется еще один маленький Снарк, какую бы фамилию он не носил. Сейчас ты скажешь, что я мучу шторм в трюме, однако так они подомнут под себя половину Королевств Мертаны, прежде чем я сдохну. Отправь Безымянный на дно, хоть увижу русалок!
  -Золотые Крысы снарков окопались в своих замках и строгают детишек, из их бастардов скоро можно будет набирать регулярные войска! Поди, выковырни их оттуда. В знак Особой Милости иногда они навещали Столицу, чтобы старые пердуны из тухлой гильдии не палили из всех пушек при виде очередного 'Лорда Оден ибн Снарк'.
  Рей посмотрела на молодую и шумную кампанию оценивающим взглядом. Молодой Господин не Снарк, но Трент - Снарк. Рей взглянула на Тэтсуя 'Рюу'. Он будет драться? Тогда и ей следует приготовиться, ведь Мэдока здесь. Трент перехватил её взгляд и мягко улыбнулся.
  -Это провокаторы. - Ответил он на незаданный вопрос. - Не смотри на их одежду и дворянский вид, это их работа - что с них взять. К тому же в этот раз они на редкость милы и даже изволили говорить одну только правду и ничего, кроме правды, словно на суде Двенадцати.
  -Провокаторы? - В голове Рей возникли хищные птицы с гладкой кожей без перьев и сильно развитыми лапами, на которых они бегали, так как летать не могли - падальщики, как их называли. Впрочем, в Син и прилежащих странах те птицы не водились, Рей их видела на картинках в одной из книг, что читала с ней Сора. Еще этих птиц называли 'провокаторами' потому что временами они кушали детенышей хищников, провоцируя их родителей на бессмысленную атаку, ведь никто не догонит падальщики, это самое быстрое двуногое существо на свете! Отманит такая птица от детенышей мамашу леопарда своими криками и злобными жестами, леопардиха погонится за ней, а в это время с подветренной стороны, с которой запах не учуешь, начнется охота в высокой траве на её детей. - Они хотят нас спровоцировать на атаку?
  -А ты не знала? Знаешь, в Королевствах Мертаны скоро начнется такая игра - называется 'Охота на Снарка'. - Трент закурил и кинул кости. Мэдока взглянул на своего приятеля детства - еще до того, как Рей впервые назвала Мэдоку Молодым Господином, те уже были приятелями. Странные, непохожие из разных стран - Рей редко их видела порознь. И вот пришло время Тренту Снарку возвращаться в родной Кэролл, и Мэдока отправился в чужую страну вместе с ним. А следом и Рей, которая до конца жизни останется с господином, и Рен и близнецы, даже Сора и дедушка Наоки. Что вечно ворчал и не мог видеть дядю Тэтсуя. Дедушка, взрастивший шестерых сыновей и потерявший пятерых из них, в том числе и отца Рей так и не простил ему выбор Шао. Едва Тэтсуя рассказал о своих планах стать монахом монастыря в Син, как дедушка прогнал его - младшего из своих сыновей - и запретил приближаться к родному караван сараю. Наверняка дедушка счел это личным оскорблением, ведь он уже тогда был старшим в клане и растил сыновей себе на замену. Клан испокон веков хранил верность семье Мэдоки, молодой господин был не против решения Тэтсуя, несмотря на то, что дядя не смог бы совмещать две службы вместе. Однако дедушка Наоки был иного мнения, хоть и не высказывал его при Мэдоке. После того ухода дедушка всерьез занялся Рей, которая изо всех сил старалась не разочаровать Наоку, ведь она у дедушки - последняя. Теперь Тэтсуя ехал вместе с ними на маленьком бриге 'Каспер', Рюу, как прозвали его среди монахов, 'молодой дракон', ставший телохранителем и лучшим другом Трента.
  -А в чем заключается эта игра?
  -Все, кто негативно отзывался о Снарках - на самом деле лишь часть армии тренированных убийц, которые с фальшивыми удостоверениями на графские и виконтские титулы бороздят моря востока и даже западный океан, странствуют по дорогам от кабака к кабаку в надежде на приз!
  -Приз?
  -Вызов на дуэль. И в следствии с определенным шансом на неудачу - голову Снарка. Любую, даже бастарда.
  -Снарки в моде. - Меланхоличная и как всегда аккуратная Рен пожала плечами.
  -Снарки, Снарки - я прямо слышу, как братец Генрих бьется башкой об стенку в приступе ярости. - Литон тихо хихикал, подбрасывая в руке невесомые двадцатигранные кости.
  -Снарков так ненавидят?
  -Три Генриха желают поохотиться на редкого зверя, что поделаешь.
  -Алхимики называют такой организм как снарк 'формой для литья Спирали'. - Трент Снарк откинулся в кресле до упора и стал дымить в потолок кают-компании.
  -Я совсем запуталась. - Рей схватила себя за волосы. - Что за спираль? Это как Единый Бог Средиземья?
  -Что-то вроде - только не полный, а частица. Ну, понимаешь, согласно их учению - я сам по книгам изучал, не обессудь - у каждого человека внутри живет малая спираль, их там множество, но они все похожи, поэтому говорят - она одна. Дай этой спирали время, и она воссоздаст человека, преобразовав четыре элемента, один из которых - земля. А так как и время принадлежит ей, потому что алхимики уверены времени нет, его отмеряет спираль, позволяя людям думать с течением времени и всему прочему совершаться и тому подобное - скучно все это и интересно одновременно.
  -Скорее первое. - Вставила Рем, помахивая опахалом над головой старика Наоки и смотря сквозь стекла очков - редкая вещь в Королевствах, как говорил Рей Трент. В королевствах очков не носили, зато пользовались подзорными трубами - Рей много прочла из библиотеки каравана, когда узнала о том, что Мэдока отправляется за море вместе с другом.
  -А все спирали всех людей и даже родственные им - живых созданий окромя людей - образуют то, что они называют Великой Спиралью. Сердцем, Душой Мирозданья. Но есть одна форма сущего, за исключением четырех элементов, в которой не живет спираль, а лишь форма для литья её. Но это тоже 'живое создание бога', как говорят в Средиземье, однако именно оно виновно во множестве болезней.
  -Про такие говорят - 'создания дьявола' в вашем Средиземье. - Рем не делала разницы между союзными пятьюдесятью королевствами Мертаны и королевствами срединного моря.
  -Ну, хоть в Королевствах не поминают черта! - Развел руками Снарк.
  -Ага. - Рем медленно махала перед сидевшим с закрытыми глазами дедушкой. - Только вот в вашем Средиземье считают Королевства одним большим раздувшимся Чертом.
  -Они религиозные фанатики. Слава Безымянному в Королевствах еще не понастроили церквей и мечетей как в Средиземье. Я ничего не имею против храмов Син - там люди хотя бы пытаются понять себя и тихо проводят время, никому не мешая и никого не трогая.
  -Не сжигая на кострах. - Подсказала Рен.
  -Они не фанатики, алхимики - ученые. Впрочем, алхимики ближе всего приблизились к пониманию Истины, чем ученые империи Син, религиозные фанатики Средиземья или звездочеты Гильдии.
  -Гильдия - и есть алхимики! А вот Син - дикари. Они не ездят на лошадях, страшно подумать - их там разводят и едят! И еще собак и кошек.
  -Но они же вкусные. - Краснея, заметила Рей и поджала от досады губы. - А мудрецы разных стран? - Рей взглянула на молча читавшего Мэдоку.
  -Они понимают себя. Но не могут передать свое понимание другому. Они говорят: вся истина внутри человека. Но мудрецы не могут показать её - они лишь указывают путь, по которому каждый сам идет к своей истине. Такие истины умирают вместе с человеком.
  -Алхимики не умирают как император Син?
  -Они - может, и умирают, но их знания - нет.
  -И что, - девушка схватилась за грудь рукой, - внутри меня тоже живет спираль?
  -Это дико, еще одна сказка из числа: а давайте организуем сто какую-то там экспедицию на юг и поищем в песках драконов?
  -Драконы!.. - Рассмеялся Трент Снарк. - Ученые Син не признаю их до сих пор.
  -Признавай - не признавай, дракон от этого никуда не денется ведь, или как?
  -А ты видел живого дракона?
  -Нет, зато, когда будем в Южном Кэролл, я покажу тебе кости этих тварей - они огромные, я ребенком играл в черепе одного из них.
  -Подобные черепа раскапывали и в Син, их ученые считают - когда-то давным-давно на земле жили огромные ящерицы, им и принадлежат эти черепа.
  -И драконы ему не настоящие - Литон рассматривал выигранную в дромо у Мэдоки шкатулку, рубиновыми глазами из-под пшеницы с неё скалилась серебряная волчица весьма озорная на вид. - Син умудрились испортить даже Снарка.
  -Ну, нет - рассмеялся Трент, - Снарка не испортишь ничем. У Снарков на гербе змея и акула - талантливые интриганы и бесстрашные воины...
  -Убийцы. - Подсказала невозмутимо стоявшая за проспавшим весь разговор дедушкой Наоки Рен. Будучи слугой, весьма умной и острой на язык она не смущалась пускать его в дело, сохраняя внешне абсолютную невозмутимость и учтивое хладнокровие, говорила вещи, заставлявшие краснеть Рей, говорила тоном, от которого хотелось провалиться под палубу и познакомиться с рыбками. Рей ни за что бы не смогла так разговаривать с молодым господином.
  -Без этого не куда. - Совершенно не обидевшись, рассмеялся Трент. - Все лучше Трех Генрихов.
  -Кто они такие, эти Генрихи? - Спросила Рей.
  Закончившие игру молодые разодетые люди поднялись на палубу подышать воздухом. При этом они громко стучали сапогами. Стоявший за спиной Трента, словно влитая в медленно раскачивавшуюся деревянную палубу Тэтсуя проводил их взглядом.
  -Генрихи? Три тролля, что подмяли под себя весь юго-запад Королевств.
  -Тролля? - Рей попыталась представить тролля из легенд северных народов, и получился огромный зеленый великан со странной бородавчатой шкурой. Еще у тролля два рта, вроде.
  -Да Три Тролля: толстый, тонкий и непонятный. Три герцога южных земель Королевств Мертаны: Генрих Бордо, Генрих Рокфор и Генруа де'Шаризо. Последний - хуже всех, кого можно встретить, однако ты вряд ли его повстречаешь - он обитает в сумерках бесконечных коридоров столицы, из белого золота они, а тролли жадны до всего золотого.
  Рей поняла, что Трент как-то по-своему представляет троллей, и, попытавшись проникнуть в его мысли увидела три темных силуэта в контражур: с острой ехидной улыбкой первый, с жадной и обаятельной - второй, а третий улыбался так еле-еле, словно давился чем-то внутри себя. Все трое - лишь тени на фоне отблесков факела в глухом длинном усеянном портретами коридоре на красном, словно залитом кровью ковре. Их не видно, только оскалы - их три, и они ярки. Оставив отпечаток тени в глазах улыбки исчезли вместе с наваждением, а Рей тряхнула головой.
  ***
  Спрыгнув в темноту переделанного под добавочные каюты второго - носового - трюма, Рей, стуча босыми пятками, унеслась в каюту Рен. Закиданная книгами подушками и отчетливо пахнувшая кальяном, она манила Рей, словно осколок прошлой жизни.
  Юрико и Яиои как всегда дрыхли в обнимку. Между ними уютно устроилась Сора. Маленькое небо, не родное для двух только внешне взрослых близняшек, которые, однако, те считали за свою истинную сестру. Хоть и дразнили временами довольно жестоко.
  -Сони, подъем, мы сегодня причалим! - Трясла их Рей, а они мурчали и, бормоча что-то - брыкались даже, кусаясь временами. Палуба 'Каспера' качнулась - полетели сложенные в стопку книги со старыми пожелтевшими, но такими душистыми страницами. Извращенка Юрико однажды пробовала слеплять их через прослойку сыра с лунными грибами и отправляла в рот. Правда тогда ей было лет двенадцать, но она успела накормить шестилетнюю Рей. Рей долго кашляла, но в тайне ей нравилось все, чем 'угощали' девочку близнецы.
  -Помнишь фонтаны Селим? - Схватила Яиои руку рей, в момент проснувшись. Палуба накренилась в иную сторону, и вся троица поехала вслед за подушками. - Мне приснились...
  Девушка закрыла глаза, вспоминая сон наверняка. Рей завидовала ей - она никогда не видела снов, может и видела когда-то, но уже все позабыла. За свои четырнадцать прожитых малых зим, Рей растеряла все воспоминания о самом раннем детстве и чувствовала, как что-то из неё улетает, словно ввысь.
  Проснулась Сора. Девочка по имени Небо - настоящий пуни-пуни-лапи - 'гений', как их называли жители Средиземья и Королевств, в свои неполные десять уже читала на всех языках, на которых пишутся и писались во все времена книги, даже на лаелонском, позабытом и мертвом, вместе с первыми людьми, что основали когда-то Средиземные Царства. Она как-то сказала Рей, что та сны видит, но забывает, и если хорошо постарается - то вспомнит.
  'Твои сны - особенные, раз они сокрыты даже от тебя', сказала маленькая Сора, смотря своими большими и умными глазами из-под очков Рен, которые та любила на себя натягивать.
  Рей не была уверена, что её сны особенные. Но хотела попробовать те упражнения, которым научила её Сора. Вот только дедушка постоянно заваливал с тренировками. Словно потеряв сыновей свои всех до одного (почти всех - но Тэтсуя он за сына обычно не считал в разговоре, а вот в душе - Рей все еще надеялась) он спешил передать все свое мастерство главы клана Ао хоть кому-то.
  Помнит ли она фонтаны Селим?
  -Сады полные птиц и душистых цветов, огромные кипарисы и карликовые буки с зелеными листьями толщиной в ладонь, под которыми так любила читать Сора? Неужели я могу это забыть?
  -Ты счастливая. А у меня такое чувство, словно я их больше никогда не увижу.
  -Не гони метелицу, Яи, три месяца назад ты могла насладиться ароматами этих садов, Ои, через пару лет - сможешь снова, нэ? Ну, может - пять. Пять лет - не так уж и много, к тому же Южный Кэролл - самые живописные земли в королевствах. Трент так часто о них рассказывал. Это же отлично - путешествовать, и тебе не все равно где стирать белье и вешать на просушку? - Юрико насупилась, потом потянулась и, вздохнув, запела: 'Наступает новый день, что же нам мечта готовит, где мой дом, домик-домик - где ты мой, ласковый и солнечно-уютненький такой? Мной исхожен белый свет, в переулке темном прислонился, чья-то тень уставилась в глаза - уж не враг ли это? Сети суетного зла людей, усталости и слишком многих зим, эти нити не порвать руками и кинжалом не разрезать: Смерть - Рыбак, а я - всего лишь рыба. Сколько мне осталось по мирам отчаяния бродить, где же дом, уж не позади ли в жизни он остался?..'
  -И что такие мрачные сегодня? - Яиои расплела сонной Соричке косичке и стала заплетать их снова - по-другому. В этот момент корпус 'Каспера' вздрогнул. Девушки и Рей прислушались. Не обратившая на толчок никакого внимания заспанная Сора стала вылезать из-под подушек и толстых перин, ища свои тапочки - и в тот миг удар повторился.
  -Вторая, чуть ближе к носу. - Пробормотала Рей.
  -Что вторая? - Не поняла Юрико, и тут же с носа раздался отчетливый выстрел.
  -Вот и носовая пушка. На 'Каспере' всего четыре бортовых и по одной с носа и с кормы. Что вы хотите - Литон торговец, курсирующий между восточными портами Королевств и Срединными землями папства по Коралловому и Срединному морям. Морган Морлей рассказ мне, что плавал раньше на военном корабле и команда его хорошо обучена, а вот пушечек маловато...
  -Мы с кем-то сражаемся? - Яиои стала сосредоточенно искать свой маленький кинжалик 'Сон феи' с таким видом: 'ну вот куда он снова подевался?'
  -Не думаю. - С серьезной миной молвила Рей и встряхнула волосами цвета самой черной тьмы. - Скорее это приветствие, возможно, мы повстречали другой корабль или раньше срока подошли к берегу. Если бы это был бой - мы услышали бы крики.
  На носу кто-то закричал, и палубой выше затопали ноги. Через секунду борт сотрясся с другой стороны - выстрелили обе пушки сразу.
  ***
  Сора сказала, что взрослые могут продолжать заниматься своими гадостями, а она пока поспит, и снова забралась под подушки с головой. Когда Рей выбралась на палубу, а за ней показались лица Юрико и Яиои - на мгновение, чтобы снова опасливо нырнуть обратно - никого кроме команды на ней уже не было. Краем глаза Рей заметила бросок в воду - тело описало дугу и ударилось с легким фонтаном брызг. Кричали чайки, небо было голубым настолько, что обжигало глаза после полутемной каюты. Капитан счищал кровь с сабли. Покачивались многовесельные шлюпки - со всех сторон, но в них никого.
  -Окружили на веслах, вон с той косы рванули - за пять минут оказались вокруг нас, едва успели сигнал дать, думали взять на абордаж. Смотри Рипли, вон их мертвяк на отмели.
  Прямо на Рей смотрели глаза Тэтсуя, он был весь в крови - от ног до головы, словно искупался в ней. В обеих руках - танто. Рядом - тяжело дышавший и улыбавшийся солнцу с новой силой Трент Снарк. Рей стала оглядываться, ища молодого господина, и вскоре увидела Мэдоку, на его лице была кровь. Глаза Рей округлились, но она быстро поняла, что не кровь молодого господина это. Рен была рядом с ним. Даже она сражалась. Рей развернули две сильные руки и правая влепила затрещину. Девушка коснулась рукой лица.
  -Где ты была?!
  Дедушка, его глаза походили на рассерженных пчел, два роя, молнии. Рей сдержалась, чтобы не заплакать. Можно было сказать, что молодой Господин сам сказал ей проведать близнецов, но хоть это и было правдой - не к месту она сейчас.
  -Дедушка, простите. - Упала на колени Рей и сложила руки на палубе, вляпавшись в свежую кровь. - Это никогда не повторится. Я клянусь никогда больше не отходить от молодого господина.
  Украдкой Рей взглянула на Мэдоку. Тот не видел её и дедушку, беседуя с Рен, говоря ей что-то, молодой господин показывал в сторону открытого моря. Там из-за зелени выступали в легкой дымке силуэты домов. Порт Квенты.
  -Без пяти минут порт - сели на мель. Шлюп совсем разнесло, явно после шторма. Неужели второй прошел - тот же оставили восточнее? - помощник Моргана рассматривал какие-то обломки серого цвета на песчаной косе к югу, бриг уже оставил их далеко позади. Морлей, передавший ему трубу, взял вторую и прицелился в сторону порта.
  -Не успеем. - Процедил он. - Вон, какие шустрые, гребут как черти. Тоже заметили халявный приз. Если на тех мелях и осталось что толкового, через полчаса уже не будет, а у Литона срок поджимает, не успеем.
  ***
  Город утопал в садах. Маленькие деревья оказались пальмами, прямо у порта раскинулся обширный рынок. Вначале Рей оглушил мир непривычных запахов, но она успела к ним привыкнуть, пока спустивший паруса 'Каспер' разгружался. Обнаженные по пояс люди сновали с тюками, выгружали огромный караван дедушки и еще многочисленные грузы, что привез Литон, Рей вместе с близнецами отведала половину местных блюд, что готовили у причалов торговки в пестрых одеждах южанок. Особенно Рей понравились запеченные арахис с медом и молоком, которые готовила полуголая девица лет шестнадцати. Загорелая с каштановыми волосами до пояса, она слизывала с пальцев патоку и улыбалась Рей, пока Сора совала в рот все, что послаще.
  Вытянув руку, юная торговка сунула сладкие пальцы в ротик Рей и та не сопротивляясь, слизывала их. Пальцы совершали странные движения во рту. Рей краснела, не понимая причины своего смущения, как и странного обычая этой страны. Загорелая девушка с обнаженной грудью и коричневыми сосками звонко рассмеялась, резко вынув пальцы изо рта Рей, которую тут же уволокла от прилавка абсолютно серьезная Сора. Обернувшись, Рей увидела, как девушка за горячим паром от углей облизывает пальцы, смотря им вслед, и машет рукой. В груди у Рей стало жарко, захотелось пить даже после холодного молока.
  Залитая солнцем Квента встретила их очень радушно, вся оставшаяся половина дня ушла в хлопотах, которые обошли Рей стороной. Вслед за целеустремленной Сорой, Рей исследовала крупнейший порт Кэролла, и окончательно заблудилась бы. Но Сора была не такая - девочка уверенно бежала вперед, протискиваясь в любую щель между людьми и Рей просто поспевала вслед за ней. Караван построили сразу за воротами города портовые рабочие, нанятые Трентом. Сразу по завершении все двинулись в путь: люди, встретившие Трента на лошадях, а дедушка со слугами - в караване. Наоки сел в позу лотоса и стал медитировать, но перед этим он успел сказать во всеуслышание о том, что чувствует тут тьму. Трент усмехнулся.
  -Тьма, тьма грядет. Сколько пророков исчезнувших народов предрекали и обещали Королевствам тьму? Пять веков назад Хаосиз кричал об этом в пустынях юга. Три сотни лет назад папа Средиземья в папстве своем проклял страны Королевств за отречение от единого бога и признал в Безымянном чуть ли не дьявола. Сто лет назад вопли неслись вслед за победной поступью Экстерминатуса по землям востока и юга. Но Королевства все еще стоят. Я тоже склонен думать, что что-то сотворенное людьми когда-нибудь падет, однако - я вернулся, а жизнь по-прежнему бьет ключом.
  Дедушка поворчал себе под нос и засопел, впав в транс. Рен стала позади него и принялась отгонять не существующих в Кэролл мух. Огромная повозка - что-то среднее между кибиткой и маленьким передвижным дворцом - тронулась в путь.
  -Как только со стен и с башен родового гнезда увидят это чудо с востока - поймут, что приближается Снарк. - Усмехнулся вновь Трент. Однако лицо его слегка потемнело. Казалось, что он грусти. Рей взглянула на него украдкой и снова принялась смотреть по сторонам. Она ехала на кобыле, которую подвели слуги Трента вслед за Мэдокой и Асукой - те ехали вдвоем, о чем-то тихо беседуя. Рей не смела им мешать. К замку они должны были прибыть к самой поздней ночи этого чересчур длинного и полного событий дня.
  -А знаешь, почему Снарк? - Трент обращался к Рей. Литон остался на корабле - ему нужно было к сроку вернуться с товаром, то есть снова пересечь Коралловое море на 'Каспере'. Он попрощался с ними и пожал руки Тренту с Мэдокой. Слуги же, приехавшие из замка были незнакомы ему - больше десяти лет жившему за границами родных земель. Только со старым Хэвоком обменялись они улыбками и рукопожатиями. Рей улыбнулась как можно учтивее.
  -Говорят, что если Снарк двинется к кому в гости - он возьмет с собой свой родовой замок. Это лишь отчасти шутка, у меня некоторая родня годами не вылезает из своих гнезд. Теперь же будут отсиживаться там десятилетиями.
  Рей широко улыбнулась, закрыв от садящегося за далеким лесом солнца глаза.
  ***
  Едва выехали за стену портового города, как увидели повешенных детей на старом трухлявом дубе.
  -Что это? - Рей ткнула в мешки, подвешенные к ветвям древа. Казалось - куклы раскачиваются с замершими серыми лицами.
  -Вот я и дома. - Вздохнул Трент и взлохматил голову. - Только сейчас осознал, что к папскому дьяволу все же вернулся!
  -Они мертвы? - Спросила Яиои, разглядывая подвешенных гирляндой мальчиков и девочек в маленькую бронзовую подзорную трубу со старыми стеклами. На голову девочки села птица - черный ворон с синеватым отливом загривка, с деловитым видом он стал выклевывать ей глаза. Яиои отложила трубу.
  -Опять не поделили естественный налог.
  -Что такое естественный налог? - Вопросительно взглянула на Трента Рей, но тот не склонен был отвечать. За него ответил Мэдока.
  -Это когда простые люди отдают своих детей в застенки Гильдии на опыты, отроков постарше - в легионы Экстерминатуса, а еще девочек отсылают на крайний север, за стену в Темный Орден. - Помолчав, молодой господин добавил. - Налог называют 'естественным', так как забирают обычно самых слабых или тех, кого родители любят слабее, кем меньше всего довольны.
  Асука, ехавшая слева от Мэдоки издала странный звук и подняла лошадь на дыбы. Низко надвинутый на лицо капюшон коричневого плаща слегка приподнялся, обнажая курносый нос и тонкие, плотно сжатые губы девушки.
  -Неужели сами отдают?
  -Если сами - то обычно обходится без этого. - Мотнул головой в сторону дерева Трент Снарк.
  -А это можно как-то прекратить?
  -Вот этого именно сейчас ждет от Снарка Генрих - чтобы тот встал на пути у Гильдии.
  -Так можно?
  -Это суть Мертаны, Дух Королевств, которого мне так 'не хватало' в Син!
  -Проклятых Королевств. - Лицо Рен ничего не выражало, она зевала столь демонстративно, что все её знавшие могли понять степень презрения этой странной слуги рода Ао. - Рей, ты думала над тем, почему пересекая Средиземное Море, мы скрывали цель нашего пути? Каждый раз при досмотре груза Литон указывал в документах не конечный пункт назначения? Таких как он кое-где называют 'контрабандисты', а где-то и вовсе причисляют к пиратам. Единственный выход для контрабандиста - не выглядеть аутентичным контрабандистом. Мы весьма респектабельные дорогие и знатные гости, мы плыли как щит, под тенью которого совершились несколько незаконных сделок. В разных странах Средиземья разное отношение к тем землям, на которые мы ступили этим утром, хоть уже который по счету Папа Мертану ненавидит и обещает скорый крестовый поход, он вряд ли состоится когда-нибудь. Папство не сумело привить ненависть к королевствам повсеместно в своих краях, а жители Син слишком мало знают, чтобы судить. Единственные кто на себе почувствовали, что такое Королевства Мертаны - это жители южных империй Дахмут, Ишвар и иже с ними, за произнесение названий которых кое-где здесь отрезают язык, а где-то даже вместе с головой. Исчезнувших южных империй.
  -Истребленных южных империй. - Асука посмотрела сквозь капюшон на Рен так, словно могла видеть её суть. Она говорила тихим и отстраненным голосом, однако Рей ожидала взрыва. Рей единственная настолько хорошо знавшая молодую госпожу, чтобы почувствовать её следующий поступок. Но в этот раз Аська сдержалась, её маленькие столь знакомые Рей белые зубки скрипнули, когда пришпорив серого в яблоках, девушка рванула вперед подальше от медленно ползущего каравана. Минуту спустя Мэдока присоединился к ней.
  Трент вытер пот со лба и взглянул в небо.
  -Я дома... - Шепнули его губы.
  В его глазах Рей видела тени неподвижно висевших людей. Шел мелкий дождь тогда, в то раннее утро, когда пятнадцатилетний Трент покинул родной замок навсегда, без намерения возвращаться. Спустя десять лет он вернулся. Рей открыла глаза и посмотрела на равнину. Вдалеке, на полях работали люди - крохотные фигурки, едва заметные отсюда. Они спешили, ведь лето заканчивалось.
  Естественно?
  Рей взглянула снова на видневшееся далеко позади дерево. Рен словно прочла её мысли.
  -Называя налог Естественным, - Рен поджала губы и выдохнула воздух, - члены гильдии имеют в виду - 'эти дети и так умерли бы, не создай мы таких хороших условий для вашего размножения'. Отсутствие войн и масштабных эпидемий в Королевствах в последние несколько веков тоже считаются. Все иные народы чают, что жители Королевств как сыр в масле катаются и это отчасти так, для аристократии. Для простого народа это значит - их не режут ночами черти кто, но... - Рен взглянула в глаза Рей и та слегка поежилась. - Простолюдинам нечем платить Гильдии и... кхм, ладно - назовем этот атрофировавшийся орган Советом Пятидесяти Лордов Королевств Мертаны и Окрестных Священных Земель. Притом, что сама 'Миртана' лежит намного западнее - это крупный остров в окружении многочисленных архипелагов. Считается родиной мифического Безымянного, основавшего Гильдию. Или наоборот - бывшего первым результатом деятельности Гильдии, её экспериментов, как Экстерминатус, возглавляющих автономные армии Королевств - карающую длань с пастью в ладоне, что жрет иные народы и живет за счет них. Королевства умудряются сотни лет воевать и одновременно не прекращать торговлю. Семья фермера королевств так же многочисленна как семья крестьянина в Империи Син. Если на двоих родителей приходится больше пятнадцати детей это означает одно - доживут до двадцати от силы пять-шесть, и это уже хорошо. Если доживает больше десяти - через пару поколений страна окажется критически перенаселена, это хорошо для любой страны, но не для королевств, и это признак их ущербности. - Тут Трент Снарк усмехнулся с грустью, а Рен сняла красный осенний листок из волос дедушки Нао. - Я читала отчеты путешественников Лао-Шина с востока и Кхала с юга, по переписям двадцатилетней давности в Королевствах Мертаны проживало больше пятидесяти миллионов человек. Это в пять раз больше чем во всем Средиземье и в два раза больше чем в намного более протяженной империи Син. Армия Королевств насчитывала тогда два миллиона человек, но после этого были истреблены несколько ранее расколотых империй юга, - Рен пренебрежительно выпрямилась, - вроде бы даже они были на правах новичков включены ранее в состав королевств. Темное это дело - полвека как завоеванные платили дань Королевствам, служили им и ждали когда войдут в состав страны как полноправные земли Мертаны. Их даже официально охраняли воины Экстерминатуса, сорок тысяч вроде. И вдруг внезапно сорвались, 901 года от основания Королевств 11 дня первого месяца осени - месяца сбора летнего урожая - пересекли границу, напав на Королевства с жалкими восьмьюдесятью тысячами, от которых стараниями рейнджеров Мертаны до Столицы-то добрались половина. И едва осадили, как узнали, что их земли сожжены и народ их истреблен не до чеки телеги даже, а поголовно - убили всех, включая младенцев. Ведь они нарушили одно из основных положений закона связывающего порабощенные Королевствами Империи юга и востока - никогда и ни при каких условиях не пересекать с армией границы Мертаны. Локальные конфликты, внутренняя вражда, войны с соседями, отказ платить дань - за это могли пострадать их правители, смена власти на лояльную и только. Но после подобного не щадили никого. Экстерминатус и легионы в тот раз не возвращались в Королевства - остатки разрозненной и деморализованной армии южан добивали ополчения и рейнджеры. Королевства огромны и беспощадно зажиточны, в отчаянии южане вроде как применили технику выжженной земли?
  -Это прозвали голодной войной.
  Рен смотрела на Трента, скосив глаза, помахивая при этом над спящим дедушкой опахалом.
  -Желали досадить и жгли в Северном Кэрролле портовые склады. Но кроме самого Кэролла это не задело никого, вот беда на голову Снаркам, да? Тогда-то эти затворники высоких замков и стали 'подминать под себя королевство за королевством'? Рей! - Рен повернулась и снова взглянула в глаза, но на этот раз Рей сдержалась, не бросилась в краску и не отвела взгляда. - Ты знаешь, что все когда-нибудь заканчивается - ты видишь в Королевствах признаки запустения?
  -Дедушка сказал, что чувствует тут тьму.
  -Ну, еще бы! Королевства питаются не только другими народами, но и собственными детьми!
  Рей собралась с силами, чтобы выдержать этот странный взгляд.
  -Дедушка сказал бы: плод сначала созревает, а потом начинает гнить, если его вовремя не снять с ветки и не переработать. Я вижу спелый созревший плод, он вкусен и приятен взгляду, мне понравилась Квента, если и остальные города подобны ей - я с радостью бы тут осталась жить... с Молодым Господином и его будущей супругой. Мне не нравится, когда убивают детей, это неправильно для моего понимания, но в чужие земли со своими обычаями не ездят. Я тут гость, я не хочу говорить никому, как нужно жить. Простите меня за мои слова о том, что это нужно прекратить.
  Рен улыбнулась довольная и слегка зачарованно смотрела на Рей.
  -Не гниет еще?
  Рей посмотрела по сторонам. Для этого пришлось заставить лошадь сделать маленький круг. Тщетно искала Рей следы гниения, опушка леса вдалеке звала и манила, поля колосились пшеницей, люди, работавшие вдалеке, тянули к себе сердце четырнадцатилетней девушки. Воздух был чист и настолько вкусен, что только морскому под стать и прибрежному. Рей дышала полной грудью.
  -Нет. Это хорошие земли. Наверное, тут живут добрые люди, они не могли повесить тех детей.
  -Ты права - их повесили не они, ведь это - их дети. Плод созрел? - Рен внимательно посмотрела на молчавшую в смущении Рей. - Карта по которой ты прибыла сюда зеленого цвета, мало того на ней - лилии. Тебя не будут искать егеря и рейнджеры королевств, чтобы повесить за пересечение границы как тех детей за отказ выплаты Естественного налога их семьями. Литон хоть и опальный, но брат Генриха Бордо, а у Мэдоки охранная печать Запретного Города, он знаком с Императором Син который еще никогда не воевал с королевствами... пока не воевал. Если Твой, - Рен сделала ударение на этом слове, - молодой господин пожелает остаться - он сможет это сделать, купив права на титул у палаты лордов, за покупкой родового гнезда какого-нибудь разорившегося местного феодальчика вообще не встанет дело. - Рен свесилась с каравана и присмотрелась к глазам все еще молчавшей Рей с расстояния в метр. - Эх, похоже, я права и Королевства Мечты поймали еще одну юную душу...
  Рей вздохнула и ничего не ответила.
  ***
  Ворота замка Думстоун оказались слишком маленькими, чтобы впустить караван дедушки. Его разбирали всю ночь и заносили по частям, чтобы собрать уже внутри. Хорошо, что Трент все предусмотрел, и с ними ехали портовые рабочие - слуг в замке было на удивление мало.
  Дедушка сразу впал в свою вечернюю медитацию, и Рен приказала не трогать его, Нао заносили внутрь вместе с крышей каравана, которую быстро сняли ловкие рабочие.
  -Отец в Столице? - Первым делом осведомился у хозяина замка Трент.
  -Да, сейчас от силы там сорок Лордов в палате, остальные в своих замках. И я не советую там тебе показываться.
  -Я в курсе. Там сейчас грызутся на счет казуаров применения Салического закона.
  -Нед твой брат? - Спросила Рей на ухо Тренту, понимая, что ведет себя возможно и не по незнакомому этикету.
  -Ага. - Рассмеялся во весь голос тот. - У меня восемь братьев и один нормальный.
  -Я все слышу. - С укором проворчал Нед. - Однако рад, что оказался 'нормальным'
  -Нед, - легкой грустью сказал Трент, - я не говорил, что нормален именно ты.
  -Мы столько не виделись и на те, - с показным отчаянием воскликнул Нед, ухмыляясь в растрепанную на ветру бородку. - Ты мне еще спрятанный от тебя деревянный меч припомни.
  -Он назывался 'Лед'.
  -Безымянный, ты помнишь! И кто после этого не нормален?
  -Я не забываю друзей врагов и осколки своего детства. Впрочем, на первых двух память иногда подводит.
  За те два месяца, что они провели в замке, Рей успела привыкнуть к новым порядкам. Все тут было незнакомым, чудно, но в то же время интересно. Рей знала, что скоро они отправятся на север, оставив дедушку на попечение Рен и её близняшек. Сора тоже остается, а вот Трент вместе с молчаливым Тэтсуя поедут вместе с молодым господином. После того как Мэдока прошел Храм Испытаний он изменился. Рей не знала точно - в чем, но что-то поменялось в нем. Он выбрал именно её для своего путешествия в Чернотопье, откуда вернулся с молодой госпожой. Так странно, ведь Рен претендовала на место по правую руку от господина. Дедушка дорожил Рей - она это знала - и желал ей добра, однако она осталась у него одна, единственная, кто смог бы еще служить господину из почти истребленного клана Ао. За два дня до начала путешествия через земли Северного Кэролла, а затем и Вирджин, Кейстоун вплоть до северных земель Нью-Старка и стены, дедушка Нао явился к Рей во сне.
  -Видишь!?? - Скрипел он, потрясая странным причудливым посохом, - Ты... это... видишь?!
  Рей пыталась понять, что не так, но не могла. Однако дедушка старался, Рей не хотела его расстраивать, поэтому кивнула головой и ответила:
  -Да дедушка, я вижу. Я буду хранить молодого господина.
  
  
  
  Селвин.
  Капли были маленькие, едва заметные на снегу. Следы - похожи на волчьи. Тело тащили волоком, без перерывов даже на полминуты отдыха, свойственных людям. Следов борьбы тоже не было. Волки не оттаскивают обычно тела в укромные места, а зарывают их на месте, но то - по ту сторону стены, а по эту другие волки. Всего-то было - пройти по ним до самого конца и, удостоверившись в смерти охотников, вернуться обратно. Но с каждым шагом вглубь леса Хакан ощущал неясную зудящую тревогу. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
  С легким лязгом палаш вышел из ножен. За ним появились еще два меча - Дрого и Селвин последовали примеру 'Лесного Лорда', как за проведенные в егерях полгода успели прозвать в шутку Хакана. Скрипели стволы северных сосен, ветви терлись друг об дружку. Надсадно ухнула сова, взлетев с ветки и поскользнувшись, едва на растянулся замыкавший группу Дрого.
  Хакан остановился первым. Как вкопанные замерли его люди. Хакан поднял два пальца и ткнул ими в темный предмет, лежавший на снегу. Вокруг не было никого, лес утопал в сумерках. Лесной Лорд приблизился к телу и перевернул его носком сапога. Охотник был мертв, труп не вмерз в хрустящую корку снега - полчаса от силы. Оглядев пристально просветы между деревьями и оглянувшись на невозмутимо грызшего кожаный воротник плаща Безухого Селвина, Хакан вернул меч в ножны и опустился на колени рядом с телом.
  Следы обрывались тут. Вокруг не было ничего, только тело в луже собственной крови.
  -Волк?
  -Похоже на то. - Хакан посмотрел на Дрого. Тот встревоженный вслед за Лордом не переставая, вертелся на месте, оглядываясь снова и снова. Хакан, не снимая перчаток, расстегнул воротник у охотника в том месте, где на снегу растекалась лужа крови. Дернувшись, словно обжегшись, он отскочил от тела, но меч так и остался в ножнах.
  -Нужно найти второго. - Сказал он голосом чуть более бесстрастным, чем бывало утром, после пьянки в 'Червоточине Маггота'.
  По глазам Дрого с Селвином Хакан понял - они чувствуют его волнение, чем больше страха и невольной импульсивности будет в нем сейчас - тем больше в ответ появится у его людей. Они конечно не побегут. Это крайность, за которую с них спустят сначала шкуры, а потом снимут головы. Не потому что он бастард Лорда, просто они егери Черной Стрелы.
  -Мы должны найти его как можно быстрее, пока окончательно не стемнело. - Как можно спокойнее и жестче отдал приказ Хакан. Селвин перестал жевать воротник, Дрого вострил уши как гончая и завертелся на месте, слегка приподняв лезвие палаша. Они поняли - это был приказ.
  Прошли еще полчаса, и утопавший в вечерних сумерках лес рассек легкий как ветер свист Дрого. Разделившиеся на свой страх и риск для поисков второй жертвы егери стояли вокруг расчлененного тела.
  -Он взорвался изнутри? - Шепнул Дрого.
  Селвин хрустнул позвонками шеи и потянулся. Он всегда любил расслабляться в такие моменты, словно чувствуя, что сейчас начнется. Дрого перестал вертеться и стал стрелять глазами во все стороны как портовая шлюха в толпе моряков. Хакан разглядывал останки. Перчаток он не снимал и старался не дышать смрадом, который издавали куски мяса и запекшиеся внутренности в сгущающейся тьме. Острием клинка Хакан перевернул голову и придержал ногой, когда та собралась скатиться с сугроба у сосны в талую выбоину, которые обычно оставляют лисы в поисках кореньев в середине зимы. Но откуда за стеной лисы?
  Хакан поднял указательный палец, один, а не два - это означало, что он хочет, чтобы они обратили внимание. Два означало бы - прислушайтесь, а три - пригнуться. Хакан был моложе своих напарников и меньше прослужил в Черных Стрелах - егерях Невервуда, но сейчас командовал ими он. Хакан любил объясняться жестами и ненавидел слова, произнесенные в лесу. Словно всегда ожидал стрелу в затылок, что отчасти было реально получить за стеной.
   -Не трогай. - Селвин в общем-то и не собирался. Тем более остро прозвучало предостережение Лесного Лорда, или Лорденыша, как называли Хакана те, кто с ним за стену не ходил, и кому не приходилось полагаться на него в подобные минуты. - Просто запомни, - сказал Хакан слегка дрогнувшим голос, будто бы принимая в уме какое-то важное решение, - запомни эти зеленые пятна на шее. У первого охотника были такие же. Дрого! - чуть ли не сорвавшимся в крик голосом позвал Хакан.
  Глаза Дрого говорили слишком ясно: 'не ссы, Лорденыш...'
  В них не было насмешки, только легкая укоризна. Однако именно Дрого вертелся в этот вечер за всех троих, выискивая одичалых в темневшем немом и уснувшем лесу. У Хакана не было времени искать в подобный час обиду.
  -Женщина сказала - напал волк?
  Дрого смял шапку, стряхивая с неё снег.
  -Да. Я сам слышал. Она выглядела подавленной.
  -Подавленной или больной? - Хакан встал, отряхиваясь. Пару раз топнул ногой, словно счищая с обуви кровь о корку снега.
  -А разве бабы бывают иные? У неё волк загрыз мужа и сына, я так понял. Что-то не в порядке, Лорд?
  -Все будет хорошо. Мы возвращаемся.
  С мрачным видом 'Ублюдочный Лорденыш', как трижды про себя его уже обозвал за эту ночь Дрого, провернулся и пошел совершенно не в том направлении.
  -Простите, ваша светлость, - улыбнулся Дрого, - но стена - в той стороне.
  И Дрого сделал приглашающий жест руками. По его представлению именно так поступали с высокородными особами на юге. Он даже поклонился слегка, ожидая взрыва. Но взрыва не последовало.
  -Я знаю. - Отмахнулся отрешенный Хакан. - Мы возвращаемся не в Форт Бриг, как можно быстрее мы идем в Илдред, в дом той женщины.
  Озадаченный Дрого потопал следом. У Селвина был вид, будто он все понимает. Больше никто не проронил ни звука. У троицы ушло сорок минут быстрой ходьбы, чтобы добраться до поселка охотников и лесорубов у самой горной гряды Рандвалф. Хакан постучал, лезвие его палаша скользнуло из ножен на пару ладоней, пока они дожидались ответа. Послышался стук и лязганье. Тихий голос вопрошал: 'кого там принесло ночью в дом, в котором горе?'
  Хакан назвался. Прошла минута и дверь отворила женщина с длинными распущенными светлыми волосами. Лицо её было осунувшимся, под глазами - темные круги. Трое вошли.
  -Дрого. - Командовал Хакан. - Дверь. Селвин - мне помогать. ДРОГО!
  Дрого смотрел слегка вздрагивавшими в полутьме зрачками.
  -Да, мой Лорд. - Было не понятно, издевается он или нет.
  -Дорого - не спрашивать. - Хакан обернулся к женщине. - Твое имя.
  -Вы нашли Йоханку?
  -ИМЯ!!! - Заорал Хакан. Женщина, закрывая лицо руками, отшатнулась. Селвин проверил замок и прошел невозмутимо мимо Дрого. Тот прислонился спиной к двери сруба. Окна, стянутые десятком слоев пузыря и закрытые изнутри против зверья ставнями - женщина с мольбой взглянула в них.
  -Хродвин... Генриетта... что с моим сыном, вы его нашли?
  -И его. - Ответил Хакан. - И отца. Раздевайтесь.
  Из горла женщины лет тридцати от роду вырвался сдавленный крик. Казалось, последних слов она не слышала.
  -Ему всего двенадцать, где мой мальчик?!
  Клинок вышел с тем же звуком, как и обычно. Дрого вздрогнул и отвернулся.
  -Я, - отчеканил Хакан. - Черный Егерь Милберга. Вы живете за стеной. Я приказываю вам снять одежду и положить её рядом с собой... - острие меча сделало восьмерку в воздухе. - Хотя бы на пол.
  -Именем Гаррика Годфрита... - Начал было подсказывать с кривой усмешкой Селвин, но Хакан взглянул на него с такой яростью, что егерь прикусил язык. В руках у 'Лорденыша' играл клинок шириной в ладонь, со свистом рассекая воздух.
  -Вы расскажете мне, что случилось с моим сыном? - Со слезами на глаза спросила Генриетта, стягивая коричневое с кремовыми разводами платье. Она была худая, ребра отчетливо прорезали кожу. Странное дело - в доме пахло едой, Дрого втягивал ноздрями бывшего вора с копей Хориниса. Тут пахло зажиточностью. Висели шкуры, дом был чистым и очень уютным. Дрого бы не отказался тут остаться доживать свой строк в этом мире, не стой дом сей в Илдреде, что за стеной. И все равно больше полугода не видевший женщин Дрого с болезненной жадностью разглядывал эту худышку со светлыми волосами, маленькой грудью и молочной кожей, покрывавшейся 'гусиными лапками' под пристальными взглядами троих мужчин. Посмотреть было, на что в самом плохом смысле этого слова. От низа живота и по бедрам внизу спускались яркие зеленые отметины. Казалось - погаси жировую лампадку, и они станут освещать комнату не хуже. Лобок был весь измазан этой клейкой гадостью, видно было, как её старались отмыть - буквально размазав по всему животу и содрав большую часть лобковых волос. Несколько темных, почти не светящихся уже пятен были под грудью, на груди и на шее - чуть ниже воротника. В общем-то, и так все было ясно всем - даже посерьезневшему Дрого, но Хакан приказал Генриетте повернуться и наклониться.
  Лицо женщины стало сминаться, она постарела сразу лет на десять - теперь выглядела на сорок, но с молодым, почти двадцатилетним недокормленным телом. Из глаз брызнули слезы, изо рта стон, похожий на вой бурана. Так стонут бесноватые, так скрипят сосны, перед тем как рухнуть.
  -Наклониться! - Рявкнул Хакан и, видя, что Селвин сейчас бросится в порыве служебного рвения помогать ей сделать то, что от неё требуется, заорал во все горло. - Стоять! Селвин - назад, Дрого - дверь!!
  Хакан выставил вперед палаш и провел им по бедру Генриетты, оставляя тонкий разрез из которого вытекли три крупные капли крови и... все.
  -Наклониться. - Уставшим голосом тихо сказал Хакан. - повернуться ко мне спиной и, наклонившись, раздвинуть... себя... руками.
  Генриетта сделала все, как было сказано. Кончиком клинка Хакан приоткрыл слипшиеся от яркой зеленой слизи губы - те, что у женщины между ног - и свисавшие оттуда зеленоватые полупрозрачные ниточки, дернувшись, спрятались поглубже.
  -Селвин - назад, Дрого - держи дверь. - На всякий случай снова повторил Хакан, не отрываясь, смотря с ужасом туда, куда принято смотреть с совсем другим выражением лица. - Генриетта, что случилось в этом доме?
  -На меня напал волк. - Срывающимся голосом твердила женщина, не смея оборачиваться. - Утащил всю семью. Напал... волк... Волк ведь напал. Волк...
  Она повторяла это снова и снова, каждый раз меняя интонацию, при этом слегка потирала себя по промежности.
  Хакан вытер лоб.
  -Селвин, - сказал он совсем тихо, едва перекрывая невнятное бормотание женщины, ты в перчатках? Переверни её, только не трогай эту гадость.
  Селвин послушался. Хакан подошел к Генриетте и поднял меч. С глухим сиплым чавкающим звуком клинок перерубил тонкую шею и застрял в досках пола - Лорденыш бил наверняка и что называется - вкладываясь. Дорого пискнул, когда увидел, как Лорденыш отскочил, как кровь заливает пол, как бьется тело женщины, как поднимается и опускается её живот.
  -Дрого. - Уставший Хакан повернулся к внимательно вглядывавшемуся в труп Генриетты егерю. - Огня мне. Скорее.
  Селвин смотрел, как Хакан закидывает все еще дрожащее тело Генриетты всем, что может гореть, но не решается поджечь.
  -Селвин, выходим. Дрого, где ты там?!
  Из соседней комнаты появился Дрого. В каждой руке - по свертку, в зубах - Кусок сыра.
  -Ты сдурел? - В глазах Хакана сквозило плохо скрытое презрение. - Я просто не хочу тебе отрубать этим клинком руки - тогда тебе после и голову придется срубить.
  Свертки выпали из рук Дрого, но сыр изо рта он не выпустил. Когда двое напарников оказались снаружи, Хакан поджег тело и закрыл дверь. Послышался странный визг.
  -Дрого, баррикадируй дверь!
  Молча жующий сыр Дрого, вместо возведения баррикады всунул в щеколду свой кинжал из сапога. И продолжил жевать сырную голову.
  Хакан стер со лба выступивший пот. Жадно доедавший сыр Дрого смотрел вокруг, что бы еще прикарманить. На улице Илдрида стали появляться первые разбуженные воплями жители. Хакан ничего им не объяснял, это не входило в его обязанности. Сказал только, чтобы они не входили в дом еще несколько дней. А Дрого тем временем срочно подкатывал к двери пустые бочки из-под рыбы и клал сверху тяжелые камни.
  Хакан ничего так и не сказал никому из жителей. Но на обратном пути к трехсотлетней башне стены Дрого не утерпел и вставил свои 'что это было?'
  -Это я у тебя должен спросить Дрого. Мы, по-твоему, кто?
  -Я раньше был вором, мне стыдиться нечего. Тем более в моем сегодняшнем положении.
  -Теперь уж точно нечего. - Улыбнулся Селвин. - если лорд станет стучать - тебе отрубят руку.
  Лорд Хакан, которого называли Лордом только его теперешние напарники - все как на подбор в прошлом браконьеры, бандиты и прочие мутные люди - молчал. Но молчать не мог Селвин.
  -Ты должен был зачитать ей приговор. - Сообщил он. - Помимо отрубания рук за мародерство в селениях по ту сторону стены есть еще что-то там про подобное поведение.
  -Какое - подобное?
  -Ты понял.
  -Селвин, это был тролль. Уже с полдня как он её изнасиловал.
  -Но она была еще в сознании, это не по-человечески. Даже висельнику зачитывают приговор, прежде чем повесить. Это ведь несложно даже для бастарда. Впрочем, кому я это говорю.
  -Я просто не дал ей времени подумать. Дай - она бы поняла, что её ждет, и стала сопротивляться. Ты бы с ней стал драться, Селвин?
  -Не любишь драться с девушками, Лорд? - Ухмыльнулся Дрого.
  -Дрого, я тебе прощаю на первый раз воровство, но учти...
  -Я есть хотел! - Оскалился Дрого. - Там еда была в свертках, больно мне нужны их шкуры. Ты сам виноват - из-за тебя мы делали такой крюк в начале, я больше суток не ел!
  -Дрого. - Сказал Хакан. - Мне глубоко плевать кто она - хоть принцесса, Аелфхэйр, что учил меня читать, любил сказки. Еще он рассказывал мне про троллей, я точно помню про огонь и прикосновение к зеленой коже тролля, так, что считай я тебя спас.
  -Разве виновата не кровь?
  -Дрого!
  -Молчу-молчу...
  Только к утру они достигли стены, все трое пробыли за ней двое суток.
  
  
  Бранд.
  Высокая.
  Бранд запрокинул голову. Казалось - стена касается низко летящих серых облаков. Неужто это построено людьми? В ней было что-то нечеловеческое. А еще тут чертовски холодно!
  Бранд поежился. Когда его выпустили из клетки, то сразу потеряли к нему интерес. Возможно - его и не было никогда, все эти месяцы Бранд чувствовал себя вещью, которую погрузили в арбу. Он не знал, что теперь делать, однако выкинувшие его на мороз из прикрытой шкурами клетки ничего собственно не сказали, приказали или потребовали. Просто бросили - и, стегнув лошадей, отправились дальше по дороге вдоль стены. В клетке было еще несколько парней - и помоложе и постарше Бранда, а вдоль стены - не один только этот форт.
  Бранд огляделся. Бежать в такой холод тут и вправду было некуда - кругом равнина, вдалеке - заснеженный лес, у Бранда ничего при себе, кроме одежды. А вдалеке возвышается громада форт Брига, Бранд знал, что это значит 'Скала' с какого-то древнего языка расы, жившей тысячи лет назад и исчезнувший в одно мгновение или год. Теперь на этом языке никто не говорил, однако большинство имен и названий давались именно на нем.
  -Это твой новый дом, наш дом. Лучше сразу смирись. - Бранд обернулся. Белое на белом - трудно заметить и все же - Бранду показалось, что перед ним призрак, возникший из ниоткуда, ведь всего мгновение назад он думал, что на километр в округе нет ни души. Говоривший был раза в два старше и на две головы выше самого Бранда. Короткие жесткие черные волосы засыпаны снегом. Тяжелый плащ, изнутри - коричневый, снаружи - белый как снег. Полуторный меч, заточенный лишь с одной стороны, казался неуклюжим и каким-то избитым. - Я - Тив. - Он протянул руку, которую Бранд пожал, не отрываясь от созерцания громадины. - Ты из-за Голодной Войны тут?
  Этот вопрос означал - а не поймали ли тебя Бранд люди, что сожгли посевы твоей семьи и не закинули ли они тебя на положении раба.
  Бранду нечего было ответить, кроме того, что все было так и одновременно совершенно иначе.
  -И все же - жаль, что ты один. Так у нас недобор получается постоянный. Как тебя звать, паренек?
  -Бранд.
  -Хорошее имя. Форт Бриг теперь твой дом, смирись Бранд. К тому же тебе предстоит обучение, что южанам и не снилось, прежде чем доверят сбивать сосульки и посыпать песком дозорные траншеи. Пока все прочие войска грызутся между собой - нам подобные за ними подтирают. Мы - северные берсальеры, кроме нас покой Королевств хранить некому.
  Плац. Он походил на поле, только кое-где виднелись полускрытые метелью вышки. Огромный, размером с целое ячменное поле его семьи, на нем могла поместиться армия. Сейчас на нем было больше тысячи человек.
  -Рр-а-а-а!! - Кричали люди. Бранд не знал тогда, что попал в особенный день совместных учений всех отрядов форта Бриг. Думал - так всегда, каждый день. Это позже - видел одинокие и в чем-то ленивые движения людей, затерянных под непрекращающемся, то ослабевающим, то усиливающимся снегопадом. В тот день все были тут и Хротгар и Андо и все военачальники Черных Стрел.
  Глаза мальчика засыпало снегом, но оторваться он не мог. Тут ему предстоит жить? Сначала - потом стать одним из них?
  'Призрак' - Дрого и 'Друг' - Сельвин, стояли рядом, усмехаясь. Они готовились отправиться туда, за стену вновь, едва вернувшись. Рядом в богатых доспехах с вязью золотой и зеленой с отороченными мехом воротниками стояли аристократы - Хротгар, Хакан и Руда, так их назвал Тив. Что они тут делают, тоже служат или инспектируют? Тив и те, кто помоложе - не участвовали в учениях. Бранд с удивлением, к которому примешивалось разочарование, понял - что самый молодой из присутствующих, мало того - почти ребенок, окруженный взрослыми. Не было никого, кто бы меньше чем на голову возвышался над ним.
  -Ты просто смотри. - Шепнул он Бранду. - потом тебя куда-то определят, не потеряйся. Смотри. Все равно ворота Брига не откроются до вечера.
  Указующий перст Тива, снег в волосах - Тив показывал и называл имена, давая всем странные клички.
  -Делать сложное простым - этому нас сегодня учат. - Тив выделял из строя двух своих друзей с короткими, непривычными именами, словно прозвищами: Шон и Ян, оба на голову всего выше Бранда и оба - разные. Худощавый Шон был быстр как ветер, а коренастый Ян сильнее многих взрослых.
  -Сложное - простым?
  -Ты знаешь куда попал? Мы - егери, партизаны, призванные защищать Королевства, пока их армии крушат иные народы. Мы творим добро, потому что защищаем, а не нападаем. Защищаем народы Королевств, когда феодалы запираются со своими бойцами в замках, когда безвольные наспех организованное ополчение готовится встретиться лицом к лицу с прекрасно экипированными интервентами. Мы патрулируем границы и пресекаем их незаконное пересечение, у нас особенное положение и мы не подчиняемся напрямую ни одному из лордов севера или герцогов юга. Мы приносим присягу Безымянному Королю и защищаем от внешнего и внутреннего врага его наследие - нашу бескрайнюю великую страну, состоящую из полусотни государств, каждое из которых тоже делится на мелкие союзы городов и так далее. Но нас - меньше тысячи на одно Королевство, в сумме это дает армию, однако нас обучают не той, войне про которую ты мог читать или слышать. И, однако, то, что ты видишь - имена та война, только учебная. Нас - переучивают. Я бы сказал - это глупо, однако это будут слова предателя Бранд... Рубиться плечом к плечу, это в новинку, но не так уж и плохо. Нас учат делать сложное - простым, тогда для врага простое станет сложным. Сейчас придет и мой черед принять участие, ты подожди до вечера - решат, что с тобой будет.
  Старый Андо. Он рычал, словно зверь. Рядом с ним его заместитель походил на ребенка. В руках Андо - бревно, которым он пользовался как указкой, временами им же проверяя шеренгу на прочность.
  Бранд задержал дыхание. Северяне, те, что у живут у Стены - они и вправду такие, как о них говорилось в легендах и сказках?
  Андо буканьер, Капитан-буканьер ревет во всю глотку и бьет бревном в щиты, отбрасывая назад бойцов. Снова и снова, пока те не начинают ставить щиты вовремя через ладонь с наложением и не упираются в гладкий лед под грязным снегом плаца. Съезжают назад, но не падают. Удар, еще удар! Огромный Андо заносит бревно и бьет концом прямо в щит самого высоко бойца фаланги, вырывая звено цепи и раскалывая строй.
  -Встать в строй! Ход вперед!!
  Фаланга приходит в движение.
  Андо кричит:
  -Подтянись, левый край, не говно месишь!
  Андо ревет:
  -Четче шаг, сукины дети, думаете вы по одному в лесу?!!
  Удар, еще удар - земля дрожит, когда две тысячи ног четко ударяют в неё. Так ведь может рухнуть любой мост!
  -Р-раа! - кричит тысяча глоток и ровным строем наносит удар, чтобы тут же укрыться за щитами. Щиты невелики - приходится приседать, прикрывая колени второму ряду.
  -Р-раа!! - ревет второй ряд, нанося свой удар, и тут же поднимает щиты до уровня груди. Звучит рожок. Щиты поднимаются над головой. Сплошная черепаха. Звучит другой рожок - и несколько лучников стреляют по корпусу Черных Стрел, имитируя вражеских лучников. 'На пробу', так сказал Тив, перед тем, как влиться в ряды. У них это впервые - учения подобного толка? Ну да - они же сами Черные Стрелы, рейнджеры северных лесов Мертаны, патрулирующие высоченную стену на севере. За ней - Химерия. Теперь они учатся биться плечом к плечу, и у них это неплохо получается, по мнению Бранда.
  Бранд не все понимал, но о многом догадывался. Если так слаженно действуют на первых учениях, то, что же их ждет дальше?
  ***
  Тив стягивает тускловатый хоуберк. На нем следы от ударов мечом. Звенья погнулись, в некоторых местах - порваны.
  -Эти удары принял не я. - Улыбается Тив.
  Подкладки. Тив еще шире скалится, Бранд понимает - их быть не должно.
  -Ребра целее.
  Бранд кивает, словно понимая в чем дело - это потом. На самом деле есть легкое головокружение. Холод и жара смешиваются в нем в одной единое буйство. Еще недавно - он ехал в торбе, не зная куда, смутно представляя - зачем. Слишком 'большой', чтобы его определили в лагеря Экстерминатуса под Столицей. Так вроде было сказано?
  Шон сбрасывает с себя кожаную броню. Металлический шлем гулко ударяется об доски. Шон взмылен, тощий - почти как Бранд, но уже не мальчик, тело подростка состоит из одних лишь мускулов. Легкая зависть кольнула Бранда и он отвел глаза. Влажная подкладка шлема, кажется, что туда забили снега, и он растаял.
  -О-ох... - Протянул Шон и Бранд пришел в себя. Весь этот день казалось, пролетел как сон, чувство оторванности от реальности ушло. Все-таки он больше не в клетке, как раб с туманным будущим, мутным настоящим и сладостным прошлым. Будущее наступило? - Как же нас измучил этот Андо. - Шон повернулся к Тиву. - Он в своем уме, не делать перерыв на обед. Мы ему что - регулярные войска Экстерминатуса?
  -Егери. - Ответил Тив. - По-моему они хотят нас использовать в сражении между домами.
  -Стенка на стенку? Ты из ума выжил?
  -Мне тоже интересно - что это было? Какие-то маневры древних. - Ян был больше своих друзей во всех смыслах. Бранд прикинул - им всем нет восемнадцати. - Почему не били как привычно луки?
  Тив повернулся к приятелям.
  -Я тут отдаю приказы?
  Бранд не понял тогда, почему Тива называют Богом, хоть он и лет на пять - не больше - старше самого Бранда. Впрочем, Богом Тива называли далеко не все, в основном - молодые.
  -Нас вряд ли отправят. - Тив бросил Яну шлем. - Будут тебе луки.
  ***
  -В чем смысл стены, если деревни расположены по ту сторону?
  -Смысл стены. О как заговорил. Ладно. - Оерик усмехнулся в бороду. - Смысл стены не в защите лесорубов или охотников, заготавливающих пушнину. Стена строилась для защиты государства.
  -А кто будет защищать лесорубов?
  -Они сами. - Старик лукаво ухмыльнулся. - У них большие топоры - рукояти от употребления такие гладкие, что скользят в руке, к тому же - это их лес, хоть он и не совсем... чистый.
  -Что значит - нечистый?
  -Это трудно объяснить новичку, позже - сам поймешь. В конце концов, о девятые врата - невелика потеря, пара сотен рук. За нами, вон там, начинается страна, которая совсем не обрадуется, если прорвет северную плотину.
  ***
  Хротгар Медведь вошел было с Андо в правое крыло общего зала, где ужинали Бранд, Тив и его компания, но оглядев ряды и не найдя того, кого по-видимому искал - ушел так же быстро, как и появился.
  Тив рассказал Бранду - кто это был, почему его звали Медведем, еще Тив признался, что не уверен кто из них главнее - Андо или Хротгар, почти весь форт подчиняется Буканьеру, но Хротгар знатного происхождения, а Капитан-буканьер Андо - 'просто силен и чертовски умел'.
  Все ели быстро и через двадцать минут не осталось никого, кроме недавно вернувшихся из-за стены Дрого и Селвина, последний тоже покинул их спустя пару минут. Оставшийся в одиночестве Дрого подсел к ребятам и нескольким старожилам Брига.
  -И как там все было? - Спросил седеющий Сверр. - Правда ли говорят - живого тролля видали?
  -Нет. Видали в основном уже мертвого, сгоревшего. - Фантом Дрого рыгнул, глаза его сильно косили, Бранд решил уже было, что тот пьян, но в этот самый миг Дрого вдруг улыбнулся и, дернувшись - сел прямо. И стал рассказывать - как все было. Говорил он все быстрее и быстрее, движения становились все дерганее и дерганее, под конец Бранду казалось - Дрого ненормальный.
  ***
  -Дрого хороший. Хороший. Есть. Покормите. Дрого кушать. Есть хочет. Дрого хороший же. Ну, покормите. - Твердил бывший вор на все лады быстро меняя интонацию и наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. Руки его лежали на столешнице неподвижно. Уже никто не травил байки, не пил и не смеялся. Все с напряженными лицами смотрели на Дрого.
  А Дрого требовал еды не только словами, еще у него текла изо рта слюна и капала на стол. На него было страшно смотреть. Шумная доселе компания распалась - новички из егерского дозора разбежались по углам, выставили вперед мечи. Но при этом не знали, что делать дальше.
  -Стойте! - Закричал, вбежавший Хакан, и, обернувшись к Дрого рявкнул. - Идиот, кончай придуриваться! Достал уже!! Не смешно ведь...
  Дрого повернулся к нему лицом. Глаза вора смотрели на редкость бессмысленно даже для в стельку пьяного дурня. Нижняя челюсть стала отваливаться, а потом голова его лопнула, развалившись на две части, из которых торчали тонкие длинные зеленые жвала. С визгом, который Хакан слышал за два дня до этого в доме Генриетты, расколотая пополам голова Дрого вцепилась в руку Лесного Лорда. Ту руку, которой Хакан пытался Дрого остепенить, схватив за плечо.
  У Хакана полезли на лоб глаза, но он вовремя опомнился. Выхватив выкованный в замке меч, Хакан рубанул по руке клинком выше укуса тролля. Невероятно отточенное лезвие клинка помогло ему сделать то, чего не смог бы иной на его месте - отрубить себе правую руку левой с одной удара наискось по локоть. Подскочивший Селвин оттолкнул его, закрывавшего обрубок руки и одним ударом палаша снес Дрого пол головы. Кровь Дрого брызнула на лицо Селвина. Она была не вся красная - в ней отчетливо виднелись зеленоватые прожилки, словно черви, двигавшиеся в крови свободно.
  -Огня, скорее огня!!! - кричал Селвин, рубя тело Дрого снова и снова, методично и четко, как мясник разделывает тушу - только намного быстрее.
  
  
  
  Валфрик Остроглазый.
  -Что там с Бредфор-рдом Сус-саксонским? - Раскатисто спросил Хротгар. Валфрик рассмеялся мелко и зло.
  -Несчастье приключилось. Ты не знал? Охотился наш Лорд да загнал кабана в такие старые руины...
  -И там на него напали призраки древних? - Серьезно осведомился Хротгар. - Он от них отбился или был сраж-жен?
  -Нет, что ты, что ты... Он оступился и провалился сквозь доски пола давно сгоревшей до основания хижины какого-то там крестьянина - теперь уже и не найдут бедолагу, помер небось давно. А найдут - колесуют со всей семьей... Кстати Бельфергор отличился в поисках виновника сей драмы.
  -Да снарк с ним, с Белем, что с лордом? Просто упал, провалился. Что дальше?
  -А дальше... там нечистоты были, вроде выгребной ямы. Пока все бегали вокруг - лорд и утонул.
  -В дерьме? - Поднял глаза Хротгар.
  -В самом настоящем дерьме мой друг. Вот печалька, да?
  И Валфрик заржал, схватившись за бока. Вслед за ним басовито захохотал Хротгар.
  -И теперь Генрихи, конечно же обвинят Снарков? - Отдышавшись, спросил глава Черных Стрел.
  -А кого же? Снарки утопили, кто же еще!!?
  -Так говорят Генрихи все вместе или один из них?
  -Так думает народ, южане-аристократы, но Генрихи, конечно, влияют на эти слабые растомленные солнцем умы.
  -Теперь на бедных Снарков начнется настоящая охота. У лорда было многочисленное потомство и все вроде чтили своего отца и не могли предугадать столь жуткую кончину? Помнится, много друзей у старого пердуна было в центральных землях королевств, вся Старушка Мертана говоришь, распускает сплетни? Эх... А что говорят Снарки - Генрихи утопили старого доброго вояку в нечистотах?
  -А Снарки ничего не говорят. Они молчат и укрепляют к зиме замки, тролли против затворников, каково, а?
  -И кто же из них тролли?
  -Генрихи считаю - Снарки, а Снарки на этот счет скрытны. А ты как думаешь старина Хро? - Валфрик воззрился на друга детства своим единственным целым, пронзительным как холод за стеной глазом.
  -Лады, к черту тонущих в помоях лордов. Есть вести из-за моря? Как дела у нашего славного Экстерминатуса и что жует его легион? Мне всегда было интересно - сколько жрачки нужно в день миллиону солдат, я пытался это представить, представляешь? И главное - сколько на них нужно шлюх в обозе.
  -Нет вестей, нет. Зато есть вести от твоих соседей. Лейстеры подняли свои знамена, за ними и Снарки. Считай и до нас докатилась волна с юга. Если сейчас поддержать их - к концу лета все решится.
  -И что ты хочешь от меня?
  -Тысячу твоих людей Хротгар. Ты поможешь мне?
  -Тебе или Лейстерам?
  -Да хоть миру - только не медли. Лето скоро закончится, а на юге не прекращаются пожары, горят поля - это привычно, но вот горящие портовые склады, полные зерна - уже настораживает, так и голод придет. К тому же твоих егерей поведут в бой Зубр и Каменный Змей, ты же знаешь, любой рейнджер им доверится.
  -Чего они добиваются этим?
  -А ты сам как думаешь? - Валфрик налил вина, но не пил - разглядывал его на свет. Язычки пламени лизали дрова. Где-то протяжно выли волки.
  -Сейчас полная луна?
  -Пустая.
  -Странно. - Валфрик прислонился спиной к стене сруба, прислушиваясь к ночи. И в этот самый миг прозвучал сигнал колокола.
  -Тревога. Друг, потом, дела потом. Я поспешу. - И Хротгар выскочил наружу, на ходу доставая меч.
  -Спеши. - Поднял тост, смотря в огонь Валфрик. - Только поспешить - не значит не опоздать. Месяц урожая позади. Впереди - зима. А зиму нельзя встречать в войне. Черные Стрелы изменят ход её, ты помни... хоть вы уже давно не Рейнджеры Великих Озер - внутри вы те же, что и сто лет назад.
  Валфрик потрогал пламя, которое облизав его руку, стало красноватыми огоньками тлеть на коже перчатки.
  -О, Безымянный, дай нам скорой и быстрой войны! Уж не победы прошу у тебя, какая победа в междоусобице принцев... Как бы уходящий 902 год не стал проклятым в истории королевств. Государству не нужна длинная война. Она нас погубит.
  'Не каркай...', заметила Тень Бороды.
  -И ты тут? - На мгновение Валфрик подумал, что Борода и впрямь воскрес. Слишком четкой была его тень, можно дотронуться.
  'Я не тебе', мыслила тень, 'в ветвистых дубах каркают трехглазые вороны, не успокоиться мне под ними, пока эту живность не изведут...'
  Медленно из тени чужого жилища, в котором промышлял ожиданием скорой старости друг Одноглазого выходили тени. Рядом с Бородой встал Стойкий, по правую руку Мотылька. У того в руках - метательные ножи и улыбка от уха до уха. Огромный Пепин, что всегда молчал и кричал лишь однажды - когда их вывели на расстрел притаившихся за подлеском лучников предатели Лейстеры. Без панцирей и серьезного оружия, на смотр - а за поросшим растительностью бугром стояли корпуса искуснейших лучников.
  Кто же знал, что Капитан впал в немилость и заточен в темницу, а их теперь за глаза расформировали и просто боятся восстания?
  Пепин услышал, услышал щелчки, а потом с неба пал рой стрел, казавшихся мухами на подлете. Или саранчой. Вот Лапа, он же Загребущий, кося взглядом старого пройдохи - все еше шевелить пытается сухой рукой. Одноглазый помнил, как Лапа учился драться левой.
  Тени устраивались, как хотели, заняли и кресло и все стулья вокруг стола, уселись на кровать и изучали трофеи Хротгара из-за Стены. Переговаривались о чем-то, не посвящая в свои планы мертвецов еще живого Одноглазого. Скоро, скоро и он к ним присоединится и сможет на равных спросить - о чем же они беседуют сейчас?
  Ведь стоит протянуть руку и попытаться спросить - как все обернутся, взглянут и исчезнут. И Валфрик останется в чужой хижине, затерявшейся в Стране Северных Теней один.
  
  
  Лина.
  Хиллтоп, что близ Серой Гавани выступил пред Линой из тумана несколькими угловатыми домиками, жавшимися друг к дружке на границе Сонного Леса.
  -Постучим? - Шепнула она Тикки. Но тот не ответил. Люди слишком близко - решила Лина и три раза стукнула посохом в дверь.
  -Кто там? - Раздался голос из дома.
  -Это мы, Лина и... только Лина, у нас есть чем заплатить, мы бы хотели переночевать в вашем славном доме.
  Вначале кто-то выглянул в окно, прикрывая свет свечи. Потом грохнул тяжелый засов и дверь отворилась. Блеснул остро наточенный серп, Лина открыто улыбнулась. Её впустили и тяжелый засов змеей заструился на место. Хлопья утреннего тумана, впущенные в дом, стали медленно таять. Заспанно протирая глаза руками, на Лину смотрела малышня. Огромный мужчина с усами и две девушки, старая женщина и несколько сонных детей - вот те, кто приютили Лину. Улыбнувшись всем, она поздоровалась.
  -Ты одна шла ночью через лес, или с твоими путниками что-то стряслось?
  -Да, я иду одна, и надо признаться - порядочно устала.
  Мужчина смотрел на неё пристально, ощупывая тонкое тело подростка цепким взглядом, возвышаясь над Линой, словно скала, потом вздохнул и протянул руку.
  -Я Олаф, сын Тока, будь как дома, дитя леса.
  Лина вздрогнула, чуть покраснев, но быстро поняла - это просто приветствие. Одно из многочисленных, ведь люди, жившие в этих местах, верили, что ведут свой род от тех самых Детей Леса, что сгинули тысячелетия назад.
  Лина разделила с ними трапезу, заплатив тайком Олафу маленькой серебряной монеткой. Их была целая россыпь, схороненная в лесу. Но корни всех деревьев леса полетает невидимая паутина живой, дышащей грибницы, которая откроет любую тайну леса и расскажет все о каждом дереве в нем. Лина, собираясь в путь, решила взять часть этих монет, чтобы было чем платить за доброту людям. Она стала сыпать золото в карманы, но Тикки сказал: 'три раза стукни мной себя по лбу'. Лина сделала это, трижды коснувшись своего лба старым посохом, но ничего не случилось. 'В чем дело?', спросила она тогда. А Тикки ответил: 'не бери золото, только серебро...'.
  Лина не поняла, почему нельзя брать золото и посох снова приказал трижды стукнуть собой по лбу. Это тоже не помогло и тогда, сдавшись, Тикки все объяснил. 'Если увидят, как ты достаешь золотую монету, тебя ограбят, и еще чего похуже, от одной серебряной хлопот меньше!' И Лина согласилась, спрятав обратно все золото, отрытое в том лесу, где она провела все свое детство с учителем.
  Маленькая Аврора горела розовыми щеками и смотрела умными зелеными глазами на Лину за столом. Она словно бы не хотела есть вообще. Вначале Лина подумала - девочка выкамаривает, но потом, приглядевшись - поняла, что все эти гостеприимные милые люди чем-то взволнованы.
  -Я же хорошая? - Спрашивала Аврора мать и та улыбалась и гладила по голове и кивала головой. Но стоило девочке уткнуться в свою миску с сомнением слишком явным, чтобы его могло скрыть столь юное существо, как мать и отец обменивались странными взглядами.
  -Ты меня любишь? - Спрашивала маленькая Аврора и смотрела на мать. Этот вопрос отражался в глазах еще двух девочек - Риты и Шерил, которые отрывались от своей крупной и несоленой каши, чтобы посмотреть в глаза матери и отцу. И тогда родители прижимали к себе всех своих маленьких девочек и, гладя по голове, шептали им ласковые сова. Говорили, что любят и никогда никому не отдадут. И дети успокаивались, чувствуя в родителях теплоту. Вдобавок улыбчивая старшая сестра Эльза постоянно шептала детям что-то на ушко, тоже гладила по голове и говорила, что все будет хорошо. Дети улыбались, глядя на Эльзу. Та словно вторая мать - беззаботная, с лицом, покрытым веснушками и горящими голубыми глазами она олицетворяла радостную теплоту, юность и бесконечную весну. Лина подумала было, что сама их напугала, однако все решилось утром. Едва расправив драгоценный подарок учителя - темно-зеленый плащ, Лина стала одеваясь, собираться в дорогу, как с улицы услышала голоса. Подойдя к окну, она увидела такую картину:
  Малышня выстроилась перед родным домом как бродячие торговцы на ярмарке и все взволнованны до предела. Лина чувствовала это - именно так она представляла себе волнение солдат перед сражением в очередной истории Ксении. Маленькая голенькая девочка, дергавшая в огороде овощи, измазавшаяся в земле, никак не могла совладать с крепкой морковкой. Еще несколько детей от трех до пяти лет бегали, крича и размахивая руками. Все, кто постарше шести - стояли у стены дома, словно ожидали чего-то. Потом появились незнакомые люди. Они переговаривались так спокойно, словно просто выполняли свою работу. Внешне все было хорошо. Родители Авроры там были и были старшие сестры Эльза с Никой, но Лина чувствовала темноту, подступавшую к горлу комком. Аврора плакала и не хотела отпускать мать, а та шептала успокаивающие слова на ухо и совала в котомку за спиной девочки крохотные кочаны капусты, собирая ту в дорогу. Трепала по голове, а сама поглядывала на мужа. Аврора готова была удариться в истерику и Эльза с Никой прикрывали пути к бегству, стоя рядом с калиткой. Двое незнакомых мужчин стали о чем-то совещаться с Олафом и тут Лину озарило - она попала в этот дом в день сбора налога!
  -Мама! - Кричала Аврора. - Ты меня обманула! Зачем? Это нечестно!!! Я буду хорошей, прости меня, прости!! - Кричала Аврора, но высокий мужчина в черном плаще с кожаной броней под ним, спокойно побеседовав с Олафом, подошел к Авроре и схватил её за руку. Пытаясь вырваться, девочка стала дергать изо всех сил и даже укусила его. Мать стояла со слезами на глазах, смотря то на мужа, то на старших дочерей. Незнакомец вывернул Авроре руку так, что та остро вскрикнула, разрезав что-то в груди Лины своим воплем. Подняв невесомую девочку и, взвалив на плечи, как пастух овцу, незнакомец понес её к калитке, за которой остановилась крытая тяжелая повозка. Там стояла железная клетка, прикрытая каким-то диковинным балахоном, Лина чувствовала - под ней жизнь. Края своеобразного шатра колыхались совсем не от ветра, а когда двое, спрыгнув с козел, приподняли его - Лина увидела нескольких девочек, жавшихся друг к дружке в полупустой клетке. Край шатра опустился. Но повозка еще не трогалась, она была распряжена и лошади пались где-то неподалеку. Предстоял длинный день сбора естественного налога в этом селе, такие дни случались раз в пять - десять лет. Быстро сбегая со второго этажа красивого уютного и даже зажиточного по меркам фермеров дома, Лина неслась к калитке. Проскочив мимо повозки, она напоролась на два стальных взгляда, но уклонившись от них - бросилась в лес. Вслед ей пронесся надсадный хохот.
  ***
  Сбросив с себя светло-серый балахон, и аккуратно закатав в него темно-зеленый драгоценный для неё плащ, Лина осталась совершенно голой в лесу. Тикки что-то пробормотал, а Лина же встала, широко расставив ноги, и взяла в руки воображаемые стебли яростной травы.
  -Что ты делаешь? - Спросил посох.
  -Вызову лютую зверюгу, чтобы она прогнала плохих сборщиков, и они не обижали больше детей тех добрых перепуганных фермеров. Тикки, я больше не могу смотреть на то, как матери и отцы врут детям в лицо, говорят, что все будет хорошо - а сами задумали именно их отдать в чужие руки. Я чувствую - если этих детей увезут, с ними что-то плохое сделают. Я просто не могу, Тикки, ты меня прощаешь?
  Но друидский посох, который Лина прозвала Тикки, пропустил всю вторую часть её речи мимо несуществующих ушей.
  -Медведя?
  -Яростного медведя и очень большого, такого, какого только смогу!
  -Вызывай Призрачного Лесничего или ядовитого Темного Егеря. Хотя нет, мертвых людей не призывай - вызови Жилистого Лешего, при мне его никогда не искали во тьме леса.
  -Он спасет детей?
  -Прогонит тех сборщиков уж повернее медведя, мишку они просто зарубят. Леший детей не тронет.
  -Тикки, это нехорошо вмешиваться, мне запретил бы учитель, если мы когда-нибудь еще к ней вернемся, ты про меня не расскажешь?
  Посох промолчал.
  -Слушай Тикки, наверное, я слабая. Если снова встречу учителя - расскажу ей все сама.
  -Лина, фермеры боятся. Если дети узнают, что отдадут именно их - убегут в лес и придется отдавать более ценных детей.
  -Я поняла. Им тоже больно, ведь нужно определить, кого они любят больше, а кого меньше. Просто очень обидно за них. Прости.
  Ударив в землю посохом, Лина стала на колени и опустила сквозь слой травы, мха и опавших поздних летних листьев в землю руки. Чмокнув, сыра-земля приняла ладошки почти как у ребенка, окатила сырно-водой все тело подростка и Лина стала погружаться в переплетения корней, грибниц и извилистых ходов червей. Через минуту остался лишь один посох, торчащий в густом, замолчавшем в то мгновение лесу. А через две минуты раздался рев, вспугнувший всех птиц леса - через то место, где утонула в земле Лина, шло чудище, буквально пожиравшее собою и так редкий в дебрях свет.
  -Так быстро нашла... - Прошептал посох. Лина слышала его и улыбалась, сокрытая грибницей, через которую чувствовала весь лес Мидланда, как свою ладонь. Вот тут старый высохший ручей, тут норы, прорытые лисами, а здесь когда-то была крепость, века стерли руины, занеся их землей, сквозь камни проросли дубы и теперь лишь случай может приоткрыть человеку правду. Но Лина видела её всю.
  Так хорошо и спокойно было, лежать в земле, оплетенной тысячами тончайших, словно паутина белесых нитей.
  ***
  Маленькая Аврора не сразу поняла, почему взрослые так расстроены и напуганы - ведь злые сборщики убежали, а точнее - ускакали, побросав свои жутковатые инструменты, забыв повозку, может и вернутся за ней после - но Авроры то там уже нет! Однако все пересуды в деревне были о том, что же теперь будет? Лина, гладя по голове все еще дрожавшую Аврору, не решилась рассказать им, что именно она вызвала и управляла тем монстром, что перепугал всю округу и исчез, едва гости из столицы скрылись с глаз, направляясь на север по зеленой дороге, что оканчивалась аж в горах Джергалл. Поблагодарив жителей за гостеприимство и расплатившись с родителями Авроры серебряной монетой из клада, Лина отправилась дальше на север, идя в том же направлении, что и отсыпавшая перед Неведомым группа сборщиков 'Естественного налога'.
  Путь занял три дня, когда же она дошла до желтой гавани Кэролла, увидела на холме три дуба, вокруг которых собралась толпа.
  -Кто?! - Вопил мужчина в черной кольчуге, его удерживали человек десять. Огромный, ростов под два метра, небритый с взлохмаченной головой, черными глазами и такими же иссиня черными волосами. - За что?!!
  Он походил на безумного. Рот испачкан в земле, голова - в опавших листьях.
  И все порывался обнять повешенных. Ему твердили, что этого делать нельзя, так как их затем и повесили - чтобы они висели. И чтобы не снимали. И за такой поступок могут и его вздернуть и вообще - должны висеть пока кости не оголятся.
  Однако тут все расходились во мнениях и начинали спорить - нужно ли им следовать правилам, ведь рядом поля и придется работать, чувствуя запах разлагающихся тел. Толпа бурлила, старосту деревни затыкали несколько раз, многие женщины плакали, большинство мужчин - злилось. Но снять повешенных до сих пор не рискнул никто.
  На первом дубе висели взрослые. Рядом, на соседнем дереве - дети. Третий возвышался над своими младшими собратьями почти оголенный, вся медленно желтеющая листва лежала толстым слоем под ним. Листья упали всего день назад, намного раньше срока, Лина видела - дерево тоже плакало, только по-своему.
  -Граф прибыл слишком поздно. С ним было два десятка кленовых братьев, но они не умеют воскрешать мертвых, увы - лишь убивать как все люди. - Шепнул голос справа от Лины. Она не решилась обернуться, глаза застилал туман. - Но помню, он спросил - 'мои дорогие столичные гости, что вы такое вытворяете?', а тот дворянин сунул графу под нос механические часы гильдии с драконом. Мол - это все объясняет. Граф порядочно вышел из себя, но тот дворянин стал вдруг так учтив и вежлив, улыбался и кланялся - графу ничего не оставалось кроме как ускакать обратно.
  -Снарк ускакал, ничем на такую дерзость не ответив? Не верю!
  -Он еще бросил помнится 'тут три дерева, еще что-нибудь в том же духе - и будете болтаться рядом'. А тот дворянин так мерзко улыбнулся, ну который с часами, пес Гильдии и ласково говорит: 'Ваша светлость заботитесь о своем народе, это похвально, когда вернуть в Столицу напишу рапорт о вашей вежливой опеке'. Не то, чтобы граф струхнул, о конечно нет...
  -Но ускакал?
  -О да, плюнул - и ускакал вместе со своим отрядом.
  -За что вообще их так?
  -Да говорят, в соседней с Серой Гаванью деревне что-то странное случилось - не получилось в общем, собрать там налог, вот они и отыгрались. Забрали всех детей сразу, за обе деревни. Пытались вступиться взрослые - их повесили, заколов, уже мертвых. Потом стали считать и вышло так, что детей собрали больше, чем следует. И с какого они дуру - я не знаю - но детей избыток тоже повесили. Тут чуть мятеж не начался - страже Кэролла пришлось умирять фермеров, вовремя прибыли, кленовые то - вслед за графом ускакали. Никогда еще на моем веку такого беззакония люди Столичные не чудили. Даже не знаю, что теперь будет. Видать сильно напугали их там, в Серой Гавани.
  -А тот высокий в кольчуге - их сынок?
  -Наверное. За океаном отвоевался, с ранением чудом вернулся. Называется... Чуть-чуть опоздал, всего на сутки. Так бы свиделся с семьей. Вот горе, веришь?
  -Верю, но на себе проверять не хочу.
  -И я не хочу. А кто знает - что судьба дальше выкинет? Уж лучше бы схоронили детей в лесу, да сами в бега подались, потом - вернулись. Так раньше делали, тоже мало хорошего выходили. То ли люди раньше были чутче, то ли легче сходились, но как-то договаривались же... а тут...
  -Народ мельчает.
  ***
  В постоялом дворе, в котором Лина нашла закуток за серебряную монету, а хозяин долго исследовал её взглядом - Лину, а не монету, ту он просто проверил на зуб, шла пьянка. Собравшиеся выкрикивали угрозы в адрес 'столичных скотов' и наперебой предлагали планы мести. Те, кто предлагал особо рьяно падали, упившись скорее прочих, и их относили в угол и клали одного на другого, словно мертвецов. Лина, кое-как протиснувшаяся средь этой толпы, села в дальнем углу и принялась грызть баранью ногу. Она оказалась пережаренной в грязного вида луке пополам с землей, но девушка с удовольствием проглотила все и попросила добавки. Когда поднялся тот высокий, с черными волосами, которого называли Фродо и потребовал у безымянного объяснения - 'кто та сволочь, что виновна в гибели его семьи?!!', все сразу смолкли. Лишь особо пьяные горланили песни, ругались друг другу в лицо, грозили смертью и тут же мирились.
  -Это я прогнала тех сборщиков из Серой Гавани. - Выйдя вперед, сказала Лина. - Они хотели сделать что-то плохое с детьми и я попросила у Лешего помощи.
  -Ты? - Воззрился в туповатом недоумении на неё похожий на хрюшку человек в засаленной одежде. Икнул и, попытавшись встать, свалился под стол. У Лины случилось двойственно чувство: захотелось рассмеяться, уж больно неловко свалился этот человек, и в то же время она понимала, что из-за неё произошло непоправимое и смеяться тут пожалуй не стоит.
  'Наверное, я все-таки очень плохая', решила она, 'раз мне хочется смеяться после всего этого...'
  Она ничего не сказала, когда её вытащили из толпы и поволокли в комнаты наверху таверны, люди, называвшие Фродо 'боссом'. Трактирщик снизу смотрел в распахнутые глаза Лины с сожалением и весьма прискорбным унынием. Однако тот факт, что Лина успела заплатить за себя, несколько приподнял его настроение и сама Лина, поняв, почему вдруг просветлело лицо трактирщика - тоже улыбнулась ему и попыталась помахать на прощание рукой. От паров этого места у девочки, не привыкшей к спиртному и тем, кто его употребляет, кружилась голова, а в венах словно текла какая-то сладкая горячая жидкость.
  ***
  Первым делом Фродо дал пару затрещин ей, и Лина вытерла кровь, брызнувшую из разбитого носа, после чего выплюнула зуб. Второй она нечаянно проглотила, хотела было сообщить об этом всем, и сдержалась, поняв, что это не к месту. Её сильно шатало, Лина не понимала в чем причина - неужели в этих парах. С ней было такое впервые...
  -Мне тебя жалко убивать, девочка, но ты все это зря затеяла. Уж лучше бы молчала - даже если это и вправду ты. Понимаешь - я очень зол, очень, я еле сдерживаюсь, чтобы тебя на ленточки не порезать, давай как-то решать, что нам с тобой делать. Мои люди - все славные воины, воевавшие непосредственно под началом самого достопочтимого Экстерминатуса. - Тут пара грязных лиц за спиной надсадно заржали. - Все мои люди хотят того же, но сперва они с тобой поразвлекутся. Я не смогу помешать им сделать второе, однако на счет первого я не согласен. Понимаешь - если мы тебя зарежем, то будем ничем не лучше тех изуверов, что отправили в могилу мою семью. Я не очень любил этих людей и сам годами желал их гибели, ведь из-за них я стал... бравым воином армий Королевств. Ты меня понимаешь, детка?
  Лина кивнула, внимательно слушая Фродо, ведь учительница говорила всегда внимательно слушать взрослых и стараться из их зачастую странных путанных и грубых речей извлекать как можно больше полезного смысла.
  -Но когда я, наконец, после трех... нет - десяти лет странствий по дальним странам, вернулся домой - моей семьи не стало, я столько ночей готовивший им месть - не могу теперь отправить их в могилу лично из-за того, что какой-то индюк столичный испугался басни, вышедшей из леса.
  Фродо повернулся к своим людям и те закивали, давясь от хохота. Их лица лоснились, а глаза пожирали Лину, с которой сорвали одежду и даже слегка помяли драгоценный плащ.
  -Понимаешь меня... как тебя зовут?
  -Лина. - Ответила девушка и застенчиво улыбнулась. На самом деле не зная, как себя сейчас вести, она хотела одного - как-нибудь извиниться. Вот только все слова, что приходили на ум казались неестественными и неполными. Нельзя было извиниться. Тогда Лина подумала - нужно просто принять наказание, каким бы оно ни было, вот только будет ли это извинением? Лина впервые падала в подобный просак.
  -Лина. Понимаешь - мне плевать на моих достопочтимых предков, пусть гниют скоты в земле или на ветру раскачиваются - все равно. Но там висели два моих братика, которых я даже никогда не видел. Даже не говорил ни разу с ними, и лишь спросив у одного олуха, с которым был знаком с детства и который чудом не сдох от ожирения - узнал, что это мои братья. Я бы взял их в свою ба... отряд свой, Лина. Вот представляешь, как вышло - они мертвы, а я не буду атаманом, если не отомщу за них. Это сколько же проблем - гоняться за этими скотами столичными и мстить им, но придется, придется. И если и впрямь ты мне такую работку подкинула - нужно как-то с этим разбираться прямо здесь и сейчас. И так, Лина. - Главарь Фродо сделал паузу, махнув рукой, и большинство людей покинули маленькую комнатку, в которой стоял старый деревянный столик с въевшейся в некрашеную поверхность грязью и кровать, застеленная серой простыней. - Лина, девочка моя, тебе сколько лет?
  -Бабушка Ксенья говорила, что я родилась в ночь трех лун сразу после последней великой зимы, что продолжалась десять малых лет. Значит мне около пятнадцати.
  -И так, Лина. - Сказал Фродо, доставая из-за голенища нож с широким блестящим лезвием и деревянной резной рукояткой, на которой сходились в сражении два лесных чудища - леших. - Линочка, моя сладкая. Сладость ты моя. Я тебе отрежу нос. Потом отдам своим людям, после того как сам попробую, разумеется. - Сказал Фродо. - И поставлю на то, что как девушка крепкая, ты выживешь после пятнадцати не очень злых и безнравственных по меркам этих земель ребят. - Фродо провел пару раз по щекам Лины ножом и та, вздохнув глубоко, закрыла глаза и сжала зубы. Но ничего не последовало.
   -Нет, давай так, ты выбирай - нос или ухо. Хотя нет, ухо и нос не равноценны для молодой девушки, давай так - режу нос, либо ухо и два пальца.
  Лина смотрела в его налитые кровавой болью глаза.
  -Ухо и два пальца. - Ответила она. Хотелось сказать 'простите', но она не знала, как это прозвучит. Наверное - дико, поэтому молчала. Где же она ошиблась? Ведь все сделала правильно, хотела помочь.
  Нож резал медленно, он совершил пять-шесть движений взад-вперед, а потом окровавленное ухо шлепнулось промеж маленьких грудей Лины, которая удивленно смотрела на него, хлопая ресницами и сведя глаза к носу. Это в самом деле её ухо?
  -Теперь пальцы. - Сказал человек в темной кольчуге. - Хотя нет - это оставим на самый конец. Ешь! - Сунув отрезанное ухо ей в рот, он закрыл его рукой. Лина попыталась проглотить ухо, но оно прилипло к небу и пришлось поправив его языком, медленно разжевывать. Кислое, совсем не вкусно. Оказывается Лина совсем не вкусная, ей даже противно саму себя есть. Лина почувствовала себя грязной и чужой. Так и должно быть? Сухие и потрескавшиеся пальцы Фродо терли низ живота промеж сомкнутых бедер, отчего жар внизу становился невыносимым. Что с ней? Почему все вышло так? Как вернуть все обратно? И должна ли Лина сейчас что-то сделать? Как помочь, если сама навредила?
  Раздвинув ноги девушки, Фродо лег сверху и надавил. Внутри Лины что-то лопнуло, и тело пронзила острая боль. От живота она растекалась по всему телу, по мере того как атаман двигался в ней, разгоняя это чувство мерзкой боли и раздражения на саму себя, словно волны камень. Потом в ней появились нотки тошноты и слабости. Повернув лицо в сторону двери, она старалась сдержаться изо всех сил. Лину бил озноб, она сжала зубы, чтобы не закричать - но крик рвался наружу. Открыв рот, выдохнула несколько раз - перед глазами все плыло, в ушах звенел гром, сильно мутило. Казалось - духота накатывает волнами и сейчас сожмет и раздавит девушку. 'Любое доброе дело будет наказано', сказала когда-то учительница, 'а любое злое - вознаграждено...' Лина не понимала тогда, ей показалось - что старуха по ошибке оговорилась, маленькая Лина держалась, чтобы не хмыкнуть, но теперь эти слова стали реальностью. Вот только наказана, оказалась не Лина, а те дети. Она хотела добра, а получилось только зло. Лина что-то сделала не так?
  Мерзкая. Фродо двигался в ней, как безумный, а она чувствовала какое-то странное извращенное удовольствие от этого. Скрипели доски, тело горело как в лихорадке, зубы стучали друг о дружку каждый удар. Её наказывали, а ей было больно, тошно, но немного хорошо, там, внизу, так непривычно. Лина - зло? Посох молчал, он никогда не отвечал, если рядом было много народу. Всю жизнь прожившая в глухой лесной глуши, Лина сейчас как никогда жаждала помощи от мудрого старого друидского посоха.
  Схватив рукой девочку за маленькую упругую торчавшую грудь, Фродо впился в другую, зубами прокусив. И продолжая сжимать грудь зубами - вжался в тело несколько последних раз и остановился. Потом, смотря в её лицо, мял ей груди, а она не смела взглянуть в его глаза, ведь неожиданно приятно. Лина закричала под конец, не сдержавшись, а теперь глотала воздух как рыба, пойманная в лесном ручье. В животе пылал пожар. Рука схватила пальцы и положила на стол. Острый нож стал выстукивать, считая стихотворение, которое Лина знала с детства. Он остановился на безымянном. Резкая боль отдалась в локте и дарила в грудь. Лина закричала. Пальчик. Она плача, смотрела на него. Фродо отодвинул ножом палец и снова стал считать. В этот раз мизинец правой руки ждала печальная участь. Лина попробовала улыбнуться, но руку снова пронзила боль.
  Фродо смотрел на неё, расширив глаза. Лина улыбалась ему с такой теплотой, на какую только могла. Все время гадавшая - как поступить, она ухватилась за мысль, промелькнувшую в голове, когда Лина смотрела, как катится по столешнице её безымянный палец. Если учитель не оговорилась, если она и впрямь сказала, как думала. И если она была права и за добрым делом следует наказание, а за злым - награда. Если сам мир наказал её за совершенное доброе дело, вознаградит ли он этого человека, за то, что тот сейчас делает с ней? Вряд ли. Наверное, наказаний в мире гораздо больше, чем наград. Лина никогда сама не стала бы никого наказывать за доброе дело, ведь ей самой всегда хотелось творить лишь только свет. А то, что сейчас с ней происходит - наверное, все-таки злое дело с точки зрения простых людей. Дело, за которое награды Фродо от мира или от них, скорее всего не получит. А значит, она обязана вознаградить Фродо сама. Эта странная мысль вернула счастье в смятенную детскую душу и Лина, пребывавшая в лихорадочном возбуждение во время всего странного и необычного наказания наконец-то обрела вновь покой. Тот покой, в котором росла с самого раннего детства, тот, что утратила за несколько дней до этого, когда увидела тех приговоренных к ссылке собственными родителями детей. Все-таки жаль, что так получилось, но все, что Лина сейчас могла - это безмятежно улыбаться, словно мать на дитя смотря на Фродо. Она не знала чем его еще вознаградить в этот миг.
  Лось сунул было руку к груди Лины, но Фродо оттолкнул её.
  -Босс, - сказал Лось, - а нам когда она достанется?
  -Никогда не достанется. - Ответил Фродо. - Ты что не видишь - она двинутая. Может и на себя наговаривать уже начала. К тому только что понесла наказание.
  -А за что же она понесла наказание босс, если девушка двинутая и сама на себя наговаривать стала?
  -Слушай Лось, ты рот свой зашей - за то, что меня оскорбила.
  -Тогда она и меня оскорбила, босс. Я за вас - горой стану, босс!
  -Она не оскорбляла тебя, Лось, а вот ты меня на сегодня уже конкретно достал.
  Лось нахмурился и вздохнул, пятясь к выходу. Лина поежилась от сквозняка, когда дверь приоткрылась, чтобы Лось, пятясь спиной смог покинуть помещение. Рука и ухо - горели. Несколько пар жадных глаз заглянули внутрь, но наткнувшись на главаря, потухли и дверь снова закрылась. После чего Лина смотрела, как Фродо бинтует ей руку. Он ничего не сказал, а она лишь смотрела. Когда Лина покинула ту гостеприимную деревню, 'наемники Ворона', как они себя сами называли под предводительством Фродо, покидали её, уносясь в утреннем тумане в совершенно ином направлении.
  ***
  -Наверное, нужно было вызвать медведя. - Теперь в свете вставших из-за горизонта двух солнц, Лине казалось все не таким уж правильным. Осталась горькая досада о совершенной ошибке. В правой руке посох держать было неудобно, она уже не знала - на что годна теперь её правая рука, а левая была такой неловкой. К тому же ухо горело, и слышать Лина стала хуже. Но все-таки тех детей было жаль до дрожи в коленках. Она несколько раз садилась и плакала, а посох её утешал.
  -Слушай, посох. - Сказала Лина, задумчиво морща лоб. - Что значит двинутая?
  -Это когда люди разговаривают с разными неодушевленными предметами. Например, с посохами, отличными от меня.
  -Спасибо, что объяснил, Тикки. Я дала слабину с самого начала. Мне нужно было убить сборщиков, чтобы те дети не умерли. Знаешь, ужасный мишка бы их проглотил, конечно...
  -А потом из Столицы прислали новых, и они именем Гильдии Мертаны устроили в поселке резню.
  -Да, ты прав. Но что же делать? Может быть, если в столице попросить больше не забирать детей - они согласятся?
  -Вряд ли, Лина. Мой опыт подсказывает, что люди обычно требуют что-то взамен за свое согласие, а ты вряд ли сможешь дать что-то равнозначное по стоимости. В глазах людей, конечно.
  -Да, это был бесценный опыт. Жалко, что за него расплатились те дети...
  -Эй, не плач! А-то у меня даже рук нет, тебя погладить!
  -Тикки. - Лина посмотрела на древесный посох. - Я же правильно поступила, или что-то нужно было сделать иначе? Если в следующий раз я увижу подобное - нужно ли мне сдерживаться или отводить взгляд?
  -Наверное, тебе просто нужно чуть осмотрительней совершать 'добрые дела', вот и все.
  -Осмотрительнее?
  -О последствиях думать. И решать корень проблемы.
  -А где тут корень?
  -Ты спец по корням, а не я.
  Лина вздохнула. Рука порядком ныла, а на душе сгущались сероватые тучки. Однако стоило ей проснуться на следующий день и вылезти из-под сухого мха, как вдруг Лина поняла - солнце все так же светит, а в ветре по-прежнему сплетаются такие таинственно-незнакомые и вместе с тем дорогие с самого раннего детства запахи.
  -Тикки. - Сказала Лина. - Мир прекрасен!
  ***
  Переправа через бурную реку грозила затянуться. На севере начали таять снега, и вода вышла из берегов. Несколько селений оказались затоплены. Вдобавок по реке плыли трупы лошадей и людей, которые ловили баграми и обыскивали, старясь не притрагиваться к мертвым телам. Где-то на севере возле реки разыгралась схватка между враждующими домами. Так Лине объяснили причину того, что вода в реке непригодна для питья и может быть заражена чем угодно. Лина знала, что вода безопасна, но не стала убеждать в этом жителей Смолистого Ущелья. Заплатившая за ночлег очередной серебряной монеткой из клада, она познакомилась с путешественниками, что тоже шли на север. Они были милые и странно теплые люди. Тикки, обычно предупреждавший её об опасности - не всегда, правда - в этот раз предупредил об обратном.
  Ставшая в десять раз шире река унесла своим течением на юг деревянный мост, и лошадей было переправить нельзя, пришлось ждать. Лина не разбиралась в том, как плавают лошадки, но перебраться на ту сторону лично ей не представлялось трудным делом, однако жители этих мест конечно лучше знают, как им поступать. У Лины появилась своя лошадка. На совете с Рей её назвали Чарли. Чарли была темно-коричневой, и у неё был странный диковинный нрав - никого не подпустит со спины, сразу начинает драться копытом, Рей продемонстрировала это, подойдя со столешницей к крупу и дернув лошадку за хвост. После удара копытом - улетела метро на пять, а доски столешницы дали трещину. Только сбоку! Зато она становилась такой смирненькой, стоило почесать за ушком и любила шаловливую траву. Впрочем, Лина тоже её любила - она поднимала настроение, и после неё не тошнило, как после болотника. Лина показывала своей новой знакомой Рей - иностранке, откуда-то с востока, издалека - как называются цветы и травы. Чем можно залечить рану, например такую как та, что у неё под длинными волосами. Рей не спрашивала, где Лина потеряла ухо и пальцы, а та не особо горела желанием рассказывать сама. У них было много интересных тем для разговоров. С удивлением, Лина поняла вдруг как-то утром, будучи разбуженной Рей, горевшие глаза которой тянули за собой в пахнущий туманом лес, что в это мире есть существа очень похожие на неё саму. Туманные дни сменялись дождями, в которых выпадало столько оводы, что дома - построенные привыкшими к такому жителями на сваях - оказывались островками среди неглубоких озер, по которым перемещались на утлых лодочках, плотах или брели вброд - воды было по пояс, правда кое-где можно было, провалившись и утонуть!
  До спада половодья оставались считанные дни, Рей рассказавшая массу интересных и таинственных историй про свой край и Молодого Господина объезжала белую с серенькими пятнышками лошадку. Как и Лина - она выросла в краю, где не ездили на лошадях. Однако если Лина никогда и не видела вообще, то Рей как-то намекнула что они очень вкусные.
  Да...
  Вот ведь живут люди!
  А еще Лина познакомилась с загадочной молодой госпожой. Она всегда нервно дергала плечами и любила ходить, закутавшись в плащ с головой, голос её был приятным, хоть и слегка нервно-грудным, в нем чувствовалась хрипловатая мягкость, как у слегка простудившейся девушки и какая-то особая проникновенность, обычно быстро заканчивавшаяся очередным взрывом.
  Молодую Госпожу звали Асука. Она зашла к ним погреться, вся мокрая из-за дождя и Лина впервые увидела её лицо - красивое и правильное, но оранжевые глаза были совершенно непривычны, как и слегка шевелящиеся такого же оранжевого цвета волосы. Сначала Лина подумала - под капюшоном темного плаща у неё кто-то есть, зверек или птица, но потом один локон медленно выполз и, словно испугавшись света - спрятался обратно.
  Лина сидела, открыв рот, не зная, что ответить на кивок молодой госпожи. Но Асука оказалась очень простой на самом деле, совсем не такой как молодые госпожи из историй, которые Ксения рассказывала когда-то.
  -А мы тут с друидским посохом Лины разговариваем. - Рей помахала Асуке рукой, будто бы она была за три девять земель, а не стояла в паре шагов. Асука почему-то этому не обрадовалась совсем. - Пытаемся разговорить так сказать. Пока не очень получается - он все молчит да молчит...
  -Только он не отвечает, когда рядом другие люди. - Лина сильно переживала за то, что её извинения не поймут.
  -Ну, еще бы! - Асука нервно дернула плечами.
  -Стесняется тебя, наверное. - Рей улыбнулась мягко и как-то совсем по-детски.
  Асука выразительно постучала пальцем по виску. Рей блаженно закрыла глаза в смущении.
  -Ну, вы друг дружке подходите, Соре семь, она и то вас старше обеих вместе взятых! - Констатировала Асука и ушла.
  -А тебе сколько? - Лина смотрела на Рей.
  -Четырнадцать.
  -Мне пятнадцать. А Сора такая умница?
  -Сора - это Нечто!
  -А можно с ней как-нибудь познакомиться?
  -Конечно. Только она осталась с дедушкой Наоки в замке на перекрестке четырех дорог, что под Кэроллом. Знаешь такой?
  -Замок на Перепутье Снарков? Да, я проходила мимо...
  Тут Лина вспомнила три дуба и поникла головой.
  -Ага. - Ответила на собственные мысли Рей, смотря на дверь задумчиво. - Там еще детей повесили за что-то, а мне рассказывали, что наш народ с Нипа считают жестокими кланами тренированных убийц, служащих Великой и Бескрайней Империи Син и её Бессмертному Императору преданно и безжалостно для его врагов, однако у нас детей очень редко казнят, тем более так много сразу...
  Лина даже не знала, что на это ответить. Может быть, это было не очень хорошо, но не говорить правду же - не значит лгать? Просто Рей стала её первой подругой с тех пор, как Лина покинула Лес Диких Шершней в самой середине Мидланда Мертаны. И она боялась потерять друга. Поэтому - просто промолчала, ничего не сказав.
  -Тебе нравится имя 'Асука'? - Внезапно спросила Рей. Лина кивнула головой. - Оно означает 'ароматная', а мое 'вежливая'. Это не настоящие имена Лина. Так нас назвал Молодой Господин, перед этим путешествием. Когда-нибудь я тебе расскажу, почему Молодой Господин запретил нам пользоваться настоящими именами в этой стране. Только ты никому об этом не говори, может быть это и не будет никому интересно, но кто знает...
  Лина приложила палец к губам, вслед за Рей.
  -А мое. - Сказала она. - Самое что ни на есть - Настоящее. Мне его Ксения дала, что жила со стаей диких волков в самой глубине волшебного леса. Я раньше думала, что никогда оттуда не уйду. Но потом - Ксения умерла, и мне пришлось отправиться в 'большой мир'. Этот плащ мне подарила она, он может испачкаться, но никогда не рвется, когда-то он принадлежал моему учителю.
  -А лес и вправду был волшебный? - Рей широко открыла глаза и Лина улыбнулась. Похожи. Это хорошо, можно жить дальше.
  -Да. - Ответила она. - Там было так спокойно, и никто не мог найти нашего с Ксенией дома. Сквозь него проросло дерево, которому две тысячи лет, вся крыша - сплошной ковер их мха. Еще там были каменные существа, учитель сказала - они когда-то могли ходить и разговаривать, теперь же - просто смотрели своими почти человеческими лицами. Там все утопало в такой душистой траве и казалось - времени там нет. А еще там был пруд, в котором если утонуть - не взаправду, а понарошку, впустить в себя его воды - можно выплыть в совершенно ином мире, где чужие звезды, незнакомые, красивые и яркие. И там одна луна, белая и маленькая и солнце тоже - одно. Но Ксения запрещала мне оставаться там больше нескольких часов. Иногда оттуда приходили странные существа, закутанные как Асука в темные одежды, и просили помощи. И мой Учитель всем помогала. Она была стара и мудра, но потом что-то сломалось, и она умерла.
  ***
  
  
  
  Бранд.
  Кровь заливала Безухому глаза. Селвин медленно вытер её рукавом. Все смотрели на него, не в силах приблизиться. Бранд отчетливо видел, как в крови изрубленного мечом Дрого плавают зеленые головастики, только очень мелкие, еле заметные глазу, как рой мошкары. Он отошел в самый дальний угол комнаты и сел на грубо сколоченный стул только от долго употребления которого нельзя было взять с десяток заноз.
  -Под карантин всех! - Гард оказался на месте раньше Андора и командовал за него. Но в глазах его новобранцы прочли ужас, он старался не смотреть на искривленное пылающее лицо с двумя ртами и вспученное тело Дрого, казалось, в пламени в последние мгновения жизни вор попытался сделать то, что каждый вор хотел с самого начала своего существования в Королевствах.
  Раздвоиться.
  Вор. Вор никогда не меняется. Так сказал уже после - в карантине - Бранду Сверр. Первую неделю чтобы хоть чем-то заняться он травил одну байку севера за другой. А позже окончательно впав в тоску, стал рассказывать о Бринхилдр. Какие у неё сочные губы и как пахнут соски поутру, если к ним прижаться носом. И спрашивал: была ли у Бранда женщина. Тринадцатилетнему Бранду нечего было на это ответить.
  ***
  Они сидели по три человека на сруб на случай проявления симптомов, чтобы не зараженные узрев в сокамернике тролля, криками своими сразу будили весь лагерь. И тогда сруб мог стать в критическом случае одним большим костром и братской могилой. Поэтому сработан он был не ахти и в нем конкретно поддувало в метель, а в одном углу даже скапливался снег и медленно таял, оставляя лужу на полу.
  -Жестоко. - Сказал Бранд. Сверрик рассмеялся.
  -Поживи и поймешь - это самое просто, что может случиться в жизни. Слушай паренек, ты знаешь, что такое 'карантин'?
  Бранд покачал головой.
  -Вот и я не знаю. Раньше тюрьма тюрьмой каторга каторгой, а теперь 'карантин'. Словечко явно эти серые из черного ордена подкинули. Говорят у них там за стеной как бы весь север под карантином! Не пускают прусаки, чтобы тролля не подсаживали - слово даю. А может и что еще.
  -Она из этих. - Сверр замолчал, словно думая, что мальчишка сам поймет. Бранд попытался понять, но не смог.
  -Каких?
  -Ну, таких как ты и не таких. Тебя, по сути, сюда незаконно кинули из-за голодной войны и срубили деньжат, а она девочкой сюда попала из-за сбора Естественного налога. Понял?
  -Нет.
  -Дурка! Её везли в темный Орден, но там отказали, им до шести лет нужны, а в тот раз видать большинство было семь-десять, вот и вернули, так бывает, иногда.
  -И она осталась тут жить?
  -Повариха-то? Не знаю, я сам позже появился, скорее сначала где-нибудь Кробх Дерге или по соседству, в одном из тех сел не дальше дня пути на крепкой северной кобыле, что питают Бриг уже веками. Там много женщин, из-за естественного налога, не все стары, так что в чем-то это и на руку и от руки, понял?
  -Кому на руку?
  -Я думал, ты спросишь - кому от руки??? Думай сынок, сбегать, конечно, из-за недостатка баб меньше будут, да и далеко не убегут, но и худого много. Эта полюбившая тебя красивенького Вертэнда лет с десяти тут живет, считай всю жизнь, а мужика себе не нашла. Видать остальные красивши её девками оказались да расхватали всех мужчин, хотя не могу судить какой она была лет десять назад, сейчас-то бабе под сорок с лишним.
  Открылось окошечко, оглядев карантинный сруб, и увидев Бранда, повариха замурлыкала.
  -Иди сюда, смотри что принесла. А вы! - Прикрикнула она на рванувших Сверра и Кобола. - Вы сидите пока, через час кормить будут!
  Оба соседа по карантину рассмеялись, а Бранд со смущением забрал сверток. Развернув его, обнаружили запеченную курицу и два сушеных яблока.
  -Курица! - кричал Коб.
  -Настоящая!! - Вопил Сверр став, словно ребенком седым от радости.
  -Откуда она тут? - Коб трогал рукой курицу так, словно она могла взмахнуть крыльями и улететь.
  -Я знаю одно место, где держат кур, но вряд ли их когда-нибудь подавали к столу в Бриге, разве Анду и Хротгару.
  -Любит тебя баба!
  Бранд не знал радоваться ему от этой внезапной любви или горевать. Тем более, что впервые эта повариха увидела Бранда через окошко карантинного сруба и никем ему не приходилась.
  Умудрились по-честному поделить на троих. Вертэнди продолжала пичкать Бранда 'вкусненьким' три недели карантина.
  ***
  -На юге пустыня. Огромная. Бескрайняя. Горячая.
  -Там люди ходят голыми?
  -Если бы - одеваются почти как мы, только не в шкуры. Там у них так принято. А южнее человеческих земель лежат земли драконов.
  -Это сказки или реальные истории?
  -А ты умеешь их отличать? Я вот не научился. Не знаю, Бранд, люди верят в то, что хотят, я никогда не бывал южнее самого южного королевства Мертаны, не пересекал мертвые соленые моря и не бороздил на верблюдах пустыни обетованные. Но вот что тебе я скажу - поживешь за стеной пару месяцев и не в такое поверишь!
  -Там тоже драконы? - Бранд махнул в сторону стены.
  -Не знаю что хуже. Драконы или то, что там... Знаешь, был у меня друг, только его давно не стало. Имя тебе ничего не скажет, да и к лишнему поминать покойников. Он рассказывал, что к югу от Ишвара есть огромная бескрайняя пустыня чистого стекла.
  -Стекла?
  -Весь песок от жары превратился в стекло. Горячки там такие, что о-го-го!! У людей за сотни миль от тех мест начинают вскипать глазные яблоки.
  -Такого не может быть! - Оживился Бранд.
  -А-то, все может быть под звездами. И вода кипеть во фляге, что в сумке через плечо сама может. А потом фляга 'Бах!' и осколки тебе в почки... правда ты к тому времени скорее уже сам издохнешь. Слушай меня - стеклянная пустыня начинается не сразу и её собственно никто из живых не видел, она описывается в их самых старых легендах и многие южане в неё сами не верят. Но что верно - в тех местах живут особенные черви, они достигают удивительных размеров и роют ходы в толще песка, зачастую даже под городами. Вокруг городов - еще небольшие, а чем южнее - тем крупнее. Маленькие и средние в середине своей жизни порождают песчаных скатов, слышал про таких?
  -Бранд махнул головой утвердительно.
  -На них ездят?
  -Да, только давным-давно все наездники песчаных скатов сгинули, оставив после себя в наследие потомкам лишь устройства которыми пользовались да легенды запредельных южных земель. Идя в пустыню и оставляя восходящее желтое солнце по левую руку, а не заходящее никогда белое - по правую можно наткнуться на старинные города, от которых не осталось ничего кроме парочки едва возвышающихся над песками зданий. Еще южнее черви только огромны, что скаты в длину достигают трех, а то и четырех десятков метров, такой червь запросто съедает целый караван.
  -На таких скатах можно летать?
  -Да ты никак удумал туда отправиться? Под трибунал хочешь?
  Бранд снова мотнул головой и стал слушать дальше.
  -Черви все крупнее и крупнее, бывает на горизонте буря, а оказывается - это стада песчаных скатов несутся, в длину как корабли из флотилий Экстерминатуса, гигантские. Говорят, до ста метров бывают в длину! Но это не все. Есть один особенный вид червей, которые не ползают горизонтально, а лишь ждут, пока кто-нибудь проедет или еще лучше - разобьет лагерь над ними, а еще страшнее - город основать в оазисе, под которым устроилась такое чудовище. И вот однажды раз в десять лет такие черви жрут все, что над ними. Никто не знает, какой они длины... Одни говорят - десять миль в длину, то есть глубину. И они тоже разнятся по размерам, это самые крупные из всех мыслимых существ и если и впрямь они существую - упаси меня боже отправиться когда-нибудь в те края. Так вот, Бранд - погонщики песчаных скатов их обходят стороной. Согласно их легендам из таких чудовищ в конце их многовековой жизни и рождаются драконы.
  -Огнедышащие?
  -Ну. - Тут лукаво седой рейнджер надкусил кусок табаку. - Скорее огнепердящие и огнерыгающие, потому что в тех местах у людей воспламеняются кишечные газы при выходе из тела. И хорошо если - при выходе. На самом деле драконы - просто как бы большие ящерицы. И гнездовья их как раз в странных белых горах, что словно скелеты невиданных тварей возвышаются на юге. Мне друг показывал рисунки, я думаю - это домыслы. Но они поразили тогда мое воображение. Я такой же как ты был - может чуть постарше. Эти горы намного выше, чем джергали или наш сосновый утес, они выше любых облаков и похожи на кости каких-то тварей. И там живут драконы, а вся пустыня - сплошное стекло. И жара жуткая. И там они размножаются и пердят огнем. А что жрут - не знает никто!
  Бранд засмеялся, пытаясь представить пердящую огнем ящерицу.
  -Как они туда доходили?
  -Кто? Погонщики и наездники скатов? Да кто их разберет. Как-то доходили, не одни же это фантазии. Бывают разные зимы. Великая Зима случается, когда белое солнце становится маленькой как звезда, а красное - не больше луны, тогда летом лишь начинает в южной Мертане таять снег и тут же снова заморозки. Это ужасно, последняя такая зима продлилась больше полувека, люди голодали и умирали, войны стихли - не стихни они и от королевств ничего бы не осталось. Но это было так давно. Когда наши звездочеты и друг мой с братом старшим отправлялись в Син и сравнивали свои изыскания, они у них не сходились - настолько давно. Может в те времена, и смогли дойти до драконов наездники.
  ***
  К концу третьей про Бранда все забыли. Когда он вышел из бревенчатого сруба, в котором прожил свой второй месяц в Бриг - под медленно падающим снегом тренировались молодые егери, а вдалеке звучал горн. Бранд пробовал обратиться к Сверру, но тот стал на удивление занятым и отправил подростка к Андору, к которому тот не смог пройти из-за двух громил на входе в собственно сам форт. Обучение, которое, по словам Тива он должен был пройти, прежде чем впервые подняться на стену для битья сосулек и посыпных работ оказалось работой на кухне. Гарда нигде не было видно, Айкен и сказал Бранду, когда тот весь вечер пробегал форт снизу доверху и так и не понял, чем ему следует заниматься.
  -Бранди, - сказал Айкен, положив руку на плечо Бранду, - ты сейчас не мельтеши, а то достанется - высекут или снова в карантин. Сейчас тут такая проблема назрела... но в общем не твоего ума дело, меньше знаешь - лучше спишь. Иди на кухонные работы к Вертэнди, слышал - она мальчика себе в помощники искала. А там глядишь - все уляжется и тебя либо в плотники, либо в общую строевую возьмут. Сразу егерем ты не станешь, но если увидят, что под ногами крутишься - что-нибудь предпримут.
  Так Бранд оказался на кухне. Глаза полненькой Верты сверкали из-под кудряшек. Она была высокой и рослой, Бранд оказался по грудь поварихе, в которую тут же и уткнулся.
  Не по своей воле, конечно.
  -Тебя там не обижали мужланы? - Спросила она, положив свои пухлые руки на шею Браду.
  -А че им меня обижать? - Слегка вздрогнув, ответил он. Хотел добавить, что и сам кого хочешь, обидит, но посмотрев на румянец слегка обмороженных щек, не стал. Работа на кухне была не трудная, хоть и однообразно утомительная. Вдобавок Вертэнди постоянно пичкала Бранда, совала ему в рот все что хотела, а отказываться было как-то не очень. Поэтому Бранд только и делал, что, зажав в зубах очередной 'подарок', резал кур, доставляемых из Кутберта, что на два десятка миль южнее Форта Бриг да шинковал овощи после разморозки. Свой склад продовольствия был и в Форте, но его берегли на случай непредвиденного положения. Как рассказала повариха - в форте было две тысячи человек, обычно только половина в нем самом, остальные на стене или в разведке. Причем постоянно жила в форте лишь молодые новобранцы да личная гвардия Хротгара, который тут считался за Господина с большой буквы и бойцы Андора, к которому у всех было разное отношение, но Бранд замечал его лишь по тому, как хмурятся или проясняются лица при появлении самого Андо. Хротгар никогда не обедал с бойцами, а Андо частенько появлялся в большом зале с высокими потолками, в котором провдоль стояли многочисленные столы - Бранду казалось удивительным как смогли построить такое люди и дерева. Но повариха объяснила, что балки перекрытия торчат прямехонько из скалы, поэтому ничего удивительного нет. Бранд взглянул вверх и увидел клубящуюся под почти черными досками потолка тьму. Он поежился, в тот день, когда это случилось в первый раз, ему снова приснились тролли. Там был не один только Дрого, все обедавшие и ужинавшие и завтракавшие в общей зале бойцы и сам Андор. Все шли к нему с дергающимися лицами и требовали покормить их. А повариха, оскалив зубы и превратившись в какое-то загадочное существо, стегала голого Бранда плеткой, подгоняя. Все быстрее и быстрее, он бегал и относил подносы и возвращался, успевая укорачиваться от озверевших лиц и цепких рук. А потом лица стали трескаться как у Дрого в тот раз и вся эта чавкающая и хрюкающая братия завизжав начала срастаться в огромный зеленый шар из истекающих жижей людей, их разрываемой ломающимися костями одежды повалил пар. Шар рос и рос и достиг этого потолка, а потом случилось что-то ужасное, и Бранд вскочил в своей постели. Теперь он спал не в одной из казарм, но и не в карантинном срубе, где порядком холодно. В большой зале, где трапезничали, тоже было не жарко, люди туда заходили в верхней одежде, и после каждого раза повариха отдраивала на корячках пол. Однако в пристроенной комнате к кухне было натоплено так, что пот катился с Бранда градом. Там были три узкие кровати, застеленные заспанным и желтым, но довольно чистым и часто меняемым бельем. Они там стояли, чтобы можно было вздремнуть часок и тут же вернуться к работе. Бранд просыпался обычно на одной из кроватей, но в этот раз все было иначе. Он очнулся, а вокруг - темнота. Еще секунду назад он стоял в огромной пустой зале, даже не удивляясь, что обычно не любившая давать пояснения повариха рассказывает как Сверр. Под потолком клубится тьма, а Бранд вспоминает свой предыдущий сон, не догадываясь, что и то, что он видит сейчас - всего лишь сон. А потом 'бамц' - и он открывает глаза, а вокруг темнота и что-то сопит и трется об него. Сначала Бранд подумал - это Триста его псина снова зализывает полученные от отцовского ремня вздутия на коже. Но Бранд очнулся не в сарае на сеновале - там всегда пробивался свет, хоть дневной, хоть лунный. Тут же было темно, и та тварь, что держала Бранда под собой - намного тяжелее дворняжей сучки Тристы, притащенной отцом в подарок Бранду на десятый день рождения из города.
  Бранд попытался подняться. Но две руки, сжимавшие его собственные стянутые в тугую руки, снова уложили мальчика на что-то мягкое, похожее на шкуры.
  Шкуры?
  Это подсобка, через которую можно проникнуть в основные склады Форта. Но что он тут делает?
  -Отпусти! - Сказал он человеку, сидевшему на нем и прижимавшему его к шкурам на досках пола. Тут было прохладно, но Бранда трясло как в огне. И тут он понял, что и впрямь весь голый.
  -Слезь с меня! Я закричу!!
  -Кричи мой мальчик. - Промурлыкал знакомый голос и Бранда осенило. В темноте на него взгромоздилась огромная повариха с кудряшками! Она стала троллем, заразилась как тот Дрого, которого обсуждали в карантине все, кому не лень из присутствовавших тогда. И теперь медленно пожирает Бранда.
  Но что-то был не так. Бранд чувствовал непривычный жар в груди, и живот содрогался от скачков этой туши. Между ног все словно окаменело.
  -Вот и хорошо, мой мальчик, потерпи, это плата... - Шептала повариха на ухо Бранду.
  -Плата? - Пробормотал он. Вертэнди сопела как чудовище из сказок, что когда-то рассказывала мать. Мама? Сестра, тогда еще рядом с ним лежала маленькая сестренка. Тоже теплая, как и Верти.
  -Тише малыш, успокойся, я не съем же тебя.
  Тролли так не разговаривают. По крайней мере, Бранд такого за Дрого в тот раз не заметил. В общем-то, он уже понял, что с ним сейчас происходит, но старался думать о чем-то другом. Руки затекли, повариха видимо связала их веревками, а не просто удерживала руками, она была на удивление сильной и в несколько раз тяжелее Бранда. Потная промежность женщины, годящей в матери давила и всасывала в себя, казалось еще немного и он не выдержит, задохнется и умрет здесь.
  Она еще порядочна на нем поскакала, сипло дыша и постанывая, Бранд начал проваливаться куда-то в глубину, словно сквозь шкуры, может и впрямь она его раздавила. Но в самый последний момент руки поварихи, хлестнув по лицу, вернули мальчика к жизни. Чувство неудовлетворенности разочарования сквозило в голосе Вертэнди. Она шептала что-то ласково ему на ушко и Бранд старался не поддаваться наваждению, ведь рука женщины мяла его член, который слегка побаливал.
  В губы Бранду уперлись остро пахнувшие груди, они были большими и мягкими, мальчик попытался отвернуться, но повариха стала совать их прямо в рот, и пришлось согласиться. В общем, это было вкусно и чуть лучше, чем изнывать связанным под скачущей кобылой.
  -Соси!
  Бранд закусил сосок, но ничего не случилось. Он пробовал сосать и так и эдак, но ожидаемого молока все не было. Повариха просто стонала и мяла сильными пальцами с мозолями все места, доступные для исследования. Потом перевернув его на бок, стала совать руку туда, куда он не хотел.
  -Не надо! - Сказал он. Кричать Бранд боялся - ему совсем не хотелось, чтобы другие егеря видели Бранда связанным под этой тушей, уж лучше стерпеть, ведь все закончится? Когда-нибудь?
  -Да ты что, совсем? - твердил странно прерывающийся голос поварихи. Она раздирала пальцами его изнутри, что-то не так - Бранд это понимал, но горло сдавил крик и слезы. Еще немножко и он вцепится наугад в эту тушу зубами и начнет грызть!
  -Стой. - Сказал Бранд, стараясь, чтобы голос выглядел спокойно. - Развяжи меня, я знаю, чего ты хочешь, я постараюсь.
  Пальцы Верты вылезли из ануса и снова сжали член.
  -Знаешь? - Голос, грудной и похожий на мамин. Проглотив комок, мальчик тряхнул головой, отгоняя наваждение.
  -Да. Я сделаю это.
  -Знаешь-знаешь?
  -Сделаю!
  -Делай, только я тебя не развяжу, пока ты не кончишь! Понял? Я не для того тебя кормила...
  Пальцы сжали так сильно, что выступили слезы, и во второй раз захотелось ей порвать горло, и снова Бранд сдержался. Повариха с ним справится, а Бранду не хотелось, чтобы его труп видели в таком несуразном месте и голышом к тому же.
  Бранд попытался понять - есть ли рядом нож, но глаза хоть и привыкшие к темноте настолько, чтобы отличать тело Вертэнды от стен не могли разглядеть проблеска металла. У Верты всегда был при себе нож - огромный, от кончиков пальцем Бранда и до его локтя. Бранд представил, как в живот ему входит этот кусок металла и снова сжал зубы, чтобы не сделать глупости.
  Бранда перевернули и, поколдовав с веревками, уложили сверху на себя. Она была мягкой и пахнущей травами, вареным мясом, какими-то дешевыми специями, словно заменой духов. В губы уперлось что-то влажное. Бранд понял - его пытаются поцеловать. Он ответил и тогда в рот ему пролез язык и стал там шевелиться.
  Точно тролль. Решил Бранд и сжал губы, но язык и не думал уходить. Руки поварихи сжали ягодицы и стали толчками втискивать в себя мальчика. Брад мял груди, на которых покоился, руками и те перетекали между пальцев, словно желе - огромное и колышущиеся. Может там и есть молоко? Бранд не хотел снова проверять. Вместо этого он всаживал в мягкую и хлюпающую промежность Вертэнды свой торчащий орган со все возрастающим напряжением. Но разрядки, той, что случилась тогда, сейчас не было.
  -Давай же... - шептал Бранд, а Вертэнда ерошила его волосы и кусала то нос, то губы, то шею. Бранд пытался снова и снова и в конце начал уставать. Что-то было не так, может он просто не чувствовал в этот момент ничего кроме омерзения?
  Перед ним лежала сестра. Голая и иссеченная, на сеновале, сквозь доски проникал свет и Бранд зализывал её раны от отцовского ремня. Семилетняя сестренка и двенадцатилетний Бранд в тот вечер много о чем говорили, но прижаться к ней всем телом он так и не решился.
  Представив на мгновение, как Флора в темноте смотрит на него невидимыми глазами, лежит под ним и обнимает его, Бранд всадил в спину поварихи свои ногти и, выгнувшись, кончил. Облегчение пришло не сразу, какое-то время его еще трясло от странных и противоречивых чувств, Вертэнда растирала Бранда какое-то время, покрывая влажными поцелуями, слизывая с него что-то определенно ей необходимое так жадно, словно и впрямь собиралась поужинать мальчиком. И она сосала его член, это было дико, но от этого тот вновь становился твердым.
  -Ненавижу... - Прошептал, дернувшись, Бранд и Верта стала его бить по лицу в темноте все сильнее и сильнее, он пробовал отвечать, извиваясь всем телом, но руки двигались лишь на полметра, а дальше в кожу врезались веревки. Несколько раз он по ней вроде попал. Кусать и пытаться убить Бранд не хотел, было слишком поздно.
  Деревянные доски скрипнули в соседней комнате, когда кряхтя уставшая и вспотевшая повариха, поднялась с тела взмыленного Бранда. Но Вертэнда ничего не расслышала - она была слегка глуховата, однако Бранд понял, что там кто-то был. Это еще больше его расстроило, чем то, что случилось на шкурах.
  Она его не стала развязывать, просто срезав веревки - нож все-таки был. Бранд долго не решался выходить, ожидая встретить в соседней комнате кого-нибудь из друзей, этого совсем не хотелось. О потом все же решился. В то утро Вертэнда заперла изнутри на засов дверь и готовила голышом, Бранд хотел проскользнуть мимо, но повариха поймала его за руку. Все еще голый и пытающийся прикрыться Бранд, наконец, увидел то, с чем он перепихнулся этой ночью. Огромные груди свисали довольно низко, белые с едва розовевшими сосками размером с маленькую миску, они были даже больше, чем Бранд мог себе вообразить. Живот выдавался вперед и его пересекали складки, низ живота весь утопал в сероватых курчавых волосах, ноги были мягкие и молочные, Бранд был почти черным, загоревшим еще под южным солнцем по сравнению с выросшей здесь Верти. Бранд сначала уткнулся в пол, а потом отвернулся, пытаясь освободить руку из стальной хватки матерой поварихи.
  -Ну и чего, стесняешься все еще мальчик мой.
  -Отпусти. - Бранд хотел прибавить ругательство, но это было уже не к месту. После драки кулаками не машут.
  -А ты попроси вежливо или вылизывать себя заставлю.
  В руке поварихи Бранд видел нож, он был огромный.
  -Ну и что. - Ответил он. - Попробуй.
  И дернул со всей силы руку, но пальцы Вертэнды не ослабли, наоборот казалось, они пожирают руку Бранда, сдавливая до костей, будто бы она хочет похвалиться какая сильная.
  Внезапно Верти обмякла и заулыбалась.
  -Мой мальчик устал, вот как? Сегодня ты хорошо потрудился, передохни, к вечеру станешь мне помогать. Я тебе сейчас вкусненькое приготовлю, а пот как освобожусь, мы с тобой еще раз поиграем.
  Бранд поднял на неё свои голубые глаза и сжал зубы.
  -Какой ты красивый, когда злишься.
  -Замолчи! - Бранд снова дернул руку, но когти поварихи лишь оставили царапины до крови и остановились в паре сантиметров от прежней хватки. - Ты недовольна?!
  -Не кричи, а то еще чего подумают - обижаю тебя я. Маленький Бранд, ты не бойся тетушку Вертэндочку, я тебя вечно со мной кувыркаться не заставлю. Мы это несколько раз повторим для надежности, а потом я тебя отпущу, и ты вернешься к остальным и будешь с ними лазить на стену и в лес ходить за стеной, и никто не узнает, что у нас было, хорошо?
  Бранд молчал.
  -Не хмурься, тебе это нужно, так же как и мне. Бранди, ты очень сладкий мальчик и я хочу чтобы ты таким и оставался недельку ладно? А если не будешь сладким, я могу сделать и больно, ты понял?
  Тут с ужасом Бранд понял, что за дверью кто-то хихикает, но на его заострившееся лицо повариха не обратила никакого внимания, как и на этот звук. Она и впрямь глухая!
  -Не бойся Бранд, я не буду тебя резать этим ножом. Мне же влетит за такого сладкого мальчика как ты, зато я могу тебя укусить, только не больно. Иди к себе в кровать и отдохни, мамочка скоро принесет покушать.
  -Ты мне не мать.
  -А ты мне не сын, никогда не поздно все изменить.
  За дверью снова раздался смешок и пара ударов, словно кто-то взбегал по лестнице.
  ***
  Там вился серенький как вечернее облачное небо дымок. Бранд рассматривал надстройку над крылом, в котором размещался общий зал и кухня. Она была деревянная и обложена с внешней стены камнями. Сам замок каменный и несколько деревянных строений вокруг. Там наверху жил Мастер - алхимик гильдии из Столицы, что вел дела с Черным Орденом за стеной; большинство товара туда и оттуда проходило через его руки. Бранд видел через окошко сруба для карантина, как ящики грузят на тяговых лошадей, на длинные сани, арбы и всевозможные устройства которые все появлялись с юга, но были из разных мест королевств. Дела гильдии? Над кухней кроме этой башни ничего не было, лестница наверх по которой убежал смеющийся человек - Бран её видел однажды, когда повариха забылась и не закрыла дверь на медный ключ. Бранду было скучно, к тому же теперь он был одет, а умирать одетым все же приятнее, может и странно об этом думать - но Бранду хотелось рискнуть, хоть в отместку, хоть просто - чтобы почувствовать разнообразие. В следующий раз он кончил быстро, представив лицо сестры, и как она смотрит на него и небо в её чистых и безупречных глазах, а повариха его долго мяла в своих душистых все-таки хоть и слегка пересоленных объятиях, она была вполне чистоплотна, это единственное что радовало. К тому же эти кудри напоминали кудри матери - может и скверно так думать, но Бранд скорее бы представил в своих руках мать, чем Вертэнду. Правда мама была намного тоньше и пахла еще более вкусно. Бранд снял ключ с кольца и отворив дверь, повесил его обратно. Повариха спала на шкурах, заперев на всякий случай по обычаю дверь, ведущую из кухни в общий обеденный зал. Бранд оделся и прокрался по лестнице наверх, на этот раз ступени скрипнули еще громче - они были старые и деревянные, то существо явно весило не больше Бранда, раз смогло так тихо красться по ним, что мальчика едва расслышал. Там была еще одна дверь и Бранд отворил дверь с расписными листвяными узорами и очутился в комнате пахнувшей всеми оттенками необычного. Запахи, их тут было море и ни один из них Бранду еще не приходилось чувствовать. Принюхавшись, он сдержал руками кашель. Где-то под ним скрипнула дверь - проснулась повариха. Но она подумает, что сама забыла закрыть дверь наверх, Бранд надеялся на это. Она не будет подниматься наверх. Не будет?
  Слегка вздрогнув от непривычного воровского азарта, Бранд прокрался в соседнюю комнату стараясь держаться стены, будто бы она могла спасти его от нечаянных глаз владельца этой башни. Спальня и еще каморка заваленная книгами, странная полукруглая комната заставленная сосудами, некоторые разбиты, комната полная растений - тут был лимон и Бранд вспомнил свой родной дом. Там тоже рос в кадке лимон. Ему хотелось сорвать, но сдержавшись сразу, Бранд потом понял, что совершил бы ошибку.
  -Мало тебе жирной свинки-поварихи? - Спросил острый как клинок голос. В нем Бранд почувствовал нечто зловещее и обернулся. Девушка лет девятнадцати с рыжими длинными прямыми волосами и хищными зелеными глазами смотрела на него сверху вниз так напряженно и зло, что внизу живота снова стало каменеть. Бранд отскочил.
  -Вот заразный мальчик, только вылез из-под карантина, а уже оплодотворяет всех направо и налево, не боишься?
  -Чего, ты кто?
  Девушка наклонила голову, прислушиваясь к своим ощущениям, словно что-то решая про себя.
  -Кто я? Наверное - никто. - Тут её лицо погрустнело. - Но это не значит что ты кто-то. Я Офелия, дочь и ученица Мастера Вернсинг Маунта, отца зовут Боико Гудада, но для тебя он просто Мастер. Правда, ты недолго проживешь, оказавшись с ним лицом к лицу.
  Бранд взглянул на неё с сомнением и пошел вниз, но оказалось что дверь закрыта. Повариха заперла его тут!
  Сверху послышался шум и когда Бранд взбежал по лестнице - перед ним были уже две девочки, спорящие между собой на тему отцовства Боико. На этот раз черные волосы торчали в разные стороны, а рыжие казались гривой морского конька - столько ярости в них сверкало.
  -Кто дочь, ты дочь? - Закричала с ходу новенькая и явно готовилась к решительным действиям. Откуда она тут взялась? Оглянувшись, Бранд почувствовал легкий шок - на кровати как он подумал заваленной грудой подушек и несколькими пледами все это время кто-то спал! И теперь этот 'кто-то проснулся'.
  -Я в своем уме, в отличие от тебя, Авалон. Я-то знаю меру.
  При слове 'мера' чернявая подпрыгнула и приземлилась ногой на подъем левой ножки Офелии, та встретила её кулаком в подбородок. Мягко начиналась женская драка, от которой хотелось держаться подальше.
  -Мне все равно, - громко сказал им Бранд, - кто из вас чья дочь, как отсюда можно выбраться?
  Девушки остановились. В эту минуту прозвучал громкий горн, и где-то ударили несколько колоколов, совсем далеко, может за десяток миль отсюда. У Бранда был отличный слух, но и у Офелии тоже - она вся напряглась.
  -Никак. У твоей ненасытной подружки-поварихи единственный ключ от нижней двери есть еще одна, но единственный ключ от той у моего отца.
  -Он тебе не отец, рыжая сучка! - Взвизгнула Авалон и ударила в грудь Офелию. Та не прореагировала никак, Бранд удивился, увидев, как плотно сжались зубы рыжеволосой девушки от боли она, отшатнувшись, едва устояла на ногах. Чернявая затихла, все еще сонная и растрепанная, Бранд отвернулся от её маленьких грудей с едва заметными телесного цвета сосками.
  -Что уставился?! - Взвизгнула Авалон в тот самый момент, как Бранд отвернулся. Мальчик поклялся - продолжи он на них пялиться девушка и глазом не повела бы. Офелия подошла к узкой щели в комнате, сквозь которую проходил свет, и руками сделав себе в запотевшем причудливом стекле окошка наблюдательный пост, стала смотреть на улицу. Бранд встал рядом, по стеклу шел едва заметный узор изморози и видны были потеки с той стороны - чем-то смазывали, чтобы снаружи в самые лютые морозы диковинное привезенное с юга стекло не запотевало. Обычно окон не было или их закрывали несколькими слоями пузырей, сквозь которые проходит свет, но ничего не увидишь. Офелия дышала грудью, рассматривая опустевший плац, на котором обычно шла подготовка рекрутов в егеря Великих Озер и неудачников вроде Бранда, тех, кому пришла участь служить в Черной Стреле, тоже там готовили. Но Бранд еще ни разу за два с половиной месяца, что тут пробыл, не тренировался там, большую часть он провел в карантине, на кухне и убираясь в казармах.
  Последней к стеклу прижалась хмурая Авалон, Бранд оказался между двумя девушками и вдруг ему захотелось их обнять. Вслед за этим пришло желание поскорее отсюда убраться, пока не пришел хозяин и с Брандом не сделали ничего страшного.
  А страшное - могло быть.
  -Смотри, там Хизер. Давай кричать. - Авалон сложила пальцы рупором морским и закричала. - Хизе-ер!!! Иди к на-ам!!!
  Но Хизер стояла с котомкой через плечо, свертком под мышкой и пустым ведром в руке, ничего не слыша. А вокруг неё медленно взлетали подхваченные ветрами плаца смерчики из льдинок и крупных, смерзшихся снежинок. Снег на плацу был особой - или утрамбованный или почти заледеневший, он больно резал при падении лицо. Бранд это понял, рассматривая лица тех, кто там тренировался, пока они поглощали приготовленные им и Вертэндой блюда. Которые делились на три типа: первый для офицеров и Бранда, который питался у поварихи просто отлично, второй, попроще - для егерей и третий, все что осталось зачастую с костями и жуткой похлебкой из обрезков овощей во избежание зубных и прочих северных болезней - 'молодняку', как говаривала Верти.
  -Вспоминаешь свою возлюбленную? - Подтрунила его, угадав почти мысли Офелия. - Ну, ничего, скоро ты опять прижмешься к её сытной груди и уткнешься хозяйством в сочное кисленькое лоно!
  -Откуда ты знаешь, что оно кислое? - Отреагировал на её слова Бранд, и Офелия закусила губу. Потом кинулась в соседнюю комнату и вернулась с метлой. Прежде чем Бранд сумел отреагировать и на это кончик метлы больно ударил его в промежность.
  -Шах! - Воскликнула Офелия. Бранд вскрикнув, согнулся. - Мат-мат-мат! - Кричала Офелия, метя в промежность лежавшему на боку мальчику, Бранд закрывал руками свое 'хозяйство', но удары были слишком сильными, и чувствовал он, как ломаются его кости.
  -Сука... - Выдавил он от всей души, отдышавшись и поднявшись. Офелия тихо хохотала, разглядывая его лицо, Бранд схватил металлический подсвечник и запулил им в лицо Офелии. Вскрикнув, девушка упала на колени, закрывая текущую по лицу кровь.
  -Скучно. - Тихо шепнула себе под нос Авалон. Она сидела на кровати, поджав ноги, а Бран с Офелией наносили друг другу удары, Бранд пытался снова разбить Офелии лицо, а та, на голову его выше - целила исключительно в пах, периодически ставя мальчика на колени. - Как же скучно... - Шептала Авалон.
  На Офелию было страшно смотреть, но Бранду нравилось вместе с тем это судорожно сведенное лицо, из носа девушки текла кровь, а под глазами наметились здоровенные синяки.
  -Ну и херовая у них там подготовка, да, Авалон? - Из последних сил пыталась шутить Офелия. Авалон посмотрела на неё мрачно и шмыгнула носом.
  -На себя посмотри дура.
  -Я никогда еще не тренировался вместе со всеми, дура! - Добавил Бран. Уже больше часа прошло с тех пор, как прозвучал горн, однако дверь внизу не открывали. Офелия выпрямилась и несколько раз вытерев упрямо капавшую на восточный истоптанный и подранный, но все еще внушавший босоногому Бранду уважение ковер, стала спускаться вниз.
  Бранд упал на кровать, скинув с неё пару сероватых с восточными узорами подушек. Авалон искоса взглянула на него и перевала взгляд на пах.
  -Болит? - Девушка сжала его яйца, добавляя от себя то, чего не дала Офелия. Бранд слишком устал, чтобы драться.
  -Отпусти. - Он схватил девушку неопределенного возраста за руку, и та разжала пальцы.
  -Раздевайся. - Авалон поднялась и поправила подушку. - Я посмотрю что там.
  Бранд с сомнением взглянув эти черные глаза. И не ответив, повернулся к стене. Нужно как можно скорее отсюда свалить пока эти две его до смертоубийства не довели!
  -Ты прости её. - Авалон прижалась маленькой грудью к плечу и стала ковыряться в волосах Бранда, словно выискивая там насекомых. - Мой отец и её опекун и наш с Офелией и Хизер учитель алхимических и иных точных и естественных наук слишком редко выпускает нас на волю. Не хочет папочка, чтобы я и Офелия бродили на виду у всего Брига, вот так вот. Но Хизер временами трахается с солдатами! - Словно откровение, какое сообщила весть об этом Авалон ему. Бранд еще на два года опустил предполагаемый возраст этой девушки, и оказалось что ей лет пятнадцать силы, хотя он все еще сомневался.
  -А вот Офелия на дух солдатню и грубоватую мужскую силу не переносит, знаешь такую?
  Бранд не стал отвечать, знает или нет, он грубоватую мужскую силу. Перестав играть с его волосами, Авалон поцеловала мальчика за ушко, слегка куснув на излом, почти до боли и легла сверху.
  -Слезь. - Совсем без иронии или просьбы решительно сказал Бранд. Эта решительность коробила самого Бранда до головокружения, но все что он хотел сейчас - свалить отсюда. Он абсолютно не доверял этим двоим и даже не мог поклясться, что они не решили его убить после всех утех и свалить все на повариху. К тому же ложиться с ними в чужую постель он ни за что не стал бы по многим причинам.
  Офелия вернулась вместе с Хизер. Девушка, пахнущая морозом, была такая мягкая и домашняя, что Бранд не мог отвести от неё глаз. Он даже и не подумал спросить о том - каким образом дверь внизу открылась, но Офелия опережала даже его мысли.
  -Вот смотри. Прекрасный ключ, правда? Сама сделала из медной котчицы отца. Теперь я свободна и настанет день, когда смогу убежать отсюда куда захочу!
  При слове 'отца' Авалон сжала губки, но не стала спорить снова с Офелией.
  -Бранд. - Сказала слегка игриво Офелия, видя, что мальчик молчит и смотрит на стоящую рядом девушку, которая тоже не отпускает пакет. - Ты знаешь, это я дала твоей ненаглядной любовнице поварихе усыпляющее зелье.
  И она замолчала, ожидая бурной реакции на свое внезапное признание. Вообще Офелия оказалась склонна к внезапным странным признаниям от некоторых из них Бранда подташнивало.
  -Молодец. - Ответил он. - 'Отец' не возражает, что ты крадешь зелья?
  -А ты спроси, мой юный рыцарь! Когда отец наказывал меня - он вгонял иглы под ногти и медленно их накалял. Это было восхитительно!! - Сжав пальцы Хизер в ладонях и, согревая их, Офелия как безумная кружилась в танце, а Бранд хотел провалиться к маленькому народу в Подгорье. - Мальчик мой сладкий, - она видела, как дергается Бранд от слов 'мальчик' и 'сладкий', но продолжала так говорить. - Хочешь, я тебе открою все тайны моей короткой жизни?
  -Зачем они мне? - Бранд переводил взгляд с молчавшей в каком-то зачарованном трансе Хизер на Офелию, однако не понимал до конца, что они за парочка. Казалось, девушек связывает что-то незримое. Офелия наклонила свое разбитое Брандом же лицо к его лбу и поцеловала, а потом щелкнула по носу.
  -А ты предай меня, и тебе полегчает!
  Бранд отвернулся. Даже отвечать на такое не хотелось.
  -Это будет не предательством. - Тихо шепнула Авалон. - Вы не друзья, а почти враги. Врагов нельзя предать.
  'Можно', думал Бранд, 'но пока не нужно'. Однако при мысли о том, чтобы и впрямь кому-то рассказать обо всем случившемся, Бранд понял - никому это не интересно, возможно даже отец их не против. К тому же Бранд никогда не стучал и не собирался начинать.
  -Я пошел. - Сказал он слегка неровным голосом, ожидая, что сейчас в него вцепятся все три девушки и сделают что-то страшное - что именно он не знал, но был уверен, что молодые способны и не на такое как Вертэнда!
  -Хизер, поцелуй мальчика на прощание! - Офелия усмехалась, глядя из-под полу прикрытых век. Она сидела на мягкой кровати, обнимая такую странно сонную и сладковато пахнущую Авалон. Ряжом на подушке из странного предмета поднимался еле заметный дымок, Офелия наклонилась и, пососав кончик его, выпустила колечко дыма в воздух. Дым был сладкий и Бранд даже не закашлял как от табака.
  И внезапно Бранду захотелось этого. Чтобы Хизер его поцеловала. Светловолосая северная девушка с запахом вереска в имени напоминала и Флору, и мать одновременно. Она была спокойная и абсолютно домашняя.
  Хизер послушно подошла с отрешенным взглядом к мальчику и, положив руки на тонкую шею, приникла к губам. Когда она оторвалась, это был уже другой Бранд.
  
  
  Рэйна.
  Когда взошло солнце, дымок, струившийся меж скал, практически иссяк. Остался тонкий шлейф да несколько птиц, летавших кругами в надежде перекусить перед тяжким летним днем. Когда солнце стояло в зените, над выступом скалы не видно было ни зги. К вечеру, в сгущавшихся красках крови вновь от скалы, промеж двух криво растущих над пропастью деревьев к небу потянулся тонкий шлейф дыма. Его было не видать со стороны моря и не заметить ну никак со стен близлежащего порта. Но подобно козьей тропе шла меж камней тропинка туда. Три человека, устроившие горный лагерь не ждали гостей не потому что их некому было искать, и не оттого, что уверили себя, что их никто не найдет - они просто привыкли. Лишь один сидя на камнях и грызя сушеную рыбину, схожую по форме с бубликом из черствого хлеба, посматривал времени вниз. Под ним лежал лес, запах пищи приманивал хищников и временами, да и появлялась чья-то морда из темноты и жалобно скулила не в силах забраться на скалы. Девушка в истрепанной одежде шла босая, ступая по травам, как по ковру родного дома, прислушиваясь к запахам утреннего пробуждения природы, как к манящим ароматам родного очага. Словно негаданно ребенок потерялся и вдруг забрел в логово голодного медведя. Она шла, смотря в сторону догорающих в лучах заходящего солнца деревьев на той стороне ущелья, её переносицу прорезала легкая складка, словно она о чем-то задумалась или за чем-то внимательно наблюдала. Секунду троица смотрела почти с недоумением на неё, потом один тоже перевел туда взгляд. Резкий хлесткий бросок левой рукой - он закрылся, не сделай этого, нож торчал бы из его лица, а так - только из ладони. Он так ничего и не успел крикнуть либо произнести - девушка поднырнула под его левую руку и правой нанесла удар мечом в пах, затем, не останавливаясь, кинулась к оставшимся двум бандитам.
  В этот раз она вмешалась, в этот раз сложный и гибкий, но рассчитанный не по секундам, а по её и их движениям план сработал. Она осталась жива и даже не ранена, хоть вся забрызгана кровью. А все, потому что изначально сделала ошибку - повернулась к одному из них спиной, закрыв то, что происходило со вторым в этот момент, и всю эту секунду он видел лишь её обнаженную спину. Потерял решающую секунду, а потом кинулся на неё, но уже, будучи единственным стоящим на ногах....
  В этот раз она решила вмешаться и помочь. Она спасла ту, с которой столько всего предстояло им вместе пережить.
  А начиналось все так - она больше не могла жить дома. Все в её 'семье' сводило с ума. Она понимала, чем это все закончится - в конце либо она рано найдет себе хорошую пару, либо её отправят в горный монастырь, чтобы стать его сопричниками и всю семью укрыли за высокими и толстыми каменными стенами, если и сюда докатится война. По хозяйству помощь девушки почти не требовалась, а кормить её 'родителям' приходилось.
  Ей никто не нравился, она нравилась многим, она понимала - это выбор. Выбор из: один, два, три... четырнадцати вариантов.
  Она сделала его. Свой выбор.
  Выбрала пятнадцатый и, собравшись тщательно как никогда, ушла ранним утром в туман. Чтобы больше не вернуться.
  Так тщательно она никогда еще ничего не продумывала. И поняла - теперь чтобы выжить, ей одной нужно всегда так думать. Учитывать все пока она в тени и лишь, потом начинать действовать.
  ***
  Ревущая толпа - вывернутые окровавленными голыми людскими руками камни мостовой. День, когда сердца людей остановились, а целый народ исчез в небытие. Как же её звали тогда?
  Смутно. Муть во рту. Хочется кричать и срывать с себя одежду. Безумие дрожит в крови, подобно студню, ты - часть толпы. Беги!
  Девочка остановилась, и её бы смяли - не схвати сильные рук и не прижми к холодной груди. Это броня - на ней кровь.
  -Не бойся ничего. Никогда и никого и ничего не бойся. - Сказала ей серая тень. Казалось, она вся изрезана по краям чем-то острым.
  -Я и не буду. - Твердит она, но понимает - твердит сейчас, тогда - молчала и хлопала замерзающими ресницами. Огонь толпы сменился холодными застывшими руинами. Пожары стихли, сердца остановились, кровь замерзла, все - ушло.
  
  -Ведь ты все равно умрешь. Когда-нибудь это случится, и ты все потеряешь, что начинала и хотела довести до конца. Этого не изменить, как ты не кричи на звезды, они погаснут, когда взойдет солнце.
  Она молчала, лишь просто смотрела и, глотая сладкие слезы, краем сознания уже понимая, что происходит на самом деле с её душой.
  -Просто если ты не будешь ничего бояться, когда-нибудь... ты встретишься со своим ужасом, с тем которого ты не увидишь никогда и ни как, скорее даже не доживешь до этого, но он есть, где-то, сейчас или потом, сегодня или завтра, он появится, родится, специально для тебя. И возможно этот ужас сделает тебя счастливой...
  -Я не понимаю... - Рэйна втянула ледяной воздух сквозь нос, казалось - она летит в какую-то бездну из холода. Весь мир станет стеклянным? Он - разобьется? - Папа?
  Снежинки падали сгорая об его плоть. Машина для убийства, сколько таких бывало. Сколько было до него. Его судьба - его стальной клинок. В этот миг, в этой жизни, все, что ему нужно - на острие его клинка.
  Только здесь и сейчас... всегда только здесь и только сейчас... он умер...
  Голоса. Их много, они далеко от нее, но так близко от дома. Это странно, словно за дверью другой мир и если протянешь руку, откроешь лишь вечный заснеженный холод.
  -Вся наша жизнь - лишь настроения - вот представляю себе, кто-то из вас попадает в ад, ха-ха, и представьте себе у вас в этот момент хорошее такое веселое настроение! Вот черти то обрадуются такому гостю!!! - Сказал воин в забрызганных кровью доспехах из шкур. Это было странно. Вопль чьей-то души раздался в ушах у неё. - Смерть забери меня быстрее!!! Смерть, ты где?!! Тебе страшно, смерть?!! Ты меня боишься, моя смерть?!!- Кричал голос, человек этот не был пьян от вина, но от крови. Человек кашлял, широко раскрывая огромный рот, от него пахло этой самой смертью, из его рта вырывался пар, на морозе похоже кровавый. Она закрыла глаза.
  Потом пришел ледяной холод. Глаза открылись, ловя пустоту, грудь обожгло и дыхание прекратилось. Но лишь на мгновения.
  К ней спящей сзади подкрался кузнец и вылил на голову огромное обитое железом ведро ледяной воды.
  -Ческа?
  -Я это. Поди, подсоби акулье!
  Готика - единственная стражница того же пола, что и Рэйна в городе - вернулась с той стороны острова с темной личностью. У темной личности водились деньги, и она хотела вострый меч. Но темная личность была темной лишь по чутью Рэйны, внешне это был элегантный молодой человек в костюме весьма знатном и изысканно объяснялся на высоком языке. Рэйна практически обнюхала его невзначай так и осталась довольна. Пока Акула, достав из тайника особую заготовку южным клеймом, молча 'базарил' с Готикой и темным, Рэйна раздувала меха. Сила, нужная для этого у неё имелась - с определенного и весьма памятного дня своей жизни Рэйна понимала, что гораздо сильнее и главное - выносливее того, что обычно ожидают от молодой девушки. Кузнец не спрашивал, Акула не спрашивал, он вообще не мог говорить из-за врожденного уродства, хоть и был весьма весел нравом - это выражалось в искрящихся глазах и размашистых жестах. Любил выпить перченого грога и отлично ковал мечи вострые и не особо, знался с контрабандистами, объясняясь на пальцах, мог выманить у кого угодно что угодно и вообще для калеки обладал недюжей живостью ума. В общем, нес в себе тот отпечаток уникальности, который Рэйна и могла терпеть в людях.
  Они быстро сошлись и Акула начал учить даже девушку своему языку жестов.
  -Шаэ'лариш? - Спросила темная личность Готику и так кивнула, не покраснев.
  -Нат'леррин. - Ответила Готика. - Ракши!
  Даже у самого плохого человека можно найти что-нибудь хорошее - нужно просто тщательнее обыскивать. Ческа, спасибо тебе, что обучила за две недели языку своей родины!
  Сон уходил медленно. Все сны Рэйна забывала быстро, за исключением тех, что были про её настоящих родителей. В итоге весь день растянулся на однообразную работу в попытках поскорее прогнать осколки воспоминаний. И это угнетало еще больше, ведь когда-то давным-давно она желала, жаждала все это помнить. Тогда Рэйна и не подозревала, что в итоге все превратится в навязчивый кошмар.
  Перемены всегда к лучшему. Кузнеца звали Дашок, он не занимался всевозможной крестьянской мутью типа серпов и даже не подковывал лошадей - их на острове и не было, он делал оружие для стражи жирного и неповоротливого барона Зольдера, прозванного Кабаном и для немногочисленных местных дворян. Хорошее причем оружие. В письме, которое Рэйна нашла у рыжего бандита, имя кузнеца было написано через одни согласные на низком наречии. Рыжего звали Рэйн, так девушка стала Рэйной. Рэйн был 'весьма силен и кроток нравом', в чем девушка смогла убедиться, когда он умер в судорогах, ругаясь отборным матом. Рэйна была в чем-то на него похожа - в том плане, что тоже сильна просто не по-человечески и так же 'кротка нравом'. В город они попали третьего дня. А случилось это так.
  ***
  Ночь они провели вместе, роясь в том, что было на серой скале. Вообще-то серой называли скалу севернее, там была ферма и виноградники, так что это место было просто безымянным, как и двое из троих людей, что после тщательного обыска улетели вниз на еду лесным жителям.
  -Уу-у! - Раздался благодарный вой. - У-уу! - Донеслось с другой стороны каньона. Волки собирались, чтобы отведывать человечины. Волков ели люди на острове, когда прекращали приходить суда с материка. Волки мстили людям за свое унижение. Сегодня у них состоится хоть маленький, но Пир!
  Рэйна переодевалась в одежду, рвя руками плотную подбитую кожу. Она пришла сюда в рванье, но не было иголок, чтобы сделать новую одежду, девушка сняла с одного из тел подходящую грубую рубаху бардового цвета и теперь костью пыталась скрепить тканевую подкладку. Ческа рассматривала в свете костра её тело. Наконец Рэйна не выдержала и, прикрыв грудь одеждой, обернулась.
  -Что? - Спросила она тихо. Хотела еще добавить 'тебе', но передумала в последний момент, ведь кроме них тут никого теперь и не было. Из людей. Их взгляды встретились, солнце окончательно ушло под воду залива и теперь в глазах у Чески мерцали только огоньки костра. В его странном переменчивом свете она казалась каким-то сказочным существом. Мало того, что богато одета, так еще и подвижна просто нечеловечески. Вся эта резкая мимика, быстрые движения ног, взмахи рук, вот и теперь она сидела на камне, казалось неподвижно - просто темный силуэт - но стоило ей наклонить голову, и Рэйна понимала, что та пришла в движение, но уже после, её глаза просто не успевали даже за короткими движениями Чески.
  Ческа молчала. Потом поползла к ней, принюхалась, еле слышно втягивая в себя воздух.
  -Плохо? - Спросила Рэйна. Но Ческа и теперь ей не ответила. Вообще к этому моменту у слегка раздраженной девушки появилось слабое желание сбросить новую знакомую вслед за мертвецами в ущелье, причем еще живую - главное её поймать. А там пусть всю ночь отбивается от сытых волков, продираясь сквозь бурелом.
  Ческа приблизилась в плотную и лизнула кожу на спине.
  -Не трогай, уже почти зажило. - Шептала Рэйна, закат был теплый, но временами порывы ветра долетали до окровавленной спины, заставляя её мышцы сжиматься.
  Ческа продолжала медленно лизать её спину и постепенно Рэйна успокоилась. Просто плотнее зарылась в одежду, пахнувшую мужчинами, чтобы не простудиться на площадке, открытой всем ветрам. Пальцы её были очень холодными, а Рэйну её приемная мама еще малышкой окрестила 'грелкой'. Наверное, по той причине, что она была намного теплее всех кого знала и лекарь, лечившая фермеров ошиблась однажды, и сообщила во всеуслышание о начале лихорадки у ребенка. Это был удар по её репутации, и Рэйна - та, кого обвинили в первую очередь в притворстве.
  Утро застало их в пути, теперь им было куда идти, теперь Рэйна знала, как попасть в город. Это была хорошая ночь, и не потому, что она смогла выспаться, пока караулила Ческа. В последние месяцы ей снились исключительно сны про отца, настоящего, а не того фермера, что приютил её по грамоте от наместника. По-сути этот листок бумаги, кое-как скрепленный некачественной (растрескавшейся и грозившей исчезнуть) печатью делал из ребенка раба. Вскормленница была обязана до конца своих дней прислуживать новым родителям и выполнять все их указы. Как такового рабства на острове не было, но людей с материка, особенно детей-сирот оставшихся после многочисленных развлечений государей, тех забав, что именуются войны, их везли сюда не для забавы отнюдь, а для труда и 'разведения'.
  То есть за такой побег из дома Рэйну могли преследовать по закону, вот только воронья слишком много летело на южный остров, чтобы говорить о законах Короля.
  -Как жаль, что на остров не завезли лошадей. - Стонала Ческа, потирая каждые двадцать шагов свои ножки, впрочем, жаловалась она так мило и певуче, что Рэйне даже не хотелось её стукнуть, и это несмотря на то, что по природе своей она ненавидела всех жалующихся кому либо, кроме своих снов.
  Им и она иногда плакала, но тихо. Правда с каких-то пор это перестало приносить облегчения, и девушка решила, что уже выросла. Ческа казалась взрослее Рэйны ей же самой. Весело вышагивая по старой тропе и насвистывая мелодию одними губами - чтобы не спугнуть птиц, а то и чего покрупнее и потупее в лесу - например, еще одну группу бандитов. С тех пор, как в стране за океаном начался застой перед очередной войной, кризис то бить, воронья стало больше прилетать сюда, а здешние мужики, видя черных птиц в небе полчищами, полчищами же взялись за разбой, коль власть Короля им не страшна уже, то, что терять. Только крупные портовые города со своей собственной стражей еще были в меру безопасны, но и там поножовщина - обычное дело прямо посреди бела дня, стражники вступались только за хорошо одетых граждан, по остальным лишь после звали гробовщика - кому охота, ни за монету, ни за честь рисковать шеей.
  Все это объясняла молчавшей Рэйне Ческа, то шепотом на ухо, когда шли они по крутой тропе, когда же перешли на старую и вперед стал виднеться блестящий до слепоты океан - во весь голос.
  Это потом в городе, увидев бочку с солеными грибами да рядом с ней еще одну - с маринованными в белом спирте огурцами, Ческа пришла в полнейший восторг и умудрилась незаметно их открыть - пока трактирщик не заметил - и набить карманы едой. Это было глупо лишь на первый взгляд, хотя за воровство временами отрубали руки, такова цена заботы о следующем дне. Взрослая Ческа мигом перескакивала в Ческу ребенка и обратно, вот только даже восхищаясь солнечным днем или беседуя о важном, она ни на секунду не забывала о материальном насущем. В первую очередь - а что им завтра кушать? Но отнюдь - не где завтра спать, ведь выспаться можно везде, главное чтобы иные слишком заинтересованные не помешали тебе.
  -А ты с материка? - Спросила вдруг новая подруга и засверкала глазами.
  -Я на западном побережье острова жила. - Ответила девушка. - У нас там была ферма.
  -Это здорово! - Вытянула руки, жмурясь солнцу. - Я вот хотела бы жить где-нибудь спокойно, чтобы все было вокруг, что нужно и в кроватки со мной кто-то спал. - Сказала она, но тут же добавила. - Кто-то один.
  -Я ненавижу такую жизнь. - Сжав зубы, ответила Рэйна, потом внезапно расслабилась. - Они были очень хорошими людьми, наверное, мне сердиться стоит на себя саму, это я не подхожу им.
  -Такой жизни или именно 'им'? - Спросила лукавая Ческа. Рэйна стала краснеть.
  ***
  
  
  
  Луиза.
  День сгорел в лучах солнца, спрятавшегося за Башню Имоэ. Луиза всегда было интересно - а может ли солнце спрятаться окончательно и так, чтобы его никогда не нашли?
  Сей вопрос она и адресовала Лльюеллину Серпенту.
  Старый и седой Лью, как его называли ученики был учителем Луизы Кастан.
  -А вот если ты мне ответишь, почему земли твоего отца называет 'Землями Молока и Меда', то я тебе расскажу.
  Луиза сунула палец в рот. Старый Лью вздохнул - он никак не мог отучить девочку от этой привычки.
  -Потому что у нас много молока и мёда! - Подняла палец к потолку маленькая Луиза. Старик Лью покачал головой. Стол заваленный книгами, бумагами и прочими привычно пахнувшими для малышки Луизы вещами скрывал высокую фигуру старика .Видна была лишь его голова. Спрятавшись в маленьком кресле у окна, в которое можно было видеть гавань, девочка листала страницы очередной скучной книги. На самом деле она фантазировала, а книгу листала чтобы Лью не мешал её фантазиям.
  -Не потому что много - а потому что издавна мы делились ими с любым, кто приходил к нам.
  -С протянутой рукой! - Воскликнула Луиза.
  -Не обязательно с протянутой - просто делились.
  Луиза надула губки.
  -Разве это не доказывает нашу слабость? - Спросила она Лью. Тот усмехнулся, на самом деле ему очень нравилось общаться с девочкой, пусть даже та никогда толком его и не слушала.
  -Это доказывает богатство наших земель и широту души их обитателей. Дающие - мы можем давать, ничего не требуя взамен. Это ничего не доказывает, это просто мнение о нас, и наша слава. Лорды Золотых Земель всегда могли потребовать что-то взамен, но требовали исключительно редко. Но когда требовали - им всегда давали.
  -Всегда-всегда? - Вытянула шею Луиза.
  -Всегда-всегда. - подтвердил, не отрываясь от письма старый Лью. Его рука дрожала, и приходилось напрягать всю свою волю, чтобы почерк был красивым.
  Девочка вытянулась в своем мягком кресле и выглянула в окно. Солнце слегка выглядывало из-за серой в вечерних тенях башни. Лью так и не рассказал ей о спрятавшемся солнце - он уснул за столом, уткнувшись головой в манускрипты.
  Луизе было скучно читать книгу без картинок, но будить старика не хотелось. Она пробовала уснуть и когда уже совсем заскользила по нарисованному чернилами водопаду в какую-то сладко зовущую бездну, почувствовала прикосновение и мигом очнулась.
  -Мерлин!
  -Ты снова просишь старика, чтобы он носил тебя?
  Мерлину было семнадцать, двоюродный брат Луизы, к которому она хотела на ручки больше всего!
  -Возьми меня! - девочка вытянула руки, и юноша аккуратно вынул её из кресла и посадил себе на плечо.
  -Ты потяжелела.
  -Врешь ты все.
  Мерлин рассмеялся.
  -А где Отис? Элвина, ну кто обычно тебя носит? Не могу поверить, что они осмелились оставить сестренку одну в таком беспомощном состоянии.
  Мерлин был единственный, кому Луиза в принципе могла простить такие слова. От любого другого она бы тут же отвернулась и не разговаривала с ним три дня. Впрочем, Луиза была бы рада любым словам отца. Но отца в Кинеберге Кастанов не видели годами.
  Пока брат нес её по винтовой лестнице, Луиза сыпала вопросами, и лишь на последней ступеньки у неё вырвался крик.
  -Смотри это чайки!
  Луиза несколько минут любовалась морем с вершины башни, словно собираясь с мыслями. Это море она видела каждый день своей жизни и уже привыкла к нему, но надеялась от него никогда не устать.
  -Брат, к концу лета ты отправишься в Столицу?
  Мерлин снова звонко рассмеялся.
  -Кто-то из Кастенов должен отправиться в Гильдию, кажется, я единственный кому этого от души хочется.
  -Хочется отправиться туда навсегда? - С укором взглянула на него Луиза. Мерлин накрутил на палец её светлый локон и дважды дернул.
  -Я вернусь, когда ты подрастешь еще немного.
  -Обещаешь? Мерлин, скажи, а солнце может спрятать навсегда?
  Мерлин отнес девочку к креслу, в которое её обычно клали слуги, когда приносили сюда. Это было не то глубокое и мягкое, словно перина кресло как в кабинете Серпета, на верхушке библиотечной башни кроме неё никто не бывал. Большинство ученых, некогда тут обитавших, или перебрались на юг или в Столицу, если могли надеяться вступить в гильдию. Все забыли, остался Серпенты и Таро, да и то - потому что дружили с Кастенами еще смолоду, когда был такими же как Мерлин. Когда-то и тут была Гильдия, но теперь это просто старая библиотечная башня замка. Единственным оставшимся тут сокровищем была сама библиотека, половину книг которой мог прочесть только Лью.
  Кресло было жесткое и облезлое, казалось - его обгрызли мыши. Девочка поерзала в нем попкой и смирилась.
  -Луиза, ты знаешь, почему мы живем в Королевствах?
  -Потому что это наш дом.
  Мерлин улыбнулся.
  -Лью тебе рассказывал историю этой страны?
  Девочка кивнула. Мерлин стоял, заслоняя спиной диск желтого солнца, в метре от края. Он поднял обе руки пальцами вверх, словно взяв невидимые чудесные плоды с юга. На губах юноши сверкнула улыбка.
  -Есть много содружеств королевств, но когда на востоке в Син или на юге говорят о Королевствах - подразумевают только нас. Как называются земли Кастенов?
  -Золотые.
  -Да. Самые маленькие и самые богатые из пятидесяти земель, образующих Королевства.
  -Пятидесяти одной! - поправила Луиза, чувствуя себя умницей, которая краснеет за брата.
  -Пятидесяти одной, - улыбнулся Мерлин и развел руки. - Лорды пятидесяти земель, объединившись, воплотили свою мечту в пятьдесят первой. Сказка о Безымянном Короле, которой больше двух тысяч лет. Столица, Гильдия, тебя никогда не интересовала - почему у них нет имен и названий? Сестра, ты знаешь, почему никто - ни твой отец, ни любой другой лорд столько веков не смеет назвать себя Королем, пусть даже королем своей земли, пусть даже в постели с женой или любовницей, пусть даже - наедине с собой?
  Девочка, улыбнувшись, мотнула головой.
  -Потому что придется отвечать. И у стен - есть уши. Нас ненавидят сестренка, не нас - Безымянного Короля, дай бог, чтобы их ненависть не перекинулась на Кастенов.
  -Кто - они?
  -Они все. - Слегка поникнув, театрально расслабил руки Мерлин. - Сотни лет именем Безымянного Короля наши Королевства несли террор землям востока и юга. Мы разбивали крупные империи на мелкие составляющие и стравливали между собой. Мы давали им пример, как пятьдесят могут существовать вместе, но вывернув его наизнанку, только захватывали, захватывали и захватывали. Все, кого мы поработили, платят нам дань, но они - не часть королевств. И никогда ими не станут, несмотря на то, что Сказка продолжает жить. Она проклята и омыта кровью народов, которые наши армии истребляли. Не все смирялись. Сказка состоит из множества сказок и у каждого Лорда она своя - для его детей, семей и подданных. Есть проклятые слова, которые мы боимся употреблять внутри страны. Однако мы с радостью назовем хана или князя королем и поставим его над королевством, обязав платить нам дань. Каждая из наших земель, сестренка, сама по себе хорошая. Например, мы ведем торговлю с Сиродилом и Камышевой Заводью. И надо сказать - выгодную обеим сторонам. Нас любят те, кто нас знает, а остальные видят в нас лишь часть Королевств. Мы не можем отвечать за безумие всей страны, Луиза. И не ответим, никто не ответит. Потому что по одиночке мы все хорошие или неплохие, а вместе - очень и очень плохие в глазах других стран.
  -Почему?
  -Луиза. Никто и никогда не воевал с Кастенией. И с лордами Севера никто не воевал и с Вилхердом, ни с Луно, ни с Камелией, ни с Ястребами и с Последними Рубежами, что за Великим Озерами. Уже сотни лет воевали лишь с Королевствами, что контролирует Столица, куда вход закрыт.
  -Где Гильдия и куда отправится братик. И где Безымянный Король!
  -Памятник Безымянному, 'Храм' - единственный из оставшихся в нашей стране, позабывшей всех родовых богов. Но не сам Безымянный, Луиза может я и лишу тебя кусочка детства и осколков, вонзившихся в тебя из прочитанных книг, но Безымянный Король - легенда, которую очень любит наша страна, потому что она оправдывает её внешнюю политику. Нам как-то нужно объяснить, почему мы так с ними обращаемся и одновременно - ведем ожесточенную торговлю. И вот оно - сражаемся с ними не мы, мы лишь торговцы. Мы лишь побежденные, влившиеся в Королевства, если побежденными окажутся они - то тоже вольются. Но Луиза - они не вольются никогда, мы - это мы, они - это они. По-сути мы тоже империя, только очень изощренная империя, и слишком горды, чтобы признать это.
  Луиза поникла.
  -Вот как. Значит, его никогда не существовало? Не было Безымянного Героя победившего Спящего в закрытых копях Хориниса? Простого заключенного, ставшего Королем и истребившего всех драконов?
  -Я этого не говорил. - Почувствовав её грусть, но, не понимая причины, Мерлин решил, что расстроил девочку своим рассказом. - Существовал, возможно - но прошли тысячелетия, теперь трудно сказать наверняка. Когда я окажусь в столице - попытаюсь выяснить что-то для тебя, хотя возможно у меня просто не будет на это времени, я все же постараюсь Луиза.
  -А тебе обязательно туда ехать? - подняла слегка потемневшие от слез глаза девочка и брат все же её понял. - Братик, так солнце может спрятаться?
  -Не для нас. - Сказал Мерлин и обнял девочку. - У нас у каждого - свое солнце и наше не спрячется от нас никогда.
  ***
  Братик уехал через два дня. Луиза смогла только попрощаться, да и то - на минуту отвлекла его с пира, на котором единственная из дочерей Кастанов не участвовала по причине болезни.
  -Про меня тут все забыли, я никому не нужна - ни отцу, ни Мерлину, ни кому. Но меня пока терпят, потому что я ем мало и ничего не прошу, я истая Кастен!
  Элвина, дочь кормилицы Луизы расчесала костяным гребнем ко сну девочку, стараясь спрятать слезы.
  -Ты чего?
  Элвина посмотрела в глаза девочки со странным выражением. Луиза видела рубец на шее у девушки, но приняла его за ожог маслом. Теперь же Элвина поправила воротник, чтобы скрыть его.
  -Что у тебя там, дай посмотрю.
  Луиза села на кровати и принялась сосредоточенно, чуть сведя близорукие голубые глаза расстегивать деревянные пуговицы. Спустила с девушки одежду.
  -Кто тебя так?
  Элвина молчала, пока пальцы девочки трогали смазанные маслом, но все еще вздувшиеся шрамы от плетки.
  -Мой брат? Он что-нибудь сказал тебе? Расскажи.
  -Сказал, что если пока его не будет с тобой что-то случится из-за того что тебя оставили наедине со старым маразматиком - он, вернувшись, будет меня долго и изощренно пытать.
  -Да... - Луиза слегка покраснела. - Все? Больше ничего не сказал?
  Элвина молча попыталась прикрыться.
  -Все равно приятно. Братик заботится обо мне. Не трогай.
  Руки Элвины застыли. Схватившись руками за простыню и подтянув свои неподвижные тонкие худые ножки к Элвине, Луиза обняла её. Девушка вздрогнула.
  -Больно? Я быстро. - Луиза запустила руки как можно ниже и стала, тихо и вместе с тем тяжело дыша там копошиться. - Там тебя тоже шлепали? А тут? Терпи ты, - твердила шепотом девочка, - мне интересно!
  Элвина выдохнула долго сдерживаемый воздух и, тяжело вздохнув, закрыла глаза, наклонив голову вбок. Она все еще мелко вздрагивала.
  -Ты была с Томом? Или кто там у тебя, с кем ты была? Это было приятно? Почему молчишь, расскажи! - Укусила за плечо Луиза девушку. - Не томи моё любопытство! Кто тебе разрешил меня одну бросать, знаешь какие там страшные ступеньки - я бы по ним вниз не сползла, грохнулась бы с жуткой винтовой.
  -Вы разрешили. - Выдохнула вместе со стоном Элвина, запрокидывая голову.
  -Правильно. А теперь ты пострадала из-за меня - это так приятно. - Девочка стала слизывать с рубцов масло, но закашляла - оно было горькое.
  Вскрикнув и сжав бедра, Эльвина упала навзничь на мягкую постель.
  -В чем это я снова? - Луиза смотрела на липкие пальцы. - Ты - тролль? Давай тебя прижжем? - Девочка облизнулась, обнажая маленькие острые зубки. - Вау-вав-вав! - Залаяла она и упала сверху на молочную сестру, кусая ту, то тут - то там, пока не остановилась на вкусной молодой груди и не затихла.
  -Братик сказал: 'Наша страна - жуткий монстр, крысиный король из троллей, рожденный чтобы методом силы и изощренной политики 'кнута и пряника' ломать империи об коленку. У каждого из Лордов может и небольшая армия, но их численность никогда не падала ниже двадцати тысяч, в лучшие года - пятьдесят, в масштабах Королевств это порождает многомиллионного титана, который не может остановиться. Наша армия - как та рыба, что дышит только, пока плывет вперед, остановится - и умрет. Мы просто научились жить в мире, пока армия воюет за три девять земель. Королевства - механизм столь тонко настроенный, что я дивлюсь гениальности и бесчеловечности его создателей. Королевства самодостаточны и притом активно торгуют. Армия Королевств, Цепной Зверь, Легендарный Мракорис подчиненный Палате Лордов в Столице, Гильдии из Столицы или неведомому Нечто из Столицы живет за счет побежденных стран. С которыми торгуют самостоятельно все пятьдесят Королевств и только Столица, наша эмблема по легенде нас когда-то 'поработившая руками Безымянного' - не торгует ни с кем. Еще бы, она создана искусственно! Я не понимаю, как это возможно, но это продолжается века. Веками мы экспортируем раздробленность, доказывая своим цветущим видом - как это здорово, говорим, что им нужно потерпеть пару поколений - и они заживут как мы. Однако - они не заживут. Я же не единственный - кто это понял? Единственное что я понимаю - это не может продолжаться вечно. На востоке есть огромная империя Син с которой мы не воевали еще ни разу. Говорят её Император - Бессмертен и он Высшее Существо, живущее в Запретном Городе - аналоге нашей Столицы. Все это чушь, как и наши сказки про Безымянного, очень полезная чушь - не более, однако именно ни делают Безымянного Короля почти реальной фигурой для всех южан. Существуют целые организации - кланы ассасинов, скрепленные кровью, все члены которых поклялись его уничтожить, они ищут тень, а находят кровь лордов, но Королевства им не обезглавить. Как и Син, когда я читал про них - то удивлялся, насколько они на нас похожи и в то же время - иные, словно попытка повторить то, что существует десятки веков у нас. Син - гигантская империя, она в два раза больше нашей страны и говорят - её армия превосходит по численности нашу втрое. Но такое невозможно, если только они не считают за воинов всех согнанных в ополчения крестьян и иже с ними. Нигде в мире не может существовать армий, подобной нашей - мы это что-то, а Син - просто разжиревший толстяк, он, конечно, может прийти в ярость, как и любой человек. Но мастер-мечник зарежет его как свинью. Глупо их сравнивать по массе, их империя не создавалась так расчетливо как Королевства, Син - не машина для уничтожения народов, а Королевства похожи на какой-то тщательно настроенный механизм, как часы или машина для осады крепости. Луиза - это не похвальба, с нашей страной что-то не так и не так - уже давно, поэтому я хочу выяснить - мне до жути интересно - чем же мы являемся на самом деле? Песочные часы нужно переворачивать, у механических - кончается завод, осадные механизмы создаются на один раз - дерево быстро приходит в негодность и они хоронят под собой их строивших людей. Все то, что происходит - не может продолжаться вечно, механизм временами дает сбой или останавливается, бывает, песчинка гасит работу самых красивых часов. Мне интересно - когда остановимся мы? Все в порядке с торговлей, но последние пять лет Королевства не вели внешних войн, однако численность армий в Королевствах превышает полтора миллиона! В лучшие годы превышала и два. И еще, если вдруг к тебе прокрадется убийца и захочет отнять твою жизнь - ты знай за что. Вся страна кишмя кишит наемными убийцами из разных сект и кланов. Они веками ищут Безымянного и постоянно под раздачу попадают Лорды. Им вряд ли понадобится моя сестренка. Но все же, я не хочу, чтобы ты не знала, за что тебя пытаются убить. Ты только не сдавайся...'
  -Как ты все это смогла запомнить? - лениво спросила молочная сестра. Луиза победоносно улыбнулась.
  -Я помню все из прочитанных книг. Только вот все чаще мне снятся кошмары, и иногда кажется - что тот мир намного реальнее моего.
  -Тебе нужно чаще бывать на свежем воздухе.
  -Возьмешь меня в следующий раз - с собой.
  В глазах Элвины - испуг. Луиза играла с её локоном.
  -Нет, - сказала маленькая герцогиня, - не так - возьми меня в следующий раз с собой.
  -Зачем. - Выдохнула волнение Элвина. Она чувствовала страх. Луизе очень нравился её страх.
  -Я хочу посмотреть. Как вы это будете делать. Сама сказала - нужно бывать на свежем воздухе. Вы этим где занимаетесь, у него дома?
  -В конюшне, на сеновале.
  -Как мило. - Улыбнулась девочка кокетливо с затаенной угрозой. - Вот завтра меня и отнесешь, на сеновал. Тут слишком крутые ступеньки - винтовые лестницы у меня в кишках засели, временами голова кружится и кажется - как сомнамбулиза встану и пойду и навернусь.
  -Ты хотела сказать - сомнамбула?
  -Ты смеешь мне перечить, знаешь, что я хотела сказать? - Луиза открыла ротик, обнажая острые молочные зубки. - Кусь-кусь! - Превратила она мгновенное раздражение в игру. И вцепилась в грудь молочной сестры снова.
  Зубы сводила сладкая судорога безнаказанной оправданности мимолетного желания.
  Та выгнулась и истошно завизжала, тут же закрыв предательский рот обеими руками. Луиза знала - Элвине было по-настоящему больно.
  
  
  Мэдока.
  Мэдока потер шрам на щеке. Хитокири, так его называли на родине. Закрыв глаза - принюхался, отпустив поводья. Лошади, купленные в предыдущем городе, были превосходны - Трент оказался прав, Старый Дегтярник славился лошадьми. Когда они пересекли границу улыбающиеся лица и красивые места Южного Кэролла сменились более мрачными и дикими местами Кэролла Северного.
  С севера собирались тучи, они были еще за горизонтом, сокрытом лесами и высокими холмами, переходившими вдалеке в заснеженные вершины Джеральда. Однако запах дождя чуял не только Мэдока, но и кобылка Магика. К вечеру небеса разверзлись и хлынули воды. Всю ночь шел дождь, к утру в небе родилась радуга. Трава пахла так, что хотелось в неё окунуться с головой, мир перерождался в дожде, словно саламандра в пламени.
  Вода. Она и впрямь лучше пожаров войны. Первой серьезной преградой на пути к северу им послужила река. Переправы не было, воды вышли из берегов, таяли снега и по реке неслись бревна, мусор, куски льда, образуя заторы, но отнюдь не мосты. Течение было столь быстрым, что пловец с веревкой едва не погиб - когда его вытащили друзья, из горла хлынула вода. А потом с севера понеслись тела.
  Много-много тел. Искалеченные лошади. Артобстрел при переправе.
  Трент подтвердил его догадку.
  -Когда-то этими местами правил мой далекий предок, Уолтер Реллей. Он основал тут две колонии, перебравшись из Средиземья, это было три сотни лет назад - Кэролл до конца сопротивлялся и не хотел становиться частью Королевств. Тут до сих пор люди крестятся, молят якорю или чертят на земле священные треугольники и совокупляются в них. Как в Средиземье - по сути Кэролл за эти века не смог окончательно измениться. До Средиземья рукой подать - самая узкая часть Кораллового моря, на востоке в ясное не туманное утро с вершины холма можно разглядеть другие берега. И это - родина Снарков. Впрочем, как и Бордо с Рокфором, сначала сюда перебрались мы - потом они, Шаризо же до сих пор правят своими землями в Средиземье и вся их политика - политика иностранцев. Уолтер был знаменит на весь мир. Кажется, я когда-то изучал с маленькой лупой его портрет - маслом - и нашел на нем скрытый шифр, записывал, пытаясь разгадать, а потом время набежало - и все ушло в прошлое, став никому, ни мне, ни другим - не нужным.
  -С одной из первых колоний, кажется, связана странная история? - Мэдока посмотрел в глаза Тренту. Зеленые как лес, они старались смотреть на зелень чаще, чем на жителей этих земель.
  -Да. Большая была колоний, и исчезла в один миг. Год, месяц - может и неделю. Ничего не осталось, никаких следов.
  -Когда-нибудь эта колония еще найдется, вот что я скажу.
  Когда они отправлялись из родового гнезда Снарков, Крепости на Перепутье, в которой вырос Трент, тот сказал, что путь неблизкий, но и не трудный.
  'Народ у нас в Мертане спокойный, дружелюбный и порядочный, бандитов почти нет - никто разбоем не промышляет, не то что Средиземье; Чума в Королевствах была так давно, что никто и не помнит, но Гильдия сразу сказала - все дело в крысах, последних вывели как вид, и больше крупных эпидемий не было', так сказал тогда Трент. И еще добавил, что девушкам тоже ничего не стоит опасаться и ничего лишнего они не увидят. Мэдока не стал спрашивать, что имел в виду Трент под 'лишним'.
  Все село у бурной паводком реки занималось важным и казалось бы привычным им делом. А именно - рыбалкой.
  -Ух-ты какая. - Рычал грязный небритый мужчина с синеватой щетиной и в мокром женском чепчике. - Свеженькая. - Мозолистыми руками цвета грязных досок он мял обескровленные девичьи ягодицы. Девушка была мертва - выловленная в реке утопленница, возможно - дочь, сестра или суженная одного из тех солдат, трупы которых все еще несло вниз бурное течение. Заметив Мэдоку и Трента, фермер стал закидывать тело соломой, скалясь не то в улыбке подобострастия, не то в неприветливом оскале не до конца прирученного зверя, затаившего на дрессировщика лютую обиду.
  Впрочем, Мэдока поспешил обозвать его фермером, судя по дикой нелепой одежде - это был обыкновенный дезертир с севера, впопыхах старавшийся скрыть свой побег.
  Рядом с мертвого солдата стягивали сапоги, дети рвали на части его одежду, ища спрятанное золото или хотя бы серебро. Вещи поцелее сортировались и сушились, женщины и девочки стирали белье с трупов в реке. Улов обещал быть богатым - работала вся деревня.
  -Нравы... - Вздохнул Трент. Он пытался извиниться за своих соотечественников, но этого не требовалось, чужая страна - чужие порядки. Мэдока ничего не ответил.
  -Добивали отступавших, когда те пытались форсировать реку. В милях десяти севернее. И бой был явно тяжелым - трупы не обыскивали там, на месте, значит, мало кто выжил и было не до этого. Пойми, местным крестьянам это как манна небесная - так кажется говорят в Средиземье?
  Мэдока вновь ничего не ответил. Указал лишь на подходящую лодку.
  ***
  Косой приделал острый рыболовный крючок самого большого размера к деревянной палке, получился самодельный багор. Вместо того, чтобы тихо подтаскивать к лодке, он развлекался тем, что всаживал крючок багра с удара, это нравилось и приводило в состояние восторженного неистовства.
  Багор зацепил за живот мертвой девушки, но подтянуть к лодке тело не получилось. Девушка закричала почти детским голосом, сразу уйдя под окрасившуюся в красный цвет воду. Сборщик попытался вытащить багор, но девушка, оказавшаяся живой билась, словно насаженная на крючок рыба.
  -Отпусти багор! - Крикнул Мэдока. Сборщик обернулся, но багра не выпустил, пришлось повторить. - Ты ей живот порвешь, выпусти скорее!! - Крикнул Мэдока сборщику тел с соседней лодки. Утлую лодчонку развернуло и относило в сторону не только быстрым течением - девочка отчаянно дергалась, пытаясь сорваться с 'крючка'.
  -Течение быстрое, все - не спасти её. - Проговорил второй сборщик, крестясь, как житель Средиземья. - кто ж знал, что она живая, эта утопленница?..
  Как только пальцы Косого разжались, и девочка утащила багор на дно, Мэдока спрыгнул со своей лодки в мутные быстрые воды.
  Было плохо видно, но Мэдока приблизительно знал, как будет двигаться тело в этой воде. А может - и просто повезло, но он быстро поймал девочку за руку. Нащупал свободной место, где багор уходил в живот и вытащил его, закрывая рукой оставшуюся рану. Рядом в воде почудилось движение. Крупной рыбы тут не водилось. Трент?
  Вдвоем они подтянули девочку к лодке, и сборщики помогли вытащить её из воды. Мэдока все это время закрывал рукой разорванный живот.
  -Плохо дело. - Сразу сказал Трент. - Нужно скорее на берег в мой 'временный' дом.
  Из живота девочки лет одиннадцати хлестала почти черная кровь, просачиваясь между пальцев Мэдоки. Трент разорвал рукав и стал бинтовать живот, закрыв предварительно рану.
  -Греби, чего уставился? - Приказал он сборщику. Мэдока тоже взял весла.
  -Ты справишься? - Спросил он Трента. Тот покачал головой.
  -Я разбираюсь в ранениях, изучал серьезно медицину Син, но тут особый случай - багры у них заражены - ты думаешь, они их толком чистят?..
  ***
  -Матку я ей зашил... - Почесал окровавленной рукой нос Трент. - Крови потеряла много, пока дышит, в себя не придет уже - началась лихорадка. Тем багром много разложившихся тел вытаскивали - у девочки заражение крови. - Трент вытер лоб и вздохнул. - До утра не доживет. Можно было и не спасать, не стараться.
  Мэдока взглянул на него пристально.
  -Я что-нибудь придумаю. - Ответил он. - Спасать смысл есть всегда, вот что я скажу.
  -А что тут можно придумать? Гангрена сейчас начнется и она ослабевшая промучается от силы сутки...
  -Трупный яд? - Рей смотрела на Трента совсем по-детски. Мэдока увел её в соседнюю комнату к спокойно дремавшей Асуке. Та наверняка слышала стоны и вскрики, но все же и не подумала просыпаться.
  -Аська. - Сказал Мэдока, тронув девушку за плечо. - Я знаю - ты не спишь. Мне нужна твоя помощь. Я хочу сегодня ночью спасти одно юное существо, ты найдешь для меня Разлом?
  ***
  -Мы возьмем её с собой.
  -Ты в своем уме? Впрочем - поступай, как знаешь, но мне будет больно видеть, как она умирает.
  -Я знаю Трент - ты человек душевный. - Чуть улыбнулся Мэдока. - Однако если её оставить в деревне - она не выкарабкается.
  -И куда ты её повезешь?
  -Узнаешь. В общем-то - нам по пути, на север... то место в любом случае по пути, куда бы мы ни направлялись, так вот.
  -Ты говоришь загадками. Я южнее этих мест родился и не знаю о месте, о котором знаешь ты, выросший в самых дальних уголках Син, на полуострове Нипа о котором в Королевствах знают вообще полторы сотни человек.
  -На самом деле все о нем знают. Хоть раз в жизни туда заглядывал каждый.
  -Ты говоришь о загробном мире?
  -Нет, наоборот - о том мире, который мы чувствуем, едва родившись, пытаемся вспомнить и найти - когда босоногими детьми вслепую продираемся сквозь кустарник, почувствовав знакомый зов, звон или дыхание особой двери в лето.
  -Надеюсь, я не достаточно стар для этого? Мне уже двадцать шесть.
  -Что ты - тут дело не в возрасте, временами там оказываются целые поселения людей. Увидишь сам, вот что я скажу.
  
  
  Бранд.
  Кимерия манила взгляд и пугала одновременно. Всякий видевший её уже не станет прежним - так сказал Сверр Бранду. И впрямь, словно самая страшная, холодная и отчужденная сказка в кромешной тьме, такой была Страна Химер.
  В этот раз Сверр с Гобом были на стене - редкий случай, когда вечернее дежурство совпало с очередным битьем сосулек и посыпкой желтого песка и земли. Дрого. После уведенного в тот раз Бранд с легким ужасом смотрел на странный белый лес и горную гряду вдалеке. Вид был красивым, но родившемуся на юге Бранда он казался ужасным вдвойне.
  -А дальше этой гряды море или еще леса? - Спросил он у гревшего руки Сверра.
  Тот посмотрел на Бранда как-то странно, словно не узнал знакомого, потом вздохнул и закашлял, но кашель этот будто бы прорвал плотину молчания.
  -Ты думаешь, за стеной ничего нет? Все, край мира? О мой маленький друг. Там целая страна - в половину от Королевств. Забытая и непознанная. Мы отгородились от множества народов, что её населяли когда-то, а может и населяют сейчас. Мы предали их смерти, самих - и память о них. Проклятые места часто встречаются за стеной. Как, например Сонная Долина - единственное теплое место, там тает снег, он вскипает, если начинается снегопад. Даже до земли не долетает. Там бьют горячие источники и хочется спать... Туда даже среброглазые ведьмы не ходят, им нечего там искать.
  -Почему?
  -Ну, в основном они охраняют Черный Орден и окрестные земли, у них тоже лишь маленькая часть всех земель севернее стены под надзором - остальное дикость. Хочешь, расскажу, как появились те могилы, где ничего не растет? Видел их наверняка у внешней стены Форт-Брига?
  ***
  И там ничего больше не растет.
  ***
  Деревца растут белесые как сам снег, маленькие и большие, скрученные и наоборот - словно тростник, животные там тоже странные, даже двухголовые встречаются! И люди себя плохо чувствуют, рвет в основном, словно и впрямь некроманты прокляли гору...
  ***
  Там есть круг тишины, через который переступишь - и стихают все звуки. И там снег висит в воздухе. Не падает совсем. И с каждым шагов в твою грудь входит холод, словно вливается что-то жидкое. И некоторые не выдерживают и начинают бежать. Сколько они там делают шагов - никто не знает. Белесая мгла скрывает все. И знаешь, как древние называли это место? Вайлентейн! Знаешь, как это переводится? Фантазия по-нашему.
  ***
  Остановив кибитку, два человека спрыгнули с козел и стали палками с крючками приподнимать края шатра из шкур столь знакомого Бранду сколь и ненавистного. Так защищают от ветра и чужих взглядов живые души, отправляемые на север. В подобной повозке меньше года назад путешествовал и сам Бранд. Те месяцы, что он жил как зверь в клетке, прикрытой сверху шатром от ветра и острых вопросов, казались сущим адом неизвестности.
  Среди девочек, жавшихся друг к дружке в клетке на кибитке под острыми пронизывающими ветрами плаца, были две, отличавшиеся от прочих. Одна с огромным лбом и в богатой накидке походила на маленькую принцессу с каштановыми длинными прямыми волосами затолканную среди рабынь. Но Бранд знал - её судьба ничем не отличается от прочих, просто в южных и срединных королевствах много зажиточных фермеров, которые в противовес обнищавших феодалов облагались 'проклятым естественным налогом'. Бранд присмотрелся к её лицу, казалось, что с ней что-то не в порядке и дело даже не в форме головы - будь лоб её еще чуть побольше и это выглядело бы уродством карлика, что никогда не вырастет - Бранд слышал о таких. Девочка смотрела с таким видом, будто находилась не здесь, сама безмятежность и отрешенность с легким налетом презрения. Русые волосы второй показались Бранду странно знакомыми. Он несколько мгновений пытался припомнить, где видел эту девочку, словно что-то знакомее. Может из сна? Потом она обернулась, и внутри живота Бранда вырос комок холода, словно он весь туда провалился. Сестра!
  ***
  -Но она же плохо одета. Как же так. - Ломал руки Бранд, совсем потеряв голову. Он не знал что делать, но понимал, что говорит что-то не то. Все смотрят не так, как должны - с пониманием и вместе с тем с укором, словно сейчас он переступил грань, которую переходить не следовало.
  -Под карантин мальчишку. - Скомандовал Андор и, повернувшись к Локи, сказал уже совершенно иным тоном, спокойно и по-дружески. - Ты хотел тысячу? Ты её получишь, пошли я всем объявлю эту радостную весть - завтра мои егеря отправятся умирать на поле бессмысленной брани, они будут драться стенка на стенку, плечом к плечу с соплеменниками и против своих же соплеменников как ты и хотел!! Давай приказ твоего лорда, я всем зачитаю его.
  
  
  Ведьмак.
  Огромный человек с темной кожей лежал в кругу, образованном мертвыми волками. Гендальф остановился на вершине пологого холма, размышляя над тем, что могло их убить и куда делись грифы - в том, что человек мертв он не сомневался ни мгновения до тех пор, пока тот не пошевелился.
  Черный Глум задрожал, почуяв неладное и злобно фыркнул. Гендальф потер лошадь по шее и тихо шепнул пару слов на ухо. Глум замолчал, но продолжал мелко дрожать - ему это не нравилось.
  Однако Гендальф не развернулся и не поскакал прочь, как сделал бы в ином случае. В этот раз он спустился с холма и приблизился к умиравшему человеку.
  ***
  Волкодав, как его обозвал Гендальф, - выжил.
  Долгий путь от бросовых земель, откуда наверняка пришел этот человек - каков он был? Ведь не из Ишвара же он, в самом деле? Если так - это меняло дело, но Гендальфу было все равно - опасен или нет его попутчик, дадут за его голову награду или он так же бесценен как полынь, которую жевал Глум, покуда Гендальф охотился.
  Никому он не показывал - как это делала. Лишь верный Глум мог принять своего хозяина в форме перевертыша и не дать деру.
  Острые башни возвышались вдали. Пустыня, перешедшая в степь, щетинилась оврагами и рощами, в которых не текли ручьи. Но запахи моря уже трогали острейшее обоняние Ведьмака.
  Еще раньше, чем его верный конь, море почувствовал и Волкодав, о чем сообщил Гендальфу, но тот лишь улыбнулся тогда. И внезапно - башни замка. Этот замок был первым не поврежденным зданием, что встретилось им за долгие недели путешествия по району опустошенному с невероятной, ужасающей, нечеловеческой тщательностью. Так ест посевы саранча, но саранча не жжет дома, не угоняет скот с пепелищ и не насаживает на острые деревянные колья жителей деревень. Последнему, к слову - не было, колья были острые и окровавленные - не было тел, даже не осталось скелетов. Не будь в земле так много пролитой крови, дразнившей чуткое обоняние Гендальфа, Ведьмак подумал бы - людей угнали в рабство. Но нет - все хозяева жилищ умерли здесь и умерли - недавно. Словно прошел сонм монстров, что съел людей вместе с костями. Но монстры не жгут жилища людей, забрав прежде все ценные вещи. Монстрам нужны плоть и кровь людская, им ни к чему безделушки, с которыми играют люди. Глум вел себя странно - он постоянно норовил обернуться. Сколько Гендальф не вглядывался в сгущавшийся сумраком горизонт позади себя, не прислушивался, не внюхивался в мир позади - он ничего не ощущал. Такое было впервые - конь чувствовал то, чего не мог заметить или понять его владелец.
  Может он просто хочет повернуть назад?
  Ведьмак поглядел на башни. От них веяло запустением и... ничем больше.
  -Волкодав. Ускорим ход, мы остановимся на ночь в том замке. Держи наготове клинок, что я тебе дал.
  Острый ятаган с зазубренным лезвием подобрал Гендальф с тела убитого мародерами охранника каравана. Рядом валялись сами мародеры - что-то пошло не так и Кто-то, а скорее, судя по отсутствию следов кражи - Что-то вмешалось. Лезвие было неплохим, хоть и сталь далеко не валлийская. Ведьмак его приберег. Как оказалось - не зря.
  ***
  Характер местности изменился. За тот день, что они добирались до стен замка, Ведьмак и идущий быстрым шагом вслед за ним Волкодав видели волков, смотревших с вершин поросших сухими деревцами холмов, остромордых лис, волочивших свои хвосты, словно не родные и скрывавшихся в мелком кустарнике и канюков. Последние сидели на остовах сожженных ферм, будто призрачные статуи. Когда странники вошли в небольшую рощу, полную мертвых деревьев - канюки сидели на каждой ветке. И смотрели.
  -Впереди много трупов. - Буркнул Волкодав. Ведьмак втихаря согласился. Живности прибавилось, он не удивился бы присутствию в замке живых людей.
  ***
  -Дахмут Акбар! - Зарычал, словно зверь Волкодав и ударил правой татуированной рукой в землю у моста. Прошла чудовищная волна, вырванные булыжники размером с лошадиную голову разили насмерть перепуганных солдат, что остановившись, не смогли бежать ни вперед, ни назад. Напиравшие сзади кони надсадно ржали, испуганные не меньше людей. Паника не успела начаться. Вспучившийся посередине мост стал разваливаться, а люди - лететь в пропасть скалистого ущелья.
  -Землетрясение! - Орали оставшиеся на той стороне фуражиры. Им чертовски повезло в этот день - решил Ведьмак, хмурясь и улыбаясь одновременно. Самые разнообразные чувства душили его, когда он смотрел, как гибнут сотни солдат Мертаны. Смерть тех несчастных собратьев волков не выглядела теперь такой уж таинственной.
  -Идем. - Сказал он злобно взиравшему на тот берег Волкодаву. - Ты славно потрудился, хоть труд твой и пропал напрасно. - Идем скорее же!
  ***
  -Тогда я хочу тебя предупредить, - ответил на немой вопрос Ведьмак, - твоя рука не всесильна, мало того - с каждым подобным фокусом она слабеет. Ты и впрямь хочешь знать, почему открываются на ней раны, как вчера было на мосту, который ты разрушил?
  Волкодав кивнул, не переставая зло смотреть на Ведьмака.
  -Хорошо. Там был обоз - очень много людей, чтобы такому народу показать чудо и преодолеть их сопротивление к нему - удивление и попытку не поверить в реальность происходящего - тебе требуется сила не меньшего числа душ. Если брат твой, давший тебе руку и впрямь заключил туда души истребленного народа - тогда вся твоя рука это философский камень. Когда-то давно алхимики научились превращать энергию человеческих душ в особые камни, состоящие, по сути, из крови людей, точнее из того, что живет в ней. Они учили - внутри каждого живет малая спираль, а все они образуют вместе большую - Великую Спираль или Душу Мира, которую обычно верующие называют Богом, так как именно она определяет, что мы видим, чувствуем и о чем думаем. - Ведьмак посмотрел на голубое небо и парящих птиц. - Стервятники, питавшиеся войнами, алхимики Гильдии. Твой брат, неужели он хотел превратить их оружие в свое, повернуть против них самих запечатанную ими же алхимию.
  -Ты разбираешься в этом?
  -Я? - Усмехнулся Ведьмак. - Нет, что ты - я простой странствующий лекарь, пусть и оборотень. Просто читал когда-то, мне уже больше века отроду.
  -Сотню лет живешь? - Свирепо воззрился на него Волкодав со шрамом. Его красные глаза излучали, казалось все эмоции, что могут сразу. Бородатый Ведьмак рассмеялся.
  -Живу. Скорее прячусь и странствую. Никому не победить меня один на один, но я ни за что не смогу перекинуться в толпе - зато в ней я чувствую себя просто человеком, тоже неплохо. 'Чудеса', которые я показываю - их увидеть от силы может один человек, может - два. Философские камни не для меня. Понимаешь, что бы злой архимаг о себе ни думал - одна человеческая душа стоит другой, не больше. И его душа мало чем отличается от души крестьянина, и воля мага - от воли простого человека. То есть, несмотря на то, что обычные люди не смыслят в магии - защита у них от неё хорошая и совокупная воля толпы, даже просто неверие в момент смерти от чар спокойно может не то, что убить мага - стереть все воспоминания о нем у всех людей, которые его знали. Это сила бога, по имени толпа. Поэтому у Королевств многомиллионная армия, а реально воюет один Легион Экстерминатуса - они слишком ценят свое детище, алхимики Гильдии. И не хотят, чтобы его сжег какой-нибудь озлобленный за истребление своего народа маг-недоучка.
  Волкодав зарычал.
  -Не рычи. Рычать и я умею - и что? Я на твоей стороне, парень. Ты огромный, но мозги тебе следует еще потренировать. В руке твоей - души твоих соплеменников, жаждущие Мести, а ты тратишь их на обычный обоз с продовольствием. Устроил теракт, разрушил мост, погибло несколько сотен человек. Несколько тысяч не поняли - что они видели. Они подумали - землетрясение, а несколько тысяч душ твоих соплеменников сгорели бесследно в руке твоей.
  Волкодав остановился.
  Ведьмак оглянулся. Летела пыль, солнце жгло две проклятые души, потерявшие близких, но не научившиеся плакать или сожалеть о прошлом.
  -Ты понимаешь теперь? Ты сжигаешь их души каждый раз, как невольно используешь камень в своей руке, чтобы преодолеть сопротивление толпы к магии. Если не остановишься - через несколько десятков таких фокусов твой камень треснет, будь там хоть миллион душ. Они все сгорят. Миллион стоит миллион, пусть это золотые лиги империи или руби средних царств, или доры Королевств... или души людей.
  Волкодав посмотрел на руку, а Ведьмак Гендальф в небеса.
  -Залогом цены монеты является государство, а залогом цены души человеческой - Бог Людей. Сила бога распределена между людьми поровну. Толпа грязна, вонюча и безнравственна - но любой маг знает, что перед ним грязный вонючий и безнравственный бог и уходит туда, где бог этот его не найдет. Мой друг был магом, настоящим, не то что я. Однажды он понял, что творить чудеса - как метать бисер перед свиньями, ты стараешься, рвешься изо всех сил, но в не зависимости от того верят они или нет, хотят твоего чуда или нет - на уровне инстинкта они в него не верят. Мой друг сказал мне - 'в этом мире я поступлю так - найду человека, ради которого готов прожить жизнь и поведу его в мир чудес. Вместе мы отправимся на поиски иных миров, в которых все иначе и никогда не умрем. А мир этот пусть горит в своих страстях!' Да, так сказав, он ушел от меня и больше я его никогда не видел. Может он и нашел человека, ради которого стоит жить и творить чудеса. А ведь те тридцать лет, что мы провели с ним, странствуя по миру, он старался нести в него свет, хоть зачастую вслед за светом приходила еще большая тьма. Человек соткан и из тьмы и из света, когда ты пытаешься изменить часу весом - она вновь устремляется к равновесию. Им нужно и то и то, каждому свое и никогда не знаешь - что именно, пока не попытаешься влезть в душу оттенка клоаки. Волкодав - тот друг был самым светлым магом из всех, что я знал, о которых слышал, возможно, вообще из всех, что существовали когда-то. Так добро покидает этот мир неуклонно с давних времен, а тьма пребывает в неистовстве - ей не удается сломить силу Бога - силу толпы. Но она учится, Волкодав. Не хмурься Волкодав. Скажи, если ты и впрямь дойдешь до Столицы - что сделаешь?
  -Разрушу её до основания.
  -Ты и впрямь считаешь - твоя месть в таком случае достигнет цели? Подумай Волкодав. Впрочем, я не спешу - не спеши и ты. Я редко мстил в своей жизни, очень редко. Но все же знаю - месть это блюдо, которое подают холодным. Остынь и подумай. Я не буду больше спрашивать твое имя, раз ты не намерен его называть. Но у меня был друг когда-то и его звали Широ, ты в чем-то на него похож характером. Так что теперь я буду звать тебя Широ - ты не против?
  -Называй, как хочешь...
  -Широ, знай, твоя ненависть и разрушения, что ты можешь произвести, в конечном итоге принесут столько же добра, сколько и зла. Сначала зло, потом добро, сначала тьма и хаос, потом свет и порядок. Тебе не сломать чашу весов, не сразив сначала людского бога, а это не под силу никому. Понимаешь, сколько ты не выплескивай в мир свою ярость и не ищи в этом удовлетворения или покоя - в конечном итоге ты только еще раз докажешь истину мудреца. А каждая истина - лишь половинка истины, но об этом не догадываются даже мудрецы, ведь они не живут и половины жизни оборотня. Волкодав - став стихийным бедствием ты в конечном итоге сплотишь своих врагов, посеяв в них семена добра. Так что я не буду останавливать тебя, даже в том случае если ты начнешь убивать детей, хотя раньше, лет пятьдесят назад я стал бы твоим врагом, хоть и родился в Средиземье, а не в Королевствах. Дети везде одинаковые.
  Дернув за поводья, Ведьмак заставил лошадь черного как зенит неба цвета с легким оттенком синевы в загривке бежать рысью. Лошади королевств знали только галоп и шаг, как и наездники. Какое-то время Волкодав смотрел на диковинный шаг лошади, словно что-то решая в уме, потом расслабился.
  -Я пойду в Столицу.
  -Я знал, что ты не передумаешь. - Улыбнулся Ведьмак. - Только я пойду с тобой. Один ты туда вряд ли дойдешь с таким характером. Ну, или слава о тебе дойдет туда прежде, что одно и то же. Столица - не обычный город Королевств, самый необычный город на свете, мой учитель знал кое-что о том, что творится под ней, теперь же чувствуя легкую усталость от этого мира, что исследован мной вдоль и поперек я хочу навестить могилу учителя, пусть даже чтобы разделить её с ним.
  -Ты сказал - добро веками покидало по крупицам этот мир, и он переполнился злом.
  -Да, я так сказал. - Ведьмак хитро взглянул на задумчивого Волкодава.
  -А после ты сказал - добро и зло всегда приходят в равновесие.
  -И это - мои слова.
  -Они противоречат друг другу! Или ты как ученики трех пророков у Папства ждешь пришествия Царствия Небесного???
  -Почему же? Ты умнее, чем я подумал, ты умеешь рассуждать, в конце концов, в тебе была сила задолго до того, как брат оставил тебе правую руку с миллионами вопящих о мести душ твоего народа, истребленного армиями Экстерминатуса - этого чудовища и талантливого стратега, искусственно выращенного в Гильдии Королевств. Созданного для нужд даже мне не известных, ведь не против людей, в самом деле, создают таких монстров? Широ, ты проходил подготовку в монастыре или от природы такое тренированное тело? В любом случае твоя душа и твое тело не случайность. Их не бывает, просто не все умеют видеть истину отличную от той, с которой в душе они родились. Ты знаешь - однажды я повстречал дракона. Настоящего, он жил в глубокой пещере и спал. Я имел неосторожность потревожить его сон и почти погиб в тот раз, позже сей драк достопочтенный и старый, хоть и весьма скверного нрава, но мудрый по человеческим меркам объяснил мне причину своей ярости, стоившей мне глаза руки и... хвоста, оставшегося в его огромных и невероятно острых, как лезвие бритвы зубах. Понимаешь Волкодав, драконы не могут мечтать наяву. У них иначе устроен мозг, лишь во снах они становятся собою, обретают мечту, возможно единственную в жизни. И в каком-то роде она свята. Однако драконы вдобавок не могут лгать, по той же самой причине, еще их разум чист и они не подвержены заклятиям, воздействующим на него, они видят мир таким, каков он есть. А люди - нет. На мгновение тогда совместными усилиями мы приоткрыли мой разум, чтобы я увидел мир таким, каким его видят драконы, когда открывают глаза в первый раз. Ты знаешь Волкодав, в мире безумное число созданий, что живут бок о бок с человеком, но последний их не замечает. Однако они совсем не пытаются скрываться от него. Ну - не все, по крайней мере. Знаешь в чем причина? Человеческий бог очень скрытен и отмеривает истину по крупицам, мир, который видят люди - мир грез. Каждого человека и совместных - мир грез человеческого бога. Он тоже умеет и любит мечтать, люди, по мнению дракона того - спят наяву, и поэтому могут мечтать, не прекращая смотреть и слушать, могут воссоздавать внутри своего разума тысячи правд и искать свою, абсолютную, которую драконы видят изначально. А еще люди умеют лгать - редкое умение в тех мирах, про которые поведал мне дракон, прежде чем вновь уснуть. Драконы едят и спят, еще один беседуют иногда, но когда дракон разговаривает с человеком, он редко называет свое имя. Знаешь почему, Волкодав Широ? Драконы общаются между собой по-своему, их сны связаны, но человек другой. Он бесконечно одинок в своих выдуманных смертных мирах, наверное, поэтому именно он создал язык и письменность, чтобы не умирало с ним все то, что у него родилось внутри. Драконам это ни к чему, а человек - всегда другой, для всех - Иной. И чтобы говорить с человеком Драконам приходится вызвать из глубин их общей родовой памяти того, кого они именуют Первым Драконом. Это подобие бога людей. Но бог людей скрыт в их выдуманных мирах даже от них самих, у драконов все иначе. Я бы сказал что миры, в которых живут люди - это миры лжи и бесконечных отчаянных надежд. В них живет добро и зло, эти сути отношения людей ко всему их окружающему и друг к другу тоже. Ты прав, я так сказал, противоречие в мире людей - естественно, ведь в этом мире нет правды, потому что и лжи нет, они так тесно сплелись между собой, что уже не могут существовать друг без друга. Я видел этот мир глазами существа, которое смотрело на наш мир со стороны, и кое-что для себя понял - то о чем никогда и никому не скажу. Вот только в тех моих словах не было привычного людскому миру противоречия. Добро всегда возвращается, но ты не учитываешь одну вещь. Человеческий бог не единственный и он тоже умеет приспосабливаться. Если весы окончательно перетянет в сторону зла, а добра не останется вовсе, то прежде чем окончательно исчезнуть, человек перестанет быть человеком. Он изменится. Стремясь восстановить в себе равновесие добра и зла - он по-другому начнет мерить этот мир. Душа меняется раньше тела, однако и оно - не вечно в своем цикле бесконечных рождений и смертей. Поживем-увидим - так, кажется, говорят крестьяне?
  
  
  Рэйна.
  -Пикнешь - выпущу кишки...
  Рэйне в лицо пахнул запах перегара, в живот уткнулся острый клинок, похожий по ощущениям на шило. Руки ощупывали тело, по нескольку раз возвращаясь к промежности и груди.
  -Знаешь. - Сказал второй. - Есть такая плохая примета - подглядывать, есть еще одна - ехать ночью в лодке, особенное - запомни это - в разных мешках.
  -Я не верю в приметы. - Чуть хрустнув в бок как бы затекшей шеей, как можно спокойнее мягче и миролюбивее ответила Рэйна. Первый щелкнул языком, а второй стал лезть под одежду. При этом лезвие заточки вошло в живот на пару сантиметров и стало расширять ранку.
  -Руки убери Хамлый, Дэн - она ко мне!
  Готика. В лунном свете казалась привидением - лицо синеватого оттенка, очень бледное и темно-синие губы. Она только что вылезла из воды - Рэйна почувствовала, как стражница вздрогнула на легком бризе, одета она была в простую сероватую рубашку, лишь острый клинок висел у бедра, босая в льняных штанах коричневого цвета с кожаными наколенниками и перчатках из кожи. Потом Рэйну повели в хибару у моря, в которой раньше жил обедневший в доску рыбак - кругом валялись сети, разбитые раковины, откуда доставали мясо моллюсков, чтобы наполнить желудок, грязный стук рядом с потрескивавшими дровами, в углу копошился краб. Рэйна огляделась и хрустнула сначала шеей, потом руками, вытянувшись так, словно только что встала. На самом деле она не спала уже третий день, но природная выносливость позволяла ей то, чего не смог бы ни один тренированный боец - весь день вкалывать в кузнице, всю ночь изучать этот город, общаясь с различными людьми - запоминать привычные маршруты движения стражи, а скользнув воду 'искупаться перед сном и смыть гарь кузницы после тяжелого рабочее дня' - обследовать дно и входы в канализацию Хориниса с моря.
  Растерев ранку на животе, Рэйна поняла, что она глубже, чем можно было судить по внешнему виду.
  -Порезалась, дочь кузнеца?
  -Я не дочь кузнеца, я - пришлая.
  -Смирно стой. - Сказала Готика, разорвав сероватую рубашку, лежавшую на грязном столе и бинтуя ей живот Рэйны. Поправив руками повязку, Готика посмотрела в глаза Рэйне, их лица были очень близко.
  -Кричи, если что. - Со сталью в голосе сказала Готика, дыхание её вырвалось вместе со словами, Рэйна поняла - все то время, как смотрела в её глаза Готика не дышала. Рэйна поняла - это маленькая победа.
  -Вот. - Сказала она. - Это ключ и две копии.
  -Ты молодец. Из тебя выйдет хороший кузнец. Или...
  Готика облизнулась, Рэйна не отрываясь, смотрела на эти губы. Влажные.
  ***
  Охрана у врат города пропустила девушек спокойно, пара косых взглядов на самодельную одежду Рэйны не превратились в вопросы благодаря находчивости, харизме, ослепительной улыбке и яркой одежде Чески. Дарк и Снурх - так, кажется, их звали. Рэйна позже оправляла им мечи - в отличие от ковки это была простая работа. Два веселых и неразлучных друга - типичные островитяне, Рэйна видела позже, как они вдвоем прохаживаются по стене, дежурили всегда - в паре. Напарники?
  Как они с Ческой? Это было новое, неизведанное чувство.
  Ческа была неумолима. Она всегда права, она никогда не ошибается! Ческа устроилась у городского лекаря, промышлявшего алхимией и варившего приворотные зелья для молодых и старых жигало разного дохода и положения в обществе, равно как и для так похожих на них знатных сынов островного отечества.
  Вывески на домах суконщиков, канатчиков, обработчиков шкур - справа по главной улице города, вывески трактиров, складов и погребов - по левой. В центре града замок, есть еще храм, но только там теперь идет торговля - боги покинули остров, когда сюда пришла Власть Короля.
  А его власть всегда неумолима, как и Ческа.
  ***
  -Фермеры с острова, что крестьяне на материке - говорят на рабском низком, будто бы чужаки в своем отечестве! - Бурчал прохожий, обойдя трактир, чтобы справить нужду.
  -Чем тебе не нравится низкий язык? Слыхали мы и похуже диалекты... - Отвечали ему из-за тонкой стены.
  -Они говорят, как животные, которых насильно обучили человеческой речи! Интересно, думают они так же косно, как и говорят? - огрызался пьяница, поправляя панталоны, которые натянул по ошибке этим утром на себя.
  Рэйна работала во дворе кузницы, как раз напротив трактира 'Дятел и сапог', самого старого, покосившегося и грозившего однажды рухнуть на головы его 'прихожан'.
  Когда из города ушли боги, в него пришли трактирщики. 'Человек не может без религии, пусть же её заменит крепкая выпивка и критика властей!', можно сказать это стало их девизом. Они всячески поощряли разговоры, за которые могли поплатиться языками и ушами не только их авторы. Это тоже было предпринимательство - слухи, которые всегда были готовы для любого, кто заплатит хоть монету сверху положенного. Трактирщикам было о чем поведать слухачам, шпионам всех мастей, да и просто любопытному человеку.
  Легкими и быстрыми ударами молотка правя на наковальне очередную заготовку, Рэйна пользовалась навыком, который выучила забавы ради в своих детских прогулках по лесу. Она отфильтровывала все звуки, сначала самые частые - удары молота, это было легко; разговоры разных людей, гул голосов из трактира - это чуть сложнее, один за одним исчезали из её разума помехи, пока не оставался слабый, но верный шум, в котором спустя несколько минут девушка начинала различать слова, произнесенные за десять, а то и двадцать домов отсюда. Полезное занятие для однообразной работы. Ничего удивительного и особенного Рэйна в своем слухе не находила. В общем-то, ей не с чем было сравнивать.
  После работы она шла гулять по городу. Доходила до набережной, шла вдоль неё, разглядывая корабли, спускалась на песчаную косу по каменным ступеням и брела дальше, пиная носком ботинка огромные ракушки, похожие на скрученные домики. В некоторых из них еще разлагались моллюски, большинство были уже пустыми, парочка нищих рыбаков, поселившихся рядом с перевернутой дырявой лодкой, варили в них похлебку из свежее пойманной рыбы. Это была не та уха, к которой привыкла Рэйна - обычное варево, куда кидали все, что смогли найти. В голове роились планы, город казался чем-то оставшимся позади, как и этот остров. Она хотела обратно туда, где остались отец и мать, настоящие мама и папа!
  Когда солнце касалось воды и на небе появлялись звезды на фоне полой красной луны, Рэйна брела обратно в город, временами наступая в свои собственные следы, оставшиеся на влажном белом песке, усеянном обломками раковин. Горели окна трактиров, там ругалась и бурлила жизнь, она пила, она общалась. Девушка дотрагивалась до двери, с легкостью ловя слова любого из присутствовавших в зале, переносила свое внимание на одного, второго, третьего, каждый следующий был ей равно безразличен. Рэйна сама не понимала, зачем тренировалась этому. Она строила планы, просчитывая их до мелочей, она пока ничего не говорила подруге. А та и не спрашивала, пропадая днями на бесконечных гулянках золотой молодежи города, где её историям не было конца, а заканчивалось все обычно одинаково - в постели, откуда она поднималась, чтобы прилететь и навестить Рэйну, принеся с собой запахи теплой постели. Рэйна открывала дверь и заходила неуверенно внутрь. Садилась там, где не видно её лица и слушала, слушала, рассматривая людей. Наблюдать было интересно, но думать - необходимо, она понимала, что и так задержалась тут. О многом говорили в том трактире люди, в том числе о разных странах и о едином Королевстве.
  -Свинку в сладком соусе, яблочные оладьи и темное вино. - Лысый, сам похожий на свинку, кожевник Шакти имел репутацию гурмана. Ческа проглотила слюну - она раньше справилась с работой, но обедать её 'отец'. С удивлением она узнала, что кузнец всем говорил - Рэйна его дочь, не сам - отвечая на расспросы. Жила в городе на той оконечности Хориниса, приехала, потому что умер дядя.
  Наверное, после этого не следует говорить о себе другое, впрочем, Готика примет её слова, скорее, за неловкую скоромность. Готика. Рэйне хотелось напиться - впервые в жизни. Плохое желание всегда следует за мрачными размышлениями? Рэйна любила наблюдать за собой не меньше, чем за людьми и делать интересные выводы.
  -Одни говорят, что Король наш Злодей, другие, что он Господин, а третьи - Герой! Кому верить? - Весело и открыто говаривал один, нисколечко не боясь за свои слова.
  -Он проливает кровь. - Возразили ему тихо, не отрывая пальцев от сочного мяса, глядя на которое Рэйна глотала слюню.
  -Все короли лили кровь. - Ответили ему. - И сколько еще прольется, кровопускания не всегда во вред, временами и пользу приносят.
  -Не знаю - Королевства, скорее так... кораблей оттуда давно не было, узнать бы как там - кончилась ли война с Ишваром, и чем закончилось вторжение бешеных предателей южан на материк?
  -Ты про голодную войну? Говорят большие разрушения, города сгорели дотла, много народу умерло.
  -А я слышал - никакого ущерба Королевствам нет от той войны, разве народ немного поголодал, посевы пожгли и все - осадили пять-шесть замков и то - на востоке, Снарков, а вы знаете какие у Снарков замки? Одно Орлиное Гнездо чего стоит. Я видел картину - такой замок не взять, даже неизвестно как его строили, он на скале, сотни метров над равниной, туда по крутой тропе один человек пройдет - лошадь может сорваться, грузы так - вручную - или на канатах тянут. С землю стрелы не долетают, стены десять метров толщиной, из пушки не пробьешь. Полторы сотни человек могут годами сдерживать целую армию. Вся скала внутри полая, Снарки привыкли переживать зимы, все долгое лето туда свозят припасы, народ обворовывают, и народ каждый раз покупается - верит, что как зима с ним делиться будут.
  -Да тсс - нас вон по соседству Снарк обосновался, в гавани на той стороне острова. Говорят пэрство над Хоринисом или купил или купит в Миртане - за такие разговоры скоро на кол сажать будут.
  -Не Снарки они не такие...
  -Добрые скажешь? Скорее - не привыкли ввязываться в междоусобицы, их очень трудно задеть - а как заденешь то все считай.
  -Ту ничего не понимаешь в Снарках!
  -Да ты что???
  -Любого заденет, когда с твоим сыном что-то нехорошее случается.
  -Я говорю - ничего не понимаешь. Для них весь мир - враждебен, дикость. Если сын отправляется туда, Снарк-отец готовится, что его там обманут, предадут, ограбят, изнасилуют, разрежут на части и пришлют обратно. Он сразу говорит - разрежь побольше сам, прежде чем разрежут тебя. Ну, поплачет отец и что - мстить-то он не будет. Снарки не такой народ, они могут ждать удобного случая поколениями, никогда не забывают, все знаю - за Снарка и праправнук ответит. Словно у них там книги есть, в которые записывают: кому - что. И ждут, когда виновник или его потомок будет проезжать мимо замка. Так-то вот. Только в своем замке себя хорошо чувствуют. Сказывается потомственная привычка не покидать родные стены десятилетиями - Великая Зима не шутка. Народ дичает, идет на приступ, да куда уж там. Железо - бастарду, сталь - феодалу, а народу железо так, временно, потом опять с костями и камнями будут бегать!
  -Все это сказки старух!
  -Вот жил бы сто лет - так не говорил, тридцатилетняя зима семьдесят лет назад была, никто уже не помнит. Говорят, еще хуже зима будет - вот доживешь, поймешь каково это быть простолюдином, которого выкинули на мороз, поимев во все отверстия!
  -Замолкни!
  -И замолкну - что изменится?
  -На кол не попадешь!
  -Ты что ли сажать мой тощий никому не нужный зад будешь? Давай, поглядим каков храбрец! Мне терять нечего, а вот вилку в глаз воткну!
  -Полож вилку! - Рявкнул на него из-за деревянной стойки трактирщик. - Не тебе её потом от глаза отчищать!!
  И вилку действительно положили. Рэйна скучала. Где Ческа? В её представлении Ческа кувыркалась в теплой душистой постельке с каким-нибудь чистеньким сладким мальчиком и забыла о Рэйне.
  -А ты сам-то не с материка, коли столько знаешь?
  -А если и да - то что? Шпион? Вы тут островные считаете большим миром Миртану, даже про Королевства говорите в единственном числе. К вам с малой земли Миртанской корабли раз в месяц ходят, а чтобы с Мертаны приплыли - десятилетиями ждете! Вы тут варитесь в своем соку ни мира ни черта не зная. Голодная Война поди закончилась лет пять назад уже, перебили всех южан егеря, а остатки - в леса загнали и добивают. У вас же бандиты головы подняли, думают сейчас сюда война докатится и Мародерствовать они начнут! В своих помоях разгребитесь, прежде чем заокеанским собраться косточки промывать.
  -Эка речь толкнул! Похлопать?
  -И что?
  -Ничего вы не знаете - мне дед рассказывал про Королевства...
  -Да замолчи ты, наслушались твоих сказок уже!
  -Стран много в мире, но Королевство одно. И правит им король и много-много сотен лет, говорят, что он Бессмертен даже, и нет у него имени, как сотни лет назад не стало и у Королевства. - Руки Чески обхватили шею Рэйны. Она приблизила свое лицо, дыша вином, которое слишком дорогое, чтобы ученица кузнеца могла о нем подумать.
  -Хочешь? Я сохранила немного во рту, только в моем оно побывало. Хочешь? Ты спеши - я вся горю, не утерплю!
  -А если серьезно, ты веришь в бессмертного Короля? - Спросила, рассматривая свои уставшие руки, ученица городского кузнеца.
  Ческа сглотнула. Её лицо слегка посерело.
  -Смертный иль бессмертный - какая мне разница, когда я умру, он по-прежнему будет жить.
  -Зачем ты тогда разговорилась о нем? - Тихо спросила Рэйна. - Ты же первая начала.
  -Ну, это моя профессия такая.
  -Пудрить людям мозги?
  -И это тоже. Я еще лечить им души, даже если, в конечном счете, пудрится мозг. Чем-то нужно в жизни жертвовать. И Бессмертный Король, для которого государство лишь забавная игрушка, порождающая причины для бесконечных войн и изгоняющая скуку - подходит, как инструмент для меня - временами Король изгоняет скуку не только себе. Он - далеко, никто не знает где именно, многие думают, что в Столице, иные - что от его имени правит Орден уже пять сотен лет и нет в Королевстве короля. Это просто идея такая - она для каждого своя.
  -А что думаешь ты?
  -Тебе так важно, о дочь фермера? - Спросила почти со злобой Ческа.
  -На тебя это не похоже. - Пробормотала Рэйна, разглядывая куски жареного мяса усеянного душистыми и такими дешевыми на этом острове специями.
  -Что не похоже? Злиться на тебя? Мы всего-то ничего знакомы, а ты уже считаешь, что знаешь всю и вдоль и поперек меня?! - Вспылила Ческа.
  -Сядь рядом, не стой. - Заметила ей, не отрываясь от созерцания исподлобья всего съестного тут Рэйна. - Хорошо, в следующий раз ты не зря будешь нести со своих оргий с местными упитанными разодетыми красавчиками дорогое вино во рту. Прости, что тебя обидела.
  Рэйна продолжала разглядывать вкусно пахнущее мясо не на своих, а на чужих тарелках. Ческа свистнула себе под нос, дернула головой по привычке и, в мгновение ока оказавшись под носом у трактирщика, вовсю заказывала у него чего перекусить и выпить.
  -Бамц! - Плюхнулась тарелка перед оголодавшей девушкой. - Бамц-бамц. - Застучали кружки с элем и ножи со сверлами, заменявшими островитянам вилки для еды.
  -Это все мне? - Спросила Рэйна.
  -Мясо в рот, эль туда же, поцелуи мне. Да и взгляд на меня, а не в стол, если не затруднит!
  -Подгорелое. - Сказала Рэйна, втыкая металлическое сверло в говядину.
  -А у тебя слюна по подбородку течет! Давай, ешь, как обычно вы там у себя фермерские едите - быстро-быстро, пока не отобрали те, кто справа и слева сидят вдоль семейных и клановых столов! Не надо при мне выкамаривать для вида, ты, силачка фермерская недовыкормленная! - Ческа запнулась и поднесла свои быстрые глаза к самому лицу нахмурившейся Рэйна. - Эм, ты не любишь когда много народа? Только не говори мне, что тебе не по себе, тогда нам и впрямь не по пути - при мне всегда так много народа!
  -От работы у алхимика есть толк? Он умеет делать золото? Ты научишься магии или хоть чему-то, что НАМ пригодится в дальнейшем? Или ты моешь ему ноги?
  -Магия есть явление противоречащее законам природы, а значит - ложное и функционировать не должно! Так написано в одной умной книжке одного умного человека - в самом начале. А в самом конце он пишет, что вокруг - ничего нет. Есть лишь пустота. И на дне её странные Мастера играют в жуткие игры, вечно хихикая и дергая людей за спиральки, пришитые к душам. Теперь ты в курсе, что читает мой алхимик?
  -Польза. - Повторила Рэйна, грызя кость. Острые зубы перемалывали хрящи, от этого звука Ческа вздрагивала как кобылка.
  -Польза?
  -Нужна польза. Впрочем - позже. Я тут такое услышала от одной темной личности. Спасибо, что научила языку. Это принесло - пользу.
  -В смысле - будет золото?
  -Ага. - Рэйна проглотила кость. Ческа вздрогнула, а Рэйна улыбнулась. - Я не люблю много лишних слов про пустоту и законы природы. Мы - живые люди, а значит, просто обязаны нарушать все законы, что встретятся нам по пути и еще понапридумывать своих перед смертью. Ты со мной?
  -А кровь там будет?
  -Не наша. Я не люблю писать кровью.
  -Прости, я подумала - это они снова лезут на меня сверху, вот и въехала тебе в живот в тот раз, прости. Камень острый оказался. Била изо всех сил - думала, они убьют меня за этот удар, ну знаешь - последний удар в жизни превышает возможности человека как минимум вдвое иначе человек - тухля.
  Рэйна слизывала подливку с пальцев.
  -Он не тебе предназначался, правда! - Взмолилась Ческа.
  -Я с тобой потом рассчитаюсь за это. - Ответила Рэйна. Очень по-доброму ответила и Ческа улыбнулась.
  
  
  Уннер.
  В этих переливах музыки была магия. В отзвуках, что звучали у выхода из катакомб. Будто бы сама природа говорила одинокой страннице. Что все пройдет и боль тех ран, что ныли в её теле. И то отвращение что она испытала пока жила там. Жила не то слово. И не в горных катакомбах, а в том месте, что с ней сообщалось.
  Впереди была река. Она так мечтала все это время что ползла и бежала и опять ползла по этим сырым и грязным, если не сказать больше сводам и тоннелям в ней окунуться... и смыть с себя все...
  Но теперь вот чувствуя этот запах ветра. Свежего... она понимала, что ничего не смоет река, и не отмоет прошлого вода. Что ничего не унести любой воде, осталось там, в злосчастной пустоте... который девушка жила когда-то, но теперь...
  Она стояла, сколько могла, сдерживая это сладостное и злое томление. Словно сама себя насиловала. На этот раз. Сама и себя. А потом, закричав, бросилась в воду...
  Та была ледяной. Уннер почти задохнулась в ней.
  Она вздрогнула вновь, когда выбралась на берег. Тут действительно холодно. Там было теплее...
  Тут не было конечной полной тьмы, той непроглядной, что скрывает мрак души, луна сияла в небесах, сквозь частые просветы негустой листвы струился свет, лаская тело девушки. Теплее становилось на душе, людская тьма позади, весь мир открыт перед ней, той, что жила как мышка в норке в пустоте, зовущейся забвением.
  Но музыка растворялась. 'Это галлюцинации?', подумалось Уннер. Она что сходит с ума?
  Звезды...
  Она, кружась в ледяной воде, полу задохнувшаяся, на них глядела. Такие прекрасные. И эти облака. Что текут по небу, или звезды над ними протекают. А все это...
  Луна висела низким красноватым пустым неровным кольцом над гладью воды. Полая красная луна, сколько она о ней слышала.
  Уннер чувствовала опасность в этих водах всей своей синеватого оттенка кожей. Но ей даже хотелось, чтобы на неё сейчас кто-то напал. Она дрожала на грани лопнувшей струны, от злобы...
  А от чего они лопаются, струны душ?..
  Все что она сейчас понимала - эта мелодия реальность. Она звучит...
  И она, девочка из тьмы безвестности, её хочет слушать...
  А потом пришел сон, распахнув свои черные крылья подобно дракону из сказок, он вырос перед ней, заслонив собой ночь зыбкой реальности. Она помнила эти мгновения всегда - падение в сон, когда ты уже видишь сны, но помнишь, что еще мгновение назад ты видела глазами мир и понимаешь - тебе ничего не стоит открыть глаза снова. Такие вот сверхчуткие сны помогали ей выжить. Сколько раз на неё нападали, когда она засыпала, положив руку с шипом дробителя камней себе на живот под повязку, закрывавшую голый лобок, где никогда не росло волос.
  Это у неё - а у других женщин были. Уннер всегда изучала то, что ест. Иногда, она ела даже во сне, и что хорошего в такой еде - не надо оборачиваться постоянно и прислушиваться, чтобы тебя не съели в вечной темноте.
  Музыка была и во сне. Громада высилась в небе, она закрывала собой полую луну цвета меди. Уннер никогда раньше подолгу не видевшая неба, не знала имени трех лун.
  Все что она помнила отчетливо - та башня...
  И она не хочет, только это из всего, что помнит, ни за что не хочет забывать...
  Башню из её первого сна на поверхности земли Уннер не забудет никогда на свете. А еще она поняла самое важное для неё сейчас - это только начало. Когда открыла вновь глаза, то вспомнила обрывки мертвых - безпамятных снов - которым пичкали её темные духи карстовых луж, водного моха и светящихся грибов. Тех снов, что сразу забываются после пробуждения и приходят к тебе позже, когда ты видишь что-то и понимаешь, что где-то уже встречала это, только забыла. А потом внезапно вспоминаешь, где именно, и всплывает на поверхность тебя, что именно там было.
  А там звучала музыка. Именно из-за неё Уннер не смогла больше вести прежнего существования и пробиралась сквозь Хребты Спор Дождевого Червя, те, что отсюда видны - единственные без белков на вершинах. Там никогда не выпадает снег, а если и выпадет, то весь его съедят. Там в глубине тех гор живет её народ.
  Дабан через них один и ходят по нему из южных пустынь люди, а порой и целые племена. И иногда женщины Седа поднимаются на поверхность и уходят с ними. Чтобы не вернуться больше уже никогда. Много страшных историй об их судьбе и мелом на сталактитах рисованных черепов, чтобы успокоить и унять гнев потерявшихся в песках душ. Чтобы не стали они жрать песок и выплевывать воду, становясь демонами, и не прогрызали свои ходы к родным племенам и не ели их по ночам, оставляя оглоданные черепа на спальных плитах.
  Воды забвения приняли тело снова.
  Она плыла, воды выпили боль молодого нежного тела девушки. Темная кожа синеватого оттенка прямо как у джина из сказки тысячи и одной ночи. Груди среднего размера, тугие и упругие с напрягшимися в ледяной воде сосками. Живот женственный и мускулистый одновременно. Довольно сильные, но не очень широкие будра и мускулистые икры. Тугие прекрасные ягодицы.
  И раны, синяки и кровоподтеки по всему телу. Если остановится - вода вокруг неё начинала окрашиваться в красноватый цвет.
  Она надеялась, что доберется до острова, что был в тумане утра впереди быстрее, чем её плывущую тут кто-то учует.
  В воде же прекрасно передаются запахи - она это знала. Она, в отличие от большинства представительниц своего народа любила влагу, а под землей текло много рек, одна из которых спасла её, другая скоротала путь, а третья вынесла вниз на равнину, где едва не сбросила в бездонный колодец. Влага на стенах не давали Уннер зацепиться когтями, она лишь уперлась руками и спиной в стену, и выставила перед собой обе ноги, упершись ими в противоположную стену, медленно и неуклонно опускаясь все ниже и ниже, она чувствовала, что скользит в бездну колодца, из которого уже не вернется.
  Но Уннер нашла боковую штольню - выход, через который добралась до дна колодца и продолжила плыть по опасной подземной реке.
  Уннер плыла и размышляла. А может и не её народ там жил, мать, умершая четыре года тому назад была не похожа на других женщин племени и еще сама Уннер помнила горячее солнце, правда лишь во сне и сквозь какую-то пелену, словно укутана кем-то заботливо в тени лежала и в небо смотрела.
  Она уснула в воде, но память мышц и чуткость сна вынесли её гребущую на отмель к песчаному пляжу в тени корабля. И кто-то укусил там её за голую икру. Прокусил до крови, сквозь мясо, острые зубы неведомой твари задержала лишь кость - она никак не поддавалась, не хотела отдавать важную часть тела хозяйки незнакомцу!
  Уннер перевернулась и, открыв глаза, сходу пнула несколько раз в голову незнакомца, что принесло ей только большую боль. Существо с массой острых жвал вокруг головы, похожее на раздавленный шар титроника - рыбы, которую немногие Седа могли очистить от темного яда, чтобы принять в пищу, отчаянно не хотело выпускать ногу Уннер. Тогда та схватила за рукоятку костяной шип на талии и, закричав, всадила его в плоский шар.
  Жвалы оставили искалеченную ногу девушки, вода вокруг уже ставшая красной постепенно окрашивалась в фиолетовый цвет крови этой твари. Уннер перевернулась несколько раз в воде, стараясь не задевать ногу и не двигать ей - она очистила рану в воде от крови твари, и быстро двигая руками, поползла по песку к берегу. Её бил озноб, но сознание она потеряла нескоро.
  Лопасти ветров вращались - медленно дыша. Башни выстроились - в ряд вкривь и наискось, там кладбище из мертвых цветков-башен! Огромные все, но среди них одна невероятна, искривлена как полумесяц и упокоилась на выступающей скале, проросши вся гигантскими деревьями до самой своей верхушки. Их корни скрепляют камни плит, диаметром с десяток метров каждый, из которых она построена когда-то. Там в небесах несется темная твердыня Ведьмы. И ведьмы - настоящей. Уннер смотрела с середины вод, стоя на воде босыми ступнями. Она не отрывается от неба, она запрокинула голову, чтобы дышать усеянной мерцающими звездами душистой темнотой. Как нежно пахнет океан, он весь соленый и такой весь свежий!
  В этом сне Уннер поняла, что видит в этот раз. Темная луна неслась по небосводу - самая малая и близкая из всех. Уннер не понимала, откуда это знает, но знала. Может рассказа мама. Может просто сон откуда-то еще достиг её.
  Темная луна - небесная скала, которую никто не видит, ведь она всегда в зените и всегда бежит от солнца, оставаясь лишь на темной стороне земель людей. Третья из известных лун. Та, что полая внутри - с дырой сквозь небо, остается в небе вечно - навсегда, никогда ей не зайти, но если путешествовать на запад медленно к земле клониться она станет и дыра сместится влево, пока края диска не достигнет. Это первая луна. Есть вторая - яркая, как звезды, она медленно вращается вдали, каждый год два раза поднимаясь и опускаясь снова. Есть и третья - та, что вечно в темноте. Каждый день уходит, словно сквозь всю землю, каждую ночь несется в темных небесах, роняя земле тень.
  Уннер покачивалась внутри кокона, что сотворила вокруг себя. Но её потревожили, и пришлось открыть глаза. Вокруг было сумрачно, рядом с ней на кровати сидел мужчина в тонких очках.
  
  
  Асука.
  Трава под копытами их лошадей хватала и не отпускала. Казалось, зыбучие травы хотят насытиться ими. Впереди грохотали громы и сверкали молнии. Именно - громы, словно не одно небо, а целый сонм небес проснулся и устроил войну. С мрачных небосводов на землю спускалось полчище туч. Они шли тяжелыми плотными рядами, будто всадники великого демонического войска.
  Смертный ливень настигал - от него не укрыться. Зубы Рей стучали от особой прохлады этого места - Асука взглянула на неё - лицо девочки было радостными и очень задорным. Ей это нравилось. Это место. Или состояние?
  Что такое Разлом? Асука знала скорее по ощущениям, для неё - вполне привычное место или состояние души. Если согласиться с теми философами Ночного Народа, которые считают, что боги творят живых существ, не подозревая о мирах, которые породят их создания, дабы в них жить - все было именно так. Боги видят в живых созданиях мир, в котором живут и из которого лепят свои творения. Не подозревая о мирах, в которых эти творения сами станут обитать. Все возможные миры существуют изначально, и лишь с появлением существ, способных в них существовать - они начинают дышать. Боги же не видят, не чувствуют не осознают эти миры, потому что их законов для них не существует - это первозданный хаос, в котором творения богов находят свои собственные, уникальные, им под стать приемлемые миры. Ночному Народу конечно виднее, он в Сумраке, их особенной жутковатой части Разлома рождается, живет и странствует от мира к миру тысячелетиями людской истории и умирает, бесследно исчезая в самых странных и непостижимых местах, что можно себе вообразить. И Асука согласилась бы с ними, не будь она так от рождения негативно настроена по отношению к любому ' истинно верному взгляду изнутри'. Сначала добейся! Ага, сейчас она пойдет и станет 'упырем' или 'вампиром' как их называют люди, тысячи лет будет мотаться по бессмысленным мирам, помудреет и только тогда сможет на равных поговорить с носителем Страруды. Асука сникла под сплошным ливнем и похлопала лошадку по шее. Захотелось куснуть её за ухо, но такой поступок был бы странным, не правда ли? Вечные непонятные законы, нормы, да сами люди!
  Ну что плохого в том, чтобы куснуть лошадку за ухо? Однако вряд ли всем это понравится. Вон Рей - она бы не задумываясь, куснула, если бы захотела.
  Перед мысленным взором Асуки возникла Рей, машущая руками в блаженном детском испуге и кричащая: 'лошадка, беги, спасайся, сейчас тебя болотный монстр Асука куснет за ухо!!'
  Наверное, думая о Страруде, она захотела крови - вот прилипалы. Комары болотные - так и лезут в мысли! 'Не поминай гнуса - у самой начнут расти клыки!!'
  Асука стала махать руками. И видимыми и невидимыми, которые Мэдока, изучавший в Син таинственную науку 'геометрия' обозвал векторами. Не желай она взглянуть на мир свой со стороны - жила бы себе до сих пор в 'Ином Чернотопье'. Мир изменился, потому что Асука стала по-иному его себе представлять. Мэдока, нашедший её пару лет назад во время своего странствия через Чернотопье - тоже умел уходить туда, за край, горизонт мечты - для одних, тяжкий и влажно-клокочущих сумрак для иных, тьма или свет, рай или ад - твоя душа сама выбирает, зачастую против твоей воли. Мир - изменяется прямо на твоих глазах.
  Мэдока мог, но мог - один. Как и все люди - одиночка, запертый внутри мира грез наяву, Асука чем-то походила на него, выросшая внутри своего маленького мира, в котором правила погодой и каталась на огромных болотных акулах, временами заползавших в мир простых людей и пугавших их - чтобы съесть после, Асука очень в душе походила на Мэдоку. Одиночка, только иная. Мэдока был рожден таким и рвался наружу, Асука - рождена иной и хотела найти хоть в ком-то уют.
  Кем-то стал Мэдока.
  Асука снова исподтишка взглянула на Рей. Та была увлечена этим миром - она представляет насколько тут опасно? Лина, что заботилась теперь о том ребенке, едва не тонувшем, едва не зарубленном такими 'добрыми и отзывчивыми' людьми. По Асуке так болотная акула и то лучше, чище - почти как пиявка стерильна - к тому же очень красива, если пасть цветком откроет и все ряды зубов покажет - так вообще прелесть.
  Человеку обычно хватает пары секунд лицезрения такой пасти, чтобы до конца жизни вскакивать посреди ночи в кошмарах. Ну и что - каждый получает свое, проклятая истина с которой Асука все чаще сталкивалась, которую когда-то хотелось разбить как дорогой и чванливый сосуд для останков святого - теперь все больше казалась ей единственной верной в их мире истиной.
  Дернувшись всем телом, устав от этого бреда в мыслях, пожелав впустить в себя шторм, чтобы он смыл человечность - Асука пришпорила коня и сорвала с головы надоедливый капюшон. Пусть все видят - она часть этого мира, сокрытого самим людским богом от глаз людей.
  Грянул гром - совсем близко и целая плеяда молний подожгла скрюченные, согнувшиеся, почти человеческие фигуры великанов-дубов. Дорога походила на тоннель, корни сплетаясь, образовывали нижнюю его часть, а верхнюю дугу образовывали кроны деревьев. Лес жил, дышал, шевелился, кусался и лаял, моргал и посвистывал, клацал челюстями и боязливо прятался от них. Но шило в мешке не утаишь. Этот натуралист, что полжизни провел в Син, изучая естественные науки - теперь останавливался каждые две минуты, чтобы подобрать неизвестное растение, непонятный гриб или поскакать за насекомым 'уж больно похожим на фею'.
  Асука была уверена - как кончится ливень, он, обсохнув от дождя, сразу же скажет им езжать дальше без него, а сам попытается зарисовать это место.
  Бедный малый.
  Он в курсе - что когда они вернутся от тел этих существ останется пепел и дым? Они будут испаряться и 'взлетать', вверх, словно вне законов привычного людям мира, словно горят лишь под их взглядами. Вряд ли он кому-то сможет показать трофеи из этого 'мира', который и не мир вовсе - а узкая грань, тропинка меж тысячей миров. Хотя рисунки конечно останутся, но их посчитают бредом горячечного больного. Люди очень крепко держатся за свой знакомый и по каким-то странным канонам 'уютный' им мирок. Именно поэтому он наверняка такой крепкий и стабильный, не держись они так за реальность и не вкладывай инстинктивно, прям как дышат, столько своих 'магических сил', 'веры' или как там они сами это называют - усилия - в поддержание его равновесия - давно бы стал расползаться, оказавшись проходным двором.
  Асука дышала полной грудью - ей нравилось тут. А Мэдока? Он едет такой спокойный, о чем-то задумавшись. Лина, девочка с запахом леса, с зеленью листвы в глазах, с древесным сердцем, полным любви к природе - она сказала, что это дом. Её дом, пусть и не такой, более ненастный и совершенно иной, неспокойный, чуждый, но 'запах чувств', мировосприятие не изменишь и не подменишь - она дома. Асука внимательнее тогда на неё взглянула. И впрямь чудесно встретить своего среди чужих.
  Мэдока мог найти разлом, как он его называл, хоть сама Асука свой дом никак не называла, а те существа, с которыми там встречалась иногда - называли каждый по своему, мог, но попасть туда мог лишь в одиночку. Как и любой человек - одинокий в своем уникальном мире грез. Асука была иной и в то же время очень человечной. Она вряд ли когда-нибудь сможет завести с Мэдокой детей, хоть и большинство людей увидев её лицо прост подивится необычному цвету глаз. Знали бы они, что и цвет этот меняется в зависимости от сезона, оранжевые там, в мире простых сплетающихся друг с дружкой судеб людей - здесь глаза её было тонкого, почти нечеловеческого розового оттенка, как и волосы, что жили своей собственной особенной жизнью.
  -Медуза! - Кричал мальчик оттуда, увидев, как она моется в реке. Ну и что - медуза? Она прочитала в книге, что люди подобных ей существ не очень ценят. Боятся, временами ненавидят, а зачастую смотрят как на диковинку. И что? Совершенно так же люди относятся и друг к другу.
  Странные жизни, стремятся либо к невозможному, либо к бессмысленному до скуки, при этом всю жизнь мечтая, строя планы - идут по головам себе подобных, едят собственных детей и громко рассуждают о морали, называя свой уникальный мирок, выращенный внутри короткой и никчемной жизни - философией, они спорят друг с другом, доказывая что-то, пытаясь найти лишь один, универсальный, общий взгляд на вещи. Побывай подобные мыслители в 'Разломе', посмотри на этот мир... да что там? Они никогда не поймут, ведь просто подумают - это или сон, или еще один мир, в который их какая-то неведомая сила забросила. Нельзя описать то, к чему нельзя прикоснуться. 'Мир' Разлома каждому показывает его лицо, пройди по их следам иные существа - увидели бы иной лес, а то и не лес вовсе. Разлом - место, в котором похожие существа из разных миров могут найти друг друга, на ощупь, по запаху и пообщаться. Тут тоже можно общаться в самом широком смысле этого слова: драться, совокупляться, убивать и пожирать друг друга, хоть и невероятно сложно окончательно умереть, словно невидимая животворная сила стремится сохранить даже слабенькую - но жизнь. Однако Асука всегда иначе думала о своем 'доме', оставшемся далеко на востоке, там был иной Разлом, всегда иной, а может - была слегка иная она сама... А может - просто не тащила за собой молчаливого монаха с навыками и воина и убийцы, полумертвую девочку, натуралиста с графским титулом и бездной все понимающей критики в душе, почти взрослого ребенка, с невинностью, которая еще не рождалась и эту 'друидку', дитя леса, как они сами себя называли когда-то - ту что слишком добрая наивная и трогательная, чтобы жить - но, поди скажи ей об этом. Асука проглотила слова обиды. Кажется в случае чего - именно ей придется их всех защищать и вытаскивать из ямы, в которую они могут в любой момент провалиться. Прочем - Мэдока с ней.
  -Ты постучала тогда пальцем, я подумала, ты не веришь! - навязалась ей снова Лина.
  -Куда и кому я стучала пальцем? - Нахмурив брови для острастки, спросила Асука. Впрочем в таком чистом, не привычном к запахам людей воздухе долго хмуриться не получалось и внезапно, даже для самой себя, Асука улыбнулась Лине. Та ответила улыбкой на улыбку.
  -Прости, я просто от избытка чувств. Тогда по виску пальцем - помнишь? Теперь ты веришь, что я могу с посохом разговаривать, когда рядом никого из людей нет.
  -Я с самого начала верила. По виску пальцем лично для меня означает 'ты понимаешь?', впрочем, на полуострове Нипа машут рукой на человека, когда имеют в виду, что он все делает верно. А у вас в Королевствах - когда желают, чтобы он прекратил либо ушел. Один и тот же жест - противоположные смыслы. Но полностью себя от жестов не отучишь, верно?
  Лина улыбнулась. Асука поправила на плече сумку с 'доверенным' (скинутым на неё) наследством Безымянного предка, которое Мэдока заработал, пройдя храм испытаний своей родины, первый - не сойдя при этом с ума, один из немногих - вообще выживших. Храм имел репутацию вполне дурную по понятным причинам в его роду и многие родственники Мэдоки на него забили острый и длинный, а вот Мэдока взял - и прошел. А теперь Асука таскала за ним эту сумку без дна, в которой вращался вихрь, от которого даже у неё волосы вставали дыбом. Хотелось сунуть туда руку, достать что-нибудь подходящее и запулить в эту улыбавшуюся с такой детской наивностью Лину.
  Меньше всего на свете Асуке хотелось смотреть, как Лина прогибается под мир, словно так и должно быть и вопрошает себя - что я делаю не так? Люди это называют телепатией, но Асука считала очень тесной эмпатией и ненавидела пользоваться по двум причинам. Первая: чтобы понять другого человека настолько хорошо, что залезть к нему в голову и прочитать его самые сокровенные мысли нужно было самой стать 'им', а это калечило, меняло душу, и хорошо еще - если в такого ребенка как Лина. Ну и второе, об котором вспоминать не хотелось. И все-таки почти случайно соприкоснувшись с Линой, и узнав, как она прожила последний месяц Асука пришла в дикую ярость. Захотелось взять и... и...
  -Я тебя когда-нибудь с Тикки познакомлю.
  -Лина... тебе так важно было, чтобы кто-то тебе... в тебя поверил? Я просто догадываюсь - люди стайные существа и большинству это крайне важно, а я слегка иная и не всегда вас верно понимаю, мне то ваша вера изначально до прутика сои.
  Лина смотрела на неё. Вот сейчас думает: 'наверное, я что-то делаю не так, раз такая реакция, значит, мне нужно снова подстроиться под этих людей - ведь они все Хорошие...'
  Если достаточно хорошо копнуть. Но лучше - просто сразу сверху закидывать землей.
  Асука пыталась закрыться от этой наивности, мыслей, души лезущей к ней внутрь, но ничего не получалось. Наверное, Лина решит, что Асука очень раздражительная. А что поделаешь? Если не можешь смотреть на существо, которое вскоре люди обязательно искалечат, убьют, обязательно во славу какой-нибудь очередной религии, являющейся суть вершиной их эгоистических устремлений о Спасителе, который Спасет Несчастных. И обязательно после того как существо, весело и открыто смотрящее на мир и откликающееся на имя 'Лина' спасет их самих от какого-нибудь очередного 'Вселенского Зла'. Зла, которое на самом деле просто существо, просто - существует, как и они - и просто хочет жрать, пить, совокупляться и мечтать, и стремиться к своей мечте - как и они, слабые. Но их мечты - будут стерты в порошок и они возопят о Вселенском Зле. Асука понимала - при случае они и её обвинят в этом и поэтому при чужих людях не открывала своих волос, мало ли - если она начнет всех убивать направо и налево, сорвавшись... как тогда - Мэдока совсем не обрадуется.
  Поди, объясни муравьям, что временами их нужно давить для их же пользы, чтобы они учились правильно строить муравейники - не на тропе слона, к примеру...
  Асука проделала такую дыру, проход, через который их маленький отряд ступил на землю обетованную, и теперь пугая всевозможную живность, они двигались к туманной цели. Впрочем, спасение этой девочки - как раз в духе Мэдоки. Не то, чтобы Асука была злой - просто... не очень верила, что люди так уж жаждут спасения. Достойны ли - другой вопрос, Асуке даже не хотелось его поднимать. Но чтобы она стала спасать человека - не того, которого знала, с кем дружила, как с Рей или кого любила... как Мэдоку, просто - человека, ребёнка, взрослого, старика - все равно, чтобы она совершила такой поступок этот человек должен очень крепко вопить о помощи. И в этом крике должно быть что-то еще, кроме обычного страха...
  -Асука. - Подъехавшая Рей была полна страха за другое существо, Асуку кольнула игла жалости к себе, она тоже хочет за кого-то бояться, неужели больше не сможет? За Мэдоку? - Асука, скажи - может нам поторопиться, эта девочка в бреду!.. И вся такая горячая...
  -Она не умрет здесь, в Разломе можно мучиться очень долго, почти вечность. По-крайней мере у нас есть время достигнуть цели. Мы можем ехать медленно или быстро - пока мы не выберемся из Разлома, события не сдвинутся с мертвой точки.
  Влажные от дождя губы Асуки дрожали. Она плакала, незаметно, и сама не знала - в чем причина. Снова взглянула на Рей. От девочки-подростка едва ли выглядевшей на четырнадцать исходила теплота. Это - семья. Она, Мэдока и Рей, и так будет всегда, что бы не случилось. Она не допустит, чтобы семья распалась. Мэдока считает Рей за младшую сестренку. Асука самой себе улыбнулась.
  Когда-то давно в детстве она два года прожила среди людей. Этого - хватило. Когда-то давным-давно, лет восемь назад, полжизни назад - Асука поклялась, что уничтожит человечество. Она стала кормить Шики - свою болотную акулу, огромную, больше десяти метров в длину, глиста-пиявку - людьми и прикидывала, сколько нужно ей потомства, чтобы сгинул весь род людской. Детские мысли. Сейчас - это казалось сном, смешным сном, нелепым и глупым. Клятвопреступница?
  Пусть уж лучше так. Тогда у неё не было Мэдоки, и не было Рей, в те времена она была одна, а весь мир - полигон и кровавый амфитеатр...
  
  
  
  Ческа.
  Арена молчала, так бывает перед взрывом криков. Сегодня должны были быть учения, но оказалось - расправа. Полуголые Иллиниэль с Кефирой мяли жирные и дряблые плечи этого кабана по имени Зо... как-то там. Ческа презрительно морщила носик, смотря периодически в его сторону лишь потому, что Ил считалась лучшей красавицей на острове. Её полные груди и пухлые покатые нежные плечи и впрямь соблазнительны среди потных полуголых тел. Ческа облизнулась острым и шершавым, почти кошачьим язычком. Кефирка тоже ничего так. Ах - жара! День выдался удручающим, Алхимик заболел, мальчик на побегушках ушел ловить рыбу и пропал - наверняка с девочкой убежал в брошенный рыбацкий поселок и теперь в пустеющей годами хижине они постигают сладкую и невинную первую любовную игру. А Ческу - не пригласили. Ческа захотела посмотреть на гладиаторские бои арены - нововведение по принципу, перенятому у южан, этот ЗооЗольдер любил такие забавы. И вот теперь смотрит больше на девушек барона, стараясь не замечать муху, сидевшую у Зольдера на голове. Ох уж эти острые глаза - вечно они замечают ненужные вещи. Ческа не было брезглива, никогда раньше не испытывала такого отвращения. Может - это суть этого существа маячит у неё перед внутренним взором? Но Ческа не верила во весь этот вздор. Кабан - он и в лесу и в дворце кабан, ничего не попишешь. А может...
  Тут Ческа нахмурилась.
  Может дни, проведенные на скале в бандитском плену и истязания и многочисленные неприятные моменты о которых лучше не вспоминать заставляют её по-иному взглянуть на вещи. Ческа многократно бывала в затруднительных ситуациях, но впервые достигла той степени отчаяния, за которой хочешь смерти. Однако пришла Спасительница.
  Рэйна. Ческа сглотнула слюну. Хотелось пить, но не хотелось проталкиваться сквозь стоявших в три ряда любителей забавы, чтобы дойти до спуска вниз, добежать до дома Алхимика, напиться и не вернуться сюда, потому что снова придется толочь старику лекарства. Не то, чтобы Ческа не любила стариков - просто уже насытилась за свою короткую жизнь общением с ними.
  Ческа хотела молодых! Страстной жизни, с которой было, уже распрощалась - там, на скале, с видом не безмятежно бессмысленно обреченно все понимающее и такое далеко к простым смертным море. Которое смотрело своей гладью на заплаканные глаза юного существа по имени Ческа и улыбалось волнами - барашками и искрящейся пеной по мере того как толстый орган очередного бандита разрывал нежную почти детскую и очень ухоженную Ческину попку.
  И не только попку. Первым делом, устроившись к алхимику, Ческа сделала легкий дурной яд и избавилась от ребенка. А потом он ей приснился.
  Тут Ческа пустила слезу - увидь её кто-то из толпы решил бы, что ей жалко того бедолагу, которого сегодня вывели на арену чтоб забить до смерти. Кажется - он с севера. Ческа сглотнула. Пусть сдохнет ублюдок. Все мужики одинаковы.
  Мирабэль, подносившая еду в трактире у моря прыгала и хлопала в ладоши, ноздри девушки раздувались. Ческе казалось - она готова сама отсюда спрыгнуть на утрамбованный и обильно впитавший в себя пот, кровь и досаду сотен бойцов песок арены.
  Сучка - хочется убить. Ческа улыбнулась. Это её душа огрызается на содеянное, Психея плачет кровью жертв, так говаривали в 'отпустившим' её в мир клане. Убей - напейся крови и твоей душе полегчает, вот только кровь для неё - наркотик еще тот.
  -Мирабэ, ты сегодня взволнована! - Ческа схватила молодую женщину - мать двухлетнего сына и прижала к себе, крепко стукнув слегка отвислой грудью о деревянный столб, державший крышу, столб не обиделся, а вскрик Мирабэ заглушил рев трибуны и улыбка Чески - извиняющаяся, она ведь случайно. Баюн, муж её - был тут же, он никуда не отпускал жену одну. Сказать бы им, что на юге на подобные зрелища женщин не пускают вовсе - так не поверят.
  ***
  В линию стояли солдаты стражи. В руках у капитана их - бастард с гербом города.
  -Кого-то поймали? - Спросил горожанин.
  -Да так, северянин. - Ответил другой. Арена молчала, все ждали лишь крови чужой.
  Капитан наклонился, схватив Северянина за волосы, сказал ему прямо в лицо:
  -Ты умираешь... сучий ублюдок!
  А потом бросил обратно. У того изо рта текла кровь. Он улыбался.
   -Стоп-стоп Пришлый, а ты чего лыбишся как черт? Ты сейчас же сдохнешь! Смерть это твоя!
  -Ха - ха! - Капли крови, вылетая изо рта полуголого человека с черными колючими волосами падали на желтые крупный песок арены. - Кха-ха!
  -Ну? Повесели меня! - Рявкнул капитан стражи. Тут что-то подняло его и все перевернулось. Через секунду он смотрел в дьявольский оскал этого самого мертвого Бака. Тот улыбался, словно сам сатана пришел из ада на это веселье. А вслед за этим все, что он видел - несущиеся к нему щиты его воинов. Удар - и захрустели позвонки капитанские - он сломал об окованные металлом щиты шею. Бак вставал. И улыбался. А все стояли, смотрели то на него, то на тело командира.
  Арена ликовала, арена жаждала крови великой сегодня здесь и сейчас.
  -Если этот человек подарит им кровь, сейчас и столько, чтобы толпа упилась, она поставит его над собой. Ты понимаешь такую толпу? - Сказал высокий тонкий человек, держа бокал с вином в руке с перстнями, цветами всех оттенков крови усеяны они камнями. Он пригубил вино и обернулся к коротышке. Зубы у того торчали во все стороны, он всеми силами пытался сохранить мину серьезности на потном лице. Коротышка фыркнул и попятился. В желудке у него заурчало как у зверя.
  ***
  'Хочу!' - Решила чисто по-детски безоговорочно Ческа, смотря на то, как окровавленный северянин разрывает, просто на куски уже десятого по счету стражника. Когда пошли в ход арбалеты, а накал страстей взорвал аплодисментами толпу, стоявшую вокруг деревянной арены, которая ВСЯ - впервые окончательно вся была залита кровью десятков людей, не смытой, чистой, не спекшейся и начавшей бродить, а такой вкусной кровью... мужчин.
  Ческа его хотела - сейчас и именно сейчас, но он был далеко, а бедная Ческа тут, зажатая в толпе. Едва не потеряв голову, Ческа удержала в себе крик 'руби стражников!' и просто тихо захихикала. Было и впрямь весело наблюдать суматоху, но первые щелчки арбалетов вернули девушку к реальности.
  Они же убьют его! Ческа вся напряглась, готовая даже спасать бедолагу. Благоразумная Ческа говорила - это самое глупое твое решение в столь короткой жизни. Ты ничего не сделаешь, прост сдохнешь. И потом - тебя есть Рэйна! Но вторая Ческа - та, что сохранилась с самого раннего детства и верила в чистое и безоговорочное добро увидела это самое добро сейчас на арене.
  Добро - это когда сильный и прекрасный самец делает кровавую кашу с мелко нарубленными костями из злых, бессмысленных и коварных недосамцов с непомерно раздутым самомнением. Впервые Ческа так сильно захотела переродиться мальчиком и стать таким же как этот Северянин.
  -Северянин! - Скандировала толпа. Нахмурившийся было Зоолорд со свиным почти рылом улыбнулся и поднял палец вверх. Эка невидаль, а что ему оставалось делать?
  Ческа была рада. Через секунду её уже душили четыре руки и целовали две пары губ, да так, что не вздохнешь. Викана и Эланриель сжимали Ческу в своих объятиях, почти на смерть - настолько страстных от радости. Вот так весть. Оказывается у Северянина тут много поклонниц. Девушки работа служанками в домах богатых жителей города - что они здесь забыли? Викана целовала Ческу чуть более страстно, чем её подруга, та больше за компанию. Однако опомнившись и заметив на себе странные взгляды соседствующих мужчин, девушки перешли к менее страстным изъявлениям чувств.
  -Представляешь, я думала - его убьют!
  -Вполне возможный исход. - Хмуро заметила Ческа. - Скорее всего, при повторе такого - наверняка зарежут.
  -Чему ты радуешься?
  -А что мне - плакать? Хотя - это было классно.
  -Вот видишь!!! - Викана прижалась грудью к плечу Чески. - Я так возбудилась, на кого бы выплеснуть?
  -Только не на меня.
  Перед Ческой вставала Рэйна во всех красе - с кузнечным молотом. Она вполне могла прийти сюда и затесаться в толпе. Вполне могла.
  Руки Виканы ерзали по ягодицам зажатой между людей Чески, потом коснулись мокрой промежности.
  -У тебя похотник торчит. Такой огромный... - Дорожащим от эмоций голосом, прохрипела в ухо Викана. - Хочешь, потру?
  И сжала его двумя пальцами сквозь одежду.
  -Я тебе палец сломаю. - Так ответила бы Рэйна. Лицо Чески стало неумолимым - так она, по крайней мере, бы надеялась.
  -Совсем мужицкая ты какая-то... - С обидой молвила Викана и стала расталкивать людей. Фух... отстала...
  -Он у тебя большой, словно маленький член у младенца! - Крикнула Вика и юркнула в толпу. Все вокруг озирались и искали - у кого же, у кого?
  Эланри хлопнула спрятавшуюся за спиной у толстого портного Ческу по попе и побежала за подругой. Вот ненасытные, или они просто угорели за домашними делами? Ческе было интересно - какового это, проводить весь день дома, все подметая и оттирая. Она этим занималась у алхимика, но не всегда - когда отлучалась Геона - внучка и ученица городского алхимика на государственной службе исполнявшего долг перед этой свиньей Зольдером. По-сути, алхимик гнал ему любовные зелья и зелья, укреплявшие мужскую силу в количествах неимоверных.
  Интересно... А если Северянина накачать этими зельями? Что будет?
  Перед Ческой предстало невероятное стальное чудовище с горящими красными глазами и торчащим...
  ***
  -Акула, ты ведь на самом деле Акуила?
  Машет головой. Ческа показывает на пальцах: 'Что это значит?'
  И получает ответ от Акулы: 'Орел'
  Смеется. Акула пытается улыбнуться, но не может - изуродован рот, нижней челюсти нет, куски металла заменяют половину лица.
  'Где тебя так?', показывает на пальцах снова Ческа.
  'Пираты...'
  
  
  Лина.
  
  
  Рей.
  
  
  Рэйна.
  Снова этот сон, и снова и снова. Она все хотела сказать отцу, что страх спасает людям жизни. Но не могла. А потом все-таки получилось.
  -Только не для нас. - Сказал грустно отец. - Только не таким как мы. Только не тем, кто рядом с нами.
  Ночью стража запирала ворота города на два крепких засова, они гладкие как будто полированы специально, рука скользит. Никого поблизости не остается - все на стенах. Внутренний двор пустеет - люди запирают двери окна, внутренние ворота замка закрываются еще двумя запорами, на стенах встают лучники.
  Мир города-порта замирает. А под утро все повторяется в обратном порядке.
  Рэйна слушала лязг каждое утро - кузница находилась у самых ворот. Замок скрипел надрывно, но еще более жуткий звук издавали петли, когда дверь начинала отворяться. Почему-то именно эти звуки всегда успокаивали, она чувствовала в этом тяжелом протяжном скрипе сопротивляющегося металла безопасность. Девушка жила уже месяц в этом городе, почти привыкнув к нему.
  ***
  
  
  Ческа.
  -Мамочки!! - Визжала Кефирка. Ческа прислушалась, острый слух различал все оттенки этих стонов, тихие шаги запоздалых горожан и подвывания волков далеко за стенами города. Из-за не очень высокой стены замка - карликового даже по меркам острова - доносились звуки бича и завывания девушки. Прислушавшись к ним, Ческа различила утробное дыхание с похрюкиваниями Зольдера - он смотрит за экзекуцией. Еще там был начальник стражи и... Готика? Единственная стражница в городе, странно - у кого она одолжила в рот немаловажную часть тела на время, чтобы на правах с мужчинами войти в городскую стражу?
  Молочнокожая северянка Кефирочка - за что тебя так? Ческа не знала, может Зольдеру нравится смотреть на истязания женщин не меньше, чем на сражения мужчин? Тогда стоит выпускать на арену и дам. Может - намекнуть ему на эту идею? Вот только Ческа понимала - первой гладиаторшей вполне может оказаться она сама, голая и многократно изнасилованная. Эх, мужики - одинаковы. Вздохнув, она побежала, еле слышно ступая обутыми в мягкую бесшумную обувь ногами в дом алхимика, сиделка вряд ли сможет сама приготовить лекарства, а вот напоить ими - вполне.
  
  
  
  Черный Рыцарь.
  Однажды в город пришел темный человек. Он шел с севера и вел под узды бронированную черногривую лошадь. Она фыркала, пугая всех котов, сидевших на всех крышах города. Черный доспех плотно облегал его подвижное тело, но тьма плаща была такой, что становилось больно глазам на него смотрящим, и любой отворачивал скорей взгляд. Шел человек вниз по улице к порту, легко ступая тяжелыми коваными сапогами по каменной мостовой. И шел за ним конь остро подкованный, вдыхая запахи порта шумно рыча волку подобно.
  Встал замертво тот человек у трактира на улице лука и чеснока, на правом от Храма бульваре у самого синего моря, откуда ходили суда к материку, и замер как статуя конь боевой, необычный.
  Чужак обошел вокруг постоялого двора кругом, но не нашел то, что искал. Он подозвал хозяина.
  -Есть у вас стойло с овсом хоть одно? - Спросил черный всадник. Ему для вежливого вида пожали плечами. Тогда он сказал кормить коня как человека и дать ему мяса.
  -А он не подохнет? - Спросили его.
  -Вороной? Он съест все ваше, и даже всех вас!
  Спорить не стали.
  -Кто тут самый сильный боец? - Спросил темный воин и ему указали в сторону арены.
  -Она закрыта по ночам, по средам там учений стражи во вторник угощения и гулянка народа, раз в две недели по пятницам и субботам фермеры с окрестных ферм устраивают ярмарку на арене, но все остальное врем там бои, и кровь льется не ручьем, а рекой. - Сказали ему и добавили. - Но северный воин как месяц уж всех распугал. Убил семь человек - остальные боятся. Кому охота вставать под тесак палача?
  -Он палач? - Спросил черный воин.
  -Он грязный дикарь! - Ответили ему хором.
  -Тогда это не казнь, а битва. - Сказал человек, но горожане пожали плечами.
  Что битва, что казнь - им все равно, главное чтобы была кровь, но кровь не была, она не текла как обычно, а засохла уж вся на арене давно.
  -Ваш дикарь - миротворец. - Слегка улыбнулся черный человек и громко потребовал пива - себе и коню. Бурча что-то под нос, трактирщик тащил бурдюк на улицу.
  -Да он мясник, Грича зарезал как свинью! - Сказал трактира властелин коню, и с горя вылил весь бурдюк в ведро. Но конь умнее оказался, чем трактирщик - отпив достаточно, он враз копытом опрокинул все.
  И потекло бардовое пиво из крапивы по мостовой, подобно крови, пугая горожан. Один пожаловался страже, и её подняли, и она подняла на уши весь город, крича и факелами размахивая в поисках убийц и тела. Но до утра и не нашла так никого и ничего. Зато под утро злая вся была, и черными кругами под глазами хмуро по сторонам смотря, цедила до гоуп вахты самой все то же бордово-кровяное теплое пивко.
  Права молва, что у трактирщика счастливая рука, и он всегда останется при барыше, в своем гроше он видит смыслы жизней всех людей, на том и счастлив по сей день любой трактира властелин в душе!
  ***
  На следующий день весь город бездельный бурлил в ожидании веселья на арене. Пришли от мала до велика и принесли с собой еду, питье, грудных детей и не забыли массу всевозможных, важных для такого дня вещей и дел.
  Когда черный мечник спустился под своды башни часовой, там его ждал камердинер беглый, что устраивал бои. Его лицо сияло - вот он шанс!
  -Я могу с ним поговорить? - Спросил его воин.
  -Так важно, что ли? - Лицо камердинера в отставке текло как восковая свеча во время пожара при дворце. - Ну, давай, я провожу и посвечу тебе!
  Внизу коптили камни башенной темницы факелы, внизу ряд скошенных ступеней вел в подземный коридор, пересекавший город пополам. Раньше тут было много заключенных, теперь один, зато какой. Литые мускулы были непривычного сероватого цвета, короткая щетина черных жестких волос на голове соперничала с такой же металла цвета бородой.
  Он сидел на деревянной кровати, застланной, как в трактире стелют дорогому постояльцу. Он полулежал, прислонившись к влажным камням стены, закинув ногу на ногу и положив их обе на стол, на котором расставлены были еда и питье. Дикарь не смотрел на людей, его глаза лишь на огонь глядели, сквозь стены, только вперед. Он улыбался слегка.
  Черный мечник с секунду смотрел на него, потом отвернулся и вверх сам пошел. Бросил только в сторону:
  -Я ухожу.
  В душе устроителя аренных боев шевельнулся человеческий страх.
  -Как уходишь? А бой? Я обещал!
  -Это не он. - Ответил воин, бредя вперед по ступеням, казалось, он раскачивался, словно пьяный. С поверхности доносились крики и смех. Уже через час они превратились в ругань и угрозы, а через два тело беглеца с материка венчало масляный фонарный столб. И стражник шел его снимать, не дотянулся сам - пошел он помощи просить и звать, но не нашел он никого, кто камердинера снимать готов был ночи посреди. И долго он бродил вокруг, пугал ворон камнями и звал слуг. Все спали по домам, закрыв глаза и заперев окна двери, все дома вдруг ощетинились от мира, у каждого - своя судьба семья. И каждый дом так одинок. А камердинер, что искал удачу родины вдали, висит себе, висит. Так до утра висел, пока не сняли его доктора, чтобы тайком от храма изучать внутри дела.
  Как камердинеры устроены внутри - таки дела - не каждый знает и не всякий удосужится узнать. А власть - толпа, она свой голод утолила, была арена, был там бой, все спали крепко до утра!
  А камердинер?
  А говорят, он видел Короля!
  Никто не видел Безымянного Владыку, все видевшие его хоть во сне - уже мертвы, как камердинер ваш, таки дела.
  Всадник выехал через основные ворота города. По пути ему встретился плешивый, он размахивал руками и бежал за лошадью, но всадник не обращал внимания. Какое-то время человек еще брел за ним, потом исчез.
  ***
  Стрела попала всаднику в плечо, рядом с сердцем, она пробила доспех, но ушла в тело неглубоко. С секунду он смотрел на плечо, потом соскочил с лошади, обнаружив странное и пугающее свойство своих металлических полу пластинчатых доспехов - они почти не стесняли движения.
  Бывший вор, принявший облик грабителя на шаг отошел и прицелился снова - на этот раз в лицо, которое виднелось под открытым забралом.
  Черный воин поднял меч. Бандит выстрелил снова. Стрела, срикошетировав от клинка, рассекла черному щеку.
  -Хорошие стрелы у тебя. - Заметил тот. - Пробили мой доспех, странно. Готов к путешествию во тьму?
  Но вор, вдруг ставший и разбойником, его не слушал, он судорожно перезаряжал двух зарядный арбалет. Болт никак не хотел заправляться в ширинку. Воин пригнулся к земле и, распрямившись, прыгнул вперед. Бандит, заорав, сделал шаг назад и левой свободной рукой попытался вытащить короткий меч, забытый в кожаный ножнах у бедра. Вот только не успел - вороненый клинок вошел ему в горло слегка под углом.
  Забулькало горло у бандита и затрещали позвонки.
  -Видишь тьму? - Спросил воин и улыбнулся. Бандит дергал дрожащими коленям, он не хотел упасть, руками схватил лезвие меча, пытаясь вынуть его из шеи, но сил не хватало уже, а руки немели - вся кровь отлила вдруг от них, слабело и сердце - он сильно хрипел.
  -Что видишь ты там друг мой? - Спросил черный рыцарь, и меч потихоньку свой стал поворачивать почасовой.
  
  
  Луиза.
  В темноте их копошащиеся в сене тела напоминали двух волшебных существ из леса. Луиза хихикнула, протянув руку - коснулась того места, где они соединялись. Жарко - и мокро. Хлюпалки - аж смейся! Том и Элвина дышали тяжело, с надрывом. А сердечко самой Луизы так и стучало в груди. Она лежала на теплом сене, куда её принесли - и положили, словно вещь.
  Это ненасытное животное уже долго наваливалось на бедную Элвину, которая потом будет в синяках. Вот урод.
  -Прекрати наваливаться, кабан! - Била кулачками в бока этому богатырю-конюху Луиза. - Слезь! Слезь с неё, ты слышишь, как из-за тебя Элвина стонет? Ты ей что-то повредил внутри!
  Взволнованный Том приподнялся, Луиза быстро сунула руку между их телами и извлекла красноватый дрожащий и такой теплый орган. С изумлением повертела его в руках, сдавила пальцами, и из кончика стало что-то вытекать.
  Сунула себе в рот и прикусила, смотря сведенными глазами на пучок жутко пахнущих волос. В рот ударила пряная струя, совсем не то, чего Луиза ожидала.
  Закашлявшись, она вынула эту мерзость изо рта. Томас. Вот ублюдок! Да как он посмел! Мысли были словно чужие - играть так здорово! Особенно - когда внезапно находит и просто хочется, безо всякого плана - импровизируешь. Нет, не здорово - лучшее! От этого становится теплее. Судорога удовольствия прошла по спине Луизы, когда она поняла, что сейчас сделает.
  Главное все правильно сыграть - Луиза иногда тренировалась перед медным зеркалом и знала, как выглядит в такой момент.
  Элвина все никак не могла успокоиться, вздрагивала, что-то шепча самой себе под нос, растомленная, словно после тяжкого труда, а Томас лежал на ней сверху, повернувшись боком к лежавшей рядом с ними одетой Луизе.
  Луиза смотрела холодно и зло - она надеялась, что выглядит как госпожа. Сначала губы должны подражать слегка - потом успокоиться, но нельзя моргать! Эта почти безвкусная гадость стекала с плотно сжатых детских губ и крохотного подбородка - но вытрется она потом, сейчас главное - эффект. Она выждала небольшую, тщательно выверенную паузу, после чего процедила:
  -Ублюдок...
  Томас вскочил, и замер, прикованный к её лицу цепями страха. Луиза просто смотрела, широко распахнутыми глазами на него. Спустя томительно мгновение добавила:
  -Все братьям расскажу, все зубы выбьют, пороть будут до смерти...
  Томас выбежал, как был, натягивая по пути штаны и быстро крепя их толстой пеньковой веревкой.
  -Трус. - Луиза устроилась поудобнее на сене и стала разглядывать еле видневшийся потолок, периодически посматривая на дрожавшую рядом обнаженную Элвину. Отдышавшись после своих глупых 'взрослых' стонов, та, взглянув на Луизу с плохо скрытой досадой и злостью, вскочив, не отряхиваясь - выскочила следом. Но тут же забежала обратно внутрь, спрятавшись за косяком двери от кого-то снаружи.
  Трусиха.
  -Беги за своим суженным. - Сказала Луиза, смотря, как молочная сестра поправляет одежду. - Стыдно?
  ***
  Элвина вернулась спустя три часа, а может и больше - Луиза чувствовала, что уже скоро обед и её хватятся, но будут ли тут искать. К тому же она считала про себя, чтобы забыться. Овечек, потом кроликов, сильно тошнило, и было холодно, несмотря на то, что уже утром казалось, день будет солнечным - она порядком закоченела тут. К тому же стягивала с себя одежду, но одеваться уже не было сил.
  Элвина. Остановилась и смотрела. В темноту. Здесь ли она. А где ей еще быть? Не на руках же ползти и не звать кого-то, когда тут такая оказия.
  -Элвина. - позвала тихо Луиза, испугавшись, что та убежит. - Иди сюда.
  -Он убежал! - Воскликнула Элвина. С претензией главное! - Что ты наделала, Луиза - он убежал в лес! Его там волки съедят!!
  -У нас не водятся волки.
  -А ты откуда знаешь, ты же никогда за воротами замка не была! Ты даже города вокруг него не видела, лишь крыши!
  Тут Элвина поняла про оказию. Она несла Луизу внутрь дома - испачканную, кое-как обтерши сеном. После чего на скорую руку грела воду. Никто не пришел, никто не спросил - где они были. Братья - она не видела их уже так долго, тогда врач сказал что-то неуверенно и их разлучили. Что бы все не заболели. Но ведь прошли годы, болезнь не заразна.
  Не заразна ведь! Элвина может ходить, хоть и постоянно моет и купает её и Мерлин и множество людей до неё дотрагивались. Очень много - человек семь за эти годы и никто из них не заболел.
  Пока её поднимали по ступенькам, разворачивали их одежду, в которую завернули от чужих глаз. Закатали. Правильно - Луиза маленькая для своих девяти, как сверток. Колени не сгибаются. Но бедрами она может двигать, правда ползать получается все хуже и хуже - наверное, нет тренировки.
  -Я просто не стала отползать. - Сказала она Элвине.
  -Конечно. Простите меня.
  -Ты не так говоришь - я что, чужая?
  -Нет, что ты - просто прости меня.
  -За что? Том вернется, не бросай меня больше так. Я же не могла...
  -Да, конечно. - Не глядя в глаза, Элвина быстро и уверенно оттирает тело. Вода пахнет вкусно - как всегда - но это уже не та вода. Противно.
  -Ты же понимаешь?
  -Он не вернется. - Сказала Элвина. - Ты его напугала. Он теперь даже в город не сунется. Куда вот он денется? К разбойникам? Их же давно уже нет, ни у нас, ни где-то, только в твоих глупых книжках, что ты заставляешь тебе читать снова и снова, хоть сама прекрасно умеешь это делать!
  -Это не глупые книжки - они умные, намного умнее тебя и Тома.
  -Зачем ты так поступила. Ты ведь сама сказала...
  -Сказала - что?
  -Захотела.
  -Чего? - Изумленно хлопая глазами, вопрошала Луиза. И внезапно Элвина сорвалась. Она наотмашь била её, вопя что-то как умалишенная, а Луиза закрывалась от ударов. Потом были глаза - два испуганных глаза.
  Элвина кинулась бежать, оставив голую не обтертую Луизу в холодной металлической ванне, в которой её купали когда-то маленькую, совсем крошку. Это была тьма. Она приближалась. Еще немного - один шаг - и Луиза окажется в ней одна.
  -Стой!! - Кричала она. - Стой Элвина! Я приказываю! Пожалуйста!!!
  Элвина убежала.
  -Не оставляй меня тут одну.
  ***
  -Он, наверное, увидел следы от плетки на спине Элвины и подумал - раз с ней так поступили ни за что - то и с ним тем более. Да-да, ни за что. - Говорила девочка голосом той, другой Луизы. А после отвечала совершенно иным.
  -Но, наверное, она просто жаловалась ему на плохую девочку Луизу.
  Тут обе Луизы посмотрели друга на дружку в полной темноте. Темнота она для одной - тьма, а для двух девочек - тесное и уютное, теплое соседство.
  Она выбралась из ванной и залезла в постель. Руки - справились. В темноте к ней скоро придет Остен и принесет поесть. А потом - сон. И снова - новый день.
  ***
  -Сейчас!
  Девочка потрогала языком свои зубы и нашла самый раскачанный. Глазами следила за маленьким тенями, боялась - они снова убегут. Но существа, которых она прозвала 'гоблины' не спешили скрываться в печной трубе.
  Луиза раскачала двумя пальцами зуб и, приложив все усилия второй руки - выдернула его, сдвинув в сторону.
  -На. - Сказала она, протягивая гоблинам свой молочный зуб, глотая кислую кровь и трогая языком десну. - Мой подарок Маленькому Народцу.
  -Вы очень храбрая, госпожа!! - Запищали маленькие существа из-за каминной решетки, и та стала сдвигаться в сторону. Наконец-то она их увидит!
  
  
  Лесли.
  
  
  Ческа.
  Ческа смотрела на разлагавшийся труп Кефиры, насаженный на пику в порту. Кожа потемнела, такие красивые мягкие груди теперь были сморщенные и почти черные. Роились мухи, а глаза выглядели ужасно. Дышать противно и противно от самой себя. На её месте могла быть она...
  Почему - она? С чего - она? Что за детские мысли? Наверное, нужно было думать так и убираться от трупа, как велят инстинкты любого животного. Будь Ческа лисой или волчицей и то поступила бы иначе. Но Ческа просто не могла оторваться от этой мерзости. Черти лысые. Этого кабана нужно валить, причем рогатиной!
  -Ты чего? - Спросила Рэйна. А сама не видит?
  -Плачу. - Ответила Ческа. - Кефирочку насадили на острый кол, пахнет. Она пахнет!!!
  -Кто такая Кефира? Твоя новая подружка?
  Вот и все - приехали.
  Ческа попыталась улыбнуться сквозь слезы, но улыбка наверняка вышла кривая. Доведенным до автоматизма желанием пошутить она ввергла себя в какую-то пучину отчаяния, из которой её весь вечер доставала Рэйна, напоив под конец до усрачки. Рэйна. Спасибо тебе.
  -Никто. - Ответила в конце Ческа. - Она мне никто, вообще - никто, просто я внутри очень чувствительная. - Соврала она.
  И Рэйна улыбнулась. А Ческа долго и искренне смеялась.
  На следующее утро Ческа была бодренькой как загнивающий недосоленный огурчик. Тьма тьмущая под глазами. От порта старалась держаться подальше и почаще улыбаться. В самом деле - почему расплакалась, ведь Кефиру почти не знала. Странно - остановившись на улице, Ческа поняла - с ней что-то не так. Она и раньше видела много смертей, там далеко отсюда на юге, в песках, разве умирали иначе? Или она была моложе или что-то было иначе в ней самой. Что не так?
  Ческа весь день думала над этим и поняла две вещи. Первая: она хочет ребенка и боится очередного сна с отравленным с дуру дитя. Второе: она любит. Любит сразу двух людей. И не хочет умирать, пока не сможет им рассказать о своей любви. Возможно, была и третья причина, заключавшаяся в том, что характер Чески надломился после пребывания на скале в руках отбросов этого северного, по меркам выросшей на юге Чески, общества. И теперь Ческа, попросту говоря - трусиха. Которой никогда в жизни не была. И ей нужно серьезно поработать над собой, чтобы вернуть себе форму, при которой она ничего не боится, но всегда внимательна и собрана. Масса полузабытых тренировок её бурной молодости в клане Утренней Тьмы, куда она без них!
  'Мое тело - изыди грязь!', как она могла так тогда подумать и такое совершить? 'Это как почистить перышки!', заметила сиюминутная Ческа-стерва. И заткнулась. Наверное, Ческа очень быстро, сильно и неконтролируемо меняется в последние месяцы, Ческе чаще нужно думать о себе в третьем лице и почаще следить не только за своими мыслями, но и за их характером. Не впускать в себя опасность, заставлять других видеть тот мир, который видишь ты, мимикой, жестами, своей психеей - душой, показывая им мир более чистый, нежели тот, в котором они живут - ради спасения своей милой попки колдовать их не только лишь взглядом, словами или запахами своего молодого тела. Раньше это были просто заученные слова и техники - тысячи их, теперь же они станут частью Чески или Чески не станет. Очень просто перестать быть частью этого странного незнакомого и манящего мира, кажется Ческе - он выдавливает из себя все лишнее, стремясь к безграничной гармонии равновесия различных по существу сил. Не думать о страхе - еще не значит, не погибнуть, так как это сделала Кефирочка. В тот раз, 'сойдя' с корабля этих проклятущих созданий - она совершила ошибку, за которую, поплатившись попкой, чуть было не поплатилась шейкой. Однако какое-то существо, смотревшее на Ческу не только как на объект для пожирания, видимо решило, что она достойна чего-то большего - и перед ней появился шанс. Очень нехилый, если за него хорошенько ухватиться. И этот шанс зовут 'Рэйна'.
  Как жаль, что он так быстро перешел границы шанса и играть с ним в любовь становится невыносимо больно в груди. Вот так вот просто Ческа может потерять контроль над своей никому, кроме неё самой не нужной жизнью и стать частью чей-то жизни, орудием. Ведь это - единственное в мире зло? Или наставник был не прав? Ведь можно, можно жить с кем-то, будучи его инструментом? Если нет - почему Ческе так сладко от одной мысли об этом, а любая попытка 'игры' приносит лишь боль в области груди и тяжелую одышку как у толстяка после бега...
  'Моя жизнь - случайна она или нет?', этот вопрос давно насиловал маленькую головку Чески-подростка, потом она его забыла, и вот теперь, спустя несколько лет - вспомнила вновь. Случайность? Или в жизни Чески ест сюжет, как в тех легендах юга или севера, которые сама Ческа знала назубок. Знала - потому что любила, знала - потому что роль барда была в принципе достаточно игрива и Ческе очень даже шла. В ней была та самая игра, которую когда-то почувствовал в ней наставник и стал учить Ческу - играть. Играть с собой и с другими людьми. Бард-убийца, вся жизнь которого - охота за эфемерной тенью Безымянного. Существует ли она - или её жизнь пуста? Есть ли смысл идти вперед - или стоит остановиться и жить как все. Яд в ней - реальность или еще одна попытка контроля. Ческа слишком хорошо нала про яды, чтобы верить, но и не верить не могла. Сколько ей осталось и куда она попадет, если доверится судьбе - сделает единственную ошибку, которой совершать было нельзя по правилам тех, кто воспитал её для одной единственной миссии - это ли не насмешка?? Судьба для судьбы. Маленькая голова маленькой Чески лопнет, если она станет об этом думать - все что она любила, умела, чему училась, и чем жила - это быстрое принятие сиюминутных решений. Один день. Следующего - может не быть. Не нужно строить планов на будущее, которых нет. Ты - бард. Иди вперед, в Столицу, а когда дойдешь - иди дальше. Пока не достигнешь цели и не выполнишь то, что выполнить должна. Тогда - покой. Зачем ей планы, когда цель так проста, несмотря на то, что её веками никто не мог достичь. Ну и что? Думать - не удел Чески, она училась не думать - а решать, принимать быстрые правильные решения, смотря на обстоятельства. Просто слиться с этим миром и позволить ему нести себя по волнам. Никогда не думать о себе как об убийце - нарушено многократно, никому не говорить, что ты рождена, чтобы Убить Безымянного Короля - нарушено единожды недавно.
  Рэйна. Цель. У Рэйны она, несомненно, есть. Сможет ли Ческа жить, будучи частью этой Цели? Рэйна - её не спросишь. Но Ческа сама всегда знала все ответы на все вопросы. Когда была маленькой - её научили не думать, не знать, всегда решать, на все отвечать. Все ответы - вот тут. И нет разницы - верны они или нет, иных - нет! Все равно в конце - смерть. Одна на всех. Просто идти. Но вот вопрос - куда? Ческа пойдет за Рэйной?
  Да.
  -О чем задумалась? - Сзади неслышно подошла Она.
  -Ухо зачесалось. - Улыбнулась Ческа, закрыв глаза и потирая ушко. Ну не скажешь же, что впервые, нарушив правила, она постаралась спрогнозировать свою жизнь больше, чем на день вперед. Сознательно - бессознательно-то она всегда понимала, как будет завтра и как - через год, это бессознательно представление всегда менялось, в зависимости от того, как менялись события сейчас, но будущего - нет.
  Теперь - оно стояло и грызло лук перед Ческой.
  -Привет. - Сказала Ческа.
  'Я не создана, чтобы строить планы, любой мой план - изначально обречен, он рухнет, но вот она - иная, Рэйна - так зовут отныне Мой План!!!'
  -Болотника хочешь? - Спросила Рэйна, засунув в себя весь лук-порей и протягивая ей косяк. - Я курила, он легкий, как тебе нравится...
  
  
  Мэдока.
  
  
  Готика.
  Зольдер расстроился конечно. Расстройство такого монстра как барон выражалось в слезливом похрюкивании, пока Кефирку растягивали на дыбе. Готика стояла перед невиновной девушкой, а барон мял своими лапищами её груди. Все-таки жаль было её, но Готика лишь смотрела, как два раздетых мужика калят металлические щипцы и другие, столь любимые бароном инструменты.
  Перестав массировать груди Готики, барон полез целоваться. Готика с изрядным служебным рвением ответила на этот поцелуй, пообещав себе позже отрезать у Зольдера язык и скормить его рыбам. Оставалась неделя, нельзя было рушить все сейчас. Самый последний идиотизм - запороть такое дело под конец из-за банальной брезгливости.
  Готика подняла к потолку темницы голову и шумно вздохнула - сладострастно, настолько - насколько могла. В тот самый миг - Кефирка закричала. Запахло горелым мясом.
  Готика взглянула на Кефиру сверху вниз, барон вовсю терся об неё своим хозяйством. В ночной рубашке он был двойне отвратителен. Готика отошла от Зольдера и посмотрела на клеймо, дымящееся на ягодице рабыни. Голый палач уже ставил два таких же - на её груди. Кефирка кричала как недорезанная свинья, однако Готику слегка кольнула жалость. Отвернувшись, она поборола приступ и вновь вернула взгляду холодную сталь - пора начинать.
  Исхлестанная в глубоких рубцах спина Кефиры вздрагивала. Ужас наполянл её - его можно было заметить по зрачкам, но как раз в глаза им Готика подолгу глядеть не любила. Сколько из было?
  Много за те два года, что она жила у Зольдера. Больше сотни, некоторые - совсем еще дети. Этой хоть есть лет восемнадцать - двадцать.
  -Снять кандалы. - Скомандовала она голосом, за который её Зольдер и возвысил. Она знала, чего он хочет - уже немало. С Кефиры сняли обременяющие цепи, оставив тяжелые наручни. В углу стояли клинки - тупые для Кефиры, из железа. И остро отточенные стальные, что ковал городской кузнец для стражи - эти именно Готике.
  Зольдер любил, когда клинок разрубает клинок. Что же, готика это умела. Палач с маской на лице поставил последнее клеймо - на живот и Зольдер утробно захохотал.
  -Вот теперь ты моя вещь.
  Кефира была перепугана и зла, готика закрыла глаза и вновь их открыла. Лезвие уперлось в живот рабыне.
  -Возьми меч. - Приказала она. - Сейчас ты умрешь.
  Страха стало больше, но вслед за болью и злостью - пришла ярость. Схватив свободно висящий на деревянной вешалке железный длинный меч, Кефира с замахом, двумя руками держа его за рукоять, нанесла вполне быстрый и четкий удар по Готике. Срубленный клинок упал вниз - в правую руку Кефире вонзился меч Готики, провдоль кости, завизжав, Кефира выгнула руку с поднятой вверх безвольно рукой. Зольдер аплодировал, его хрен торчал, Готика поморщилась и, уложив Кефиру на пол темницы, встала сверху, наступив ногой на грудь. Выдернула меч.
  -Она поднимется. - Пробасил с похотливым визгом Зольдер. - продолжай, моя сладость!
  Северянка визжала и никак не могла остановиться, наверное - просто подумала, что пока визжит - будет жить. Это была ошибка, Готика ждала несколько минут, пока та успокоится, после чего кинула ей второй меч. Кефира ухватила его левой рукой и с перекошенным лицом стала махать как оглоблей. Готика отбивала удары, бегая от Кефирки по периметру комнаты.
  ***
  Сжав свои потные пальцы на горле Готики, Зольдер ревел как бык. Закатив растрескавшиеся кровавыми сосудами глаза, он дергано в какой-то нечеловеческой агонии насаживал Готику на огромный жирный член. Сопротивляться нельзя - только так барон может кончить, Готика это знала. Она хрипела, клокотала горлом, однако стала сжимать своими ногтями руки барона лишь тогда, когда перед ней закружились разноцветные вздрагивающие пятна в сонмах мутных расплывчатых мух. В ушах что-то лопалось и жужжало. Обезумивший Зольдер трахал полубесчувственную Готику, лежавшую на теле Кефирки.
  А потом он, наконец, кончил.
  -Малышка моя, очнись. - Мял её груди и гладил по волосам Зольдер, а Готика, вздрагивая всем телом, пыталась вырваться из цепких мутных объятий небытия. Но опыт - он везде опыт, постепенно она смогла прийти в себя и наконец, вздохнула. Хрипло, в ушах - глухота, голоса гладят голову, будто бы окатывает какая-то сбивающая с ног волна.
  -Сладенькая моя, это я... позвать кого-то?
  Но Готика уже пришла в себя.
  -Нет... любимый. - Ответила она. - Ты сегодня был просто Великий Жеребец.
  ***
  Вода. Когда Готика погружалась под воду - та смывала и всю накопившуюся грязь. Под водой Готика была сама собой.
  Вынырнув и оглянувшись - луна и звезды, медленно ползет по горизонту слабый огонек - крупная лодка или маленькая рыболовецкая шхуна, вышедшая ночью, чтобы проверить сети. Рядом покачивалась лодка. В ней - никого. Ночами Готика купалась всегда одна.
  Схватившись за борт, Готика сильным броском втолкнула свое тело в лодку - трюк непростой даже для сильного и ловкого тела, можно перевернуть лодку, если не знать одного секрета. А Готика их с детства знала немало. Когда-то давно, когда трава зеленее, а небо - чище, впрочем - как и её душа, Готику обучал премудростям жизни наемника один человек, имя которого она поклялась хранить в тайне.
  А потом Готика сдала его Зольдеру. Попав к тому еще подростком, она сильно изменилась за это время. Но в глубине души - надеялась, что изменения обратимы.
  Рэйна. Готика всегда хотела иметь при себе человека, на которого можно положиться. Мужчинам она не доверяла. Ненавидела. Они - всегда предадут. Но дочь кузнеца - просто по определению должна быть от рождения честной. К тому же Рэйна сильна. Кожа, которую не продавить. В Готику вселился восторг, когда она поняла - насколько это существо необычно. Жадность, медленно разгоравшаяся в её молодой душе по мере того как руки обагрялись кровью невинных ради утоления похоти барона, жадность - имен она сказала Готике: 'Возьми её, сделай Рэйну своей, она - то, что тебе нужно, о чем ты всегда мечтала!'
  Честная и сильная, на которую всегда можно положиться - Рэйна была при том и невероятно красива, с особенной красотой, под загаром кожи - готика видела белизну, подобную своей. И это тело, казалось - она щупает сталь. Когда бинтовала её живот, готика не могла вздохнуть, хотелось срывать с неё одежду, но она сдержалась. Рэйна должна стать её, прежде чем Готика закончит начатое, отправит на тот свет это жирную похотливую извращенную свинью и заберет с собой казну Хориниса.
  Сам план возник давно, знакомства она стала заводить еще раньше, но решение претворить его в жизнь возникло абсолютно внезапно - в тот самый день как по городу поползли слухи о высадившихся в Калькутте - маленьком городке на той оконечности острова одноименного с Хоринисом острова паладинах, прибывших, как поговаривали - из самого Средиземья. Готика пыталась представить какой те проделали путь и не могла, это была тьма, бездна. Готика хорошо ориентировалась по картам, но все они были не полные. Были карты острова Хоринис и окрестных островов, включая самый крупный и единственный населенный - Барбоссу. Были карты крупного острова, почти материка на западе - Миртаны. Были разрозненные карты побережья более крупного в десятки, а то и стони раз по площади собрата Миртаны - на них тот материк назывался то Аден, то Фаерун, однако они были очень стары и перерисованы многократно. Легко было запутаться. Были еще карты материком, что граничили с тем, и были карты Средиземья, окруженного многими морями, запертого среди нескольких крупных, сжавшихся материков. Каждый раз как Готика пыталась представить путь, по которому туда можно было добраться, даже если раздобыть отличный корабль с надежной командой - в голове возникала пустота. Миртана - туда она отправится после того, как дело будет сделано. И не одна - с Рэйной. В том, что казну попытаются эвакуировать, она не сомневалась. В том, что кто-нибудь из этих нечистых на совесть мужчин задумал, изнасиловав, прирезать Готику, а то и всех подельников и забрать все золото себе - тоже.
  Сами небеса, а может и мертвые боги Хориниса, Иннос и Аданос, молиться которым Готика и не думала никогда, послали ей дочь кузнеца в тот самый миг, как она уже рассчитывала план по избавлению от своих соучастников. В одиночку - мало шансом, но Рэйна, по слухам в одиночку убила нескольких фермерских сынков-грабителей, возомнивших, что скоро сюда докатится война и пора начинать веселиться и красиво жить. Готика была умнее. Войны не будет, но Зольдер спохватится за свое богатство, позволившее ему купить когда-то пэрство над Хоринисом, и попытается сбежать в Миртану. И вот - появился один-единственный галеон битком набитый паладинами. Они сразу захватили практически неспособную обороняться при атаке с моря Калькутту и теперь возможно выступят в Хоринис, но тот окружен стенами, пара сотен пусть даже элитных мечников без лошадей, без осадных машин, без поддержки - не справятся. Но Зольдер - трус. Он любит смотреть как она насилует и убивает женщин и детей, 'дерется' с ними, не оставляя им ни единого шанса. Только так он чувствует себя на коне, мужчина.
  Готика сжала зубы. В воображении она потрошила эту тушу, крича что-то нечленораздельное, а лодка под ней раскачивалась. Готика стала приходить в себя, лишь зачерпнув ладонью воды и умывшись. Глотнула. Сплюнула. Соль на зубах и небе.
  Рэйна. Каждая мысль о ней отдавалась сладкой дрожью в сердце. Готика никогда не думала всерьез о слове любовь, но внезапно ей захотелось надеяться, что и она способна полюбить человека, пусть даже - девушку.
  А женщин в Миртане за людей не считали. Не считали тогда, давно, еще во времена Безымянного Заключенного, ставшего Героем и позже - королем. Не считают и сейчас, хоть многое изменилось и условия для 'прекрасной' и 'слабой' половины стали лучше. Готике было все равно, она не очень любила женщин и ненавидела мужчин, были тяжелые мгновения, когда она хотела утопиться. И сделала бы это. И все бы ничего - да ярость на этот угрюмый для неё и такой приветливый для иных мир душила юное в те недавние времена еще сердце. Сколько ей? Готика не считала, и сейчас вдумавшись - впервые поняла, что как-то пропустила свое совершеннолетие. Впрочем, взрослой она стала уже давно.
  А теперь значилась в городской страже лейтенантом. Зольдеру нравилось трахать лейтенанта, сделала бы капитаном, но после этого Готике пришлось бы отвечать слишком за многое и оставалось бы мало времени на самого барона. Только поэтому Зольдер готов был трахать лейтенанта.
  По слухам он сам был родом не с Миртаны и даже не из Королевств - родился в Средиземье, а позже перебрался сюда. Бежал? Может паладины прибыли сюда за ним? Он испугался и трахал готику чаще, чем обычно. Может и за ним. Хотя вряд ли эта туша нужна была всерьез кому-то кроме неё самой. И Готики. Но той нужны были его деньги и месть, за всю свою загубленную жизнь.
  Зольдер подходил идеально.
  ***
  Она прошла несколько метров обратно. Услышала, как за спиной щелкают арбалеты. Люди насторожены. Свет мигнул и раздался тихий голос. Рэйна пела, еле слышно - как тогда, в траве. В сердце Готики расцвели полуночные цветы.
  Из сумрака появилась одинокая фигура, закутанная в темный плащ, и сделала жест.
  -Не стреляйте! - крикнула, полуобернувшись, Готика подельникам. - Это Рэйна, она с нами!
  Те опустили арбалеты и с удивлением посмотрели на неё. Готика вздохнула свободно - на мгновение ей почудилось, что мужчины узнали об их связи и убьют Рэйну нарочно. Сейчас - чтобы не было проблем позже.
  Но все обошлось - вот ведь счастье...
  Готика повернулась к девушке. Улыбнулась. Рэйна пронеслась те метры, что их разделяли в катакомбах древней канализации Хориниса буквально за одно мгновение.
  В живот Готики вошел меч. Она выронила рапиру и схватилась руками за него. Кровь - капала в мутную воду.
  -За... что? - Прохрипела Готика, поднимая глаза. Красивая. Рэйна была красивая. И запредельно сильная. Одним движением, уперевшись ногами в мутный и скользкий пол, она подняла Готику на мече, срезая пальцы, разрубая её живот, грудь и плечо. Провдоль, снизу вверх, от паха до горла, сквозь кожаную броню с металлическим вставками. Попытавшись открыть рот, Готика лишь выплюнула на такое прекрасное в свете факела лицо свою кровь. Жалкая. Хрипела от боли. Рэйна улыбалась.
  В спину воткнулись арбалетные болты - её люди стреляли сквозь тело Готики, удерживаемое Рэйной на двух вытянутых руках. А потом, закричав, Рэйна швырнула еще пытавшуюся вдохнуть Готику в её же людей. Они так и не успели выхватить мечи - их смяв, в упор рубили странная быстрая девочка-подросток, буквально порхавшая по головам, с перерезанием горла, конечно и огромный мужчина, что дрался до этого на арене Хориниса. Но Готика этого уже не видела. Она лишь это как-то понимала, в хороводе боли и долбящего в голову вопроса:
  'Почему?'
  На лицо Готики кто-то наступил, подвернул ногу и с полным благим матом криком на Калькуттском наречии свалился рядом в тухлую воду. Готика ничего не чувствовала, просто как-то странно видела. Приближающуюся тьму. Потом все куда-то унеслось, осталась лишь пустота и та самая вечно одинокая бессмысленная тьма.
  
  
  Луиза.
  -Как вас зовут?
  -Наверное, вы сами должны дать нам имена, госпожа.
  -Как же мне вас называть... - Луиза сунула палец в рот и поняла, что что-то делает не так. Вынула палец, пока кто-нибудь не заметил. А потом рассмеялась - ведь вокруг никого и нет, кроме неё, той, второй, что внутри неё живет и согревает, когда приходит тьма.
  И этих созданий тьмы, из печной трубы. Черные чернушки, что боятся света. Когда-то она нашла их во сне, а когда проснулась - они все еще двигались, чтобы тут же скрыться на краю зрения. Но она заметила их! Так им и сказала. И однажды - они ответили на её голос.
  Черные чернушки из-за каминной решетки. Она думала, выглядят как гоблины, а оказались маленькими мохнатыми существами в чем-то черном, как угольная тьма. Совсем крохотные - с кулачок и такие быстрые. Они говорили, словно на ухо шептали, словно внутри неё открывала рты многогласная тьма. Полифония - так называли это в умных книжках старого Сью, которые она помнила наизусть все.
  Когда-то Луиза боялась тьмы. Позже - научилась не бояться того, что может скрываться во тьме. Но лишь совсем недавно, как появилась внутри ней вторая девочка - Луиза научилась не бояться одиночества во тьме. Теперь тьма была теплой, словно родная мать на ощупь - Луиза могла трогать её пальчиками и наслаждаться тишиной, когда она во тьме.
  Эти существа тоже жили во тьме. Может быть, поэтому она смогла их заметить, с ними говорить. Может быть, это они все время крадут те мелкие никому не нужные вещи, которые не знаешь, куда положила?
  Может это и есть, те самые настоящие гоблины, что живут под землей и все тащат к себе, о которых она столько читала?
  ***
  ***
  -Я иду! - Воскликнула Луиза, улыбаясь, смеясь, словно сумасшедшая.
  -О да. Вы идете!.. - Хихикая пищали маленькие существа. - Госпожа ходит. Она - ходит! - бегая вокруг неё, прячась в тенях от солнечного света Черные Чернушки, совсем не похожие на гоблинов с картинок книг трепетали своими маленькими, касавшимися края взора угольными телами. Они снова туда-сюда и наперебой вежливо интересовались: как она.
  -Я в норме. - Луиза улыбнулась, совершенно обезумевшая от счастья. Все казалось сном. - В самой лучшей норме из нормали, то есть нормальности. Я - совершенно нормальна!!!
  -Вы кандидат в идеальный критерий. - Хихикнул маленький черный комочек. Откуда они знают такие слова, не из её ли головы. Начитавшейся алхимических трактатов с пыльных полок старой башни Лью?
  -Как вы со мной говорите?
  -Мы слушаем. - Шептали снующие тени. - Мы слышим тебя. - Говори они на все лады, на все голоса. Повторяя по нескольку раз и хихикая друг дружке. Они тоже радовались за маленькую Луизу?
  Луиза обернулась и сделала свой первый реверанс. Главное - не наступить на них, теперь это будет крайне невежливо.
  Впрочем, когда она последний раз думала о вежливости?
  Наверное, это - благодарность. Она способна на неё? Луиза оказывается лучше, чем думала Луиза.
  -И все-таки я считаю - это помогло семя жеребца.
  -Да нет - она сама научилась!
  Луиза замерла. Она переговариваются и между собой? Странно, но привычное для людей среди чернушек выглядело диким и нелепым. И тут Луиза поняла - они пытаются выглядеть естественными, поэтому говорят для неё, как будто общаются друг с другом, но для её ушей.
  -Можете не стараться. Я и так вас не боюсь. Я ваша Королева, так что кой толк вас бояться.
  -О ваше высочество, мы просто хотели... как вам лучше...
  -И часто вы вылезаете так к людям?
  -Редко. Беда пришла.
  -Что за беда? Я люблю всякие беды.
  -У нас своя - у вас своя. Нельзя вам больше в замке отцовском оставаться - съедят.
  -Кто? - Рассмеялась девочка. - Родные братья скушают бедную Луизу?
  -Может и они. Мы знаем - в лесах много животных беглых с севера. И все несут Тролля.
  -Что значит 'несут'?
  -Тролль идет.
  -Грядет тролль.
  -Будет вам тролль.
  -Большой и толстый.
  -Эй, поаккуратнее с выражениями! - Прикрикнула на них Луиза. - А у вас что за беда? Подземный тролль?
  -Монстр пострашнее тролля. Нет у него имени. И нельзя с ним сражаться.
  -И что вы хотите?
  -Искать новые места, где может жить маленький народец. Подземье не безопасно боле, как было раньше. Или цепь ковать. Но мы не кузнецы.
  -Дварвы ушли!
  -Кто будет ковать? Обычная цепь не удержит!
  -Нужна особая цепь, только цверг выкует!
  -Карлики ушли.
  -Я не умею ковать цепи. - Честно созналась Луиза. - И если честно - учиться не хочу начинать. Теперь у меня столько планов, столько... а вы - цепи куй. Вот бы пару колечек золотых выковать - другой вопрос. И надпись на одном из них...
  -Чтобы удержать Монстра, нам нужны некоторые вещи.
  -Вещи-вещи! - повторил второй.
  -Из мира людей! - рявкнул третий и осмотрелся подозрительно.
  -Да-да, из вашего мира, но и не только! - Выбежав из-за спины, четвертый гоблин, тут же скрылся под кроватью. Когда Луиза нагнулась - там его не было. Зато в попу кольнул вилкой пятый. - Чтобы цепь сковать. - Вилочника она поймала, но он растворился в руках, оставив на них копоть и сажу. Все руки измазала Луиза и стала их вытирать об чистые простыни.
  -Хорошую сковать!
  -Отличную цепь...
  -Что вам нужно? - Устав играть с ними в прятки, в которых гоблины разбирались на порядок лучше маленьких, не ходящих, до сей поры девочек, Луиза прыгала на месте, проверяя силу своих ног. Они и впрямь дали ей то, что нужно - когда девочка сделала первый шаг, то вместе с радостью была жуткая слабость, ноги еле двигались. Теперь же после этой странной косточки, что она разгрызла - Луиза двигалась свободно и порхала будто птица.
  -А что за кость была?
  -Гауна. Так вы люди ей называете. У нас ни для чего нет имен, все имена у вас, наша дорогая драгоценная госпожа - тут, вот тут. - Они стали взбираться по одежде и оказались на плечах и шее, вцепившись в волосы крохотные создания с мордочками довольно страшненькими горящими красноватыми глазами с массой черных точек тыкали её в виски.
  -Тут-тут, все, что мы говорим, у тебя уже было. Мы лишь собрали вместе головоломку. Чтобы ты поняла. Это Гауна, белая Гауна с юга, ты читала о монстре.
  -Я съела чудовище?
  -Оно даст тебе силу. Не сейчас - позже. Вот еше косточка.
  И по мановению волшебства они из ничего протянули ей кость.
  -Эм... спасибо. - Луиза сделала реверанс. - А откуда вы их достаете?
  -Ты не видишь, мы сокрыли.
  -Что делать, что делать - нужно прятать.
  -Все от вас прятать.
  -Да все.
  -Вы все можете заставить исчезнуть? Даже меня?
  -Даже вас, маленькая госпожа.
  -И меня никто и никогда не найдет?
  -Никто и никогда. Мы сделаем вас невидимой. Неслышимой, неосязаемой ни обонянием ни прикосновением, на вкус безвкусной и третьим глазом незримой. Кто на вас натолкнется - не почувствует ничего, не поймет что остановился - будет думать, что все еще идет туда, куда хочет.
  -Но он же будет стоять на месте.
  -О нет, маленькая госпожа, он вас аккуратно обойдет. Его глаза вас будут видеть, уши слышать, он будет чувствовать ваш запах, но все это не отложится в его памяти ни на миг, это пройдет мимо его сознания и останется в прошлом.
  -Это просто чума. - Луиза остолбенела. Еще одно ей нравилось. Казалось, что в этих голосах начинают переливаться оттенки. Словно они учатся говорить на разные лады, будто бы пробуждаются характеры. Один - грубый и ворчливый. Второй - маленький и застенчивый. Есть немного злой и еще - старый и мудрый. Последний - это, наверное, седой, с белыми полосками на мордочке. Он двигался медленнее остальных.
  -Так что вам надо.
  -Сделай из кости амулет и сноси при себе - пригодится. - Прокаркал Ворчун, как она его назвала.
  -Вы говорили про цепь, что для неё нужно?
  -Шум кошачьих шагов! - Выкрикнул первый.
  -Дыхание рыб. - Развел руками в голове у девочки второй.
  -Птичья слюна. - Шепнул на ушко третий и захихикал мерзко.
  -Корни Гор. - Пророчески заскрипел самый старый из гоблинов-чернушек.
  -Жилы медведя. - Сказал еще один.
  -И борода женщины. - Выпучил глаза последний.
  Последнее показалось Луизе ну совсем уж нелепостью.
  -Где я вам бородатую женщину буду искать?
  -Вы неверно поняли, госпожа. Вряд ли в вашем языке встретится что-то подобное тому, что нужно нам. Если вы встретите необходимые ингредиенты - мы вам на них укажем.
  -Вы?
  -Нам нужен был проводник.
  -Странница Верхнего Мира.
  -Чтобы отвел нас туда, где большое зло сокрыто в земле.
  -Да, там наше спасение.
  -Во зле? - Изумилась Луиза.
  -Нет, там, где зло. Оно покинет скоро то место и отправится на юг.
  -Умирать, зло идет умирать!
  -Вы меня путаете. - Строго заметила Луиза.
  -пытаемся говорить лишь правду Госпожа Дитя. Наш Маленький Народ живет много веков под землей. Люди называют наш Мир подгорьем. Там внутри земли мы не боимся ничего, живем сообща и любим по храбрости своей гоблинской прославляемой в веках...
  -Вот враки... - Протянула Луиза.
  -...вылезать на поверхность и охотиться на зубы маленьких детишек. Это опасные трофеи, скажу я вам.
  -Вы и мои зубы заберете?
  -Нет-нет, нам нужно что-то более ценное.
  -Важное и ценное - то, что вы сможете найти.
  -Если отправитесь в путь.
  -Туда, где скрывается под землей Зло.
  -Вы называете это место Столица!
  -К Мерлину!
  -О да, к вашему возлюбленному брату.
  -Вы откровенно и нагло лжете, прекратите немедленно! - Топнула Луиза ногой.
  -Простите нас госпожа, мы пытались говорить правду. Вы найдете следы нужных вещей и поможете нам удержать Монстра из Глубин, который сожрет маленький народец прежде людей.
  -И нас тоже?
  -О да! - Верещали они, пританцовывая. - Всех съест.
  -Сказки. - Заметила слегка насторожившаяся Луиза. - Как он выглядит?
  -Как Зверь.
  -Очень подробно. И все, что вы перечислили, поможет его остановить?
  -Да, чтобы он не съел вашу луну, мы обязаны его остановить! Ведь тогда...
  -Ведь тогда!
  -Тогда!
  -Конец всему!
  -Слушайте, если вы не будете объясняться подробнее - я на вас нечаянно наступлю. Я конечно вам благодарна и все такое - но что-то вы меня за дуру держите.
  -Как нам заслужить ваше доверие госпожа?
  -Все мне рассказать. Подробно и сначала. Чтобы я поняла. И не юлите. Тогда, тогда... я постараюсь сдержать обещание, выбраться из этого ненавистного замка и найти необходимые вам ингредиенты для цепи, способной удержать Монстра.
  -С кем ты говоришь? - Спросила входящая в комнату Элвина. Луиза лишь на мгновение перевал на неё взгляд, а когда снова взглянула на гоблинов - тех не было.
  -Чудеса. - Сказала она.
  Элвина бросилась в ноги, рыдая. Совсем некрасиво, по-взрослому надрывно.
  -Простите меня! - ревела она. - Я больше никогда, никогда вас одну не оставлю.
  Луиза потормошила её волосы, как делала обычно Элвина.
  -Ты моя сестренка. Я тебя люблю. И в темноте совсем не страшно, нисколечко. Я перестала бояться существ, которые меня съедят давно, когда в первый раз подумала о том, чтобы самой умереть. Я тогда порядком уже устала.
  -Простите меня! - Ревела Элвина. Она боится. Что Луиза прикажет её пороть.
  -Я больше никогда не прикажу тебя пороть. И не подстрою так, чтобы другие на тебя держали зло. Не надо плакать. Просто хотела узнать кое-что. Вот и все. И твой парень вернется. Поживет в лесу - никуда не денется. Слушай - а давай его вместе поищем в лесу?
  Шальная мысль ударила в голову. Но Элвина словно преобразилась. Она приняла какое-то решение без неё! Вот зараза.
  -Простите меня госпожа, но я не смогу! Даже порите меня - ни за что не дам вам покинуть эту башню. Простите...
  И так она и ныла. Все простите да простите. Для вашего же блага и тому подобное. Луиза пришла в тихую детскую ярость. Вот все назло, теперь даже тайком не попросишь её никуда сносить.
  Хотя - она же может ходить!
  -Элвина. - Сказала строго Луиза. - Я открою тебе секрет. Я - Богиня.
  -Как Хоро? - Улыбнулась мягко Элвина.
  -Как Хоро! Умнее и мудрее! И не бухаю...
  -Как Харухи?
  -Как Харухи, даже лучше! И красивее!
  Элвина посмотрела в глаза девочки внимательно и с сомнением. Но она - простая, поверит.
  -Доказать?
  Смотрит.
  -Докажу. Сегодня ночью я научилась ходить. Но есть еще кое-что. Дело в том, что я могу становиться невидимой.
  -Как Дети Леса?
  -Как Дети Леса. Завтра я покажу тебе - я исчезну у тебя на глазах, и тогда ты мне поверишь. А потом я кое-что у тебя попрошу. И ты это выполнишь. Потому что я твоя госпожа, и я - твоя Богиня.
  ***
  -Не оборачивайся. - Зашептали голоса в котомке.
  -Почему?
  -Твой дом смотрит. Он живо-ой...
  -И что - захочу и обернусь. - Сказала твердым голосом Луиза, но не спешила обернуться.
  -Уходи, не оглядываясь, если твой родной дом увидит в последний раз твои глаза - он поймет, что ты больше не вернешься и отомстит тебе. Твой родной дом такой старый, что ему не составит труда навредить судьбе маленькой Луизы. В нем очень много-много произошло чего, он - по-омнит...
  -Врете вы все. - Прошептала себе под нос Луиза и постаралась перебороть внезапный страх и... не смогла обернуться.
  -Не надо... - скрипели, визжали существа под тонким пледом, в котомке. - Даже мы не сможем тебя спасти. Твой дом смотрит, он не знает пока, просто - иди.
  -Знаете. Это похоже на паранойю.
  -Хозяйка знает много умных слов.
  -Я просто прочла много умных книжек из библиотеки Лью. Там был медицинский справочник. Вы - параноики.
  -Дом привык думать вместе с маленькой Луизой и если он поймет, что частица его души покидает его, по своей воле, без намерения возвращаться - дом сильно расстроится, обидится и будет мстить.
  Луиза остановилась. Развернулась. Элвина попыталась потянуть её за ручку, но Луиза оттолкнула её. Уперла ручки в бока, вперила свой взгляд в старые высоченные стены и закричала:
  -Я тебя не боюсь!! Ты - мой слуга, я - твоя госпожа! Поклонись!!!
  Замок смотрел снисходительно, он прятался за достаточно высокими городскими стенами, мягкой горкой к нему поднимались разноцветные крыши домов - в основном коричневые. Над башней Имоэ кругами летали чайки, но криков их отсюда уже не было слышно.
  Дом Луизы, молча, взирал на маленькую девочку. По-крайней мере кланяться до земли он и не думал. Луиза снова взяла за руку Элвину и пошла туда, куда хотела.
  -Что вы наделали, маленькая госпожа...
  -Дала ему знать, кто тут главный. - Ответила Луиза, вышагивая рядом со слегка испуганной Элвиной.
  ***
  -Теперь мы отправимся в путешествие. Когда-нибудь я открою тебе её цель. - Луиза показала язык Элвине, маша в воздухе ногами, то одной - то другой. Стоять на одной ноге - так здорово!
  -И куда?
  -Ну,... хотя бы... - Луиза обернулась, ища что-то за горизонтом. - Вон туда! - ткнула пальцем в сторону, откуда всходило белое солнце.
  -На восток?
  -Чуть севернее. Сейчас мы на самой юго-западной точке Королевств, позади нас - бескрайний океан, а Столица Королевств - там, у Кораллового моря. Где его воды начинают сливаться с водами Пьяных Морей Севера. Знаешь, почему они пьяные? Я читала - в них жидкий воздух попал и они пьянят! Там такие холодные течения - тепло-тепло, а чуть в сторону - и обморожение насмерть!
  -А зачем мы туда пойдем?
  -Секрет я же говорю! - Обиделась в шутку веселая как никогда в этот день Луиза. - Ты знаешь, для чего мы живем, глупая? Хотя куда тебе - трусихе. Я, например... хочу найти человека, которого люблю больше всего на свете и умереть за него.
  Луиза ожидала восторга, а нашла ленивое непонимание.
  -А детей не хочешь?
  -К чему мне они. Дети... Все ты как-то низводишь до суетных мелочей...Можно сначала завести детей - а потом умереть за него. - Нашлась Луиза и снова взглянула, сияя на Элвину.
  -Старухой?
  ***
  Что такое месяц? Месяц - это долго. За месяц Луиза с Элвиной прошли до границы Золотого Запада и пересекли её, углубившись в земли бескрайнего Великого Каньона - расщелины проросшей на севере лесами, а на юге - голой как материнская грудь, которой Луиза отродясь не видала. Просто выражение такое - и все.
  Они шли строго на восток, часто чураясь проторенных дорог. Они разводили крохотные костры и спасались от дождя под палаткой, которую украла Луиза и тащила Элвина. Ели то, что находили и то, что им дарили своим мастерством существа в котомке. Оно было поистине необычайным - способность скрываться от всего живого. Гоблины, как их по прежнему величала маленькая Луиза могли сделать так, что путник, медленным шагом едущий в задумчивости на лошади меж двух близ расположенных городов не заметит, как из его сумки пропадут некоторые вещи. Ты просто подходишь - и берешь. Это было слишком просто. Самое странное воровство, о таком не прочитаешь в книгах, но Луиза никогда не хотела воровать, она просто хотела жить, а для этого не нужно было думать о таких мелочах. Поистине удивительная котомка стала домом для четырех волшебных существ. Луиза всегда несла её сама, под мышкой и походила на девочку. Что вышла по грибы или ягоды. Никто не знал, кто там - внутри, для кого щелки сделаны, подкладка положена и маленькие кормушки. Они ели и спали там, лишь иногда покидая - ночами - свой уютный подмышечный дом. Все еще боявшиеся света обитатели Подгорья, как они называли свой дом, соединявшийся с древней каминной трубой целой сетью пещер, уходившей на десятки и даже сотни миль вглубь земли. Гоблины сказали - там когда-то было горячо, но потом земля вдруг остыла до самого 'ядра' став мертвой. И теперь лишь свет четырех светил согревая землю и давая ей летом обильные урожаи спасает мир от окончательного замерзания. Это было страшно - все-таки солнце и правда может потеряться. Но самое удивительное было это ядрышко - оно никак не выходило у Луизы из головы, неужели все люди живут на скорлупе гигантского ореха? Когда Луиза пыталась себе представить ядро земли - выходило ядрышко ореха и она ничего не могла с собой поделать, хоть и читала в какой-то книге, что по странному и непонятному закону если плыть на запад от берегов её родного дома - рано или поздно приплывешь к берегам империи Син, которая на востоке, это знают все.
  Месяц - это сладко. Если он медовый. Им было хорошо вдвоем и тепло, потому что лето еще лишь клонилось к осени а листва была вся - зеленой. В ней спать - прелесть как приятно после скучных серых каменных стен. Месяц - это здорово.
  Великий каньон походил на бездну, сокрытую в тумане. За день до того как Луиза со своей подругой вышли на его гребень, тянувшийся от горизонта к горизонту, очень далекому к слову с такой высоты - прошел дождь. И в небе сияла радуга, а 'под землей', клубился туман. Казалось - земля обрывается и уходит куда-то вниз. Луизе стало страшно, и она прижалась к подруге. Ведь они друзья? Кто бы обучил Луизу дружбе, она ведь ни с кем не дружила, никогда-никогда, только родственники, которые её бросили и Элвина, но та почти как мать, и даже... любовница слегка.
  В ту ночь они развели костер необычайно яркий и стали бросать вниз головни. Они летели, затухая, и гасли, а может просто исчезали в тумане. Деревья росли под углом и почти горизонтально земле. На километры вниз - сплошные зеленые каскады. Тут еще можно спускаться, цепляясь за стволы - а как же южнее? Может идти на север. Всю ночь они решали, как быть, тот край Каньона можно было разглядеть лишь в ясную погоду и то - до него было не меньше двадцати миль. Даже если спуститься получится - восхождение они не потянут. На дне его должны быть маленькие и большие речек, сплетающиеся в цепи крохотных озер и обрывающиеся 'тысячами водопадов'. Но где они эти тысячи - Луиза точно не знала, может здесь, а может - за сотни миль отсюда.
  Луиза читала про него, но обычно автор как-то обходил стороной, как люди перебирались на ту сторону, наверное, где-то южнее есть висячие мосты. Может им идти лишь по дорогам? Элвина была не против, но маленькую дочь лорда тянуло в дикие, необычайные места, о которых она читала, но они даже будучи нарисованные не давали четкой и ясной картинки. Воображение играло злые шутки, делая чернилами воду, а небо - сухим растертым карандашом.
  Здесь - все было настоящее.
  -Ау-у!! - Раздавалось в ту ночь с вершины. И тьма, огрызаясь прохладным туманом, отвечала.
  -А-у-у!... - Неслось с той стороны. Великий Каньон дыша, слушал и слышал. Он даже - отвечал!
  
  
  Ческа.
  -Зачем нужно было бить в живот?
  -Что?
  Ческа посмотрела на подругу и отвела взгляд.
  -Она кричала - не стреляйте - вы были знакомы?
  -Да. В каком-то смысле. Это часть плана и только.
  -Почему в живот, Рэйна?
  -Думаешь это глупость?
  -А разве нет - бить в живот врага, у которого в руках клинок, а если бы она тебе воткнула рапиру в глаз?
  -Я осталась бы без глаза.
  -Ты без мозгов осталась бы. Рэйна - о чем ты думаешь? И что ты делаешь?!!
  -Сцеживаю кровь. - Ответила бесстрастно Рэйна. - Это часть плана.
  -В который...
  -Не посвящают.
  -Четко.
  -Готовь запалы.
  -Да все готово.
  Ческа смотрела, как Рэйна рассекла грудь мертвой Готики и буквально доила её кровь в пиалу. Вот некромантка!
  -Зачем из груди?
  -Пахнет. Очень четко пахнет именно Готикой. Собаки сразу возьмут след. У Зольдера зверинец, он и сам - животное.
  -А. - Ческа вытерла лицо. - Это называется 'феромоны'.
  Время - за ним нужно постоянно следить, оно убегает быстрее самой скорой антилопы. Вот через пару минут Северянин вернется с мешком для тела этой девушки. Которая сегодня утром еще и не подозревала, что умрет, как и её подельники. Их он уже оттащил в лодку.
  Рэйна отрезала от рукава мертвой стражницы кусок кожи. Сначала надреза - потом оторвала и насадила на клинок. Обмакнула в кровь и, понюхав - лизнула.
  -В самый раз. - Заметила она слегка ошарашенной Ческе. Северянин, которого они в ту ночь освободили ключом, выкованным Рэйной, поила стражника она - Ческа - вином, в которое натолкла снотворного. Вот сумасшедшая ночь! И главное - еще пока никто из них не ранен. Доживут ли до рассвета?
  Ческа улыбнулась. Все веселее, чем каждодневная рутина в городе. Алхимик...
  В ту ночь, когда Рэйна рассказала часть своего плана, Ческа сделала непоправимое - припрятала за стеной города в зарослях жирных папоротников, скрывавших маленькую пещерку связку книг, ценность которых для Чески была огромна. Их прятал Алхимик у себя под кроватью - но ничто не ускользнет от пронырливой Чески, ведь так?
  Алхимик уже не проснется, но мальчика - его слугу - Ческа пожалела. В конце концов он еще не познакомил её со своей девочкой, той, с которой проводил время на удаленной от пирса косе, в заброшенной рыбацкой деревушке на сваях. Не он один там бывал - большинство бедняков Хориниса лишь промышляли в городе, околачиваясь там. По вечерам горели костры, Ческа чувствовала острым обонянием запахи ухи и жаренной дичи, пойманной в окрестных лесах. Жить вольно - разве плохо?
  Хотя мало кто согласится с Ческой. Большинство горожан гордились и откровенно кичились своим положением, они обсуждали свои мелкие дела так, словно участвовали в большой политике. Глупцы - чайки над морем куда интереснее их жизни.
  Ческа не сказала Рэйне, но золото не так уж сильно интересовало её, конечно, это интересно - стать богатой, но все-таки не потерять бы при этом голову. Ческа нацелилась - во что бы то ни стало в эту ночь защитить Рэйну. А-то одной оставаться вновь было совсем неинтересно, даже страшно слегка - Ческа одиночка в тот вечер поняла, что больше - не одиночка.
  Ветер перемен дул с моря весь день, а под вечер они теперь уже втроем спрыгнули с пирса в воду и поднырнув, оказались у входа в катакомбы канализации Хориниса, что располагался как раз под одинокой крохотной каронадой в бойнице зубчатой стены такого же мелкого и неказистого замка. Орудие регулярно числилось и использовалось по праздникам для салюта и било пригласительный любому более менее крупному кораблю, появлявшемуся в гавани. Когда-то шумный и известный порт дальних западных границ Королевств Мертаны в последний век окончательно пришел в запустение.
  ***
  -Кто там?
  -Слушай, открывай! - Рэйна произнесла это голосом Готики.
  -Готика-засранка, ты припозднила! Сейчас уже Зольдер спустится, лично контролировать погрузку будет.
  Дверь приоткрылась сразу, как только лязгнул стальной засов. Тонкие усы на сильно исхудалом лице Ривера, главы стражи города Хоринис. Он явно не спал уже не одну ночь. В рот ему воткнулся острый клинок Рэйны. Ческа, сунув между косяком из мокрого камня и толстой обитой металлом дверью свою тонкую ножку, быстро три раза ударила по кремню. Фитиль загорелся на славу быстро и, завизжав от радости, Ческа бросила самодельную гранату в каземат, битком набитый стражей. Дверь тут же захлопнулась. Рэйна и Ческа отскочили в разные стороны, но Северянин так и остался стоять прямо напротив двери.
  -Пригнись! - Бросила ему испуганно Ческа. Но Северянин лишь расправил плечи и потянул из-за спины свой огромный меч. Как он им умудряется биться в весьма узких проходах канализации - оставалось для Чески тайной. Наверняка - какая-то особенная северная наука. Закрыв глаза, Ческа глубоко вздохнула. Крики. Какой-то грохот. Дверь дернули ровно два раза, но Рэйна заблокировала её клинком Готики.
  -Это пушечная бомба! - Закричал кто-то. Какая бомба? Даже близко внешне не похожа, набита кузнечным ломом, гвоздями из старых лодок и прочим металлическим мусором. Ческа вздохнула.
  Раздался взрыв. Деревянная дверь каземата вспучилась, но выдержала. А вот натиска Северянина - нет. Разлетелась в щепки. Огромный воин, ворвавшись внутрь, добивал оглушенных стражников. Ческа честно не хотела во всем этом участвовать - её тонкий слух порядком пострадал от взрыва, в голове гудело.
  Смутно она помнила, как Северянин в одиночку тащил, ступая в воду своими огромными ногами, но так тихо, будто бы он был рожден снежным барсом, окованный металлом ящик, который планировалось выносить им втроем. Как Рэйна практически волоком тянула саму Ческу, в конце - забросив её на плечи, словно маленькую девочку. И впрямь - силачка. Когда от свежего ночного морского воздуха Ческа наконец пришла в себя - они уже удалялись от пристани, встревоженной и полной огней. Сразу на север вдоль берега, по отметкам, которые Рэйна видать узнала от Готики. Лодка стукнулась обо что-то и Ческа поняла - они заплыли в узкую пещеру, куда никогда не проникал свет солнца. Лодка вильнула и вдруг - едва не перевернулась. Огромный сундук плюхнулся в воду. Вслед за ним туда бросилась Рэйна. Эту часть плана она не рассказывала. Когда подруга появилась на поверхности снова и сильные руки северянина втащили её обратно в лодку - Рэйна улыбалась. Ческа приподнялась и огляделась. Вокруг - темнота, но привычные к таким условиям глаза обнаружили выступы, схожие с окнами. В каждом - лежал чей-то скелет.
  -Где мы?
  -Секрет. - Рэйна взялась за весла вместе с Северянином. - Скорее, нужно убираться отсюда, при свете дня или факелов они не найдут сундук, даже если поймут что он тут, однако последнее нежелательно.
  -Ты маскировала сундук на дне?
  -Да. Все было подготовлено заранее. Теперь - обратно в город.
  -Как обратно? - Села Ческа на дно лодки провела по лбу. Ледяной пот. Её контузило? Ран нет - она себя ощупывала.
  -Так. Мы непричастны к событиям этой ночи.
  -Стоп-стоп-стоп, не гони коней, Ческа не угонится за такой быстрой Рэйной, расскажи мне - ты, что с самого начала планировала все так, чтобы вернуться обратно в Хоринис?
  -И просто жить пару месяцев.
  Рэйна гребла вместе с мужчиной. Появились звезды - они вышли из заполненного водой грота.
  -Милая Рэйна. - Грустно сказала Ческа. - Почему же ты сразу меня во весь свой план не посвятила. Нужно было делиться с лучшей подругой!
  Рэйна улыбнулась в свете луны - красивая такая и сильная.
  -Сюрприз.
  -Это плохо. Значит, я зря убила алхимика?
  Рэйна бросила весло, схватила Ческу за шиворот и окунула головой в воду.
  -Что ты сделала?!! То есть - чего ты наделала, дуреха!!!
  Ческа подняла обе лапки вверх - она сдается. Рэйна бросила её на дно лодки и уселась сверху как на груз.
  -Что ты еще натворила в городе вопреки моим советам?
  -Твоих советов - не было. Я думала, мы сбежим.
  -Теперь - придется. - Рэйна вздохнула. - А все было так классно продумано. Мы бы просто жили, посмеиваясь над всеми. А потом вернулись бы за золотом, когда уляжется шум. Зольдер на свою голову решил свое богатство перепрятать. Но боясь вызвать паники - он его потерял. Все - как и должно быть. Зачем ты убила этого старика-алхимика?
  -Он меня достал. - Созналась Ческа. Сознаваться глубже - не хотелось.
  -Лады. Интересно, кого они во всем обвинят - пропавшую стражницу, на которую указывают все улики или пропавших ученицу алхимика да 'дочь' кузнеца. Наверняка решат, что действовали сообща. В любом случае нам нужно место, где бы отсидеться.
  
  
  Вероника Бланш.
  -Цирк, цирк едет! - Так обычно их представляли. В этот раз все пошло не так с самого начала. Наверное, нужно было сбегать до начала осложнений, но что Бланш не смогла усвоить - так это самый кульминационный момент дёра. Это как пропустить в соитие оргазм и не понять, почему на партнера стошнило.
  За свои тринадцать она еще не расчухала ни партнеров, ни соития, ни оргазма толком, однако тошнило её не раз.
  Вот травница Тень, её преследует какая-то тень, все лицо - одна сплошная маска дохлого шута. Дохлый шут - это когда шут еще живой, но ему уже нет дела ни до чего на свете, он никого не хочет смешить и сам не может тихо тайком плакать. Тени пятнадцать, её лицо прорезала глубокая морщинка - через лоб, в зубах травинка, а руки в шрамах. Она поет, красиво - словно сирена, и любит смотреть, как в лоб летит кинжал. В её немаленький лобик, в такие моменты её морщинка разглаживается и, кажется она - готова улыбнуться. Удар! - И в яблоке на голове засел кинжал. Кто помнит предыдущую напарницу Тинайка? Её сбросили в обрыв, в ту ночь цирк раньше тронулся в свой путь. Это было шесть месяцев назад. Тинайкакалад Мерцающий, или Мерцающая? Лишь самые давние друзья знают его тайну. Ту, что прячется под одеждой, а не ту, которая родилась в ночь ярких костров поглотителей огня, ночь, когда погибла Лейла. Что тогда случилось - рука дрогнула? Они были близки, Лейла и Тинка, обе женщины, одна - всегда мужчинка, вторая - бывшая шлюха. Но что-то разладилось? Лейла умерла красиво, опустив руки и вздрагивая всем телом, все рукоплескали. Наверное, думали - так и должно быть, это трюк - фокус. В фокусах не бывает промашек по той простой причине, что фокусник никогда и ничему не удивляется, не уловляется и его зритель, ведь все под контролем!
  Не удивилась и Тинка, что промахнулась. А может - знала, куда воткнется знакомый ей с детства метательный нож?
  Но Бланш знала - всем просто плевать, они близки, не потому что дружны или любят друг друга, просто у них у каждого горе, у каждого сумрачная тропа, по которой решили идти вместе. То, что начинается, когда представление заканчивается - лучше не видеть человеку со стороны. Очень много идет народа разного за караваном, и торгаши и всякие оборванцы, что мрут по дороге, но число их не уменьшается - ведь в каждом городе к ним присоединяются новые, считающие - стоит им уйти подальше от причины своего несчастья, как станет легче. Их никто не закапывает - трупы не успевают начать разлагаться, цирк трогается дальше. Больные и юродивые, уроды и сумасшедшие мудрецы, психи и ненормальные, отягощенные манией похоти и просто не такие как все, воры и попрошайки, парочка бастардов и один обедневший дворянин - здесь вы найдете их всех. Прибавьте к ним откровенных насильников и несколько дезертиров, парочку монстров, которых не назовешь и уродами - таких не могла родить земля они появились каким-то иным путем, недокормленный зверинец и всякую живность, кур, пару коз и хрюкающего жалобно поросенка. У них есть оружие, какого только нет оружия, из всех стран - любой из них скажет, что оно против бандитов, чтобы было чем биться. Чтобы отбиться. Но никто никого не держит, никем не правит, есть те, что исчезнут ночью, чтобы под утро явиться с визжащей малолеткой, и закопать её или утопить, перед тем как цирк тронется. Никто никого не сдаст, никто ничего не увидит, никому никто не скажет. Если хорошо не заплатят, но тогда - в цирке ему не место. Циркачи. Вероника с удивлением узнавала, как их любят, ждут - как к ним относятся простые люди. Пусть и стража посмотрит косо на всю их разношерстную толпу в двух десятках повозок запряженных и лошадями и мулами, ослами и верблюдами и одним рогатым монстром из дальних земель, что любит тайком драть детей и кушать их. Они живут, дружа с одним-двумя самыми близкими людьми, образуя крохотные семьи, которые грызлись бы постоянно - будь у них еще за что грызться, но драки чаще пьяные и бессмысленные, убивают мало и в основном в угаре, по причине похоти или измены. После похоти. Смрад. Вероника чувствовала его как никогда. Она много раз хотела начать двигаться к своей мечте, и каждый раз что-то удерживало её тут. Знакомый смрад.
  Вот что такое бродячий цирк изнутри. Впрочем - на самом деле все намного страшнее, если тебе тринадцать, и ты хочешь сбежать - цирк тебя задушит, не даст, раздавит и сомнет, сделает такой же, как и они. Захочешь вырваться - станешь самой средней.
  Вероника бы не выжила без Пока, но Пок от всего не защитит. Ведь он такой маленький, хоть и умеет лечить.
  -Да Пок? - Спрашивала в то памятный вечер она свое плечо. О Веронике говорили, что она сумасшедшая, Веронике нравилось быть больной - меньше вопросов и можно не скрывать свое маленькое сокровище.
  Пок молча грыз стебелек травы, разглядывая костров огни. Пок - это память. О том, кт остался там, за океаном, о том, кто ждет её - ждет ведь! Почему? Да потому что на верит, что ждет. И дождется. Ведь с ним - сестры Пока, такие же маленькие эльфы как и Пок. Впрочем, Пок никогда не утверждал, что н эльф, он думал о себе как о фее, но разве бывают мальчики феи? Пок говорил, что эльфы похожи на людей и их видят, а он - от рождения незаметен, это такой прием, который в крови у крохотных разумных созданий, что живут вблизи мира людей.
  А еще Пок отлично открывал замки, и его пыльца лечила любые раны. Это был сокровище, которое не отнять, Пок был тем, кто не раз выручал Веронику Бланш из беды, а в тех случаях, когда не справлялся - не было его вины.
  Во всем виновата лишь она.
  Когда вокруг становилось слишком много людей, Пок всегда забирался к Веронике под одежду и пригревался там. Важно - не раздавить, ведь он такой хрупкий. К тому же он - память, залог обязательного воссоединения. И еще - он её друг. А друзей не давят.
  Пок боялся людских городов и ни за что бы не рискнул отправиться туда, где его увидят все, где он не сможет скрыться от толпы. Он говорил - это табу, приближаться к селениям людей. Он каждый раз улетал, оставляя в ночном небе след из медленно кружащейся пыльцы, но стоило цирку сняться табором и двинуться дальше - появлялся в первую же ночь. Собственно это была одна из многочисленных причин, почему Вероника еще не сбежала. Ведь у неё был план - план как покончить с этой жизнью, план как начать жизнь иную, план как стать той, которая сможет вернуться.
  И встретиться.
  Вероника закрыла глаза и вздохнула. Она боялась слегка. Что если будет долго думать о самом сокровенном - кто-то украдет её мечту и она не сбудется. Цыганка, что гадает по картам и смотри черными глазами на неё, пристально, словно ощупывает. А потом улыбается, коварно, словно Медная Королева. Или урод с шишковатым лбом, что угадывает карты, а иногда - за особенную плату - может угадать что-то из мыслей.
  ***
  Вероника Бланш была на особенном положение, её не сильно обижали. 'Пошепчет что-то, руки наложит - рана на глазах затягивается', - так про неё думали. Верили и даже иногда молили, она ела вдалеке от всех и не любила шумную компанию. Все видели в ней странную девочку-подростка, все, кроме одной женщины. Вероника ясно давала понять, что в случае чего - лечить не будет, не будет больше раза в день, а то и вообще - в неделю. Её в каком-то роде ценили, ведь лечила она не только на представлении, она просто лечила, но всегда уводила обращавшихся подальше от лагеря, а на представлении у неё была специальная комната, куда заводили раненного. Зачастую люди сами себе оставляли раны своим же оружием на руке, всем показывали текущую кровь, а выходили от неё уже с зажившими ранами. Те, кто лицезрел сие 'чудо' поговаривали о духах, шептунах и прочих вещах от Вероники далеких. Так она жила на виду, но иногда пропадали ценные вещи.
  Воров было много, а она умела прятать, очень хорошо умела - зачастую среди вещей самой жертвы.
  На неё никто не думал, ведь она - лечила, воровка никак не увязывается со слегка полоумной и святой.
  Хотя на самом деле лечила не она, а Пок. Воровал зачастую - тоже он, она лишь прятала.
  ***
  -Что вы делае-те-е!! - завывала девушка, которую лапали Каркун с Одноглазым. - Она же дитя, сжа-альтесь!.. - Глаза заплаканные, лицо, сморщенное в горе, вены на лбу и шее вздулись синим, когда молодую девушку нагнули и резко ввели, вводил Гоблин, горбун, которого давно пора прирезать. После этого она просто завывала, как ветер, даже не как волк на луну, совсем не как разумный человек. Она переключилась на себя, и старалась не смотреть на свое дитя. Или это была её сестра? Совсем маленькая и тощая.
  -Зачем ты меня сюда позвала?
  -Посмотри.
  Вероника собралась уйти, но приютившийся за занавесом из толстого ковра Ворон, поймал налету и бросил ловким движением единственной руки хозяйке. Вайолка поймала худенькую, но быструю Веронику и уложила на мягкую кровать. Единственная - почти королевская, на такой редко кто спит, кроме хозяйки и её избранников. Либо - избранниц. Вай-вай стала срывать одежду, но руки девочки остановили её.
  -Я сама. Одежда порвется.
  Вероника разделась, стараясь не вслушиваться в плачь и хохот из-за полога. Казалось, Фиалке (так иначе звучало имя хозяйки) это нравилось. Она любила. Заставлять смотреть. Но поцелуй она все равно не получит.
  Соски. Она их кусала.
  -Чтобы грудь лучше росла - уже тринадцать, а она так мала.
  Кус-кус, оттяжечка - потом опускала. Грудь возвращалась в исходное состояние со шлепком. Все сильнее и сильнее, пока до боли, почти до крови не стала, пока не начали оставаться отметины от зубов. Сосала, словно младенец и отпускала. Играла, а пальцы, выныривая, снова погружались в мокрое лоно молоденькой Вероники. Та дышала, и, отвернувшись от жуткой оргии по соседству - разглядывала предметы, что их окружали. Так много всего разного - со всех концов света, одна стопка книг и свитков папирусных чего стоит, а медные печати - зачем они им?
  'Шлеп', звук этот Веронику вымораживал. Звук изнасилования. 'Ай!', вскрикнула девочка. Почему не зовет на помощь? Знает, что бесполезно? Шлеп-шлеп-шлеп, хрусь, хрясь, и снова - шлеп. Хрустит. Она хрустит, когда Масло, вцепившись в тонкую шейку, наваливался с хриплым рычанием сзади. Хрустит не шейка, хрустит там, куда он втыкает свой смазанный хрен. Глубоко, кажется - сейчас порвется, сломается, не выдержит. А она - молчит, не плачет, лишь зубы сжимает. Почему?
  Хочется отвернуться, но ненароком и - взглянешь. Словно притягивает чем-то. Ужасом? Или привычкой за всем наблюдать. Опыт, это тоже опыт. Смотреть как будет с тобой, если попадешься Маслу и его шайке, в которой половина - родственники Вай-вай. Больная привычка за всем наблюдать, получать опыт, учиться. Нравится, нравится смотреть?
  За сосок куснули.
  -Нравится? Хочешь к ним присоединиться?
  Машет головой, чисто невольно - сглатывает слюну.
  Это ужас. Нужно остановить, пока они её там не убили. Но Масло - не тот, с кем можно в такой момент заговорить, отвлечешь от дела - рядом ляжешь. И не смотреть нельзя. От этого не скроешься, словно все нормально. Вероника уже подобное видала, но все те девочки были ровесницы или постарше - это же совсем ребенок. Они сходили там с ума. За что? Что она им сделала?
  Развлекались?
  Ворон ухмыльнулся и вышел. Еще бы - его помощь не требовалась. Под острыми бронзовыми когтями цыганки скрывался яд. Вероника вздрагивала, когда они касались её кожи. Потом пришла боль. У хозяйки много всяких любимых игрушек и многие из них совсем не безвредны - например кожаный ремень, проходящий и между ног, к нему крепился носик чайника со странной насадкой, похожий на мужской орган. Вероника слышала о таких, но не решалась спросить его настоящее название.
  С него Вайолка и начала свою игру. Сначала уложила на живот Веронику, потом, раздвинув пальчиками едва заживший благодаря Поку бутончик - ввела туда колючий и холодный инструмент 'любви'.
  Иных и не знала Вероника. Она вскрикнула, подавшись вперед. За груди удержала. Вайола застонала и стала щипать их, попыталась поцеловать в губы, но Вероника припомнила ей уговор.
  -Не смей. Не прощу, если посмеешь.
  И та не смела. Вероника не хотела смотреть, но в отместку цыганка просто раздвинула занавесь в цветах похожих на сливки, в быстрых рыбах, похожих на россыпи кофейных зерен, во всех цветах южных тел.
  Толчки в животе были привычны, боль - тоже. Но то, что происходило в паре метров от них - вселяло в Бланш отвращение пополам с ужасом. Девочка совсем мала, а эти скоты буквально с хрустом раздирают её. Она и кричит и пытается не плакать, и обвинит их в чем-то и закрывает лицо. А потом - глаза. Эти голубые с зеленым глаза. Увидела Веронику и остановилась глазами. Смотрит. И никуда не деться - она смотрит.
  Глаза. Она видит её. Вероника вытянула руку и девочка с той стороны, прижатая к подушками этими ублюдками, содрогавшаяся - тоже. Их руки на мгновение коснулись кончиками пальцев, а потом один цыган заломил той девочке руки за спину и, завизжав, она потеряла связующую нить взгляда. Спряталась, зарылась в подушку. Хлюп-хлюп-хлюп. Это продолжалось, повторяясь снова и снова. Не только с той девочкой, но и с Вероникой.
  -Как трогательно! - Расхохоталась цыганка. И ускорила темп, пристегнутый к кожаному поясу медный 'носик' с шипастой головкой раздирал внутренности Вероники. Хотелось пить, губы трескались.
  Она считала, в уме. Котят, которые шли по канату, посматривая в её сторону. Боль в животе становилась невыносимой и обжигающе-тягучей, но Вероника скрипела зубами, она боялась только одного - поцелуя. В губы. Что цыганка все-таки сорвет с неё первый поцелуй.
  -Не прощу. - Каждый раз повторяла она, как цыганка пробовала коснуться её губ своими, она брала её сзади, целуя шею и щеки, затылок и плечи. - Не прощу. - И та не смела.
  -Ты моя. Ты будешь моей. - Говорила она. - Мы вдвоем, мы - особенные. Остальные - фокусники и шарлатаны. Но ты и вправду умеешь лечить - а я предсказывать будущее. Мы будем вместе.
  'Не будем', думала Вероника, 'я докажу тебе, что будущего ты видеть не можешь!'
  -Мой брат вернется, - рывок и в живот вкатывается расплавленная тошнота, она тоже может порваться, с кровью - и во второй и третий раз, всегда девственница, внутри она всегда такая. - Мой братец вернется из-за моря, - рывок в животе - комок нервов от боли. - Мой милый братец вернется, - бормотала цыганка, - славный воин, бастард графа Гиасс, сын моей матери и отец другого отца - и мы урвем себе кусочек счастья. - рывки становились хаотичными, Вероника осязаемо чувствовала плавкую похоть этой женщины, сейчас та держала её на кончике своего медного фаллоса, вдавливая внутрь Бланш, пытаясь - заразить. Как вампир, того и гляди - укусит, чтобы похоти семена посеять.
  -Ты особенная. Ты нужна. Без тебя - не получится. Верь мне. Откройся мне. Дай свои уста - мне. - Дернувшись еще четыре раза, цыганка закричала и упала сверху на Веронику.
  -Вылечи меня. - Шептала она. - Вылечи... я больна, давно больна, вылечи меня.
  'От этого я тебя не вылечу, и никто не вылечит...', было мгновение жалости, но Вероника загнала его поглубже. Есть много других людей, встретившись с которыми, она почувствует её же. Есть много тех, кто больше жалости достоин. Не сейчас. Соберись, Вероника, возьми себя в руки - тебя просто поимели, а ты готова приласкать и пожалеть.
  Вероника выучила - отвращение очень быстро сменяется жалостью, похожей на любовь в такой игре, и есть те, кто пытается этим воспользоваться.
  Вероника гладила смуглую кожу, провела мокрой от пота ладонью по черным волосам. Другая рука закрывала рот, губы - не смей! - говорила она, - даже не пробуй.
  -Хорошо? Тебе сладко мое дитя?
  -Я не твоя и никогда ей не стану.
  -Тогда мои друзья и родственники - дальние, не то, что мой возлюбленный брат Гиасс, станут каждый день у тебя на глазах насиловать и мучить ту девочку, пока ты не согласишься или уже не столь невинное как еще было этим утром дитя со светлыми кудрявыми локонами и голубовато-зелеными глазами не умрет.
  -Вы её замучаете, а не я.
  -Ты, ты и только ты будешь виновата в её смерти. Завтра я скажу ей, при тебе - что если ты согласишься быть со мной, мы её отпустим, а нет - ты увидишь, посмотришь, как она будет гореть в огне. Знаешь, ведь мы везем с собой много интересных и увлекательных инструментов. Грушу, например, знаешь, как она работает, стальная инквизиторская груша?
  -Не смей...
  -Она вводится вот сюда, а потом открывается как цветок, только стальной и острый, и проворачивается - вот так. - Пальцы цыганки стали скоблить тонкую нежную розовую плоть внутри Вероникиного лона и та сжалась. - Глубоко внутри тебя и больно-больно, больно-больно. А потом через воронку туда расплавленное масло.
  -Она же ребенок. - Задохнулась Вероника. - У вас совсем совести нет?
  -Ты себя спроси - есть у тебя она или нет. Ты хочешь, чтобы та девочка не мучилась? Если согласишься быть со мной - ты знаешь, что это означает - и подаришь мне свой первый поцелуй. Дитя останется жить. Я подарю её тебе, соглашайся, это выгодный обмен. Станет тебе младшей сестренкой, что же, решай - сестренка она тебе или кусок мяса?
  -Не делайте с ней больше такого - одного раза хватит с девочки. Я подумаю, завтра решу.
  -Сегодня к полуночи - реши или мои родственнички снова захотят малолетку, ты знаешь - они их дюже закапывать наловчились, а все думают - сбежала девушка с возлюбленным или дитя в лес убегло, чтобы его не забрали на север в налог. Бандитов то нет, о разбое давно не слыхать, маскируются родные как могут. - Проникновенно шептала Вайолка, взяв Бланш за подбородок. На мгновение Вероника даже забыла о защите от первого поцелуя, но спохватившись, вывернулась и уткнулась в подушку.
  -Вы - редкостные скоты. - Прошептала она сквозь пахнувшую, привычно пахнувшую Вайкой материю. Она к ней привыкла и боится что-то менять, боится за свою жизнь, что будут искать, что Вай не отпустит, потому что влюбилась или считает Веронику ценной, чего? Ведь давно все решено...
  -Это слишком громкие слова для тринадцатилетней. Мне тридцать, посмотрю, как ты будешь смотреть на вещи, когда до моих годов доживешь. Если доживешь...
  -Так же - и не иначе. Это бесчеловечно!
  -Размножаться? Играть со своей добычей, как кошка? Брать то, что принадлежит по праву сильного, ловкого и умелого, как любой зверь? Сколько ты еще лет сможешь по-настоящему гордиться тем, что родилась не из утробы волчицы?
  Вспыхнув, Вероника выбежала из этой накатывавшейся духоты. Голая, она сразу юркнула в кусты и, проломившись через них - взобралась на холм, за которым текла медленная река. Когда мало путешествуешь - все интересно, как что называется и какова история. Когда вся жизнь в пути - все сливается одну серую массу из городов, селений рек-озер, лесов, тысяч дорог, тем более, когда сама душа к другому стремится. Если бы кто-нибудь спросил у Вероники, как называется эта река, тот город, в котором они выступали - та подтвердила бы свое прозвище Юродивой ответом 'не знаю'. Вероника не знала, в какой части какого из пяти десятков Королевств они находятся сейчас, быстроногая и выносливая как лань, она просто шла за всеми, когда начинался дождь - залезала в кибитку. Она смутно помнила, какой год и месяц - все свое время Вероника посвящала тренировкам. Она училась всему: кидать ножи как Тинка и жонглировать как Ворчун.
  Вероника чувствовала, что задержалась слишком долго в кругу этих 'людей' и дала повод кое-кому надеяться, что останется тут навеки. Ровно пополам. Именно так в её сознании делился этот мир Большого Странствующего Цирка. Половина - уроды моральные, а остальные - физические.
  ***
  -Я хочу первый раз поцеловать тебя там. - Сказала Вероника, указывая на сокрытый бутон Вай. Вайолка улыбнулась и раздвинула ноги. Слякотно. И мерзко. Вероника наклонилась и, сунув туда пальчик - понюхала.
  -Я передумала. - Сказала она. - Я поцелую тебя в губы, а потом вылечу.
  Груди женщины напряглись - с медными украшениями на сосках, с кольцами, чего только в её теле нет. Это - в последний раз.
  Подползла к Вай-вай и почти дотронулась до губ своими губами. Рука, скользнув за близкий теперь ботфорт, вытащила острый кинжал и медленно сначала - со все возрастающим ускорением вонзила его между ног цыганке. Та дернулась и непонимающе уставилась, в глаза смотрела - секунду боль терпела, потом закричала. Ошиблась? Нужно было бить в сердце. Тупая, Глупая Месть. Скорее!
  -Вот тебе лечение, мразь!
  Выдернув из нутра кинжал, Вероника хотела вонзить его под полную грудь, но цыганка перехватила руку, и кинжал вошел в живот. Вторая рука Вай тоже схватила за кинжал, не давая его выдернуть.
  Отберет!
  Вероника сжала зубы и повернула кинжал, одновременно вновь открыв рот, вцепилась в горло цыганке. Вайолка дергалась под ней, уже потеряв кровь и не в силах подняться. Удар! И снова она пытается отобрать оружие, но рука уже слабее.
  -Я как дочь!.. - Вай путалась в словах и задыхалась, изо рта уже текла тонкая нить крови. - Дочь - ты. Слишком больно! Стой же, подожди - дай сказать. Думать дай. Стой!
  А Вероника все всаживала.
  -Я тебя... - Хрипела Вайола.
  -Пять! - Считала Вероника, всаживая в живот все еще не верившей в то, что она почти мертва цыганки кинжал. - Шесть, семь...
  Она остановилась на сорока двух ударах. Живот походил на месиво, пахло кровью - от всего, наверное, и от души Вероники. Она вытерла висок рукой, сжимавшей кинжал. Нужно убегать. И тут раздался вопль. Крики. Вероника выглянула, готовая к новому бою. Из палатки Масляного выскочил сам Масляный. Отмахиваясь, пытаясь что-то с себя стряхнуть, он бежал, пританцовывая в сторону леса. С ума сошел наконец-то? Поделом. Снова вопль. И тут палатку буквально разворотило. Там стоял тот, высокий со шрамом и красными глазами, в руке сжимая толстого Одноглазого. За голову схватил и в вытянутой левой руке - поднял на полметра над землей. Голова толстяка вспучилась и взорвалась, будто в рот сунули пушечную бомбу. Начался хаос, повыскакивавшие отовсюду циркачи бросились врассыпную, как новобранцы иных народов юга при виде старейшего легиона Разрушителей Королевств, лично ведомого в бой Экстерминатусом. Именно так Вероника и представляла подобный момент, многократно прочитанный в книгах о Королевствах и их истории. 'Терминаторы', так их иногда называли, то есть 'Несущие Смерть' с языка Страны Семи Холмов, до ужаса похожего на древний ксеркский. Они сломали Ишварских Бессмертных, элитных наемников, в простонародье Дневных Ходоков - невероятно сильных и выносливых людей с красными глазами, что мирно жили на юге и составляли основную силу некогда непобедимых армий Ишвара. Теперь один из Бессмертных стоял перед ней посреди лагеря. Насколько же сильны воины Экстерминатуса, если они уничтожили таких как он?
  Никто не пытался вступить с чужаками в бой, все просто бежали.
  Тот, кого Вай назвала Ведьмаком - пронесся через весь лагерь и вцепился стоявшему на стреме Лысому в глотку. Не по-человечески так вцепился, поднял и швырнул через голову одним движением шеи. Словно зверь швырнул метров на десять. Бланш вернулась в палатку и поняла - пора грабить, забирать ту девочку и сматываться.
  Время есть, но очень мало.
  Тут было много бумаг, мало золота, много серебра и один красивый кинжал со слегка блекловатым красным камнем, похожим на рубин. Все это хранилось в тайнике, о котором Бланш знала. О скольких не еще не знала, но искать было некогда. Быстро все покидав в первый попавшийся мешок, предварительно вытряхнув оттуда содержимое, она обмотала его несколько раз за левую руку и собралась дать долгожданного деру из осточертелого 'Цирка', судорожно проверяя в уме - все ли правильно, ничего ли она не забыла важного.
  Внимание привлек листок. Писала цыганка и писала по видимому этим вечером, рядом лежали карты - гадала себе.
  Бланш повернула к себе лист.
  '42' было нацарапано на листочке. Под цифрами написано 'Беда' и крупная точка, словно рука вздрогнула. Рядом были имена, первой шла 'Вероника', потом были 'Дневной Ходок со шрамом' и 'Ведьмак'. 'Вероника' было три раза перечеркнуто, рядом нарисованы цифры: 'четыре', за тем стрелка, 'два', еще одна стрелка, 'один' - следом знак вопроса. Ниже четкий рисунок пирамиды с глазом над ней. В основании пирамиды - цифра четыре, в середине - цифра два, вершина обозначена как единица и рядом с 'всевидящим оком Гильдии' - цифра 'ноль'. Рядом снова 'Ведьмак' и 'Ишварец'. Несколько раз от слова 'Ведьмак' к слову 'Ишварец' проведено пером, так что чернила стали стекать вниз, казалось - цыганка в раздумьях рисовала дугу между ними. Рядом - снова слово 'Беда'.
  Листок выпал из рук Вероники, она судорожно всхлипнула и кинулась вон - в чащу дышавшего звуками ночного леса.
  ***
  -Черти адского ада! - не унимался Пок. - Там столько награбленного осталось.
  -Прости Пок, но большинство циркачей - живы. Они вернутся, а нам бы ноги унести. Ты не горюй - еще награбим. Мы же в Столицу идем - там столько золота!
  Пок засиял, воровская душа в эльфе, вот дела...
  -Да сестренка, ты права!
  -И еще... там маска Ноктюрал.
  Вероника обернулась к Поку. Тот грыз семечко на её плече.
  -Я слышал про неё, маска забвения Серого Лиса, древнейший артефакт богов Воровства и Мошенничества. Ты хочешь получить её, Пок прав?
  -Пок никогда не ошибается. - Потрепала его по макушке Вероника. - С Поком я стану главарем Гильдии Воров!
  -У-аа! - Закричал Пок, чуть ли не брызгая слюнкой и разбрасывая вокруг себя пыльцу из-под трепетавших от воровского азарта крылышек. - У нас есть Гильдия?
  -У вас есть. - Передразнила его Вероника Бланш. - теперь и у нас есть.
  -С нею можно накладывать чары забвения. Пок думает. - Пок и впрямь думал на плече, сосредоточенно грызя кожаный наплечник. - Слушай Бланш, а зачем тебе чары забвения? Тем более такие сильные, постоянные? Ты хочешь, чтобы тебя никто не запоминал, и никто не узнавал?
  -Пок умный.
  -Пок умнее всех на свете! Так зачем?
  -Использую по назначению.
  -Да? А какое у неё назначение? Пок забыл.
  -Пок издевается над Вероникой?
  -Пок маленький, голова - маленькая, ты думаешь так просто думать?
  -Пок не может залазить в голову, вот так Пок.
  -А, по-моему, над Поком издеваешься ты. Ладно, ЛАДНО! Так и быть, Пок попытается понять... Пок думает... Пок понял! Ты хочешь кого-то заставить что-то забыть!
  -Пок умница.
  -Пок - волшебная умница. Только вот Поку не понятно - может быть просто попросить этого Кого-то Что-то забыть?
  -У людей не все так просто Пок. Это вы умеете забывать то, что вам не по душе, а мы обязаны помнить.
  -А Пок вспомнил - проклятый народ. Вот дела, и с кем Пок связался? - Философски развел руками маленький эльф и закинул ногу на ногу, невесомом сидя на плече у быстро шагавшей на встречу поднимавшему маленькому солнцу Бланш. Эта ночь была длинной, но следующие три будут совсем короткими, если она не ошибается - от силы несколько часов, придется топиться.
  -Слушай Пок. - Бросила быстро направо взгляд, принявшая окончательно решение открыться своему волшебному крохотному чуду Вероника. - Ты знаешь, мне понадобится твоя помощь, ты ведь разбираешься в чарах?
  -Я их чую.
  -Может это не одно и тоже, ну да ладно. Просто я хочу выяснить - можно ли при помощи Ноктюрал заставить человека забыть выборочные воспоминания, и сохранить некоторые, скажем так - чувства. Только ты не подумай там ничего такого, мне просто интересно.
  -Да, Пок понимает, это называется делить шкуру неубитого медведя. Люди забавные.
  -Ты прав, Пок я еще не глава гильдии и даже не её член, а маской владеет лишь человек, что носит имя Серый Лис, однако даже это - всего лишь слухи среди карманников, простые люди от этого далеки, а стража во всех городах смеется и отрицает саму возможность существования гильдии у воров. Я все прекрасно понимаю Пок - мы еще в самом начале пути, но первый шаг уже сделан и отступать нам некуда. Мы должны держаться друг за дружку, крепко так держаться, смерть всегда идет по следам, хоть ты ребенок или взрослый - если ты не спишь в теплой постели в высоком замке - она дышит в затылок...
  Пок зевнул.
  -И вообще - кончай придуриваться и называть себя в третьем лице - или у тебя такое настроение?
  -Пок доволен, Пок увидел, что Вероника может принимать жесткие решения и приводить их в исполнение.
  -Ты рад, что я стлала убийцей?
  -Не то, чтобы рад, но все-таки - это лучше, чем страдать. Терзаться-колебаться, мучиться и мучить всех других, на месте тепленьком топтаться и у костра всех баснями своими ... ра-азводи-ить! - Пок спел тенором. Вероника поаплодировала ему и его выдуманной гитарке.
  -Так ты готов отправиться за мной в город?
  -Город. Пок посмотрит на ваш город, но он не уверен, что тот ему понравится.
  -Я тоже не уверена, но знаешь - там много золота.
  -Пок не гоблин, но он тоже любит золото!
  -Я в курсе.
  -Ты надежно спрячешь Пока? Его не раздавят, не сожмут, не посадят в клетку, что бы показывать за деньги?
  -А тебя показывали за деньги? И вообще - ты же откроешь любой замок.
  -В той клетке не было замка, её сделали вокруг связанного Пока.
  -Ух, ты - так ты эльфийский фей после отсидки! Ясно дело, а я думала - что мне достался такой странный феечный эльф.
  -Я не феечный эльф, не эльф и не фея, впрочем, как вы люди мой народ не называли...
  -Ты Пок, известный бандит, я в курсе. Но скоро моя слава затмит твою! - Вероника взглянула на него одним глазом, закрыв другой и оскалилась в улыбке.
  -Чур-р! Как страшно, ты - страшная, тебе кто-нибудь говорил об этом? Просто настоящий монстр и не говорите после этого что Пок трус, Пок не трус, раз залазит под одежду к победным существам.
  -Нет, Пок знаешь, в мире людей я считаюсь красавицей и пользуюсь у парней... авторитетом, так тебе будет понятнее.
  -Что-то Пок не заметил. В последние месяцы до тебя домогалась: цыганка лет за тридцать и еще пьяный карлик, беременный кот, у которого внутри позвякивали ключи и еще крысиный король, которого тебе сунули в постель ради забавы. Вот и все твои ухажеры, которых помнит Пок.
  -Поку бы прищемить язык, пока его не откусили. Ладно, милостиво Поку объясним - мы вместе выглядим слегка того, с точки зрения людей, тебя-то они не видят. Короче - кампания не та, Вероничке негде развернуть свои таланты и блеснуть красой!
  -Видят, когда дюжина - краем зрения, если две дюжины - вот он Пок, перед вами, удивляйтесь! Поэтому Пок и не любит города, слух ведь тоже считается и вообще моя пыльца обладает едким запахом, за сотни метров учуять можно.
  -А за сто метров в городе всегда больше дюжины, Вероника права?
  -Вот и ты начала о себе так говорить. Видишь - Пок позаразнее тролля будет. Ладно, кончаем спектакль, мадмуазель . - Пок вошел в образ пирата, стукнув в плечо воображаемой деревянной ногой. - Свистать всех наверх, черти лысые, сто пятьсот акул вам в задницу, курс на северо-восток девять румбов к юго-юго-северо-западу, снасти наголо сабли тоже - скоро мы возьмем наш славный приз. Канонирам НЕ СПАТЬ!
  -Вообще ты когда-нибудь был на пиратском корабле?
  -Нет.
  -Заметно. Бред полный. Пьяный бы опозорился. Я вот родилась на корабле, который плавал аж до островов Берегового Братства, вокруг Барбосы и Хориниса, до берегов Миртаны даже доплывал. Между ними и кормился, к берегам Сина не совался, так как туда лишь эскадры ходят или, наоборот - на лодках, чтобы корабль захватить. Я, конечно, мало повидала, но хоть что-то помню. И отец мой - настоящий Пират, свободный и вольный, как коршун, а мать - дева из рода Снарк!
  -Да? Кажется, в прошлый раз ты мне рассказывала, что была фрейлиной у какой-то дамы в Миртане и там с мальчиком своим познакомилась, но не успела признаться, как его... Генрих Миртанский вроде.
  -Я тебе голову откушу.
  -Знаем мы вас людей - вкусными нас считаете, да?
  -Серьезно откушу, видишь - уже облизываюсь. Не будет феи, знаешь, как люди фей едят - только так, за обе щеки.
  Вероника взяла фея двумя пальцами и, открыв рот, стала медленно приближать к лицу. Лицо самого Пока медленно - но менялось.
  -Серьезно? - Задрожал уже вовсю при виде столь близких к его носику зубов Вероники Пок. - ты меня не пугай, ты ведь знаешь - ты такая большая, а я маленький, мне не зазорно бояться пасти, которая больше меня. Ты бы тоже испугалась, пусть она и дружелюбненькой так поначалу была.
  -Ты что думаешь, я на такое способна?
  -Все вы так говорите. - Хныкал Пок, Вероника даже слегка испугалась за него, в глазах Пока был настоящий маленький ужас.
  -Ну не плачь. Вероника не съест Пока. Пок вкусный - но она потерпит. Просто она проголодалась, а значит, скоро отправится на охоту. Пок готов найти для неё дичь? Чтобы им было что покушать?
  -Пок не ест мяса.
  -А в прошлый раз уплетал за...
  -Это было месяц назад и не правда. - перебил её скороговоркой Пок. - К тому же я пьяный был - ты меня напоила. Я так животным с вами стану, как вы!
  -Да ну? Мы - животные?
  -Жрёте, пьете, размножаетесь, воюете, дико ржете друг над дружкой, издеваетесь над слабыми и беззащитными, любите любой кошмар превращать в шутку, когда вам это выгодно, от которой мурашки по телу, используете друг друга, а потом выбрасываете - кто вы? Хуже животных, Пок не будет больше унижать животных, к тому же Пок их не ест, он любит солнечный свет, воду и самую тонкую травку, а еще орешки и мед, грибочек может навернуть со сметанкой, сырок там иногда винца попробовать и...
  Пок закрыл глаза в предвкушении, явно не зная, чего ему еще попросить от судьбы прямо сюда, на плечо Вероники, на которое он был её водворен после очередной попытки поедания.
  -А еще мы пишем книги, ставим спектакли и рисуем картины.
  -Они никому не нужны кроме вас, кто вы? Летать не умеете - позор!
  -А еще мы очень интеллектуальны. Все изучаем и учимся использовать.
  -Да ну? Что-то Пок не заметил, башка большая, а мозгов - меньше чем у Пока. А вот использовать - это метко подмечено, сестренка.
  -Вот я всегда удивлялась - с такой головой как ты такой умный?
  -У меня мозги не то, что у тебя, ты свои не используешь - а я использую твои, всех окрестных существ и вдобавок первого... ой, чуть не ляпнул лишнего. Пок молчит.
  Маленький эльф и впрямь схватился за ротик. Его крохотные заостренные ушки слегка ходили в разные стороны как у проказника, он болтал ножками и трепетал крылышками, в глазах - маленькая бездна из звезд.
  -Пок, хочешь, открою тайну?
  -Про золото? - Обернулся заинтересованный Пок.
  -О твоем рождении. Я помню, как это было.
  -Да ты что! Мы живем сотни лет!! А тебе всего-то...
  -Знаю, а еще вы постоянно все забываете, сохраняя лишь самое важное, мне бы так уметь. Ты все тот же Пок, по характеру, хоть и не помнишь того, что было семь лет назад.
  -Мне семь лет? Ты гонишь!
  Вероника потрогала пальчиком его носик.
  -Врунья!
  -Ты ничего не помнишь. Это было в Миртане - огромный остров к западу отсюда.
  -Я островитянин?
  -Я, правда, служила у одной женщины, и там был мальчик, и у тебя есть две сестры...
  -Все. - Скрестил на груди руки Пок. - Избавь меня от таких подробностей, сколько там у меня сестер - не мое дело, Пок в любом случае делиться с ними золотом не будет.
  Вероника рассмеялась.
  
  
  
  Луиза.
  Главное для идущей по сумрачной тропе - не потеряться. Впрочем, то верно для любой странницы, тем более такой маленькой, как Луиза. Элвина разожгла костерок, а Луиза успешно поймала белку. На самом деле гоблины в котомке загипнотизировали белку, и Луиза просто схватила её за шейку и свернула оную.
  Белочка оказалась вкусной - проголодавшиеся девушка с девочкой съели её до косточек и захотели еще, но прежде чем искать новую добычи - отправились купаться. Элвина сняла грязную одежду Луизы, что вымыть её после и стянула рванье с себя. Её груди были до боли с наслаждением знакомы, все еще голодная Луиза облизнулась даже - так хочется молочка да с медом!
  Щипало. В горле - саднило, между ног, там, где все эти дни горело - туго болело и щипало.
  -Я сильно там порвалась? - Взяв Элвину за руку, которой та отмывала её промежность, Луиза посмотрела в серые с зеленым глаза. Когда-то они казались голубыми, наверное, просто Луиза мечтала в те дни о небе и везде видела голубизну.
  Элвина всхлипнула и стала как любой взрослый - со стенаниями - прижимать к себе головку девочки.
  -Если бы ты меня тогда послушалась. - Шептала Элвина. - Они бы тебя не изнасиловали.
  'И меня' - говорили её заплаканные глаза.
  -Ну и что! - Сказала с сердцем Луиза, отойдя на шаг от Элвины. Мутная вода доходила девочке до груди, в то время как шестнадцатилетняя молочная сестра стояла лишь по пояс в этой жиже. - Главное я здорова и свободна как ветер. Все заживет, все пройдет - я снова смогу идти вперед. Мир - такой огромный. Ты думаешь, заплачу и побегу обратно в этот ад с глухими стенами? Ни за что!!
  Элвина улыбнулась через слезы.
  -Кто знает, что нас ждет в конце!! - Добавила в довершение Луиза и поняла, что перегнула палочку. Элвина снова стала какой-то не такой лицом - будто бы готова разреветься как маленькая девочка, но приложив всю свою крохотную волю и пару раз вздохнув в почти что кашле - удержалась и лишь произнесла:
  -То же, что и всех.
  Луиза покачала головой.
  -Я не все. Я - особенная, уникальная, таких как я - больше нету!
  Элвина стала несчастной и вместе с тем вновь заплакала от какой-то тоскливой радости. Луиза прислушивалась к её чувствам, понимая - пора успокаивать эту плаксу.
  -Ты будешь меня слушать впредь? - Элвина сделала пару шажков в тине и прижала к себе девочку. Живот был мягким и теплым, как всегда. И пах - привычно. - Ты будешь меня слушаться, да? - повторила Элвина.
  Тут Луизе захотелось встать в позу, но поняв, что Элвина одна и может окончательно расстроиться и даже ночью покинуть её - наклонив голову, шепнула:
  -Постараюсь...
  'Элвина - ты трусиха', шептала про себя Луиза. 'Все вы - такие, чуть что - в кусты'
  ***
  -Мне нравится чувствовать, как мое тело получает ущерб. - Луиза смотрела на пальцы рук. Голос звенел этим утром. - Продираться сквозь колючие кусты, например. Больно, если не до тошноты - это приятно.
  -Я знала женщину, которая тебя бы поняла. В её тело, - тут Вероника замкнулась как-то вся, но закончила, - вводились длинные бронзовые иглы, раскаленные, а она при этом пела песню. Все думали, что она просто не чувствует боли, но когда зритель дотрагивался до неё сзади - она всегда знала, куда он её... трогает.
  -Значит - чувствовала?
  -Не уверена. На самом деле у неё было много начищенных до блеска украшений, зеркал. Серьги и браслеты.
  -Это - мошенничество!
  -Да я же говорю - не уверена, может и правда чувствовала боль, но любила петь, когда ей больно и пела - очень красиво. Луиза, у тебя болит - там? - рука Вероники легла на низ живота Луизы. И та отвела непроизвольно взгляд. Потом - вернула его вдвойне строгим и четко произнесла, с задором в голосе, в котором строгость быстро утонула, оставив счастье в глазах.
  -Не-а! Я полностью здорова и хочу жить, идти вперед! Зачем мне такие мелочи вспоминать. А ты, Вероника, тебе было больно?
  Вероника отстранилась, дернувшись как от огня с внезапной грубостью, ответив:
  -Ты что - думаешь, я бы позволю кому-то к себе прикоснуться?!
  Но эти глаза. И рука. Она же помнит - с той стороны тоже что-то происходило. Значит - ошиблась.
  -Понятно. - Примирительно ответила, чуть улыбнувшись Луиза. - Ты волевая.
  -Луиза - я могу вылечить, если там болит.
  Луиза посмотрела на новую подругу заинтересованно.
  -Правда?
  -Да. Покажи.
  Луиза не смущаясь, стянула одежду и развела ножки. Руки Вероники легли туда, и она о чем-то тихо заговорила - зашептала со своим правым плечом.
  -С кем ты говоришь? - Спросила Луиза, но Вероника даже не отвлеклась на неё. Через мгновение боли не стало - сначала не стало, а потом Луиза поняла вдруг - что не болит уже, не щиплет и ей совсем хорошо, до крайности, граничащей со стразом хорошо. Схватив за руки, все еще о чем-то сосредоточенно шептавшуюся со своим плечом Веронику, Луиза прижала её к себе и, улыбнувшись как можно солнечнее, поцеловала в сладкие молодые губки.
  Вероника отстранилась, едва ли не силой вырвавшись из рук Луизы, не желавшей так просто отпускать свою первую настоящую подругу.
  -Нет, я не такая. 'Прости', говорил её взгляд, 'не приближайся, а то - убегу...'
  -Такая? - Луиза смотрела, не поднимая от травы головы, сверху вниз, наверное, выглядела так весьма странной, голая, со все еще раздвинутыми ножками.
  -Я знаю - чего ты хочешь, встречалась с такими как ты.
  -Я тебе не нравлюсь?
  -Ты... хорошая.
  Луизе стало так приятно, что аж волосы задышали тонким покалыванием на голове. Хорошая. Это просто отлично! Давно так её никто не называл. А если посудить - её вообще так никто никогда не называл. Если только мама годика в три, но она как-то иначе, тоже тепло, но иначе...
  
  
  Волкодав.
  Красный Рог остался позади. Низкие скалы возвышались над гладкой равниной - в этих местах Королевств привычное зрелище. Волкодав прислушался. Вдалеке набирала силу гроза, но воздух по странному делу был практически сух. Если его вдохнуть через ноздри - пахло знакомой пустыней. Волкодаву это не нравилось.
  ***
  Луиза поставила ногу на телегу и улыбнулась, таинственно смотря на Волкодава.
  -Я - не простолюдинка, я - особенная девочка. А ты еще не догадался? Я - дочь Лорда Королевств!
  ***
  -Я же говорил, что не буду тебе мешать. Делай так, как считаешь нужным. - Ведьмак снова как-то странно взглянул на бьющую кулачками в огромную лапу Волкодава Лизу и ушел к себе в палатку. Луиза вывернулась, из ослабившейся на мгновение хватки и укусила за руку. Словно и не почувствовав ничего, Волкодав положил татуированную руку на её лоб.
  -Отпусти ты! - Крикнула девочка.
  -Молись своим богам, дитя, сейчас ты отправишься к предкам!
  -Да отпусти же, я сказала! Вот прицепился увалень. - Луиза, казалось, и не слышала его слов, или не придала им никакого значения. - Приказываю тебе отпустить меня!! - Хрипела она и била руками, упираясь ножками в дерн.
  -Ты не собираешься плакать, молить о пощаде меня или своих богов?
  -Чего ты еще о себе возомнил - отпустил меня, громила! - Завопила окончательно уставшая от всей этой ерунды Луиза. - Ты думаешь, мне есть до тебя дело?! Столько всего интересного вокруг - а тут ты прилепился!..
  Задохнувшись, она тяжело дышала и просто молча пыталась разжать какие-то совсем нечеловечески, будто металлические мальцы с шершавой кожей. Даже не сдвинуть.
  -Оказывается, мы живем в разных мирах. - Сказал Волкодав, отпуская голову девочки. - Ты виновата перед моим народом, как и твой отец, вся ваша страна, но пока ты не поймешь за что я мое Возмездие. До следующей встречи, Дочь Лорда.
  
  
  
  Бранд.
  Девочка разбудила его в тот раз своим дыханием. Совсем замерзший Бранд не понимал - почему, когда вокруг цветы, солнце в зените, и так солнечно и ясно летом его пальцы почти не слушаются. А потом он проснулся.
  Сначала не понял, где очутился. Все казалось еще одним сном - и серые стены, кое-как сколоченной избы без очага, с бревнами на которые свалены в кучу старые, будто жеваные шкуры. Девочка, сжавшая его пальцы что-то шептала на непонятном языке. Высвободив руку и оглядевшись - Бранд все вспомнил.
  Все, кроме своей соседки.
  -Ты кто? - Бранд смутно припоминал её лицо - будто где-то уже видел, но окончательно воскресить в памяти - где - не мог.
  -Наверное, мы еще не знакомы. - Вежливо и слегка жеманно начала она. - Я - Присцилла. Приятно познакомиться.
  К концу фразы жеманность уступила место какой-то почти неестественной вежливости, словно она изначально нацелилась говорить жеманно, но не удержала в себе непривычную комбинацию чувств. Бранд разглядывал её лицо. Этот огромный лоб.
  -Я видел тебя в той повозке. Но как ты оказалась здесь? Кто ты?
  -Очень добрые и хорошие люди предоставили мне это жилье ночью.
  -Жилье? Ты про что? Ты понимаешь, где находишься?
  -Да. Тут очень холодно и негде приготовить еду. И еще дверь закрыта, но думается мне - с этим мы как-нибудь справимся.
  -Мы?
  Девочка говорила с заметным акцентом, к тому же выглядела лет на десять не больше, а говорила почти как взрослая. Пусть и та маленькая взрослая, которой побыть любила и Флора.
  Флора?
  Бранд захотел расспросить Присциллу о сестре, но вовремя сдержался. Что-то ему во всем этом не нравилось, Бранд еще раз пощупал свой большой палец левой руки, надавив при этом со всей силы - кусать за него было как-то неудобно. Уж не сон ли это?
  -Почему ты здесь? Тебя же везли в Темный Орден?
  -О, ты знаешь, куда меня везли? Примем к сведению.
  -Примите? Кто Вы?
  Бранд огляделся и собрался.
  -Ты очень умный. - Серьезно заметила девочка. - Наверно хорошее наследство. Но всего я не расскажу. Просто знай - назвав цель нашего странствия, ты нам очень помог.
  Бранду показалось на мгновение что она слегка того или - он все еще спит.
  -Однако мы не хотим следовать туда, куда везла нас эта повозка. - Присцилла вздохнула. - Поэтому мы сбежали.
  -Сбежала? Ты? Может ты перебила охрану и освободила всех? Мне бы этого очень хотелось.
  Бранду было не до смеха, он серьезно был бы рад такому дикому исходу. Однако Прис была здесь одна.
  -Нет, такого мы совершить не смогли.
  -Но ты и вправду сбежала? Как?
  -Умерла.
  Девочка посмотрела на молчащего Бранда, после чего упала. Бранд смотрел на неё. Она смотрела на него. Явно умирать не спешила.
  -Показать?
  -В смысле умерла?
  -Когда эти люди, к которым у меня нет претензий, хоть они и совершали не очень хорошие вещи все эти месяцы нашего с ними путешествия, открыли клетку, все девочки вопили. А я лежала без сознания. Когда меня вытащили на снег - мое сердце перестало биться. Они его пощупали, пару раз дернули мне большой палец, сломав его и видя, что я не подаю признаков жизни - бросили в снегу, после чего очень быстро поехали дальше. Надо сознаться, судя по всему, люди эти очень спешили, так как даже не обыскали меня толком, видно - они чего-то боялись и часто поглядывали на довольно близкий лес. Обратно я шла по следам повозки.
  -Сердце? Я ни черта не понял из твоего сумасшедшего рассказа, если ты умерла - то как шла обратно? Или ко мне подсадили привидение?
  -Нет, мое сердце снова заработал сразу, как только они отпустили меня в снег. Это просто, хочешь взглянуть?
  -Нет, прости, я не хочу, чтобы ты умирала!
  -Я тоже этого не хочу. Вот видишь, у нас много общего, мы поладим... как тебя зовут?
  -Бранд.
  -Красивое имя.
  Впервые кто-то это сказал. Даже против воли Бранда бросило в легкую краску. Пусть она и малявка, но слегка симпатичная.
  И очень странно говорит.
  -Тебе точно десять лет?
  -Я не говорила что мне именно десять. Но ты угадал. - Девочка улыбнулась, показав улыбку кончиками пальцев. - Ты умеешь читать мысли?
  -Нет.
  -Тогда ты молодец. - Непонятно к чему это бросила девочка и повернувшись к Бранду спиной тихо шепнула 'Спи!'
  Но всю эту ночь Бранд не спал. До самого утра он бродил словно волк в клетке - от стены к стене.
  Ближе к утру, он растолкал новую знакомую и спросил:
  -Тебя не съели дикие звери за стеной?
  -ты очень голоден? К чему такой вопрос?
  Бранд слегка опешил, но быстро взял себя в руки.
  -Я не питаюсь людьми.
  -Это было недалеко, я не стала дожидаться, пока мы углубимся в земли, в которые Мне не надо.
  -А куда Вам надо?
  -Столица. Ты знаешь, где это?
  Бранд что-то пробормотал - сам не понял, что именно и вновь стал ходить от стенки к стенке. Через полчаса разбудил девочку вновь.
  -Простите, молодой юноша, - заметила она, - но мне необходимо выспаться.
  -Да. Только скажи - ты видела там... - Бранд запнулся. Называть сестру по имени почему-то боялся. - Девочку со светлыми волосами и голубыми глазами. В таком же как на тебе...
  Тут до него стало доходить.
  -Присцилла. В тот раз ты была иначе одета.
  -Ты очень наблюдательный. Для егеря это неплохой навык.
  -Я не егерь и вряд ли им стану в ближайшее время.
  -Вот это плохо. У меня были на счет тебя маленькие планы.
  Бранд опустил голову. У всех есть планы, и у него тоже.
  -Что стало с твоей накидкой и прочей одеждой?
  -Я её отдала другой девочке, перед тем как остановить свое сердце. Попросила, чтобы она устроила маленький скандал - так это называется у вас? Я не могла оставить красивую накидку себе, меня бы стали раздевать и скорее всего, долго обыскивали бы внутри - я не могла так рисковать.
  -Ты помнишь, кому отдала эту накидку?
  -Девушка, которой я дала свою отороченную лисой накидку? Ум... как же её звали. - Присцилла стала сосать палец как малое дитя, но вид у неё был прехитрющий и вместе с тем какой-то нечеловечески отрешенный. Бранд и не поверил бы ни за что, что девочка может по своему желанию остановить сердце, чтобы, только прикинувшись мертвой избежать участи попасть в Темный Орден и сгинуть там. Однако Присцилла была странной - в её взгляде Бранд и чувствовал и не чувствовал ребенка одновременно.
  -Вспомнила. Её звали Флора!
  -Сестра!
  -Так это была твоя сестра? Жаль, я принесла наверняка ей горе.
  -С чего ты взяла?! Почему, не говори так!
  -А ты знаешь, как поступили надсмотрщики с предыдущей девочкой, которая была хорошо одета?
  Высокий и очень хорошо развитый лоб Присциллы прорезала тонкая морщинка и тут же исчезла.
  -Ты мне не веришь? Я могу показать, как умираю на несколько минут.
  -Не надо! - Замахал руками Бранд, его живот стянуло узлом. - Не делай этого.
  -Хорошо, не знала что ты такой нервный. Бранд... - Аккуратно, словно ценную вещь шепотом назвала она имя мальчика. - Слушай меня, я родилась у человека умевшего глотать огонь, а мать моя носила в себе тысячу спиц.
  -Ты у живых людей родилась?
  -А-то! - Расцвела Присцилла. - Но потом меня увез солдат и привез в свою страну. В вашу страну. - Присцилла посмотрела на Бранда так, словно он змея. - И я жила год в его семье, а когда пришло время платить ваш противоестественный налог - меня отдали вместо сестры того солдата. Вот так вот.
  ***
  
  
  Мирия.
  Сэр Ульрих гарцевал позади Мирии на белом коне. На самом деле он просто не спеша ехал, выпустив поводья из рук, но в воображении Мирии все было иначе. Лицом прекрасный, однако, грустен был он. Мирия поглядывала через плечо. Ярко-зеленые глаза Сэра Ульриха буквально светились на гладком бледном лице, неопределенного возраста - ему можно было дать и пятнадцать и тридцать лет, тонкий до жуткой худобы, он восседал на Перке словно статуя. Любая другая девушка бы прыснула при виде него, но Мирия лишь вздохнула и как бы невзначай выронила белый кружевной платок.
  Порхнув бабочкой, платочек упал на дорогу. Мирия сделала вид, что ничего не заметила и оглянулась лишь спустя полминуты. В её воображении Сэр Ульрих нагонял лошадку девочки, чтобы вручить ей обратно белый надушенный платок. Однако обернувшись спустя непродолжительное время, она заметила, что Сэр Ульрих по-прежнему едет в задумчивом молчании. И лицо его похоже на лицо человека, которого в детстве накормили мешком лимонов, и он еще не отошел от этого. А платок валяется в пыли и дорожной грязи. Обернувшись снова спустя пару секунд, Мирия увидела, как кони сопровождавших отца рыцарей топчут её бедный несчастный ни в чем не повинный платок...
  Мирия вздохнула. 'Прощай, платочек! Я буду помнить тебя, твою жертву во имя моей первой робкой попытки проявления чувств!'
  Платочек скрылся за поворотом бесконечной дороги.
  Сестренка Алиенора едет в окружении молодых людей. Только Мирия и Сэр Ульрих не составили им еще компанию. Все остальные гораздо старше. Отец, лорд Вильям едет в задумчивости. Мирия не смеет отвлекать отца по пустякам, ведь груз на сердце отца тяжел!
  Мирия снова вздохнула. Еще утром она считала эти вздохи - теперь же перестала вести им счет. Смотря на уши своей Пенелопы и натягивая поводья, Мирия старалась придать некоторую нервозность шагу лошадки, однако та просто брела себе вслед за едущими впереди. Окончательно раздосадованная Мирия присоединилась к сестре.
  ***
  -Пилят! - Дергаясь и смотря на Мирию с разных ракурсов, ревела странная старушка. Мирия поежилась. - Пилят-пилят, страну-мир распилить не могут! Давно пилят, вжух-вжух, пилят мир страны, о-го-го как пилят, вжик-вжик, никак не могут рос-спилить!! Но распилят, дитя, все распилят. Вжиг-вжиг! - И старуха загоготала, широко открывая беззубый рот. По глазам ей текли слезы. Этот контраст веселья и горя заставил Мирия проглотить тугой комок и отвернуться. Быстро нагнавшие их всадники отрезали старуху и странного сынка от Мирии. Вскоре к ним присоединился отец.
  -Что это за драная коза и чего она хотела от моей дочери?
  -Мадам Ностра! - возгласил слегка торжественно проводник из местных. Знаменита на все окрестные села своим дебилом-сыном и пророческими проповедями, тем и кормится. Редкостная дрянь, поверьте мне. Хоть вы что-то сделайте - никто из местных её тронуть не решается, верит, что проклят будет. Милорд, сжальтесь над ними - прикажите прекратить страдания этих людей, ведь наслушавшись старухи народ мутнеет, как вода весной.
  -Коза Ностра, коза! - Подвывал, пританцовывая, дурак и капал слюней. Мирия снова отвернулась, смотреть было жутко. - Ностра-дама, ностра!
  -И много тут у вас таких припадочных баб и мужиков?
  -Предостаточно. Не убудет, ваша светлость!
  -На кол их обоих. Поехали уже, старой спиной чувствую - под дождь попадем, если не поторопимся!
  Мирия взглянула на двух рыцарей, что вели упиравшегося дурака и старуху в сторону леса. Еще два человека из свиты отца спешились, чтобы им помочь. Кто-то сзади пришпорил лошадь Мирии, чтобы та не останавливалась, приходилось сильно ломать шею, что рассмотреть эту странную парочку, скрывшуюся в длинном овраге, отрезавшем дорогу от густого леса. Ветер шелестел в кронах, пахло свежестью близкого моря. Мирия, выросшая на берегу озера знала этот запах, хоть сейчас он и был слегка иным - более резким и диким.
  -Что с ними будет? - Спросила она сестру. Та посмотрела со своим обычным выражением - как на дуру - и ничего не ответила. Серьезно же спросила! Мирия даже обиделась слегка, но мужчин спрашивать не решалась.
  Из леса донесся дикий крик, вспорхнули птицы. Луиза хотела было повернуть лошадь, но ту схватил под узды шедший пешком длинноногий конюх и покачал головой. Мирия была в отчаяние.
  Обернувшись снова, она встретилась взглядом с проводником. Эти глаза, расширившиеся с сузившимися зрачками, смотревшими прямо на неё. Голубые. Заострившееся лицо. Словно ястреб на свою добычу. Он ехал позади всех и смотрел на неё! В животе Мирии тугой комок дурноты, с которым она боролась все это путешествие вместо того, чтобы выйти, как обычно с кровью под вечер - взорвался, выступивший холодный пот на лбу только усилил необратимое. Согнувшись пополам от приступа боли внизу живота, девочка-подросток выплеснулась вся, выворачиваясь наизнанку, захлебываясь брызнувшей изо рта легкой утренней закуской, из дичи, зараженной над походным костром опытным отцовским поваром. И упала бы с лошади, не подхвати её конюх в последний момент. Темнота наступала по каплям. Стук в висках еще долго разрывали взволнованные голоса. Мирия хотела приказать им всем молчать, ведь от них было так больно в голове, но сказать ничего не могла. Потом затихли и голоса.
  
  
  Рэйна.
  Рычал буран. Стонали свисавшие на петлях двери. Выбитые окна глядели смертью городов на безжизненные улицы. Нереальности картине добавляло огромное дерево и светящиеся споры, летящие с него во все стороны. Вокруг носился пепел, снег застилал глаза людям, уходившим вереницей тропы войны из города обреченного.
  Она тормозила мечом. Воткнув его в лед. Остановилась и смотрела исподлобья на них. Улыбка. И старт. По льду как по катку. Хорошая скорость. Удар и они несутся, вращаясь двое. Материализация желания? Провдоль разрезала здание ветром, сорвавшимся с клинка. На долю секунды воссоздала мечту о Силе, воплотила Меч Судьбы и тут же он исчез. Она падает. Он улыбается, уклонился легким движением шеи, и клинок только рассек ему плечо до кости.
  Здание разрублено пополам этим ветром и снов!
  Она лежит - он смеется и уходит...
  Поворачиваясь спиной...
  Она дышит, пытаясь встать...
  'Еще...'
  'Еще!!'
  'Ради...'
  'Один раз...'
  К ней бегут...
  Она дышит и смотрит одним глазом. Пыльный пол, всегда он так близко. Что-то поменялось...
  'Ведь так?..'
  'Еще один шанс? Просто встать!'
  'А что измениться?'
  'Теперь...'
  -Мне уже все равно...
  -Я просто...
  -Смогу...
  Улыбка...
  Горит уже не её тело и не тонкое тело, горит приблизившееся вдруг её огненное начало. Сжигая её душу...
  ***
  Рэйна очнулась. В глазах еще застыл огонь, вода еще бурлила в серебре.
  -Все что я помню о том дне и матери. Этого так мало. Смерть, но не жизнь!
  Ческа приподняла её волосы, чтобы они не касались серебряной воды. Бард, ворующий у алхимика дорогие ингредиенты, улыбалась и глядела с почти материнской добротой и сестринской любовью. Рэйна повернулась к ней и поцеловала в уста.
  -Помнишь, что было тогда? - Спросила Ческа, дыша не так, как обычно, отнюдь не бесшумно. - В тот день, когда ты меня нашла и 'спасла'?
  И снова она оказалась повсюду. Прижала к дереву спальни сестру и, нажав, так легко внутрь проникла. Её пальцы были везде, только что там - теперь тут, она как опытный музыкант играла на Рейне, все быстрей и быстрей неслась мелодия из вздохов. 'Глупо все это', подумала та, 'но как не отдаться?'
  Рэйна не видела смысла сопротивляться.
  Её нежно взяли, к постели прижали, за горло тончайшие пальцы схватили, сорвали одежду и спать уложили. Все было так быстро, что думать не надо. Все было так чисто, все было приятно.
  Так делала мама, новая мама. Рэйна помнила тонкие 'попрыгнучики' по всему телу. А потом её прижимали к себе и засыпали. Наверное, это так хорошо было, остаться и забыть. Может, и нет ничего плохого в предательстве. Забыть маму прежнюю, которая лишь кошмар ночной и принять новую, полная грудь которой не только для зубов младших сестренок-двойняшек. Она и тебе позволяет себя пососать, 'ведь такая ты теплая, Рэйна!'
  Но она ушла - тогда в туман, сейчас же в сон уплыла. Чувствуя себя висящей между дном из мглящейся тихой тьмы ила и поверхностью света бытия, Рэйна плыла по запахам Чески. Две руки сжали её горло, сдавив слегка, а когда открылся рот - в него погрузился длинный кошачий язык.
  Что-то случилось во сне, чего не помнила она. Но проснулась - так приятно!
  Ческа будила её, сидя верхом. И Рэйна вспомнила: 'А, ты всегда любила лошадей!'
  Ческа сказала ей:
  -Скорее же, подъем!
  Она раскачивалась вперед-назад, рассматривая лучи света, как стрела пробившие оконце. Они падали Ческе на живот и грудь, один на щеку и два на волосы, забранные в сложную прическу.
  Рэйна дотрагивалась руками до тела сестры, поломанные в кузнице, ногти её скользили по тонкой коже, задерживаясь на сосках, опускаясь вниз и взмывая снова вверх. То, что росло и поднималось в ней, дарило наслаждение и успокоение одновременно.
  'Происходит что-то новое', думала она. 'То, что происходит - меняет меня...'
  Вторая же рассказывала, бархатный язычок Чески никак не мог остановиться этим утром, когда они только вдвоем опять, когда они одни и вместе спали эту ночь. Теперь Рэйна понимала, отчего та так радуется солнцу и каждому дню. Она родилась далеко на юге, на южной оконечности материка, что отделена была пустыней от Королевства. Её воспитывали как барда и как убийцу 'экстра класса', так именно хвалила себя Ческа. Потом же добавляла с грустью, что подобных как она - их пруд пруди, и все они в обличьях разных масок идут вперед по жизненному глупому пути.
  -А ты куда идешь? - Спросила лежа вместе с ней в кровати Рэйна.
  -Как все, у всех единый путь! - Ответила она весело и звонко, потому нагнулась к самому уху Рэйны и прошептала. - Я смертница, я Короля убить должна. Но если вдруг исчезну я - то это не решает дело, нас тысячи, не будет короля - не будет королевства, что пленило все народы юга!
  -Так я тебе тогда помешала?
  -Помешала что? - Звонко переспросила Чешка и наклонила голову как птичка прям. - Наверное, я передумала, раз не стала их защищать от тебя. Хотела перебраться с ними на материк, это единственный путь по морю - сначала сюда, потом в Королевство, а дальше в столицу. Иначе через пустыню, но жар её - не для меня. Корабль был готов готовы; бочки, трюм открыт для нас, они все не решались - думали, повесят там, но я почти их убедила сваливать отсюда. Но вот беда - я видела ворон!
  -Я тоже. Значит, снова началась война.
  -Там будет много крови. - Сказала кровожадная сестра и расплылась в улыбке столь широкой, что даже испугалась Рэйна, но не за себя.
  -Ты ненавидишь... Ты настолько сильно ненавидишь короля?
  -Какого? - Вновь спросила птичка-Ческа и наклонила голову опять. - Того, что не видала я ни разу в жизни? Или того, что мой народ обидел? Король лишь символ, мне по бочке полной тухлой рыбы он!
  -И просто ты подумала - а может потеряться? - Улыбнулась, задав этот вопрос приятно растомленная теплом близкого тела Рэйна. - Ты хочешь потеряться со мной? Учти, ты потеряешься навеки, коли вдруг решишь идти со мной!
  -Учту. - Ответила задорно Ческа. - Я из тебя барда буду делать, ты пытаешься красиво говорить, не пропуская гласные!
  -У меня папа разговаривал на Высоком. - Сказала погрустневшая Рэйна.
  -Он же у тебя фермером был!
  -Другой, тот, который маме меня зачал. Не той маме, которая меня вырастила, но ту я тоже люблю, просто не хочу предавать. Ты поняла?
  -И потому ушла. Из теплой фермы ты сбежала! Все ясно! Мне б твои проблемы!
  Рэйна смеялась, ероша голову новой сестре.
  -Ты теперь навсегда моя сестра? Ты меня не бросишь? - Спросила та.
  -Я не умею бросать. - Ответила Рэйна.
  -Но ты ушла из дома. Ты не уйдешь однажды из моего дома, если он у меня когда-нибудь появится?
  Рэйна напряглась. Она вдруг поняла, что все еще спит. И резко - толчком, вызвавшим боль в правой груди, проснулась. Блеяла овца.
  -Тише ты, нас выдашь! - шептала овце Ческа. А потом потекла кровь - заткнув овце глотку, Ческа аккуратно резала её горло. Дрова горели и трещали. За окном накрапывал дождь.
  -Ты нас выдашь... - прошептала со сна Рэйна.
  -Не бойся - Северянин придумал на трубу хижины интересную штуковину, теперь дым нас не выдаст.
  Рэйна хотела есть.
  ***
  Рэйна запомнила эту разную, таинственную Готику. Такая чужая и незнакомая первая. Та, которой Рэйна делала ключи. Та, что общалась с темной личностью на языке южанок. Та, взгляд которой скользил по вздувшимся мышцам Рэйны и её дышащему потному обнаженному животу, пока Рэйна при ней оправляла заготовки в кузнице. Это был интерес? Похоть? Наверное. Вторая Готика. Цветущая и радующая глаз, живая, вечно юная, взволнованная, та, с которой Рэйна купалась ночью в лодке. Та - что лежала на её коленях в зеленых папоротниках, под тенью высоких эвкалиптов в руинах старого монастыря магов Огня. Та, что мечтала, строила планы и хотела... её - Рэйну, хотела жить, просто - хотела...
  И она помнила Третью. Ту, которая там, в канализации смотрела на неё, силясь что-то сказать. Жалкая Готика, тело которой уже, наверное, сгнило - ведь пошла вторая неделя, как они скрываются в лесах Хориниса. Помнила ту, которую убила.
  Рэйна ушла в угол и заплакала, как маленькая девочка. Ческа не пошла за ней - подумала наверняка, что Рэйне приспичило. Рэйна плакала, молча, зажимая рот рукой. Её накрыла внезапная волна жалости, грусти и тоски, о том, что все могло повернуться иначе. Потом Рэйна успокоилась, вытерла глаза и вышла под дождь. Четвертая Готика. Какой она бы была?
  Но Готика - умерла. Потому что слишком многого хотела? Богатства? Или просто жить?
  Потому что её убила Рэйна, или потому что она любила её. Это было предательство. Но сколько их еще будет. Ческа. Главное, чтобы она не узнала, что между ними было. Испугается, что Рэйна и её предаст так же, как предала Готику, но этому не бывать. Чтобы не потерять себя в этом мире, таком сложном и странном. Рэйне нужен ориентир. И нужен был как можно раньше. Им и стала Ческа. Ориентир не для того, чтобы знать куда идти - для этого есть мечты. Ориентир, чтобы знать: кто ты; чтобы было - куда вернуться. Та, которую никогда не предашь, та - за которую жизнь отдашь. Рэйна искала мужчину, неосознанно, но тогда, на скале - она нашла женщину, практически еще юную девочку, без груди, зато с обаятельной улыбкой и задорными светлыми вечно веселыми глазами. В которых не было зимы, той, что жила во снах Рэйны. Кроме Чески - не нужен никто. Ческа была первой, Готика - второй, и все же - не одна Ческа настолько чувствительна.
  -Готика. - Тихо прошептала плачущим дождем звездам Рэйна. - Я не могу всех в этой жизни спасать, всем помогать и со всеми быть. Я выбрала Ческу. Если когда я умру, мы встретимся вновь ты мне выскажешь все, что обо мне думаешь и сделаешь со мной все, что захочешь. Я не буду просить прощения, но если ты видишь меня, то знаешь - я и тебя немножечко люблю.
  
  
  Асука.
  
  
  
  Бранд.
  Странно, но после того как Бранд увидел свою сестру в повозке завешенной шкурами отправившейся за стену он больше не чувствовал в поварихе Вертэнди хоть какую-то проблему. Может она что-то почувствовала в нем, а может и рассказал ей кто - но она так же носила ему еду весь месяц, что Бранд провел в срубе, соседнем с первым.
  Он еще неделю работал на кухне, а потом наконец-то попал на плац. Все было как в тумане, он делал все, что от него требовали ни о чем не спрашивая, Бранд все время думал о сестре и о том, как ему теперь быть. Спасти сестру - больше ничего, это все что он хотел, и с каждой мыслью об этом росла уверенность, что сделать этого он не сможет. Хотелось кричать и плакать, он кричал ночью, впившись зубами в провонявшую шкуру, пока толстые пальцы Вертэнди сновали туда-сюда в его заднем проходе, а рот, поглотивший вместе с яйцами заметно увеличившийся за этот месяц длинный и тонкий член, сосал так жадно, словно в повариху вселялся демон. В живот её Бранд больше не входил - она от него этого не требовала, а он и не просил.
  Еще сидя в карантинном срубе, замерзая в нем и думая - когда же наступит день, когда Бранд его покинет, он много о чем передумал. И много чего решил. Присцилла оказалась интересным собеседником, неожиданно для маленькой девочки. Она рассказывала ему о своей стране, и Бранд видел буквально перед глазами жаркие пески и тянущиеся вдоль хребтов дюн караваны на верблюдах, оазисы с маленькими озерцами, что ценнее золота и в людях вызывают не меньшие приступы радости, чем увиденная где-нибудь в местных горах маленькая золотая жила.
  ***
  Эта парочка...
  Две девушки оглянулись воровато. Хизер была напугана, Офелия готова ко всему, в руках мелькнул кинжал, но она узнала Бранда.
  -Ах, это ты...
  -Что вы тут делаете?
  -А тебе не все равно?
  -Я на карауле, между прочим.
  -Да пошел ты к русалке на свадьбу, мальчик, семенем её своим как повариху угостишь. - Улыбнулась мило и зло Офелия. Потом вздохнула и выпрямилась. - Хорошо, мы поливаем водой лед, доволен.
  -Зачем?
  -Ты совсем тупой?!
  Где-то далеко внизу протяжно завыли волки, и Хизер боязливо посмотрела вниз со стены, ухватившись руками за локоть Офелии.
  -Мальчик, Мастер нас обучает разным интересным вещам, но знаешь что самое занимательно?
  Бранду хотелось как можно скорее избавиться от этих двоих, поэтому решив, что милым он будет им приятнее, и они быстрее провалят, даже улыбнулся в полутьме. Однако Офелия никак на это не прореагировала. Тив, оставивший одного Бранда вопреки правилам форта все же должен был вернуться с минуты на минуту, и Бранду не хотелось, чтобы тот его застал с этими двумя.
  -Что? - Не вытерпев томительного ожидания, Бранд решил ускорить развязку диалога. Мысль о том, чтобы спустить здоровых девочек отсюда силой крутилась в голове у мальчика и больно била по нервам.
  -Вскрывать трупы. Животных там или людей. Особенно последних. Но так уж случилось, Бранд, что в последнее время там не приходилось никого вскрывать и мы заскучали.
  -Что значит 'вскрывать'? Искать проглоченные вещи?
  -Мальчик, ты редкостный кретин! Вскрывать - значит разрезать и ковыряться, внутри изучая, где у человека что находится!!
  Сжав зубы, Бранд посмотрел на Хизер. Та была, как всегда отрешена, слегка напугана и по лицу было видно, как же ей хочется скорее в теплую постель. Бранду тоже хотелось с ней в теплую постель. И ни за что бы не сказал он, что Хизер нравится 'вскрывать' трупы.
  -А какое это имеет отношение к поливанию топленым снегом дорожек на стене? - Бранд уже понимал какое, но почему-то все же задал этот вопрос, может просто не знал, как их отсюда спровадить, а может - верил, что есть иные объяснения, кроме пришедшего на ум.
  Офелия взяла сильно обветренное и уже даже слегка обмороженное лицо Бранда в свои такие теплые руки и, приблизив губы к ушам, тихо шепнула.
  -А чтобы вы поскальзывались и падали, падали вниз и ломали себе все косточки, а мы потом вскрывали вас, солдатиков недомерков!
  Бранд посмотрел на Хизер. В глазах русой девушки застыл страх. Офелия приникла губами к другому уху Бранда и зашептала:
  -Мы еще подъемник потом польем металлический, будь осторожен мальчик, а то в следующий раз мы тебя будем вскрывать.
  Бранд оттолкнул её и схватил за руку Хизер.
  -Уходи отсюда, скорее!
  Но Хизер смотрела на него слегка растерянно и со страхом, однако она не сделала ни одного шага назад. Офелия рассмеялась. Тив мог вернуться с минуты на минуту, к тому же через полчаса вообще другая смена поднимется на стену и так всю ночь - по три часа два человека на две сотни метров. Отсюда можно было увидеть огни факелов на стене - насколько хватало глаз, были видны деревянные навесы, под которыми грелись у маленьких костерков вышедшие в ночной дозор на стену егери. В форте Бриг осталось всего две сотни человек после того как в ясное солнечное утро построив весь личный состав форта и зачитав указ лорда - выдвинули тысячу человек по южной - оранжевой дороге. Бранд не представлял себе как ему прогнать отсюда этих дур, не вызвав тревогу.
  -Офелия, давай ты будешь заниматься этим не в мое дежурство. - Выговорил он, воровато озираясь под пристальными и невероятно дерзким взглядом девушки. Та не то прыснула, не то всхлипнула, а потом прижала Бранда к ледяным наростам на внутренней стене сторожки.
  -Вот ты и попался, 'сладкий мальчик', - с интонациями поварихи произнесла Офелия. - Теперь ты повязанный!
  Офелия обернулась - за плечо девушку схватил незаметно подошедший Тив.
  -Ай-яй-яй, Бранд, как тебе не стыдно - стоит отлучиться на пару минут, а вокруг начинают собираться девушки! - сказал он. - Неужели это та Офелия, про которую мне рассказывала Хизер? Неужели дочь того самого таинственного Мастера ночами поднимается на стену, чтобы совращать маленьких мальчиков, которых тут до Бранда и всей этой неразберихи в Бриги и отродясь не бывало. Кого же вы раньше совращали, миледи?
  В мгновение ока изменившаяся девушка отошла на пару шагов, потом что-то тихо сказала подруге. Вместе они направились к подъемнику.
  -Поднимайтесь еще девушки в мое дежурство, я не выдам! - Тив повернулся к Бранду и потрепал его по волосам.
  ***
  Проснувшись, Бранд понял - эта лобастая девчонка снова залезла к нему под теплый плед, подаренный Вертой. Выросшая по её словам в каком-то странном далеком и загадочном Шире или Ширеве или как она там называла свой родной дом, по описаниям похожий не то на землянку, не то на нору - она прекрасно умела готовить. А дутая голова - была прямо-таки набита заморскими рецептами. Бранд поморщился и пихнул девочку. Но та лишь обняла бедрами его ногу и снова затихла. Присцилла отработала свои часы на кухне, помогая Вертэнде, заготовка на зиму оленины и рыбы началась повсеместно в поселениях южнее стены, однако в форте она должна была начаться в этом месяце, не уведи лучших охотников Андо на северную войну. Оставшиеся в Бриге егери кое-как справлялись со своими обязанностями. Но масштабных охот с последующей заготовкой мяса не предвиделось до окончания военных действий на севере. Однако Вертэнда понемногу готовилась к зиме.
  Одевшись и приоткрыв дверь на кухню, Бранд неожиданно наткнулся на картину, от которой захотелось вновь спрятаться в кровать, пусть даже там вновь окажется Прис. Хизер стояла у очага в своем льняном платье, рядом над бочонком колдовала Верти, засучив свои рукава до плеч. Пахло маринованными снежными шампиньонами и валенным мясом. Хизер стояла спиной и не видела Бранда, впервые мальчик увидел, как она готовит что-то для мастера.
  Вертэнда подмигнула и на душе стали сгущаться серые краски. Только не сейчас!
  Однако Верта была неумолима. Едва Бранд присоединился к работе, как та стала щипать его и временами покусывать в шею. Бранд стыдливо краснел, оборачиваясь на спокойно занимавшуюся делом девушку. Хизер не обратила на него никакого внимания, даже когда Верта прижав Бранда к столу, почти положив на него, принялась совать пальцы туда, куда не следует. Не сдержав внезапно поднявшуюся ярость, Бранд изо всей силы вцепился в руку поварихи, та вскрикнула. Бранд спотыкаясь, выбежал из кухни и лег в свою теплую постель. Больше бежать было некуда - Верта обычно запирала на ключ кухню каждый раз, чтобы спокойно заниматься своими делами. У всех кто сюда имел право войти кроме неё - ключи были, а до остальных Верте не было никакого дела. Пути наверх, в башню мастера тоже не было, по сути Бранд оказался в ловушке, он даже запереть каморку с четырьмя близко сдвинутыми кроватями, в которой теперь окромя него, поварихи и теперь еще Присциллы никто не бывал, не мог.
  Бранд мог стерпеть, что маленькая Прис слышит все, что вытворяет с ним вечерами, а зачастую и посреди ночи Вертэнда, хоть и никогда не смотрит, отвернувшись обычно к стене. Но Хизер!
  Дверь открылась и в комнату вошла Верта. Не закрывая двери - Бранд видел как Хизер режет лук, о чем-то задумавшись - Верта полезла на него.
  -Прекрати! - Сказал он зло громким шепотом ей в ухо, она скрутила ему руки и Бранд взмолился. - Позже! - Шептал он давясь злобой, которая почти улеглась после того дня.
  Но в Верту снова кто-то вселился. Она укусила Бранда в шею, и тот нечаянно вскрикнул так громко, что Хизер обернулась. Ничего не видящими глазами обведя коморку, в которой все творилось, она снова принялась резать лук. У Бранда выступили слезы.
  -Я убью тебя... - шептал он, пока все происходило. Но все - происходило.
  Насытившись, Верта слезла с забитого Бранда и, поправляя одежду, вернулась в кухню, в которой уже никого не было. Бранд повернулся и встретился глазами с Присциллой. Она все это время была тут, но Бранду было все равно. В глазах Присциллы что-то было, но Бранд не хотел разбираться в полутьме - чем сверкают эти карие глаза. Девочка вытянула руку и коснулась его члена. Схватив за пальцы и сжав так, что той стало больно - Бранд не сомневался в этом - он отдернул руку. Присцилла не произнесла ни звука, просто продолжала на него смотреть. Тогда Бранд сначала отвернулся к стене, а потом и вовсе свернулся калачиком. Но Прис смотрела и Бранд не смог выдержать этот странный непонятный давящий молчаливый взгляд. Вернув на место стянутые Вертой штаны, он ушел работать на кухне.
  ***
  Когда Верта отправилась отдохнуть, Бранд закончил все на сегодня, и собрался было на плац, на котором его все же никто особо не ждал, может Тив или Сверр в исключение. Однако этому не суждено было сбыться. Знакомый смех заставил Бранда обернуться.
  -Ты точно никудышный будешь егерь, если доживешь до первого похода в лес по ту стороны стены или хоть по эту. - Офелия откровенно любовалась им, Бранд это чувствовал. Хизер мне все рассказала, обижают тебя тут крепко, но в казармах все намного хуже, - Офелия облизнулась и наклонилась к лицу Бранда, - мой мальчик...
  Хизер - рассказала?
  -Ты врешь, Хизер не такая.
  -Она - да что ты знаешь обо мне или Хизер? - Свела свои рыжие, как и огненная шевелюра брови Офелия. Тонкие губы презрительно изогнулись. Глаза смотрели сверху вниз как в тот вечер. - У нас уговор. Сейчас покажу, пошли!
  И потащила за рукав Бранда наверх. Который ловил себя на мысли - он почти не сопротивляется. В груди обожгло жаром, когда Бранд увидел Хизер тихо вышивавшую что-то - перед ней были раскиданы старые потрепанные книги и тот самый подсвечник, которым угодил в лицо Офелии - в нем едва горела искривленная свеча. Алхимик единственный у кого вместо жировых ламп были настоящие свечи.
  Офелия будто бы почувствовала напряжение Бранда. Скользнув по его телу и нащупав выпиравший орган, она облизнулась и рассмеялась. Хизер подняла свои ясные серовато-голубые глаза. Так странно о Бранд не мог разобраться в цвете этих глаз. Вначале они показались ему зеленоватыми, но не такими пылающими с легким налетом болезненности как у Офелии. Глаза цвета леса, цвета земли чего-то знакомого. Однажды на ветру встретив её и посмотрев в эти глаза - он увидел, какие они синие. И вот теперь - серые.
  Бранду заломили руки, он не пытался сопротивляться, к тому же Офелию трудно победить и один раз он уже это почти сумел, однако разбив ей лицо и не добившись ничего вновь не хотел драться с девушкой. Однако и сдаваться не желал. Бранд просто не знал как с ней себя вести, она меняла свое поведение посредине реплики так резко, словно была не вполне нормальной.
  -Хизер, что было два часа назад в чулане?
  Хизер посмотрела на Бранда с каким-то легким, едва уловимым непередаваемым чувством. Её отстраненность все больше пугала и вместе с тем манила мальчика. Такой спокойной была мать, но не всегда. И Бранд искал минуты подобного спокойствия.
  -Тетушка Верта... любит Бранда. - Сказала Хизер. Офелия сжала подбородок мальчика в своих тонких и нервных, длинных и очень сильных пальцах. Бранд смотрел, не отрываясь на Хизер, не хотел он видеть лица Офелии в этот момент.
  -Что еще там происходило?
  -Они занимались любовью. - Ответила Хизер и снова взялась за иглу. Но Офелия хотела чего-то еще. Отпустив Бранда, она подошла к своей подруге и взяла ту за подбородок.
  -А ты не заметила ничего больше?
  Хизер, молча, смотрела в яркие зеленые глаза. Офелия схватила за руку и рывком подняла, после чего - развернула её к Бранду. Проведя рукой по груди смотревшей с грустной негой в глазах Хизер она стала расстегивать маленькие деревянные пуговицы в форме разных диких зверей и птиц, которые так нравились Бранду. Обнажив белую молочную грудь Хизер и, сжав её сильно, Офелия победоносно уставилась на Бранда.
  -Отпусти её. - Сказал тот, чувствуя поднимающуюся злость. - Отпусти Хизер!
  -Герой! - Офелия засмеялась. - Ты думаешь, я - зло, которое обижает твою ненаглядную Хизер? Посмотри в её глаза и ответь мне - ей плохо?
  Хизер молча вздохнула. Бранд и вправду рассматривал её глаза, периодически поглядывая на сосок груди и глотая слюну. Офелия заметила это и поняла, всем своим видом затрепетав - словно сразила дракона!
  -Раздевайся. - Шепнула она Хизер на ухо так, чтобы слышал Бранд и к легкому ужасу, ввергнувшему мальчика в краску, Хизер стала снимать свою одежду. Медленно и неторопливо, совсем не смущаясь, всего раз так же отрешенно взглянув на Бранда, словно привычная ко всему, словно в этом ничего не было особенного.
  Офелия отпустила Хизер толчком, которым кидают что-то от себя, и стала раздеваться сама. Бранд огляделся в поисках укрытия. На заваленной подушками кровати спала Авалон. Неужели она ничего не слышит? Но лицо Авалон было странным, она спала в обнимку с трубкой, из которой поднимался легкий дымок, трубка была связана с большим сосудом из прозрачного стекла.
  Бранд придал лицу выражение напряженной злобы, которое не продержалось и секунды, едва он взглянул на девушек. Они были похожи и вместе с тем разные. Офелия с рыжими слегка растрепанными как обычно, но все же довольно красивыми волосами, была худая и вся какая-то болезненная, но вместе с тем сильная - Бранд это почувствовал на своей шкуре. Маленькая грудь с розовыми сосками и тугой живот как у девочки-подростка, бедра узкие и ярко-белые, проем между ними столь широк, что Бранд сразу увидел, что было ниже рыжеватого лобка. Казалось между ног можно положить его ладонь. У Хизер было все иначе, бедра её жались друг к дружке, стремясь согреться, лобок был русый и волос мало, складка, начавшаяся на нем, исчезала в неизвестности плоти сжатых близко посаженных бедер. Живот слегка выпуклый, совсем немножко и очень красивая грудь с едва заметными розовыми сосками. Плечи такие пухлые, что Бранд поежился и посмотрел на свой низ живота. Подтолкнув к нему Хизер, Офелия сжала в своих цепких руках её груди и куснула шею. Хизер смотрела на Бранда с иным чувством, чем раньше - в ней сквозил легкий интерес и теплота, Бранд улыбнулся и дотронулся до груди.
  -Нравится? - прошептала Офелия. - Она моя. Твоей станет, если кое-что сделаешь для меня?
  -Что? - Сорвалось с губ мальчика, и Офелия щелкнула его по носу как тогда.
  -На колени! - Скомандовала она. Бранд напрягся. - Не бойся. Я не такая как Вертэнда, я вкуснее - ну же! - и видя что Бранд на колени становится не собирается приказала Хизер. - Опусти мальчика на колени.
  Хизер зашла сзади и положила мягкие руки на плечи, стала прижимать к полу. Бранд опустился на колени и девушка, пахнувшая вкусно - как та еда, что готовила она для Мастера - Хизер - поцеловала его шею. От этого у Бранда волосы встали дыбом - было приятно, почти как тогда с сестрой. Офелия сделала шаг и, вытянув вперед ногу, приказала.
  -Целуй!
  Но Бранд вместо этого повернулся и прижал к себе голую Хизер. Та вздрогнула, Офелия сделала еще шаг и схватила Бранда за волосы длинной в ладонь, что отросли за время пребывания в форте Бриг.
  -Целуй!.. - Сказала она и ткнула мальчика себе в широкое лоно. Бранд заметил тонкую розовую складку, прежде чем прижаться к ней губами. Хизер положила руки на член, и Брад лизнул пару раз остро пахнувшую промежность Офелии. Та оторвала его голову за уши и посмотрела со скрытым напряжением, что готово было взорвать девушку изнутри - столько напряжения в глазах Бранд не видел даже у Шона, когда тому заехали тупым тренировочными железным клинком в пах. Случайно, наверное...
  -Открой ротик. - Сказала Офелия и раздвинула розовую плоть между ног. Бранд как зачарованный смотрел туда - это было красиво и ему захотелось снова прижаться к Офелии ртом. В лицо Бранда брызнула теплая струя. Дернувшись, он вырвался из рук Хизер и отскочил к стене, собираясь кинуться вниз. Хизер сидя на досках, смотрела на него призывающее и мягко. Офелия хохотала, казалось, она только из-за Авалон сдерживается, чтобы не заржать как чалая лошадь.
  Офелия схватила Хизер за волосы и прижала к своей промежность. Обе девушки были к ошарашенному Бранду лицом. Хизер на коленях на полу, а Офелия над ней. Горло Хизер и еле заметный кадык, как у подростка, когда она стала сосать веселую и тяжело дышавшую Офелию между ног. Бранд кинулся вниз, но дверь была заперта. Вертэнда!
  Возвращался он намного медленнее. Девушки. Они делали это друг с другом!
  Бранд быстро вытер лицо об кровать Авалон, та даже не заворочалась. Она вообще жива? И что тут творится?! Где снова их мастер, хозяин или отец???
  Бранд повернулся к тем двоим, что вместе ночами лазили на стену, открывая дверь фальшивым ключом Офелии. Их Отец вряд ли знает об этом. Брад понюхал пальцы - пахло мочой. Но сейчас это не имело никакого значения. Хизер!
  Не отрываясь, Офелия смотрела лишь на Бранда, а Хизер вылизывала её между ног, схватив руками за бедра. Ноги Хизер раздвинулись на деревянном полу, и теперь Бранд видел складку, она манила его. Проглотив слюну, мальчик подполз к ним и дотронулся до неё. В ушах звучали гулкие удары набата, он весь горел, так как не горел даже когда Верта сделала это с ним на виду у Хизер. Вкусная и почти не кислая. Прижавшись ртом, почти закусив плоть Хизер, он не хотел ни за что отрываться от неё.
  -Ну же! - Сказала сверху Офелия, подгоняя его. Бранд оторвался и проведя по груди - мягкой - Хизер, словно прощаясь с ней и стараясь забрать в тот момент как можно больше - бросился к одежде Офелии, ища ключ. Ах, как она смеялась в тот миг!
  Схватив за руку, нашедшую ключ, Офелия ударила Бранда в пах. С голой с ней драться было не легче, все, что он смог сделать - укусить как Верту в плечо, но Офелия даже бровью не повела, двумя ударами отправив мальчика на пол. Он повернулся, зажимая пах. По плечу Офелии текла кровь, на губах Бранда - тоже и не только Офелии. Та посмотрела на ключ.
  -Куда бы его деть? - Офелия развернулась к Хизер. - Держи его, я сейчас!
  И убежала наверх. Бранд пришел в себя, когда она вернулась вновь. Шла, покачивая узкими бедрами из стороны в сторону пружинистой походкой рыжей волчицы с ярко-зелеными глазами. Наклонившись к Бранду - сунула тому в рот пальцы. Бранд укусил, Офелия сморщилась от боли, но тут же расслабилась. Теперь она смотрела на Бранда, как на дикое затравленное животное смотрит добрая девушка, которую этот зверек только что укусил, но та не затаила на него обиды. С удивлением отпустив её, Бранд понял - она не боится боли, хоть и чувствует её. Офелия.
  -Хизер, садись на него. И сними уже с него эту грязную солдатскую одежду!
  Она называла егерей солдатами, даже зная, как те не любят это слово. Тив. Солдаты воюют в легионах Экстерминатуса, а они - егеря лесом Мертаны, рейнджеры, пограничники, охраняющие её границы - служат внутри страны. Именно они охраняют покой государства, пока его армии крушат другие народы.
  Хизер стянула с Бранда оставшуюся одежду, и он впервые оказался голый с двумя девушками и одной спящей красавицей. Впрочем, возможно они уже убили Авалон и собирались то же сделать с ним!
  Офелия схватила тонкий член парня и сжала со всей силой, проведя пару раз по нему, потом плюнула на него. Хизер раздвинула руками свои губы и села сверху. Бранд почувствовал, как сжимается все внутри него. Семя выплеснулось, едва это произошло.
  -Вот тебе на. - Сказала Офелия, когда Хизер приподнялась, и член мальчика выплеснул остатки на его же живот. Офелия провела по нему пальцем и сняла белую жидкость. Хотела сунуть себе, но остановилась, едва коснувшись губ, и сунула Хизер в рот. Хизер. Бранд почувствовал, как желание нарастает в нем вновь. Схватив девушку за грудь и шепча что-то в полубеспамятстве, он перевернул её на спину и вжался. Продолжал это делать снова и снова. А Офелия тормошила его волосы, улыбаясь. Хизер смотрела. Её глаза все-таки были зеленовато-серые. Поцеловав один из них, Бранд почувствовал на шеё мягкие теплые руки. Хизер прижала его к себе так нежно с такой теплотой, после чего оплела ногами, и он выплеснулся вновь. Это было прекрасно. Хотелось отрешиться от всего мира, от Офелии, что могла еще что-то выкинуть и как можно дольше не отрываться от Хизер. Та целовала его в губы. В рот, язык девушки был какой-то особенный. Может быть, он просто чувствовал себя иначе. Но не тот холодный и чуждый слизень, что заползал в его рот во время совокупления с Вертэндой-поварихой. Бранд с наслаждением целовался с Хизер, не переставая медленно вжиматься в её тело и гладить руками по нему. Натыкаясь на еле ощутимые соски. В конце он просто обнял её за шею и затих. Офелия перестала гладить его по волосам и ушла куда-то, поднявшись с досок на которых все случилось. Снизу отчетливо дуло, Бранд заметил это только сейчас. Но Хизер такая теплая! Он засмеялся. Так счастливо, что девушка под ним посмотрела в глаза и попыталась улыбнуться тоже. У неё это странно вышло. Офелия смотрела в окно, за которым летел снег - почти параллельно земле, дул сильный ветер, который непостижимым образом умудрялся прорываться к их сцепленным телам.
  -Я люблю тебя. - Неуверенно сказал Бранд. Хизер поцеловала его в губы. Она ничего не сказала.
  -Бранд. - Ответила за неё Офелия. - Хочешь, я снова поиздеваюсь над тобой? Прости мальчик, но я не могу - ты как котенок, что жил со мной когда-то давным-давно, когда Офелия маленькой девочкой ютилась в чужом и ненавидящем её от хозяев до последних слуг замке. Только котенок её любил. Знаешь, что Офелия сделала с ним? Это было самое плохое, что она делала в жизни. После этого Офелия не может ничего сделать дурного. Офелия любила злюкать его. Ты такой же. Хизер, иди ко мне.
  Хизер вылезла из-под Бранда, легко приподняв того и перевернув на бок. Бранд увидел, как по бедру её течет белая жидкость. И раньше Бранд видел такое у Вертэнды, но тогда это вызывало отвращение, а сейчас теплоту.
  Офелия прижала девушку к себе спиной и провела по животу, не касаясь текущего по бедру семени.
  -Иди сюда, видишь эти шрамы?
  Бранд их видел с самого начала, но у всех есть шрамы! Даже у него - на лице, на виске от удара палкой в пятилетнем возрасте. И что? Он знал - девушки бывают чувствительны к таким вещам. Но Хизер?
  -Это мастер. Он вырезал ей яичники. Не знаю для чего, но это был первый раз, когда я ему помогала. Больше года прошло. А эта глупышка с тех пор с десятком солдатиков переспала, не верит глупая, что детишек у неё больше никогда не будет.
  Офелия засмеялась звонко, как звенят клинки, подвешенные на ветру, ударяясь друг об друга.
  ***
  Бранд весь следующий день думал о том, что сказать Офелии и даже едва не сломал нос из-за этого на плацу. В конце концов, Тив заметил, что тот не собран и отправил его на кухонные работы.
  Хизер спустилась ближе к вечеру, когда Верти с Присциллой не спавшие как и Бранд предыдущую ночь уже дрыхли. Бранд прокрался мимо них и отворил дверь на кухню. Она скрипнула так, что повариха прошептала его имя. Бранда раньше это бросило бы в краску, теперь лишь слегка раздражило. Присцилла умела во сне не издавать ни звука, а может, все девочки так спят, а Флора просто иногда слегка храпела - Бранд не разбирался.
  Хизер так же меланхолично и быстро - четко, словно по команде невидимого командира - резала овощи, за которым в тот день ездила с сопровождающим егерем в южные поселения. 'Южными' их называли только за то, что они в десятке миль к югу от стены и живут там, в основном женщины - те, что были возвращены из Ордена за стеной или сбежали и были пойманы егерями Черной Стрелы в окрестных Бригу лесах. Сейчас там вовсю велась подготовка к зиме. Бранд не знал как начать разговор и не нашел ничего умнее, нежели спросить Хизер где она была. И та ответила.
  -В Хаенхайме.
  Бранд подошел к девушке и обнял её. Та не отстранилась, но и не прекратила готовить.
  -Ты готовишь Мастеру? Кто он тебе?
  -Я его слуга. - Ответила тихо Хизер.
  -И давно?
  -С детства. - Хизер повернулась к Бранду. - Тебе холодно? - Внезапно спросила она. Собственно с этого и начался их разговор тогда. Хизер было холодно, Бранд это понял.
  -Нет. Я справляюсь. - Ответил он. - А ты когда-нибудь была на юге?
  -Южнее Хаенхайма? Нет.
  -Ты из этих мест?
  Девушка кивнула. Потом посмотрела на потолок, словно что-то вспоминая.
  -Я родилась в селении, где летом расцветали цветы. Там было холодно зимой, но когда я жила с родителями - иногда во мне расцветала сказка. Ближе к весне, когда потихоньку под снегом росли эти маленькие белые и желтые цветочки. Я помнила, как они называются, почему-то забыла, почему?
  -Бранд. Меня зовут Бранд.
  -Я знаю. - Ответила Хизер. - Меня зовут Хизер.
  Бранд прижался к ней и поцеловал в шею.
  -Так теплее?
  -Сейчас да. Но не всегда же ты меня будешь целовать.
  -Хизер. - Как можно серьезнее сказал Бранд. - Ты умеешь хранить секреты?
  Хизер остановилась, перестав резать ножом. И посмотрела на него с каким-то затаенным чувством.
  -У меня нет секретов от Офелии. Бранд. - С легким волнением она повернулась к мальчику. - Офелия не настолько плохая.
  Бранд помолчал, потом снова поцеловал Хизер, а та продолжила резать свои овощи, которые слегка отвлекали Бранда. Он никак не мог собраться. Потом выпалил.
  -Ты хотела бы жить на юге? Там тепло, снег выпадет лишь в короткие зимы. Так хорошо...
  Он запнулся.
  -Ты хочешь вернуться домой? Бранд. - Хизер говорила с нежность и легкой улыбкой, скромной и Бранду было хорошо, просто невероятно хорошо слушать её! - Бранд, если ты попытаешься сбежать - тебя повесят. Или отрубят голову.
  -Я не хочу убегать сейчас. - Тут Бранд слегка покривил душой, но понял это уже после, произнеся слова. - Я хочу когда-нибудь жить вместе с тобой.
  Хизер продолжила резать свои овощи, и Бранд остановил её руку вместе с огромным ножом, которые так любила Верта.
  -Хизер. Я люблю тебя.
  Хизер посмотрела в его глаза и потрогала нос. Бранду показалось, что, не зная, что делать она хочет щелкнуть его по носу, но вспомнила - так делала Офелия и просто потрогала.
  -Ты хороший. - Наконец сказала Хизер. - Если ты откроешь мне секрет, я не расскажу его никому. Даже Офелии. Только зачем ты мне хочешь что-то открыть Бранд? Так мы станем ближе?
  Бран покраснел.
  Хизер поцеловала его в губы и хотела снова резать салат из зеленых листов. Бранд схватил её за руку и отобрал нож. Хизер не поворачиваясь к нему, смотрела на свою руку. В этот момент было её жаль, очень жаль, настолько - что нельзя все так оставлять.
  -Слушай, Хизер, хочешь, я тебе что-нибудь расскажу из тех сказок, что мне рассказывала мама?
  Хизер пожала плечами. Но вот Бранду ничего не лезло на ум, казалось - всего его мысли перемешались. Он не знал, как вывести Хизер из такого состояния, поэтому молчал, а та смотрела на руку, не пытаясь снова взяться за нож.
  -Время. - Наконец тихо-тихо проговорила она. - У меня его мало, нужно скорее приготовить и отнести Мастеру. Он не станет спускаться сюда или звать, но он меня накажет.
  Злость. И отчаяние. В результате Бранд ничего не добился, кроме как снова подвел. Хизер дотронулась до ножа, но Бранд его перехватил и сам стал резать зеленые листы.
  -Возьми второй, так быстрее.
  Когда все было готово, и она собралась уходить как, обычно не попрощавшись и ничего не сказав, даже не посмотрев в его сторону, Бранд остановил девушку за руку и тихо спросил:
  -Ты вернешься? Сможешь сегодня? Мне нужно многое тебе рассказать. Пожалуйста.
  Хизер, молча, кивнула и убежала наверх. Обычно она не бегала, все делая быстро и размеренно. Бранд пожалел в сотый раз, что задержал её.
  ***
  Хизер вернулась. Спустя полчаса. Хотелось сразу её обнять, но Бранд сдержался. Усадив на табурет в угол, который нельзя было рассмотреть даже открыв дверь к спящим Прис с Вертой, Бранд сам сел рядом и положил свои руки на руки Хизер.
  -У тебя есть мечта?
  Хизер наклонила голову вбок, приоткрыв рот и отводя взгляд.
  -Хизер. - Бранд не удержавшись, вжался в эти зовущие губы и попытался просунуть туда язык. Сначала Хизер не разжимала зубы, потом позволила ему себя поцеловать. О чем она думает в таком странном состоянии постоянно?
  -Хизер, я хочу спасти свою сестру.
  Девушка отстранилась и взглянула на Бранда не так рассеянно, как обычно.
  -Спасти? От кого?
  -Флора была в той повозке, что отправилась за стену.
  -Ты не сможешь. - Сказала Хизер отрешенно вновь. - Ты погибнешь там, тебя не выпустят отсюда.
  -Я это знаю. Но я попробую. Скоро.
  -Скоро? - Хизер посмотрела на Бранда с легким испугом. Скорее за него, чем за себя, но Бранд признался себе, что мог и ошибаться. - Не делай этого. - Сказала девушка и слегка сжала его пальцы. - Пожалуйста.
  -Почему?
  Хизер отвела взгляд. Потом словно собравшись и что-то решив внутри себя, посмотрела Бранду в глаза. Положила руки на шею и притянула к себе, целуя так нежно, что закружилась голова. Она долго целовала его, он и потерял счет времени. Может, уже скоро было утро. Однако Бранду было все равно, даже если проснутся повариха с девочкой или сюда спустится Офелия или даже Мастер. Просто целоваться с Хизер было замечательно.
  Когда Хизер перестала целовать Бранда то в губы, то в нос, то в закрытее глаза, то даже - в лоб и снова взглянула в его глаза, она была такой спокойно-счастливой. Хотелось вжаться в неё. Бранд раздвинул бедра девушки и нащупал её лобок.
  -Хочешь? - Спросила Хизер. - Ты не будешь никуда сбегать?
  Бранд собрался было согласиться, но что-то зашевелилось в нем. Словно он невзначай, не подумав, собрался совершить предательство. Ложь или предательство? Бранд не хотел лгать Хизер. Он поднялся и посмотрел вокруг со странным чувством нереальности всего случившегося.
  -Бранд. - Сказала чуть строгим, непривычным голосом Хизер. - Сядь и выслушай меня. Ты пока маленький, но потом поймешь - ты уже её не спасешь, только сам погибнешь. Туда не дойдут и опытные егеря форта Бриг, даже самые опытные. Ты знаешь, где находится Черный Орден?
  Бранд посмотрел на неё, сжав зубы.
  -Это очень далеко, туда на лошади десятки дней пути и полно опасностей. А лошадей запрещено переправлять на ту сторону, кроме крайних случаев. Ты видел, что с ними потом делают по возвращении? Это ужасно, Бранд - если ты убежишь, и тебя поймают живого, тебя сожгут!
  -Я знаю - это трудно, но что-то нужно сделать. Просто тут ждать почти невыносимо.
  -Вот как? - Хизер посмотрела на свои руки. - Ты прав. Но ты ничего не сможешь сделать, Бранд. Не покидай меня. Останься ос мной, может быть когда Мастер... Мастер умрет и я стану свободной мы отправимся на юг. Только Бранд - я не смогу завести детей.
  Бранд не знал, что на это ответить.
  -Офелия и я очень близки, понимаешь - куда она, туда и я. Я так решила уже давно. Бранд, если ты помиришься с ней - я буду так рада!
  'Да я с ней и не сорился вроде', Бранд посмотрел на слегка мокрые глаза Хизер.
  -Без проблем. - Ответил он вслух.
  Хизер улыбнулась - уголками губ. Потом прижала голову Бранда к своему животу и стала покачиваться слегка, продолжая шептать ему на ухо тихие и ласковые слова, как колыбельную.
  -Все будет хорошо. Как-нибудь - да наладится. Мы выберемся, ты станешь егерем, в Хаенхайме живет несколько ветеранов вместе с тамошними женщинами. Если нас не отпустят на юг - поселимся там. Все образуется Бранд. Про сестру забудь, ты не сможешь спасти её. Просто представь себе, что Флоры никогда и не было.
  Бранд оторвался от теплого живота Хизер и посмотрел ей в глаза. Хотелось плакать - Хизер это заметила и поцеловала Бранда в глаз, сначала левый, потом правый, слизнув все, что там было.
  -Я говорю страшные слова? Прости, но кто-то должен был их сказать.
  В эти мгновения сразу выросшая в его душе Хизер стала похожа на мать, ту мать, которую он любил и в то же время, которую не принимал.
  -Я так не могу.
  -Бранд, сколько тебе лет? Тринадцать? А Офелии девятнадцать, а мне - семнадцать, наверное...
  -Семнадцать? - Бранду Хизер казалась старше Офелии, чуть-чуть.
  -Ты хочешь меня? - Спросила Хизер и провела по волосам Бранда. - Офелии ты нравишься, но она тебя не любит.
  'Вот удивила, так удивила', Бранд опустил глаза и уперся лбом в грудь Хизер.
  -Ты пойми, она вообще мужчин не любит. А тебя - просто ненавидит, хоть ты ей и нравишься. Все сложно с ней, просто сойдись с ней как-нибудь, пожалуйста, ради меня. Она...
  -Хорошая. - Добавил Бранд. - Ты говорила.
  Пальцы Хизер стали расстегивать деревянные пуговицы в виде птиц и зверей, верхняя была в форме двух сцепившихся петушков.
  Бранд положил руки на её груди, мягкие и вместе с тем упругие, они манили его взор, и так хотелось к ним прижаться. Хизер поднялась и, подойдя к столу, сдвинула в сторону ножи, вымытые Брандом. Легла и, задрав юбку, раздвинула бедра руками. Это было слегка неожиданно и грубо, но в глазах Хизер не было грубости, только тоска и безмятежное спокойствие. Бранд подошел к столу и стал целовать бедра девушки, пока не приник ртом к щелке, из которой стекали маленькие капли.
  Бедра сомкнулись.
  -Ты останешься?
  -Да. - Ответил Бранд и залез сверху, стягивая штаны. Когда он вонзился в тело Хизер, та вновь оплела его руками и ногами. Несколько толчков и внутри неё стало тягуче приятно, Бранд не сдержался и укусил девушку за сосок, она лишь тихонько постанывала, пока Бранд занимался с ней любовью, больше не говоря ни слова и ничего от него не требуя.
  В этот раз она словно рыба, выброшенная на берег открывала рот, и извивалась под ним, засовывая в свой рот пальцы, Бранду было хорошо с ней, до глубины души, можно было забыться.
  ***
  Его звали Холлдор, один из самых опытных егерей, что остались еще в Бриге. Тело Холла нашли внизу у стены, он свалился с подъемника, разбил свой череп и нанизался на шток с Черной Стрелой в боку поваленного гризли - флаг егерей форта Бриг. Это сочли плохим предзнаменованием. Холлдора похоронили за стенами Брига. Длинный ряд могил с валунами и без имен принял еще одного, теперь уже безымянного егеря. В Королевствах у людей были имена и даже фамилии - если их род насчитывал больше десятка поколений, то есть они не опускались до первобытного состояния в предыдущую великую зиму или жили в замке. Однако после смерти все теряли свои имена, в Королевствах не было обычая писать их на могилах, мало того - если на могиле остается признак - любой - по которому можно было опознать усопшего, это считалось плохой приметой. Можно было навещать могилу, но нельзя было над ней произносить вслух имени своего мертвого друга. Считалось - его дух вернется с земель, что не несут имен, и будет скитаться по Королевствам, творя дурные дела и неся зло людям, что не смогли его отпустить туда, куда уходят все.
  После смерти все становились Безымянными.
  Вообще-то заметив Бранда стоявшего над валуном и шепчущего 'что-то', Бранд отдавал себе отчет как выглядит со стороны. Тив приблизился улыбаясь. Лицо загорелое с парой шрамов и волосы как всегда полные снега - откуда он его столько насобирал?
  -Вообще-то попахивает некромантией друг. - Сказал Тив весело, но взглянув на серьезное лицо Бранда, слегка осунулся. - Ты его знал?
  -Нет.
  -Тогда почему не даешь уснуть, а хочешь вызвать дух егеря? Для ответов? Тебе тоже интересно как мог произойти такой нелепый случай?
  -Нет.
  Тив словно чувствовал тайну, которая рвалась из Бранда, сколько не толкай её обратно.
  -В чем дело? Мне ты можешь рассказать. Только не тяни, времени в обрез - это ты можешь и днями и ночами кувыркать с девчонками!
  -Кувыркаться?
  -Ладно. Я пошел! Позже расскажешь. Только не дергайся особо, если начнут подкалывать!
  Тив махнул рукой.
  Подкалывать?
  Когда Бранд вернулся - первый, кто его встретил - тощий и долговязый как южная безика выросшая за стеной и превратившаяся в невиданного уродца Оскар окатил ледяной водой, спросив, как там поживает его возлюбленная Вертэндочка. Как оказалось, весь форт уже узнал о том, что повариха кувыркается с Брандом.
  Бранд вздохнул и ничего не ответил. Не этим были заняты его мысли.
  ***
  -Добрый значит? - Со слезами ярости прошептала Офелия. - Ненавижу таких как ты! Вы думаете, что раз хорошие внутри, значит, другие обязаны это ценить?! Открываться тебе, доверять тебе, благодарить тебя, помогать тебе, дружить с тобой? Словно памятники - ненавижу!!! - Зашлась она в визге. - Вы сдохнете так просто, ничего не можете сделать, не видите дальше своего носа, презираю... так мало вас, но почему я так вас всех ненавижу? Я проклинаю тебя, проклинаю...
  Офелия замолкла, закрыв голову руками. Потом вдруг подняла лицо и улыбнулась.
  Потом вдруг подняла лицо и улыбнулась.
  ***
  -Я не пущу вас!
  -Да мы его незаметно вскроем, Мастер не узнает и Андор с Эйриком тоже!
  -Нет.
  -Думаешь, останутся следы? - Офелия потерла руку, зябнувшую в метель. - Слушай меня мальчик - там лежит труп человека убитого троллем и ставшего троллем, в общем - тролля. Его все равно или сожгут или отвезут в Орден. Мастер наш его вскрывать не будет.
  -Зачем вам это?
  -Ну, любопытно! Ты думаешь, почему мы поливали дорожки водой?
  Бранд нахмурился.
  -Слушай, ты можешь нас выдать - с нами что-то страшное сделают. И с тобой, за то, что раньше не выдал. Ты понял? Ты повязан, открывай тупица!
  Бранд взглянул на стоявшую молча Хизер.
  -Нет.
  -Ну, все! - Взвилась Офелия. - Ты сам этого захотел!
  
  
  Северянин.
  
  
  Сора.
  -Смотри Сора, помни Сора! Запомни все, что ты видишь!! Ты ведь видишь Это??!
  Сора пригляделась. Вокруг лежали земли королевств, казалось, что можно заглянуть так далеко, как только видит птица с неба, так глубоко - как только чует червь в земле иль рыба в реке. Сора оглянулась, чувствуя легкое покалывание в запястьях.
  -Дедушка? - Спросила она. Старик Наоки только что был тут, но внезапно исчез. Сора ловила руками воздух, падая с огромной высоты. Внизу блестел океан. В лицо ударила чайка и с криков стала падать вместе с девочкой, но в конце смогла выпрямить крылья и увернулась от воды.
  Это реальность?
  Сора увидела свое отражение в воде, перед тем как удариться об неё лицом и уйти сразу на большую глубину. Тут было спокойно и лицо - онемевшее от удара - не чувствовало боли. Сора перевернулась и стала смотреть, как сквозь толщу воды пробивается свет солнц. Яркое белое пятно играло странными зайчиками, а рядом блестела желтая дорожка второго солнца. Третье еще не взошло, а четвертое - как знала маленькая Сора из бесед с Мэдокой - его ведают только звездочеты. Ведь оно такое маленькое и похоже на яркую красную звезду.
  Изо рта вылетели несколько пузырьков. Сора открыла рот и выпустила весь воздух. Он сейчас не к чему. Медленно погружаясь на дно, девочка чувствовала такой покой, что хотелось спать.
  Что будет, если заснуть во сне?
  Сора открыла глаза. Рядом в позе лотоса сидел старик. Вокруг никого, только Храм в Облаках. Сора поняла - он не настоящий. Не бывает храмов, парящих в облаках.
  -Дедушка, это ты его сделал?
  Дедушка молчал, а Сора рассмотрев это странное живое изваяние, что во сне было дедушкой, стала смотреть вниз со ступеней, уходящих в туман далеко внизу.
  Это облака - поняла Сора. Они высоко над ними, среди других, более высоких облаков. Даже у неба есть иерархия. Сора вдохнула воздух. Тут было трудно дышать, приходилось часто-часто открывать рот и полностью наполнять себя легкой невесомой прохладой.
  Как хорошо - подумала она и, улыбнувшись, закрыла глаза от яркого света солнц.
  Дедушка открыл глаза. Сора могла это чувствовать и, не открывая глаз сама. Она подошла и положила руку ему на плечо - не на ощупь, а словно видела с закрытыми глазами.
  -Видишь? - Тихо шепнул дедушка и Сора, не открывая глаз, посмотрела на далекие, лежащие внизу земли королевств.
  И увидела.
  -Запомни. - Сказал Дедушка Наоки и ткнул пальцем в сторону севера. Куда ушли Мэдока с девушками и Трент Снарк с Тэтсуя по имени Дракон. - Там тьма. Нечеловеческая и старая. Там, - он ткнул на восток, - у нас дома есть тьма совсем чужая, но она другая.
  Сора посмотрела туда, где остался её дом, и увидела лепестки темного цветка. Они дышали.
  -Что это?
  -Я не знаю. - Дедушка, молча, смотрел вниз, себе на колени. Когда туда взглянула девочка Сора, то увидела огромный океан тьмы.
  -Дедушка, мне страшно!!!
  -Не бойся, это глубоко под Королевствами. Там!
  Дедушка ткнул на запад. Сколько Сора не смотрела, она ничего не видела, но запад был странным.
  -Там самая страшная тьма, что я вижу. Далеко и спряталась.
  -От нас спряталась? - Спросила девочка Сора.
  -Нет. От той, что под нами, что у нас дома... та, что на севере, словно остатки давно минувшей мертвой тьмы, что хотят воскресить люди. И я чувствую что-то за ней. Какой-то колодец, куда боюсь улететь, оторвавшись и не вернуться. Он очень глубокий Сора, очень...
  -Тьма прячется от тьмы? Это вкусно, дедушка! Как много вокруг тьмы. - Слегка улыбнулась Сора. - Незнакомой и чудной, странно пахнущей. Но все-таки это интереснее, чем повешенные дети. В них я рассмотрела тьму людских сердец, я не хочу больше туда заглядывать, можно? А та тьма, что ты мне показал, слегка даже манит меня. Я хочу узнать, что там? Дедушка, можно???
  Дедушка Наоки вглядывался в горизонт запада, куда уходило еле заметно красное солнце - самое большое из солнц мира, потом посмотрел на юг.
  -Там, там - пылает столь яркая тьма, что болят мои старые глаза. Не знаю, что она нам принесет, но много людей погибнет.
  -Яркая как солнце? Это странно, тьмы бывает цвета звезд, дедушка?
  Дедушка не ответил.
  -Дедушка Наоки! - Молвила Сора, встав на колени и обняв его ноги. - Я не испугалась тьмы на севере, хотя возможно должна была, я испугалась той, что под нами, восхитилась тьмой нашего дома, не заметила тьмы на западе и не поняла тьмы юга. Однако небо под нами чистое, меня назвали в честь него. Можно я отныне буду смотреть только туда?
  Дедушка задумался. Ответил он не сразу.
  -Сейчас я не вижу тьмы в небесах. Однако когда я был молод, однажды ночью проснулся, чувствуя себя странно. Вышел к молитвенным камням предков, они обычно давали ясность ума, и посмотрел на звезды. Лун не было в ту ночь, было так тихо, что слышно как растет трава. Смолкли все насекомые, и в ночном небе что-то неслось с востока на запад. Огромное, я помню, как трепетало все внутри меня, когда смотрел я в небо. А потом все ушло, словно то нечто заметило меня жалкого на земле и скрыло себя от моего взора.
  -Еще одна тьма?
  -Я не знаю. Когда я говорю про Тьму, то чувствую, как надвигается беда, гибнут и расстаются с мечтами люди. Молодые, вроде тебя или Мэдоки. Однако то, что я ощутил в ту ночь было слишком особенным, чтобы сказать точно. Это как увидеть лоно матери, уже повзрослев, не тьма ни свет, а что-то вечное. То откуда мы пришли - наверное, так тебе будет понятнее Сора.
  
  
  Мэдока.
  Добро? Добро - это когда тебе еще есть, кого защищать. Так думал, Мэдока, смотря на улыбавшуюся Рей, пытавшуюся рассмешить Асуку.
  Еще пока есть...
  
  
  Хротгар.
  Тело Офелии было еще довольно белым пятном на репутации Брига. И все же Хротгар хмурился. Он не любил половинчатых мер. Зачем наказывать, если уже не исправить? Ни того что сделано, ни того, кто сделал. Андо опять погорячился и одновременно был слишком мягок, Хротгара слегка бесили такие люди, но Андо он уважал. Истерзанная девушка лежала в снегу. Казалось, она потеряла сознание от боли. А Хротгар мял свой ус, мысль одна болезненная и знакомая как старая рана не отпускала его.
  Интересно, а Снаркам нужны все эти бастарды или нет?
  Кнут описал дугу и врезался в спину девчонки, которая заорала так, что старый Хротгар поморщился. Ван Ченоба умел ломать позвоночник с одного удара кнутом длинной чуть больше этого. Сколько солдат сдохло, хороших, крепких от его ударов - растяжек, как их называли в легионах!
  Сучка убила двоих его людей. Шалила, а может - просто вымещала злобу. Хротгар сам временами поднимался на стену.
  -Хватит мучить девочку. - Сказал он Гарду, ответственному за самую глупую экзекуцию на счету Брига. - Да что вы её порете? Голую да на морозе, да на виду у всего Форта. О Безымянный чем мы стали! Срубите ей голову и все! - Добавил он тогда мимоходом и ушел к себе. А потом уже её приемному отцу объяснил все с глазу на глаз. Тот спокойно отнесся, внешне, по крайней мере. Эти алхимики или камни внутри или вообще не люди.
  -Слушай Алхимик. - Сказал ему Хротгар, обнимая за шею. Он был навеселе. - Мне в голову пришла отличная мысль, когда смотрел как эту твою приемную ученицу, тьфу, сучку твою голую порят на снегу. Она же бастард Снарка. Ты знал? Вот сейчас её папочка из своего высокого и родового примчится, сморкаясь - небось, годами оттуда не вылезал - и будет кричать и спрашивать 'кто его дочь казнил да за что?!'. Кха, я недурно повеселюсь.
  Но прошел месяц с тех пор и никто не примчался. Офелия и впрямь никому не была нужна. Наверняка у Мастера были какие-то планы насчет этой девки. И Хротгару совсем не хотелось во все это вникать. Вот только глаза Гудады не спешили уходить из его памяти. Однажды они даже приснились Хротгару. Огромные и выпученные, почти слепые на первый взгляд, но цепкие, смотрят только прямо, хоть бы слегка скосил как человек, а то жутко делается.
  Помяв мягкие груди Дыни, Хротгар вылез из-под теплого пледа, прислушиваясь к завыванию ветра. Такой знакомый раньше - теперь казался старику совсем чужим. Что-то надвигалось, узнать бы что именно до того как грянет гром и засверкают молнии.
  -Рома принеси. - Сказал он рабыне, а та лишь потянулась во сне. - Эй! - рукой под пледом Хротгар нащупал теплое вымя дыни и крепко дернул пару раз. Вскрикнув, женщина проснулась.
  -Дынечка. - С собой нежностью этой ночью, Хротгар положил руку на теплое лоно рабы. - Рома мне принеси живо.
  Вылезшая из теплой постели дыня с заспанными глазами поплелась в другую комнату - груди подпрыгивали, а бедра раскачивались, ступала Дыня неуверенно и вместе с тем привычно как пьянь морская на палубе. Но Дыне не суждено было успеть вернуться. До слуха Хротгара донесся звук рога и удары в колокол.
  -Да что-то они зачастили. - Устало посмотрев в деревянный пол и пошевелив затекшими пальцами, прошептал Хротгар. Но одевался по-военному быстро.
  
  
  Бранд.
  Хизер. Она смотрела с презрением. Бранд проглотил комок и убежал, стараясь не думать о том, что больше никогда не сможет до неё дотронуться. Сама мысль о том, чтобы попытаться оправдаться и объясниться была дикой. Хизер ни за что не поверит. Может Офелия ей такого наговорила, перед тем как сама сдалась - а в этом Бранд уже не сомневался. Только она не сдала Хизер и не сдала его. Хизер - потому что любила её, Бранда - потому что ненавидела и хотела, чтобы он помучился.
  ***
  -Я ничего не говорил! Почему мне никто не верит...
  -Да все тебе верят. Не говорил, значит, не говорил. - Тив похлопал по плечу.
  Но Бранд понимал - что никто ему так никогда и не поверит.
  ***
  Бранд понял - он спасет Флору! Он не сможет жить без сестры, а Хизер, отговаривавшая его - теперь ей все равно. Только из-за неё Бранд хотел предать сестру и забыть о ней. Еще не зная как именно - он просто знал, что все, чем он теперь будет заниматься - искать способы попасть в Темный Орден и спасти сестру до того как с ней сделают что-то нехорошее. Что могут сделать с восьмилетней сестренкой, Бранд не знал, но он слышал и запомнил - сотни лет туда увозят детей, тысячи и тысячи, каждый месяц, но обратно возвращаются лишь десятки, да и те, потому что орден переполнен.
  Временами, проснувшись, Бранду все казалось снов, а иногда он всерьез мечтал о том, что сестру вернут, так как ей больше шести и они заживут в форте Бриг с ней и поварихой. Он сможет тут о сестре позаботиться. Но сестру не вернули. Прошел месяц и отряду из четырех человек под 'командованием' семнадцатилетнего Тива в числе восьми групп по четыре человека каждая суждено было отправиться в белый Лес, расстилавшийся сразу за стеной. Пройти каждой группе своим путем без карты или подсказок опытных егерей до поселка Киган, то есть огонь на языке народа жившего за стеной. Сверр рассказывал, что земли за стеной лишь начало обширной страны, которую не контролируют никто, даже Темный Орден, что там живут удивительные существа напору с обычными людьми. Бранд не верил что люди там обычные, со стены он видел этот лес и даже горы за ним. А что за этими горами? И впрямь огромные пространства и далеко-далеко за ними Фантазия, где кровь замерзает в жилах у живого человека, которая манила в давние века, еще до постройки стены, искателей приключений, исследователей и куда даже целые государства оснащали крупные экспедиции? Бран был самым младшим, ему еще не исполнилось четырнадцати, но Тив был хоть и молодым - опытным егерем, насколько это вообще возможно в семнадцать лет. Сверр пожал руку Бранду, сказал держаться Тива и занялся своими делами. Все еще работавший на стене сбивателем сосулек как самый мелкий в форте бриг, Бранд часто смотрел вместе с лучниками Черной Стрелы на этот лес, стараясь запомнить каждую отметину различимую глазом. Высокое дерево, занесенное снегом, странный дымок посреди леса, огромное озеро к северо-востоку. Однако Сверр рассказывал о невероятных по протяженности озерах на западе по сравнению с которыми это просто пруд. Они тоже замерзают, и стена там уходит под воду. Бранд не раз задавался вопросом - как и кто строил эту стену? Такое невообразимо гигантское сооружение под силу людям Королевств, где Бранд родился и которые обрекли его на изгнание, а сестру на неизвестность и - Бранд не хотел об этом думать - возможную смерть?
  ***
  Когда Бранд вернулся в утро того дня, к вечеру которого они выступали - от этих слов сердце Бранда билось чаще, не от мальчишеского азарта уже - просто это был шанс если и с риском погибнуть, но шанс попасть за стену и попытаться хотя бы узнать как пройти в орден. У него он будет. Бранда встретили три друга, Тив смотрел на него свысока, словно оценивая и вместе с тем дружелюбно. Однако лицо его помрачнело.
  -Что-то не так? - Бранд сжался. Но потом отпустило - что хуже случившегося могло еще с ним произойти?
  -Да тут такие дела - короче твоей возлюбленной больше нет. - Тив слегка искривился, словно пытался сдержать смех, понимая, насколько он непристоен в такой момент и смог это сделать.
  -Какой возлюбленной? - У Бранда похолодело при мысли о Хизер. Её спокойное и тихое улыбающееся лицо, словно выросшая сестра, русые локоны ми веснушки. Бранд вытянул руку и попытался дотронуться до него.
  -Эй! - Воскликнул Ян и подхватил Бранда. - Ты что Тив, у парня сейчас обморок будет!
  Бранда усадили на кривой стул - таких было пруд пруди в общем зале.
  -Так значит, все же была любовь. - Только уголками губ смеясь, шепнул Шон, но тут же смолк, поймав взгляд Тива.
  -Некому тебя теперь будет пичкать, да ладно, выкрутимся. - Тив потрепал за плечо Бранда.
  -Пичкать? - не вник сразу Бранд. - Хизер?
  -Не Хизер. Повариха отравилась. Теперь мелкая за неё.
  -Мелкая? - У Бранда голова шла кругом, но от сердца отлегло. Вот только одна мысль не давала ему покоя, но высказывать её Бранд не хотел. Он и так заслужил легкую славу стукача после того как Офелия созналась в шаловстве из-за которого погибли два егеря Черной Стрелы и её казнили. Только Бранд знал, что или она это сделала сама или кто-то иной настучал на неё, а может, прост подслушал. Мысль о том, что он начал об этом говорить во сне и повариха, подслушав, рассказала Андо, Бранд признался себе, что возможно он все-таки невольно Офелию предал не только этим. Пусть и среди четырех человек, но трое из них были его единственными настоящими друзьями тут, окромя уже седого Сверра, а одна ему нравилась почти как Флора.
  -Она хорошо готовит. Круглые сутки пашет, не скажешь что ребенок!
  Войдя внутрь Бранд увидел Присциллу быстро шинкующую лук. В руках девочки нож летал с такой скоростью, что у Бранда зарябило в глазах. Деловито подбежав к огромному котлу, Присцилла туда заглянула. Везде были расставлены маленькие, кое-как наспех сколоченные ребятами скамеечки. Чтобы девочка доставала до висевших повсюду сушенных трав и овощей.
  -Отравилась, значит...
  Бранд смотрел в пол. Присцилла пронеслась мимо него, мельком взглянув с улыбкой полной небывалого подъема. Это счастье было искусственным, как и все остальное?
  ***
  -Слышал о Поющем Рыцаре Севера?
  -Барде северного народа? Скальде?
  -Да нет же - он с юга, как и мы - поехал охотиться на троллей, чтобы завоевать славу и обойти своих братьев став лордом. Не знаю, зачем ему эта глупость понадобилась, да может, в те времена были другие лорды.
  -А чем тебе наши лорды не угодили, Шон?
  -не глупи, Ян, я ведь всю правду рассказать могу!
  Ян замолчал. Бранд чувствовал тайну, но хоть от природы слегка любопытный, сейчас он не хотел искать новых тайн. Ему с лихвой хватало воспоминаний об Офелии. Однако одно он зал - имена его друзей не настоящие, по крайней мере у Яна с Шоном, а может и у Тива.
  -И что он сделал такого великого, сей достопочтенный рыцарь, что его запомнили в веках?
  Шон рассмеялся.
  -Ничего. Просто, говорят, временами - его видят разведчики до сих пор. Представьте себе промозглое утро, и в тумане раздается сиплое ржание лошади. И вот туман расступается и появляется он - Рыцарь Песни.
  -И нападет на бедолаг как тот Дрого?
  -Нет, он не агрессивный вроде. Просто едет и поет!
  -Ужас.
  -Да ну? Тролли не поют.
  -Это поющий рыцарь - легенда севера.
  -Как корабль, что вечно странствует с командой мертвых матросов острова Хоринис?
  -Угу. Летучий Голодранец. Что-то пошло не так и вместо вечного голода он заработал вечное наслаждение и желание петь. Я бы сказал - тролль каким-то образом прорастает в определенные участки мозга.
  -По-моему ты слишком умный.
  -Да подожди ты! Слушай - если он пророс не туда, то вместо чувства голода и требований 'покормите меня' ну и сопутствующих слюней у поющего Рыцаря проснулось тяга к прекрасному.
  -Ты издеваешься?
  -К пению и бродяжничеству.
  -Ну, в общих чертах да. Едет такой и - ну вот просто не может не петь.
  -Это глупо. А чем он питается, если постоянно поет?
  -Я думаю, такой рыцарь существовал, бедолаге просто не повезло, а теперь это просто легенда, я тоже считаю - он быстро умер от голода. Не может же он вечно ездить на лошади по северу и горланить одну и ту же мелодию? К тому же лошади боятся троллей.
  -С чего ты взял?
  -А сам посуди, почему в дозоре без лошадей?
  -Просто...
  -Ну вот - видишь!
  -Страх перед троллями тут не причем, наоборот - если лошадь взять она и предупредить может! Я думаю иная причина.
  ***
  -Да это настоящий монстр, впервые вижу кабана выше лошади с корой на спине и рогом!
  -Ужасный Кабан. Или Лютый - как тебе больше нравится.
  -Охотиться со стволов деревьев было неплохой идеей. Впрочем, такой в ярости мог и свалить сосну!
  -Смотрите, у него кровь не только от стрел.
  ***
  -Я своего Фенрир назову. - Тив улыбнулся, рассматривая черного волчонка, что глядел разноцветными глазами на мир.
  -Я своего - Гарм.
  -От силы пара суток. Даже меньше. Нужно их покормить.
  ***
  Беленький уполз дальше остальных - на целую милю от трупа матери-волчицы. Этот доставался Бранду, он был самый маленький из всех по размеру не больше обычного щенка мастиффа.
  -Девочка. - Сказал Бранд Яну и тот улыбнулся. - Как же её мне назвать?
  -А ты его Офелией и назови! - Крикнул Бранду, проваливавшийся по пояс в снег Шон. Тив кинулся к нему наперерез, закрывая линию обстрела для Бранда и маша руками.
  -Не слушай его, - кричал Тив, - он сам не знает что говорит!
  -А я вот возьму, - Бранд поднял тяжеленного белого волчонка над головой, в двух вытянутых руках держа, - и впрямь Офелией назову...
  В лицо Бранда ударила теплая струя. Морщась и опуская руки, он уже знал, что Офелией щенка не наречет.
  -Триста. - Крикнул друзьям Бранд. - Триста!!! Её зовут Триста!
  
  
  Мерлин.
  Белые здания уникальные по архитектуре для Королевств высились вдали. Они были построены из странного камня, о котором Мерлин читал когда-то давно. Исчезнувшая цивилизация Ксеркс строила Имперский Город веками, чтобы восстановив его союзные королевства основа свою Столицу. Башня Гильдии Звездочетов возвышалась наравне с огромными куполами Храма Безымянного и королевской оранжереи. У гавани было невиданное оживление - сотни судов всех форм и расцветок от крохотных баркасов, до огромных шестипалубных манноверов построенных на верфях для армий Экстерминатуса.
  -О, в Столице живут люди?
  -Раньше он назывался Имперский Город, строили еще Ксерксы. А ты думал - там одни нелюди?
  Мерлин и Лирой стояли на палубе 'Даегберхт' - обе мачты несли лишь косые паруса, утро было пасмурным, накрапывал мелкий дождь. Лирой улыбался, а лицо Мерлина выражало одновременно и скуку и сильное напряжение.
  -Ты представлял его иначе?
  -Лирой, я одно время решил - Столица не меньший символ, нежели Безымянный. Теперь вижу, что ошибался.
  -Гордость и предубеждение - фирменные черты Кастенов.
  -Во мне нет гордости, - улыбнулся Мерлин, - а убеждения мои основаны на изучении, а не на эмоциях.
  -Ну, на счет Безымянного ты все для себя решил. Хорошо хоть в Гильдии теперь не требуют ему клятвы. Родовые боги ушли вместе с нашими прадедами. Атеисты, кажется, так нас называют южане. Крестьяне могут молиться древесным стволам или дождю, верить во что угодно, но религия не прижилась в Королевствах. Гильдия - ты так хочешь туда попасть. Почему, Мерлин? Ты хочешь определиться - кто правит в Столице, Гильдия ли контролирует Палату Лордов или сама Гильдия - лишь еще один символ Королевств, как и Безымянный Король, как двуглавый орел на гербе, окруженный пятьюдесятью звездами - по одной на каждого Лорда. Почему Мерлин? Ты думаешь: если узнаешь истину - станешь счастливым?
  -У стен и вправду есть уши.
  -Еще язык, но вот лицо... - Лирой засмеялся. - Увидеть бы его. Язык-то ничего не скажет.
  ***
  -Рискуешь надорвать животик. - Заметил тогда Лирой.
  -Отец! - Мерлин замер. Отец восседал на возвышении, тонкое лицо слегка лоснилось, по правую и левую руку сидели секретари. Перед отцом лежала кипа каких-то бумаг и золоченые принадлежности для письма, однако он и не думал к ним притрагиваться. Все что ему нужно было - это деревянный обитый металлом молоточек.
  -Да, ты удачно попал - это заседание палаты лордов будет проводить твой отец.
  -Их меньше. Я насчитал лишь сорок одного.
  -Ну, Снарки и Генрихи тут появляются редко, исключительно чтобы поднять себе настроение и жизнь продлить.
  -Смех? Лирой, почему лорды заседают внизу, а мы и все наблюдатели стоим уровнем выше?
  -Очень интересный вопрос. - Заметил Лирой, но отвечать не стал.
  ***
  -Извините, мне пора отлить. - Пэр Шампаньри и старый светский лев поднялся на непослушных ногах и, шаркая, отправился в угол. Под критические взгляды всей палаты лордов Хуан Великий помочился в углу комнаты, после чего, кряхтя, вернулся обратно, жалуясь на подагру.
  Некоторые Лорды закрывали лица руками.
  -Лорд Кастен, - обратился к отцу маленький и лысый Джованни Ирита, пэр Юрлы и герцог Дрожащих Островов. - На сегодняшних слушаниях будут обсуждаться проблемы старческого маразма в палате лордов?
  -Нет, ваша светлость, это мы перенесем на следующую сессию.
  -Понятно, - отозвался маленький лысый пэр, криво улыбаясь, - тогда вы не против, если моя светлость покинет вас?
  -Против такого никто не против. - Отозвался Дашилл Морон, герцог Рожденного-в-Боях Королевства серебряных земель. - Когда же Ваша Светлость нас окончательно покинет, если не секрет?
  -Я не говорил, что окончательно покинет вас светлость, уверяю вас, сэр, светлость еще вернется! - Улыбался счастливо маленький лысый человек, торопливо шагая к дверям, ведущим в бардовый коридор, увешанный портретами десятков поколений лордов северных и южных земель пятидесяти Королевств Мертаны. Там же стояла статуя Безымянного Короля в полный рост, по мнению скульптора именно так он и выглядел, когда покинув Хоринис уже не заключенным, но еще не королем, а просто Безымянным Героем, впервые вступил на земли Миртаны, чтобы завоевав её и сделав первым Королевством переплыть бездонное море и завоевать Аден, переименовав его в Мертану.
  Собственно в эту сказку уже веками никто не верил, и только чудо держало статую безымянного в том коридоре, ведь она была из чистого золота. По слухам, конечно, ведь её никогда не пилили, чтобы проверить - так ли это? Наверное, не один вор не хотел, чтобы его народ истребили за воровство лика Безымянной Легенды, а может просто боялся длительных пыток, все может быть...
  -И так насчет слуха, про пытки, творимые над детьми в северном ордене.
  -Простите. Он называется - 'Темный Орден' и официально нам не подчиняется.
  -А неофициально? - улыбнулся Мормиле Сиу, немолодой уже мужчина с седой шевелюрой на плечах и пером ястреба за зеленой егерской шляпой. - Хотя отзываю свой вопрос, я, кажется, забыл на мгновение, где нахожусь.
  -Вы так уверены в этом? - Спросил сэр Авраам и воззрился в немой претензии к лорду Северной Звезды. Лорд-Рейнджер, как прозвали Шерифа и бывшего бургомистра Нью-Шерота, первый из северных лордов, единственный из присутствовавших на заседании Снарков воззрился с едва сдерживаемой яростью в ответ.
  -Простите, но пытки и бесчеловечны эксперименты - это совершенно разные вещи!
  -Вы так уверены в этом?
  -А вы нет?
  -А почему вы собственно спрашиваете?
  -Извините, сир, но мне кажется, вы саботируете дебаты.
  -А мне кажется, дебатов собственно и нет - север, тот, что за стеной не принадлежит нам.
  -Но туда направляются испокон веков НАШИ дети.
  -Простите - ваши дети там бывали?
  -Мои нет, но дети моих подданных. Разве это не одно и то же?
  -Простите - не одно, и уж тем более - не то же. - Криво оскалился тощий лорд.
  -На чем основываются ваши убеждения? - Вспылил Авраам, внезапно становясь на сторону удивленного этим старого Шерифа.
  -На фактах! - Рявкнул тот в ответ.
  -На чем основываются ваши факты?
  Застучал молоточек Кастена, но перепалка разгоралась.
  -На наблюдениях!!
  -Кто вел эти наблюдения? Извините за грубость, лорды - но этот человек врет!
  -Да как вы смеете!!!
  -Смею - Я. Вы - врете.
  -Я требую...
  -Замолчите!!
  -Тишина в зале!!! - Закричал Гленн Кастен и сломал молоточек. Пока все садились на свои места, а ему несли новый, он тихо шелестел бумагами, потом сказал.
  -Давайте по существу, в чем суть проблемы?
  -В её отсутствии, то, что находится за стеной - не часть Королевств.
  -А говорят там земли в половину наших.
  -Вы так уверены в этом? - Авраам, не стесняясь, обедал посреди совещания, отправляя вилкой в рот большие куски недожаренной свинины. - Простите, но мне кажется, вы бредете.
  -Меня оскорбляют!
  -Не вас, а ваши факты.
  -Но я их преподнес, значит меня. Я требую...
  -Замолчите. Оскорблены были не вы, а ваши срамные факты. Не срамите себя подобными вещами. Факты были вам изложены неверно, вы должны были их проанализировать прежде, чем преподнести палате лордов.
  Авраам приподнял тарелку и стал сливать в свой рот подливку, тряся всеми четырьмя подбородками.
  -Простите? - Обиженно арканился тощий лорд и затряс козлиной бородкой.
  -Давайте без истерик. Мы же лорды!
  -А в чем собственно проблема?
  -Напомню - в её отсутствии. Это обычай. Требования гильдии. Мы веками так делали - с чего что-то нужно пересматривать сейчас, когда все идет как нельзя лучше.
  -Хорошо пошла. - Заметил Авраам собственному желудку.
  -Так вот...
  -Факты искажаются в угоду иностранному влиянию. Средиземье снова угрожает нам крестовыми походами в количестве от одного до пятнадцати, но пока что их крестоносцы не доходили до наших земель. И, однако же, лазутчики их повсюду. - Разъяснил Ожеро Верзилских своему непомерному животу, словно коллеге, пострадавшему от иноземных лазутчиков.
  -Да знаем мы это.
  -Вы знаете? Вы так уверены в своих словах? - Авраам презрительно взглянул на говорившего.
  -Однако простите? Вы сами-то - ни в чем неуверенны?
  -Это потому что я умнее вас. - Ответил Авраам и рыгнул. Сидящий в метре от него Столетний Лорд, прозванный так не за свой возраст, а за земли, которые он представлял, поморщился. Самому лорду было всего двадцать три года, самый молодой из присутствовавших. Второму по возрасту было уже за тридцать пять, а большинству шел пятый или шестой десяток.
  -Лорд Авраам, за повторяющиеся фразы 'вы так уверены в этом?' и 'а почему вы спрашиваете?' впредь буду удалять из зала.
  -А вы кто??? - губы Авраама вытянулись в трубочку, а глаза выпучились как у краба.
  -Запротоколируйте это. Авраам Исая-Линкольн на сегодня отстраняется от слушаний.
  -Можно я скажу? - Поднял руку как школяр тощий лорд и отец ему улыбнулся доброжелательно. - Я думаю, - продолжил тощий с козлиной бородкой, - что пытки - это бессистемное воздействие, которое заканчивается смертью в виду сильных болевых судорог. А под критерии бесчеловечных опытов можно что угодно подвезти, например наши слушания здесь, у меня они уже в кишках.
  Кастен застучал молоточком.
  -Вы лишаетесь слова и удаляетесь из зала лорд-как-вас-там.
  -Как вы смеете не помнить мое имя!!? - В бешенстве заорал тощий с острой бородкой. - Я Гуго, Гуго Келлерман!
  -Не помню такого, однако не оспаривают ваши права здесь находиться.
  -Вы сами себе противоречите. - Заметил Франсуа Макдональд, скрестив руки на животе и разглядывая прекрасный лепной потолок. Он ни разу за все время не удосужился взглянуть на собравшихся, словно боялся убить их своими очами.
  -Ах, теперь вспомнил, вы наследник Джеральда Ойаго, с которым приключилось такое несчастье. Однако прошу вас понять - насколько бы вы ни были знамениты у себя на Родине, в Столице вы недавно и вас тут мало кто знает. Прошу меня извинить.
  По залу прошла волна самых разнообразных чувств. Еще бы, впервые лорд умудрился утонуть в дерьме.
  -Это плохая примета для Королевств. - Шепнул справа стоящий от Мерлина человек. Он показался смутно знакомым...
  -Да никакой он не наследник - дядя он, ДЯДЯ!!! - крикнул кто-то с верхнего яруса, где стояли Мерлин с Лироем. Крикнувший тут же скрылся за головами. Вдвойне оскорбленный Гуго обвел глазами маленькую толпу, преимущественно состоявшую из молодых наследников и прочих дворян.
  -Подать мне коня! - Рявкнул сир герцог Буритании Эрвиг Осмодей III вставая из-за стола с видом весьма расстроенным.
  -Прошу вас покинуть зал совещания. - Откомментировал отец.
  -Коня лорду!! - Не унимался герцог Буританский.
  -Запротоколируйте это. - Сказал отец Мерлина секретарю, потом снова обратился к старому лорду. - Прошу вас пешком покинуть зал заседания палаты лордов, на выходе вам подадут вашего коня, сир.
  -Я лорд!!! - Взвился старик багровея.
  -Да все тут лорды. - Шепнул кто-то и пронесся по залу легкий смешок. Старый лорд вытащил меч и стал водить им, ища жертву среди улыбавшихся и глядевших с необыкновенным презрением на него лиц.
  -Я требую дуэли, сатисфакции!
  Зал взорвался хохотом. Старик обернулся к председателю.
  -Вы! - ткнул старый лорд таким же старым мечом в лицо невозмутимо смотревшего на него отца. - Я требую поединка!
  -Запротоколируйте и это. Лорд, при всем уважении к вам в ближайшие полгода ничего не выйдет, вы далеко не единственный кто хочет со мной дуэли и вам придется подождать своей очереди. К слову, сегодня вечером я отправляюсь на столичные верфи наблюдать за постройкой кораблей для нашего драгоценного Экстерминатуса, это неофициальная инспекция.
  -Он когда-нибудь дождется и ему подадут сюда коня. - Шепнул на ухо соседу стоявший позади Мерлина мужчина с усиками и весьма хитрым лицом, казалось, на него надели маску, или мышцы свело так, что обладатель сего лица стал похож на сатира из средиземских легенд. - Только придется расширить двери и сделать стойло.
  -Хоть в жареном, хот в вареном виде - но подадут...
  -А не ускорить ли нам сие решение?
  -В следующий раз, когда он станет требовать коня прямо в зал совещания, нужно будет сделать так, чтобы конь был наготове. Сервирован, так сказать... Какая у лорда лошадка, мистер Фокс?
  -Черный мерин. Старый, как и сам лорд, но неплохо держится.
  -Попрошу повара зажарить голову такого же коняшки и подать в яблоках в следующий раз. Вот смеху то будет, как ты думаешь Гай?
  Тот, кого назвали Гаем Фоксом, тихо рассмеялся и, сделав пару шагов назад, скрылся в напиравшей на перила красного дерева толпе. В этот раз за прениями наблюдало порядочно народу. Мерлин очень сомневался что Гай Лиса - настоящее имя. Скорее всего, это был один из многочисленных безымянных и великолепно владевших клинком, да и языком фальшивых дворян, что по воле одного из Генрихов, а может и всех сразу, проживали в Столице.
  Слушания закончились на том, с чего и начинались. В конце Гленн обратился к старику, мирно проспавшему все это время.
  -Сир Бертье де'Луи, прошу вас принять ленту председателя на следующие слушания.
  Старику пришлось повторить несколько раз, и когда его тронули за плечо, и он проснулся, первое что он спросил было:
  -А мне дадут право, наконец, высказать все, что я думаю о пожарах в Сулузии?
  -Простите герцог, но эти пожары случились двадцать лет назад.
  Герцог замолчал, что-то про себя шепча, потом снова посмотрел дрожащими старческими глазами в лицо Гленну Кастену.
  -Как быстро летит время. - Прокашлял он. - Но скажите, добрый сир, мне вообще дадут что-то сказать на этих слушаниях?
  -Разумеется, ведь вы их будете вести.
  -Как хорошо. - Старик закашлял. - Это очень, очень хорошо!.. ну теперь я вам покажу...
  -На том. - Объявил Гленн Кастен. - Слушания объявляются закрытыми!
  
  ***
  -А ты думал: тут плетутся заговоры и интриги? Бедный Мерлин, сам посуди - если никто не хочет быть Королем - какие могут быть интриги? Вот в Средиземье - да, там все рвутся к власти. А у нас?
  -У нас все очень хорошо устроились, анонимизация власти. Можно творить беззакония, сваливая все на Миф. Для того, чтобы властью пользоваться - не обязательно её обладать, в таком случае не придется и отвечать.
  -Это из языка ксерксов? Сокрытие власти?
  -Политический строй ксерксов назывался демократия. Власть, принадлежащая народу, все равны, равные выбирают своего представителя.
  -Да мой друг, она под запретом ты же знаешь.
  -А ты знаешь - почему?
  -Вот сложный вопрос.
  -Действительно, Лирой, самые сложные - это те вопросы ответы на которые знают все и у всех они почти одинаковы.
  -Я думал, у Ксерксов Великих и необычайных была самая прославленная в летописях древних Империя.
  -Свитках древних, у Древних не было летописи, были свитки, которые расшифровывали алхимики веками. Однако империя их просуществовала всего три века и ознаменовала собой крушений древней цивилизации Ксерксов, её упадок. Лирой, Империя привела к упадку Демократию, что же принесет упадок империям?
  -Демократия?
  -Одна из причин, почему слово это и эти... я бы сказал мотивы - считаются запрещенными в Королевствах. Которые без мифического Безымянного все больше похожи на какую-то извращенную форму Демократии. Где ничто и никому не нужно, а те, кому что-то нужно плетут непонятные тайные и зловещие нити в тени, прячась от солнца и страшась слова 'Власть'. Когда слово Власть становится проклятым, и им называют только тьму - тьма приходит, Лирой - власть это свет, но никто уже верит в это! Власть ведет за собой страну, и если власть изначально 'зло и тьма' - то туда же отправляется и весь народ.
  -В Столице? Демократия?
  -Да-да, особая и очень изощренная. Демократия для избранных, для дворян, не считающая всех прочих за людей вообще. На мгновение у меня даже возникла мысль, что Гильдия держит палату лордов с их семьями и близкими в заложниках, ведь без пропуска даже они не могу покинуть этот Странный Город. Однако мою версию разбивает тот факт, что пропуск этот - лишь формальность и у многих семьи далеко отсюда. Это ведь не настоящая палата Лордов?
  -Все-то ты хочешь знать. У меня тоже сперва возникли странные мысли.
  -А потом?
  -Мерлин, тебе и Гильдия - не та, и Лорды - не те.
  Мерлин засмеялся, маша рукой Лирою на прощание. Он шел к набережной.
  
  
  Ли.
  -Мир изменился. - Инь окунула в воду лицо. - Я чувствую это по воде.
  Капли падали с её губ, красивые фиолетовые глаза горели красным в сумраке переулков Столицы Мертаны. Похожая на водный цветок - лилию - Инь была медиумом банды ястреба.
  Кукла.
  -Что-то не так с водой?
  -С миром.
  -Инь, давай без пророчеств, где Леон?
  -Вместе с Матильдой, идут по пирсу и кормят птиц. Тай в лодке, спит, закрыв лицо рыболовными сетями, его не заметишь с набережной. Остальные в кабаке Трех Лун, пьют отнюдь не воду.
  -Как же ты их видишь отсюда, если не воду?
  -Там тоже есть вода.
  -Вода есть везде.
  Инь повернула свое кукольное и отрешенное от мира лицо к хозяину и ответила бесстрастным чарующим голосом.
  -Нет, не везде.
  -Ты все еще не можешь найти Гриффита?
  -Там где он, или его тело - нет воды. Возможно, это просто слишком далеко, прости.
  -Не переживай. Мы сами найдем его.
  Инь попыталась улыбнуться, но у неё возникла лишь слабое подобие улыбки, а потом сонное лицо снова стало прежним. Инь была далеко отсюда. Инь была всюду. Её пальцы касались воды, в которой плавали кои и цвели маленькие белые лилии. Прежний 'Имперский Город' шумной толпой волновался где-то вдали, тут было темно и очень уютно.
  Ли обнял тонкими пальцами хрупкую шею Инь и поцеловал в лоб. Девушка провела правой рукой по его плечу и положила голову на плечо, левая оставалась в Имперском Пруду.
  -Мне столько нужно ему сказать. - Внезапно прошептала Инь. - Я боюсь умереть, впервые в жизни. Скоро я не смогу быть куклой.
  Опустив правую руку под воду, Инь окунула в неё и светло-серебристые волосы.
  Вода наблюдала.
  ***
  
  Мэдока.
  
  
  Бранд.
  Бранду очень запомнилась та Хизер, что стояла на ледяном ветру плаца. Прямо как тогда, когда они с Офелией смотрели из башни Мастера во время тревоги. Только теперь у неё не было продуктов в руках. И не было Офелии. Она просто стояла и растерянно смотрела по сторонам, молча, со спокойным лицом полным самой тихой растерянности, словно не знала - куда идти?
  ***
  Бранд поднимался по ступенькам, надеясь, что Мастер подольше будет разговариваться с Хротгаром, и он успеет попрощаться с Хизер. Хотелось столько всего сказать, Бранд был готов и к презрению и ко всему на свете, ведь это в последний раз...
  Хизер висела под потолком совершенно голая. Её живот как-то странно слегка увеличился, а бедра казались чуть толще, чем обычно, грудь - смятой, рот открыт, а на досках под ней растеклась желтая лужа с каплями крови. Бранд упал на колени, осознание момента куда-то убегало от него, снова и снова он не мог понять - что же видит перед собой, словно вдруг отупел, но прежде смог понять, что отупел именно он и как-то неудачно и некрасиво все вышло.
  Сбоку раздался сонный стон. Переведя взгляд туда, Бранд увидел заспанную Авалон. Она рассматривала тело Хизер, висевшее на веревке. Перекинутой через продольную балку, распирающую конус крыши башни Мастера. Проморгав, Авалон посмотрела на Бранда.
  -Ублюдок!! - Закричала она, швыряя в него подушками. - Убирайся вон!!!
  Бранд вскочил и побежал прочь, вниз, через кухню и зал на улицу на мороз, как можно дальше отсюда.
  ***
  -Что с тобой? - Спросил Тив, когда они еще выезжали из форта - длинная вереница на лошадях разных расцветок. Бранд молчал, что-то порвалось, но он не мог понять - что именно.
  ***
  Бранд куда-то падал. Он все думал - вот еще немножко и он умрёт. Но все падал и падал, а дна не было.
  ***
  В той пещере и вправду жила девушка.
  -Как тебя зовут?
  -Клэр. - ответила она, отвернувшись от костра к темной стене пещеры. - Не смотри, не надо.
  Её глаза, сверкнувшие в темноте в отблеске костра. Ярко серебристого цвета.
  ***
  
  
  Люк-Перевозчик.
  -Спустя две тысячи лет после падения империи ксерксов, наша недореспублика без пяти минут снова недоимперия. - Перевозчик запрягал бьющихся в испуге коней, гладя их по шее и пытаясь успокоить. - Есть ли смысл в существовании человека в этом мире или нет, может быть все это курьез позабытых смертными богов? Это как-то слишком не серьезно, если иметь мозги...
  -А, по-моему. - Возразила ему темнокожая Жанна, натягивая шлем-каску, распрягая запряженных Люком коней и выводя их по одному, ведь весь экипаж вряд ли бы пролез в эти ворота. - Это все слишком серьезно, чтобы относиться легкомысленно. Люди гибнут как мухи. И иметь желательно красивеньких девушек, а не серые остро пахнущие сырой корицей мозги, которые так пачкают мои платья.
  -Девушек вроде тебя, Жанна Дарк? Или таких мрачных неприступных лесбиянок как Бастилия?
  Но хлынувшую из носа Жанны кровь прервала хлынувшая в переулок толпа, теснившая разрозненных тяжело вооруженных гоплитов Столицы в парадном облачении по случаю так и не состоявшегося Парада Триумфа Экстерминатуса VII.
  -За Мордер!!! - Вопили наемники, кидаясь на имперских стражников. Мордовия - удивительная страна, лежащая неким буфером между Средиземьем и гигантской Империей Син Востока, рождала таких крепких мускулистых угрюмых щетинистых парней, а не только Святых Иванов Детолюбов.
  -Стой преступник! - Начал, было, помпезный стражник, с испугу перейдя с заученного кое-как для помпы языка ксерксов на 'обычный язык'. Но трижды сидевший в самых глубоких камерах имперской тюрьмы и не раз повидавший там призрак Уильяма Септима свирепый мордовец Тайсон-Кличко не понимал даже такого.
  -Ты чё баклан?! На нах ёпта!! - Рявкнул Тай, отправляя хуком справа имперского стражника в глухой нокаут. Тот еще подергался в своих ржавеющих серебристых доспехах на мостовой, пытаясь встать, и затих. Леон поправил круглые темные очки и потер щетину. Матильда улыбалась, таща гигантский фикус в огромном кадке, за которым девочку не видно было. Инь смотрела с небес, наверняка ведь смотрела, погрузив свои тонкие белые руки в полные влаги облака! И, наверное - тоже улыбалась...
  -Друзья! - Воскликнула Никита. - Путь в портовый район свободен. Только я до сих пор нихрена не в курсе, что мы там забыли.
  -Мотать отсюда надо. - Заметил практичный Ли. Теперь, когда Инь не стало, Королевства вызывали в нем тоску по Сину.
  -Смотаться мы всегда успеем. Но как же Гриффит? Вдруг он выжил после того шторма и добраться сюда из Средиземья? Для начала предлагаю угнать имперский мановар.
  -Так они же не достроены?!
  -Угоним недостроенный, не привыкать.
  ***
  -А вы педики, что не на параде? - Свесившись с козел, косил козлиным взглядом Люк на очумевшую стражу у ворот. - Не жалуют вас там или предпочитаете в тесном семейном кругу? Ладно, бывайте хлопчики, но-о лошадка, но-о!
  И конкретно так пришпорил лошадей.
  -Сто-ой!!! - Орал коррумпированный столичный оборотень Иренимус Лекс, через три ступеньки слетая с винтовой лестницы дозорной башни. - Луки, лучники, всадить бы мерзавцу в спину десяток, зачем вы нас покинули!?? Когда не нужны были - пожалуйста, а как понадобились - всех забрали, как на зло... В Погоню за ублюдком, я лично его на Голгофе четвертую!!
  Всем скопом стража западных ворот пустилась вскачь по желтой дороге в Мглистые Горы. Лошади, напоенные настойкой из болотника и спайса, несли Люка, опережая всадников. Те все отдалялись и отдалялись, в бессилии крича угрозы. Так продолжалось, пока проделав сорок лиг безумной скачки и потеряв двух павших лошадей, они не достигли самого предгорья. И там, у подножия Темной Горы Мертаны все было решено. Когда всадники, потерявшие на миг за поворотом кручины экипаж Люка, окружили сорвавшиеся в маленькую пропасть обломки и бившихся в агонии лошадей - раздался невиданной силы взрыв. Вырванные с корнем кривые деревца, камни и раздробленные кости людей и коней, вперемежку с кусками окровавленной брони - все разнесло на сотни метров.
  Люк снял с оторванной руки Лекса кольцо с криптом и сев на черного мерина по имени Горлум, отправился по горной тропе к Сумрачному Перевалу.
  
  
  Асука.
  
  
  Литон.
  -Фух. - Сказало существо. - Как же я проголодалась.
  У неё были длинные каштановые с легким рыжеватым оттенков волосы, волчьи уши, тело молодой девушки - почти девочки. От силы тринадцати годов, маленькая грудь и узкая талия, широковатые для подростка плечи. Когда существо повернулось, разгребая руками шкуры под которым спало, Литон увидел огромный хвост, то ли лисий, то ли волчий. Ушки тоже были странные. Литон как завороженный смотрел на них - и не мог оторваться.
  Магия.
  Существо повернулось и лукаво облизнулось, демонстрируя острые волчьи клыки, впрочем, не очень большие. В красных как осенний листок глазах сквозила хитрость и коварство напору с почти детской игривостью.
  -Капитан, у вас найдется для девушки перекусить? Сушеная рыба и пиво как раз подойдут, и от валенной рыбки с грибочками маринованными не откажется... - Существо задумалось, смотря в сторону. - О?... о-о-о... - пропело оно, прислушиваясь к себе и наклоняя то в одну. То в другую сторону голову. - Забыла. Имя.
  -Я не капитан. - Литон выпрямился и, вздохнув, провел по глазам рукой. Словно надеясь в тот миг отогнать наваждение или проснуться. - Я владелец этого судна и ты, между прочим, спала на мешках со специями стоимостью больше Каспера.
  -Каспер - твой друг? Как нехорошо - оценивать друзей в мешок жалких специй. - Слегка надулась кокетливо девушка-волчица. - Мне говорили - люди коварны и безжалостны, быть с ними начеку. Ну вот...
  -Каспер - название корабля, на котором ты плывешь.
  -Ах, вот как! Вы даете мертвым деревьям имена, когда строите в них плавающие дома. Я и не знала. Когда тебя убьют, я попрошу червей дать тебе имя. Какое-нибудь красивое, знаешь...э...
  -Выметайся!
  -Что? - Удивилась девушка с то ли волчьими, то ли лисьими ушками вытянувшись в полный рост, зевнула - едва по плечо не очень высокому Литону.
  -Мы в двух днях плавания от берегов Средиземья, а у меня на борту нечто, чему очень обрадуется инквизиция. Я не знаю, как ты сюда попала - но таким же ходом убирайся, я не желаю тебе зла, но и прикрывать и прятать среди груза не буду!
  Литон сложил руки на груди и уперся в борт ногой.
  
  
  Улф.
  -С этим ты сможешь спасти свою сестру. - Рука разжалась. На ней лежал камень.
  -Раз ты торговец, то потребуешь что-то взамен? - Мальчик поднял голову, рассматривая карие глаза.
  -Да. Конечно. Но не для себя. Ты отправишься в Син, что на востоке и достигнешь Запретного Города...
  -Я никогда туда не попаду! - вскрикнул подросток.
  -Попадешь. - Улыбнулся странствующий торговец. - И найдешь там Актасси - ударение на последний слог, произнеси правильно. Его там все знаю - каждый проведет туда куда нужно. Камень, что я тебе дал, откроет для тебя любые ворота. Скажешь ему, что мы втроем добрались - он поймет, кто именно дал тебе камень, и скажи слово в слово: 'гомункулы попытаются открыть Фантазию вновь'.
  -Фантазию?
  -Просто передай. У тебя все получится, даже если - нет, я буду знать, что ты пытался, останься ты в свое стране - выжить было бы гораздо сложнее. И да - когда будешь в Запретном Городе, передай привет императору, скажи, что Мэдока беспокоится о его здоровье. Если, конечно встретишь его.
  Торговец улыбнулся уголками губ, так Улф понял, что это шутка. Но все остальное - шутка или ложь?
  Улф смолчал. Все трое покинули дом глубокой ночью, оставив подростка рассматривать странный камень и гадать - как именно он сможет помочь своей сестре. И не шутка ли все это?
  Может они злые насмешники, что дали безделушку? Может это тролли?
  Но Улф иначе видел тролля. Тролль отвратителен - а бродячий торговец, не назвавший своего имени, был молод и даже красив. Правда, Улф так и не увидел лиц его спутников, хоть и понял, что один из них - женщина.
  Человек с непокрытыми волосами, женщина в коричневом плаще из странно пахнувшей кожи с капюшоном на лицо, оставляющим лишь подбородок открытым и еще существо невысокого роста - с Улфа - в маске и с тонкой почти детской фигурой.
  Улф никогда не видел торговцев, может они и выглядели так же, но в его представлении должен был быть обоз и что-то с товаром. Может все-таки тролли, которые управляли тем молодым торговцем? Всю ночь до самого утра Улф не мог решиться, боялся любого звука из соседней комнаты. Когда же взошло солнце, и он стал жарить сестре лук с кусочками мяса, оставшимися от постояльцев - почувствовал чью-то руку на плече.
  Обернувшись и едва не уронив драгоценную еду, Улф ожидал увидеть кого угодно, только не сестру.
  -Я хорошо выспалась, братик. - Улыбалась с закрытыми глазами черноволосая Пернилл. Такая, какой была когда-то. - Что ты так уставился, Волчик. - Спросила сестра, распуская волосы без единой седой пряди. - Привидение увидал?
  -Твои волосы! - Палец Улфа указывал на яркую тьму, струящуюся позади сестры.
  -Да? С ними что-то не так? Знаешь, мне приснился странный сон - в нем я заболела и умирала. Глупышка Перни?
  -Глупышка.
  Сестра улыбалась. А вслед за ней стал улыбаться и Улф.
  -У нас кто-то был, пока я дрыхла? - открыла дверь на улицу Перни и вдохнула утреннюю прохладу полной грудью.
  -Да. Бродячий торговец с востока. Смотри, что он мне дал! - Мальчик подскочил к сестре и разжал руку. Там сиял маленький - со слезу размером - красный камень. Перни взяла его двумя пальцами. Тьма за её плечами, которую видел Улф, оказалась просто волосами. Чистого черного цвета. Они не шевелились и не клубились на свету. Улф вздохнул вслед за сестрой.
  Отец. Он говорил - не каждый странный путник на дороге - тролль. Не стоит хвататься за огонь, едва заметил странную улыбку или услышал непонятную речь. Улф решился довериться странному бродячему торговцу, не похожему даже на обычного юродивого, пусть и требовавшего отправиться не пойми куда не понятно зачем. Но прежде чем незнакомцу, стоило довериться родной сестре.
  -Я должен тебе кое-то рассказать, Пернилл.
  Перни стояла спиной к брату и рассматривала дорогу, ожидая путников, скорее всего, а может она до сих пор ждет своего жениха, сгинувшего в ополчении?
  Улф перевел взгляд на дорогу, но никого не увидел. Сестра словно не слышала его слов. Улф потянул её за рукав.
  -Сестра... у тебя ничего не болит?
  -Нет. - Слегка отрешенным голосом прошептала и сразу же зарделась Перни. Улф смотрел на красные сёстрины щеки, вдруг ему захотелось прижаться к ней. Что Улф и сделал, вдохнув запах волос. Сладковатый, болезненный - сменился совершенно иным, таким знакомым с детства.
  Мальчик был рад, что сестра пахнет как прежде. Одно это стоило всего, что он мог предложить. Но согласится ли Перни отправиться с ним?
  -Вилфред вернется? Ты ждешь его?
  -Просто смотрю на дорогу. Ему лучше не возвращаться. Иначе мне придется второй раз убить этого засранца. Ему хорошо, - сестра запнулась, - все мужчины внутри одинаковые, они чувствуют все иначе. Я думаю, он был счастлив сдохнуть вдали от меня. Свободен он!! - Сестра всплеснула руками.
  -Не говори такие слова.
  -А что? - обернулась злая-презлая, расплаканная сестра.
  -Забыли.
  -Нет, не забыли! Отец счастливо умер, оставив нас жить в трактире, когда-то принадлежавшем его слуге. Он был счастлив, когда жил, я не могу упрекнуть его за это, я сама хочу жить счастливо! - Сестра взвизгнула, задыхаясь - сейчас взорвется. - Но я не могу простить ему... ему... что он умер с улыбкой на устах, довольный растраченной на удовольствия жизнью, оставив нам только это!
  -Я вымою пол в комнатах наверху. - Буркнул Улф и скрылся от глаз разъяренной сестры.
  Снизу донесся вопль. Кричала сестра.
  -Он ушел, сказав, чтобы я ждала, и помахал мне на прощание, словно в сказке, такой счастливый, скотина!!! - Вопила Перни и стучала дешевой деревянной мебелью, переставляла, наверное - Улф не хотел думать, что сестра могла её ломать. - Еще бы - вокруг друзья, а что там я. А через месяц пропал, сдох, умер, не вернулся, скрылся, смотался, улыбается сейчас, небось!!! Такой идиот, а я не могу даже поплакать, почему?!
  Наверное, Вилфред был слишком похож на отца, - решил Улф.
  -Для мужика сдохнуть - раз плюнуть, они никогда ни о чем не думают. Что будет потом - плевать! Главное сейчас, главное все и сразу. В итоге - они всегда счастливы и мрут как мухи, а нам плакать? Я не буду плакать, катитесь к черту!!!
  Тишина была громче сестринский криков, Улф подумал было, что она плачет и решил спуститься, чтобы снова обнять.
  -Подумать страшно, - не унималась сестра, общаясь сама с собой и воображаемым внимательно слушающим и кивающим головой братом, - весь смысл жизни мужчины - в удовольствии, весь смысл жизни женщины - в горе. Этот порочный круг нужно как-то разрывать!
  Сестра замолчала, потом обратилась вслух к воображаемому её Улфу.
  -Слушай братик, жить одним днем и видеть только хорошее - это конечно хорошо, но не забывай о тех, кто потом будет по тебе плакать!
  Не забуду, - решил Улф, оттирая деревянный пол, впитавший в себя запахи пары поколений владельцев и тысяч и тысяч постояльцев.
  -Не все так могут... не все... - шептала, беззвучно шевеля губами сестра. Но брат все слышал, казалось еще немного - и он сможет проникнуть в её мысли и разобраться там, навести порядок, сделать генеральную уборку. Хоть это и против воли Перни, но что поделаешь?
  Братик слышит все. Улф улыбнулся и достал из кармана красный камень. Нужно будет его хорошо спрятать.
  В первую очередь от теперь совершенно здоровой - Улф больше не сомневался в этом - сестры. Такой здоровой сестры Улф давно не помнил.
  В Хайенхайм нанесло с ветреной ночи снега. Тихо скулил некормленый еще Пирожок. Все было хорошо в это утро. Хоть бы и дальше так.
  'Не скули, мой Пирожок', думала внизу сестра, 'ты наш неприкосновенный запас, придет зима - съедим тебя'
  Пирожок заткнулся. Видать волчата тоже умеют читать мысли, подумал Улф, тихо смеясь на втором этаже постоялого двора 'Старый Добрый Спившийся Осёл'
  После смерти отца таверну так переименовала сестра. До этого она называлась 'Сказки Берега Мечей'
  ***
  
  Ческа.
  Дороги острова Хоро.
  По форме остров напоминает спящую лисицу в траве из отмелей с запада востока и юга. Серия мелких островков с севера превращается в колыхание ветра, если присовокупить к карте фантазию, то можно подумать - тут и впрямь когда-то лежал гигантский зверь в стародавние времена. Дорога неподалеку от порта острова Хоро всегда была безопасной - солдаты с вышек привыкли наблюдать прогуливающихся между окрестными фермами женщин и детей. Никто не заметил, как все поменялось. Самые важные перемены всегда незаметны, да? Две девушки, шли, а точнее уже почти женщины бежали домой. Одна жила, а вторая работала в конюшнях у главных ворот города. И что-то случилось, чего быть не могло. Им кто-то повстречался, кого не увидеть уже не ребенком, а взрослым живя.
  ***
  Её пронзил тот трезубец. Вошел в живот. Отбросил назад. Она сбила Вили с ног. И они упали обе на листья. Хобгоблин смотрел несколько секунд, потом осторожно направился к ним.
  Она тяжело дышала. Её кровь текла по телу, сливаясь с красноватой листвой. Луна текла по небу. Деревья дрожали, был сильный ветер. Бука шел так медленно, словно готов был при каждом движении своей жертвы броситься наутек.
  Рака лежала, дышала, Вили открыв широко глаза, смотрела то на приближающуюся фигуру, то сводя их к носу на волосы. Они, оранжевые застилали ей все лицо. Смешивались с листьями и кровью.
  -Молчи... - Тихий шепот. - Лежи, не див... - она опять зашлась в кашле, хобгоблин дернулся и отскочил сразу метра на три. Только они при подобных размерах умели так прыгать.
  -Я сама... ты лежи и молчи. - Шептала она. - Не вылась из-под меня, - она пыталась достать из-под одежды кинжал.
  Бука ждал секунду, потом вдруг резко кинулся вперед и всадил ей в грудь свой второй трезубец, тот, что все это время держал за спиной...
  Он пронзил правую грудь девушки и слегка развернул её. Но не прошел насквозь. Бросок был слишком слабый. Бука был ростом метр от силы.
  Она захрипела, забилась, её пальцы левой руки, закрывавшие Вили рот, схватили ту за лицо, потом попали в рот. Вили лежала, молчала, пыталась не двигаться.... Зачем?
  Он все равно её заметит. Ей страшно, тошно, от самой себя. Её подругу уже практически потрошили. У неё на глазах. А она лежит за ней и молчит, пытается спрятаться за её телом в листве.
  Но та сама так сказала. Эгоистическое оправдание. Мысли путались, она уже хотела вскочить и закричать на него, что-то сделать. Она сама не понимала что, оружия у неё не было. Мысли все сильнее путались.
  Знала же что они полуслепые. Что живут под землей. Что слух у них сильнее обоняния. Все это любой знает. Ночью в листве, всю в крови Раки он её и не заметит...
  Рака застонала. Хобгоблин проворчал что-то, он копался... у неё в животе.
  Потом схватил за ногу и медленно пыхтя, потащил за собой.
  Вили лежала, в последний момент она закрыла глаза. Знала ведь, что та посмотрит на неё. Что она еще жива. И боялась этого взгляда. Хотела жить и боялась, что не сможет забыть. Хотела жить и... не терзать себя потом этими глазами.
  Она ошибалась.
  Терзать она себя, потом будет именно тем, что тогда не смотрела. А лежала, закрыв глаза...
  ***
  Монах улыбался аки приветливый старый лис, вместе с тем на его лице было столько искренности в дружелюбии, что позавидовала бы любая дворняга. Эта двойственность не просто поражала - она восхищала Ческу! Так хотелось ей поверить в старого монаха до конца и отдаться на волю случая - не прожившая всю жизнь в скитаниях не поймет никогда одинокого барда, музыканта, который даже в толпе на празднике один.
  - Я их уже убила и здесь прячу тела! Ты знаешь, дуэли сегодня под запретом, не как в былые времена!
  -Прятать тела после дуэли?! Как низко пал весь этот мир! Оставь их дочь моя, я все устрою славно. Оставь, иди, куда ты шла!
  Ческа улыбалась. Монах источал столько сияния, сколько мог, но до ослепительной девушки ему было далеко. В конце он сдался и нахмурился.
  -Может мне стражников позвать? Отойди от тел!
  -Зачем? - Спросила Ческа так звонко, что все птицы на окрестных деревьях враз затихли и прислушались - они решили, что поблизости появилась их доминанта.
  -Проверить надо. - Спокойно сказал монах и положил жирную толстую пятерню на серую мешковатую рясу.
  -Да у вас бока болят! - Огорчилась Ческа. - Давай сделаю массаж!
  Она встала в позу, известную только южанам из Алитры, но монах сразу стал темнее тучи. Видать разбирался он не только в пьяных в кулачных боях, ежедневно проводимых под надзором уставшей стражи по раундам в тавернах города. Неудивительно, если он бывал там победителем - убрав подальше кинжал, который он начал было доставать из-под рясы, монах присел на обе жирные лапы и хлопнул себя по бедрам, вытянул руку ладонью вверх и поманил девушку жестом.
  -Иди сюда птичка певучая!
  Гуляющей походкой с горящими глазами Ческа шла к нему, спокойно доставая отравленную из рукава иглу. Лицо старого монаха стало красным, верхняя губа поползла, обнажая крупные лошадиные зубы, он бросился вперед, отталкиваясь ногами от земли, едва не сотрясая её и раздирая зычным воплем воздух.
  ***
  -Как путники, бредущие в ночи, к костру моей ночевки подберутся, я их спрошу об их пути и расскажу, как сам сюда на север мерзлый добирался. Как утопал в снегах, до пояса в сугробах лютых. Как пробирался я под башнями ночами. Тех крепостей, что заняли враги. Чтобы в ущельях скользких и бездонных не завершить пути во мгле безлунной ночи. Зачем сюда я так стремился, идя под самые дозоры северян, и почему два дня уже костер в ночи пылает...
  -Мир костру. Костер уж больно мирный будет, так и быть!
  Он побывал везде, где смог на этот миг.
  Он шел в пустыни через горы. Равнины и леса и города. Столько сюжетов странных и жестоких. Столько улыбок масок и сердец. Все тут слилось на острие безмолвном. И тут осталось, в памяти его.
  Вот он сейчас присел тут отдохнуть. Ты знаешь, где глаза его сейчас?
  Они не тут. За горизонт летят они вслед его мыслям буйным. Они бегут по прериям. Сигают вниз в обрыв. Лезут по скалам и исследуют пещеры. Он просто тут сидит. Пока. Он не решит пойти.
  Ты завтра на свою работу в город. Он встанет, потянувшись, и вновь отправится в свою дорогу странствий. Туда, куда зовут его лишь тени и мечты.
  ***
  В той хижине они жили с Рэйной как сестры. Поднятая по тревоге островная стража, предатели Миртаны и паладины Средиземья прочесывали густые леса Хориниса. Северянин чаще молчал, рубя своим мечом дрова. Чтобы дым их не выдал, он сделал специальную штуку на трубу, которой подивилась наблюдательная и любопытная Ческа, зарисовав её на всякий пожарный.
  Ческа нашла мгновения счастья. Рэйна любила её в эти быстро пролетевшие дни, и Ческа чувствовала эту любовь. Смазав иссеченную спину подруги, она вылизывала языком все самые удаленные уголки её души - Рэйна дышала и дрожала, кончала и выплескивалась негой в ротик Ческе, а та все выпивала. Прикусив губы Рэйны, отпускала. Играя на чувствах и эмоциях как на струнах, умудрялась дарить покой и не обыкновенное счастье тем, что в других людях вызывает лишь суетное раздражение. Ческа знала свою особенность, талант и мастерство и гордилась ими. Когда Рэйна засыпала, Ческа запускала пальцы в её нутро и летела в сон вслед за ней.
  Ческа пила семя Северянина, жадно глотая его и водя рукой по огромному расписанному сосудами члену, но однажды заметившая её за этим занятием Рэйна только повернула нос в сторону чащи и, уйдя, вернулась лишь к утру. Слишком гордая, чтобы встать перед мужчиной на колени, она вызывала в Ческе приступы жалости, смешанной с восхищением. Однажды Ческа принесла семя Северянина во рту и поцеловала Рэйну с ним. Не сразу поняв, что это такое Рэйна спрашивала Ческу, а та смеялась. Тогда догадавшись, но, не вспыхнув вопреки ожиданиям, а придя в ярость, Рэйна дала пару таких пощечин, что вырубила бедную южанку на месте.
  А когда Ческа пришла в себя, то не сразу поняла, почему Рэйна улыбается, глядя на неё и лишь сбегав к ручейку в чащу терновника, обнаружила на лице нарисованные сажей усы.
  ***
  -Спасите мою госпожу. - Металась Вили в лихорадке. Она, то открывала глаза так широко, что казалось - хочет проглотить мир, то вновь проваливалась в забытье.
  ***
  Вход был под могилой со знаком алхимии. Тут покоился безымянный - как все мертвецы - алхимик. Чаша, в которую опускала язык змея и ветви винограда из камня - серые, все побитые. Похоронен был давно. Северянин зарычал, глаза его в ярости сверкнули, а мышцы на руках вздулись так - что вот еще немного и лопнут!
  Ческа аж задержала дыхание от восхищения. Камень сдвинулся на сантиметр, а потом Северянин его взял легко - как мешок с мукой таскает Рэйна - и, приподняв на метр - поставил рядом. Самое трудное было - сдвинуть.
  Сияла тьма.
  -Глубоко. - Ческа поводила ножкой в темноте дыры, что начиналась под огромным камнем. Узкая - едва метр в ширину, края были вымощены белыми камнями.
  -Я первая. - Храбро заявила Рэйна. Ну, вот все тут храбрецы, кроме Чески! Закусив губу, южанка шла последней.
  ***
  
  
  Рэйна.
  На клинке, который она вытащила из живота мертвой сестры, было клеймо с линзой.
  -Это же... твой меч! Который ты выкинула тогда с обрыва!
  Рэйна лишь рассмеялась.
  -Я никогда не верила в судьбу. Теперь я вижу. Но не верю! Ты думала - поверю! Нет, я просто вас сейчас тут всех убью!
  -Меч вернулся и отомстил, зачем он мне. У меня лучше. Гори в аду твой душа, если она у тебя есть, конечно. Я сломаю просто сейчас тебя!
  ***
  
  
  Черный Рыцарь.
  Слух о том, что бастард графа Гиасс жив и вернулся с войны, прослужив полжизни в армии Экстерминатуса, быстро облетел город.
  
  
  
  Шарлотта Снарк.
  -Вам дитя нужно молиться, поститься...
  -И слушать Радио Радонеж. - Закончила за него девочка с разного цвета и даже размера глазами. Она разглядывала фамильные портреты, сжимая в руках квакающее чудо.
  -Простите меня, но могу ли я узнать сан Радио Радонежа?
  -Я - Ленор. - Ленор вытянула руку в сторону святого отца. - Помню, этот серебряный метательный крест вам подарил при личной встрече архиепископ Бронский в Башне Света Судного Дня.
  -Откуда ты знаешь, девочка?
  -Он рассказывал.
  -Он погиб в сражении с язычниками тридцать лет назад, тебя тогда на свете не было, ты врешь!
  -Да ну... а еще я помню, как он расчесывал вам волосы.
  -Бес? - Прицелился в Ленор крестом дьякон.
  -Вряд ли. - Пожала плечами девочка.
  -Тогда откуда ты все это знаешь?
  -Жабу хотите? Я её нашла в пруду. - Ленор сунула в руку священника мокрую дохлую жабу, которая все время квакала, пока Ленор держала её в руках, а когда изумленные Шарлотта и отче оторвались от лицезрения этого маленького чуда, Ленор уже не было в комнате.
  Отче перекрестился, перекрестил застывшую с открытым ртом Шарлоту. После чего шумной гурьбой в комнату стали вваливаться пьяные вдрызг паладины.
  -Сейчас вот эти достопочтимые люди объяснят тебе дитя слово божье, - сказал падре старческим голосом, закашляв от паров едкого пойла, выдыхаемых десятком ртов, после чего перекрестил комнату и вышел.
  -Тебе сколько лет девочка? - Спросил самый старый, седой из них. - Девственно ли ты дитя или уже развращено этим миром?
  -А это имеет какое-то отношение к разъяснению слов божьих? - Оказывается Ленор все это время сидела на столе, поджав ноги под себя и грызла засохшие цветы.
  -А ты кто?
  -Самый умный вопрос, что я слышала.
  -Не юродству дитя, а то и тебе объясним слово божье.
  -Вот дела... - Прошептала Ленор и, вскочив, кинулась, не оглядываясь из комнаты, бормоча себе под нос 'нет, без этого мы как-нибудь обойдемся...'
  -Это твоя служанка?
  Шарлота ответила, что впервые её видела этим днем с полчаса назад.
  -Впрочем, все равно, она слишком мала и неказиста для принятия слова Господнего! - Рявкнул небритый паладин лет двадцати пяти - тридцати. Остальные в наглую перерывали комнату в поисках ценных вещей. Шарлотта краснела, смущенная всей этой бесцеремонностью.
  Дверь открылась и в комнату медленно и чинно вошла девушка в доспехах с крестами на груди и наплечниках. Она не была пьяна и выглядела надменно. Тонкие бледные губы - презрительно сжаты, в холодных голубых глазах застыла слепая вера, локон русых волос выбивался из-под шапочки, которую обычно надевают под шлем. Все паладины, за исключением седеющего и небритого вытянулись сразу же и говорили отныне, не открывая слишком сильно рта, чему Шарлотта была рада, так как от всех этих непривычных запахов и внезапного чувства абсолютной незащищенности её подташнивало.
  Подойдя к Шарлотте, она схватила девушку за подбородок и посмотрела в глаза.
  Страшная.
  Однако она ничего не сказала, даже когда Шарлотта с дуру представилась и сделала реверанс. Паладинша схватила Шарлотту за руку и сильно сжав, вывернула так, что вскрикнув от боли, Шарлотта оказалась на коленях.
  -Пожалуйста, прекратите, мне же больно! - Окончательно подавленная таким поведением, закричала она. Однако блондинка продолжала сдавливать руку так, что на глазах Шарлотты выступили слезы.
  -Она не ответит тебе дочь. Нам всем пришлось научиться понимать Жаннетт по её красивым глазам.
  -Отец отрезал ей в отрочестве язык. - Оскалился небритый.
  -Чтобы она не выросла такой же болтливой как её мать шлюха. - Седой улыбнулся и потрепал блондинку по голове. Та, к удивлению Шарлотты, спокойно к этому отнеслась, глаза девушки не переставали пожирать холодным пламенем, от чего Шарлоту слегка колотило и в груди становилось невыносимо жарко.
  -Чего вы от меня хотите?!
  -Покаяния. - Ответил Седой. - И принятия нашей святой веры в Единого Бога, еще - чтобы ты отреклась от языческих богов, и еще кое-чего во Славу Церкви Святой и Святых Достопочтимых Паладинов, но сначала это.
  ***
  -Чем это у вас тут пахнет? - Спросил, входя паладин с золотыми крестами, вместо серебряных на броне.
  -Разве чем-то пахнет, достопочтимый старший паладин Дюшар?
  -Да, я определенно чувствую запах горелого мяса. Вот это, что это?
  -Кабанчика зажарили. - Оскалился Небритый. А Дюшар принюхался и с сомнением осмотрел обугленное тело Тристана.
  -Простите, господа, но вы же зажарили в камине четырехлетнего мальчика?!
  -Да? - Лицо Небритого Палладина стало постным. - А мы думали это кабанчик, ошибочка вышла, сэр.
  -Клянусь Сэр, он хрюкал, когда мы его насаживали и коптили. СЭР! Любой бы ошибся!
  -Не шалите мне больше тут. А-то эти грязные еретики возомнят о себе невесть что. Хороший пример им нужно подавать, вот как я! Ну вы поняли... - Погрозил им пальцем старший паладин и, посмотрев на Жаннет, удалился, прикрыв за собой дверь.
  -Вы вообще - люди? - Лицо Изольды исказилось и стало похоже на маску отчаяния в театре. Шарлотта дрожала. Этого не происходит. Изольда не кривится так неестественно, словно плохо играет свою роль. Паладины не тащат её в спальню, существо без языка по имени Жаннет не трет промежность Шарлотты своими быстрыми пальцами, кусая за ухо. А Шарлоте не был так хорошо, когда жарили братика. Ведь иначе - она самое жуткое зло, которое может существовать на этом свете, ведь так?
  Шарлотта по-прежнему видела, как багровеет и становится коричневым маленький 'хоботок' голого насаженного на шампур Тристана. Во рту скопилась слюня. Она хотела есть и чувствовала, что сходит с ума. Она никогда этого не испытывала так сильно - чувства голода. Отчего же именно сейчас стало так хорошо? Ведь Шарлотта любила Тристана. Как она могла смотреть на его мучения и испытывать такое наслаждение, а потом - проголодаться? Не могла. А значит - все это сон, в котором она почувствовала на себе дыхание зла.
  Точно. Этот сон Белиара, статуя которого стояла когда-то у пристани Хориниса, его принесло морским бризом и сейчас она проснется, оттого что Тристан снова залез к ней в кровать, а Изольда уснула с книгой у окна. Точно!
  Шарлотта откинулась назад и захохотала. Это не её сон!
  Пальцы Жаннет стянули с неё оставшуюся одежду и Шарлотту, хихикающую и бьющуюся в истерике, уложили на столик для чтения. Через мгновение она почувствовала прикосновение жадных губ к своей сочащейся промежности. Но вместо ожидаемого в безумстве окончательного наслаждения, за которым последует либо пробуждения от кошмара, либо смерть, Шарлотта почувствовала усталость и горькую тошноту. Тут воняло. Мясом, которое пригорело.
  Шарлотту вырвало, и она утекла в пустоту под аккомпанемент ритмичных вскриков Изольды из соседней комнаты и суетных движений в своем нутре пальчиков Жаннет. Ей снились шоколадные тортики, они пафосно носили переливающиеся всеми цветами радуги кресты и жаждали её острых зубов. Карамель в форме якорей танцевала и просилась к ней в рот. Повидло сладких булочек отдавало кровью, а зубы Шарлотты становились острыми как пикриновой рыбы, что съедает буйвола за две минуты. Шарлотта очень хотела есть, и вслед за её желанием у тортиков проявлялся зверский аппетит и они, вылезши из окон башни Шарлотты напали на город и жрали все вокруг. А Шарлотта хохотала, стоя в ночи на фоне луны на её шпиле.
  Так легко. Мир людей навсегда остался позади...
  
  
  Асука.
  -Мне приснилось, что тебя съел шоколадный тортик. - Рей насупилась. У неё это премило выходило, но Асука никак не могла в такой момент ей в этом признаться. Впрочем, - решила она, Рей и так знает, что милая.
  -Меня? - Встав в позу, спросила резко Асука. - Шоколадный тортик, ты шутишь?
  -Я думаю, тебе следует опасаться шоколадных тортиков. - Серьезно сведя свои брови заявила Рей. Асука даже не нашла, что ответить.
  -Я не люблю сладкое. - Вымолвила, наконец, она. - К тому же с фигурой у меня все в порядке.
  -Не-не! - Замахала руками, закрыв глаза Рей. - Молодая госпожа отлично выглядит, я не это имела в виду.
  -Я тебе говорила не называть меня Молодой Госпожой. Мы с Мэдокой еще не женаты. Впрочем - скорее всего никогда и не будем. Это - особые узы.
  -Но значит все-таки - узы.
  -В каком-то роде - да.
  
  
  
  Безымянный Капитан Пиратов.
  -Кэп. - Заметил боцман угрюмо. - Смотрите, нам машут со скалы.
  Капитан отобрал у него трубу и взглянул. Ческа. Стоит и машет с обрыва.
  -Заряди кар... нет, ядром заряди носовую и долбани в пяти... нет - в трех метрах под ней в утес.
  -А если промажу? - обиделся на такое задание канонир.
  -Я тебе дам - промажу. Живо ядро в зубы, фитиль в жопу и пали!
  Прозвучал выстрел. В небо взлетели обломки скалы. Что-то плюхнулось в воду.
  -А хорошо слетала. - Заметил боцман капитану. Улыбаясь, Безымянный Капитан пиратов острова Хоринис - как он предпочитал себя называть - стоял на палубе Кровавой Мэри - быстроходного корвета, за которым ни одна лоханка Миртаны не угонится... ну разве линейные корабли с верфей Столичных Мертанских смогут потягаться, но до них - полсвета. Сюда они никогда не хаживали.
  Жизнь прекрасна.
  -Да, Ческа это умеет. Ты видел, что она кричала?
  -Видел, что кричала - но что именно - не понял. - Смущенно пробасил похожий на шарик в красных штанах боцман.
  Да, это тебе не Черный Корсар со своими братьями - Красным и зеленым. Кэп выпустил облачко дыма.
  -Спустить шлюпки, поищем эту дуру.
  -М-мне к-кажется... - Заикаясь, крикнул Смотровой с мачты. - К-ка-ажется и-или о-она к-кнам с-сама пл-лывет...
  Ческу подняли на борт.
  -За что??? - рот её открылся, а после, получив пощечину лично от Капитана, она растянулась на палубе.
  -Ты нам базу палишь. - Серьезно и с достоинством заметил Кэп, потирая ладонь. Бить девушек - не в его правилах, но сейчас хотелось её скормить акулам. - Этот дымок - чей?
  Вдалеке поднимался к небу дым.
  -И впрямь - дымок. - Словно дебил проворковал боцман.
  -Круглый, еще одно такое выражение лица - и сам доставишь вот эту мадаму к рыбам. Честно, не понимаю, как ты можешь находить общий язык с любой командой при полном отсутствии мозгов.
  -Потому и может. - Канонир дымил трубкой, которую тут же отобрал капитан.
  -А я в тебя верил. - Сказал он канониру.
  -Так мы же только что палили в скалу - теперь весь остров знает, где мы килевать Мэри будем! Какие уж тут предосторожности!
  -Действительно - какие? Куда ты запропастилась, Ческа?
  -Меня взяли в плен бандиты.
  -Серьезно? Они тебя хотя бы изнасиловали пару раз?
  -Немножко... - Покрутила пальчиками друг об дружку Ческа.
  -Больно было?
  -Самую малость...
  -Мозги прочистились?
  -Почти.
  -Отлично. - Кэп повернулся и заорал во весь голос. - Уходим в море!!
  -Стойте!!! - патетическим, вполне невольно конечно, голосом возопила Ческа. - Но там Рэйна!..
  -Чья?
  -Не поняла.
  -Чья.
  -Чья - кто?
  -Еще один встречный вопрос и отправишься на корм рыбам. - Капитан закурил трубкой канонира.
  -Её зовут - Рэйна, она ничейная 'Королева', если ты про то. Но у нас есть одна малолетняя обиженная злыми паладинам Единого принцесса... - тут надо сказать все присутствовавшие кроме капитана изрядно оживились. - И еще у нас есть Сюр...приз... - Ческа тыкала дрожащими указательными пальцами друг в дружку.
  -А что ты раньше об этом не сказала, дорогуша, вина ей, теплую сухую одежду и... это - за опахалом сбегайте!
  Помощник и впрямь кинулся исполнять. Впрочем, Кэп был этому только рад.
  -Миледи Ческа. Мы сейчас пройдем в мою каюту, вас там согреет горячий пунш, теплый плед и моя жена, помнишь её хоть?
  -Уннер? На корабле? Что стряслось?
  -Я жен своих как ты хозяев не меняю. Ничего не стряслось - дочь моя тоже тут.
  -Я давно уже не ваша рабыня, я же рассчиталась!
  -Верю-верю. Но все-таки по-хозяйски привычно не могу смотреть на твое побитое личико. Идем.
  ***
  
  
  Рэйна.
  Если все же опять подняться?
  -Скажи, что будет, если ты встанешь? - Спросил голос сердца.
  -Я умру. - Ответил голос разума.
  -Это имеет, какое либо значение? - Продолжал вопрошать сей глас.
  -Нет. - Ответила она сама.
  -Хы. - Сказала улыбка меча. - Этот этап пройден, ты всего лишь жалкий кусок мяса, а с кем мне приходилось бывать раньше! Не правда, ли, дикая нелепость?
  Девушка выплюнула кровь. Та заливала все горло и если её не сплевывать - можно было задохнуться. Рот её судорожно открылся - 'Рхаа!' - в попытке втянуть в себя воздух. Она слегка приподняла голову, чтобы видеть происходящее.
  -И какой смысл возвращаться назад! Ты тут и сейчас! Ты можешь встать?
  -Да. - Она сказала это слово, уверенность пришла к девушке внезапно из каких-то отдаленных глубин еле бившегося сердца. Может, виновата улыбка меча? Она ведь права!
  -Ты можешь двигаться?
  -Нет, но...
  Свело все мышцы и слабость.
  -Это имеет значение?
  -То, что я ...
  -Не могу двигаться...
  -Не может помешать
  -Мне...
  -Вста-ать!
  Она вскочила как зверь. Треснули доски пола, где были её ноги. Они спиной ощутили что-то - это была жажда их крови! Удар!
  Она одной рукой подняла его на мече и метнула в толпу остальных, вывернув при этом себе руку...
  Но это не имело никакого значения. Лыба пламенно горит. Улыбка дьявола где-то там внутри. Она, молча, смотрит, она все молчит. Улыбки не должны говорить.
  Она как пламя ада. Сжирало, рвало и пожирало её душу. Калечило её тело. Но заставляло идти. Бежать. Бежать и плясать. Этот танец смерти.
  ***
  Она стояла, отклонившись назад... словно. И в пол оборота так улыбалась...
  Так спокойно...
  Он смотрел на неё. Она плакала и смотрела так задумчиво и молчала.
  И это выражение лица. Такого ни у кого не было, никогда и нигде и не может быть. Такой красоты и усталостью и века и смерти и жизни одновременно. Столько нежности в плачущих глазах и столько силы и такое спокойствие, и единение с миром и собой. Она исчезла через секунду. Он не сразу понял, что она выпала в окно
  Там шел снег. Окно. И пустота. И никого нет. Нет больше огня. Смерть в замке грозы. Царит пиршество шакалов и летит со всех сторон воронье. Снежинки смерти долетали до его лица и падали. И таяли и сгорали в этом пламени жизни.
  -Тут так холодно... Наверное, это конец. Мне не встать, нет, я просто не хочу больше никогда вставать.
  ***
  -Ты знаешь много сказок? - Рэйна лежала в лихорадке на коленях Чески.
  -Да.
  -Расскажи мне про самый страшный холод.
  -Тебе сейчас нужно лето.
  Ческа смотрела с сомнением, но Рэйна через силу улыбнулась и пожала её руку.
  -Хорошо. - Согласилась бард. - Слушай.
  
  
  Крылатый Иней.
  Снежный зверь... первая легенда Чески...
  Легенда та была давным-давно. В ту пору зимних холодов, в те годы смута и кровавой корки льда.... То дело было перед войной, одной из многочисленных тогдашних.... Та девочка, что шла зимой по льдистому покрову к далекой проруби, набрать воды семье своей. Она бежала быстро, чуть одета. Она не мерзла никогда.
  Босые ноги - отпечатки их в сугробах. И вмиг - пустая голова. Так солнечно вокруг, что слепнут очи! Ах, как горит душа!
  Проваливаясь бедрами своими в них до пояса, девчонка та бежала. Парное то дыхание и света блики. Тяжелым оно стало далеко не скоро. Ей десять праздников весны назад пришлось родиться в этом мире, что кровью собирался вновь умыться снова на том адском пире, именуемом - война!
  Она водицу набирала. Ведро тяжелое и холод только начал проникать в горячее то тело детское. Она схватила его обеими руками, и в дом по снегу потащила, и так до самого-то дома бы дошла, не провались в сугроб огромный и невидимый под ровным почти слоем снега.
  Там каверна была, она барахталась, вода вся вылилась и обожгла. Теперь кричала, что сил мочи было бедная девчонка. И сразу задохнулась - что-то билось у ведра. Живот схватило, грудь дышать секунды три совсем нисколько не могла.
  Сестра тащила дуру ту до дома. Сама сходила, набрала воды. Паром ей тело окатила и положила на теплый плед. Другим накрыла. И не заметила рубца на животе её.
  Той ночью буря разыгралась. Дрожал весь дом, летели, колоты дрова, что были сложены у стенки. Не привязали, не накрыли их, а зря. Наутро вся она горела. И есть, нисколько не могла. Она стонала и вертелась как юла в поту холодном, но в доме окромя сестры и маленького братика никого и не было. Все в городе ближайшем продавали те меха, что собирали месяц всем семейством. Её лечила та сестренка, что из сугроба и спасла. Она заваривала, мыла, терла тело и сама рядом тихо так легла. Глаза ласкали в сумраке тех бликов. Что доносились из окна затянутого пленкой, и звуки... мифов. Все успокаивало и клонило в тяжкий сон.
  Проснулась она сразу и вскочила. Все сном казалось ей. Был день!
  Встала, потянулась,... и что-то резко прострелило в животе. Она смотрела на рубец, он затянулся же почти уже. Не помнила, как он остался, маленький такой вообще. Она забыла про него и как всегда едва одевшись, вышла из дому как прежде.
  Как ярко светит солнце! Она закрыла пол лица ладонью. Все разом и искрилось и сверкало. Весь мир наполнен светом был. Все так ярко, и не знала та девчонка, что все так может блестеть на свете этом.
  Потом приехала семья и все про доктора забыли. А та девчонка, кое-как, одевшись, из дому ушла гулять. Волков тут близко не водилось, они не стали переживать опять.
  Она лежала на печи смотрела на рубец в ночи.... Чуть он дрожал и вился или.... Это ползет что-то по нежному животику... разрыв?
  Она вскочила и смотрела, глаза свои открыв.... Там нечто, все белело, оно такое... беленькое и пух... Паутинка? Она в неё залезла? Иль нет...
  Как червячок... оно торчало и вилось, скручивалось и обратно вытягивалось в длинную нить. Оно было такое узкое. Девочка смотрела на это, не отрывая глазу. Все настроение прошло, пропало сразу. Не понимала девочка та, что это за ерунда такая. В бедненьком теле завелась её. Оно лишь повернулось к ней.... Смотря? Глаз то не видно у него нигде, что это?
  Она бежала на мороз, еще не село солнце. Она смотрела на живот и нить, что сразу стала толстой. Она сплелась обратно в узел, и пасть открыла вновь цветком. Девчонка в пасть эту глядела, молча, и в горле у неё был ком. И та открылась тремя цветка зимнего лепестками полными столь мелких и дрожащих и почти прозрачных на морозе этом, но зубов.
  Оно дотронулась слегка до этих нитей, пасть на пальце закрылась, выгнулась и кровь текла. Не больно было почти, но пасть жила, пульсировала змейка та. По пальцу кровь текла, а девочка та стоя на морозе молча, смотрела, как тот выросший цветок пьет кровь...
  Она ушла домой, как только он насытился и влез обратно в девичий живот. Что завилось такое, она не поняла, но страха не было даже наоборот. Да странная она была. Смотрела на ту тварь, будто это её плод.
  Прошла неделя. И выросла чуть-чуть эта цветка звезда. Вся выползла из тела девочки она и билась на полу прихожей. Та девочка стояла и смотрела. И молоко несла.
  Уже не тонких нитей морозное сплетение окна, а белое пушистое холодное то тело червяка иль гусеницы там лежало. И пасть была намного больше. Её уж пальцем не накормишь, думала она.
  Она кормила его, чем могла. И фруктами сушеными, орехами и мясом. Он ел, все что давала, но цвет его менялся сразу. И она решила пока кровушкой своей и дальше кормить морозного червя.
  Ведь не хотела та девчонка, опять остаться под покрывалом в ночь одна. Она играла с ним, и он слегка кусался. Он оставлял следы подвыросших зубов. Она их прятала, когда все ели вместе. Но было много дел у братьев и сестер, отца и матери, чтобы следить за той девчонкой. Бегала она к тому сугробу и еще таких искала. Но ничего не находила, вновь домой бежала. И кормила, и лелеяла его. Играть хотелось снова, снова! Он залезал обратно в тело ей, как только наступала ночь. И чувствовала она сразу как засыпает он, свернувшись белым и холодным, калачиком из ледяного пуха.
  Прошел так целый месяц. Внутри её холодного теперь уж живота, кружилась белая волна. Она росла неумолимо. И девочка смотрела сквозь прикрытые ресницы. Такой большой он вымахал теперь. И уж не скроешь скоро. Червь там внутри всегда кружился, иногда слегка дрожа,... Она же тихо ночью билась, и вся холодная была.... Он вновь оттуда вылезал, пасть ту с зубами раскрывал. И тихо вновь с ним девочка играла, пальчик нежный в рот его совала. А он кусал и кровь сосал. Ей так приятно, но слегка щипало. Теперь же вот она не знала. Как в такую зубопасть... Ей свой палец то снова класть...
  Она всегда его как в баню шла со всеми вновь прятала в сугробе том. Он терпеливо ждал её. Парная, она сразу к нему в сугроб неслась. Он вырос, и разрез уж мал был для длинного его слегка пушистого и паутинистого тела...
  Расширил её чрево червь тот и обустроил 'дом' своим таким же ледяным и белым мехом-паутинкой. Она двумя руками открывала свой живот, и он туда струился. Холодно так было ей в те странные секунды,... но и слегка приятно...
  Опять уехала семья в ближайший город. Только лишь сестра осталась с нею у домашнего ночного очага. Она ушла искать дрова, наколотые жгла она пока и мелких сучьев и хвороста, все что могла. А девочка та безымянная, растившая белого зверя видела, как вновь он хочет есть. И выгнулось то юное и беленькое тело, и закричала тихо стоном та.
  Когда он, присосавшись изнутри, втянул в один глоток пол литра крови. Вылез, развернулся. Такой блестящий и дрожащий. Она лежала и дрожала тоже вся и тихо плакала от боли. Потом встала и повела его в загон для их немногочисленного, но необходимого скота.
  Собака лаяла, смотря, как ползет он, извиваясь вслед за ней. Но подойти боялась злая. Она тихо шепнула что-то вслед, закрыла дверь.
  Он голову их лошади глодал. Она смотрела и не верила глазам своим. Как сразу... Он жрал, он двигался всем телом как насос, сдирая плоть и выжимая кровь. Она молчала и смотрела. Лошадь их даже недолго мучилась.
  Она и ржать то не смогла. Дышала сипло и копытами все била...
  Она его не сразу отпустила.... И он ушел, уполз в тогдашнюю же ночь. В конце остановился, оглянулся и раскрыл свою цветковую и окровавленную пасть.
  Там уже рос язычок маленький с присоской. Она смотрела во тьму долго, иногда рассеянно маша рукой. Её сестра уже звала домой. Но девочка во тьму смотрела. Снежинки долетали до неё оттуда.
  'Снежный Иней... да?'
  'Ты такой же красивый как иней узорами на стекле...'
  Ничто не видела она еще прекраснее. Чем это ледяное зимнее творение. Она тихо улыбалась, и стояла... пока от кровотечения из живота у неё не закружилась голова. И она не села на доски пола, покрытые её же кровью, да лошадиной кровушкой парной еще дымящейся на том морозе.
  Он полз к горе. И паутинки тела росли уже на том ветру. Тончайшей змейкой вился его причудливый зигзаг в снегу. Она сам как снег, а ночь гнала пургу. И на ветру рождает вьюга его крик. Он словно весь из крика состоит.
  Она ночами бьется в той кровати, где они спали месяц тот вдвоем. Она зовет его по имени в дурмане, лишь как заснет, несется к той горе, и тихо плачет, что туда попасть не может, и стоны её покрывает ночь и мгла и холод.
  И вырывает... Её из этого ненастья, лишь оттепель невинности, и детского утра.
  Её семья в тревоге. И не она тому виной. Тот ветер долгожданной весны. Не радует их снова больше. Горят прибрежные все города. Они все шепчутся ночами у окна. И думают, куда им всем податься, когда пожар весны придет сюда. Ей все это известно, она еще тогда в ночи уж поняла - с реки приходит тьма, сердец людских, молва и травля...
  Но и не думает она, что будет впереди, она живет теперь лишь снами. Она всегда теперь у темного одна, у зимнего бесформенного того окна...
  Ты не спи мой снежный зверь.... Не уходи один во тьму, поверь, ты, уходя, закроешь дверь.
  И не рычи потом сполна, получив свои крылья, ледяные ночи перья, обретя сквозь ад и муки, боли той куколки разлуки, снежные те зимы, дни, года...
  Весь, уткнувшись в одиночку, ты зарылся в мерзлый снег, Гора... она не остановит воды бег, та гора... одна, живая то была, она тихо пела свои песни. А ты слушал и молчал в ночи, так далек ты от людской же мести, кровожадности и чести. Ты же просто спал в ночи, под покровом ледяной печи. Ручейки бежали вниз, скатывались камни. Бриз, тот, что с моря дул кровавый, приносящий запах дыма, гари, до тебя не долетал. Ты же спал, так тихо шли недели, месяца, года. Пролетали, словно птицы, уносили вдаль они тебя. Внизу таял мир опять
  Тут же в снежных гор вершинах. Окаймленных белых высях. Зверь лежал и слушал сны. Тех далеких ручейков. Тех низинных облаках. Тех оторванных снопах. Тех текущих вечерах, где под звуки дудки опять играли дети. Город строили соседи, и росли вновь урожаи. Вновь война пришла, сполна грязи принесла, завершилась так же быстро и ушла, унесла она так много жизней. И девчонку забрала. Ту, что зверя родила, ту, что его выкормила.
  Забрала туда, где тьма. И цвели посевы снова. Шли года и таяли снега. Дети вновь детей рожали. Вновь колосья поспевали. Возносились вновь молитвы. Улетали вверх они. А над всей зеленой низью возносили снег вершины. Вновь пленяли они взгляды, снова жизнь текла, журча с этих горных десятин.
  Ты же снежный и забытый дрых в своей берлоге снегом крытый, забирая их мечты, впитывая их года. Ты умнел мудрел от скуки. Ты храпел и дни считал, что остались до полета, ты мечтал. А день полета наступал, приближался день разлуки, с теми с нами, где гулял человеком ты иль зверем, иль жуком по стеблю полз или веткой колыхался или облаком летел, ты волной прибрежной вился, ты лежал землей и плакал все теми же ручьями. Что всегда текли весной.
  Ты вздыхал, весь мир ты понял. Голову свою ты поднял, что теперь венчал единый рог. Костяным ты клювом щелкнул. Просыпаясь от тех грез. Тех, в которых этот мир. Будет вновь тонуть и таять. Но пришла она, память вернула. Цветом соком зацвела. Крылья подарила. Кокон твой сняла. Взмах крыла рванулся прочь, ты пробился сквозь сугробы, толщью снега, толщью сна! Окрыленный молодой! Дракон ты снежный - пух из инея долой!
  Белый зверь ты ледяной, окрыленный красотой того мира, где родился, где тебе летать еще не одно тысячелетье, под ночными небесами. Во тьме ночной, ты рванул к выси тревожной, зверем был ты, рвался в боли, много спал ты, видел ты всю правду жизни. Видел ты чужие сны. Ты взрослел и понимал, почему ты мир избрал для полетов полуночных.
  Вечерами зимних дней, теми темными ночами, что текут в сердцах когтями, что и не познать глазами, тех, что протекают в наши души, льдистыми замерзшими слезами...
  ***
  -Как её звали? - Задала свой первый вопрос за все это время Рэйна. Казалось - она чем-то взволнована. Рассказ произвел на неё совсем тягостное впечатление? Рэйна и впрямь чувствительная, как и она...
  Ческа мягко улыбнулась и погладила подругу по голове. Больше никогда, теперь - лишь светлые истории и принцах, побеждавших злых драконов и спасавших прекрасных принцесс.
  Но Рэйна сосредоточенно ждала ответа.
  -Тук-тук, память выходи! - Ответила Ческа, стуча себя кулачком по лбу. - Забыла.
  
  
  
  Уннер.
  Руками раздвинув её ноги, Капитан вошел в тело синекожей девушки. Лоно поддалось и лопнуло, выплеснув кровь на стол, заваленный картами. Черные потеки текли по наклонной - крен вправо. Рывком насадив её до самого упора, мужчина схватил блондинку за горло и сжал пальцы, продавливая кожу внутрь.
  Она схватила его в ответ. Упав назад - на стул, капитан провел рукой по ягодицам, тугим и упругим, словно сделанным и не из мяса, как у людей. Не продавить!
  Уннер улыбалась. Соски медленно приподнимались, грудь напряглась до предела - еще немного и порвется! Сжав мышцами влагалища его член, она стала массировать его словно рукой, оставаясь такой же неподвижной и недоступной, как и раньше. Семя выплеснулось в матку, та жадно работала, сокращаясь, словно сердце. В животе росл шар удовольствия, его нужно было выплеснуть на жертву.
  Погрузив в плечо капитана клыки, Уннер сжала его руки своими сильными пальцами. Большой просвет между бедер насыщался властью над органом мужским. Она целовала его в губы.
  Уннер лежала, слушая, как скрипит, покачиваясь, корпус 'Кровавой Мэри'. Она долго не выпускала себя капитана из себя тогда.
  Такое - не забудешь. В первый раз...
  ***
  Остров Акулий Зуб напоминал клык не то акулы, не то острый длинный шип, Драконий Коготь бы подошло больше, если конечно та акула не была вампиром.
  Она нашла её в таверне. Стоило открыть дверь, как началась драка. Наверняка сработал какой-то скрытый механизм подобный серебряным часам Гильдии, ведь не ждут же они наготове, когда войдет кто-то в эту дверь? Либо они там, что мутузят друг друга круглые сутки или это Уннер такая счастливая. Все залито кровью и только эта дура со сверкающими глазами смотрит на тела. Дура...
  -Малина...
  -Ты не изменилась...
  Грудь туга, соски напряжены, все тело словно под давлением от жизни, изнутри в мир рвется наслаждение знакомой боли.
  ***
  -Ундина, я тебя потом найду. Верь мне.
  Дочь смотрела с таким странным выражением, синева луны отливала в синеве лица, Уннер в эту ночь увидела - как же они похожи. Ундина полукровка, уши похожи на человеческие и кожа лишь бледна и отливает синевой, но все же.
  -Ты обещаешь?
  Уннер закрыла глаза. Мали рядом. Язык, она его чувствует. Тогда. Эти мгновения магии.
  Когда Уннер шла между телами, окровавленными развороченными. Все были уже раздеты. Все было залито кровью. Она шла словно во сне. Аккуратно ступая босыми ногами по лужам крови на деревянной палубе таверны-корабля.
  Она вся вздрагивала. Из соседней комнаты Мали смотрела на неё глазами полными любви. Та, которую она сейчас рвала собой. Та, что только что чуть не убила её саму...
  -Да. - Уннер поцеловала дочь в губы и та вся вздрогнула. Еще никогда они не целовались так - по-взрослому. - Ты меня дождешься, когда-нибудь я обязательно приду. Только не сейчас.
  В животе сжался тугой узел из матки, кишок и все что там есть. Мали.
  -Беги. И не оглядывайся.
  Боль. Едва пальцы разжались, как сковала боль. Рука немела быстро. Уннер посмотрела на неё и оглянулась в чащу прибрежного леса. Нужно скорее уходить. Она всем телом чувствует её. 'Мэри' должна пройти вдоль восточного побережья острова, после килевания и взятия пресной воды, они направятся в сторону Мертаны - с ней или без неё, у Уннер лишь сутки.
  На то, чтобы разобраться со старыми долгами. Уннер не любила это слово. 'Долг'. Во всех его смыслах, но выбравшись когда-то на поверхность и забравшись так далеко в земли людей, она чувствовала, как постепенно становится человеком. Мыслила как человек, чувствовала мир - как человек, любила свою почти человеческую дочь - как самый настоящий человек. Приспособилась, ко всему.
  Но сейчас...
  Сможет?
  Лес просыпался. Где-то на востоке солнце лизнула край великий безбрежных вод, и стало медленно подниматься. Когда взойдет маленькое, сделает по небосводу короткий путь, остановится в зените и пойдет обратно - из-за моря, расплавленного в гремучую ртуть так полюбившуюся Безымянному капитану пиратов с Хориниса - малой родины того самого Безымянного Короля - оттуда станет подниматься жаркое громадное чудовище красного цвета войны и крови. Самое большое из всех солнц этих земель. Там, где родилась Уннер, его называли богом войн и проклятием жителей поверхности. По Легенде красный монстр был чужаком, прилетевшим когда-то в этот мир, до этого он был просто маленькой красной звездой, очень яркой и выделявшейся на небосводе. Этим легендам не одна тысяча поколений. Еще старики говорили, что когда-нибудь маленькое желтое светило будет сожрано им и настанет вечный сумрак, цвета крови, который будет плавить кожу их народа и они никогда не смогу показаться на поверхности. В тех землях оно годами не показывалось из-под земли и Уннер надеялась почему, что все решится до того как этот монстр проснется.
  Не то, чтобы она боялась его. Просто синюю бледную кожу девушки жгло как кипятком, когда она оказывалась под его лучами.
  А Мали - другая. Она выросла под лучами Красного Солнца. И Уннер чувствовала отзвуками тамтамов внизу живота - как же Мали проголодалась.
  Мали идет по следу! Уннер провела по венам на левой руке лезвием широкой абордажной сабли - её единственного оружия. Кровь вспучилась и слегка закипела, капая на ярко-зеленые листья кустарника. Мали любит этот запах.
  Крови было немного, и она быстро остановилась, но прежде чем это случилось, Уннер успела пробежать полмили вдоль быстрой реки, несущей вкусные пресные воды. Играя пятками, чувствуя звуки леса всей кожей, быстро виляя, словно и впрямь пыталась запутать Мали.
  Разрежь она вены провдоль и кровь текла бы и текла, может это был бы самый легкий выход. И Мали осталась бы довольна. Да? Нет. Уннер не верила в то, что её бездыханное тело успокоит Мали. Она будет искать её дочь и найдет. Даже не зная, что та вообще существует - будет, будет и найдет. Это Страшно, по-настоящему страшно оставлять дочери такого монстра в наследство. Уннер бежала быстро. А позади неё ломала ветки игривая и злющая тьма.
  'Мали', - подумала с легкой почти ностальгической нежностью Уннер, 'какая же ты все-таки злюка, Мали...'
  Уннер выбежала из чащи на косу и кинулась через отмель к другому берегу реки, зная, что подумает Мали. Не скрыться через воду, но Уннер и не хотела больше бежать. Она лишь надеялась, что глупышка Ундина не идет по её следам как и Мали.
  Из кустов выскочил крохотный пекари - родственник дикого кабана и кинулся прямо в ноги Уннер. Девушка, споткнувшись, пролетела метров десять вниз по склону и врезалась головой в криво росшее деревце.
  Ну, вот и все.
  На вершине холма стояла она - Уннер её чувствовала спиной, но оборачиваться не решалась, зная - это будет означать начало схватки. Вдалеке виднелся утес. Только бы добраться туда. Все получится, если Мали не будет бить в спину. Но это вряд ли, она знает, что Уннер от неё не уйдет.
  ***
  Ласковый, как звон колокольчиков, смех Малины разорвал утренний гомон леса. На выступе скалы росла джабутикабейра, один из плодов которой Малина сорвала с ветки и бросила запыхавшейся Уннер.
  -Перекуси, а то ты слишком худа и костлява. Мне кажется, или твои бедра стали уже?
  Уннер огляделась. Кроме этого одинокого дерева на скале ничего не росло, внизу шумел быстрый горный поток. В нескольких милях к югу отсюда было видно море.
  Зубы Уннер впились в ярко-желтый плод величиной с апельсин. Несколько секунд Малинка смотрела с затаенным голодом в глазах, как Уннер пожирает её подарок вместе с косточками. Уннер закашляла - плод оказался слишком кислым, вдобавок косточки попали не в то горло.
  -Прости. - Развела руками Мали, делая шаг в сторону девушки. - Попить предложить не могу. Но скоро все закончится, так жаль что это последнее, что ты ела. Плод не успеет перевариться, как я высосу его из твоего желудка.
  Серебряные глаза Малины стали желтыми, кошачьими и очень злыми. Ощутимое по дрожи в собственном теле Уннер напряжение внутри Малины достигло предела, когда кожа на лице светловолосой девушки с севера стала слегка трескаться полосками вдоль подбородка и по щекам, вены вздулись. Мягкое лицо Малины стало жестоким как у сумрачной кошки Подгорья, готовой к прыжку.
  -Химера. - Прошептала Уннер.
  -Что? - Сделала вид, что не расслышала Малина.
  -Я быстро все перевариваю. Ты не успеешь, не сможешь убить меня настолько быстро.
  -А я не брезгливая. - Сморщила носик, словно зверь оскалилась Мали. - Мы же как-никак довольно близкие... подруги. Из кишечника высосу. Выпотрошив тебя, наполню твои кишки чем-нибудь вкусненьким, зажарю над костерком и наверну. - Мотнув головой, Мали обернула свою русую длинную тяжелую косу вокруг шеи и присела, вынув из странного крепления за спиной тяжелый полуторный меч - почти клеймору, только заточенную с одной стороны. Ножен за спиной не было, даже длинных рук Малины не хватило бы для того, чтобы сунуть за спину в ножны подобный меч. А тогда, давно, фехтуя с ней в шутку, Уннер часто ошибалась в длине этих рук, на взгляд - обычные, они казалось, умели удлиняться в нужный момент, после снова моментально возвращаясь в исходное состояние.
  Припав к земле змее подобно, Малина капала слюней, она текла по подбородку, тонкие, изогнутые в усмешке губы скрывали очень острые зубы - Уннер это знала. Внутри неё поднимался страх. Загнав его поглубже, она взяла двумя руками тяжелую абордажную саблю и, опустив клинком почти до самой земли, закрыла глаза, отрешившись от этого мира и забыв обо всем, кроме чувства, которое отдавалось в каждой части её упругого тела. Поступь Мали, её жажда крови и плоти, жажда чего-то большего, чем просто поедание, жажда игры. Уннер сосредоточилась. Мари прыгнула, вырвав из земли пару кусков дерна, и приземлилась прямо в грудь Уннер обеими ногами. Открыв глаза, Уннер видела лицо Мали - огромные в сладостной муке предвкушения выпученные глаза и открывшийся рот, полный острых конических зубов, которые росли, казалось на глазах. Искры. Клинки терлись труд об друга, бастард Малины наткнулся на гарду сабли и остановился.
  -Ты назвала меня химерой. - Малина смотрела на Уннер, отлетевшую на несколько метров и держащуюся за грудь. Изо рта Уннер текла кровь, она глотала её - кислую - и старалась не смотреть больше нескольких секунд в эти окаменяющие желтые кошачьи глаза. - Что ты знаешь обо мне?
  -Беглая химера с севера Миртаны.
  -Мертаны, дурра, Миртана - просто крупный остров восточнее Хориниса и Барбосы, на землях которого ты, истекая кровью, закончишь свой бренный никудышный никчемный бессмысленный муть. Магия? Хочешь увидеть магию? Всегда искала, та песня - про которую ты мне в ночи шептала, целуя в губы? Хочешь? На - смотри! Вот она!
  Руками Малина разорвала тонкую кожаную броню вставками из костей и металла. Её живот, округлый и ласково-зовущий треснул провдоль от лобка и до пупка. Открылся зов, пасть с маленькими белесыми острыми зубками по краям. Оттуда на замершую в ужасе Уннер что-то смотрело одним огромным, словно блюдце, горящим кровавым глазом. Красный с желтым, как то солнце что вот-вот поднимется из-за горизонта и начнет печь кожу синекожей Уннер.
  Глаз облизнулся. Огромный язык вылез из треснувшего животика Малины и скрылся в светлых зарослях, начинавшихся на лобке и исчезавших ниже.
  -Красиво? Нравится магия?! - Малина смотрела холодно и зло. - Это с шести лет внутри меня, срослось со мной.
  -Что это?
  -Это ребенок, Уннер, не мой - его мать умерла. Уннер моя сладкая, это не монстр, это - человеческое дитя, ему от силы пара месяцев и он больше уже никогда не вырастит. Они что-то сделали с ним, прежде чем засунуть в меня. Он сросся со мной, но он - не я. Только поэтому я еще могу думать... временами. Срастись та тварь, что сделала такое с плодом, со мной - я стала бы безмозглой игрушкой, пусти оно в мою голову корни - я только и могла бы капать слюней. Красивая магия, Уннер?
  Качающейся невесомой походкой Малина пошла навстречу слегка дрожавшему в руках Уннер клинку. Не доходя шагов десяти, воткнула в каменистый грунт меч и двумя руками раздвинула пасть на животе. Язык спрятался внутрь. Под глазом что-то было. Прозрачный, он таил за собой страшную тайну. Сквозь него виднелось нечто омерзительное. Это не могло быть человеческим ребенком!
  -Нравится? Он голоден внутри меня сейчас. Всегда, - Мали засмеялась, - он голоден всегда и всюду. Я не знаю, как его утолить, насытить этот невозможный голод, что проникает оттуда - из живота моего - в меня, в мою маленькую глупую головку. Я могу терпеть его, но когда он прорывается сквозь мою волю - становится столь сильным, что я надкусываю все живое вокруг, не доедая толком. Уж лучше понемногу утолять, как ты считаешь, Уннер? Я утолю себя тобой, как утоляла раньше с тобой иной свой голод? Уннер??
  Уннер молчала, она еще не смогла толком восстановить дыхание. Глаза её скользнули по мечу Мали.
  -Не смотри на него, ты не успеешь.
  Рука Мали выдернула из земли бастард, и девушка сделала еще один шаг к зашедшейся в кашле Уннер.
  -Больно? - Участливо наклонила голову и улыбнулась Мали. - А я люблю боль, давай её полюбишь и ты!
  Уннер наклонилась вниз, почти пополам согнулась и выплюнула на землю кровь. Но саблю не выпустила.
  -Я что-то повредила там, внутри тебя? Вот незадача, ты оказывается такая слабая... что же мне сделать, чтобы бой был интересным? Ах, вот... ты знаешь - я придумала. Почему бы мне не найти и не надкусить ту сладкую девочку. Притащу её сюда, истекающую кровью, ты станешь драться? Ах, моя маленькая синекожая девочка, ты выросла под землей, сама дикость. Я и не знала, что тебе нравятся подобные малютки. У них внизу тоже ничего не растет, как у тебя, да? Знаешь - мы в этом похожи. Только ты любишь с ними спать, а я их есть. Ненавижу взрослых, такие костлявые и не вкусные, внутри одни только суетные мысли. Дети, дети, дети!
  Уннер поднялась и посмотрела на Мали, сжав окровавленные губы.
  'Как у утопленницы, си-ини-ие...', сказала когда-то Малина и провела по ним пальцем. Это было давно.
  -Уже лучше. - Сказала Мали сейчас. - Продолжим?
  ***
  -Эта тварь своим жалящим засосом присосалась к промежности Малины. Та билась, но вырваться не могла. Тупая боль сзади нарастала. Тварь работала языком как засосом. 'Что...?', кричала Малиночка, вопрошая небеса. 'Не-ет!', не верила она. 'Не надо. Стой, отпусти!', молила она тварь, алчущую её внутренности не меньше, чем она - кишки иных. 'Ааахрха-а!!!' Она кричала и билась, внутрь что-то просочилось и начало плавиться болью. Через минуту все погрузилось в тошнотворный мрак. Тварь тогда выела ей весь живот и уползла куда-то. Мали лечила долго эти раны. Не все органы смогла восстановить даже силами чардрева! Самые важные именно для неё были потеряны навсегда...
  ***
  -Кого там еще принесло?! - Обернувшись, рявкнула лающим голосом дрожащая от перевозбуждения Малина. Обычно нежный и гладкий, извращенный до предела голос изменил ей в этот момент.
  Кусты снова пошевелились.
  -Кто?! Назови имя!
  -Я - Роялина. Сижу себе в кустиках и никому не мешаю, просто смотрю. Еще немного посмотрю и уйду, пожалуйста, не обращайте на меня внимания. Продолжайте, я скоро!
  -Ты издеваешься? Выйди на свет! Быстро!!!
  -Я тут немножко еще посижу и уйду, я не буду вам мешать играть друг с дружкой!..
  -Быстро вышла на свет! - Лоб Малины прорезали тонкие морщинки. - Вот ведь не дадут нормально закончить. Откуда вы все беретесь, люди? На острове два с половиной городка и те - поселки со старыми каменными зданиями, что тебе нужно, Роялина? Хотя я думаю, ты видела слишком много, чтобы просто так отпускать тебя. Можешь уже не вылезать из кустов, я сама иду к тебе. Советую не пытаться сбежать, когда догоню - хуже будет.
  -Роялина - беги! - Из последних сил крикнула Уннер. - Она - чудовище!! Кусты тебя не спасут!!!
  -Я вообще-то с юга. - Невозмутимо продолжал голос из кустов, к которым медленно и размеренно шагая, приближалась Малина. - И не разбираюсь в ваших северных обычаях, однако смею заметить, мои дорогие кхалочки, что просьбы ваши исключают исполнение их обеих сразу, и вводят меня в легкое заблуждение... ой, я хотела сказать - замешательство!
  Кусты раздвинулись и оттуда вышла темная, закутанная в какую-то сероватую накидку с капюшоном фигура. Оружия у неё при себе сколь либо значительного не было.
  'Ну, все', решила Уннер, 'мы умрем тут все, а потом она найдет дочку и сделает с ней что-то страшное... хоть бы Ундина убежала и села на корабль, как я ей говорила!'
  Искалеченная грудь горела, собирая грязь в кровавую корку. Уннер тяжело перевернулась, вскрикнув в момент, когда обрубок правой руки соприкоснулся с жесткой землей, и посмотрела на облака. Сама Безмятежность - Богиня Серенити - глядела на неё с небес и улыбалась белыми от облаков губами. Серенити любила по сказкам наблюдать за людьми, но интереса к Уннер явно никакого не проявляла, предпочитая просто смотреть. Уннер плакала. Хоть бы Ундина не оказалась такой дурой и не стала искать её, иначе все будет напрасно...
  ***
  -Тебя же Малина зовут, верно? - незнакомка посмотрела на Уннер и вновь взглянула на её обидчицу. Лица её Уннер по-прежнему не видела. Капюшон скрывал, к тому же сильно слезились глаза, все начинало двоиться, в ушах стучала кровь. Уннер боялась на секунду закрыть глаза и провалиться в пугающую бездну из тошноты и стучащей об виски боли. - Говорят на севере, - продолжила незнакомка, непонятно к кому обращаясь, - таких как ты, выводят во множестве форм и расцветок. Интересно было бы взглянуть на качество их товара. Продегустировать, так сказать. Заранее прошу прощения, если чем вас оскорбила, я правда не хотела мешать вашему поединку вначале и уж тем более тому, что последовало за ним. Меня интересуют лишь навыки, подобной 'химеры' как ты, Малина. Хоть ты и покинула Организацию на севере, ты кое-что сможешь поведать мне о ней, так?
  -Черный Орден. Не организация, сами себя они называют Черным Орденом. И я туда никогда не вернусь, ни на север за стеной. Ни в сами Королевства Мертаны.
  -Я и не прошу тебя возвращаться. Все, что мне нужно - я получу сейчас и здесь, а чтобы ты наверняка не смогла вернуться к себе в организацию и рассказать обо мне - я завершу твою жизнь.
  -Завершительница... - Прошептала Малина, становясь прежней - такой, какой её знала главарем абордажной команды 'Кровавой Мэри' Уннер. - Посмотрим, насколько ты умеешь завершать такие странные жизни, как моя...
  ***
  Уннер открыла глаза и попробовала пошевелить рукой. Рука шевелилась, но лишь в памяти девушки. С трудом из-за костенеющей и болящей шеи положив подбородок на грудь, Уннер увидела аккуратно забинтованный обрубок своей правой руки. Значит это не сон.
  Черти...
  Роялина? Или как там её настоящее имя? Темнокожая девушка сидела нагая на краешке её постели в каюте капитана, того не было, зато тут была Ческа. И когда она получила разрешение входить сюда? Наверное, пока Уннер пропадала, Ческа успела стать новой женой у Безымянного Короля пиратов Хориниса. В чем-чем, а в этом они с тем самым Безымянным с того же самого Хориниса и впрямь были похожи. Уннер вздохнула, теперь ей было все равно.
  Уж не Ческа ли её так перебинтовала чистой простыней? И где Ундина? Уннер очень хотела спросить болтавшую без умолку с новенькой Ческу, но та смущала и даже пугала её своим странным видом. Эта почти черная кожа и короткие, острые, словно иглы ежа пепельно-белые волосы. И эти шипы, цвета чернил угря, прячущиеся в спине. И та пасть, закрытая, со сжатыми зубами, почти человеческими, почти. По крайней мере, более человеческими, чем зубы Малины в момент ярости.
  Малина жива? Сейчас глядя на свой обрубок, Уннер хотела совершенно иного. Уж лучше бы та сдохла там. Или она или, еще лучше - Малинка. И все же - именно она остановила чернокожую. Малина так никогда не кричала, терпимая к боли, ей нравилась боль - откуда столько её было в том крике?
  События прошедшего дня снова и снова возникали в памяти девушки, и она чувствовала жар в голове, никак не могла успокоить свои мысли. Каждая по-своему логичная, вместе они напоминали сумасшедший шторм, краем мира которого была сгущавшаяся как тьма Усталость. Уннер поняла - если не успокоит мысли, может и умереть сейчас. Глупее ничего нельзя придумать.
  Дыхание вырвалось со стоном, когда она открыла рот и повернулась к Ческе. Но та её не замечала, словно не слышала, как Уннер вздохнула, проснувшись. Может правда не слышала? Уннер слишком хорошо помнила особенность ушей Чески, чтобы верить в это.
  Ческа подружилась с этой темненькой? Как она так быстро находит со всеми общий язык?
  -Ты из земель Стеклянных Песков? Я слышала о погонщиках песчаных скатов - ты одна из них? - Требовательно спрашивала Ческа. Но в её требовательности была лишь игра и никакого давления.
  -Нет. Мой род древнее. Мы - наследие пустыни. Мы должны сохранить и спасти. Сохранить Тайну и спасти людей, что в ней живут.
  Проведя рукой по темно-коричневой груди незнакомки, Ческа дотронулась до черных шипов, выходящих из позвоночника темнокожей девушки. Они стали прятаться внутрь, но та, видимо, решив, что прятать их уже не имеет смысла - повернулась к Ческе спиной и та смело принялась их изучать. Тонкие и черные, они вылезли на полметра, гнулись в нескольких местах, как пальцы человека, причем в разные стороны и ощупывали ладонь трогавшей их Чески.
  -Что это? Это - оно?
  -Кости, что оплетают меня во время битвы? Мой позвоночник особенный - в нем живет Темная Гауна. В пустыне, откуда я родом тоже живет Гауна, только светлая и она - это и есть стеклянные пески.
  -Вы ей молитесь?
  -Не обязательно молиться. Мы рождены, чтобы бороться. Но не только с ней. Наши предки боролись и с ней и с тем злом, что она порождает. В первую очередь в умах жителей дальней пустыни и бросовых земель за ней, откуда уже рукой подать до стеклянных песков. Мой наставник говорил, что нельзя победить Белую Гауну, и будь её желание - людей бы уже не стало. Нужно понять, чего она хочет от нас, и дать ей это, еще нужно помогать людям, которые от неё пострадали. Мой наставник носил в себе темную Гауну, которая теперь живет во мне. Они редки, Белых гораздо больше, и в то же время Белая всего одна. Вся южная оконечность того материка одна большая белая Гауна. Она там везде - и в лесах полных застывших в тысячелетней смоле деревьев, и в глиняных хижинах людей, в сами стены проросла. Ночами скребется и постукивает, иногда коля спящих людей и откладывая в них частицы себя.
  -Там, за стеклянными песками живут люди? - Удивилась Ческа, выпустив изо рта лук-порей, который сосала, словно трубку.
  -Да. - Темнокожая девушка провела по лбу Чески пальцем с длинным острым ногтем. - Там много людей и среди них выделяется одно существо. Королева Костей.
  -Кости?
  -Носящая Белую Гауну.
  Незнакомка вздохнула.
  -Она единственная спарилась с ней, приняла её и осталась жива. Белая Гауна. Не такая, как внутри меня. Наши Гауны передаются по наследству, их всего девять, и моя - самая молодая, последняя из Черных Гаун. Они созданы были тысячи лет назад, потомки древних с севера жили среди нас и мы - их дети, хоть во мне и капля крови, но она есть, ты видела легкую синеву в моих белках глаз?
  Ческа лизнула палец и оттянула веко чернокожей.
  -Но сейчас её нет!
  -Знаю. Я была голодна, слишком долго не ела, перебираясь на утлой лодке с одного островка на другой. Приходилось прятаться от стражи и избегать ненужных столкновений.
  -Что-то случилось?
  -Я плыла на корабле в Мертану, но с юга, из тех вод, где вода кипит, и стена тумана пожирает все, прилетел шторм. Огромный, как это иногда бывает. И нас отнесло на северо-запад, мы едва не разбились у скал Рыбы-Молота.
  -Вас из Бездонного Моря занесло в океан к берегам Хориниса?
  -Сначала прибило к Миртане, оттуда я уже добиралась сюда.
  -С Миртаны, на лодке? Ты сумасшедшая!
  -Я охотилась с неё, под водой, но, то ли течения выбрала не те, то ли еще что-то: к концу рыбы стало исчезающее мало и пришлось голодать. Кожа и кости выбрались на первый остров и покушали черного рогатого хряка.
  -Да он вкусный. - Ческа облизнулась, лизнув и шею чернокожей заодно.
  -Кто такая, эта Гауна?
  -Белая Гауна огромна и живет в земле, она - и есть земля тех мест. Она поднимает мертвых из могил и те идут. Неразложившиеся идут и разлагающиеся - идут. Даже кости встают и идут. Они - уже не те кости, что легли в могилу, Гауна проросла сквозь них. Они пытаются говорить с живыми. Живые боятся их, потому что часто мертвые пытаются срастаться с еще живыми и жить в их телах. Бывает, проснешься - а кто-то из твоей семьи уже не член твоей семьи, это страх и ужас тех мест. Люди боятся всего, что не могут понять, что их убивает, что не похоже на них и поэтому ужасает. Гауна привела в этот мир драконов однажды, в эпоху Безымянного, хотя драконы жили в это мире и до него, но это были иные драконы. Есть нечто, что люди зовут Бездной, её открыли Древние. Мы на самой её поверхности или поблизости от неё, драконы жили чуть глубже, гауны и мантикоры как та, кусок которой срастили с той химерой Малина, что бесится сейчас в трюме и требует еды - в самой сердцевине. Люди прозвали её Бездной, потому что существует некая сила, из-за этой силы падать в ней легко, а подниматься из глубин практически невозможно. Иначе бы существа подобные гауне были повсюду. Так говорил мне мой учитель, а ему - его учитель, мой - прожил три сотни лет, прежде чем передать мне Черную Гауну, я буду носить ее, сколько смогу и постараюсь передать прежде, чем умру, иначе Гауна сама найдет себе нового хозяина. Когда я думаю о Бездне, откуда появилось то, что внутри меня, я представляю себе так: это как чешуя лука, да-да, я всегда именно так представляла себе её. Даже до того, как познакомилась с вашим луком.
  -Этого лука? - Ческа ткнула пореем в лицо девушки с кожей цвета ночи, она чем-то манила её все это время. Хотелось поцеловать, Уннер, лежа в покачивающейся койке это приметила.
  -Не этого, есть лук, такой как чеснок, знаешь? У нас не рос ни лук, ни чеснок, но мне понравился его вкус. Он успокаивает во мне Черную Гауну и та меньше хочет есть.
  Темнокожая закусила язык.
  -А, знаю. Ничего, если я твои слова как-нибудь кому-то перескажу, добавив парочку-троечку приятных для слуха людей вещей? Чтобы начиналось с 'давным-давно', понимаешь? И звучало как сказка, а не как не пойми что...
  Темнокожая улыбнулась.
  -Давным-давно, когда она только что проникла в этот мир, Белая Гауна отрастила тело похожее на тело дракона.
  -Драколич?!! Я слышала о них легенды.
  -Не знаю, как вы их называете, но для подобных ей существ дракон, как для самого дракона - человек. Дракон тоже иногда принимает форму человека, лишь во снах, но ты знаешь, Ческа - драконы думают, что все люди спят на яву?
  -Я никогда не видела драконов, а те про которых слышала правду - простые животные. Еще я слышала много сказок и лжи, из разряда той, что любят уши уставших от работы иль с дороги людей. По ним драконы - это мудрецы какие-то, поучающие людей жизни и дарованные, как это там на семи холмах принято... с небес, во! Или просто спят и сторожат сокровища, дожидаясь человека, которому они предназначены. Но до этого дракон обязан испытать этого человека, чтобы тот доказал, что достоин. Если нет - дракон его съест и снова уснет. Ну не смех ли?
  Темненькая не смеялась.
  -Они не животные. Хотя в тех бросовых землях есть немало гнездовий дикий драконов, почти все стеклянные пески на той широте, где человек не протянет и минуты полны их. Это огромные, до километра длиной монстры. Дикие драконы. Животные. Ты права. Спариваются и жрут песчаных червей, даже друг друга жрут. Но они - не драконы, то есть дракон не признает их за своих. В Зеленом Аду есть похожие на людей существа, но они мохнатые и не люди, у нас их называют троллями, но оказывается, у вас троллями называют совершенно иных существ.
  -Ты общалась с драконом?
  -Черная Гауна во мне чувствует их сны. Поэтому, никогда не видя в живую, я часто думала вслед за ними, но не вместе с ними. Они странно думают и преимущественно во снах.
  ***
  Уннер снилась Малинка.
  Она словно морж всегда купалась в озере со льдом. В тех горах, где был тот дом, в котором родилась и выросла она, таких озер было немало.
  Она вся белая, горячая парная прям из бани выбегала и бежала по снегу и льду, босыми пятками сверкала, иногда проваливаясь, а иногда растягиваясь, то там то тут...
  Тугие бедра её горячи...
  
  
  Мирия.
  Мирия вздрогнула от внезапного холода.
  -Кто все эти люди? - Мирия слегка затравленно смотрела на пеструю, утопающую в драгоценностях толпу. Дания д'Альбер чмокнула в щеку и ткнула пальцем в ребра. Мирия подпрыгнула на месте, краснея и потирая болючее место.
  -Вот. Так ты ровнее. Держи спину прямо, а грудь открыто показывай, демонстрируй, она и так у тебя еще в зародыше. Знаешь - Столица целиком состоит из знати. Хотя это только треть всей знати всех пятидесяти Королевств, но тут её столько, что можно в ней неслабо потеряться.
  Мирии хотелось потеряться. Так, чтобы ее не нашли. Но она пошла вслед за тянувшей её подругой и даже представилась паре друзей Дании, однако после улизнула и спряталась на балконе, не в силах покинуть это место, но и не будучи способной выстоять на виду у всех. Дания быстро её нашла, подбородок Мирии лежал на перилах, а она, сидя в приятном кресле, рассматривала гостей.
  -Ты же не дурнушка. - Дания погладила по спине. - У всех есть свои маленькие секреты, знаешь.
  -Я красивая?
  -А ты сомневаешься?
  Мирия не сомневалась, она боялась своей еще только растущей в ней красоты. Она словно повышала требования и вытягивала из девочки свободу.
  -Когда тут появится твой отец, мне придется тебя отсюда выгнать пусть даже силой.
  -Я знаю. - Мирия не отрываясь от белых перил, смотрела уставшими и сонными глазами на бурлящий зал, потолок которого был столь высок, что одна лишь люстра, если её опустить на землю, будет выше небольшой хижины фермера поблизости от Булона, где выросла Мирия.
  -Соберись. Поверь в себя - ты сможешь!
  -Дани, ты помнишь ту женщину?..
  Мирия обернулась к замолчавшей подруге. У той в глазах стоял легкий страх, но Мирия поняла - она боится за неё.
  -Надеюсь, ты не станешь этим отравлять себе и мне тут жизнь?
  -Не стану. - Мирия взглянула вниз, услышав смех. - Я кажется, ей верю...
  -Выбрось это из головы! - Дани повернула лицо Мирии к себе и стала говорить так тихо, как под теплой периной, когда они вдвоем. - Ты красивая и умная, всего двенадцать лет, а ты уже веришь в какие-то старухины бредни, потом - я же с тобой!
  Мирия повернулась и тоже поцеловала Данию в щеку. Девочки обнялись.
  -Хочешь посмеяться? - Дания обняла Мирию за талию. - Вот смотри на этих детишек лордов, я про них такое знаю!
  -Откуда?
  Дания приложила палец к губам.
  -Секрет. Ты ведь не выдашь свою подругу?
  -Твой опекун из Гильдии?
  -Ты догадлива. Но догадки не всегда - правда. Мирия, видишь ту хрупкую блондинку ростом с меня, ей тоже пятнадцать?
  -С завитыми по странной моде волосами?
  -Да. Неужели ты хочешь, чтобы твои длинные прямые и такие красивые золотые волосы стали крохотными кудряшками в бантиках?
  -Нет.
  -И правильно, это глупо. Похоже на северные прически простолюдинов.
  -И немножечко мило. - Краснея весьма иллегантно, заметила Мирия. - Но мне бы не пошло.
  -Да, к тому же это откровенно пошло.
  -Ты думаешь?
  -Я знаю, если такая мода начнется - она не протянет долго.
  -Все она знает. - Мирия ткнулась носиком в мягкое обнаженное плечо Дани.
  -И это ты называешь все? Ну, держись, подружка! Зовут эту девочку Ева Анхель, она северянка и боится воды.
  -Воды?
  -Купаться, еще ненавидит стиранные вещи. Ей кажется, что вода заражена. Старая карга, подобная той, что встретилась нам по дороге отравила душу ребенка рассказами о нападениях троллей и после этого при купании маленькая Ева издает такой звук.
  Дани изобразила звук и Мирия рассмеялась, уткнувшись в её плечо носиком вновь. Дани пахла яблоками. Сад. Книги и маленький Тота на поводке. Скоро уже. Она вернется. Тут холодно. Тота держись!
  -Её мать, Кеймрон Анхель с носом похожим на ястребиный клюв. Ненавидит мужчин. Это знают все. А вот то, что от прикосновения мужчины у неё сыпь - далеко не каждый. Просто подвиг - рождение Евы. Есть версии - она не её дочь, но это конечно домыслы. Носит перчатки - сама знаешь от кого, если в неё кончит мужчина - раздуется как шарик и станет красной как кровь. Что ты такая пунцовая Мирия? Это еще что! Она любит маленьких девочек, таких как ты, только лет на пять моложе, совсем маленьких. Точнее не любит - использует для снятия стресса с промежности. Под таким тяжелым платьем в карете девочку и не заметишь. Есть там одна - Нина, очень языкастая и много читает. Кей нравятся умненькие, она получает удовольствие, доминируя над ними. Доминирование над тупыми ничего не значит, увы.
  -Дания, как так можно? - Задыхаясь от невероятного, еще никогда не испытываемого в жизни смущения, Мирия чувствовала, как жжет в груди. Хоть плач, хоть смейся, хоть - беги! Но Дания и не собиралась смолкать, всем своим видом говоря - все еще впереди, привыкай, девочка моя!
  -Славное семейство Хименес породило не одну отважную историческую личность. Одни только рыцари Радужных Знамен и Бесстрашный Изольд чего стоят. Сейчас ты можешь видеть молодую мать Аезэлтрит и её сестру Эофолхрид. Такие молодые и сильные женщины просто краса своего королевства и гордость всех Королевств! Благородная Аезэлтрит Хименс любит носить доспехи, она считает - они её красят и внушают уважение, я честно удивлена, что она сегодня их не надела. А самая высокая женщина, что я видела, Эофолхрид Дикий Вепрь и впрямь похожа на это благородное и неустрашимое животное и силой и внешностью, аж жуть берет! Свинарник на балу... Однако больше им деваться неуда, ведь старшенькую Аезелочку с рождения пугают высокие стены, они давят и готовы раздавить, Столица сущий ад для таких существ, буквально рожденных для открытого поля, ристалища! Посмотри на эту гигантессу, и не поверишь, что младшая сестренка, не поверишь что старшая - красавица, отцу её не раз приходилось скрывать некоторые тайные увлечения дочери. Она изнасиловала всех своих пажей, задушила в крепких и бесспорно страстных объятиях молодого конюха, несомненно, там была страсть, ведь душила насмерть, а после еще что-то страшное сделала с курами. И это в тринадцать лет! Что же теперь она совершить готова? Меня даже любопытство пронимает, Мирия, уж скорее бы! Однако меня смущает в ней одно, будучи замужем за Бенедиктом Трастомаром Преславным и Набожным (муженек из Средиземья, там большой король, не то, что наш Безымянный, что сбежал века назад как истый муж своего народа) она никак не хочет подарить сему достойному мужу дитя. Поговаривают о бесплодии, но ты знаешь, Мирия - проблема тут иного толка. Дело в том, что с детства Дикий Вепрь боится родов. Ножки раздвинуть и ребеночка родить для неё страшнее, чем выйти биться с десятком здоровых мужиков. Вот незадача, уже дважды будучи беременной - травилась бедняжка. Но отец не в курсе - тсс. А-то - большой скандал...
  -Откуда ты все это можешь знать? - Мирия говорила испуганным шепотом на ухо подруге. - Тебе не страшно? Могут услышать, к тому же - разве это не твои домыслы, основанные на слухах? Дани, я была о тебе лучшего мнения.
  -Бедная моя девочка. Ты никогда не слышала о Красных Сестрах? Не боюсь, потому что ты сама невинность и во сне не разговариваешь. Это как дать оружие против себя. Интим?
  Мирия сжала в ответ руки Дании своими тонкими и холодными пальцами, Дания такая теплая, аж завидно - грелочка, погреться можно. Почему тут так холодно? Или Мирия одна такая - мерзнет там, где всем хорошо?
  -Интим.
  -Ага. Не поняла? Пока ты не превозможешь себя, не поднимешь свою сладкую попку и не пойдешь вниз, я буду продолжать снова и снова рассказывать тебе про них одну историю за другой, поверь - все истина в последней инстанции, Красные Сестры не лгут, профессия такая. Кузнец кует мечи, а плотник строит корабли, мы же добываем информацию. От всех - для всех. Каждый выживает, как может. Это страшная тайна?
  -Очень. - Тихо ответила Мирия, не отрываясь от огней люстры. Вниз смотреть не хотелось. Свечи, они - горят. В этом есть что-то необычное? Почему же они так манят её?? - Хочу сгореть...
  Шепнула Мирия. А Дания щипнула за ребро. Так больно! Но если сжать зубы, можно потерпеть.
  -Тогда иди - гори! Ты молода, к чему все это?
  -Мне страшно.
  -Боишься потеряться среди них?
  -Не то...
  -Себя потерять страшишься?
  -Нет, не то. Страшно. Не знаю почему, словно за горло холод схватил.
  -Выбрось ту женщину из головы.
  Но Мирия не слушала.
  -Дани. - Сказала она почти плача. - У меня есть что-то на шее? Словно кольцо, сдавливает и душит.
  -Бывает дурочка, есть болезнь - люди задыхаются насмерть от страза и отсутствия уверенности в себе. Сейчас. - Дания подняла палец и коснулась лба Мирии. - Ты умрешь!
  Мирия вздрогнула. Что-то изменилось в глазах Дании. Та моргнула и снова стала прежней.
  -Ну, вот видишь. Ничего не произошло. Просто забудь и иди только вперед. Я - сзади. Мы же друзья.
  -Друзья. - Растерянно и грустно сказала Мирия, прежде чем снова положить подбородок на холодное дерево, покрытое чем-то скользким, как смола. У них все дерево было таким приятным, словно еще живое, а тут одна холодная красота.
  Холод.
  Внутри.
  -Тогда смотри. - Дания приложилась к подбородку плечом и прицелилась в другой конец зала, в сумерки. - Видишь?
  -Там девочка спит.
  -Она не спит. Она такая же, как и ты. Всю жизнь прожила дома и боится покидать родное гнездо. Все кажется чужим, далеким, но поверь - мир ярок и прекрасен. Ну же - возьми меня за руку дурочка, и вместе идем лишь вперед! Та девочка притворяется, что устала, хотя каждое мгновение такого не сна мучительно вдвойне, она не сможет тут заснуть. Это кошмарный ад. Мы вместе и мы - вольны. Сделай шаг. Идем вперед - со мной!
  -Тише ты, услышат.
  -Ну и провались они все в тартарары, подгорье ждет их, там уже драйдеры готовят сети, коконы, плетут и точат длинные кровожадные клыки об кремний. Искры! Ну же!?
  -Ты умеешь поднимать мертвецов из могил. - Улыбнулась грустно Мирия.
  -Ты - жива! Пока жива - живи и радуйся. Никогда не знаешь - когда смерть придет и заберет тебя!..
  У Дании снова что-то промелькнуло в глазах. Мирия заметила пронесшегося шустрого зверька лжи и испугалась не понарошку. Сжала руку подруги и кивнула головой.
  -Ты готова идти?
  -Почти.
  -Ты помни - у нас у каждой своя маленькая тайна. Мы будем им верны, ведь они - наши, все наше - это они. Но они не должны нам омрачать жизнь. Не должны бояться мы общаться с другими людьми, какими бы они ни были. Сейчас. Завтра у нас нет. Идем, Мирия?
  -Идем, Дания.
  
  ***
  -Подгнило что-то в Датских Королевствах. - Мимоходом заметила тонким сладким детским голосом девочка в клетчатых гетрах. Мирия смотрела на её наряд и не могла понять - она оделась под шута или где-то мода такая.
  -Ты кто? - Сделала шаг назад и внутренне сжалась Дания.
  -Ленор. Завтра будем ставить спектакль. Де'Шаризо хотят сделать всем сюрприз, будет весело, приходите билетов нет, все бесплатно, все для вас, люди. Эммануэль с Агатой и её близнецом Амели мне помогать будут. Этот толстяк Жерар тоже, скорее всего, будет. Знаешь таких, Дания?
  -Конечно. Чуть смутившись, опустила невольно поднятые руки девушка. Почему ты так сказала?
  -Потому что так увидела. Идем Оборванец, хватит лапать Шико, она моя!
  Шико подмигнула девочкам и высунула язык, закрыв один глаз. Мирия ахнула. Широко распахнутый ярко-красный глаз Шико оставил след в воздухе, когда девочки и странное существо, обернутое в тряпки, и переваливающееся при ходьбе удалились.
  
  
  Генрих Рокфор.
  -Я вас любил. - Щелкнул болт, заправляясь в извращенное творение оружейных гениев - ширинку, позволявшую медленно, но верное закручивая, заряжать это божественное устройство воина и охотника так, как ни один силач вручную не снарядит. - Любовь еще быть может. - Под балдахином почудилось движение. Генрих поднял огромный армейский арбалет, с которым он ходил на лося, или на оленя - благородного разумеется, например на Лорда Бака на прошлом турнире и чуть было не получил рога с его головы. - Во мне угасла не совсем...
  -Муженек. Ты рано. - Послышался почти детский голос. Вот стерва.
  -Но пусть она вас больше не тревожит!.. - Во весь голос заявил Генрих.
  Края балдахина цвета роз раздвинулись, и Генрих увидел свою жену. Голая сучка с сосками все еще торчащими от похоти лежала, разведя порозовевшие от бесконечных оргий ноги, как портовая шлюха, и томным взглядом звала его окунуться в 'розовый мир любви'. Ровно секунду, потом поняла, что он целится в её вымя и завизжала.
  -Убийца! Слуги!!!
  Вбежали слуги.
  -В чем дело, госпожа? - Вопрошали они, переводя взгляд с замершего в несуществующей траве Генриха Рокфора на Миллу Медичи.
  -Он! - Кричала, пытаясь зарыться в подушке и спрятать свою грудь от взгляда замершего охотника. - Он - убийца! - Указующей перст жены ткнул Генриху прямо в нос с расстояния в два с половиной метра. Нос сильно зачесался, но Генрих не смел его чесать - сейчас он охотник, притаившийся в засаде...
  Слуги перевели дружно окончательно одебилившийся за эти мгновения взгляд на своего хозяина. То явно была для них совсем не новость.
  -Это не детектив. - Закрыла половину своего лица рукой, уснувшая было за оконной шторой Ленор. Раздался щелчок и свист. Неоперенная стрела вонзилась аккуратно в левую грудь, пробив закрывавшую её левую руку, хозяйку и подушку. Бывшая мадам Рокфор забилась в конвульсиях, изо рта женщины текла пенящаяся кровь, а глаза пытались ухватиться за свет.
  -Дичь! - Рокфор выпрямился и повернулся к ошарашенным слугам.
  -Нам её как-то... приготовить?
  -Закопайте её высочество Бешенство Матки в саду, под яблонями, там ей всегда нравилось - пусть душа моей жены найдет окончательный покой и смирение и больше в этих покоях не появляется. - Слуги удалились, забрав завернутое в кровавые простыни тело. Из них свешивалась рука, кажется, что-то не так было с её средним пальцем - он выглядел слегка... сломанным и торчал прямо, в то время как все остальные согнулись в кулак. Рокфор повернулся к ночной 'незнакомке' в проеме закрытого на золоченный ключик изнутри окна. - Тебе чего?
  -Шаризо приглашает на спектакль. Будем ставить... тсс - секрет.
  -Опять театр вампиров? Достали! - Взмахнул Генрих арбалетом на гладком ложе которого был изображен герб Рокфоров: рука с рапирой, на которую насажен золотой слиток в форме куска сыра.
  
  
  Рей.
  
  
  Асука.
  
  
  Рэйна.
  -А ты подумай! - Голосом заговорщицы вопрошала Ленор Рэйну Смит. - Не назови я когда-то тот город Калькуттой - тебе пришла бы в голову та мысль, когда разглядывала ты те семейные портреты Шарлотты Снарк?
  -Тебе и это известно? Ты вообще - что?
  -Я, - прошептала сокровенным и страшным голосом малютка Ленор. - Пифия!
  Рэйна взяла Пифию за шкирку как котенка и вытащила на палубу.
  -Хочешь мои глаза, дочь кузнеца? - Взъерошенная Ленор походила на драную кошку.
  -Иди-ка ты поплавай! - Крикнула Рэйна Смит и навесила с ноги Ленор в сторону порта.
  -Я лечу. - Сказала Ленор пролетавшей мимо чайке, что спикировала вниз в поисках рыбки. Чайка крикнула 'гао-гао', словно её далекий предок и Ленор плюхнулась в воду.
  -О... - Шико хлопала ресницами. - Она не умеет плавать.
  -Правда? - Рэйна обернулась. - А раньше сказать было нельзя?
  И стянув с себя тонкую кольчугу, которую бросила Шико на голову, Рэйна кинулась в воду.
  'Я тону', было написано на бесстрастно-изумленном лице Ленор, словно она игрушка, которую выкинула вредная дворянская дочка. Расправив руки, Ленор даже не пыталась ими махать, чтобы выплыть, а как топор шла на дно. В пару взмахов, Рэйна оказалась у её головы и, схватив левой за волосы, вытянула странную девочку на поверхность. Могла поклясться - та и не пробовала дышать!
  -Слушай ты! - Рявкнула, оскалившись наверняка совсем по-волчьи Рэйна, но что поделаешь. - Я понимаю - ты странная, не такая как все и все такое. Но я тоже - не просто человек. Давай как-то находить общий язык, ладно?
  -Давай. - Ответила Ленор. - А каждый раз как я что-то не то скажу - ты будешь кидать меня в воду, ОК? Это было занимательно.
  -Прости. Я не знала, что ты не умеешь плавать.
  Ленор держалась на воде за счет быстрых движений ног Рэйны, она и не пыталась грести самостоятельно, словно попав в воду, смирилась, что утонет.
  -Ты хотела погибнуть?
  -Погибнуть? - Ленор напряглась, разглядывая облака. - Не хочу тебе врать - хотела бы. Но не от утопления - это мы уже пробовали. Я бы просто дошла до порта - по дну.
  Их подняли на 'Мэри Сью'.
  -По дну?
  -Да, кстати, ты знаешь - все люди не такие как все. Быть не такой как все - чертовски скучно.
  Рэйна расхохоталась.
  -Это скорее просто мысли подростка. Только если ты не такая как все - ты можешь что-то попытаться изменить в этом мире.
  Ленор посмотрела на неё.
  -Тебе понравилось название города, что я дала? Калькутта - не дай я его, тебе вряд ли бы пришла такая мысль.
  -Какая - такая? Ты умеешь читать мысли?
  -Нет. Просто за те бесчисленные годы, что я вас людей знаю - все ваши мысли стали мне знакомы. Однако все, что я могу делать - это давать имена из моего прошлого мира, пытаясь поменять что-то в этом мире. Твоя мысль не из этого мира, в том, другом - кто-то написал книгу, а в этом - тебе пришла в голову идея, в ней нет ничего необычного, как и в той книге, просто вы оказались связаны моим словом, названием города, данным мной за тысячу лет до твоего рождения. Я думала, все случится раньше. Впрочем - не ты одна в моих планах, постарайся выжить, Рэйна Смит. Ты - заменима, люди - похожи в своей уникальности.
  Рэйна вдруг поняла - это самый задушевный разговор между ней и странным существом Ленор, но так же поняла - он сейчас закончится и больше та ничего не скажет, как Рэйна не пытайся её разговорить.
  -Ты ведь поняла, что я больше ничего не скажу? - Спросила Ленор, уже своим обычным - шершавым детским голосом, она вновь стала похожа на бродяжку-клоуна слегка не в своем уме.
  -А ты ведь поняла, что все это лично для меня - мало что значит. Я - это я, и никто больше, может для тебя - все люди заменимы, но ты не одна живешь в этом мире. Заменимых - нет, Ленор. Каждый замученный насмерть ребенок этого мира был по-своему уникален и второго такого уже никогда не родится. Но миру - плевать, значит, кому-то станет плевать на этот мир, но он не уйдет и не спрячется в свой эгоизм, постаравшись забыться и отрешившись от мира просто жить для самого себя. Он попытается этот мир изменить, пусть даже - все скажут, что под себя.
  -Рэйна, ты в курсе, что все считают тебя законченной эгоисткой и балдеют от этого? Ты им нравишься как эгоистка, 'которая может', в тебе они видят отражение своих эгоистических устремлений, это нормально. Постарайся их не разочаровать в своем эгоизме, альтруизм обречен в этом мире, увы.
  -И все-таки кое-что ты сказала.
  Ленор закрыла рот руками и, всплакнув, забежала за спину Рэйны, а когда та обернулась - девочки уже не было.
  -Хороший трюк. Кто бы меня ему научил. - Подумала вслух Рэйна. Воздух, он был каким-то по-особенному свежим, словно после грозы при ясном небе. Шико исчезла с корабля вместе с Ленор, у Рэйны была мысль расспросить хорошенько об этой парочке, капитана, но какой смысл - если изначально уверена, что кроме правды в ответах будет очень много лжи. Если кто-то хочет сохранить тайну - лучше ему позволить сделать это, пока этот кто-то союзник.
  
  
  Луиза.
  -Ты странник?
  -В своем роде да скажу я вам. - Незнакомец поглощал одно кушанье за другим, казалось - он не ел целый год.
  -Вы год не ели? - Спросила серьезно Луиза.
  -Что-то около того. В разломе время летит иначе, возможно - чуть больше года.
  И их прервали. Девушка лет тринадцати на вид бежала, размахивая руками и крича:
  -Молодой господи-ин!
  -Я же тебе говорила - он вернется, просто нужно подождать. Где исчез - там и появится, для верности - Разлом штука тонкая. - Очень критически осадила её вторая, возраст которой нельзя было определить из-за капюшона натянутого на голову и скрывавшего даже лицо, оставляя лишь подбородок, влажные розовые губы и иногда - кончик носа. Глаз не было видно - как она видит? Или она слепая?
  Девушка в плаще с капюшоном спрыгнула с крыши, приземлившись так мягко, одними кончиками носков коснувшись каменной мостовой. Мэдока улыбнулся тем двоим; буквально объевшись - на взгляд Луизы, он сидел, устало прислонившись спиной к стене и обнимая руками свой странный тонкий слегка изогнутый меч в ножнах.
  ***
  Мэдока встал на одно колено и надел кольцо на пальчик Луизы. Кровь ударила в голову, а краска залила лицо. Прежде, чем окончательно смущенная, Луиза попыталась сделать реверанс, Мэдока поцеловал её в лоб.
  -Ты станешь Королевой. - Мэдока посмотрел своими карими глазами, и Луизе показалось, что мир пошатнулся. - Вот что я вам скажу. - Добавил Мэдока. Так мило.
  -Огромное спасибо за кольцо. - Наконец смогла выговорить Луиза. - Мне чертовски приятно. - На самом деле ей и вправду было очень приятно, Луиза не смогла бы покривить душой или сказать шаблонную фразу в такой момент, ведь они так редки! - Я так рада, что это не обручальное кольцо, ведь у меня уже есть Избранник. Но вы не волнуйтесь, Королевой я быть, в общем-то, согласна. Особенно - вашей...
  Все пронеслось так быстро. Позже, разглядывая подаренное кольцо, Луиза подивилась тому с каким мастерством оно сделано. Зеленое, цвета травы и листьев, оно казалось, слегка пульсировало, и было теплым на ощупь. Тонкие нити и лепесточки, из которых состояло колечко, переплетались в крохотную цифру '9'.
  
  
  Ленор.
  Горы... Воды жизни...
  Она стояла и смотрела мрак ночи, что уходила вверх к горам, откуда та спустилась быстро. Как горная коза - прыжки в приятном сумраке утра, её не видели людские жадные глаза. Она вдруг приземлилась на верхушку одинокой старой уже слегка кренящейся над сумраком обрыва той сосны. Что кто-то из людей, живущих неподалеку, уже назначил к скорому огню в печи...
  Она смотрела зрячими глазами на слепцов, бредущих из тумана, потом туда... где медленно текли по глади волны, там внизу в тумане, в реке из изумрудных ласковых цветов оттенков...
  Постепенно медленно текла вода, так не похожа на быстрины гор она...
  Она понюхала туман, что доползал до верха со'сны, где она сидела. И вся так дернулась, чихнула и, нахмурившись, смотрела...
  Она любила наблюдать...
  Она качнулась, дерево все заскрипело-поддалось. Это еще одна из тайных маленьких ласкающих то сердце радостей. Что тьмой порождено людьми же никогда не понятым останется. Она любила чувствовать, как гнется ствол такого мощного и старого дерева, когда она, играя всем своим маленьким гибким противовесом, раскачивает в такт его.
  Трещал ствол векового дерева, и ныла наслаждением ребенка тьмы душа.
  Всем телом чувствовала тут она, что вот еще немного и полетит вниз и с обрыва к зеленым водам и эта древесина. А следом и она.
  Ленор всеми своими острыми чувствами в холодном воздухе утра тут ощущала запах-вкус свободы.
  Тьма таяла, кусками уползая навстречу поднимающемуся солнцу. Девочка с дерева глядела на рассвет. Там марево, оно всю её душу обжигало. И плавило что-то внутри, и болью так ласкало.
  Она вся задрожала наслаждением исчезнуть в этом растекающемся по долине пламене.
  И оттянув в сторону дороги верхушку со'сны выстрелом пращи улетела в сторону тумана все это время так манящего её обрыва.
  Глухой звук вхождения в воду заставил встревожиться лошадей, что паслись там у реки. Две жесткие палатки и костры вокруг уже потушены, но все еще дымились. Девушка в ледяной воде стиравшая белья вся напряглась, прислушиваясь к молчанию тумана.
  Она так плохо чувствует по запаху меня...
  Так думала та что сидела на ветке над девушкой и молча... наблюдала.
  Тут ветра нет почти, каких-то метров десять их отделяло.
  Девушка, решив, что это не волки, уж точно не они, лошади бы бились тогда в агонии и все проснулись бы в тот же миг, продолжила полоскать белье.
  Сон летел навстречу утру. Быстрый нежный шепот ног. Она вся как бабочка порхала под ласкающим улыбок бризом.
  Этим призом она довольна вновь. Он стал как для кота карнизом, он стал тем прыжком, что один раз на жизнь он совершит. Их девять, каждый раз девятка тех прыжков, что он уйдя от всех туда где его не найдут, он совершит.
  Коты же могут так вот просто прыгать, туда-сюда во времени, всего немного, но достаточно для жизни... или нежизни - но кто поймет котов?
  Тем более и кошек!
  ***
  -Хочу, чтобы следующего Папу Римского звали Радио Радонеж!
  -А больше ты ничего не хочешь?
  -А ты все добро творишь, Девятая?
  -Ну, кто-то должен этим заниматься.
  -Как поживают твои русалочки?
  -Неплохо. Хорошо питаются, готовятся к зиме.
  -Слушай, я твой Дагон ведь ко дну пустить могу, на корм рыбам!!
  -Я знаю. Поэтому и объяснила им, что принимаю Вселенское Зло, точнее - изгнать из этого мира окончательно пытаюсь. - Улыбнулась Ария.
  -Слушай, Симфония. А разве не твоя сестренка - Абсолютное Зло?
  -Хавок - Хаос и Тьма. Я давно её не видела.
  -А я - видела. - Показала язык Ленор. - Какой сейчас папа на семи холмах?
  -Ты вроде как головой ударялась?
  -Да, об скалы. Долго лежала. И не обязана знать.
  -Который раз ударялась?
  -За те три миллиона лет, что с вами - тьма тьмущий раз.
  -И снова с собой хотела покончить? - Не унималась Ария. Её сияющие, буквально светящиеся пепельно-белые волосы развивались вокруг бабочкой, а под левым глазом сочился вкусняшкой вертикальный шрам. Ленор облизнулась. Ария сложила на груди лапки и дернула сияющим хвостом.
  -Может, ты попробуешь?
  -Я умру, если попробую.
  -Я знаю. Но попытка не пытка. К тому же - есть вероятность, что из всего многообразия возможных исходов такого события мои гены выберут мир, в котором ты отказалась от этой попытки, возможно, что ты много-много раз задумывала прибить маленькую беспомощную Ленор. К тому смерть твоя наступит в результате несчастного случая, который помешает задуманном злодеянию, это вроде проклятия. Вроде это называлось - квантовое бессмертие, так? Найду маму - прибью! А с папой - не знаю что сделаю. А дедушка вроде сам в этот мир скоро заявится, представь себе Симфония, я видела гомункула! Отзывался на кодовое имя 'Жадность', однако разбойники по старинке называли своего вожака Фродо. Удачно Жадность заселился - вокруг него одни жадины, эх. Он меня захотел, Шико приревновала бедненькую Ленор и оторвала Жадности голову, но выросла новая, представляешь, сколько жадности его окружает? Как сыр в масле катается, эх. Мило побеседовали, он мне рассказал о планах по захвату этого мира. Если жадность уже тут - значит, и остальные скоро подтянутся, вот непруха - они мне сюжет портят покруче Абиссалов и Гильдии. Одеялко на себя перетягивают мальчики.
  -Значит, не совсем память отшибло? Может все-таки Ради'о Радонеж?
  -Нет, Ра'дио. Какой сейчас папа, бака!!?
  -Климент... хотя нет, Иосиф Виссарионович Захер-Мазох тринадцатый вроде как.
  Ленор дернулась и, согнувшись пополам, упала под столик с благоухающими цветами, которые брызгала из лапки Ария.
  -Ну, ты Симфония даешь! - Орала она.
  -Я даю? Это ты заставила меня появиться во сне его матери и заявить, что сын её - станет Великим Папой, если его так назвать. А как корабль назови... ты понимаешь, что все миры связаны, все, где живут люди? И люди с похожими именами чаще всего получают фрагменты одной и той же души? Ты последние пятьдесят тысяч лет только и делаешь, что стебаешься над бедными жителями этого мира и меня в это вовлечь пытаешься. Даже эльфы ушли из этого мира - думаешь, чья в этом вина, четырехсотлетней зимы или твоего характера?
  -Когда их встречу - попрошу у них прощения. Я же тут на правах заключенной, ты же знаешь. Хот сейчас побегу в мир эльфов, только Ведьму попроси за меня, ладно?
  -Эльфы не простят Ведьму, если она пустит тебя к ним.
  -Я буду хорошо себя вести, правда-правда! - Закивала Ленор, смотря преданными разноцветными глазами в розовые глаза Арии.
  -Ты бы лучше попросила у того эльфа, что вырастает каждый раз в кексе, который ты ешь. Ты его сколько раз ела?
  -Много.
  -Однажды он признался тебе в любви и что ты на это ответила?
  -Ням-ням - сказала Ленор в тот раз.
  -Вот именно!
  -Но ты сама посуди - только таких признаний мне в тот момент и не хватало! К тому же он маленький.
  -Ты сама метр ростом!
  -Больше метра!
  -Ленор. Хватит давать людям и вещам имена из своего прошлого - ты же знаешь, какая это сила, тем более в твоих устах! Они - бедные живые люди - и не подозревают, что живут в злой пародии на твой родной мир, ты для них - просто странный ребенок, который говорит странные и не всегда понятные вещи. В этом театре абсурда ты на сцене одна и играешь для самой себя. И зачем ты заставила этого бедолагу рассылать далматинцев? Пытаешься приделать сюжетный двигатель живому, дышащему, непредсказуемому миру? Скуку убивать удумала, Маленькое Зло? Лучше бы как тебе советовала Ведьма - норы искала в её мир и запечатывала.
  -Обязательно буду искать, раз Юки того хочет - то несомненно.
  -Ленор. Ты просто ностальгируешь?
  -Я пытаюсь жить. Ты представляешь как это сложно, чертов котенок с раздвоением личности?
  -Представляю. - Стала гладить Ленор по голове лапкой Ария.
  -Ничерта не представляешь, долбанный Трап-кун! Зазлюкаю ведь, Шаховница-кун, котенок-в-клеточку!
  -В этом мире - мы две сестры, близнецы, так Ведьма захотела.
  -Почему ты не называешь свою владелицу по имени? Что это за культ анонимизации? Короче - Девятая, вместе с хвостом и всеми своими невидимыми перьями дуй в сон к матери следующего папы недоримского и чтобы его звали Радио Радонеж - ты же понимаешь, темные времена грядут, пусть имя хоть светлым будет. Скажешь - с языка Мордора это значит Рожденный в Радости.
  -Если еще кто-нибудь из мира Ведьмы, что хранит Королевскую Библиотеку, переберется в этот мир, то сразу решит - тут кишмя кишит попаданцами. И они неслабо угорают походу.
  -Скорее он решит, что это глупый сон и проснется в своем мире. Перья - в руки и вперед, ненасытная доброта!! Эм, скажи, Ария. Тут мне странный человек повстречался, точнее оборотень-ведьмак, он сказал - если в мире станет слишком много зла, то стремясь вернуть былое равновесие, в мир вторгнется Великое Добро... ум?
  -Он сказал или ты ему до последней потери своей глупой головы это внушила?
  -Какая разница, Симфония ты или Ария, это в любом случае - общение. К тому же - эта идея мне чем-то знакома. А представь себе - если боженька сам явится?
  -Который?
  -Людской.
  -И что?
  -Я вызову его на дуэль! - Воскликнула Ленор, маша ржавой рапиркой. - Даже оружие вот нашла. Или я его - или он меня. Как ты считаешь - бог сможет убить абсолютно бессмертную Ленор? С ним не случится 'несчастного случая'?
  
  
  
  Мэдока.
  -Ты собираешься уйти - я права? - Лесли пошевелилась, солнечные лучи пересекли её лицо, снова устроившись на светлой челке.
  -Уйду. - Сказал Мэдока. - покину этот мир навсегда, отправлюсь странствовать в Разлом, искать другие пути для иных целей, но до тех пор у меня есть некоторые дела. Долг, скажу я вам.
  -Долг? - Приподняла с его колен головку Лесли. - В чем твой долг?
  Мэдока посмотрел в окно, осенние листья залетали в него свободно и устраивались на широкой кровати.
  -Это случилось, когда мне было тринадцать лет - я прошел 'Храм Испытаний', как его называли мои соплеменники. Он лежал в ином мире, и попасть туда можно было лишь через Разлом, не уйди я в него, почувствовав это Стремление - погиб на первой же ловушке, ведь Храм в этом мире был построен по принципу разрубающего мясо механизма, весь, ловушки нельзя было отключить или обойти, вот так вот.
  Это было первым испытанием на длинном пути длинною в десять лет. Хотя когда я вернулся, все думали - не прошло и недели. Я встретил несколько моих предков - далеких и не очень, все они были мертвы или сошли с ума. Из этого мира открывалось много дорог, и каждая манила меня больше, чем та, что вела домой в этот мир, и я понял - это последнее испытание. Я не вернулся бы вовсе, не повстречай одну девушку - тоже потомка Безымянного дерзнувшего забрать его наследство. Она была в состоянии, которое люди называют помешательством, в котором были просветы, словно солнце её прежней жизни светило иногда через покров туч. И она хотела вернуться - только не могла, так как была искалечена сильно. Я спросил её, почему она так хочет назад и она ответила, что прошла весь этот путь только для того, чтобы обрести силу и освободить свой народ. Но её народ был и моим народом. Я никогда не того дня не думал о своем народе как о рабе, порабощенном Империей Син, и сейчас бы не думал - не пожелай тогда все исправить только по одной единственной причине, скажу я вам.
  -Что за причина? Та девушка?
  -Я смог вернуть ее, и она умерла в нашем мире от ран.
  -Лучше было бы оставить её там? - Лесли погладила Мэдоку по руке. - Но она бы мучилась.
  -Я всегда стараюсь поступать так, как велит мне сердце, не всегда последствия этих поступков мне по души, но я не раскаиваюсь в них. Без ног и без рук, без глаз, она мучилась очень долго и проклинала всех, свой народ, богов его, меня, судьбу - всех, потом умерла, вот как вышло.
  Мэдока замолчал, и Лесли молчала.
  -Однако, скажу тебе - я думаю там, в Храме, она не кривила душой - она правда хотела спасти свой народ, просто люди зависимы от своего тела и когда оно в огне - в огонь летят их души и желания, он отнимает волю.
  -Ты решил сделать то, чего не смогла сделать она? Я думаю - это правильно.
  -Я - тоже.
  -Для этого ты соберешь армию?
  -Полуостров Нипа окружен множеством сил, от существ Чернотопье, до которого рукой подать - до пиратов Берегового Братства, живущих она островах в безбрежном океане, многие из них поддерживают его стремление к независимости. Моя миссия чуть более аккуратна, чем просто набор войск для войны с Империей Син. Понимаешь, Лесли, я и Император - друзья, я знал его с детства, тогда он был старше меня на пару лет, теперь - вдове моложе. С существом, которые живет в Запретном Городе и правит бескрайней вечно норовящей развалиться империей руками 'Бессмертного' Императора - я тоже знаком, так вышло, что больше ничего не смогу тебе сказать, ученица из иного мира Лесли. Однако если ты подумаешь - ты все сама поймешь, так же как и те, кто нас иногда подслушивают, скажу я вам.
  
  
  
  Ческа.
  -Вы хотели мне поведать о судьбе дочери Каролины Снарк? Это ужасно - беззаконие и варварство у нас под носом, а мы ничего не можем поделать.
  -Так уж ничего? - прикрыла один глаз Рэйна. Пэр приосанился.
  -Прошу вас. - Твердо и торжественно сказал он. - Рассказывайте.
  -На самом деле рассказывать нечего, вы и сами все знаете.
  -Все знаем? Тогда зачем же вы добивались со мной встречи, просите спросить?! Я твердо уверен теперь - вы не могли знать дочь Каролины, к несчастью даже я её никогда не видел, отец держал ей взаперти, бедняжка так и не успела поглядеть мир - подумать только, была ЗАЖИВО СОЖЖЕНА посреди Калькутты!!
  -Конечно, прощаю. - Ответила так вежливо и вместе с тем необычайно галантно Рэйна. - Вот только насчет последнего вы ошибаетесь. Я и есть - Шарлотта Снарк.
  -Вы?!!
  -Ага. Правда, многие мои друзья привыкли меня называть 'Рэйна', вы можете тоже - пока не привыкните.
  Пэр вздрогнул. Судя по его лицу - он не знал, смеяться ли ему или задыхаться от возмущения. Но после двух секунд борьбы его лицо выражало лишь жалкую растерянность.
  -Простите.
  -Прощаю. - Ответила милостиво Рэйна. - Вы, кажется, знали мою мать?
  -Да, но кто вам... хотя понятно. Можете мне рассказать всю вашу историю... миледи?
  -Запросто. Я привыкла к простому общению. Это было мое предложение теперь уже покойному отцу - я никогда не желала жить так, как обычно живут аристократы, тем более Снарки. Однако именно особенность рода моей матери сыграла мне на руку. Это привычно именно для Снарка - никогда не покидать своего замка. И та легенда о девочке-затворнице, которая шестнадцать лет не покидает замка отца и которую никто, кроме её самых близких друзей и слуг не видел - часть моей легенды. Понимаете - мы с матерью очень похожи...
  -Я это заметил. - Улыбнулся, пришедший в себя Пэр.
  -И внешне - и внутри.
  -Да-да, припоминаю характер Каролины.
  -Вот-вот. Может быть это будет грубостью, но все-таки я не очень уважаю современное дворянство.
  Лицо пэра исказилось. Но после некоторого усилия он рассмеялся.
  -Вот как?
  -Да-да. - Рэйна выглядела смущенной, Ческа не знала, куда ей спрятаться. Но, в конце концов, прикинув, что в случае, если правда откроется - придется спасать завравшуюся подругу. Поэтому прятаться уже поздно. - Понимаете - оно заметно помельчало, в сравнении с нашими дедами - к примеру. Что уж говорить о более давних временах.
  Пэр вздохнул.
  -Однако я всегда смела открыто смотреть вперед и надеяться, что вскоре мы сможем вернуть былую славу Миртане. Не скрою - я лично собиралась заняться этим немаловажным, с исторической точки зрения, делом. Современник-то конечно вряд ли обрадуются...
  Пэр как-то странно взглянул на Рэйну и откашлялся. Ческа недоумевала - Рэйна еще и издевается?
  -Скажите. - Пэр замешкался. - Вы помните мои подарки...
  Это проверка? Ческа напряглась.
  -Сладости или кукол? Жаль, но я не люблю сладости, ваши имбирные и грейпфрутовые шоколадные тортики шли на корм рыбкам.
  -Вот как... - совсем растерялся Пэр, лицо его выражало отчаяние. Видать много сладостей он слал маленькой отшельнице, живущей на острове у берегов его пэрства. А тут такая оказия.
  -Да. Но последний тортик еще и птицы попробовали, на нем, кажется, была изображена богиня Хоро?
  -Да-да, языческая богиня с вашего острова, лисица...
  -Волчица. - Поправила Рэйна.
  -Вы правы - просто она похожа на лисицу. - Сник Пэр. Казалось - ему хотелось свежего воздуха, и этот разговор душил как гаррота. Еще бы - у Рэйны удивительно открытый честный и яркий взгляд, попытавшись в нем найти ложь - почувствуешь себя негодяем. Зеркало, а не взгляд.
  -Такое несчастье приключилось с вашим отцом.
  -Вы правы - была бы вместо мачехи матушка - такого бы не случилось. Как жаль, что я сама была на судне.
  -Судне? - Глаза Пэра вспучились. Воздуха категорически не хватало, и Рэйна сжалилась над ним, отвернувшись к стене, на которой висели красивые фамильные портреты. В смысле - качественно нарисованные, красоты в этих 'лицах' было мало.
  Однако Рэйна с жадностью их рассматривала.
  -Да, совершенно верно, разве я не рассказывала вам? Только что? Или намекнула - я упросила отца создать легенду, когда мне исполнилось тринадцать. Я не могла больше жить как Снарк, никуда не ездя и постоянно готовясь к следующей зиме, общаясь лишь с родней да прислугами. Им это привычно - но я-то Снарк лишь наполовину.
  Рэйна улыбнулась. Ческу прошиб холодный пот от этой улыбки. Волчица под стать богине плодородия Хоро, что жила в колосках пшеницы.
  -Я упражнялась с мечом, а говорили - мне наняли учителя танцев, я отлично плавала и жалела, что на Хоринисе по странной традиции нет лошадей. Чтобы вырваться из отчаяния отсутствия лошадки - хотя бы пони, какой был у меня в том, первом доме - в Мертане, я убедила отца купить мне маленькую яхту. Жаль, что она затонула - меня чудом спасли, когда мне исполнилось пятнадцать - я твердо заявила, что вольна сама распоряжаться своей жизнью. Бедный папочка, наверняка - останься я дома и смогла бы их всех спасти, Тристана - ему же было всего четыре годика, кузену Изольду - всех! И ту служанку Вили, что отправилась на костер вместо меня - я отомщу за них!!
  Голос у Рэйны не был патетичным и наигранным, хоть и то, что она говорила, смахивало на театральную постановку - из глаз Рэйны текли настоящие слезы. Пэр утешал ее, как мог, ломая рук и проклиная себя за то, что стал придираться к девушке, которая недавно потеряла всю семью.
  -Проклятые паладины. - Говорил он. - Все Средиземье ответит за это. Жаль у нас, Миртанцев нет достаточных сил и главное - прав, полномочий, чтобы начать с ними войну. Но все пятьдесят Королевств большой земли раздавят наглого врага как клопа. Вот так, вот так!
  И пэр прыгал на одной ноге, демонстративно давя выдуманного клопа. Ческа хихикнула.
  -Однако мы можем начинать давить уже сейчас. - Улыбнулась уголками губ Рэйна-Шарлотта. - Дело в том, что некоторые мои друзья имеют вес в Береговом Братстве Океании, и они помогли мне сделать почти невозможное - вернуть захваченные богатства моей семьи.
  -Как?!! - Вскричал Пэр. - Разве ваше наследство не досталась грязным Паладинам Семи Холмов?
  -Мое наследство всегда при мне. Если вы про золото и драгоценности моей матери - то они сейчас находятся на корабле 'Мэри Сью', который вы можете видеть из этого окна. Надо заметить весьма быстроходный корвет, построенный - судя по обводам - на верфях Экстерминатуса больше двадцати лет назад. Сейчас такие уже не строят.
  -Вы отлично разбираетесь в кораблях, намного лучше, чем я.
  -Да. И те паладины прибыли всего на одном галеоне. Весьма неудачное 'начало войны', вам не кажется?
  Пэр, бывший в замешательстве все это время, наконец-то окончательно взял себя в руки. Ческе показалось даже не мгновение - он поверил, что перед ним дочь Каролины.
  -Только не говорите мне, что вы в одиночку хотите напасть на войска государства, с которым мы никогда прежде не воевали?
  -Кровь моей семьи требует мести.
  -Но все же!!?
  -Я знала о вашей реакции, я же вначале сказала - все мельчает.
  Пэр побагровел, Ческе казалось - сейчас взорвется. Но вместо этого пэр заплакал.
  -Вы действительно дочь своей матери. - Сказал он, снимая слезу.
  -Однако вы не дадите мне ни одного корабля и ни одного солдата.
  Пэр начал ломать руки вновь.
  -Мне необходимо созвать совет!
  -Нет необходимости. Снарки всегда платят по счетам сами - и золотом и кровью. У меня достаточно и того и другого, все что мне нужно - чтобы вы не мешали Возмездию Правосудия.
  'Рэйна!', подумала Ческа, 'Только не говори мне, что ты хочешь скорее устранить последних людей, которые знают, как выглядела Шарлотта Снарк. Что после этого станет с той милой девочкой, которую одев как мальчика, ты зовешь Шота? Хотя о да, о чем же это я??! Наверное, ты просто хочешь отомстить этим скотам, что сделали такое с семьей настоящей Шарлотты, ведь ни она сама, ни эти выродки не смогут, а паладины, поразвлекшись, просто уплывут...'
  
  
  
  Конец первого тома 'Гильдии'
  
  Гильдия. Том Второй.
  
  Лилит.
  Малое лето подходило к концу, Абангу-Тота звали на помощь. Не её, но тех, кто её послал. Лилит шла через пески, чувствуя, как под землей проносится жизнь, спеша укрыться от наступающих холодов на юге. Пески дрожат, пески дышат, что для человека легкая прохлада, для Тех, Кто Ниже - самое страшное зло. Лилит взглянула туда, откуда никогда не восходит солнце, жара всегда убивает оттуда, там, где песок превращается в стекло. Демоны песков, исходившая пол материка Сестра Лили знала, как разнятся эти демоны на самом деле. Зло - все, что приносит вред из пылавшей жаром пустыни, что невозможно побороть или от чего у человека волосы встают на затылке, подобно росткам кунко в свежих оазисах.
  Старик Бадд ночью встретившийся Лилит просил воды. Он бормотал слова, и все - имена. Но себя он назвал. Две деревни, мимо которых лежал её путь оказались разграбленными, глиняные дома обвалившимися, колючие изгороди из водомола сожжены. Везде лежали разлагающиеся тела, случись это южнее - они бы уже шли своим ходом до соседней деревни. Но белая гауна тут была не причем - повсюду виднелись человеческие следы и борозды от песчаных скатов.
  -Это наездники? - Лилит дала старику напиться. Но жизнь его подходила к концу не от ран - кроме тел соплеменников не осталось еды, Лилит же не могла взять с собой кого-то, и еды у неё с собой не было, лишь вода и то в небольшом количестве. Старик даже не удивился, встретив странника, бредущего по пустыне на своих двоих и без продовольствия, но прекрасно себя чувствующего. Он просто кивал головой и повторял одно и то же: имена своих детей, соплеменников, снова и снова, словно заучить перед смертью старался. Лилит ушла оттуда так ничего от старика и, не добившись, кроме имени своего и имен всех тех, к кому он присоединится вскорости.
  Тонкий черный иглообразный отросток вошел в воду. В ней Лилит видела отражение своей фигуры, закутанной в темно-серую ткань вместе с головой, только щель для глаз и не заметные с виду отверстия для гауны. Самая простая одежда из всех, самое дешевое и неприметное, ведь так часто рвется.
  Черная игла вернулась на место очень быстро. Зачем травить воду? Это точно наездники?
  Следы - длинные борозды и ямы там, где тело молодого ската за исключением коброподобной головы с наездником зарывалось в землю. У взрослого ската - все тело голова и крылья с маленьким хвостом, а недавно вылупившийся из червя оставляет такие следы. Часов через пять они исчезнут, эти - совсем свежие. Лилит прошла вдоль них несколько лиг и остановилась на гребне дюны. Вдалеке поднималось облако пыли.
  Они?
  Лилит продолжила свой путь в Абангу-Тота, не оборачиваясь. Она шла к узкому морю, отделявшему песчаные земли от Зеленого Ада. Абангу означает 'из леса', а где здесь леса?
  На тридцать восьмой день пути она достигла цели. Если к тому времени жители еще живы - значит, имеет смысл помогать, нет - так нет, люди вполне способны защитить себя сами. Так говорила Лилим. Так ли? Все-таки Лилит пошла бы быстрее, но гауна, дремавшая в её позвоночнике тоже хотела и есть и пить, правда раз в месяц, а вот если нестись вперед со скоростью быстрее самого быстрого ската на свете - захочет пить сразу и придется искать еду, из которой она получит ту самую влагу. Лилит помнила все деревни в этих землях - все они строились вокруг оазисов, она давно бродила от одной к другой по заданиям организации, и все же были правила, которые ей приходилось соблюдать.
  Скаты не любили таких, как она, они шарахались в сторону и становились весьма агрессивны. Как и некоторые люди.
  ***
  Цепочка следов давно исчезла, пылающие равнины поглотили всякий след пути Лилит на запад. Осталась лишь память, так всегда - шаг твой ничто, если о нем никто, кроме тебя не вспомнит.
  Лилит дошла. Вот только Ревуна тут не хватало.
  -Привет тебе, дитя лунных земель. - Поприветствовала мальчика Лилит. Существо ростом в метр в синих одеждах, сквозь которые просвечивали пульсирующие светящиеся внутренности, кивнуло.
  -И тебе... - Ревун добавил слово, судя по интонациям - матерное, но незнакомое Лилит. Она улыбнулась.
  -Я тоже тебя люблю, крошка. Уходи.
  -Она большая.
  -Сгинь.
  -Ты одна не справишься.
  -Я напишу о тебе рапорт.
  -Ты? Пишущая Отчет? В организацию?
  -Это очень смешно звучит?
  -Я знаю твои отношения с Луногрызом.
  -Глотатель - не организация. К тому же думаю - он шпион.
  -Ты права. Это так.
  -Я убью тебя через четыре мгновения. - Лили посмотрела на солнце, не жмурясь. - Раз, два...
  Когда она хотела сказать три - пронесся звук, похожий на 'чмок'. Лилит опустила глаза - Ревуна не было.
  ***
  Негры танцевали вокруг девушки, стремясь выгнать духа. Её трясло. Лилит посмотрела на зрачки. Три, четыре, пять - они множились. Трясущаяся рука стала двоиться, сначала кость - потом плоть. Череп взорвался. Меняясь и выворачиваясь. Лилит спокойно смотрела как Белая Гауна растет. Темнокожие бросились врассыпную.
  -И давно такое?
  Дробящий кости натягивал лук.
  -Да перестань. Ты хочешь сражаться? Сейчас она съест одного и поползет на могильный курган, будет пытаться спариться с мертвыми.
  -Вчера хоронили тринадцать. Была война.
  -Так мало?
  Кости позвоночника девушки образовали вокруг Гауны панцирь с шипами, пасть быстро менялась, Гауна водила головой издавая высокий звук.
  -Поет.
  Костоглот и Лилит стояли у сухого дерева, рассматривая поселок, что лежал чуть ниже.
  -Ты слышишь, что они кричат?
  -Зовут на помощь духов.
  -Она их всех не съест. Ты же знаешь - пытается общаться.
  -Выглядит достаточно ужасно, чтобы звать на помощь.
  В деревне началась суматоха, люди бежали сломя голову. Кости Лилит ожили. Черная Гауна пожирала её тело, сначала это были тонкие иглы из позвоночника, потом - взрыв в паутине меняющихся линий, в конце рядом с Костяным Воином стояло существо лишь двумя ногами и руками, походящее на человека. Лилит знала, как это выглядит со стороны. Впрочем - она уже в четвертый раз менялась рядом с этим странником пустыни.
  Когда Лилит начинала двигаться в Черной Гауне - все смазывалось, чувствовался лишь удар от приземления. Можно было промахнуться мимо цели, но обычно Гауна сама знала, как ей двигаться. Помнила - ведь она пережила десятки таких как Лилит, и все они - сестры, что оставили в Гауне память.
  Стена превратилась в пыль. Они очень хрупкие - эти глинобитки.
  Курицы кинулись врассыпную. Белая Гауна выросла перед Лилит. Подпрыгнув, девушка со всей дури врезала в костяную морду, впечатав ту в песок.
  ***
  Похожий на черного откормленного быка Буру-Буру сношал двух девушек, заставляя ждать Лилит. Она, молча усевшись на огромное поваленное сухое дерево, ждала, пока черный как эбонит вождь соизволит кончить. Скинув привычную накидку, порядком пострадавшую за это время, Лилит не стесняясь, демонстрировала неграм в ответ свои выросшие из позвонков, такие чуткие ко всему шипы. И гениталии. Раздвинув ноги, она уперлась левой рукой в землю и согнула спину, отчего шипы вышли четким веером. Лилит было удобно в любом положении, однако так она производила впечатление если не богини, то демона пустыни уж точно. Полплемени смотрело, то на Вождя, то на неё, в основном занимаясь всякими разными делами походу. Девушки старались, лизали друг дружку и наперебой хвалили фаллос вождя-быка, еще бы - ведь иначе их ждала участь соплеменниц завоеванного соседнего племени. Наконец вождь зарычал - Божественное Семя Черного Властелина брызнуло из кровоточащего влагалища более светленькой, совсем девочки, похожей на мулатку и не обладавшей сколько-нибудь заметной грудью, черная как уголек стала слизывать его, помогая себе пальцами. Вождь схватил её за полную грудь с огромным соском и отшвырнул от себя.
  -Эту в общий котел, эту оставлю.
  Как она визжала! Лилит потерла носик. Визжала та, которую оставили, вторая молча поплелась в общий котел.
  -Ты! - Рыкнул Буру-Буру, тыча пальцем в лицо Лилит.
  -Я.
  -Ты хорошо поработала. Хочешь награду? - тут Вождь-бык указал на какие-то побрякушки, тряся перед Лилит огромным черным эрегированным членом, явно намекая на все виды награды. В его понимании, конечно.
  -Нет. Отдадите её странному человеку в странной одежде, он придет с востока и назовет мое имя. Я - Лилит. Отдадите ему все, что он попросит, иначе я или другая сестра никогда не придем, и вы будете сами разбираться с 'дедушкой, который не хочет спать в могиле'. Честно, почему вы их не сжигаете как конаки? Или не едите, вроде это вкусно?
  -Много ты знаешь, женщина! - Взревел вождь, и Лилит пожала плечами. Спорить с мужиками бесполезно, особенно если они - вожди маленьких, но гордых негритянских племен, перебравшихся в пески из Зеленого Ада через Узкое Море, спасаясь от более сильных, не менее гордых негритянских племен. Вот скажи это - полезут в драку.
  -Ты, наверное, сейчас думаешь, - сказала она вождю, уходя, - а что если мы не заплатим, верно?
  Вождь Бык нахмурился. Глаза налились краснотой.
  -Была такая деревня, не стали платить, напали на человека с востока, и что потом с ней стало... - Руками тронув подбородок, Лилит сделала такое лицо, будто бы вспомнила. - Ах да! С юга пришли орды белой костяной нечисти и сожрали всю деревню, те, кого не съели - убили. Мертвые, они встали и пошли на север. И в следующую, сожрав, породили новых мертвых, а те пошли в следующую и так до самого моря. Последние из деревень заплатили много-много, отдали все, что было, всех детей. И вроде - спаслись. Вот ведь дела. Ну да. А детей потом новых нарожали - не беда. - Рассмеялась Лилит, уходя. В последний момент она подумала, что слегка перегнула палку, и вождь все же кинется с копьем и жилистым органом наперевес. Но все обошлось, никого убивать не пришлось.
  Зато настроение было преотличное.
  ***
  Астара-ибн-Шериф. Высокие стены из веками прессовавшегося при высоких температурах песка можно было бы назвать радужными, будь они чуть чище - так же на вид та же глина, только слегка прозрачная. Очень крепки и слишком высоки, гладки. Многократно опробованы недругами. До ночи еще далеко. Лилит увидела огромную толпу у въезда в главные ворота города. Водоносы, погонщики, медники, ткачи и седельники толкались в ней наряду с караванщиками и их охраной вида бандитского и весьма угрюмого. Сновали воры, раздавалась брань, и крики ярости вперемешку с болью, просили милостыню нищие, на вершине бархана молились паломники Азуры, казалось, весь город оказался перед запертыми воротами пустой Астары.
  -Что случилось? - Поймав за руку паренька с проплешиной на голове, Лилит сунула в его руку маленькую медную монету.
  -Горе! - Ответил паренек и порывался уже бежать дальше, но Лилит с такой силой сжала пальцы, что треснула кость. Мальчик взвыл, прыгая на одной ноге, словно циркач.
  -Мелко платишь, сестренка пустыня.
  -Я тебе не сестренка. - Ответила ласково и спокойно Лилит. Не к чему было пугать и без того взмокшего беспризорника. - Я дам тебе серебряный, если покажешь, как пробраться в город в обход всего этого сброда.
  -Больно сестренка, ты мне руку сломаешь!
  -Я тебе её почти сломала.
  -Ты злая, сестренка!
  -Я тебе не сестренка.
  -А грудь у тебя ничего. - Заметил паренек, в наглую щупая тугие сосцы девушки сквозь накидку. Видать решил, что терять ему уже нечего, и перед такой толпой убивать его не будут. Лилит оглянулась. Никто не смотрел. Можно и прибить, если что. Сослаться на солнечный удар, если будут спрашивать. Но серьезного желания калечить или убивать не было.
  -Дам две, если покажешь здесь и сейчас, забудешь о невольной травме - не со зла же и будешь вежлив.
  -Я буду вежлив кхалка! Только дай - три, у меня сестра есть хочет.
  -Дам. - Обрадовала мальчугана девушка. - С чего ты лысеешь?
  -А тебе какое дело?
  Лилит согласилась, что никакого, но все-таки голова мальчика кажись, слегка набухла. Точно - грибы.
  -Как тебя зовут?
  -Кабир.
  -Ты не очень большой.
  -Большим буду, когда вырасту.
  -Ты не вырастишь.
  -Почему? - Хитро прищурился мальчишка.
  -Потому что у тебя в голове живут грибы и скоро она взорвется.
  Про то, что оттуда потом вылезет, она умолчала. По лицу мальчика скользнул страх. Но быстро сменился недоверием.
  -Ты врешь, просто платить не хочешь.
  -На. - Сказала Лилит и дала все три серебряных монеты мальчику. - Все равно ты долго не протянешь.
  Беспризорник нахмурился, потом вдруг повеселел и попытался вырваться, но взвился от боли - Лили все еще держала его покалеченную руку.
  -Стой. - Лилит посмотрела на шумный базар не к месту снаружи Астары. - Я могу тебя вылечить, если проведешь внутрь.
  -Вот, я же говорил - тебе только одно и нужно.
  -Да, очень быстро, я несколько часов буду пробиваться через эту толпу. Ты же знаешь свой город, да.
  -Конечно. Вы женщины ничего не значите в Астаре, хуже скотины.
  Лили улыбнулась, плотоядно смотря на стены города. Потом улыбка поникла, она слегка сжала руку мальчику, чтобы тот стал тихо скулить как собачка и потащила за собой. Он не сопротивлялся. Когда стены города скрылись из виду, в тени бархана на песке Лилит принялась чертить.
  -Это город. Как туда попасть?
  -Ты впрямь думаешь, что такой Кабир как я знает как пройти мимо стражи? Наверное, ты наслушалась баек про южных мальчиков и себе хочешь такого.
  -Не обольщайся. Ты очень неосторожен. - Свободной рукой Лилит схватила Кабира за челюсть. - Открывай рот.
  -Целоваться хочешь? - Переспросил мальчишка, едва шевеля губами.
  -Я ведь могу и силой.
  Кабир сдался и открыл рот, высунув язык. Лилит оттянула щеку, нащупав за ней три точки в форме треугольника.
  -Как проникнуть в город.
  -Если я тебя проведу - меня убьют.
  -А ты знаешь - кто я?
  -Такую как ты трудно не приметить. Загорай почаще, сестренка.
  -Если скажешь еще раз 'сестренка' отрежу язык и съем.
  -Ты жестока, сестренка. - Поник головой воришка.
  -Не боишься меня?
  -Боюсь. - Сделала честное и вымаливающее лицо Кабир. - Не делай больно маленькому, сестренка.
  Криков было, пока Лилит мяла ему бока.
  -Стой! - Сдался мальчик. - Я проведу тебя!!
  Лилит подняла его левой рукой за шкирку и пару раз встряхнула как кошку.
  -Ты там сдохнешь, злая ведьма песков. - Плюнул ей в лицо Кабир. На вкус - обычное детское отчаяние. Она вздохнула и поставила его прямо.
  -Я постараюсь тебя вылечить. Когда завершу свои дела.
  ***
  Бросив девочку в мутную воду лужи посреди 'оазиса', Лилит уселась на крутом берегу и стала давать дельные и не очень советы, где той себя тереть, чтобы лучше отмыть.
  -Ты пахнешь той гауной, что таскала тебя за собой, так моя и сожрать ночью может. Отмойся. - Твердила Лилит и каждый раз пинком отправляла девочку обратно в эту мутную лужу, стоило той решить, что отмылась она достаточно и можно вылезать. Под конец ей это так понравилось, что решив испытать её возможности, она высоко вверх подбросила ребенка и посмотрела на фонтан брызг. Все-таки дно было неглубокими - Лулу вылезла вся в каком-то странно пахнувшем иле. Скинув с себя накидку, Лилит полезла к ней - улыбавшейся такой дуре - в воду и принялась девочку драить.
  -Вот так нудно себя мыть, вот тут и тут тоже! - Говорила она, растирая рукой узкие тела юного тела. Лулу вздрагивала и вскрикивала, периодически улыбаясь и стараясь смеяться. Пока у неё еще выходило не очень.
  -Что ты бедрами как крыльями машешь - не взлетишь!
  -Б-больно!.. Лулу болит!..
  Рука Лилит вышла из тугой прямой кишки девочки. Она понюхала её. Все равно сильно воняет белой гауной, словно та осталась в ребенке и живет внутри. Лилит поморщилась и вздохнула.
  ***
  -Чем ты ему руку срубила, я не разглядел!? Покажи клинок, я люблю извращенные вещи, особенно если они связаны с бабами, кровью и оружием!!!
  -Тем же, чем вам головы срублю.
  -Слушай, не пугай красотка, знаем мы вашу сестринскую жизнь, за наши головы твоя слетит!
  -Как вы вовремя и к месту вспомнили, что служите со мной в одной армии. Это называется грести в одной лодке. Ну и гребите, оставьте меня и её, - Лилит указала на дрожащую Лулу, - в покое. Проваливайте!
  -Нам здесь не рады. - Сказал вожак вывшему от боли косому, что зажимал струившуюся из обрубка кисти кровь. - Какие сердитые губки. Ты давно трахалась, крошка?
  -Очень давно. - Честно призналась, глядя в песок она. - А вы что же, все грабите караваны? - Иронично взглянула на вожака Лилит. Тот буквально облизывался на её влажные губки и бледное личико, острота презрения в глазах только придавала ей шарму, Лилит это понимала и все равно продолжала смотреть с вызовом на наездников.
  -Гр-рабим!! - Радостно воскликнул вожак. - Мой черненький двух верблюдов сегодня сожрал, и все равно голоден, ты думаешь легко его кормить? И как ту не нач-чать, гр-рабить кор-рованы?
  -Ну, грабьте, грабьте. Не мне вам напоминать, что вы все же воины.
  -Нет войны! И мы не грабим своих, только чужих...
  -Еще бы вы свой народ начали грабить.
  -Начнем - тебя красавица не спросим.
  -Взаимно. Ты прав, такой как мне запрещено убивать людей, не зараженных белой гауной. Ты прав, мы мусорщики пустыни, Черные Гауны закапывают тела мертвых, поднятые белыми гаунами, мы просто ритуальная похоронная команда. Куда нам до вас, лихих рейдеров заброшенных земель, приучивших ужасных песчаных скатов. Вы вольны как ветер! Мы же бродим от поселка к поселку и делаем монотонную работу в ожидании войны, когда сможем показать себя. Наверное. И за убийство незараженного мою гауну вернут, а голову с меня снимут. И все-таки ты забываешь об одном. Убивать людей или нет - мой выбор, пусть и проклятый. А смерть от рук сестер - моя проклятая свобода. Ваша свобода вольных наездником глубокой пустыни тоже проклята, не меньше и я вам не завидую. И если захочу вас всех убить - то не спрошу, нарушать или нет правила, нести ли наказание или бежать - свобода одна на всех.
  -Сиськи покажи! - Облизнулся небритый.
  -Хорошо, на этот раз покажу. Но только один раз и быстро...
  Расстегнув серую накидку, Лилит подняла её и раздвинула в стороны.
  -Что это? - В легкой панике, смешанной с изумлением прохрипели рты.
  -Сиськи. - Грустно заметил Лилит. И с надеждой спросила. - Нравятся?
  Поняв по молчанию, что групповое оплодотворение ей уже не светит, Лилит отвела очи пустыне ради и стала тихо и культурно краснеть.
  -Ты... ты чудовище! - Воскликнул один из рейдеров, Вождь лишь сжал в досаде зубы.
  -Взаимно.
  Вообще-то в прошлый раз караванщики, точнее их охрана, точнее три особо пьяных перебродившим кумысом попробовав снять с Лилит одежду, убежали в пески и не вернулись к утру, караван, с которым шла со скуки Лилит, тронулся без них. Рейдеры явно не лыком шиты, однако отвращение всегда отвращение, вид внутренностей, конечно, вещь, к которой привыкаешь, но не всякий станет с безнадеги некрофилом. Черная Гауна, оплетая тело, пугает людей. Лилит вздохнула и стала одеваться.
  -Демон песков. - Сокрушенно покачал головой тот из рейдеров, лицо которого было замотано оранжевым платком.
  -Демон... - Сокрушенно покачала головой в такт Лилит. Злость душила её, но отражалась лишь в холодной и предельно культурной по тону речи.
  Лулу жалась к её бедрам, уткнувшись в спину головой. Безрукий, кое-как перетянувший грязной тканью обрубок, пробовал было что-то кричать, вцепившись целой рукой в штырь, воткнутый в желтого ската, но вожак на него не обращал внимания. Так же быстро они исчезли, только песок подняли, который еще долго скрипел и у Лилит и у Лулу на зубах.
  Ночь спустилась с небес на землю. Стало заметно холодать. Холод в этих местах - это когда яйца на камне не пожаришь ни свои, ни чужие. Впрочем, у Лилит их не было, ни своих, ни чужих - даже рейдеры не захотели с ней ими делиться, зато была Лулу, которая заработала солнечный удар и пару ожогов, но Лилит это не волновало. Единственно, на что она надеялась, глядя на бредущее за ней существо было слишком темным, чтобы произносить вслух.
  -Я не люблю детей. - Честно призналась девочке Лилит. - Не забывайся, я не дала им тебя в обиду не из жалости или желания защитить. На самом деле я просто жду, когда ты сама издохнешь, ведь если ты умрешь неестественно, твое маленькое и никудышное, слишком слабое, чтобы жить тело могут на меня повесить.
  Лулу что-то хмыкнула довольно, по-собачьи глядя в глаза, и улыбнулась. Языка она, что ли совсем лилась?
  Лилит смотрела холодно и зло, стараясь изгнать из взгляда последние остатки теплоты. Ну, скорее же пойми дура, что с такой как Черная Гауна Лилит тебе ничего не светит! Иди же, иди отсюда!
  Это могла прочитать в её глазах любая другая девочка, но не такая больная на голову как Лулу.
  -Ты Лулу или Лилу?
  -Л-лу! - Произнесла девочка, демонстрируя выбитые передние зубы. Лилит вздохнула и пошла быстрым шагом. Маленькая негритянка умудрялась поспевать за ней.
  ***
  -Это не симбионт. - Сказала тогда самая старая из Черных Сестер, Лилис. Как же это было давно! Лилит была маленькой девочкой, сидела в тени от огромного круглого окна, стена полная дырочек оказалась огромным храмом в скале. Маленькая девочка, которая забыла свое имя, повзрослев и став одной из Черных Сестер, что Носили. Лилит. Так её нарекли иные сестры и Те, кому они Служили. У них у всех были блеклые синие белки глаз, как и у Лилит, все они встречались крайне редко. Это было так давно. В тот день они собрались все и приняли её. Зачем?
  Лилит только сейчас поняла смыл того, что старшая сестра ей тогда сказала. Все сидели вокруг, бледные, с черными волосами и маленькая загорелая до черноты девочка в самом середине круга. Отец Лилит и её мать были врачами, при шахе Ервэхше Остроумном. Он был веселым человеком и однажды маленькая девочка, ставшая сестрой Лилит, пела при нем. Он хлопал в ладоши, а сзади танцевали две тонкие и гибкие полуобнаженные танцовщицы. Это было смешно, и Лилит смеялась, её не наказывали, было чувство дома в чужом дворце. Родители. Они служили тем, кому служит теперь и она. Были ли они одними из них? Лилит не знала.
  Лилит росла умной, стараясь радовать отца и мать, читала много летописей, пергаментов и заморских книг, в свитках и в шкатулках, на дощечках и в странном сплетении многократно прошитого нарезанного кусками свитка. Средиземье и Королевства Мертаны, языки многочисленных народов дальневосточной империи Син, сотни языков и все их знала её мать. Она часто читала дочери. Это было чертовски давно.
  -Не симбионт?
  Маленькой Лилит рассказывала мать про то, как два живых существа срастаются и помогают друг дружке. 'Симбионт' - слово, которым мать, имени которой она не помнит, называла существо с длинными черными пальцами, шевелившееся на спине у Лилиш, их Госпожи. Они изучали его, для организации, названия которой Лилит вспомнить не может. Все осталось в памяти, кроме имен. Лица, отца и матери и друзей детства, цвета и краски, свежесть и даже запахи, если постараться - можно вспомнить, как она тогда чувствовала этот мир. Но имена и названия ушли, словно кто-то забрал их у неё. Уже позже Лилит узнала, как называлось то государство, у шаха которого жили её отец с матерью. Где та гора с круглыми отверстиями вместо окон? Может мать и отец все еще там живут? Наверное. Горум не скажет и сестра, если встретится случайно - тоже. Горум наверняка знает, а иные сестры такие же, как она - без памяти бредут от села к селу и делают то, что им велят наставники из безымянной организации.
  Лилис сказала что-то свое, опровергла слова матери. Маленькой Лилит было все равно, что скажет её старшая сестра после. Влетело и вылетело из ушей, не оставив чувства, желания осознать, согласиться или оспорить - все равно, но Лилит запомнила.
  -Паразит. - Сказала Лилис.
  -Я знаю, паразиты - это грибы кукмора, от которых у людей выпадают волосы и голова раздувается, а потом так - бах! - и лопается. Они живут в мозгу и питаются ими, мне читала мама, я знаю, как их лечить. А еще я знаю тысячи видов паразитов! Как растений, так и животных, грибов и даже совсем-совсем маленьких, не видимых глазами существ. Я запомнила все рисунки, хочешь, нарисую?
  Но Лилис не хотела. Она молчала и смотрела, чуть наклонив голову на маленькую девочку, пытавшуюся нарисовать паразита из запомненных по книгам. Потом остановила её руку.
  -Черная гауна вредна? Она - болезнь? - Спросила маленькая Лилит.
  Лилис улыбнулась, такая слабая, едва заметная улыбка, только уголками губ, загадочно. Лилит тоже захотела так научиться улыбаться!
  -Ты не поняла. - Ответила Лилис. - В связке Черной Гауны и Человека паразитом является Человек... Только - тсс! - давай никому об этом не скажем?
  Лилис приложила бледный палец к тонким губам. Черные шипы из её позвоночника были такие длинные, что оплели изнутри всю комнату, пробили дырочки в потолке и вылезли в круглое окно. С легким шелестом, они стали втягиваться внутрь её тела, когда Лилис собралась уходить.
  -Тсс... - Приложила в ответ палец к губам Лилит и вернулась к своему рисунку, почти забыв тогда то, о чем ей говорила Лилис. Паразит на песчаном полу крохотной кельи с окном во всю стену выходил не очень.
  ***
  Тонкие черные коготки, приятно скользнув по спине, поднялись на уровне глаз Кабира. Завороженный мальчик смотрел на это жало, а потом оно воткнулось ему прямо в лоб, между бровей. Второе в этот самый момент ткнуло в затылок. Тело мальчика вздрогнуло и стало подниматься, ноги дрожали. Лилит не знала куда бить, знала гауна, что жила в ней и изучала людей. Лилит вообще не думала, гауна все сделала за неё, сначала повредила мальчишке мозг, чтобы он не чувствовал больше боли, потом отсекла голову.
  Самое простое лечение заключалось в предотвращение выбрасывания спор, которые заражали всех вокруг.
  Лили обернулась. Лулу стояла, напуганная, округлившимися глазами смотрела на тело Кабира. Не стараясь ничего скрыться, Лилит продолжила начатое. И Черной Гауне тоже иногда нужно питаться. Девочка с темной кожей из племени смотрела, как гауна пожирает спинной мозг Кабира, срастаясь с ним.
  Лулу не убежала в тот раз, а продолжала упорно идти следом за ней. Глупое существо под стать ослу или мулу. Голову Кабира Лилит сунула в купленный мешок, привязав к нему серебряного червя с ярким сверкающим камнем в голове, и отнесла в ближайший город, где отдала Рауфу из организации. Это был последний червь, Рауф выдал ей еще двух на этот год.
  ***
  Меч. Лилит взглянула на него. Кривой ятаган. Пригодится. Когда сестры настигнут её.
  Лилу закрыла глаза. Приготовилась? Расслабилась? Страз исчез? Она думает - Лилит сделает с ней то же, что и с тем мальчиком, имя которого стерлось из памяти. Черная игла Лилит воткнулась в мозг Лилу, отправляя ту в темноту. А Лилит шептала, отдавая свою гауну:
  -Беги, беги не оглядываясь. На север, туда, куда не докатывается жалящее дыхание пустынь. Скройся, навсегда. Сделай то, чего я не смогла.
  ***
  
  Лилу.
  Лилу открыла глаза, за окном светило солнце, каюта покачивалась, трещал старый корпус 'Кровавой Мэри', которую по требованию и удачному внушению Ленор капитан недавно переименовал в 'Мэри Сью'. Ленор сказала - так маскировка надежнее. Ведь это глупо - плыть в Мертану через океан, Бездонное, Срединное и Коралловые моря на корабле от одного названия которого несет пиратами за милю. К тому же, по мнению Ленор, 'Мэри Сью' было самым счастливым названием для корабля на свете.
  И капитан согласился. Ленор имела странную Власть, Лулу чувствовала в ней легкую, едва заметную одержимость очень сильным духом. Однако духом не злым, хоть и не добрым - проказным, возможно - скорее всего, Ленор с ним внутри родилась, и они дружили. Ленор свободно могла ползать по стенам и крыше каюты, разглядывая одной ей ведомый мир, о существовании которого дочь шамана знала, хоть и не могла видеть как мать. Одержимые неспокойными духами могут биться об потолок, но Ленор просто ползала, абсолютно спокойная и преисполненная любопытства, а значит - была дружба.
  Темнокожая пошевелилась. Из спины вышли коготки гауны и пронзили теплую постель. Чужой запах. Кровать не её, той девушки. Где она? И то, что утекало из памяти куда-то и почти утекло, скрылось все, до капли. Но Лилу все еще помнила обрывки. Вскоре забудутся и они. Такое ценное. Это был сон? Лилу часто снились странные, слишком яркие и невероятно реальные, похожие на воспоминания сны, бывало, она смотрела на мир предыдущими носителями её Черной Гауны. Но в этот раз впервые она видела мир глазами Учителя.
  ***
  
  
  Генрих Миртанский.
  Мальчик подписался вензелем 'GM'
  На Ленор он произвел невероятное, ошеломляющее впечатление, Шико еле успела подхватить её.
  -ГМ? Может хотя бы ДМ, как я?
  -Но я Генрих Миртанский. - Немного смущенно улыбнулся паренек.
  -А, ясно. Просто непривычно, мой дедушка, его называют Князем Земли...
  -Всей?
  -Да - всех, что есть и вашей тоже. Однако он подписывается только как 'DM'. 'GM', так только Бог подписывается.
  -Но я не Бог. - Изумился как можно искреннее и учтивее ошарашенный странными претензиями Генрих.
  -Я вижу. То есть ты хочешь сказать, что владеешь этим сервером?
  -Я позову слуг, если тебе что-то нужно. - Генрих от растерянности запустил в густые волосы руку и смущенно улыбнулся.
  -Закрыли вопрос. - Ленор собралась уходить. - Не советую тебе подписываться этим вензелем при моем дедушке, он заново поднимет этот вопрос.
  -При Князе Земли? Знать бы еще как твоего дедушку зовут...
  -У него много имен, но ни одно из них нельзя произнести в принципе. Я люблю своего дедушку. - Улыбнулась до ушей Ленор, став похожей на маленькую циркачку. - И Бога люблю и Его. Каждого - по-своему. Я всех люблю, а когда-то даже вас всех понимала, но потом... устала.
  
  
  
  Аннет Арьи.
  
  Алисия Миртанская.
  
  Юлия Миртанская.
  
  Вероника Бланш.
  
  
  Рэйна.
  -Вот ты и стала дворянкой. Богатой к тому же. И что ты хочешь теперь, о Леди Бездомность Шарлотта Снарк?
  -Воинской славы. - Ответила Рэйна, разглядывая облака с травинкой в зубах. Специально для Чески ведь взяла этот репейник в зубы, а та никак не настроится на романтические нотки. Рэйна отдавала себе отчет - это в последний раз, возможно, они просто так... лежат... живые и здоровые и главное - дружные, вольные и ничем не обремененные, никем не подсматриваемые и тому подобное.
  -В смысле?
  -Мы отправляемся на войну, на которую пойдет все мое богатство, а точнее - наше, а еще точнее - краденая казна Хориниса.
  -А еще громче?
  -Наворованное!!! - Закричала Рэйна во весь голос, спугнув чаек. На пристани наверняка слышали, но не видели девушек за бортом. Рэйна с Ческой лежали в обнимку на палубе. На этот раз одетые, капитан ясно сказал, что второй раз таких шуток не потерпит ни он - ни его команда. Рэйна отдала честь Безымянному в тот раз, как была - голая, кэп усмехнулся в бороду. Рэйна всего-то на всего загорала голая, а этот капитан подошел и испортил всю малину. И никакого изнасилования не намечалось, вроде, и солнышко было ласковым и совсем не плавило кожу, скорее всего. И главное - был такой покой на душе, что никакая дисциплина не страдала. Но капитан, конечно, решил иначе и скинул Рэйну за борт, фигурально выражаясь. Эта тупая Ленор настучала и по случаю уговорила капитана сменить название судна. У неё точно есть способность воздействовать на людей, Рэйне казалось, что если это странное существо, временами, буквально из воздуха появлявшееся на бывшей 'Кровавой Мэри', а ныне 'Мэри Сью' может при случае заставить одним словом саму Рэйну станцевать голышом джигу перед всей командой. Не любившая подпадать под чужое влияние и презиравшая подобный тип людей Рэйна перед сном читала заученную у южанки Чески мантру, чтобы сохранить свой разум в целостности от чар этого странного существа. Сначала Рэйна считала - она дочь капитана, но потом изменила свое мнение. Уж больно странные были у неё и её подруги Шико отношения с кэпом, словно бы она шпионила для него на материке, может так, а может - что-то совершенно иное. Ленор и Шико были любимицами команды, но Рэйна задавала себе вопросом - любые другие две девочки такого же возраста стали бы любимицами у подобной команды или нет? Тут что-то было не так и в своем внутреннем рейтинге исходящей угрозы Ленор и Шико заняли одни из наивысших строчек. По сравнению с ними паладины, приплывшие на Хоринис из Средиземья с туманными целями, были просто агнцами Инноса, ну или своего там таинственного Единого Бога. Святые Паладины могли: изнасиловать, искалечить, мучительно попытав - убить и ограбить во славу своего бессмысленного заморского бога, пару слабеньких заговоров сплести, короче - были чертовски предсказуемыми обычными людьми, а без последнего пункта вообще бы значились как дикие и опасные животные. Неясная цель, конечно, добавляла им значимости, но все же - цель не значит суть. Суть Ленор была непонятна, однажды Рэйна застала её ползающей по потолку трюма в поисках каких-то насекомых, при этом Ленор бормотала странные слова на два или три голоса, общаясь сама с собой. Это существо обладало некой магией, ну или от природы умело ползать по потолку. Однако это было не все. Рэйна ничего с собой поделать не могла, она им не доверяла, а проводить рискованную разведку пока было рано.
  -Отличный голос. - Прислушавшись к шуму порта и явно успокоившись, Ческа повернулась к Рэйне лицом.
  -Сама в шоке. - Разжевав травинку, Рэйна с досадой выплюнула её - ведь Ческа не проняла суть травинки во рту или сделал вид, что не замечает.
  -И куда ты хочешь направиться воевать?
  -Я вполне серьезно, Ческа - нельзя стоять на месте, рано или поздно правда откроется, нужно идти вперед, пока целы ноги и руки, вот только место это не подходящее для разговоров.
  -Ага. Ясно. А голову не потеряешь?
  -Не-а. - Усмехнулась Рэйна.
  -Я в прямом смысле. Ну и в переносном, конечно.
  -Поцелуй меня. - Ответила Рэйна.
  -С чего бы это?
  -Сегодня я проснулась с криком.
  -Да. И что с того?
  -Пожалей меня, Чесочка, я никому не могу полностью доверять.
  -Ты не хочешь. Мне доверься.
  -Сегодня ночью меня во сне пытала инквизиция.
  -Не горюй, такие сны никогда не сбываются, меня однажды тоже насиловали и пытали во сне, а потом убили - но я же жива! Еще мне снилось как я тону, меня клюют птицы - грудь и губы, почему-то - не глаза, мне сносит голову пушечный снаряд, и я иду через пески на юг, где обгоревшую от жары меня кушает дракон - не слишком ли много смертей для одной маленькой жизни? К тому же это было давно, мне и двенадцати тогда не было.
  -А сейчас сколько?
  -Я же тебе говорила! Семнадцать... вроде.
  -Не сбудется?
  -Ты просто насмотрелась на сожженных заживо и посаженных на кол в портах Хориниса. Паладинам не достанется моя сладкая Рэйна.
  -Да не паладинам. Это было далеко, чужие дома и все - незнакомо.
  -Тем более. Просто сон, ты испугалась.
  -Я ничего не боюсь, серьезно. Просто если сон имеет какой-то смысл - нужно принять меры предосторожности и все.
  -Тогда прими - выпей зеленого душистого чаю.
  -Отлично. Это панацея?
  -Ага, у нас в стране - да, от всего помогает, даже от ревнивой жены!
  -Это как?
  -Сиреневых бобов потрешь туда - и жена спит. Если слишком много потрешь - жена не проснется. На мужа тоже действует, но к несчастью одним из побочных эффектов является ранний нестояк.
  -Здорово. А где их достать?
  -У меня есть книга, я украла её у алхимик Хориниса у которого училась и работала пять месяцев. Вот...
  -Что - вот?
  -Там есть рецепты приготовления зелий, ядов, снадобий всех типов, наркотических и обычных, даже как делать взрывчатку написано! Не только порох, ты не представляешь, сколько всего можно заставить взрываться! Большинство изобрели в Син и на островах Берегового Братства. А в Мертане, говорят, Гильдия хранит секреты изготовления взрывчатых веществ в тайне, вот глупость - за устную передачу вырезают язык, а письменную - отрубают руки. Всей семье. Создается впечатление, что там боятся своего народа больше, чем внешнего вторжения, что и понятно - при такой армии. К тому же в Мертане вообще ненормальные законы, никому, кроме дворянства не разрешено иметь стальное оружие - только железное, наверно как-то связано с одичанием сел во время великих зим и с попытками взятия крепостей феодалов.
  -Отличная книга. Почему ты мне раньше про неё не рассказывала?
  -Я думала, тебя интересует только тактика и стратегия, история войн и прочее.
  -Меня все интересует, память безгранична - а жизнь всего одна.
  ***
  -Я думала - ты добро... - Слегка неуверенно улыбнувшись, пошутила Ческа.
  Добро... Рэйна задрала вверх подбородок. Над ней, невидимое для обычных глаз сквозь крышу, но отлично осязаемое какой-то внутренней сущностью в ней, исключительно Рэйне одной - светило яркое белое солнце. Вот оно - добро. Добро - это абсолютная Власть, когда ничего не остается кроме Тебя и Ты Сама решаешь как и что будет твориться в этом мире. Покуда есть другие воли других людей - мир будет борьбой, бессмысленной, эгоистической и беспощадной, в которой тысячами гибнут дети, так и не поняв - не почувствовав эту жизнь. Зачастую даже не догадываясь - за что их убивает Таинственный и Неизведанный... сраный в жопу траханный мир. Рэйна ненавидела мир за это. Она его или он её - разве третье может существовать? Мир. Его можно разрубить, если взять очень острый и очень сильный меч, нечеловеческий, для - не человека. Меч из душ, меч - из желаний, надежд и разочарований. Это - Добро, держать весь мир на острие. Какое иначе добро остается?..
  Лишь тени в театре абсурда...
  Рэйна стала смеяться. Ческа взглянула на неё слегка удивленно так. А Рэйна хохотала, держа одной рукой упиравшуюся и бормочущую бред сумасбродку Шарлотту.
  Такие внезапные мысли - а потом порка этой больной девочки. Но что же - она Хочет Этого!!!
  -Что поделаешь - я хочу её выпороть здесь и сейчас. Это мое желание, Ческа, не долг или что-то еще, а просто желание.
  -Хорошо. Я подумала было, что ты становишься...
  Ческа замолчала, а Рэйна улыбнулась, затаскивая дергавшуюся в конвульсиях, но совсем не сопротивлявшуюся Шарлоту в свою спальню.
  -Ты будешь пороть принцессу?
  -Я выпорю Шоту, моего мальчика-пажа, мою служанку.
  -Конечно, ваша светлость. - Слегка передразнила голосом Ческа и, высунув язык, закрыла один глаза. - Удачного вам наслаждения обеим. Я пока погуляю по городу, дождусь, как вы закончите.
  Засунув Шоте кляп в рот, Рэйна встала позади неё - привязной к кровати. Руки и ноги разведены в стороны, Шота раздета. Её маленькая бледная голая попка дразнила Рэйну. Раздевшись сама и аккуратно уложив платье на расписной стул красного дерева, она встала позади девочки, 'готовой' понести наказание. Отец, который не был родным и мать, которую Рэйна любила, хоть она тоже не носила её никогда под сердцем. Они бы это видели. Это была не месть и не чувство справедливости, просто желание, которое необходимо утолить. Рэйна помнила все те разы, как отцовский ремень, отцовский кнут, отцовский костыль ходили по её ягодицам и спине. Помнила и тот раз, когда все случилось слегка иначе и костыль по ошибке - а как же иначе? - вошел в её попу почти на локоть в глубину. Порка. Может быть это не правильно, жестоко по отношению к этой девочке, но все-таки Рэйна надеялась, что после сможет утолить и её желание. Сначала Рэйна делает то, что хочется. Потом Шарлотта делает то, что хочется ей. Можно сдерживаться обеим, но как объяснить ребенку больному и изувеченному теми сволочами в доспехах паладинов Средиземья, что нужно иногда себя сдерживать. Рэйна призналась себе - Шота имеет право не сдерживаться больше в жизни, но и Рэйна имеет такое право. Задумчиво смотрела на неё, хрипящую и дергающую лапками. Потом вздохнула. Это вряд ли пойдет Шоте на пользу или чему-то её научит, просто это сейчас случится. Рэйна выбрала плетку девятихвостку и щелкнула суставами пальцев.
  -Ну что, приступим...
  Подняв плеть, Рэйна со свистом его опустила на голую попу несостоявшейся принцессы.
  
  
  Ческа.
  -Подумать только ты молишься так естественно. - Сказала Ческа, заходя в святилище Аданоса. Тут текла вода, и было необъяснимо спокойно. Словно на коленях у матери, но людей не было, никого кроме Рэйны. Жители Миртаны и впрямь, не смея окончательно разрушить, все же не особо чтили древних богов их маленького континента, ну или - крупного острова. Малый мир, колыбель цивилизации - так говорили они о себе. А там за океаном лежали земли Мертаны, объединенной Безымянным когда-то. На самом деле все та же Миртана, только искаженная языком варваров, когда-то мелких царьков и королей, теперь же их потомки называли себя Лордами Королевств и кичились этим на весь огромный мир. Раньше этот материк его жители называли и Аден и Фаерун и Тамриель и как только не называли, теперь же это была 'Мертана', ну еще на севере, за стеной раскинулись таинственные земли Химерии, на юге лежал еще один материк - Зеленый Ад, как о нем говорили чужаки и только жители окрестных земель называли его настоящим именем. Если перебраться через узкое море - можно дойти до стеклянных песков. Но жара остановит там всякого и придется отказаться от мысли идти на юг. Северные империи Ишвара хорошо знают, как непредсказуема и опасна пустыня и что таится в глубине её, но чем является это знание? Защитой, гордостью, сказкой или результатом исследований, опытом предков или их несбывшимися надеждами? Если же идти на восток, то через три месяца караванного пути дойдешь до лунных земель, где трава прозрачная как пряди медуз скрывает все в себе - безбрежный океан светящейся ночами травы. Он вызывает тошноту и дурноту у людей, и если надолго остаться поблизости - у тебя начнут выпадать волосы, даже если ты маленькая девочка. Если в него войти - никто не услышит твоих криков, ты просто исчезнешь, пройдя с десяток метров. Говорят, однажды смельчаки пробовали обвязаться веревкой и прошли километр вглубь этого океана. И вернулись живые и невредимые не найдя ничего, кроме травы. А когда один из них попробовал сходить туда в одиночку - тоже пропал. Океаны Лунных Грез напирают с юга на бескрайнюю империю Син, объединившую сотни народов и раскинувшуюся на территориях, которые за всю жизнь не объехать, ни обойти. Береговое братство, пристанище для беглых каторжников, ссыльных, опальных дворян и просто уставших от всей этой глупой жизни простолюдинов живет и существует грабежом насилием и беспробудными оргиями на бесчисленных островах голубого как небеса океана. Тех, что отделяют самые крайние границы Сина от приютившихся у западного побережья Мертаны её младшей сестренки Миртаны и нескольких крупных островов, включая Хоринис. Веками береговое братство грабит караваны, идущие от земель Чернотопья до берегов Син, однако в грабеже ли смысл существования разрозненных и вечно воюющих между собой пиратских островов, которых тысячи и тысячи в бескрайнем и бездонном океане этого мира? Безымянный капитан пиратов Хориниса, которого Ленор назвала сначала Немо, а после того как судно было переименовано величала исключительно как Марвелл, он бывал на островах берегового братства или нет? Скорее всего, да, иначе какой он капитан пиратов. Ческа усмехнулась. Про него говорили 'Коллекционер', он любил собирать разных невероятных существ со всего мира, а Кровавая Мэри в глазах других пиратов выглядела плавающим зверинцем. Одна Малина чего стоит. Впрочем, возможно и Ческа ненароком попала в его коллекцию. Однако, один раз он упомянул о каком-то пакте, договоре, согласно которому береговое братство помогает кланам с полуострова Нипа, пять веков назад завоеванного Сином в борьбе за независимость в обмен на 'Нечто Важное'. Что может быть важным для пирата? Признание всем миром острова, на котором он родился и вырос суверенным государством? Вряд ли. Между Син и Королевствами Мертаны лежит Средиземье, сложное переплетение десятков морей и сотен озер, тысяч дорого и сотен государств, вековой политики и тысячелетних пророков, в котором до сих пор есть и короли и королевы. Так же как и в малом свете, но когда-нибудь их не станет. Ведь Мертана смотрит на Средиземье как на камешек, лежащий на пути к мировому могуществу. Или какие там у них планы? Ческа облизывалась, представляя все это. Ей нравились тщеславные люди, она чувствовала себя с ни ми одновременно и спокойно и возбужденно, интерес и опасность - что может быть прекраснее? Когда человек смотрит на чужое, как на свое - это весело, очень весело, вне зависимости от того как повернется жизнь этого человека, что еще нужно барду и страннице по имени Ческа, как не смотреть на крушение одних и возвышение других, как не записывать истории своего времени, будучи их очевидцем? Однако Рэйна - она дорога Ческе, потому что та все еще не расплатилась за несколько раз спасенную шкуру или просто Ческа не знает, куда ей идти дальше, что делать в этом мире, поэтому и держится за внезапно найденную подругу? Любовь - игра, так почему же такая опытная игрунья Ческа боится играть в неё с Рэйной, а начав - каждый раз сбивается, словно внутри что-то мешает. Что не так? Знать бы как смотрела на этот странный мир Рэйна? Чего хотела все эти годы, или она тоже просто идут туда, куда ведут её шальные лапки?
  Ческа взглянула на неё. Рэйна тихо молилась, пришлось ждать несколько минут её ответа, но он все же прозвучал.
  -Я не притворствую. - Руки Рэйны покоились на коленях, так хотелось, чтобы они покоились не на этих коленях. - Мне действительно нравится молиться всем богам Миртаны, не делая различия Иннос это, Аданос или Белиар. Ведь они - братья. Возможно, я скрываю свои молитвы Белиару, потому что простые люди его не любят. Слабые боятся зла, ведь зло - это угнетение и использование слабых сильными для достижения своих эгоистических целей. Однако Иннос светозарен, Свет и Огонь горят в моем сердце, когда я окрыленная успехом возношу ему молитвы. Когда хочу уйти, жажду странствий - молюсь Аданосу, и стихия вод успокоения несет меня туда, в мои сладостные сны. Белиар отражает неистовство моей натуры, что поделаешь, я не люблю себя такой, какая есть, но и не бегу от себя. Я бегу за мечтой. Это странно?
  -Нет. Вот только в чем она? Ты настолько скрытная, что и мне не доверяешь свою мечту. Почему я узнала про твой финт с Шарлоттой вместе со всеми в Миртане?
  Рэйна выгнулась, откинувшись назад, и, посмотрев на Ческу снизу вверх, загадочно приложила палец к губам. Влажные розовые губы слегка лукаво изогнулись, глаза казались почти черными в полутьме.
  -Ты хочешь стать королевой? - Тихо-тихо прошептала Ческа.
  -Я уже королева и всегда ей была. Я же - Рэйна!
  -Ах, ну да... чего же ты тогда хочешь, о чем мечтаешь?
  -Планов много, я не могу иначе, у тебя тактическое мышление - у меня стратегическое, ты сама же так говорила, помнишь?
  Это был уход от ответа?
  -И постоянно рождаются новые, ты мыслишь категориями планов и постоянно выбираешь какой из них ближе к реальности, твоей реальности, той которую ты хочешь. Со стороны времена это выглядит жутко, словно ты читаешь в чужих сердцах и тебя невозможно обыграть. Весь мир как шахматы - каково это?
  -Для тебя?
  -Да. Для меня. Мне не понятно. Я всегда жила одним днем и только, я тактик, сейчас. Все равно, что будет завтра. Завтра может и не наступить профессия такая, в которой нужно всегда думать, постоянно решать, как поступить, но нельзя и очень вредно загадывать на будущее. Я до сих пор не уверена что внутри меня не скрывается яд, который может убить меня, если я не выполню свое задание в срок.
  Рэйна улыбнулась, глядя на Ческу.
  -Этому не бывать. - Сказала она. Такая уверенность показалась бы глупой в любом другом человеке.
  -Конечно, не бывать. - Ответила Ческа, невольно отводя взгляд от этих пылавших светом глаз. Впервые в жизни чувствовала, что краснеет. Но поразмыслив, поняла - это естественно и краснеть в некоторых случаях может любая девушка.
  Это как испытывать оргазм, ничего плохого или постыдного, вульгарного или тем более слабого в этом нет. Просто реакция юного разума и молодого тела на внешние раздражители.
  
  
  Северянин.
  
  
  Вильгельм Медичи
  -Это заговор лесбиянок мой друг. Эта принцесса Лжешарлотта, эта самозванка, возомнившая себя святой воительницей Инноса, снюхалась с полуэльфийкой-затворницей, отсылая её к Леди Арибет из Невервинтера, я надеялся, что они перегрызут друг дружке глотки. Еще бы, иначе и быть не могло - кому понравится, когда после этих всех успехов на поле брани раскрывается вся подноготная? Ведь Арибет и вправду может видеть правду, мой друг - и она не может лгать, так говорят. А теперь она сообщает нам, что Шарлотта НАСТОЯЩАЯ и клянется в этом честью своего рода - честью клянется, представляешь? Это немыслимо!!
  -Может она и вправду настоящая?
  -Да какая теперь разница! Скоро всю власть в Миртане приберут к рукам эти самозванки. И народ и все эти новоявленные жрецы трижды дохлых богов, что как мухоморы повылазили из-под земли после кровавого дождя - все их поддержат. Говорят, она даже с пиратами снюхалась, так что при случае сможет сбежать.
  -Но пока собираешься бежать ты.
  -А что мне делать? Отсижусь в Мертане, там говорят, что-то важное назревает - вот и разузнаю все лично. Ни на кого нельзя положиться. - Носился Лорд, разгребая бумаги ища нужные, которые аккуратно свернув в трубочку, прятал в окованный серебром ящичек. - Ты со мной?
  -Нет, я пока выжду. Посмотрю как ситуация сложится.
  -А что сложится?! - Вспылил лорд. - Ты погляди на улицу - там уже второй день гуляет народ, а все кто хоть что-то сказал против уже мертвы, я один! Последний остался!! Меня им не одолеть!!! Друг, нужно убираться отсюда подальше, пока эти женщины окончательно не свели в могилу, лесбиянки чертовы! Подумать только - все женщины страны будто в заговоре с ней. Они её на руках носить готовы и видят идеал, чуть ли не Богиню!
  -Ну, Миртана когда-то прославилась на весь мир благодаря закону запрещавшему женщинам выходить из дома без разрешения мужа. Их за это, кажется, голышом в клетку сажали на обозрение кидавшейся тухлыми овощами толпе как диковинного заморского зверя. А если муж не хотел забирать после такого прилюдного унижения жену обратно - ту обривал наголо палач, её запирали в колодках на торговой площади, на четвереньках, и любой мог пользоваться ей, сколько вздумается, пока она от голода не издохнет. Что ты хочешь - это запоздалая, но все, же реакция...
  -Так и до матриархата недалеко. Клянусь - глаза мои его не увидят! Это позор для страны!!
  'Эти бабы', шептал лорд Вильгельм Медичи, оставшись один, 'они меня отравят, или сожгут, или еще чего придумают - у них же совести нет, они же даже... не люди вовсе... а все будут смеяться и хлопать им в ладоши, ведь они - прекрасные изваяния из света, тьфу! Изыди демон, как говорят в Средиземье!! Клянусь, себе клянусь - ничего не хочу иметь общего с этой самозванкой и её царствованием, пропади оно все пропадом...'
  Он еще много чего шептал и очень долго собирался. В середине начал вдруг вынимать из ящичка бумаги зачем-то и раскладывать их по кровати, пересчитывая глазами, и хрякнув 'Все верно!', осел на толстый восточный ковер.
  'Вся моя жизнь здесь, в этих письмах. Ценнейшие компроматы, родненькие вы мои, с вами мне ничего не грозит. В королевства-то она, надеюсь, за мной не сунется?'
  -Иннос! - Сказал он со слезами на глазах потолку. - Как ты допускаешь такое? Как таких как эта чертова ведьма земля носит? - Вильгельм, пэр Готы встал на колени и начал ползти к двери, не отрываясь от молчаливо взиравшего на все это действо лепного потолка. - Разве она не зло? - Плакал он. - Покарай её за меня, ладно?
  ***
  Наплакавшись вдоволь, пэр Готы звал своих слуг.
  -Соберите мои золото и драгоценности, мы уезжаем сегодня же вечером! - Плаксивым голосом возопил к ним пэр. Ломая руки, всем своим видом стремясь передать огорчение, слуги принялись собирать лорда в дорогу. Медичи и сыновья - первые банкиры в Средиземье, им все должны и золото не так ценно для них, однако главную свою драгоценность Вильгельм всегда носил с собой.
  ***
  Подпись внизу последней страницы гласила. 'Поваренная книга патриота, составлена и дополнена Главным Алхимиком о. Хоринис и его помощницей, талантливой южанкой Ческой'
  
  
  Ческа.
  ***
  -Если Гильдия - лишь регент, основанный друзьями Безымянного Короля - самыми древними алхимиками, магами и жрецами Аданоса, Инноса и Белиара, перебравшимися с ним на кораблях когда-то давно с малой Миртаны в большую - тогда еще тоже Миртану, то кто же истинный правитель сегодняшних Королевств Мертаны? Официально?
  -Сам Безымянный, и назначенная им перед последним спуском в Бездну Десница. Может это и не самая красивая и лаконичная легенда, но все её еще не забыли.
  -Но я её не знаю вообще!
  -И так. Безымянный Король и его Десница о пяти пальцах: Безымянный Первый Рыцарь, единственный из его соратников, кто выжил после того, как Безымянный Король впервые вернулся из Бездны, соединяющей сердца людей. Это большой палец. Безымянная Королева - перст указующий. Та, которую Безымянный нашел в мире под нашим.
  -Что значит 'под'?
  -Не перебивай. Безымянная Принцесса Демонов, убившая впоследствии саму Безымянную Королеву. По преданию - жила очень глубоко!
  -Что-то у вас тут все помешаны на Безымянности.
  -Ты дашь договорить?
  -Дам, договаривай.
  -То был средний палец. Безымянная...
  -О Боже и снова девка?
  -Безымянная раба - палец Безымянный. Тоже - родом не из этого мира.
  -Я в шоке.
  -Тихо!
  -Молчу.
  -И наконец, мизинец... - Ческа сделала торжественную паузу, после чего выпалила скороговоркой с весьма глупым (так, по крайней мере, она считала) выражением глаз. - Безымянное непойми что из непойми откуда.
  -О Безымянный, люди Миртаны - психи и умственно отсталые маньяки!
  -Что ты хочешь - островной народ, колыбель цивилизации людей.
  -Это твои предсонные фантазии о Легендарном Короле Миртаны? Или на чем-то основывается?
  -Как, разве ты не слышала про десницу Безымянного?
  -Сказка Миртаны.
  -Сокрыта тайной...
  -В смысле - сокрыта, никому не интересна?
  -Надежнее привычности ничто не скроет тайну!
  -В Миртане странные сказки. Предупреждаю, это не те нормальные сказки, про которые говорят, что они учат чему-либо.
  -Да-да, именно, ведь это не сказки, а легенды! Не придуманные!
  -Да ну. И где сейчас эта десница или её потомки?
  -У Гильдии спроси. Если саму Гильдию найдешь и не умрешь до этого тысяча и одним способов, описанным в сказках тысячи и одной ночи! Это очень красивые сказки, и та, что я поведала - одна из них!
  -Почему же меня от этой сказки коробит? - Поежилась, словно на ветру Рэйна. Ческа с удивлением прочитала в её глазах не только раздражение - скорее легкий страх. Вот это было чудо - Командир Белых Ястребов Миртаны Рэйна и боится!
  -А от жизни в этом мире тебя еще не коробит? Странно... По-моему очень жизненная сказка.
  -Скорее наоборот - совершенно дикая, надуманная и неправдоподобная!
  -Я сказала 'жизненная'. Причем тут правдоподобие? Ты еще скажи - видел Правду жизни? А еще скажи - Конечную Истину нашел.
  -Ладно, прекращаю с тобой спорить о глупостях, Ческа. Сколько в день уходит на эту ораву в десять тысяч бойцов?
  -Одиннадцать тысяч четвертных лиг.
  -И насколько нам хватит казны Хориниса.
  -Ты имела в виду - украденной казны.
  -Да-да, ты еще об этом на площади крикни.
  -Рэйна, нам хватит её ровно на месяц и две недели. Однако наши расходы скоро возрастут, так что она закончится раньше.
  -И так - главная проблема заключается в том, где бы нам быстро найти побольше денег?
  -Именно. Это основная проблема у всех правителей всех народов. Не единственная из основных, но если начинается война и используются наемные войска...
  -Ческа - ты умница. Ты только что подсказала мне, где найти деньги!
  -Да? Но подсказав тебе - я не подсказала себе.
  -И ладно! - Воскликнула Рэйна, целуя Ческу в лоб.
  'Мы не при людях', думала Ческа, 'могла бы и в губы поцеловать...'
  -Ческа!
  -Да, моя сладость. - Вытянула Ческа губы и снова получила по башке, едва не потеряв сознание. Ческа крепкая, но эта Рэйна бьет, словно таран для ворот замка.
  -Вы возьмем Венгард за три дня. После этого вся восточная Миртана, включая Монтеру и Редок, станет нашей.
  -А если не успеем?
  -Умрем все там.
  
  
  Мирия.
  
  ***
  -Тут земляки должны держаться друг за друга, не правда ли, миледи Мирия?
  Мирия вздохнула и застенчиво улыбнулась. Мошкара лепила тусклые фонари. И ни души. Мирия вздрогнула от холода, но потом усилием воли уняла дрожь. Бояться нечего - Дания бы не простила новый приступ страха перед незнакомыми людьми. Смелее! Так она всегда говорила.
  -Еще пару десятков метров и вы встретите свою судьбу.
  -Карл назначил мне встречу в таком месте?
  -Это волнует, не правда ли?
  Мирия стала краснеть.
  -А мы точно идем в правильном направление? - Спросила она, спустя пару сотен шагов. Тут было тихо, даже привычной стражи не было.
  -А вы не знаете? - Вторгаясь в её мысли, воскликнул портной. - В этот самый вечерний час по приказу Иренимуса Лекса вся стража торгового района ищет в старой канализации гильдию воров, а та ой как огромна - канализация-то - от ксерксов осталась, в три уровня, там и заблудиться просто. По колено в грязной воде они стараются ради таких простых людей, как я и таких благородных молодых девушек, как Вы...
  Портной улыбнулся, прислонившись спиной к деревянной безликой двери.
  -Так значит нам сюда?
  -Ну, конечно же, миледи! - Воскликнул храбрый портняжка и улыбнулся, приоткрывая дверь. Мирия вошла и собралась было снять с головы капюшон, как замерла пораженная. Среди нескольких незнакомых людей перед ней стоял тот самый проводник с цепкими голубыми глазами, который смотрел в тот раз... так же как сейчас.
  -Что все это значит? - Обернувшись к земляку-портному, спросила она.
  -Это твоя судьба. - Загадочно улыбаясь, ответил он и посмотрел на часы. - Ну, вроде все идет по плану. Приступаем!
  ***
  -Ну? - Покачиваясь, спросил портной. Мирия сжала дрожащие губы, чтобы унять хоть как-то нервный стук зубов и ничего не ответила.
  -Я жду, девочка. Как нужно просить - знаешь? Умоляй...
  -Да пошел ты! - Не выдержала Мирия. - Предатель! Вы все - предатели! Вы жили на землях моего отца!!
  -Пилите. - Махнул рукой портной, а плотник подошел к ней с ржавою пилой.
  Мирия вся сжалась. Дания? Неужели она смотрела сквозь щель двери, а потом убежала?
  -Дани...
  -Цирюльник работает до восьми. Надо бы потом успеть твою голову отнести и завить по последней моде. - Бормотал портной, смотря на знакомые Мирии механические часы. - Негоже растрепанной к отцу.
  -Нет!!! - Закричала Мирия, когда почувствовала, как ржавый металл вгрызается в шею. Потом пила ударила об кость и девочка, захлебываясь кровью, хрипела одно лишь слово 'Нет!', перешедшее в бульканье.
  
  
  Гриффит Бордо.
  
  Амели де'Шаризо.
  
  Агата де'Шаризо.
  
  Эммануэль де'Шаризо.
  
   Мэдока.
  
  Асука.
  
  Рен.
  
  Юрико.
  
  Яиои.
  
  Старик Наоки.
  
  
  Ленор.
  Ленор вытерла перо и губы и показала писанину Шико.
  Шико прочла:
  '1 И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные.
  2 Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него - как у медведя, а пасть у него - как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть.
  3 И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю,
  4 и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?
  5 И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца.
  6 И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жилище Его, и живущих на небе.
  7 И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем.
  8 И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира.
  9 Кто имеет ухо, да слышит.
  10 Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых.
  11 И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон.
  12 Он действует перед ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела;
  13 и творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми.
  14 И чудесами, которые дано было ему творить перед зверем, он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив.
  15 И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя.
  16 И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их,
  17 и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его.
  18 Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть.'
  -По памяти писала. - Заскромничала Ленор. - Это из моего мира. Откровения от бога Джа курильщикам болотника. Пусть теперь это перепишут шестьсот шестьдесят шесть раз, и разошлю во все концы света, скажи всем кланам Новой Камарильи - день настанет, Мать Ночь их призовет. И мы - Выступим на Битву! Как и было в пророчестве. И приложи к этому мою улыбку! Вот так...
  И Ленор улыбнулась.
  -Любой старший носитель Страруды без труда залезет тебе в голову и, увидев мою улыбку, поймет кто ты и от кого. Дедушка грядет...
  -Дедушка?
  -Пусть никто из носителей Красной Страруды как у меня и у тебя не ложится больше спать в гроб и не закрывается крестом от света. Скоро свет станет тьмой, а тьме придется породить иной свет, чтобы свет не исчез, и тьма, заполнив все собой, не стерла мир из бытия.
  ***
  
  
  Безымянный Капитан.
  Быстроходный корвет 'Мэри Сью' покачивался на волнах, еще утром был мертвый штиль, но небо к обеду слегка затянулось тучами, и к вечеру штиль грозил перерасти в настоящий шторм - классические погодные эффекты в южных широтах. Если плыть дальше на юг - можно достичь мест, где стена испаряющейся воды похожая на плотный туман окутает корабль. Что с ним случится далее - не знает никто. Вода кипит на экваторе - так говорят. А еще там живут водяные змеи и акулий дракон. А в южном полушарии люди ходят вниз головой. То-то же...
  Включи мозги, сынок! Так любил говорить папаша, отхлебывая перченого рома. Сыночку уже тогда хотелось посоветовать того же отцу, но скорая белая горячка опередила.
  Капитан Немо улыбался слишком дружелюбно, чтобы необычность ситуации не просилась в сердца собравшихся.
  -И так дамы. - Капитан посмотрел на Ческу с Рэйной, Уннер с дочерью стояла у него за спиной. - Господа. - Тут Капитан окинул взглядом, молча сидевшего в обнимку со своим громадным мечом Северянина и Темного Рыцаря, лица которого видеть он не мог. - Так вот, если все в сборе - я начинаю. Дело в том, мои славные гости, что на горизонте возник Приз. Особенный и весьма щепетильный, трем кораблям он под силу, но трем командам - нет. Я объясню.
  Вот тут.
  Капитан указал на Столицу Королевств.
  Сейчас зреет заговор. Не буду вдаваться в подробности - они ни к чему. Знайте - скоро там полыхнет. Не спрашивайте - откуда я знаю. Просто верьте мне, дорогие гости и соратники. Сейчас все мы в одной лодке в самом прямом смысле слова - и деваться нам некуда, коли все так как есть.
  Когда там полыхнет - крысы побегут из Столицы. Из страны, королевств, если вы поняли. Там все сокровища мира, все золото, что награблено в разоренном Ишваре и прочих империях юга - оно все там. В руках Гильдии королевств, Совета Пятидесяти, палаты Лордов, мне все равно - но оно там. И пока крупные эскадры буду выяснять свои милые и ненавязчивые отношения - отдельные корабли попытаются смыться с невероятным грузом на борту и вот тут! - Капитан сделал многозначительную паузу. - Появляемся мы.
  Я собрал вас всех тут, чтобы сделать весьма веское заявление. Если все пойдет по плану - мы сами в итоге станем лордами, прошу вас мне поверить - за те деньги модно будет купить в Средиземье княжество, стать паном, или маркизом. Да-да, все вы, мои дорогие гости и соратники наденете мантии и будете ножками толкать пухлых служанок в ягодицы, пока они будут драить вам полы. Я говорю как Капитан, капитан пиратов Хориниса - мы это сделаем!
  
  
  Бранд.
  Клэр вернулась через несколько минут, вся мокрая она совсем не дрожала - просто сидела напротив него и смотрела Бранду прямо в глаза.
  -Сто десять. - Тонкий и слегка металлический и вместе с тем теплый голос. Бранд вздрогнул, отшатнувшись. И тут же сел, ноги его не держали, в животе заныло - Бранд не ел уже несколько суток, сколько точно сказать не мог - время тут не имело значения.
  -Две минуты? Слишком много. - Ответил он. - Я столько не проплыву. Я не такое чудовище как ты.
  Клэр посмотрела на мальчика и показала на себя большим пальцем. В сиянии светящихся стен Бранд совсем не стеснялся её обнаженного тела, хоть легкий страх перед тем, как менялось тогда оно - остался. Впрочем, Клэр не тролль, она совсем другая.
  Бранд это чувствовал.
  Но сможет ли он?
  Бранд сжал зубы.
  -Клэр. - Сказал он. - Ты сможешь дать мне воздух?
  -Воздух? - едва слышно прошептала девушка. Временами Бранд натыкался в ней на почти детскую стену непонимания, которая каждый раз говорила Бранду - ты видишь меня, потому что сам уже не ребенок. Бранд чувствовал подобное и в Присцилла и в Хизер, но Клэр была иной. Совершенно иной.
  -Из твоего рта. Грести тоже тебе придется. По-сути я прошу спасти нас. Тебе придется вытянуть меня и Тристу. Справишься?
  Клэр оглянулась на ворчащего во сне волчонка. Бранд вспомнил, как Триста рычала с невероятной злобой на девушку, руками бы Бранд Тристу не удержал, но голос помог в тот раз. Странно - Триста слушалась не его слов, а скорее его настроения.
  Тогда она успокоилась, но близко к Клэр не приближалась.
  Триста...
  ***
  Прежде чем окончательно потерять в себе крупицы света, Бранд почувствовал, как что-то растет внутри. Словно из глубин памяти поднимается сияние подобное сиянию Фантазии, которое в небе за стеной видел с Тивом и ребятами.
  Две сильные руки буквально выдернули мальчика из темноты. Пытаясь отдышаться, он рва с себя одежду, потом, наконец, смог открыть глаза.
  Такая же пещера, как та, в которой они бродили с Клэр и Тристой. Только свет чуть поярче.
  Лишь приглядевшись сквозь слезящиеся от ледяной воды глаза, Бранд заметил - свет исходит не от стен, впереди маячит маленькое белое пятно.
  
  
  Луиза.
  -Что вы сударь. Я не против буду обслужить и своего отца. Давно не встречалась с папочкой, хотела бы взглянуть в его глаза.
  -Тогда тсс. - Поднес палец к губам, наклонившись Джэй-Джэй. - Будем надеяться, что в таком затруднительном случае ваш отец не узнает вас миледи.
  -Я предпочитаю делать это ртом. - Серьезно заметила маленькая Луиза.
  -Миледи, а вы пробовали, - тут Джэй-Джэй из дома удовольствий Имперского Города поиграл перед лицом Луизы пальцами, сложенными в замок, - делать это не только ртом?
  -Сударь, да, но мне это не очень понравилось.
  -Вот как. - С выражением крайнего огорчения на лице покачал головой Джэй-Джэй. - Должно быть, это были очень неприятные мгновения для маленькой бездомной герцогини.
  ***
  Джеймэс Кастен разговаривал с дядей Гленном, а потом дядя ушел, оставив отца одного. Луиза тихо приоткрыла дверь, она автоматически старалась все делать тихо, хоть гоблины в котомке и уверяли, что контролируют разум отца таким образом, что он не видит не слышит её, не чувствует её запаха и даже повисни она на нем - Джеймэс ничего не узнает.
  Девочка испробовала этот трюк, повиснув на отце и целуя его в шею.
  -Что-то у меня шею заломило. - Сказал Джим Гленну.
  -Неужели сквозняки?
  Оба рассмеялись.
  Луиза улыбалась, рассматривая отца, держа его за руку - если чуть-чуть приподнять руку, он её потрет. Но судя по всему, отец не увидит того, что рука его поднималась, и Гленн тоже. И все же что-то в такой невидимости было не так, Луиза чувствовала себя хорошо и уютно, словно утекала туда, куда полностью устремиться боялась. Она расспрашивала мысленно гоблинов снова и снова об этом фокусе - и те рассказывали. Даже если кто-то войдет - они скроют девочку и от него. Вот только животные по-прежнему будут видеть ее, и чувствовать её, и в толпе она уязвима - гоблинам не справиться с такой массой народа.
  Впрочем, в толпе Луизе и не нужна была маскировка.
  ***
  -Позади тебя кто-то есть... - запищали гоблины в котомке. Луиза обернулась. Никого!
  -Я никого не вижу.
  -Потому что оно скрылось снова. Но мы - чуем. Ты - не одна. Девочка человеческая - бойся. За тобой началась охота.
  -Да ты не одна - бойся.
  -Кого?
  -Не знаем, - пели тонкие одной Луизе слышные голоса крохотных существ из котомки под мышкой. Две щелки обозрения в плетеной котомке пропускали воздух вместе с запахами и существа стали принюхиваться.
  -Это человек. Наверное, что-то похожее на тебя, дружественный ребенок, он шел за тобой скрытый от всего, но позже скрылся вновь, даже мы не знаем что он!
  Луиза осторожно огляделась. Невидимые силы наблюдали за ней из сумраков столицы.
  ***
  -Люди зажирели. - Сказал ей Лирой. - Они стали несчастны в своем каждодневном счастье. Они рождаются - бессмысленные жизни - и видят мир уже готовым, все чего им не хватает - чтобы этот мир не отнимал у них детей.
  -Их отнимаете у них вы.
  -Мы? Завтра ты поймешь моя маленькая герцогиня.
  -Завтра?
  -Да это будет для тебя особенный день.
  -Особенный?
  Лирой ухмыльнулся.
  -Ты отмечала свои дни рождения?
  -Не все. В последний - я плакала в углу и никого не хотела видеть. И, по-моему - про меня все забыли.
  -Ну, так вот... Луиза. Завтра - про тебя забудет мир.
  -Как - забудет? - Луиза напряглась.
  -Это как день рождения наоборот. - Лирой взял личико девочки в ладошки. - Раньше. - Сказал он вкрадчиво. - Толпа плакала, когда казнили детей и молоденьких девушек. В те времена они были несчастны во многом, теперь - в одном. Все хорошо, да вот их детишек куда-то увозят, не всех, правда - некоторых оставляют. И предлагают выбрать - каких. Раньше смерть не давала такого выбора. Несчастные зажиревшие жители Королевств.
  Луиза сглотнула и постаралась уйти от темы. В ту минуту в неё начал вползать страх. Все был реальнее, чем все самые страшные ожидания или фантазии на тему собственной смерти.
  -Если вы перестанете это делать - они станут счастливы!
  -Нет, моя девочка - никогда уже не станут. Они подошли к тому пределу, за которым счастье требует невозможного от своего носителя.
  -Носителя?
  -Они продали души. Ты думаешь, за что и кому? Они хотели жить спокойно и для этого столетиями отдавали своих детей. Они могли бы возмутиться, устроить очередной бессмысленный бунт.
  -Который вы бы подавили!
  -Конечно. Ты находишь это странным?
  -Нахожу! - Сдвинула брови Луиза, переходя в атаку. Она никогда не задумывалась о том, как живут простолюдины, но раз враг выбрал черные - ей остается играть белыми.
  -Странным - что мы такие, или что люди готовы лгать ради собственной безопасности своим же собственным детям?
  -Вы их заставляете это делать!!
  -Мы? Кажется, ты ничего не понимаешь. Но ничего - завтра ты увидишь, каков он, твой народ на самом деле. Он хочет крови детей дворян так сильно, что позабыл человечность. Ему обидно, что простые люди расплачиваются своими детьми... или постойте-ка - ему обидно, что он опустился так низко? Мне интересно - чего простой человек боится больше, своей слабости или своего предательства? Хотя, о да, ведь будучи слабым, он только предательством сможет выжить. Вот боль за свою собственную мерзость они и вылью на тебя завтра, девочка. Они будут мстить не тебе, и даже не дворянам, не нам, членам Гильдии - миру, который заставил их бояться потерять все и тем самым обрекать на тьму часть своего потомства - чтобы остальная часть могла жить на свету. Я уж молчу о чувстве вины за другие разоренные народы, ведь они его собственно никогда не ощущали - лишь обида ярость и злость, лишь за себя, лишь эгоизм каждый день. Вот за то, что не смогли ощутить - они и станут зверьми на время, чтобы насладиться твоими мучениями и вылить на тебя помои своей жизни. Так же могло произойти и в Средиземье, но там чума каждые полвека, междоусобица и постоянный голод, там народ почти все отдает, а сам - нищенствует. Но там люди рождаются в нищете и стремятся из неё выбраться, у них нет ничего и им нечего терять, в них остаются осколки разбитой чести. Временами, они надеются почувствовать себя людьми. Для этого и живут. Простому люду Королевств уже не нужно чувствовать себя людьми. У них, у нас - все есть. Нам - все завидуют. Но счастье - его все нет, и оно так же мимолетно. Ты думаешь, отмени естественный налог - оно появится? Понимаешь дитя, сколько народ не корми - ему все мало.
  -А не наоборот, может - он вас кормит?
  -Без нас - он жил бы так, как 'живут' в Средиземье. Мы даем возможность жить лучше, временно, пока у нас есть дело до Королевств, когда мы уйдем - все вернется на круги своя. Люди ничему не учатся. Они живут во власти инстинктов. Рождаясь, видя вокруг процветание, не зная, что такое эпидемии постоянные грабежи войны и голод, живя в цветущем раю - не все, но большинство - они никогда не задумываются, чего все это стоило. Так устроен человек, моя дорогая Луиза, что он постоянно решает лишь насущные проблемы. Ему некогда дорожить уже достигнутым предыдущими поколениями, он может дорожить только тем, чего достиг сам. А последние шесть поколений со времен последней большой зимы ничего собственно не достигли. Они просто жили, трудились, но в этом ничего нет - мир оставался, по их мнению, к ним несправедлив. Справедливость - это не состояние, а лишь эфемерная цель, просто раздражитель, который заставляет себя почувствовать ущербным, живущим в несправедливости и начать действовать. Понимаешь, когда тебя будут рвать на куски озверевшие люди, они будут чувствовать справедливость в своих деяниях. Око за око, зуб за зуб. Но вся суть в том, что их чувство вины за собственное потомство, вызванное лишь жалкими инстинктами, вошло в противоречие с отсутствием интереса в своих детях, и это чувство тоже вызвано жалкими инстинктами. Дети - они им больше не нужны, но они сами себе в этом не признаются никогда. Они ищут виноватого в том, что их детей увозят в Столицу или на север для темных дел, но виноваты лишь они сами. Они отдают, они не хотят защищать - потому что инстинкты им подсказывают, что потеряют они больше, чем получат от такого поступка. При помощи страха подсказывают, дитя. У них все есть - не легче ли смолчать. Но молча, они мучаются, эти зажиревшие свиньи, и теперь они вышли на путь поиска справедливости, но со стороны - они покажутся тебе диким животными, которые похрюкивая, будут аплодировать, когда тебя станут пытать на площади палачи. Око за око, зуб за зуб. Хотя я помню те не очень давние времена, когда при виде прилюдно казненных детей их предки приходили в ужас и собирались в толпы, чтобы демонстрацией своей народной воли освободить молодых узников. В те времена они готовы были животами своими защищать даже чужих детей, это было... постойте-ка, лет сто назад, не больше.
  Лирой задумался.
  -Все каких-то сто лет... У нас в Королевствах Мертаны по тридцать урожаев в год, четыре солнца посылают свое тепло и лежа меж стеблей кукурузы можно смотреть, как она растет на глазах, главное самому при этом не изжариться на солнце. Ох, о чем это я - снова вспоминаю свое детство?
  -Ты сын фермера? - Спросила Луиза, стараясь не подать вида, что и впрямь оказалась запугана.
  -Я? Меня зовут Лирой.
  -А меня - Луиза. - Представилась, старательно смущенно краснея, девочка. Она была перепугана, но старалась сражаться со своим глупым страхом. - Ведь он просто пугает её! Где это видано, чтобы такое вытворяли публично с детьми, тем более - дочерью Кастенов!!
  -Я знаю, как тебя зовут. Я очень много чего еще о тебе знаю, я позволил бы тебе увидеться с твоим двоюродным братом, в которого ты влюблена...
  Луиза задохнулась, красная, как рак и стала махать руками. Её лицо стало злым - да как он смеет!
  -...но это не входит в мои планы, мало того - мешает им. - Меланхолично тыкая вилкой это странное невкусное мясо, пробормотал Лирой. Взгляд его исследовал сервированный стол на двоих. - Когда я понял, что люди окончательно зависимы от своих животных инстинктов, и никогда с ними не расстанутся, их короткий срок жизни не позволит сделать этого - я перестал; окончательно перестал уважать людей. Ценить их. Сочувствовать их горю, ценить их счастье. Ведь все это - Блеф! - Лирой хлопнул в ладоши и, сжав, что-то растер между ними, после чего посыпал невидимым порошком мясо. - Сейчас они почти все готовы есть детей живьем, а завтра, когда изменятся условия и вновь рожденное поколение придет в совершенно иной мир - они будут казнить тех, кто хоть словом обидит ребенка, и первое и второе - реакция их стигматов спирали, 'генома' на языке исчезнувших ксерксов, реакция - такой изменчивый мир. Человек ко всему приспосабливается, это непостоянство и безволие, меня тошнит от него. Абсолютное безволие, воля проявляется у человека лишь в устремление к выбранной для него спиралью цели, не видит дальше носа своего и считает себя пупом земли - каждый. Я тебе покажусь чудовищем, однако честно признаюсь безо всякой гордости - я самый 'хороший' в твоем понимании член Гильдии. Наверное, потому что самый молодой. Мне всего сто сорок лет. Познакомилась бы ты с магами времен Безымянного, им больше тысячи лет. Ксардас, скорее всего он все ешё жив, скрывается где-то на севере - ему полторы тысячи лет. Вот тогда бы ты поняла, что такое аморальная холодная расчетливая бесчеловечность. Все понимающая притом, они тебя понимают намного лучше, чем ты себя сама и используют - как вещь.
  Лирой протянул руку и приподнял серебряную крышку главного блюда. Луиза зашлась в крике. Там лежала голова Элвины, вместо глаз - виноградины, изо рта торчал розовый сосок груди с такой знакомой ямочкой.
  -Ешь Элвину, она вкусная. - Сказал Лирой, пододвигая тарелку. - Вы же, кажется, были близки, в чем-то похожи, а подобное должно поглощать подобное.
  Луиза отбросила в полубеспамятстве тарелку и попыталась вскочить. Лирой схватил девочку и вжал в стол. Ножка в тонком чулочке оказалась зажата между ним и столешницей - она, подрагивая от боли, тошноты и отвращения, торчала, устремленная в красивый расписной потолок. Лирой провел по ней рукой и зубами стянул чулок.
  -Ты пахнешь как Мерлин.
  -Не трогай его! - Закричала Луиза. - Не смей обижать брата, чудовище!!!
  -Вот как? Значит, я был прав - он для тебе... в чем-то ценен, не так ли? Жаль, но ты его никогда больше не увидишь. Как и он тебя, хотя твое тело - возможно. Когда-нибудь он забудет, все думают, что не смогут забыть, но лишь потому, что так им говорят инстинкты, а они - зачастую обманывают своих носителей для собственной выгоды. Например, они твердят маленьким девочкам, что смерти - нет.
  Глаза Луизы наполнились слезами.
  -Почему?? - Прошептала она, сглотнула слезы и, задрожав - отвернулась. Пыталась взять себя в руки и смогла побороть приступ, полный соленых жалких непристойных слез.
  -Ты даже плакать толком не умеешь, полуребенок. Я сто лет назад забыл - какие они, дети, чем отличаются от взрослых. Ты - препятствие. Я тщательно изучил связи Мерлина - ты единственный по настоящему дорогой ему человек.
  -Ты хочешь сделать его таким же, каким стал сам?
  Пальцы Лироя залезли к ней в ротик и Луиза от души их укусила.
  Лирой пару раз приложил девочку головой об стол. После чего провел окровавленными пальцами по её лицу.
  -Когда ты делаешь вот так. - Пальцы коснулись её дрожащих губ. - Мир делает вот так. - Взяв в рот ножку, Лирой какое-то время сосал пальчики, и Луизе стало щекотно. Внизу животика скапливался жар. Это случится снова? В третий раз с ней - третьим станет Лирой? Потом зубы Лироя впились в большой палец правой ноги. Луиза в ужасе вопила не своим голосом, почувствовав, что пальца больше нет. Это было очень больно - чертовски больно...
  ***
  -Ты спишь слишком спокойно для убийцы, дитя. - Прошептал сладкий бархатный голос.
  -Ты мне это уже говорил, Люсьен. Давай короче свой кинжал, а где ваше Темное Братство я и так знаю.
  -Вот как. - Озадаченный человек в черном посмотрел внимательно на девочку. - Откуда ты знаешь мое имя? Впрочем, это уже не важно - ты слишком много знаешь, это опасно, девочка...
  Люсьен поднял руку и показал Луизе перстень с красным камнем. Через мгновение горло девочки сжала невидимая удавка. Дернувшись, пытаясь освободиться, она била ногами и мотала головой, рот открылся, и дыхание с хрипом прорезалось из детского горла.
  'Отпусти, ублюдок', не то подумала, не то смогла прохрипеть она, а потом снова пришла дурная, цвета тошноты, тьма. Луиза лежала на кровати, глядя в потолок.
  -Это никуда не годится. - Сказала она тихо себе под нос и посмотрела на кольцо. Тонкая вязь цветов снова переплелась, на этот раз была цифра '7'.
  ***
  -Ты спишь слишком спокойно для убийцы, дитя.
  Луиза смотрела наискосок в стенку. И у неё дергался глаз.
  -Я вижу - ты предпочитаешь молчание, как и я, дочь моя, как и я.
  ***
  Услышав вдалеке экипаж, Луиза снова почувствовала себя странно. Это уже с ней было. Оглянувшись, она искала глазами ту девочку. И увидела её - стоящую посреди дороги и смотрящую в остолбенении куда-то вверх. Кинувшись наперерез мчащимся черным лошадям, Луиза в последнюю секунду схватила за плечи остолбеневшего ребенка и, отлетев, упала с ним в трех метрах от пронесшейся упряжки.
  -Мелкий - скрой! - скомандовала она. Ближайшие люди отвернулись и пошли по своим делам. Однако взглядов было еще предостаточно - смотрели с иной стороны улицы. Схватив девочку за плечи, Луиза как можно скорее увела её в переулки храмового района.
  -Зачем ты стояла на дороге и смотрела в небо? Те страшные черные кони чуть не сбили нас обоих.
  Луиза могла бы сказать, что уже видела этих коней и видела, как толпа смотрит на смятое и изуродованное тело этой девочки, лежащее на окровавленной каменной мостовой. Но не стала, для этого слишком много пришлось бы рассказать.
  Девочка хлопнула глазами. В них скользнул испуг и растворился.
  -Там было чудовище. - Ответила она. - Оно сидела на крыше Храма Безымянного. Такое страшное и никто его не видел, только я!
  Утро, все было в тумане, сыром и влажном, он обхватывал детей и куда-то нес по сладким волнам. Все предметы таяли, призрачные тени казалось, жили своей жизнью. В такие мгновения Луиза верила в сказку.
  -Меня зовут Луиза. - Сказала она. - А тебя?
  -Спасибо что меня спасла. - Улыбнулась девочка и вдруг - стала мальчиком. Лицо изменилось, глаза сверкнули, тело слегка выпрямилось, но дело было не в этом. Луиза почувствовала, как мгновенное зачарование прошло и существо перед ней стало самим собой.
  -Пеппи. - Ответила девочка, а может и мальчик. - Я Пеппи и когда-нибудь я стану...
  Тут видимо решив, что посвящать Луизу еще рано, существо замолкло и, помолчав, закончило.
  -Тем, кем хочу быть.
  ***
  -Вот ты думаешь, я тут сижу и ничего не знаю про политику? Да я побольше вашего разумею - знаете, сколько тут мальчишек, переносящих слуги бегает? Хибарка с видом на гавань это тебе не хухры-мухры, это наблюдательный пост, моя так сказать должность после ухода на пенсию! Воры вон устраиваются сходки гильдии и у меня за окнами, мне, конечно, не верят, но иногда в соседней хибарке останавливаются агенты Гильдии и начинают шептаться о своих планах. А я хоть и глухим прозвался. Но слух у меня феноменальный, да феноменальный...
  -Я верю вам дедушка.
  -И так - когда все думали, что Гильдия на краю, в ловушке, что вот-вот возмущенный народ, восставшие егери или сами лорды спросят у неё за все-все, что было хорошего в последние столетия. А хорошего было много и за хорошее отвечать приходится жестче, чем за плохое. В этот самый момент Гильдия исчезает, растворяется в воздухе, забирает легионы Экстерминатуса и уходит в 'поход' на юг, в преддверии Великой Зимы, которая закроет будущее Королевствам, открыв дорогу через стеклянные пески. Неужто все события происходили 'just as planned'?? Не верю, чтобы Гильдия все сама спланировала, чтобы нас предала Гильдия, когда мы сами хотели её предать? Или наше предательство тоже входили в их планы?
  -Дедушка. Вы предали Гильдию? - Изумилась Луиза.
  -Я слышал, как совещались те, кто хотел её предать и не доложил Гильдии, потому что в башню Хранителей Времени меня не пустили. Получается - да, предал.
  -Они подумали, что вы милостыню будете просить?
  -Я что настолько бедно выгляжу? А когда-то был меч с серебром на рукоятке, правда теперь внук носит!
  -Да?
  -Конечно. - Тут в голове у старика что-то явно щелкнуло, и он заговорил иным тоном. - А может они просто позволили нам предавать, сколько вздумается, зная, что ничего сделать все равно не способны и все наши планы обернутся против нас самих же? Не знаю, но что мы имеет? - Верещал старик настолько театрально, что сама любившая подобные нюансы Луиза захлопала в ладоши, смеясь. - Теперь у Королевств нет Гильдии и двухмиллионной армии, Экстерминатуса и его сорока тысяч бессмертный чудовищ, отряда Уничтожителей. Ополчения не собрать - народ обозлен Естественным Налогом, егеря вне закона и грызутся друг с дружкой лорды, а теперь, когда Стальной Трон Безымянного не такая уж иллюзия в отсутствии Гильдии - они вряд ли помирятся, даже на пороге столетней зимы и большой воины с Севером, Востоком и Западом. И в эти смутные времена проклятый полукровка Локсли призывает народ к бунту против правящей системы, которая оказывается пуста как гнилой орех, но он ведь не успокоится, пока орех не раздавит лесничим каблуком! Пусть даже от такого бунта в итоге пострадает сам народ, что передохнет весь во время зимы или одичает до уровня каннибалов с костяным оружием! С севера просачиваются тролли и в некоторых Королевствах уже началась эпидемия пострашнее чумы, при угрозе троллей все Снарки попрячутся в свои замки и не высунут нос, пока все не уляжется. Еще бы - ведь у них там запасов на полсотни лет, под каждым замком снарка сеть пещер, целые гроты, битком забитые запасенным продовольствием. К тому же оттуда с севера идут армии Киммерийцев и 'мятежные' малочисленные егери вряд удержат их, без единства некогда могучей Черной Стрелы. - Тут старик на стол поставил фигурку вырезанного из черного дерева жуткого Медвежута. - С востока на нас вскорости обрушатся со своим Крестовым Походом паладины Средиземья. Они просто не смогут устоять, воспользуются нашим бедственным положением и неподвластной нам больше устрашающей их все это время армией. - Рядом лег рыцарь, которого старик вырезал для какого-нибудь портового мальчишки-сорванца. У рыцаря еще были неправильные ноги, и он мог лишь лежать, но выглядел вполне грозно и лежачим. - А у берегов Миртаны уже видели пиратские флотилии Берегового Братства, и еще неизвестно - если флотилии тут, то кто же сдерживает Син у Дальних Берегов? Только войны с союзными империями дальнего востока Син нам не хватало сейчас. Не дай Безымянный, чтобы у Син там стали развязаны руки, не дай Безымянный! - Последним на столике у грязной печки устроился макет парусника, бережно снятый дедушкой с книжной полки, на которой стояла одна единственная заплесневелая книга.
  -Я думаю, великие испытания даются, чтобы отсеять все лишнее и выявить настоящих героев. А 'О, Безымянный, мы все умрем!' кричат лишь те, кто уже заранее знают, что не справятся, потому что лишние...
  -Девочка, вы собираетесь спасти королевства, а то и весь наш сраный мир? - Спросил старик голосом презрительно игривого дворянина, самовлюбленного, вечно соревнующегося в мерзком остроумии с такими же презрительно игривыми и изящно-почтительными в своих извращениях сородичами.
  -Вообще-то я ищу шум кошачьих шагов, вы не знаете что это такое?
  -Да, да! ДА!! - Вскричал, сорвавшись с места старик, уже своим голосом. - Девочка ты права не горе, не беда, не нужно отчаиваться. Мы - жители Мертаны первопроходцы этих земель, столетия назад высадившиеся на с кораблей, что пересекли Коралловое Море, мы шли на запад, подчиняя один за другим дикие народы, а может и потомков великих культур, что одичали после предпоследней Великой Зимы. Последняя-то всего тридцать лет была и, в сущности, не такой уж и страшной показалась, правда норду все равно передохло порядочно, но кто их считает - простолюдинов-то? Они размножаются как кролики летом. Ты девочка все верно заметила - мы скваттеры, где наша гордость, выстоим, снова Королевства отстроим, территории то страны нашей - огромны, никто их не завоюет, даже мы сами ими никогда не правили толком.
  -Вообще. - Сказала, понизив голос Луиза. - Я спрашивала про кошачьи шаги, но последнее вы очень верно подметили.
  -Да, ДАА!! - Не слушал её старик. - Мы - жители королевств, где наша гордость? Расслабились, что все хорошо, сытые и у нас такая армия, Гильдия о нас заботится, и даже править никому страной не нужно - все и так хорошо. Вот и судьба нам подкинула работенку. Ты мне открыла глаза, девочка, теперь я все понял. Без врагов, непобедимых, всесильных, устрашающих - мы бы не выжили, завяли как цветы на слишком ухоженной почве, которую чуть чаше чем нужно поливает заботливый хозяин. А теперь снова дикость, Р-раа! Вспомним былое! Ура, за отечество, Безымянный храни Королевства!
  И вскочив, старик стал, подвывая, трубить гортанно какой-то старый марш.
  -Вот ведь. - Схватилась за голову Луиза. - И этот ничего не знает про шаги кота.
  Луиза посмотрела на маршировавшего старика, послушала внимательно, как скрипят доски портовой хибарки под ударами ног старого ветерана.
  -Левой, левой, П-равой, да-а!! Безымянный, храни Мертану!
  -Нет, это точно не шаги кота.
  ***
  Луиза сняла с пальца кольцо. Она сжалось в последний момент почти до боли, словно не хотело отпускать Луизин палец.
  -Вот. Держи. - Луиза протянула кольцо Пеппи. - Именно поэтому я помню, как все случится. Оно снова и снова возвращает меня назад, и я просыпаюсь за несколько дней или недель до моей смерти и все помню, словно очень яркий сон. Тебе оно нужнее, чем мне, я потратила три попытки на какую-то нелепицу и боюсь - не смогу уже остановиться, пока не истрачу на глупости их все. Я стану королевой, как же...
  Со странным выражением смотря на кольцо, Пеппи взяла его в ладошку. Луиза улыбнулась и потрепала волосы на голове девочки так, как это делала с ней Элвина.
  -С ним я не смогу умереть за любимого, он просто не будет помнить, что я за него жизнь отдала. Какой смысл - если все сотрется. И потом, - добавила Луиза, - в четвертый раз умирать совсем не страшно.
  С этими словами Луиза взяла кольцо с ладони Пеппи и надела на её палец. Лицо Пеппи стала заливать краска, но закрыв глаза и глубоко вздохнув, она смогла каким-то чудом удержать в себе чувство - только вновь открывшиеся глаза сияли от счастья.
  -Луиза! - Вскричала Пеппи и стала перед ней на одно колено. - Торжественно клянусь до конца своей жизни служить тебе и защищать тебя ото всех опасностей, что подстерегают в мире. Да покарает меня Безымянный Король, если клятву свою я нарушу хоть в сердце, хоть во сне!
  Пеппи поцеловала руку замершей от изумления Луизы. После чего положила её себе на голову.
  -Сможешь ли ты принять меня как первого рыцаря своего?
  Луиза молчала целую минуту, смотря в лицо Пеппи. Потом схватила её за плечи и, подняв, поцеловала в губы.
  -Смогу.
  
  
  Конец второго тома первого романа цикла, 'Гильдия'.
  
  
  Зовущая Бурю.
  -Мы направляемся на Дрожащие Острова. Там живет очень старый гремлин, которого родили и воспитали орки, у него яйца крепче валирийской стали и он никогда не плачет! Сколько бы его ни обижали, он сам кого хочешь обидит, но никогда не обижает, ведь он старый мудрый Учитель! Мы надеемся, что он и нас научит никогда не плакать и не есть после полуночи, тогда черный тролль никогда не родится и мир этот не погибнет.
  -А как зовут этого старого мудрого гремлина?
  -Учитель Йода.
  
  
  Востроухий.
  Налетевший буран поднял столько снега, что скрыл окрестные дома и даже потушил пару костров. Безухий выпрямился и улыбнулся с каким-то затаенным чувством смотря на Мэдоку, словно пытался воскресить в памяти дни давно ушедшие и как-то связать их с человеком, стоявшим напротив него и державшим в руках длинный и тонкий слегка изогнутый восточный меч - катану.
  Безухий Селвин посмотрел на свой тяжелый палаш толщиной в три раза больше обычного, которым обычно владел весьма неплохо и вздохнул.
  -Пора видать. - Сказал он самому себе и нажал на гарду палаша в том месте, где крылатое существо сплеталось с драконом. Взяв лезвие палаша с выбоинами на клинке с одной стороны заточенном, словно бастард в левую руку, Селвин Безухий вынул из него второй клинок, словно из ножен. Тонкий и почти прямой, как бритва острый. Рассекая ледяной воздух, он отчетливо звенел, словно резал его.
  Селвин взглянул в лицо, молча рассматривавшему его клинок Мэдоке.
  -Да, ты прав, я сам себе отрезал уши, последний из 'остроухих', я - Легенда, мне шесть с половиной сотен лет. Скажи странник востока, ты и впрямь собираешься выполнять задания своего предка, которым полтысячи лет отроду?
  Мэдока улыбнулся уголками губ.
  -Не ответишь старому оилиллу?
  -Мне интересно. - Тихо прошептал Мэдока, но Безухий слышал все.
  -Интересно, это по-человечески. Что за письмена проявились в том дневнике?
  -Убить Востроухова.
  -Лаконичен как обычно и столь же прост. Безымянный так желал моей смерти, простого воина исчезнувшего народа? Ты знаешь почему?
  -Нет. У тебя хотел спросить. Почему ты не возродишь свой народ? Нет подходящей самки? Ты мог бы править людьми - или люди тебе настолько ненавистны?
  -Править? - Селвин усмехнулся. - Спроси лучше у Некроманта из Черного Ордена - почему Он не правит землями людей.
  -Что же он мне ответит?
  Селвин расслабился и провел звучащим клинком по тонкому снегу, что намело уже по колено.
  -Править могут только равные над равными. Пастуху не нужно править овцами, он предпочтет, чтобы те сами выбрали себе вожака. У него другие проблемы, которые сможет решить лишь он, а не овцы. Те лишь утолят его желудок, когда придет время, что пастух мог и дальше решать свои проблемы. Отчасти его проблемы касаются и овец, хотя кто-то скажет, что проблемы пастуха выше их понимания. Не очень много гордыни? Люди не любят её, хоть и полны ей. Все просто Мэдока. Тебе сколько лет?
  -Двадцать.
  -И ты прошел Храм Испытания, оставленный в Син твоим предком, которого вы так боитесь?
  -Да, в тринадцать лет.
  -Замечательный поступок, только он не принесет покой твоему народу.
  -Эльф, молодые люди не жаждут покоя, ты же знаешь. - Улыбнулся Мэдока. - Зачем ты отрезал себе уши?
  -Самый странный вопрос, что я слышал от самого странно человеческого паренька, что я видел. Хотя признаюсь, вопрос вполне логичен. Однако именно логика ваших человеческих взаимоотношений, равно как стремление от неё отказаться в самых важных случаях меня всегда угнетала. Давай я оставлю вопрос без ответа, Мэдока? Кажется, ты забрал Наследство Предка, так? Что там было? Знаешь, я очень любопытен, это единственное, что держит меня в вашем мире.
  -Нашем?
  -Да, если ты несведущ - мир моего народа лежит чуть ниже в Яме, чем ваш.
  -Почему одни называют то, что лежит за Фантазией Ямой, а другие Бездной?
  -Не любишь привыкать к синонимам? Потому что одни знают, что яма лишь преддверие бездны, а другие нет. Потому что яма обитаема, а то, что лежит ниже её дна - последнего уже не имеет. Мы, как и драконы - очень близки вам людям, настолько, что можно сказать родственники и отлично себя чувствуем в вашем мире. Скорее мы всегда были на вашей стороне, однако, теперь это не играет никакой роли - все решилось веками назад. Мэдока - на том свитке было много чего интересного, я уверен, что он мог говорить с тобой письменами и отвечать на твои вопросы. Ты пишешь своей кровью - а он отвечает, я прав?
  -Откуда ты знаешь?
  -Я видел его. Просто не слишком доверяй наследию Предка, у которого нет имени, ладно?
  -Тогда тебя не удивит, что я начал раздавать его. - Мэдока улыбнулся.
  -Ого, весь странный для человека поступок. Ну да теперь это не так важно, как раньше.
  -Почему не важно?
  -О, мой молодой друг. Все решится очень скоро. Я просто живут тут и надеюсь, что то что твой предок принес из глубин Ада никогда не проникнет в мой мир. У меня есть сестра. Она тоже живет в вашем мире, но я никогда не скажу где именно. Мы плохо с ней ладили. Однако есть места, земли. Целые миры, в которых мой народ процветает. И хоть здесь он истреблен и во время последнего визита твоего предка в этот мир я был уже таким же безымянным, как и он Востроухим - может это и к лучшему. Тьма идет по запаху. А запаха 'эльфа' как ты меня назвал, тут нет.
  -Гомункулы? Гончие Безымянного?
  -Ты пробовал переводить? Бедненький, знаешь у слов 'иллиеринистр' есть два значения. Первое гончие, второе - загонщики.
  -Загонщики безымянного короля?
  -Скорее да, чем нет. Если твой Предок разворошил какой-то улей - расплачиваться придется всем, кто живет в мире, откуда он родом. Они ищут в первую очередь его, или его потомков, которыми полон этот мир. В Королевствах, которые он основал, так сильно пахнет безымянным, что они потеряли его след и пока еще не нашли ваш клан в Син. Однако потомки безымянного в королевствах выродились и даже не слышали о наследстве. Которое теперь у тебя. Значит, и тебя будут искать. По запаху.
  Мэдока. Я скажу тебе...
  Тут губы безымянного стали изгибаться так, словно он произносил какие-то слова. Буран на мгновение скрыл стоящего в пяти метрах старого эльфа, однако Мэдока запомнил почти все.
  -Ты был в запретном Городе? - Вновь во весь голос спросил Селвин. - ты видел императора?
  -Я с ним дружил в детстве.
  -Он и впрямь бессмертен? Ладно, не в этом суть...
  -Да, но он очень уязвим.
  -Вот как. Ты видел когда-нибудь существо, что держит император у себя во дворце?
  -Ты про Рифул?
  -То, что в Ордене называют Порождением Бездны с Востока, то, что они не понимают, так как не могут прочесть её ауру. А ты смог, или ты не умеешь?
  -Я не пробовал.
  -Или ничего не видел? Но хоть что-то ты почувствовал?
  Мэдока посмотрел на падающие теперь вертикально снежинки, ветер стих, быстро холодало.
  -Как оно выглядит?
  -Девочка с черными волосами лет одиннадцати.
  -Вот как. Ты видел, как она выглядит на самом деле?
  -Один раз.
  -И ничего не почувствовал?
  -Она меня ослепила.
  -Такая красивая?
  -Я бы сказал совершенство, если взглянуть глазами архитектора или проектировщика часовых механизмов.
  Селвин мелко и звонко засмеялся, так он никогда не смеялся во время службы в Форте Бриг - сослуживцы привыкли к иному, более грубому и человеческому смеху.
  -Я даже могу назвать дни, когда её чувствовал, служа тут. Страшная штуковина, да, Мэдока? Такую мечом не возьмешь - с покровом прочнее стали она сама как меч или скорее - мясорубка. Я чувствовал, как она летела, вращаясь с запада на восток сто сорок лет назад. Высоко-высоко, там, где не летают даже птицы, можно было видеть быстрый метеор в небе, если бы не облачность. Наверняка похожа на диковинный живой цветок из страшной сказки, или клубок плоских стальных червей. С тех пор она правит Син, а император - игрушка в её руках.
  -Надо сказать неплохая для любовных утех. - Улыбнулся Мэдока еще спокойнее. - Она его в каком-то роде любит.
  -Ты в курсе! - Селвин посмотрел в сторону востока. - Абиссал - так прозвали в Гильдии подобных ей существ. Потому что они с самых нижних слоев Ямы, что претворяют собой Истинную Бездну. Проникли в наш мир во время последнего 'пришествия' твоего Предка.
  -Ты сказал 'наш', - спросил Мэдока, не обращая внимания на то, как было произнесено слово 'пришествия'.
  -Да я распрощался с мыслью покинуть ваш мир, не потому что это уже невозможно. Я не хочу нести заразу в дом моего народа. Пусть я родился в вашем мире - окончательно моим он никогда не станет, я лишь смирился. Мэдока - Абиссалы для Гильдии предмет страстного изучения, одни жаждут силы, иные - хотят найти истину, для третьих изучение есть процесс, который нельзя остановить, для них это как перестать дышать.
  -Та тварь, что издохла на севере?
  -Да, Мантикора, которую убил Безымянный, чтобы та не переполнила этот мир своим потомством. Размножалась делением - страшное дело для земель слабых и недолговечных людей. Еще три существа, как минимум все еще существуют в вашем мире. Знаешь кто они?
  -Нет.
  -Я тоже. Но одно скажу - там, откуда они родов эти создания ничего из себя не представляли. Это может быть оборотной стороной лжи.
  -Лжи?
  -Я не смог спрятаться от Гильдии сто лет работаю на неё и на отколовшийся от Гильдии Темный Орден. И на Ксардаса.
  -Ты был в башне Ксардаса?! Что ты об этом молчал!
  -А ты не спрашивал. Зато теперь знаю что в твоем нелепом списке заданий от предка, которого уже, скорее всего не существует ни в одном из миров, есть что-то насчет старого Некроманта. Абиссалы - простые рядовые существа из мира лежащего очень глубоко, глубже трех сотен.
  Селвин повернулся к стоявшей за его спиной Асуке.
  -О, и она здесь. Ты воистину хочешь собрать все неприятности на свою голову.
  ***
  -Что он тебе тогда сказал?
  -Заметила? - Мэдока обернулся. Асука. Вокруг неё метель образовывала танец снежинок - можно было видеть, как движутся её векторы в состоянии покоя.
  -Это был неправильный ксеркский. 'Донт траст ми'.
  -Не верь мне? Мертвый язык? Почему все вдруг на нем заговорили, Мэд?
  -Ты про Ленор. Странная девочка, мне кажется - она очень близка мне.
  -В смысле?!! - Взвилась Асука.
  -Ну, словно дочь... - Посмотрев в землю, ответил на немой вопрос Асуки он.
  -Прекрасно! - Асука оттолкнулась от земли векторами и оказалась на крыше дымящегося здания. В любую секунду оно могло обвалиться в огне. - А мать ее, конечно, ты не помнишь?!
  -Это сравнение. Я в своем уме.
  -Ну конечно! И поэтому эта девочка сократила твое имя с Мэдоки до Мэда поменяв его значение на противоположное. В своем уме, господин Спокойное Безумие!
  -Это абсолютно нормальная реакция женского существа в данной ситуации. - Спокойно проговорила Ария. - Таким образом, самка, злясь и выказывая свое раздражение, проверяет реакцию самца на предмет - нужно ли дальше с ним оставаться или она ему безразлична. На самом деле проблема лежит намного глубже, нежели простое неудовольствие поведением самца. Самка должна постоянно проверять - нужна ли она, те самки, которые этим не обеспокоены, рискуют потерять потомство в минуту опасности из-за непрочности связей с самцом чаще, нежели те, что обеспокоены. Другими словами их дети реже выживают, потому что самец склонен спасать свою задницу, а не маленькие попки её детенышей - заметьте, жизнь самой самки в данном случае уже не играет такой уж важной роли. Это поведение самки может задевать самца, особенно если в минуту конкретной опасности та встает в позу и начинает выяснять с ним отношения, однако такое поведение обосновано с точки зрения естественного...
  -Я убью тебя, мелочь! - Закричала Асука, прыгая с крыши и приземляясь на то место, где стояла призрачная девочка. Та исчезла и тут же вышла из-за спины Мэдоки.
  -Кова-ай... - Прошептала она. - Асука злится.
  ***
  -Ложь вокруг меня, но во мне нет лжи. - Прошептал, зажимая рану на груди рукой Селвин. И улыбнулся Бранду. 'Ты ведь понимаешь, как меня зовут?', говорили его глаза. 'Пойми же, я не могу сказать этого...'
  Но Бранд просто взвалил Селвина на плечо и побрел во тьму от догоравших зданий.
  -Ваш бог понял, что дефектен. Он захочет умереть, но не может сделать этого сам, скоро вашего бога убьют... - Шептал Сельвин, капая кровью, текущей изо рта на снег. - Вы перестанете друг друга понимать. Скоро вы все снова станете животными... И вновь в вас или других животных зародится бог и начнет взрослеть. Но прежде в мир людей призовут Меч Глубин... Годслеер с множеством имен. Вы назовете его Эйфория. Скоро он родится... внутри Счастья... но кому...
  Бранд дотащил Селвина до дрожавшей и бившей копытом об мерзлую землю лошади.
  -Что с ним? - Тив натягивал тетиву, прицелившись куда-то в сторону леса. Посмотрев туда, Бранд увидел огни. Желтые. Много-много желтых огней. Словно глаза леса они смотрели на перепуганных насмерть лошадей и ощетинившихся в мгновение опасности людей.
  -Раненый егерь из отряда Хакана. - Ответил Бранд. - Бредит.
  
  Тэтсуя 'Рюу'.
  -В том, чтобы убить гомункула, нет ничего особенного. Есть два фактора. - Трент поднял указательный палец. - Во-первых, нужно сражаться с гомункулом в том месте, где нет иных людей, один на один. - Трент поднял средний палец. - Во-вторых, убийца гомункула сам становится новым сосудом для этого гомункула, если у последнего нет выбора - в ком возрождаться. То есть убийца подобного существо должен обладать рядом качеств, которые не позволят гомункулу завладеть его телом. Если это гомункул гнева - убийца не должен знать гнев, гомункул зависти - завить не должна таиться в сердце этого человека.
  -Жадность, похоть, гордыня и все прочие пороки, порицаемые папством?
  -Ты все верно понял. Помимо этого еще доблесть и отвага, счастье и вера, надежда и безмятежность - особенно последний, равно как и все прочие человеческие чувства, понятные всем людям, хоть и отличающиеся немного у каждого.
  -Но тогда это уже не человек. Как можно прожить без веры?
  -Странный вопрос. Монахи монастыря Шао называют такое состояние Нирваной. Человек, достигший её, может сразиться с любым гомункулом один на один и не дать ему вторую жизнь. Другой вопрос - как поведут себя люди, у которых захотят отнять их Счастье? Гомункулы, паразитирующие в светлых человеческих порывах намного более опасны, хоть и слабее чем те, что таятся в человеческой тьме. Тьмы больше, намного больше еды для великолепной семерки смертных грехов, однако большинство людей изначально относится к ним негативно, хоть может и полюбить понятное им чувство. Однако свет так редок в Королевствах, да что там - вообще в этом мире, что люди его познавшие ни за что не отдадут уже. Мало того - даже одна мысль о том, чтобы лишить их найденного ими света покажется людям величайшим злом. - Тут Трент внезапно стал прежним добрым и безбашенным искателем приключений и, улыбнувшись, добавил. - Поэтому мы в полной жопе. Однако это ничего не меняет.
  
  Трент Снарк.
  -В Папстве на Семи Холмах окончательное торжество веры. Средиземье ликует, народы мирятся и готовятся к великому крестовому походу во славу трех пророков Средиземья - Креста Якоря и Треугольника. Детолюбы Королевств ликуют, ведь у них появляется шанс не окончить свою жизнь на колах или головами на пиках и действительно спасти всех детей Королевств от естественного налога.
  -'Спасем детей - спасем Мертану!', кажется, так написано на знаменах?
  -Армия уже выдвигается, строятся в полки и в бравом виде освященные самим Папой грузятся на корабли. Проблема в том, что у них слишком мало сил чтобы нападать сейчас на пять десятков Королевств Мертаны, а Син молчат и не хотят участвовать в войне, а все южане или разгромлены или ушли вглубь пустыни, остались лишь клановые союзы с армиями не больше пары тысяч человек. Экстерминатуса так не свалишь. Но знаешь что самое ужасное в Средиземье?
  -Нет.
  -Гомункул Счастье. И очень сильный. Понимаешь он позволяет своим присутствием сразу всем людям становиться счастливыми ничего для этого не делая. Раньше чтобы обрести хотя бы надежду на счастье одни люди изучали тайные науки или помогали другим людям, вторые трудились, третьи воевали, четвертые - строили козни и стремились к власти. Торгаши торговали, убийцы убивали, маньяки насиловали, а мудрецы просвещали, ремесленники занимались своими мелкими делами, стараясь держаться подальше от политики, а дети аристократов прожигали жизнь. Каждый занимался тем, что от него требовала стигматика Великой Спирали, думая только о себе даже в тех случаях, когда стремились спасти кому-то жизнь ценой своей - они всегда думали только о себе и всегда служили Спирали, стремясь к бесконечно далекой и такой близкой награде по имени Счастье. Однако с появлением гомункула Счастье все нарушилось.
  -Счастье всем сразу и пусть никто не уйдет обиженным?
  -Счастливые зомби...
  -Всем, сразу, никто не уходит обиженным после встречи с этой девочкой. Сам Папа молился единому богу у её ног. Когда-то папство объединило три религии единых богов насажденные тремя пророками в один культ Бога и однако у них не хватало власти чтобы объединить разрозненные царства и королевства вокруг Срединного моря во что-то хоть осязаемо напоминающее Королевства Мертаны. Они в пять раз меньше нас по площади и в десять раз - по населенности. Если их крестовый поход начнется сейчас - это будет самая примечательная в истории катастрофа.
  -Если история вообще сохранится.
  -Ты про зиму? Ну, одичают малость - лорды запрутся в замках, куда уже сейчас свозят все припасы обещая крестьянам и фермерам 'по уму отдавать и по немножко в течение зимы', но ты знаешь - наступят первые холода и подъемные мосты замков поднимутся к небу с которого падет снег и скроет дома крестьян до крыш и переловят всю рыбу, которая не уйдет на юг и в лесах не останется дичи, и люди снова начнут есть друг друга, потому что нечем больше писаться. Сталь сменит железо, его сменят кости, зубы снова пойдут в ход. Не все погибнут - многие одичалые останутся, по сути Мертана превратится в земли, что сейчас за стеной. Я даже представить себе не могу - что будет там, как можно выжить, если у тебя замерзает кровь в теле. А старая добрая аристократия не вымрет, лорды, пережившие два века назад сорокалетнюю зиму, переживут и столетнюю, выстрогав по полку бастардов за это время, которые и начнут возрождать Королевства. С Гильдией ничего не случится. Все вернется на круги своя спустя еще пару веков. Но нас с тобой уже не будет. Ужасная перспектива, да?
  
  Люрьен.
  -Древние, кто они такие?
  -Древние бывают разные. Ты имеешь в виду Бродящих во Снах, что Спят во льдах?
  Луиза кивнула.
  -Древние спят во льдах тысячи лет, чтобы проснувшись на мгновение весь мир сожрать и вновь уснуть. И вновь бродить по дивным мирам в своих снах. Их глаза подобны нашим, но горят ярко синим цветом. Дикие, как называем их мы. Наши глаза красны. Живем мы наяву, питаемся людьми, зависимы от них же. Те прозвали нас вампирами, сравняв с тысячами видов кровососов, обитающих в мире этом. Нам ли их винить, людей за то, что не хотят в нас разбираться. Мы - Страруда. Но мы, как и древние - потомки разных ветвей. Мать ночь, которой служу я сама слуга той безымянной ведьмы, что мир нашла, в котором мы теперь живем. Она имела дочь, которая ей стала матерью. Но дав той Ведьме дар, она покинула её и бродит где-то в мире этом.
  -А мать?
  -А мать её дар приняла, как принимают те подарки, что и не к радости и не к печали, она смогла Страруду изменить как-то в себе, тех самых древних породив. Их сила - сила короля.
  -Безымянного?
  -Они похожи и не зря. - Люрьен, наклонявшийся то в одну, то в другую сторону во время своего игривого монолога, приблизился к лицу девочки и прошептал, едва приоткрывая рот с тонкими длинными клыками.
  -Древние проснуться, чтобы мир испить, наесться до отвала и снова в сны уплыть. А мир-то к тому времени окажется пустым. Эх, как того момента все мои и сестры и братики боятся...
  -Почему? Тех синеглазых, что светятся в ночи?
  -Ага. Все сложно и не мне тебе рассказывать суть драмы. Нам люди все же как-то там слегка нужны, а им без надобности вовсе. Мир этот погряз во лжи, мир снов намного чище. Древние хоть внешне дикари, но воля им досталась вся от Ведьмы.
  -Сила Короля?
  -Да истинная сила короля. Они из тролля делают мечи и порождают себе многочисленных рабов, что кровь для них людскую пьют, ведь им скорее снова с сон охота. Из мантикора выйдет неплохой... зверь ездовой, любой, кто крови или плоти синеглазого отведает, станет его души рабом. Люди, монстры, лишь материал для них. На луки им пойдут гомункулы однажды, вот только мне не важно чем закончится сюжет.
  
  Ленор.
  -Пускай Ленор ваш злобный хор не слышит там, в раю! - Кричала девочка, и делал шаг по канату, на краю. - Да, здесь - враги, а там - друзья, паришь в полёте ты... - Внутри у Рей сжалось, но все что она могла сделать - это смотреть, как Ленор идет по пропасти над бушующим океаном черного тролля и того, что он сожрал. Огромный, открывая рты, масса ртов, человеческих, он хотел, всего того, что всегда во все времена желали люди. 'А-арр-ра!', ревел тролль-океан цвета самых густых чернил. А Ленор шла, играла и пела и шла. 'Из ада!! - Кричала она. - Прямо в небеса, о них твои мечты! - Шагнув пару раз, не в силах сдержаться, она улыбнулась и в небо взглянула. Там звезды, манят они. Рей на вершине башни семи звезд замка Кэролл смотрела, как Ленор сделав оборот, еще, еще один - танцует. А тролль течет и жрет. Криков уже не слышно, он внутри замка и стекает из окон. - Здесь - боль и стон, там Божий трон, сбываются мечты!
  Lenore, the Cute Little Dead Girl
  ***
  С севера брели зараженные еще не превратившемся в черного - зеленым - троллем деревья, вырвав свои корни из земли, они шли, сюда на юг. 'Тренты', - кричали жители Кэролла, спасавшиеся на крышах своих домов, медленно тонувших в непроглядном приливе Черного Тролля. 'Тренты идут!'
  -Пускай вершат над ней обряд, поют за упокой! О самой царственной скорбят, о юности такой. - Ленор маршировала и пела. Не знавший её мог бы подумать, что девочка помешалась от увиденного. Хотя искренняя радость в голосе смутила бы любого в этот миг.
  А далеко на побережье расцветал иной рассвет. Драконы Древние готовили свою магию, Огненную Печать Лучезарного Молота Бана. Что сожжет весь материк и всех троллей и всех людей и всех-всех-всех...
  А в конце не останется в Мертане ничего.
  -Скарлет, ты меня жди, я иду! - Кричала Ленор в сторону полярной двойной звезды.
  ***
  -В чем сила короля? - Спросил тогда Свиток Древних Мэдока. Пера росчерк и крови буквы, две капли упали на стол. Рука, вращавшая меж пальцев старое перо, смотрела в сторону окна каюты. Там гиб мир Мертаны, задыхаясь в живой тьме из мяса и костей и ртов. А на бумаге стали проявляться письмена. Поверх вопроса записанного кровью потомка Безымянного проступили странные руны. Асука заглянула через плечо, делая вил, что ей как всегда все побоку. Рей смотрела, расширив свои огромные и чистые, непорочные по-детски и вместе с тем такие холодные глаза. Казалось - в них собрался весь лед мироздания, но там, в глубине - лед топили мечта, преданность и любопытство.
  -Что это? - Рей через плечо Мэдоки заглядывала, а Асука хранила молчание.
  -Похоже на древний символ.
  -Да, смотри - вот это знак бесконечности в империи Син. - Асука задумалась, теребя красные волосы.
  -Может быть это как-то связано... - Тут Рей смутилась. - С тем, что у Безымянного было много девушек?
  Все смотрели на неё, и отступать было поздно. Она стала пунцовой.
  -Ну, у нас на родине, на полуострове Нипа, что принадлежит теперь империи Син, уже с век как, такой символ называют взглядом в бесконечность. И так же называют взгляд...
  У Рей прервалось дыхание. Асука посмотрела на ней с жалостью, и хотела было уже закончить за Рей, но та, собравшись, закончила сама.
  -Называют взгляд в женское лоно... - Губы Рей свело судорогой, но она преодолела Рубикон, закрыв на секунду глаза. - Если раздвинуть ножки.
  -Ты хотела сказать: его сила в том, что Безымянный Король грамотно выбирал партнерш для спаривания, девственница, блин??? - Асука схватилась за волосы. Потом повернула к себе старый пергамент таинственного вечного Свитка Древних.
  -А это похоже на ключ. Но тут нет замка, это поистине таит какую-то загадку. Ключи от Врат Истины? Одиннадцатая Сфира Сефирота, сокрытая от Бога, Катарсис, способность меняться, недоступная даже Богу, смысл существования порожденного им человечества? - Асука скривилась как от кислой конфеты. Не любила она подобные мистические вещи всей душой, презирая, а тут продемонстрировала свои познания вслух.
  -Это 'F8'. - Сказала Ленор.
  -F8? Так это язык ксерксов? Буква и цифра?
  Но Ленор уже не слушала - она искала паучка, ползая по потолку. Паучок думал, что попал в ад.
  -Неужели в этом сила Безымянного короля с Хориниса? F8?? Значить бы, что это может означать.
  Лишь один Мэдока почему-то тихо смеялся. Словно вспомнил что-то до боли знакомое, и оно оказалось иным, неожиданно совершенно другим, нежели он сам ожидал.
  
  ***
  -А ты знаешь, что Боги Смерти любят яблоки? - Спросила Ленор. Вполне серьезно спросила. Вообще-то она как-то рассказывала, что в мире, откуда она родом люди ездят на огромных стальных пердящих тошнотой животных и у тех светятся глаза. В общем, такую девочку как Ленор можно было не принимать в серьез никогда, но Шико старалась. Честно - старалась.
  -Они пройдут через пески смерти до стеклянных песков, Гильдия направит в обход материка - по узкому морю между Зеленым Адом и ним - свою флотилию, а сами пойдут вместе с армиями Экстерминатуса. Когда он наваляет драконам и убьет гауну, они будут ждать корабли. Если не пробьются те сквозь льды - будут строить новые.
  -Зачем?
  -Будут искать. Затерянный материк Древних в южном полушарии. Авалон. Стремясь опередить Иных, прежде чем они проснутся и увидят, что есть нечего. Стремясь проникнуть в Тайну прежде, чем ею воспользуются Древние.
  -Тайну? Как можно воспользоваться Тайной?
  -Для Древних она не тайна. Они воспользуются ей, чтобы удрать из этого мира на скорости быстрее света во много-много раз. Алхимики Гильдии хотят найти сокрытый в земле корабль и опередить Древних. Ты знаешь почему? Древние спят во льдах и видят сны, они гуляют в них и ищут новые - иные миры для Иных. Для этого им нужны мечты живых людей, которые они выпивают вместе с кровью, едят души, но не чтобы мечтать. Искать. Мечты людей для них материал, при помощи которого они находят миры и упорядочивают их. Так они создали Бездну. И открыли Врата, что сейчас запечатала на полюсе планеты Фантазия с температурой сна мира.
  -Сонные моря?
  -То, что за ними. Пьяный Океан средь Моря Сна. Там воздух жидкий, до него не дойти, это глупо - искать фантазию в том крае. Те глупцы, что умерли от холода, даже представить себе не могли как далеки от Фантазии на самом деле. Меч, воткнутый в землю с Невозможным Холодом внутри. Любой, кто пройдет через врата сразу замерзнет. Даже если не сразу - он провалится в жидкое море из воздуха и попытается вернуться обратно в свой мир. Это маскировка наших земель. Люди слабы. Мы - это просто мы.
  -А что там внутри?
  -То, ради чего спят Древние. Нельзя их будить и нельзя не давать им снова заснуть, иначе исчезнет сила ими порожденная, сила, что затрудняет движение вверх и облегчает вниз. Ведь созданные Древними и поддерживаемые ими Врата открываются в обе стороны. За короткий промежуток времени, перед тем как миры перестанут быть упорядочены в Бездну, коллективным сном древних, сила их влияния исчезнет. И то, что живет на нижних слоях Бездны ломанется сюда. Не сразу. Прошли века. Но Вечность Помнит. Не сразу почувствуют они, что преграды больше нет. Когда это случится, алхимики хотят быть далеко отсюда. Во вселенной много звезд, как наши солнца они слагаются в стигматы вселенских спиралей, те тоже объединяются в группы. Существуют нити вечности каждая из которых светит миллиардами скоплений спиралей из сотен миллиардов звезд. Эти нити тянутся через безбрежную вечность. Там существа из ямы-бездны никогда не найдут Древних или тех, кто займет их место на Корабле. Когда-то давно этот мир нашли древние и скопировали сюда свой - издалека, вернули во времени назад и изменили под себя. Теперь два этих мира словно близнецы водят хоровод вокруг большой планеты Месер, та - вокруг малой звезды, а та - вокруг центра масс двух огромных, и есть еще третья - та, что, то удаляется, то приближается. Оба мира так близки друг к другу, что между ними совсем ничего и их атмосферы связаны. Существуют два подобных смерчу воздушных течения, планеты обмениваются воздухом, как влюбленные в поцелуе, они всегда обращены друг к дружке одной и той же стороной, словно лицами. Люди за песками из стекла на юге видят в небе огромную странницу-собрата и молятся ей, им кажется, она вот-вот упадет и раздавит их. Вокруг Месера вращается еще две малых луны, собственно это мир, в котором мы живем, но он далеко не единственный во всех смыслах. Просто так трудно искать обитаемые миры промеж холодных звезд и Древние пытаются идти иным путем. Этот мир развивался не сам по себе. Древние начали проводить опыты, они были похожи на алхимиков Гильдии, верили, что любые методы стоят цели. Древние не ошибались никогда, ведь их ошибки съедала Вечность-сама.
  -А как же Ведьма?
  -Выдумка, либо существо, живущее в малом и невидимом спутнике этой планеты, что носится на самом краю её безбрежного воздушного океана. Легенда, еще одна, пожалуй, я не знаю - кто она. Наверное, у красных глаз тоже есть свои сказки, Страруда как они себя называют, они сами дикие живущие среди людей, лишь тень синеглазых Древних. Они верят в сказки, это прекрасно, но Древние давно не верят, ни во что. Когда Древние проснуться и не смогут найти еды, что будет, посуди? У них ведь времени в обрез, это у людей - сама вечность, чтобы бесконечно размножаться и их питать. Древние не дадут людям развиться и их сон прервать. Чтобы не выкопали из земли, они людей туда уложат.
  -А Безымянный?
  -Ты веришь, что человек мог завоевать Бездну и 'ударом ноги с разворота' выносить вселенные? Странно, и все же это нормально. Древние хотели создать движущую силу для нового особого корабля, который бы позволил им путешествовать, не открывая врат туда, чтобы не создавать силы, мешающей проникнуть оттуда и не платить сном за это. Наверное, когда-нибудь они это смогут, не в этом, так в ином мире.
  -Так Безымянный существовал?
  -Это похоже на сказку, наверное, стоит спросить у Древних, но они вряд ли тебе что-то скажут. Люди для них не живы, еще бы, ведь они могут предсказать любое движение человеческой души. Если отпустить камень - он упадет. Если есть ребенка на глазах у матери - что будет? Я не знаю, кто такие Ведьма и Безымянный Король, скорее всего мифы этого мира, на счет которых у вампиров красной Страруды есть свои мысли и только. Однако если это, правда, то я скажу, что Безымянный был совершенно иной, не такой как Древние и не такой как современные алхимики. Его душа была другой, вместо того, чтобы убегать, он шел навстречу. Люди тоже способны на это, но они просто гибнут. Алхимики не боятся, и Древние не боялись, слишком старые, чтобы боятся, они просто измеряли и сравнивали силы. И не видели смысла идти туда, где высвечивалась цифра Ноль. Возможно, в этом была частица их гордости за способность цифру эту увидеть, распознать и нежелание терять свое умение распознавать нули. Он же был иной. Не знаю. Может Безымянный был невероятно силен, а может причина в ином, но он шел навстречу и принимал удары на себя, странно, но они лишь делали его сильнее. Я не верю в удачу. Это красиво в сказке, в форме сказки, наверное, люди потому так любят сказки, что они исчезающее редки в жизни.
  -Я верю, что Безымянный существовал, а может и где-то существует сейчас.
  -Тебе этого хочется? Наверное, да, какой смысл верить в то, чего не хочется. Наверное можно упразднить слово Верю и заменить его словом Хочется, но люди так не поступают, верно?
  ***
  Ленор брела в отчаянии. Шико смотрела с жалостью на эти медленные движения ногами. Она попыталась утешить Ленор, но та убрала её руку с плеча.
  -Что случилось? - Шико никак не могла взять в толк. - Ты жива - Ленор. Ну как дуэль? Кто был секундантом... я оказалась права?
  С ржавой рапирки Ленор капала ЛСЛ.
  -Теперь я понимаю... - прошептала она. - ...что ты имел в виду тогда, Ницше...
  
  
  Юки, Ведьма Измерений.
  -Ты родила этот мир?
  -Я сюда прибыла. Это были Цепи Снов, они увлекли меня сюда против моей же собственной воли. Я тут осталась. Я не могла иначе.
  -Либо ты создала, либо кто-то иной. Все конечно.
  -Конечен только твой разум, поэтому он так считает, а потом умирает. Или бросается в другую крайность - пытается представить себе бесконечность.
  -А что, земли без края и конца возможны!!? У мира, каждого мира, как и у человека, есть творец, тот, кто его создал.
  -Нет разницы... Почему бы и не все сразу? Ветка, ты думаешь, что ты порождаешь лист, а его родит дерево. Или земля? Планета? Вселенная? Где кончается одно отличие и начинается другое, как не у тебя в голове, твои глаза так устроены, вот и все... Я не рожала этот мир, я его нашла. Знаешь, они иногда подобно детям - просто хотят, чтобы их нашли. Вопрос...
  -Существовал ли он, пока ты его не нашла?..
  -Да. Но ты ведь знаешь ответ. Ответ на любой вопрос...
  -Да. Просто еще один вопрос... Что значит 'существовать'...
  -Поэтому монахи и запрещали вопросительные знаки. Не потому, что это символ Алхимиков этого мира. Это Ересь... для них.
  -Просто все больше и больше, но ведь это цепочка!
  -Нет. Человек сажал дерево, чтобы оно родило листья, которые впитали бы свет, и ему было чем дышать в этом мире.
  -Тогда он?
  -Сознательно? Нет, его породил другой человек, чтобы тот это сделал. И воспитал, и вложил в его ум эту необходимость. Возможно, их было несколько, скорее всего даже много - этих людей, которые хотели дышать в тесной комнате, поэтому им и нужны были мира на не родившихся листьях убитых ими деревьев. Так родились книги. От удушья позабытого мною Человечества. Ведь там я сама была книгой, должна была стать, только особенной. Хранящей все их Надежды. Но не стала. Не захотела и ушла.
  -Ты принесла в этот мир Вампиризм?
  -Я показала этот мир Страруде. И знаешь, оказывается, она растет сквозь миры... Черт, ты оказался прав, она отличная замена и Дьяволу и Богу.
  -Кто такая Страруда?
  ***
  -Есть одна разница, одно 'но'... Будь я человеком, не имей страруды, я бы тоже смогла найти этот мир. Нет разницы - создать или найти, просто люди, создавая орудия труда, забыли кое о чем... Будь я человеком, оставайся я им до сих пор, найдя этот мир, я стала бы пуповиной, связывающей рождение этой вселенной с её предшественницей, наверное богом, но я не смогла бы сейчас говорить с тобой, я стала бы всем, и ничем, растворилась бы в мире, заполнив его собой. Все порождается по аналогии, законы миров записаны в них же, но когда рождается жизнь, обретая разум, она может все изменить и идти дальше.
  -Я не понимаю...
  -Но я же говорю с тобой... - Она улыбнулась. - Просто Страруда действительно уникальна, тот мир был особенным, то, что люди давным-давно сделали сознательно превосходит все бессознательные творения всех миров. А ведь... я так боялась её когда-то...
  -Когда были еще человеком?
  -Когда была уже Ведьмой. Я нашла этот мир, но я живу в нем. И благодарна ей за это. Даже, если это и не правильно. Эти... три фазы цикла жизни бога: рождение, осознание, жертвоприношение... нарушены Страрудой в предыдущем из миров этой цепочки. И мне интересно...
  
  Примечания (unseen it x_X):
  Этот роман, как и остальные книги серии не столько об исторических лицах, событиях, тем более - не об фентезийных выдуманных персонажах. Скорее он о наших современниках. Каждая глава романа называется по имени персонажа, который в ней думает. В голове которого находится камера, глазами которого показывается в этой главе мир, описываемый языком, соответствующим внутреннему миру этого героя. Вся 'авторская речь' и прочее в каждой из глав относится не к автору, а к персонажу, чье имя выведено в заголовке главы. Авторских мыслей, мнений и точек зрения в романе НЕТ ВООБЩЕ, можете считать, что они существуют, будучи распределены между борющимися между собой, зачастую взаимоисключающими друг друга мнениями различных героев. Это роман как квант - он находится в нескольких взаимоисключающих друг друга состояниях одновременно, пока его не откроет наблюдательный читатель - квант не определится. Однако вся наблюдательность прозорливого читателя - лишь единственное из всевозможных состояний кванта, в которых он спокойно пребывает без наблюдателя. Можно считать, что любой роман схож по свойствам, но тут они более ярко выражены.
  Цикл романов Ведьма Измерений (Ведьма) состоит из семи книг, некоторые по два тома.
  Гильдия. [Знакомимся, мир похож на наш до уровня пародии, однако... фэнтези с историческим уклоном, если учесть что мы с вами живем в средние века, конечно, ведь, как известно - они всегда 'средние']
  Гомункулы. [Антидекамерон с участием Гомункулов, темное фэнтези с историческим уклоном и моментами явного самого светлого фэнтези какое только можно]
  Абиссалы. (Порождения Бездны, глубинные). [Биопанк пополам с темным историческим фэнтези, местами запредельно светлое фэнтези]
  Эйфория. [Фэнтези настолько Светлое, что станет страшно]
  Фантазия. []
  Яма. (Три шестерки, Бездна - о шести шестерках миров, ороро). []
  Близнецы. []
  ***
  Персонажи (??? Все очень серьезно, анимешная ересь...):
  Мэдока. - Карие глаза, каштановые волосы, двадцать лет в этом мире, неизвестно сколько - в Разломе, на вид - лет шестнадцать-семнадцать, тонкий, невысокого роста, шрам на щеке в форме креста, носит с собой катану с реверсивной заточкой (ну вы поняли), один из потомков Безымянного Короля, да-да-да. Первый Пилот Гуррен-лаганна, отнюдь не Камина, вполне себе Химура, вечно жив как Цой. Героически стал Героем (прим. Погиб) во время винрарного спасения Рей из толпы сильно озлобленных критически настроенных по отношению к человечеству и человечности Гомункулов, которые не знали, как пройти к Имперской Библиотеке (правда - не знали). После знакомства с Арией (Симфония за номером девять по мнению Ленор, не путать с Каноном, Канон - это её сестра-близнец Хэвок, она же Энма Ай) переродился в теле Генриха Миртанского, воскресе, аминъ... [{Ке(ё)н(шин)+Лэйн}+(Генрих Миртанский)+Мэдока+Память Безымянного Короля]
  Асука. - Глаза и волосы меняют цвет в зависимости от погоды, настроения и местности (оранжевый, розовый, красный, в конце глаза голубые, волосы рыжие), шестнадцать лет... ну, сама так говорит, последнего, кто сомневался - стригла векторами наголо, грудь третьего размера, цунахо и цундере с переходом в яндере. Одного роста с Мэдокой, единственный потомок Безымянной 'Принцессы Демонов', хотя и созналась, что жила на нижайших уровнях Бездны маугли, попав туда из верхнего мира. Жила в Демоне размером с планету, хотя позже признавалась, что скорее 'пилотировала' его. То существо называет 'Красный' или 'Дезнев' и относит к бастер-машинам класса ранних Евангелионов. Он мог драться на релятивистских скоростях и взрывать галактики, превращая звезды в чистую энергию (собственно, настоящие демоны - обитатели бездны - от него ссали кипятком и срали кирпичами, кидаясь ими в Создателя). По словам Асуки - их было 300, прорвавшихся на нижние планы и завоевавших Бездну и вел их Безымянный Король на Гуррен-Лаганне, бешеном и мозгонасилующем симбиозе двух запитанных от великой спирали мехов - маленького и большого (действительно ударом ноги с разворота, выносившим вселенные, лол ~_~ энергия при этом выделявшаяся превосходила два гуглплекс джоулей, больше чем во время Большого Взрыва). Божественные машины, с нимбом из реагирующей и превращавшейся в энергию материи над головой, для них не было 'таких мелочных преград, как расстояние, температура или гравитация', ведь они сами порождали нужное им число измерений, так как несли в себе целые цивилизации комплиментированных в Ангелоидный Солярис душ. Асука была 'спринтером' в команде по регби, игравшей сжатыми до состояния жидкой черной дыры галактиками. Пробудившаяся в Асуке Безымянная Принцесса Демонов вспоминает свой 'коронный смех злодейки' и говорит, что они 'неплохо повеселились в тот раз, а демоны чуть все расово не сдохли - теперь всем мирам Упорядоченного Творцом припоминать кажись начали...'. Пилот Диз-нёф. [{Люси+Лилу}+Асука+Память Безымянной Принцессы Демонов]
  Рей. - Глаза черные, волосы тоже (серебристые глаза и волосы, позже - красные глаза и светло-синие волосы (Зомг Тех Рей!! О_о)). Четырнадцать лет, грудь первого размера, невысокого роста, похожа на подростка. Очень любопытна и наивна, чиста как горный снег - так же долго топится. Потомок Безымянной Рабы. Вначале генки и цунтере пополам с дандере, к концу - почти чистая кулдере. Пробудившись, вспоминает о том, что была создана существа Антиспирали - демонами антимира с порядком наблюдателя меньше нуля, чтобы не дать Прорыву Спиралевых Существ в Глубинные Миры повториться, ведь они, как и Безымянный Король могли проникнуть 'на ту сторону' и соединить еще одну пару Близнецов. Правда позже и не такое упомнила. Второй Пилот Гуррен-лаганна. [{Аме+Сибо}+Рей+Память Безымянной Рабыни]
  Рэйна. - Янгире в поисках смысла стать Яндере. Кудере понемножку для рукоплещущей публики. Цунгире для друзей - не оставляйте её дере-дере в покое, скорее разверните конфетку, а то она вас съест! О_О В критический момент эпической баталии истинная Цундора (Тундродрак по рус.). @_@ Второй размер груди. На вершине своей карьеры ( 'пацан к успеху шел!', а тут такой Бумер...) в самый ответственный момент по захвату мира была запытана на(полу)смерть святыми инквизиторами святейшей инквизиции Средиземья, во время канонiчного затмения отказалась ради превращения эпик фейла в Эпик Вин приносить в жертву друзей, послала демонов на три буквы (т. е. Антигриффит), позже переродилась в Веронике Бланш, после знакомства с Хэвоком, конечно. [{Алиса+Ариса}+Рэйна+(Вероника Бланш)+Память Безымянной Королевы]
  Ческа. - Генки, лоли и меганекко с дергающимся ахоре. Нулевой размер груди (DFC). [{Флора(Ноно Рири, Генриетта)+Нелиэль}+Ческа+Память Безымянного Непойми-чего (кто сказал - бард?о_о)]
  Северянин. - GAR! X_x и этим все сказано. Можно привести цитату про настоящего мужика, которому воздух не нужен. [{Каору+Гатс}+Северянин+Память Безымянного Первого Рыцаря]
  ***
  А это вообще угар DnD, ересь ролевая:
  Северянин [Варвар, берсерк, воин (мастер оружия - сверхтяжелый двуручный меч - зомбато)] хаотичный, не злой
  Рэйна [Паладин (Блэкгард), клерик, ученик белого дракона] Хаотично-нейтральна, любая
  Ческа [Бард, вор, убийца (ассасин, теневой танцор), арфист, начинающий алхимик и волшебник] упородрооченно-иная, нейтральная, хаотично-добрая, странная
  Мэдока [Мастер оружия (катана), колдун, рыцарь тайны, безымянный класс] Истинно нейтральный, хаотиично-добрый, любой
  Рей [Рейнджер, волшебный стрелок, друид, охотник на демонов, воспитанник духов, монах] Упорядоченно-добрая, очень добрая
  Асука [Варлок, таинственное чудовище, неизвестный класс, смена класса?] Хаотично-добрая, нейтральная и почти любая
  Ленор [носферату, мать красной Страруды]???
  Юки [нет класса, ками?, мать синей Страруды, дочь красной Страруды]???
  +черно-белый в шаховницу котенок (трап-кун) с раздвоением личности (Ария (беленькая)&Хэвок(черненькая)) мальчикам от Юки в подарок. Правда Ленор считает, что обе его личности существуют лишь в воображении Ведьмы Измерений Юки и сила Хэвок-Арии проистекает от неё...
  Ленор много чего считает. Лучше бы кротовые норы искала в мир Юки, а не играла в Апокалипсис.
  ***
  Прочее:
  Низкий язык - Фермеры с острова пропускают гласные и говорят на одних согласных так, как те звучат в фонетической транскрипции. На самом деле низкий язык - не их удел, их удел - молчание и труд, и размножение, сколько бы мертвых детей ни рождалось при этом. А низкий язык - основной в покоренных народах за пределами Королевства.
  Высокое наречие. - Многие переходят на него неосознанное прямо в процессе речи, чтобы подчеркнуть что либо. Так как огромное число людей свободно говоривших на низком слышали хоть раз в жизни высокое, значит, что они его, скорее всего, понимают, так как это один язык, а, следовательно - могут так говорить. Обратная сторона медали состоит в том, что большинство простых людей просто тошнит от витиеватости высокого языка, равно как и от тех, кто его слишком часто употребляет. Могут зарезать только за это.
  Клеймо с линзой - клеймо на оружие в форме двух пересекающихся полу дуг.
  Ксати Мхамбра. - Нечто, найденное героями в руинах старой крепости. Никто не знал что 'Это' было там. Иначе бы его там уже не стало. (Это не стеб над всеми фэнтези романами, увы >_<' и эти примечания - совсем-совсем не стеб над всеми примечаниями эпических романов, увы, оро-оро...)
  GM - Game Master, DM - Dungeon Master в DnD, первый обычно администратор сервера, на котором запускается Шард, то есть действительно в каком-то роде Бог, второй - ведущий игры, то есть развлекающий игроков и следящий за порядком на шарде, полномочия DM очень широки, он может что угодно вытворять с характерами, создавать вещи, менять архитектуру местности, вселяться в любых существ и общаться с игроками от их лица, моментально перемещаться между локациями, имеет доступ к редактору прямо из игры, это намного более широкие возможности, чем дает консоль. GM обладает ими же, как и DM, но помимо этого может манипулировать с сервером, на котором запущена игра, являясь его администратором и зачастую - владельцем. DM - часто модераторы форумов, которые сопутствуют шарду. То есть Ленор играет с Генрихом Миртанским в слова, как и обычно со всеми - но, как и обычно бывает со всеми, Генрих её не понимает, считая странной маленькой девочкой со слегка нечеловеческой аурой и странным спутником. Все-таки в мире, где родился Генрих и другие участники драмы серверов пока не наблюдается, а вот что такое сервировать - он, конечно же, знает.
  Сказки тысячи и одной ночи - известны в этом мире, причина этого и некоторых других нюансов раскрывается в конце книги. Но эта причина не является смыслом и главной 'фишкой' книги.
  Сакаба (сакабато) - меч с реверсивной заточкой, заточенная и тупая части поменяны местами.
  Бака. - с яп. 'дурак' (ругательство самое распространенное в Японии), с китайского 'Благородный Олень с Прекрасными и Величественными Ветвистыми Рогами'
  Луна с дырой - У планеты этой есть три луны и самая большая из них висит на стационарной орбите - всегда над одним местом земли. Так как материк не так протяжен, как океан - она всегда для его жителей в небе и никогда не садится. У неё в свою очередь, тоже есть луна, которая так же висит над одним местом красноватой поверхности ночного светила, образуя темную дыру затмения со слегка фиолетовым оттенком, сквозь которую временами просвечивают ложные звезды - что это такое и почему вся эта луна словно из темного гранита, а они сверкают в небе - никто не знает. (Прим. Возможно, это города под куполами, если конечно на таком крохотном небесном теле нет атмосферы, что, скорее всего именно так, а может просто залежи ископаемых с высоким альбедо)
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"