Тех Марико : другие произведения.

Шабаш

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    И вновь пройдут века, и годы подлого огня испепелят ночную землю человека... и люди скажут, что ошиблись, себя пытаясь изменить, отстроят снова города, и вновь пройдут для них века... А ты во тьме бредешь вперед, а ты одна стремишься вдаль. И там, в ночи, горит трех старцев быстрая звезда, по ней ты держишь свой беспечный путь. Но свет во тьме тебе лишь указатель. Ведь ты, заблудшая душа, ведь ты одна всегда и ты идешь туда, где окрылят твои мечты уже другие небеса, что и без света и без тьмы, и навсегда, только твои!
  Наши соседи по вагону.
   []
  
  2010 год, декабрь, Сибирь.
  -А вот представь себе, что весь мир оказался захвачен инопланетянами. Или один наш город, например. - Числительные она произносила громко и по-японски, при этом резко поднимая палец вверх.
  -Ум... - Крепкие и очень белые зубы Линды впились в гамбургер. Они были так похожи, словно сестры - обе жгучие брюнетки, у обеих тонкие и слегка неправильные черты лица, только Вика носила очки, что делало её старше, в них она была похожа на миниатюрную студентку-гуманитария. У Линды глаза синие, у Вики зеленые. Это очень странно, найти человека настолько похожего на тебя внешне, тем более - найти так легко. Поэтому, наверное, Линда не удивлялась, понимая, насколько они разнятся внутри.
  -А ты попробуй, пройдись по городу голой, разденься и пройдись!
  -Что? - Линда очень любила это слово, оно выманивало остальные из врага.
  -Все будут на тебя смотреть!
  -Конечно... - Короткие слова тоже сойдут.
  -Тебя видно, а их нет, они все там что-то под одеждой прячут. Все!
  -Ну да, оружие, наверное. - Линде все равно, за окном снег режет воздух, кажется, что вагон стоит на месте, а все летит мимо него. Жалко. К "шизоидной течке" подруги она постепенно начала привыкать. Плохо. Когда-то она прогоняла скуку. По крайней мере, Вика не спрашивала каждый раз при встрече "как дела?" и не лезла сходу со своими проблемами. Оказалось - у неё просто иные проблемы. "С тринадцати лет многие девочки страдают непонятными даже им самим тревогами..." - что, все их предки женского пола так сильно боялись умереть так рано, что это передалось, породив смутный страх "Чего-то"?..
  "Иногда я думаю как парень, иногда мне хочется уйти, это нормально? Если мне отовсюду хочется бежать..."
  -Все! Тебя быстро поймают и оденут, но кое-что еще сделают, знаешь что?
  В эту ночь Линде снился город. Девочка шла по нему, вокруг темнота, вспышки фар - спрятаться. Свет - страшно, невозможно оказаться на свету. С ней что-то не так и если свет падет на неё - все увидят это.
  "Голой - это нормально, естественно же!" Голос в голове. "Я, я убила её!"
  "Людей, которые при встрече спрашивают тебя - как дела, нужно отстреливать для чистоты вида! Это зомби!" Линда соглашается, молча соглашается.
  Она загородила машиной улицу и навела на них пулемет. Линда как вкус леденца помнит этот звук лязгающего металла, такой же - не забыть никогда. И приказала всем раздеваться. "Покажите мне, какие вы на самом деле, что у вас там?!" А когда те отказались - надавила на гашетку. В глазах - Святой Огонь! Жители города пробовали идти по своим делам, не обращая на выстрелы, но это было глупо. Сначала Линда смеялась, смотря как они, вспоротые, словно плюшевые игрушки, падают на землю, и медленно извиваются, двигаясь, ползком, все еще пытаются продолжать свой путь. Рядом выпотрошило девочку-кролика. Линда задыхаясь, кричала: "не убивай детей, не убивай!" А Вика все стреляла и стреляла, превращаясь в какой-то придаток к пулемету.
  
  Поезд несется через страну. Катя выходит в тамбур, чтобы покурить. Пальцем пишет на мокром стекле: "На снегу", а дальше - "Показалось. Снежный Зверь. Поздний ужин у воображаемого камина..." Возвращаясь, она дважды ошибается дверью, просто и без извинений рассматривает соседей справа и слева. Подозревала она, конечно, что большая часть пассажиров этого вагона подростки и дети, а теперь убедилась воочию, что, не считая проводников (если те вообще существуют), они со Светой самые старшие тут. Впрочем, если класс куда-то едет, значит, кто-то из взрослых должен быть.
  -Покажи свою грудь! Ну, пожалуйста, она такая, эти два.... Упругие.... Я с детства так мечтала, а-а-а.
  -Можно-можно? А-а-а!
  -Я как пацан, да?
  Она уткнулась лицом в стол и пробормотала, почесывая нос об лакировку:
  - Ха... убей меня за то, что сказала.
  -Ты милая, - у Юли что-то изменилось в голосе. Будто она похолодела сразу слегка и в то же время...
  -Врешь, ты напряглась, я чувствую, я сказала не то, ты что-то поняла и ведь знаю - тебе это не понравилось.
  -Наверное, мама тебя не до ласкала в детстве.
  -Скорее грудью не докормила. Она вообще меня не кормила ей. Я думаю это поэтому. - Она, опять не отрываясь от столешницы, словно ленивый кот искоса взглянула на подругу и свела глаза.
  -Я могу тебе помочь? - начала та говорить медленно, а закончила вылетом пули из ствола. Соски у Кати встретились сквозь свитер с гладкой лакировкой стола и ошизели от его холода. Она свела бедра и замолчала, тихо всхлипывая.
  -Ты что? - спросила Юля.
  Катя выгнулась спинкой и, подняв рот вверх, закричала. Юля только рот смогла открыть сначала, а потом так же медленно закрыть. Катя, лежа на столе, смотрела на подругу сквозь полуприкрытые веки и громко тяжело дышала.
  -Что уже?
  -Ага, уже, все так просто. - Пробормотала сонно та.
  -Просто?
  -Просто показалось. - Катя зевнула.
  -Показалось что? - Не поняла Юля. За окном проносился снег, попадая в окно поезда, он оставлял на нем свои особые, снежные отпечатки. Словно огромный зверь изо льда и инея нежно и очень осторожно трогал несущийся по России состав, холодный, но битком набитый теплыми живыми людьми. Так осторожно, боялся, наверное, сделать их тоже ледышками.
  Открылась дверь, она ползла в сторону, задевая по пути сумку, бутылку с колой, свисающие наушники, именно в таком порядке, под конец торкнула палец. Чей-то палец. И кто-то заворочался во сне.
  -Можно я к тебе? - Спросил тихий и очень зимний женский голос. От него хотелось сразу забиться под теплое одеяло, желательно с его обладательницей в качестве живой грелки. С верхней полки донеслось тихое мурлыканье. Не настоящее.
  Девушка сняла через верх свитер с крохотными быстро тающими снежинками и подумала над огромным ремнем, наверное, мелькнула мысль, что там наверху он будет мешаться. Она выглянула наружу и, посмотрев налево, направо, затем зачем-то на потолок и прямо, напротив, во тьму окна быстро задвинула дверь и стала раздеваться.
  Сверху свесилась рука, и Юля её машинально пожала.
  -Привет, - сказала она, вздрогнув от внезапного озноба. "Тут повсюду щели, никогда не знаешь, откуда тебе может надуть, всегда спи в поезде одетой, особенно в наши-то зимы!"
  -Хорошо мам. - Пробормотала Юля, поправляя трусики, мелькнула мысль снять и их. Она положила обе руки под матрас и рывком подтянула свое тело наверх, буквально втолкнула себя туда, мысленно поздравив с этим.
  
  Сколько человек может оставаться под теплым одеялом, укрывшись с головой с кем-то еще, сколько он может не замечать, что вокруг происходит что-то не то? А то ли одеяло? Если бы вдруг все эти люди исчезли, мы бы забеспокоились? А в самом центре стада, когда чувствуешь по бокам тепло других людей и знаешь что их много, тебе так спокойно? Вокруг они, другие люди, ты знаешь, что если что-то случится, это затронет и их и одеяло, лишь говорит тебе - укройся подо мной и это СНАЧАЛА затронет их, а потом, возможно и тебя. Эти люди - настоящее одеяло? Под которым можно спокойно укрыться и наслаждаться в любую непогоду? И так плохо и неуютно, когда с тебя стаскивают его. Никогда не обращала внимания на людей, столько, сколько сейчас, никогда ведь. Они неинтересны, они глупы и опасны, с ними скучно, некомфортно и быстро устаешь, хочется сразу уйти. И просто побыть одной. Или с кем-то, но так же, как сейчас - под одеялом вдали от чужих глаз и ушей. Эгоистично, но я не хочу терять это мягкое пушистое одеяло, пусть оно и в разводах слегка, только не сейчас, когда мы так уютно под ним укрылись, от непогоды, грозящей настигнуть. Не надо!
  
  -Это Эмо, - сказал кто-то сзади. Послышались возгласы.
  -А что он такой грустный? - Спросила маленькая девочка рядом с Катей грызшая свое перемороженное мороженное.
  -А он таким уродился, не его вина, что он эмо.
  -Наверное, ему тоже с детства покупали только перемороженное мороженное, - заметил мальчик справа и тоже рассмеялся.
  Катя стояла, держась за клетку руками, и не верила своим глазам. Все уже ушли, а она все стояла, стояла, и смотрела в странные грустные глаза страуса эмо.
  Страус моргнул и откусил девочке мизинец.
  Катя снова проснулась.
  
  Было что-то странное в темных углах, куда не падал отблеск тусклого освещения. Словно там таился карнавал, на который по ошибке Линда попала не одетой. Прибежал мальчик и сказал, что, судя по звукам, в соседнем вагоне кого-то едят...
  "Было так смешно слушать его сбивчивое бормотание.
  Кто-то рассмеялся, кто-то испугался.
  Но смерть одинаково пришла за всеми.
  Они визжали и брыкались, а их ели и сладко косточками хрустели.
  Тьма шла по вагонам сошедшего остановившегося поезда и ела.
  Они попали на праздник.
  Они попали на обед.
  А ненене обедает в час ночи!
  -Ненене? Что у вас за имена?..
  -Смерть!
  -Нет, нет!
  -Ну, Смерть же!
  -Не надо!
  -Ну же, Смерть, скажи!
  -Не-ет!!!"
  Линда снова открывает глаза, вокруг темнота. Девочка задирает подбородок и пытается найти отблеск в окне. Слишком темно, окно словно матовое.
  "Крики топот ножек, все бежали, вился флаг, он из крови по-подножек всех за раз туда, за-раз!.." В голове что-то происходит, и какая-то радость визжит, во рту становится сладко и грудь колит горячим полотенцем из живых игл.
  ***
  -Что у тебя с животом? Опять обожрался?
  -Перевариваются две. Сегодня смогу еще покушать "братик".
  Линду словно током ударило от этого голоса, она, извиваясь по холодному и грязному полу, поползла обратно в свое купе.
  -За последние пару веков у меня выработалось стойкое отвращение к сексу, извините...
  Девочка, ухватившись за обжигающе ледяной металл, затащила свое тело внутрь купе и, приподнявшись на расползающихся от слабости коленях, медленно задвинула дверь. Но голоса не смолкали, казалось, они становились ближе, но не громче, а глубже, что ли. Теперь ей казалось, что там, за стенкой идиотский спектакль, как тот, на который они ходили всем классом год назад, только актеры играют еще бездарнее и реплики глупей. Линда бы все променяла на то чувство карнавала, что ушло в голову поезда и почти потерялось там за толщей металла, в том хоть было что-то, что выносил её организм, а от этого чувства её выворачивало.
  "Они ведь говорят это не специально для меня, не специально!?"
  Схватки в животе продолжались, но от боли, же не выворачивает? А Линде хотелось именно этого, она надеялась, что станет легче.
  -Но я не импотент, если что... Просто надоело и это - все проходит все когда-нибудь надоедает...
  -Но это не значит, что меня вдруг не переклинит и я не перетрахаю вдруг все живое в радиусе пары миль вокруг...
  -Да вы Братец Кролик маньяк!!! - В голосе, который это произнес, было что-то абсолютно безжалостно неправильное. Жуткое и знакомое одновременно, в этом визгливом и заискивающем голосе для Линды слились все детские кошмары. Он напоминал голос Диснеевского поросенка и ругань, доносящуюся из кухни, казалось, он издевается и отвергает твои попытки не слышать его. Темная глыба развернулась к ней, что-то клоунское было в улыбке этого существа, а она все росла, все росла, под конец девочка решила, что он заглатывает "их" целиком, только кого "их", так и не поняла. Все кричало и визжало в ней: "он их целиком глотает!"
  -Я... Иди на крышу Микуль, скоро поезд остановится.
  -Ок-ей "братик-господин". Я же не обиделся, хотя и понял, что вы хотели этим сказать. Я вас люблю, "братик-господин"!
  "Он же врет! Он не может не врать!", кричало все внутри у Линды. Она забилась в дальний угол купе, каждый вдох девочке казалось, что это последний, она просто не сможет еще раз вдохнуть воздух, находясь рядом с ним, туша её душила. "Почему они стоят к нему спиной? Он же издевается, он же нападет и съест, всех обязательно!"
  ***
  Юля открыла дверь. Еще когда та двигалась, девушка поняла, что лучше бы она этого не делала. Там было нечто, оно стояло, задрав голову вверх, и опускало в открытый ртище сломанную пополам и залитую кровью девочку, длинные светлые волосы ребенка свешивались вдоль спины монстра. Так Юля поняла, что спит. Покрытый коричневыми пятнами рот существа раскрывался все шире и шире, пока не стал похож на лягушачий, а зоб принимал добычу, расширяясь и подрагивая. Сквозь морщинистую кожу отчетливо проступило детское лицо, потом исчезло. Юля сделала шаг назад, но ледяная на ощупь дверь примерзла к руке и остановила её. Девушка никак не могла дать ей приказ закрыть эту чертову дверь, хоть и успела подумать об этом уже несколько раз. Существо хрюкнуло и повернулось к ней. Сделало усилие, глотая, отрыгнуло и широко улыбнувшись, сказало:
  -Вы заходите, мы тут кушаем-с.
  Юля захлопнула дверь и побежала вдоль салона. Её даже не шатало, а скорее бросало от стены к окнам и обратно, вбок она двигалась так легко, невесомо, но предательские ноги не хотели нести вперед.
  "Я же сплю, так только во сне бывает, что нельзя бежать вперед!"
  
  "Умерла?..", мелькнуло перед Юлей лицо подруги. "Так просто?.."
  Юля вытянула руку вперед.
  "А если я дотронусь до двери, тоже умру..."
  Металл был до предела ледяной, наверное, с температурой, приближающейся к абсолютному нулю, наверное, он сдирал кожу с пальцев. Наверняка поэтому дверь с таким трудом открывалась.
  Это было странное чувство.
  ***
  Человек в шляпе чихнул и поплотнее укутался в шинель, которая словно украдена была из музея.
  -Многие трупы обескровлены, - тихо сказал он.
  -Обезображены?
  -Нет.
  -Я не понимаю, почему они еще не обезображены! Поезд ведь сошел с рельс. Странно, правда?
  -Я не понял.
  -Когда-нибудь поймешь. Тут поблизости есть лесопилка, пошли туда трех человек на машине за инструментом и вперед. В первую очередь понадобятся бензопилы - место трагедии должно выглядеть аутентично к тому моменту как сюда прибудут спасатели из города.
  -Я не...
  -Да успокойся ты, расслабься! Это ведь первый раз, когда я беру тебя с собой. Потом привыкнешь, а пока молча исполняй сынок. Это наш наследственный "бизнес", а в чем-то уже и долг.
  ***
  В первую ночь из-за стены доносились плачь и стоны. На вторую все смолкло.
  Советника она ненавидела. Нет, ненавидело её тело, словно вспоминая что-то из жизней многочисленной уже мертвой родни, это был бунт, против его существования, бунт памяти предков. Он все еще жив?
  -Вы детей едите... - Сказала она громким шепотом. Советник сидел, нога на ногу, и крутил папироску.
  -И ты будешь!
  -Почему?
  -А ты не знала!? - Вскричал в неподдельном удивлении Советник так, что у Линды волосы встали дыбом. Через пару секунд удивление Советника обмякло, а волосы у Линды, как у испуганного кота шерсть разгладились.
  -Они вкусные. - Добавил Советник.
  Неделя долгая, когда ты на цепи...
  Мимо клетки с Линдой, раскачиваясь и похрюкивая, прошагал огромный шар из шипящего, дымящегося мяса. С него свисали остатки одежды. От него пахло так, что девочка едва не прикусила язык, снова забившись в дальний угол. Следом за шаром появился Советник, он потирал щетину и оглядывался по сторонам. Увидав Юльку, подскочил к ней и, потирая почерневшие руки, стал рассказывать:
  -Идем мы, значит с Микулей по дороге в село, а навстречу два мента. "Ваши документы", говорят они. А Микуля мне - "Можно я их съем?", и пальцем тычет в рыла им. Они - "Чего?", и вижу - тянутся уже к оружию проклятые. "Да делай что хочешь...", говорю я ему и отворачиваюсь, чтобы слюней его не забрызгаться. А этот интеллигент, не кидается как в прошлый раз с пастью наперевес, а значит так нежно подходит и ручки свои пухлые менту одному на плечи кладет, ротик открывает и головку-то откусывает. Головка хрустит черепком в зубах у Микульки, а второй вопя, палит в него. Стреляет и пятится, лицо - как рак в котле, вот такое! А потом как побежит, а Микулюшка за ним, да по реке, скачет как жаба прыжками. Я кричу: "лед, дурачина!" Да где там. Ну и провалились, значит, они оба, я потом из красной воды эту тушу тянул, а он - дымится! Едва не сварился Микулюшка наш...
  Юля слушала его, молча, в глазах с расширенными зрачками застыло отупление. Багровый Шар, дошедший за это время до ступеней лестницы, ведущей из хлева в пристройку, подскочил, развернулся на маленьких ногах и замычал. Линда у себя в клетке плакала, обняв бедрами толстые звенья своей цепи. Она до сих пор временами надеялась проснуться.
  За следующий месяц она научилась рычать на Микулюшку, приносившего еду. Он говорил каждый раз:
  -Не рычи... А то, съем...
  И каждый раз все более грустным тоном.
  -Я крепостной теперь, что ты рычишь-с. - Сказал он однажды.
  -Крепостной? - Переспросила Линда. - Теперь? - Но он ничего не стал объяснять. Просто еще раз вздохнул, пососал палец, причмокивая и пуская слюни, и ушел. За этот месяц Вику она не видела ни разу. Но все время знала, что она где-то тут, поблизости. Где-то наверху, в том большом доме, который она видела дважды за этот месяц, когда её выгуливали во дворе и мыли из пожарного шланга. Это делала Юля, только какая-то странная она теперь была. Линда знала, что у Вики "все хорошо", какое-то время это успокаивало её, пока не начало злить. С каждым днем тут, девочка чувствовала, как что-то меняется в ней. Сны становились все более яркими, я каждодневные будни - тусклее. И она что-то теряла. Только не очень понимала - что именно. А потом начались кошмары. День сливался после них в однообразный тошнотворный бред из угроз всем кому можно и попыток разорвать эту ненавистную цепь. И каждый раз, с каждым промученным днем, цепь казалась ей все тоньше и тоньше.
  "Почему меня он посадил на цепь, пока она... Это нечестно, мы же так похожи...", бормотала она вначале. "Я убью вас всех!", твердила позже. "Сука, сука, сука...", шептала она, просыпаясь.
  А потом Вика пришла. Сначала ей показалось, что это все лишь сон. Но когда девочка ощутила эти руки, как всегда такие холодные... "У тебя слабое сердце, я помню..."
  -Он сказал, что мы должны уходить. - Медленно, почти по слогам прошептала Вика. Её взгляд изменился - стал еще отрешеннее, чем был. Губы еще белее, черты лица еще тоньше, но главное - исчезли её попытки казаться не собой, выглядеть живой, говорить агрессивно. - Еще он сказала, что ты теперь моя слуга...
  Линда сбила её с ног, и собралась вцепиться в горло, но не рассчитала длины цепи. Подергав цепь и посмотрев на Вику со всей злобой, на которую сейчас был способна, уселась по-турецки и опустила голову. За минуту, которую они снова были вместе, вся накопленная злость куда-то ушла, оставив лишь погашенное желание как-то её показать, но объяснять свою вспышку она все равно не собиралась.
  -Но я так не считаю... - Совсем не удивляясь и все так, же апатично продолжала Вика. - Мы уходим. Сейчас же.
  У неё был ключ от замка, что еще удерживал Линду.
  Ножка двуспальной кровати держалась на соплях, когда Линда прыгала на ней, та скрипела и раскачивалась. "Надеюсь, она не сломается именно в эту ночь..."
  Впрочем, настоящая кровать все равно казалась раем, пусть и с видом на обшарпанные советские обои в придачу к затянувшемуся перестроечному настоящему этого забытого села. Тут не было молодых людей, тут почти не рождались дети. Тут пахло скорой смертью, но уже сейчас Линда видела, как уютно устроится в этой комнате годами пятью спустя семейство медведей. Поэтому газ сюда вести не надо - что мишек травить.
  -Хорошо им тут будет...
  -Он сказал, что в мире людей скоро что-то случится... - Вика замолчала.
  -Что-то?..
  -Наверное... - Вика снова замолчала. Она сидела на кровати, обхватив руками, живот и смотрела вглубь себя. И Линде внезапно захотелось сорвать это оцепенение с подруги, чем угодно, только не оставлять все как есть.
  -Да. Я тоже так думаю. Ты разве не чувствуешь? - Спросила Линда.
  -Что?
  -Томление, как перед грозой.
  -Нет. Мне спокойно.
  -А. Ты же боишься их.
  -Кого?
  -Людей.
  -Теперь нет. Я просто не доверяю им, я никому не доверяла раньше, а теперь даже не знаю.
  Шел снег. За окном. Треснули ветки. Но холода не было, и больше никогда не будет. Не потому, что она изменилась, нет, просто она что-то, наконец, поняла в себе.
  Окошко открылось и показался длинный нос. Девочки влезли через форточку, щелкнув по носу три раза. Вика знала, что нужно именно три и знала как. Нос чихнул.
  -Ненене? - Прохрипел он. - А-а, так вы из Этих...
  -Нет, нас от Этих уже самих Тошнит. - Правду сказала Линда. Вика молчала, Нос был неинтересный, к тому же он был весь в темноте, в углу, там что-то шмыгало.
  -Ясно. - Казалось, голос смягчился. - Сейчас все будет!
  И все - стало! На первом паспорте было выбито "Линда Нэнэнэ", на втором "Вика Нэнэнэ"...
  "Теперь мы точно сестры...", подумала синеглазая, "только вот... эта фамилия... на паспорте?"
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"