Главное

"Не побеждать - участвовать важней!" -

Твердят нам "знатоки" со всех окраин,

Трусливо пятясь с вымятых полей,

Ристалищами выжженых прогалин.

Гораздо проще убедить себя,

Что проиграл ты в общем-целом с честью,

И, славословие себе трубя,

Дать душу окурить парами лести!

"Я сделал всё, что мог - но тут, увы,

Взбрыкнули резво случая копыта,

И, сбросив вдруг наездника во рвы,

Пустились вскачь - а моя карта бита!"

"А я отдал всего себя везде,

И всем где можно показал я всюду -

И вдруг как будто канули в воде

Мои усилия - я думал, первым буду!"

"А у меня вскочила кочка под ногой,

И насморк мучит, и ресница в глазе,

И обувь жмёт, и ремешок тугой,

Поэтому-то, в общем, я промазал!"

"Эх, если бы я плыл чуть-чуть быстрей,

Вода была бы чище, лучше б пахло,

И чуть получше встретил бы судей, -

Тогда бы моё дело не зачахло!"

"Вскочить на брусья - для меня пустяк!

Летаю, как на крыльях, в небосводе!

Но, вдруг, и если б, в общем, как бы, так -

Прослыл бы победителем в народе!"

"Не промах - промах, пораженья нет,

Коль пораженье всё-таки случилось,

И побеждать не к спеху!" - вот куплет,

Который все поют, сдаваясь всем на милость!

"Когда-то все мы были - ого-го!

Когда-то всех мы всем, что есть, бивали!

И все бежали, прячась от всего,

Чем мы им по всему, что есть, давали!"

А что ж случилось с этим "всем" теперь?!

И почему ж вас больше не "боятся"?

Ответ так прост: "Побед закрыта дверь,

И нам теперь в неё не достучаться!"

Но кто закрыл её, каким ключом, когда?

И почему же все везде согласны с этим?

Ведь жаль затрат столь многих лет труда,

Надежд, усилий, "боевых отметин"...

Ключ к той двери - в ответе на вопрос,

В чём смысл борьбы - в победе иль участьи?

Участник не осилит тяжкий кросс,

Но победитель - превзойдёт ненастье!

Война ради войны - абсурдный бред,

И труд ради труда - изнеможенье,

Мечты бесцельны там, где воплощенья нет,

И цель без достиженья - наважденье.

Любовь ради любви - простой разврат, -

Приятен плоти, иссушая душу,

Слова без смысла - трёхэтажный мат -

Бьет разум, как боксёр дубасит грушу.

Участие прекрасно лишь тогда,

Когда, презрев лишения и боли,

И претерпев мозоли от труда,

Мы познаём всю сладость лучшей доли!

Когда мы зрим своих усилий плод,

И знаем - он такой, как мы хотели,

И помним, сколько тягостных невзгод

Мы пережили, добираясь к цели,

То чувствуем, что жили мы не зря,

Что мы не просто сгусток жалкий тлена,

И не кривим мы сердцем, говоря,

Что мы избегли тяжких страхов плена!

Важней всего - победа над собой,

Участье в этом - для души отрада:

Грохочет чувства радостный прибой

В лицо швыряя счастья эскапады!

Смеюсь в лицо "участникам" ничтожным,

Погрязшим в поражениях своих, -

В бегах за оправданием подложным

Им не узнать свободы сладкий миг!

И, несмотря на всё, я утверждаю -

Участье для победы нам дано!

Я побеждаю - я живу - я знаю,

Моя судьба - что сладкое вино!

Эпитафия

Наука умерла... В паркетных коридорах

И кабинетах, пыльных и облезлых,

На кафедрах, в макулатурных норах,

Сидят кроты, томя сознанье в чреслах.

Они слепы от самолюбованья,

Они взахлёб распределяют званья,

Они играют в теннис должностями

И перекидываются харчами.

Распределяя роли, как в борделе,

Иль водевиле жалком и убогом,

Они изображают в жирном теле

Скелет, костьми лежащий за порогом.

Костяк тот звался некогда "наукой",

Был облечен в налитой силой плоти

Душой горящей, славной, мощнорукой,

Что в даль звала на реющем полёте.

Наука двигала воображенье

Дарила увлечённость, смысл жизни,

И мыслью порождённое творенье

Являло славу пред лицом Отчизны...

Но вдруг совсем внезапно оказалось,

Что мысль чужда незрелому сознанью

Толпы унылой, тёмной - чёрный хаос

Стал поглощать могучее дерзанье.

В святые стены университетов

Просачивалось мелкое отродье

Из карьеристов и приспособленцев,

Что жемчуга ловили в мелководье.

Образованье сделалось кормушкой

Ничтожных и невежественных хамов,

Что чувствуют ушами и макушкой

Соперников талантливых изъяны.

И хамы обессилили науку,

Её развитие сведя к проформе,

И запустив бессовестную руку

В карманы к людям, взятку сделав нормой.

Они труды писали для "проформы",

Для "галочки" печатали статейки, -

Их содержанье далеко от нормы,

А выводы не стоят и копейки.

На конференциях - доклады ни о чём,

На семинарах - мнения скупые:

В дискуссиях пространно, горячо

Обсасывали мысли черновые...

И сила таяла в плечах науки мощных,

И от бессилия подкашивались ноги,

Хребет был сломан, и на мышцах тощих

Держался весь сей организм убогий.

И, наконец, пришла пора кончины -

Душа покинула безрадостное тело:

Живую мысль сменили на личину,

На маску мёртвую, расписанную мелом.

Студенты превращаются в статистов,

В бездельников за плату - аспиранты,

И диссертации штампуют слишком быстро,

И затухают бедные таланты.

Преподаватели лишь заняты карьерой,

Довольствуются малым и ущербным:

Побеждена давно наука "Верой"

В посты и званья; нет конца хвалебным

И сладким одам всякому "начальству",

Которого повсюду мириады:

"Жрецы науки" бесконечно рады

Открыть дорогу низменному хамству.

И взору предстаёт большой театр,

Где всюду роли и везде актёры:

Вот умывает руки прокуратор,

Вот распинает суд пантократора...

Науки между тем гнилые мощи

Покоятся в чулане за порогом...

О, сладкая мечта, в какой ты роще?

О, мысль! Теперь общаешься ты с Богом...

Великий Учитель

Глаза гнилые, лицо гнилое,

И поведенье гнило-заводное

В гнилой душонке - гнилые чувства

Гнилого интеллектуального распутства.

Немудрено, что всё покрыто гнилью -

Ворочается нечто в центре тела,

Давно уж запорошенное пылью

В котором искра духа захирела.

И под покровом черепной коробки

В гнилом мозгу заплесневело бродят мысли,

Что как трясина грязны, чёрны, топки

Как щелочи вонюче-желчно-кислы.

Трусливо гадит, гадко озираясь,

Презренный раб, до верху полный гнили.

Он в спины всаживает нож, не каясь,

И предаёт всех, что ему постыли.

И он не виноват, что он такой:

Бывает, создаёт природа

Как бы в насмешку над самой собой

Ущербного и гадкого урода,

Что мир себе иным не представляет,

Как только в роли цели и объекта

Для пошлого, поскудного проекта

В котором он натуру проявляет.

Такие создаются в назиданье -

Они свидетельствуют глубину порока,

Показывая пропасть расстоянья

До совершенства Божьего Чертога...

И всё-таки, мы благодарны будем

За встречу с этим низменным уродом:

Через неё мы жар души пробудим

И не дадим сломить себя невзгодам!

И не позволим мы таким мерзавцам

Глотать сердца, питаясь нашей силой,

И не глумиться жалким святотатцам

Над храмом духа в зависти постылой!

Мы превзойдём ничтожество и низость

И выйдем победителями гнили, -

Но будем помнить ужасающую близость

Границы бездны, по которой мы ходили...

Истина

В далёких и лазоревых высотах,

Где свет пронзает ясность мирозданья,

Где строй Вселенной, словно в дивных нотах

Расписан чудно мастерскою дланью,

Где мраморные кручи и громады

Причудливых, величественных терний

Плывут торжественно, и мириады

Светил и звёзд мерцают в час вечерний,

В тиши бездонной, девственной, великой,

Юдоли сладкой ангелов небесных

В красотах потаённой силы дикой

Живёт мой Дух, что чужд пределов тесных.

Он прозы чужд унылой и безвкусной,

Сторонится подёнщины бесцветной,

Не снизойдёт он до личины тусклой,

Но будет вдаль спешить к мечте заветной.

Чужды ему ничтожество и зависть,

Ведь знает он, что от начала века,

Даётся каждому особенная радость,

И горе ждёт любого человека.

Сторонится он сборищ многолюдных,

Когда препятствуют они его полёту,

Зрит в Личности единство качеств чудных,

Что раскрывают вышнюю работу.

В нём хрупкость с мощью спаяны навеки,

Он твёрд и нежен, молчалив и шумен,

Он бодрствует, не смыкая веки,

И, видя суть, он весел, остроумен.

Он знает о своём несовершенстве,

И чувствует всю тяжесть недостатков, -

Но ищет в слабостях небесное блаженство,

Возвышенность искусов плоти сладких.

В явленьи каждом видит он намёки

На предначертанную волю Рока,

Спокойно входит в мутные потоки

Судьбы, хранящей каждого до срока.

Умеет он любить и ненавидеть,

Умеет он прощать чужие страхи,

Способен откровенностью обидеть,

Но не отправит подлостью на плахи.

Он дальновидно ставит свои цели,

И добивается их шаг за шагом

И время безразлично - дни, недели,

Иль годы - воплотит он их с размахом!

Но где бы Дух в пути не находился,

Летя по этой призрачной юдоли,

Влечёт его туда, где он родился,

В небесные просторы чистой воли.

И, побуждая плоть свершать деянья,

Бороться, достигать, страдать и гибнуть,

Он пребывает там, где все желанья

Уже исполнены - в садах и кущах дивных.

Он внемлет чистой музыке небес,

И в райском сонме вышнем мессу служит, -

И не гнетёт его тяжёлый пресс

Из чувств и мыслей: он со Светом дружит!

Праздник короля

В стране великой и прекрасной

В эпоху смут и треволнений,

Раскачки маятников разных

И бесполезных словопрений,

Когда одни всего хотели,

Другие всё давно имели, -

И в ожидании потели

Конца всей этой канители,

Жил во дворце большом и светлом

Король, что царствовал согласно

Порядкам древним и прекрасным

Храня корону в сейфе тесном.

Монарх наш был особой робкой,

Жил монотонно, даже пресно

Толпы боялся слишком бойкой

Кричащей громко и нелестно.

Боялся он менять наряды

И заставлял своё семейство

Носить одно и то же к ряду

На каждое священнодейство.

Он на коня влезать боялся,

Чтоб не свалиться ненароком,

Мундир на нём безбожно мялся,

И шлем кривился левым боком.

Любил кататься на машине, -

Но только старой, - и бывало,

Что иногда худились шины

Зимой же часто поддувало.

Он был весьма сентиментален,

И обожал своих собачек,

Он был и к кошечкам лоялен,

И без ума от конных скачек.

Он был заядлый огородник,

В садах своих лелеял розы,

Он никудышний был охотник,

И ненавидел паровозы.

Раз в год, в столицу отправляясь

В вагоне ( не совсем любимом! ),

Он наблюдал в окно, теряясь,

Страну на расстоянье зримом.

Торжественно входя в Парламент,

Он тихим голосом, картавя,

Боясь не поломать Регламент,

Читал бумажку не лукавя.

И быстро покидал столицу,

Такую странную, шальную,

Чтобы попасть в свою светлицу,

И, неприятностей минуя,

Спокойно жизнью наслаждаться

В счастливейшем уединеньи,

С детьми любимыми играться,

В камин подбрасывать поленья,

И, отходя ко сну, на ложе

Супруге тихо улыбаться

( Ей был он верен невозможно, -

Таким теперь откуда взяться! )

Он чтил традиции ретиво,

Боялся очень изменений,

И реагировал ревниво

На свору агрессивных мнений.

Он бабушку свою любил,

Боялся очень маму с папой,

Весьма примерным сыном был,

Себя вёл скромно тихой сапой.

Любил не очень он читать,

Науками не утруждался,

Не мог в теории вникать

И практикой не занимался.

И вот однажды, по утру,

Проснувшись в царственной постели,

Он вдалеке узнал игру

Бодрящей радужной свирели.

Ей вторил гулкий барабан,

И вой буравящий волынки,

И дефиле полка улан

В заутренней туманной дымке.

Когда ж рассеялась она,

И солнце заиграло ярко,

Король увидел из окна

Парад на платце возле парка:

Гвардейские полки во фрунт

Расправили свои знамёна,

И сотрясался мощно грунт

От залпов пушек, и от звона

Церквей больших колоколов

В душе накатывала радость,

Вопил "Ура!" со всех концов

Народ, что ищет в крике сладость.

Король призвал к себе слугу,

Спросив его: "Что значит это?

И почему там, на лугу,

Послы толпятся всего света?"

"Сегодня Праздник, мой Король!" -

Слуга ответствовал почтенно. -

"Что ж чествуют они, позволь!" -

"Ваш Юбилей, для них священный!".

"Сегодня двадцать лет, как Вы

Владеете Короной славно,

И в окружении молвы

Полмиром правите державно!"

" Внизу Премьер-министр ждёт,

В любимом Вашем экипаже

И рукоплещет весь народ -

И чистый лорд, и нищий в саже!"

И в удивлении Король

Сошествовал к стране счастливой,

Аристократию и голь

Даря улыбкою стыдливой.

Приняв торжественный поклон

Премьер-министра, он уселся

В сиденья кожанного трон

И от волнения зарделся.

Взревев моторами стальными,

Автомобили покатили,

Сверкая бликами шальными,

Гвардейцы сабли обнажили,

Народ в безумии стенал,

Струились реки славословий,

Оркестр гимн страны играл

И пели люди всех сословий.

И, наблюдая этот пир

Веселья, радости и счастья,

Весь этот разноцветный мир,

Его так славящий со страстью,

Король был просто поражён,

И в удивлении смятенном

Спросил Премьер-министра он,

Сидевшего с лицом степенным:

"Скажите, сударь, в чём причина,

Что я безумно популярен?!

Ведь я лишь скромная личина

И я в политике бездарен!"

"Я не читаю ничего

И я ни в чём не разбираюсь

Стесняюсь сана своего

И, исполняя роль, стараюсь"

"Лишь не ударить в грязь лицом

Не опорочить статус трона

Ведь по сравнению с отцом

На мне смешно сидит Корона."

"Я неучён, я неумел,

Я не юрист и не оратор,

За мною нет великих дел

Не вождь я, не администратор."

"Неужто славный Наш народ

Посредственностью столь доволен?

И, обозрев мой древний род,

Меня примерным звать он волен?!"

Склонив свою главу седую

Пред Королём в почтеньи скромном

Улыбку на лице рисуя,

В манишках белых, фраке чёрном

Премьер-министр так ответил

На суверена удивленье:

"Король мой с мудростью заметил

Монарших подданных влеченье!"

"Но в том, что славит Вас народ,

Неистовствуя и стеная,

Никто чудного не найдёт,

Коль, непредвзято разбирая,"

"Заглянет вглубь причин сего.

И Вам отвечу, Государь,

Что в свете мненья моего

Народ счастливее, чем встарь!"

"Когда взошли Вы на престол,

Гораздо больше было нищих, -

Теперь же каждый скудный стол

Хоть худо-бедно - полон пищи!"

"И то, что Вы давали всем

Самим возможность обсудить,

Как устранить тот груз проблем,

Который им мешает жить,"

"Позволило снабдить работой

И вызволить из нищеты

Всех тех, что жили кровью-потом

И гибли в норах, как кроты."

"Вы соблюдали все законы,

И выполняли ритуал,

Несли достоинство Короны

Храня традиции портал."

"Вы делали лишь то, что нужно,

Чтоб Конституцию блюсти, -

Поэтому все власти дружно

Могли свои дела вести."

"Вы не высказывали мнений,

Что бьют по авторам своим,

Вы избегали словопрений

Что с многих лиц сдувают грим."

"Позволили Вы нам самим

Порядок строить на законах,

Фундамент коих в Жизни зрим,

А не в пустых идейных звонах."

"Мы знаем, в чём наши права,

И в чём обязанности наши, -

Исчезла произвола тьма,

И в том опять заслуги Ваши!"

"Вы не вникали в ход проблем

И не навязывали властью

Решенья многих спорных тем,

Подсказанных преступной страстью."

"При Вас Парламент в полной силе

Страну родную представлял, -

Правительства стабильны были,

И всяк сверчок шесток свой знал."

"В эпоху страшную войны

Вы были со своим народом,

И изо всех концов страны

Вам слали деньги переводом,"

"Чтоб Вы спасали сирот, вдов,

Лечили раненых героев,

Освобождали от оков

Попавших в плен солдат-изгоев."

"Вы посещали поле брани,

Но офицерам позволяли

Самим в туманной дымке ранней

Вести бойцов к победе стали!"

"И вот, когда пришла Победа,

Вы не оспаривали званий -

В тени стояли от лафета,

Оглохнув от рукоплесканий"

"Героям, славу заслужившим -

Вы ж не тянулись к тем сраженьям,

И с радостью вернулись к жившим

В поместье розам и оленям."

"Вы мощных армий не желали

( Теперь мы Армию имеем! ),

Бездумно Флотом не играли,

Чью мощь мы ныне лицезреем!"

"Тверда и крепка оборона,

Хозяйство наше на подъёме, -

Что может лучше быть для трона,

Монарху дав забыться в дрёме,"

"К жене вернувшись, столь желанной,

И к детям сладким и любимым,

Избавиться от сечи бранной, -

И слыть в веках непобедимым!"

"Вы были верным семьянином, -

А это люди уважают! -

Прекрасным, добрым, чутким сыном,

Что подданные также знают."

"Не разбираетесь в науках? -

За Вас мы с ними разберёмся!

Иль управлять боитесь в муках? -

Мы сами как-нибудь прорвёмся!"

"Вы ж поддержите нашу веру,

Что в мире идеал витает, -

Что можно жить, познавши меру,

Лицо которой воплощает"

"Король наш, светлый и прекрасный,

Что сам живёт, и жить даёт,

И свой народ, безумно разный

Дорогой правильной ведёт!"

Тайна саванны

В саванне дикой и безбрежной

Где буш цветёт весной дождливой,

Где в тени баобаба нежной

Макаки бродят говорливо,

Где стаи антилоп безумно,

Спасаясь, мечутся пугливо,

И выводки слоновьи шумно

Кочуют в играх шаловливо,

Живёт прекрасный, величавый,

Могучий Лев с большою гривой,

Клыками мощными, и славой

"Царя зверей" неоспоримой.

Он горделиво выступает

Главою царственного прайда

И дичь стадами загоняет,

Подстерегая с аутсайда.

Его завидев, убегают

Большие звери с водопоя,

Ему дорогу уступают

С почтительностью вековою.

Он властвует над всем, что может

Узреть в пространстве дальнем око,

И лишь одно его тревожит,

Когда он бродит одиноко.

Боится он в своём величье

Лишь одного во всей саванне,

Уходит, распознав обличье

Чего-то жуткого в тумане.

Страшится он в своём уродстве

Повсюду шарящей гиены,

Живущей в чёрном диком скотстве,

И жрущей падаль в бездне скверны.

Она собою воплощает

Смрад ужаса и мерзкой злобы, -

И страшный вой оповещает

О пиршестве нижайшей пробы,

Когда животных павших трупы

Гиены страстно пожирают

Терзая пастью спины, крупы,

Когтями шкуры разрывают.

Они безжалостны и жадны,

Подлы, нахальны, агрессивны,

Для них что смрадно - ароматно,

И что ужасно - то красиво.

Они упрямы и упорны,

Бескомпромисны и циничны,

Всегда и всюду грубо вздорны

И в поведении двуличны.

Ущербность чуя от рожденья,

Они стремятся к грубой силе,

И группируются по звеньям

Чтоб в одиночку их не били.

Они не знают благородства,

Отверженность собой являя,

И, будто в мести за уродство,

Идут за Львами, их стращая.

Когда же Лев, ведя охоту,

Дерёт быка иль антилопу,

Его кровавую работу

Сопровождают вой и ропот.

Но горе, если Лев один:

Его гиены окружают, -

И, отступая вглубь долин,

Свои трофеи он бросает...

Рыча в тени, издалека,

Он видит шайку мародёров,

На части рвущую бока

Его добычи средь раздоров.

Но водиночку трудно Льву

Прогнать гиен большую стаю.

Прольёт лишь кровь он на траву,

К обрыву оттеснённый с краю.

Большая в том у Львов беда,

Что не живут они едино, -

Цари ведь вместе иногда,

А сброд густеет словно тина.

Но если Львы объединятся,

Тогда гиенам остаётся

Лишь в норах диких укрываться

Где смрад от разложенья вьётся.

И только ночью, озираясь,

Они посмеют выбираться,

И падаль жрать, от страха скалясь,

И место знать - отребьем зваться!

Уроки Рима

История - всегда учебник

Непредсказуемых вещей:

Она и тризн готовый требник,

И праздничный салют огней.

Но есть в истории эпохи,

Когда отчётливо и ясно

Видны величия всполохи

Иль тление углей напрасных.

И вот тогда рукою щедрой

Даёт история уроки,

Являя духов стойких недра,

Бичуя страсти и пороки.

Ничто так ясно нас не учит,

Как Рима слава мировая,

Что ревность и сознанье мучит

Примеров массу нам давая.

И каждый видит в ней таких

Различных качеств отраженье,

Что будят жар в умах одних,

Других же вводят во смятенье...

Когда мы пристально вглядимся,

В истоки царства мирового,

То поневоле поразимся

Ничтожной скудости былого:

Первоначальные римляне

Как звери жили в жалких ямах

В болотах грязных на поляне,

Нарытых в диких топях самых.

И даже женщин, без которых

Нет счастья в жизни ( и детей! ),

Они стащили, словно воры

И увезли к себе скорей.

Изгои эти люди были,

Лишённые любых условий,

И варварским отребьем слыли

Среди народов "высшей крови".

Но был у них угрюмый Дух,

Неодолимый, цельный, стойкий,

Рождённый кровью братьев двух,

Возросших в дикости, как волки.

И сотни долгих, трудных лет

Они боролись за признанье, -

И воссиял свободы свет,

Через бесчинства и страданья.

Другие сотни лет потом,

Чтобы себя обезопасить

Сражался Рим со всем копном

Врагов - тиранов разных мастей.

Но в том и есть ирония судьбы

Что годы тратя тщетно в поле битвы,

Вдруг получаем сразу, без борьбы

Весь мир, пройдя по краю острой бритвы!

Так было с Римом в грозный час, когда,

Вступив в сраженье с мощным Карфагеном,

Он потерял плоды шести веков труда

Разгрома чудом избежав, и плена.

Но после этого ужасного паденья, -

А ведь конец, казалось, неминуем! -

Народ воспрял и обнаружив рвенье

Врага изгнал, и всем, что есть, рискуя

Преследовал его до самых стен

Ужасного и проклятого града,

Что был низвергнут в разрушенья тлен

Из дивно плодоносящего сада.

"Давайте уничтожим Карфаген!" -

Вещал с трибуны долго мощный старец,

И наконец изгнал с мирских арен

Врага великого под звон мечей и палиц.

В тот миг, от жутких страхов отойдя,

Рим обнаружил странную картину:

Вчера борьбу за жизнь и смерть ведя,

Он получил военную машину,

Которая сегодня, при желаньи,

Ему способна двери в Мир открыть,

Чтоб править им могучей, стойкой дланью,

Народов тяжбы старые судить.

И вот, всего в теченье полувека,

Рим подчинил себе такие государства,

Что трудно в представленьи человека

Их уместить без должного лукавства!

Но страх потери обретённой власти

Толкал римлян идти с мечём всё дальше,

Превосходя угрозы и напасти

В большом, непобедимом, страшном марше.

В ещё недавно захолустный град

Текли сокровища безумною рекою,

Рабов, товаров, денег водопад

Расписанный стогласою молвою.

Повсюду в мире утверждая "Право",

Незыблемый для всех вводя "Закон",

Рим на свободе строил свою славу, -

Но на костях владычествовал он;

И, управляя сочетаньем диким

Из высших идеалов и меча,

Обманом утешал себя великим

Что вечно будет властвовать, уча.

Но невозможно быть свободным,

Вводя для прочих путы рабства,

И долго следовать законам,

Верша подспудно святотатства!

И ложь, лежавшая в основе

"Порядка римского", в итоге

Как ржа разъела сталь на крове,

Беду поставив на пороге.

Народ свободный стал толпою

Всему на свете безразличной,

Дающей пьянству и разбою

Вершить расправы местью личной.

Мораль в растленье захирела

И овладевшие деньгами

Стремились бизнес грубый делать

Торгуя всеми должностями.

А денег всюду были горы,

Не знавшие конца и края:

Дань, выкупы, налогов сборы

Жгли алчность, души распаляя.

Уже отдельные римляне

В сведеньи личностных счетов,

Готовы были поле брани

Устроить в городе Отцов.

И вот, один из полководцев,

Пытаясь скверну уничтожить,

Полки своих и инородцев

Ввёл в Город, чтобы чернь стреножить.

Людей повсюду убирая,

Не знал он удержу ни в чём

Жестокосердие являя

Стоял повсюду на своём.

И в ослепленьи полагая,

Что отстоял Закон святой,

Он тиранию ввёл без края

Своей железною рукой.

Но преступлением Закона

Нельзя Закон восстановить,

И поощрением притона

Нельзя воров искоренить!

Грызня за власть усугублялась,

Другие методы вводя,

И беззаконье оставалось

Свободы силу низведя.

А между тем в стране далёкой,

Что не известна никому,

В юдоли варварства убогой

Сиял уж тот, что прочил тьму

Свободе Града мирового.

Он был Великий Гражданин, -

Но честолюбия такого

Ещё не ведал Палатин!

Служил он Риму очень долго,

На всех блистая должностях,

Нёс бремя денежного долга,

Транжиря средства в пух и прах.

Но их он тратил не бездумно:

Он взятками людей скупал,

И если было очень трудно,

Вновь у клиентов занимал.

Значенье деньги не имеют

Для тех, кто властью ослеплён, -

Они лишь силою владеют

Вознесть хозяина на трон!

Умел он быть молниеносным

И, улыбаясь, говорил,

Чтоб досадить коллегам косным:

"Пришел, увидел, победил!"

В нём добродетель и пороки

Как сплав - слились в один металл, -

И меч из стали, - гибкий, звонкий, -

Он собственной рукой сковал!

Он был женат "без подозренья",

Чужих маня соблазном жён,

Всегда был трезвый - опьяненье

Собой готовил Риму он.

Он в совершенстве знал законы,

Чтоб тем верней Закон срубить,

Повсюду низлагал короны,

Свою готовясь утвердить.

Он был политик, и войну

Он вёл как-будто не желая,

Свою свободную страну

К себе попутно приручая.

И поздно разглядел Сенат

Его коварную личину,

И встал опять на брата брат

В войны ужасную годину.

Он разгромил своих врагов

И их простил великодушно,

Пытаясь облачить покров

На преступления двурушно.

Но не преступнику прощать

Жертв преступленья своего!

Он должен лишь возмездья ждать

Не веря больше ни в кого!

Убит был гений-искуситель

Руками друга и Сената

Отправлен в вышнюю обитель

Жрецами римского Пената.

И Рим опять погряз в страданьях,

Былое мысля возродить, -

Но, что потеряно, в стенаньях

И боли уж не пережить.

И вот, уродливость являя,

Монарх в Республике возник, -

Тиран в свободе, дьявол в Рае,

В одном - скотина и мясник!

Взяв имя жертвы за основу,

Был создан титул роковой,

И ужасающее слово

Шлейф крови тянет за собой.

Кто имя это на челе

Своём нечаянно напишет,

Пусть приготовится к земле,

Что хладом тлена в спину дышит!

Наследуя один другому,

Боролись "цезари" за трон,

Соблазну следуя большому

Из Рима вылепить притон.

И большинство из них стремилось

Прославить каждый свой порок,

И злонамеренно глумилось

Над тем, что чтит могучий Рок.

Один на острове устроил

Разврата пир среди садов,

Доносчиков ко всем пристроил,

Стращая звоном кандалов.

Другой Сенат так ненавидел,

Что жён сенаторов растлил,

И честь собранья тем обидел,

Что заседать коня водил.

Актёром вырядился третий,

И вот, поэзию любя,

Для силы слов и междометий

Жёг Рим, народ его губя.

Четвёртый же на деньги Рима

Кутил безумно целый год,

И с алчностью неодолимой

Ограбил вдов, губя сирот.

Но всякий раз бесчинства эти

Кончались крахом неизменным,

Неся проклятье вглубь столетий,

Мстя смертью "цезарям" надменным.

И сотни властолюбцев страстных

Кончали гибелью ужасной,

Пример давая разномастный

Борьбою тщетной и напрасной.

Когда за беззаконья смерть

Тиранов дерзких настигает, -

Уже и в том Закона твердь

Свободы силу проявляет.

Так мстил за униженье Рим,

Свободный раб своей же власти,

Чей дух в трудах необозрим,

В безделии - страшней напасти!

Тираноборчество тиранов

В причудливости отражало

Достоинство, что как тараном

Ум бередило, сердце сжало

Людей, теряющих свободу,

Что жили ею и питались.

И предал Рим свою природу

И разрушенью подвергались

Основы мощи, что когда-то

Дух исполинский пробудил;

И постепенно, воровато

Себя Град мира изводил.

Напрасно сумрачный философ

Мораль пытался возродить,

Стремясь решение вопросов

На мощь рассудка возложить.

И тщетно блеск великой славы

Того, кто покорил Восток,

Затмить пытался след кровавый

И слёз страдальческих поток.

Наследник этого героя

Завидовал ему безмерно,

И в чувстве низкого покроя

Его величье вывел в скверну.

В тот год при нём свои границы

Безбрежный Рим установил:

И прочертили в небе птицы

Путь, что Великий Град сгубил.

Кто для себя и сил своих

Пределы роста робко ставит,

Начнёт паденье в тот же миг,

Когда свой взор назад направит!

Отгородившись от Вселенной,

В себе вариться начал Рим

Гордясь своею славой бренной

И тем, что он непобедим.

Но в ослепленьи эгоизма

Он сам того не замечал,

Как силы таяли, и тризны

Всё больше с годом год справлял.

В коррупции верхи погрязли,

Сенат лежал опустошён,

В провинциях легатов дрязги

Попрали силою Закон.

Солдаты правили страною,

Казну транжиря своевольно,

Круша железною рукою

Всех граждан, мыслящих крамольно.

И постепенно, с каждым годом,

Скудела на людей земля,

И вслед за вымершим народом

Сады зачахли и поля.

Всё ниже падали доходы,

Горели мятежи рабов,

Одолевали недороды,

Росли проценты от долгов.

И вот, правительство решает

Проблему снять в один присест, -

На поселенье приглашает

Народ из самых диких мест.

Давая варварам возможность

Селиться в землях опустевших,

Рим забывал про осторожность

Под гнётом ран, в груди горевших.

И занимаясь лишь латаньем

Проеденных бюджетных дыр,

Себя он отдал на закланье

Чужих пришельцев и проныр.

Селились варвары повсюду,

Вливались в армию, в Сенат,

И массы низменного люда

Заполонили Вечный Град.

И Рим дарил своё гражданство

Пришельцам дерзким каждый раз,

Когда они, заняв пространство,

Мятежный подымали глас.

И был духовно подменён

Великий Град, столетья крепший,

Слабел, растленьем покорён

Орды врагов, внутри осевшей.

Так пало римское гражданство -

Удел свободных и героев, -

Переродилось в форму рабства

И верноподданство простое.

Кто поощряет чужаков -

Чужих по Духу - тщась обманом,

Теряет вскоре стол и кров,

И память - поздно или рано!

И наконец, сдавая власть,

Бросая земли постепенно

Град обречён был низко пасть,

Пред мощью варварства и скверны...

Но пал ли в самом деле Рим,

Когда ворота сокрушая,

Враг нёс уже открыто дым,

Огонь и смерть, всего лишая

Великий Град, что был повержен?

Нет, он погиб уже тогда,

Когда, растоптан и отвержен

В величьем славные года,

Был уничтожен Дух Свободы

И Силой подменён Закон.

Рим предал суть своей природы -

И был за это обречён!

И тьма вандалов, торжествуя,

Не в Риме правила разбой:

Она куражилась, ликуя, -

Она пришла к себе домой!..

Удобрения

В природе мудрой всё проходит

Один большой круговорот,

Сначала младость буйно бродит, -

Потом вдруг старость настаёт!

И то, что юности казалось

Движеньем смелым вширь и ввысь,

Глядишь - настолько истаскалось,

Что тихо хлюпает, как слизь.

И мир идей таких примеров

Даёт несчётное число:

Одни стагнируют в химеры

Другим - чуть больше повезло.

Когда, оформив мысль шальную,

Философ имя ей даёт,

И, угол зрения шлифуя,

Научный метод создаёт,

Он тщит своё воображенье

Что дал сознанью новый путь,

И человеческое рвенье

Его освоит как нибудь.

Но тот, что путь сей проложил,

И те, что по нему идут,

Различны в примененьи сил,

Что парадигмы им дают.

Ведь в каждой новой голове

По-новому идёт процесс

Принятья мысли, что внове,

Её пускания под пресс.

И каждый ум нередко жаждет

Всё то, что было, превзойти.

Но стоит мысль сменить однажды, -

Её уж больше не найти!

Она теряется под спудом

Других идей, нередко чуждых,

И, покрываясь пыли пудом,

Лежит во тьме совсем без нужды.

Проходят дни, года, столетья,

В неё вливая разный смысл,

И оплетая странной сетью

Из слов, и образов, и чисел.

И результаты примененья

Всего одной такой идеи

Нередко ставят под сомненье

Все умозрения затеи...

Так в ресторане на обед

Нам подают большое блюдо,

В котором всё, что видит свет

Искусным выложено чудом.

Но в рот беря деликатесы

И наслаждаясь вкусом тонким,

Мы разрушаем меры, весы,

И сущности жеваньем звонким.

Во рту шедевр сей предстаёт

Одной сплошною мешаниной,

И, попадая в пищевод,

В желудок катится лавиной.

Но организм лишь то берёт,

Что в данный час для жизни нужно,

Всё остальное - дальше шлёт,

Дорогой длинной и окружной.

И наконец шедевр бывший

Манивший вкусом, ароматом,

Становится отвратной пищей

Червей, личинок, мух мохнатых...

Так и идеи чрез умы

Проходят путь "мыслеваренья", -

Одних доводят до тюрьмы,

Других - до белого каленья...

Но есть и те, что мысль развив,

Постигнув логику идеи,

Идут, как моряки в прилив,

Вперёд, зерно прогресса сея.

................................

И в тот момент отмершие идеи,

Что в землю были брошены когда-то,

И проросли, и пали, долго тлея,

Питают жатву новую богато!..

Чёкнутый

В далёком, сиром, бедном захолустье,

Чей берег дикий в океан врезался,

Разбитом надвое ленивым грязным устьем,

Потока, что в источник Вод вливался,

В земле, забытой всеми и повсюду,

Боящейся соседской мощи стойкой,

Счастливому завидующей люду,

Живущему торговлей пёстрой, бойкой,

Жил принц побочной крови королевской

Из рода, что внезапно и недавно

Корону получил, закончив славно

Войну, осмелясь выдвинуться дерзко.

Был схимником он, Орден возглавляя,

Казна которого слыла довольно скудной;

Монахи жаловались, требы исполняя,

Что кормят их прогорклой кашой мутной.

Чуть-чуть хромой, слегка косил он глазом,

Когда смотрел куда-то, щурясь в тусклом свете,

Был близорук, - боялся спутать с тазом

Шлем рыцарский поутру на рассвете.

Но был сей принц романтик безнадёжный,

И книгочий, каких в природе мало.

Секстан держал он в кельи невозможный,

И астролябий всяческих хватало!

Прочтя молитвы, он смотрел в ночное небо,

Отсчитывая угол звёзд примерный.

Приобретал любые карты, где бы

Он не нашёл их, всем платя монетой верной.

Мечтал он часто о далёких странах,

Ночных светилах, что плывут в высотах.

На кораблях, по форме очень странных,

Помешан был он, ошивался в портах,

Беседуя часами с моряками,

Вопросы путешествий обсуждая,

Он грезил рыбами, китами, островами,

Недюжинное знанье проявляя.

Со снисходительностью Двор смотрел на это,

Король был принцем часто недоволен,

Ворчала Церковь, вспоминая про обеты,

И сетуя, что принц душевно болен.

Народ крутил с весельем у виска,

Считая принца дурачком несчастным,

А рыцари смотрели свысока

На чудака, что бродит днём ненастным

У самой кромки пенистой волны,

Что рассекает мощный гром прибоя:

Чуждался принц бессмысленной войны

И славы не искал на поле боя.

И вот, однажды, на торжественном приёме

Зашла беседа о большом чужом богатстве

Тех стран, что всю Европу держат в стрёме

Своей торговли, словно в монопольном рабстве.

И говорили все: "Да, наше государство

Обречено на бедность и страданье.

Там связи, Византийское Цесарство,

А мы - лишь на отшибе мирозданья!"

"Мы - захолустье, дикая страна,

Сидящая на скудных голых скалах,

Струятся реки мёда и вина,

А нам перепадает очень мало!"

Внезапно принц, обычно очень тихий,

Свой голос подал робкий и стеснённый:

"Весь мир вокруг - огромный, чистый, дикий -

Ждёт нас, омытый бурной и солёной"

"Водою Мирового Океана,

Чьим брегом королевство наше служит!

Зачем смотреть туда, где Солнце рано

Встаёт и лишь затем по свету кружит?"

"Давайте обратим своё вниманье

На Юг и Запад: там мы не бывали.

И, приложив терпенье и старанье,

Откроем то, что предки не видали!"

"Мы не должны бояться плыть по свету,

Коль море лишь одно для нас закрыто.

Где перспектив для нас высоких нету,

Там смысла нет искать плодов налитых!"

"Не будем слепы: перед нами все богатства,

Что только ждут, чтоб мы их сами взяли.

Довольно перед теми пресмыкаться,

Что мелкую торговлю повязали!"

"И если не останемся глупцами,

То скоро эти страны с вожделеньем

Униженно стучаться будут сами

В те двери, что теперь дарят презреньем."

"И станем мы богаче всего света

Что будет с завистью взирать на нас, теряясь,

И будут все искать поддержки и совета

Короны нашей, угодить стараясь!"

Смотря на принца в тягостном сомненьи,

Или с досадою глаза потупя,

Иль в страхе высказать не то, что нужно мненье,

Иль взгляды дикие в огонь камина лупя,

Сидели возле трона царедворцы,

Почёсывая руки и затылки,

Церковные смутились крючкотворцы,

И инквизиторы негодовали пылко.

( Сказать нам надо сразу: в ту эпоху

Боялись все всего везде и всюду.

Боялись Бога, дьявола и кроху

Свободомыслия, мозги мороча люду.)

"Его Высочество, наверно, не в себе,

Такую крамолу открыто утверждая!

Ведь Церковь с ног сбивается в борьбе

От ересей Европу ограждая!"

"Давно известно и утверждено

Со слов весьма почтенных Птолемея,

Что мир - тарелка, Юг и Запад - дно,

Где в адском пламени грехи страдают, тлея!"

"Неужто, принц, Вы в суете хотите,

Нарушить дорогие нам каноны,

И души подданных поставите на коны,

Себя ж на посмеянье отдадите?!"

И вслед за этой праведной руладой

Толпа приспособленцев загудела:

"Нет, нет, нам этих авантюр не надо!

Не дай-то Бог чтоб нами овладела"

"Такая мысль, что нас заставит делать,

Всё то, к чему мы с роду не привычны!

Уж лучше в бедности сидеть осоловело,

Чем жертвовать покоем жизни личной!"

"Всегда синица лучше журавля,"

И далее, и всё в таком же роде,

"Да здравствует родимая земля!"

"Подумаем-ка лучше о народе!..."

И принц покинул затхлое собранье

Самоуверенных невежд трусливых,

И пробудилось в нём горячее желанье

Всё сделать самому, не слушая глумливых

Досужих мнений низменных умов,

Что лишь мешают, но не помогают.

И от задорных, откровенных слов

Он к действию дорогу открывает!

Собрал он всё, что было в кошельке,

И Орден раскошелиться заставил,

И, средства скудные держа в своей руке,

Все силы на строительство направил.

На неприступной, сумрачной скале

Возвёл он форт, в котором поселился,

И, позабыв о жизни на земле,

К созданью флота весь он обратился.

Взирала с удивлением страна

На принца непонятные причуды;

Насмешками и слухами полна,

Она молола мненья, пересуды,

И принца окрестила "моряком",

Иронию влагая в это слово:

Ведь был он сухопутным существом,

И плавать даже не умел толково!

И вот, настал момент, когда на море

Построились могучие суда,

И в скорости своею с ветром споря

Вдаль понеслись, неведомо куда.

Упорно продвигаясь, с каждой лигой,

Они плыли отчаянно на Юг,

И якорные цепи, как вериги,

Гремели, брошенные сонмом смуглых рук.

Всё дальше с каждым годом забираясь,

И открывая новые края,

На карте их чертили, поражаясь,

Той многоликостью, что славится Земля.

И вот, давно насмешки присмирели,

Казна страны наполнилась добром,

Былые конкуренты обомлели,

Увидя горы злата с серебром.

Уж принц скончался, чествуемый всеми,

Но корабли, что в море он пустил,

Всё плыли, направляемые теми

Кого в Мечту он верить научил.

Так был открыт весь свет рукой того,

Кто мыслил многолико, непредвзято,

Свободный и открытый для всего,

Что пищу для ума даёт богато.

.......................

Как часто те, кого считает этот мир

Забавным чудаком иль сумасшедшим

Пророком предстаёт, народы ведшим

На славный и величественный Пир!

Виртуалы и реалы

Одно лишь дерзкое творенье

Во всей Вселенной вьёт Мечту,

Её продляя воплощенье

И превращая в суету.

Но в этом вечном достиженьи

Того, чего никто не знает,

И кроется Закон творенья,

Что Бытие осуществляет.

Творенье это - Человек -

Сам порождение Мечты

Того, кто Слово произрек

Глядя с бездонной Высоты.

И вот, рождённый для Идеи,

Но воплощённый в тлен и прах,

Он разрывается, радея

Везде, где Жизнь сулит размах.

Мечтатель, воплощённый в части

Другой мятущейся мечты,

Он жертва тысячи напастей,

Страстей, уродства, красоты.

В сравнении с любым животным

Неприспособлен человек

Жить в этом Мире с его потным

Стремленьем жрать и пить весь век.

Мы голы, медленны, убоги,

Мы плохо видим, плохо слышим,

Слабей, чем львы и носороги,

Не так, как птицы полно дышим.

Но пред зубами и клыками

Имеем лишь одно оружье:

Мечту, что тянется руками

К высотам, сняв клеймо досужье.

Мечта нас всех оберегает

От грубых мировых реалий,

Воображенье отпуская

Лететь в пространстве светлых далей.

Но эта же мечта стоит

В основе наших разделений,

В одних умах она парит, -

В других - пикирует в сомненьи.

И те, что идеалы ставят

В основу жизни и труда

Частенько скепсис чёрный травят

Тех, что не верят никогда.

Идеалист всегда стремится

То, что он видит, изменить

Дороги к "лучшему" добиться

Явив упорство, стойкость, прыть.

Но видит "лучшее" иначе

Противный лагерь, и критично

Противоречит быстрой сдаче

Стен крепости идей первичных.

И каждый в странном ослепленьи

Себя считает "реалистом",

В "нормальной жизни" кажет рвенье

Её познать в полёте быстром.

"Реальность" одного стремится

"Нормальность" прочих побороть, -

Но лишь ума конструкты тщится

Таким путём вогнать во плоть...

Гласит закон людской природы,

Что слепы люди ко всему,

Что не вмещается под своды

Их заблуждений по уму!

Имея собственное зренье,

Всегда мы видим, что хотим.

И силу воли в достиженьи

Являем лишь того, что зрим.

Но наши цели "виртуальны"

Как воплощение мечты,

Как бегство под шатёр сакральный

Идей от мира суеты.

Мы воплощаем дивный Сон,

В котором сами театрально

Играем партии и кон, -

И "виртуалим" столь "реально"!..

Идите к чёрту!

Оставьте меня в покое!

Устал я от криков и злобы,

Завистников тесного строя,

Их яда чистейшей пробы!

Оставьте меня в покое!

Чуждаюсь я ваших сплетен,

Жужжащих осиным роем

И ваших укусов отметин.

Оставьте меня в покое!

Смешны мне ваши потуги

В мерзком дворняжечьем вое

Грызтся за кость, как хапуги.

Хочу быть свободным от прений,

Стремлений, мыслишек жалких,

Скандалов и представлений,

Действий ни шатких, ни валких!

Устал я от ваших претензий,

Гнилых и пустых самомнений,

Доходов, зарплат и пенсий,

Процентов, налогов, стипендий.

Берите их все и катитесь!

Я в жизни ценю другое.

Я - духа отчаянный витязь,

И мысли дно золотое!

Не мерьте меня своими

Линейками и сантиметрами!

Я не хожу под ними:

Я в выси несомый ветрами,

Что воздух гор и равнин

Свежестью омывают,

И затхлость болотных низин

Могучей рукой разгоняют.

Не думайте, будто я

Сам лягу в прокрустово ложе!

Прекрасна судьба моя,

И счастье моё поможет

Избегнуть ваших сетей

И одержать победу

Над лязгом ржавых цепей,

Что столь желанны скареду,

Мерзавцу, рабу, и подлизе,

Давно погасившим душу.

Моя ж в светозарной ризе, -

Её чистоты не нарушу!

Вам Дух не подвластен мой,

И сердце моё шальное

Вам не обернуть корой -

Оставьте меня в покое!

Миг пробужденья

Шкатулку любви моей

Открою, как ящик Пандоры,

Выбью замки дверей,

Сломаю тугие затворы!

С чёрного хода войду

И милою овладею,

В пряном ночном саду

Ласк урожаи посею!

Тысячи терпких и сладких

Ей подарю поцелуев,

Алчную руку украдкой

В волосы ей запущу я.

Страсти огонь безумный

Вырвется на свободу,

Хор сладострастья шумный

Стонов возвысит оду.

Мы разметаем одежды

И растворимся друг в друге

Все опрокинув, что прежде,

Всё забывая, что будет.

Будем друг друга дыханьем

В сладости упиваться,

И в кипятке лобзаний

Чуткости тел доверяться!

Мы не откроем миру

Тайну бездонной страсти,

И не заплатим виру

Сплетен постылой власти!

И на Млечном Пути

Нашего наслажденья

Будем вдвоём идти

В вечной тяге творенья!

Признание Оливейры

Я благодарен Судьбе

За то, что бедным родился!

Остался я верен себе,

В ничтожестве не склонился

Под гнётом мелочных чувств.

К причудам Фортуны готовый,

Изведал соблазнов вкус,

Прибыльных мест альковы.

Но в гордости жизни достойной,

Я сам зарабатывал хлеб.

Не снисходил до скоромной

Просьбы, позорящих треб,

Что сердце ведут к компромиссам

С совестью и душою.

Я не поддался лисам,

Я жил свободным! Не скрою,

Что никогда я не был

Жалкой марионеткой.

Не шёл ни за кем я, где бы

Не влёкся дорогой редкой.

Ни интересы кланов,

Ни партийные склоки

Моих не меняли планов,

Вводя в них чужие пороки.

И никогда не играл я

С чувствами тёмной толпы,

Ей разжигать позволяя

Бунт, низвергая Столпы.

Я никогда не сгибался

Под массой чужих предрассудков,

И с лицемерьем не знался, -

Матерью подлых поступков.

Все свои силы в борьбе

Я напрягал, защищая

Слабых, несчастных в Судьбе,

Дух состраданья являя.

Правил страной, исходя

Не из пристрастий келейных,

Но Интерес проводя

Нации многоколейный.

Был я, насколько мог,

Независимым игроком!

И не пускал на порог

Коррупцию с мягким силком.

Я никогда не желал

Агрессией иль оскорбленьем

Добиться целей, ибо знал,

Что душу унижу растленьем!

Не придавал я большой цены

Прошлым ошибкам людским, -

Всем позволял искать для Страны

Применение силам своим.

И в действиях я держался

Принципов нерушимых, -

И каждый из них применялся

К благу неустрашимо.

Я был гуманен! Всегда

Стремился серьёзно трудиться,

И не смотря на года,

Духом умел обновиться.

Честной работой добившись

Званий и степеней,

Я прилагал, навострившись,

Метод научных идей.

Прямой потеряв контакт

Со стенами академий,

Я не порвал контракт

С миром идей и мнений.

И применяя всюду

Знания, что я постиг,

Правил у Жизни ссуду

Опыта каждый миг!

В равной мере обязан

Жизни и книгам мой разум, -

С сердцем навеки связан

Прочным стальным каркасом.

Вот почему постоянно

Я мог себя просвещать!

И рассуждая рьяно, -

Действовал я подстать!

Я не знавал амбиций,

Что личность испепеляют,

Держался древних традиций,

Которые душу смиряют.

И на каком бы месте

Я в жизни не находился,

С экспериментом вместе

Объединить стремился

Методы и идеи,

Зря новые горизонты.

Всё, что желал, скорее

Я воплощал бессонно.

И на пути к воплощенью

Полезного для страны

Был беспощаден к мненью

Завистников вражьей копны.

При этом я был беспристрастен

В сужденьях своих всегда, -

Ведь сам мог разрушить властно

Плоды своего труда.

И потому в целом свете

Никто мне в вину не поставил,

Что я привилегии клети

В золото власти оправил.

Все треволненья эпохи

Достойно я смог пережить

Не зарясь на жалкие крохи, -

Я знал, как надо служить!

Ваше мнение

Когда в пустынном жарком зное,

Преодолев природы силу,

В скалистом каменном покрое

Машина шахту пробурила,

И в ней я в быстрый срок создал

Реактор ядерный из пыли, -

Для вас я "шарлатаном" стал,

Мои деянья "блефом" слыли!

Когда наш мир был под угрозой

Войны кровавого паденья,

И бомбы сыпались как просо

На города и поселенья,

Молниеносно я создал

Воздушный флот, что небо спас, -

"Слоном он белым торговал!", -

Вскричали вы в тот славный час.

Стремясь проблемы войск решить,

И подготовить их к победам,

Лишенья с честью пережить,

Прибавив звёзды к эполетам,

Умом выстраивая схемы

Я снаряженье закупал, -

Но вы обсасывали темы,

Как я "мозги" вам "полоскал"!

Теперь себя не утруждаю,

Внимая мнениям досужим,

И рвенья больше не являю,

Служа бесцельно сворам дюжим.

Я знаю суть моей задачи

И воплощения добьюсь, -

Со мной летит моя Удача,

И вместе с ней я ввысь стремлюсь!

Настоящий политик

Два мудрых вождя в машине

Ехали чёрной ночью,

По мрачной пустой долине,

Жизни не знающей сочной.

В заботах, надеждах, трудах

Мыслью скользя безбрежной,

Они обсуждали крах,

Что гибель сулит безнадежно.

Опять уж, в который раз,

Свора алчных врагов

Свой положила глаз

На Землю дедов и отцов!

Опять один на один,

Опять без друзей и поддержки, -

Как в бурю жестоких годин,

Что Рок преподносит дерзкий

В решающий час испытаний...

Но два великих вождя

Не прикращали исканий

По карте рукой водя.

"Возможно, что мир сохраним,

Возможно, будет война,

Быть может, врага обратим

В бегство на все времена!..

Но может, и сами падём,

Кровь за Отчизну пролив,

Бездну ада пройдём

В тленном прахе почив.

Мы не хотим войны!

Мы знали довольно чужих,

В которых наши сыны

Гибли один за двоих!.."

И вот, рассуждая в поездке

О сути войны и мира,

Вожди искали веских

Доводов в том, что было.

Историю вспоминали

Смирения и страданий,

И вдруг на пример напали

Судьбы причуд и метаний.

Призраком прошлого всплыл

Деятель славный пред ними,

Что грозным оратором слыл

Вихрем идей гонимый.

Он сеял повсюду смуту,

Страсти огнём распаляя,

Тел убиенных запруду

В реках крови оставляя.

И на костях он строил

Царство своих мечтаний,

Был свергнут, и упокоил

Сердце в дебрях изгнаний...

На заре жестокой карьеры

Он должен был мир заключить,

Но чувство утратив меры

Войну захотел прекратить

Отказавшись её вести,

Распустив по домам войска,

Договор не желая блюсти,

Не поставил на нём крючка.

Армии он не имел,

Славу страны разрушив,

Без соглашенья хотел

Логики ход нарушив,

Вывести всех из Войны.

Но невозможно такое!

И принял он бремя вины,

Людское страданье большое.

И вот, один из вождей

О том вспоминая, заметил:

"Польстившись на блеск идей,

Он трудность смело не встретил!"

"Хотел он Судьбу обмануть,

Ответственность с плеч слагая,

И груз решений спихнуть

Ясный ответ не давая."

"Позёром он был театральным,

И будто красивым жестом

Бравировал, костью игральной

Страну почитал, и местом"

"Своим на переговорах

Он не дорожил беспечно.

Чутья не носил он в порах

И думал играться вечно!"

"Нет, никогда он не был

Политиком настоящим,

Делящим зёрна от плевел,

Вдаль прозорливо зрящим!"

"Что это за политика,

Что мир и войну отрицает?!

Это риторика с митинга, -

Природа такого не знает!"

"Мир иль войну выбирая,

Мужество надо иметь,

И до конца отвечая

Бремени тяжесть терпеть!"

"Политик лишь тот настоящий,

Кто смелостью обладает,

И, людям в глаза смотрящий,

Правду провозглашает,"

"Кто выбирает войну

Последствия все сознавая,

Иль мира платит цену

Увёртки не измышляя!"

Поводырь

В моей команде лишь юнцы

И тьма любителей сенсаций,

Невежды, мелкие глупцы,

В порывах странных экзальтаций,

И нищие, что пропитанье

За счёт меня найти желают,

И, профанируя старанье,

Работой сил не утруждают.

Одни из них подспудно тщатся

Эксплуатировать меня.

Другие в зависти стремятся

Предать, виляя и темня.

А третьи в трусости покинут

Как только случай подвернётся

Судьбы вертлявой жребий вынуть, -

Карьеру делать каждый рвётся!

И лишь немногие из тех

Что следуют моей дорогой,

Энтузиасты славных вех,

Горящих светом в тьме убогой.

Но знаю: даже это войско

Способно превозмочь напасти

И цель достичь, сражаясь стойко,

Преодолев слепые страсти.

Я верю, что способны люди

Найти спасенье только сами!

Но если этого не будет, -

Звенеть им вечно кандалами!

И вдохновение моё

Лишь словом души пробуждает

Энергий мощных остриё

К далёкой цели устремляет.

Одни клянут мои идеи

За простоту и даже грубость,

И неотёсанность затеи

Доказывают через мысли скудость.

Другие с пеною у рта

Провозглашают фантастичность

Целей, чья даль и красота

Свидетельствуют утопичность.

Но я как прежде утверждаю,

Что сила Духа - в простоте!

Её с фантазией смешаю

И кистью на пустом холсте

Своё бессмертное творенье

Создам я дланью роковой:

Фантазии и простоты смешенье

Влечёт извечно за собой!

Не лучше я, и не умнее

Чем всякий из толпы людской,

Но всё-таки я царь над нею

Железной правящий рукой.

И потому я столь всевластен,

Что остаюсь неустрашим,

Я к длани Вечности причастен, -

А с нею я - непобедим!

Магия кристаллов

В каждой грани кристалла -

Гармония воображенья,

Сторойность острее жала,

Ясность без тени сомненья.

Холодно и бесстрастно

Солнечный свет пронзает

Каменный лёд атласный,

Душу сквозь смерть являя.

Лишь проходя кристалл,

Свет предстаёт многолико, -

Беззвучный поёт хорал

С органом, играющим тихо.

Так, через все испытанья

Жизни событий бессчётных

Шествует Дух для стязанья

Стойкости сил благотворных.

В каждой шлифованной грани

Он преломляет теченье,

Качеств являя длани

Свойств открывая сеченье.

Но не одной лишь Судьбою

Душа испытанье проходит:

Плотской бурлящей красою

Себя в искушение вводит.

Дух есть света частица,

Что в теле струится людском.

Спешащяя в Вечность пробиться

Сквозь бренные стены тайком.

И в этом стремленьи заветном

Пройдя через плотский кристалл,

Сияет огнём искрометным

Сквозь чувств и поступков завал.

В нём также скрываются грани,

Что Дух сквозь себя преломляют,

На каждом этапе исканий

Сокрытые силы являют,

Возможности потаённые,

Дороги крутые, непознанные!

Без этого в тусклой подёнщине

Дух бы погиб неиспользованный.

И вот, пройдя два кристалла,

Магических, животворящих,

Свет, чья сила блистала

В лучах, через тьму сиявших,

Сам по себе рождает

Новый кристалл духовный.

Он лучшее в гранях скрывает,

Что выявил опыт природный.

Ведь тернии преодолев,

Свет торжествует над тьмою,

И сердце лучами согрев,

Разум ведёт за собою...

Отповедь Александра

Праздничный пир великий

После победы искусной

В крае богов столиких

И ароматов мускусных

Царь златокудрый правил

В круге друзей-героев,

Хор победителей славил

В платьях богатых покроев.

Реки вина струились

Радость гостей питая

Мясо в жаровнях дымилось,

Соком душистым стекая, -

И не спеша, вёл царь

Беседу о славе и жизни,

Воинах, боровшихся встарь

За расширенье Отчизны,

Дальних землях и странах

Что к себе взоры манят,

Сокровищах, что в Океанах

Алчность людскую травят.

По правую сторону трона

Друг его расположился,

По левую - враг побеждённый

Над чашей вина склонился.

И вот, к врагу обращает

Царь свой орлиный взор,

И с радостью вопрошает:

"Говори, чего хочешь, Пор!"

С достоинством Пор поднялся

Чашу поставив на ларь:

" - Я хочу, чтобы ты обращался

Со мною по-царски, о Царь!"

" - Ради меня самого

Я сделаю это, Пор,

Ты ж попроси для себя того

Что радует сердце и взор!"

Мудрость свою в душе не тая,

Смиренно Пор отвечал:

" - Всё заключает просьба моя!", -

И взревел с одобрением зал...

Но вот, обращается к другу

Царь с улыбкой счастливой,

Дёрнув ладонью упругой

Плечо его в шутке игривой:

" - Ну, что на это ты скажешь,

Ворчун мой с душою бойкой?

Может, теперь закажешь

У соседей пирушку с попойкой?"

" - О, Царь! Условия мира,

Что соседи нам предлагают,

Звучат, словно звонкая лира,

И радость в душе пробуждают!"

"И будь я настолько же мощным,

Достигнув таких же высот,

Я мир заключил бы точно,

Домой уведя народ!"

" - О, друг мой, и я бы так поступил,

Если бы был тобой!", -

Ответствовал Царь, и тому пригрозил

Тяжёлой своей рукой, -

"Но люди вроде меня

Всегда идут только вперёд,

Покуда душу из праха гоня,

Судьба не прервёт полёт!"

"И мир заключу я только тогда,

Когда завоюю весь мир!

То будет славных побед череда,

Под лязг мечей и секир!"

Хмуро потупя в землю свой взгляд,

Друг обратился к Царю:

" - Владыка, прерви гордых мыслей ряд,

И послушай, что я говорю!"

"Мы за тобою безропотно шли

Кровь проливая в войне,

Многие в Тартар с тех пор отошли,

На чёрном гнедом коне,"

"Что смерть посылает героев нести

В царство предвечного мрака.

Но нас сохранила Судьба в чести

И славе от ран акинака."

"Мы претерпели сотни невзгод

Для тебя покоряя просторы,

Ниц повергая всякий народ,

Жаждущий войн и раздоров."

" К стопам твоим мы низлагали

Невиданные богатства,

Полчища варваров обращали

В бегство, и рушили царства."

"Но долгие годы мы не видали

Дома родного, семей,

Плуга в руках своих не держали,

Не знали своих сыновей."

"С каждой новой победой твоей

Надеялись мы на покой,

Стремясь закончить войну побыстрей

Шли отчаянно в каждый бой."

"Ты же нас вёл всё вперёд и вперёд,

Всё дальше и дальше от дома,

Мы все богачи, но живём словно сброд,

Питаясь с подножного корма!"

"Мы жаждем вкусить от плодов побед,

Мы жаждем почёта и славы,

И отдыха после страданий и бед

Что мы понесли для державы!"

"И если ты воинов вновь призовёшь

Идти за тобою вперёд,

Души ты единой средь нас не найдёшь,

Устал от войны твой народ!"

И гордую речь произнеся,

Друг посмотрел на Царя.

Тот отшатнулся, бровью кося

Гневом буйным горя.

Но в зале угрюмая тишина

Висела стальною струной...

И Царь остерёгся, когда страна

Нрав показала свой...

" - О, македонцы, крепитесь! -

Царский возвысился глас, -

Союзники, пробудитесь!

Ещё не пришёл тот час,"

"Когда, рассекая пространства,

Вас понесут корабли

В объятия светлого братства

К брегу родимой земли!"

"Людям, что на себе несут

Ради великой цели

Бремя трудов и опасностей гурт

Не зная подводных мелей,"

"Сладостно в доблести праведной жить

Силу души проявляя,

И, умирая, себя не корить,

Вечную славу стяжая."

"Разве из песен не знаете вы,

Что предок наш был возвеличен

Став равным богу, и в свете молвы

Зевсом бессмертьем обличен"

"Не потому, что всю жизнь он прожил

В Аргосе или в Фивах,

Что домоседом примерным слыл

Или пахал на нивах!"

"И Дионис понёс трудов немало,

Хоть был изнежен!

Нам же жалеть себя не пристало,

Путь наш суров и мятежен!"

"Мы овладели Аорнской скалой,

Что Гераклу была не по силам.

Оставили Азию всю за собой

Приучив её к нашим удилам."

"Что совершили бы славного мы,

Великого и прекрасного,

Если смирили бы наши умы

На откупе времени властного!"

"Если сидели бы, словно сурки,

По норам своим испуганно,

Сушили на солнце гнилые портки,

Забавляясь бездельем и руганью?!"

"Целью же тягот, трудов и забот

Для благородного мужа

Должен быть новый их поворот,

Если из грязной лужи"

"Они возводят душу его

К славе на все времена,

Довольствуя сердце героя сего

Испитою жизнью до дна!"

"Я получил после смерти отца

В наследство одни лишь долги, -

Но не сидел в ожиданьи конца,

Что предвкушали враги."

"Я занял гораздо больше того,

Что задолжал отец, -

И с вами отчалил от берегов,

Где скудный носил венец!"

"Уже вы забыли, что ваша страна

Вас прокормить не могла,

Случалось, что не было хлеба, вина,

В упадке торговля была."

"Я вам отворил в Геллеспонт ворота,

Не смотря на то, что враги

Могли потопить все наши суда

Одним мановеньем руки."

"С помощью конницы я победил

Вражьих сатрапов войска,

Фригию, Лидию я осадил,

И взял с одного броска!"

"Египет обильный я приобрёл

С Киренами мирным путём.

В Месопотамию с боем вошёл

Сразившись с Великим Царём."

"Богатые земли и города

Что мне подчинились в войне,

Я отдал вам в собственность навсегда, -

В подарок любимой стране!"

"Богатства лидийцев, сокровища персов

Индийские блага и Внешнее море,

Всё то, что приносят на крыльях Гермеса

Купцы, что с покоем и праздностью в ссоре, -

"Всё это я вам приподнёс во владенье:

Вы всюду сатрапы и всюду стратеги,

Налоги - для вас, и для вас - управленье

Для вас - чудеса, драгоценности, неги!"

"Что для себя самого получил я,

Кроме порфиры и диадемы?

В пламени подвигов или насилья

Меч говорил мой, - уста были немы!"

"Сокровищниц царских нигде не найдёте,

Где я сохранял бы каменья и злато, -

Там ваше богатство, добытое в поте,

И кровью умноженное многократно."

"Я не стремлюсь к обладанью деньгами,

Перстни и кубки мне неинтересны,

Хлебом своим я всегда делюсь с вами,

Сплю, как и вы, на условиях местных."

"Впрочем, я знаю, что многие воины

Спят несравненно удобней и чище,

Явства вкушают, что знати достойны

И возлияют вино после пищи!"

"Я же частенько глаз не смыкаю,

Ночи при свете над картой склоняюсь,

В каждые ваши нужды вникаю, -

Сделать спокойней сон ваш стараюсь!

"Меч не однажды ранил меня,

Стрелы пронзали всё моё тело,

Брёвна и камни сбивали с коня,

И от страдания сердце кипело."

"Все эти раны - тоже за вас,

Ваши богатства и славу!

Кровь моя вместе с вашей лилась

Вражью топя ораву."

"Я вас провёл сквозь сотни земель

Через реки, моря и равнины,

Через горы, что вы не видали досель,

Сквозь пустыни, завалы, теснины."

"Я женился недавно таким же обрядом

Что и каждый из вас, - ваши жёны моей

Представляют родню, и потомки из сада

Расцветут одного, как цветы из полей!"

"И вопросов излишних не задавая,

Я оплачивал многим большие долги.

Вы имели добычу, но в кости играя,

Вы кутили и тратили всё до куги!"

"Если б я, восседая на блеске регалий,

Вас заставил одних свою кровь проливать,

Вы бы с гневом и совестью чистой роптали

И добычу противились мне отдавать."

"Но мы вместе в трудах, я в опасностях с вами

А награды при этом даются лишь вам!

Всё для вас добываю своими руками

И в сердцах возвожу я божественный храм!"

"И сейчас уже ваше богатство несметно, -

А когда мы пройдём до конца,

Я клянусь, что отмеряю всем искрометно,

Буду щедр, не теряя лица!"

"Те, кто жаждут вернуться, - пусть уезжают!

Но кто будет со мной, тот познает меня, -

Пусть отступников зависти муки снедают

Видя злато, что льётся рекою звеня!"

И возвысив свой глас в благородном порыве,

Царь ударил с досадой рукой по столу.

Словно шелест пшеничных колосьев на ниве

Шёпот эхом парил даже в дальнем углу.

Но глаза, что на дне отражали испуг,

Раздраженье, угрюмость, иль чёрную злобу,

И движения резкие корпусов, рук

Мыслей тайных повсюду вскрывали утробу...

И чело победителя сотен сражений

Потемнело в смятении броском:

Не врагом был повержен дерзающий гений, -

Но разбит своим собственным войском!

Судьба героя

Нас учит жизнь за всё платить

Что в ходе странствий нам даётся

По миру скорби, и носить

Груз сердца, что мятежно бьётся.

Назначена любому плата

По силе духа и ума:

Одним - больничная палата,

Другим - сума или тюрьма.

Порой имеют люди "много",

Но это "многим" их гнетёт, -

То бьёт плетьми по спинам строго

Судьба, что груз рабам даёт!

Ничуть не меньше страждет нищий,

Чем богатейший из живущих, -

И каждый в этой жизни ищет

Лишь омут, что светлей иль гуще.

Но есть закон неумолимый,

Что тяжесть ноши назначает,

И тот, кто всеми был гонимый,

Кого с презреньем отвергает

Мирская суетная постность,

Кто бремя тяжкое влачит

Из унижений, кому косность

Иль глупость за терпенье мстит,

И кто, осилив путь тернистый,

Забыв о ранах ввысь идёт, -

Тот свой покой с душою чистой

В Чертогах Славы обретёт.

Герой - всегда слепая жертва

Людей, вещей и обстоятельств.

Он - кончик оголённый нерва,

Собранье признаков и качеств.

С рожденья он отмечен Роком,

Он цель глумленья силы буйной,

Идёт сквозь бурю одиноко

Поток переплывает шумный.

И жизнью, полной треволнений,

И смертью, что в унынье вергнет

Даёт пример для поколений,

Урок, что вечно не померкнет.

Герой - монах, обет носящий

Слепого самоотреченья,

Он видит свет, во тьме манящий,

И, отвергая все сомненья,

Как мотылёк, летит отважно

На цель, что гибель заключает, -

И жизни сладкие соблазны

Ради неё он презирает.

Герой - повсюду неудачник,

Его великие успехи

Есть сторона другая злачных

Условий жизни, коей вехи

Давлеют непосильным грузом

Печальный подводя итог, -

И часто призрачным искусом

Бывает лавровый венок!

На свет являются герои

Как незаконное потомство

И жизнь спасают, как изгои

От преступлений вероломства.

Отнюдь не сам герой стремится

Вперёд на подвиги идти, -

Ему врагов орава тщится

Погибель верную найти.

И трудности превозмогая,

Что к смерти верной могут весть,

Герой природу побеждает,

Чтоб избавление обресть.

Герой несчастен в жизни частной

Его любовь сулит паденье, -

Судьба ломает дланью властной

Сердец безумное горенье.

Он окружён роднёй бездарной,

Что из него все соки пьёт,

Своекорыстием коварным

Его ввергая в плен невзгод.

Друзья героя предают,

И в час трагедии бросают, -

Не дав душе его приют,

Доход из славы выжимают.

Он часто должен подчиняться,

Служа посредственности жалкой,

С тяжёлой цепью примиряться

Гнуть спину под кнутом и палкой.

Терпеть завистников подвохи,

Бороться с паутиной липкой

Их измышлений, жало склоки

Распознавать в трясине зыбкой.

И часто на своём пути

Он совершает преступленье,

Что призовёт его идти

На плаху времени и тленья.

Но именно деянье это

Бывает столь необходимо

Чтоб снять с чела героя вето,

На нём стоящее незримо.

Такой поступок "ключевой"

Его к погибели влечёт, -

И искупляет он собой

Свой демонический полёт!

Всегда мучительна расплата

За судьбоносное дерзанье, -

Но гибель отворяет врата

Даруя вечное признанье.

Рождённый для великой смерти,

Герой сквозь жизнь стремится к ней

Не чуя под ногами тверди

И притяжения вещей.

И сам того не сознавая,

Он жизнь великую живёт,

Делами дивными стяжая

Бессмертной славы сочный плод.

Монарх I

Судьбой назначен был ему

Удел страной мизерной править, -

Он видел в ней свою тюрьму,

Которую не мог оставить.

Закон народа своего

В душе он ненавидел люто:

Он был зависим от него

Снося ограничений путы.

Ему предписывали как

Кого и где он должен видеть,

Кто друг страны, а кто ей враг,

Кого любить иль ненавидеть.

Его женили против воли,

Заставили детей иметь,

Над исполненьем чуждой роли

Супруга и отца корпеть.

Он был не очень-то богат:

Парламент часто урезал

Цивильный лист - лишь для заплат

Бюджетных дыр средства давал.

И все вокруг довольны были:

Правительство гордилось силой,

Общественность в чести хвалили,

Народ дремал с улыбкой милой...

Один лишь он был весь снедаем

Тяжёлой мрачною тоскою, -

Властитель, серо угнетаем

Самодовольною толпою!

Как птица комнатная к клетке

Он был прикован золотой,

Являя вид довольно редкий, -

Орёл, стеснённый мелкотой.

Но самовластья гордый Дух

Ничто не сможет укротить, -

Рождённый править, - он пастух,

И в стаде он не будет жить!

И вот, в слепом стремленьи бегства

От предначертанных оков,

Он постоянно ищет средство

С природы дерзкой снять покров.

Безумной мыслью одержимый

Восстановить монаршью честь,

Он с силою необоримой

Страну пытается обресть,

Где был бы он себе хозяин,

И правил бы над всем и вся,

И от столицы до окраин

Пред ним склонялась бы земля!

В душе он рыцарь беспощадный,

Он мрачный дух былых времён,

В груди носящий пламень хладный,

Врагов карающий патрон...

По всей земле он рассылает

Своих агентов и шпионов,

О намереньи объявляет

Стать покупателем каньонов,

Пустынь, ущелий, островов,

Давно заброшенных окраин, -

Любых нетронутых клочков,

Скрывающих завесу тайн...

И вот, однажды в кабинете,

Пронзая карту взором алчным,

Он землю дикую заметил

Пятном белевшую невзрачным.

Была та область неизвестна,

И лишь недавно и внезапно

Её исследовал окрестно

Один американец славный.

И шлёт монарх к американцу

Своих людей, и предлагает

Дать денег, обеспечить шанцем

Всё разрешить, что пожелает

С тем, чтобы земли те освоить

"От имени и с порученья",

И во владение оформить

В глазах общественного мненья.

Монарх шумиху раздувает

В газетах самых разных стран,

Благодеяния вещает

Для диких страждущих южан.

Картину славную рисует

Цивилизации, прогресса, -

Конгресс всемирный голосует,

И рукоплещет всюду пресса...

Так в ослепленьи мир создал

Причудливое государство,

Власть над которым отдавал

Лишь одному в самоуправство!

То было "частное владенье",

Поместье без конца и края,

И территорий протяженье

Распространялось, окаймляя

Пространство большее намного

Той незначительной страны,

В которой царствовал убого

Монарх с личиной сатаны.

В нём, словно в Янусе двуликом,

В коктейль соединились дурный

Восточный деспотизм дикий,

И европейский лоск культурный.

В одной стране он был "в законе",

В другой - он преступал закон, -

В наследственной ходя короне,

Себе создал свой личный трон.

Но вот, в стране приобретённой

Монарх налог изобретает,

И силой власти облечённый

Его с жестокостью взимает.

Он создаёт свои войска

Из проходимцев и мерзавцев,

Везде видна его рука,

Что правит сворой голодранцев,

Желающих быстрей нажиться

На унижениях чужих.

Он жаждет сам обогатиться

И давит из рабов своих

Все соки в каторжных работах,

Сырьё страны везя на торг, -

На биржевых гудящих лотах

Распродавая скрытый морг.

В бесчинствах гибнут миллионы

Под гнётом тирании алчной, -

Но в мире незаметны стоны

Сокрытые завесой мрачной...

И тысячи невинных жизней,

Мамоне в жертву принесённых,

Монаршей съедены харизмой

В селеньях жадностью спалённых.

Но сам счастливый обладатель

Безбрежной власти и ума,

Как деловой предприниматель

Страны транжирил закрома.

Обогащаясь непомерно,

Он обратился не скупясь

К своим причудам характерным,

Им потакая прямо всласть.

По всей стране дворцы он строил

У моря замки возводил,

Цивильный лист себе удвоил,

Правительство за нос водил.

И на прекрасной новой яхте

Он часто время коротал, -

Но стоя на монаршей вахте,

Пространство зоркостью пронзал.

Семидесятилетним старцем

Он взял в любовницы девчонку,

Пленённый грациозным танцем

И голосом, поющим звонко.

Он новую семью создал,

Детей зачав в порыве страсти, -

Родню при этом унижал,

Считая бременем напасти...

Так в странах двух и в семьях двух

Он свет и тень собой являл, -

И породил порочный круг

Что милосердия не знал!

Он покупал по всей Европе

Поместья, банки, острова,

Скрывая Соломона копи,

Оберегая их едва

От взглядов репортёров ушлых,

Общественности энергичной

Миссионеров вездесущих

Морали стойкой и критичной.

И вот, когда открылась правда

Об ужасах, что вытворяла

Монарха страшная команда, -

Поднялся крик, волна скандала

Заполонила все изданья...

И тщетно длинною рукой

Прикладывая тьму старанья

Пытался сбить волны прибой

Монарх, что страшно опасался

Свою игрушку потерять, -

Но раз огонь разбушевался,

Его водою не унять!

И чувствуя, что гибель близко

К мечте его подобралась,

Снимает он угрозу риска

Решив страну стране продать:

Продемонстрировав презренье

К своей наследственной земле,

Передаёт ей во владенье

По ужасающей цене

То государство, что он выжал

Своей железною рукой,

С ухмылкой возмущенье выждал, -

И удалился на покой...

Он жил, повсюду ненавидим,

В надменности своей безмолвен.

На людях больше не был виден,

В своём презреньи хладнокровен.

Лишь о мечте он тосковал,

Которой был людьми лишён.

В уединении молчал,

С угрюмым взором, отрешён.

Его ужасный, гордый дух

Покинул мир у пены моря.

Взор леденящих глаз затух

Растаял гений, нёсший горе...

Но до сих пор его столица

Полна о нём воспоминаний,

И в бездне времени струится

Поток проклятий и стенаний.

Ты

Твои глаза безумно сладки,

А кожа сладостно нежна

Сосцы грудей свежи и гладки,

Ты томна и обнажена.

Сотворена пленять красою

Губить щедротами страстей,

Ты наслаждаешься собою

Любуясь наготой своей.

Ты - омут, негою манящий,

Горячих чувств водоворот,

Пожар безумия палящий,

Отдохновенье от забот.

Твои прикосновенья сладки

И сладостно ласкает слух

Твой голос сладострастно мягкий, -

Он обольщает плоть и дух.

Ты - вдохновение вкушенья

Зов сердца, аромат души,

Гармония воображенья

И таинство ночной тиши.

Непредсказуема, беспутна,

Ты правишь миром терпких грёз,

Гипнотизируешь преступно

Копною буйною волос!

Ты создана для ласки нежной,

Для пряных алчных поцелуев,

И как капель на солнце вешнем

Трепещет сердце, кровь волнуя.

В твоих божественных объятьях

Жар плоти сладкой ощущаю,

И распластавшись на полатях

В тебе себя я изливаю.

Моё бесстыжее безумство

Родня с твоею красотою

Их сочетание - искусство,

Шедевр ваяющий рукою.

Шедевр бездны и полёта,

Шедевр просторов и теснин,

Слиянья плавящейся плоти,

Чей вечный зов неумолим!

Слово полководца

Пред войском дерзкий Ганнибал

Велел прогнать толпою пленных,

Которых бил и истязал

Руками палачей бессменных.

Он долго голодом морил

И унижал людей несчастных, -

С испугом и участьем зрил

Народ итог безумий властных...

Но вот он пленников выводит

На площадь что для всех видна,

И с трона своего нисходит,

Чтобы налить бокал вина.

Он совершает возлиянье

На алтаре своих богов,

И направляет глаз сиянье

На замерших в строю бойцов.

Приказывает расступиться

Своей охране по углам, -

Все видят злато, что искрится

В улыбке солнечным лучам!

" - О, пленники! - вещает он,

В сраженьи честном шанс даю вам

Друг другу нанести урон,

И победившим по заслугам"

"Я возвращу свободу, честь,

И отпущу домой с богатством,

Что вы не видывали днесь,

Скрепив союз извечным братством!"

"Но те, что кровь свою прольют,

Сведя рассчёты с бренной жизнью,

Со славой к предкам отойдут,

Не запятнав свою Отчизну."

"Они лишь сбросят с плеч уставших

Кошмар былого униженья,

И вознесясь в чертоги павших,

Найдут своё успокоенье!"

Войска взирали с изумленьем

На жеребьёвку обречённых,

Пыл и отчаянье сраженья,

Ревущий лязг мечей калёных.

Окутаны кровавой шалью,

Сцепившись из последних сил,

Соперники мололи сталью,

Пока злой Рок не победил...

Но тот, кто чудом уцелел

И в мясорубке выжил страшной,

Свободу получил в удел

С казной богатой и прекрасной.

И те, кто в жребий не попали,

Благословляли в мере равной

Товарищей, что в битве пали

И тех, что победили славно.

И вот, когда утихли крики

Толпы, восторгом обуянной,

Подняли стук мечи и пики,

Порядок водворив желанный.

Тогда на подиум поднялся

Молниеносный Ганнибал,

И, видя, что народ унялся

Пред ним такое слово взял:

"Я вывел пленников пред вами,

Чтоб на примере их страданий

Вы убедились ясно сами,

В причудах судьбоносных граней."

"Чтоб научились, как вести

Себя в подобном положеньи

Сумели страхи отмести

И побороть свои сомненья!"

"Вы ныне призваны Судьбою

К такому точно состязанью, -

И завоюете собою

Такие же призы и званья."

"Вам предстоит иль победить,

Иль умереть, или живыми

Во вражьи лапы угодить

Увлекшись мыслями дурными."

"И если мы преодолеем

Врагов величие и силу,

То страхи старые развеем,

И свалим в вечную могилу."

"Мы будем сказочно богаты,

Заняв владения врагов,

И в памяти потомства свято

Укоренится блеск отцов!"

"Но если мы падём в сраженьи,

Кидаясь в бой в последний раз

За славы вышнее стремленье,

То с храбростью в предсмертный час"

"Мы избежим позора плена,

И истязания глумлений,

Но отправляясь в царство тлена

Не будем знать пустых сомнений."

"Когда же после пораженья,

Вы броситесь бежать стыдливо

И ради жалкого спасенья

Презренной жизни столь глумливо"

"Начнёте способов искать

Себя укрыть и обеспечить,

То вам пощады не видать,

Враг будет гнать вас и увечить!"

"Не нужно даже помышлять

О возвращении домой,

В боязни мелкой прозябать

Уткнув корабль в песок кормой!"

"Мы ныне очень далеко

От нашей Родины ушли,

Нам возвращаться нелегко,

Через пространства той земли,"

"Где мы оставили врагов,

Рассеянных и покорённых,

Преодолели мрак лесов

Безлюдье городов спалённых,"

"Хребты величественных гор,

Безумье пропастей, ущелий,

Болезней гибельный набор,

Коварный нрав подводных мелей!"

"Мы за собою жгли мосты,

Чтоб тем отчаянней сражаться,

Мы преступили все черты,

Чтобы за них не возвращаться!"

"Вы все должны себя настроить

Как те, что в бой сегодня шли, -

Себя мечтою не неволить

Достичь в бегах родной земли."

"Пусть враг назад глядит с опаской,

Мечтая о родных стенах,

Себя в надежде топит вязкой

И погрязает в лживых снах!"

"О том, чтоб после пораженья

Влачить своё существованье

Забудем - и свои стремленья

Направим на побед стяжанье!"

"Кто мыслью сей вооружён

И с сердцем лёгким в бой идёт,

Вовек не будет побеждён

Стяжая славы терпкий плод!"

Монарх II

Он рос в стране жемчужных гор,

Лесов суровых и прекрасных,

Пропитанный до самых пор

Призывной силой мифов властных.

Вдыхая полной грудью юной

Лугов альпийских аромат,

Он наслаждался ночью лунной,

Внимая пению цикад.

Он странствовал при свете звёздном

По тропам горным налегке,

И водопадов шумом грозным

На льдом мерцающей реке

В безмолвьи сладком восхищался.

Порой на взмыленном коне

Он в скач безудержный пускался,

Иль на причудливой корме

Своей прогулочной лодчонки

Надолго в думах застывал,

Лишь птиц парящих щебет звонкий

Его внимание пленял.

Не знал он бед и треволнений,

Хоть жил в эпоху всяких смут,

И не испытывал сомнений

Что давят шею, как хомут.

Он подданными был любим

За бескорыстье, чистоту,

Элита видела за ним

Величья сладкую мечту.

Все думали, что призовёт

Он их к победам и свершеньям,

И в нетерпении народ

Готовил порох и кременья...

Но он был чужд кровавым сварам,

Интригам грязным, столкновеньям,

Котёл страны, бурлящий паром,

Не отвечал его стремленьям.

Политику он презирал,

Считал бесчестием позорным,

Её рутины избегал.

Чтоб под влиянием тлетворным

Кипящих алчностью программ

Не осквернить себя враждою,

В души своей чистейший храм

Не позволял ступить ногою

Так называемым "друзьям".

Ведь часто друг врага страшнее,

Он близок к сердцу и делам, -

И поражает их вернее!..

Монарх обязан гордым быть,

Достоинство оберегая,

В недосягаемости жить

Навязчивости избегая.

И мнение досужих слуг

Неинтересно для монарха,

Ему лишь нужен труд их рук

Их расторопность и смекалка.

Не дело подданных судить

Души монаршей побужденья, -

Им никогда не подчинить

Себе другое измеренье!

О да, монарх сей был надменен,

Как подобает господину, -

В гордыне хладной самоценен,

И неприступную личину

Хранил он, от толпы вдали.

И лишь один во всей Вселенной,

Скиталец по тропам Земли,

Гонимый сворою скаредной

Из кредиторов беспощадных,

Давно преследуемый всеми,

Нашёл в краях его отрадных

Для сердца - свет, для счастья - время.

Он был великий музыкант,

Создавший рай легенд прекрасных

И посвятивший свой талант

Познанию гармоний ясных.

Свой мир он в звуке воплотил,

Свой Дух в сердцах увековечил, -

И тем монарха он пленил,

Который добивался встречи

И дружбу вечную сулил,

Поддержку щедрую назначив.

"Монарх искусства" покорил

"Монарха идеальных качеств"!

Они друг в друге отыскали,

Что каждому недоставало:

Один - мечтаний чистых дали,

Другой - спасенье от накала

Гонений, бедствий, нищеты.

И в удалении от мира

Его пороков, суеты,

Монарх под звуки светлой лиры

Решил построить для себя

Свою страну, где чернь не сможет

Полёт сознания губя,

Ему мешать; где не встревожит

Идеализма произвола

Слепой материи прогресс,

И силы низменного дола

Не закоптят лазурь небес.

Он экономность отвергает

И денег власть ниспровергая,

Стремление провозглашает

Мечтой создать подобье Рая.

По всей стране он строит замки,

Он приглашает мастеров,

Не устанавливая рамки,

Не вешая стальных оков.

Он задавал лишь цель фантазий,

Их ход доверив исполнять

Художникам различных мастей,

И дополняя, развивать

Систему образов, сюжетов,

Орнаментацию, покрой,

Игру теней, палитру цветов,

Их композиционный строй.

Был каждый замок иль дворец

Слияньем формы и пространства, -

И смелый скульптора резец

Вершил гармонию убранства.

Собой строенья воплощали

Мир эстетических причуд,

Воображенье пробуждали

От серых повседневных пут.

И в этих замках, вдалеке

От суетных мирских волнений,

Монарх держал в своей руке

Труды, что судьбоносный гений

Творил теперь лишь для него.

Но вот, для музыки прекрасной

Желаньем сердца одного

И своевольной дланью властной

Театр возводится роскошный.

Он воплощал собой желанье

Приют построить, в коем мощный

Явит творец своё сиянье.

Так демон создал божество,

И жизнь вдохнул в его творенья,

Мечты велича торжество,

Души безумное горенье.

Но сам существовать не мог

Без обретённого кумира,

Неслышно преступив порог

И навсегда расставшись с миром.

И мир воздал ему жестоко

За вызов, брошенный в презреньи:

Испытывая силу Рока,

Готовым надо быть к паденью!

Пока монарх рукой надменной

Все деньги тратил на дворцы,

Правительство жило изменой,

И седовласые отцы

Что заседали в асамблее

По поручению народа,

Советовались, как скорее

Закончить дикие расходы.

Ведь был монарх недосягаем,

Для политических интриг,

И был за это порицаем

Приверженцами разных клик.

С министрами общался он

Через посредство брадобрея,

Внушить желая, будто трон

Не снизойдёт до нужд лакея.

Меж тем, скончался друг его,

Внезапно и молниеносно,

Оставив в горе одного

Жить непонятно и несносно.

Тогда и был осуществлён

Удар, которого все ждали:

В парламент был закон внесён, -

Изменники торжествовали!

Монарх от трона отстранялся, -

По заключению врачей

Он сумасшедшим объявлялся, -

Таков был смысл и тон речей.

Насилием под стражу взят,

Препровождён под наблюденье,

Он видел, как безумный брат

Наследует его владенье...

Но не унизится властитель

Упрашиваньем жалких слуг:

Он в пораженьи - победитель

И никогда не запятнает рук!

Игрой Судьбы лишённый трона

Король обязан умереть, -

Концами острыми корона

Пронзает болью сердца твердь.

И вот, под гнётом униженья,

Монарх избавиться стремится

От червоточины глумленья,

Что жаждет в мир души внедриться.

Однажды он пошёл гулять

И врач его сопровождал,

Что, не осмелясь возражать,

Диагноз ложный подписал.

Они ушли и не вернулись...

И после долгих треволнений

Нашли их: оба захлебнулись,

В воде качаясь без движений.

Доселе озеро хранит

Ту тайну, что ушла в могилу, -

Лишь одинокий крест стоит

На месте, где освободила

Вода от тела Дух мятежный,

Послав его в края Мечты.

Он жил как Океан безбрежный,

И пал как жертва Красоты...

Любовь короля

Под мерный колокольный звон

И звук возвышенный хорала,

Союз враждующих корон

Судьба пред Богом обвенчала.

Женился на принцессе хладной

По настоянию семьи

Наследник трона той отрадной

Страны, что на краю земли

Глядит смолистыми очами

В суровость океанских далей.

Монархи юными руками

Конец извечный полагали

Войны, что длилась много лет,

Питаясь вволю общей кровью.

Теперь же, пурпуром одет.

Вёл муж супругу к изголовью,

Чтоб кровь соединить в любви.

Играли мощные фанфары,

Потоки поздравлений шли,

В почтении склонялись пары

Придворной знати в реверансах.

Народ кричал им "многи лета",

В весельи пира, буйных танцах,

Братались люди всех стран света...

Но вдруг, средь праздничных торжеств,

И сотен лиц, плывущих мимо,

Потока красок, что окрест

Рябят в глазах неумолимо,

Жених смятенно замечает

Прелестной девы ясный взор.

Он в восхищеньи застывает.

Он им любуется в упор.

Не в силах совладать с собою,

Теряет он событий нить,

Влеком бурлящею рекою

Горячих чувств, он жаждет жить!..

Но жить он может только с ней!

О, Боже! Что за наважденье!

Питаться сладостью очей,

Восторг вкушая обретенья...

И зову сердца повинуясь,

Принц медленно идёт сквозь зал.

И от волнения беснуясь,

Подходит к той, чей взор сковал

Кровь в жилах и в груди дыханье.

Она чиста, она нежна...

В глазах испуг, призыв, желанье

Нектар любви испить до дна.

Забыв о том, что происходит,

Они танцуют неспеша.

Они вдвоём. На них нисходит

Любовь, беснуясь и круша.

Но знают это лишь они.

Их чувства - не для праздных взоров.

Спесивой царственной родни

Гнилого ханжества укоров...

Забыты статусы и роли,

Он - лишь мужчина, что желает,

Она - лишь женщина, что в боли

Себя для ласки открывает.

В тот день принц дважды был обвенчан

Один раз - золотым кольцом,

Другой - святым призывом вечным

Очами, станом и лицом!

С тех пор, храня свою любовь,

Тайком от всех они встречались.

Лобзанья горячили кровь,

Тела в безумии сплетались.

Он был женат, семью имел,

Был господином и рабом.

Рождённый для великих дел

Жестоким мрачным королём.

Она была придворной дамой

Супруги принца своего,

Жила в близи опасной самой

От пылкости любви его.

Но время шло, и чувства жар

С годами не ослабевал, -

И слухов терпкий перегар

Свой аромат распространял.

И вот, дошло до положенья,

Когда все знали и молчали,

Но недомолвки и сомненья

Неверие распространяли.

Супруга принца закрывала

На сплетни страшные глаза,

Но тихо в гордости страдала,

И одинокая слеза

Тоску порою выдавала.

Но брак на вечность обречён, -

Семью политика связала,

Из замкнутых кругов корон!

Измучена тоскою тайной,

Рождением троих детей, -

Она скончалась от случайной

Болезни в юности своей...

Принц выждал траур, но любовь

В итоге превзошла приличья:

Бурлила в нетерпеньи кровь,

И с риском пагубным гранича

Любимую он жаждет взять

В законные свои супруги.

Но никому не должно знать

Что вместе соединены их руки,

Пока не станет он монархом,

И не возвысится над светом.

Они живут в покое шатком

Скрепив сердца любви заветом.

И четверо детей прекрасных

В семье их тайной подрастают, -

Являя россыпь качеств разных,

В себе их цвет объединяют.

Но где политика, там нет

Для чувства пламенного места, -

И страшный зависти навет

Звонит сильнее благовеста!

Росло всё больше раздраженье

Придворных, знати и родни,

Интриги ловкое плетенье

Считало месяцы и дни.

Король-отец внимал доносам,

Звучавшим в шуме суеты,

И он не мучался вопросом

Происхожденья клеветы.

Он ненавидел иностранку,

Что рушила собой союз,

И дипломатии смекалку,

И выгоду от брачных уз.

Считал он сына увлеченье

Постыдной и опасной блажью,

И в сердце пестовал стремленье

Искоренить "измену вражью".

Он принца отсылает вдаль,

Используя приказ подложный,

И точит мести хладной сталь

Готовя заговор несложный.

Однажды ночью во дворец

Врывается толпа убийц,

В крови топя любви венец,

Скрывая маской подлость лиц...

По возвращеньи принц узнал

О смерти суженной своей.

Он в ненависти бушевал,

Он в одиночестве полей

Часами долгими скакал,

Он правды тщился доискаться...

Но двор в надменности молчал,

Король приказывал смиряться...

Прошло совсем немного лет, -

Страна жила тревожной жизнью,

Король скончался, и Совет

Назначив траурную тризну,

Торжественно провозглашает

Наследника своим монархом.

Герольд день светлый возвещает,

Когда в шелках, размерным шагом

Под гулкий колокольный звон

И славословия священства

Взойдёт принц на отцовский трон

Приняв инсигнии наследства...

И вот, великий день настал.

С рассвета толпы потянулись

Туда, где ввысь летит портал

Собора главного, и с улиц

Войска погнали чернь и сброд,

Чтоб для процессий дать пространство

И с радостью кричал народ,

Встречая гордое дворянство.

В Соборе знать и духовенство,

В сопровожденьи свит и слуг,

Надменно занимали место

После пожатья хладных рук.

Священнодейство началось.

Орган парит благословенно,

Хоры совместно и поврозь

Осанну шлют проникновенно.

Наполнен воздух аналоем,

Выносят медленно штандарты.

Корона шествует пред строем,

Склоняют главы алебарды.

Но вот, - свершилось... Он - король!

Страна на верность присягает,

Но с мрачным ликом, исподволь

Он с трона на гостей взирает.

Приказано не расходиться

После присяги никому

Оружие солдат искрится,

Дорогу преградив в тюрьму,

Которой стал Собор внезапно.

И в страхе люди застывают,

И ждут погибели бесславной,

И к милосердию взывают...

Но вот, встаёт монарх с престола

И в воцарившейся тиши

От свода вышнего до пола

Он словом жжёт огонь души.

Он заставляет всех теперь

Почтить величье королевы:

Торжественно открылась дверь

Алтарного придела слева,

Под звук органа паланкин

Закрытый слуги в зал выносят.

Хор вновь поёт престольный чин

Всех преклонить колени просят.

И вот, снимают покрывало,

Поставив паланкин у трона:

Холодным ужасом сковало

Всех, что сгрудились у амвона!

На новом свадебном престоле

Сидел труп женщины несчастной,

Убитой беспощадной волей

Монаршей ненависти властной.

Ещё видны были на теле

Остатки шрамов и страданий,

Сокрытые от глаз доселе

Следы глумливых истязаний...

И началось коронованье,

Которого земля не знала

Обряд свершали со стараньем,

Елеем Церковь помазала

Главу, подёрнутую тленьем.

Хор звонко "многи лета" пел,

Колокола своим гуденьем

Заполонили свод капелл.

В почтеньи кланялись сословья,

И, руку мёртвую целуя,

Клялись ей в верности, и кровью

Скрепляли клятву роковую...

..........................

А в это время, в черном склепе

Вдали от глаз, расправа шла,

И окропляя кровью цепи,

Стенали те, кого вела

Рука к злодейству преступленья

В ночь, обнажившую мечи, -

И те же самые раненья

Им наносили палачи.

......................

Король прожил потом недолго,

В любви скорбя и увядая.

Влекомый только чувством долга,

Он правил, рвенья не являя.

Свою гробницу он велел

Напротив суженой возвесть,

Чтоб после воскресенья тел

Блаженство с нею вновь обресть.

Так и лежат они с тех пор

В обличьи ангелов небесных, -

Немой жестокости укор

И слава вечных уз чудесных...

Путь воина

Тому, кто воина путь тернистый

Пройти желает, - постоянно

О смерти должно помнить мглистой,

Являющейся столь незванно.

О смерти помни первым утром,

На вновь пришедший Новый Год,

И в ночи, звёздной перламутром,

Что старый год к концу ведёт.

Чем дольше будешь помнить смерть,

Тем лучше сможешь долг исполнить

В себе взрастить упорства твердь,

И сердце верностью наполнить,

Избегнуть искушений разных,

Себя от бедствий уберечь,

Не тратить силы понапрасну

И жизнь бесплодно не прожечь.

Храня здоровье, долголетье,

Улучшишь ты характер свой,

Великим прослывёшь в столетьях

За добродетельный покрой.

Жизнь уподобь росе вечерней

И хрупким заморозкам утра,

Движенью силы эфемерной, -

И действовать старайся мудро!

Ведь всё живое - преходяще,

И быстротечно существует, -

Но лишь мгновением летящим

Жизнь воина смерть его рисует.

Кто мыслью тешится о жизни

Благополучной, долгой, сытой,

Достоин только укоризны,

Забыв в беспечности о скрытой

Судьбы безжалостности хладной:

Ведь может всё всегда случиться!

Такие по привычке стадной

Не смогут с бренностью смириться.

Они не смогут оправдать

Доверия, что им даётся,

В смиреньи чтить отца и мать

С несправедливостью бороться.

Лишь тот, кто сердцем постигает,

Что день сегодняшний не вечно

В день завтрашний перетекает,

И время льётся быстротечно,

Кто поручение любое

Последним в жизни сознаёт,

И всякий раз дитя родное

В объятиях своих сожмёт,

Как будто, навсегда прощаясь,

Уходит он в последний путь, -

Тот с верностью служить стараясь,

Исполнит долг, постигнув суть!

Кто о кончине забывает,

Тот невнимателен и груб,

Беспечно с временем играет,

В неосмотрительности - глуп.

Он в спор вступает без оглядки,

Хамит, слова не подбирая,

С толпой зевак играет в прятки,

В увеселеньях погрязая,

Рискует жизнь свою внезапно

И безрассудно потерять,

Вред нанести рукой бесславной,

Заставить всех родных страдать.

Ведь корень бед гнездится в лени,

И невнимательности жалкой,

Беспечности, что на колени,

Немилосердной гонит палкой.

Но помнящий о смерти воин

Не станет жертвой недостатков.

Среди волнений он спокоен, -

Враг недомолвок, беспорядков.

Всему на свете цену знает:

Словам, крикливым обещаньям,

Поступкам, в коих Рок играет,

И мыслей гибельных метаньям.

В напрасные пустые споры

Не встрянет воин, жизнь ценящий,

Зудящей совести укоры

И времени поток парящий.

Он избегает мест дурных,

Дурных людей и их компаний,

Ночных притонов и пивных

И грязных уличных гуляний.

Желудок люди ублажают,

И много пьют, стремясь забыться.

Страстям порочным потакают,

И прихотям дают раскрыться,

Непоправимый вред здоровью

По ходу дела причиняя,

И, харкают своею кровью,

Пример падения давая,

Поскольку смерти не боятся.

Но вечно помнящий о ней

Сумеет вовремя сдержаться

Избегнув пагубных страстей.

Умерен он в питье и пище,

Разборчив в связях, целомудрен,

Друзей сомнительных не ищет

Скуп в чувствах, в деле неподкупен.

Лишь будучи благоразумным,

Возможно счастье обрести

Душой расставшись с миром шумным,

Себя от гибели спасти.

Ведь жажда жизни есть удел

Того, кто крепок и здоров,

Стремится к исполненью дел,

Свободный от земных оков;

Чьи помыслы не гложит жадность -

Ужаснейший из всех пороков,

Иль зависти постылой хладность,

Что пьёт коктейль душевных соков.

Кто не погряз в мздоимстве алчном

И накопительстве постылом,

Стяжательством не скован злачным,

За выгоду не бьётся с пылом.

Он помнит тщетность бытия,

И призрачность земных стремлений,

Любовь к которым как змея, -

Кусает жертву без сомнений.

Но недостойно смерти ждать

Погрязнув в недеяньи праздном,

И в жалкой трусости стенать

Скорбя в отчаяньи напрасном.

Для воина главное - всегда,

Без перерыва, день и ночь, -

Быть в исполнении труда,

Чтоб силу плоти превозмочь.

И в редкий час отдохновенья,

Держать во власти мысли бег,

Его смиряя рассужденьем

О том, сколь быстротечен век.

Постигнув смерти неизбежность

Долг исполняя до конца

Мы обретаем безмятежность,

От скверны оградив сердца!

Угроза

Победу празднует народ

Над ужасом войны великой,

Себя хваля из года в год

В искусе праведности дикой.

Когда-то, кровью заливаясь,

Телами удобряя грунт,

От напряженья разрываясь,

Он вырвался из страшных пут.

Великий зверь в людском обличье

Восстал на мировой порядок,

И вторглись орды в пограничье,

Вперёд рвались средь бурь и схваток.

Цинизм, жестокость ледяная,

Свой дом повсюду обрели,

И гибли в смраде утопая,

Все, кто в безвестность слепо шли.

Речь шла о жизни или смерти,

Животный страх витал повсюду,

Свои раскидывая сети

Нагромождая слухов груду.

В хаосе всё перемешалось, -

Народы, страны, языки, -

Лишь жажда жизни оставалась

И укрепляла мощь руки.

И вот сражён ужасный зверь,

Победа - как прекрасный сон,

В который отворилась дверь

Проникновения времён.

Но страх, отчаянье и боль

Переросли в самодовольство

И повторяли как пароль

Слова пленяющего свойства

О том, как все "непобедимы"

"Самодостаточны", "горды"

Как "уважаемы" и "чтимы",

Как "не боятся вновь беды"!

И уцелевшие забыли

Что только чудом уцелели,

Лишь помня то, что победили,

Себе самим осанну пели.

Кляня за злобу и коварство

Врага, поверженного в прах,

Вживались в жалкое лукавство,

И в наркотических парах

Стремились правду о себе

Из памяти своей стереть,

Твердя о "праведной борьбе",

В которой их "не одолеть"...

Но сила истины - трава,

Что пробивает твердь асфальта.

Не извратят её слова -

Покров блестящей лживой смальты!

И эта истина страшнее,

Чем враг разбитый оказалась, -

Но для сознания важнее,

Победы, что в сердцах осталась!

Она свидетельствует нам

Трагедию ужасной силы:

Бесчеловечным временам

Сама дорогу проторила

Страна, забывшая себя,

Предавшая законы Божьи,

Существовавшая, губя

Повсюду всё своею ложью.

......................

Она давно уж разъедалась

Неверьем чёрствым изнутри

И в ослепленьи увлекалась

Приоткрыванием двери,

Что путь скрывала в мрак великий.

Но в этом видели искус, -

И истерической веригой

Звенели перед носом муз.

Художники писали сброд,

Паденьем грязным упиваясь,

Поэты чтили тот "народ",

Что гнил в зловонии, спиваясь,

И, наконец, писатель мрачный

Был возведён на пъедестал,

Что преступленья правил смачно,

Зря в наказаньи идеал.

Тогда впервые проявился

Симптом болезни роковой:

Всяк над реальностью глумился,

Уйдя в иллюзии запой.

И с выводами торопясь,

Во лжи копая идеал,

Сердца свои втирали в грязь,

Слагая забытью хорал.

Себя морально разрушая,

Такие люди шли вовне,

Болезнь свою распространяя,

Могилу правили стране.

Страна ж болезнь не лечила,

И легкомыслием жила, -

Повсюду опухоль вершила

Свои смертельные дела.

И вирус самоослепленья

Наверх со временем проник,

Распространяя всюду тленье

И заглушая правды крик.

Возникла жуткая картина,

Когда общественность и власть,

Народ, военная машина,

И Церковь жаждали украсть

У жизни правду, погрязая

В лавине из потоков лжи,

Себя попутно убеждая:

"Всё славно, братец, не тужи!"

Когда же кризис возникал,

Свою вину не признавали, -

Всегда "чужак" за всё страдал,

Его повсюду шельмовали.

Но "снизу ложь" и "сверху ложь",

Как два состава шли навстречу

По одному пути, и дрожь

Стегала нервы, проча сечу.

И в войнах это преступленье

Себя в итоге обнажило, -

Повсюду сея разрушенье,

Уничтожая всё, что было.

Так предала страна себя

В свои же в руки на закланье

Изменою всё то губя,

Что созидала во страданье.

Она над Верой надругалась,

Присягу верности отринув,

Над красотою издевалась,

Все идеалы опрокинув.

Она возвысила бандитов

И поощряла беззаконье,

Кровавых теша прозелитов,

Повсюду пестуя зловонье

Предательства друзей друзьями,

Товарищами - дел и братства,

Отцов - своими сыновьями,

Верша прямое святотатство.

Могилы предков осквернялись,

Святыни повергались в прах,

Колокола ниспровергались,

И изгонялся божий страх.

В гордыни буйном ослепленьи,

Был Бог повсюдно "отменён", -

И жалкой твари самомненье

Из Духа сделало притон

Понятий страшной мешанины

Ориентиров хаос тёмный,

Что в сетях липкой паутины

Сердца тиранит неуклонно.

Так внутреннее вырожденье

Закралось в тысячи умов,

Повсюду сея наважденье,

И облекая мир в покров

Слепой материи всевластья.

И совершенье преступленья

Теперь геройством чистой масти

Являлось в общем представленьи.

На лжи построен был обман

Страны, вступившей с Небом в бой,

И наконец её тиран

Святыню заменил собой:

Был уничтожен главный Храм

И Вавилонскую Твердыню

Он повелел построить там,

На месте том, в пылу гордыни...

............................

А между тем в стране далёкой

Возмездье зрело незаметно,

И исподволь, рукой жестокой

Выстраивалось постепенно.

Являло это государство

Другой Гордыни Идеал:

Культура снизошла до чванства,

И "Чистый Дух" предлогом стал

Для оправдания стремленья

Создать стерильный новый мир,

Где уничтожатся сомненья

Под пенье златогласых лир.

И абсолют "Порядка", "Чести",

"Культуры", "Верности" и "Долга"

Спуская вниз потоки лести,

Возвысился в умах настолько,

Что стали люди полагать

Себя "посланниками Бога"

И к "очищенью" призывать

Вселенной грязного полога.

И также ложью заслонились

Сердца от правды в ослепленьи,

Того не ведая, глумились

Над Духом в самоопьяненьи.

Война и здесь симптом болезни

Лишь углубила и развила:

Повсюду пелись только песни

О том, что праведность есть сила,

Что свора грязных "чужаков",

Предателей святой присяги,

Сдала страну под длань Врагов,

Позором запятнала стяги,

И что лишь новою борьбой

За чистоту и благородство

Возможно прекратить разбой

И материалистов скотство.

Тогда под крики "С нами Бог"

Пророк ужасный появился,

И ненависть на свет извлёк

Которой Дух его крепился.

Указывая на державу,

Погрязшую в своих пороках,

Предавшую былую славу

И убивавшую жестоко,

Он говорил, что лишь Война

В пиру кровавом мир спасёт

От той страны, где Сатана

С умов нестойких мзду берёт.

Он звал пространство для культуры

Своей страны освободить,

Чтоб упорядочить текстуру

Людской природы, и сгубить

Всех, кто виновен в мерзкой скверне.

А их он видел в тех народах,

Что как колючки сорных терний

Плодятся на полезных всходах.

Величил он Души полёт,

Искусства истинного силу,

Труда святого сладкий пот,

Героя павшего могилу,

Нерасторжимость брачных уз,

Стране родной святую верность,

Товарищества лёгкий груз

Достойной жизни соразмерность.

Но эти качества он зрил

Лишь в нации своей страны,

И тем их славу извратил;

От чувства совести, вины,

Освобождал людские души,

И отменил мораль повсюду,

Вещал, что скверну он разрушит

Искоренив везде Иуду.

Так лик звериный он скрывал

Под маской чистоты обетов, -

И душу нации сковал

Цепями злобы и наветов.

Он поощрял людские страсти,

Их разжигая через страхи,

И Духи воинства и власти

В сердцах вздымали гнева стяги.

И наконец поход крестовый

За чистоту "духовной расы",

За мир величественный, новый,

Владычество над тёмной массой,

С пути сошедших наций низших,

За возрождение Закона,

Свержение оков прогнивших,

И святость Божьего амвона

Он с пафосом провозгласил...

Так чёрный спрут Его борьбы

Впиваясь в судьбы, кровь вкусил,

Пуская чёрные клубы

Отравы самоослепленья,

Цинизма методов и цели,

Бездушной чёрствости растленья,

Надменности спесивой хмеля.

Решил он в ярости низвергнуть

Страну, боровшуюся с Небом,

Заставить солнце в крови меркнуть,

Катком проехавшись свирепым

По городам её великим,

Уничтожая, разрушая,

Венушив своим армадам диким

Что эта цель для них святая.

На месте, выжженном дотла,

Хотел создать он свой престол...

Так меч возмездья извлекла

Рука Небес сквозь произвол!

И он в конце концов напал

Ведя вперёд свои армады, -

Глумился, грабил, убивал

Победные ведя парады.

Своей жестокостью слепою

Он мстил Материи за Дух,

И Небеса его рукою

Народы стран заблудших двух

За их ошибки бичевали,

Урок записывая кровью.

Слезами души отрезвляли

И цену ставили злословью.

Так Рок безжалостно стравил

Гордыню Плоти самозванной

С Гордыней Духа грозных сил,

В неумолимой схватке странной.

В ней Плотью Дух повергнут был,

Чтоб тем яснее показать,

Какую мощь он проявил,

В стремленьи всё уничтожать.

И этим жутким пораженьем

Гордыни, родственной себе,

Дают нам Небеса прозренье,

Урок покорности Судьбе!

Ведь кто страшнее разрушает,

Тот созидает тем верней -

Тому Вселенная внимает,

От кроны до густых корней...

И в скверне страшных заблуждений,

Гордыне без конца и края,

Был обречён кровавый гений

Пасть в бездну, мир испепеляя...

В его историю одета

Длань мудрости, что учит нас,

По тьме записывая светом

Деянья наши без прикрас.

......................

Но люди прошлого не чтут,

Его уроков не боятся:

Слепцы слепцов во мрак ведут

Чтоб в омут пройденный сорваться!

Всегда надеясь на "авось",

Себя мы тешим заблужденьем,

Что, всюду действуя поврозь,

Не запятнаемся паденьем

В трагедии, что вдруг прийдёт.

Мы думаем, нас не коснётся

Стрелы карающей полёт,

И мышеловка не сомкнётся.

Но предсказуема быть может

Непредсказуемость одна, -

И близорукость не стреножит

Её лихого скакуна!..

Прошло уж время с той поры,

Как был повергнут гений зла,

Но ложь не вышла из игры, -

Она подспудно лишь росла.

Ведь победитель занят был

Повсюдным самовосхваленьем,

Себя от правды оградил,

И память не колол сомненьем.

Из года в год парады шли,

Победно мускулы играли

Знамёна яркие несли

"Ура!" бессменное кричали.

А души гнили между тем,

Мельчая, тихо озлоблялись,

И горы завранных проблем

По умолчанью не решались...

Тогда зелёный листик правды

Пробился вновь сквозь камня твердь, -

Как грозный меч, круша ландшафты,

Неся трагедии и смерть.

И домик карточный из лжи,

Построенный с такой любовью,

Разрушился, губя межи

Что прошлое граничат с новью.

Тогда был шанс прекрасный дан

Из правды новый дом построить,

И написать другой роман,

Чтоб истины сюжет освоить,

Пройти сквозь гамму всех цветов,

На них глаза не закрывая,

Сорвать с истории покров

Себя от низости спасая...

Но трусость всё же одолела

Во лжи воспитанные души,

И страх, вошедший в поры тела,

Стал дело праведное рушить.

И, не меняя материал,

Построили колодой старой

Из лжи обманный идеал

Смыкая заблужденья парой...

.......................

В небытие из нищеты

Герои той Войны уходят,

Не постигая всей тщеты

Своей борьбы, себя изводят.

Ведь побеждённые когда-то

Живут достойней, чем они!

Страна их сыта и богата

И в уваженьи свои дни

Они без боли доживают...

А те, что дрались "за свободу"

От лицемерия страдают

Страны, в победе зрящей моду.

Да, победив чужую ложь,

Свою они не одолели, -

Пред ней испытывают дрожь

Потомки их, что захотели

Опять от правды убежать,

Построив новый одеон,

Но предстоит им вновь пожать

Трагедии ужасный сон!

........................

Уж возродился зверь почивший

В стране, победу одержавшей,

"Защитницей народов" слывшей,

Но битву с Небом проигравшей.

В сердца стучится его прах,

И душами овладевает,

Растёт и ширится в умах,

Деяния осуществляет...

Настанет время - он придёт,

И Ложь собою оседлает

И новый урожай пожнёт

Какого мир ещё не знает!

Закон

Из праха был рукой умелой

Мир вылеплен во тьме эпох, -

Видение его удела

Провозгласил Законом Бог.

И неустанно упражняясь,

Он совершенствовал творенье,

Многообразием играясь,

Давал идеям воплощенье.

Лепя из плоти бесконечность

Несметных образов и форм:

Одним придал он долговечность,

Других направив им на корм.

Бесчисленные миллионы лет

Ушли на это упражненье, -

Менялся постепенно свет,

В котором каждое творенье

До совершенства доводилось,

Но, исчерпав потенциал,

Без милосердия губилось

Рукой того, кто всё создал.

Так мастер форму приближал

До совместимости духовной,

И качества сопоставлял,

Стремясь шедевр безусловный

Из свойств материи извлечь.

Он ученик был и учитель,

В попытке формулу изречь -

Алхимик, чародей, властитель!

И Человек в себе вместил

Желанных качеств сочетанье,

Пропорции природных сил

Духовно-плотское исканье.

Он был "Подобием" Творца,

Дерзая в высях совершенства,

И "Образом" Его Лица, -

Балансом хрупкого блаженства.

С тех пор стремится Человек

Создать свой мир в своём Виденьи,

Но времени ужасный бег

Торопит мысли воплощенье.

Ведь Человек - Творец и тварь,

Закабалённый властью праха,

И Духа сотворённый ларь,

Для коего Топор и Плаха -

Границы Времени и Формы,

В которых существует он, -

И беспощадно крутят Норны

Судьбы отчаянный кокон.

И тщетно Твари устремленье

С Творцом своим во всём сравняться, -

Несовершенство и сомненье

Принудит слепоту смиряться!

Ведь глина может стать сосудом,

Горшечником же - никогда,

И Храмом каменная груда

Лишь после многих лет труда

Искусных в деле мастеров

Оформлена быть может славно.

Но воплотить мечтанья снов

Не могут Дух и Плоть на равных!

Не может Плоть судить о Духе,

Но с благодарностью смиряться, -

Лишь так искуснейшие руки

Заставят жить и проявляться

Палитру красок многоцветных,

Что в ней скрывается до срока,

И кладовую свойств заветных

Вселенной вечного Потока...

Город

Город стоит в пустыне,

Что перегноем покрыта,

Над ним в атмосфере синей

Куполом пыль размыта.

Город как гриб растёт,

Споры по кругу пуская,

Соки людей сосёт,

Жалом сердца пронзая.

Сереют осиными сотами

Кварталы его безликие

Воздух травя нечистотами,

Тлеют свалки открытые.

Заводов термитники ржавые

Громадами хмурыми высятся, -

Их отраженья корявые

В масляных лужах колышатся.

Город река разделяет

На две неравные части

Правую - благословляет,

Левую - топит в напасти.

Город реке закрыл

Течение вод свободных,

Как тромб в сосуде застыл

На берегах бесплодных.

Почки свои питает

Мёртвой её водою, -

Местью она наполняет,

Осадок неся с собою.

Люди в нём каменеют

Снаружи и изнутри,

Души быдлом черствеют,

Мысли скользят, как угри.

Город на прахе стоит,

Повсюду творя оскверненье,

Себя на костях веселит

Не задаваясь сомненьем.

Надгробиями покрывает

Свои аллеи и скверы,

На кладбищах воздвигает

Не зная границ и меры

Цирк и библиотеки,

Дворец физкультуры и спорта,

Жилые дома, дискотеки,

Лечебницы и курорты.

Храмы повсюду строит,

Души не очищая,

Веру обряд выводит

Язычество освящая.

В нём лицемерие правит

Злобой судьбы кромсая,

Завистью шурфы буравит,

Подлости ядом кусая.

Всюду идут поединки

За превосходство над ближним,

Правят по чести поминки

Голосом еле слышным.

Ставят тюремщики Духа

Жертвам своим монументы,

Скрывая за показухой

Зловонные экскременты.

Город выжжен Войною,

Что по нему прокатилась,

Словно жестокой судьбою

Жизнь его извратилась.

Культура творит исход

Из стен его безразличных

В пьянстве дичает народ

От побуждений первичных.

Он строит безликую серость,

В неё красоту вгоняя,

Крикливой безвкусицы смелость

За яркий шедевр выдавая.

В городе все мельчают,

И лозунг "надо быть проще!"

Матрицей подключают

К чуждой душевной мощи.

Не надо быть человеком,

Лучше - низшим приматом,

Или волком свирепым,

Или дворнягой косматым.

А можно - ещё по-проще:

Ползучим холодным гадом,

Душой пресмыкаться тощей,

Других умерщвляя ядом.

Жить хорошо земноводным,

Двум господам угождая,

Квакать в болоте зловонном,

Спеси пузырь раздувая.

Стаей, как рыбы глупые,

Мечутся горожане, -

В сети кидаются грубые,

Глотая наживку жадно.

Но выгоднее - иные,

Что только жратвою живут, -

Кишечно- они полостные,

В осадках подонно плывут.

Моллюски также полезны,

Каждый в своём эгоизме, -

Их раковины одноместны,

Бесформенны организмы.

Бесчувственные и наглые,

Приветствуются насекомые,

В стремлениях вечно алчные

И вожделеньем ведомые.

Но идеал простоты -

Одноклеточные творения,

Не знающие Мечты,

Борений мятежного Гения...

Город стремится создать

Гармонию для простейших,

Мысли полёт обуздать

Больших заменить на меньших.

Дороги открыты тем,

Кто следует поводырям,

Боится решенья проблем,

Глядеть не даёт глазам.

Тем же, кто смотрит смело

В лицо неприглядной правде,

Мешают остервенело

Жить не давая в стаде.

И стадо Городом правит,

Волков в пастухи выбирая, -

И жертвы злодеев славят,

Единственность их признавая...

Так Город застыл в безвременьи,

Корнями уйдя в песок,

Душу окутав теменью,

Уткнув пистолет в висок.

Стоит, словно табор огромный,

Не ведающий пристанища,

Контур его - условный,

Предчувствием сердце ранящий.

Он - наваждение сонное,

Гейзер ленивый грязевый,

Бездушие непреклонное,

Нарост известковый карстовый.

Замкнутый круг умов,

Камера заключения, -

Он из других миров, -

Странный оскал Провидения...

Ключ

Высшая форма поэзии

Воплощена в пророчестве, -

Слове бичующем Мессии

Явленном в одиночестве.

Словно художник кистью,

Дух пробуждается рифмой,

И торжествует над жизнью

Жаром Небес гонимый.

Сила, творящая Мир,

Ритм задаёт вселенский,

В коем вершится пир

Плоти, в деяньях дерзкой.

Свойства, цвета и звуки

Танцуют хмельную пляску,

Ноги, тела и руки

Переплетая в сказку.

Так совершает полёт

Фантазия созидания, -

Правил незримых свод

И вожделенье искания.

Слово есть тоже ритм

Звуков перворождённых,

В их сочетании зрим

Шифр сил потаённых.

Сказано было Слово

В начале всего Творцом, -

Так зачалась основа

Поэмы одним мазком.

С тех пор сюжеты и лица