Аннотация: Тот же мир, десять лет спустя. Герои возмужали, изменились. Корпоративные игры остались те же. Борьба за власть, деньги и место под солнцем.
Роман Франк
И З N A N K A
Добро - изнанка зла
(японская пословица)
Пауль Коэн, управляющий "Коблайн" уверенно шагнул в раздвигающиеся двери лифта. Холёное лицо выглядело усталым: подготовка к совету акционеров всегда отнимала много сил.
Следом за шефом семенили референты. В руках - стопки объёмистых папок: в зелёных годовой финансовый отчёт, в красных - секретный проект. Его разрабатывали по заказу Пауля целых шесть лет. Специалисты учли каждую мелочь, каждую юридическую закорючку. И вот наступил момент истины. Управляющий вынес проект на ежегодный совет акционеров.
Полсотни метров от лифта до зала заседаний Пауль пролетел, как на крыльях. Задержавшись у двери, он подержался - на счастье - за деревянный косяк и налёг на дубовые створы.
Зал поражал роскошью - по меркам колонии. Двери, мебель и ткань для обивки везли из метрополии. Под потолком висела эмблема Компании: два наложенных друг на друга оранжево-красных треугольника. Рельефные (верхний чуть выше и левее), они нависали над креслом как дамокловы мечи.
Одну из стен занимала панорама марсианского заката. Каменистая пустыня играла оттенками рыжего, бледный Фобос летел по чёрному небосклону, а Солнце устроилось на горизонте сияющей монеткой.
Пауль с достоинством подошёл к своему месту, улыбнулся и подал знак референтам. Зажглись потолочные плафоны, гостям начали раздавать папки.
- Уважаемые господа, - начал он. - Как управляющий делами Компании я собрал вас, чтобы обсудить состояние текущих дел и чтобы принять решение, от которого зависит будущее не только Марса, но и всех территорий, которые могут стать колониями Империи. В зеленых папках находится финансовый отчёт за прошедший год, в красных - проект "Неодарвин". Содержание папок секретно. Вы должны ознакомиться с ними прямо сейчас, здесь, в этом зале. У вас есть около часа. Прошу приступить.
Гости зашуршали бумагами. Они, опытные менеджеры, лишь временно выражали волю финансовых монстров. За каждым стояла команда экспертов и аналитиков, наёмников корпораций, являвшихся истинными держателями пакетов акций "Коблайн".
Компанию создали больше века назад, когда выяснилось, что запасы ценных руд на Марсе велики, а их добыча и переработка - выгодны. Со временем у Компании появились другие статьи дохода: содержание заключённых, производство защитных куполов, скафандров, одежды, воды, пищи и воздуха. Покупка акций "Коблайн" считалась в Империи хорошим вложением. Но экономический подъём в метрополии сыграл с Компанией злую шутку: зарплаты специалистам поднялись так, что даже дешёвый труд заключённых еле покрывал затраты. Цены на воду и воздух нельзя было поднимать до бесконечности - как нельзя было позволить роскошь безработицы.
Как перестать тратить деньги и ресурсы на содержание отбросов? И как извлечь из их существования выгоду, если от них так и не удастся избавиться? Пауль Коэн потратил уйму средств, чтобы найти ответы на эти вопросы. Умные люди составили проект, который управляющий назвал "Неодарвин". Если его примут, марсианская колония, расположенная на принадлежащих компании землях получит свой свод законов.
Оставалось убедить дорогих гостей в правильности решения, которое они примут. Пауль уже предпринял для этого меры: он не полагался только на удачу.
Стрелка неслышно ползла по циферблату, дорогой симуляции механических часов. Гости внимательно рылись в бумагах. Управляющий нервничал.
Наконец один из менеджеров с шумом захлопнул поочерёдно обе папки. Его примеру тут же последовали остальные, да так рьяно, что у Пауля заложило уши.
- Что ж, похоже, вы ознакомились с документами, - заметил он, поморщившись. - Продолжим обсуждение, господа. Есть замечания по финансовому отчёту?
Представители молча переглянулись. Дивиденды по акциям оставались более чем приличными, эта часть совета управляющего не беспокоила.
- Похоже, финансами вы довольны. Перейдем к обсуждению проекта "Неодарвин". Вам ясна его суть?
- В самых общих чертах, - сказал один из менеджеров. Он сидел недалеко от Пауля и представлял в совете интересы нескольких мелкий компаний. Те, похоже были довольны: он прилетал на Марс не впервые. - Вы хотите начать контролировать рождаемость, сделав Компанию опекуном всех новорождённых. Таким образом, вы получите право распоряжаться судьбами детей до наступления совершеннолетия. Интересно, как отнесутся к этому их родители?
- Им придётся смириться, - улыбнулся Пауль. - Когда проект начнёт действовать, в каждом стандартном контракте (а их пока перезаключают каждый год) появится новый пункт, в котором это будет оговариваться.
- Но те, кому это не понравятся, расторгнут контракты, - возразил менеджер. - А те, кто прилетает на Марс с контрактом в кармане - отличнейшие спецы! Вы спровоцируете утечку мозгов!
- Вовсе нет. Видите ли, мистер Брисбейн, - управляющий, наконец, вспомнил его имя, - на Марсе контракт с "Коблайн" примерно то же самое, что и гражданство на Земле. Без него вы никто и ничто. Пол, раса или возраст здесь не при чём. Просто компания владеет здесь всем: землёй, водой, воздухом... Тем, кто не имеет контракта, приходится оплачивать пищу, воду и воздух по реальной стоимости. А она довольно велика.
- Они могут покинуть Марс, - не сдавался менеджер.
- При расторгнутом контракте им не продадут билета.
Пауль не стал говорить, что на Марсе пост управляющего даёт власть, не ограниченную ворохом законов. И даже император не в силах что-либо изменить. Пока.
- Это делает вашу позицию мало уязвимой, - Брисбейн, похоже, догадывался о реальном положении дел. - А как насчёт юридической чистоты вашего проекта?
- Мы не нарушили ни одного закона Империи, - улыбнулся Пауль.
"Разумеется, вас волнует только это", - подумал он. - "Вам наплевать, как мы получаем астрономические прибыли... пока мы их получаем"
- Даже Конституцию? - заметила сидящая напротив дама. Управляющий порылся в памяти, но так и не вспомнил её имени. Видимо, служба безопасности отнесла её к категории "неподкупных и принципиальных", на чью обработку не тратились. - Это ваше опекунство сильно похоже на рабовладение.
В ответ управляющий только пожал плечами:
- Сударыня, рабства не существует.
- Вам так кажется? Суррогаты рабовладения существовали и в прошлом веке. Он, кстати, недавно закончился.
Пауль натянуто улыбнулся, скрывая раздражение. Не хватало ещё, чтобы всё пошло прахом из-за одной щепетильной курицы.
- По сути, - продолжала дама, - вы хотите вынудить родителей отказываться от ещё не рождённых детей, чтобы воспитать из них людей, лояльных вашей системе управления.
- Мы только хотим дать возможность работникам не тратить время и силы на решение проблем, связанных с воспитанием. Мы хотим избавить их от бессонных ночей, нервных срывов, возни с подгузниками... Короче всего, из-за чего дети перестают быть цветами жизни и начинают раздражать. А раздражённый человек плохой работник. Падает производительность труда - падает и прибыль, с которой выплачиваются дивиденды.
Гости переглянулись. На лицах отразилось беспокойство за деньги нанимателей и за размер своих комиссионных. Управляющий мысленно поздравил себя с тем, что правильно выбрал тактику для спора. Гостей интересовали деньги и только деньги, а общественное мнение... что ж, оно расположено на Земле, а не на Марсе.
- Есть ещё вопросы? - поинтересовался Пауль.
- Только один. - Брисбейн, похоже, уже решил проголосовать "за". - Когда появятся первые результаты?
Сердце Коэна замерло: вопрос задел одно из самых слабых мест проекта.
- Так как мы имеем дело с естественно возобновляемыми ресурсами, - с каменным лицом произнёс управляющий, - то основные меры, предусмотренные проектом "Неодарвин", начнут оказывать существенное влияние на деятельность компании, как минимум, через пятнадцать-двадцать лет...
Менеджерам это явно не понравилось, и Пауль поспешно добавил:
- ...однако проектом предусмотрены и другие меры, отдача от которых наступит примерно через год. Диаграмма денежных потоков, рассчитанных на ближайшие пять лет, представлена в приложении.
Менеджеры опять зарылись в бумаги. Видимо, Брисбейна устроили найденные расчёты - он одним из первых закрыл свою папку, причём очень тихо. Пауль, который едва стерпел предыдущее хлопанье, вздохнул с облегчением. Но тут сторонница Конституции захлопнула папку с таким треском, что Брисбейн подскочил на стуле от неожиданности, а Коэн испытал сильнейшее желание размозжить голову женщины об стол. Это, похоже, отразилось на его лице, поскольку дама, пролепетав: "Я воздерживаюсь от голосования", пулей вылетела из комнаты.
Недоуменно переглянувшись, гости принялись выражать своё мнение. Голоса фиксировались вездесущей электроникой. Дождавшись, когда все покинут зал, управляющий вызвал личного секретаря:
- Лу, ты можешь присылать людей за документами. Кстати, как распределились голоса?
Секретарь взглянула на монитор и улыбнулась:
- Поздравляю, шеф. Если не считать той тётки, проект получил абсолютное большинство... - Может, организуем вечеринку?
- Не сейчас. Отложим праздник до отъезда дорогих гостей.
- У вас грустный голос, шеф. Что случилось? Вы заболели?
- Со мной всё в порядке, - Пауль потёр лоб ладонью, - просто... У меня такое сложное чувство... Если бы на моём месте оказался Архимед, он бы меня понял.
- Ар... что? - удивилась секретарь.
- Не что, а кто. Давным-давно на Земле жил человек, который однажды произнёс: "Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир". Звали его Архимед.
- И ему дали?
- Что? - усмехнулся Пауль. Теперь, когда у него был и мир, и рычаг, и точка опоры, он ощущал странную пустоту и нежелание действовать.
- Перевернуть мир?
- Конечно, нет.
- Мне кажется, я догадалась, - хитро прищурилась блондинка. - Вы добились от этих олухов всего, чего хотели, а теперь не знаете, что с этим делать.
Управляющий пристально взглянул на монитор:
- Видишь ли, я не Архимед. И хорошо представляю большую часть последствий.
Женщина презрительно фыркнула.
- Когда это вас останавливало? Неделю назад вы приказали стерилизовать целый сектор, чтобы гости не узнали о бунте заключённых. А там были не только зэки, но и колонисты.
Пауль лишь усмехнулся.
1.
Турагентства называют Марс "красной планетой". С Земли он, наверно, так и выглядит. Уткнувшись лицевым щитком скафандра в песок, начинаешь считать его грязно-оранжевым или цвета ржавчины - кому как больше нравится. Марсианское небо, неожиданно для земных туристов, в ясную погоду оказывается голубым, звезды - яркими и колючими. Происходит это за счёт "эффекта приближения", он один напоминает, что атмосфера у нашей планеты всё же есть.
Правда, сейчас не сезон, чтобы любоваться небесами: вот уже две недели там висит красно-коричневая пыль, поднятая очередной бурей. Из-за этого туристы боятся покидать купола: они думают, что здешняя пыль опасна для капризных скафандров.
Е-рун-да! Я говорю это, лёжа в гальке и песке, весь засыпанный пылью, в самый разгар вызванной нами мини-бури. То же самое повторит весь мой взвод, если я свяжусь с ребятами по радио. Но делать это во время боя я не буду. Я коренной марсианин и примерный офицер, я должен выполнить приказ - захватить находящийся передо мной купол.
Марсианские купола - разговор особый. Несмотря на малый (по отношению к размерам) вес, они успешно защищают людей от холода, радиации, ультрафиолета и пыльных бурь. Разумеется, войти туда можно лишь через охраняемые шлюзы. Сейчас их охраняют лучшие ученики, вооружённые до зубов. Они, наверное, уже все глаза проглядели, высматривая нападающих, то есть нас.
Ну-ну.
Заряд вызывателя кончился, галька и песок перестали падать, но пыль осталась висеть, окутав рыжеватым туманом и купол, и нас, грешных. Её плотности хватало, чтобы свести с ума включённый радар. Под этим прикрытием мы быстро, минут за двадцать, переделали пескоход в землеройку.
У этих машин одинаковые шасси и двигатели, различно лишь назначение. Так что мне с ребятами пришлось немало повозиться, изготавливая тайком от "противника" детали на замену и тренируясь в скоростной сборке-разборке агрегатов.
Прообразом марсианских землероек были проходческие щиты для строительства метро. Стандартная землеройка роет тоннели, которые увеличивают жизненное пространство под куполами. Грунт нашей планеты рыхлый, внешняя обшивка землеройки похожа на сетку - через неё продавливается особый гель. Каждый сектор обшивки заправляется своей разновидностью. Скорость затвердевания примерно равна скорости прохождения машины через грунт. В итоге за землеройкой остаётся тоннель с прочными и герметичными стенками.
Основной задачей нашей землеройки было только рытьё тоннеля. Прорытая нора обваливалась сразу, отрезая нам путь к отступлению. Внутрь мы набились так плотно, что я слышал, как молится Лерой, а ведь сидел он человек за пять от меня!
Глухой удар - это мы пробили настоящий тоннель. Вмонтированная между бурами диафрагма раскрылась, и мы посыпались внутрь коридора на одном из нижних уровней. Двоих я отослал в дозор, остальные принялись заливать герметиком пробитую стену. Сделать это нужно было до того, как приборы засекут утечку воздуха и поднимут тревогу.
Судя по показаниям моего наручного барометра, мы оказались достаточно оперативны. Затем я дал приказ разойтись. Четыре тройки отправились к шлюзам, одна к центру связи. Я, прихватив Лероя и Тафлу, взял на себя командный центр.
Я слушал переговоры защитников. Они уже сообразили, что буря - только прикрытие, и врубили всё освещение, чтобы не дать нам подобраться незамеченными.
Слишком поздно.
Двое рядовых, совершающих дежурный обход, достались Тафле: она шла впереди нас. Бросившись на шум, мы увидели валяющихся без сознания парней и наклонившуюся над ними точёную фигуру. Девушка спокойно подпитывала разрядник от аккумулятора одного из горе-вояк.
- Прикрой нас, - бросил я ей и взломал первую попавшуюся дверь. За ней оказалась кладовка. Перетащив внутрь "убитых" и сняв их личные жетоны, мы продолжили движение. Иногда мы прятались, а иногда нет; мы вырубали незадачливых вояк и прятали их в первой попавшейся комнате. Снятые жетоны мы убирали в специальный карман на поясе.
Я уже почти закрыл очередную дверь, когда услышал стук подошв о пластиковый пол. От командного центра нас отделяло только несколько поворотов. Краем глаза я видел, что Тафла и Лерой замерли с оружием наизготовку у "слепой" стены коридора. Но комната, куда мы складывали очередные жертвы, была напротив. Противник не мог не заметить приоткрытую дверь.
Грех не использовать такой шанс.
Заблокировав дверь в положении "открыто", я приказал своим людям спрятаться, а сам нырнул внутрь. Помещения на Марсе редко снабжаются всякими выступами - это затрудняет естественную циркуляцию воздуха. Чтобы закрепиться в положении "вниз головой", мне пришлось сесть на шпагат и использовать ноги в качестве распорки. К счастью, расстояние между стенами оказалось подходящим.
Как я и ждал, заметив непорядок, командир отдал приказ взводу перегруппироваться в стандартную штурмовую позицию - двое прикрывают вход, двое тыл, остальные лезут на рожон - и начал отсчёт.
Ворвавшись внутрь и увидев неподвижные тела своих товарищей, рядовые остановились как вкопанные. Это были юнцы лет десяти-двенадцати. Судя по их растерянным лицам, они впервые участвовали в бою, пусть даже учебном.
И тут я обрушился из-под потолка на одного из них. Не выдержав моего веса, пацан упал. Оказавшись на полу, я извернулся, вырубил олуха с командирскими нашивками и только после этого встал на ноги.
Испугавшись неожиданной атаки, потеряв лидера, молодёжь кинулась было назад, в коридор -- но там уже ждали Лерой и Тафла.
Бесполезно пытаться описывать свои действия в бою. Выдрессированное тренировками тело совершает их само по себе, сознание фиксирует лишь отдельные детали, эпизоды, которые при всём желании невозможно увязать в ясную картину. Единственное воспоминание из той стычки - когда один из пацанов направил разрядник мне в горло, я попытался парализовать его. Неудачно; пришлось увернуться и придать мальчишке дополнительное ускорение в направлении стены. С теми, кто ещё оставался на ногах я расправился, применив в качестве оружия своё собственное тело.
- Отличная работа, командир, - сказал Лерой, нагибаясь за аккумулятором одного из "убитых". Батареи у выданных нам разрядников были дохлые, их постоянно приходилось подзаряжать, а небольшая ёмкость аккумуляторов превращала это занятие в проблему. Среди попавших под моё командование выпускников ходили слухи, что трюки с оружием - подсуживание нашему противнику. Жаловаться, однако, никто не решался.
Глядя, как напарник приводит оружие в боевую готовность, я решил взглянуть на своё. Разрядник был в норме, но нежные лепестки силового разъёма оказались безнадёжно испорченными случайным ударом.
- Теперь ты безоружен, - заметила Тафла. Втащив в кладовку очередное тело, она бросила его поверх остальных.
- Но всё ещё опасен, - ухмыльнулся я в ответ.
- Думаешь, что сумеешь обойтись без разрядника? - Удивилась девушка, снимая значок с очередной жертвы.
- Он думает уложить всех шавок Бернарда своими длинными ногами, - вставил словечко Лерой, накачанный рыжеволосый гигант.
- С такими бойцами, как вы, это будет трудновато, - отшутился я. - Итак: собираем бирки, укладываем деток, запираем дверь и двигаемся дальше. Вопросы есть?
- Есть. Какого чёрта мы тратим время на этих сопляков? Не проще ли было бы скинуть их в мусоросборник?
- Полегче на поворотах, Лерой!
Убийство на Марсе наказывается пожизненной каторгой; карается даже высказывание таких идей. Ещё бы: в каждого из нас, в наше воспитание и обучение Компания вкладывает чёртову уйму денег. Лишая кого-нибудь жизни, ты не просто убиваешь человека, ты обворовываешь "Коблайн" на довольно ощутимую сумму. Факт высказывания становится известным начальству вовсе не из-за соседа-стукача. Вся наша школа - и не только она - напичкана "жучками" всех мыслимых конструкций. Наставникам известен каждый наш чих.
Лерой понял, что сморозил глупость:
- Я только хотел сказать, что мусору в мусоре и место.
- Ладно, - оборвал я его, - работаем!
Покончив с кладовкой, наша тройка двинулась по коридору. Командным центром условного противника был кабинет директора, оборудованный связью со столицей, терминалом школьного компьютера и прямым выходом в систему слежения. Кроме лидера "красных", там были наблюдатели и четверо рядовых - личная охрана Бернарда. При виде их фигур за полупрозрачной стеной, я облизал губы в предвкушении хорошей драки.
Так уж вышло по жизни, что мы с Берни ненавидим друг друга. Причина - в несхожести: Клейн мускулист и хорошо сложён, я же костляв и угловат, его обожают девчонки и преподы, меня не любят ни те, ни другие. Взять хотя бы учения. Красный цвет на Марсе - самый патриотичный: это цвет планеты и Компании. Для офицера-кадета командовать "красными" всё равно что уже держать в руках золотой выпускной сертификат. За последние десять лет все командиры "красных" получали именно такие, им давали лучших кадетов и лучшее оружие.
Теоретически на выпускных учениях шансы "синих" и "красных" были равны. На деле же у меня людей меньше, чем у Берни, половина - второгодки, их личные дела полны взысканий. Вооружение простейшее: почти бесполезные в реальном бою разрядники плюс доступ в мастерскую и на склад запчастей. Задача: взять крепость, которую, согласно всем расчётам, взять невозможно.
И что мы имеем в итоге?
Пустые - нашими стараниями - коридоры школы, закрытая на обычный замок дверь директорского кабинета и трое против пяти.
Внутри мы оказались одновременно. Тафла разрядила оружие в одного телохрана, Лерой - в другого. Со "своими" я расправился не только эффективно, но и эффектно. Первый отправился в нокаут после мавэси-гири. Второй налетел сзади, и, получив локтями по рёбрам и затылком по черепу, тихо осел на пол.
Наблюдатели одобрительно хмыкнули.
Бернард потянулся за своим оружием, но Тафла ударила его по руке, словно по макиваре, и та безжизненно повисла.
- Ах ты, сука!
- Будем считать это комплиментом, - я приставил к затылку "врага" бесполезное оружие. Тот сразу замер. - Я поставил его на максимальную разрядку, Берни. Всю дорогу сюда я экономил энергию. Примерно так, как ты сейчас видел.
- Если ты меня убьёшь, наблюдатели не зачтут победу "синих", - процедил тот сквозь зубы.
- Думаешь, меня это волнует?
Конечно, я блефовал. Даже смерть слизняка Берни, которого я ненавидел всей душой, была слишком низкой ценой за сломанную карьеру. Но я ставил на свою репутацию сорвиголовы и крутого парня.
Через секунду я увидел, как напряглись шейные мышцы Берни, как заблестел пот, выступивший на бритом затылке.
Он меня боялся! Любимчик, вечно задиравший нос, считавший себя самым крутым головорезом в нашей школе, боялся какого-то "туннельного крысёныша"! Так вот он каков, вкус власти! Позабористей любого разрешенного наркотика!
Мои мозги сорвались с цепи, побесились на воле и вернулись в конуру.
Так-то лучше.
- Кстати, о победе, - сказал я. - Чтобы её признали официально, ты должен сделать заявление в присутствии наблюдателей.
- Зачем? Чтобы тебе достался мой диплом?
- Он ещё пока ничей, Берни, - заметил я.
- Наставник, - в панике заверещал тот, - зарегистрируйте: этот кадет оскорбил меня действием!
- Что ты там вякнул? - поинтересовался я, надавив короной разрядника на его затылок. От этого простого движения волнение Бернарда перешло все границы. Пот потёк с него рекой. Ткань комбинезона покрылась влажными пятнами.
- Тебе лучше поторопиться с заявлением, - сказал я. - Ещё пара минут - и ты вспотеешь так, что моё оружие разрядится само по себе.
Бернард выругался.
- Наблюдатель, - глухо сказал он, - регистрируйте: "Под угрозой убийства со стороны офицера-кадета Ричарда Хогана, я, офицер-кадет Бернард Клейн, сдаю вверенный мне под временное командование купол вышеназванному офицеру-кадету Ричарду Хогану. Шестое августа текущего года, 22:03 вечера".
- Спасибо, Берни. Теперь моя очередь. Господа, регистрируйте: "Я, офицер-кадет Ричард Хоган, используя военную хитрость, вынудил под вымышленной угрозой убийства офицера-кадета Бернарда Клейна сдать купол, доверенный ему во временное командование. В доказательство своих слов даю офицерам-наблюдателям своё оружие для освидетельствования. Офицер-кадет Ричард Хоган. Шестое августа текущего года, 22:04 вечера".
Услышав это, Тафла и Лерой заулыбались. Они тоже недолюбливали Берни и пользовались каждым удобным случаем, чтобы делать ему гадости. А лучший ученик, потерявший образцово-глянцевый лоск - самая лучшая награда за все испытания.
Один из наблюдателей подошёл ко мне. Повертев в руках изъятое оружие, он показал его остальным. Преподы совещались недолго. Через пару минут мы услышали официальное заявление. "Синие" выиграли вчистую.
Я уже говорил, что на Марсе следят за каждым, кто может дышать. Каждое слово и движение фиксируются, сканируются поисковиками и попадают в банк данных. Преступности у нас почти нет: только идиоты нарушают закон, зная, что на суде главным доказательством будет документальная съёмка. Нотариусы тоже не нужны: любое устное заявление или обязательство имеет юридическую силу.
Постепенно до потрясённого, мокрого, как мышь, Бернарда дошло, что его надули. Обдурили. Обвели вокруг пальца. Что на самом деле не было никакой угрозы для его драгоценной, воняющей потом шкурки. Сидя в директорском кресле - звание командира "красных" давало ему такое право - он переводил удивленный взгляд с одного участника событий на другого, пока не остановил его на мне:
- Ты блефовал! У тебя была пустая батарея - а я-то, дурак, сдал тебе купол, думая, что...
Тафла, услышав это, расхохоталась - так, что от падения на пол её удержала лишь стеклянная стена, на которую она опиралась. Лерой вместе с наблюдателями пересчитывал добытые нами жетоны.
Итоги учебного боя оказались таковы: три из четырёх шлюзов были захвачены примерно в то время, когда я ломал перед Берни комедию, центр связи пал ещё раньше (уж больно самоуверенные сидели там люди), четвёртый шлюз сдался по приказу самого Берни. При этом я "потерял" троих, а он - больше сотни.
Но мистер Клейн рано прощался с золотым сертификатом. Спустя неделю его, как "отличника боевой подготовки", отправили в аналитическую школу. Кадетом.
2.
Кабинет Сэвиджа подавлял чёрно-серым пластиком в камуфляжных разводах, модной обстановкой, современной техникой, дипломами в золотых рамках. На столе красовалась бутылка настоящей русской водки, два стакана, пепельница и открытая шкатулка с сигарами.
Ещё в кабинете было два стула. На одном из них восседал полковник - старая хитрая свинья, он удачно притворялся очаровашкой. Сэвидж был коренным землянином. По одним слухам, его отправили на Марс военным советником. По другим - присматривать за Паулем Коэном: старик постепенно впадал в маразм.
Второй стул занимал я.
Конечно, я не был обычным кадетом - как Лерой, Тафла или тот же Берни. В военной школе я проходил дополнительный курс после досрочного выпуска из школы аналитической. Сэвидж пригрел меня по вполне прозаической причине: он нуждался в человеке, которому мог доверять больше, чем остальным. А доверять в нашем мире, полном интриг, лжи и обмана, можно лишь тому, кого ты крепко держишь за глотку.
Сэвидж хотел иметь на службе не обычного стратега-аналитика, безвылазно сидящего в штабе - их хватало и без меня - ему нужна была стратегически мыслящая машина для убийства. Зачем? А вот это уже другой вопрос.
В военной школе меня тренировали по особой программе. Кэмпо, история - общая и профильная - психология, социология и многое другое. Обычно кадетам запрещают выходить в ИнфоСеть, у меня же был допуск к закрытой сети, для тех самых штабных аналитиков. Так что я был в курсе того, что у нас назревало.
Жизнь на Марсе сосредоточена под куполами. Хороший купол стоит больших денег, и их тут немного. Под ними расположены Марсoполис, имение Пауля Коэна, элитные школы Департамента образования и посёлки местных богачей. Остальные живут там, где их поселит Компания. И так, как она им это позволит. Само собой, этим порядком довольны не все - недовольные есть всегда и везде, при любых режимах и способах правления. Но есть просто недовольные, которые возмущаются "на кухне", и есть недовольные агрессивные: совершающие теракты, организующие подполье, революцию, оппозицию; способные повести толпы просто недовольных куда-то вдаль, к "светлому будущему".
С точки зрения любого режима последняя группа - самая опасная. Проект "Неодарвин" позволил Паулю Коэну осуществить заветную мечту правителей: отделить тех, кто страдает молча, от людей активных. Таких, как показал опыт, немного. Департамент образования выявлял их ещё в ясельном возрасте и воспитывал из потенциальных бунтарей и разрушителей режима его цепных псов. Таких, как я.
А теперь посмотрим, что представляет собой "Коблайн". На первый взгляд это мощная компания, учреждённая крупными земными корпорациями сто лет назад. А Марс - не весь, конечно, а та его часть, что освоена и используется человеком - собственность Компании. Частное владение, где царят свои законы, зачастую весьма отличающиеся от законов Империи.
Ещё пару слов о "Неодарвине". Мало кому доводилось читать весь проект целиком - за исключением самого Коэна. Но все знают: он лежит в основе законов, по которым живёт наша колония. Мы дышим, едим и пьём, пока работаем на Компанию.
Казалось бы, все должны ходить по струнке. Но нет, остались люди, которые принципиально не заключали постоянного договора. Подозреваю, что Коэн сберёг их, чтобы стращать колонистов. Живой пример того, что станет с тобой, если ты нарушишь приказ. Большинство этих людей - уроженцы Земли, выросшие, как они сами говорили, "при демократии".
Режиму они не угрожали. Пока их тихо ненавидели... но только пока. В воздухе чувствовалось напряжение. Слово здесь, слово там; драки под нелепыми предлогами - всё это были мелочи, но мелочи важные.
У нас явно назревали события.
Это я сказал в ответ на поздравления Сэвиджа по поводу блестяще проведенных выпускных учений. Тот хмыкнул, достал из шкатулки и раскурил ужасно вонючую сигару. Прикинув нагрузку на систему очистки воздуха, я содрогнулся.
- Знаешь, сынок, - ответил полковник, - в этой конторе ты не единственный, у кого работают мозги. Мне доложили: на днях это отребье попытается организовать манифестацию. Ты знаешь, что это?
Я сказал, что да.
- Превосходно. Вообрази, они решили устроить это безобразие прямо тут, у здания Компании. Я хочу, чтобы ты взял отряд гвардии и уничтожил всех.
Я похолодел. Вот так, открыто, говорить о массовом убийстве, и где - в главном офисе! Но никто не ворвался в кабинет и не арестовал Сэвиджа.
- Ты не ослышался, сынок, - улыбнулся он, глядя мне в лицо. - Площадь перед зданием должна быть усеяна трупами.
Я глотнул водки. Жидкость обожгла рот и, смешавшись со слюной, устремилась в пищевод. Она была заметно лучше того дерьма, что выдавали за водку местные бармены. Набравшись смелости, я задал один, важный для меня вопрос:
- А что будет со мной после того, как я поработаю на мусоросборник?
- Ничего.
Я глотнул из стакана ещё:
- Странно. Обычно грязную работу поручают тому, от кого хотят избавиться.
Сэвидж захохотал:
- Я не хочу избавляться от тебя, Ричард. Ты слишком дорого мне обошёлся.
"Очередной тест, полковник? - встревожено подумал я. - А есть ли у вас разрешение на проведение этого "мероприятия"? Если это ваша личная инициатива, нам не поздоровится. Мы угодим на рудники, или вы в опять "спасёте" меня - чтобы крепче насадить на крючок?"
Моя жизнь уже давно была в руках Сэвиджа. Это напрягало. Однажды моё терпение закончится, и я появлюсь за спиной полковника с удавкой в руках.
- Так ты берёшь на себя эту миссию?
- Я выполню ваш приказ, сэр, - отчеканил я.
- Не мой приказ, - поправил Сэвидж, - приказ Пауля. И, кстати, мне велено передать исполнителю - то есть тебе - его личное пожелание. Крови должно быть как можно больше.
- Слушаюсь, сэр, - я залпом допил водку, козырнул и вышел из кабинета. Личные пожелания старого маразматика, оказывается, равны приказу! Это меня бесило. Как бы я хотел отправить кого-нибудь, - Лероя, скажем, - выполнять мои личные пожелания. Но я стоял в самом низу служебной лестницы и не мог отдавать такие приказы. Пока не мог.
Я долго ломал голову над тем, как выполнить "личное пожелание" мистера Коэна. Расстреливать людей принято из огнестрельного оружия - но под куполами оно запрещено. Пули, знаете ли, дуры, а дырки в защитной оболочке убивают не хуже удара мечом. Так что огнестрельное оружие на Марс не ввозилось. По крайней мере, официально. Внутреннюю охрану Компании вооружали разрядниками, сетемётами, резиновыми дубинками, слезоточивым газом. Всё это могло остановить человека, не убив, и тем более не могло повредить купол.
Огнестрельное оружие использовала только гвардия. Да и то - пневматическое, и с большой неохотой. Ребятам больше нравилось холодное: мечи и кортики. Гвардейские кортики не были просто ножами. Внутри каждого клинка был сердечник из особого сплава, а в рукояти - генератор и батарея приличной ёмкости. Стоило притопить большим пальцем навершие, и лезвие превращалось в универсальный инструмент. Хочешь - режь металл или камень, хочешь - кромсай человеческое тело, хоть в доспехах, хоть без. А мечи... В условиях ближнего боя под куполом нет ничего лучше пары хорошо заточенных клинков.
Чтобы выстрелить из современного пистолета, не нужно тренироваться годами. Навести ствол по целеуказателю и спустить курок сумеет любой. И спрятаться от пули (если повезло, и в тебя не попали сразу) проще. На Земле есть места, где психи палят в белый свет как в копеечку - много там жертв? При нынешней-то медицине?
Холодное оружие намного опаснее. Во-первых, любая резаная рана вызывает либо потерю крови, либо болевой шок. Во-вторых - даже на самом начищенном клинке обитает куча голодных бактерий. Из-за них всякая проникающая рана брюшной или грудной полости даёт стопроцентную гарантию смерти (если поблизости не окажется хорошего хирурга и запаса антибиотиков). Множественные поверхностные ранения (в пылу схватки их просто не замечаешь) приводят к смерти от потери крови. Точно нанесённая резаная рана бедра или предплечья рассечёт всё - мышцы, сосуды, нервы - вплоть до кости, а хороший клинок может сломать и её. Меч в руках мастера - свирель, поющая врагу отходную.
Но для этого дела придётся использовать пневматики.
Утром я выстроил перед собой отряд. Полсотни человек, из них только двое новичков: я и рядовой Дольф Метрикс. Нескладный и тощий, в синяках и ссадинах - похоже, ребята устраивали ему "тёмную".
- Господа, - начал я, скользя взглядом по лицам выстроившихся в две шеренги гвардейцев, - руководство Компании приказало мне возглавить отряд на время проведения особо секретной миссии чрезвычайного характера. Как вам известно, среди колонистов появились активные антиобщественные элементы. Руководству стали известны их планы о проведении в ближайшее время массовых беспорядков. На нас возложена ответственность за поддержание общественного спокойствия во время проведения акции, которую эти преступники называют "мирной манифестацией". Управляющий разрешил гвардии использовать любые средства, и не останавливаться перед крайними мерами, включая смертоубийство. Повторяю: миссия особо секретна.
- А мы имеем право отказаться от её выполнения? - раздалось из второй шеренги. Присмотревшись, я узнал в выскочке Метрикса.
- Причины?
- Я не хочу стрелять в таких же, как я, в бесправных и обездоленных, - заявил новичок. Такие слова не должны раздаваться в казармах гвардии. Солдаты почуяли запашок бунта и подобрались.
А Метрикс совсем разошёлся:
- Люди впервые решились выступить против Компании. И что же? Нам приказывают их расстрелять!
- Молчать, рядовой! - гаркнул я. - Приказ руководства для нас - закон!
Но Метрикс не заткнулся:
- Эти приказы нарушают законы Империи!
- Мы не в Империи, - жёстко отрезал я. - Планета Марс - частное владение Компании. Здесь действует один закон: воля Коэна, и мы исполнители этой воли.
- Коэн приказывает стрелять в невинных! - новичок вёл себя, как паршивый агитатор времён Первой Мировой. Если я сейчас же не прекращу это, отряд расформируют и отправят на рудники, сторожить заключённых.
В ладонь скользнула метательная игла. На крайний случай.
- На площади не будет невинных, - отчеканил я. - Кто выступит против гвардии? Те, кому нечего терять. Остальные будут сидеть по домам. Стрелять мы будем во всякое отребье. Их смерть только очистит воздух.
Я смерил новичка тяжёлым взглядом. Если это - очередной тест полковника, мальчишке ничего не будет. Если нет - ему же хуже.
- О'Киф, Накамара - отведите рядового на гауптвахту. Питерсон, подготовьте материалы для суда. И отметьте в рапорте, что слова Метрикса не нашли отклика у гвардейцев.
Лицо новичка было растерянным. Не этого он ждал. Дюжие О'Киф и Накамара, взяв его под руки, повели "агитатора" в подземную тюрьму. Его наверняка приговорят к каторге, как и всех, кто нарушал порядок, установленный Компанией.
- Кто ещё не хочет выполнять приказ? - спросил я у остальных гвардейцев. - Попрошу называть причины более веские, чем у мистера Метрикса.
Через три секунды я понял, что идиотов в моём отряде уже нет. Правда, теперь он насчитывал сорок девять человек.
3.
На полу изолятора, свернувшись калачиком, лежал человек. Ядовито-зеленый комбинезон выделялся на тускло-сером покрытии. Освещение работало непрерывно. Пытаясь укрыться от раздражающего света, человек закрывал голову то руками, то воротом комбинезона. За ним бесстрастно наблюдали видеокамеры.
Отчаявшись заснуть, человек встал на ноги и стал ходить по холодному, неприятно упругому полу. Шорох босых ног был единственным звуком в крохотном помещении. Казалось - время остановилось, увязло в тишине и мертвенно-бледном свете.
Но это было не так. Отросшая щетина зудела, желудок урчал от голода, низ живота тянуло - с тех пор, как его покормили, сводили в туалет и дали переодеться в безразмерный балахон, прошло несколько часов.
"Да тут спятить можно", - думал Метрикс, шагая от стены к стене. Он догадывался о том, что его ждёт. И сделать Дольф не мог ничего. Оставалось только мерить ногами пол и проклинать длинный язык и самоуверенность.
"Хоган. Сволочь. Как лихо он заткнул мне рот! А как слушали его эти гориллы - развесив уши! Дорого я бы дал, чтобы они вот так же слушали меня. И как он взбесился, когда я сослался на имперские законы!"
Устав ходить, Дольф сполз на пол и вытянул ноги. "Зря я дразнил Хогана, - подумал Дольф отстранённо. - Он запросто мог свернуть мне шею. Простым бойцам расстрелы не поручают"
С тихим шипением входная дверь отошла в сторону. В проёме показался серый коридор и пара дюжих охранников в чёрной форме гвардии. Метрикс подошёл к двери, повернулся к охранникам спиной и протянул руки. Сухо щёлкнули кандалы.
Дольф не раз одевал такие на преступников. На узкой полоске металлопластика крепились кольца под локти и запястья. На кольцах - особые замки, те самые, которые от резких движений сжимаются всё туже и туже. Если будешь сильно рыпаться, то руки затекут, опухнут и - со временем - омертвеют. Вторую пару кандалов одели на ноги. Двигаться в этой "сбруе" узник не мог, и тюремщикам пришлось на время стать няньками. Гвардейцы перетащили Дольфа через порог, закрыли бокс и повели его по коридору, навстречу судьбе. Всё это было сделано равнодушно и молча. Похоже, такая работа была для них обычной.
Коридоры, по которым охранники вели Метрикса, были пустыми и стерильно чистыми. Он понятия не имел, как гвардейцы ориентируются в лабиринте, где двери и стены покрашены в один цвет. Наконец его остановили и повернули лицом к стене.
Откуда-то из-под потолка высунулась камера, обвела людей пустым взглядом, мигнула диафрагмой, пристально разглядывая узника и, задрав объектив, убралась обратно. Дверь тихо скользнула в сторону. Стал виден просторный зал с высоким потолком. Дольфа снова потащили через порог.
В дальнем конце, на оранжево-красном подиуме, восседало трое судейских в мантиях. Над спинкой центрального кресла красовалась эмблема Компании. Тюремщики подвели Метрикса к подиуму.
- Внимание! - прозвучал бесстрастный голос. - Слушается дело N СА-0002-0840-5067. Обвинение: подстрекательство к бунту в действующей военной части. Рекомендуемый приговор: смертная казнь. Поправка: на территории Марса смертная казнь заменена пожизненным заключением. Рекомендовано: пожизненное заключение с привлечением к общественно-полезным работам на усмотрение суда.
Трое в мантиях с интересом переглянулись. Похоже, Метрикс оказался первым подсудимым с таким обвинением. Неудивительно, что судьи пожелали ознакомиться с делом. Из боковых стен выдвинулись две вертикальные штанги. Почти сразу между ними возникло нечто вроде плёнки. Она задрожала, но через пару секунд выправилась, и на поверхности появилось рельефное цветное изображение.
На секунду Дольфу показалось: это не камера, а он сам завис над строем. Но вот он разглядел себя, такого тщедушного (худее был только Хоган) услышал писклявый голос, сравнил его с уверенным голосом командира - и ужаснулся.
Нет, ему определённо надо было молчать!
Громадный экран пошёл полосами: документальные кадры, уличавшие подсудимого, закончились. Дольф вздохнул с облегчением: ему было неприятно видеть себя со стороны. Но одного эпизода судьям оказалось мало, и через несколько секунд им показали те же события, но под другим углом. С этого ракурса Метрикс был почти не виден - слышалась только его речь - зато Хоган представал во всей красе коренного марсианина и примерного офицера. Мелькнувший на экране металлический блеск Дольф принял за дефект записи. Хотя какой, к чёрту, дефект, при такой-то технике?
Всмотревшись, Метрикс разглядел между пальцами бывшего командира нечто вытянутое и заострённое, явно приспособленное для метания. Смертоносное жало мелькнуло, дразнясь, и снова убралось куда-то в рукав.
Он почти услышал звук проломленной кости, почти почувствовал, как металлическое остриё входит в его мозг. Первым побуждением было - прокричать напыщенным судьям, что его могли убить вот так, ни за что, просто за глупые слова! Дольф только прерывисто вздохнул, представив, как острое метательное жало вонзается в шею, прямо в яремную вену, отворяя кровь. Или в глаз. "Сукин сын мог убить меня! В любую секунду!, - хотел закричать Дольф. - Судите его! Его, не меня!"
Тот Метрикс, который на экране ожесточённо спорил с командиром, непременно закричал бы, но сутки в тюрьме изменили его взгляды на жизнь. Сейчас Дольф был уверен: по одному его слову никто не помчится арестовывать офицера только за намерение убить глупого бунтовщика. И он промолчал.
Дольф молча выслушал приговор - "пожизненные работы на горнодобывающем комплексе "Улебек" - молча дал отвести себя на непривычно маленькую и тёмную станцию подземки. Увидев на путях одиноко стоящий вагон, он понял, что станцию используют только для отправки заключённых, а ещё, может быть, для поездок топ-менеджеров - когда им надоедает путешествовать между куполами в герметичных бронированных лимузинах.
На платформе тюремщики сняли с Метрикса изощрённые ручные кандалы и заменили их обычными наручниками. Ножные кандалы остались. Звеня цепями, Дольф вошёл в вагон и просеменил к свободному ещё месту. Конвоиры и гвардейцы обменялись документами; дали сигнал к отправлению.
Вагон тряхнуло. Плафоны освещения мигнули, и тут же ускорение вжало Дольфа в спинку кресла. Сосед пытался заговорить с ним, но измученный Метрикс нырнул в сон, как в спасительный омут.
4.
Было замечательное воскресное утро. Погода за куполом стояла великолепная. Казалось, что мохнатые бледные звёзды растут прямо между шестиугольных, армированных кевларом плоскостей.
Купол над столицей был огромен, но даже он не мог скрыть лежащую вокруг каменистую пустыню. Земляне ходили сюда, чтобы словить кайф от контраста между буйной зеленью и мёртвым оранжево-красным плоскогорьем. Но сегодня тут не было ни одного человека. Туристов отвадили под благовидным предлогом: медики "обнаружили" в системе вентиляции отелей "болезнь легионеров", а местные жители, почуяв заварушку, сидели дома.
Марсoполис похож на земные города, и поэтому необычен. Его накрывает самый высокий и самый большой по диаметру купол. Главная площадь - пятачок, выложенный плиткой из спечённого марсианского песка. Там нет ни статуй, ни фонтанов: для первых не нашлось скульпторов, а для вторых воды. Вокруг площади, как гвардейцы на параде, выстроились небо-, вернее, куполоскрёбы. Самый высокий (естественно, здание Компании) насчитывает двадцать пять этажей, в остальных, пониже - отели для состоятельных туристов.
На соседних улицах расположены гостиницы попроще. За ними - кварталы развлечений. Потом цепь кордонов и аккуратные ряды коттеджей. Там живут те, кто имеет вес в Компании. Все, кто стоит на ведущей вверх служебной лестнице, мечтает устроиться там - ходить по усыпанным гравием дорожкам, между газонов и розовых кустов. Там растёт много сосен, и воздух Марсополиса отличается от привычной всем восстановленной атмосферы. Обслуга этого рая живёт и отдыхает внизу, в бесконечных тоннелях.
Я долго сидел над генеральным планом Марсополиса. Над той его частью, где были главная площадь со зданием Компании и прилегающие улицы. Высота зданий, окружающих площадь, оказалась достаточной, чтобы разместить снайперов на крышах. Дюжину отменных стрелков, которые должны были следить за демонстрантами и направлять толпу. Остальных гвардейцев я хотел выстроить перед главным офисом.
В аналитической школе я изучил немало хроник и знал, как выглядит исполнение таких приказов. Шеренги вооружённых солдат косили толпы людей из автоматического оружия. Точность его была невысока, основная масса людей разбегалась, обезумев от страха. Чтобы выполнить "пожелание" Пауля - перебить всех - я не должен был дать толпе разбежаться. Тут требовался психологический расчёт.
После первого залпа люди испытают шок, но продлится он недолго. Уже через секунду толпа в панике ринется врассыпную, сметая все на своём пути. Их не остановят никакие заслоны. Единственный шанс не дать людям уйти - разбить их на мелкие группы, загнать в боковые улицы.
С пневматиками я оставил два десятка человек.
Управлять толпой будут снайперы: испуганные люди побегут туда, где вокруг них не будут падать трупы. Там их будут ждать оставшиеся гвардейцы.
План был неплох, оставалось только хорошо его выполнить. Ожидание - очень коварная штука. Я нервничал, меня стало подводить чувство времени. Секунды растягивались на километры. В очередной раз глянув на часы, я забеспокоился: манифестация должна была начаться десять минут назад. Хотя - кто знает этих гражданских? Может, подумав, они сочли за лучшее отменить акцию?
На их месте я бы вообще её не планировал. В последнее время в новостях их звали не иначе, как "отребьем, обливающем грязью великий замысел Пола Коэна". Люди употребляли слова и порезче, но смысл сводился к одному: никто не придёт и не поддержит "демократов". Те, кто родился под проектом "Неодарвин", их не понимал.
Демократические выборы! Ха! Выбирать можно президента, парламент (их у нас и в помине не было), королеву красоты, наконец - но выбрать главного инженера или оператора компрессорной установки технически невозможно. Проект гарантировал: каждый специалист занимает достойное его место. Как говорится, от каждого по способностям. К тому же "демократы" не были успешными людьми. Что хорошего даст обществу человек, который не может позаботиться о себе?
Я подобрался: ожидание закончилось. Между сверкающими башнями отелей возникли серые человеческие фигуры. Они собрались в нестройную, разношёрстную толпу, и стали медленно пересекать площадь. На гвардейцев у здания Компании они пока не обращали внимания. В руках люди держали одноразовые простыни с надписями. Я читал о таком; непременный атрибут манифестации - лозунги и транспаранты.
"КОМПАНИЯ - ШАЙКА РАБОВЛАДЕЛЬЦЕВ"
"СВОБОДУ ДЕТЯМ И ВЗРОСЛЫМ"
"НАШИ ЖИЗНИ - НАША СОБСТВЕННОСТЬ"
И нечто, совсем уж философское: "БОГ ДАРОВАЛ ЛЮДЯМ СВОБОДНУЮ ВОЛЮ; КОМПАНИЯ - АПОСТОЛ ДЬЯВОЛА"
Выйдя на середину площади, люди сбились в кучу и стали произносить речи. Они наверняка были "возмутительными". Я не стал ждать долго; на третьей или четвёртой фразе горло оратору заткнула пуля - в прямом и переносном смысле.
Гвардия открыла огонь. Со стороны могло показаться, что стрельба ведётся беспорядочно, но толпа вела себя именно так, как я и планировал. Через минуту в боковых улочках появились те, кого снайперы оставили для нас. Эта бойня также не заняла много времени.
В мою память врезался один эпизод. Я выбрал самую тихую - как мне тогда казалось - улочку. Не из трусости, а чтобы не отвлекаться. И бойца при себе оставил только на всякий случай. Когда в наш закуток вбежали перепуганные люди, мы стали действовать автоматически.
Среди них была, кажется, только одна женщина. Она, прижавшись к стене, широко раскрытыми глазами смотрела, как мы убиваем остальных. Внезапно она ринулась ко мне, и, вытащив кортик из ножен у меня на поясе, стала наносить удары - в плечо, в грудь, в спину.
Накануне я сдуру отказался от полной брони, надел только лёгкий бронежилет. Бoльшая часть ударов пришлась на него, соскользнувший клинок пару раз рассёк кожу под форменкой. А женщина продолжала бить - молча, исступленно. Перехватив рукоятку кортика, она случайно включила силовую накачку лезвия. Новый удар, и клинок вошёл мне под ключицу, сквозь броневую пластину, по самую рукоять. Само собой, я не стоял всё это время. Я расправлялся с напиравшими со всех сторон бунтовщиками. Ощутив боль, я развернулся и смахнул женщину с себя. Она была убита тем же самым клинком.
Трупы вывозили целый час, а кровь отмывали до самого вечера.
5.
Развалившись в кресле, пыхтя вонючей сигарой, полковник Сэвидж с интересом смотрел, как Пауль Коэн наблюдает за резнёй на главной площади. За этот год управляющий сильно сдал. Теперь он мало напоминал того волевого и упорного человека, который выдвинул совершенно дикое, на первый взгляд, предложение: построить на Марсе государство будущего, создать идеальное общество - законопослушное, высокоморальное, свободное от преступности и насилия. Тогда Пауль смог убедить всех, несмотря на скепсис, с которым в Империи относились ко всяким утопиям. Да и Марс казался тогда более лакомым кусочком. Проект "Неодарвин" был идеей Пауля, но все, кто разрабатывал его и воплощал в жизнь, служили Империи.
Сэвидж вгляделся в лицо Коэна. Мысленно управляющий был там, внизу. Казалось, его дух носится над площадью, впитывая запах крови и страдания умирающих. Глаза старика были широко раскрыты, губы - влажны. Грудь вздымалась и опадала в частом поверхностном дыхании, руки судорожно цеплялись за обитые натуральной кожей подлокотники инвалидного кресла.
"В последнее время у старика определённо не все дома, - думал Сэвидж, покачивая ногой, - взять хотя бы этот приказ. Сколько трат с ним связано: эвакуация туристов из отелей, подготовка общественного мнения, премиальные гвардейцам, уборка, наконец. Общество правильно поступило, прислав меня сюда присматривать за Паулем. Ещё немного - и он спятит окончательно"
Полковник увидел, что руки управляющего расслабились - видимо, самое интересное внизу уже закончилось. Несколько секунд старик пребывал в этом состоянии, затем, словно очнувшись, бросил последний взгляд на площадь и, блаженно улыбаясь, отъехал от окна.
- Прекрасное шоу, мой дорогой, - прошамкал он. - Кстати, полковник, вы не замечали, что трупы с такой высоты напоминают разбросанные по полу тряпичные куклы?
- Затрудняюсь сказать, сэр, - полковник выпустил из лёгких причудливый клуб дыма. - У меня никогда не было тряпичных кукол.
- Ахх-ха-ха! Браво, Станислас, браво! У вас дивное чувство юмора.
- Вы находите?
- Не скромничайте, - Пауль занял своё место за столом. Год назад там можно было найти документы государственной важности. Огромную дубовую столешницу по-прежнему заполняли бумаги, но важных там уже не было.
- И вы, и я - мы оба знаем, что последние десять лет главный акционер не одобряет проводимую мной политику. Именно поэтому он прислал вас в качестве соглядатая, а вовсе не из-за заботы о моём здоровье...