"Говорят, в нашем мире существует старый прекрасный замок, высокий и сложенный на века, вокруг которого расстилаются: красивые сады, плодородные поля и леса, в которых водятся разнообразные животные и многочисленная дичь. Замок этот укрыт завесой туманов,... а может песчаными бурями или штормовыми волнами,... снежными буранами,... кто знает, может, и нет этого замка вовсе.
- Есть, замок, - слышится детский шепот с кровати.
- Т-ссс, - перебивает его другой, - помолчи, а то ба рассказывать не будет.
Но старуха только улыбается давно беззубым ртом и продолжает:
И живёт в этом замке маленькая девочка, чьи глаза слепы и не видят красок вокруг, а на теле ее, шрамы нарисовали карту мира. Да так подробно, что каждая речка, каждый лес, каждое поле на ней видны. Нет на этой карте ни одного пропущенного поселения и городка, озерца и дороги. За спиной этой девочки всегда стоит тень, как бы сильно не светило в небе солнце и даже луна, по ночам. С тенью этой, идущей в смерти, малышке ничего в нашем мире не страшно. Тень, как защитник, шагает сквозь время, куда бы не направила свои стопы его маленькая госпожа...
- А может она и не ребёнок вовсе, - шепотом произносит одна из женщин, держащая ребёнка на руках и тут же прикрывает рот ладонью, помня, что строгая бабушка любит тишину к своим сказкам.
- Не ребёнок, - откликается старуха и продолжает, страшным, скрипучим шепотом:
А может в замке живёт и не девочка вовсе, а старуха: старая, да слепая, ведьма песочных часов, пересыпающая сквозь скрюченные пальцы время, отмеряя, каждому в этом мире свое. А за плечами у ее и не тень вовсе, а опаснейший в нашем мире колдун и некромант, собирающий по приказу своей хозяйки, уходящие за грань души... И замок ее давно уже превратился в руины, а окружающий его лес - в корявые заросли и ...
- Нееет! Красивая она и добрая, - возмущается один из мальчишек- близнецов, перебивая бабушку, за что получает от молчаливого брата подушкой, а это уже рушит, весь созданный бабушкой, страшный момент.
- Ч-ч-ч, не шумите, - откликается молодой мужчина, держащий на коленях сразу двоих пятилетних детей и все сразу замолкают, поворачиваясь к старой рассказчице.
- Возможно и так, - произносит та задумчиво.
Ведь были когда то в нашем мире древние существа. Драконы, самые мудрые из них, жили в пещерах и летали в небе, сквозь облака, а может и в пространстве, что высоко за ними. Эльфы, прекраснейшие жители лесов и подземных пещер, умевшие лечить множество болезней, в чьих руках лежали жизнь и смерть. Вампиры, прекрасные и опасные существа, спящие при свете солнца и бодрствующие в час луны.
- Они кровью питались, - раздался с кровати все тот же бодрый голос, словно хвастающийся своими познаниями, на что взрослые только вздохнули.
- Питались, - ухмыльнувшись, ответила старуха и добавила, прекращая перешептывания в кровати. - Они очень любили забираться в детские, через открытые окна, ведь детская кровь - очень вкусна.
Ещё в нашем мире жили оборотни, люди - волки, селились они стаями в лесах, и очень любили свободу. Но самой необычной расой в нашем мире были - химеры. Самые загадочные существа, о которых до сих пор учёными мужами ведутся жаркие споры. Говорят...химеры жили дольше драконов, были красивее эльфов, сильнее оборотней и кровожаднее вампиров. Правили страной химер женщины, а мужчины радом с ними становились их рыцарями. И возможно в древнем замке живёт химера, а по жизни с ней идёт рыцарь, защищающий ее от печалей. Красивая и вечно молодая, она гуляет в зелёных садах, с приходящими туда отдыхать душами, из-за грани. Или купается в лесном озере, в компании прекрасных эльфов. А может, несётся через лес, на перегонки с стаей оборотней или летает над замком, с драконами. Говорят, ее замок навсегда сохранил в себе древние расы, сокрыв их в мире без людей...
Двери древнего замка всегда открыты, в любую погоду, время года и не важно, ночь на дворе или день. Замок, раскрыв объятия, ждёт путников, сумевших его найти. А его молодая хозяйка всегда готова исполнить их самое заветное желание. Только, каждый должен помнить, что ничего не даётся даром и пришедший надолго, останется в замке навечно, а просящий из корысти поплатится душой. Лишь тот, кто готов умереть, спасая жизнь другому, лишь тот, кто искренне просит не для себя, получит исполнение своего желания, безвозмездно..."
Моя мать говорила, что ее бабка побывала однажды в сокрытом песчаными бурями замке и он действительно прекрасен. А найти его не так уж и трудно, он таится в обычных песочных часах, пересыпающих вечное время.
- В таких как на твоей полке? - спросила девочка, попросившая сказку, шепотом, стараясь не разбудить задремавших в кровати детей и указывая на настенную полочку, над небольшим столом, в комнате прабабушки.
- Да, Элия, именно таких, - проговорила старуха устало, покачиваясь в скрипучем кресле и улыбаясь своим мыслям.
Кажется, она даже не заметила, как ее старшие внуки унесли из ее спальни спящих детей, как они пожелали ей спокойной ночи и добрых снов, закрывая двери. Не заметила она и того, как маленькая и любопытная внучка потрогала те самые песочные часы, стоящие довольно высоко и, поддержав бабушку за руку, пожелала ей там побывать.
Старуха улеглась в нагретую детьми постель, подумав: что она невероятно устала в этом мире, от шума детворы и одиночества, в отсутствие своего сердечного друга. И некто в эту ночь не услышал, как упали с полки песочные часы, не ровно поставленные на место маленькими ручками ребёнка. Как закружился над стеклянными осколками песок, унося в далекий замок душу старой женщины, сквозь приоткрытое окно.
- Нам надо спустится? - спросил мужчина, вставая за спиной слепой, хрупкой, девушки, обнимая.
- Нет, - отозвалась она опираясь о его грудь, вздыхая. - Ее есть кому встретить, ее мужчина наконец дождался.
Эти двое стояли на широком балконе в высокой башне, чья крыша уходила высоко в небо и любовались, на расстилавшийся вокруг мир. Мир принадлежащий их воле, их маги, их времени. Прекрасный мир живых и мёртвых, мир, закрытый от окружающей действительности туманной завесой. Мир - песочных часов.
***
Когда я родилась, в дом моего отца пришли счастье и горе, счастье в том, что я была девочкой, а вот моя мама прожила после родов только три часа, что и являлось горем. Родилась я химерой: маленькая, примерно с кошку (если ее не кормить неделю), в чешуе, с крыльями и хвостом. Мама назвала меня Эль-Лия, никому не объяснив значение моего двойного имени. Химеры - это такая раса живущая обособленно от других. У нас в мире есть эльфы светлые и тёмные, вампиры и оборотни, драконы есть, ну и люди, самая многочисленная раса. А наш род, живёт в большом старом замке, на нашей земле есть большое озеро и река, много лесов и полей, что лично мне очень нравится, есть где погулять. У меня есть отец и семь старших братьев, ни одной сестры. Братья все совершеннолетние и я для них, как маленькое чудо. Братья красивые, сильные, хитрые, а ещё, все они маги.
В свои три года, что для химер невероятно рано, я обернулась человеком. Хрупкая человеческая оболочка была слабой и меня стали стараться не трогать, они буквально пылинки готовы были с меня сдувать. Меня любили, но как-то эгоистично: наверное, пока я была важна.
Мне едва исполнилось тридцать, когда я поспорила с одним из братьев, он наверное со злости на настырную сестру сказал: что я слабая, а слабым не место в мире химер. Обидевшись я пошла в тренировочный зал, где тренировались мальчики клана. Я попросила и меня потренировать, но мастера лишь посмеялись, сказав: сила женщины в ее слабости и лучше мне вернутся к моим куклам. Наверное,...я очень, очень хотела быть сильной, поэтому заболела и, пролежав трое суток в лихорадке, проснулась - мальчиком. Что стало уже вторым шагом к моей смерти.
Мой отец от меня отказался. Ещё один сын стал для всего рода катастрофой. Я не понимала, в чем виновата, мне не объяснили, что если в роду "пересыпающих время" не будит ни одной женщины, то весь род погибнет. Назад обернуться у меня не получалось, потому что я потратила на оборот много сил и мне сначала предстояло их накопить. Меня никто не спросил, зачем я это сделала, нет, на меня разозлились, меня наказали, от меня отвернулись. Но я была настырным ребёнком, я ходила хвостом за братьями, надоедая им, заставляя объяснять непонятное мне. Меня стали учить борьбе и владению мечем, а так же магии: выходило из рук вон плохо. Инфантильный из меня мальчик вышел и не было никого, с кем я могла бы поделиться своими горестями. Правда, некоторые проблемы я выливала на нашего семейного доктора и мага, он во всем доме был единственным, кто от меня не отмахивался. Отец часто наказывал меня за глупости и шалости, иногда его наказания становились просто пыткой. Помню, он как-то застал меня за примерением красного чепчика одной из горничных и велел выпороть. Считал, что это не нормально, мальчику носить женские вещи, словно забыл, что родилась я девочкой. Я не обижалась, любила свою семью. Из братьев мне больше всего нравился Стефан, "идущий в смерти" или если проще - некромант, а за одно и палач рода. Высокий и гибкий парень, белые волосы и небесно-голубые глаза, тёплая улыбка и красивый голос, мой брат всех женщин в округе сводил с ума. Вот только, сколько бы он не был красив, живое ему было не всегда интересно. Его улыбка скрывала расчёт, а красивые глаза были безжалостным к своим жертвам. Все женщины клана об этом знали и любовались братом всегда из далека. А я его любила больше всех, наверное потому, что он был существом увлечённым и не гнал меня от себя, как другие. Иногда он даже пытался мне что-нибудь объяснить в работе пыточных дел мастера. Хотя, его работу я не любила, но разъяснения слушала внимательно. Химеры существа бесстрашные, а вот я умела бояться, сочувствовать и сопереживать, что для расы химер было недопустимо. Первое совершеннолетие у химер наступает в восемьдесят лет, человеку в этот момент исполняется двенадцать, а зверю-химере, восемь. В этот день девочке химере дарят спутника, мальчика или мужчину, который станет для неё рыцарем. Я до этого праздника не дожила каких-то семь лет, да и праздник мне никто устраивать не собирался.
Я ходила хвостом за Дарком моим братом-алхимиком. Лаборатория у него была в высокой башне, стоявшей особняком от нашего замка. Он творил свои зелья на самом ее верху. День тогда у меня не задался с самого утра, но я усердно старалась этого не замечать и улыбалась всем невзгодам, вернее улыбался, я же мальчик. Как мальчика меня все звали Эль, а до этого я была Лией. Дарк на меня ругался, я ему мешал, хотя, по-моему, я всего лишь сидел в уголочке. В какой-то момент я заметил, что занявшись расчетами, брат увлекся и вот-вот свалит локтем одну важную толстую книгу со стола. Решившись ему помочь, я ринулся со своего места подхватить этот фолиант, но пока бежал задел низенький столик. Задел, совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы аппарат стоящий на нем и варивший какое-то зелье пошатнулся и упал, со страшным грохотом и звоном разбиваемого стекла. Довольно быстро поняв, что мне в этот раз попадет, я отскочил к окну, распахнутому почти всегда. Брат был зол, хотя зол не то слово, он был в бешенстве. На его лице проступила чешуя и руки стали когтистыми. Я испугался, и когда он ругаясь и рыча ринулся меня поймать, взвизгнул и отскочил назад, совсем забыв, что сзади меня открыто окно. Конечно же я выпал. Последнее, что я помню, это наполненные ужасом глаза брата, который старался меня ухватить. Потом была боль разрываемого тела и боль от падения, а ещё был бред. Мне привиделось, что Стефан добровольно отдал мне право на свою жизнь, произнеся клятву на вечное подчинение. Но этого быть не могло, мир ведь просто избавился от слабой особи химер. От меня.
***
Я только приехал в родовое гнездо, даже не успел ещё отдать распоряжения на счёт своих друзей, приехавших со мной. Не успел сделать доклад старшему брату и наследнику, управляющему родом, в отсутствие отца, а тот, как мне сразу доложили, ещё не вернулся. Как услышал душераздирающий крик от башни брата и обернулся. Большего ужаса я никогда в своей жизни не испытывал. Эль-Лия падал с башни и явно попытавшись спастись выпустил крылья и когти. Маленькое детское тело не было приспособлено к такой ранней трансформации, чешуя и шипы, крылья и когти ранили ребёнка. Раны от трансформации были смертельны, когтям не за что было ухватиться, а крылышки лопались под напором воздуха. Мальчик падал, но боролся и, наплевав на все дела, я трансформируясь ринулся к нему... не успел.
Мы с братьями собрались у комнат Юбэра, нашего семейного лекаря и ждали, понимая, что ждём уже и так известного нам приговора. Но того, что сказал нам доктор, не ожидал никто.
- Она умирает, - сказал он нам и, смотря на наши отвалившиеся челюсти, добавил. - Не выживет.
Девочка! Эль-Лия родилась девочкой, но мы словно забыли об этом. Маленькая сестренка хотела быть сильной и добилась этого, не кто из нас не видел такой ранней трансформации, она в ее возрасте просто невозможна. А Лия справилась, хоть и погибла. Юбэр сказал, что умирает именно девочка, зверь остаётся в живых. Он сейчас пытается защитить своё слабое тело и не позволяет ребёнку сложить крылья трансформируясь обратно, этим только и убивая себя. Зверь выживет, но останется калекой. Скорее всего химера нашей сёстры сойдёт с ума, станет неуправляема и мне, как палачу клана, придётся ее убить.
К тому моменту, как через сутки приехал отец, у меня уже созрел план. Я нашёл способ спасти маленькую химеру. Наверное, способ был жесток и беспощаден, но он сохранял ей жизнь. Отец сначала был против, а когда понял, что умирает именно дочь, согласился. Ради будущего своего клана, он был готов пожертвовать и не одним сыном, а всеми. Но для ритуала был нужен один и отдать себя он должен был добровольно.
Я дал своей сестренке клятву на крови и смерти, клятву быть ее рабом и следовать за ней вечно, и в жизни, и после неё. На минуту мне показалось, что Лия меня поняла, но этот миг прошёл, а изменений не случилось. Девочка-химера из рода "пересыпающих время" умерла, не дожив до своего первого совершеннолетия почти семь лет. Умерла забрав с собой своего зверя. Умерла, из за слепоты и холодности своих родных. Умерла, потянув меня за собой и я последую, только проверю сначала, что это ее тело было надёжно и бережно упокоено.
***
Открывать глаза оказалось больно, хотя больно было не только глазам, в которые словно песок насыпали. Все тело болело, каждая косточка, каждая жилка, а ещё было очень холодно и одиноко. Боль не позволяла шевелиться и даже дышать. Когда я все же открыла глаза, поняла: я - слепа. Перед моими глазами была лишь плотная серая дымка. Слух же говорил, что в комнате есть кто-то знакомый.
- Лия? - удивленно произнёс рядом со мной любимый голос, что вызвало мою кривую улыбку и облегченный выдох с его стороны. - Милая, - прошептал Стефан и, укрыв одеялом, попытался оторвать меня от стола, на котором я лежала, чем вызвал мой болезненный вскрик. - Потерпи, сейчас Юбэра позову, - прошептал он потерянно и, прежде чем уйти, погладил мои холодные ладони своими теплыми руками.
Несколько долгих минут пришлось провести в относительной тишине. Казалось, что я слышу, как шуршит занавеской ветер в приоткрытом окне, как ходит за дверью прислуга, которой велели никого ко мне не впускать.
Ответить ему у меня не получилось. Он ощупывал моё тело довольно резко и безжалостно, чем вызывал почти звериный вой: от боли. Брат стоял тут же рядом, о чем говорил его запах, хотя я раньше и не замечала, что он чем-то пахнет. Доктор обернулся к нему и сказал явно с улыбкой:
- Поздравляю с экспериментом Стефан, девочка совершенно здорова, не считая слепоты, а боль у неё чисто эмоциональная,...пройдёт, - совершенно не волнуясь, лекарь завернул меня в одеяло и, подняв, передал на руки брату. - Неси в тепло, она здесь замерзла, семье я сам сообщу.
И брат понес меня подвывающую от боли куда-то по коридору, затем по лестнице и снова по коридору. Велел кому-то, войдя в теплую комнату, разгрести стол и постелить одеяло. Когда указанное было выполнено, он уложил на этот стол меня и, укрыв, попросил теплого куриного бульона и свежей крови. При слове кровь моя животная сущность словно всколыхнулась и зарычала, а может мне это только показалось.
- Лия, Лия, Лия, - шептал брат моё имя снова и снова, обогревая мои замерзшие пальчики в своих ладонях, и кажется плакал.
Плакал тихо и отчаянно, я правда не поняла отчего, от облегчения или искренней радости. Я согревалась и снова попыталась улыбнуться, не получилось. Стеф смотря на мои потуги лишь усмехнулся и попросил не торопиться. Кормил меня бульоном с ложечки заставляя глотать через боль и, напоив тёплой кровью, оставил спать. Сам он кажется ушёл не далеко, в соседнюю комнату, так говорил мой обострившийся слух, но не оправившейся организм клонило в сон и закрыв глаза, я задремала. Почему-то у меня не возникло ни одной мысли: почему брат со мной возится, зачем? Мне было очень уютно рядом с ним.
Оказалось, что пока я спала, меня посетило все моё семейство, каждый что-то мне сказал и потрогал. Даже отец, обычно такой далекий, посидел со мной рядом и повздыхал. Я раньше никогда не видела отца вздыхающим, может в детстве, не помню. Кажется раньше, меня никогда не были так рады видеть, как сегодня.
***
Очнулась я часов через шесть, после того, как меня положили на стол в одеялах. Зверски голодная и жаждущая найти туалет, на пару с ванной. Боли не чувствовалось, вообще ничего не ощущалось: ни капельки волнения. Сначала я села, выпутываясь из одеяла, пытаясь понять: где же я нахожусь? Такого устойчивого стола не было не в одной из моих комнат, значит я у брата. Аккуратно, что бы не шуметь буквально стекаю со стола на пол. Ноги не держат, сижу. Что на мне надето? Длинное, похоже на платье... Платье! За последние лет сорок в моём гардеробе платьев не водилось, ни одного. Зачем оно мальчику? Почему я в платье? Я его даже пощупала,...крахмальное, но удобное, на длинных рукавах рюшечки, мягкие. Обидно до слез. Ладно... Самое важное сейчас, это моё зрение, я ничего не вижу, я - слепа.
Рядом слышатся не громкие разговоры, кажется горничные собираются зайти, но встать к их приходу у меня нет сил. Дверь открывается почти бесшумно и в гостиную, думаю я в гостиной, входит сначала, кажется, Мариза, личная горничная брата, я ее по голосу узнала, а за ней Аника, она была моей горничной, пока не обвинила меня в краже своих платьев. Подумаешь, пары вещей пожалела для своего хозяина, и плевать, что я мальчик. Не знаю видят девушки меня или нет, но пытаясь встать невольно шуршу платьем. Ответом мне являются обхватившие меня руки, помогающие подняться, а когда мне удается удержаться на нетвердых ногах, схватившись за стол обеими руками и поднять глаза, слышу, судорожный всхлип Аники, ее же истеричный крик и звон разбившейся посуды. Когда ее крики глохнут за дверью, я совершенно спокойно интересуюсь у стоящей рядом Маризы:
- Я что настолько страшный?
- Нет, - чётко и немного зло отвечает мне, разбуженный воплями горничной, брат, подхватывая меня на руки и усаживая на стол.
- Не-не-не, - протестую я отбиваясь от его рук, и добавляю возмущенно. - Мне в туалет надо.
Саму меня почему-то пробивает на смех и хихиканье - неужели истерика. Но пока Стефан несет меня в уборную, я сдерживаюсь, а потом ещё убеждаю его оставить меня одну. Согласившись подождать меня за дверью, парень прикрывает дверь до щелчка, я слышу, не сдерживаюсь и начинаю громко и до слез хохотать. Сижу я на унитазе и думаю: что надо вставать и поворачиваться, потому что я мальчик, хоть и наряженный в платье.
Знаете, я ведь и правда страшный: руки и вообще почти все тело у меня в тонких белых шрамах. На лице их славой богу нет, но вот на лбу явно были рога. Я конечно не успел всего себя ощупать, но все до чего дотянулся, точно в сеточке шрамов. И глаза слепые,...наверное,...не красиво. Ещё вымыться хочется, а то кожа на ощупь какая-то картонная. Делаю пару шагов и, нащупав ручку, тяну на себя дверь, выход я сразу нашел, брат с горничной громко разговаривали. А вот умыться до этого попытался, получилось не очень, платье скорее всего мокрое.
- Есть хочу, - выговорил я чётко, прекращая их спор об Анике и шагая за порог уборной.
Тут же оказался в объятиях брата, от чего мелькнула мысль: что-то не так. Зачем он меня на руках носит? Я ведь ещё способен ходить. Меня, не слушая вялых возрождении усадили за стол, на котором стояла вполне вкусная, угадываю по запаху, еда.
- Стэээфан, - позвал я брата и спросил. - Ты на мои вопросы ответишь?
- Конечно, - откликнулся мужчина. - Что ты хочешь знать?
- Ммм... - замялся я сначала, а потом все же спросил, взяв себя в руки. - Что со мной не так? Я что, смертельно болен? Нет. - выставил я перед собой руку, перебивая родича и давая себе возможность выговорится. - Я помню, что из окна выпал, что было больно, что умер, хорошо помню. И я прекрасно понимаю, что не красив теперь из-за шрамов и слеп в придачу, но у меня такое странное чувство, дурацкое, что вот-вот разобьюсь. Что вы вдруг вокруг меня так усердно носитесь?
- Ты девочка, - ответил брат с теплой улыбкой.
- Я мальчик...в данный момент, - проговорил я в ответ, тщательно пережевывая кусочек мяса с кровью. - Правда, слепой и в платье.
- Это уже не важно, - отозвался мой собеседник. - Для меня ты всегда теперь будешь госпожой, сколько бы времени не прошло и я просто счастлив, что ты вернулась.
Пару минут я в шоке пыталась понять, как это вдруг не важно, а потом громко фыркнув ответила ехидным голосом:
- Это ты ещё не знаешь, зачем мы вернулись,...а если узнаешь,...не факт, что будешь этому рад.
- Буду, - тихо прошептал Стефан, поправляя в моей руке вилку с наколотым мясом и уже громче добавил. - Я некромант Эль-Лия, мне ли не знать, что просто так от туда не возвращаются. Я пойду за тобой в ад, если твой путь лежит именно туда. Мы связаны душами, сестренка,...ты главное не забывай, что я иду за тобой следом.
Некоторое время мы посидели молча, каждый думая о своём. Потом пришёл мой паж, Томас, и увел меня мыться. Затем был осмотр лекаря, который пообещал: что шрамы исчезнут примерно к инициации, тогда же и должно восстановиться зрение. Ну, а то, что я заперта в теле мальчика, это уже психологическая травма. Как мой внутренний зверь решит, так и вернусь в свой истинный облик. Вот знать бы, когда теперь этот чертов зверь что-0то там себе решит?! Мне никак не улыбается ещё восемьдесят лет, а именно столько мне до полного совершеннолетия, прожить слепым мальчишкой.
Спать меня уложили в моей спальне, потому - что там, если я встану, то не на что серьёзно не наткнусь, все в ней мне знакомо. Да и Том остаётся со мной на ночь, присмотрит, ежели что. А брат пообещал прийти утром, пообщаться и принести мне новое платье. )
***
Моя леди ушла за грань, обидно, мне стоило провести этот чертов ритуал сразу, не дожидаясь приезда и одобрения главы семьи. Отец, всегда казавшийся мне идеалом, отошел на задний план, перестал казаться важной персоной. Теперь мой мир основывался на маленькой душе, ушедшей за грань реальности.
На теле Эль Лии, после смерти, зажили все переломы, ссадины, царапины и синяки, осталось только сеточка заживших шрамов. Юбэр предположил, что наша девочка не хотела быть похоронена сложенной из кусочков. Ее тело вымыли и приодели в платье белое в зелененький цветочек, мне даже стало жаль, что она его не видит: ей бы понравилось. С момента смерти прошло трое суток, погребальная церемония состоится сегодня к вечеру. Все это время мне никак не удаётся уснуть и я сижу рядом с ее телом и сторожу его словно пёс.
***
Не знаю, что вытолкнуло меня из дремы, но это точно не было шорохом. Взглянув на сестру, я заметил, как она моргает. Попробовал окликнуть ее и получил в ответ кривую от боли улыбку. Не может быть!!! Вернулась???
Оказывается ей больно, значит точно живая, главное, чтобы здоровая была, а то знаю я, какими от туда возвращаются. Пока бегал за лекарем жутко волновался, а вдруг мне это все привиделось. Нет! Не привиделось...живая. Слепая только. Схватил так, словно, она самое дорогое, что у меня есть и унес к себе, уложил в тепло, накормил. Даже слова Юбэра о том, что химере удобно оставаться мальчиком, меня не чуть не расстроили. Приходили братья и отец, подержали сестренку за руку и каждый нашел, что сказать ей и в чем заверить, что больше никогда не оставит. Даже отец, тяжело вздыхая, сознался ей, что идиот. Хотя она вряд ли слышала все эти их откровения, она спала.
***
Разбудил меня истеричный вопль и звон разбитой посуды. А когда меня этой звуковой волной вынесло из спальни, оказалось, что моя девочка стоит, ухватившись за стол. Я этому так обрадовался, что схватил ее на руки, что ее не впечатлило. Н-да, моя сестра Лия - мальчик Эль. Оставил его в уборной, откуда потом долго доносился истерический хохот, я с таким справляться не умею. Поругался с Маризой, на счёт участи безголовой Аники, готовый отстаивать ее увольнение, проиграл. Маркиза, наверное, единственная девушка во всем замке, которая ни в какую не верит моим красивым глазам. Долго наблюдал, как моя девочка ест, готовый в любой момент поймать падающий кусочек мяса - сумасшедший. Убеждал ее, что она теперь не одна, я за ней и в огонь и в воду. Кажется, поверила. Спать отправилась к себе в спальню, помахав мне ладошкой. Девчонка. Сказала, что несмотря на свой пол будет носить платья.
Наш лекарь уточнил, что шрамы и слепота это на долго. И возможно, ни то не другое не пройдёт, даже после инициации, а значит нам надо постараться окружить нашу леди рода такой заботой, чтобы она забыла и о шрамах, и о невозможности видеть. Надеюсь, мы справимся, совершать ошибку ещё раз и хоронить эту девочку, не хочется никому. Ну а то, что она мальчик, пройдёт само, Юбэр даже старую книжку откопал, в которой написано, что раньше среди химер рождались преимущественно девочки, это сейчас все наоборот и мы вымираем. А тогда многие химеры несколько раз до второго совершеннолетия меняли пол, выбирая кем останется и это было совершенно нормально. Нас он клятвенно заверил, что наш хищник вернётся в ту форму, в которой рожден.