На болото постепенно надвигается тёплый летний вечер. Сумерки приукрашивают то, что уродливо днём. Зеленоватая болотная трава, покрытая ряской, как-то необычно светится, не полностью, а небольшими островками, которые медленно движутся в унисон лёгкому бризу, рисующему на воде рябь.
Болото со всех сторон окружено кустами и невысокими деревьями, чаще это тонкие стройные берёзки и гладкоствольные осины. Шелест листьев приятно теребит слух. В ветвях деревьев чирикают, перекликиваясь, немногочисленные птицы, тревожа покой шелеста.
Сумерки - самое таинственное время суток, когда краски природы необычайны и неповторимы. Скоро должны показаться на небосводе первые звёзды, если, конечно, тучи и облака позволят нам их увидеть. Тепло. Хорошо.
Я пробираюсь через заросли, которые растут на колышущейся от избытка воды земле, по давно уже известной мне тропе. Сначала тропа оправдывает своё название, но затем это просто пара деревьев на трясине, предохраняющих меня от гибели в ней. Ловкими и чётко заученными движениями я продвигаюсь по опасному настилу и ступаю в строго определённые места, чтобы не провалиться в мерзкую, почти живую консистенцию.
Наконец, я на месте. У берега пруда, который находится в самом центре болота, земля твёрдая, сухая и безопасная. Я тяжело дышу, впрочем, как и всегда после такого нелёгкого перехода. Я рад, что и на этот раз остался в живых.
Переправа закончена и теперь можно полностью насладиться природой, которая уже пытается исчезнуть под покровом светлой летней ночи.
Я поблагодарил, сам не знаю кого, за то, что звёзды и полная луна светят в эту ночь и ласкают взгляд. Лунный свет медленно - плавно стекает в пруд, смешиваясь с водой и зеленоватым свечением в ней, приобретая странный золотисто - салатовый оттенок. Ветер утих, и в прогалинах ряски в мгновение ока образовались маленькие неба с луной и звёздами. На потрясающее зрелище откликнулись лягушки и болотные жабы-старожилы, затянув свою безголосую отрывистую песню, оглушая меня.
Ещё долго не умолкал этот оркестр.
Какая-то птица плюхнулась в воду и вытащила оттуда вырывающуюся из клюва рыбу. От резкого звука какофоничный хор разом умолк, и спустя несколько мгновений послышались отрывистые звуки плеска воды, будто кто-то бросал в пруд камни, но это были хористки - их здорово напугали. Я думал, что после этого наступит тишина, но я ошибся. Тишины в природе не существует. Хор жаб и лягушек сменился струнным оркестром сверчков и кузнечиков - более приятный хочу отметить.
Всё, что происходило здесь каждый вечер, я впитывал каждой своей клеточкой. В каждой травинке здесь сквозила естественная энергия, какая-то неведомая добрая сила, которая отдавала мне частицу себя, и я был ей безмерно благодарен.