Молоканов Владимир Александрович : другие произведения.

Давид Алингер. часть первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Он хотел служить свету и жизни, хотел воевать с тьмой, но на деле все оказалось совсем не так. свет смешался с тьмой, тьма со светом, и Давид Алингер решил дойти до сути. Что есть свет и что тьма? Что есть жизнь и добро, а что смерт и зло? он найдет ответы на эти вопросы, хотя путь окажется очень труден.
  
  "И встретились тогда двое величайших - Пресветлый Гарнан, Надежда Света, и Темнейший Рогуир, Владыка Тьмы, и бились они смертным боем, и от той битвы переменился облик земли. Горы стали морями, а моря пустыней, и три дня и три ночи шла та битва. И поразил Пресветлый Гарнан своего врага, и убил его, но и сам погиб. И сошлись в том бою свет и тьма, и после гибели величайших не стало больше равновесия. Свет стал тьмой, а тьма стала светом. Так гласит легенда, которой уже пять тысяч лет. И все пять тысяч лет адепты света сражаются с воинами тьмы, и никто не может победить"
   "Ильза Галагур, дочь Фатима Бел-Андилата, князя Культиира, Воина тьмы"
  
  
  Рев сирены раздался неожиданно. Впрочем, Алингер знал, что именно так обычно и бывает - тяжелая ночь, три часа сна, и вдруг сигнал тревоги. Алингер внутренне вздохнул, и быстро слез с кровати. Вокруг уже шла предвыездная суета, воины облачались в светло-серую с бурыми пятнами одежду, надевали на ноги легкие армейские полусапожки, и застилали кровати. Сержант Давид Алингер надел на себя снятый так недавно камуфляжный костюм, напялил ботинки, и как прочие студенты этой спецшколы, застелил кровать.
   Через минуту вошел лейтенант, угрюмый молодой парень, года на три старше Алингера, сильно хромающий на правую ногу. Сержант не знал, где лейтенант получил свою травму, а может, и рану, как не знал и того, почему их штатные целители до сих пор не излечили ее.
   Все курсанты замерли по стойке смирно, глядя прямо перед собой, и старались даже не дышать. Ровные спины, одинаковая пятнистая одежда, и устремленный в никуда взгляд. Этому их учили целых две недели, нещадно избивая за каждую ошибку. Это были непрерывные побои, с утра и до поздней ночи, да и ночью их бывало будили, и начиналась очередная порция веселья.
   Краем глаза Давид глянул на висевшие на стене их казармы большие круглые часы, которые показывали 6*50 утра. Что ж, все не так плохо, как могло бы быть, ведь до нормального подъема осталось каких-то десять минут.
   Мрачный лейтенант прошел мимо строя курсантов, не обращая внимания ни на одежду, ни на кровати. Обычно он придирался ко всякой мелочи, но сегодня вел себя иначе, и Давид подумал, что ничем хорошим это ему не светит. Лейтенант ходил вдоль строя туда-сюда несколько минут, и никому ничего не говорил. Алингер все больше убеждался в том, что на его долю выпадут новые неприятности.
   Внезапно лейтенант остановился, словно натолкнувшись на невидимую стену, несколько раз моргнул, и резко повернулся. С ужасом Давид понял, что лейтенант смотрит именно на него.
   - Курсант Алингер! - рявкнул лейтенант, широко открывая рот, и кривя лицо, - выйти из строя!
   Давид четко печатая шаг, вышел вперед.
   - Курсант Алингер, слушай мою команду! К начальнику курсов бегом марш!
  Давид, как и положено, по уставу, развернулся через левое плечо, и печатая шаг направился к выходу. В голове у него была целая куча вопросов, но он старался идти так, словно сейчас для него нет ничего важнее, чем, четко печатая шаг двигаться к начальнику курсов.
   Недавний рев сирены разбудил всех на базе, и теперь люди деловито сновали по территории. Тут были и курсанты, и офицеры, и даже маги, которые обычно не утруждают себя ранним подъемом. Стать магом мечта каждого студента, а если не получится из него маг, то хотя бы стать офицером, поэтому большинство студентов, и Алингер в том числе, с завистью поглядывали на своих кумиров. Давид старательно отдавал честь каждому встреченному офицеру, и особо уважительно приветствовал магов. То, что ни те, ни другие не обращали на него никакого внимания, юношу не обескураживало, он просто делал то, что должен, и все.
   Внезапно Алингер понял, что что-то идет не так. Юноша не мог объяснить что именно, и как это проявляется, он просто ощущал изменение. Продолжая четко печатать шаг, он начал приглядываться и прислушиваться к происходящему. Офицеры, как обычно, передвигались по базе с миной превосходства на лице, с явно выраженным ощущением осознания собственного величия и значительности. Маги, тоже как обычно, поглядывали на офицеров с легкой усмешкой, словно бы говоря - дети, они дети и есть, что с них взять.
  Даже дежурные курсанты выглядели как обычно - четкая поза, бессмысленный взгляд, чистая одежда. Все как всегда. Но курсант Давид Алингер знал, что на базе что-то происходит.
   Эти мысли не мешали ему отдавать честь каждому встреченному офицеру и магу, и держать на лице тупое, бессмысленное выражение, точь-в-точь как у дежурных. Именно такое выражение лица должно быть у курсанта, во всяком случае, так говорили многие офицеры.
   Алингер подошел к административному корпусу, небольшому, двухэтажному строению, выкрашенному в противный серый цвет, и выглядящему как тюрьма. Решетки на окнах, и усиленная охрана возле входа только усиливали это впечатление. Обычно курсанты обходили это здание седьмой дорогой, ведь во-первых, чем дальше от начальства, тем спокойней, а во-вторых, руководство базы не слишком жаловало студентов, шляющихся без дела по территории. Но сейчас Давид шел сюда по указанию своего лейтенанта, и все равно испытывал некоторый страх.
   - Тебе чего? - процедил сквозь зубы один из охранников, обращаясь к Алингеру.
   - Курсант Алингер, лейтенант Краушвиц приказал немедленно прибыть к начальнику курсов, - четко отрапортовал юноша.
   - А, тогда проходи.
  Охранник посторонился, давая возможность курсанту пройти в узкие двери.
  Внутри здание было уютней, чем с наружи. Несмотря на казенный вид, внутренний интерьер больше напоминал дешевую гостиницу, или студенческое общежитие, где Давиду довелось пожить перед тем, как он попал на эти курсы.
   Гладкие, выкрашенные в приятный светло-салатный цвет стены, были украшены портретами и картинами, на которых были изображены лучшие преподаватели и выпускники курсов, а также великие битвы и значительные события. Гладкий кафельный пол был чисто вымыт, и застелен простой синей ковровой дорожкой, которую постоянно чистили уборщики.
   Алингер зашел внутрь и растерялся. Он не представлял, где находится кабинет начальника курсов, и еще меньше представлял себе возможность узнать это. Можно, конечно подойти к дежурному, и спросить у него, вот только это чревато очень нехорошими последствиями, ведь обращаться к дежурному имеет право только офицер или маг. Пока юноша растеряно решал, как быть дальше, его внимание привлекли громкие голоса. Спорили несколько человек, вернее даже не спорили, а один или два человека ругали третьего.
   - Мне наплевать на всех твоих тупых офицеров, - говорил грубый тяжелый голос, - которые не могут ничего, кроме как унижать студентов, и кичиться своим превосходством!
   - Но господин маггер, - ответил дрожащий испуганный голос, - это общепринятая методика обучения...
   - Да? И кого вы так научили? Покажи мне хоть одного мага или воина, настоящего воина, который стал воином после ваших курсов.
   - Мы действуем по утвержденной имперским советом программе, - снова ответил дрожащий голос, - и все комиссии признали наше обучение удовлетворительным.
   - Ты зубы-то не заговаривай, - раздался третий голос, властный и насмешливый, - тебе маггер задал вопрос, и мне тоже интересно услышать на него ответ.
   - Го ... г ... го-осподин ма-ай-ор, я н... н... не з-з-зна-аа-ю.
   - Началось, - недовольно сказал грубый голос, - какого ты влез? Теперь этот идиот будет три дня заикаться.
   - Ну и что? Это же не я буду заикаться, а он. И вообще, где наш парень? Слышь, ты, за-за-заика, - насмешливый голос откровенно издевался, - ты начальник курсов, или как?
   - Д-да, на-начальник.
   - И я тебе велел парня доставить?
   - Го-го-гос-господин ма-ма-йор...
   - Ты меня уже достал!
   - Э, тихо, тихо, - резко сказал человек с грубым голосом, - не дай бог еще убьешь, где я тогда нового начальника возьму?
   - Любого возьмешь, кто тут есть, вряд ли он тупее этого окажется.
   - Все равно, лучше не трогай его.
   - Да пожалуйста, - властный голос рассмеялся, - я тогда вообще пойду, погуляю, заодно и осмотрю этот клоповник.
   - Вали, - грубый голос тоже рассмеялся, - а мы пока с господином начальником тут по душам побеседуем.
  После этой фразы Алингер услышал, как третий человек, бывший начальником курсов, тихонько заскулил. В его скулеже было столько страха и отчаяния, что Давиду стало просто противно. Этот человек называл себя героем, говорил, что с их курсов вышли великие воины и герои, получившие императорские звезды из рук самого императора, а на деле оказалось совсем не так.
  Дверь хлопнула, и Давид услышал приближающиеся к нему шаги. Алингер вытянулся по стойке смирно, и стал ждать, когда этот майор пройдет. Шаги приближались, и вскоре обладатель властного голоса подошел к замершему Алингеру.
   - Ты кто? - спокойно осведомился он.
   - Курсант Давид Алингер, первый курс, первая рота, шестой взвод, - четко отрапортовал Давид, и отдал честь.
   - Так вот ты какой, Давид Алингер, - улыбнулся майор, - и впрямь, и впрямь. Ну, пошли, поговорим, пока этот изверг занимается вашим начальником.
  Майор отвел Давида в один из кабинетов, усадил за стол, а сам сел напротив. На вид майору было лет тридцать, может, чуть больше, и он совсем не был похож на воина. Рост средний, кости узкие, слегка выпирающий животик, все это подошло бы какому-нибудь чиновнику, или бухгалтеру. Но особенно удивило Давида лицо майора - спокойное и улыбчивое, даже доброе, пока не заглянешь в глаза. В этих глазах был ум, была воля, и была невероятная жестокость, а еще эти глаза казались жерлами пушек. Когда Алингер заглянул майору в глаза, то ему показалось, что тот смотрит на него через прицел, и решает, нажать на спуск сейчас, или немного подождать.
   - Ничего не могу с этим поделать, - вздохнул майор, и пояснил, - я столько лет провел на войне, что даже взгляд и глаза изменились. Ладно, это все несущественно. Твоего отца звали Михаил Эгел Алингер?
   - Так точно!
   - Хорошо, - майор поморщился, - только ты это, не ори, и говори по-человечески, по нормальному.
   - Ладно, - Давид пожал плечами. Если господину майору угодно, то, пожалуйста.
   - А твою мать звали Элисия Диин Курий?
   - Да.
   - И жили они до твоего рождения в Коэле, княжество Рарг, а затем переехали в Дипс, княжество Уртан, - майор не спрашивал, а просто рассказывал и, тем не менее, ожидал ответа.
   - Да.
   - А еще у тебя есть два брата, Ирвин, и Горт, и сестра Ленди, которая младше тебя на два года.
   - Все верно.
   - Я знаю, что верно, - майор усмехнулся, - а ты изменился.
   - Любой человек меняется с течением времени.
   - Верно, - согласился майор, - особенно, если в последний раз видел человечка ростом со стол, а лет через десять встретил, а он уже выше и крепче тебя.
   - Вы меня раньше видели?
   - Я, знаешь ли, надеялся, что ты сам меня вспомнишь, но, похоже, я тоже сильно изменился. Вспомни Саардель, купальни, желтое море.
   - А ... не может быть!
   - Вспомнил?
   - Артам Сангдал, дядя Арт!
   - Молодец, - майор рассмеялся, - вспомнил, тогда и друга моего вспомнишь.
   - Друга? Вентила Гунстра, дядю Вини?
   - Ха! Оказывается ты гораздо умнее, чем я думал, сынок. Ладно, пошли к дяде Вини.
   - Дя... господин майор, а как мне к нему обращаться?
   - Без разницы. С курсов тебя все равно отчислили, так что теперь ты свободный человек.
   - Отчислили? Но почему?
   - Потому, что ты не обладаешь нужными качествами для учебы здесь. Ты слишком умен, слишком силен, и слишком независим. И вообще, это была крайне глупая идея, связать свою жизнь с армией.
   - Глупая? Я думал, что, став офицером, стану сильным и смогу воевать с тьмой.
   - Я же и говорю, глупая. Ладно, это ты со временем поймешь, обещаю, а сейчас у нас есть более важные дела.
   На пару они дошли до кабинета, на котором висела табличка, гласившая, что это рабочее место начальника курсов. Бесцеремонно открыв дверь, майор буквально затолкал внутрь смущенного Давида, и вошел следом. Очень крупный человек сидел за столом, а трясущийся начальник курсов стоял перед ним, словно провинившийся школьник. Одежда начальника курсов была измята и испачкана, будто он катался по полу, и Давид подумал, что, скорее всего, он не сам катался, а ему помогли. А затем взглянул в лицо гиганта, и почувствовал, как на его лице появляется глупая улыбка.
   Здоровяк поглядел на него, и тоже улыбнулся.
   - Ты изменился, малыш, - прогудел он, - когда мы виделись в последний раз, ты был мне по пояс.
   - А ты казался высоким, словно дерево, - ляпнул Алингер, и покраснел.
   - Верно, - гигант громко рассмеялся, и обратился к начальнику курсов, - смотри, учитель героев, как нужно разговаривать с начальством, и учись. Во всей вашей поганой конторе только он один и является воином.
   Внезапно Давид понял, что не давало ему покоя.
   - Будет нападение, - дрожащим голосом сказал он, и когда все уставились на него, добавил, - я чувствую, как оно приближается и давит.
   - Что за нападение? - с интересом спросил Маггер.
   - Не знаю, просто я чувствую, что времени остается все меньше.
   - Сколько, по-твоему, осталось?
   - Час, может, чуть больше.
   - Что скажешь, майор?
   - Семьдесят пять минут. Потрясающе.
   - Вот! А ты не верил, - усмехнулся маггер, - у парня дар, да такой, что ни мне, ни тебе не снилось.
   - Ну, тогда нам тут больше делать нечего. Слышал, учитель героев? У тебя остался час, чтобы подготовиться к обороне. Через семьдесят пять минут сюда явятся мутанты, и если ученики погибнут, то тебя даже с того света вытащат, чтобы спросить по полной. Понял?
   - К-как мутанты? Какие му-мутанты?
   - О-о-обычные, - передразнил его майор, - самые обычные. И сил в вашей школе вполне хватит, чтобы отбить эту атаку, если, конечно, вы тут детей хоть чему-то научили.
   Алингер испуганно смотрел на своих старых знакомых и начальника курсов, пытаясь понять, что они говорят, ведь ему с самого начала обучения вдалбливали в голову истину, которая гласит, что мутанты это миф.
   - Они что, на самом деле есть? - не утерпев, спросил он у маггера.
   - Кто? - не понял тот.
   - Мутанты?
   - Ого! Так вас не учили защищаться от мутантов? Чего молчишь, козел?
   - Мне велено было так учить, - дрожа, ответил начальник, - и я учил.
   - Понятно, - маггер нахмурился, и посмотрел на своего товарища, и, видимо, приняв какое-то решение, продолжил, - бери парня, и уходите на аэродром.
   - Это глупо! Ты один ничего не сможешь сделать, а эта гниль ничему не учила курсантов. Я не удивлюсь, если выяснится, что их офицеры и горе-маги ни разу не имели дел с мутантами. Долбанные темноборцы! В общем, нужно или уходить всем, или оставаться, но тоже всем. Давид, тебя тут хоть чему-нибудь научили?
   - Я умею создавать иглу света, - ответил парень, - и умею немного стрелять.
   - Понятно. А силу тебя научили видеть?
   - Совсем немного.
   - Хорошо, - маггер поднял ладонь на уровень лица Алингера, - сейчас я буду тебе показывать создание болта силы и защиты силы. Обычно на овладение такими действиями уходит два месяца, но у тебя есть только полчаса. Смотри внимательно, и если что непонятно, спрашивай.
   Рука маггера зачерпнула немного силы, и медленно сложила из нее нечто, похожее на яйцо. Затем маггер отвел ее в сторону, и сжал ладонь в кулак. Яйцо выскочило, и унеслось к стене, пробило в ней дыру, и исчезло.
   - Запомнил? - увидев кивок, маггер сказал, - тогда попробуй.
  Алингер вытянул руку, и попытался зачерпнуть силу, но ничего не получилось. Он попытался снова, но результат был тем же. Юноша вздохнул, и прикрыл глаза, стараясь ощутить потоки и движение силы. Наконец это удалось, и он аккуратно зачерпнул небольшую жменьку. Сила была похожа на тополиный пух, сливочное масло и болотную грязь одновременно. Юноша очень осторожно, стараясь не потерять ни капли, сложил ее в кулаке, и придал форму яйца. Затем осторожно и несильно нажал. Сила выскользнула и медленно поплыла к стене. Доплыв до стены, сгусток легко коснулся ее, и стена пошла трещинами.
   - Еще раз, - резко скомандовал маггер.
  На этот раз эта процедура далась юноше несколько легче, и сгусток силы пробил стену.
  Раз за разом Алингер создавал заряд и швырял его в стену, и вскоре начал попадать почти туда, куда хотел.
   - Хорошо, - похвалил маггер, - теперь дальше.
  Вентил зачерпнул силу, и сделал хитрое движение рукой, как бы распыляя ее перед собой. Затем повторил это действие несколько раз, и жестом предложил попробовать Давиду. Юноша зачерпнул силу, и сделал похожее движение.
   - Нет, - остановил его маггер, - когда крутишь кисть, старайся, чтобы пальцы как бы отталкивали от тебя силу. Как когда купаешься в море.
   Алингер кивнул, и попробовал.
   - Хорошо, - кивнул маггер, - сейчас я возьму пистолет, и буду в тебя стрелять, а ты закрывайся щитом. И учти, такой щит действует пять секунд, потом нужно создавать новый. И еще, если ты раньше времени сложишь пальцы, щит распадется. Готовься.
  Давид кивнул, и маггер вытащил из кармана маленький пистолет.
   - Давай, - скомандовал маггер, и когда Давид создал щит, три раза выстрелил из пистолета.
   Все три пули повисли в воздухе, удержанные щитом, а затем упали на пол.
   - Еще раз, - скомандовал Вентил, и все процедура повторилась снова.
  Стоящий неподалеку майор с одобрением кивнул Давиду, а начальник курсов от удивления выпучил глаза. На его курсах был лишь один настоящий боевой маг, умеющий защищаться от пуль, и именно поэтому являющийся авторитетом в области боевой магии. Он учился десятилетиями, а какой-то пацан освоил умение магического щита за несколько минут.
   - Теперь слушай внимательно, - маггер говорил очень четко, смотря прямо в глаза юноши, - сейчас ты сделаешь щит, и сквозь него выстрелишь болтом.
   Алингер кивнул, и взялся за дело. С пятой попытки у него получилось, и тогда маггер заставил создавать щит, и стрелять прицельно. Вскоре и это умение покорилось юному магу.
   - Молодец, - майор легонько хлопнул Давида по спине, - из тебя получился настоящий маг первой ступени.
   - Первой ступени?! - ахнул Давид, - но ведь на курсах лишь два мага имеют первую ступень!
   - Забудь ты про этот цирк, называемый курсами, - отмахнулся майор, - я сильно сомневаюсь, что эти ваши маги первой ступени тянут на это звание. Их и подмастерьями назвать-то трудно. Ладно, это все мы обсудим попозже, а сейчас запомни - делать то, что я или маггер велим, ты должен не раздумывая, не пытаясь понять, что и почему. Просто делаешь, и все. Если у тебя возникнут вопросы или сомнения, то ты все равно сделаешь, а потом, когда все закончится, мы с ними разберемся. Понял?
   - Понял, - кивнул Алингер, - буду делать, то, что вы скажете.
   - Молодец. Как там твое предчувствие?
   - Предчувствие? - Давид пожал плечами, - оно стало другим. Такое впечатление, что кто-то вот-вот постучит в дверь.
   - Отлично, - майор кивнул, затем порылся в карманах, и извлек оттуда небольшой кулончик на серой цепочке, протянул его Алингеру, и сказал, - одень его, и не снимай, пока все не кончится.
   Давид взял кулон, и уже собрался было спросить, что это за кулон, и зачем он нужен, но вспомнил свое обещание и передумал. Юноша одел кулон на шею, и ощутил приятный холодок от цепочки. Ну и ладно, подумал он, надо, значит надо.
  После этого маггер велел начальнику курсов объявить боевую тревогу. Через полминуты заревела сирена, и голос дежурного объявил, что тревога не учебная, и велел всем курсантам и преподавателям собраться возле арсенала, и получить оружие и снаряжение.
   Майор отвел Давида к арсеналу, и сам подобрал ему оружие - легкий дробовик и тяжелый пистолет. К ним майор приложил тяжелый бронекостюм, легкий десантный шлем с хорошей обзорностью и стандартный набор жизнеобеспечения. Себе он взял среднюю штурмовую винтовку, десяток гранат, и такую же защиту.
   Через десять минут все облачились в боевую одежду, вооружились, и заняли места по боевому распорядку. Алингер занял место неподалеку от одного из зданий, в канализационном люке глубиной около метра, в котором были расположены вентили водопровода. Юноша рассматривал занявших оборону воинов, и думал о том, что боевой распорядок составлял человек, ничего о войне не знающий. Сам то он оказался в люке лишь потому, что так велел майор, а прочие расположились большей частью на открытых местах.
   Едва он устроился на новом месте и слегка пообвык, как предчувствие сообщило о начале нападения. Он не мог объяснить, как понял, что нападение началось, но твердо знал, что не ошибается. А через секунду раздался протяжный вой.
   Громадное, размером с крупного теленка существо, похожее на жуткую помесь собаки, козла и ящерицы, да вдобавок еще и на птичьих лапах, легко проломило забор и не то, визжа, не то, хрюкая, влетело на территорию базы. В первую секунду все растеряно уставились на мутанта, и поэтому жуткий зверь прыгнул на одного из курсантов, и принялся грызть его. Курсант, такой же молодой, как и сам Алингер, громко и отчаянно закричал, и Давид не думая, всадил в монстра заряд картечи. Монстр взвизгнул, завертелся на месте, а затем повернулся к Алингеру. Казалось, что монстр точно знал, кто выстрелил в него. Хуже всего, что заряд картечи, вместо того, чтобы убить монстра, или хотя бы сильно ранить, привел его в ярость. На жутком не то собачьем, не то козлином лице были почти человеческие глаза, и они смотрели прямо на Давида.
   Судорожно сглотнув, он собрал силу в кулак и выстрелил в монстра. К сожалению, прицел оказался не слишком точным, и зверю лишь слегка задело бок, но и этого хватило, чтобы монстр забыл о нападении. Магический снаряд обжег мутанта не хуже струи из огнемета, и зверь, почти по человечески заверещав, бросился обратно, в им же проломанную дыру в заборе.
   Алингер встряхнул головой, пытаясь очистить лицо от пота, поскольку залезть под забрало шлема оказалось проблематично. Он чувствовал, что этот монстр не единственный, поэтому не расслаблялся. Быстро оглядевшись по сторонам, он увидел, что многие воины испуганны, и большинство из них офицеры. Давид зло усмехнулся, и подумал, что майор оказался прав - ни маги, ни офицеры оказались не готовы к тому, что должны уметь в совершенстве. Сколько было разговоров, что воины света это лучшие воины в мире, что их цель - доблестно защищать мир от тьмы, а на деле, эти воины испугались поросенка-переростка. И хуже всего было то, что эти супер-герои искренне верили в отсутствие мутантов.
   От этих мыслей его отвлекли мутанты. Они хлынули в пролом хищной стаей, и были похожи на собак. С первого же взгляда стало ясно, что на собак они только похожи, да и то, не слишком. У некоторых было по шесть ног, у других две головы, у кого-то птичьи лапы или крылья. Хуже всего было то, что их оказалось несколько десятков.
   Не долго думая Давид снова выстрели из дробовика, и с радостью увидел, как картечь буквально разорвала одного из мутантов на части. Через секунду многие из курсантов открыли огонь. Пулеметы, винтовки, дробовики и пистолеты, все это оружие буквально выкашивало мутантов, и вскоре трупы тварей заполнили большую территорию.
   Давид прицелился в очередную жертву, нажал на курок, и вздрогнул - выстрела не последовало. В горячке боя он успел расстрелять всю обойму, все двадцать патронов. Он быстро расстегнул карман бронекостюма, и стал наполнять дробовик новыми зарядами. Однако руки тряслись, и из двух десятков патронов в магазин попали лишь три. Остальные валялись где-то под ногами, закатившись за трубы и вентили. Юноша судорожно стал расстегивать другие карманы, но патронов больше не было.
   Алингер перестал заниматься бессмысленными поисками, и сосредоточился на сражении. Уцелевшие собакоподобные удирали, громко визжа. Находящиеся неподалеку от него курсанты хоть и выглядели ошарашенными, но уже не впадали в ступор от испуга. Судя по всему, они гораздо легче перенесли появление мутантов, чем офицеры и маги. Давид высунулся сильней из своего укрытия, и огляделся, стараясь найти майора или маггера.
   - Чего вертишься? - раздался сзади знакомый грубый голос маггера, - сиди спокойно.
   Алингер быстро повернулся и увидел Вентила, вооруженного пулеметом, и одетого так же, как и он сам.
   - Это не последняя атака? - спросил он маггера.
   - Нет, - гигант передернул плечами, - это была лишь разведка. Скоро пойдут опасные твари, и если нам не удастся с ними разделаться так же лихо, то тогда придет их командир.
   - А если удастся?
   - Тогда, может быть он и не рискнет сюда соваться, хотя ручаться за это я не могу.
   - Я вот подумал, - проговорил юноша, - вроде в этих мутантах ничего такого страшного нет, во всяком случае, люди, мне кажется, гораздо опасней, а наши командиры чуть не до смерти перепугались. С чего бы это? И почему они говорили, что мутантов не существует?
   - Я тебе потом это объясню, а сейчас просто будь внимателен. Неизвестно, кто будет следующим.
   - Хо ...
  Договорить Алингер не успел, потому, что этот момент появились эти самые следующие. Стена вздрогнула от чудовищного удара, и завалилась на большом расстоянии. Существо, обрушившее стену, было похоже на громадного носорога, только вместо рога на носу у него было три рога на лбу. И еще нешуточные клыки в пасти, из которой падала на землю кровавая слюна.
   - Этого бей только магией, и старайся не промахиваться.
  Давид кивнул, создал очередной болт, и тщательно прицелившись всадил в широченную грудь монстра. Выстрел оказался точным, и грудь мутанта разворотило. Но монстр не умер, и ринулся в атаку. Пока он приближался, Давид успел всадить в него еще три болта, с каждым разом все сильней и сильней калеча тварь.
   - Ставь щит! - заорал сзади маггер, и Алингер спешно собрал силу и выкинул вперед руку.
   То, что щит получился, он понял после того, как монстр остановился, словно ударившись о толстую бетонную стену. Инстинктивно Давид дернул рукой, и монстра смяло и отбросило в сторону, превратив в слабо шевелящуюся и издающую невнятные звуки кучу мяса.
  Алингер с ужасом смотрел на то, что сделал. В этом носороге было не меньше двух тонн веса, а он отшвырнул его словно котенка. Из ступора его вывело похлопывание по плечу.
  Давид испуганно огляделся, и увидел стоящего рядом и улыбающегося майора.
   - Пошли, победитель носорогов, - рассмеялся тот, и потащил Алингера куда-то.
  Давид пошел за майором, слабо соображая, что произошло. А через секунду на него навалилась усталость. Через десять шагов Давид упал на землю и уснул. А вокруг стояли и смотрели на него восхищенные курсанты и испуганные преподаватели.
   Алингер открыл глаза и увидел светло-серые стены казармы. Во всем теле юноши была слабость. Он с трудом сел, и огляделся. Кровать, на которой он спал, стояла возле стены. На кровати чистые простыня и одеяло, рядом с кроватью окно, а за окном сумрак. Еще не ночная тьма, и не дневной свет, вот только утро сейчас или вечер Давид не знал. Пожав плечами, он продолжил осмотр. Кровать в комнате одна, значит это не казарма, или, во всяком случае, не общее помещение. Юноша предположил, что это офицерская комната, но ни в одной из них он ни разу не был, а поэтому не был уверен в своем предположении. Посреди комнаты, совсем небольшой, стоял маленький круглый стол и два простых стула. На столе не было ни скатерти, ни посуды, ни бумаг. И больше никакой мебели. Давид посмотрел на пол и увидел ковровое покрытие, похожее на то, которое он видел в административном здании, и это подтвердило его догадку о том, что он все еще находится на территории базы.
   Бывший курсант с трудом слез с кровати, кряхтя надел армейские ботинки, и нетвердым шагом двинулся к двери. Постепенно его тело начало оживать и просыпаться. Открыв дверь, он вышел в коридор, и повернул налево. Он не знал, куда идет, просто двигался вперед, надеясь куда-нибудь выйти. Вскоре юноша подошел к большим дверям, скорее всего выводящим на улицу. Хмыкнув, он открыл двери и шагнул на свежий воздух.
   Все верно, он на территории базы. Юноша смотрел на суету вокруг, и улыбался.
   Курсанты и преподаватели грузили трупы монстров на колесные платформы, и вывозили куда-то за территорию. Другая группа восстанавливала ограждения и стену. Все были заняты делом. Шагая все еще несколько неуверенно, он двинулся к ближайшей из групп, занятых погрузкой монстров. Все курсанты были одеты в повседневную одежду, и уже порядком вымазаны кровью, но, похоже, это никого не смущало.
   Не успел он сделать и десятка шагов, как со всех сторон его стали приветствовать криками и взмахами рук. Многие улыбались ему, некоторые оставляли свои дела, чтобы подойти к герою и дружески похлопать его по спине, но были и такие, кто смотрел со страхом - в основном преподаватели и маги. Тем не менее, даже некоторые офицеры и пара магов подошли к нему и пожали руку как равному.
   Алингер все еще слабо соображал, поэтому не сильно обращал внимание на приветствия. Тело уже в достаточной мере подчинялось разуму, во всяком случае, земля не пыталась ударить его по лицу. Давид автоматически отвечал на крики и рукопожатия, озираясь по сторонам в поисках маггера и майора. Вскоре искомые личности были найдены - они помогали одной из групп, грузящих тела мутантов, и Давид достаточно твердым шагом направился к ним.
   Мощные прожекторы освещали территорию базы, поэтому Алингер шел спокойно, и не смотря на сумрак, не боялся споткнуться. Бетонное покрытие, настеленное по всей территории, было залито лужами крови, но сейчас никто не пытался их отмывать. Это уже утром офицеры погонят курсантов на не слишком приятную работу, и курсанты, вооружившись ведрами, швабрами, метлами и прочим инвентарем, ругаясь сквозь зубы, чтобы не услышали офицеры, займутся вылизыванием бетона.
   Алингер подошел к группе грузчиков, и сел на корточки. Тело уже слушалось, но было все еще очень слабым. Он сидел и смотрел на грузчиков, и удивлялся выражению их лиц. На них была некоторая брезгливость, связанная с необходимостью пачкаться в крови, была презрительная усмешка, адресованная как монстрам, так и преподавателям, перепугавшимся больше своих учеников, и была радость, от осознания своей победы. Может, для маггера или майора такая победа и незаметна, а для них, ни разу не участвовавших до этого в настоящем бою это была ПОБЕДА. Первая победа, предвестник героизма и славы, ожидающих их на жизненном пути.
   Давид смотрел на грузчиков, полных радости, смотрел на безжизненные и обезображенные трупы монстров, и понимал, что сегодня здесь произошло что-то, что поколебало его мировоззрение. Мутанты, в которых не верил ни он, ни преподаватели и маги, и о которых ему никогда не говорили родители, оказались реальностью. Мало того, эти мутанты еще и оказались гораздо умней своих предков, ведь ни одна собака, да что там собака, ни одно животное на земле не способно организовать такую атаку. Алингер предполагал, что за этим нападением стояли люди, и не просто люди, а, скорее всего маги, но зачем магам уничтожать эту спецшколу, пусть и бесполезную, с точки зрения военной подготовки, и не дающей курсантам ничего, кроме умения ходить строем и выполнять простые и бессмысленные приказы. Тем более бессмысленно было уничтожение школы с помощью мутантов, ведь будь преподаватели чуть поумней, и атаку отбили бы вообще запросто.
   А может, это часть обучения, хотя вряд ли, ведь не будь тут маггера и майора, и всех обитателей базы просто вырезали бы подчистую. Алингер потряс головой, пытаясь заставить мысли стать более осмысленными и упорядоченными, но это не помогло. Решив не делать никаких выводов до тех пор, пока толком не поговорит со своими старыми знакомыми, Давид сосредоточился на работающих людях.
   Дело у грузчиков шло очень споро. Вдвоем, втроем, иногда вчетвером или даже впятером, в зависимости от размеров и веса мутанта, они брали монстра, и перекидывали на платформу. Когда монстр состоял из кусочков, брали лопату, и перегружали опять же на платформу. Затем один из грузчиков садился на место водителя, и платформа, негромко жужжа, отправлялась к большому оврагу за лагерем, где все это добро и выгружалось. Что делали с монстрами там, Алингер не знал, но предполагал, что человек с огнеметом утилизирует эти продукты жизнедеятельности спецшколы.
   Давид наблюдал за работой своих боевых товарищей, и время от времени ему казалось, что они грузят каких-то других мутантов. Не то, что бы он был в этом уверен, ведь юноша весьма смутно помнил недавний бой, но все же, где-то в глубине сознания он ощущал разницу между этими монстрами, и теми, с которыми пришлось воевать. В этой мешанине разорванных на клочки и изломанных тел вообще сложно было опознать те существа, какими были эти фрагменты до того, как чья-то пуля разделила их на части. Решив, что все дело в этом, Алингер успокоился. Что толку переживать по поводу мутантов, и гадать те это мутанты или не те. Все равно они уже мертвые.
   Минут через десять уборка трупов начала подходить к концу, и измазанные кровью грузчики отправлялись в душ. Курсанты и преподаватели шли группами по пять-семь человек, и на их лицах был восторг. Тут и там слышались шутки и дружеские подтрунивания друг над другом, часто раздавались взрывы хохота, которые словно волны раскатывались по толпе перемазанных кровью, но довольных жизнью людей. Всюду царило непринужденное веселье. Преподаватели шутили над студентами, и те отвечали им тем же.
   Алингер сидел на земле и улыбался. Это так походило на его детство, на то самое время, когда вся его семья еще была жива. Тогда они часто выезжали на природу, иногда только своей семьей, но чаще большой веселой толпой, где все были равны, и все любили веселиться.
   - Чего расселся, герой? - спросил грубый голос.
   - Это так похоже на мое детство, - ответил Алингер улыбнувшись еще шире, - на те наши походы.
   - Похоже, - согласился здоровяк, - очень похоже. Ладно, вставай, воспоминаниям лучше всего предаваться на сытый желудок и чистое тело. Вставай, пошли в душ.
  Маггер схватил юношу за плечи, и легко подняв с земли, поставил на ноги.
   - Пошли, гроза мутантов, а то уже даже я жрать хочу.
  Только сейчас Давид ощутил, что очень сильно проголодался.
   - Душ, - рассмеялся он, - а затем еда!
  
  
   Ужин, состоявший из вскрытого пакета сухпайка, был вкусен до невероятности. Обычно безвкусная концентрированная еда сейчас шла на ура. Курсанты ели залитый водой картофельный порошок, закусывали безвкусными, зато способными храниться несколько лет галетными печеньями, и запивали все это простой водой. Из-за недавних событий спецшкола осталась без нормального ужина, но никто не расстроился. Первые пять минут все ели молча, и нигде не было слышно никаких разговоров. По мере того, как желудки воинов наполнялись едой, в них начинал просыпаться интерес к вещам с едой никак не связанным. То тут, то там возникали разговоры, которые чаще всего крутились вокруг недавнего боя. Курсанты и преподаватели обсуждали свои действия, анализировали ход боя, реакцию на появление мутантов, и искали ошибки в своем поведении.
   Алингер ел молча. Он наслаждался. Все происходящее доставляло юному воину удовольствие. Его радовала еда, обычно пресная и безвкусная, сегодня она казалась невероятным деликатесом, радовало ощущение единства, радовал гул голосов, заполнивший обеденный зал. Давид слушал разговоры краем уха, и жевал. Сейчас жуткий голод уже не терзал юношу, и он, откусив кусок галетного печенья, задумался о происходящем. Никакого вреда атака мутантов не нанесла. Можно сказать, что лишь благодаря его друзьям детства, но почему-то Алингер был уверен, в том, что ничего необычного не произошло. Да, эта атака оказалась совершенно неожиданной для всех обитателей спецшколы, да, в первый момент они все оторопели и испугались, а как не испугаться, когда на тебя лезет то, чего в природе быть не может? Во всяком случае, именно так им и говорили преподаватели, для которых появление мутантов оказалось не менее неожиданным и пугающим, чем для курсантов. И, тем не менее, стоило шлепнуть одного, и процесс пошел. Даже не умей он делать щит и болт, это ничего бы не изменило, ведь не зря умный человек сказал, что степень крутости никак не влияет на начальную скорость полета пули. Будь курсанты, или хотя бы преподаватели более подготовлены, и мутантов расстреляли бы как мишени в тире.
   Алингер задумчиво потер подбородок.
  Очень похоже, что этих мутантов специально пропустили к школе, ведь тут кругом охраняемая зона, и пропустили с какой-то целью. Сначала Алингер подумал, что целью было получение курсантами опыта ведения настоящего боя, но тогда зачем было им внушать, что мутантов не существует? А может, целью было уничтожение школы посредством мутантов? Хотя, нет, вряд ли. Даже неподготовленные курсанты запросто расправились с этими монстрами, не потеряв ни одного человека. Даже с тем здоровым носорогом вполне смогли бы справиться и без всяческих магических штучек, например, расстреляли бы из тяжелых пулеметов, которые пробивают десятидюймовую бетонную стену. Или забросали гранатами, и осталась бы от носорога только яма с остатками шкуры, да раскиданные по окрестностям кусочки мяса и кишки, висящие на заборе и деревьях.
   Все это выглядело полнейшей бессмыслицей, и Алингер решил подождать с выводами, пока не получит больше информации. Он не спеша доел печенье, запил его остатками воды и, вытерев рукавом рот, откинулся на спинку стула. Алинтер закрыл глаза, и расслабился. Его тело, насытившись обедом, отдыхало, а душа наслаждалась покоем. Он не обращал никакого внимания на происходившее вокруг. Жизнь идет своим чередом, и сейчас пришло время отдыха.
   Алингер расслабился, и не заметил, как уснул. Никаких снов он не видел, во всяком случае, проснувшись, не мог вспомнить ни одного. Давид огляделся по сторонам, и усмехнулся - большая часть тех, с кем ему довелось ужинать, спали прямо за столами. Кто откинулся на спинку стула, кто сидел, положив лицо на стол, а кто и вообще спал на полу под столом или стулом.
  
  
   Разбудило Алингера солнце. Солнечный луч пробился в щель между занавесками на окне, и весело светил юноше в лицо. Алингер открыл один глаз, и огляделся. Где-то он такое уже видел - светло-серые стены, кровать стоящая так, что утреннее солнце обязательно разбудит, простой круглый стол, два стула и все. Юноша открыл другой глаз, и сел на кровати, скинув с себя одеяло. Нет, точно, он уже был здесь, но когда? Пожав плечами, он слез с кровати, и едва ноги коснулись коврового покрытия на полу, вспомнил. В этой самой комнате он проснулся после того боя, затем пошел к грузчикам, а потом был ужин. Но с ужина Алингер не уходил, уж это-то он помнил точно, значит, снова некто перенес его из обеденного зала сюда, перенес, раздел, и уложил на мягкую кровать.
   Юноша подошел к стулу, на котором висела его одежда, и не торопясь, оделся. Казенная одежда не раздражала его, как в первую неделю пребывания в спецшколе, поэтому юноша не сильно присматривался к тому, что одевал. Все равно вся одежда на базе абсолютно одинакова, и различается только размерами.
   Покончив с одеванием, он натянул и застегнул мягкие армейские ботинки, и вышел в коридор. Все было так же, как и в прошлый раз. Ни одного дежурного, все двери открыты, и с улицы раздавался невнятный шум. Давид подошел к дверям, ведущим на улицу, открыл их, и зажмурился. Солнце было слишком ярким, и после долгого пребывания в помещении, слепило глаза.
   Давид потрусил головой, несколько раз моргнул, привыкая к яркому свету, потер глаза, и вышел наружу. Территория базы была забита людьми. Кого тут только не было. Холеные офицеры с самодовольными и спесивыми лицами, суровые десантники, одетые в силовую броню и увешенные оружием с ног до головы, седые генералы, видевшие не одну сотню битв, ученые в белых халатах и костюмах химзащиты. Были тут и техники в брезентовых комбинезонах, и техномаги, похожие на техников, только одетые в кожаные комбинезоны, и множество других людей, опознать которых он не сумел.
   Алингер испуганно заозирался, пытаясь найти своих товарищей, и через некоторое время обнаружил их в компании нескольких сурового вида генералов, и десятка техников и магов. Поскольку Давид все равно не понимал, что происходит, то решил пойти к своим, и у них получить ответы на интересующие его вопросы.
   На него никто особо не обращал внимания. Иногда техники или маги отгоняли его от объектов своей работы, но точно также они отгоняли и генералов, когда те начинали им мешать. Во всей этой невероятной человеческой массе ему пока не повстречались знакомые. Но Давид знал, где находятся его товарищи, и планомерно и целеустремленно шел туда. Несколько раз он уступал дорогу тихо жужжавшим платформам, удивляясь мастерству их пилотов, умудрявшихся в такой толчее так управлять своими, в общем-то, совсем не маленькими машинами, что они передвигались, никого не задевая.
   Давид несколько раз видел техномагов, ползающих по земле со своими приборами, видел людей с камерами, снимавших все происходящее, и видел даже пару генералов, которые подобно техномагам-экспертам, ползали по земле. Генералы были одеты в парадную форму, и это зрелище его позабавило. Алингер даже не пытался понять происходящее, твердо решив сначала накопить побольше информации, и просто запоминал то, что происходило вокруг.
   Наконец, после долгих блужданий он вышел к группе курсантов и преподавателей, находящихся в обществе генералов и магов. Судя по тому, что все резко повернулись в его сторону, говорили они либо о нем, либо о чем-то связанном с ним. Алингер подошел и поздоровался. И почти сразу на него накинулись с вопросами генералы.
   - Скажите, молодой человек, - обратился к нему маленький и очень круглый генерал, - почему вы воспользовались магией, а не оружием?
  Алингер посмотрел на генерала с удивлением. Он, было, подумал, что у этого пузана не все дома, но и остальные генералы и маги всерьез ждали его ответа. Давид быстро окинул вокруг себя взглядом, стараясь заметить маггера или майора, но безуспешно.
   - А чем мне было пользоваться, - ответил он, - если дробовик, который был у меня в руках, оказался неэффективен?
   - Тогда почему вы взяли именно дробовик, а не тяжелый пулемет?
   - Потому, что пулеметов мало, а дробовиков много. К тому же я толком не умею обращаться ни с тем, ни с другим, а дробовик мне показался более простым в использовании.
   - Понятно, - генерал пожал плечами, хотя выглядело это как деформация футбольного мяча, - тогда почему именно такую магию?
   - Такую, это какую? - не понял Алингер.
   - Болт и щит, - пояснил толстый генерал.
   - Что умел, тем и пользовался, - слегка раздражаясь, ответил Давид.
   - И давно вы умеете делать такую магию?
   - Сутки, - пожал плечами Алингер, - может, чуть больше.
   - И до этого не умели?
   - И до этого не умел.
   - А что вы умели до этого?
   - Из магических умений? - уточнил Алингер и, увидев кивок генерала ответил, - только игла света, и все.
   - А как давно вам показали эти новые способы работы с силой?
   - Я же говорю, сутки.
  Генералы переглянулись, отошли слегка в сторонку, и негромко зашептались. Алингер посмотрел им вслед, и подошел ближе к своим товарищам.
   - Что тут у вас происходит? - негромко, почти шепотом спросил он.
   - Господа генералы это и пытаются понять, - ответил ему один из курсантов, имени которого Давид не знал, - примчались на рассвете, и давай землю рыть, да вопросы каверзные задавать. Будто это мы сюда мутантов заманили, чтобы убить, зажарить и съесть.
   - Ага, - поддакнул другой, - все спрашивали, почему мы стреляли, и нельзя было обойтись без стрельбы.
   - А мы им сказали, - добавил еще один, - что можно было бы и без стрельбы, только тогда утром они разговаривали бы не с нами, а с мутантами.
   - Такое впечатление, - сказал вдруг один из магов-преподавателей, - что для генералов мутанты просто детская сказка. Похоже, они считают, что тут были люди.
   - Какие еще люди? - негромко возмутился курсант по имени Тасакана, живший в одной комнате с Алингером, - я четко помню, что это были не люди. И вели они себя не как люди. Возможно, был кто-то, кто их направлял и координировал, возможно, они несколько умнее собак и прочих кабанов, но до людей им далеко. И устроены они не по-человечески, я ночью парочку распотрошил, чтобы узнать, что за твари на нас напали.
   - И что? - спросил Давид.
   - Животные. Не совсем такие, как обычные, но все равно, животные. В крайнем случае, помесь одного вида с другим. Раньше считалось, что млекопитающие и птицы не могут скрещиваться, теперь, наверно, будут считать, что могут.
   - А генералы пытаются все представить так, - добавил курсант, первым заговоривший с Алингером, - что это воины тьмы прикинулись собаками, и напали на нас.
   - Воины тьмы придумали бы что-нибудь поэффективней, - снова сказал маг, - и вряд ли мы с ними справились. Словом, никто ничего не знает и не понимает, а генералы, как обычно, ищут крайнего.
   - Но разве те существа не мутанты? - спросил Алингер у мага.
  Маг скривился и пожал плечами.
   - Откуда я знаю, мутанты они или нет. Все, что я знаю, так это то, что нормальные животные так себя не ведут, и само главное, так не выглядят. И что армейцы прозевали эту зубастую орду или, во что мне совсем не хочется верить, специально не заметили. Словом, я знаю не больше тебя, юный маг.
   - Но мутанты вообще существуют? - не унимался Давид.
   - Интересный вопрос, - маг пожевал губу, помолчал немного, и ответил, глядя куда-то в небо, - я был в землях, где мутантами считают всех магов, был в землях, где темные обзывают светлых мутантами, и не только, но и светлые отвечают им тем же. Таких мутантов, как те, про которых рассказывают в страшилках, я не встречал, и словам тех, кто говорит, что встречал, не слишком верю. А вот люди, способные повелевать животными мне встречались, и их способность не магическая. Во всяком случае, к той силе, которой пользуемся мы, они не прибегают. Может, это особый род магии, может мутировавшая магия, не знаю. И сдается мне, что мутантом можно обозвать кого угодно.
   - Но маггер говорил, что это мутанты...
   - Ну, раз маггер говорил, - невесло усмехнулся маг, - то, значит мутанты. Но я настоящих мутантов ни разу не видел. Если честно, я даже магии настоящей не видел.
   - В смысле? - спросил Тасакана.
   - В том самом смысле, что наша магия сильна на словах. Ни один из известных мне магов, кроме Алингера, не может остановить носорога щитом, и уж тем более, никто не может этим же щитом такую тушу сплющить и отбросить в сторону. Я маг четвертой ступени, мой учитель был магом шестой ступени, но даже он такого не умел.
   - У меня это вообще случайно получилось, - изумленно сказал Давид, - просто я испугался, и дернул рукой. Откуда я знал, что можно делать щитом, а что нельзя.
   - Ты сделал все правильно, - ободрил его маг, - и то, что ты, во-первых, освоил магию первой ступени за какой-то час, а во-вторых, сумел найти без помощи учителя новое применение, фактически создав самостоятельно магию второй, а может и третьей ступени, говорит о том, что ты настоящий маг. Ты часть той силы, которая дает жизнь всему, той силы, которая помогает магу делать невозможное, той силы, которая помогает воину одолевать многократно превосходящего врага. Словом, ты первый настоящий маг, которого я встретил.
   - Какой из меня маг, - отмахнулся Алингер, - выучил пару фокусов, и все.
   - Тебе видней, - улыбнувшись, ответил маг, - тогда не буду тебя разубеждать.
  Вскоре генералы вернулись, и лица их были еще более хмурыми, чем раньше. Алингер подумал, что такие лица не сулят ничего доброго.
   - Молодой человек, - обратился к нему другой генерал, высокий и тощий, как жердь, - скажите, а почему вы выбрали именно эту спецшколу?
   - А разве в этой местности есть другая? - вопросом на вопрос ответил Давид, и добавил, - если бы я знал, что есть другая, то может, пошел бы в нее.
   - Понятно, - генерал кивнул и нахмурился, - тогда будьте добры пояснить, почему вы вообще решили связать свою жизнь с воинами света?
   - Сложно сказать, - пожал плечами Алингер, - скорее всего, мне с самого детства не слишком везло на хороших темных, зато очень везло на разного рода придурков и психопатов.
   - То есть, не любовь к свету привела вас сюда?
   - Любовь к свету? Пожалуй, нет. Скорее нелюбовь к тьме.
   - Всего лишь нелюбовь? Значит ненависти ни к тьме, ни к ее слугам вы не испытываете?
   - Нет, не испытываю.
   - Что ж, хорошо. Поскольку вы уже отчислены с курсов, и не приняты в армию воинов света, то вам надлежит покинуть территорию базы.
  Алингер посмотрел на этих генералов, и усмехнулся.
   - Это я с удовольствием сделаю, особенно, если будет на чем.
   - Доберетесь до КПП, и там будете ожидать транспорт в город. Все, свободны.
  Давид оглядел курсантов и преподавателей, пожал руку каждому, и не спеша, пошел к КПП. Он не жалел ни о времени проведенном на курсах, ни о той битве, ни о том, что его фактически выставили отсюда. Он даже был немного рад этому. Алингер решил не брать с собой ничего из тех вещей, с которыми он приехал сюда, тем более, что тех вещей как кот наплакал.
  
  На КПП Алингер пробыл от силы десять минут, а затем его определили на старый, лишь чудом не разваливающийся грузовик. Эта жуткая машина невероятно коптила, громко рычала, и очень тряслась. Давид сидел на жесткой скамейке в кузове этого орудия пытки, и не падал на пол лишь потому, что обеими руками вцепился в борт. По этой же причине он до сих пор не вылетел и наружу. Рядом с ним сидели три офицера, сидели достаточно спокойно и, судя по их насмешливым взглядам, такая езда в спецшколе была в порядке вещей. На особо мерзких кочках Алингер ругался сквозь зубы, но выбора не было. До ближайшего города около семидесяти километров, так что пару часов позора, и ты дома, как говаривал один его знакомый.
   Пара часов пролетела достаточно быстро, и измученный и от души помятый бывший курсант Давид Алингер кое-как перебрался через борт пыточного аппарата, и плюхнулся на землю. Водитель несколько раз сильно газанул, и Давид на карачках отполз от машины, вызвав взрыв хохота оставшихся в кузове офицеров. С трудом поднявшись на ноги и отряхнувшись, он огляделся, и не слишком уверенным шагом двинулся к зданию вокзала. Из этого захолустного городка должен быть рейс в Фталгерн или Мордваг, откуда ему будет рукой подать до дома.
   Здание вокзала как раз соответствовало городу, и было облезлым и обшарпанным. Казалось, что весь город поражен серостью, здания, дороги, люди, во всем сквозило уныние. Алингер подумал, что даже воздух тут тоскливый, хотя понятие тоскливый и неприменимо для воздуха. Тем не менее, это так и было. Решив, что выбирать не приходится, Давид побрел к зданию вокзала, расположенного возле железной дороги.
   Внутри оказалось еще хуже, чем с наружи. На ободранных лавках сидели унылые люди, скорее всего, ожидающие поезда. На стенах кусками висела штукатурка, и всюду стоял запах сырости. Давид огляделся в поисках табло, и заметил такую же обшарпанную доску, как и все в этом городе, на которой была наклеен, а может и приколот большой бумажный лист, на котором было написано расписание движения поездов. Всего три надписи, среди которых и та, которая его интересовала.
   "Реддинг - Мордваг, каждый день в 10-40"
  Давид глянул на висящие на стене большие, почти антикварные часы, и невесело покачал головой. Он опоздал на два часа. Теперь остается лишь ждать следующий рейс. Алингер поежился. Его не слишком вдохновляла идея провести в этом малоприятном городе почти сутки. Он подумал минуту, и решил выйти на воздух, вокзал давил на него.
   Алингер неспеша прошествовал к выходу, внутренне ощущая, что он упустил из виду нечто очень важное. Эта мысль прочно засела в мозгу, и Давид, отойдя на порядочное место от вокзала, нашел одинокую лавочку, сел на нее, и вплотную занялся не дающей ему покоя мыслью. Он проанализировал все свои действия с момента появления в этом городе, проанализировал свои впечатления и ощущения, но ни к какому выводу так и не пришел. И тем не менее, он был уверен, что не заметил чего-то важного, не менее важного, чем предупреждение о нападении на спецшколу.
   Два часа сидения на лавочке ничуть не приблизили Алингера к разгадке. Он по-прежнему ощущал беспокойство, и не знал его причины. Вернее, он никак не мог найти то, что не заметил. Зато он все больше и больше убеждался, что причина как-то связана с этим городом и, скорее всего с его видом. Юноша встал с лавочки и пошел бродить по городу, надеясь увидеть то, что не заметил с первого взгляда. Он шел не торопясь, пристально вглядываясь в строения и людей, разглядывая выражения их лиц, и стараясь понять, что же их гнетет. В том, что этих людей что-то гнетет, юный маг не сомневался, ведь у людей, жизнь которых в порядке, не бывает такого выражения на лице - смеси тоски, безысходности и уныния. Нет, когда совсем плохо, то и у него бывает лицо невеселым, может, даже более мрачным, чем у них, но чтобы у всего города сразу, и без причины, такого не бывает.
   Пару раз Алингер видел стариков и старух, которые скрючившись и опираясь на самодельные клюки брели по дороге. Одеты они были не то, чтобы бедно, одежда была вроде неплохой, и не очень старой, но выглядела при этом очень затасканной. Так будет выглядеть новая рубашка, которую два-три месяца не снимали, в которой ели, спали, ходили на работу и в туалет, и в которой принимали душ. Если, конечно, принимали. На их лицах было выражение обреченности и покорности грядущей на них беде.
   В какой-то момент Давид собрался подойти к ним, но не решился. Он и сам толком не понял, чего испугался, или от чего смутился, но, тем не менее, не подошел. Вздохнув, Алингер побрел дальше.
   Через пару часов блуждания по городу Давид сделал первые выводы. В этом городке, Рединге, людей на улицах почти нет, а ведь население его никак не меньше тридцати тысяч жителей. И на улицах нет ни детей, ни молодежи, ни кого младше пятидесяти лет. Давид замер на месте, вспоминая вокзал. Точно! Там тоже не было никого моложе пятидесяти! Колокольчик внутри него тихонько динтькнул, сообщая, что он на правильном пути, и Алингер стал искать причину такого поведения.
   Увидев бредущего по дороге старика, Алингер решительно направился к нему, собираясь расспросить его об отсутствии молодежи. Преодолев внутренне сопротивление, Давид подошел к старику, и поздоровался.
   Старик поднял лицо, и взглянул на стоящего перед ним юношу. Лицо старика было не то, чтобы старым, и Давид подумал, что если его вымыть, накормить, и разгладить морщины, то выглядеть этот старик будет лет на тридцать, вместо нынешних шести десятков. Мутные глаза старика слегка прояснились, и он коснулся рукой стоящего перед ним Алингера. Рука выглядела на тридцать, если не на двадцать пять. Не изнеженная от безделья, и не изуродованная непосильной работой, она вполне могла принадлежать школьному учителю физкультуры, или клерку, время от времени посещающему тренажерный зал. А могла принадлежать и человеку, просто любящему на отдыхе сыграть в теннис или баскетбол.
   -Ты не из Реддинга, - голос старика не соответствовал лицу, зато вполне соответствовал рукам, в нем с трудом, но прослеживались активность, жизнелюбие, и сила.
   - Нет, - согласился Давид, - не из Реддинга. Я из Салтрона.
   - Из Салтрона? Далеко же ты забрался, - сказал старик, и покачал головой, - лучше бы тебе, парень, уйти отсюда, и побыстрей.
   - Чего так?
   - Просто уходи, и все.
   - А почему ты не уйдешь?
   - Потому, что я опоздал. Мой поезд уехал чуть раньше, чем я добрался до вокзала, и я решил дождаться следующего.
   - И что?
   - И все. Больше я не могу уйти.
   - Почему? - изумленно спросил Давид.
   - Не задавай лишних вопросов, просто уходи, и все.
   - Но ...
   - Ты сам виноват, - сказал вдруг старик, - теперь и тебе поздно уходить.
   - Почему?
   - Потому, что адепты света уже здесь, и они заберут у тебя жизнь.
   - Какого ...
  Давид собрался, было возмутиться, решив, что старик спятил, и тут увидел идущих к нему людей. Их было несколько десятков, и все они были выряжены в белые балахоны. А колокольчик внутри звенел не переставая, сообщая ему, что эти люди связаны со всем, происходящим в городе. Давид сильно втянул ноздрями воздух, и огляделся в поисках силы.
   Сила тут была, и ее было много. Бери, не хочу. Давид осторожно зачерпнул жменьку немного, и ощутил ее упруогсть. Что ж, во всяком случае, он не безоружен, и не беззащитен. Чем-то эти светлые напоминали начальника курсов, много говорившего о свете, и учившего их чему угодно, только не тому, что нужно.
   Свет, это когда ты светишь, говаривал его отец, когда ты не стремишься разбогатеть за счет других, не стремишься отнять у кого-нибудь еду или жизнь, свет это ты сам, заботящийся о тех, кто рядом.
   Давид вспомнил отца, тот всегда жил так, как и говорил. И погиб, верный своим принципам. Тогда Давид думал, что все, говорящие о свете, несут в себе свет, но теперь он так не считал. И не собирался позволять кому бы то ни было отнимать у него силу для какого-то мифического служения свету. Давид собрал силу, и зажал ее в кулаке, готовясь выкинуть щит. Несомненно, сначала он с ними поговорит, но стоит им проявить хоть капельку агрессии, и щит сметет их с его пути.
   Адепты света подходили все ближе, и колокольчик внутри него уже ревел набатом. Этот колокол призывал его не ждать, а бит первым, пока еще есть возможность. И чем ближе они подходили, тем громче был набат. Когда до них осталось всего метров двадцать, Алингеру показалось, что от этого колокольного звона трясется земля. Скривившись, он выкинул руку вперед, но не совсем так, как учил его маггер. Что-то внутри него слегка подправило это движение, и Давид увидел, как сила, вылетевшая из его руки, становится чем-то, похожим на паутину. Он держал руку направленной на адептов, и видел, как на их лицах, до этого строгих и слегка печальных, появляется страх.
   Давид опустил руку лишь тогда, когда паутина заплела всех, и все адепты замерли, неспособные пошевелиться. Он быстро глянул на старика, и увидел, как на лице того появляется жизнь. Лицо старика понемногу разглаживалось, и глаза светлели. Он подошел обездвиженным адептам, и плюнул одному из них в лицо.
   - Наконец нашелся тот, кто не поддался на ваши чары.
   теперь голос его налился силой, а следом за голосом стало меняться и тело. Все его тело становилось больше. Спина выпрямилась, плечи раздались в стороны, и руки стали гораздо толще. Теперь старик выглядел тридцатилетним крепким мужиком, и движения его стали гораздо четче и уверенней.
   - Вы, - выкрикнул один из адептов, - вы проклятые дети тьмы, и свет покарает вас! Чтоб вы в бедах и болезнях сдохли!
   - Они адепты света? - изумленно спросил Давид у старика, вернее бывшего старика.
   - Они называют себя так, - кивнул тот, - только света в них столько же, сколько в самой темной ночи.
   - Ты лжешь, - взвизгнул другой, - мы сами свет, а вы все тьма. Вы должны позволить нам очистить вас!
   - Значит, все в городе такие, из-за них?
   - Верно. Они высасывают жизнь из людей, и отдают ее делу служения свету.
   - И что оно из себя представляет, их служение свету?
   - Я точно не знаю, но вот неподалеку отсюда стоит их собор, и силу они отдают туда.
   - Что там?
   - Откуда мне знать? - бывший старик пожал плечами, - я был лишен сил, лишен воли, но не лишен мозгов. Думаю, у них там либо какой-то зверь магический, либо портал. Теперь ко мне возвращается сила, и я собираюсь в этом деле разобраться. Поможешь?
   Давид кивнул не раздумывая. Ему тоже очень хотелось разобраться в происходящем, и по возможности помочь жителям города. То, что эти адепты называли себя светлыми, его совершенно не трогало. Ему уже давно не десять лет, и он не улыбается как идиот, когда говорят о свете.
   Алингер накинул на адептов еще паутины, и интересом смотрел, как его союзник лепил из силы нечто, красивое и пугающее, словно гончар, создающий произведение искусства. Движения союзника были точны и быстры, и он, несомненно, знал, что делает. Когда изделие было завершено, он что-то пробормотал, и легонько подкинул его в воздух. Сила поднявшись на пару метров над землей, стала обретать видимую даже адептам форму. Вскоре творение мага стало похоже на круглую, очень толстую птицу. Оно и летало как птица, носилось туда-сюда словно ласточка. Маг что-то прошептал, птица сделала круг вокруг его головы, и неспеша полетела к белому зданию, стоящему на так далеко от них. Не смотря на то, что здание было белого цвета, Алингеру показалось, что оно наполнено тьмой. Было в этом строении нечто такое, что навевало омерзение и ужас. Давид не мог объяснить, что чувствует, он даже сам не мог толком понять свои ощущения и переживания, зато твердо знал, что это здание является злом. И это здание раздражало и злило его, хотя, обычно его злили только люди.
   Птица подлетела к зданию, затем несколько раз облетело его кругом, и вернулось к своему создателю. Давиду показалось, что они каким-то образом разговаривают, и это сильно озадачило юношу. Нет, будь на месте этой птицы птица обычная, естественная, и вопросов бы не возникло, ведь есть люди, понимающие собак, кошек, мышей, и умеющие договариваться даже с комарами и тараканами, но ведь эта птица и не птица вовсе! Просто сгусток силы, не обладающий ни разумом, ни волей, ни эмоциями. И, тем не менее, они обменивались информацией, хотя это совершенно невозможно, во всяком случае, еще три дня назад, два дня, да даже час назад, Давид был бы в этом совершенно уверен. Юный маг потряс головой. Прошедшие годы научили его одной простой, но очень важной истине - если то, чего не может быть, все-таки есть, значит, ты ошибочно считал это невозможным. В любом случае, сейчас не время и не место, чтобы выяснять такие подробности. Если будет угодно свету, то потом он с эти разберется, если, конечно, у них хватит сил чтобы разобраться с этими светлыми адептами тьмы.
   Разговаривали маг и птица долго, минуты две или три. Несколько раз птица начинала громко не то кудахтать, не то чихать или кашлять, но маг строго одергивал ее. Судя по ее недовольным воплям, происходящее сейчас, не доставляло птице никакого удовольствия. Но маг, в итоге ее все-таки переспорил, и птица, недовольно курлыкая, опять полетела к собору. Теперь она вела себя совершенно иначе. казалось, птица планомерно рассматривает здание, и ищет ... что она ищет Давид не знал, но она явно что-то искала. Птица облетела здание не один раз, время от времени подолгу задерживаясь на одном месте, и в итоге, принялась совершать малопонятные маневры возле массивных кованных дверей собора, украшенных резьбой, гравировкой и фигурной ковкой. А затем птица громко заверещала, и отлетев от ворот метров на пятнадцать, пошла на таран.
   От этого удара вздрогнул не только собор. Давид ощутил как задрожала, но сильно, но ощутимо, земля под ногами, как закачались деревья, и раздался удар и гул, как при землетрясении.
   Казалось, что в ворота врезался танк. Кованные створки искорежило, и они улетели внутрь собора. Маг быстро глянул на Давида и негромко, но четко велел приготовиться к накидыванию новой сети. Алингер кивнул, и собрал силу. В первый раз он сумел наложить силу может случайно, может интуитивно, а может, кто ему и помог. Но, как бы там не было, он запомнил свои действия, и сейчас собирался сделать то же самое.
   Пыль, поднятая сорванными воротами, еще не успела осесть, а из собора уже стали выбегать перепуганные адепты света. Вид у них был забавный. Белые, еще не так давно идеально чистые одежды были вымазаны пылью и грязью, изорваны, и испачканы. Когда Давид понял, чем испачканы, на его лице появилась усмешка. Надо же, светлые и чистые адепты света просто обгадились с перепугу!
   Тем не менее, это не помешало Давиду быстренько упаковывать их в паутину. Развлечения, это хорошо, но дел есть дело. Вскоре возле собора лежало или стояло в разнообразных позах, ведь Алингера мало заботило их удобство, около полусотни испачканных адептов. Примерно через пять минут, птица появилась снова, и снова началась их беседа. Теперь она уже так не возмущалась, и беседа протекала достаточно тихо. Закончив разговаривать с птицей, маг повернулся к Алингеру.
   - Ну, пошли.
   - Куда? - оторопело спросил юноша.
   - Как куда? Туда, - маг кивнул в сторону собора, - люди все оттуда повыбегали, теперь можно и их идолом заняться.
   - А, - кивнул Давид, - понял. Пошли.
  Маг шел спокойно и уверенно, видно, очень доверял своей птице, но Давид не слишком доверял даже самому магу. Поэтому он заранее набрал в ладони силы, и приготовился к бою. Когда они вошли внутрь, пыль уже почти осела, во всяком случае, уже не было вонючего пыльного тумана, сквозь который ничего не видно уже в трех шагах, и который в добавок, еще и раздражает глаза. Запах пыли все еще висел в затхлом, пропитанном вонючими запахами воздухе собора, и Алингер поморщился. Ладно бы пыль, но эти их благовония... скорее просто вония, без всякого блага.
   Давид рассматривал собор, и все больше и больше убеждался, что эти придурки-адепты ничего общего со светом не имеют. Все стены были украшены картинами, и юноша не мог не признать, что нарисованы они настоящими мастерами. Все изображенное на них выглядело живым, и от того было еще более мерзким. Суть всех картин сводилась к одному - мукам и страданиям. Тут были и пытки, и сожжения на костре, и снимание кожи, и много чего другого. Были и такие картины, происходящее на которых он не мог понять, как ни пытался. Тогда юноша рассудил, что вряд ли на них нарисовано что-то хорошее, ведь к подобному всегда тянется подобное.
   Среди всего этого многообразия картин несколько изображений притянули его взгляд. На одном были нарисованы люди, собирающие человека из частей других людей. Этот человек-конструктор был жутким. Здоровенный и уродливый, он еще не был полностью собран, но, тем не менее, смотрел на посетителей собора преисполненным невероятной злобы, ненависти и ярости взглядом. Почему-то Давид был уверен, что этот монстр смотрел именно на посетителей, а не на тех, кто его собирал. На другой картине было изображено существо, ведь назвать ЭТО человеком у Алингера язык не поворачивался, похожее на человека, с кожей, состоящей из чешуек, и с невероятными черными глазами, состоявшими, казалось, из одного зрачка. В этих глазах не было ни радужки, ни белка, все занимала сплошная чернота. Было в этой картине что-то жуткое.
   Давид поежился, и сосредоточился на следовании за магом, от которого успел уже порядком отстать.
   Алингер догнал мага. Тот стоял и рассматривал стоящую посреди храма статую. Давид глянул на нее и вздрогнул. Мало того, что статуя выглядела живой, так еще и как две капли воды была похожа на то странное существо, которое он видел на картине. Юноша испугался. Ему казалось, что эта статуя живая, и что сейчас она слезет со своего постамента, и шагнет к ним. Эта мысль засела в его мозгу, пропитала всю его сущность, завладела его разумом.
   Давид дрожал, ожидая пробуждения страшной статуи, и не думал о том, что будет после того, как статуя пробудится. Мысль о самом ее пробуждении сковала его тело, парализовала волю, и наполнила сводящим с ума ужасом.
   А затем раздался ехидный смешок, который рассеял наваждение. Не сразу, но то, что держало его в плену, исчезло, и Алингер увидел, что статуя совершенно не живая, хотя и выглядит очень естественно. Сильно хлопнув себя ладонями по голове, он повернулся к магу. Тот смотрел на него с интересом. Во взгляде волшебника не было ни осуждения, ни праздного любопытства, свойственного гулякам, увидевшим пожар. Не было в нем и злобы или безумия, свойственного маньякам. Зато был интерес исследователя, обнаружившего явление, или существо доселе никому не известное.
   - Ч-что это было, - все еще дрожащим от испуга голосом спросил Алингер.
   - Это, друг мой, лич. Когда-то он был живым, а затем ... словом, он встретился с одним из магов, и тот сделал из него статую.
   - Так она все-таки живая?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ну, этот лич, он просто превратился в статую? Или он умер?
   - А, ты об этом, - маг чуть смущенно, одними губами, улыбнулся, - понимаешь ли, тут дело такое. Лич, он и не был живым. Это ... словом это маг, ставший на путь смерти, и наполнившийся ее силой. Он не был привязан к конкретному телу, потому, убивши тело в котором он находится, невозможно уничтожить его сущность. Тот маг, который с ним расправился, лишил лича возможности менять тела, и запер в этом самом теле, сделав его статуей.
   - Значит, этот лич однажды может очнуться?
   - Может, - согласился маг, - и именно этим занимались эти поганые адепты света.
   - Они не светлые, - сказал вдруг Алингер, - не знаю какие, но точно не светлые.
   - Они бы с тобой не согласились, - усмехнулся маг, - но ты прав, света в них нет. Никакого.
   - Что ты имеешь ввиду, говоря что в них нет никакого света?
   - Есть свет, есть тьма, во всяком случае, так сейчас всех учат. Но в том-то и дело, что те, кто учит, не имеют никакого понятия о свете. Что есть свет?
   - Я знаю лишь то, что сказал мне мой отец. Свет, это когда ты светишь, когда ты не стремишься разбогатеть за счет других, не стремишься отнять у кого-нибудь еду или жизнь, свет это ты сам, заботящийся о тех, кто рядом.
   - Ну, хоть что-то. Ладно, время у нас пока есть, так что слушай. Есть люди, они не свет и не тьма, они просто люди, все без исключения, люди, маги, эльфы, огры, и всякие прочие тролли. Есть мир, в котором они живут, и он так же не имеет цвета. Есть силы мира, которые люди поделили на свет, тьму, огонь, землю, и еще кучу всяких названий. Но, то, что люди называют светом, на самом деле им не является. Что есть свет? Ночью горят звезды, это свет, так?
   - Так, - согласился Алингер.
   - А днем они не горят. Значит, они являются светом только ночью. Но раз они днем не свет, тогда что?
   - Тогда, - юноша на минуту задумался и ответил, - тогда они днем тьма, но это невозможно.
   - Верно, - улыбнулся маг, - невозможно. Значит свет это что-то другое. То же самое относиться и к солнцу. Так что же такое свет?
   - Свет, - неуверенно сказал Давид, - это то, что не тьма.
   - Возможно, но тогда получается, что свет - сегодня свет, а завтра тьма.
   - Но ...
   - И все рассказы о свете, просто выдумки людей.
  На глазах Давида появились слезы. Он не мог ничего ответить магу, и что хуже всего, понимал, что тот прав. Получается, его отец погиб напрасно.
   - И, тем не менее, - спокойно продолжил маг, - этот вывод ошибочен.
   - Как ошибочен? - встрепенулся Алингер.
   - А вот так. Солнце всегда свет, просто иногда этот свет что-то заслоняет. Точно также и звезды. Свет, это ... ты что-нибудь слышал о ВЛАДЫКЕ? - увидев что Давид покачал головой, маг продолжил, - Владыка, Он и есть Свет.
   - В смысле?
   - Он дал жизнь всему. Все силы, все миры, все люди, все во вселенной живет лишь потому, что он создал это, и дал жизнь. Что есть жизнь?
   - Дышит человек, думает, плодится, значит живет.
   - Лич тоже думает, дышит и плодится, и тем не менее, не живет. Жизнь, любая жизнь, это дыхание Владыки, его свет, его любовь и милость. Знаешь, кто одолел этого козла?
   - Кто?
   - Самый великий темный маг, из всех, которых я знаю.
   - Но ведь он темный? Зачем ему это?
   - Его все считали темным, потому, что сила его была громадна. Никто не мог тягаться с ним, и из зависти все стали говорить, что его сила от тьмы.
   - А на само деле?
   - На самом деле он просто знал и умел больше других.
   - Это ведь про тебя легенда, да?
   - Какая легенда? - с улыбкой спросил маг.
  Алингер глубоко вздохнул, закрыл глаза, и продекламировал легенду, которую читал сотни раз.
   - И встретились тогда двое величайших - Пресветлый Гарнан, Надежда Света, и Темнейший Рогуир, Владыка Тьмы, и бились они смертным боем, и от той битвы переменился облик земли. Горы стали морями, а моря пустыней, и три дня и три ночи шла та битва. И поразил Пресветлый Гарнан своего врага, и убил его, но и сам погиб. И сошлись в том бою свет и тьма, и после гибели величайших не стало больше равновесия. Свет стал тьмой, а тьма стала светом.
   - Да не бились мы смертным боем, - раздался вдруг тяжелый могучий голос.
  Алингер вздрогнул, и быстро обернулся на звук.
   Человек, сказавший это был могуч. Высокого роста, с широченными плечами, и мощной мускулатурой, он был похож не на мага, а на какого-то супер-десантника.
   - Просто мы были молодыми, и влюбились в одну девчонку, ну и решили выяснить, кто круче.
   - А в итоге девчонка сбежала к этому поганому трупоеду, - рассмеялся маг, - и мы оба остались с носом.
   - Значит, ты все-таки Гарнан, Надежда Света? - изумленно спросил у мага Давид.
   - Нет, друг мой, к сожалению, Недотепа Гарнан, это тот здоровяк.
   - А ты Болван Рогуир, Рогуир-Растяпа, - расхохотался здоровяк, - Рогуир-попавший-в-плен.
   - Ой, ладно, - маг отмахнулся, - можно подумать, что ты никогда не попадал в такую переделку.
   - В такую, нет. Это же надо, Владыку тьмы пленил даже не лич, а его ученики. Если об этом узнают Лунис с Оррогом, то хохотать потом будут целый год.
   - Хохотать, надо же. А ты вообще трус!
   - Чего это я трус?
   - Не полезу внутрь, там привидения. Помнишь?
   - Я не так сказал, - обиженно прогудел здоровяк, - я сказал, что там грязно, и двери головой вышибать неприлично.
   - Так это ты был той птицей, - изумленно спросил юноша.
   - Птицей? Я был на птицу похож? Ты, морда гнусная, я из тебя самого птицу сделаю, да не ты, мальчик, не ты, - сказал здоровяк, увидев, как испугался и побледнел Алингер.
   - Скажи спасибо, что хоть так, - буркнул в ответ маг, - в следующий раз я тебя вообще бабочкой сделаю. Или комаром. И будешь летать и пищать.
   - Не, - усмехнулся здоровяк, - комаром не хочу, а бабочкой...
  Что произошло, Давид не понял. Что-то мигнуло, и на месте здоровяка оказалась красивая и очень большая, размером с голубя, бабочка. Казалось, она летает не потому, что машет узорными разноцветными крыльями, а потому, что легче воздуха.
   - Стареешь, стареешь, Надежда Света, - усмехнулся Рогуир, - мало того, что превращаешься в бабочку, так еще и настолько недостоверно. Тебя даже этот мальчик раскусил!
   Бабочка обиженно запищала, мигнула и исчезла. Давид только-только успел ощутить, что жалеет об ее исчезновении, как вместо бабочки опять появился здоровяк. Видимо что-то на его лице отразилось, потому, что темный легонько хлопнул его по спине и ободрил.
   - Не переживай, все равно, это была не настоящая бабочка.
   - Зато красивая, - вздохнул Давид, - и невесомая.
   - Впечатляет, - кивнул гигант, - ты явно вышел за пределы учеников. Ни один ученик мага не смог бы столько раз замечать саму суть происходящего, а ты замечал.
   - Чего замечал? - не понял Алингер.
   - Ты заметил, что в этом городе что-то сильно не так, и встретил адептов, ты разглядел сущность статуи, а это смог бы далеко не каждый маг, ты сумел опознать меня в птице, вернее сумел понять, что я и был птицей, и сумел заметить, что бабочка не настоящая.
   - А еще он сумел вычислить нас обоих, - усмехнулся Рогуир, - это тем более впечатляет, что три тысячи лет эта легенда была лишь сказкой.
   - Так это же все и так понятно было, - пожал плечами юноша, - это все было сразу же заметно.
   - Не скажи, - не согласился с ним Гарнан, - многие, даже из ваших общепризнанных магов такое не замечали. Хотя, есть и такие, которые заметили бы даже больше, чем ты. Но ведь ты толком то еще ничего и не умеешь, а то, что умеешь, используешь, как получится. Словом, тебе нужен учитель.
   - Ты... ты будешь учить меня? - от изумления Давид выпучил глаза.
   - Я нет, - усмехнулся светлый, - но учителя тебе посоветую. Силы у тебя полно, ступень на вторую, а то и третью тянет, умение тоже где-то вторая, а вот знаний не хватает даже для первой ступени.
   - А сколько их всего? - спросил Алингер, и пояснил, - ну, этих, ступеней.
   - Сколько? Самый сильный маг из тех, что принадлежат этой эпохе тянет примерно на седьмую. Самый мудрый на восьмою.
   - И все-таки, сколько же их всего?
   - Вот противный мальчишка, - вздохнул светлый, - ладно, отвечу. Когда мы с Рогом подрались, оба были на двадцатой.
   - Двадцатой?! - восхищенно воскликнул Давид, - и скорее всего это не предел?
   - Мой учитель был на двадцать пятой, - брякнул Рогуир, - да и то, это никто не мог ни доказать, ни опровергнуть. После двадцатой ступени силы и мудрость магов выходят за рамки системы оценки. Но важно не это. Важно другое. Для того, чтобы победить силача не обязательно быть сильнее или больше его. Даже не обязательно быть быстрее. Все дело в умении, и в способности решать задачи, которые требуют больше, чем у тебя есть в наличии. И вообще, скоро тебя ждет война.
   - Какая война? - испуганно спросил Давид, - я не хочу ни с кем воевать.
   - Никто в здравом уме не хочет, - покачал головой темный, - тем не менее, войн меньше не становится. Эти чудо-светлые ведь искренне считали, что служат свету.
   - Да как они могут служить свету, - воскликнул Алингер, - если у них в душах тьма!
   - Верно, - снова кивнул Рогуир, - только это ведь не та тьма, которая дает мне силы, это совсем другая тьма. Один мудрец, которого я встречал ... очень давно, он вывел определение темной души человека, и сказал, что есть на самом деле не свет и тьма, а чистота, и нечистота. Когда душа наполнена жизнью ВЛАДЫКИ, тогда она чиста и постоянно очищается, и человек чист. Какой силой он пользуется уже не так важно, ведь и свет и тьма, я имею в виду силы, творение ВЛАДЫКИ, и изначально они были просто силой. Это уже потом люди поделили их на свет и тьму, пытаясь обелить себя в своих же глазах. Сейчас уже никто не знает, что такое настоящая тьма, хотя, почти все живут в этой тьме, которою я называю мраком, чтобы не путать с силой.
   - И что? - спросил юноша, увидев, что маг замолчал.
   - А то, что причина почти всех войн - людская жадность. У соседа зеленее трава, толще корова, красивей жена, чем не повод развязать войну, особенно, если драться будет кто-то другой.
   - Значит, - задумчиво пробормотал Давид, - те, которые считают себя светлыми, будут пытаться истребить или осветлить тех, кто в их глазах темный? Так?
   - К сожалению, так, - кивнул Гарнан, и ты будешь одним из самых темных.
   - Но почему?
   - Да потому, что не хочешь плясать под их дудку. Эти бедолаги, - светлый кивнул на выход из храма, - они ведь не злые сами по себе, а просто обмануты. И не их вина, ну, во всяком случае, не только их, в том, что они так верят. Хотя, с другой стороны, человек верит в то, во что считает нужным и правильным верить. Для них свет это воля их учителей, а вот кто такие эти учителя выяснять придется тебе.
   - Да я же ничего не знаю и ничего не умею, - нервно бросил Алингер, - я просто маг-недоучка, научившийся паре фокусов и все.
   - Друг мой, - рассмеялся Рогуир, - ты даже не представляешь себе насколько ошибаешься! Может, ты умеешь и немного, зато в тебе есть СВЕТ, а это дорогого стоит. Твой отец был настоящим светлым, и именно за это его и убили. Он был слишком светлым.
   - Разве можно быть слишком светлым?
   - Конечно.
   - Поясни, - попросил юноша.
   - Пожалуйста. Представь, что ты в лесу. Ночь, темно, и лес настолько густой, что день ничуть не светлее ночи. Ты бродишь по этому лесу третью неделю, и твои глаза привыкли к постоянной тьме. Ты уже научился слегка различать предметы, и вдруг встречаешь кого-то, кто светит тебе в глаза детским фонариком.
   - Жуть, - поежился Давид, - у меня однажды было что-то похожее. Я потом две недели плохо видел.
   - Значит, ты вполне понимаешь, что я говорю. Так вот, детский фонарик светит еле-еле, а если включить его днем, то этот свет вообще незаметен.
   - А ночью, особенно столь долгой, он не просто заметен, - кивнул понимающе Давид, - ночью он еще и ослепляет, раздражает и злит.
   - Верно. Так вот, твой отец и был этим фонариком, и не собирался прятаться, а людей окружавших его это злило. Тьма ночи была им милей и привычней, ведь тьма все скрывает. Понимаешь?
   Давид подумал немного, и кивнул. Он и в самом деле понял.
   - Хорошо. Теперь насчет войны. Империя доживает последние дни. И окружающие ее государства знают, что силы у нее уже нет. Ваши доблестные темноборцы истребили почти всех, кто мог хоть как-то защитить ее, а сами способны воевать лишь с безоружными. Нынешние враги империи считают имперцев сумасшедшими, спятившими на почве этой самой борьбы, и не знают, что эта тема живет и в их странах. Не важно, кто нанесет первый удар, важно, что после начала войны мир скатится в хаос. Государства развалятся, и воцарится анархия.
   - Почему? - спросил Давид.
   - Ну, - почесав нос ответил темный, - все в мире подчиняется гармонии и равновесию. Нет тьмы без света, и нет света без тьмы. Когда тьма захлестывает мир, то равновесие нарушается, и маятник гармонии отклоняется в сторону. И чем дальше его толкает в сторону, тем сильней он сопротивляется, и вскоре наступает такой момент, когда маятник останавливается. Но долго в таком положении он быть не может, ведь это противно его природе, и он начинает движение назад. Маятнику все равно, кого он заденет при этом, у него нет ни чувств, ни эмоций, и его интересует лишь равновесие.
   - И сейчас он идет назад, - полуспрашивая, полуутверждая буркнул Алингер.
   - Именно. Тьма сильна в людях, хотя они этого и не понимают. Они будут бороться с внешней тьмой, будут искать причины бед в "темных" людях, будут убивать их, и очищать своим светом и своим огнем. И вскоре наступит такой момент, когда многие из тех, кто выживет, начнут искать настоящий свет. И тогда им будут нужны те, кто несет в себе свет.
   - Но, что мне делать на этой войне?
   - Этого я не знаю.
  
  
   Вантир.
   Сергий Ленитик Вантир не был глупым человеком, ведь ни один глупый человек не сумел бы усидеть на его месте даже месяца, а он пробыл начальником личной стражи императора уже десять лет. И он не мог не видеть приближение неизбежного краха. Старый солдат, всей душой преданный императору, видел приближение беды, и ничего не мог сделать. Он несколько раз беседовал с императором на эту тему, но правитель либо не видел беды, либо не ощущал всей ее глубины.
   Сам Сергий был еще не стар, в прошлом месяце ему исполнилось всего пятьдесят пять, и силы в теле бывшего десантника-штурмовика было столько, что он в рукопашную одолевал любого, ну за очень маленькими исключениями воина этой самой стражи. Не то, чтобы сейчас, в век лазерного и кинетического оружия, стреляющего на много километров, сила была очень важна, но, тем не менее, десантников готовили так, чтобы они сами были оружием.
   Сергий шел по дворцу, одетый в неизменный легкий десантный костюм, эдакий сухой крепкий солдафон, с широкими плечами, большими ладонями и тупым лицом. Такое лицо было у него всегда, и до тех пор, пока он не встретился с тогда еще принцем, а ныне императором Семпентом, очень переживал. Лишь встретившись с принцем, и попав в ту жуткую бойню, из которой они выбрались лишь чудом, он понял, что если кому-то не нравится его лицо, то это его проблема. Это было больше сорока лет назад, и тогда он не знал, что спокойный уверенный в себе мужик, с приятным лицом, и необычными манерами(принц всегда и ко всем относился одинаково, что к министрам, что к нищим, и это сильно раздражало правящую элиту), спасший ему жизнь в том бою, сам принц. Это он узнал только тридцать лет спустя, когда был уже командиром штурмовой бригады в чине генерала, и когда за спиной были сотни битв, из которых, по крайней мере десять были настоящими мясорубками, из которых бригада не всегда выходила с победой. После некоторых боев в строю оставался лишь каждый десятый. Но память о воине, спасшем жизнь ребенку, и вытащившем его из-под бомбардировки рискуя собственной жизнью, жила в нем всегда.
   - Привет, Солдафон, - раздался сзади насмешливый голос, заставивший Сергия резко повернуться и отдать честь.
   Человек приветствовавший его выглядел величественно. Несмотря на помятый халат, и непричесанные волосы, император все равно выглядел императором.
   - Доброе утро, Ваше Величество, - отдав честь и поклонившись, сказал Вантир.
   - И тебе не болеть. Ты чего такой невеселый?
   - А что, есть повод веселиться? - буркнул главный страж, - что-то я его не заметил.
  Пожилой, высохший и покрытый морщинами император усмехнулся.
   - Годы идут, а Генерал не меняется. Пойдем, нужно поговорить.
  Сергий пожал плечами, и пошел следом за императором. Раз он говорит, что нужно идти, значит, дело очень серьезное.
   Одетый в мятый халат император привел его в свою личную комнату, место, где император предавался размышлениям, и куда никто не имел права входить. Император тяжело сел в кресло, все-таки ему было уже далеко за семьдесят, и жестом предложил своему стражу и другу занять соседнее. Когда Сергий сел, Семпент внимательно вгляделся ему в глаза.
   - Ты думаешь, - невесело усмехнулся правитель, - что я сошел с ума, и не вижу очевидного. Так?
   - Насчет сумасшествия нет, - негромко сказал генерал, - а что насчет всего остального... Семпент, ну ты же не хуже меня знаешь, что беда близка!
   - Знаю, старый друг. Знаю. Просто я надеялся, что удастся еще что-то изменить, что-то выровнять, но, видно не судьба. Империя обречена. Кстати, если тебе интересно, то такая судьба ждет не только нас. У соседей, и ближних и дальних, еще хуже.
   - Наверно, - пожал плечами Сергий, - только на них мне наплевать.
   - Тогда почему ты еще со мной? - император подошел к открытому окну, из которого открывался прекрасный вид на громадное пресное озеро, полное рыбы и лебедей, - ведь на империю тебе тоже наплевать.
  Император не спрашивал, а просто констатировал общеизвестный факт.
   - Ты знаешь почему, - хмуро сказал генерал, - на империю мне и в самом деле наплевать, больше она будет или меньше, какая разница, а вот на себя нет. Я очень ценю свою жизнь, и знаю, что она принадлежит тебе.
   - Верно, - рассмеялся император, - было дело, только ведь с тех самых пор прошло уже почти полсотни лет, а ты все помнишь. Ну да ладно, это дело прошлое, а я хочу с тобой поговорить о настоящем.
   - Я весь во внимании.
   - Мой сын не переживет грядущих событий, это неизбежно, и мы оба с этим смирились. Но, как ты знаешь, у меня есть еще и внук.
  Генерал молча кивнул, и подошел к столу и взял один из персиков, что лежали в корзинке.
   - Так вот, - продолжил Сенайгот, - внуку моему всего семнадцать, и он ничего не умеет в жизни, и ничего о ней не знает.
   - Я тоже был таким в семнадцать, - заметил негромко Сергий, но император все же услышал.
   - Ты многого не умел, это так, но зато ты уже к семнадцати годам знал цену жизни. Но дело не в этом. Мой внук не избалованный ребенок, да ты и сам это прекрасно знаешь, но он не готов к грядущим переменам.
   Сергий откусил кусок персика, и с интересом взглянул на императора, словно бы спрашивая - а я что могу сделать?
   - Я не предлагаю тебе быть его учителем, - словно увидев мысли своего друга, усмехнулся император, - я прошу тебя помочь ему найти Селвра.
   - Кого? - от удивления генерал выронил изо рта недожеванный кусок.
   - Я же вроде ясно сказал, Селвра.
   - Вроде маразма у тебя не было, - неуверенно пробормотал Сергий, - а в сказки веришь.
   - Это не сказка. Его встретил Маггер.
   - Надо же, Маггер! Да этот оборотень безумен!
   - Хорошо, допустим, но его встретил также и твой друг Сангдал, и тоже опознал в нем Селвра. А потом была атака на спецшколу, атака вроде бы глупая, но подтвердившая наши подозрения.
   - Да? - генерал быстро проглотил персик и спросил, - там все было именно так, как описано в тех свитках?
   - Один в один. Быстрая обучаемость, невероятная сила, и внутренняя наполненность светом.
   - Такое и раньше бывало, - пожал плечами генерал, - и тем не менее, не один из них не оказался Селвром.
   - Верно, - согласился император, - но и никто из них не сумел распознать в статуе, стоящей в храме адептов света, тех, что в Реддинге, Лича. А этот опознал в нем нежить с первого взгляда.
   - Интересно, - во взгляде генерала появился интерес, - и откуда у тебя такие сведения?
   - Откуда, откуда, - буркнул Вартан, - оттуда. К адептам света ходил один из моих шпионов, и он видел, как этот ребенок помог освободиться какому-то супермагу, а затем они вдвоем одолели всю эту поганую общину.
   - Вдвоем? Что ж, это уже что-то. Ладно, возьму я твоего внука, только ты толком объясни, что мне с ним делать?
   - Для начала тебе придется научить его выживать. То, что грядет, будет хуже любой войны, поэтому, можешь делать с ним все, что захочешь. Главное, чтобы ты успел его подготовить. А потом надо помочь ему дожить до встречи с Селвром.
   - Что, и это все?
   - А тебе мало?
   - Уж простите, ваше величество, но ваш внук не блещет ни умом, ни покорством.
   - Помнишь учебку?
   - Конечно, разве такое забудешь.
   - Как часто тебя там избивали?
   - А разве там было время, когда не избивали? Хотя, нет, было. Перед выпуском. А до этого били каждый день.
   - И ты злился на своих инструкторов, - ухмыляясь сказал император, - и хотел их убить, да только это было тебе не по силам. Я и сам через это прошел, но у парня нет времени на учебку и обкатку на войне, поэтому ты станешь ему и отцом, и матерью и злодеем сержантом.
   - А что твой сын на это скажет?
   - С каких пор тебя это стало волновать?
   - Одно дело всякие мелкие споры и разногласия, - увидев усмешку на высохшем морщинистом лице, Сергий с нажимом произнес, - да, мелкие, и совсем другое, издевательства над его сыном.
   - Не переживай, это как раз таки и была его идея. Если ты согласен, то мы пойдем к нему, и ты от него услышишь тоже, что и от меня.
   - Хорошо, допустим. Но я ведь еще и командир стражи.
   - Уже нет. Через несколько дней, ты, движимый обидой на идиота-императора, и на его избалованную семью, выкрал его величество принца, и исчез в неизвестном направлении.
   - Ты шутишь!
   - Отнюдь. Это единственный способ исчезнуть, не привлекая внимания. Тебя, конечно, будут искать, но не так тщательно, как раньше, ведь сейчас всем не до исчезнувшего принца, и его спятивших отца и деда. Тем более, что нас все равно считают пособниками тьмы, поэтому многие наоборот обрадуются.
   - Но...
   - Послушай, Сер, все начнется со дня на день. Я примерно знаю, где будет первый прорыв, и стараюсь убрать парня как можно дальше отсюда.
   - Если ты знаешь, где будет прорыв, то давай просто спалим это место и все?
   - Не бывает простых решений. Мы сидим в лодке из целлофана, в которую давят тысячи камней. Если уберем те, которые видим, тогда проткнет там, где камней не видно. Пусть уж лучше прорыв будет там, где должен.
   - Хорошо. Но тогда ему придется забыть о том, что он когда-то был принцем.
   - Он мальчик умный, и сможет это сделать.
   - Убедил, - генерал тяжело вздохнул, - давно я не убегал и не прятался. Видно, придется вспомнить молодость. Вот только, насколько я знаю генерала Вантира, он бы точно на этом не остановился.
   - А ты и не остановился. Вместе с принцем ты украл еще и солидный запас драгоценностей, ну скажем тысяч на сто империалов, угнал несколько грузовиков, и сломал нос правящему императору. И поджег дворец.
   - Шутки шутками, а нос Семпенту сломать придется, - вздохнул генерал, - и ребят из охраны покалечить тоже придется. Да и то, не факт, что этого хватит, чтобы убедить зрителей.
   - Но этого хватит, чтобы дать вам денек форы. Кстати, ты можешь брать любые ресурсы, но только выглядеть это должно либо как кража, либо, как ограбление.
   - Да уж. Сколько времени у меня есть на подготовку?
   - Сутки. За это время ты должен успеть набрать команду, а затем мы разыграем спектакль. И вы исчезнете. И еще одно. Парню нужно изменить внешность. Не важно как, важно, чтобы его не узнали.
   - К врачам его вести не с руки, - пожал плечами генерал, - грим раскусят сразу. Остается старый крайне жестокий, но очень надежный способ. Теперь скажи, только честно, зачем ему нужно встречаться с Селвром?
   - Узнаю капитана Вантира, - улыбнулся Вартан, - все то же слишком умный и въедливый вояка с невероятно тупым лицом. Хорошо, я отвечу. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, чем император Великой Империи Монгинов отличается от прочих жителей нашего мира?
   - Не нужно, я в курсе.
   - Хорошо. Так вот, наши покровители открыли нам, что грядущие события еще не такая большая беда. Крушение империи, да и всех прочих государств, лишь начало. Следом за этим начнется массированное вторжение в наш мир существ из других планов. Если бы дело ограничилось эльфами, вампирами или элементалами, то ничего страшного не произошло, но дело все в том, что большинство из этих существ будут связаны с Доминантой и Махгарстой.
   - Да ладно! - изумленно сказал генерал, - нет, я тебе верю, но снова эти?
  Генерал взял стоящую на столе початую бутылку водки и присосался к горлу. Выдув не менее двух стаканов, он громко и матерно выругался, затем закусил персиком, и наконец снова обрел способность спокойно мыслить.
   - Тогда понятно, - хриплым голосом сказал он императору, - но если все так серьезно, то, пожалуй, сломанным имперским шнобелем тут не ограничится.
   - Ты свободен в своих действиях. Теперь ты уже не начальник стражи, не генерал штурмовиков, и не мой подданный. Поэтому на тебя не распространяются и мои законы. Твоя цель сохранить жизнь мальчика для этой встречи, чтобы они смогли спасти наш, да и не только наш мир.
   Император тоже присосался к бутылке, правда, выпил поменьше. Затем сипло хрюкнул, закусил тем же самым покусанным персиком, и заговорил твердым голосом.
   - Помнишь ту операцию, в Кабирноде? Вижу, что помнишь. Так вот, твои действия в той ситуации были единственно верными, и жизнь тех трех тысяч мирных жителей стоила спасенных сорока миллионов. Не убей ты их всех, и вся провинция стала бы одним гигантским кладбищем. Сейчас еще хуже. Жизнь этого мальчика стоит любых жертв, потому, что только он сможет спасти тех, кто выживет.
   - Хреново. Я был и десантником, и диверсантом, и убийцей, но никогда в игре не было таких ставок. Пожалуй, я заберу с собой свою команду. А дворец взорву. Ты лучше в это время будь где-нибудь подальше.
   - К чему такие сложности?
   - Как к чему? Маразматик-император и его сынок-сноб так достали генерала, что он решил их всех извести. Но к сожалению, убить он смог только принца, тело которого, состоящее на тот момент из сотни отдельных частей, будет столь изуродовано взрывом, осколками и пожаром, что опознают его лишь по пробе ДНК.
   - Согласен.
  
  
  Сутки спустя генерал был назван шпионом, работавшим на Западный Союз, и объявлен в розыск. А через час он похитил почти всю казну императора, угнал шесть самых быстрых вездеходов, убил три десятка охранников, и изувечил самого императора. Конечно, в одиночку он этого сделать бы не смог, поэтому имперская служба безопасности вплотную занялась этим делом. Но сыщики не успели даже изучить все следы. Как потом напишут газеты, семью императора спасла именно жестокость генерала. Император Семпент был доставлен в больницу в тяжелом состоянии - множественные переломы рук и ног, сломанные ребра, и разорванное легкое. И вся семья, старый император, его жена и жена изувеченного Семпента, все кроме принца, котрорый был во дворце, сразу же двинулась вслед за ним. За принцем отправили гонца, но жестокость генерала ничуть не уступала его мстительности. Бедногму принцу не хватило одной минуты, чтобы спастись. Чудовищный взрыв разнес дворец и прилегающие постройки. Когда дым рассеялся, и осела пыль, все увидели на месте дворца воронку диаметром около ста метров. Похоже, генерал и впрямь оказался шпионом, и одним ударом решил устранить вечных противников Западного Союза. К счастью, ему это удалось лишь частично. Через неделю остатки принца были найдены и опознаны. Десять проведенных независимых экспертиз подтвердили принадлежность останков юному принцу, правда, всех останков - кусок черепа и обгоревшая берцовая кость.
   А месяц спустя всем стало не до императорской семьи. Взрыв на одной из лабораторий исследующей необычные материалы и способности не только стер с лица земли расположенный рядом городок, но и открыл путь в этот мир тварям, которые не могли даже присниться в кошмарном сне. И тем не менее, это был не сон. Разнообразные мутанты захлестнули империю Монгинов, и все расположенные по соседству государства. И на всей земле воцарился хаос. Наступило время ужаса.
  
   Гектор.
   Степь выглядела спокойной. Во всяком случае, здоровенный покрытый шрамами разведчик помнил ее именно такой. В дни его детства степь была спокойной, не враждебной, но и не дружелюбной. И в те нечастые времена, когда ему удавалось взять отпуск, он ехал сюда, подальше от крови, от войны и смерти. Тут он отдыхал, тут наполнялся силой и жизнью, и именно сюда привел своих людей. Для него степь была домом, и можно сказать, почти другом. И уж наверняка помощником. В степи можно спрятаться даже от всех этих суперсовременных следящих систем, в степи даже один воин, если он живет степью, стоит целой армии.
   Гектор легко сжал коленями громадного коня, странного, серо-желтого цвета, и конь с легкостью, несмотря на тяжелый груз на своей спине, взобрался на низенький, покрытый редкой травой холм. Великан-разведчик привстал на стременах, стараясь одновременно охватить всю лежащую перед ним землю и взором, и слухом, и обонянием. В степях он был лучшим разведчиком, намного превосходящим всех прочих, и сейчас он искал дорогу. Нет, обычную дорогу он и так знал, но по той дороге идти семь суток, а учитывая раненого ребенка, выйдет все десять, зато по его дороге они доберутся часов за пять. Даже среди уроженцев степей, людей знающих тайные тропы вряд ли наберется больше пяти, и одним будет Гектор, вторым его брат Гарбрал, а третьим дядя Муиджин.
   Гектор наполнился степью, и сам стал ей. Сейчас для него ничего из происходящего в степи не было тайным. Неподалеку семейство волков, раздобревших на сытных просторах, с интересом и некоторой опаской наблюдало за странными чужаками. Матерый самец раньше уже встречал людей, и поэтому не давал никому приближаться к ним, таким с виду беспомощным, и таким невероятно жестоким и опасным. Неподалеку паслись косули, беспечные и глупые, даже не подозревающие о соседстве с волками. Стоит тем только проголодаться, и одна из этих тонконогих козочек станет очередным обедом. Или ужином. Разведчик ощутил и прочую живность и растительность. И лишь когда он стал частью всего этого, лишь тогда он увидел то, что искал. По одному ему ведомым признакам он нашел начало тропы. К сожалению, оно проходило через волчье лежбище. Значит, серым хищникам придется искать себе другое место для отдыха. Гектор легонько коснулся разума самца, и попросил того уйти. Самец сразу понял, что к нему обращается рейнджер, хранитель степи, и не стал спорить. Зато интерес всего семейства к путникам, среди которых был и "волчий брат", многократно усилилось.
   Гектор усмехнулся. Зря говорят, что только кошки любопытны, собаки, хоть дикие, хоть домашние любопытны ничуть не меньше. Просто собаки лучше умеют ощущать опасность, и поэтому любопытство их губит несколько реже.
   Рейнджер отключился от единства со степью, и повернулся, чтобы взглянуть на свой отряд. На лице Гектора возникла усмешка - надо же, три десятка самых отчаянных и опасных воина галактики берегут одного ребенка! В прежние времена, еще не столь далекие, скажем полгода назад, соберись эти типы хотя бы втроем, и все разведки крупнейших государств судорожно стали бы искать причину, заставившую этих суперсолдат собраться вместе. Но катастрофа сделала даже такой отряд незаметным. Не то, чтобы она сильно расстроила жителя степи, ведь степь никак не изменилась, но, тем не менее, и радости от нее не было. Во всяком случае, здесь, в глубине начальной степи, монстры не появлялись, хотя почти все более-менее крупные города уже кишели ими. Но степь, это не город, который охраняют не слишком умные и очень слабые люди, степь живет по своим законам, кардинально отличающимся от законов цивилизованного мира, и степь не терпит изменений. Сколько раз правители великих государств и союзов пытались подчинить степь, а добивались лишь того, что дорогостоящие экспедиции и походы гигантских армий оканчивались в лучшем случае бесславным возвращением, но чаще эти армии просто исчезали. Некоторые из бойцов, те, в которых голос природы еще не умолкнул окончательно, и которым хватало ума подчинится законам степи, оставались здесь жить, становясь частью этого дикого и прекрасного мира. Прочие же становились кормом. Кто-то кормил собою волков, кто-то тигров или других хищников, кто-то становился обедом воронов, и в итоге все становились удобрением.
   Гектор уже ощущал, как степь занялась их преследователями, и был уверен, очень быстро их число сильно сократится, а уверенность в себе сменится паническим страхом, ломающим волю, и сковывающим тело ужасом, который не исчезнет и с наступлением дня.
   Рейнджер направил коня ногами, и призывно свистнул. Отряд пришел в движение, и вскоре все собрались возле своего проводника. Воины выглядели очень разными, но у всех была одна общая черта - все смотрели одинаково. Их взгляд был подобен прицелу. Он измерял расстояние до цели, автоматически определял наиболее уязвимые точки, распределял порядок нанесения ударов, и определял самую опасную цель, а так же выбирал первый объект для атаки. Даже тогда, когда они находились в обществе своих друзей, этот взгляд почти не менялся. Этот взгляд отражал саму суть их душ, показывал смысл их существования, хотя никто из них не любил войну. Людям, никогда не участвовавшим в настоящей войне, а знающим о ней лишь понаслышке, не понять, как можно не любить войну. Для не видевших войны - она верх романтизма, способность показать себя героем, и шанс почувствовать себя воином и суперменом, но для этих людей война была злобной тещей, с которой и рад бы никогда не встречаться, да не получается. Они ненавидели войну, презирали героев, и любили жизнь. И именно поэтому были самыми лучшими воинами.
   Десяток бывших имперских штурмовиков, парней мрачных и нелюдимых (во всяком случае, так считали обычные люди, хотя Гектор считал наоборот). Десяток космодесантников, которых многие считали мутантами, пятеро фронтовых разведчиков, о которых ходили легенды даже среди десантников и штурмовиков, инженер, лекарь, техномаг, седой генерал, и мальчишка лет семнадцати, со сквозной дыркой в ноге от пули.
  Лекарь его, конечно, подлатал, но крови парень потерял изрядно. Он ведь не солдат, и к таким вещам не приучен, и, тем не менее, целью всей их группы была его безопасность.
   К слову сказать, мальчишка держится молодцом, даром, что из благородных. За спиной ни одного боя, ни одного года подготовки, и тем не менее характер имеется. И что гораздо важней, мальчик умеет думать, понимать, и выбирать. Пожалуй, из такого получился бы отличный воин, или рейнджер, или друид.
   Гектор встряхнул головой, отметая от себя ненужные в данное время мысли. Сейчас ему предстояло сделать очень сложное и важное действо, от которого зависит успех всего их похода. Вернее, неудача в этом действе вызовет крушение всего похода.
   Степь ему не мать, не отец и не друг. Но, тем не менее, она живая, и ей нравится рейнджер Гектор, и часто степь помогала ему. Сам бы он прошел тайными тропами абсолютно свободно, но сейчас ему предстоит провести за собой три десятка человек, и это получится лишь, если степь решит ему помочь. Он слез с коня, снял с себя все оружие, броню и одежду, и остался совершенно голым. Хочешь иметь дело со степью, стань свободным от всего остального. Изгнав из своих мыслей все ненужное, он обратился к духу степи, прося милости и помощи. Теперь оставалось лишь ждать. Если дух степи смилостивится, то поможет, если нет... об этом рейнджер старался даже не думать.
   Секунды складывались в минуты, минуты проходили одна за другой, а рейнджер ждал ответ. Он не торопил духа степи, понимая, что все они лишь гости, и надеялся на его расположение.
   Воины были знакомы с делами рейнджеров и друидов, и поэтому терпеливо ждали. Видя их спокойные лица, юноша тоже успокоился. При всех своих недостатках - молодости, очень маленьком жизненном опыте, и некотором романтизме, юноша обладал двумя очень важными качествами. Он быстро учился, выхватывая опыт, откуда только возможно, и он умел сопоставлять, анализировать, и делать выводы. И сейчас он понимал, то, что делает Гектор, это единственно верное и правильное действие. И Гектор лучший рейнджер из всех, кого знает седой генерал Вантир, верный друг их семьи, которому и дед и отец доверяли полностью, хотя и знали, что того держит у них на службе только личное отношение к императорской семье. Они знали, что империя - пустой звук для генерала, и если бы был выбор благо империи, или пара лишних монет, он, не раздумывая, выбрал бы монеты. И это не было бы предательством, потому, что генерал никогда, за исключением первых десяти лет службы не служил империи. Он служил Сенайготам. И если бы встал выбор его жизнь или безопасность любого из их семьи, генерал бы сделал выбор, не раздумывая ни секунды. Для генерала звания и титулы были пустым звуком, и забота об их семье строилась исходя из его мировоззрения, поэтому отец был им бит, бит жестоко, и не один раз. Далеко не один раз. Но ни отец, ни дед, ни мама никогда не осуждали его за это. Даже когда он переломал отцу руки и ноги, сломал восемь ребер и нос. Похоже, даже дед не знал причины того избиения, но, услышав о нем, сказал, что если получил, то сам виноват. А для всех сказали, что император неудачно упал с лестницы. Удивительно, но после того избиения, генерал и отец стали настоящими друзьями. И именно после него генерал стал начальником стражи.
   Вскоре рейнджер шевельнулся, что-то пробормотал, и стал неторопливо одеваться.
  А через пару минут отряд гуськом двинулся следом за ним. Никто не расслаблялся, но и не дергался. Все были собраны, и принц решил, что каждому из них не впервой ходить такими путями. Он не ощущал ничего необычного, хоть и понимал, что тайные пути сами по себе необычны. Вроде бы ничего не изменилось. Та же степь, те же травы и редкие лесочки, те же птицы в небе. Поиск необычного так увлек принца, что он даже забыл о болящей ране, которую лекарь хоть и зашил, но боль убирать не стал. Не то, чтобы это было так больно, что не утерпеть, но все равно, доставала его эта дырка в ноге не хуже зубной боли.
   Юноша так увлекся своими поисками, что потерял счет времени. Лишь когда громадный, похожий на чудовище из сказок штурмовик снял его с коня, юноша заметил, что солнце уже движется к закату. Получается, что они были в пути часов пять, может шесть. Никогда раньше его так ничего не увлекало, но с другой стороны, и тайными тропами его раньше не водили. Поблагодарив штурмовика, юноша кое-как доковылял до костра, лег на землю, и уснул.
   - Он похож на своего отца, - улыбаясь, прогудел снявший его воин, - такой же стойкий, и такой же любознательный.
   - Точно, - ответил генерал, ложась рядом, - он ведь настоящий Сенайгот, наследник Деда.
   - Жаль, что и их не удалось спасти.
   - Жаль, - генерал посмотрел на монстроподобного штурмовика и негромко добавил, - этот мальчик еще не понимает, что у них не было другого выхода, но ты понимаешь.
   - Но мне от этого не легче. Я столько раз оставлял своих друзей, что давно потерял счет, и каждый раз с ними я оставлял большую часть себя.
   - Ты солдат, как и я, как любой из нас, и это наше бремя, оставлять и помнить.
   - Расскажи о Семпенте.
   - Что рассказать?
   - Расскажи, как вы расстались.
   - Хорошо расстались. Я переломал ему руки и ноги, сломал ребра, и кажется, отбил одно легкое.
   - А он?
   - А он говорил, что этого мало.
   - Узнаю Семпа, - усмехнулся штурмовик, - уже старый, а все такой же, как в детстве.
   - Я все забываю, что ты вырос рядом с ним.
   - Да, и знаешь, если бы он даже не был Сенайготом, я бы все равно любил и уважал его.
   - Знаю. Да и любой из нас сказал бы то же самое.
   - Жаль только, что нас, по настоящему знающих Сенайготов, так мало. Знаешь, что меня в нем всегда удивляло?
   - Отношение к империи? - увидев кивок, генерал сел, скрестив ноги, достал трубку, набил ее табаком, раскурил, от души затянулся и, выпуская дым, продолжил, - ему ведь всегда была безразлична и власть и империя. И уже давно он знал, что придет день, и он отправит сына из погибающей страны, и сам погибнет вместе с ней.
   - Да, жаль, что не удалось их обоих вытащить. Хотя, Деда я, если честно, побаивался.
   - Ты? Вот это номер! Я всегда считал, что ты побаивался всего трех человек - свою маму, отца и меня. А теперь еще и дед! Жаль, я раньше этого не знал.
   - А если бы знал?
   - Кто знает? Ты лучше вот что скажи, - генерал заговорил тихим голосом, стараясь, чтобы его слышал только штурмовик, - можно из этого ребенка сделать бойца?
   - Какого бойца? Ни штурмовик, ни десантник, ни разведчик из него не получится, это и к бабке не ходи, а вот скажем рейнджер или друид возможно, хотя я и не силен в этих областях.
   - Нет, можно ли научить его самостоятельно выживать?
   - А, ты об этом... можно, но боюсь, он будет против. И, скорее всего к концу обучения это будет уже совсем другой человек.
   - А если времени будет, скажем лет пять?
   - А если его одеть в силовую броню? А если ему прилепить крылья? Это все одинаково нереально.
   - Мы ведь не сможем всегда быть с ним.
   - Можно дать ему основу, - пробормотал гигант, - и надеяться, что этого хватит. Все-таки он Сенайгот.
   - Отлично. Тогда, как только он проснется, займись этим. Думаю, пару месяцев у вас будет.
   - Негусто.
   - Если не учить печатать шаг, и строем ходить в туалет, то должно хватить.
   - Ой-ей-ей, надо же, какие мы мудрые. Что ж ты раньше это не менял?
   - Зачем? Армии нужны были тупые служаки, вот такие же тупые сержанты их и делали. Слушай, а ты маггера давно видел?
   - Давно, года два, может больше назад. Зато недавно разговаривал с его другом, Сангдалом.
   - И что?
   - И ничего. Просто встретились, обменялись парой слов, и все. Хотя, он говорил, что едет в какую-то спецшколу, с проверкой. Вроде на нее должны были выпустить тварей с той стороны.
   - Интересно... ты ведь ничего не слышал?
   - Что не слышал? - подозрительно спросил штурмовик.
   - Про то, как одна из ведьм навела на школу монстров, как один неприметный, вот наподобие нашего, паренек, научившись ставить малый щит, и кидать энергоболт, сумел помочь отразить эту атаку. А еще, что все преподаватели в этой школе оказались не готовы к этой атаке. Они вообще не верили в существование монстров.
   - Да ладно! А чему они тогда детей учили?
   - Догадайся с трех раз.
   - Неужели эти припадочные светлые никак не успокоятся! Прав был Герн, когда предложил их всех выселить на необитаемый остров, а обратно пускать только тех, кто потеряет цвет.
   - Это нереально. И тогда было нереально, и сейчас.
   - Особенно сейчас, - согласился гигант, - представляю, что они сейчас кричат.
   - Да уж. Тьма заполнила землю, тьма привела с собой беды, все оттого, что мы забыли свет. А то, что большинство этих болванов ученых были именно светлыми, они не видят. Ладно, я не о тот. Так вот, тот самый паренек, который организовал всю оборону, обладает несколькими важными чертами. Быстрой обучаемостью, громадной силой и внутренней наполненностью светом. Настоящим светом.
   - И это случилось еще до катастрофы?
   - Незадолго.
   - Погоди, - штурмовик неуверенно огляделся по сторонам, затем почесал свою очень крупную голову ладонью, размером с лопату, тяжело вздохнул, и буркнул, - значит, этого мы ведем к нему?
   - Молодец. Да, они должны встретиться, но что будет дальше, я не знаю.
   - Но, их ведь должно быть не двое, а больше. А их и будет больше. Но все начнется с этих двоих.
   - Послушай, если он предназначен для Селвра, то тогда мне его нечему учить.
   - Почему?
   - Да как почему? Чему может научить убийца, человека следующего путем листа?
   - Какой еще путь листа? Ты видел хоть одного такого?
   - Ну ...
   - Гну. Если ты ни одного не видел, то, как можешь знать, что такое путь листа?
   - Я в книге читал, - мрачно проскрипел здоровяк, - оттуда и знаю.
   - Понятно, - насмешливо ответил генерал, - надо же, ты даже читать умеешь! И как, не давят мозги голову?
   - Не давят, - обиженно буркнул штурмовик, - а ты, если такой умный, просвети меня, такого глупого, что это за путь листа.
   - Путь листа это добровольное отдание своей жизни ради жизни других людей. И идти по пути листа может лишь человек, внутренне полный света. Такой человек ценит любую жизнь, и не пойдет на причинение вреда жизни ни в каких условиях.
   - А я тебе о чем говорил, а ты - мозги давят, козел старый.
   - Да ладно, не дуйся, не идет тебе. Просто я за всю свою жизнь встречал лишь двух таких людей. И они делом доказали, что верны своему пути. Один из них Семпент.
   - Погоди, но он же император, как он может следовать пути листа?
   - А ты думаешь, почему все еще дед правит?
   - Ох, - вздохнул штурмовик, - то-то я его ни разу ни на совете, ни в штабе не видел. Слушай, старый, а все-таки, чему я должен этого ребенка научить?
   - Что ты все дураком прикидываешься, - поморщился генерал, - тебе сколько лет? Вот то-то. Моих дедов еще в проекте не было, а тебе уже тогда было около тысячи, а сейчас, наверное, две.
   - Нет, до двух тысяч не хватает полсотни лет.
   - Так а я о чем! Кто лучше тебя сможет научить парня избегать опасностей? Ты же такие ребусы разгадывал, что все только диву давались, так научи парня видеть всякие ловушки.
   - Научить видеть ... хорошо, кое-что я ему, конечно, покажу, никакой особой тайны в этом нет, но, видишь ли, в чем дело, он ведь должен дожить до того момента, когда от его решения будет зависеть судьба остатков человечества, и должен сохранить свою чистоту. Смекаешь?
   - Потому я и взял столько народу.
  Генерал достал откуда-то из-за пазухи трубку, кисет и зажигалку, не торопясь, набил трубку, раскурил, пару минут молча подымил, и продолжил.
   - Защитить мы его, надеюсь, защитим. Во всяком случае, от монстров и мутантов, но кто защитит его от него самого? Он ведь ничего не знает, и ничего не умеет. Он и пути листа держится лишь потому, что до сих пор не знает жизни. Семпент знал жизнь, и сознательно выбрал свой путь, но у императора силы воли на троих героев хватит. А у парня?
   - Знаешь, что я тебе скажу, Сергий, ты вот сидишь и ноешь, и не хочешь видеть очевидного.
   - Чего?
   - Разве может быть такое, что в одном месте, в одно время появились Селвр и Проводник?
   - Э ...
   - Если ты бросишь вверх свой лазган, то гораздо больше шансов на то, что упав на землю, он станет ... скажем станет букетом цветов.
   - Ты это к чему?
   - Да к тому, что такие люди не возникают ниоткуда. Десятки поколений Сенайготов хранили путь листа, чтобы, наконец, мог придти Проводник, и не меньше народа работали на Селвра. Но пришли они не поэтому. Все идет по воле Владыки, и лишь по его воле может придти Селвр, и уж тем более проводник. Я научу его, чему смогу, но пойми, все, что ему нужно, у него уже есть. Много ты знаешь людей, или нелюдей, наполненных светом? Я знаю только одного.
   - Селвра.
   - Нет, старый, того я не знаю, о том лишь только слышал. Я говорю о принце.
   - Ну ... да.
   - Так вот, даже среди бессмертных нет никого, кто был бы столь полон света.
   - Да ладно, - отмахнулся генерал, - а Гетт?
   - Адмирал? Нет, он другой. В нем есть свет, но не столько. Я тебе так скажу, в них с Назгулом света, как и тьмы поровну. И вообще, они ведь находятся вне человеческого света.
   - Верно, они ведь и не люди, - генерал помолчал, затем продолжил, - но то, что предстоит сделать младшему Сенайготу, им не под силу. Уж не знаю, почему, но только они, как бы сильно не хотели, в данной ситуации ничего изменить не могут. Ну, или почти ничего.
   - Ладно, чем смогу, помогу.
  
   Алингер.
  
  
   Алингер лежал на крыше чудом уцелевшего гаража, и наслаждался теплом. Еще пару месяцев назад такое было абсолютно невозможно. В смысле получение удовольствия от тепла и солнца. Теперь же он радовался возможности хоть полчаса полежать в покое. Время от времени он осматривал окрестности, будучи внутренне готовым в любой момент перейти либо к стрельбе, либо к бегству, в зависимости от того, кто появится на горизонте, и сколько этого кого будет. На несколько километров вокруг не было ни одного живого человека, впрочем, после нескольких нашествий разнообразной нечисти и мертвых людей не осталось. Эти твари жрали все подряд, хотя, и не слишком часто нападали на живых, ведь мутанты быстро смекнули, что мертвое не огрызается, не стреляет из разнообразного оружия, и вообще намного спокойней, чем живое, воспринимает достойное желание пообедать.
   Он не знал, как такое получилось, да, в общем-то, не сильно и интересовался, зато был уверен, что именно люди виноваты в этой катастрофе. Как иначе можно назвать события последних двух месяцев, когда разнообразные монстры захватили громадные территории, вынуждая людей делиться с ними жизненным пространством. Людям, может не всем, но ему точно, это не понравилось, и уже не один десяток мутантов погиб от его оружия и магии. Три дня он уходил от группы мутантов, решивших сделать из него обед, уходил потому, что в этой группе было не менее сорока особей, и ввязываться в открытый бой было бы не слишком умно. Тем не менее, за эти три дня он убил не меньше тридцати, и только тогда мутанты поняли, что обед из него будет очень невкусным.
   Перед тем как лечь, Давид пересчитал патроны, и сокрушенно покачал головой. Патронов для легкой штурмовой винтовки было полно, но сама винтовка была достаточно слабой против этих тварей с повышенной живучестью и сильно пониженным болевым порогом. А для дробовика осталось только три сотни зарядов. Правда, была еще легкая снайперка, и к ней было около трех сотен патронов, но ее Давид держал на самый крайний случай.
   Два прошедших месяца показали, что сидеть на одном месте не менее опасно, чем путешествовать пешком, и Алингер собирался в ближайшее время разжиться транспортом. Ему хотелось найти бесхозный Тройз в рабочем состоянии, и тогда можно жить. В общем-то, именно поиски транспорта привели его в эти места, но пока ничего толкового найти не удалось. Пару раз попадались легковушки, но, во-первых, по нынешним дорогам на них сильно не поездишь, а во-вторых, эти легковушки были в таком состоянии, что вряд ли вообще могут ездить.
   Через какое-то время, Давид нехотя поднялся, потер лицо, сладко потянулся, и стал спускаться с крыши. Громадный походный рюкзак хоть и распределял вес по всей спине, а все равно, этого веса было слишком много, и Алингеру приходилось это учитывать. С таким хабарем, ни о какой маневренности и речи быть не могло. Давид огляделся по сторонам, перекинул винтовку через плечо, и стал быстро сползать вниз. Пять метров высоты он преодолел секунд за десять, и, спустившись, сразу же взял оружие в руки и снял его с предохранителя. По счастью, вокруг было пусто.
   Ежеминутно озираясь он побрел к примеченному ранее отдельно стоящему дому, огороженному крепким каменным забором, над котором возвышались четыре сторожевые вышки. Скорее всего, это была какая-то военная или полицейская контора, и у них, почти наверняка, есть вездеходы. Даже если монстры перебили всех людей, то вряд ли они догадались попортить машины. Во всяком случае, Давид на это очень надеялся. Два часа медленного хода, и три километра, отделяющие его от желанного дома были пройдены. Алингер несколько раз обошел его кругом, внимательно осматривая повреждения на заборе и самом доме, и стараясь понять, есть ли кто живой внутри, и как он к нему отнесется. Придя к заключению, что внутри если кто и есть, то только очень раненый человек, Давид достал из рюкзака сканер, и проверил здание на предмет сенсоров и сенсорных ловушек. Сканер молчал, и юноша неспеша направился к воротам.
   Когда-то эти ворота были красивыми, и достаточно крепкими. Во всяком случае, они могли остановить медленно едущую машину, или пешехода, но теперь были искорежены, и представляли собой кусок металла странного вида, похожий на смятую игрушку из пластилина. Юный маг осторожно проскользнул внутрь периметра, и огляделся. Всюду следы жаркого боя. Похоже, те, кто тут оборонялся, бились очень жестоко, а затем Давид заметил, что следы от пуль были даже на фасаде дома. Словно, те, кто нападал, были вооружены так же, как и обороняющиеся. Давид подумал, что картина боя получается очень странной - ведь у мутантов нет огнестрельного оружия, во всяком случая, он о таком ничего не знает. Решив не спешить с выводами, он занялся проверкой окружающей территории.
   Убедившись, что периметр чист, и нигде не прячутся недруги, Алингер стал заглядывать в окна. Казалось, что дом пуст, во всяком случае, никакого движения внутри он не заметил, но внутри у Давида было ощущение, что в доме есть кто-то живой. Решив, что от перестраховки в данных условиях никакого вреда не будет, он достал из рюкзака моток крепкой веревки, привязал его к двери, и отошел почти в самый конец двора. Только здесь он потянул за веревку, чтобы открыть дверь, и почти сразу же дверь разлетелась на щепки. Мощный взрыв потряс здание, и Давид покрылся липким потом. Он ведь мог и сам открыть дверь, как и собирался сначала, но что-то его остановило.
   Когда пыли осела, он осторожно двинулся внутрь. Всюду были следы от пуль и взрывов, всюду были следы крови, уже высохшей и порыжевшей, но все еще узнаваемой. Давид осторожно брел по исковерканным коридорам, полы которых представляли собой наихудший вариант бездорожья, и заглядывал в каждую встреченную на пути комнату.
   В одной из комнат он нашел скелеты, судя по всему, человеческие, только какие-то погрызенные, словно кто-то решил пообедать людьми. Подойдя ближе, Давид вздрогнул. На одной из костей оставались еще следы плоти, и все это было поджарено на костре. Правда, мясо несколько пригорело, но, тем не менее, вряд ли монстры догадались бы жарить...
   Через час Давид обошел почти все комнаты, но не нашел никого. Ни живых, ни мертвых, за исключением тех бедолаг, которые стали кому-то обедом, а может ужином. Оставалась последняя дверь, и тут Алингер снова ощутил беспокойство. Он внимательно осмотрел дверь, стараясь найти мины или ловушки, затем проверил все сканером, но ничего не обнаружил. Уже решив открыть дверь, он вдруг вместо этого сделал шаг в сторону от двери, и громко, требовательно постучал.
   Почти сразу же залп из какого-то тяжелого оружия превратил дверь в разлетающиеся во все стороны щепки.
   - Ты что, одурел? - громко крикнул Давид, - я только постучал, а ты стрелять.
   - Ты кто? - спросил дрожащий негромкий, и явно очень усталый и испуганный голос.
   - Я машину ищу.
   - Так ты человек?
   - Не знаю, - Давид невесело рассмеялся, - я же ведь разговариваю.
   - Те... те тоже разговаривали. Иногда шутили, и смеялись, когда ели Каспера.
   - Куда они делись?
   - Не знаю. Они съели нескольких моих коллег, и куда-то ушли.
   - Слушай, я зайду, а?
   - За-зачем?
   - За-затем, - ответил Давид, - ты только это, не стреляй. Не слишком хочется повторить судьбу двери.
  
  
  
   - Так все и произошло, - седой грязный старик, покрытый засохшей кровью, закончил рассказ, и доел обед, который дал ему Алингер, - они были как люди, выглядели так же, даже разговаривали, но вели себя хуже мутантов. Представляешь, живого человека зажарили, и сожрали. И еще рассуждали, как его вкуснее есть, вареным, жареным или сырым.
   - Жуть, - Давид поежился, - слушай, а оружие у них было?
   - Полно, только все какой-то хлам, словно со свалки. Да, с ними было одно существо, похожее на человека, но не человек.
   - А подробнее, - попросил юноша.
   - Высокий, за два метра, с широкими плечами, очень мускулистый, но жилистый. А на лице маска, закрывающая все, кроме глаз.
   - Зачем?
   - Я не знаю, а спросить, как-то не догадался.
   - Ладно. И что с этим существом?
   - У него из оружия был только хлыст, да топор.
   - Топор?
   - Ну да, топор. Только не такой, как обычный, а здоровый и такой хитрой формы, круглый и с шипом.
   - И что?
   - Так вот он, этот тип, был, похоже, у них за главного. Во всяком случае, с ним никто не спорил, хотя, между собой он спорили постоянно.
   - У всех было хоть и старое, но нормальное оружие, а они слушали какого-то дикаря?
   - Да... и похоже, что они его боялись.
   - Дела... так все-таки, как насчет машины?
   - В подвале есть старенький Тройз. Он очень старый, из самых первых моделей, но в нормальном состоянии. Там же есть и пара бочек топлива.
   - Чего ж тогда ты на нем не уехал?
   - Куда ехать? Пока была цела рация, я успел связаться с другими пунктами, и везде эти твари.
   - Тогда я могу взять ее?
   - Не знаю, - старик пожал плечами, - попробуй.
  Алингер кивнул, и пошел к входу в подвал.
   Тройз оказался очень старым. Давид даже в книжках не видел такой модели, но, тем не менее, вездеход был не только исправен, но и в отличном состоянии. Судя по всему, за ним очень тщательно следили. Давид нашел ключ, вставил в замок зажигания, повернул, и вездеход, пожужжав стартером, завелся. Алингер ласково похлопал ладонью по панели приборов, подождал несколько минут, пока прогреется двигатель, включил передачу, и плавно выехал наружу.
   Внутри салона было тихо. Мощный двигатель был еле слышен. Машина двигалась плавно и мягко, словно это не пятидесятилетний тройз, а какой-нибудь новенький вездеход. Давид покинул периметр и направился на восток. Он не знал, почему именно туда, но был уверен, направление выбрано правильно. Через полчаса, решив, что машина уже достаточно прогрелась, он стал пробовать ускоряться, и совершать замысловатые маневры. Очень скоро у него закрались сомнения по поводу возраста машины, ведь ни один из виденных им ранее Тройзов не был способен на такое. Даже современные спортивные машины не всегда могли так разгоняться, а уж по части устойчивости этому старичку вообще не было равных. Внезапно он остановил вездеход, развернулся, и направился обратно. Давид вспомнил, что видел в подвале канистры, в которых, скорее всего, было топливо.
   Топлива оказалось около тысячи литров, что не слишком много, но и не слишком мало. Давид быстро загрузил весь запас в кузов, и отправился дальше. Теперь он двигался на север. Где-то там, на краю того, что когда-то называлось великой империей Монгинов, находилась большая синяя башня, подпирающая небо. В этой башне жили мудрецы, знающие тайны мироздания, мудрецы, владевшие громадной силой, и давно предсказавшие нынешние события. Давида тянуло туда желание узнать свою судьбу, узнать свое предназначение и место в нынешнем мире. И еще он надеялся найти там тех, кто действительно знает, что есть свет.
   Машина оказалась надежной и экономичной. За сутки он преодолел почти тысячу километров, спалив при этом всего около тридцати литров драгоценного топлива, что неплохо даже для современных вездеходов. Тройз был невероятно устойчив и проходим, спокойно преодолевал бездорожье, неглубокие канавы, и не слишком крутые рвы. А еще он был невероятно мягким. Давид, привыкший к жестким грузовикам и не менее жестким вездеходам, стоящим на вооружении сил света, наслаждался комфортом. Останавливался он всего три раза, чтобы оправиться, поесть, и слегка вздремнуть, правда, ночью решил не рисковать, и поспал часов пять, а утром, с первыми лучами солнца, умылся, оправился, перекусил, и снова в путь. Он двигался на север, ну насколько мог определить, где находится этот самый север, и в который раз сокрушался по поводу отсутствия компаса, который случайно забыл на одной из ночевок, пока ходил пешком. Теперь ему оставалось надеяться лишь на удачу.
   На одной из остановок Алингер решил проверить содержимое машины. Найдя громадное плато, возвышающееся над прочими землями, и дававшее превосходный обзор, парень остановил вездеход, тщательно осмотрел окружающую территорию, проверил ее с помощью сканера, и занялся исследованием груза. Через полчаса у него возникло подозрение, что эту машину специально готовили для такой ситуации. Громадный грузовой отсек был полон на три четверти, и половину этого груза составляло топливо в канистрах, которого оказалось несколько больше, чем тысяча литров. Раза в полтора больше. Остальное место занимала концентрированная еда, медикаменты, разнообразные заживители и восстановители, знакомые ему еще по силам света, и оружие. Два дробовика, причем таких, каких не было даже в военных журналах, тысяча патронов к ним, пять штурмовых винтовок, с примерно двадцатью тысячами патронов, три разной модели снайперских винтовки, с тремя увесистыми патронными ящиками, три комплекта десантной брони и одна силовая броня. Было и еще разнообразное снаряжение - сканеры, радары, системы слежения, и много чего другого. Давид прикинул, и решил, что грузовой отсек этого Тройза значительно увеличен, а значит, и вес машины и ее двигатель намного больше, чем должны быть. Он несколько раз обошел вездеход, тщательно осматривая кузов, и сравнивая с виденными им ранее Тройзами, и вскоре пришел к выводу, что по размерам его вездеход несколько превосходит обычные машины этого типа, но не настолько, чтобы это сразу же бросалось в глаза. Покачав головой, Давид отнес в кабину радиостанцию и эфирный сканер, штурмовую винтовку, дробовик, десантную броню, десяток аптечек и продпакетов. Все необходимое должно быть под рукой, сейчас с этим утверждением он был полностью согласен. Подключив сканер и рацию, он перекусил, запил каким-то соком из продпакета, и двинулся в путь.
   Алингер понимал, что ему придется находить жилые места, городки, деревни или хутора, и пытаться заработать или купить еду, ведь продпакетов не так много, и они пригодятся в будущем, когда еды будет не достать, да и хранятся они очень долго. Включив сканер, он завел двигатель и двинулся в путь, надеясь, что рано или поздно люди себя обнаружат.
   Через полчаса Давид изо всех сил нажал на тормоз. Тяжелая машина достаточно остановилась быстро, издав противный визг, и Давид трясущейся рукой утер пот со лба. Причина такого маневра стояла метрах в десяти от носа вездехода и сильно дрожала. На вид причине было лет десять, может двенадцать, она была девочкой, во всяком случае, если судить по изношенной и грязной одежде, и на лице у этого ребенка был испуг. Алингер включил биологический сканер, и лишь убедившись, что вокруг нет больше никого, выбрался из кабины. Из оружия он взял штурмовую винтовку, и четыре полных магазина.
   Постоянно озираясь, Давид подошел к ребенку. На лицо и комплекцию мальчик, а на одежду девочка. Алингер пожал плечами, подумав, что в такое время любая одежда хорошая, лишь бы защищала от холода и дождя. Ребенок смотрел на одетого в грубую но надежную кожаную одежду человека, и на его измазанном грязью лице страх сменялся надеждой.
   - Ты кто? - спросил Алингер, не забывая время от времени поглядывать по сторонам.
   - Оливер, - чуть дрожащим голосом ответил ребенок, и Давид кивнул. То, что ребенок оказался пацаном, его не удивляло.
   - Почему ты один?
   - Там... там, - промямлил мальчик, и заплакал, но через несколько секунд взял себя в руки, и сквозь слезы ответил, - меня дедушка послал за помощью, но в Сторожевом Холме все мертвы.
   - Сторожевой Холм? Это где?
   - Это там, - мальчик неопределенно махнул рукой и, всхлипнув, размазал по лицу слезы, - теперь нам некому помочь.
   - Что стряслось-то?
   - Звери, - прохныкал ребенок, они напали, и убили наших соседей, и покусали папу. Теперь он весь красный. И плачет.
  Красный? Подумал Давид, да еще и плачет? Что-то нехорошее у них и впрямь произошло.
   - Далеко твой дом?
   - Нет, - помотал головой ребенок, - вон за тем холмом.
   Минуту Алингер размышлял, пытаясь определить, ловушка это или нет. Придя к выводу, что нет, он решил посмотреть на красного плачущего человека.
   - Залезай в машину, - велел он мальчугану, - покажешь дорогу.
   Тот задрожал еще сильней, надежда на лице сменилась испугом, и мальчик сделал несколько неуверенных шагов назад.
   - Ну, как хочешь, - пожал плечами Давид, - тогда уйди с дороги.
   Он подошел к машине, открыл дверь, и услышал отчаянный крик, переходящий в пронзительный визг. Оборачиваясь на крик, он рефлекторно вскинул винтовку, дослал патрон, и переключил ее на автоматический огонь. Лампочка-индикатор загорелась тусклым зеленоватым светом, извещая владельца оружия о переведении в боевой автоматический режим, но Давид не смотрел на нее. Его внимание привлекли три странных зверя, являвших собой жуткую смесь тигра, , кабана, буйвола и дикобраза. Громадные. Размером с крупного быка, они походили на кабана, имели раскраску, похожую на тигриную, и были покрыты здоровенными иглами по спине и бокам. Еще Давид заметил клыки, очень немаленькие клыки. Вряд ли такие твари питаются травой или плодами деревьев, а поскольку бежали они в их сторону, и никаких претендентов на обед вокруг не было, то значит...
   - Прыгай в машину, - заорал он и выпустил в монстров короткую очередь.
   Одна из тварей споткнулась, захромала и, несмотря на сильное отставание от сородичей, продолжила свой бег. Мальчик, наверное, решив, что Давид меньшее зло, поспешно юркнул в салон, и забился между сиденьями. Алингер дал несколько коротких очередей, и один из монстров упал на землю, а прочие сильно хромая бросились врассыпную. Давид быстро огляделся, и запрыгнул следом. Двигатель вездехода взревел, и машина резко двинулась вперед, шлифуя колесами, и разбрасывая комья земли. Алингер подъехал к лежащему на земле зверю и, не высовываясь из кабины, осмотрел его. Только сейчас он понял, какой опасности подвергался. Этот хищник был весом килограмм в восемьсот, состоящий из толстой кожи и мощных мускулов, наделенный клыками размером с ладонь, и не меньшими когтями. Судя по всему, пули из винтовки попали в какой-то нервный узел, иначе как объяснить быструю смерть монстра? Вылезать наружу, даже для того, чтобы более детально рассмотреть монстра, ему не хотелось. Ведь те двое, которые убежали, находятся где-то неподалеку, и кто знает, что у них на уме.
   Давид поразмыслил, и надел броню. Тяжелая и громоздкая, несмотря на все сервоприводы и усилители движения, она сильно уменьшала подвижность, зато вполне защищала от носимого огнестрельного оружия, и Алингер подумал, что и от таких зверей защитит. Нельзя же постоянно сидеть в кабине! Броня была знакомой модели. Такие им показывали на курсах в той горе-спецшколе, и Давид немного представлял, что она может, а что нет. Но как только он ее одел и активировал, то сразу же понял, что у этой брони с обычной броней столько же общего, как у его вездехода с обычным Тройзом.
   Тут были и сенсоры, и система защиты от наводимого оружия, и система восстановления целостности поверхности, и интегрированный в предплечье оружейный комплекс - лазерная винтовка и минигранатомет. Но самое главное, эта броня оказалась оборудована системой утилизации продуктов жизнедеятельности. И защита, и оружие и туалет!
   Слегка освоившись, Давид вспомнил за мальчонку, прячущегося где-то под сиденьями. Лазить в броне было бы крайне неудобно, поэтому он откинул лицевой щиток, и окликнул ребенка. Через несколько секунд тот вылез и, дрожа сел на переднее пассажирское кресло.
   - Ну и видок у тебя, - усмехнулся Давид, - словно для карнавала.
   - Давай поедем, - жалобно попросил тот.
   - Ладно, давай, командуй.
  
  
   - Вот так я и оказался тут.
  Давид закончил свой рассказ, и два седых мужика, внимательно слушающих его, вздохнули.
   - Тогда, выходит, что такое не только у нас, - проскрипел один из них, - и помощи ждать неоткуда.
   - Кстати о помощи, - встрепенулся Давид, - у меня есть аптечки и заживители.
   - Да поздно уже, - глухо сказал другой мужик, - раненые все умерли.
   - Как так? - изумился юный маг, - Оливер же сказал, что ранены они не слишком сильно.
   - Мы не знаем, как, - мужик со скрипящим голосом смотрел в землю, примерно туда, куда каждые несколько минут плевал, но Давид не услышал в его голосе отчаяния. Это был голос очень усталого и измотанного, но не потерявшего надежды человека, - возможно, эти твари были ядовиты.
   - Скорее всего, - согласился с ним другой, - либо монстры заразили их чем-то, но я не слышал о болезнях, убивающих за час.
   - Ну, не знаю, - пожал плечами юноша, - может и так. Эти звери, они часто тут бывают?
   - Именно эти часто. У них логово неподалеку.
   Скрипящий старик оторвал взор от своих плевков, и уставился на Давида. От его взгляда юноша поежился. Глаза были человеческими, в этом сомневаться не приходилось, но в то же время неправильными. Бесцветными. Даже зрачки были не черными, а какого-то странного, не то синего, не то зеленого цвета, который, казалось, постоянно менялся.
   - Тебе же нужна еда? Мы можем поделиться едой, можем так же дать патронов и немного топлива.
   - За что? - глядя ему прямо в глаза, спросил Давид. Это было сложно, но юноша не отвел взор.
   - За избавление нас от этих тварей. Ты в броне, тебе бояться нечего. Что скажешь?
   - Попробую, - пожал плечами юноша, - только сначала скажи, сколько их там, и где это самое логово.
   - Пешком до логова добираться два дня, - скрипящий снова опустил взгляд в землю, и Давид с облегчением вздохнул, стараясь сделать это незаметно, - но сами звери добегают до нас за час, от силы два. На машине ты доберешься за четверть часа. У тебя есть планшет?
   - Планшет? - Давид изумленно воззрился на старика. Планшеты, если, конечно, они говорят об одном и том же, были редкостью даже в силах света, там все больше обходились нарукавником, картой и компасом, - нет, планшета у меня нет. И никогда не было.
   - Тогда, будем считать, что его мы дадим тебе авансом, в добавление ко всему, что уже пообещали.
   Старик сделал неопределенный знак рукой, и стоящий неподалеку Оливер быстро притащил небольшую плоскую коробочку, снабженную ремешками. Алингер видел такие устройства, и даже неплохо умел обращаться с ними, ведь это не планшет, а нарукавник, так сказать, планшет в миниатюре. Конечно, настоящий планшет умеет неизмеримо больше нарукавника, но обозначить цель, дать представление об окружающей местности и предполагаемом маршруте, сумеет и он.
   Алингер взял прибор, включил его, и выбрал наиболее удобный для себя режим.
   - Ты же говорил, что у тебя никогда не было планшета, - проскрипел страшноглазый.
   - Планшета не было, а нарукавник, - Давид кивнул в сторону прибора, - был.
   - Хорошо. Давай, я отмечу логово.
  Пальцы старика оказались на удивление ловкими. Без спешки и суеты, он ввел необходимые данные, и на приборе высветилась мерцающая яркая точка.
   - Теперь об их численности. По нашим подсчетам, там около десяти, от силы двенадцати зверей. Большая часть из них постоянно находится в логове, но что они там делают, неизвестно. Другие же постоянно таскают им еду. Так что, может они там плодятся, не знаю.
   - Двенадцать?! - Давид невесело усмехнулся, - да еще и плодятся! Слушайте, я ведь не самоубийца, у меня и оружия такого нет, чтобы с ними справиться одним ударом.
   - Оружие не проблема. С этим мы поможем. У нас есть тяжелый пулемет, есть три барабанных гранатомета, и есть старый Джаггернаут. Можешь взять любое.
   - Джаггернаут? - вот это новость, подумал Давид, - в глухой деревне есть оружие, которого не найти не только в силах света, но и в обычных войсках. Джаггернаут не зря называли чистильщиком, ведь это лучшее стрелковое оружие из всех, выпускаемых... выпускавшихся промышленностью, - Джаггернаут, это душевно, я согласен.
   - Хорошо. Оливер покажет тебе оружие и патроны.
   Мальчик кивнул, и отвел мага в соседнее здание, где оружием была забита не одна комната. Чего тут только не было. Разнообразные пулеметы, гранатометы, карабины, штурмовые и лазерные винтовки, магнитные пушки, минометы, и даже переносные ракетные установки. Давид покачал головой. Как так получилось, что они имеют столько оружия, и не могут справится с кошоко-ежами переростками?
   Давид взял Джаггернаут, сотню патронов и десяток гранат. Если можно воспользоваться их оружием, то зачем брать свое? Гранаты он сразу же закрепил на броне, чтобы они всегда были под рукой. Затем разобрал и собрал дробовик, который оказался ненамного сложней обычного дробовика и штурмовой винтовки, зарядил его, затем подумал, и взял еще три диска-обоймы к нему. Чтобы на месте не тратить время на наполнение обойм, он зарядил их все. Теперь он чувствовал себя вооруженным.
   Путь к логову занял примерно полчаса. И все это время маг ощущал смутное беспокойство, словно он упустил нечто очень важное, и теперь это грозило большими неприятностями. Так и не найдя того, что было причиной беспокойства, он решил все мысли об этом отложить на потом, и сосредоточиться на своем задании. Остановив машину в километре от логова, он двинулся пешком, часто сверяясь с нарукавником, и поглядывая на экран сканера. Несмотря на броню и дробовик, вовремя незамеченный зверь очень опасен. И проверять, выдержит ли броня удар сзади, Алингер не хотел.
   Логово оказалось здоровенной пещерой в небольшом холме, покрытом редкими чахлыми деревцами, и какой-то жухлой травой. Давид подумал, что в этой земле слишком много неправильного цвета. Глаза скрипящего деда, трава на холме, деревья, да и сами эти животные, все это было неправильное, не такое, как должно. Он поднял взгляд на небо, и улыбнулся. Хоть тут все в порядке. Небо было чистым, с редкими беловатыми облачками на прекрасном голубом фоне, я ярко светило солнце, на которое он благоразумно не стал смотреть, помня о близости пещеры. Когда до нее осталось шагов пятьдесят, он опустил щиток шлема, и активировал все охранные и защитные системы. С такой защитой и оружием он вполне мог справиться с парой взводов общевойсковых пехотинцев, и очень надеялся, что всей этой мощи хватит, чтобы справиться с полутора десятками странных животных.
   Дойдя до самого входа, юноша подумал, что все как-то слишком просто. Сканер не показывал никаких движущихся или живых объектов снаружи, и регистрировал примерно полтора десятка неопознанных существ внутри. Кстати, по показаниям того же сканера, получалось, что полтора десятка животных уместились в пещере размерами десять на десять метров. Решив не рисковать, он отцепил три гранаты, активировал их, и закинул внутрь, постаравшись сделать так, чтобы взорвались они почти одновременно, а сам отбежал от входа. От тройного взрыва земля содрогнулась и лопнула, извергнув громадное облако дыма, пыли и кусочков породы, которые разлетелись на сотни метров. Давид стряхнул с шлема камушки, и посмотрел на сканер. Живых не было, что, в общем-то, неудивительно, учитывая размер пещеры и количество гранат. Переведя дробовик в боевой режим, он осторожно двинулся к тому, что еще минуту назад было пещерой, а сейчас стало немаленькой ямой, с обсыпающимися стенками, и то тут, то там попадающимися бесформенными кусками того, что еще ту же минуту назад было животными.
   Алингер облазил яму вдоль и поперек, убедился, что в живых точно никого не осталось, и понял, что подсчитать количество убитых монстров невозможно, потому, что останки невозможно опознать. Решив, что его работа выполнена, он побрел к вездеходу. Сейчас, после этой бойни, ощущение беспокойства стало еще сильней. Уже пройдя с полкилометра, он решил вернуться и еще раз все осмотреть.
   По мере приближения к логову, Давид ощущал все большую уверенность, что там он найдет ответ, и узнает, что же так беспокоило его. Эта уверенность была необъяснимой, он не видел для нее ни одной причины, и тем не менее, когда до логова осталась сотня метров, уверенность стала знанием. Теперь он знал это, как знал и то, что там ему ничего не угрожает. Пожав плечами, он деактивировал дробовик, и повесил его на спину. Затем открыл щиток шлема, чтобы лучше видеть и ощущать окружающее пространство. Вдохнув воздух, он на мгновение закрыл глаза, чтобы яснее ощутить весь букет запахов, среди которых были и запах земли, и свежей травы, и сгоревшей взрывчатки, и свежего мяса. Было в этом коктейле много и других запахов, но их он опознать не смог.
   Давид подошел к краю ямы и увидел ИХ.
   Странные призрачные существа, похожие на людей, и в то же время похожие на животных - тигров, медведей, оленей. Они стояли и смотрели на него. В голове мелькнула мысль, что эти призраки связаны с убитыми монстрами, и словно услышав ее, один из них кивнул.
   - Ты прав, Селвр, мы связаны с этими животными, - голос призрака был грубый, не слишком разборчивый, но не осуждающий, - и мы ждали, когда кто-нибудь сможет сделать то, что сделал ты.
   - Почему, - спросил Давид, которому стало интересно.
   - Это долгая история.
   - Ничего, - Алингер огляделся, подошел к одному из склонов, и уселся на землю, - я вроде бы никуда не спешу.
   - Ты не спешишь, - не то, повторяя за ним, не то, соглашаясь, сказал призрак, - и я расскажу тебе. Начну с того, что мы и были этими животными. Мы были учеными, и занимались очень интересными и опасными исследованиями, связанными с вашим миром, и наверно сделали что-то не так, потому, что оказались вырванными и из лаборатории, и из своего привычного мира. Наши исследования затрагивали разнообразных существ, обитающих в вашем мире, и мы старались выяснить, как они будут себя вести, став один частью другого. Когда мы пришли в себя, то оказалось, что у нас новые тела, и эти тела обладают своей волей. Словно в одном теле жили две, а может и три личности.
   Призрак остановился, внимательно посмотрел на Давида, кивнул, видимо решив, что тот понимает, и продолжил.
   - Эти тела хотели убивать, а мы были против. Мы как могли, боролись, но жажда крови была сильней. Здесь мы могли исследовать интересующую на проблему изнутри, но нам хотелось только одного - свободы. Мы стали нападать на вооруженных людей, надеясь, что они смогут убить нас, и тем самым дать освобождение от этого плена, но люди оказались неспособны. Они не умели убивать, и гибли сами. А воля этих зверей становилась все сильней, и вскоре мы начали ощущать, как она захватывает и нас. Нам тоже захотелось убивать, и это было так страшно, что я не могу даже описать. Мы Дай-шан, мы никогда не убиваем, даже для спасения своей жизни.
   - Дашан?
   - Дай-шан, - поправил Давида призрак, - обитатели внешних планов, мира, похожего на ваш, очень похожего, но другого. У нас не все Дай-шан, есть и те, которые любят насилие и убийство, но мы не из их числа.
   - Ага, - хмыкнул Давид, - не из их числа, зато ставили такие эксперименты.
   - Ты не понимаешь, - ответил призрак, - мы были вынуждены, ведь то, что произошло у вас, перекинулось и к нам, и мы обязаны были узнать, с какими опасностями предстоит столкнуться.
   - Вы понимаете, что у нас происходит?
   - Понимать то, понимаем, - сказал другой призрак, похожий на небольшого оленя, - но объяснить вряд ли сможем. Просто в вашем, а затем и в нашем мире, законы природы вдруг изменились. В чем причина, мы не знаем, однако в результате долгих исследований удалось выяснить, что все это завязано на людей. Словно сама природа хочет вас изменить и, меняя вас, меняет и всех остальных.
   - Негусто.
   - Мы не боги, - призрак пошевелился, словно пожал плечами, - мы даже не слишком умные ученые, раз попали в такую историю. Но я продолжу. Мы стали убивать вооруженных людей, выбирая тех, у кого оружие достаточно мощное, чтобы справиться с нашими новыми телами, но эти люди боялись, и умирали. Сначала мы думали, что они тоже Дай-шан, но они воевали друг с другом. Мы долго не могли понять в чем дело, пока не поняли, что они воюют с теми, кто заметно уступает им в силе.
   - Одним словом, трусы.
   - Да, трусы. Но мы Дай-шан, были и есть Дай-шан, и каждый раз, когда наши тела кого-нибудь убивали, мы чувствовали, как уходит от нас наш путь. Мы были в отчаянии. Мы не могли перестать убивать, и не могли убить сами себя. А затем нам повезло найти эту деревню, где собрано столько оружия, что хватило бы и на стаю, в сто раз большую. Но эти люди тоже были трусами. А когда ты убил Аргнд-Кххг, мы поняли, что ты можешь нам помочь. И именно мы внушили старику мысль нанять тебя.
   - Как внушили? - не понял Давид.
   - Мы Дай-шан, - снова пожал плечами призрак, - мы просто умеем это и все. Не знаю, как тебе это объяснить. Это как умение дышать, ты умеешь, и не думаешь, как делать или зачем, просто делаешь, и все получается само собой.
   - Странно, - юноша пожал плечами, затем хмыкнул, и продолжил, - но в последнее время в мире почти все странное. Все не так. Вы темные?
   - В каком смысле? - изумленно спросил призрак, затем оглядел себя и своих товарищей, изрек, - мы бестелесные. А что значит темные? Это те, которые темного цвета, или что-то еще?
   - Если бы я знал, - разочарованно вздохнул Давид, - но я не знаю. Получается, что я убил разумных существ, способных мыслить и разговаривать, почти людей, и наверно теперь сам стал темным.
   - Это не было убийством, - возразил призрак похожий на кабана, - это было милосердием. Мы знали, что ты идешь, знали зачем, и специально собрались в одном месте, чтобы облегчить тебе задачу. К тому же, ты всего лишь лишил нас тела, а мы вот, стоим перед тобой. Мы не люди, и может то, что для нас безвредно, для людей и в самом деле смерть, не знаю, но ты ведь убивал хищников-людоедов, так что не переживай.
   - Один из вас, - внезапно сказал Алингер, - назвал меня странным словом.
   - Странным? Ты о чем?
   - Ну, этим, Севером.
   - А, Селвром, - призрак выглядел растерянным, - но ты ведь и есть Селвр.
   - Сервер, не сервер, какая разница, я хочу знать, что это значит.
   - Ты не знаешь? - теперь изумленными выглядели все, - как такое может быть? Ты сама суть жизни этого мира, ты носитель силы, призванный стать на пути смерти, и этого не знаешь?
   - Вы можете говорить ясней? - теперь Давид почувствовал легкое раздражение.
   - Селвр рождается наделенный даром чувствовать движение силы, чувствовать ее изменение, ее желания. Ты часть той самой силы, что двигает все в вашем, а возможно и не только в вашем мире. Мы не много знаем о Селврах, да и то, что известно, почерпнуто из книг, но одно известно наверняка. Сила служит Селвру. Маги принуждают ее, самые одаренные и опытные могут в некоторых пределах уговаривать ее помочь им, но Селвр не нуждается ни в чем таком. Для него сила - это и инструмент и жизнь. То, что маги могут делать только после десятков лет обучения, ему дается легко, и происходит словно случайно. Мы просто видим, что сила тебе послушна, хоть ты еще и не умеешь ею управлять.
   - Сила послушна? У нее что, есть воля и разум?
   - Конечно, - призрак нелепо дернулся, словно пожал плечами, - у силы есть и воля, и разум, и много чего еще. Некоторые считают, что Дай-шан тоже часть силы, ведь мы видим ее, ощущаем ее желание, видим ее движение и действие. Может и так, не знаю. В любом случае, сила тебя поведет, ведь вы части друг друга.
   - Бред, - проговорил Давид, и задумался. Он вспомнил, что что-то похожее говорили и его дядьки. Посмотрев на призраков с подозрением, он спросил, - вы знаете, кто может больше вашего знать о Селвах?
   - Ваши маги вряд ли знают больше нашего, но, говорят, что где-то есть башня, высотой до неба, во всяком случае, именно такое описание я слышал, так вот, в этой самой башне собрана вся мудрость веков, - призрак выглядел смущенным, - но это лишь слух. Лично я не верю в существование столь высокого здания, как не верю и в мудрость людей.
   - Почему? - глядя на всех призраков сразу, спросил Давид.
   - Потому, что для мудрости нужно обладать смирением и здравым смыслом, а у людей, по крайней мере, у большинства, с этим проблема. Но, может это и правда. Я не знаю.
   - Что ж, - кивнул Алингер, - и на том спасибо.
   Встреча с призраками мало того, что не дала никаких ответов, так еще и поставила новые вопросы. В любом случае, он все равно собирался в эту самую башню, так что, ничего не изменилось.
   - Как я понимаю, ты уже решил идти дальше?
  Казалось, что призрак не спрашивает, хотя вопрос прозвучал, а просто констатирует общеизвестный факт.
   - Пожалуй, - юноша пожал плечами. Он не видел смысла стоять рядом с ямой, полной кровавых ошметков, вдыхать воздух, полный дыма, пыли и крови, да и вообще, разговаривать с этими тенями, - думаю, мне уже пора.
   - Хорошо.
  Снова тот же тон. Это начинало уже раздражать юношу.
   - Но прежде, чем ты уйдешь, я хочу попросить тебя об услуге.
   - Какой?
   - Не переживай, ничего страшного. Просто похорони то, что осталось от наших тел.
   - У меня нет ни лопаты, ни экскаватора.
   - Зачем тебе лопата? У тебя есть сила, этого довольно.
   - Но я не умею.
   - Представь, что сила загребает землю, представь так, словно видишь наяву, а потом кинь этот образ в силу.
   - Так просто? - скептически хмыкнул юноша.
  Решив, что ничего сложного они не просят, он представил, как сила сгребает землю, словно гигантская лопата, засыпает яму, и разравнивает получившуюся могилу. Все еще скептически ухмыляясь, он нащупал силу, и положил в нее этот образ. А через секунду с криком отпрыгнул в сторону, когда гигантская лопата едва не скинула в яму его самого.
   Давид испуганно смотрел на разровненную поверхность, еще недавно бывшую ямой. Даже в мечтах он не замахивался на такое. Юноша чувствовал, как по всему телу пробегает дрожь. Такая сила пугала его, ведь Давид не был уверен, что знает, как справиться с ней, да и вообще, чем больше сила, тем больше соблазн, ведь это так просто, ты имеешь силу, и поэтому все преклоняются перед тобой. Алингер помотал головой, чтобы отогнать эти мысли, ведь они очень напоминали тьму, во всяком случае, ту, о которой говорил ему отец.
   - Вижу, ты испугался, - снова призрак не спрашивал, а сообщал очевидное, - это хорошо. Тот, кто совершенно уверен в своих силах, чаще всего недооценивает силы зла, ведь упование на свою силу прямая дорога к гордости, которая в свою очередь ведет к беде. Ты можешь то, что ты можешь, это так, но сможешь ли ты контролировать себя?
   Давид вздрогнул, и поежился. Ему казалось, что эти призраки видят его насквозь.
   - Не бойся, - это произнес призрак, похожий на льва, - сила подчиняется тебе, но ты должен найти Хозяина Силы, ведь это он наделил тебя такой возможностью, и у Него для тебя есть особый путь, и особая цель.
   - Хозяин Силы? Я раньше такого имени не слышал.
   - Может быть в вашем мире Его называют иначе, но Он все равно тот, кто дает всему жизнь. Нам пора уходить.
   Давид поднял глаза на призраков и вдохнул полной грудью. Те растворялись в воздухе, постепенно становясь все более прозрачными, а затем исчезли вовсе. Юноша подумал, было, что все это галлюцинация, но в воздухе еще витал запах, отвратительный коктейль, мешанина крови, земли и дыма. Да и место, где находилась пещера, хоть и было теперь ровным, тем не менее, отличалось от прочего ландшафта. Здесь была свежевскопанная земля, без малейшего намека на траву, сухие листья или упавшие с деревьев сучья, чего с избытком хватало вокруг. Давид провел рукой по броне, и удовлетворенно хмыкнул. Он уже знал, что это не галлюцинация, и отсутствие трех гранат лишь подтвердило это.
   Что ж, задание выполнено, можно возвращаться за наградой, а с тем, что ему наговорили эти призраки он будет разбираться постепенно. Сначала нужно собрать побольше информации, и только потом пытаться сделать хоть какие-нибудь выводы. И нужно что-то делать с этой силой. Необходимо хотя бы выяснить, что он может, а что нет, чтобы в самый неподходящий момент не оказаться вовсе без оружия, или с оружием, которое в данный момент непригодно.
   Юноша не заметил, как проделал путь обратно. Он остановил вездеход возле дома, в котором разговаривал со стариками, заглушил двигатель, вытащил ключи, и выбравшись наружу, вошел в дом. Оба старика смотрели на него с подозрением. Давид увидел их лица, и рассмеялся. Эти люди испугались кошек-переростков, зато считают, что смогут справиться с ним. Он не Дай-шан, как те призраки, и не собирается спокойно смотреть, как эти трусы будут пытаться ограбить, или, что гораздо хуже для них, убить.
   - Я сделал, что вы хотели.
  Он не стал говорить им о разговоре с призраками, решив, что это касалось только его.
   - Возможно, - хмуро сказал мужик с глухим голосом, - а может, ты все врешь. Может, ты поездил по пустыне, и вернулся ни с чем.
   - Может и так, - кивнул Давид, - а может и нет. В любом случае, я свою работу сделал, и если ты сомневаешься в моих словах, то пойди и проверь.
   - Чтобы меня эти твари сожрали? Нет уж, спасибо.
   - Ты можешь посмотреть в бинокль. На месте логова сейчас ровная земля. Я похоронил останки бедных зверушек, и мне жаль, что с ними так вышло.
   Алингер с легкой усмешкой взглянул прямо в глаза мужику, и тот вздрогнул.
   - Хорошо, - буркнул мужик, - я пойду, посмотрю, правду ли ты говоришь, и если со мной что-нибудь приключится, тебе не уйти отсюда живым.
   - Ну иди, - Давид широко улыбнулся, - а когда придешь, посмотрим, что я запрошу за хорошее отношение к вам.
   - Не обижайся на него, - проговорил странноглазый, когда тот мужик вышел, - эти звери убили всю его семью, и он мечтает увидеть их мертвыми.
   - Не получится.
   - Что не получиться? - спросил старик.
   - Увидеть не получится. Говорю же, закопал я их, да и смотреть то особо нечего, только фарш вперемешку с землей. Очень неприятное зрелище.
   - Уезжал ты другим, - вдруг ни с того ни с сего выдал старик, - что-то в тебе изменилось.
   - Все мы меняемся, - пожал плечами юноша, - одни быстрей, другие медленней.
   - Но твое изменение связано с ними.
   - Это мое дело, - твердо сказал Алингер, и никого кроме меня не касается.
   - Тебе видней, - старик снова уставился на свои плевки, - но на твоем месте я бы побеспокоился.
   - На моем месте? Чего ж тогда ты сам с ними не разобрался? У вас же оружия тут на целую армию, а вы сидели и ждали, когда приедет кто-нибудь, и сделает за вас всю грязную работу. Знаешь, я почти жалею, что взялся за это дело, и не позволил зверям вас перебить.
   - Почти? - старик уставился своими жуткими глазами в глаза Давида, но юноша встретил его взгляд совершенно спокойно, - выходит, ты говорил с ними?
   - С кем?
   - Со зверями.
   - Ты спятил, уважаемый, - Алингер рассмеялся, - как можно говорить со зверями?
   - Можно. Я говорил с ними, и знаю, что они хотели умереть. Но я один, и я не воин. Я не умею убивать. Они называют себя Дай-шан, и я представляю, что для них убийство, поэтому я и просил тебя помочь им.
   - Ладно, ты не воин, - согласился Давид, - но неужели среди вас не нашлось ни одного воина? Что, никто не умеет держать в руках оружие? А может, вы тоже Дай-шан?
   - Нет. Мы обычные люди, которые многого боятся. Они правы называя нас трусами, мы трусы и есть.
   - Я вот только одного не пойму. Если вы все это знали, то неужели не могли пойти к ним, и кинуть в логово пару гранат? Уверен, звери были бы вам только благодарны, и позволили бы исполнить эту миссию милосердия.
   - Только я понимаю это, - старик тяжело вздохнул, и снова уставился в землю, - остальные не верят. Они считают этих зверей воплощением зла, и боятся подходить к ним.
   - Этот же не испугался, - Давид дернул плечом в сторону двери, - во всяком случае, не настолько, чтобы не пойти.
   - Он и не пошел. Вместо него пошел Оливер.
   - Чего?
   - Жизнь глупого юнца дешевле жизни умудренного сединами и наделенного великой мудростью старца. Во всяком случае, он так считает, и многие с ним согласны.
   - Я почти жалею о том, что сделал, и если бы пришлось делать еще раз, то сделал бы это исключительно из-за этих тупиц Дай-шан. Тот путь, которого они придерживаются, мне кажется глупым, но их упорство внушает уважение. А их храбрость... не знаю, как бы я вел себя на их месте.
   - Может, ты и прав, - старик пожал плечами, - время покажет.
   - Может, - согласился юноша, - посмотрим. А пока никто не сможет мне помешать взять свою оплату. А если кто попытается, тот сам виноват.
   Давид развернулся, и направился в оружейную комнату. Тут он нашел ящик, и набил его патронами для Джаггернаута, отволок его к вездеходу, и с трудом погрузил в грузовой отсек. Пока он грузил, тужась и кряхтя от напряжения, в голове вертелась мысль, что надо было либо ложить меньше патронов, либо делать несколько ходок. Все-таки полторы тысячи сорокаграммовых патронов, да плюс десятикилограммовый ящик, это тяжело. Вернувшись, он набил еще три ящика, вложив в каждый по тысяче патронов, добавил к ним сотню гранат, и еще два Джаггернаута. Все это он перетащил за пять раз. После чего, утирая пот со лба, вернулся к старику. Ушедший мужик все еще не появился, и юноша подумал, что для самого мужика будет лучше, если он не появится до того, как сам Давид уедет. В противном случае эмоции могут взять верх, что для этого храброго борца с монстрами закончится очень печально.
   Старик все так же стоял на своем месте, и так же глядел на им же заплеванный пол.
   - Мне обещали еще и еду.
   - Конечно, - старик поднял бесцветные глаза, - выйдешь за дверь, и повернешь налево. За третьей дверью кладовка.
   Кивнув, Давид спокойно развернулся, и направился к кладовке. В голове у него все перепуталось. Он ведь светлый, во всяком случае, такой, как их описывал его отец, и чуть не уподобился темным. Что он делает? Кто дал ему право судить этих людей? Они такие, какие есть, и не их вина в том, что они не умеют убивать, или не умеют быть храбрыми, как он это понимает. Алингер дошел до кладовки, и замер перед дверью. Он никак не мог решить, брать ему продукты или нет. Мысленно он приводил аргументы за, но они не убеждали его, тогда он приводил аргументы против, но и они были неубедительны. Он не знал, сколько времени провел, пялясь на дверь, и пытаясь решить, как поступить. С одной стороны, взять у них еду, значит сократить их запасы, с другой, не взять - сократить свои.
   Из сомнений его вывел ушедший на проверку мужик. Давид не заметил, как тот подошел, и вздрогнул, едва тот заговорил.
   - Чего ты ждешь? У нас был уговор, и ты честно исполнил свою часть, поэтому мы не менее честно исполним свою. Мы не воины, не убийцы и не храбрецы, но слово держим, несмотря на то, что в это время мало кто действует так же. Открывай, и бери что понадобится. Там полно еды, а нас мало, так что не переживай, нас ты не объешь.
   Сверкнув глазами на мужика, Давид открыл дверь, и от удивления открыл рот. Громадный зал был заставлен стеллажами, на которых лежали разнообразные консервы, сухпайки, ящики с крупами и овощами. Тут было столько еды, что хватило бы на небольшую армию. Пожав плечами, юноша взял два ящика мясных консервов, ящик какой-то консервированной каши, и небольшую коробку с овощами, отдаленно похожими на помидоры, и три немаленьких канистры с питьевой водой. Он погрузил все в вездеход, и посмотрел на стоящих неподалеку людей. Всего двадцать человек. Если это все, кто тут живет, то тех продуктов им хватит на четыре жизни, а если учесть, что они не умеют себя защищать, то вряд ли им прожить столько, чтобы съесть хоть десятую часть своих запасов. В любом случае. Это не его дело. Каждый живет так, как может, или так, как считает нужным. Это тоже изречение его отца.
   - Мы благодарны тебе за помощь, - сказал все тот же мужик, - и не хотим, чтобы ты составил о нас неверное мнение.
   - Мое мнение, это лишь мое мнение, - пожал плечами Давид, - что значит мнение наемника, который через минуту исчезнет навсегда?
   - Дело не в тебе. Дело в нас. Некоторые считали, - при этом мужик покосился на старика с бесцветными глазами, - что понимали, почему те звери убивали нас, но они не знали настоящей причины. Ты же поговорил с Дай-шан, и понимаешь, что твое действие было милостью для них. Хотя, многие назвали бы его убийством. Мы не Дай-шан, но тоже не убиваем никого. Они считали нас трусами, потому, что, имея горы оружия, мы не стали защищаться, но и они сами не захотели помочь друг другу умереть. Я не сужу их, они делали, что могли. И тут подвернулся ты. Для тебя путь жизни пустой звук, тем более, что убийство животных совсем не то, что убийство людей, и мы наняли тебя, чтобы обезопасить себя от их безумия, и чтобы помочь им обрести долгожданную свободу. Ты исполнил договор, и получил плату.
   - Верно, - согласился Алингер, - я сделал это за еду и оружие. Ваши же дела меня никаким боком не касаются. Ваши отношения с Дай-шан, это ваше личное дело, никак не мое. Я не имею к вам никаких претензий.
   - Хорошо, - мужик кивнул, - в таком случае, желаю тебе хорошей дороги, и да найдешь ты то, что ищешь.
   Знать бы, что я ищу, подумал Давид, и где искать то, что я ищу.
   - Спасибо.
  Он забрался в вездеход, завел двигатель, и двинулся в путь. Давид понимал, что произошло что-то очень важное, но не мог понять что. Это не только раздражало, но и в какой-то мере пугало его. Он раз за разом прокручивал в своем мозгу события этого дня, старался вспомнить малейшие подробности, и посмотреть на все произошедшее с разных сторон, но так ни к какому выводу и не пришел. Зато едва не свалился в канаву.
   Остановив машину, он решил все обдумать, и возможно вздремнуть. Не зря же говорят, утро вечера мудреней, а до заката осталась лишь пара часов. В любом случае, хоть спать, хоть думать, а все равно это лучше, чем ехать с набитой сомнениями головой, рискуя повредить машину и сломать себе шею. Он включил все сканеры, перевел их в следящий режим, перелез на заднее сиденье, положил возле себя дробовик и, несмотря на неудобство, причиняемое ему броней, расслабился, позволив мыслям свободно парить.
   Сколько он проспал, Давид не знал, но предполагал, что всю ночь. Сканеры ни разу его не разбудили, и юноша превосходно отдохнул. Сняв броню, он вылез из машины, оправился, потянулся и огляделся. Судя по темноте, и небольшому намеку на свет на востоке, сейчас утро, и через полчаса начнется восход. Юный маг достал из кабины канистру с водой, налил воды в чистую бутыль и ополоснулся. Бродячая жизнь научила его купаться в двух-трех литрах воды, поэтому он не жаловался по поводу отсутствия ванной и горячей воды. Смыв с себя остатки сна, юноша повеселел, и в приподнятом настроении принялся за еду.
   Овощи, похожие на помидоры, ими и оказались, и пришлись весьма кстати, дополнив сухпаек и консервированную мясную кашу. На свежую голову и сытый желудок мысли стали более стройными, и теперь было проще анализировать произошедшее вчера. То, что эти странные люди разозлили его, было не хорошо, значит, он оказался не готов к таким событиям. Но с другой стороны, это плохо еще и потому, что он сделал выводы, не имея всей информации, а это гораздо хуже, чем раздражение, которое можно списать на усталость и необычность ситуации. Далее, эти самые Дай-шан знали о нем и его способностях куда больше самого юного мага, и считали это нормальным. И они же дали ему урок по применению силы, который кажется, он усвоил.
   Решив проверить, юноша огляделся, в поисках того, что подошло бы ему для эксперимента, и обнаружил ту самую канаву, в которую чуть не свалился накануне. Отогнав на всякий случай вездеход подальше, он мысленно углубил канаву метров на десять, представив, как сила, подобно гигантскому экскаватору, углубляет ее. Земля задрожала, и из канавы вверх выбросило породу. Это было похоже на серию крупных взрывов, и вскоре вокруг канавы выросла громадная куча земли. Посетовав, что не сложил ее в сторону, Давид хмыкнул, и силой перетащил землю метров на сто от канавы. Все получилось, как и задумывалось, и оказалось, что ничего сложного в этом нет. Тогда Давид представил, как канаву наполняет вода, но ничего не произошло. Это было интересно. Через два часа он усвоил одну простую вещь, которую знают все старшеклассники - ничего не возникает из ничего, и ничего не исчезает бесследно. Воду проще переместить с места на место, даже если расстояние велико, и гораздо сложнее сделать ее из земли. Можно, но очень сложно. Тогда юный маг собрал кучу земли, расплавил ее, и заморозил. Получился странного вида камень, похожий на пемзу, такой же рыхлый и пористый. А вот сделать его обратно землей ему так и не удалось, но Алингер решил, что дело, скорее всего в недостатке знаний, а не в силе. После этого он занялся изобретением оружия.
   К вечеру у Давида стали получаться аналоги миномета и реактивной пушки. Снаряды из чистой силы взрывались так, что дрожала земля. Но летели очень медленно, да и точность и дальность были невелики, а вот снаряд из расплавленной земли взрывался слабо, зато двигался с громадной скоростью, и мог лететь несколько километров, и ему удалось на таком расстоянии семь раз из десяти попасть в круг диаметром десять метров. Вскоре Давид понял, что все эти эксперименты мало подходят для реального боя, поскольку, во-первых, занимают много времени - на подготовку одного выстрела требовалось от одной до десяти минут, и это время приходилось полностью сосредотачиваться на самом процессе, а во-вторых, сложно было угадать, какой получится взрыв. И чем сильнее было действие, тем большая приходила усталость, и вскоре голова его болела так, что юноша с трудом соображал. В связи с этим пришлось отложить эксперименты и движение до утра.
   Во сне его посетила идея. Встав еще до зари, он взял полную жменю патронов для винтовки, и занялся их переделкой. Первые два патрона взорвались в стволе, и две винтовки оказались бесполезными кусками металла. Тогда Давид стал искать другой путь. Третий патрон не взорвался в стволе, зато, угодив в сделанный недавно кусок пемзы, превратил тот в облачко пыли. Десять следующих патронов подтвердили правильность курса, и к обеду юноша сделал пять сотен разрывных зарядов. Решив, что на первое время этого хватит, он сложил их в отдельную коробку, пометил ее, и спрятал в кабине. Такая переделка делала простую штурмовую винтовку оружием не менее грозным, чем тяжелый пулемет. Дело оставалось за малым , необходимо было опробовать это оружие в реальном бою. Когда возбуждение от осознания сделанного им улеглось, юноша подумал, что лучше бы ему не пришлось участвовать ни в каком бою, ведь он уже не тот глупый юнец, который год назад хотел громить силы тьмы, не взирая на жертвы и последствия. Но, как справедливо гласит древняя мудрость, хочешь мира, готовься к войне.
  
  
   Через день Давид добрался до города. То, что это именно город, стало ясно после того, как он увидел большие в двадцать этажей дома, и широкие бетонные дороги, идеально ровные, хотя и побитые местами ямами и канавами. Дома выглядели пустыми и безжизненными. Выбитые стекла, посеревшие стены, местами зиявшие дырами, болтающиеся или совсем сорванные двери. Юноша подумал, что все это говорит о тяжелых боях, прокатившихся по городу, но нигде не было ни одного трупа. Это было подозрительно. Даже если эти бои были в самом начале катастрофы, то ведь с тех пор прошло всего два, от силы два с половиной месяца, и вряд ли эти бои длились один день. Остановив вездеход, он зарядил винтовку переделанными патронами, и положил рядом с собой, и тут же положил полностью заряженный Джаггернаут. Бросив взгляд на экраны сканеров, он пожал плечами. Если бы сканеры кого обнаружил, то подали бы сигнал.
   На небольшой скорости он двинулся дальше, внутренне готовый к бою, и столь же готовый, случись такая необходимость, нажать педаль газа до упора. Он посматривал по сторонам, и всюду видел тоже самое. Пустые дома изуродованные дома, следы боев, отсутствие трупов. Через час он покинул район высотных домов, и въехал в район где жилые дома, в пять, иногда в шесть этажей перемежались с какими-то боксами и гигантскими ангарами. Судя по всему, это был заводской район, или что-то очень похожее. Тут тоже были следы боев, но другие. Казалось, что тут воевали исключительно тяжелым оружием. Дыры в домах были нескольких метров диаметром, ямы на дорогах такими, что Тройз плавно нырял и также плавно выныривал из них. И тут он впервые встретил военную технику. Изуродованные танки, выглядели разорванными и оплавленными, и ни одно из известных ему орудий такого сделать не могло. Несколько раз попадались лежащие на земле вертолеты и штурмовики, смятые, словно сделанные из бумаги, и Давид вздрогнул, представив те руки, какие могут делать такое, вернее, представив обладателя этих рук. Затем вздрогнул еще сильней, подумав, что это могли сделать и с помощью силы. Но, если это сделано с помощью силы, тогда тут воевали точно не с мутантами или монстрами. Поежившись, он решил поскорей покинуть мертвый город, и направился дальше.
   К вечеру он добрался до пригорода. Здесь были дома поменьше. И в смысле этажности и по общим размерам. Такие небольшие, но уютные коттеджи, на одну, реже две-три семьи, с огородиком, гаражом, сараями, и приятными глазу дорожками. Уютные некогда дорожки теперь походили на весьма качественную полосу препятствий, но разрушений было меньше. Да, следов боев и тут хватало, но из тяжелых пушек и таков здесь не стреляли. И только в пригороде сканер стал замечать людей. Они прятались по развалинам, и не высовывали носа наружу, тем боле, когда видели немаленький вездеход. Давид остановил машину, чтобы тщательнее обследовать район, и запустил все имеющиеся в наличии сканеры и сенсоры. Через минуту радиосканер отследил переговоры по рации.
   "Видел грузовик?"
   "Видел. Что будем делать?"
   "Нужно тормознуть его, но аккуратно"
   "Ясно, что аккуратно"
   "В прошлый раз тебе тоже было ясно, а водила испугался, и мы потеряли трех человек"
   "Виноват, но я учел ошибки. Этого мы нежно попросим остановиться"
   "А если он откажется?"
   "Ну, не знаю. Тогда, наверное, пусть едет дальше"
   "Хорошо"
  Давид включил рацию, настроил ее на нужную частоту, нажал на кнопку передачи, и произнес
   - Я и так остановился. И если хотите о чем-то поговорить, говорите. Если не, то я поехал дальше. И кстати, если вы меня попытаетесь задержать, то тремя мертвыми дело не ограничится.
   - Ты кто такой? - проскрипела рация.
   - Водитель того самого грузовика, про который вы только что говорили.
   - Так ты все слышал?
   - Насчет все, не знаю, а про грузовик слышал.
   - Зачем ты здесь?
   - Я еду на север.
   - Ты наемник?
   - В какой-то мере.
   - У нас есть работа.
   - Что за работа?
   - Сопроводить два грузовика на восток. Километров сто, может чуть больше.
   - Там опасно?
   - А сейчас есть места, где не опасно? Конечно, опасно, иначе, зачем нам сопровождение?
   - А оплата?
   - Что ты хочешь? Продукты, вода, патроны, техника, девочки. Выбирай.
   - Я подумаю. Что за грузовики?
   - Пегасы.
   - Серьезно. А кто будет их еще сопровождать?
   - Умный, - Давид услышал искаженный рацией смешок, - пять Латинов и два Тройза.
   - Хорошо, я согласен.
   - Тогда жди. Сейчас к тебе подъедет жук, и проведет к нам.
  Давид повесил микрофон на крючок и взял в руки дробовик. Мало ли что.
   Махонький жук подъехал через минуту. Помятый и облезлый, он тем не менее был очень вертким, да и за рулем сидел неплохой водитель. Несколько раз погудев, жук резко стартанул, и понесся по улице. Тройз взвизгнув шинами устремился следом. Уже через пару минут Давид весь взмок, пытаясь не потерять из виду легковушку. В голове у него возникла мысль, что его проверяют, а может и просто издеваются, ведь зачем иначе выделывать такие кренделя? Но вскоре он понял, что ошибся. И в своих предположениях, и выборе оружия. Откуда-то из развалин выскочила тварь, похожая на немаленького динозавра, ростом метров в десять, она весила на первый взгляд не меньше восьми тонн. В пять прыжков она преодолела разделяющее их расстояние, и нацелилась на вездеход. За это время Давид успел бросить на пол Джаггернаут, схватить винтовку, заряженную модифицированными патронами, и совершить хитрый маневр, в результате которого, пятитонная машина развернулась водительской стороной навстречу приближающемуся монстру. Алингер высунул винтовку в окно и дал короткую очередь. Каждый попавший в тело монстра заряд взорвался не хуже противотанковой мины, и динозавр превратился в облако измельченной плоти, вперемешку с кровяной пылью. Когда это облако осело, от динозавра остались только раскиданные по большой площади разрозненные фрагменты тела. И почти сразу же, издав низкий рев на него выскочили еще три таких же твари. Через несколько секунд все было кончено. Место боя стало красным от крови, мокрым и очень скользким. Давид выругался, и схватил рацию.
   - Куда ваш долбанный жук исчез? - прорычал он нажав кнопку передачи.
   - Что это было, - дрожащий голос из рации был испуган, - у тебя в машине стоит пушка?
   - Ага, целых восемь. Вы бы хоть сказали, что тут динозавры бегают.
   - Жди, - голос все еще был испуган, но уже не дрожал, - сейчас жук вернется.
   - Только пусть он так не носится, - попросил юноша, - а то очень трудно за ним угнаться.
   - Хорошо.
   Давид повесил микрофон на место, и отстегнул магазин. Нормально, он высадил только треть обоймы, может чуть больше. Вряд ли этих монстров тут очень много, иначе их обнаружил бы сканер. Алингер покосился на сканер и скривился. Из-за этой гонки он не удосужился глянуть на экран, и не заметил даже звукового сигнала, предупреждавшего о появлении живых существ огромного размера. Юноша вызвал меню управления сканером, и поставил уровень звукового сигнала на самый максимум. Теперь такая тварь не подкрадется незамеченной, да и в гонках он больше участвовать не собирается. Если он им нужен, то пускай они под него подстраиваются, а Давид больше в эти игры не играет.
   Вскоре откуда-то вынырнула легковушка. Жуки даже среди легковых машин были небольшими, а уж по сравнению с Тройзом и вообще махонькие, способные, как говориться, залезть в мышиную норку. Жук посигналил, и неторопливо двинулся вперед, видимо учитывая неповоротливость вездехода, и Давид направился следом. Теперь он мог не только двигаться за провожатым, но и посматривать наружу, на остатки того, что когда-то было красивым цветущим пригородом, не забывая, тем не менее, поглядывать и на сканер. Водитель Жука выбирал ровные дороги, старательно объезжая даже небольшие ямы и завалы, поэтому путь его был невероятно извилист. В одном месте, чтобы объехать завал шириной метров в десять, достаточно маленький для того, чтобы хоть и не без труда, преодолеть его на вездеходе, они крутились по дворам минут пять. Впрочем, Алингер не переживал по этому поводу. Наконец, минут через сорок с начала пути, они подъехали к массивному бетонному забору, вдоль которого стояли сторожевые вышки, на которых были расположены и пулеметы, и безоткатные орудия, и минометы. Давид восхищенно покачал головой, эти ребята точно не перекладывают на чужие плечи заботу о своей безопасности. Подъехав к тяжелым металлическим воротам, Жук посигналил, и вскоре ворота, первые ворота, отъехали в сторону. За ними дорогу перегораживали четыре тяжелых танка, за которыми были еще одна бетонная стена с не менее массивными воротами. Танки громко урча отъехали в стороны, но стволы их держали Тройз на прицеле. Глядя на этих бронированных монстров, юноша поежился. Одного выстрела хватит, чтобы от тройза не осталось ничего целого, только куча разлетевшихся во все стороны обломков, испачканных тем, что когда-то было Давидом Алингером. Когда внутренние ворота открылись, и жук умчался внутрь, Давид вздохнул с облегчением. Плавно тронувшись вперед, он проехал ворота, и поставил машину неподалеку от стоящих возле громадного ангара гигантских грузовиков. До этого он видел пегасы только на картинах, и не предполагал, что они так огромны. Каждый из них был в пять раз больше Тройза. Громадные, почти в рост человека колеса, огромный моторный отсек, маленькая кабина, и необъятное брюхо, способное вместить трех, а то и четырех Тройзов.
   Давид выпрыгнул из машины, прихватив с собой дробовик, осмотрел свой вездеход, а затем, с помощью силы, сделал воздух вокруг него твердым, словно сталь. Любой, кто захочет залезть в вездеход, будет очень удивлен тому, что двери, несмотря на отсутствие замков, не открываются.
   Закончив с машиной он огляделся. К нему уже шли два десятка человек, одетых так, что казалось, они идут на какой-то идиотский карнавал. Одежды на всех были разными, казалось, что люди сначала свалили всю одежду, которая когда-нибудь у них была, а затем схватив то, что первым подвернулось под руку, надели на себя. А затем нацепили, Давид затруднялся сказать, что это было, но предполагал, что броня из кожи, хотя, от чего она может защитить, непонятно. Дополняли картину мечи, арбалеты, копья и прочее, не менее архаичное вооружение, которого на них было гораздо больше, нежели винтовок или пистолетов.
   Увидев одетого в легкий десантный костюм воина, приближающиеся к нему люди вздрогнули. Давид уже привык к своей защите, тем более, что такие костюмы были предназначены для долговременного ношения, и приспособлены для справления естественных нужд, поэтому не сразу понял, что испугало этих людей. Только через несколько секунд до него дошло, что все их оружие, за исключением тяжелого стрелкового и минометов, бесполезно против такого костюма.
   Закинув дробовик за спину, он отщелкнул крепление шлема, и снял его. Если можно обойтись без нагнетания обстановки, то можно и шлем снять, тем более, что с нескольких вышек на него были наведены безоткатки, так что, шлем помочь бы никак не смог.
   Давид кивнул смотрящим на него людям, и сделал шаг в их сторону. Они переглянулись, и двинулись ему навстречу. Когда до юноши осталось пять шагов, они остановились, и дальше двинулся только один, видимо главный. Одет он был в армейские штаны, рабочие ботинки, какую-то непонятную, и кажется женскую, рубаху, и нечто, напоминающее кожаную куртку, только с рукавами до локтей. На голове он носил что-то среднее между летней кепкой и железным котелком. Глядя на него, Давид подумал, что эти люди так вырядились не от хорошей жизни.
   - Мир тебе, наемник, - сказал подошедший к Давиду представитель горожан, - у нас ты сможешь отдохнуть, и заработать.
   - Мир, это хорошо, - ответил Алингер, и горожанин испуганно моргнул, - только миром то у вас даже не пахнет.
   - Это так, поэтому мы и желаем мира всякому, пришедшему к нам.
   - Давай без всех этих цветистостей, - попросил юноша.
   - Как хочешь, - пожал плечами горожанин, - меня зовут Эльрик.
   - Я Алингер, - кивнул Давид и пожал протянутую руку, - это их нужно охранять?
   - Точно.
   - А там, куда они едут, вернее по дороге, будет так же весело, как и здесь?
   - Нет, - горожанин с сомнением посмотрел на него, видимо удивившись такому вопросу, - но если тут тебе было весело, то там ты будешь смеяться не переставая. Твари, живущие там, намного опасней бродячих ящеров. А еще есть мутанты, есть дикие и есть пожиратели. Но дикие самые опасные, они как и мы, используют оружие, и у них есть колдуны. Видел изуродованные танки вертолеты? Это колдуны диких.
   - Как же вы с ними боретесь?
   - Мы не боремся. Когда возможно, то договариваемся, или откупаемся, а когда невозможно... об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз.
   - Как скажешь, Эльрик. Ничего, что я тут поставил машину?
   - Ничего.
   - Тогда, на всякий случай, скажи своим, чтобы близко к ней не подходили, а то мало ли что.
   - Конечно. Если ты хочешь отдохнуть, то у нас есть еда, есть комнаты и есть женщины.
   - А душ у вас есть?
   - Душ? - спросил горожанин и пошел пятнами, - душ есть, но только правитель купается в нем.
   - Да ладно, ладно, - Алингер примиряющее поднял руки, - прости, я не хотел никого обидеть, нельзя, так нельзя.
   - В общем, отдыхай, а утром, за час до рассвета, тронемся в путь. Вон там, - горожанин указал на отдельно стоящее трехэтажное здание, - наша гостиница. Там ты и поешь, и выспишься, но если хочешь девочку, то придется платить.
   Давид представил себе этих девочек, ходящих из рук в руки, и носящих в себе всяческую заразу, и отказался.
   - Девочек не нужно.
   - Как хочешь. Гостиница там.
   - Спать я буду в машине, да и еда у меня есть.
   - Как хочешь.
  Выражение лица горожанина не изменилось. Он пожал плечами и, развернувшись, направился к ожидающим его людям, которые молча смотрели то на своего командира, то на Давида, то на его машину. Юноша дождался, когда они ушли, снял воздушный чехол, и залез в кабину. Жаль, что нет душа, подумал он, но с другой стороны, какие девочки, такой и душ.
   Давид доел начатый сухпаек, запил водой, и стал думать о системе охраны. Через десять минут общая идея оформилась, и он приступил к делу. Из воздуха он сплел тонкие нити, которыми обвязал машину так, чтобы любое прикосновение к ней приводило эти нити в состояние активности, и они, в свою очередь издавали высокий противный и очень громкий звук. Поскольку движение воздуха эти нити не затрудняли, то Давид оставил окна машины открытыми. Спать в десантной броне он уже привык, и потому особого неудобства не испытывал, тем более, что лучше уж в броне да в машине, зато с уверенностью, что утром проснешься, и все на месте, чем в комфорте, а утром без ничего. Если повезет проснуться. Он не осуждал людей за желание в первую очередь заботиться о себе, понимая, что для любого человека самыми ценными являются он сам, и его семья. Все прочие, они прочие и есть, и Давид это учитывал.
   Несмотря на все опасения ночь прошла спокойно. Никто не пытался влезть в вездеход, никто не пытался ничего украсть, и даже шума особого не было слышно. Давид отлично выспался, и проснулся по сигналу будильника за два часа до рассвета. Сняв сигнализацию, он выбрался из машины, снял с себя броню, и занялся зарядкой. Сервоприводы и усилители брони создавали огромное усилие, и движение требовало намного меньше сил, чем без брони. Давид ощущал, что мышцы застоялись, и требовали нагрузки, тем более что, судя по словам того парня, день предстоит веселый, прямо обхохочешься. Затем, умывшись и натянув на себя вторую кожу, он достал свои суперпатроны и набил ими еще пять магазинов, которые положил рядом с собой на сиденье. Подумав немного, он связал их попарно, как видел на фотографии в журнале у спецназовца, несколько раз вставил и выщелкнул обойму, и довольно улыбнулся. Парни из спецназа действительно знали толк в военном деле. Справив естественные нужды, он наспех перекусил, и вылез наружу. До рассвета оставалось чуть больше часа, а вокруг грузовиков не было никакого движения. Минут через пять по всей площадке загорелся свет, и полностью одетые в черную кожу люди, бегом двинулись к транспортам.
   Алингер стоял возле вездехода и ждал, когда ему дадут указания относительно места в колонне, связи, и обязанностей. Когда все расселись по машинам, и могучие двигатели пегасов несколько раз чихнув, натужно заработали, Давид покачал головой. Он привык к своему вездеходу, верному и надежному, способному вывезти из любой передряги, и который он перед тем, как отправиться в путь, тщательно проверил. Поэтому юношу удивляло отношение этих людей к своим машинам. На сорокотонной машине с убитым двигателем отправляться в дальний рейс, тем более по местам, где вполне вероятны нападения, верное самоубийство. Судя по звуку, эти двигатели давно выработали свой ресурс, если, конечно, там стоят двигатели того же типа, что и на тройзах. В голове мелькнула мысль отказаться, но тут двигатели заработали с новым, чистым и уверенным звуком, примерно таким же, как и у его вездехода, только этот звук был мощней. Сказывалась разница в мощности.
   От этих размышлений его оторвал подошедший Эльрик. Горожанин был одет в такую же черную кожу, как и прочие, и с ног до головы увешан настоящим оружием. Тут был и ручной барабанный гранатомет, и штурмовая винтовка, и несколько лент для ручного пулемета. Дополняли общую картину два десятка гранат, закрепленных на разгрузке. Судя по всему, этот парень собрался на войну.
   - Ты готов? - горожанин почти кричал, стараясь, чтобы его голос был слышен на фоне работающих пегасов. Увидев кивок Алингера, он продолжил, - твое место следом за головным тройзом, позывной "страж-2", остальное обсудим по дороге. Понял?
   - Понял.
   - Тогда заводи свой танк, через три минуты отправляемся.
  Давид кивнул, и заскочил в вездеход. Времени в обрез, особенно, если эти ребята решат взять с места в карьер, и он, заведя двигатель, слегка добавил мощности, чтобы силовая установка быстрее согрелась. По-хорошему, нужно минут десять, но если сильно не ускоряться, то хватит и двух-трех.
   Давид еще раз проверил оружие под рукой, вызвал меню управления сканера, и велел пометить находящиеся рядом машины. Сканер пискнул, и все машины каравана на экране сканера стали зеленого цвета.
   Наконец первый Тройз плавно тронулся в путь, и Давид слегка пропустив его вперед, пристроился сзади. Оглянувшись, он увидел, как весь караван постепенно пришел в движение. Следом за ним ехал Латин, за ним один из Пегасов, потом два Латина, снова Пегас, за ним снова два Латина, и замыкал колонну Тройз, на крыше которого стояла пушка. Тройз с пушкой это серьезно, промелькнула мысль, если не встретится танк, вертолет, или колдун. Последнее хуже всего, и гораздо более вероятно.
   - Страж-2, - проскрипела рация, - вызывает Командир.
   - Здесь страж-2, - откликнулся Давид, сняв с крючка микрофон.
   - Страж-2, твоя задача охранять грузовики слева. Что бы не случилось, твоя задача оборона левого края. Как понял?
   - Это страж-2, понял. Оборона левого края, в прочее не вмешиваться.
   - Верно. Страж-3, твоя задача правый край.
   - Это страж-3, правый край.
   - Страж-1, страж-4, передовой дозор.
   - Это страж-1, передовой дозор.
   - Это страж-4, передовой дозор.
   - Страж-5, дозор правого края, страж-6, дозор левого края.
   - Страж-5 принял. Правый край.
   - Это страж-6, левый край.
   - Страж-7, ты тыловой.
   - Понял, тыловой.
   - И никому не расслабляться. Страж-2, огонь открывать либо по команде, либо только в ответ.
   - Это страж-2, вас понял. Огонь по команде, или в ответ.
  Давид повесил микрофон на место и сосредоточился на дороге. Ехали они медленно. Ну, не то, чтобы совсем уж медленно, но медленней, чем он ездил обычно. Скорее всего, все приравнивались к скорости грузовиков, ведь все остальные были здесь исключительно ради них. Давид занял свое место в строю, и положил винтовку так, что она сразу же была нацелена на окно. Теперь для стрельбы осталось лишь перенести руку с руля на рукоятку, и нажать на курок.
   Скоро такое движение надоело юноше. Он, конечно так и двигался на своем месте, но эта еле плетущаяся колонна начинала раздражать его. Тогда юноша занялся разглядыванием окрестностей, которые совершенно не затронули людские беды. Раскинувшиеся кругом поля, редкие деревца, и еще более редкие холмики, все было покрыто травой, странного красно-зеленого цвета. Юноша подумал, что возможно он и ошибся, решив, что война прошла мимо, ведь обычно травы такого цвета не бывает. Следом за этим его посетила совсем уж пугающая идея, и он включил датчик радиоактивности. Но нет, все в норме. Юноша облегченно вздохнул. От радиации не убежать и не спрятаться, она проникнет и внутрь грузовика, и внутрь танка, и убивает неощутимо, так что человек ничего не чувствует, пока не станет слишком поздно. Если конечно, там не такой уровень радиации, когда ее начинаешь ощущать. Здесь же было тихо. Создавалось впечатление, что никакой войны не было, что они едут на прогулку, но сзади, замыкая колонну, полз Тройз, на крыше которого стояла пушка. Может и не самая мощная, но тем не менее.
   Юноша смотрел на эти бескрайные поля, на летающих в небе птиц, и вспоминал свое детство. Вот в такие же поля они и выезжали. Громадными компаниями, по нескольку сот человек, с детьми, собаками, кошками, на множестве машин, и там было очень весело. Там все были свои. Дети из имперского дворца бегали вместе с детьми какого-нибудь сержанта или дворника, а сами сержанты и дворники запросто ели, пили, играли в карты, да мало ли как еще наслаждались жизнью в компании императорской семьи. Алингер помнил застенчивого паренька, с которым даже умудрился три раза подраться, но так, в шутку, и который был внуком императора. Забавный такой паренек, примерно одних лет с ним. С тех пор как они виделись в последний раз прошло уже лет десять. И за все эти десять лет Давид ни разу не встретил никого из той веселой компании, за исключением тех двоих, с которыми были связаны еще более приятные воспоминания. Утес Мартена, Озеро Кривой Ведьмы, Гора Три Кинжала, и прочие места, где они бывали маленькой компанией, человек десять - пятнадцать, и почти всегда Майор и Маггер были рядом. Правда тогда он называл их дядя Вин и дядя Арт.
   Внезапно раздался сигнал сканера. Давид бросил взгляд на экран, и покачал головой. Схватив микрофон, он на мгновение задумался, стоит ли сообщать об увиденном, решил, что стоит, и нажал на кнопку передачи.
   - Командир, это страж-2. с моей стороны приближаются множественные цели, от двадцати до тридцати, каждая размером с вездеход, доберутся до нас через пару минут.
   - Страж-2, это командир, ты что спятил? На радарах пусто, хотя, - искаженный голос на несколько секунд умолк, затем продолжил, - внимание, всем стражам быть готовым к отражению атаки. Без команды огня не открывать, повторяю, без команды огня не открывать.
   - Значит, огня не открывать? - сквозь зубы процедил Давид, повесив на место микрофон, - ладно, но три десятка вездеходов, движущиеся на перерез колонне, это серьезно.
   Он быстро отцепил старый магазин, и вставил полную двойку, а сам достал пачку с патронами, и наполнил снятую обойму. Предчувствие внутри него молчало, но Давид, с тех пор как покинул те дебильные курсы, твердо усвоил старую поговорку - хочешь мира, готовься к войне. Скорее всего, та несчастная пушка на замыкающем тройзе никак не повлияет на решимость нападающих, а наоборот, вынудит первый удар нанести именно по хвостовой машине. Во всяком случае, он именно так и сделал бы. Но с другой стороны, тот же Эльрик не может быть таким идиотом, и отправиться в такую дорогу всего с одной пушкой. Или может? Алингер бросил взгляд на грузовики и вздрогнул. Пегасы оказались нехило вооруженными - на одном стояла шестнадцатиствольная ракетная установка, с хоть и небольшими, а тем не менее, ракетами, а на другом строенная полулегкая пушка. Против танка, конечно слабо, а против вездеходов или пегасов в самый раз. Не дурак Эльрик, ой не дурак. Но это хорошо. Вскоре приближающиеся вездеходы стало видно. А когда до них осталось с полкилометра, из рации донесся отчаянный вопль.
   - Это пожиратели! Огонь, огонь.
   Давид вздрогнул, и прицелившись, дал короткую очередь. Результат был таким же, как с динозаврами - будто стреляли очередью из барабанного гранатомета. Несколько машин превратились в искореженные куски горящего металла, зато остальные ответили дружным огнем. Чего у них только не было. Штурмовые винтовки, гранатометы, тяжелые пулеметы, легкие пушки, минометы. Матерно выругавшись, Давид дал длинную, в полмагазина очередь, и еще пять машин постигла та же судьба. Но и его вездеход пострадал. Он ощущал, как вздрагивала машина, когда в нее попадали, но старался не думать об этом. А затем заревела ракетная установка. Три машины, пытающиеся справиться с замыкающим тройзом накрыло залпом, и они стали грудой бесполезного металла, раскиданной по большой территории. Все это Давид отмечал краем сознания, продолжая отстреливаться от наседающих на него бандитов. Когда винтовка перестала стрелять, он быстро перевернул магазин, и продолжил бой. Наконец, последние пять машин решили, что с них довольно и, развернувшись, попытались сбежать. Давид скривился, и выпустил им вслед длинную очередь, изувечившую неудачливых грабителей, а через полсекунды их накрыл залп ракетницы.
   - Молодцы стражи, - раздался искаженный голос, но Давид все равно признал говорившего, - перезаряжайте оружие, возможно пожиратели вернутся. Страж-2, выдвигайся в голову колонны. С твоими приборами ты там более полезен, страж-4 займи место второго.
   - Это страж-2, - откликнулся Давид, - вас понял, занимаю свое место.
   - Вас понял, - проскрипела рация, - занимаю левый край.
   Давид прибавил скорости, и занял место справа от передового тройза. Поглядев в пассажирское окно, он скривился, и взял в руки микрофон.
   - Страж-1, Это страж-2, давай поменяемся местами, у меня с правой стороны проблемы со стрельбой.
   - Это страж-1, - ответила рация, - понял, меняемся.
   Страж-1 слегка притормозил, Давид перестроился влево, затем сосед занял свое место. Давид проверил радиосканерсканер, и удивленно хмыкнул. Во время того побоища его аппаратура не зафиксировала ни одной радиопередачи. Это казалось безумием. Создавалось впечатление, что для этих пожирателей потеря тридцати Тройзов и не потеря вовсе, а ведь при грамотном подходе, и нормальном вооружении они раскатили бы их на раз-два. И еще большим бредом казалось отсутствие связи. Тридцать машин сожгли, и никто не сообщил, что тут такое происходит. Все это было неправильно, но юноша решил, что, скорее всего, он опять не обладает всей информацией.
   Несколько раз его сканер фиксировал присутствие неподалеку мобильных групп, правда не таких больших, в основном по пять-семь машин, но они близко не подходили, какое-то время сопровождали колонну, и исчезали. О каждой обнаруженной группе он сообщал, но ничего серьезного и опасного больше не было. К часам к десяти утра они наконец добрались до места.
  
   Учитель.
   Громадный штурмовик смотрел на висящего в петле принца, и отсчитывал секунды. С тех пор, как его повесили, прошло уже пять минут, даже чуть больше, но принц до сих пор был в сознании. Мало того, он даже умудрялся дышать, а ведь он сам его повесил, и постарался сделать это качественно. Определенно, им мальчика получился бы отличный спецназовец, пожалуй, один из лучших, если бы не миссия. И не путь жизни, который еще зовут путем листа. Самому Турирсу Дис Дагалу этот путь был очень симпатичен, и если бы была возможность, то он непременно примкнул бы к тем, кто именуе себя Дай-шан, во всяком случае, в том мире они именовали себя именно так. Но, его природа такова, что древний обитатель внешних планов вынужден постоянно влезать в войну. Для демона, коим он и являлся, хотя об этом знало очень мало людей, такое положение вещей было проклятием, и судьбой, которую как известно на обманешь. Он умел воевать, ведь почти две тысячи лет длится нескончаемая война, где он бьется за людей, и почти тысячу лет он живет как человек, потому, что в мире людей демоны мало что могут, а та война давно покинула пределы внешних планов. Вот и сейчас идет война. Только теперь ему нужно научить этого ребенка выживать. И не просто выживать, а выживать там, где не всякий штурмовик выживет. И нужно сохранить личность парня от изменения, чтобы война не захлестнула его.
   Секундная стрелка прошла красную отметку, и он отвязал веревку. Юный принц хрипя упал на землю.
   - Сегодня уже лучше, но ведь мы отрабатывали не дыхание висельника, если ты помнишь.
   - Помню. Но оно само так получилось.
   - Это хорошо, что получилось, - усмехнулся гигант, - но придется повторить. И ты сам будешь не давать себе дышать. Без петли.
   - Без петли?
   - Вон в той бочке, - штурмовик указал на небольшой бочонок с водой, куда юный принц не смог бы залезть даже по частям.
   - Как? Я же туда не залезу!
   - Но голова-то залезет? Иди, приступай. И кстати, сам будешь и время отмерять, как насчитаешь триста пятьдесят секунд, так и вылезешь. Чего ждешь? Вперед.
   Молодой Сенайгот вздохнул, и направился к бочке, по пути усиленно вентилируя легкие.
   Генерал подошел к штурмовику и усмехнулся. Когда ему было двадцать, и он был сержантом, то такая тренировка была в порядке вещей. Как и сорокакилометровый кросс, с полной выкладкой, весом килограмм в пятьдесят и на максимальной скорости, чтобы уложиться в два часа. Зато потом, когда он оказывался посреди мясорубки, и тело и нервы не подвели его не разу.
   - Чего лыбишься, старый?
  Это тоже всегда было. Турирс всегда знал, кто находится вокруг него, что делает, и что собирается делать. Многие не верили, что способности демона тут не причем, но старый генерал знал, потому, что один из его учителей, настоящий человек, всегда с легкостью мог определить, кто находится за пятью стенами, и что этот кто-то делает.
   - Вспоминаю свою молодость. Как меня точно также учили, а я не хотел, чтобы надо мной так издевались. Но они не спрашивали, а просто делали то, что нужно.
   - Только так и можно научить. Меня тоже так учили. И там, и тут. И я почти всегда сначала был против, пока не начинало получаться, а когда начинало получаться хорошо, и мне начинало нравиться, они заставляли делать такое, чего я сам никогда бы не стал делать. И я снова был против, а они снова не интересовались моим мнением.
   - Помню, что я сумел пять минут просидеть в бочке только после трех месяцев тренировок.
   - Значит, ты был задохликом, - пожал плечами гигант, - или твои учителя были не слишком умелыми.
   - Возможно, - генерал улыбнулся, - однако из всего набора выжил я один.
   - Бывает. Слушай, старый, а что там за история с той школой?
   - Какой?
   - Ну, где эти два придурка нашли Селвра.
   - А... видишь ли, умные головы в имперском совете решили, что лучше всего готовность учеников и преподавателей проверит реальный бой, а поскольку темным не до этого, то решили спустить на них всякую шушеру.
   - Погоди, чего-то я видать не понял, - штурмовик тяжело повернулся к седому генералу, и глядя в глаза спросил, - но ведь они же велели учить, что никаких мутантов и монстров нет.
   - Это другие умные головы из того же совета. Они это обосновали тем, что мутанты и монстры это забота темных, ведь по их словам, тьма к тьме, а свет к свету.
   - Верно. Как всегда. Как эта империя простояла так долго? Возникни у меня желание, и я ее захватил бы за полгода.
   - Да кому она нужна, эта империя? - генерал скривился и презрительно сплюнул, - ведь ее и так давно уже на части поделили. Император даже дворцом своим управлять не мог. Слушай, а он не утопнет?
   - Не, - громила усмехнулся, - смотри, сейчас вынырнет.
   Через секунду юноша вынырнул, жадно, со свистом вдохнул, и затряс головой.
   - Силен, - кивнул генерал, - силен.
  
  
   - Я расскажу тебе про путь жизни, которому следовал твой отец.
  Принц и учитель сидели возле костра, и глядели в огонь. Ночь была прохладной, поэтому юноша накинул на себя одеяло. На небе, темном и ясном, сверкали звезды, и светила молодая луна. Негромко пела, чирикала или скворчала разнообразная живность, но комары их не трогали. В степи есть комары, не много, потому, что до болот далеко, но есть. Видимо кровососущие понимали, что не стоит подлетать близко к существу, от которого за километр веет силой, могуществом и смертью. Даже живя в человеческом теле, и не применяя свою настоящую силу, Турирс Дис Дагал оставался тем, кем был всегда - воином великой тьмы, существом, созданным для поддержания порядка, для вечной войны с противниками, которые способны уничтожить человечество одним движением пальца. Эти силы были вне тьмы и света, вне человеческих добра и зла, и их целью был захват всего живого, и переделка по своему усмотрению.
   Демон был молод. Ему было чуть меньше двух тысяч лет, если перевести это на длину жизни людей, то наверно лет пять. Во всяком случае, самому старому из известных ему демонов было около тридцати тысяч лет, и он давно отошел от дел, во всяком случае, так говорили, но сам Дагал в это не верил. Именно тот старый демон первым принес людям весть о пути жизни, не один конечно, с ним был его друг, воин света, пожалуй самый жуткий из всех, за исключением паладинов. Не злой, не мерзкий, а жуткий. У этого парня слова никогда не расходились с делами, и убивать существ из внешних планов для него было столь же привычно, как для человека, скажем, купаться.
   - Путь жизни это доверие Владыке, Тому, Кто дает жизнь всему. Он дал жизнь тебе, и он же дал жизнь твоему врагу, поэтому, убивая своего врага, или хотя бы поднимая на него руку, ты воруешь собственность Бога.
   - Но как же тогда защищаться? - спросил юный принц.
   - Есть много способов, но главное не это. Я могучий воин, и мое призвание убивать. Мне все равно, кто мой противник, ведь это мое призвание. И это же мое проклятие. Я служу Владыке, но я простой убийца. Твой отец тоже служил Владыке, но по другому. Тот, кто проливает кровь, может стать над кровью, может, если он достаточно силен, даже стать над своим телом, и если у него сильный дух, то он может повести за собой людей. Это путь смерти. Те, кто им идут, воюют с себе подобными, и совершенно бессильны перед настоящими врагами, теми, которые покушаются на душу. Только тот, кто идет путем жизни способен противостоять им, и только он может защитить других людей.
   - Раньше я думал, что путь жизни это для слабаков, - невесело сказал Эленгаз, - но мой отец... он самый сильный из всех, кого я знаю. Да, он ни с кем не спорит, его легко заставить что-то сделать, но если он что-то решил, то остановить его невозможно.
   - Верно, твой отец очень сильный. Не знаю, смог бы я пройти через то же, что и он. Я воин, и когда меня бьют, я бью в ответ. Вернее, я бью до того, как ударят меня. Это моя суть, как впрочем, и любого другого человека. нужно обладать огромной силой воли, чтобы добровольно подставить руки и ноги под калечащие удары.
   - Или быть психом.
   - Или быть психом, - согласился Дагал, - но мы оба знаем, что он не псих. Ты не обязан идти этим путем.
   - Так ли?
   - Так. Ты волен выбрать любой путь, это зависит только от тебя.
   - Я знаю, что если я поддамся злу и ненависти, то будет беда. Скажи, Дагал, путь листа, это что?
   - Где ты слышал это название?
   - У меня был сон. Странный сон, непонятный, но я твердо помню голос, добрый, любящий и невероятно сильный. В этом голосе была мощь, власть, могущество. Он сказал мне, твой путь юный Сенайгот, это путь листа. Не сворачивай с него никогда, не взирая ни на что, не откланяйся от него ни на шаг. В тот день, когда ты свернешь с пути листа, погибнут многие тысячи жизней, и даже больше.
   - Когда ты видел это сон?
   - В детстве. Затем лет в двенадцать, и вчера ночью.
   - Путь листа, это слегка измененный путь жизни. Человек идущий путем листа не оскверняет себя никаким насилием. Никогда. Он не противостоит злу, как тот, кто идет путем жизни, он не борется ни с кем.
   - А в чем же тогда смысл?
   - Смысл? Такой человек связан с Владыкой. Не знаю как, но где он, там и Владыка. Это сложно объяснить, ведь я об этих путях знаю очень мало, но главное, что только такой человек может остановить то, что не под силу никому из живых.
   - Остановить что?
   - Остановить гнев Владыки. Видишь ли, воины бьются по разным причинам, но они бьются только с равными, с людьми, демонами, монстрами, нежитью и прочими. Но ни один воин не может биться с вулканом, или с наводнением, или с падением метеорита.
   - А тот, кто идет путем листа может?
   - Ну, он может попытаться упросить Владыку не делать этого.
   - А может и не упросить?
   - Верно. Владыка знает, чего хочет, а мы знаем лишь то, что видим. Думаю, суть ты понял.
   - Наверно, - юноша пожал плечами, - мне с самого детства казалось правильным быть в стороне от насилия. Но тогда я не понимал, что такое боль. Теперь понимаю, но не понимаю, что есть смерть. Я видел мертвых, и вроде бы смерть не страшна, но почему тогда все так боятся умирать?
   - Видишь ли, друг мой, те, кто следуют пути жизни не глупцы, лишенные страха, они не похожи на этих безумных берсерков, которые не думают о смерти, и для которых смерть есть друг. Те, кто идет путем жизни, знают, что такое жизнь, но только те, которые идут путем листа, знают смерть. Они знают что ждет их за порогом. В этом их сила.
   - А что ждет за порогом?
   - Я демон, существо лишенное жизни в обители усопших, для меня смерть всего лишь потеря тела. Меня убивали сотни три раз, и я был в вашем царстве мертвых. Однажды мы попали туда с товарищем, он был почти человеком, во всяком случае, настолько, что вполне мог бы там остаться. Но он слишком любил людей, и не усидел там. Словом, мы сбежали. Там, наверху, этого конечно не одобрили, но поскольку он не совсем человек, махнули рукой. Так вот, там мы имели долгие пространные беседы с разными людьми, находящимися в разных условиях, и мертвых среди них не было. Они все живы, хотя и не так, как ты. И для них все происходящее в наших мирах столь же бессмысленно, как для тебя игра в песочнице.
   - Но почему тогда все бояться?
   - Не все, с кем мы беседовали, живут там хорошо. Некоторые очень страдают. Как заявил мне один из этих бедолаг, тут в самых жутких условиях, даже под постоянными пытками, все равно лучше, чем там.
   - Почему?
   - Откуда я знаю? - штурмовик тяжело вздохнул, - я не вдавался в подробности, да не особо и интересовался. Мне ведь в любом случае там нет места. Главное не это. Ни один из тех, кто следовал пути жизни или пути листа не попал в число страдальцев. Это я точно знаю, как знаю и то, что этих самых страдальцев там тьма тьмущая. Я там даже нескольких своих убийц встретил.
   Юноша с удивлением смотрел на гиганта, который казалось, раздавлен воспоминаниями. А ведь Дагал никогда не поддавался тоске или унынию, его ничто не могло выбить из равновесия, расстроить или разозлить. Что же он там увидел и узнал? Юноша помотал головой. Если даже этот демон не рад своему знанию, и оно его гнетет, то что будет с ним. Нет, лучше не знать. Как будет, так будет.
   - Там был один тип, - тихим и каким-то бесцветным голосом проговорил демон, - которого я знал раньше. Когда мы встретились, он был могучим магом, и считал, что равен богам. У него была громадная армия, огромная страна, и неограниченная власть. Его боялись все соседние государства, его слово было решающим, он умел убивать и умел исцелять, но это в итоге не помогло. Однажды ночью он наступил на мышку, маленькую безмозглую мышку, упал и сломал шею. И оказался в аду. И сразу же выяснилось, что до богов ему далеко-далеко, и силы его оказались вовсе не его, а были дарованы одним из мелких божков. Когда мы с ним говорили, он просил послать его обратно, кем угодно, хоть рабом, хоть козой, лишь бы вырваться оттуда, он это невозможно. Во всяком случае для меня.
  
  
  
  
   Давид сидел на жестком стуле, стоящем под отрытым окном, и глядел на улицу. В руке он держал стакан с местным чаем, чем-то средним между компотом, киселем и чаем, но нужно признать, достаточно вкусным. Легкий сквознячок не мешал, а наоборот, давал прохладу, создавал уют и повышал настроение. На улице бегали полуголые чумазые дети, их визг и крики, как ни странно, не раздражали, и не мешали беседе и размышлениям. Напротив него сидел Эльрик, с таким же стаканом в руках, одетый в серый хлопковый комбинезон и сандалии. Вот сама беседа уже начинала раздражать юношу, но Алингер постарался скрыть свои чувства. Зачем портить отношения с хорошим человеком, даже если завтра и покинешь это гостеприимное место, ведь жизнь штука хитрая. Сегодня уехал, а завтра снова приехал, а отношения то тю-тю. Давид понимал, почему Эльрик так настырен, но и потратить две недели на эту бессмысленную операцию, да вдобавок еще и лишиться вездехода - глупо.
   Залпом допив чай, Эльрик поставил стакан на стол. Аккуратно поставил. Пожалуй, даже слишком аккуратно.
   - Давид, я понимаю, что ты переживаешь за свою машину, так в чем проблема? Возьми любую нашу. Мы дадим тебе любое оружие, любую технику, мы даже сможем поставить на твой Тройз легкую пушку. Сейчас это совсем не роскошь, а самая что ни есть насущная необходимость.
   Давид вздохнул и тоже залпом допил чай. Скорее всего, ему придется согласиться на эту авантюру, ведь либо они поцапаются, либо он согласится, а этот упертый тип не отцепится.
   - Ладно, допустим, я соглашусь, но ты же не думаешь, что я поеду один? - увидев, что оппонент помотал головой, Алингер продолжил, - и всегда есть вероятность, что победить их не удастся, и мы все там поляжем.
   - Ты боишься смерти?
   - Только дурак ничего не боится. Я не боюсь смерти, но и умирать по глупости не хочу.
   - Ну, от смерти никто не застрахован, - оскалился Эльрик, - тем более что ты колдун, а колдунов, знаешь ли, не любят. Нигде.
   - Тем более. С чего мне тогда ехать с вами?
   - Как с чего? Ты поедешь с нами, и все увидят, что ты нормальный.
   - В смысле не колдун? Эльрик, я тот, кто я есть, и никого ни в чем убеждать не собираюсь. Если я и поеду...
   Давид вдруг ощутил уверенность. Он знал, что ему нужно ехать с этими людьми, необходимо участвовать в этой компании, и заручиться поддержкой этих жителей пустыни, знающих все ходы-выходы, умеющих выживать в самых невероятных условиях. И так же он понял, что на каких бы условиях он не влез в это дело, это ровным счетом ничего не изменит, даже если он сделает это без всякой платы, и потеряет тройз. И еще он был уверен, что ехать нужно на своей машине.
   - Хорошо, - он кивнул Эльрику, и тот вздрогнул, - я поеду с вами. Но поеду на своем вездеходе. И снабжу вас особым оружием. Но мне понадобится помощь.
   - Любая, только скажи, - глядя прямо в глаза, сказал Эльрик, - мы сделаем все, что ты скажешь.
   - Хорошо. Мне нужна машина с пулеметом, или легкой полупушкой. И несколько человек. И мишени. Разные, и желательно бронированные.
   - Тут неподалеку развалины, и там полно сгоревших танков. Подойдет?
   - Вполне. А машина?
   - Можешь взять тот тройз, который прикрывал колонну, а можешь латин, у него стоит спаренный тяжелый пулемет.
   - Тогда латин. Сколько времени на подготовку?
   - Не много. Самое большее неделя. Успеешь?
   - Посмотрим.
  
  Давид успел. За два дня он с помощниками спалил полторы тысячи патронов, предварительно обработанных силой в разных вариантах, и в итоге остановился на не слишком мощном заряде, который пробивал танк, давал взрыв, сопоставимый по мощности с взрывом фугасного заряда тяжелой пушки, и не взрывался при попадании снаряда в кассету. Они испытывали даже это, ведь в бою всякое бывает. Более мощный заряд долбанул так, что стоящий в ста метрах латин перевернуло несколько раз. Но ничего, все отделались лишь ушибами. Жители городка косились на него, все-таки колдун или инженер, но задирать не смели. Особенно, когда за него вступился Явор, бывший штурмовик, громила двух с половиной центнеров весом, состоящий из толстых костей и витых мышц. С Явором спорить боялись, ведь он ударом кулака пробивал пятнадцатисантиметровую бетонную стену, и закручивал узлом ствол легкой полупушки. В общем, через пять дней он изготовил около двадцати тысяч снарядов для пулеметов, и увалился спать, а горожане в спешном порядке занялись перевооружением своих боевых колесниц.
   Проснулся Давид только к вечеру следующего дня. Умывшись, он вышел из домика, где спал, и оглядел стоящие в ряд машины. Два десятка вездеходов, четыре грузовика и семь жуков. На каждой машине, кроме легковушек, стояли тяжелые пулеметы, на вездеходах по два, иногда три, а на грузовиках по пять-семь штук. Плюс к этому грузовики были оборудованы ракетными установками, средними пушками и минометами, а на вездеходах стояли легкие полупушки и гранатометы. Алингер покачал головой. Эти ребята, похоже, решили начать настоящую войну, вот только хватит ли этих сил? Судя по количеству напавших на караван пожирателей, с транспортом у них проблем нет, а если полно транспорта, то значит, есть и оружие. Во всяком случае, лучше считать, что оно есть, и его много. В таком случае, эти два десятка вездеходов, пусть даже вооруженные до зубов, скорее всего не вернутся из этого похода, да и смогут ли нанести существенный урон пожирателям, неизвестно.
   Вокруг машин суетились люди. Техники, инженеры, помощники. Одни загружали боезапас, другие грузили еду, медикаменты, запчасти, разнообразное оборудование. Вроде бы все двигались хаотично, и в то же время без суеты, спешки и бессмысленных передвижений. Каждый делал свое дело. Давид невесело вздохнул, и ощутил уверенность. Все идет именно так, как и должно. Этот поход увенчается успехом, хотя противник силен и могуч, и почти все вернутся домой. Не вернутся лишь пятеро. Взгляд юноша сам нашел этих несчастных, и Давиду стало тоскливо. Он ведет этих людей на смерть, и их гибель будет висеть на его совести.
   Эльрик, копающийся в одном из Тройзов, увидал Давида, и радостно помахал ему рукой. Через минуту он вытер руки, и быстро направился к юноше. Он выглядел совсем не грозно - одетый в изношенный, покрытый пятнами комбинезон, в сандалиях и смешной повязке на голове, этакий фермер или автомеханик, только что закончивший трудовой день. Но в лучах заходящего солнца его лицо, хоть и улыбалось, тем не менее, казалось исполненным силы и величия. Хотя, может это и глюк.
   - Как спалось? - весело спросил горожанин.
   - Не знаю, - юноша пожал плечами. Он не запомнил ни одного сна, ему никто не мешал, он просто лег, закрыл глаза, а через мгновение проснулся, - никто не мешал.
   - Хорошо. Ты вовремя проснулся. Скоро ужин, затем опять спать, а за три часа до рассвета подъем.
   - Ты уверен, что этих сил хватит?
   - Ты думаешь, это и есть вся наша армия? - Эльрик удивленно покачал головой, - да нас пожиратели бы даже и не заметили. Мы лишь маленькая часть. Семь городов выставили по отряду, и наш самый маленький.
   - Кто такие эти пожиратели? - вдруг спросил Алингер, - они же просто бандиты.
   - Если бы они были просто бандитами, мы бы с ними договорились, как договорились с Косым Симом, с Джеком-Три-Глаза, с прочими бандитами этих земель. Мы платим им отступные, и они нас не трогают, да и вообще, с ними очень выгодно торговать. Но пожиратели, - Эльрик скривился и сплюнул на землю, - они зло. Они уже не люди, а что-то среднее между мутантами и зверями. Когда они приезжают в какое-нибудь место, то убивают и съедают всех людей. А часто едят живыми.
   - Как?
   - Что как?
   - Как едят людей?
   - Ртом. Отрезают или отрывают куски, и едят. А затем все сжигают.
   - Едят? - Давид поежился. Ему все еще не верилось, что это правда, но с другой стороны, зачем Эльрику врать?
   - Я тоже сначала не верил, а потом увидел.
   Лицо горожанина стало каменным. Голос потерял окраску, и казался глухим.
   - Мы привезли груз, соль, стройматериалы, патроны, медикаменты на одну ферму, где Силнен разводил свиней. когда мы туда добрались, эти твари пировали во всю и не заметили три тройза. Мы убили их всех. Не сразу, они умерли только через три дня, и все это время кричали от боли. А бедный Сил был еще жив. Без ног, без печени, без одной руки. Он сошел с ума от боли. А они ели его. Иногда отрезали кусок, иногда отрывали, и иногда выгрызали зубами. Они съели всю его семью, перебили и бросили всех свиней, и подожгли ферму.
   - Гм, прости, я не знал. Думал, что это просто кличка такая для них, а оно вон как обернулось. Если не секрет, откуда они взялись?
   - Не секрет. Сразу после катастрофы в разных селениях и городах стали появляться люди, поедающие других людей. Сначала думали, что это какая-то болезнь, их пытались лечить, но бесполезно. Без живого мяса они быстро слабели, и умирали. Их надо было еще тогда всех перебить, но наши командиры помнили мир таким, каким он был до катастрофы и, кажется, не понимали, что он изменился. Словом, эти недоноски решили, что гуманность это то, в чем нуждаются бедные людоеды. Их снабдили водой, едой, машинами, и отправили в пустыню. А через две недели армия пожирателей накинулась на несколько крупных деревень, и у них появились новые машины и оружие. Дальше больше. Эти твари не умирали даже от тяжелейших ран, если могли перекусить. Раны на них закрывались гораздо быстрей, чем на любом из нас, даже если были пробиты голова, печень или сердце. Даже разорванные надвое пожиратели выживали, если находили свежее мясо.
   - Дела, - протянул Алингер, - тогда их действительно нужно перебить. А вы не пытались их закидать минами?
   - Помнишь сгоревшую технику в городе? - увидев кивок Давида, горожанин продолжил, - это была вторая попытка справиться с ними. Они ведь хоть и перестали быть людьми, не разучились ни воевать, ни управлять техникой, которой у них, спасибо нашим вождям, было в избытке. Да еще и колдуны. Теперь понимаешь, почему ты нам нужен?
   - Я ведь не колдун, - пожал плечами Давид, - так, выучил пару фокусов, и все.
   - Но среди нас никто не умеет даже такого. Люди смотрят на тебя с надеждой, особенно увидев, как стреляют пулеметы твоими патронами. В любом случае, у нас нет выбора. Либо мы их уничтожим, либо вскорости все станем их обедом.
   - Невеселая перспектива.
   - Верно, но лучше уж так, чем сидеть и ждать, когда тебя сделают обедом, а может и ужином.
   - Много их?
   - Около сорока тысяч, может немного больше. Точно не знает никто. Одно хорошо, всю серьезную технику они потеряли. Остались лишь вездеходы и грузовики, правда многие вооружены тяжелым оружием, так что легким этот поход не будет. Ладно, ты иди, поешь, да ложись спать. А я пойду продолжать готовить машину.
   Эльрик развернулся, и легко побежал к своему вездеходу. Давид поглядел ему вслед, покачал головой, и побрел к своему тройзу. Раз впереди такое дело, то и ему нужно подготовиться.
   Несмотря на темноту, на площадке, где стояли машины было светло. Мощные прожектора давали достаточно света для большинства работ, и люди трудились быстро и умело. Алингер обошел свой вездеход кругом, прикидывая, где и как лучше защитить, затем вздохнул и занялся делом. Он преобразовал воздух вокруг машины, и сделал тонкий алмазный покров, способный защитить от легких пушек и пулеметов, затем силой укрепил каркас машины, чтобы ее не смяло, и занялся самими стенами. Усиливать их титаном не имело смысла, тогда машина весила бы в три раза больше, вместо этого он преобразовал материал стен в керамит, из которого делали десантную броню, и добавил прожилки силы, ставшие дополнительным каркасом, и обеспечивающие большую стойкость. После этого он попросил стрелка одного из пегасов выстрелить в тройз из самого тяжелого орудия. Стрелок пожал плечами, но согласился. Давид отогнал машину подальше, и тяжелая пушка пегаса рявкнула так, что всем в городке будто ударили по голове. Тяжелый противотанковый снаряд ударил в тройз, и разорвался, вспыхнув огненным цветком. Когда дым и пыли осели, к тройзу кинулись многие. Всем было интересно, ведь эта пушка пробивала даже броню тяжелого танка.
   Тройз был целехонек. Горожане, те которые не участвовали в подготовке машин и не видели как взрываются переделанные им снаряды, с ужасом смотрели на вездеход, но еще больше ужаса вызывал сам Давид, ведь слухи о том, что он колдун, подтвердились. Обычно горожане сжигали колдунов, как и тех, кто себя ими считал или называл, но тут испугались. Во-первых, кто его знает, получится ли сжечь колдуна, машину которого не берет тяжелая пушка? Во-вторых, на стороне колдуна Явор, с тяжелыми руками и мощным вооружением, который, к тому же, не горожанин а наемник, ничем горожанам не обязанный. И, в-третьих, впереди битва с пожирателями, и если такой колдун будет на их стороне, то шансы на победу возрастут многократно. Все эти мысли бродили в головах собравшихся вокруг Тройза зрителей, вынуждая на что-нибудь решиться. Алингер не собирался им ни мешать, ни помогать, справедливо рассудив, что в преддверии битвы здравый смысл возьмет верх.
   Толпа стояла и гудела. Люди обменивались мнениями, советовались, удивлялись, охали и ахали. Такого еще никто из них не видел. Вскоре мысли толпы стали склоняться к тому, что такой колдун им нужен. Когда толпа передумала его убивать, стоящие рядом Эльрик и Явор, облегченно вздохнули. Перебить эту толпу несложно, но это приведет к расколу города, а у них и без того проблем выше крыши. Не меньше обрадовались и те, кому выпало быть в составе городского войска, отправляющегося на войну с пожирателями. Они уже давно смирились с тем, что Алингер не такой как они, и приняли его таким каков он есть. Они тоже понимали, чем чревата агрессия прочих горожан. Поэтому, когда остальные жители успокоились, все вздохнули с облегчением. Вскоре городок уснул. Последняя ночь перед выходом. Каждый старался провести ее вместе с семьей, с женой, с детьми, с родителями, с самыми близкими людьми.
   Давид тоже пошел спать. Несмотря на то, что за прошедшие сутки он отлично выспался, юноша все же улегся на кровать, и постарался уснуть, ведь когда удастся поспать в следующий раз, неизвестно. Юноша не заметил, как уснул. Ему казалось, что он лег совсем недавно, и даже не спал, но рассвет, заглянувший в окно убедил его в обратном. Алингер встал, потянулся, и умылся водой из стоящего неподалеку ведра.
  
   Колонна двигалась достаточно быстро, во всяком случае, для медлительных и неповоротливых Латинов. Алингер ехал вторым, следом за Тройзом Эльрика. Его бы пустили первым, но он не знал ни дороги, ни особенностей местного рельефа местности, как не знал и способов находить ловушки и мины. Маленькие маневренные и очень быстрые Жуки носились вокруг колонны, выполняя роль боковых дозорных. В бою от них не слишком много пользы, но тем не менее, в каждой легковушке помимо водителя сидел и стрелок, а на верху, возле прорезанного в крыше люка стоял легкий пулемет. Этого вполне хватит, чтобы нести боковое охранение и ближнюю разведку, а лежащие в салоне ручные барабанные гранатометы делают эти маленькие машинки опасными даже для легких вездеходов.
   Время от времени Давид бросал взгляд назад, на движущиеся сзади машины. Два десятка вездеходов и четыре грузовика растянулись почти на километр. Чем ближе к концу колонны, тем больше становилось пыли, и последние Тройз и Латин ехали в сплошном облаке пыли. Алингер подумал, что если с ними что-то случиться, то они могут даже и не узнать об этом, пока не доберутся до стоянки или до места встречи. Но Эльрик молчал, и юный маг выкинул эти мысли из головы. Тройз шел плавно, во всяком случае, достаточно плавно, учитывая, что ехали они все же не по автостраде, а по полю, тянущемуся до самого горизонта, а может и дальше. Это поле было изрезанно ямами, канавами, рытвинами, разнообразными трещинами в земле, и все это было скрыто предательской травой, почти везде настолько высокой, что вполне могла бы достать до пояса среднему человеку. Давид удивлялся, как Эльрик обнаруживает эти самые канавы и ямы сквозь густую траву. Не то, чтобы им удавалось объезжать их все, но все же дорога была терпимой. Во всяком случае, в его Тройзе тряска была не слишком сильной, и не раздражала.
   Так прошел день. Судя по спидометру они прошли около четырехсот километров,
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"