На узкой вытянутой кухне было приоткрыто окно, и темная вечерняя улица жадно вдыхала в себя шлейфы ее вкусных запахов. По мере приготовления мяса под грибным соусом они становились все сильней и сильней, грозя даже не голодному организму перейти грань невыносимости. А вот ночные духи, лишенные обеда и завтрака рабочей суетой города во время полугодового Рамадана светлых весенне-летних месяцев, клубились вокруг источающей непередаваемые ароматы форточки. По мере усиления власти ночи, они распахивали все новые и новые свои глаза-окна, заискивающе заглядывали ими в око моей квартиры с противоположной стороны проспекта. Неподвижность архитектуры держала их на короткой привязи к месту жительства своих хозяев. Те, должно быть, тоже сейчас начнут что-то готовить или разогревать, разливать по бокалам вина и пиво, но вероятность того, что кто-то из них догадается поделиться снедью и напитком с невидимыми городскими жителями стремилась к нулю.
Краем глаза следя за происходящим за окном, я лопаткой перемешала луково-грибную зажарку на одной сковороде, а на достаточно разогревшуюся к этому моменту вторую выложила таять сливочное масло. Предстоял самый сложный и ответственный для меня этап - приготовление самого соуса - потому что я впервые делала нечто подобное. Многие годы помешанная на похудении и низкокалорийности, я смогла убедить себя, что любой продукт, включающий в свой состав муку, попросту невкусен. Поэтому хлеба, подливок и пива в моем старом доме было не найти. Но теперь я жила не одна, и моему родному человеку такая пища была вкусна и нужна. Это заставляло меня внимательно следить за рецептурой, не позволять плохому настроению довести меня до спешки, а апатии до невнимательности. Булькая раздражением на саму себя в такт бульканью соуса, я комбайном размешивала образующиеся в сливках комочки. Венчика в этом доме не нашлось, что побудило меня вписать еще один пункт в список вещей, которые необходимо перевезти в новую квартиру из старой.
Наконец, мука разошлась, и пришло время объединить мясо, зажарку и сливочную заправку в медленном танце тушения на тихом огне. Пока луково-мясные и молочно-грибные пары узнавали друг друга в свободных отношениях, разгоряченные ароматными порошками приправ, из раковины на меня жалобно глядела грязная посуда своими пятнами присохших остатков пищи. Очень хотелось надменно плюнуть на них и оставить раскисать в мыльной воде и печали, но быстро наведенный порядок на кухне после масштабной готовки - лучший усилитель вкуса для любого сложного блюда.
Чистые тарелки, кастрюльки, чашки и сковородки благодарно расположились на сушилке как раз вовремя, чтобы последний раз помешать варево, снять с огня и, наконец, попробовать его на вкус при помощи свежевымытой ложки. Нежные шампиньоны соткали мягкое сливочное одеяло из своего аромата, мясного сока и копченой паприки, расшив его узором из черного перца и лука. Язык с наслаждением и облегчением укутался в этот нежный плед, давая своим вкусовым сосочкам вдоволь наиграться с текстурой мягчайшей говядины. Орава красной малышки осталась в восторге: блюдо удалось! А их родитель - головной мозг - вознаградил труженицу плиты в моем лице порцией дофамина и серотонина. Что было очень кстати, ведь впереди ждала недоделанная днем работа.
Родному человеку тоже понравилось это мясо в сливочно-грибном соусе. Огонь разочарования в себе потух на конфорке моей души, эмоциональное бурление в казане сердца прекратилось, оставив мне приятный на вкус, терпкий, чуть горький компот из усталости, удовлетворенности и букетом легкой грусти. Недаром фраза из советского анекдота "а компот?!" стала крылатой: прием пищи без него уже не тот.